19025
Привет, меня зовут Ася и я очень люблю архитектуру. Если вы хотите что-то подсказать, предложить или нашли неточность, пишите: @bulletproofish
Самое-самое первое здание с каркасом из чугуна находится — где бы вы думали — конечно на родине промышленной революции, в Великобритании. Это паровая мельница 1797 года в графстве Шропшир, что на западе Англии. Ее называют «праматерью небоскребов», но, в отличие от высотных зданий, металлические опоры использовали в ней не столько для увеличения высотности, сколько для защиты от пожаров.
Раньше здесь была льняная фабрика, потом солодовня, в годы Второй мировой — казармы, и снова солодовня вплоть до закрытия в 1987 году. В прошлом году мельницу аккуратно реновировали и открыли коворкинги и образовательное пространство о роли здания в промышленной революции и мировой архитектуре.
Очень часто архитектуру оценивают только по фасаду. Причем так поступают и экскурсоводы-любители, и преподы на факультетах истории искусств. Делать так НЕ надо, даже если перед вами что-то очень приятное, например, вот этот псевдоардекошный дом в Нью-Йорке 2023 года. Как и многие небоскребы «ревущих двадцатых», 10-этажное здание Fitzroy облицевали терракотовыми блоками из различных видов глины — архитекторы Roman and Williams поясняют выбор материала в нескольких коллажах к проекту.
Читать полностью…
Еще больше монументального искусства про космонавтов, математиков и инженеров ищите в канале «Советские мозаики». Подпишитесь, чтобы увидеть лучшие примеры утраченных и еще существующих мозаик со всей территории бывшего Союза.
На правах рекламы
Новое у знаменитой исследовательской студии Formafantasma — керамические «тотемы» (или «лес колонн») для флоры и фауны на виноградниках Шампани. Цвета подобраны так, чтобы насекомые и другие виды легко различали их на фоне зелени. Основной материал — терракота с натуральной глазурью на основе оксида железа.
Авторы говорят, что «эти инсталляции станут тем, чем их сделает природа» — в колоннах проделаны отверстия и полости, чтобы животные могли обустроить там гнезда. «Квартиры» есть только в 32 из 74 модулей, потому что иначе насекомых было бы слишком много, а «между людьми и животными нет большой разницы — никому не нравится жить в перенаселенных городах».
Вообще Formafantasma мебель делают и с Prada работают. А терракотовые домики для пчел — это видимо так, для души
Красивая какая работа с материалами: монастырь XV века на острове Корсика, современная реновация французского архитектуреного бюро Amelia Tavella Architectes. Гладкая медь и грубый старый камень подчеркивают и усиливают эстетические качества друг друга, а оливковая роща, по словам архитектора Амелии Тавеллы, вырастает у подножья, «словно браслет на щиколотке». Перфорация на медных листах чуть неровная, за счет этого металл не выглядит излишне «индустриально» или грубо
Читать полностью…
И трогательная деталь — назидательный рельеф с игроками в карты, один из которых проиграл. Для банка сюжет явно неслучайный
Читать полностью…
У меня новый любимый фрик: шведский архитектор Ульф Мейергрен. Живет в Cтокгольме и бродит по окрестным лесам, где проектирует и мастерит всевозможные павильоны и хижины из подручных материалов. Например, однажды они вместе с финским художником Антти Лайтиненом обмотали очень много полиэтилена вокруг дерева и зимой сделали внутри сауну. В другой раз у него получился бассейн из картофеля. Или вот еще случай был: Мейергрен в коллаборации с фермером построил павильон из мха, чтобы смотреть оттуда на кабанов.
Однажды осенью Мейергрен построил Лиственную хижину. Большой плюс всех его проектов — их может повторить любой. Например, для этого дома понадобится всего ничего: каркас от уличного батута (им все равно никто не пользуется в это время года, уточняет архитектор) и два слоя сетки, заполненные листьями. Готово, вы великолепны — совсем как Ульф, позировавший для первых двух фото
Некоторые исследователи относят архитектуру Эриха Мендельсона к «экспрессионистскому модернизму». Он вывел концепцию «функция + динамика» и писал, что каждая типология и материал хочет «выразить» себя определенным образом. Например, «башни возвышаются и растут с помощью собственной силы, духа и души». В Германии его главной работой считается башня Эйнштейна, где бетон помог «выразить» только что открытую теорию относительности. В молодом Союзе он тоже работал — как и многие, в 1920-е он возлагал на страну большие надежды. В Ленинграде Мендельсон создал силовую станцию трикотажной фабрики «Красное знамя», одно из самых невероятных (хочется написать «выразительных») авангардистских зданий.
