590
для обратной связи @filologinoff книжки в этом канале часть 1 https://t.me/fllgnff/1155 часть 2 https://t.me/fllgnff/2162 часть 3 https://t.me/fllgnff/3453
Новосибирская телекомпания НТН (1992–2005) в первые годы своего существования выпускала «Газету НТН» с программой телепередач, разумеется, и с текстами про кино, заимствованными из иностранной прессы. Редактором был Дмитрий Радкевич, журналист и киновед, а также бывший лидер панк-группы «Манекены». Из «Газеты НТН» я в 9 лет узнал словосочетания «Грета Гарбо», «Терри Гильям» (именно в такой версии), «Лукино Висконти» и «Настасья Кински». Ну и степень медиазадротства зацените: у меня же до сих пор хранится несколько номеров этой легендарной газеты. Повторюсь, завидую всем тем, кто занимался творчеством в те лихие и свободные годы, когда возникло ощущение, что возможно всё.
Читать полностью…
Пару недель назад интернет пару дней пообсуждал, что в дебютном художественном фильме Николая Солодникова сыграли Иван Ургант и Полина Агуреева одновременно (она за СВО, он против; «и нашим, и вашим, ай да Коля»), а я обратил внимание, что на постере нет слов «автор сценария» — не удивлюсь, если и сценария как такового нет, и Евгений Жаринов просто читает за кадром текст Юрия Казакова, а актерам остается «подстрочник», в духе Солодникова было бы кино.
Однако спасибо ему, конечно: без этого анонса я бы, возможно, и не прочел «Во сне ты горько плакал» («…курил и ел десерт из маракуйи с горгонзолой», — злорадствуют в запрещенной соцсети), последний рассказ Юрия Казакова, в котором «отразились все особенности его авторской манеры и стиля». Текст правда прекрасный, обидно будет, если при экранизации испортится.
Насмотревшись перед сном видео из «Крокуса» (особенно кадры из зрительного зала впечатлили), всю ночь в результате прятался во сне от стреляющих террористов. Они ходили по улице, а я вместе с какими-то людьми, в том числе с Арнольдом Шварценеггером, роль которого, вероятно, заключалась в указании на серьезность ситуации (раз уж он тоже испугался, значит, это точно не кино), был на первом этаже какого-то дома, старался не высовываться в окна и боялся, что они нас увидят, зайдут и убьют.
Чувствовать себя беспомощными перед вооруженными убийцами (и перед теми, кто допустил теракты, хотя должен, по идее, защищать) и во сне, и наяву — мягко говоря, не очень приятно. Берегите себя.
Киран Калкин и Джесси Айзенберг едут на похороны, Сирша Ронан завязывает с алкоголем, а Стивен Содерберг снял кино от лица призрака.
Рассказываем о самых интересных фильмах юбилейного фестиваля независимого кино «Сандэнс».
Подписывайтесь на «Кинопоиск | Индустрия»
Решил послушать Dvanov, прочитав книжку Белецкого. Не представляю, как я слушаю эту группу постоянно, не «моя» она, но вот песня «жало» зашла с первого же прослушивания — то ли из-за ее настойчивого грува (в основе мелодии, как выяснилось, сэмпл из песни группы «Назарбаев террор машин» — сколько групп мы не знаем, боже), то ли из-за строчек «Говорят, Россия невиновна, что она Россия; говорят, культура невиновна, что она культура» (люблю такое), то ли из-за пронзительного саксофона Владимира Лучанского, племянника покойного Антона Лучанского.
Читать полностью…
Нынешние дети не могут эту войну ощущать как войнушку, потому что она врывается к ним через телефоны, для них эта война дана в предельной конкретности оторванных конечностей, трупов, братских могил, наманикюренных рук убитых женщин. Эти дети сами сталкиваются с насилием, например, когда ребёнка останавливают полицейские и тащат в автозак.
