16902
Пишу про книги и всё вокруг них. Рекламы на канале нет. Поддержать автора можно здесь: https://www.tbank.ru/cf/ADiGyY7EbOR Книжного ниндзю нарисовала https://www.instagram.com/cinnamondrill/
Николка, получив из рук Василия Ивановича сахарную карточку восемнадцатого января восемнадцатого года, вместо сахара получил страшный удар камнем в спину на Крещатике и два дня плевал кровью.
Михаил Булгаков. Белая гвардия
В годовщину смерти Пришвина вспомнил отличную историю Паустовского про него.
«На платформе Пришвин начал благодарить невзрачного человека, но тот в ответ только посоветовал Пришвину написать на всех тюках химическим карандашом слово "фольклор".
- Русский человек,- объяснил он,- с уважением относится к непонятным, особенно к иностранным словам. После этого никто ваши вещи не тронет. Я за это ручаюсь.
- Извините мое невежество,- спросил Пришвин,- но что это за мощное учреждение - вот этот самый Магалиф - которое вы собой представляете? Почему одно упоминание о нем так ошеломляюще действует на заградительные отряды?
Человек виновато улыбнулся.
- Это не учреждение,- ответил он.- Это моя фамилия. Она иногда помогает.
Пришвин расхохотался.
Он послушался Магалифа и написал на тюках загадочное слово "фольклор". С тех пор ни один заградительный отряд не решился тронуть эти тюки».
«По горам разнесся слух, что в Омало приехал Кикабидзе, и пастухи стали приезжать, чтобы оказать уважение любимому певцу.
Пастух на лошади по горам, издалека, иногда сутки, добирается до Омало. И после съемок начинает угощать Бубу чачой. Сказать: «не буду» — нельзя. Человек столько сил и времени потратил. Начал Буба искать предлоги:
— Извини, не могу, сердце.
— Чача самое лучшее лекарство для сердца, дорогой.
Когда Буба говорил, что у него печень болит, ему говорили, что чача лучшее лекарство для печени. Когда он говорил, что ему рано вставать и надо выспаться, пастухи говорили, что чача — это самый лучший источник энергии.
Но как-то вижу: сидят у костра два пастуха и Буба, пастухи пьют чачу, а Буба пьет лимонад. Я присел к ним, взял бутылку, плеснул себе в стакан, чтобы чокнуться. Хотел плеснуть и Бубе, но пастухи закричали:
— Бубе не наливай! Ему нельзя!
На другой вечер такая же картина — сидят пастухи (уже другие) и Буба. Пастухи пьют чачу, а Буба — лимонад. А когда подошел Карло и хотел налить Бубе, пастухи гневно закричали:
— Что ты?! Что ты?! Ему нельзя!
Утром я спросил у Бубы, как он этого добился.
— Тебе я скажу. Но этот патент мой, и без моего разрешения его использовать нельзя. Они думают, что у меня триппер.
— Почему они так решили?
— Я сказал одному по секрету.
Устное радио сработало. Молва о настоящей мужской болезни Бубы быстро распространилась по горам, и больше пастухи его пить не заставляли и следили, чтобы и другие не поили.
А я слово держу. И ни разу этим безотказным аргументом не воспользовался. Пока».
Георгий Данелия. Тостуемый пьет до дна
Трогательная цитата из предисловия к сборнику стихов Мандельштама 1973 года.
Трудно сложились житейские обстоятельства. Кратковременное пребывание в Чердыни-на-Каме. Оборвался творческий путь.
Интересно, что же там за обстоятельства такие, почему вдруг путь оборвался. Наверное, случилось что-то.
Бывают ночи: только лягу,Самое хитовое стихотворение на сборнике «После России» — набоковский «Расстрел» —досталось Монеточке; но вообще Рома Либеров снова собрал суперлайнап: Сансара, Вадик Королёв, Нойз, АлоэВера, Шым, Tequilajazz…
в Россию поплывёт кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.
Закрыв руками грудь и шею, —
вот-вот сейчас пальнёт в меня —
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.
Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.
Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звёзды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
Ого, оказывается, @popcornbookstg издадут «Младшего брата» Кори Доктороу. Она уже выходила на русском, но как-то прошла мимо большинства читателей — и напрасно. Доктороу один из стабильно лучших фантастов сегодняшнего дня, а «Младший брат» — просто эталонный янг-эдалт роман о низовом сопротивлении в репрессивном государстве.
Формально он проходит по категории фантастики, но по факту даже в 2008 году было ясно, что все описанные технологии надзора и «умных» репрессий — дело если не завтрашнего, то послезавтрашнего дня. К 2023 же, думаю, он уже успел превратиться в реалистическую прозу о дне сегодняшнем.
Кроме шуток: говорят, что эта книга входит в список литературы для сотрудников американского Агентства Национальной Безопасности — чтобы новые сотрудники могли взглянуть с другой стороны на государственную машину по переплавке личных свобод в обещание безопасности. Короче, долгих лет «Попкорну» — и непременно купите «Младшего брата», вам понравится.
Оксимирона тут оштрафовали по статье о «публичных призывах к действиям, нарушающим территориальную целостность РФ».
А я как раз читаю статью в Юридическом журнале Сент-Луисского университета, в которой американский преподаватель права подробно анализирует второй куплет трека Джей-Зи 99 Problems в контексте правоприменения Четвёртой поправки (это та, что запрещает необоснованные обыски и задержания).
Хочется, конечно, чтобы внимание юристов к искусству выражалось именно в такой форме. Но пока у российских начальников в головах органчик продолжает играть только пьесы «Разорю!» и «Не потерплю!», ждать от них какой-то разумной деятельности не приходится. Ножичком не полоснули — и то хорошо.
Во избежание инцидентов ВЦИОМ в этом году предложил россиянам выбрать главного писателя только из людей на букву П.
Адекватность этого опроса можно проверить цифрами: тираж новой книги Прилепина «Шолохов. Незаконный» — 20 тысяч экземпляров. Это четверть тиража нового Пелевина и меньше 10% от официального тиража «Лета в пионерском галстуке».
Есть что-то правильное в том, что Хинштейн даже не скрывает: Popcorn Books преследуют не за то, что они нарушили «закон», а за то, что они обвинили Хинштейна и его подельников в нарушении закона — причём самого главного.
В декабря 1965 года людей, вышедших на площадь с плакатами «Соблюдайте свою Конституцию», задерживали, преследовали, выгоняли из институтов. Больше полувека спустя мало что поменялось: государство по-прежнему постоянно нарушает даже собственные законы и ужасно бесится, когда его ловят за руку (что сделать, мягко говоря, несложно).
Каким предложением начинается первая книга, которую вы прочитали в 2023 году?
Читать полностью…
Согласно подсчётам немецкого историка Дитриха Айгнера, по состоянию на 1939 год запрещённых в Третьем Рейхе авторов можно было разделить на четыре главные категории:
45% — эмигранты («предатели народа»);
31% — марксистские и советские авторы;
10% — «порнографы»;
14% — запрещённые по иным или неустановленым причинам.
Это я решил полистать книгу «Вредные и нежелательные: книжная цензура в нацистской Германии». Заменим марксистов на «иноагентов» — и, в принципе, начнёт складываться до боли знакомая картина (разве пока что без костров на улицах — хотя один бывший писатель тут одному издательству поджогом уже угрожал). Ну и ещё переведу цитатку про борцов за традиционные семейные ценности, все параллели, как водится, не на моей совести.
«В своем дневнике Геббельс несколько раз отстаивал «необходимость некоторой эротической литературы». Германия, утверждал он, «не монастырь». В июле 1938 года он решил, что гомосексуальность не является автоматической причиной для исключения или исключения из Имперской палаты культуры и других палат, и что отныне он лично будет принимать решения в таких случаях. Тем не менее, практика цензуры в отношении сексуальности часто была строгой, чтобы не сказать пуританской. Исторической беллетристике следовало избегать «скандальности". Издание сборника писем о личной жизни королевы Виктории и принца Альберта было признано «нежелательным» . Аналогичное решение было вынесено и в отношении книги о миссис Уоллис Симпсон, носившей подзаголовок «История женщины, из-за которой король Англии отказался от трона». Книга была признана «сенсационной» и содержала «копание в семейных историях», которое «не соответствует принципам национал-социализма». Четыре романа было предписано конфисковать, потому что «в отношении эротики в них не соблюдена необходимая сдержанность». Роман уважаемого австрийского писателя Ганса фон Гоффеншталя был запрещен, потому что его «эротическое содержание может поставить под угрозу нравственность». В феврале 1940 года Геббельс запретил рекламировать любую эротическую литературу, за исключением классических «Истории моей жизни» Казановы и «Декамерона» Боккаччо».
