19025
Привет, меня зовут Ася и я очень люблю архитектуру. Если вы хотите что-то подсказать, предложить или нашли неточность, пишите: @bulletproofish
LjN8KBWWm
Исследовательница Сета Лоу в книге Why Public Space Matters хорошо объясняет значимость общественных пространств и почему это не просто лавочки в парке или кресла в холле библиотеки. Это важный инструмент социальной справедливости и устойчивости, место выхода из пузыря: здесь мы сталкиваемся с очень разными людьми. И даже мимолетные встречи, как правило, способствуют большей готовности принять различия друг друга.
Лоу в основном говорит про пешеходные зоны, площади и парки. Но закрытые пространства — например, библиотеки или ратуши — не менее важны, особенно в странах с экстремальным климатом. Их проектирование отличается от работы над приватными интерьерами: нужно думать не о конкретном заказчике, а о целой группе людей, часто с противоречащими запросами.
У Hermès всегда очень красивое оформление витрин, а в Токио у бренда вообще отдельное 10-этажное (!) здание. И это огромная витрина из примерно 13 тысяч стеклоблоков. Причем на углах блоки поменьше, чтобы легче было скруглить стены. Ренцо Пьяно, который спроектировал эту красоту, говорит, что вдохновлялся традиционными японскими фонарями (но у жителей Восточной Европы конечно другие ассоциации).
А что же насчет сейсмостойкости, спросит пытливый читатель, — ведь в Токио нередки землетрясения, неужели стекло нормально переносит их? Блоки закреплены на выносных конструкциях (см. последнее фото), причем не жестко, а с помощью гибких уплотнителей. Все это в случае колебаний позволяет стеклу «ходить» примерно на 4 миллиметра. Похожим образом устроено ядро жесткости в центре здания: внутри постройки, в самом ее центре, находится «мачта», которая может смещаться. По тому же принципу в Японии построены синтоистские храмы.
И как всегда у Пьяно, отдельное удовольствие — разглядывать узлы и детали.
Как и в остальных советских республиках, в Литве во время оккупации храмы становились чем угодно, и литовцы их до сих пор восстанавливают. Вильнюсская Церковь Святого Георгия, например, стала хранилищем старинных изданий Национальной библиотеки. Ей, можно сказать, «повезло»: там не успели понастроить перекрытий, большая часть декора сохранилась.
После 2016 года начали реставрацию, но попасть туда по-прежнему почти невозможно. Книги переместили в более подходящее место, а незадолго до того фотограф Раймондс Пакнис сделал эти фото
Празднуем День всех святых и любуемся инфернальным фасадом и интерьерами тематического кабаре L’ enfer («Ад») на бульваре Клиши в Париже. Там было все: бесы на стенах и потолках, швейцар, который говорил «Добро пожаловать и будьте прокляты», юморески про Мефистофеля на сцене и официанты, одетые как черти. За столами встречались оккультисты, декаденты, а иногда и сюрреалисты во главе с Андре Бретоном. Справа от входа работал Le Ciel («Рай») — еще одно тематическое кабаре от тех же владельцев.
Увы, ничего не сохранилось: «Ад» пережил Вторую мировую войну, но потом его сожрала торговая сеть Monoprix. Сейчас в этом здании скучный супермаркет и никаких следов прежнего веселья.
Временные павильоны-медузы на городском фестивале в Шэньчжэне, Китай. Снаружи пленка, внутри RGB-лампы полного спектра, чтобы настроить какой угодно цвет
Читать полностью…
Ситуация: в Лондоне городские власти распорядились снести новый жилой комплекс Mast Quay Phase II на берегу Темзы, потому что построенное здание слишком отличалось от визуализаций. Дело не только во внешнем виде, но и в том, что застройщик Comer Homes Group напортачил с планировками — отдельные квартиры были непригодны для людей в инвалидных креслах, а во дворе не было детских площадок. Всего насчитали 26 отклонений от изначального проекта.
P. S. По-моему, оба стремные, но это уже другой разговор.
Выставка фрагментов снесенных зданий в Чикагском институте искусств — о том, как осколки уничтоженного мира многократно возрастают в цене и становятся самостоятельными произведениями, и о том, что красота может и не спасет, но позволит запомнить. Дизайн выставки — Norman Kelley, среди экспонатов — чудом уцелевшая решетка жилого дома Francis Apartments Фрэнка Ллойда Райта (на последнем фото).
