632
для обратной связи @filologinoff книжки в этом канале часть 1 https://t.me/fllgnff/1155 часть 2 https://t.me/fllgnff/2162 часть 3 https://t.me/fllgnff/3453
Когда Дима не ездит к войне, он продолжает воевать в Москве, в которой официально мир. Путы крепки. Дима чувствует себя мушкетеро-красноармейцем, вместо шпаги-штыка или ружья у него печатная машинка. Дома у него есть компьютер, который он сам собрал, прямо как новый Питер Паркер, а как прежне-прежний Питер Паркер, Холодов сам фотографирует, когда с ним в командировки не отправляется фотокор. Он же не просто пишуще-воюющий, он инженер, он супергерой в квадрате. Паркера укусил радиоактивный паук, Холодова укусила война.
<…> Дима воюет с теми, которые должны профессионально защищать родину или быть готовыми к ее защите, но делают это плохо и на этом плохом зарабатывают деньги. Это делают те, кто наверху и иногда посредине армии. Войне все это ужасно нравится. И ворующие, и воюющий с ними Дима. Он совсем недавно на этой своей священной службе, но уже знает многих, даже тех форменных людей, которые сидят ближе к вершкам. Они очень недовольны происходящим, может быть даже страдают, но боятся потерять на плечах звезды и поэтому сами не высказываются напрямую, а рассказывают Диме разные истории. Он все услышанное, нарасследованное соединяет в свои статьи. У двадцатипятилетнего пишущего солдата своя рубрика в самой популярной постсоветской газете. Рубрика называется «Караул». Война смеется, ее все устраивает, ей ничего больше не надо делать. Люди все сделают сами.
Дима на карауле, и ему ничего не страшно. Он рассказывает обо всем том, что его возмущает. Он пишет о том, что у военных малых и некоторых средних званий нет еды, оружия, обмундирования, чтобы служить и защищать. Что солдаты вместо заботы о родине строят дачи генералам.
Дима пишет о том, как воздушное защитное кольцо Проржавевшей теряет свою силу. Он, очевидно, переживает утрату всего военного-советского. Морские железные монстры войны не плавают — он переживает. Дима видит распад, Дима пишет — караул.
Дима волнуется за судьбу всего военного и космического на землях отделившихся теперь от Бывшего советского царства отдельных царств. Он много пишет про металлические единицы, про цифры в рублях и долларах. Про то, сколько таких единиц пропало. Про то, сколько теперь Проржавевшей будет стоит брать в аренду свой космодром.
Дима пишет о том, как войска уходят из немецкого полцарства и с северных морей, принадлежавших раньше Проржавевшей, и вместе с ними уходит все оружие, танки и прочие средства войны. Люди, бывает, доходят до цели, если они не мертвые души, а оружие исчезает тоннами своего железа, которое переплавляется в золото, или чаще всего превращается в денежные бумажки, и не рубли. Вокруг этого путешествия Бывших советских войск с запада на восток и их опасных железяк домой появляется целая торгующая компания. Входящие в нее генералы и их помощники становятся очень богатыми с заграничными счетами. Это все известно на вершках. Об этом всем Дима рассказывает особенно много и особенно зло. Он так и пишет — «мафия».
Идет великое воровство всего того, что строили-делали-проектировали-придумали-конструировали-сваривали тонны советских людей в шарашках, лагерях, тихих закрытых и полузакрытых военных городах, на закрытых предприятиях. Того, что делали Димины родители.
Военные малых и средних званий, выведенные из западного полцарства или из более бедных бывших территорий Проржавевшей, обнаруживают, возвращаясь домой, для себя ничего. Их селят в бараках с деревянными перегородками между семьями, с одной кухней и туалетом на множество человек. Охраняющие или воюющие на окоемках, возвращающиеся с бывших земель Бывшего советского царства, военные люди малых и средних званий начинают сами слать Диме письма и рассказывать о неправильных, нечестных, возмутительных вещах. Дима слушает голоса «простых» военных. Они доверяют ему. <…>
Дима пишет с каждым своим материалом все горше, злее и грубее. Он теряет ангельскость, защиту от бед, все больще становится человеком. Где-то ошибается, преувеличивает, не перепроверяет информацию. Очень хочет собирать грибы. Быть дома с семьей и есть селедку под шубой. Но у него нет времени. Он теперь генерал похода против нечестных генералов.