https://www.svoboda.org/a/vzroslye-stali-starymi-pisateljnitsa-govorit-s-detjmi-o-voyne/31865704.html
Плясал с бубном вокруг нее год (если тратить деньги на дорогие издания, то только дорогих мне авторов!), взял на распродаже и остался доволен. Точкой отсчета для книги Ивана Белецкого стали его статьи в сборниках «Новая критика», поощрявших написание на русском языке исследований о современной музыке. Фронтмен группы Dvanov и автор телеграм-канала «Хоть глазочком заглянуть бы» в одноименном исследовании препарирует музыку на предмет отображения в ней ностальгии и утопии. Хонтология и ретромания, Летов и Ветлицкая, «ностальгия по непрожитому» и ресентимент, «4 позиции Бруно» и «Стук бамбука в XI часов», восточноевропейская архитектура и «позднесоветский надрыв», «Наше радио» и «Старые песни о главном», вейпорвейв и совиетвейв — очень хочется назвать эту крутую книгу «монографией», но она при всей серьезности и не раздражающей интеллектуальности, слава богам, еще и написана понятным языком. Однозначных ответов она не дает, не всё с ходу понятно, не со всем готов согласиться, но читать это — чертовски интересно.
Читать полностью…
И для чего мне еще нужен телеграмный канал, как не для пересказа снов.
Читать полностью…
Самое интересное в оскаровском шорт-листе — Америка Феррера получила номинацию за «Барби», а Марго Робби нет.
Читать полностью…
Британский Empire составил, кажется, самый масштабный гайд по заметными кинопремьерам 2024 года.
Внутри огромного лонгрида аж 111 картин:
https://www.empireonline.com/movies/features/best-movies-2024/
ЧЕРНОВИК
потому что стихи не растут как приличные дети,
а прорастают ночью, между ног,
и только раз рождаются в столетье
поэт–дурак, поэт–отец, поэт–цветок
1.
Да, вот именно так (а никак по–другому)
ушла расплевавшись со всеми моя затяжная весна,
и пришла — наконец–то — моя долгожданная зрелость.
Только что ж ты так билось вчера, мой сытое хитрое сердце,
только что ж ты так билось, как будто свихнулось с ума?
...Я стою на апрельской горе — в крепкосшитом военном пальто,
у меня есть четыре жизни (в запасе), у меня есть письмо от тебя:
«Здравствуй, — пишешь мне ты, — я серьезно больна,
И у меня нет жизни в запасе. Завтра у меня химиотерапия.
Однако я постараюсь выжить, я буду бороться.
Ты же — постарайся быть счастлив.
Живи, по возможности радостно.
И ничего не бойся.» — Ну вот я и стараюсь.
2.
Ну так вот и старайся — вспотевший, воскресший, больной
записать эту линию жизни на рваной бумаге
(электронной, древесной, зеленой, небесной, любой)
и за это я буду тебе — как и все — благодарен.
Сколько счастья вокруг, сколько сильных людей и зверей! —
... вот приходит Антон Очиров, вот стрекочет Кирилл Медведев,
а вот человек (пригревшийся на раскаленном камне), несколько лет нёсший возле меня свою добровольную гауптвахту,
с переломанной в детстве спиной, сам похожий на солнечную саламандру,
на моё неизменное: «бедный мой мальчик»,
отвечавший —
«нет, я счастливый»...
3.
Эти люди стоят у меня в голове,
кто по пояс в земле, кто по плечи в рыжей траве,
кто по маковку в смерти, кто в победе своей — без следа.
Эти люди не скоро оставят меня навсегда.
Ну а тех, кто профукал свою основную житейскую битву
кто остался в Израиле, в Латвии, в Польше, в полях под Москвой,
мы их тоже возьмем — как расcтрелянную голубику
на ладонях, на солнечных брюках и юбках, — с собой.
4.
... Мы стоим на апрельской горе — в крепкосшитых дурацких пальто,
Оля, Настя и Рома, и Петя и Саша, и хрен знает кто:
с ноутбуком, с мобильным, в березовой роще, небесным столбом,
с запрокинутым к небу прозрачным любимым лицом
(потому что все люди — с любимыми лицами — в небо столбы).
Я вас всех научу — говорить с воробьиной горы.
5.
Здравствуйте, — скажет один. — Я единственный в этой стране
защищавший поэзию от унижения,
наконец–то готов подписаться под тем, в чём меня упрекали:
— Да, это всё не стихи,
это мой живой, столько–то–летний голос,
обещавший женщине, которую я любил, сделать ее бессмертной,
а не сумевший сделать ее даже мало–мальски счастливой...
— Здравствуйте, — скажет второй, — если когда–нибудь в дымный апрель
выпив полбутылки мартини (или чего вы там пьете?)