Читать полностью…
Здания по свойствам очень схожи с медиа. Они интерпретируют информацию, хранят ее и помогают распространять. По ним можно много чего понять — от реальных настроений в обществе до состояния экономики. Поэтому за недвижкой стоит следить, даже если вы не собираетесь покупать квартиру. Мария из канала Недвижимость с Макаровой рассказывает, когда лучше покупать жилье, анализирует рынок и делится случаями из 10-летней практики:
- История о том, как за полтора месяца продали квартиру, которая висела на рынке полтора года
- Почему не стоит поднимать стоимость квартиры, если много просмотров: подробное объяснение
- Схема, которая позволит купить трехкомнатную квартиру, если денег только на однокомнатную и не в городе
Дом 1962 года в баварском Фюрстенфельдбруке: видимо, сграффито заменяли вывеску на фасаде ателье или текстильного магазина
Читать полностью…
Очень нравится, как Шигеру Бан увязывает долговечность и эстетичность. Он много проектирует в зонах бедствий и выбирает экономичные решения - например, картон в качестве конструктивного материала. Очевидно, это не самая прочная основа, но опыт Бана демонстрирует, что здание сделано хорошо, оно простоит гораздо дольше задуманного.
Один из примеров — картонная церковь Paper Dome. Изначально ее возвели в городе Кобе после землетрясения 1995 года. Храм простоял 10 лет вместо ожидаемых трех — потому что, объясняет архитектор, люди привязались и полюбили проект. Затем здание передали тайваньскому региону Наньтоу, который лишился церкви в результате землетрясения 1999 года. Храм перевезли за несколько тысяч километров и собрали на новом месте. Он существует до сих пор.
На этой неделе много обсуждали вред джентрификации и у меня на эту тему длинная история. Через Лос-Анджелес протекает одноименная река — Los Angeles River. Водоем, обычно мелкий и безобидный, в 1938 году вышел из берегов из-за шторма в Тихом океане. В наводнении погибли более 110 жителей города. Тогда Инженерный корпус армии США предпринял одну из крупнейших строек в истории страны и превратил реку в подобие гигантского водосточного желоба: дно забетонировали на участке 82 километров.
Читать полностью…
Когда читаю новости про NEOM — мегапроект, который прямо сейчас строят в Саудовской Аравии, — в башке вертится только выражение «пранк, вышедший из-под контроля». Неизвестно, построят ли хотя бы его самую распиаренную часть — линейный город The Line длиной 170 километров. Неизвестно, появится ли там все, что пожелали видеть интересанты — главным из них стал наследный принц и фактический правитель страны Мухаммад бин Салман. Но проекту уже посвятили пафосную выставку в рамках параллельной программы Венецианской биеннале и сняли не менее пафосный документальный фильм, а среди авторов — сплошь звезды, в том числе Coop Himmelb(l)au и Adjaye Associates.
Читать полностью…
В общем, за исключением металла на фасаде и современного утеплителя внутри стен все выглядит так же, как и много поколений до того, но есть нюанс. Сама идея модульных домов — абсолютное дитя Промышленной революции. Создавать такие проекты возможно только благодаря достижениям прогресса.
Во-первых, понятно, для них нужны стандартизированные материалы, которые в достаточном количестве и качестве производят только на фабриках. Во-вторых, такие дома возводят по технологии предварительной сборки: сначала строят, а потом уже ставят на фундамент. Это значит, что нужен транспорт, который сможет доставить и установить дом на участке.
В начале ХХ века модульные конструкции были настолько непривычными, что их использовали в основном для торговых объектов и складов. Значительно позже таким способом начали возводить офисные помещения — или, например, такой дом. В жилых зданиях модульность оказалась очень уместной, потому что такие дома легко перестраивать и расширять: «Модуль 01» тоже можно дополнить еще одним блоком или присоединить его к уже построенному дому.
Зернохранилище, дом и немного сторожевая башня: реновация силоса в Нидерландах. Два жилых этажа соединены компактной лесенкой, верхний уровень полностью застелен матрасом. Перед входом небольшое крыльцо, в верхней части установлен небольшой иллюминатор.
Самое крутое, что это студенческая работа. Выпускница Академии дизайна в Эйндховене Стелла ван Бирс создала проект, когда защищалась в бакалавриате. Силос она искала по интернет-объявлениям о продаже. Когда студентка объяснила свои планы, владелец позволил забрать силос бесплатно.
