Г. И. Беневич
Антология восточнохристианской богословской мысли
Протопресвитер Иоанн Мейендорф
Жизнь и труды святителя Григория Паламы
ОБЗОР ТРУДОВ (НИКИФОР, ИЗВИНИ, ТЫ - СЛОЖНЫЙ ПАРЕНЬ, ЕЩЕ И ПЛАТОНИСТ)
Читать полностью…
5
Но царица воспрепятствовала, так что произошел в церкви шумный беспорядок, и Акиндина с бесчестием вывели из нее и после побоев отправили в оковах на галеры. Но он убежал оттуда чрез подземельные ходы и трубы. Патриарх же был помилован, однако сделался еще хуже и сочинил целую книгу против Паламы и монахов ради переделки прежде подписанного им соборного тома. Но когда он вознамерился рукоположить в Солунь какого-то единомышленника Акиндинова, тогда царица снова пристыдила его. А он в оправдание свое представил ей оную книгу. Между тем святейший патриарх Иерусалимский Аазарь и освященные митрополиты и епископы, жившие вне Царьграда, при своих церквах, с дозволения державного и святого царя Иоанна Кантакузина, составили собор и присудили низложить патриарха Иоанна не только за прежние общевредные действия его, но и за общение и согласие с Акиндином».
Собор 10 июня 1341 года Акиндин пропускает, однако, имеет при себе ряд единомышленников, отправленных на него и свидетельствовавших по предварительной договоренности против Варлаама.
Однако, Палама не взялся за обещанные объяснения, а его текущие тезисы представлялись лишь доказывающих теорию о двубожественности, которую Акиндин принимается активно отстаивать. У того же Беневича находим:
«Несколько раз между свт. Григорием и Акиндином имели место публичные дискуссии. Акиндин даже был вынужден задокументировать, что они со свт. Григорием «согласны друг с другом и со святыми», написав соответствующую записку, но затем он отказался от нее».
Согласно составленным обвинениям, в июле созывается новый собор, на котором, вместо обещанных уточнений, за последователями Акиндина закрепляется название «варлаамиты», чтобы в дальнейшем с ними можно было бы процессуально обращаться как с потенциальными отступниками, ссылаясь на положения июньского собора, сам же он осуждается.
Далее, у Беневича:
«На этом соборе Акиндин чуть было не подвергся насилию, а двое монахов, его последователей, были избиты толпой. После собора Акиндин был оставлен многими своими друзьями. Патриарх Иоанн Калека в это время пытался добиться поддержки свт. Григория Паламы и его сторонников, чтобы иметь дополнительный вес в борьбе с Иоанном Кантакузиным (свт. Григорий отказался содействовать Калеке). Однако Акиндину продолжала помогать Ирина-Евлогия Хумнена.
В 1341–1342 гг. свт. Григорий, несмотря на запрет июньского собора обсуждать догматические вопросы, написал шесть богословских трактатов, среди которых был и трактат «Диалог православного с варлаамитом».
3
К заметке будет приложена антология «Книга Еретиков», издательства Александрийская библиотека, там же вы сможете обратиться к выдержке из Деяния собора 1341 года, где короткий фрагмент содержит все основные линии недовольства Варлаама, а конкретно к озвученному пункту относится следующее: «Услышав от них, что те, у которых сердца очищены исполнением заповедей Божиих, таинственно и неизглаголанно сподобляются озарений божественных, Варлаам этот обвинил их в том, что они признают причастие самого существа Божия. Когда же они отвечали ему, что причаствуется не существо это, а вечная, несозданная и боготворящая благодать Духа, тогда взвел на них обвинение в двубожии и, даже явившись в церковь, поведал это и нашей мерности, винил наипаче честнейшего иеромонаха кир Григория Паламу и требовал, чтобы все они позваны были в священный и божественный собор наш». Помимо означенного, Варлаама также не устраивала формулировка молитвы «Господи помилуй», оканчивавшаяся на «мя», вместо «нас», в чем он усмотрел аналогию с богомильской ересью вкупе с упразднением последними даже молитвы «Отче наш» по причине излишней многословности, к чему, по мнению В. постепенно своим отрицанием могли прийти и исихасты.
С беглого взгляда, особенно в вопросе общей схематики конституирования обвинений, видится допустимым подвергнуть Варлаама и Акиндина слиянию, но именно такие действия следует признать абсолютно недопустимыми в свете современных исследований.
Однако, если обратиться к «Деяниям собора 1347 г. Об антипаламитском Соборе», то себя обнаружит обратное мнение:
«Воистину, вот что, как я изложил, мыслят и Варлаам и Акиндин, а именно: что тварен свет, воссиявший при божественном преображении на Фаворе, что все божественные энергии и озарения, и благодати Духа – все тварны, но одну сущность Божию они называют нетварной. Как я уже сказал выше, что мыслит Варлаам, то мыслит и Акиндин. И пусть никто не воспримет от кого-либо, будто Акиндин чем-либо отличается от Варлаама в догматах. Но поскольку об осужденном Варлааме разнеслась худая молва, Акиндин на словах отрекся от единомыслия с ним, боясь быть убитым народом, как защитник его учения. По этой же причине он часто предавал его анафеме как еретика, хотя сам во всем с ним согласен. И делает это сознательно, именно по этой причине, то есть потому, что желает остаться нераскрытым.
И Акиндин впал в худшее в сравнении с Варлаамом нечестие. Ибо и он, равно как и тот, мыслит боготворящую благодать тварной, однако, порицаемый святыми и опасаясь претерпеть подобное Варлааму, говорит, что благодать не-тварна. Но утверждает, что она – одно и то же с сущностью Божией, и делает ее причастной всем творениям, разумным и бессловесным, одушевленным и неодушевленным, что превосходит всякое нечестие».
Что ж, приступим к разбору.
