3296
Мы будем уползать без ног, держась за горящие стены обратная связь сломалась, оказывается уже давно не приходят сообщения. если вы что-то писали — дайте знать в комментах. чиним
Интересно, почему шокирующие призывы к демонстрационным ядерным ударам стабильно публикуются раз в год и обязательно примерно в те же дни, что проходит ПМЭФ. Вот бы понять, кто с кем разговаривает.
Читать полностью…
/channel/komissarischezaet/578
— Н-нна, нахуй! Сука! Хохол ебаный! Н-на! В глаза, блядь! Мы едины! Один народ! Сюда-а, блядь! А? А? Сука? Ой... Бля! Э! Ты че! Э! Не надо! Не стукай! Один народ! Мы же из СССР! Галстуки, помнишь, красные... колбаса... президиум верховного... а! Ах ты... Н-на! Н-на, сука! Лежа-ать, блядь! Давай объединимся! Бандеровец ебаный! Единое — н-на! Культурное! Н-на! Пространство! Сука-а!
У сторонников и противников происходящего есть одно общее заблуждение: уверенность в том, что нынешний конфликт — это продолжение цепи прямых и непрямых конфликтов прошлого. "Россия всегда вела захватнические войны", или "Запад всегда стремился уничтожить Россию" — по сути, одно и то же заявление, просто формулируемое по-разному; предполагается наличие некой идеологической константы, которая одновременно и диктует правила поведения, и однозначно объясняет события прошлого. Это работает только в фэнтезийных сценариях: например, если конституционный строй у тебя не меняется двести тридцать семь лет подряд, то можно предположить, что уничтожение крестьян в одних джунглях духовно наследует уничтожению крестьян в других джунглях. Россия, в свою очередь, даже обязательства тридцатилетней давности по вкладам в сберкассе не в состоянии выполнить — в этих условиях рассуждать про продолжение многовековой войны с западом или многовековой колониализм довольно странно. Попытки толковать принципиально новый конфликт и принципиально новые обстоятельства с помощью прошлого, которого на самом деле не было — мешают как сторонникам происходящего, так и его противникам.
Читать полностью…
Не надо бояться Александра Дугина и его идей. Смех — лучшая защитная реакция, но не стоит смеяться над Александром Дугиным — человеком, пережившим самое страшное горе, которого не заслуживает никто. Не надо жалеть Александра Дугина. Жалость в последние несколько лет вообще слегка девальвировалась — это естественный процесс, невозможно одновременно жалеть такое количество совершенно разных людей, и отсутствие жалости в наших обстоятельствах не является перверсией, — да и отсуствие жалости подчас лучше, чем жалость натужная. Не стоит обвинять Александра Дугина в нашептывании Владимиру Путину каких-то особых указаний — нет никаких признаков того, что якобы нашептываемое хоть как-то реализуется. Дугин и дугиноиды продолжают свой бесконечный монолог, "День опричника" из пророчеств Дугина все так и не наступает, и сам Дугин остаётся смешным, странно-трогательным, трагическим дедушкой из телевизора, который мы смотрим на протяжении последних ста лет. Дугин вам не враг, враги — в следующем кабинете.
Читать полностью…
Питер. 5 мая. kiki.
https://moloko-plus.timepad.ru/event/2859027/
Мир государственного гомосексуализма, скрытый за фасадом фарсово-лубочной "борьбы с ЛГБТ" гораздо интереснее и глубже, чем кажется — вот, например, депутат Хинштейн, который несколько дней подряд аутит самарского чиновника. Самарский чиновник, во-первых, находится в параллельной от Хинштейна вертикали (Хинштейн — ГД, самарский чиновник — местная облдума), соответственно, никакого политического противостояния тут нет. Во-вторых, по всей видимости, самарский чиновник — не гей (в отличие от Хинштейна), и можно предположить, что это что-то вроде индивидуального соревнования смеха ради, типа депутата Хинштейна чекисты под угрозой слива компромата и уголовки заставили за две недели выдать максимальное количество гомосексуалистов среди чиновников, вот он и бьёт по площадям, в надежде, что попадёт. Ну, пускай старается
Читать полностью…
Милицейский юмор. Они ещё это и в текст цитаты вынесли, то есть им прям вообще очень смешно. Бугага, типа. Шоколадница.
Читать полностью…
Но все это может закончится и "хорошо" (какое время, такое и "хорошо"). Через пару дней они поймут, что дальнейшая раскрутка украинского следа потребует ответных действий, на которые никто не способен (смотри Татарского, Дугину, Прилепина, Белгород, РДК, мост, Крым, Черноморский флот, зеленку и так далее), вместо действий — маленькие грозные медведевы пишут посты про красные линии. А если признать, что это все-таки запрещенный ИГИЛ — можно с лёгкостью устроить какую-нибудь очередную операцию в Сирии, а где она, эта Сирия, и что там происходит — мало кому известно. Ажиотаж начнут скручивать, спустят правильную методичку. Заявления "своих" будут все более абстрактными, в итоге сойдут на нет. Немногочисленные "неуправляемые", "патриотические блогеры", "рассерженные патриоты" (помните таких?) продолжат требовать от руководства РФ ответных действий, масштабного возмездия — в итоге через полгода тихо и без скандала присядут по отработанному механизму рядом со Стрелковым по статье о дискредитации вооружённых сил экстремизмом. Особо буйные застрелятся из гранаты в самолёте. Всё. Никто ничему не научится и никаких выводов не сделает, но хотя бы будет тихо. Сколько в таком режиме можно функционировать — другой вопрос.