Правда, остальные корпуса по проекту Мендельсона не построили — из-за разногласий с ленинградскими архитекторами он отказался от авторства, а проект заканчивали местные авторы.
Только теперь добралась до «Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность России». Это книга, в которой автор, колумнист Максим Трудолюбов, анализирует историю страны через частную и государственную собственность: не только дома и квартиры, но также дворы, заборы и территорию вообще.
С текстом одинаково полезно ознакомиться, если вы занимаетесь историей и архитектурой. Читать интересно все включая введение, в котором автор пишет: частное пространство, «возможность уйти в скорлупу собственного пространства» (здесь и далее курсивом выделены цитаты из книги) — завоевание совсем недавнего прошлого. Обособленная жизнь кажется сегодняшнему человеку нормальной и даже необходимой. Но большую часть истории это могли себе позволить «только избранные: вожди и святые».
Про вождей можно поспорить — вряд ли европейским монархам, окруженным свитами, хватало приватности. Но речь скорее не о них, а об обычных людях. Промышленная революция, новые технологии и новые источники заработка, ровно как и частная собственность на землю, размывание монополий на торговлю и власть — все это позволило самым разным людям больше зарабатывать и «придумать» частную жизнь. А вместе с ней появились и частные дома на одну семью или даже одного человека.
Вижу все больше проектов о том как нам не утонуть, когда поднимется уровень моря. У Дании на Биеннале 2023 года об этом целый павильон, а до и после выставки — много единичных работ.
На визуализациях Land on Water, разработка 2022 года от студии морской архитектуры MAST. Это модульные дома, которые держатся на воде за счет плавучих элементов. Авторы предлагают использовать для этого местный пластик: переработанные буи и поплавки из рыболовной промышленности или старые бутылки и контейнеры. Ожидается, что со временем подводную часть смогут использовать водные растения и животные, так что биоразнообразию проект не повредит.
MAST заверяют, что построить таким способом можно «что угодно и где угодно». Но пока это лишь теория.
Сейчас напряглась всем своим миллениальским существом чтобы не проводить параллели с «Гарри Поттером».
По сути, это всего лишь канализационный люк: винтовая лестница ведет к Зальцбахскому каналу, который построили как часть дренажной системы в центре немецкого курорта Висбаден. Открыли его в начале XX века — отсюда экзотический вид и клепки. В те годы, впрочем, канал уже считался достопримечательностью, а местные власти даже устраивали экскурсии и продавали небольшой путеводитель по висбаденским подземельям
Впечатляющая графика к выпускному проекту на тему нестабильности: срок службы мебели и уличных объектов, одичание животных на Фукусиме после катастрофы в 2011-м, скорость передвижения скота, позы человека, ведущего малоподвижный образ жизни.
Проработано, что называется, «по больному: проект появился в ковидном 2020 году, автор — японский студент AA School Мамору Хоши; сейчас, судя по LinkedIn, работает в BIG.
Еще одно из Южной Америки. Что-то вроде дома культуры, но круче: Fábrica de Cultura, школа искусств и народных ремесел в колумбийском портовом городе Барранкилья. Занимает территорию бывшей табачной фабрики. Построили на деньги муниципалитета, чтобы людям из рабочего района Barrio Abajo было где заниматься творчеством. Все бесплатно, заниматься можно с любым уровнем навыков и доходов.
Читать полностью…
👣 Продуктовые прогулки
Понял, что пора консолидировать все свои последние прогулки по проектам в одной общей публикации для того, чтобы иметь возможность возвращаться к ним по необходимости. И пока все это собирал, то немного даже удивился "сколько всего интересного прошел за последний год". И эта насколько круто, что можно вот так одновременно гулять и внимательно, прям детально, изучать различные крутые проектные и маркетинговые решения лидеров отрасли. Ну что, пойдем!