вы вдруг вспомните обо мне, затосковав о своей несбывшейся жизни, —
НЕ СМЕЙТЕ ОТКРЫВАТЬ МОИ КНИГИ,
НЕ СМЕЙТЕ ВОСКРЕШАТЬ МОЙ РАССЫПАННЫЙ ГОЛОС,
НЕ НАДО БУДОРАЖИТЬ МОЙ ПРАХ.
— Потому что я любил вас гораздо больше, чем вы меня, — скажет четвертый, —
да и нужны вы мне были, гораздо больше, чем я был вам нужен,
и поэтому я не буду вырывать у вас палочку победителя.
(да и какой из меня теперь победитель?).
6.
...Однако,
так как на роль человека с трудной мужской судьбой претендую всё–таки я,
то всё что останется мне — это выйти вперед,
наклониться к людям (ближе других) и сказать:
— Дорогие мои, бедные, добрые, полуживые...
Все мы немного мертвы, все мы бессмертны и лживы.
Так что постарайтесь жить — по возможности — радостно,
будьте, пожалуйста, счастливы и ничего не бойтесь
(кроме унижения, дряхлости и собачьей смерти,
но и этого тоже не бойтесь).
7.
Потому что всех тех, кто не выдержал главную битву,
кто остался в Париже, в больнице, в землянке, в стихах под Москвой,
все равно соберут, как рассыпанную землянику,
а потом унесут — на зеленых ладонях — домой.
Дмитрий Воденников
Если первый сезон марвеловского мультсериала «Что, если…?» было интересно обсуждать (как он и был задуман) с точки зрения сюжетов и фансервиса, во втором (тем более, что и кроссоверами никого уже не удивишь) обращаешь внимание на собственно анимацию. Например, вот эпизод про Капитана Картер и «Красную комнату» — он прежде всего безумно красивый. Эпизод, знакомящий нас с получившей от Тессеракта суперсилы индианкой Кахори, придуманной специально для этого сериала, или неонуарная серия про Небулу и Корпус Нова впечатляют картинкой не меньше, чем историей. В плане нарратива также запоминаются эпизоды про Хелу и десять колец, Тони Старка на Сакааре, команду Мстителей из 1980-х и «общий сбор» в 1602-м. Из претензий к сериалу согласен с двумя: лучше бы он развивался как антология — без переходящих из серии в серию (из сезона в сезон!) героев; ну и Marvel Studios могла бы позволить себе эксперименты с разными стилями анимации в духе «Осатанелых» и «Любви, смерти и роботов». Смотрелось бы, уверен, намного интереснее.
Читать полностью…
Глаза администратора засияли, она явно собиралась сказать что-то еще, но зазвонил мобильник. Она глянула на экран и посмотрела на меня.
— Доктор Хоу спрашивает: вам нужно возобновить рецепт?
— У меня нет рецепта, но я бы хотела что-то для моей ламы. Он становится очень возбужден, когда я беру его с собой в дорогу, а еще я хотела, чтобы его осмотрели. Я переживаю по поводу его питания и здоровья в целом. Поэтому я хотела показать его доктору.
Она кивнула и набрала что-то в телефоне. Через несколько секунд пришло новое сообщение. Она встала.
— Доктор Хоу написал, какое лекарство надо выписать вашей ламе. Он выберет дозировку и расскажет, как его применять, когда придет. Извините, я все подготовлю.
— О, прекрасно, — улыбнулась я.
Администратор скрылась в комнате справа.
— Черт, — вздохнула Брэнди и придвинулась ближе, чтобы нас не подслушали. — Мне показалось, она вот-вот расскажет нам что-то горяченькое.
— Я тоже так подумала. Но мы узнали, что достать транквилизатор довольно легко, — прошептала я в ответ.
— Очень легко. А как тебе ее слова о том, что Виктория и этот Дейл Кокс не только на лошадках катаются? Очень подозрительно, — тихо сказала Брэнди, и ее карие глаза вспыхнули от возбуждения. — Он явно знает толк в успокоительных.
— Любопытно. Но что он мог выиграть от ее убийства? Мне кажется, он первый окажется без работы.
— И без кувыркания на сеновале. Возможно, в буквальном смысле слова.
— Викторию нашли мертвой в стоге сена. Дейл бы с легкостью заманил ее туда, если они встречались.