Минутка белого пальто, или чем плоха экзотизация без знания контекста. Вот популярная картинка из пинтерест — угледробилка в Пенсильвании конца XIX века. Если забить ее в гугл, довольно быстро выяснится, что уголь раскалывали “breaker boys” — так называли детей, работавших на шахтах. Они часто погибали из-за плохих условий труда, пожаров или в потасовках с другими мальчиками. Вот хорошее мини-исследование при поддержке Йельского университета на эту тему.
Читать полностью…
Исторические тюрьмы нередко превращаются в отели. В дружественном канале to stay — как раз такой пример, отель Wilmina в берлинском Шарлоттенбурге. Grüntuch Ernst Architects работали с бывшей женской тюрьмой XIX века: во внутренних дворах теперь тихие сады, в бывших камерах — номера в разном дизайне.
У этого жанра реновации несколько причин популярности. Во-первых, многие тюремные здания построены в XIX-начале XX века и очень устарели, их дорого обслуживать и они не отвечают современным нормам энергоффективности; проще построить для заключенных новую тюрьму, чем собственными силами доводить до ума старую. Во-вторых, камеры легче всего переоборудовать под жилые помещения. В-третьих — и это самое сомнительное — есть люди, которые воспринимают такие отели как возможность получить «необычный опыт».
Еще пример: Four Seasons в неоклассической тюрьме Стамбула. Построили на излете Первой мировой войны в Султанахмете.
У этого канала сегодня день рождения: ему целых 7 лет. Некоторые думают, что его автор — архитектор. Но нет :)
Меня зовут Ася Зольникова, мне 31. Я журналист и всегда хотела им быть: начинала как новостник, постепенно углубилась в архитектуру и получила образование историка искусств. Сейчас я пишу архитектурные лонгриды — главным образом для «Медузы» — читаю лекции и придумываю образовательные программы. Родилась и выросла в Москве, живу в Вильнюсе. Говорю по-английски, учу литовский, сносно владею испанским и хорошо понимаю по-украински. С Украиной связаны многие мои друзья и значительная часть юности.
Лучшим подарком в этот день станут ваши ответы в этом коротком опроснике. Там всего три пункта. Я хочу понять, что еще могу предложить помимо текстов (они всегда были и будут бесплатными), и сделать подписки с дополнительными материалами. Возможно, это будут лекции, чат или что-то еще — помогите решить.
Если вам в радость поддержать меня просто так, вот мои Patreon и Friendly.
Спасибо, что читаете! ❤️
Сегодня красивое из Ивано-Франковска: там несколько лет назад городские активисты сумели отстоять мозаику 1984 года. Раньше она была частью кафе «Білий камінь», автор ее — художник-шестидесятник Афанасий Заливаха, неоднократно преследуемый советскими властями. Панно он изготовил вскоре после того, как вернулся из колонии в Мордовии. Теперь оно вписано в интерьер магазина Samsung.
Если вы в Украине и будете идти мимо: Шашкевича, 6
Фото отсюда
Один диктатор так долго оставался у власти, что сошел с ума и построил много бункеров. Я снова про Албанию, а вы что подумали?
Энвер Ходжа так боялся ядерной войны, что в 1968 году приказал начать «бункеризацию» страны. Построили больше 175 тысяч бункеров (по другой версии — 750 тысяч; я пока не смогла понять, почему такое расхождение в цифрах). Словно гигантские бетонные грибы, они проросли везде: на перевалах, фермах и в городах, вдоль Адриатики, рек и озер. Никому это все конечно же теперь не нужно, и большая их часть медленно разрушается.
В 2010-е правительство разрешило полностью сносить бункеры. Но в некоторых открываются галереи, магазины, airbnb-квартиры и даже тату-салоны. Самый известный пример такой институции — музей истории Албании Bunk’Art 2 в Тиране.
Все фотографии кроме последней — из книги Concrete Mushrooms: Reusing Albania’s 750,000 abandoned bunkers, в котором польский фотограф Алиция Добруцка подробно исследует этот феномен Холодной войны.
Канал Искусство Архитектуры собирает интересные примеры проектов XXI века и технологий, с помощью которых ее создают по всему миру от Сеула до Копенгагена. А еще тут есть архитектура глазами шведского фотографа Маркуса Седерберга и много красивых гостевых домов и отелей.