Трагическая новость — умер издатель Игорь Захаров, фигура, достойная не жалкого некролога, а отдельной книги. Написал про него для модного сайта «Горький».
В 1998 году именно Захаров открывает миру Фандорина (иноагент). Первая легенда гласит, что именно тогда в издательстве приняли смелое решение: фамилию Чхартишвили (иноагент) не запомнит и не выговорит ни один товаровед книжного магазина, поэтому на обложках исторических детективов будет написано Акунин (иноагент). Смех смехом, а ведь тогда была популярная версия, что «Азазель» написал молодой профессор литературы из РГГУ Дмитрий Бак. Вторая легенда гласит, что самые легкие деньги в Москве 1998 года выглядели так: покупаешь за 40 рублей Акунина через задний кирильцо в издательстве, продаешь с рук за 80 рублей на развале у метро. Или даже за 160?
Вторая часть альбома «Секрета» «SPB FM Stereo» начинается с ее самой интересной песни: боевик «Monstera sheda la terra» докажет сомневающимся, что Леонидов и Фоменко не разучились сочинять шлягеры и по-прежнему в форме. Остальные восемь треков не хуже, но в целом сборник звучит как-то чересчур одинаково, пусть даже и «одинаково хорошо», и отдельные строки («Она была феноменальна, на завтрак ела семена льна»), как ни обидно, запоминаются сильнее песен. Впрочем, не так уж и часто сейчас выходят «Просто Хорошие Альбомы», чтобы мы имели право воротить нос и придираться.
Читать полностью…
После долгого пути по берегу Енисея машина снова поднимается вверх, и на небольшом холме на фоне сосен я вижу стелу с надписью «Дивногорск». Я почему-то вздрагиваю, как будто должна была увидеть что-то совсем другое. Сестра замечает мое странное движение.
— А ты что ожидала? Твин Пикс? — тут же злорадно комментирует она.
— Да нет, — бурчу я, меня слишком занимает вид из окна, чтобы придумывать остроумный ответ. В кармане я сжимаю свернутую пополам десятирублевую купюру — и Дивногорск впускает меня.
Дорога от стелы раздваивается: вправо и вниз — на Набережную к Енисею, и вверх, вверх, вверх — во все остальные части города. После плоского аккуратного Петербурга мне кажется невероятным, что дома могут вот так карабкаться на гору, так что каждая следующая улица находится выше, чем предыдущая. Дома останавливаются только у Слаломной горы — на нее им уже не забраться.
<…> А вот любимых мной двухэтажных деревянных домиков, словно нарисованных художником-примитивистом, в Дивногорске почти не осталось. В детстве я часто ходила мимо них вверх и вниз, и каждый раз мне казалось, что в их облике появлялось что-то новое, будто художник никак не мог остановиться и все время что-то подрисовывал.
Теперь на месте деревянных домов появились новые — кирпичные, но тоже двух-трехэтажные, и мне нравится, что в Дивногорске по-прежнему мало высоких зданий и все еще много деревьев. Возможно, их даже стало больше, как будто лес пытается вернуть себе все, что у него когда-то забрали.
— Будь с мамой повежливее, не придирайся, — проинструктировала перед квартирой сестра.
Мне захотелось отправить ее куда-нибудь подальше с этими нотациями, но я молчала, разглядывая хлипкую старую дверь и перемотанную скотчем сломанную ручку. <…>
Пока мы сидим за столом, который тоже весь заставлен какими-то банками и вазочками, так что нам троим едва хватает места, я разглядываю маму, разглядываю ее старость. Ее помутневшие зеленые глаза, желтую кожу и морщины, которых не так уж и много.
Я говорю, что у мамы красивая прическа, и мне хочется, чтобы она тоже сказала, что у меня красивая прическа. Хочется, чтобы она посмотрела на меня. Но в нашей семье так не принято, никто ни на кого подолгу не смотрит, как будто боится увидеть что-то лишнее.
Сначала мы просто едим и я рассказываю, как три дня ехала в поезде, а мама — про дела на даче и про то, как лечила зубы и это ей «влетело в копеечку». Про отца никто даже не упоминает, и мне начинает казаться, что сейчас раздастся быстрый требовательный стук в дверь и он как ни в чем не бывало присоединится к нашему застолью, даже не сняв ботинки.