Начал год с температуры 38,5 и вот этой маленькой книжки, которую в России не купишь.
Короткая повестушка — или скорее фельетон, растянутый до размера мало-мальской книги, — о том, как вернувшийся из эмиграции в Прекрасную Россию Будущего писатель берётся представлять на суде интересы серого кардинала из Ужасной России Прошлого (по фамилии Хомяченко — ну и все прочие прототипы скрыты примерно под столь же прозрачными псевдонимами). Всё это больше похоже на сеанс аутотерапии — кто-то посты в телеграме кропает, кто-то строчит колонки о том, что мы провалились как нация, а кто-то вот книжку написал.
Хотелось бы из уважения отпустить какой-нибудь комплимент, но, пожалуй, не выходит. И дело не в том, что Акунин исписался (вовсе нет), просто из фельетонов в принципе не получается хорошей литературы — ну и тут не получилось. Впрочем, рад, что купил эту книжку в тбилисском магазине @auditoria_tbilisi: документ эпохи, как-никак. Уже скоро нас наверняка ждёт расцвет эмигрантского русскоязычного книгоиздания — и повесть Акунина, какой бы она ни получилась, уже стала частью его истории.
🙌 Ура! Я больше года составлял полный список (с аннотациями) лучших вещей в русской литературе по великой книге Святополка-Мирского — и наконец закончил. Я проделал эту большую работу с выписками, прежде всего, для себя, но буду рад, если и вам это окажется полезным.
Теперь немного контекста.
Дмитрий Святополк-Мирский — великий русский критик и литературовед. Я правда так считаю. Он жил с 1922 года в Англии и читал там курс русской литературы в Лондонском университете и в Королевском колледже (позже он вернулся в СССР и был репрессирован в 1937 году).
По материалам своих лекций в 1926–1927 гг. он выпустил две книги — «История русской литературы» и «Современная русская литература». Это феноменальные как по фактуре, так и по глубине анализа (даже если не везде с ним соглашаться) работы. И, к сожалению, в России даже после 1991 года они выходили абсолютно смешными тиражами и практически неизвестны широкой публике. Набоков, не хваливший почти никогда и ничего, назвал книги Мирского «лучшей историей русской литературы на любой языке, включая русский».
Я настоятельно советую прочитать их всем, кто хоть немного интересуется российской словесностью. Это особый учебник, где автор позволяет себе хвалить то, ему нравится и называть ерундой и безвкусицей ерунду и безвкусицу. Я же из всего фолианта Мирского выписал все вещи — романы, повести, рассказы, сборники, стихи, поэмы и проч. — которые заслужили его высокие оценки.
Вот этот список.
Жалею, что не смог увидеть премьеры: в новосибирском «Старом доме» поставили спектакль по «Концу света» Аллы Горбуновой
Читать полностью…
Может быть, у кого-то создалось впечатление, будто где-то все же есть какие-то победы, например в лагере Z-поэзии (не уверен, что это самоназвание, но очень подходит им по стилю). Боюсь накликать на себя проклятья, однако на самом деле и это не так. Эта группа транслирует всего два сообщения: 1) рассказывает о грандиозной победе и «народной любви» и 2) ноет, что у нее мало ресурсов, денег, эфирного времени, пространства, денег — и поэтому мало побед и «народной любви». Такая позиция при иных обстоятельствах могла бы претендовать на успех, но в их случае она комична. Z-поэты хорошо выучили завет «Афиши»: «Как скажем, так и будет». Однако «Афиша» конструировала будущее, а Z-поэты только говорят. При этом они уверены, что все ими сказанное есть истина: «нас все любят», «мы настоящая поэзия», «мы замечательная поэзия» и т. д. Как будто это не надо сперва доказать. Между словом и событием все же есть разница. Могу посоветовать им выкладывать как можно меньше фотографий со своих мероприятий (на которых можно посчитать присутствующих по головам) и не называть цифр (поэт Караулов сообщил, что главное «место силы» группы, «Бункер на Лубянке» — не самое оригинальное название, — не может вместить больше 60 человек, а это, как ни крути, никак не стадион, пусть даже школьный, хотя поэты на стадионах скорее казус, чем норма).