Брэнди обдумала мои слова, потом пожала плечами.
— Надо с ним поговорить.
— Согласна. Но надо сделать так, чтобы наш интерес не был очевиден.
Самая сложная часть любого расследования.
— Я вернулась. Вот что рекомендует доктор Хоу. — В дверях появилась администратор с белым бумажным пакетом в руках. Мы с Брэнди выпрямились и заулыбались.
— Отлично. — Я встала, чтобы взять пакет. Внутри обнаружились пара шприцов и стеклянный флакончик. Я прочитала этикетку: — «Ксилазин». — Это не то успокоительное, которое упоминалось в статье. — Это название компании? Или лекарства?
— Название препарата.
Я кивнула и вернула флакончик в пакет. Значит, это не тот транквилизатор, который использовали для убийства Виктории, но его легко получить. Уверена, что доктор Хоу так же легко выдал бы и другой препарат. Особенно тому, кому он его уже давал.
— Он лучше всего подходит для лам? Виктория говорила, что использовала что-то для лошадей. Я бы попросила у доктора Хоу то же самое, как там он называется... — Я вздохнула, притворяясь, что пытаюсь вспомнить. — Вряд ли вы можете выяснить, о чем речь? Я бы спросила у доктора Хоу, чем они отличаются.
Я ожидала, что администратор будет колебаться, но она сразу полезла в компьютер.
— Конечно могу.
Брэнди встала и подошла ко мне.
— Для своих лошадей она обычно брала ацепромазин малеат.
— Да, звучит похоже. Вы знаете, когда она его купила? Она говорила мне об этом средстве за пару дней до своей безвременной гибели. — Я с сожалением опустила взгляд. — Просто хочу убедиться, что это то самое средство.
— Да, это оно. В начале прошлой недели за ним заходил Дейл.
Незадолго до смерти Виктории.
— И его тоже надо колоть?
Администратор кивнула.
— Да, большинство из них предназначены для домашнего скота.
— А, хорошо.
Она открыла рот, потом закрыла.
— Можно поинтересоваться, как долго у вас эта лама?
— Несколько месяцев. Я унаследовала его от бабушки. На самом деле я из Калифорнии, переехала сюда недавно.
На ее лице отразилось замешательство.
— А-a-a-а, теперь все ясно. Когда дело касается крупных животных вроде лам, доктор Хоу проводит осмотр на месте. На самом деле он уехал по адресу, который вы нам дали.
Погодите. Что? Я уставилась на нее, и у меня запылали щеки.
Бранди не сдержалась:
— Что-о-о? Я правильно поняла, что нам не надо было проделывать весь этот путь сюда с ламой на заднем сиденье?
Ох, какая неловкость.
Администратор моргнула.
— Он у вас в машине?
Упс.
В этот момент распахнулась входная дверь, и мужской голос произнес:
— Линда, у нас машина на парковке, и в ней сидит лама.
По случаю 40-летия «Сандэнса» (юбилейный смотр стартует в этот четверг) более 500 кинематографистов, критиков и представителей индустрии поучаствовали в опросе и выбрали десятку лучших картин, премьера которых состоялась на этом фестивале независимого кино. Вот что получилось:
1. «Одержимость», реж. Дэмьен Шазелл
2. «Бешеные псы», реж. Квентин Тарантино
3. «Прочь», реж. Джордан Пил
4. «Маленькая мисс Счастье», реж. Джонатан Дэйтон, Валери Фэрис
5. «Мементо», реж. Кристофер Нолан
6. «Секс, ложь и видео», реж. Стивен Содерберг
7. «Перед рассветом», реж. Ричард Линклейтер
8. «Отрочество», реж. Ричард Линклейтер
9. «И твою маму тоже», реж. Альфонсо Куарон
10. «Просто кровь», реж. братья Коэн
В середине 1970-х Вернер Херцог, узнав, что его знакомая Лотте Айснер тяжело заболела, провел личный ритуал, пройдя пешком из Мюнхена в Париж, решив, что, если он осилит маршрут и дойдет до конца, Айснер выживет. Всю эту неделю я пытался найти свой личный ход, и схожим, не сговариваясь, занимались все, кто любил ЛС: постили его стихи и фотографии, вспоминали, надеялись.