Убрав лишнюю посуду, мама достает вино из холодильника, и я понимаю, к чему идет дело.
— Давайте помянем… — Мама замолкает, подыскивая подходящее слово. Мне уже кажется, что сейчас она назовет его по имени, чего не делала никогда в жизни, по крайней мере, не при нас с сестрой.
Интересно, как бы она сказала — «Виктор», или «Витя», или еще как-то? Или, может, ласково — «Витенька»? Ви-и-и-тенька. Нет, «Витенька» мать бы точно не сказала.
Я пялюсь в тарелку, жду маминых слов, наматываю имя Виктор на вилку, делаю его коротким и снова распускаю во всю длину. Отец никак не ассоциируется с «Виктором», он был просто отец — человек без имени.
У матери тоже нет имени, она — мать. А у нас с сестрой имена почему-то есть, зато нет названия, обозначающего связь с родителями, — в нашей квартире никогда не звучат слова «дочка», «доченька», «доча». Как будто стараясь заполнить эту пустоту, мы с сестрой называем друг друга только «сестра». Но если нам с ней когда-нибудь надоест эта игра, то никого не удивят наши имена: называть сестру по имени — это нормально. Почему тогда я не могу назвать по имени свою мать? Я знаю ее тридцать пять лет и ни разу не обращалась к ней так, как мне самой кажется правильным.
Что она, интересно, сказала бы: удивилась, обиделась или испугалась? А может, обрадовалась бы, потому что я наконец расколдовала ее и из человека-функции она снова превратилась в просто человека.
А еще интересно, расколдовала бы она меня в ответ, назвав дочерью?
В этот день: ровно 20 лет назад на YouTube появилось первое видео
В это сложно поверить, но еще два десятка лет назад просмотр видео в интернете был редкостью. Все начало меняться, когда появился YouTube. Его фишкой стала технология Flash Video, с помощью которой можно получить относительно хорошее качество записи при небольшом объеме передаваемых данных. При довольно низких скоростях пользовательского интернета в начале XXI века это было важным.
На пробном ролике основатель стартапа Youtube, стоящий на фоне вольера со слоном в зоопарке Сан-Диего, наговорил на камеру своему приятелю Якову Лапицкому, выступившему оператором, буквально следующее: «Хорошо, вот мы и перед слонами, и классная вещь в этих парнях заключается в том, что у них есть очень-очень-очень длинные, хм, хоботы, и это, это круто, и это все, что можно сказать». Все бы давно забыли про эту откровенную белиберду, если бы она не стала первой в своем роде.
#вэтотдень
perkelöityä — «провоцировать/обострять конфликт», «творить хуйню», «идти по пизде»; если стоит задача сохранить дьявольскую составляющую, идеальным будет перевод «бесоёбить».
https://discours.io/articles/culture/finnish-swear-words
С этими вашими нейросетями фиг разберешь, где реальные фоточки, а где приколы. Увидел сейчас в фб картинку (французские духи 1925 года, восемь стеклянных флаконов в керамической чашке, как дольки в надрезанном апельсине) и стало досадно: а вдруг кто-то просто это придумал, и не было 100 лет назад таких духов, а я поучаствую, таким образом, в дистрибуции дезы? А с другой стороны, крутая штука, всё равно, когда придумана, в 1925-м или 2025-м. Её стоило придумать.
Читать полностью…
Критик, рецензируя фильм, ничего не знает о своем взгляде на этот фильм, пока не закончит рецензию; и лишь прочитав ее, готовую, он чуть больше узнает о том, кто же тот человек, который так увидел этот фильм, — ведь другого способа определить себя он не знает.
http://journal.masters-project.ru/v-zaschitu-obektivnosti-kritiki/
И вот тоже отлично написано (нашел по ссылке в статье в «Википедии»).
Нет, это не рекламная интеграция, просто решил, что хватит утаивать сведения про любимую гостиницу, в которой я ночую в Москве, когда ночую не у друзей. В номере есть кровать, душ и туалет — мне этого достаточно, даже если площадь у номера не больше пяти квадратов. Главное, чтобы вечером было куда прийти и лечь спать. Если это еще и в центре Москвы да за смешные деньги, то вообще, считай, чудеса. Открыл для себя, в общем, мини-отель «Арт-Галактика» на Садово-Каретной три года назад и снял на прошлой неделе, например, в нем номер на двоих по 2500 рублей за ночь. Да, микроскопишечный, зато на Садовом. Рекомендую, короче.