Последующее поспешное обращение Варлаама в католицизм, позволяет отметить повышенную ориентированность его богословских изысканий на внешний мир как на плоскость, отчасти, не совпадающую с общей направленностью византийской созерцательности – действительно, вопросы благотворительности и всеобщего образования еще долгое время не будут являться центральными для Восточной церкви, в то время как устроение аппарата индивидуального спасения для избранных посредством подвига или промыслительной мудрости в управлении государственными юрисдикциями, к примеру, являлись первоочередными вопросами наравне с вычерчиванием четких граней догматической основы учения. Фактически, христианство восточного образца всегда было нацелено на внутреннюю работу и, в том числе, подразумевающую меры применения изоляции и «технического» обособления от чрезмерно светских элементов в целях сохранения верности традиции.
Григория Акиндина же, отнюдь, с самых первых очерков искренне интересует все, что технически и теоретически вторит высокой букве византийской духовности, не говоря уже о серии попыток поступить монахом на Афон, в чем ему не смог помочь даже Палама.
1
У Акиндина история смены позиций и впрямь была впечатляющей – самое поразительное, что сам он, будучи уроженцем Македонии, получает основное образование в Фессалониках, но успевает втянуться в переписку как с Григорой, так и с Варлаамом.
Укажем основную географию перемещений Акиндина, определившую во многом его взгляды и возможность личной встречи со свт. Григорием.
Палама отправляется из пустыни Глоссия, спасаясь от турецких набегов, покидая условно афонскую монашескую юрисдикцию, в монастырь в Верии, где образует общину, придается «умной молитве» в знаменитой пещере рядом с монастырем Иоанна Предтечи.
Как известно, спокойствию не дано длиться долго – на Верию начинают нападать сербы, Григорию приходится оставить и это место и вернуться на успокоившийся Афон, где удалиться в скит.
На этом пути его поджидает с весьма конкретным интересом Григорий Акиндин, который, желая заручиться духовной поддержкой уважаемого и довольно известного к тому моменту Паламы, надеется испросить духовнического заступничества и, максимально скоро организовав свой монашеский постриг, искренне желает быть перенаправленным в Лавру по хорошей протекции. Однако, получает отказ, причем не только в Лавре, но и по всем монастырям Афона.
Причины подобного решения, разумеется, остались тайной, но, доподлинно известно, что он успел отметиться своими восторгами по поводу астрономических трудов Никифора Григоры, которые, кстати, по одной из версий, получил от Паламы еще до пострига.
В это время, как Григора так и Варлаам, не образовывая политических союзов против свт.Григория напрямую, довольно активно, если не сказать «навязчиво», распространяют свои возмущения в богословской среде относительно самого спекулятивного момента для последующих риторических инсинуаций, а именно – вопроса о нетварности божественных энергий.
Следует отметить, что Акиндин исправно доставлял корреспонденцию в Константинополь, отчасти – помогал вести полемику с Варлаамом, даже выполнив единожды дипломатическую функцию примирителя, успокоив на время будущего Калабрийского епископа.
Все началось еще в 1335 году, когда Варлаам написал две речи против латинян, по мотивам выступления в императорском дворце. То был довольно немыслимый по дерзости поступок, поскольку сам он воспитывался в латинской традиции и многое умолчал или упустил будто преднамеренно, чтобы было на что нападать.
По пересказу произнесенного, свт.Григорий счел своим долгом вмешаться с пояснениями наиболее зыбких моментов, составив, как ранее уже означалось, два «Аподиктических слова», после чего полемика продолжилась уже в формате писем – одного к Акиндину и двум к Варлааму. После личного доноса в 1338 году патриарху Иоанну Калеке, где Варлаам открыто обвиняет исихастов в мессалианстве, он же, получив отказ, составляет сборник антиисихастских трактатов «Против мессалиан». Параллельно с этим, Палама пишет первый и второй трактаты из «Триад в защиту священно-безмолвствующих» и, стоит заметить, в происходящем продолжает играть немалую роль играть Акиндин, еще не перешедший в активную оппозицию. Однако, видя, что прилагаемые усилия не остужают Варлаамовой спеси, свт. Григорий принимает участие в составлении и активном привлечении к подписанию монахами «Святогорского томоса», в котором осуждаются идеи Варлаама и, после того, как удается добиться этого, завершает третий трактат.
2
О бесконечной изобретательности Варлаама в попытках прославиться свидетельствует и сам Григорий во II-ом томе «Триад в защиту священно-безмолвствующих», но по-отечески робко и не зная, чем обычно руководствуются подобные ему люди: «Вот я и печалюсь, думая о приезжем из Сицилии философе, проповеднике внешних наук. <…> Он сошелся с некоторыми из наших монахов, притом самыми простыми, притворяясь учеником, а потом отшатнулся от них, заявив свое осуждение, и стал писать против них сочинения, где пространно и несдержанно их ругал. С этими сочинениями он взял на себя смелость выступить не перед ними самими, а перед слушающими его и шумящими вокруг его юнцами, переубеждая тех, кто готов отказаться от отеческого образа мыслей, и монахов, не имевших опыта безмолвной жизни. Начал разноситься слух, что-де исихасты держатся нетерпимых убеждений; он им дал самое низменное имя, назвав омфалопсихами, а их так называемую ересь – омфалопсихией.
Не выделив поименно никого из осуждаемых и в то же время утверждая, что встречался с сильнейшими из нас, он этим дал понять, что ставит под сомнение всех.»
Минуя биографию калабрийца, которую вы можете прочесть самостоятельно или же воспользовавшись прикрепленными материалами, все-таки перечислим конкретные моменты исихастской методологии, по которым он счел необходимым разжечь срач яростную полемику.