https://gorky.media/context/tvoj-svet-s-nami/
В рубрике «Пересмотрел» — «Лангольеры», легендарная ТВ-экранизация повести Стивена Кинга о том, «что происходит с сегодняшним днем, когда он становится вчерашним». Впервые посмотрел фильм про пассажиров рейса Лос-Анджелес — Бостон, пролетевших через временной разлом над пустыней Мохаве, еще подростком и всегда вспоминал кадры оттуда, видя уходящий за лес ряд опор ЛЭП (как на даче на «Учебном») или пустой аэропорт (как в ночь на 7 января 2008 года в «Кольцово»). Спецэффекты 1995 года выглядят потешно, но важно ли это, если вам все так же жутко, когда обгрызанные лангольерами куски земли с ВПП проваливаются в черную бездну. Странно, кстати, что на моем детском страхе перед полетами «Лангольеры», кажется, не сказались вообще никак — да, я всегда боялся разбиться (спасибо другим фильмам!), но не увидеть, проснувшись, что все остальные пассажиры исчезли.
Читать полностью…
Продолжаем разговор о любимых русскоязычных альбомах. Первый альбом группы «Маша и медведи» «Солнцеклёш» («Любочка», «Без тебя» и «Рейкьявик» — его самые известные хиты) до сих пор звучит свежо и насыщенно. Особенно это касается треков, где поет и играет на дудках опознаваемый с первых же нот Сергей Старостин — «Мил-мила», «Сказка», «Дворник».
Большинство песен были еще на кассете, которую Маша передала в Краснодаре Олегу Нестерову, ответственному за ее дальнейший успех. «Потом просто переписали это в Москве в хорошей студии с хорошим звукорежиссером. Так что это немножечко б/у альбом, — заявляла затем Макарова. — Мне первый вариант нравится больше, он более искренний, а второй — отработали и всё».
Обесценивание? Не, не слышала.
Машу называли «нашей Долорес О’Риордан» (ее записи местами и правда напоминают Cranberries), девушек в русском роке почти не было, так что в 1998-м у нее еще были шансы стать рок-королевой. Уже через год всех затмил альбом другой дебютантки: вы слышали его, он называется «Земфира».
«Все знания, и книги в том числе, не нужны. Все можно познать из самого себя, своим мыслительным аппаратом. Зачем посылать космические корабли на окраины мироздания, когда все познать можно своим мозгом».
https://gorky.media/reviews/dela-k-soplyam-kota-eto-li-ne-zlodeyanie/
Зафиксирую для отслеживания на торрентах: гран-при «Сандэнса» получил фильм «In The Summers» про двух сестер, проводящих лето (и не одно, а четыре — в детстве, в подростковом возрасте, в юности) с живущим от них отдельно отцом. Критики пишут, что это не просто драма о взрослении, а кино о том, как «наши детские и юношеские воспоминания формируют нас на всю оставшуюся жизнь». Гран-при жюри в документальном конкурсе достался «Фарфоровой войне»: ее авторы посвятили награду красоте и смелости украинского народа.
Читать полностью…
В 2006-м написал короткий рассказ, который начинался с нравящихся до сих пор мне двух предложений «Он умел зевать с закрытым ртом, а она любила спать с открытыми глазами. Само собой, ее ценили больше»; все 18 лет думаю, что можно было после «больше» больше ничего не писать, этих 18 слов более чем достаточно.
Читать полностью…
Распространено заведомое отношение к любым утопиям как к антиутопиям. Вроде как мы говорим «утопия», но все вокруг должны понимать, что это такой сарказм относительно «больших проектов», которые на самом деле тоталитарны и призваны нивелировать все индивидуальное и прекрасное в нас. На таком приеме строится, например, текст песни «Утопия» группы «Макулатура». Лирический герой долго пересказывает штампы про гипотетический мир победившей «новой этики» («Стопки дел на меня участковый Вася держит / За mansplaining, шовинизм и клевету на президентку»), противопоставляя свою предполагаемую уникальность, индивидуальность и «подлинность» неприятному для него миру. Здесь надо понимать, что утопия, воспринимаемая всерьез, требует определенной степени веры в лучшее общество или хотя бы в возможность его построения. Антиутопия же радикального скачка в сознании не требует, она работает с готовым скептицизмом воспринимающей стороны.