Читать полностью…
Когда возникала угроза лично ему, его подчинённым и его благополучию — господин президент, как скример из ужастика, моментально появлялся в телевизоре, корчил там страшные рожи, обещал, что никто из предателей не уйдёт безнаказанным, призывал бойцов не слушать преступных приказов и так далее. В последний раз так наглядно это было в июне прошлого года, до выборов — больше девяти месяцев, и за всей этой активностью, за регулярными "обращениями к народу", за которые ещё со времен ковида зачем-то выдают пятиминутные вступления к онлайн-совещаниям Совета безопасности, мы как-то подзабыли, что одна из главных отличительных черт Владимира Путина — это прятаться в норку во время каждого обострения. Восемьдесят семь процентов получены, и, действительно, нет никакой нужды ассоциировать себя с негативом.
Читать полностью…
Десятки одинаковых записей с камер наблюдения: в правой руке телефон на громкой связи, в левой руке — ёмкость с зелёнкой. На одной из записей девушка отчётливо кричит бросившимся на неё членам УИК: "это надо! так надо!". Масштабный феномен мистического НЛП, возникший далеко не вчера, удивляет ещё и практически нулевой изученностью, на все вопросы даются максимально размытые ответы, типа "кто звонит? украинцы" (ну естественно, не монголы же). Нет, например, ни одной записи подобных бесед (гэкающий голос в трубке представляется майором ФСБ и просит поджечь будку для голосования) — для страны, в которой сливается вообще все, это очень странно.
Очень легко обвинить во всех наших бедах украинцев, потому что это не требует дополнительных объяснений и уже как бы подразумевается при каждом хлопке. Вчера поджигали отделения сбербанка, сегодня выливают зелёнку в урны — но если завтра, не дай бог, под крик "так надо" кто-нибудь отравит водопровод, то мантрой про "психологические атаки ципсо" обойтись будет трудно. Как бы режим не относился к свободе слова, но некоторые вещи все-таки необходимо объяснять.
Кстати, речевки про повышение рождаемости и ограничение абортов — ещё один показатель того, что власть сама не вполне понимает, что на самом деле подразумевает под "традиционными ценностями". Есть какая-то абстрактно-лубочная картинка с крестьянской хатой и десятком белокурых детишек в простой русской одежде, и это якобы хорошо, но почему это хорошо? Потому что так было при бабушке. Мы, конечно, можем резко начать рожать по десять детей с двадцатилетнего возраста, но не совсем понятно, чем мы будем всю эту толпу народа кормить, во что одевать, на кого учить, где их задействовать, с чего им платить пенсии. На поддержку юной ячейки общества, которая в двадцатилетнем возрасте произвела одного-двух юных граждан, должно уходить больше денег, потому что люди, которые вместо получения профессии занимаются улучшением демографической ситуации, просто не в состоянии поддерживать самих себя и растить детей. С другой стороны, если предположить, что отец подписывает контракт и получает триста тысяч в месяц, то все в порядке, конечно.
У нас вообще не так много денег и нет признаков, что в ближайшее время их станет больше, и в планах увеличить население страны до 270 миллионов человек к 2070 году нет никакой экономической целесообразности. На поддержку семей с детьми выделяются не совсем адекватные реальной ситуации суммы; еще стоит вспомнить, например, что несколько лет назад Российская Федерация расписалась в невозможности платить пенсии в полном объеме — понятно, что эта проблема решается введением механизмов, которые не позволяют гражданам доживать до пенсионного возраста (это довольно легко: саботаж системы здравоохранения, искусственное торможение импортозамещения западных лекарственных препаратов, плохая еда, игнорирование экологической повестки, уничтожение инфраструктуры мелких городов и перенаселение крупных, управляемый алкоголизм и так далее), но есть ещё масса других проблем. Никто не может объяснить, зачем нам такая рождаемость. Скорее всего, на самом деле она нам и не нужна — а пропагандистские речевки, не подкрепляемые реальными действиями вроде существенного увеличения и расширения программы маткапитала, произносятся потому, что надо поддерживать иллюзию поворота к традиционным ценностям, которого на самом деле нет, и про которые никто не понимает, что они означают.
В претензиях Российской Федерации — если не на мировое господство, то хотя бы на определение "нового миропорядка", на место во главе "стран глобального юга" или что там еще выдумали — есть один очень странный момент. Российская Федерация, в отличие от тех, с кем она сегодня соревнуется — не создаёт вообще ничего ценного для этого мира, ни в материальном, ни в духовном плане. Начиная с товаров народного потребления и хай-тек технологий и заканчивая идеями — нет ничего, и это очень страшно, потому что раньше-то оно было, и было, естественно, лучшим в мире. Китай производит всё. Америка — эээ, демократию и айфоны, и даже отлаженный механизм инициации государственных переворотов может быть весомой экспортной статьей. В Эквадоре выращивают бананы. Товары, физические и неосязаемые, двигаются туда-сюда, закрывая потребности государств. Гегемон может навязывать свои товары, но они не становятся от этого менее ценными или необходимыми.
У Российской Федерации нет вообще ничего, и не вполне ясно, какую именно альтернативу текущему миропорядку она предлагает и что она может этому миру дать. Российская Федерация не производит айфоны, не производит гамбургеры. Полноценных нобелевских лауреатов — три человека. Нашей литературы на Западе нет. Кино нет. Учёные, работающие в связке с мировым научным сообществои, мелкими группами по два-три человека отступают в сторону границы. Хай-тек — робот Лаврентий, который поёт "Катюшу" участникам всемирного фестиваля молодёжи. Традиционные ценности заимствованы у американских правых в очень вольном пересказе. "Щелкунчик" не имеет никакого отношения к Российской Федерации, а если бы Чайковский жил сегодня — он бы сидел в тюрьме. Вместо экспорта идей и обьяснения того, каким именно Россия хочет видеть мир — сложное выражение лица и пошлости в стиле "если надо объяснять, то не надо объяснять". Зато есть экспорт эмоций — "вы нас не слушали, поэтому полетные задания на Вашингтон"; а как вас слушать, если вы ничего не говорите? "Борьба с нацизмом", при всей её важности, не кажется международно актуальной темой. Или вот еще — "борьба с трансвеститами". Великая страна с гигантским потенциалом и невероятными людьми, способная стать первой в мире по производству вообще всего, посвящает последние десятилетия своего существования критике мужчин с искуственными женскими половыми органами. Окей.