Мое любимое и самое холиварное — пост про ai: как бы выглядел Сиднейский оперный театр, если бы его проектировал не Йорн Утзон, а другие известные архитекторы. Пока нейронка очень поверхностно отвечает на этот вопрос, но, думаю, через пару лет поднатореет. А еще смешно, что Нимейер у нее практически неотличим от Колхаса. Остальные шесть вариантов тут
Роскошная — не побоюсь этого слова — работа с наследием в чешском городе Острава. Выставочные залы галерею Plato разместили в исторических корпусах скотобойни. Полуразвалившиеся фасады не отчищали от сажи, а законсервировали как было; добавленные элементы — из гладкого белого микроцемента, подчеркнуто новые, без всяких обманок и маскировки. Они поворачиваются по оси, чтобы кураторы и художники могли объединять выставочные залы с уличным пространством. Стекло затемненное, за счет чего возникает ассоциация с выбитыми окнами в руинах. Архитекторы — польское бюро KWK Promes.
Читать полностью…
Если в этот ненастный октябрьский день вам хочется чего-то обнадеживающего, посмотрите на этот проект MVRDV. Это Пирамида Тираны — здание, в котором изначально был музей албанского диктатора Энвера Ходжи. Он оставался у власти 40 лет. Во время войны в Косово в здании развернули базу НАТО. Потом в пирамиде открылся ночной клуб.
Дети карабкались и скатывались с Пирамиды, как с горки. И вот теперь ее официально передали школьникам: в 2021 году местное правительство нашло деньги на реконструкцию и превратило бруталистский памятник в образовательный центр армянской НКО TUMO. Детей от 12 до 18 лет бесплатно обучают программированию, робототехнике, дизайну, музыке и другим дисциплинам.
Еще раз: бывший музей диктатора передали подрастающему поколению. И посмотрите на фасад — теперь по нему можно взобраться наверх без риска. Классный пример того, как архитекторы закрепляют за зданием функцию, которая изначально не была заложена в проект и появилась в результате самой жизни.
Пришло время подумать о Римской империи. На англоязычном AD неплохая зарисовка о влиянии сверхтуризма на главные мировые достопримечательности — в их числе, понятно, Колизей и Пантеон. Памятники страдают не только от вандализма и постоянного потока посетителей, но и неправильного ухода: в 1980-е электрические мойки считались гениальным решением, но они принесли древней архитектуре больше вреда чем пользы и «повредили тонны исторической кладки». Что со всем этим делать, не до конца понятно: рекомендации экспертов, если очень грубо, сводятся к тому, что нужно давать больше денег на сохранение памятников и регулировать потоки туристов. Но поместить ценные здания «под стекло», законсервировать их, совсем оградив от посетителей, неправильно — культура должна принадлежать живым, а не мертвым.
На фото боковая стена римского Пантеона, где с лета 2023-го впервые за сотни лет ввели плату за вход.
Примета времени — вот этот проект Adjaye Associates в ОАЭ. В 2019 году объявили, что в Абу-Даби появится Центр авраамических религий: христианства, иудаизма и ислама. И там будут, соответственно, церковь, синагога и мечеть. Пока строили, произошло много такого, что способствовало чему угодно, но только не солидарности и объединению. И вот в 2023-м проект закончили. Вскоре главу Adjaye Associates, Дэвида Аджайе, «отменили» за домогательства на работе. Отношения между конфессиями и отдельными религиозными течениями комментировать вообще не хочется, можно просто новости почитать.
Читать полностью…
Многомиллионный и многолетний проект помог приручить стихию, но усилил расовую и экономическую напряженность. Большую часть реки обступили заборы, железнодорожные пути, автомагистрали и производства. Мигрантов и рабочих все чаще селили в кварталах, зажатых грузовыми составами, автрострадами и водой. Как писал обозреватель Los Angeles Times Пэтт Моррисон, реку попросту «стерли с ментальной карты города»; она превратилась в свалку и место преступлений.
К концу XX столетия реку решили хотя бы частично высвободить из «смирительной рубашки». Создали Корпорацию возрождения реки (LA River Revitalisation Corporation) и еще несколько организаций со схожими целями. Фрэнк Гери, который живет в городе с 17 лет, разработал мастер-план прибрежных зон. Насколько проект удачный — вопрос открытый, Гери все-таки не ландшафтный архитектор. Но его участие явно подстегнуло процесс: вскоре городские власти приняли план, согласно которому 17,7 километров реки неподалеку от центра расчистят от бетона, создадут новые зеленые и парковые зоны.