Постпанк и смежные с ним «темные» стили (колдвейв, готический рок) при своем внимании к «темным» сторонам жизни часто демонстрируют и амбивалентность по отношению к антиутопиям. Можно говорить, что музыкантами постпанка за годы развития жанра выработался своеобразный паттерн симбиоза утопичного и дистопичного. Что немаловажно, в последние годы, похоже, развитие этого паттерна получило новый импульс — и во многом благодаря постсоветским музыкантам.
Многие группы, ныне относимые к классике постпанка: Joy Division, Bauhaus, The Cure и так далее, — в своем творчестве делали акцент именно на темной стороне жизни. Это легко объяснить социальными факторами: например, Манчестер, одна из главных столиц «новой волны» и постпанка, был упадническим рабочим городом. И его традиционная депрессивность на рубеже семидесятых усугубилась тэтчеризмом: промышленный север Великобритании считается особенно пострадавшим от неолиберальной политики.
Часть британских постпанк-групп уходила в прямую оппозицию режиму, в социальную сатиру и левые идеи — например, The Fall или Gang of Four. Другие, как Joy Division, предпочитали бегство в меланхолию и декадентство, последовательно изучая все оттенки серого и черного. В начале восьмидесятых это дало старт готическому року, колдвейву и прочим вариациям на тему постпанка, где мрачность и угрюмость были возведены в абсолют, порой вплоть до карикатурности.
Подобный интерес к изнанке жизни был перенят и отечественными музыкантами восьмидесятых годов. Группа «Биоконструктор» пела про опасности технического прогресса. «Промышленная архитектура» исполняла ернические гимны индустриальным пейзажам и больницам. «Кино», делаясь все более суровым от альбома к альбому, в итоге закончилось на песнях про то, как лирический герой больше не может смотреть на дерьмо. Все это — очевидно мрачная музыка, в которой, как и в западных образцах для подражания, «темнота» и неуютность содержания подчеркиваются и сугубо музыкальными средствами. Типичный готический постпанк — это монотонная ритм-секция с басом восьмыми долями, минорные гармонии, драм-машина (или живой барабанщик, играющий «как драм-машина»), намеренно роботизированно-низкий или, напротив, истошный, всхлипывающий вокал, обилие реверберации. Все это не оставляет сомнений в серьезности сообщения. На культовой черно-белой обложке альбома Closer группы Joy Division — надгробный памятник, вот примерно так и призвана звучать эта музыка. Каждый второй тут — проклятый поэт, а жизнь, в соответствии с песней ленинградской группы «Дурное влияние», мыслится как болезнь. Постпанк и готика — извечные певцы смерти и разложения, бытописатели экзистенциальных кризисов и бессильного сопротивления механизированному миру. Это темная и немного жеманная романтика, ищущая прекрасное в ужасном.
Тем не менее отечественной постпанк-волне конца десятых годов удалось на этом монотонном фоне найти свои механизмы репрезентации. Современный российский готический постпанк — это в каком-то смысле совиетвейв наоборот, вывернутая наизнанку солнечная советская урбанистическая утопия. И именно этот поворот к советскому сделал русский постпанк узнаваемым и востребованным за рубежом.
Провожал Риту и Колю в аэропорт с чувством, что нескоро их увижу: не знаю, знал ли, куда они летели, но чемоданов у Риты было много. Пока я вытаскивал их из внезапно бездонного багажника и обсуждал с Ритой длительность полета, наш сын отошел поиграть с Олежиком, которого в 5 лет называл «лучшим взрослым другом». Собственно, в этом сне Коле и было 5 или около, провожал я их не в «Толмачёво», а в какой-то другой аэропорт (такое чувство, что это был Иркутск), а на улице был, по ощущениям, апрель или конец марта — короче, весна.
В реальности Рита улетела на два месяца раньше Коли, я никуда ее не провожал, Коля улетел летом и 13-летним, Олежик вообще уехал задолго до них, но хотя бы может ненадолго приезжать. Реальность смешивается с воспоминаниями и снами, просыпаешься иногда и не понимаешь, спал ты или снишься.