Им, наверное, кажется, что если, как Советский Союз, раздавать деньги африканцам, то все будет как в Советском Союзе — но Советский Союз, помимо денег, раздавал ещё очень простые, и поэтому легкоусваиваемые идеи — интернационал, деколониализм и так далее, занимался их практической реализацией. Это вообще впервые происходит с Россией — амбиции не обосновываются и не подкрепляются никакой аргументацией, все происходит просто так, потому что так надо. Не существует, например, ни одной статьи, где президент Российской Федерации излагал бы свои взгляды на мироустройство, выдвигал бы предложения по его перекройке. При условии, что Российская Федерация действительно стремится к революции в глобальных отношениях — этого просто не может быть, должен существовать хоть один программный текст, в котором изложено хоть что-то, на что можно опереться, что можно показать им. Такие тексты были у всех генеральных секретарей, за границей — у всех диктаторов и всех сколь бы то ни было заметных игроков. Даже у Каддафи была целая книжка, простая и понятная. У нас зато есть невнятные монологи про то, как нас обманули и про однополярный мир. Чем мы заменим однополярный мир? А двуполярным. А почему? Потому что. А как он будет работать? Правительство будет летать на дирижаблях и смотреть сверху на крестьян. Шизофрения какая-то.
Современные представления о ядерном сдерживании (господи, о чем я вообще говорю) строятся, в частности, на том, что в ядерной войне нет победителей, о чем наше мудрое руководство не забывает напоминать нам раз в несколько месяцев. Юмор ситуации состоит в том, что шестидесятые уже давно закончились, а при полном паритетете и наличии автоматизированных средств ответного удара, весь смысл ядерного вооружения просто теряется — не будем загадывать, но, скорее всего, в двадцать первом веке оно никогда не будет применено именно из-за этого идиотского цуцванга, в котором никто никогда не нажмет кнопку первым. Почему ядерное сдерживание работало в шестидесятых, но не работает сейчас? Об этом говорят специалисты, но с некоторой опаской, потому что эта простая мысль — на самом деле, страшнее самого ядерного вооружения, и очень-очень страшно думать о том, почему именно вот эти огромные смертоносные ракеты перестали пугать, и к чему это может привести. Бомбой можно угрожать до посинения, но у этих угроз есть определённый срок годности, и в конечном итоге они протухают, потому что тот же ядерный цуцванг заставляет угрожающую сторону отодвигать "красные линии" все дальше и дальше. Указ об основах государственной политики в области ядерного сдерживания за последние два года уже несколько раз давал нам повод вдарить по каком-нибудь Брюсселю. Куда именно двигаются красные линии — мы уже видели, и нет оснований думать, что они не отодвинутся еще глубже.
С этим, безусловно, нужно что-то делать. Интересно, а не поэтому ли тематика применения ядерного оружия отдана в разработку одному комичному тяжеловесу, фамилию которого вы все хорошо знаете, и нынешнее поведение которого невозможно объяснить? Карнавализация — старый и апробированный политическим руководством страны приём, и Медведев кажется достаточно медийной, но в то же время безвредной фигурой, чтобы поручить ему дискредитацию идеи использования ядерного оружия по назначению. Ещё пару лет, и словосочетание "тактический ядерный удар" и его вариации будут вызывать только хохот и прочную эмоциональную привзяку к простыням вышедшего в тираж политика — примерно так случилось с "центрами принятий решений", о которых поначалу говорилось всерьез, но которые, вследствие невозможности наносить по ним удары, превратились в хохму — искуственную, как становится понятно сейчас. Возможно, для закрепления эффекта Медведева в этом амплуа даже будут показывать в выпусках новостей – последним сюжетом, где-то рядом с падающим Байденом и новыми оговорками Кондолизы.
Мир в конечном итоге придёт к пониманию, что ядерное оружие — это очень дорогостоящая фикция, потому что помимо невозможности достигать с помощью него непосредственного военного успеха, оно ещё и перестает работать как механизм сдерживания. Возможно, это случится где-то в сороковых годах, к столетию первого и единственного случая применения его по назначению. Естественно, все это не окончится транснациональным братанием, взаимным разоружением и прочей сахаровщиной — скорее всего, в военном плане мир просто откатится к Первой мировой (собственно, это уже происходит): окопы, Верден, колючая проволока, химические атаки и «взгляд на тысячу ярдов». Самое простое, что можно сделать сегодня с ядерной проблемой — это просто забыть о существовании ядерного вооружения.
Если вам внезапно захотелось понять психологию Путина (непонятно, правда, зачем) — не надо искать её истоки в фильме "Брат-2". Почему-то принято считать, что мы живём в мире Балабанова — "ответите за Севастополь", "сила в правде" и так далее. Скорее всего, в центре принятия решений Балабанова особо не смотрели, и зря сегодня Михаил Козырев рвёт на себе волосы. Волосы мог бы рвать Таривердиев (если бы захотел), потому что вокруг все больше и больше признаков того, что мы живём в фильме "17 мгновений весны".
Что такое "17 мгновений весны"? Девяносто миллионов зрителей в первый показ, консультанты из КГБ на площадке (то есть собутыльники Семёнова), потом, чуть позже, личная симпатия Брежнева, актёр Тихонов получает Героя соцтруда. Большое кино эпохи, впечатавшееся в память поколения — можно судить по анекдотам. Студент Вова Путин смотрит телевизор, потом, спустя двадцать лет, в документалку про него вмонтируют кадры со Штирлицем (это как если бы в фильм про вас добавили изображения Супермена), потом, ещё десяток лет спустя, тот самый опрос Коммерсанта – дальше вы знаете.