Скажем вдогонку, что, все-таки, Варлаама действительно не обделили вниманием – католическая церковь, увы, оказалось куда более терпима к ораторам вышеозначенного образца и, следует заметить, в ходе активных споров ему удалось весьма неплохо подтянуть свои собственные познания и улучшить качество полемики, не пытаясь, как ранее, пускаться в совсем уж абсурдные частности, как то попытки объявить метод силлогизмов неправославным и идущим против утверждения о непозноваемости Бога, к примеру.
Патриарх свт. Исидор Вухир назначает Паламу архиепископом Фессалоникийским, но это немногим помогает делу – нападки продолжаются вплоть до 1341-го года, где на Пятом Константинопольском соборе по мотивам обвинений, приводимых Варлаамом, подверглись подробному обсуждению его же антипаламитские труды, а конкретно – насаждаемые заключения о тварности Фаворского света, а также критика Иисусовой молитвы, не только в технических, но и в общебогослужебных вопросах. По итогу, Варлаам был осужден без анафемствования и призван к покаянию, на что охотно согласился, чтобы усыпить бдительность собравшихся.
Однако, после смерти Андроника III он не оставил свое дискуссионное поприще и продолжил набрасываться среди бела дня на людей придираться, на этот раз, уже к семантическим частностям формулировок, поскольку по итогу собора 1341 года был издан томос, согласно которому вводился запрет на устное обсуждение вопросов, единогласно утвержденных на предыдущих соборах. Вскоре, он получает щедрое предложение обучать Франческо Петрарку греческому, на что он охотно соглашается, бегло обращается в католицизм и через пять лет по приезду получает сан епископа в Калабрии оп папы Римского, который, по святой благости своей, не подразумевает, кого они приютили.
Православный «Синодик» или иначе – поминальный перечень святых с соответствующими вариантами служб и литургических гимнов, и поныне содержит на вторую неделю Великого поста, когда почитается память Григория Паламы, представление о Варлааме в тексте, как о «безумном» («растерзася суетное шатание, и язык Варлаама безумнаго, словесы и велении, и разума остротою премудраго царя, и твоею, Григорие»), и горделивом еретике («меч и стрелы злославных сокрушил еси, и гордость Варлаамову, и всякую силу еретическую, / яко ткание паучины расточил еси, аки камень превеликий иерарше»).
2
Добродетель, если поступить вероломно, минуя понятие Аристотелевской эвдемонии и теории блага и справедливости, есть величина, являющая срединность между позицией избытка и недостаточности. Причем, если помыслить специфику принятия решения в условиях указанной неоднозначности, то добродетель – по сути, попытка сесть на оба стула разом и не запачкаться лавировать между крайностями для собственной выгоды, что лишает ее позиции особой нравственной доминанты, как будет принято позднее.
Вспомним основные «высшие» добродетели, связанные с познавательными способностями личности, но за уточнениями лучше, безусловно, обращаться к «Никомаховской этике» Аристотеля – работой, фактически заложившей фундамент современного этического измерения.
Кратко – technê («искусство», синонимично понятию мастерства) , epistêmê («знание», иначе – возможность постигать высшие законы о наблюдаемой реальности) , phronêsis (техническая мудрость, практический разум; понимание как работают вещи и что с ними алгоритмически необходимо осуществить), sophia (мудрость), nous (ум, интеллект как способность к рациональному мышлению), gnomikos (прил; γνώμη — сущ., краткое, близкое к сатирическому, суждение, в контексте добродетели – умение заключать собственное мышление в емкие и, одновременно с тем, отчетливые формы). Также, следует понимать и учитывать, что часть перечисленных добродетелей имели приобретенную природу, остальные – врожденную (софия, эпистема, нус).
Аналитика, упрощенно, представлялась как процесс сведения сложного к его элементарной основе и причинам, причем под первым подразумевалась не атомарность описываемого явленияили качества, но именно сущностность – объединяющий общезнаменательный смысл, который невозможно подвергнуть дальнейшему разбиению на превосходном уровне.
Что же такое «силлогизм»? Всем, когда-либо сталкивавшимся с этим понятием, успел приестся пример со смертностью Сократа, который, является человеком, а, поскольку люди – смертны, то и он, соответственно, смертен. Автор данного текста, в сотый раз услышав подобное определение, но из новых уст, обычно реагировал активной попыткой удалиться от отвечающего и старался не иметь впредь с ним никаких взаимодействий.
Силлогизм, в крайне общем определении, которое лучше не подвергать цитированию, представляет собою двухпосылочный вывод, строящийся на валидации отношений между двумя предварительными атрибутивными высказываниями об описываемой единице (объекте/предмете) – то есть, имея один общий признак, он усматривается в соседних множествах и присваивается к анализируемому, из чего делается заключение о признаке-атрибуте конкретного рассматриваемого случая.
Допустим, подписчики данного канала – люди (но есть и боты, наверное), автор канала – не является его подписчиком (потому что создавал его на утраченный аккаунт, которым от канала отписался, передав права на его владение себе же с нового), следовательно: создатель канала не человек.
Разумеется, если задавать категориально-обобщенную топику примера, допуская, что канал не может создать бот, то автор тоже, безусловно, окажется человеком, только с весьма извращенным восприятием саркастического.
Однако, если мы скажем: среди подписчиков данного канала есть боты, автор канала не является его подписчиком, автор канала – бот, то это будет абсолютной бессмыслицей и попыткой выйти в уничижительно-личностную тональность. На самом деле оба эти примера даны, чтобы немного развлечь дочитавших до этого момента.
Никаких подспорных уточнений, «если» или «или» силлогизм не предусматривает, являя собой завершенную категоричную константу умозаключения.
II
Синергия, то есть соработничество с божественным энергийным статусом, происходит посредством непрекращающейся борьбы с рядом конкретно типологизированных срастей, различению и усмирению которых практик научается в ходе отправления Делания.
