-
Литературно-познавательный канал. Лучшая современная русскоязычная поэзия и чуточку малой прозы.
Подопытным кроликом
Лежу я на столике,
И жизнь, как прозектор
Меня потрошит.
Я скальпелем острым
Спокойно и просто
Сначала распорот,
А после зашит.
Меня беспокоит
Лишь то, что я стою,
Не в медных монетах,
А в звонких стихах.
Одна лишь досада -
До райского сада
Мне ехать придется
В семейных трусах.
© Олег Кузьмин
Я провожу время до двери
Я провожу время до двери, раз уж оно выходит.
Хочет нестись - пусть подальше где-нибудь носится.
Оно и так задержалось в беседе за чаем.
Как вновь придёт, обозначим правила прям в проходе:
1. Стоять, когда я смотрю на твою переносицу.
2. Не бежать, когда мы его не замечаем.
© Наоке Котцу
* * *
Дождь прибавляет звук.
В него глядится кошка.
Он в стыках, как бамбук,
и он – тысяченожка.
Чуть наискось идя,
как под откос составы,
ломаются дождя
прозрачные суставы.
А город, как в кольце –
сияние алмаза.
Он слушает концерт
грозы – он город-ваза,
где гроздью гром повис,
и децибелов доза
бодрит, когда на бис
молниеносна роза.
© Дмитрий Унжаков
В зябких ушах
на крови заиграет симфония -
звон, как январская простынь
на свежем ветру.
Что тут искать,
приготовившись к долгим зимовиям,
десять зубов
предпоследних скрывая во рту,
словно в дупле,
как лесные орехи, по-белочьи?
Что тут сказать?
Разве что от ствола до стола
жизнь удалась,
невзирая на всякие мелочи,
жизнь удала...
(с) Михаил Свищев
Кто сказал,
что смерти нет,
был не прав –
она повсюду,
даже в том,
что я чуть свет
встал и
перемыл посуду.
Просто понял:
всё – пора…
Будто жизнь
перегорела,
сдулась
целая гора
чашек, ложек
и тарелок.
Дню недели
нет числа.
Нынче много
утром рано
за каких-то
полчаса
утекло воды
из крана.
Можешь петь
за упокой
под рыдания
товарок
и дрожащею
рукой
запалить
свечной огарок.
Пересохнет
водоём,
не случится
в мире чуда,
время выйдет –
все умрём,
как немытая
посуда.
(С) Дмитрий Артис
ты обещал показать мне жирафа...
Береговую кромку отобрав
В пылу борьбы у грозного прилива,
Лежат торосы. Шёл по ним жираф
Уверенно, легко, неторопливо.
Пляж ревностно притихший поутру,
От дерзкого вторженья хорошея,
Восторженно смотрел, как на ветру
Покачивалась бархатная шея.
Восход зажегся, смело приоткрыв
Во всей красе оранжевые пятна.
На снежно-сером пляже словно взрыв
Узор их полыхал невероятно.
Шагал жираф, оглядывая лес.
Под кронами заснеженными сосен
Как появился - также и исчез...
В загадочной изящности несносен.
(С) Автор Произведений
Серенький Волчок
Поскорей закрывай глаза и ложись на край –
Это время расплаты, час приручать Волчка.
Он тебе говорил: «Не играй со мной. Не играй!»
Но ты слушаешь лишь себя, моя глупая девочка.
Но сейчас: на дворе темно, а в окне – луна.
И предчувствие боли (сладкое, как инжир).
И над чёрной травой – вечно прячущий зло туман.
И ты чуешь уже, как Волчок твой к тебе бежит.
Он укусит всего однажды, и двинет в лес.
Унося твою душу в пасти. И не спасти
Ни тебя, ни его. Только мрачная гладь небес,
Да живая вода в свете мёртвой звезды блестит,
И ракитовый куст осыпается прахом сна.
Утро было так близко, что можно достать рукой…
Ты откроешь глаза. А в глазах у тебя – луна.
