43
Ангелы не говорят по-китайски
Бессмысленно
бессмысленно спорить с людьми
у которых
национальность
религия
гражданство
самоощущение
и другие болезни
диктуют позицию по
аду
боли
крови
смерти
и дьяволу
всех жалко
кроме дьявола
но его как раз и не существует
Из Арканара
Согласно паспорту, гражданству,
Наречью, долгу пред детьми
Все разошлись по государствам
И стали патриотами.
И их мотив понять несложно,
Дуда в руках или гармонь:
Чужих — пожалуйста и можно,
А наших только пальцем тронь.
Так в сердце в свой народ влюбленных
Под грозный рокот новостей
Стучится пепел осажденных,
Дотла сожженных крепостей.
А мы стоим на перекрестке
Двух тысяч с придурью дорог,
Неповзрослевшие подростки,
Не подводящие итог.
И хуже горького лекарства
Клок света в черной истине,
Что патриот ты только царства,
Которого на свете нет.
Как говорил Румате Мара,
Устроит всех такой финал:
Признать на нарах Арканара,
Что ты всё это выдумал.
Ступай окольными, глухими,
родными ты под стайный вой,
Прими же почву, кровь и имя,
Чуй государство над собой,
Ступай окольными, глухими,
Будь счастлив общею судьбой,
Прими же почву, кровь и имя...
— Прости, не буду. Я не твой.
поймал себя на том, что, кипятя воду для чая в два часа ночи и выложив по этому поводу московскую булочку (ввиду событий переименованную в магазинах в "креэми сай", "кремовую"), напеваю про себя:
работа, работа, работа
ночная булочка — ну кто же виноват?..
потому что, да, надо опять немного поработать. а кто узнал песню, тот позднесоветский. кто не узнал, тот много что пропустил
мама предприняла интернет-исследование и выяснила, что девушка Зинаида, с которой она жила в одной комнате общаги на первом курсе матмеха (девушка была не с матмеха, а с биофака, общага была общая) — это Зинаида Драгомощенко; что ее парень/муж — знаменитый и уже покойный поэт Аркадий Драгомощенко; а ребенок, которого на ее глазах привезли из роддома в общагу в 69-м, — Остап Аркадьевич Драгомощенко, художник.
Читать полностью…
"полубалаган, полуцерковь, полусолдатка, прощающаяся со всеми". Дмитрий Крымов об Эдит Пиаф и о том, какие спектакли он хотел бы ставить. один из людей, которых я уважаю безмерно.
Читать полностью…
редкий день, когда я проснулся без неуловимого давящего ощущения "что-то не так". и, да, мелочи налаживаются. и с финансами, и понос у собаки вроде прошел, и либген восстановился, и дела становятся обозримы, и постковидных ощущений поубавилось. погуляли с собакой с утра 5000 шагов под ранние "Аэростаты", включая кельтскую музыку. посмотрим, что будет ближе к вечеру, конечно.
Читать полностью…
м-да. нет, я не удивляюсь. история такая: меня позвали в местный книжный клуб, кажется, хороший, по крайней мере, знакомая, от которой я узнал о его существовании, чудесная. они там читали Лю Цысиня, Сальникова, но я на всё это не успел. успеваю на следующее заседание. к нему они читают роман местного русского автора. с которым у нас взаимное отторжение много лет. история в принципе простая, но за годы она обрастала подробностями, короче, не суть. поспорили из-за бл. Августина (нет). началось все с того, что он оскорбил человека, которого я крайне уважаю, и я не сдержался. он, как выяснилось, об этом помнит.
а выяснилось просто: я стал листать тот самый его роман, который надо прочитать для клуба. и почти сразу наткнулся на слегка завуалированное описание нашей истории. я несколько книжек автора пропустил, а тут — ну как знал. я там, значит, такой довольно узнаваемый персонаж, и автор прозрачно пишет, что я самовольно не дал ему литературную премию (в романе она не за литературу, но неважно). то бишь вдобавок врет — там было жюри, голосование, протокол, дали бы мне там самовольничать. но — вот так.
но вывод тут такой, что я оч рад, что это прочитал. на расстоянии, не общаясь и не читая, мы поневоле мистифицируем наших антагонистов. а вот так прочтешь — и все мотивы и чувства налицо. оказывается, пока я себе придумывал тонкого интеллектуала и недурного писателя и поэта, среди него царила на деле местечковая мелкосопочность. полезный урок на будущее.