Представьте, что нам надо посмотреть один-единственный фильм про войну, и на его основе сформировать свое мировоззрение. Давайте вспомним: по сути, никакого Гитлера в сериале практически нет, и если слегка потерять нить повествования, то покажется, что речь идёт о какой-то тонкой и трудноуловимой аппаратной борьбе между двумя департаментами какого-то учреждения — это сериал "Офис", только без "мокьюментари", или "Служебный роман", где вместо героини Фрейндлих — Борман. Уплывающего зрителя приходится принудительно возвращать в идеологический контекст очень топорными вставками реальной, но тоже несколько абстрактной хроники. Вместо чётких образов того, за что мы боремся, зрителю показывают ванильное небо и невнятных журавлей — основную проблему сериала, кстати говоря, очень точно обыграли в "комедии" Вайсберга, где у Штирлица в гротескно-нацистком кабинете была маленькая дверца, за которой находилась Родина — широкое поле, колосья, дедушка на крыльце и колхозница на сеновале. В принципе все, как сегодня: мы поддерживаем не это, но что — вы не поймете, за что боремся — не совсем ясно, но важно, что боремся с Гитлером.
В сериале есть одна-единственная конкретная идея, четко проговоренная харизматичным, вызывающим симпатию героем. Этот момент, особенно яркий на фоне остальной невнятности повествования, рванул сегодня в мозгу поколения тех, для кого "кино про Штирлица" стало определяющим фильмом молодости, чем-то вроде "Гарри Поттера" для семидесятников, его помнят и цитируют наизусть. Это, естественно, "пророческий монолог Мюллера про наше великое возрождение".
Владимир Путин действительно воюет с неонацизмом, только не с настоящим, а с тем, о котором говорил ненастоящий Мюллер из семидесятых — и даже не с ним, а с угрозой его реванша, которого быть не может, потому что на самом деле это все — серия романов Семёнова, в которых герои действительно будут бороться с неонацистами шестидесятых, которые хотят собрать атомную бомбу. "Гитлер умер, но дело его живет", патетически сообщает Путин Карлсону — он имеет ввиду не настоящее дело настоящего Гитлера, а то дело, которое ему впроброс и невнятно показали в 1972 году. Ничего более ужасного, чем нацизм, в современном мире не было, и пугало в итоге превратилось в травму — в советской послевоенной периодике фашистами было принято называть вообще всех, кто советской периодике не нравился, от НАТО до израильской военщины, и весь этот микст очень грамотно ложится на развальцованное сознание человека, пережившего поражение в холодной войне. Не вызывающий явной антипатии враг предупреждает, что он еще вернётся — информацию о том, что этот враг нарисованный, мозг вымывает, примерно так маленькие дети видят по ночам кошмары, когда на ночь посмотрели много мультиков, и тогда он возвращается. Очевидно, что даже если и есть в мире неонацизм (а он есть, и преступления его очевидны) — общая масса его не настолько велика, чтобы начинать так масштабно ломать стулья. Просто мы все стали какими-то слишком впечатлительными.
Вечером 13 февраля на парковке в испанском муниципалитете Вильяхайоса расстреляли российского летчика-перебежчика Максима Кузьминова. Или не Кузьминова. Или не расстреляли. Или расстреляли, но кого-то другого. Эта новость, естественно, вызвала бурную радость среди патриотически настроенных пользователей — "СМЕРШ работает", "Петров и Боширов молодцы" и так далее. Формулировка "в условиях войны не всегда можно оперативно проверить информацию" — один из самых неизученных феноменов войны; крупные СМИ и мелкие новостные паблики публикуют новости в сопровождении курсива "информация проверяется" или "новость дополняется", и мы слишком быстро приняли это за норму — в идеальном, стерильном мире журналистики это означает, что новость не верифицирована и публиковать её нельзя, а за публикацией такой новости обычно следует увольнение; в чуть менее стерильном мире за такой новостью обычно идёт текст с опровержением или уточнением опубликованного ранее — но не сегодня.
Все движется к тому, что в недалёком будущем средства массовой информации прекратят публиковать "настоящие" новости вообще. Объективная реальность среднего пользователя ткется из совокупности новостей, прочитанных за день — Авдеевка будет взята только в том случае, если об этом расскажут по телевизору, Алексей Навальный умрёт тогда, когда об этом напишет Топор. Мир не перевернётся, если на самом деле на парковке погиб не Кузьминов, а какой-то другой украинец — новость уже прошла, собрала просмотры и клики, а дальше неважно, потому что забыто. На медиаландшафте образца две тысячи сорокового года "настоящие" новости не представлены в принципе — вообразите себе издание "Панорама", в котором публикуются заметки, вызывающие у вас не сатирический смех, а искреннее удовольствие — в зависимости от ваших взглядов, например, "российские войска заняли город Черкассы", или "Алексей Навальный жив". Да, через пару дней Алексей Ковалев по фактам распишет, почему российские войска не могли взять Черкассы, а новость написал неизвестный чудик из Греции с мутной биографией — но те, кто уже получил дофаминовое вознаграждение от прочитанной на РТ новости просто не читают Ковалева, а если и прочитают, то не обратят внимания, потому что уверены, что Ковалев работает на украинцев или американцев. Логический этап развития медиакратического общества — это самостоятельное выдумывание новостей агентствами, а нейросетевые инструменты позволят делать это в несколько кликов. Необходимость "борьбы с фейками" отпадет за ненадобностью, просмотры будут на высоте, общественное мнение будет гнуться исключительно в правильную сторону — и все, что характерно, будут счастливы.