И тогда ты завоешь. И примешь себя такой.
(с) Майк Зиновкин
БЕЖАТЬ
Слишком много людей, слишком много машин, —
Беспорядочный август за бортом.
Симпатичной девчонке в окне помаши.
Перекресток, автобус, работа...
Череда поездов, эскалаторов, фирм,
Вместо лиц — пятна выцветших масок.
И как будто вокруг фантастический фильм
Про вторжение с дикого Марса.
Подмывает сбежать, все продав с молотка, —
На телеге, в машине, в вагоне, —
Чтоб узнать, как поют в тишине облака
И дождинки стекают с ладони.
(c) Евгения Бахтерева
Мотивационное
Мы можем абсолютно всё на свете:
Нырять под лёд;
Кошмарить оппонентов в интернете
Ночь напролёт;
Лечиться без диагнозов врачебных;
Жить без зарплат,
Но верить: всё когда-нибудь зачем-то
Пойдёт на лад;
Успешно разворовывать бюджеты,
Не сев в тюрьму;
Расписывать межзвездные ракеты
Под хохлому;
Ходить за водкой ночью сквозь метели
По всей Руси!
Но вовремя подняться из постели -
Сверх наших сил…
И оттого становится тревожно
За наш кураж.
Покуда не просрали всё что можно,
Вставай, Наташ!
(С) Влад Южаков
* * *
Худым судёнышком, но гордым,
Кому пучина не страшна,
Я пробираюсь тесным фьордом.
За мною движется волна.
И чую, буря недалече,
Как будто я её искал.
Уже я обдираю плечи
О наждаки прибрежных скал.
Уже мельчает не на шутку
Столь ненадежный водоём.
И на душе темно и жутко:
«А в ту ли сторону плывём?!»
Вдруг мель! Волна меня нагнала,
Разбила в щепки, разнесла.
Чего мне в жизни не хватало,
Когда купил я два весла?!..
(С) Олег Долгин
* * *
В июне падал с нега снеб
Приехал Витькин дядя
И говорит всё ширпотреб
На нашу местность глядя
На север с юга прилетел
Он в шёртах и очках
А с нега падал оголтел
Снеб с грохотом бабах
Ему и куртку принесли
И завернули в шарф
А с нега падал вдоль земли
Всё снеб и лаял гаф
(С) Игорь Куницын
* * *
мужчина, сорок, холостой романтик
и женщина, цветущая вдова
съезжаются, не требуя гарантий
полсловом перекинувшись едва
сидят одушевлёнными дровами
вдвоём теперь и смотрят телешоу
слегка соприкасаясь рукавами
или давясь китайскою лапшой
ей нравится, что он похож на Фета
(на самом деле – на бурундука)
а если есть какие-то дефекты
(вставное ухо, лишняя рука)
то в наше время это неизбежно
жаль, некому воскликнуть: "Ну и ну!"
когда она с любовью и надеждой
откусывает голову ему
(С) Michael Dynkin
На острове Гека и Чука,
Геку́я и чу́кая зря,
Поэты, ругая друг друга,
Бутылки бросают в моря.
В бутылках жемчужные нити
И свёрнутый в трубочку крик:
«Найдите, прочтите, поймите,
Придите и нас заберите
Вы с острова на материк!»
А я, оловянный солдатик,
Танцую на пальмовом пне.
Мой пень мне и друг, и читатель,
И я им доволен вполне.
И пусть он совсем деревянный,
Глухой, равнодушный, сухой,
Зато до конца постоянный
Ценитель и слушатель мой!
© Владимир Кондрашов
* * *
…а Сталин в мавзолее как живой,
и космос навсегда над головой,
и списано домашнее задание,
и прячет в парте Валька-деловой
подпольный снимок с темой половой,
и тётенька на карточке забавная.
Григорьева вчера сказала «да».
Чем реже рожь, тем слаще лебеда,
и вовсе не её в подъезде лапали.
Как Марья Венедиктовна седа…
И только начинается среда
под спящими неоновыми лампами.