Впрочем, проект приняли далеко не все — и до сих пор продолжают спорить вокруг него. Гери предлагает построить «парки на платформах», которые поднимутся прямо над бетонным дном. Он считает, что если на это придется потратить миллиарды долларов, то они «просто обязаны» это сделать. Но защитники окружающей среды и другие активисты предпочли бы что-нибудь поскромнее: они опасаются, что любое новое строительство, особенно если к нему привлечен известный архитектор, вытеснит беднейших горожан. Из-за удорожания земли людям будет труднее оплачивать аренду, а некоторые из них станут бездомными.
Сила и эргономичность детали: лестница в миланской штаб-квартире радиостанции EIAR по проекту Джо Понти. Здание закончили в 1939 году, что почти наверняка указывает на принадлежность заказчика к фашистской партии. Действительно, радиостанция EIAR — Ente Italiano per le Audizioni Radiofoniche — это один из важнейших пропагандистских органов муссолиниевской Италии и единственная радиовещательная компания, которой разрешили работу. Понти два десятка лет был убежденным фашистом и легко исполнял прихоти как радикальных, так и более умеренных политиков: первым он предлагал функционалистские проекты, вторым — архитектуру, которая больше тяготела к классической итальянской традиции.
Понти, в отличие от Шпеера, не «отменили» по результатам Второй мировой войны. И про его связь с партией сейчас как будто бы не очень вспоминают. Сам он в 1964 году сказал, что архитекторы с древностью были частью государственной машины наряду с придворными художниками, писателями и музыкантами — и это совершенно нормально.
Теперь вдруг выяснилось, что NEOM — один из 14 крупных саудовских проектов. Будут и искусственные острова в Красном море, и 38 отелей рядом с древним городом Дирия в Эр-Рияде, и «крупнейший городской парк в мире» — Парк короля Салмана — а также парки развлечений, тысячи жилых домов и прочие райские кущи посреди пустыни. Звучит несбыточно, но сейчас Саудовская Аравия слишком зависит от нефти и очень хочет диверсифицировать экономику. Правда, страдают от этого в основном местные жители и природа: стройки таких масштабов неизбежно навредят экологии, а представителей коренных племен выселяют с мест застройки и сажают в тюрьмы. Некоторых из них приговорили к смертной казни из-за протестов.
P. S. Я практически никогда не размещаю здесь ссылки на собственные материалы, но сейчас сделаю исключение: вот мой текст про NEOM для «Медузы». На мой взгляд, нам с коллегами удалось составить достаточно полную и объективную картину по состоянию на весну-2023.
Это «Модуль 01» — модульный дом компании ESG, которая с 2005 года строит и проектирует частное жилье. В описании на сайте указано, что он относится к стилю «барнхаус» (не путать с Баухаус :)), то есть повторяет черты традиционного сельского жилья. Каркас и стены — из дерева, кровельные стропила — из досок.
Читать полностью…
В прошлом году я переехала в Литву и с тех пор изучаю местную архитектуру. Посмотреть тут есть на что. Про модернистские ансамбли Каунаса многие знают — кстати, их на прошлой неделе включили в список наследия ЮНЕСКО. Послевоенную архитектуру чаще игнорируют, хотя она не менее удивительная. В конце 50-х, после десятилетия оккупации и сталинского «большого стиля» Литва вернулась к модернизму. Поскольку в начале века она была в авангарде этого движения, возможность проектировать модернистскую архитектуру восприняли как «возвращение к истокам» — школа здесь была и остается очень сильная.
В начале сентября доехала до друскининкайского санатория — о его снесенной водонапорке рассказывала вот тут. Архитекторы основного здания те же, Ромуальдас и Аушра Шилинскас. Это очень «говорящая» архитектура: поскольку проект про бальнеологию, основной образ здесь — вода. Кругами по воде развивается план здания, лестницы «изливаются» в центр главного атриума, а под ними, на самом нижнем уровне, журчит фонтан.
Если вы играли в Барби или успели посмотреть фильм Греты Гервиг, то наверняка заметили, что кукольные дома там очень модернистские и практически лишены непрозрачных стен. Пластиковые куклы спят, едят и принимают душ на виду друг у друга. Все потому, что по природе своей они лишены стыда — а значит, им нечего скрывать. И если смотреть на фильм Гервиг под таким углом, то ссылка Барби и Кена в реальный мир обретает много общего с классическим библейским сюжетом — изгнанием из Рая
Читать полностью…