В рубрике «Пересмотрел» — одна из немногих удачных попыток снять русский фильм-катастрофу. Да, «Метро» Антона Мегердичева неидеальное, там можно много до чего докопаться — от «любовного треугольника» до декларируемых причин катаклизма в тоннеле. Но у нас жанровое кино сразу зачем-то «проверяют» на достоверность («Такое не могло быть в реальной жизни!» — во вселенной фильма могло быть, и ладно), хотя можно просто получать удовольствие, если кино сделано качественно. А сделано оно на совесть: фотографии со съемок впечатляют и сейчас, одну только сцену с крушением поезда снимали две недели. Мегердичев снимет потом «Движение вверх» — тоже ведь отличный фильм, при всех поводах не любить. Впрочем, я больше думал о другом. Теперь же многое воспринимаешь через призму понятно чего, и вот как не думать, что очень тут неприятный (собачку чуть не убил!!!) Анатолий Белый уехал из России и объявлен иноагентом, а положительный тут Сергей Пускепалис поддерживал СВО и погиб по пути на Донбасс? А когда-то оба играли в «Метро».
Читать полностью…
Думал найти на YouTube крутой трек, записанный «Ёлочными Игрушками» для аудиономера журнала «Большой город» в 2006 году (в свой «Второй диск» Дмитрий Воденников включит его через два года), но там, увы, есть только автор, читающий эту поэму в «Школе злословия» и на OpenSpase, поэтому выкладываю трек, который безумно люблю, со своего ноутбука, извините. Великим когда-то поэтом был Воденников, а какой он сейчас, после того, как зетанулся, не знаю, потому что не слежу.
Читать полностью…
Нужен новый ситком! Шесть сезонов «Третьей планеты от Солнца» — всё. Чудесный сериал, такой же смешной и живой, каким был в моем детстве.
Читать полностью…
Пытаясь найти пропавшего Джека Керуака (в округе не очень много 160-килограммовых лам, поэтому долго искать не пришлось), Софи ЛаФлер обнаруживает в конюшне труп богатой наследницы и опять впутывает себя в расследование преступления. Ревность, измены, интриги, ненависть — все интриги оказываются связаны с ярмаркой в соседнем городке и конкурсом домашних животных, важнейшим событием по местным меркам. Конечно же, Софи хочет, чтобы Джек Керуак занял на конкурсе первое место, но разоблачить убийцу (и замутить с менеджером своего паба) ей все-таки хочется сильнее.
После детектива «Альпакалипсис придет, лама всех спасет» (боже, что за названия) решил погуглить его авторок Эрин Маккарти и Кэти Лав. Обе пишут с начала нулевых, специализировались на любовных романах (неудивительно), лучшие подруги, решившие вместе писать «уютные детективы». Выяснилось также, что в этой серии уже шесть книг (и еще одна «почти готова»), просто не все еще переведены на русский язык. Придется теперь их ждать, получается: я уже втянулся!
Сэр Элтон Джон стал девятнадцатым человеком, который попал в так называемый клуб EGOT. То есть людей, которые за свою карьеру выигрывали все четыре самые престижные американские награды в развлекательной индустрии — «Эмми» (E), «Грэмми» (G), «Оскар» (O) и «Тони» (T).
На прошедшей ночью очередной премии «Эмми» музыкант выиграл статуэтку за телеконцерт «Elton John Live: Farewell From Dodger Stadium».
https://www.goldderby.com/article/2024/sir-elton-john-19th-egot-emmy-farewell-from-dodger-stadium/
С остальными 18-ю членами EGOT можно ознакомиться здесь.
Вспомнил свое второе интервью с Кириллом Ивановым, которого мы в «Студгороде» считали одним из важнейших русских музыкантов в те годы. Первое интервью вышло в последнем, так уж вышло, номере газеты, которую издательский дом «Сибирская пресса» вскоре после начала кризиса 2008 года закрыл. Кирилл отвечал письменно на «33 вопроса человеку с обложки» (мы поставили на первую полосу фото Иванова с номером «СГ» в руках — у нас была общая знакомая, она снимала), и интервью получилось сухим и слишком серьезным, но в историю все-таки вошло. Об этом номере даже Красовский написал, прости господи. Газета в итоге не умерла, в 2009-м при поддержке Фаустова и других соучастников и без участия «Сибирской прессы» мы ее еще выпускали (и это было круто), но октябрьский номер, на первой полосе которого снова был Иванов, для меня опять стал последним: главред, увы, выгорел и ушел. Это интервью с Кириллом я брал по телефону (как интервью со Шлегелем для того же номера), чтобы номер с ним вышел как раз к приезду СПБЧ в Новосибирск.
Читать полностью…