Задачка про шахтёров решена,
а дальше всё, а дальше тишина,
глубокая апрельская прогалина,
где пара жигулевского – цена,
и небо как кремлёвская стена,
в которой нет ни Бога, ни Гагарина.
(с) Михаил Свищев
***
Страна моя. Как я тебя кляну
И как смертельно по тебе скучаю.
Как будто я теперь в твоём плену,
Как будто я теперь тебя не знаю.
Двулика мне двуглавая строка,
Разбросана единая Россия,
И небо на родных твоих руках
Всё меньше кажется мне синим.
Бежать? Но от себя не убежишь.
Принять? Ну разве что сто грамм на память.
Порой родным мне кажется Париж,
Порой Москву я вспоминаю славить.
Как будто Родина моя - не там, где ты,
Как будто бы давно её не стало.
А я, забредши в рваные кусты,
Сплю...с кем попало.
(С) Елена Генка
* * *
Дело к весне, похоже, а на душе покойно.
Солнце — котёнок жёлтый трётся о подоконник.
Тихое небо в радость. Робко рассвет печалит.
Точно в такое утро как-то меня зачали.
Родственно, близко, тонко всё, что доступно взгляду.
К чёрту дурные мысли, мысли дурные к ляду.
Только не отсчитайте мне от рожденья осень.
Осенью всех поэтов, мягко сказать, заносит.
Милый такой котёнок. И не беда, что жёлтый.
Трётся, засранец, трётся о подоконник жопкой.
Дело к весне, похоже, и холодок — по коже...
Я от печали нынче радостно невозможен.
Мне от печали нынче весело и покойно.
Трётся котёнок жёлтый, трётся о подоконник.
© Дмитрий Артис
* * *
Ему было ровно четыре утра по Москве
Ей было двенадцать по Риму
Лоно
Тщедушного Времени долго сшивали врачи
Цинично смеялись
Грозились
Оставить как есть
Мол «Больше поместится
Хоть с головой залезай...»
Оно трепыхалось, в груди молоко замерзало
От дрожи гусиная кожа рвалась как салфетка.
Влагалище— это бумажная лодка с надеждой на парус
Который всегда разделен на четыре губы половые
Заштопайте времени парус, рассправьте его
Зря что ли резали Время — рабу твою —
Кесарь?
* * *
Ему было триста с лишним градусов Кельвина
Ей было ровно 17 стихов по шкале настоящей поэзии —
Температура плавления человека.
Он целовал её острой землёй и полынью
Он целовал её сжиженным газом болот и разбавленным торфом
Она раздвигала свои
40 тысяч густых километров
Нефти железа и ног
Чтоб обхватить его талию и расписаться
Жвалистой кожей порепаных пят на крестце.
Целуй её грязь целуй её пот
Животный таинственный запах
В ванной и спальне
Балконе
Траве и потресканном цоколе
Том самом где на двери написано ВРУ
Это признание или всего лишь
Вводно-распределительное устройство?
* * *
Она весила ровно четыре «ёб твою мать да как так»
Он весил ровно три с половиной бицепса перед зеркалом.
Любовь это генетическое заболевание
Помноженное на совместный завтрак.
Она боится и скусывает ногти по мозжечок
Потому что имеет смелость ни как иначе
Не показывать страха.
Она пролистывает одежду на нём
И не видя ничего интересного вырывает под корешок
Она ежедневно поправляет солнце —
Протез второй головы, которая эволюционно
У людей её расы отпала от равнодушия.
Она весит ровно одно «Я люблю тебя»
А он...
© Дмитрий Попазов
Лодка
Смотри, как перевозят снег
В небесной лодке.
Какой короткий выпал век,
Какой короткий.
Чего искала, кем была,
О чём мечтала?..
А снег осыплется с весла —
И нас не стало.
Не стало неба и земли,
Ни крыш, ни улиц,
Как будто взрослые ушли
И не вернулись,
Как будто смотришь из окна
И ждёшь ответа...