Между бытием Бога и тварью – антропологический разрыв, возможность преодолеть который становится возможно только через устроение икономии богообщения, то есть в соединении двух воль в пространстве личностного бытия-общения человека и Бога.
Проект синергийной антропологии не исчерпывается границами индивидуализированного атомарного воздействия на структуры психики и жизни отдельного индивида – она задумывалась как междисциплинарная программа влияния, в том числе, и на различные сферы деятельности науки.
В случае заинтересованности именно этим аспектом, прилагаю запись выступления Сергея Сергеевича, содержащую, в том числе, и пояснение основных положений его лично автором.
(c) Ивовый союз
Д.И.Макаров
Антропология и космология свт. Григория Паламы
Протопресвитер Иоанн Мейендорф
Жизнь и труды святителя Григория Паламы
Если поддерживать краткость доступной исчерпаемости телеграм-заметки, то и незрячий наблюдает, что этот порог вразумительности преодолен некоторое количество страниц назад, однако, автор приложит последние усилия для ее завершения, оставив полемику с Никифором Григорой (1295-1360) на личное изучение читателю. Или же, если кто-то из наиболее рискованных и дошедших до этих мест, решит возразить, то, пожалуй, объясню, почему на это великое дело решительно откажусь подписываться – как известно, Никифор Григора в силу специфики своего научения, принимается раскладывать вопросы природы и ипостасности с позиций высокой лингвистики, говоря современным языком, и завышенно-теологической тональности, не доступной для объяснения без специальной подготовки.
Указанное требует исчерпывающего погружения в вопросы греческого языка, серьезного знания понятия категорий в системе Платона и Аристотеля, их элементарно-терминологических значений, основных понятий ипостасности, энергийности и их развития в ареопагитском корпусе, а также в отдельных онтологических частностях системы Максима Исповедника, не говоря уже о многом другом, выходящим за рамки светского обзора на исихастское наследие Византии.
Увы, автор данной сопроводительной заметки не обладает достаточным багажом знаний и дерзостью, поэтому способен предоставить лишь условный ориентир для дальнейшего знакомства с текстами. Над частью про Григору ему довелось корпеть около пяти дней и, осознав свое бессилие, увы, он лишь приложит материалы и откланяется на этом, решив более не позориться.
Поскольку до самой своей смерти Паламе приходилось вести переписку с Варлаамом, Акиндином и Григорой, то данные материалы позднее были опубликованы под названием «Трактаты». Названия каждого из них снабжены краткой формулировкой и полным заголовком, отлично отражающих общий полемический ход.
Не покидает ощущение, что предлагаемые к разъяснению богословские положения описывались и уточнялись неоднократно, однако были преднамеренно изъяты нападающими под тем градусом непринятия, который оказывался наиболее удобен их индивидуальной позиции.
К примеру, первый же трактат: «О божественном единении и различении», иначе означается как: «Более пространная апология к тем, кто рассчитывают доказать существование двух богов на основе того, что святые называют боготворящий дар Духа, который Бог превосходит по сущности, не только нетварным обожением, но и Божеством, или О божественных энергиях и о причаствуемости им», что само по себе начинает наводить на заключение о регулярной повторяемости формулировок и даже способов их раскрытия.
В качестве наиболее емкой компиляции, исчерпывающе отвечающей, на какие именно стороны исихастского учения были обращена критика, автор данной заметки настоятельно рекомендует обратиться именно к «Трактатам», если вы располагаете ничтожным количеством времени или недостаточной силой интереса.
Основные работы, краткий список:
1334 – опыт написания агиографической литературы и гомилий: «Житие св. Петра Афонского», «О введении во храм Пресвятой Богородицы» (гомилия 53), сочинения «Главы о молитве и чистоте сердца» и «Ответ Павлу Асеню о великой схиме»
1335 – «Два аподиктических слова против латинян» (Варлаам критиковал латинян, на что отреагировал Григорий, однако в тексте напрямую на него не указывал)
1338–1340 – «Триады в защиту священно-безмолвствующих» (против Варлаама)
1341–1342 – трактаты «О Божественном единении и различении», «О Божественных энергиях и их причаствуемости», «О Божественной и обоживающей причаствуемости», «Диалог православного с варлаамитом», диалог «Феофан», трактат «О том, что Варлаам и Акиндин поистине нечестиво и безбожно разделяют единое Божество на два неравные Божества»
1341 – «О Божественном единении и различении» (полемика с Акиндином)
1349 – «Сто пятьдесят глав» (полемика с Григорой)
1355 – «Первое/Второе слово о лжеписании Григоры и о его нечестивости», написанные под псевдонимом «афонский иеромонах Констанций»
6
Писательская деятельность свг. Григория послужила поводом к запрещениям против него со стороны Калеки, а также к тому, что Калека, решивший опереться на Акиндина в противодействии Паламе, которого он стал считать сторонником Кантакузина, разрешил ему выступать против свт. Григория. В сентябре 1342 – начале 1343 г. Акиндин по поручению патриарханаписал два сочинения – «Большое» и «Малое опровержение Диалога православного с варлаамитом» свт. Григория Паламы. «Большое опровержение» состоит из четырех трактатов, в которых систематически опровергается соответствующий диалог Паламы; «Малое опровержение» (или «Диалог злочестивого Паламы с православным») представляет собой построчные комментарии к «Диалогу» Паламы. На эти сочинения и еще три трактата Акиндина свт. Григорий Палама написал семь «Опровержений Акиндина» (1342–1345 гг.). Написанные Акиндином «Опровержения» не предназначались для широкой публики, но были ориентированы на членов Синода и заинтересованных лиц».
Акиндинова «Речь к Иоанну Калеке» 1343 г. содержала сжатое изложение развития антипаламитской политики Калеки и имела относительную статусную значимость, несмотря на социальное положение Григория – простого монаха.