день смерти Алана Кайсанбековича Кубатиева. и я ничего не могу делать. у меня никогда не будет в жизни такой фигуры — ментора, наставника, старшего товарища. бессмысленно сокрушаться, что мы общались меньше, чем могли бы, и в основном по моей вине. бессмысленно думать о том, сколько он мог сделать — и не сделал; сколько мог написать — но не написал, увы. как было, так было. я могу только думать о нем — и пытаться сделать что-то здесь и сейчас.
но здесь и сейчас не очень получается. примерно по тем же причинам, что и у него. есть обязательства, есть работы, есть то, без чего не выжить тебе и близким и что берет ресурс. и есть колоссальный — тут мы были схожи, два рыбака в океане смыслов, — интерес ко множеству вещей. история, литература, музыка, кино, языки. что угодно. тоже ресурс. в результате идут годы, and then one day you find, ten years have got behind you.
почти месяц прошел с момента евровыборов. не, я много сделал. сходил по всем врачам, которых откладывал полгода или дольше. почти всё срочное перевел. разобрался с кое-какими обязательствами. куплен диван, починен шкаф, пара книжек прочитана. выспался более-менее. гуляю, сбрасываю накопленный за период сидяче-лежачей работы вес. но за главное я не сел, а там тоже — разгребать и разгребать.
so we beat on, boats against the current, borne back ceaselessly into the past.
мне безумно не хватает Алана. я понимаю, что теперь делиться с ним чем-то могу, только если проговорю это внутри. или напишу. я должен написать хотя бы часть того, что придумал, он бы этого хотел, и я этого хочу, и это единственное, что я могу сделать для учителя, которого нет рядом и никогда уже не будет.
стараться стать как он. лучше него. это не про человека (мне не стать как он, не говоря — лучше), это про чертово писательство. он бы меня понял. он приснился мне не так давно, в чужом обличье, но это был он. я был ужасно рад, что он нашелся, я сказал: давайте теперь встречаться, как мы планировали раньше, – "один на один или семья с семьей", – и он был благодушно настроен и ответил: да, а вы обещали мне, что будете много работать (творчески), пока трудитесь в бюро евродепутата, – и где ваши труды?
и я понял во сне, что всё начинается, что будет много встреч, творчества, что всё будет хорошо. это было накануне дня выборов. на 9 июня.
"Центон"
вновь с моря набегает чернота
кого, скажи мне, звали Никита
какой опасный поворот винта
извив сюжета
вновь прокуратор воет и хрипит
апостол спит, Святой Грааль испит
и гран-гиньоль поставлен на repeat
последним летом
а scripta manent: что ни день — донос
а скрипка манит поезд под откос
а крипту майнят в океане слез
и грез дешевых
на наших душах пляшут нефилим
ритм неотступен и неколебим
из белых труб Вальхаллы черный дым
и взрыв сверхновых
оставь надежду, господин барон
больная связь времен со всех сторон
Махатма Гэндальф, Цезарь Саурон
в любом гасконце
течет по венам супермена ртуть
но не забудь, мой милый, не забудь
увидеть в каждой суке божью суть
на самом донце
"Решение вопроса"
Отойди от меня, если честь тебе дорога.
Я имперский огрызок. Язык мой - язык врага.
В голове моей путин. По жизни я дурачок.
Мне под кожу вшили пятой колонны значок.
Мое имя — "ты, бля". Непонятно, как носит земля.
Моим внутренним миром правят башни кремля.
Оккупации, кровь, страдания - всё на мне.
Я привык генетически жить в грязи и говне.
Выставляюсь жертвой, в душе агрессор и гад.
Приглядишься ко мне - я копытен, хвостат, рогат.
Обожаю вопить о правах, а заткнул бы пасть.
Ради блага людей я обязан с земли пропасть.
И поэтому ты, господин, не жалей меня,
Ассимилируй, делай что должен, судьбу кляня,
Чтобы стал хоть немного чище твой белый свет
От врага, живущего рядом уж столько лет.
У любой исторической памяти есть цена,
И твоя дорога, а моя — темна и страшна.
Чтоб унять навсегда клокочущий этот страх,
Отряси с барских ног мой неказистый прах.
сегодня во сне перепутал японские слова "кэмоно" с "кэмури" — упорно говорил, что это "дым", хотя это "чудовище". интересно, к чему.
Читать полностью…
La crise militaire est peut-être finie. La crise économique est visible dans toute sa force ; mais la crise intellectuelle, plus subtile, et qui, par sa nature même, prend les apparences les plus trompeuses (puisqu’elle se passe dans le royaume même de la dissimulation), cette crise laisse difficilement saisir son véritable point, sa phase.