Очень неприятный текст написал Борис Куприянов. Он вообще часто говорит какие-то неприятные вещи, потому что не юлит, а прямо в лицо выражает то, что думает. И если какие-то мелочи можно обсудить, то в целом он абсолютно прав: кем бы вы ни были, с какой стороны каких баррикад себя не помещали, в 2022 году проиграли все — и продолжат проигрывать, пока 2022 год не закончится наконец.
― Я хочу туда-а-а, ― пропела девочка на несуществующий мотив, ― там-там, там-там…
Мать дёрнула её за руку, приложила палец к губам и, сделав страшные глаза, кивнула на толпу скорбящих. Заметив, что Андрей смотрит на девочку, она подняла на него глаза и чуть выгнула брови, как бы приглашая на вершину годов, прожитых неким абстрактным Вахтангом Кикабидзе, чтобы снисходительно улыбнуться оттуда трогательной детской наивности.
― Чего это вы на меня так смотрите, ― сказал женщине Андрей, ― я, может, тоже туда хочу.
Виктор Пелевин. Желтая стрела
В литхабовском мегасписке самых ожидаемых книг 2023 года — «Невероятные происшествия в женской камере № 3» Киры Ярмыш
Читать полностью…
В первом сезоне «Игры престолов» можно увидеть насаженную на кол голову Джорджа Буша. Никакого политического стейтмента в этом не было: создатели просто взяли не глядя те резиновые головы, которые нашли на складе.
Читать полностью…
🐌 Поразительная улиточная деталь из жизни Патриции Хайсмит:
«Весной 1964 года Пэт купила коттедж восемнадцатого века в Эрл-Сохэме, в тридцати минутах езды от Олдебурга. По большей части Пэт жила затворницей в обществе кошек и улиток (которых неоднократно контрабандой провозила между Британией и Францией, пряча в бюстгальтере), а Кэролайн приезжала к ней по выходным».Patricia Highsmith. Her Diaries and Notebooks Читать полностью…
В Петербурге у дома, где жил Александр Блок, установили памятник Майклу Джексону
Читать полностью…
Пишут, что сегодня по народному календарю «Страшной вечер — оберегаться нужно от нечистой силы, которая в этот день ожесточается». Короче, внимательно следим за телеграмами Хинштейна и компании
Читать полностью…
180 лет назад умер юрист и поэт Фрэнсис Скотт Ки — автор, пожалуй, самого известного американского поэтического текста. Во время Англо-американской войны он стал свидетелем обороны форта Макгенри в Балтиморе и описал ее в одноимённом стихотворении. Больше сотни лет спустя положенная на музыку «Оборона форта Макгенри» официально стала гимном США.
Можно было бы сказать, что Ки — это такой американский Михалков, но только он не писал заказной текст, угождая то одному, то другому правителю. Прежде чем стать гимном, «Оборона форта Макгенри» уже была почти народной песней. Даже музыка долго считалась народной (на самом деле её, что забавно, написал человек по имени Джон Смит).
Однако в истории литературы Фрэнсис Скотт Ки важен не столько поэтому, сколько потому, что в 1896 его дальний родственник назвал в честь Ки своего сына — Фрэнсиса Скотта Ки Фицджеральда.
«Нет, ты не буквально умерла от смеха. Нет, меня не волнует, что все твои крутые друзья используют слово «буквально» именно так. Если все твои крутые друзья буквально прыгнут с Эмпайр Стейт Билдинг, ты тоже прыгнешь?»