В целях преодоления формальных запретов по возможному участию Акиндина в вопросах вероучения, его рукополагают в диаконы в ноябре 1344 г. Акиндин был рукоположен в диаконы, чем вызывает возмущение императрицы Анны Савойской. Однако, после последовавшего ареста, его полагают во иереи. Дабы оправдать свои действия, Калека наскоро пишет собственное «Истолкование томоса 1341 г.», в котором, пользуясь уязвимостями текста, фактически опровергает совершившееся осуждение Акиндина и легитимизирует его текущий сан, позволяющий давать рекомендации при назначении епископов и активно участвовать в ранее недоступных сторонах жизни Церкви.
В 1346 г. Иоанна Кантакузина состоялась его коронация. В результате, к концу 1347 г. Калеку длительно, но успешно, низвергают, а решение 1341 г. по отношению к Акиндину вступает с особой собор, состоявшийся в Андрианополе, постановил низложить патриарха Иоанна Калеку из-за хиротоний над еретиками, и императрице было подано прошение о суде над Калекой; в результате последний порвал общение с Акиндином.
В итоге на соборе 1347 г. Калека был низложен, а в отношении Акиндина был подтвержден приговор собора 1341 г.
4
С его стороны обвинительная константа изначально начала формироваться под воздействием весьма неоднозначных событий, к которым был непосредственно причастен Иоанн Калека.
К сожалению, читатель уже успел понять, что автору куда интереснее копаться в вопросах внутренних междоусобиц, гражданских войн и заговоров, грубо говоря – церковной истории, минуя вопросы догматики и высокого богословия, не упоминая даже о необходимости их прямой реализации в ходе непосредственного жизнепроживания, то, дабы совершенно не настроить против себя, он вновь крайне кратко и скомкано выдаст самое общее и укажет список литературы, после чего откланяется и впредь обязуется не посещать данных кафедр в связи с подтверждаемой даже этим текстом недостаточной состоятельностью своих гипотез и общего уровня знаний.
Первичная оппозиция строилась на фундаменте лексикологических расхождений – по мнению Акиндина, применение словосочетания «низшее божество» (θεότης ὑφειμένη) при упоминании нетварных энергий недопустимо и требовало серьезного уточнения, которые, стоит отметить, Палама обещал предоставить, но случившийся собор спровоцировал ряд иерархических смещений и вместе с ними последовавших идеологических перестановок, о которых необходимо сказать отдельно.
Итак, следует запомнить, что собор 1341 года – это целая серия созывов и слушаний, выражаясь современным языком.
Перед июньским собором 1341 года, на котором произошло осуждение Варлаама и запрет на обращение к оспариванию положений учения, принятых за догматическую константу, между Акиндиным и Паламой происходила переписка, о которой свидетельствует Беневич во втором томе «Антологии богословской мысли»:
«Акиндин в своем письме к Паламе интересовался о справедливости обвинений Варлаама в отношении него (это письмо Акиндина не сохранилось), и Палама в указанном ответном письме писал о нижележащем божестве – Божественной энергии, и высшем божестве – Божественной сущности, имея в виду различение в Боге энергий и сущности. Это вызвало недоумение Акиндина. Теперь, когда Акиндин мог подробно обсудить со свт. Григорием соответствующие вопросы, он убедился, что свт. Григорий не находит в указанных выражениях ничего неуместного. Тогда, если можно верить Акиндину, он взял со свт. Григория слово, ч го тот удалит из своих сочинений сомнительные, по мнению Акиндина, выражения, а он, в свою очередь, поможет Паламе победить Варлаама».
Стоит не забывать об активном участии во всем происходящем Иоанна Калеки, который, опять-таки, исходя из материалов Соборов 1347 года находим следующее:
«После первого собора, подписанного патриархом Иоанном Калекой, не прошло и двух месяцев, как вдруг в Константинополе явились разделения и смуты по причине коварства и честолюбия некоторых из синклита. Эти сановники вознамерились устранить Иоанна Кантакузина от опекунства над царскими детьми, несмотря на то что он был родной брат и друг покойного государя и все дела вел хорошо. К этой партии пристал патриарх Иоанн и завлек и царицу Анну.
А патриарх начал покровительствовать Акиндину и беседовал с ним днем и ночью, пересчитывая же многих сторонников своих, кроме царицы Анны Палеологини, и решился рукоположить Акиндина сперва в сан иерея, а потом и в архиерея.
2
Все мы помним, как Варлаам с позором бежит после Собора 1341 года на предложение из Италии, но именно в этом году свое несогласие решается выразить Акиндин.
Его активно поддерживал патриарх Иоанн Калека, и это связано с политическими реалиями того времени: после смерти имп. Андроника III разгорелась борьба за регентство при наследнике престола Иоанне V Палеологе между великим доместиком (т. е. верховным начальником сухопутных войск) Иоанном Кантакузином и патриархом Иоанном Калекой (которого поддерживала императрица Анна Савойская), при том что свт. Григорий после отстранения Кантакузина от дел встал на его сторону. Эта ситуация спровоцировала гонения на свт. Григория. В мае 1342 г. при участии Иоанна Калеки и Григория Акиндина был созван собор, на котором планировалось осудить Паламу, однако тогда этого не было сделано.
Следует ввести еще одно знаковое лицо – патриарха Иоанна Калеку! ЩА НАЧНЕТСЯ ЛЮТЫЙ ТРЕШААААК
Чтобы не наговорить лишнего в вопросах церковной истории, ограничимся кратким комментарием относительно состояния престола после воцарения Контакузина.