Лишь лодка белая видна
Над белым светом.
Очнёшься в городе пустом —
Туман и слякоть.
Уже не вспомнить ни о ком
И не заплакать.
Как скоротечен человек —
И сам не знает.
Качнётся лодка, ляжет снег,
И полегчает...
(с) Елена Касьян
Граждане фронтира
Смешные рыцари застоя
Любили женщин и застолья,
И фронду пафосных гитар.
А джинсы - паруса свободы
Нас выделяли из народа
И заменяли божий дар.
Когда ж всё рухнуло, ребята,
И брат опять попёр на брата,
И сдулся этот страшный век,
Мы потерялись в мире зыбком:
Те, кто давал нам «указивки»,
Толкаясь, вылезли наверх.
Мы стали граждане фронтира,
Но в девяностых нам фартило -
Не сгинули, хотя могли.
Нас годы рвали, словно суки,
Не дали помереть со скуки,
Не разменяли на рубли.
...Теперь ворчим по-стариковски,
Когда ночами ноют кости,
И прошлый век шумит в груди.
И говорим себе под утро,
Что это, в общем, было круто,
Но детям - Бог не приведи.
(c) Ян Бруштейн
Нам казалось
Моя дикая нищая юность,
что ты снишься мне, сердце тревожа?
Память омутом всколыхнулась
и картинки былого множит.
Я не знала ни правил, ни масок -
только книги, музыка, мысли,
вера в ложь - впереди прекрасно!
и презренье к богатой жизни.
Нам казалось - мы так и будем
вечно юными, робко и дерзко
познающими мир - не Гуглом -
своей кожей, глазами, сердцем.
Мир в ответ и врал и злословил,
поражал своим несовершенством,
к новым подвигам нас готовя,
выбивал пережитки детства.
Или вдруг подобрев с чего-то,
брал смычок, отпустив лекала,
выдавал неземные ноты -
и Гармония воскресала.
Мир учил забывать, прощаться
с нашим максимализмом пылким,
разбивать на мгновения Счастья
золотого Завтра копилку.
Наш костюмчик - прост и поношен -
поменялся одеждой броской,
обернулась дубленой кожей
неподкупная суть подростка.
...Перейдя от поступков к слову,
в зону возраста, где не спится -
мы прощаем его. И снова
наша нищая юность снится.
*Нам казалось -строчка из стихотворения А. Блока "Моей матери"
(С) Лика Гуменская
...И ты приставляешь дуло себе к виску.
Так мысленно убивают внутри тоску,
Так ставят в конце предложения точ-ку,
И холод скользит по тёплому вниз животу.
Потом проникает в размокший закат за окном.
Смотри, он сегодня бархат надел с трудом.
Кровавый с прожилками осени и дождя
Быть может ещё минута не-ве-ро-ят-на.
Потом забирает фарфоровый яд луны.
Смотри ,он сегодня сияет до чис-то-Ты
Сливается с ночью и нет перехода границ.
Острее детали, внимательней, соберись.
Потом оставляет чувствовать вкус зимы.
Мы к северу ближе ещё рас-по-ло-же-ны.
Ты выдохнешь воздух - пустой согревая мир
И вспомнишь слова утраченных мной молитв.
...И он отпускает, нажмешь спусковой крючок
В течение этих последних и первых строк.
В течении жизни то ,что могло связать.
И ты представляешь ?! ...некому рассказать...
(С) Анастасия Сафронова
НА КРЮЧКЕ
Тане
Она любила запах его; щетину;
и отражаться утром в его зрачках.
Её любовь бывала так ощутима,
как остриё зацепистого крючка
для рыбы пойманной, бьющейся, рвущей леску.
Так ощутимо. Только со знаком плюс.
Её любовь как будто была повесткой
на праздник жизни. Её обнажённый пульс
будил его по ночам, отдаваясь в рёбрах.
Пока лицо её скрывала ночная мгла,
она смотреть на него, не моргая, добрых
минут пятнадцать-двадцать легко могла.