Читать полностью…
Район коммунистического будущего, как водится, многое позаимствовал у капиталистического настоящего. По композиции Северное Чертаново ближе всего к Ле Линьону — экспериментальному «спутнику» Женевы (1963–1971), где подковообразный жилой корпус с множеством помещений общего пользования обнимает свободное от автомобилей пространство с торговым центром, школой, детским садом и двумя церквями. Но эстетика взята не от швейцарского прототипа, а от бруталистских английских аналогов, прежде всего жилого комплекса Барбикан (1965–1972). Как и там, в первых корпусах Северного Чертанова бетонные ограждения балконов со встроенными цветочными ящиками опираются на мощные консоли, создавая игру света на фасаде. Есть еще одна английская цитата: с искусственного круглого холмика, какой Элисон и Питер Смитсоны помещали во дворы своих жилых комплексов от Мэйнистри-стрит (1963) до Робин Худ Гарденс (1968–1972), чертановские ребятишки катаются на санках.
Броновицкая, Малинин «Москва: архитектура советского модернизма. 1955–1991»
Не люблю книги о том, как именно нужно что-либо делать, чтобы всё получалось: напрягают коучевские интонации, императивы и попытки внушить, что есть универсальные мануалы. Книги же, заставляющие задуматься, предпринять еще сколько-то усилий и прийти к выводам самостоятельно, кажутся более ценными. «Психология сарафанного радио» похожа на первые, но ближе ко вторым.
Исследуя социальные эпидемии и причины заразительности информации, Йона Бергер выявил и научно обосновал шесть принципов, делающих продукты и идеи модными и обсуждаемыми. Заразительные вещи, по Бергеру, обеспечивают социальную валюту («Мы делимся тем, что делает нас лучше в глазах других»), открыты обществу, имеют триггеры (важно «подавать информацию так, чтобы окружающая среда вызывала мысли о продукте»), вызывают эмоции, практически ценны и упакованы в истории.
Не всегда необходимы все шесть, «рассматривайте принципы не как рецепт блюда, а как соус», пишет автор. Этот подход (вместе с увлекательными примерами) и делает книжку интересной.
Еще из серии «Разблокировано воспоминание»: Ургант-старший читает «Буревестника». Откровенно дурацкий скетч, да, но смешной же. И до сих пор моя первая ассоциация с этим стихотворением Горького.
Читать полностью…
Московский международный деловой центр «Москва-Сити» — один из самых узнаваемых комплексов современной архитектуры на территории не только столицы, но и всей страны, а также ее крупнейший и важнейший центр деловой активности. На территории общей площадью 60 га сегодня расположены 13 небоскребов и самый крупный в пределах МКАД торгово-общественный комплекс. Впрочем, говорить о том, что архитектурно-градостроительный ландшафт этого района сформирован окончательно, еще слишком рано: в разной стадии разработки и реализации сегодня находятся еще как минимум несколько проектов высотных доминант. Участок ММДЦ с юга ограничен Москвой-рекой, с запада — Третьим транспортным кольцом, с севера — 1-м Красногвардейским проездом, с востока — територией «Экспоцентра». В XIX веке на этом месте находились каменоломни, где добывался камень для строительных и дорожных работ.
Первые планы создания в Москве бизнес-центра, сопоставимого по своим масштабам и высотности застройки с Манхаттеном или лондонским Сити, были озвучены в самом начале 1990-х годов. Инициатором проекта и его идейным вдохновителем стал известный советский архитектор Борис Тхор, один из авторов выставочного комплекса «Экспоцентр» на Пресненской набережной. Именно Тхор первым публично сформулировал необходимость вывести деловую функцию за пределы исторического центра Москвы и развивать ее на новой территории, обеспеченной всей необходимой инфраструктурой. Он же предложил властям и место строительства столичного «Сити» — неподалеку от «Экспоцентра», в бывшей промзоне общей площадью около 100 га. Идея была поддержана тогдашним мэром Москвы Юрием Лужковым, и уже в I992 году было основано ОАО «Сити» — управляющая компания по созданию и развитию проекта ММДЦ «Москва-Сити». 1 декабря 1995 года состоялась торжественная церемония закладки памятной капсулы в ознаменование начала строительства на территории будущего делового центра объектов первой очереди.