Иоанн V после смерти Андроника III требовал установления регенства в силу возраста, что раскололо правящие структуры на два враждебных лагеря – один из них, возглавлял Иоанн Контакузин, которого активно поддерживал свт.Григорий в связи с его обще-просветительской христианской направленностью и безупречными, хотя и не утрачивающими своей уникальной индивидуальности, богословскими позициями, второй возглавлял патриарх Иоанн Калека (по досужему мнению автора этой заметки – любитель приближать удобных людей, заточать в ссылки и выстраивать сети интриг, не только среди светских, но и религиозных особ) и вдовствующая императрица Анна Савойская (очень хорошая женщина, почитайте про нее на досуге, особенно про ее почти штурмовой разгром Константинополя), жена Андроника III и мать Иоанна V.
Калека, пока шла гражданская война, активно формировал сеть преданных подчиненных, решив возвысить Акиндина, поскольку на фоне Паламы, выступавшего за Контакузина, его богословские работы и все еще неполученная кафедра смотрелись довольно заманчивой почвой для взращивания верного представителя своего идеологического крыла в среде исихастов. Калека же предлагает, в обмен на диаконовский пост, разумеется, перейти на свою сторону.
Следует также обратиться к хронологии летней сессии соборов 1341 года, итогом которых станет введение запрета на обсуждение вопросов «неоспаримой» догматики.
Однако, это потребует перечисления конкретных претензий по отношению к текстам и несколько собьет общую логику изложения – признаться, автор не желал соединять воедино исторический обзор и богословскую полемику.
В оппозиции Варлаама, полагаю, даже без детального анонса первой части, очевидной становится политическая хитрость, которая, сработав, могла бы обеспечить посредством удачного медийного скандала на основе сюжета из «старой мифологии» (см. историю Флавиана Антиохийского по тексту выше и, особенно, обратите внимание на его первичные попытки добиться контекстуального слияния исихазма и мессалианства) не последнее место в церковной среде, а все придирки первичной, не нашедшей прямого интеллектуального отпора, полемики строятся исключительно на недовольстве методом, конкретно – излишней созерцательностью и конкретными техническими «применимостями» (особое положение тела во время произнесения «Господи, помилуй», вдыхание слогов внутрь себя), необходимыми для реализации исихазма как психопрактики, если изымать ее из среды как обособленное соматическое явление искусственного вида.
Позднее, поняв, с кем имеет дело и на какую уязвимость в тексте можно с новым усилием надавить, Варлаам начинает придираться к феномену Фаворского света, обозначая недопустимость последнего для очей телесных.
Григорий Акиндин (1300 - 1348)
Иоанн Калека (1282 - 1347)
1
2
3
4
5
6
1
К счастью, эта заметка не претендует на наукообразность, поэтому назовем его по-современному, уникальным «троллем», любителем регулярно будоражить религиозные медиа преосвященную общественность беспочвенными внеконтекстуальными вбросами, создателем специального исказительно-ругательного термина омфалопсихи – «пуподуи», «пупочники», произошедшего в связи с неадекватной трактовкой, а у Варлаама, увы, именно таковые преобладают над здравым смыслом, который он припадочно форсил с картинками изобретает, по одной версии, познакомившись выборочно с трудами Никифора Уединенника, по другим – Симеона Нового Богослова и посетив ряд исихастских общин после своего приезда на Афон с целью последующей критики методов и самовозвышения себя на фоне происходящего.
В качестве иллюстрации, приведем цитату из «Метода священной молитвы и внимания», где Симеон пишет следующее: «Обопрись подбородком на грудь и обрати телесный взор вместе со всем умом на центр чрева, иными словами, на пупок».
Стоит отметить, что, увы, многие религиозные активисты, организовывавшие разоблачения малоприметных и еще не освистанных сект удачно одаривались церковными кафедрами и светскими должностями, получая личное протежирование власть имущих господ, к чему, собственно, активно и стремились.
Так, к примеру, Флавиан Антиохийский несмотря на то, что не руководствовался мотивами Варлаама и не нападал на аскетов беспочвенно, применил уникальные техники, схожие с современной теорией шпионажа: проникнув в общину эвхита Адельфия и воспользовавшись его старостью и падкостью на лесть, узнал, насколько преподносимое учение в корне разнится с учением Христа, после чего организовал подложный собор, на который созвал всех подозреваемых в еретичестве монахов и трех осроенских епископов, согласных с позицией Адельфия, не забыв пригласить и его самого, конечно же. Последний еще раз озвучил все то же самое в благоприятной к его заблуждениям обстановке, за что все собравшиеся были немедля посрамлены, а эвхиские скиты выдворены из Сирии силой и словом. Благодаря поднятой волне осуждения, на Эфесском (Третьем Вселенском) соборе в 431 году за мессалианством и его вариациями окончательно закрепляется статус ереси, «Аскетикон» анафемствуется, а поступок Флавиана еще долгое время вдохновлял многих ревнителей, причем, к сожалению, не всех из них руководствовались благими побуждениями – некоторые оказались подобны Варлааму в своем стремлении возвыситься через противосектантскую активность, но настолько несуразными нападками на исихастский метод сумел прославиться, пожалуй, только он.
3
Лучше всего ознакомиться с текстами Аналитик не самостоятельно, но со специализированной литературой, причем учитывать интерпретации следует попериодово – схоласты преподносят одну версию, современная научная картина от нее несколько отличается, следует признать это. Вне отдельного разговора, а также задействования наглядных, почти-математических схем и многострочно описываемых семиотических моделей структуру-смысл силлогизма в силу особенностей аристотелевской классификации достаточно проблематично представить, не утратив особенностей каждого из типов, и это обоснованно, ибо – аподиктический раскрывает причину, рассматривая сущность как аналитически достижимую единицу смысла и самим Аристотелем именуется «философемой», дейктические представляют знание об объекте в виде простого факта, а риторические опираются на имеющиеся знания об предмете вовне, исходя из информации, проявленной вовне и признанной другими (мнения).