А он срывался с лески и падал в водку,
нырял на недоступную глубину,
искал там не то русалку, не то подлодку,
не то ещё какую-то рыбину.
А он терялся, словно в стогу иголка,
играл как будто в прятки с самим собой.
А он смотрел на неё одиноким волком,
крючок хватая заячьею губой.
А если б он взглянул на неё с любовью...
подобный взгляд обжёг бы её, как плеть.
И он скрывал от неё, что готов в любое,
в любое время так на неё смотреть.
Гаййй
Я сижу такой, спокоен,
Крепок, словно монолит.
Толерантностью напоен
И корректностью полит.
А вокруг бушуют страсти,
Буревестники снуют,
Крепнут ветры, рвутся пасти,
В жопы разное суют.
Но смотрю я без опаски
На закат и на рассвет,
У меня на харе маска,
А на сраке целых две.
Свято верю что годины
Непростые минут нас,
Что не съест меня Владимир,
И Алёшка не продаст.
(c) Alexin Dolgrov
* * *
Чем дальше, тем наивнее запросы:
Смотреть как у берёзы треплет косы
Перед дождём, куражась, ветерок -
И есть прилюдно плавленый сырок.
Желать про Тома Сойера картину,
Включить в ютюбе, глянуть половину,
И перебраться на балкон, сидеть-дремать…
И спохватиться – йоп же твою мать,
Ведь включена вода!
Елозить тряпкой,
Кряхтеть, ругаться, быть реально бабкой,
Прислушиваться, не идет ли снизу
Ругаться тётка, у которой ши́за.
Потом расслабить на минутку чресла
В уюте поролонового кресла,
Соринку на паласе присмотреть –
Убрать и телевизор протереть
Попутно, чтоб себя не мучить дважды
Выискиваньем пыли, сора, сажи.
Чем дальше, тем невиннее запросы,
И манит путь, и крутятся колёсы…
(С) Галина Золотаина
* * *
Курит ошарашенно в сторонке,
выпучив глаза как истукан,
Джон Рональд Руэл писатель Толкиен
с охуевшей Роулинг Джоан.
А вокруг химеры да гиганты
бьются в кровь, насилуя пейзаж:
Пиздоносцы против менструантов!
Дарвинисты против овуляш!
Викинги, объевшись мухоморов,
выглядят спокойней и добрей,
чем стада живых полиаморов,
пиздящих лопатами чайлдфрей.
Запихнув слона себе под сраку,
бодипозитивцы едут в бой.
Веганы идут свиньей в атаку.
Квиры издают свирепый вой.
На болоте в струпьях золотистых,
от костей отряхивая плоть,
из своих могил встают эйджисты
и ползут трансгендеров пороть.
Крики не про ёбаную матерь
оглашают сумрачный пейзаж:
казаки запели «Black Lives Matter»
на мотив молитвы «Отче наш»
Вот на запах крови налетают
сонмища разбуженных #metoo
Вот антипрививочников стая
с ревом понеслась мочить манту.
Бабки, вспомнив школьные обиды,
подают на мертвых в Страшный суд.
Рыщут отрицатели Ковида,
кровь переболевшего сосут.
Бьются в корчах креационисты,
призывая в помощь Сатану.
Полчища усатых сталинистов
воют на щербатую Луну.
Взбунтовалась черная скульптура
против беломраморных скульптур.
Феминистки в майке «я не дура»
запрещают звать Галиной кур.
В ужасе бежит Поэт от Музы —
эта Муза через сорок лет
скажет в интервью про факт абьюза,
и попробуй докажи, что нет.
И везет Евгения к Параше
в новом автозаке марки ГАЗ
Медный Всадник. Их четыре даже:
Чип, Ковид, Диета и Донбасс.
Zoom, Ютуб, ВК, Фейсбук — и снова:
те же кони с маской на лице.
Словно мир забыл своё стоп-слово,
что в начале было и в конце.