- Мир внутри, Финский залив - крутая молоэтажная концепция на берегу залива
- Golden City, Санкт-Петербург - визитная карточка GloraX
- Creek Harbour, Дубай - современный массинг ведущего застройщика в Дубай
- Обзорная, Япония - все о том "где живут японцы"
- Сердце Сибири, Тюмень - как сделать очень крутой двор
- Clever Park, Екатеринбург - нетипичный формат застройки, который имеет успех
- City Walk, Дубай - мой любимый район в Дубай
- Солнечный микрорайон, Екатеринбург - пример образцового мастер-планирования освоения района
- Обзорная, Гданьск - крутые продуктовые решения из прогрессивного города
- Айвазовский, Тюмень - смесь разных архитектурных стилей в одном проекте
- Futurist, Санкт-Петербург - вычурная солидность знакового проекта от RBI
- Dubai Hills, Дубай - отличный пример синтеза природы и человекоцентричной застройки
- Европейский квартал, Тюмень - самый красивый (на мой взгляд) проект Брусники
- Forum City, Екатеринбург - прекрасный квартал в сердце большого города
- Ginza, Токио - wow-архитектура в самом сердце Японии
- 7017, Seoul - крутой пример преобразования магистрали в пешеходную зону
- Двор.Лес.Парк, Тюмень - отличный пример архитектуры малоэтажки в регионах
- Крестовский, Санкт-Петербург - дискуссионный вариант застройки Питера
- Андерсен Парк, Тюмень - уникальный проект из 20 домов, где каждый из них уникальный
- Обзорная, Ижевск - очень крутой по продукту город
- Невская ратуша, Санкт-Петербург - стильная архитектура в mix-use проекте
- Дом на Некрасова, Екатеринбург - солидный проект Брусники с её лучшими решениями
- Обзорная, Ташкент - продуктовые атрибуты быстро растущего рынка
- Sobha Hartland, Дубай - один из интересных районов в Дубай
В целом, чем дольше нахожусь в отрасли, тем четче понимаю насколько продуктовые фундаментальные атрибуты влиятельней и весомей любого маркетинга, сервиса, узнаваемости и пр. Для меня фраза «80% успеха реализации проекта зависит от продукта» является базовой на нашем рынке. Именно инновационность и смелость развития продукта стала лифтом для многих сегодняшних успешных девелоперов, как Легенда, Брусника, Форма, Мармакс и т.д. Да, есть такие застройщики, которые прут за счет другой стратегии. К примеру, Страна и ее скорость стройки или Самолет и его IT-инфраструктура. Но считаю, что именно за продуктом твердое будущее по значимости.
Теоретик архитектуры Никос Салингарос в книге «A Theory of Architecture» пишет, что строительство и разрушение ВТЦ — противоположные акты двух профессионалов, чья профессия требует высокой дисциплины и холодного расчета:
«Будь то разбрасывание камней или их собирание, проекты основаны на абстрактной, количественной логике. Вы можете разместить пятьдесят тысяч человек в офисном блоке площадью десять миллионов квадратных футов, учитывая вес и ветровые нагрузки. И провозгласить это „символом мира во всем мире“, как сделал Ямасаки. Конечно, без проблем. Но с тем же успехом вы можете определить структуру башен, скорость снаряда при ударе, необходимую полезную нагрузку реактивного топлива. Опять же, без проблем. Просто рассчитайте».
Спору нет, красиво. Но книгу судят не только по обложке, а в здании важно взглянуть на конструкции, планы, объемы и композицию — словом, все то, что формирует пространственный опыт.
Все вышеперечисленное есть в курсе «Как смотреть архитектуру», который для «Синхронизации» сделала историк архитектуры Ксения Григорьева. Присоединиться можно уже сейчас по этой ссылке, а по промокоду ДОМИКИ будет хорошая скидка — 4485 вместо 6900 рублей (можно оплачивать в долларах зарубежной картой).
Я присоединилась к сомну фанатов творчества Дмитрия Чеканова, который изучает старую айдентику и создает на ее основе целые миры. На скринах — вымышленный справочник-путеводитель по острову, на котором в панельных домах обитают советские гномы; с подробными описаниями архитектуры, одежды и истории.
А вот тут бережно сверстанная книга о вывесках в наукоградах Подмосковья. Пущино, нежно любимое автором этого канала, там тоже есть
Мозаики — древнее искусство, но после Второй мировой войны оно получило новое прочтение. Чаще всего вспоминают советские панно, но это справедливо и для других стран, пострадавших от войны — архитекторы приглашали художников, чтобы оживить новые здания, совсем простые по форме и построенные из дешевых материалов. Причем использовали не только драгоценную смальту, но и гальку, осколки камня и керамики — все, чего после любой войны в избытке.
Что до совмода, там мозаичные панно оказались спасением для художников и архитекторов, растерявшихся после хрущевской реформы. Соцреализм плохо сочетался с модернистской архитектурой (вспомнить хотя бы Экспо-1958 в Брюсселе). Мозаика эту коллизию преодолевала, к тому же как никакой другой вид изобразительного искусства позволяла уходить в абстракцию («мазню» по версии Хрущева). А еще абстракции очень помог атомный век и ставка на науку: как еще изобразить торжество кибернетики или ядерных технологий?