Personne ne peut dire ce qui demain sera mort ou vivant en littérature, en philosophie, en esthétique. Nul ne sait encore quelles idées ou quels modes d’expression seront inscrits sur la liste des pertes, quelles nouveautés seront proclamées.
Поль Валери, около ста лет назад.
второй или третий раз за неделю на почту приходит майкрософтовский код. кому-то неймется меня взломать. надеюсь, хрена им.
Читать полностью…
"...destroyed by madness"
я видел
как лучшие мыши моего поколения
пищали при виде кормушек от охренения
а после молились ножу государственной доброты
которым большие братья режут мышатам хвосты
я видел
как лучшие крысы моего поколения
сбегали с родных кораблей без тени сомнения
бодро месили лапками кровавую кашу тел
потому что кто опоздал предать, тот не успел
я видел
как лучшие кроты моего поколения
вгрызались в мерзлую землю без сожаления
старательно жмурясь, зарывались в уют и быт
прощен или нет, без разницы, главное, что забыт
я видел
как лучшие гниды моего поколения
делали сучий выбор на каждом этапе взросления
членистоного переползая туда, где вкусней кровоток
уже не особо пряча патриотический хоботок
я видел
как лучшие ангелы моего поколения
шли на резекцию крыльев, как в иордань на крещение
грешили при первой возможности, чтобы уж навсегда
орали от боли, когда рвались незримые провода
я видел
как лучшие боги моего поколения
теряли и слух, и зрение, не избегая тления
взирали на мир с презрением, кривясь от боли и зла
и лошади их откровения неслись закусив удила
я видел
как лучшие люди моего поколения
пытались остаться людьми, невзирая на озлобление
и это им давалось ценой поражений и слез
и это им удавалось, без дураков, всерьез
Комментарий к 1 Кор. 13:1
Был апостол Павел дурак. Запишите, детки, в тетрадки.
Христианство всё шло, бродило да практически вышло вон.
Кто великой жаждет любви, поливает кровищей грядки.
Глядь, чего там растет! Не грядки — просто ядерный полигон.
Без потерь не улучшить мир, не избавить от всей заразы.
А имея любви, не имея... Был апостол Павел дурак.
Разожмурься и посмотри на пейзаж Украины и Газы.
Как иначе? Чего заткнулся? Как иначе-то, сука, как?
Ну так что, господа свои, — за грядущее? За идею!
Куст в огне — кресты на Голгофе — в черепушке гитлеркапут.
Был апостол Павел дурак. Есть и эллина, и иудея,
Даже если там по-другому: шлепнут, знаешь, не там, а тут.
не удержался и завел третий канал, не связанный ни с фантастикой, ни с викторианством. Там будет просто всякая всячина. "Темпоральные тентакли", вот.
Читать полностью…
не создать ли мне еще один телеграм-канал. тут все-таки как-то очень личное всё. я за последние сутки хотел написать про неочевидный перевод Гомера и про убийство Бянь Чжунъюнь, а некуда. не фантастика, не викторианство, в ФБ — ну, не знаю.
Читать полностью…
вскрытие показало, что смерть наступила в результате вскрытия.
Читать полностью…
придумал четыре викторианских книжки ближнего прицела (то есть я ощущаю, что могу их написать, одну за другой, более-менее), но вот два часа ночи и я после приключений лягу спать часов на пять, чтобы работать, но не над тем.
Читать полностью…
завести еще один интернет-канал, назвать "жил-был кролик молодой".
Читать полностью…
меня по-прежнему напрягает то, что умение составить и решить систему уравнений с двумя неизвестными среди гуманитариев почитается за дар божий.
вообще у меня тут явный вышел облом. я пока рос, спасибо маме и книжкам тех же АБС, постановил готовить себя к сложному миру. если математика, то по крайней мере на уровне Фихтенгольца (на Бурбаки я не замахивался). если история и литература — соответственно.
и вот, с одной стороны, я не очень всё это могу — я дилетант. но могу больше среднего, наверное. однако это мало кому надо. каста специалистов — вроде, если о литературе, Армена из "Армена и Федора" или Дмитрия Львовича Быкова — по-прежнему высоко и далеко. я где-то посерединке. увы.
Приснилось сегодня, что некая редактор, которая в реале ко мне не обратится (речь не о фантастике, если что, и виноват я, если что), вдруг сменила гнев на милость и попросила перевести некий роман из ирландской жизни, для чего прислала мне годовую подписку еженедельного ирландского литературного журнала (глянцевого, тонкого, насквозь иллюстрированного), где этот роман печатался с продолжением. И я сначала ищу его, и в первых номерах не нахожу, а потом нахожу и начинаю переводить, и перевожу первую часть, и жутко доволен собой, и тут я проснулся.