Даже геи в однополых семьях
прихуели, видя этот ад.
Небинарно нынче в Средиземье.
Но в итоге наши победят!
(c) LLeo
* * *
Валидол, коридор, валидатор.
Вой винта попадает в размер,
вместо слов - только время и дата
на билете, а значит, взамен
микрофона тебе между делом
амальгаму подносят ко рту,
и душа обнимается с телом,
как с собакой в аэропорту.
(С) Михаил Свищев
Было...
Было: на краю седого леса,
Во дворце из рыцарских костей
Я любил капризную принцессу,
Пленницу стервозности своей.
Позовёт - бегу такой, горячий, -
Хмурится: "уйди, зачем пришёл?!"
Ухожу - как девочка заплачет:
"Бросил ты меня на произвол".
Мол, и не целуешь, не жалеешь...
Наклонюсь её поцеловать -
Хлещет по лицу: "да как ты смеешь?!"
И в подушки падает рыдать.
Эта двусердечность и двуручность
И героя выбьет из седла.
Мне же эта ведьминская сучность
Дорогой и радостной была,
Ведь на свете не бывает нити
Крепче обвивающей сердца,
Чем любовь к тому, кто ненавидит
Потому, что любит без конца.
(С) Сарымсак
* * *
Нам осталось чуть-чуть этой странной весны,
где пугаются каждого чиха,
где мы видим, обнявшись, тревожные сны -
в них кончаются соль и гречиха.
Нас с тобою найдут, нам поставят COVID
по фейсбучной твоей аватарке -
ибо в смутное время народ башковит -
и навеки запрут в Коммунарке.
Будем жить мы отныне - такие дела -
за подкладкой у Бога зашиты
в этом доме чумном, где архангел крыла
прячет в белый костюм химзащиты.
Будем в масках ходить и смотреть из окон,
задыхаться в осаде у мая.
Что ж, мы маски привыкли носить испокон,
их почти никогда не снимая.
Глаз твоих океан - голубой-голубой,
в нем бы мог утонуть наутилус…
Я, признаюсь, действительно болен - тобой,
а любовь беспощадней, чем вирус.
От любви никого не спасет ИВЛ,
а ее недостаток - причина,
Что весь мир - от Москвы до бразильских фавелл -
болен тяжко и неизлечимо.
И когда нас отпустят во славу Его
в летний рай, полный лени и неги,
мы посмотрим вокруг, а вокруг - никого,
только половцы и печенеги.
(C) Иван Зеленцов
* * *
Заболев, я думал о коте, –
С кем он будет, ежели умру?
О его кошачьей доброте,
Красоте; и прочую муру
Думал я и спрашивал: ну вот,
В душной предрассветной тишине
Так же, как ко мне подходит кот,–
Подойдут ли ангелы ко мне?
И пока расплавленный чугун,
Застывая, сдавливает грудь,
Будь бобтейл он или же мейн-кун,
Без проблем забрал бы кто-нибудь.
Вьюгой завывает месяц март,
Провожая зимушку-зиму,
В подворотне найденный бастард
Нужен ли окажется кому?
Если доживу до декабря,
Буду делать выводы зимой:
Те ли повстречались мне друзья?
Те ли были женщины со мной?
Никого ни в чём не обвиню.
И, когда обрадованный кот
На кровать запрыгнет, – прогоню:
Он не гордый, он ещё придёт.
Без обид на свете не прожить;
Но, когда настанет мой черёд,
Сможет ли Господь меня простить
Так же, как меня прощает кот?
(С) Максим Жуков
* * *
За февральским окном
Разлохматили космы деревья,
За февральским окном
Почерневший от сажи сугроб.
В стоны ветра вплетаются
Снега седые отрепья,
Опадая на тонкие
Серые складки дорог.
И спешат по снегам
Торопливые люди-прохожие,
И безжалостно топчут
Холодное платье зимы,
Простотою своей
На меня непонятно похожие,
На домов отчужденье,
На труб голубые дымы.
(с) Сергей Прокудин