Изначальный проект развития территории ММДЦ, разработанный под руководством Бориса Тхора, основывался на идее пересечения двух композиционных осей, одной из которых должно было служить многоуровневое общественное пространство в сердце комплекса, а второй — огибающая его вдоль реки спираль. Все здания комплекса должны были быть выстроены по этой спирали по принципу «от более низкого к высокому», что, по замыслу авторов, позволило бы отодвинуть наиболее высокие башни вглубь квартала, тем самым обеспечив прозрачность и многоплановость композиции комплекса со стороны реки. К сожалению, реализовать проект в таком виде не удалось. В своем воплощенном виде ММДЦ «Москва-Сити» сохранил изначально заложенную авторами в проект разбивку комплекса на участки и транспортную схему, по которой «Центральное ядро» и небоскребы были разделены кольцом подъездной дороги, а вот идея постепенного нарастания высот, увы, не выдержала столкновения с коммерческими интересами застройщиков. Практически все здания в «Москва-Сити» существенно выросли по сравнению с изначальной концепцией, так что нынешний силуэт делового центра — это конгломерат практически одинаковых по высоте (в среднем около 50 этажей) и разных по силуэту небоскребов. В панораме столицы они заметны практически из любой точки города — в зависимости от ракурса меняется лишь состав «актеров первого плана».
Простите, ребята, я не директор овощебазы, а директор ГМИИ. Мое экспертное мнение что-то значит? Я как эксперт, как профессионал не могу молчать. Более того, не имею права. Ведь вы же меня взяли как человека с известным мнением, которое я неоднократно публично озвучивала.
https://moskvichmag.ru/lyudi/ochevidno-chto-ya-neudobna-so-mnoj-tyazhelo-rabotat-iskusstvoved-elizaveta-lihacheva/
Хотел постебаться над рекламой, в которой чувак говорит, что пришёл поработать во «Вкусно и точка» 5 лет назад, но увидел текст мелким шрифтом — подстраховались.
Читать полностью…
17 октября 1994 года 27-летний Дмитрий Холодов погиб от взрыва в редакции «МК». Десятилетний я ничего про это не слышал и узнал, что такое «убийство журналиста», чуть позже благодаря Владиславу Листьеву. Евгении Некрасовой в октябре 1994-го было девять, но мимо нее эта история пройти не могла: она росла в Климовске, где вырос Холодов, училась в той же школе, ходила по названной его именем улице. «Улица Холодова» — «книга-удивление» о том, как его смерть повлияла на Некрасову и на ее отношение к девяностым, свободе, правде и журналистике. Читать про детство писательницы («Мне хотелось умереть с первого класса и лет до двадцати пяти» — практически, извините, саммари), честно, не так интересно, как про Холодова (или просто подустал от автофикшена?), зато нет вопросов к оформлению книги: художница Вера Ломакина, также жившая в Климовске, блестяще отразила в своей графике дух «Улицы» и ее хронотопа. А еще я окончательно убедился, что «иллюстраторка» или «редакторка», например, мне ок, а от «коллежанки» у меня тик.
Читать полностью…
В разгар «золотой горячки», охватившей Сибирь в 1840-х гг., миллионер Философ Горохов возводит в центре Томска особняк с обширным садом, поражавшим даже столичных гостей. В саду он размещает беседки в китайском стиле, различные статуи и оранжереи с тропическими растениями, смело перекидывает прямо над прудом остекленный танцевальный павильон. Участникам гороховских пиршеств еду подают на фарфоровых тарелках, на которых изображен этот же сад. Превращение жизни на задворках империи в сплошной праздник среди античных и восточных декораций — отчасти тоже эксперимент, пусть и ограниченного масштаба.
https://gorky.media/fragments/sibirskie-afiny-i-sibirskoe-cikago
Ничего себе, сто раз ходил мимо Дома офицеров в Томске, но не знал, что на его месте когда-то было такое роскошество.
Пересматривал «Армагеддон» на днях фоном и опять убедился, что это очень крутое, а не очень тупое кино. То есть с точки зрения науки фильм, конечно, крайне плохой, но как зрелище — почти безупречен.