На фото панно в МИФИ, художники Григорий Дауман и Михаил Шварцман, 1963
А еще медь в архитектуре бывает вот такой. Это японская студия G Architects Studio решила поиграться с текстурами и использовала соевый соус и нашатырь, чтобы окислить медную облицовку кофейного киоска в Киото. Получился характерный сине-зеленый оттенок — его использовали для ниши у прилавка и для боковой стенки, выходящей на перекресток.
Бирюзовый цвет отсылает к айдентике компании Suetomi, которая заказала проект. Выкрасить здание обычной краской было бы проще, но в Киото так нельзя — согласно регламентам, можно использовать только натуральные материалы, обработанные без химикатов. Чтобы окислить медь натуральным способом, ее сначала вымачивали в соевом соусе, а потом в нашатыре. Это заняло у архитекторов три месяца.
Сколько всего уже человек навыдумывал и напроектировал, а жить по-прежнему хочет в деревянном доме. О том, почему мы так любим дома из срубов и какими они бывают — в канале Деревянные дома | Smart Wood.
Smart Wood — это компания, которая проектирует и строит из сибирского кедра, а также в деталях рассказывает о рабочих процессах. На картинках — угловое соединение «ласточкин хвост», которое считается одним из показателей мастерства плотника (подробнее о нем вот тут). Читайте также об особенностях отделки кедром, окаменелом дереве для ванных и о том, как красиво стареют деревянные дома.
На правах рекламы
И еще кое-что про финнов и осень: в Хельсинки самый красивый Robert’s Coffee (это такой северный «Старбакс») находится на Эспланаде, в бывшем банковском помещении.
В европейской «прекрасной эпохе» было несколько архитектурных типологий, которые непременно стоит искать в любом новом городе. Банк — одна из них наряду с вокзалами, почтамтами и гранд-отелями. Privatenbanken, который выступил заказчиком этого проекта, пригласил на проект архитекторов Ларса Сонка и Вальтера Юнга. Оба — видные представители югендстиля, о чем, впрочем, никогда не догадаешься по фасаду XIX века.
Зато внутри ровно то, чего ждешь от финского национального романтизма: гранитные колонны, звериные рельефы (одновременно забавные и жуткие), фреска с осенним пейзажем — работа художника Вильхо Шёстрём. Зал находится в сердцевине городского квартала, и редкое солнце не пробилось бы сюда через обычные окна — вместо них остекленный потолок, который из-за формы иногда сравнивают с перевернутым драккаром викингов.
Вообще же Питер — сложный город для архитекторов. К нему мало что получается безболезненно прибавить, современность здесь плохо приживается. Ни один крупный проект не обходится без скандала с участием градозащиты, и сам термин «градозащита» тоже родом отсюда — его впервые использовали в 2000-е, когда протестовали против застройки Охта-Центра.
У меня есть теория — возможно, ошибочная, продиктованная экзотизацией и взглядом со стороны. Возможно, целостность архитектурного ансамбля вкупе с холодным климатом научила петербуржцев более тщательно прорабатывать внутренние пространства. И еще в начале 2010-х фраза «питерское место» была нарицательной в Москве. Заведения и общественные дворы — лепота, и с каждым годом только лучше.
Именно о таких местах и мелких уличных деталях пишет Юлия Сараева в канале «Кофе и билеты». На фото некоторые из них:
1. Стрит-арт на Большом проспекте
2. Стены в баре-бильярдной Solids
3. Академкнига на Литейном
4. Борщевик в Le courage
5. «Мавританский» камин в особняке Сан-Галли
Можно докрутить эту мысль в более «архитектурное» русло. То, что описано выше, привело к появлению «архитектуры ради архитектуры» — то есть когда заказчик строит дом не столько для того, чтобы продемонстрировать свой статус, сколько для собственного удовольствия и умения наслаждаться определенными пространствами. Мне кажется, что все проекты Pezo von Ellrichshausen как раз про таких и для таких людей. На фото Loba House в Чили
Читать полностью…
А о том, что хорошего уже построили в Дании и не только, пишет Продуктовый кружок — приятный канал про недвижимость, города и архитектуру. Авторы рассказывают об интересных кейсах строительства по всему миру. Вот подборка объектов в Копенгагене и за его пределами:
1. Многоуровневая парковка с фасадом из древесины, Копенгаген
2. Школа с многоуровневой столовой-хабом для общения, вновь Копенгаген
3. Последнее из Копена: Опера-парк с ансамблем из шести садов, проект знаменитых Cobe
4. Смотровая площадка на крыше художественного музея в Орхусе (от себя добавлю, что это проект любимого многими Олафура Элиассона)
5. Ну очень красивые кирпичи на фасаде новой ратуши Вайена
На правах рекламы
Узнала, что в англоязычной среде вот такие неровно уложенные кирпичи называют "drunk brick". Примечательно, что обозначение встречается в США, где по понятным причинам мало старинных зданий, а средневековых нет вовсе. Неровная кладка сразу добавляет дому лет 300
Читать полностью…
В отличие от многих других архитектурных вузов, в школе МАРШ при Universal University тоже учат работать над чисто концептуальными проектами: создавать эскизы первых поселений на Марсе, придумывать проекты через сюжеты, в том числе переводить личные воспоминания и травмы на архитектурный язык. А помимо этого, конечно, развивать современные города, проектировать небоскребы и частное жилье — в общем, все то, чем архитекторы и занимаются большую часть рабочего времени.