Прочитал «Английский Дрейера: Бесспорно верное руководство по ясности и стилю» — превосходную и уморительную книжку ведущего редактора Random House, в котором он с поразительной щедростью делится огромным количеством редакторских премудростей, накопленных за десятилетия работы, но главное — заражает поразительным драйвом. Редкий случай руководства по английскому языку, которое развлечёт даже человека, который не пишет по-английски.
Испугался он ― и то ненадолго ― только пятого января, когда все тот же Стрелкин ворвался к нему с новостью об упразднении всей старой орфографии.
Дмитрий Быков. Орфография
Отмена русскоязычной культуры идёт полным ходом (на самом деле нет): в ежегодном списке Лизы Хейден* на четверть больше русскоязычных книг, переведённых на английский, чем в прошлогоднем.
Увы, современных авторов в списке не так много: в первую очередь это классики — три книги Чехова (в дополнение к новой книге про его молодые годы), три Мандельштама, Пушкин, Тургенев, далее везде. Из примечательных имён, знакомых нам сегодня — Васякина, Ганиева, Горбунова, Кузнецов, Осипов и, разумеется, Сорокин.
В порядке предсказания предположу, что в следующем году список будет ещё длиннее: на Западе огромный интерес не только к Украине (о которой они до недавних пор ничего толком и не знали), но и к России (о которой они до недавних пор думали, что знали всё). В ближайшие месяцы нас наверняка ждёт новая волна переводов современной и классической русскоязычной прозы и поэзии. И продолжающееся нытьё об отмене России от людей, которые эту волну будут продолжать игнорировать.
* Стоит отметить, что список включает также авторов из Украины, Беларуси и Азербайджана — но насколько я понимаю, только тех, кто пишет на русском или в том числе на русском.
Хотите горячего чаю? Хотите горячего пунша?
Хотите горячего солнца первого января?
Зачем вам так зябко, ребята,
зачем вы уселись под елкой,
зачем еловые лапы обмотаны мишурой?
Евгений Рейн. Сорок четыре
«ПЛАНЫ ДВТЧ НОЛЬ ТЧК НАДЕЖДЫ ДВТЧ НОЛЬ ТЧК БЕККЕТ»
Телеграмма Беккета в ответ на просьбу The Times поделиться планами и надеждами на 1984 год.
«По ходу конференции между участниками её выявились не только разногласия. В отдельных случаях наблюдалось поразительное единство мнений.
Все единодушно признали, что Запад обречён, ибо утратил традиционные христианские ценности.
Все охотно согласились, что Россия - государство будущего, ибо прошлое её ужасающе, а настоящее туманно.
Наконец все дружно решили, что эмиграция — её достойный филиал».
Сергей Довлатов. Филиал
Одно из самых нелепых свойств российской школьной программы — то, что русскоязычная литература изучается в полном отрыве от зарубежной. В лучшем случае упомянут любовь Пушкина к Байрону и скажут пару слов про эпиграф «Мастера и Маргариты» — и только. В остальном наша литература существует будто бы сама по себе, в отрыве от всех остальных литератур. Что, конечно же, полная чушь.
Все лучшие наши авторы хорошо знали, что происходит за рубежом. Толстой читал своим детям Жюля Верна и даже рисовал нехитрые иллюстрации к приключениям Филеаса Фогга. Лучшую пому о России — «Мёртвые души» — Гоголь писал в Риме. Тургенева во Франции знала каждая собака, и он уже в свою очередь повлиял на многих западных писателей от Джулиана Барнса до Джорджа Сондерса.
Ну и, само собой, для читателей деление писателей на «наших» и «не наших» довольно условное: многие авторы в переводе (хорошем или не очень — отдельный вопрос) повлияли на нас куда больше, чем иные соотечественники.
Поэтому очень важным мне кажется новый список @polka_academy, в котором они собрали зарубежных писателей XX века, сформировавших русскоязычного читателя.
Мне тоже посчастливилось поучаствовать в составлении этого списка; пользуясь случаем, перечислю тех авторов, которых предлагал в своём списке я, но которые не попали в топ: Дуглас Адамс, П.Г.Вудхауз, Гарри Гаррисон, Роджер Желязны, Джеймс Крюс, Чак Паланик, Терри Пратчетт, Марк Твен, Стивен Фрай, Роберт Шекли.