Уже удивлялся тому, что в фильме играют Удо Кир и Джейсон Айзекс (обоих не знал, когда в первый раз его смотрел), в этот раз разглядел маму Лоры Палмер и самого Бэя.
Кастинг вообще отличный: за него отвечала Бонни Тиммерман, док о которой меня зацепил на прошлом Beat Weekend. Люблю смотреть на людей, делающих работу красиво, качественно и результативно.
Из-за аэрофобии Кира пропускает похороны отца, но это не страшно: они много лет не разговаривали, и покойный, положа руку на сердце, был, судя по флешбэкам, мерзким козлиной. Разбирая в Дивногорске отцовские вещи, она осознает, что это из-за него в городе много раз пропадали без вести девушки.
От Аси Демишкевич после книжки «Раз мальчишка, два мальчишка» невольно ждешь страшной сказки. Роман «Под рекой» — по сути, она и есть. Особенно когда ты бывал в Дивногорске и представляешь, как именно там мир героев разрывает хтонь, которая всегда была рядом, а они не знали. Ненормальность и норма — еще одна ключевая тема книги, и здорово, что она эту тему поднимает: «О чем мы все тогда думали, смеясь над насилием в нашей семье? Оно стало таким ожидаемым и привычным, что даже научилось вызывать смех».
Ленивый не сравнит с «Детьми в гараже моего папы», хотя о теме отношений с отцами в последнее время в принципе многое не дает забывать — книги, сериалы, кино, мультики Pixar. Учимся говорить о том, про что учили молчать.
Возможно, моя роль уже сыграна или будет сыграна, я не знаю, но [чувствовать себя] лишней — точно нет. Если бы я была лишней, мы бы сейчас с тобой не сидели в центре, не беседовали бы о судьбах родины, а я бы работала продавщицей где-нибудь в Бутово, в «Пятёрочке». Вот это значит быть лишней.
https://telegra.ph/Elizaveta-Lihacheva--intervyu-Forbes-O-planah-muzeyah-Moskve-i-urbanistike-04-22
Продавщица «Пятёрочки» из Бутово — вот это значит быть лишней, дети. Это вам не пасту за 500 рублей есть. Нет, умная женщина, правда уважаю, но с этим её «не скрываю того, что я думаю» иногда прямо беда, конечно.
Иногда я задаю себе вопрос, кто идеальный читатель этого текста. И прихожу к выводу, что я сам загнал себя в некоторую ловушку: не слишком легко найти человека, который будет хорошо знать русскую литературу и в то же время неплохо разбираться в шахматах — а еще любить Санкт-Петербург.
https://bereg.io/feature/2025/04/21/nadezhda-poyavlyaetsya-kogda-my-uznaem-chto-to-novoe
Не перестану репостить интервью Конакова, потому что краш. 17 мая он будет на фестивале «ТОМ» — повод съездить в Томск.
Зураб Церетели (1934 - 2025), автобусная остановка в Гаграх (дипломная работа), 1960-е
Читать полностью…
Это даже не как если бы меня попросили составить «золотую коллекцию» книг или статуй; это как если бы меня попросили составить золотую коллекцию тракторов.
https://seance.ru/blog/neulovimiji-sostavitily-2025/
Блестящий текст, я в восхищении.
Главред «Похоронного траста» Иван Голунов выступил в новосибирском Музее смерти с лекцией о похоронах и искренне удивлялся, что никто за два часа не ушел. Интересно было и про историю, и про современность, и про Новосибирск — я не думал, что Клещихинское кладбище больше Гусинобродского, а оно даже входит в топ-20 самых больших кладбищ страны. Не знал, что в Новосибирске среди игроков ритуального рынка по выручке лидирует не клан Якушиных и даже не депутат Бондаренко, а компания Rosa Santana, заработавшая два года назад более полумиллиарда рублей на искусственных цветах. Компания «МагнолияПро», входящая с такими цветами в топ-15 производителей ритуальных товаров в РФ с выручкой 88 млн рублей за 2023 год, тоже зарегистрирована в Новосибирске — по словам Ивана, впору называть наш город столицей искусственных цветов: «Когда будете в следующий раз говорить, что всё это мусор, куда их столько, лучше бы их не было и так далее, просто подумайте о том, сколько налоговых отчислений потеряла бы Новосибирская область».