Я сама несколько лет преподавала и курировала курс в МАРШ, так что теперь с радостью помогаю коллегам: сейчас там открыт набор на программы бакалавриата и магистратуры. 95% выпускников остаются в профессии и работают в крупных бюро: «Атриум», «Практика», DNK ag, SPEECH, BuroMoscow, Kleinewelt Architekten и др.
Узнать подробности и подать заявку можно здесь: u.university.
Реклама. АНО ВО «Универсальный Университет» ОГРН: 1197700010518, Москва, ул. Нижняя Сыромятническая, дом 10, строение 3
Почему получилось такое странное и крутое здание: потому что авторы, Альфредо Бриллембург и Хуберт Клампнер из ETH Zurich, два года изучали местные обычаи и историю. И особенно внимательно отнеслись к карнавалам, которые в Барранкилье регулярно устраивали с XIX века.
Архитекторы консультировались с танцорами и музыкантами, приходили на репетиции и шествия. Так они узнали, что карнавальная культура была не просто городским праздником, а способом примирения между очень разными людьми со всего света. В XIX веке сюда направлялись сиро-ливанские арабы и евреи, бежавшие из Османской империи; во время мировых войн — волны иммигрантов из Германии, Польши и Италии. Эта толпа смешивалась с коренным населением и потомками испанских колонизаторов. Карнавал был для них наиболее инклюзивным и уравнивающим действом: по сути это театральное представление, поэтому участникам разрешено говорить и делать то, что в противном случае могло бы вызвать в лучшем случае скандал.
Исходя из этого архитекторы предложили проект, где можно заниматься 11 дисциплинами, связанными с карнавалом: среди них музыка, танцы, изобразительное искусство, актерское мастерство и кулинария. Климат жаркий, так что перегородок и внешней облицовки по минимуму. Самое яркое и, собственно, народное — разноцветный «ковер» из плитки, которой вымостили площадь перед зданием и внутренние стены, а также лестница, напоминающая плавные изгибы в зданиях Оскара Нимейера. Лифты, как мне показалось по планам, намеренно убрали в самый неприметный угол, чтобы люди чаще использовали именно лестницу.
Без лишних слов и комментариев — кошачий мурал из битых тарелок в Сан-Хосе, столице Коста-Рики. Утащила из фейсбука Льва Масиеля, у которого в прошлом году вышла книга «Купола, дворцы, ДК» (очень крутая!)
Читать полностью…
Профессиональный и при этом субъективный взгляд на современную коммерческую застройку — с подробными примерами, фотографиями деталей и личными замечаниями. Причем автор исследует не только условные Москву и Питер, но и в Тюмень, Ижевск и так далее. Есть про проект «Брусники» в Екатеринбурге (как всегда красота) и объяснение, почему газон на территории ЖК все-таки можно и нужно топтать :) А еще много постов об объектах за рубежом — самые интересные в Токио и Ташкенте
Читать полностью…
Между теми, кто создал и разрушил Всемирный торговый центр, много сходств, и их невозможно игнорировать.
Минору Ямасаки и Мухаммед Атта в детстве находились под властью деспотичных отцов. Они росли вдали от родных культур по разные стороны океана. Сын японских иммигрантов, автор башен ВТЦ Ямасаки жил в США. Он не раз сталкивался с расизмом, даже став успешным архитектором. Атта провел детство в Германии, затем вернулся в Египет и обнаружил, что в Каире городское обновление сводилось к сносу бедных кварталов, чтобы, как выразился его немецкий одноклассник, «сделать из них Диснейленд». Он ненавидел небоскребы, вырастающие в ближневосточных городах, и болезненно переживал уничтожение французами улочек Алеппо.
Атта тоже был архитектором. В 1980-м он получил стипендию на учебу в Гамбургском техническом университете, а затем работал в градостроительной фирме Plankontor. По воспоминаниям коллег, он был прилежным работником. А затем стал руководителем группы террористов, которые угнали самолеты 11 сентября.