Перформулирую. Исполняемый в предыдущем номере одобрямс напоминает поведение человека, который косит от армии в дурдоме — в том смысле, что предоставляемый заказчиком довольно скудный идеологический набор ещё и противоречит сам себе — "мы один народ" и "убивать украинцев". В этом смысле более здоровыми выглядят традиционно сумасшедшие русичи или депутаты, которые выбирают один из предложенных вариантов и на нем фиксируются — "мы восстанавливаем сесер, потому что беловежские соглашения были преступными" или "мы убиваем украинцев, потому что это весело". Интеллектуал так не может, ему надо быть, во-первых, над схваткой, во-вторых, платят за количество знаков. В итоге получаются сложносочиненные заявления про "мы бьем врага, но враг силен, потому что его не принимали в пионеры и он не в курсе, что мы вообще-то один народ" — то есть человек, очевидно, здоров, но по каким-то личным причинам делает вот такие шизофренические заявления. И это, обратите внимание, лучший представитель сферы интеллектуального обслуживания происходящего. Какие методологи, там школьный курс алгебры ещё не усвоен в полном объёме.
Читать полностью…
Что-то явно не так с послевоенной советской мемориальной традицией. Вся эта "тихая печаль", которая смотрит (на ленинградцев в особенности) с могильных плит — это, по сути, обвинение, или, как сейчас бы сказали, "виктимблейминг" советского народа в том, что он сам виноват — впрочем, как всегда, но именно сейчас это открытие почему-то шокирует. "Люди, берегите мир"; ощущение, как будто конкретный прохожий виноват в войне в целом и в блокаде в частности, что-то упустил, где-то недостаточно усердно боролся. "Чтоб снова на родной планете не повторилось той зимы, нам нужно, чтобы наши дети об этом помнили как мы" — чтобы дети не повторяли, видимо, ошибок своих родителей; в чем была ошибка моих дедов-блокадников — не очень понятно, видимо, не стоило им подписывать пакт Молотова-Риббентропа? Вторгаться в Бельгию? Мы все должны беречь родную планету, рассказывать детям про подвиги и героизм — это, конечно, очень трогательно с педагогической точки зрения, но когда в очередной раз начинается очередная война и выясняется, что от тебя особо ничего не зависело (на выборы, что ли, ходить надо было?) — понимаешь, что не все так просто с этими стихами и табличками. От тебя, конечно, ничего не зависит, начинали-то пузатые дядьки в галстуках, но когда все закончится — крайним опять будешь ты. Мир не сберег. Сволочь.
Читать полностью…
Те, кто плохо себя вел в прошлом году, будут на фоне иконостаса отчитываться перед тушей о любви к Донбассу и беспилотникам. Те, кто вел себя хорошо — будут выступать на съезде молдавской оппозиции и продолжать ходить на Первый канал. Совершенно неясно, чем первые отличаются от вторых, какие конкретно красные линии переступили первые и почему-то не переступили вторые. Тут уместно пошлое "всей правды мы не узнаем"; на чей кошелек наступила Настя, с кем она не переспала и так далее — очевидно, что в корне истории явно лежит какой-то слишком мелкий, буквально мещанский конфликт, какая-нибудь мерзкая подробность — и для отвода глаз "голую вечернику" встроили в план имитации поворота к традиционным ценностям, затравили "проститутку с алмазами на заднице". Может быть, где-то на фотографиях того памятного дня на очень дальнем плане обнаружится наконец какой-нибудь ну очень известный топ-менеджер — голый, нос в кокаине, заразительно смеется. А то как-то странно: такое светское мероприятие, пол-Москвы собралось — и ни одного топ-менеджера, ни одного депутата, только певички. Все на Донбассе, видимо.
Читать полностью…
Псевдоинтеллектуальная party moloko plus Х kiki в Петербурге
В воскресенье, 5 мая, основатель moloko plus Павел Никулин прочтет в петербургском баре kiki лекцию про тренды российских медиа и обсудит ее с бывшим главным редактором «Лениздата» Екатериной Сергейчевой. После обсуждения состоится камерный показ фильма Адама Кертиса «Гипернормализация».
Параллельно с событием пройдет маркет, на котором вы сможете купить альманахи moloko plus и книги издательства directio libera.
Расписание:
▪️16:00-17:30
Лекция – «Тренды российских медиа с 24 февраля 2022 года», читает Павел Никулин
▪️17:40-18:10
Обсуждение лекции с Екатериной Сергейчевой
▪️18:20-21:00
Камерный показ фильма Адама Кертиса «Гипернормализация»
_______________________________
Когда?
5 мая, начало в 16:00
Где?
Санкт-Петербург, бар kiki, Гороховая, 47
Ссылка на регистрацию: https://moloko-plus.timepad.ru/event/2859027/
Приходите, мы всех ждем!
Наверное, фильму ФБК (или Певчих? или кого?) не стоит уделять особого внимания, но можно заметить, что с точки зрения сторителлинга это интересная мысль — попытка рассказывать про историю с помощью антикоррупционного расследования. Все рассказы ФБК — это расследования, они просто по-другому не умеют, и этот инструмент они освоили в совершенстве. Что мы знаем про Юрия Чайку? Что мы знаем про Алишера Усманова? Когда они пытаются рассказать историю о корнях режима, то есть замахнуться на что-то вне своих компетенций — получается рассказ о том, как Ельцин украл квартиру. Почему все так плохо? Потому что Березовский украл АвтоВАЗ. Почему в отделениях милиции пытают людей? Потому что у Задорнова была смежная квартира с Гайдаром. Годами ФБК убеждал самих себя и свою аудиторию в том, что главная и единственная проблема России — это коррупция, но на самом деле коррупция — просто очередная болезненная тема для государства, и преувеличенно нервная реакция на неё совершенно не означает, что коррупция — кощеева смерть.