Читать полностью…
16 августа 2004 года канадец Рон Бенсимон снял спортивные брюки и подошел к краю трехметрового трамплина. Он много раз нырял в воду с такой высоты, но никогда не принимал участие в мероприятии подобного масштаба. Это была Олимпиада в Афинах. Крупнейшая в мире спортивная сцена и вершина спортивных состязаний. Казалось, Рона это не тревожило. Он стряхнул с себя нервозность, поднял руки высоко над головой. Когда толпа заревела, спрыгнул с края доски и шлепнулся животом о воду.
Животом о воду? На Олимпийских играх? Естественно, Рон должен был быть подавлен. Но когда он вышел из воды, он выглядел спокойным и даже счастливым. Он немного поплавал, играя на публику, а затем подплыл к краю бассейна, где его встретил взвод олимпийских чиновников и охранников.
Рон попал на Олимпийские игры. На самом деле он не был членом канадской команды по плаванию. Даже больше, он не был олимпийским спортсменом вообще. Он прорвался на Олимпиаду, чтобы выполнить рекламный трюк.
Когда он прыгал с трамплина, он не был голым, но на нем не было купальных плавок — только голубая балетная пачка и белые колготки в горошек. Через всю грудь шла надпись с названием интернет-казино GoldenPalace.
Это был не первый рекламный трюк для Golden Palace (хотя компания утверждала, что ничего не знала). В 2004 году казино выставило ставку в 28 000 долларов на аукционе eBay за горячий сэндвич с сыром, на котором, по мнению некоторых, появился лик Девы Марии. В 2005 году оно заплатило 15 000 долларов женщине, согласившейся изменить имя на GoldenPalace. Но трюк с «дураком в бассейне», как назвали Бенсимона, один из самых заметных. Его увидели миллионы людей, история облетела новостные каналы по всему миру, получив огромное количество обсуждений. Кто-то вломился на Олимпиаду и прыгнул в бассейн в пачке? Ни на что не похоже.
Однако шли дни, а люди не говорили о казино. Конечно, многие, кто видел прыжок Бенсимона, зашли на сайт, чтобы понять происшедшее. Но большинство рассказывающих историю обсуждали трюк, а не сайт. О том, повлиял ли он на китайского спортсмена, который провалил прыжок и потерял золотую медаль. О службе безопасности Олимпиады: кто-то смог просто так пройти на таком крупном мероприятии. О судебном разбирательстве с Бенсимоном: гадали, посадят ли его в тюрьму.
Но тем, о чем совсем не говорили, был GoldenPalace. Почему?
Эксперты по маркетингу считают трюк «дурак в бассейне» одним из крупнейших провалов партизанского маркетинга всех времен. Обычно Бенсимона высмеивают, к тому же он испортил момент для атлетов, тренировавшихся всю жизнь. Также известно, что он был арестован и оштрафован. И все это дает повод подумать о прыжке Бенсимона в воду, ладно, просто шлепке.
Но я бы хотел добавить еще кое-что. Трюк не имел ничего общего с продуктом, который был призван прорекламировать.
Да, люди говорили о трюке, но не о казино. Колготки в горошек, балетная пачка и прорыв на Олимпиаду — все это отличный материал для сюжета. Вот почему люди говорили об этом. Так что, если бы целью было привлечение внимания к службе безопасности Олимпийских игр или к новому стилю колготок, трюк удался бы.
Но у него не было абсолютно ничего общего с казино. Ни капли.
О примечательной истории говорили, не упоминая казино, потому что между ними нет связи. Можно было упомянуть, что у Бенсимона имелся какой-то спонсор, но опять же не казино: оно было настолько ни при чем, что о нем просто забывали. Упоминание ничем не улучшало историю. Это как построить великолепного троянского коня, но забыть разместить внутри воинов.
Пытаясь создать устную рекламу, многие часто забывают одну важную вещь. Они так сосредоточены на том, как заставить людей говорить, что забывают задуматься о самом важном — о чем люди будут говорить.
Вот проблема с контентом, не имеющим отношения к продукту или идее, которую он призван продвигать. Есть большая разница между говорящими о контенте и говорящими о компании, организации или человеке, создавшем контент.
Виральность ценна, когда бренд или продукт неотделимы от истории. Когда он так глубоко вплетен в рассказ, что люди не могут рассказать, не упомянув его.