Силлогизм становится основным доказательным принципом всего аналитического богословия, если можно выразиться настолько грубо, насколько можно выразиться в рамках пространной телеграм-заметки.
Напомним читателю также о необходимости помнить о трех основных законах логики – тождества, непротиворечия и исключенного третьего, без соблюдения которых за суждением не признавалось достаточной основательности и использовать его в дальнейшем было невозможно.
Также немаловажно определение понятия энергии, которое наиболее детально раскрывается в «Метафизике» Аристотеля, не имея ничего общего с современными квази-философскими или эзотерическими трактовками. В «М.» энергия (бытие в действии) фактически отождествляется с энтелехией (бытие в непрерывной работе как возможность завершения – актированный и осуществляемый непрерывно потенциал развития допустимого нечто из малого) и вторит преобразовательному потенциированному смыслу теозиса (обожения).
Полагаю, в дальнейшем следует посвятить базовым законам, инструментам и методологиям логики Аристотеля отдельную заметку, сейчас же постараемся вернуться в Византию XII-го века.
Обратимся к избранникам преподавательского гения Метехита и означим, что, помимо Паламы, он был научником еще и к числу его преданных учеников относился также Никифор Григора, который, сперва, зарекомендовал себя как архивист, астроном и историк при дворе Андроника II, но позднее изошел на говно из-за платоновской шизы и ливнувших подписчиков принялся вступать в удобные союзы, то с Андроником III, свергшим своего деда, приютившим Никифора после бегства от османов у себя в архиве, весьма неблаговидным образом, а после и со всеми, кто пытался вести ожесточенные нападки на Григория, то с Варлаамом, с отдельными ненавистниками (такими как Арсений Тирский, например) Иоанна Контакузина, оказавшимся не только видным военным деятелем, но и просвещённым богословом и ревностным христианином-философом, когда тот установил благоприятные отношения с Паламой, причем даже после осуждения в 1351 году по паламитскому делу и заключению в ссылку в монастырь Хора, где, прежде чем скончался, он успел написать несметное число доносов на отдельных светских деятелей и, конечно же, не оставлял труд всей своей жизни – бесконечную полемику с Паламой, которая, по итогу его жизни, насчитывала порядка тридцати семи книг.
Внушительную часть интеллектуального наследия Григория Паламы составляют выше означенные споры, которые принято, отталкиваясь от личности нападающего оппонента, разделять на три полемические линии – с Варлаамом Колабрийским, Акиндином, а также с выше упомянутым Никифором Григорой. Именно благодаря им современный читатель может получить наиболее нюансированное представление об особенностях паламитского исихазма.
1
В качестве подготовительной практики, советую ознакомиться с фундаментальным трудом о. Мейендорфа – работой, посвященной истории развития системы паламистского исихазма, снабженной внушительным историческим комментарием и обзором биографии святителя, преподнесенными в наиболее адаптированном для светского читателя виде.
Моя же задача, как и ранее, сводится к упрощению специализированного материала до логической схемы, удобной к запоминанию и применению в качестве «карманной» навигации для последующей работы с более продвинутой литературой.
В данном случае, составление обозначенной структуры возможно посредством обращения к логике и этике Аристотеля, о которых Григориос Палама (1296 — 14.11.1359) узнает, пользуясь, отчасти, протекцией императора Андроника II Палеолога, при дворе которого числился его отец – Константинос Палама, бежавший от турецкой военной агрессии из Анатолии, и ставший впоследствии воспитателем его внука Андроника III, а позже назначенный на должность сенатора.
В возрасте семи лет, после его смерти, Григорий, согласно императорскому предписанию, получает направление в старейший духовно-просветительский центр византийской науки – Константинопольский Университет, предшественником которого был легендарный Пандидактерий.
Выпускной экзамен Григория, процедура прохождения которого подразумевала трехчастную структуру испытаний на знание тривиума и кватривиума (первый закрепится в средние века за логикой, риторикой, грамматикой, второй – арифметикой, геометрией, астрономией, музыкой) а также защиту перед лицом ученого совета и ее главы по заранее избранной защищающимся теме, принимал Феодор Метеохит – великий логофет и один из самых прославленных византийских интеллектуалов своего времени.
К сожалению, доступные нецерковные источники не дают четкого ответа на вопрос, что именно являлось предметом выпускной дискуссии Паламы и Метехита – одни из них, преимущественно, религиоведческого, но не богословского толка, утверждают, что речь шла о категориях добродетели, причем не о всех восемнадцати, а о дианоэтических (διάνοια – мышление) или, как их обычно преподносят – добродетелях ума, интеллектуальных.
Другие же источники, как правило теологической направленности, все чаще сходятся на версии, что защита была посвящена вопросу применимости метода силлогизимов в богословии, впервые введенных в аппарат античной логики Аристотелем.
Как известно, Андроник Родосский – составитель «Органона», а именно сборника шести дошедших до нас фундаментальных трудов античного философа, выделяет третью и четвертую книги, соответственно, под названиями «предварительной» и «апостериарной» аналитик (в русскоязычной литературе – «Первая/Вторая аналитики»), которых не называл логиками сам Аристотель, оставив это наименование под диалектику.
Однако, еще в дохристианские времена весь означенный корпус знаний полагалось именовать логикой и активно использовать при обучении, в процессе которого светская и религиозная мысли преподносились крайне емко и взаимодополняли друг друга.
Критически важным является отдельное уточнение, зачем перечисленный категориальный и логический аппараты требовались христианскому миру в его раннем расцвете.
В первую очередь, понятие добродетели, все чаще выступающее в качестве системообразующего классификатора нравственной системы человека и отдельных частностей проявления его морально-волевых доминант в вопросах права и философской этики, помогало в установлении не только юридических нюансов при создании законов и во время видения споров о природе намерения или содержания фактического поступка, но и служило разграничителем духовных основ личности при богословской типизации внутреннего устроения подвижника.