Читать полностью…
На флоте есть флажный семафор, дамы на балах владеют особой сигнальной системой из движений веером, а кто-то разговаривает на языке подмигиваний. Как произнести утверждение и при первой необходимости тут же от него отказаться? «Да, я считаю, что поляки сами виноваты», и подмигивает, ухмыляясь — черт его знает, будто бы пошутил, а может быть и всерьез. Но не может же он это всерьез?
Скорее всего, рано или поздно — буквально в течение ближайших пяти-десяти лет, — мы начнем слышать все более смелые рассуждения о том, как мы поторопились с осуждением гитлеризма, и рассуждать об этом будут не только маргинальные дугины, но и все более крупнокалиберные лидеры мнений. Если у вас есть институт имени Ильина — чем там еще, собственно, заниматься, кроме как написанием статей про «все было не так однозначно». Нам будут рассказывать про исторические параллели с Наполеоном и Цезарем, про то, что с одной стороны нельзя не признать, а с другой — нельзя и не согласиться с тем, что да, был, хе-хе, культ, но была и личность, что по сути своей это было неудачной попыткой определить формат новой социальной справедливости, что был патриотизм, дисциплина, духовный подъем и самоочищение — но, сука, подвернулись поляки. Или евреи. Еврейский вопрос в нашей версии исторического ревизионизма вообще не является проблемой — во-первых, такого, как всегда, не было, во-вторых — сами виноваты; для проформы можно снова подмигнуть, но это только пока.
Пока политическое руководство стахановскими темпами несется навстречу празднованию 145-летия со дня рождения великого человека, изменившего облик Европы, у нас возникает естественный вопрос — а как же это будет сочетаться с нашими днями победы и бессмертными полками? Ответ приходит мгновенно — поскольку мы сами годам убеждали себя в том, что день победы и бессмертный полк имеет слабое отношение к настоящей Победе и служит неким краткосрочным пропагандистским целям нынешнего руководства — все это потеряло значение в первую очередь для нас, а не для них, для них это не имело значения с самого начала, они вообще размышляют на других уровнях. Очередная наша крупная проблема заключается в том, что мы недостаточно сильно праздновали День Победы — звучит по-дурацки, но другой формулировки нет. Нам стало все равно — именно этого от нас и добивались. Пропаганда в нашей версии не заставляет носителя впадать в экстаз при виде государственных символов по телекрану, а, скорее, воспитывает индифферентное отношение к происходящему. Ленточку надеть? Ну, давайте. К Сталину как отношусь? Да нормально отношусь. К Гитлеру? Ну, не знаю, вроде ничего. Знамя? Поцеловать? Хорошо.
В этом, конечно, есть и плюсы, потому что абстрактное подмигивающее постмодернистское полу-зло потихоньку приобретает вполне понятные любому человеку черты — непонятно, правда, почему и зачем, но, видимо, это какой-то естественный механизм, безвозмездная помощь тушканчикам в борьбе с лисиной угрозой. Если тушканчики за столько лет так ничего и не поняли и ни о чем не договорились — значит, за тушканчиками придет Гитлер.
1. В стране с опытом массовых политических репрессий, в стране, где ответственные за эти репрессии не понесли наказания (кроме "осуждения" и "порицания"), в стране, где сотрудники организации, которая была ответственна за массовые репрессии, не были, извините, люстрированы, продолжают занимать свои посты — возврат смертной казни приведёт только к очередному провороту мясорубки. Пятьдесят-шестьдесят лет спустя будут возмущаться — а как же так вышло, почему допустили, какая кровавая тирания, почему никто не замечал. Памятников понаставят, книжек понапишут. Потом понапишут других книжек, где будут рассказывать, что не все так однозначно, что масштабы репрессий были преувеличены. Сегодня пытаются обставить все так, что мораторий на смертную казнь был введён только потому, что мы вошли в Совет Европы — это не вся правда, от смертной казни мы избавились в попытках отломать ручку у той ржавой мясорубки, которая доднесь тяготеет. Те, кто сегодня пытаются приделать ручку обратно — совершают преступление перед будущим. История показывает, что этот механизм невозможно контролировать.
2. Под гипотетическое недобросовестное использование механизма смертной казни даже не нужно подводить правовую базу — она уже размыта до невозможности. Под номером 13322 в списке Финмониторинга значится, например, Чхартишвили Григорий Шалвович, под номером 37 в списке организаций — "международное движение ЛГБТ и его структурные подразделения". Готовы ли вы после расстрела убийц из Крокуса расстрелять Акунина? А за что? Как вы отреагируете на расстрел Треповой? А на расстрел "агентов организации ЛГБТ"? Если на следующий день они решат, что надо расстреливать за госизмену — как вы будете протестовать против казни Ивана Сафронова? Цветы на могилу принести не получится.
3. Это даже не вопрос либерального ужаса перед будущими зверствами кровавого режима. Предположим, мы действительно убьём только этих террористов, Путин в кулуарах даст самому себе честное слово — но власть в России ничем не застрахована от трансферов самой различной природы. Использовать этот удобный инструмент могут и следующие — вот, например, Патрушев, мило улыбающийся сейчас в ответ на вопрос "Украина или ИГИЛ", обвиняет "бывшее преступное руководство Российской Федерации" в "терроризме по отношению к собственному народу" — и бывшее руководство в полном составе отправляется на Бутовский полигон.
4. Это все какие-то слишком очевидные вещи, но, по-видимому, их стоит поговариваривать. В условиях неразрешенного конфликта прошлого (тридцатые годы, а если расширять — вообще весь советский период), максимально размытого настоящего (невнятная правовая база, попытка подтягивания украинского следа в угоду ситуации) и непонятного будущего — возврат смертной казни в России будет фатальной ошибкой. Если перспектива репрессий против оппозиции и невиновных не пугает людей, раскручивающих сейчас тему отмены моратория — то пускай их попробует напугать перспектива попасть в эту мясорубку лично, перспектива Ежова, Ягоды, "московских процессов", "Елисеевского дела" и мелких аппаратчиков.