Сюжет, текст и визуальный ряд сложились быстро. При этом без помощи нейросети — выяснилось, что она плохо понимает российский контекст и концепцию панельного домостроения, поэтому создать то самое окошко Дома Советов никак не получалось. Итоговый формат — полностью коллажная история, собранная из фото- и графических элементов.
https://archi.ru/russia/100730/voronka-komiksa
Отличный кейс и классный комикс (выглядит интереснее, чем проект, победивший в конкурсе), а я 10 лет назад смог попасть в Дом советов и прикоснуться, так сказать, к его истории — до сих пор считаю, что в тот мой единственный приезд в Калининград мне ужасно повезло.
Релиз сингла «Бухгалтер Иванов» (дуэт Степанцова и Сукачева) напомнил мне, что я впервые услышал эту песню в новогоднем спецвыпуске программы «Куклы». (Да-да, я ее смотрел и считаю, что она правда бывала смешной. Как же по-разному сложились судьбы создававших шоу Шендеровича, Безрукова и Пичула, не говоря уже о прототипах кукол.) По сюжету герои пишут друг на друга доносы генпрокурору, и Ельцин приказывает Скуратову их всех арестовать, причем до Нового года, а то надоели. Скуратов отправляет доносчиков на Колыму, Ельцин готовится спокойно отметить праздник, и тут к нему приходит Лифшиц. «Не понял, — говорит Ельцин и звонит Скуратову. — Слушай, Юра, ко мне этот пришел, финансист. А почему он не где все?» Скуратов отвечает: «Простите, Борис Николаевич, но он, к сожалению, честный». (Сейчас, если честно, пришлось гуглить, кто такой Лифшиц, я не помню его совершенно.) Лифшиц потом песню про бухгалтера Иванова и поет. «Таганку» и «Песню о тревожной молодости» я тоже в кукловской новогодней передаче впервые услышал — за что ей спасибо, как и всему нашему телевидению в девяностые.
https://youtu.be/2DRbW2WDaIo
Хотя у справочника-путеводителя «Новейшая архитектура Москвы» на обложке указано «2000-2024», при Лужкове появились только 29 из 290 описанных в нем объектов, всё это архитектура собянинской «похорошевшей» столицы. Тексты написали Юлия Шишалова и Анна Мартовицкая (не путайте с Анной Броновицкой, которая пишет про советский модернизм), но первым в выходных данных указан Сергей Кузнецов как главный архитектор Москвы и «автор идеи». Витавшей в воздухе, чего уж — такой каталог достижений должен был рано или поздно появиться. Москва в книге современна и красива (зиккурат с Садового, например, упоминается вскользь, как недоразумение), и в нее хочется если не переехать, то приезжать. «Зарядье», Dominion Tower, «Белая площадь», ГЭС-2, Триумфальная, Павелецкая, парк Горького, «Аквамарин», ARTPLAY, «Винзавод», «Арма», Сколково — всё это ожидаемо (и обожаемо), но вот к такому количеству крутых ЖК я не был готов: мои москвичи живут, конечно, в других домах.
Читать полностью…
О нем очень интересно рассказывать. Интересно делать большие и маленькие открытия о том, как всё планировалось когда-то и как оно может соответствовать современным представлениям о характере городской жизни.
https://vlesah.com/people/vsya-moya-zhizn-sploshnoy-konstruktivizm-kto-zhivet-i-rabotaet-v-avangardnykh-zdaniyakh
Немного раздражает, как некоторые новосибирцы носятся с местным конструктивизмом — при живом-то Екатеринбурге.
Сюжет — это каким-то макаром организованная фабула, каким-то образом рассказанный жизненный материал. Эти какие-то макар и образ зависят от того, как автор видит мир. Но авторы никогда не пишут о том, каков он сейчас, этот самый мир. Они пишут о том, каким он должен быть. Пушкин считал, что мир должен быть приведен в гармонию. И построил «Онегина» гармонично. Но построенный гармонично роман или учебник жизни вовсе не означает, что сама жизнь гармонична. Все равно получились «жизнь без смысла, а роман без конца» — не знаю, понимал ли Белинский всю глубину того, что он сказал, ведь это же чистый экзистенциализм!
https://gorky.media/intervyu/poeziya-vozrastnyh-ogranichenij/