Отчасти, паламитский исихазм строит систему преобразований, ведущий практика к состоянию «энергийного соработничества со Христом», используя фундамент аристотелевской типологии нравственных и высших качеств личности.
1 НАЧАЛО
2 ВАРЛААМ
3 АКИНДИН
4 С ГРИГОРОЙ Я НЕ СПРАВИЛСЯ (список литературы)
ХОРУЖИЙ С.С.:
СИНЕРГИЙНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
(подборка материалов)
Особенно рекомендую Фонарь Диогена. В сети можно найти еще несколько выпусков.
I
Систематичность и исчерпывающая конструктивность подхода Сергея Сергеевича Хоружиего к проблематике изучения исихазма как одной из самых неоднозначных страниц истории православного христианства, во многом определяются не только его многогранной личностью и научными интересами, но и, безусловно, полученным образованием в области квантовой теории и статистической физики.
Также, следует отметить его блистательную переводческую и комментаторскую работу с литературным наследием Дж. Джойса.
Вне библиотеки архаичных документов, представленных, преимущественно, трудами пустынножителей, обитателей киновий и наследия Григория Паламы, существовало немало попыток структурировать и заново помыслить исихастский опыт православного монашества.
Однако, именно антропологический проект синергийной антропологии, помимо объявленной прагматичности, при этом лишенной чрезмерной наукообразности, был призван адаптировать этот редкий религиозный феномен под реалии времени и социума.
===
Синергийная антропология наделяет крайне неоднозначное, в ряде трактовок – спекулятивное, понятие мистического опыта новым онтологическим содержанием.
Здесь – это переживание разомкнутости на пути к энергийному соработничеству с Богом, преображению в нем и фактическому обожению посредством серии актов переживания «событий трансцендирования». Последние надлежит полагать в качестве формообразующих элементов онтологического горизонта, наделяемого сходными значениями с привычной данному термину хайдеггеровской топикой.
Фактически, онотология представляется как вопрошание субъекта о высших категориальных состояниях бытия.
Именно он (онтологический горизонт) определяет фактические границы законченности антропологического проекта и устанавливает общие ограничители возможности переживаний и открытий индивида на пути психосоматических энергий подвижника к неэнтелехийному телосу.
В данном случае, телос – есть условное итоговое значение общестратегической направленности совершенствования.
В контексте проекта, разомкнутость представляется как многоуровневое раскрытие новых сверхличных содержаний благодаря отправлению центрального метода и его главного инструмента – Иисусовой молитвы. В свою очередь, практический смысл обнаружает себя единочасно членящимся на две взаимозависимые компоненты – Праксис (Делание) и Созерцание (Феория).
Первая обращена к вопросам тварного мира и считается начальным этапом подвижнического пути, в то время как созерцательный раздел открывается духовному взору подвизающегося позднее, но не является ступенью, идущей вслед за ним или отделимым от него, и ориентирован на плоскость сверхчувственного созерцания-соработничества с Богом.
В отличие от, например, суфизма, учении о «стоянках и состояниях», в которых четко определена динамика прогресса развития индивида и ее опорные точки, исихазм далек от неоплатонической мистики и требует регулярного обновления процесса совершенствования посредством осуществления непрестанного богообщения, покаяния и молитвы, постепенно переходящей в состояние «самодвижимой», то есть идущей не как автоматоидная активность, но как неизменное состояние ума практика.
Метафизический центр души не только символически сопряжен с «сердцем», но и имеет конкретное физиологическое отображение в прямых переживаниях в грудном отделе, особенно часто конкретизируясь в комментариях к технической составляющей реализации иисусовой молитвы, а именно «сведении ума в сердце».
Демаркация понятия медитативного упражнения и коренного преображения антропологических структур заключается в эндогенной направленности осуществляемой работы – в отличие от католических мистагогов, частным примером которого допустимо считать Exercitia Spiritualia Игнатия Лойолы, «ум сводится в сердце», минуя внешние раздражители. Состояния и воображение, активно ищущее возможность заполнить истинное духовное измерение практика переходящими и неконтролируемыми содержаниями, полагаются побочным продуктом, который в ходе осуществляемой работы может и должен быть изжит как отвлекающая единица.
(с) Ивовый союз
IV
Поэтому с особой настороженностью следует обращать внимание на фактическое сотрудничество выбранного исследователя/учебного заведения/виртуального ресурса с иностранными организациями – «православные штудии» заграницей все чаще проходят на базе местного православного подворья, которое нередко интегрируется в дела различных гуманитарных образовательных площадок, только носящих названия академий и университетов, а по факту являющихся фондовыми однодневками с кучей повязанных между собой «бенефициаров», совладельцев издательств и отмывателей средств всех возможных спектров.
Не всегда «душеспасительность» проводимой ими работы находится под вопросом – наличие большого количества заинтересованных материально независимых участников определяет возможность оплатить специалистов любого профиля и осуществить работу любой степени сложности. Ряд гностических текстов явлены общественности только благодаря частной переводческой деятельности подобных учреждений.
Суммируя рассмотренные опасения, добавлю – не ленитесь проверять авторов и библиографические списки, старайтесь брать за основу первоисточники без цензурных искажений, доверяйте академическим сообществам «старой волны» и всячески чурайтесь неойджистских инфотрясов.
(с) Ивовый союз
===
Анонсом выставлю график работ на выходные:
- тему #исихазм продолжит подборка книг, посвященных фундаментальным вопросам синергийной антропологии Сергея Сергеевича Хоружего с кратким комментарием по ряду из них;
- в воскресение планируется публикация трудов ключевой фигуры византийского исихазма, Григория Паламы (с комментариями по полемике с Варлаамом и Акиндином).