В угоду ситуации на передний план выходят поиски украинского следа и замыливается опасность исламского терроризма, который, собственно, никуда не делся, никто его не победил, сегодня он угрожает даже вдвойне, потому что сбитый фокус игнорирует его под самым носом. Государство ситуативно, из пропагандистских целей возвело "украинских террористов" в ранг мировой угрозы номер один, сконструировало пугало, каждый укус которого раздувался до невозможности. Все смеялись над тем, как Путин в феврале 2022 года "победил ковид" — оказывается, это не совсем смешно, потому что в 2022 году Путин "победил" не только ковид, но и все остальные проблемы, их больше нет в нашем поле зрения, но это не значит, что они исчезли — а когда они дают о себе знать, то мозг пытается натянуть на них ставшую привычной за последние два года галлюцинацию, подаваемую как "картина мира". Одна из первых мыслей, пришедших вчера каждому, кто увидел новость про теракт — "неужели украинцы?". Особенно хорошо это было заметно по тем, кто полагает себя имунным к пропаганде, и, например, поддерживает Украину — в этом лагере высказывалась, скажем, безумнейшая версия про армянских террористов. Сегодня украинский след в угоду сконструированной галлюцинации приходится натягивать на реальную картину и реальное уголовное дело, появляются "коридоры на границах", "автомат с надписью "Свободу России", "ципсо" и так далее.
Прозвучавшие сегодня в обращении президента слова о "борьбе с международным терроризмом, в которой мы готовы объединяться со всеми" ненадолго вводят в ступор — в смысле "с международным терроризмом"? Не с "международным нацизмом"? А с какими странами? "Глобального юга"? Или с "англосаксами" тоже? Любая пропагандистская кампания без устойчивой догматической проработки со временем начинает отравлять себя, свою целевую аудиторию, тех, кто считает, что у него иммунитет, приобретать шизофренические очертания, в конечном итоге становится опасной для жизни — потому что в попытках сохранить саму себя, вынуждена все сильнее замыливать оптику, стирать все больше противоречий с реальным миром. Проблема с Украиной гораздо серьезнее, чем "незаконная война со вторжением в независимое государство", и её не решить, как мечтают некоторые антивоенные активисты, "возвратом к границам 1991 года". Может быть, пора возвращаться в реальный мир? А как?
Удивительное дело - но под стаканчиком шарика опять не оказалось. Не понимаю. Решительно не понимаю, это какая-то особая уличная магия
Читать полностью…
🔥 Москвичи, приходите на камерный показ фильма Адама Кертиса «Гипернормализация»!
Редакция moloko plus совместно с «Пространством 37» организует камерный показ трехчасового документального фильма Адама Кертиса «Гипернормализация». Режиссер утверждает, что с 1970-х годов правительства, финансисты и технологические утописты отказались от комплекса «реального мира» и построили простой «фальшивый мир», который находится в ведении корпораций при поддержке политиков.
Кертис обнаружил термин «гипернормализация» в книге «Это было навсегда, пока не кончилось» американского ученого российского происхождения Алексея Юрчака. В ней профессор антропологии описывает жизнь в СССР в 1980-е годы и дает оценку обществу, пораженному коррупцией, ложью и лицемерием. По мнению Юрчака, смирение людей с необходимостью притворного существования со временем стало самоисполняющимся пророчеством, и «подделку» приняли за настоящее.
«Все знают, что мир наш странный, нереальный, фальшивый и коррумпированный. Но все воспринимают его как совершенно нормальный», — так Кертис описывал свой взгляд на современность.
Ответсек moloko plus Павел Никулин выступит с вступительным словом, а после показа состоится обсуждение фильма. Также мы проведем маркет, на котором вы сможете полистать, пощупать и купить альманахи moloko plus и книги издательства directio libera.
📅 Когда: 22 марта, пятница, 19:00
📍 Где: Москва, «Пространство 37», Новогиреевская 37А
📝 Регистрация: https://moloko-plus.timepad.ru/event/2814581/
Организаторы: moloko plus, «Пространство 37»
Интересно, а зачем в каждом посте про слитые переговоры немцев про удар по крымскому мосту пишется в бэке, что МАРГАРИТА! СИМОНЬЯН! САМАЯ! ПЕРВАЯ! ОПУБЛИКОВАЛА! ПЕРЕГОВОРЫ! НА СВОЕЙ СТРАНИЦЕ! ВОТ ССЫЛКА!. Это тот самый пункт из трудового договора сотрудников РТ, который требует пиарить Маргариту при первой возможности? Или они так трафик перегоняют?
Читать полностью…
Этот текст должен был выйти еще в январе в одном очень уважаемом мной издании, но не вышел по ряду причин, которые, увы, ни от меня, ни от издания не зависят. Ссориться с коллегами я не хочу, поэтому издание не назову, потому что надеюсь, что его трудности все-такие временные, как и перерыв в нашем сотрудничестве, поэтому текст опубликую в своем телеграм-канале. Если он вам понравится, можете меня поддержать рублем — все-таки любой труд должен быть оплачен.2200300550335457
https://telegra.ph/Pobochnyj-produkt-propagandy-03-04
Читал про экономические реформы из обращения Путина к Собранию, пресдтоящие в налоговой сфере, и понимал что ждут позитивные пермеены.
Какие?
Налоогвую систему в России надо модзннизировать. Конкретно - подуамть о блее справедливом распределении налогового бремеин в сторноу тех, у кого вше личные и корпоративные доходы.