Читать полностью…
приснился обычный сон про путешествия куда-то. под конец я был в аэропорту, летел домой. там была продажа сувениров по мотивам выставки о Древнем Риме. какие-то закладки с движущимися надписями на латыни. я очень хотел длинную серебристую рыбу. она была в двух видах, одна — чуток раскрашенная, с одного бока вроде ничего, с другого — как-то похабненько. кажется, я нашел просто серебристую.
проснулся, подумал, ерунда какая.
потом за завтраком говорил с женой, упомянул Филипа Дика — и вдруг осенило.
"как же еще можно оплевать этого человека, чтобы его глаза открылись?" — пишут нам из Янины.
Читать полностью…
"Антихрист-Катехон"
грядет антихрист-катехон
сияя звездами погон
из пасти дым и копоть
колечко Мордора в носу
татуха "суки, всех спасу"
тентакль в крови по локоть
в его шерсти парламент гнид
выводит песню злых обид
великого народа
за ним воронки, блиндажи
сплошные пропасти во лжи
да черная свобода
он сеет смерть и жнет любя
он мир спасает от себя
и топчет криволапо
последний выверт сатаны
из богоизбранной страны
антифашист-гестапо
в его глазах девятый лед
он должен жрать, и жрет, и жрет
и жрет, ему всё мало
он любит армию и флот
и счет, но только до двухсот
потом рожай сначала
вот люди на его пути
им не взлететь и не уйти
и время на измене
и он пока что не издох
и, может, где-то рядом Бог
невидим в смертной тени
город Страсбург состоит из плотины Вобана, фахверка и древних больниц для сифилиса (по мотивам экскурсии по каналу)
Читать полностью…
что-то щелкнуло во мне, и я сел и начал сочинять текст, который придумал лет восемь назад. придумал на уровне общей идеи, не более. на уровне настроения и какой-то очень расплывчатой формы — "что я хотел бы прочесть", у меня часто так. и вот я решил не продумывать ничего толком, а просто начать писать. ориентируясь на эту форму — если что, потом подгоню детальнее, — и ловя сигналы изнутри. и какие-то сигналы пошли. опять же, мозг стремится сбить материал в общую композицию, и ему где-то все равно, откуда и какой материал брать, в ход идет всё, буквально. и текст — и этот мир — растет медленно, как кристалл. я написал одну страницу, придумал эпиграф, придумал имена героям (это важно, очень), придумал название, из него выпростался некий общий сюжет, в общем, процесс запустился. и можно облекать это дело текстом по чуть-чуть. ну, посмотрим. я еще пишу в столбик, как Ольга Ларионова, когда она сочиняла "Чакру Кентавра", что в тексте должно быть. пока писал эти слова, придумал еще кое-что. посмотрим.
Читать полностью…
"Касание земли"
а иногда вдруг возьмет и накатит в ночи.
бабушка говорила: "все люди как люди,
только ты не от мира сего". молчи, кричи,
от мира сего, понимаешь сам, не убудет.
не дал Бог заодно с коллективом сойти с ума,
но ведь вздор и ноль ваша драная единица.
где теперь Догэн, Спиноза и Палама?
кроме мира, барон, к кому присоединиться?
и не то чтобы страх: отбоялся свое сполна.
и тоска не тоска, коль доскою судьбы шарахнут.
просто ты мечтал о своих — ну так на,
вот они, свои. а что пахнут, так кто ж не пахнет.
этот гаденький червь, ночной набоковский гость,
восковой, поджарый, в костюме-болтунье, Мара,
псам моих амбиций швыряющий злую кость
посреди стандартного, стандартнейшего кошмара:
ты придумал всё, что держит тебя на плаву
чтобы выжить, мой дорогой, надо жить наяву
непримкнувшим светят лишь лезвия гильотин
ничего не напишешь и сдохнешь совсем один
— и тогда я встаю, распахиваю окно,
не полагаясь даже на память о чуде,
и думаю, что я мог бы играть в кино,
потому что и правда: все люди как люди
потому что морок растает на раз-два-три
потому что я такой же, как остальные
потому что у меня глубоко внутри
сигналит маяк только верные позывные
и неважно уже, напишу или нет
и неважно уже, in solitude или иначе
важно только ловить этот свет
танцевать под музыку этой радиопередачи
вечный огонь там, где сплошная зола
в клетке моей головы певчая птица
не убояться, не возжелать зла
отчаянью не подчиниться