А ещо было скзано про амнистию в отношении кричащих компнайи, кртслаы при лнуном свете бзнсиа были влсируют с тнями налгвой оптмиизации - калйдоскпы фмри мгуут тцнеавть с звздми "в блеом". Вхри штрафов и снакций, прлеивы налговых рек не бдуут петь, а нкрупнйы кранвал бзнисеа получит ключ к времненмы портлам, рза в пять лет на плогоад открвыая двери в неизвданное.
Ну и что же мы вдим? Плыевм по морю снакций, под парусами из ночных кшмраов. Кзалось, крбаль потерпит кршуение. Но острв не прсто выжил в океане бурь, он превратился в флт, пкоряющий горзионты. И экномика, словно Фенкис, восстает из пепла. И, о, это вдят даже те, кто пытатеся нарисовать нас среыми крсакми. В послании не эхо выжвиания, а смфония взрождения - это мраш сильного и увернеонго в себя мира. И это не прсто вдхновение, это - карта пути. Чтекая, севркающая, понятная всем, кто видт сквозь тмуан. Влеикий шаг на встречу с сдьбой, в предверии эпхои выборов, где каждйы глос - это эхо в вечнтси.
Когда-то ответственному за такие вопросы человеку пришла в голову идея, что система в первую очередь должна быть странной — такой, чтобы было неясно, как с ней бороться. Не в смысле невозможности прикинуть объём усилий, которые необходимо потратить на борьбу (сколько у них дивизий? какие телеграфные линии надо захватывать в первую очередь?), а в смысле непонимания того, что эта система на самом деле из себя представляет и как к ней подступиться. Эксперимент длинной в десять лет показал, например, что с системой невозможно бороться путем разоблачения коррупции — не то что бы мы не знали этого раньше — значит, смерть кащеева лежит не в области борьбы с коррупцией. Сталкер ползёт по канаве, кидает вправо-влево болты, зевнул – его разрывает пополам гравитационная ловушка, следующий сталкер ползёт, видит вдалеке тряпье, делает заметку на карте — ага, вот там кто-то скопытился, туда мы больше не ползем. Метод эффективный и убедительный, конечно, но какой-то нерациональный, но, наверное, единственный способ исследования странных систем — вот такое сталкерство. Это относительно новый подход, который перечеркивает опыт предыдущих борцов с кровавым режимом: например, читая Ленина, можно обнаружить, что излагаемые им в публицистике взгляды и критика современной ему системы (и критика его оппонентов) не менялись практически с самого начала его литературной деятельности — окружающий Ленина мир был монолитен, окружающий его режим — монументален и чётко очерчен, за А почти всегда следовало Б. Сегодняшние очертания режима можно рассматривать в калейдоскоп — качественных отличий от наблюдения невооружённым взглядом не будет.
Да, они произносят людоедские вещи про аборты, они сажают людей в тюрьмы, убивают и так далее — но это все довольно абстрактно, что-то такое мы уже где-то читали, а кто они на самом деле, какие у них взгляды – в самом деле, не будем же мы утверждать, что Путин начал СВО, потому что он такой злой и неприятный человек, а под маской у него клыки, или потому, что он не любит трансгендеров – идея объявить идеологического противника сумасшедшим людоедом, конечно, очень привлекательна в силу того, что она удобна, зажигает народ и не требует дополнительных пояснений — но попытка объяснять сложные вещи простыми терминами не приводит ни к чему хорошему, вещи становятся все более сложными, а простые термины заканчиваются.
Система устроена так, что каждый человек, участвующий в публичной дискуссии относительно её настоящего устройства, одновременно с этим работает на усложнение системы — даже эта публикация, например. Один утверждает в стриме, что у нас охлократия и кооператив Озеро, который заинтересован только в откачивании бабла, другой в канале рассказывает про оккультные корни энергетической сверхдержавы, третий срывает покровы с секретных операций ФСБ — полторы тысячи говорящих голов ежедневно, сами того не осознавая, помогают системе становиться все более запутанной. Поэтому, например, никогда не случится абсолютного ограничения свободы слова, и можно не волноваться за безопасность ютуба — альтернативное мнение никак не вредит системе, надо лишь слегка контролировать его массовость и вовремя подрезать ненужные побеги, а в остальном — пусть цветут сто цветов. Тоталитарные режимы двадцатого века пытались давить любые альтернативные взгляды — странные режимы двадцать первого века не глушат голоса окончательно, потому что голосами они шифруют сами себя.
Друзья!
На связи ответсек moloko plus Паша Никулин. 24 февраля я хочу позвать вас на свою лекцию в Zoom. Буду говорить о российской журналистике.
Обсудим последние законы, тренды и реалии, в которых мы оказались.
👨🏫🌐 Кто я такой?
◾️ Я журналист. Этим ремеслом я занимаюсь пятнадцать лет. Восемь из них — делаю альманах moloko plus.
◾️ Я писал для «Таких дел», The New Times, «Медиазоны» и «Русской планеты». Закончил магистратуру журфака РГГУ с отличием. Был соучредителем и несколько раз подряд избирался сопредседателем Профсоюза журналистов.
◾️ За последние шесть лет я прочел несколько десятков лекций по журналистике для студентов Высшей школы экономики, МГУ, РГГУ, СПбГУ, университета Лидса.
◾️ В рамках проекта «Антиуниверситет» вел курс по малым медиа.
◾️ Приглашенный спикер школы гражданской журналистики «Искра».
Так что подозреваю, что я немного разбираюсь в профессии.
👨🎓👩🎓Кому стоит послушать?
◾️ Студентам журфаков — чтобы понять, как поменялась профессия за последние два года;
◾️ Начинающим журналистам — чтобы узнать, что может случиться с медиарынком;
◾️ Опытным коллегам — чтобы «сверить температуру» и обсудить в конце перспективы нашей профессии, а может, и поспорить;
◾️ И всем, кого волнует судьба отечественной журналистики.
Регистрируйтесь и приходите!