6464
Поисков смыслов в андеграундной музыке @g_kozhev youtube.com/@goshagoesdancing
О том, как важнейшее независимое онлайн-радио – NTS – перестало быть независимым (и продалось Universal Music):
Уже 12 лет британский проект NTS остается прибежищем для музыкантов и диджеев, которым было бы трудно вписаться в рамки FM-вещания, привычного большинству людей. Дирекция станции, появившейся в 2011 году по инициативе безработного студента Феми Адейеми, всегда исповедовала широту музыкальных взглядов и никоим образом не сдерживала ведущих. В ее программной сетке можно услышать и японский джаз, и хардкор-техно, и народные песни тувинцев. Как объяснял сам Адейеми, в философию NTS заложено понимание того, что большинство ценителей музыки не ограничивают себя жанрами и благодарно реагируют на любой редкий/качественный материал. Добавьте к этому энергию пиратского радио и чувство стиля. Получится NTS Radio. Примечательно, что в эфире проекта никогда не звучало рекламы. Станция жила за счет пожертвований аудитории. И называла себя независимой. Но вряд ли может позволить себе это теперь.
В июле дирекция NTS отправила своим благодетелям письмо, в котором между делом рассказала, что завершила поиск инвесторов и рада приветствовать в их числе Universal Music Group. Это не опечатка. Да, NTS – самое влиятельное независимое радио в мире, сотрудничеством с которым представители андеграунда гордятся не меньше, чем патриотически-настроенные музыканты концертом в Кремлевском дворце, теперь частично принадлежит крупнейшему коммерческому лейблу. Согласно данным реестра юрлиц Великобритании (Companies House) – государственному органу, хранящему информацию о владельцах бизнеса – Universal Group стала «держателем акций со значительным контролем», а значит ей принадлежит не менее 25%, но не более 50% компании. Сумма сделки составила £5 млн. Учитывая ее значимость для электронной и экспериментальной сцены как-то обидно, что музыкальные журналисты заговорили об этом лишь сейчас. Видимо, у дирекции NTS получилось сказать о событии абсолютно впроброс и никто его не заметил. Все подавалось в позитивном ключе.
«Представители Universal готовы обеспечить нам долгосрочное финансирование, оставив за NTS полный креативный и операционный контроль. Они верят в наше дело и хотят помочь доносить до людей альтернативную музыку и поддерживать ее создателей. Universal не будет влиять на то, как мы работаем, что звучит в эфире и кто именно это ставит. Еще у инвестора не будет доступа к данным пользователей, а NTS останется независимой институцией», – сказано в сообщении. Основатель станции – Феми Адейеми – заявил, что инвестиции Universal позволят NTS нанимать новых сотрудников (чем компания уже занялась), улучшать веб-приложение и наращивать аудиторию. Тут, наверное, надо уточнить, что еще пару лет назад ежемесячная аудитория станции достигла 2,6 миллионов слушателей в месяц (а сетка ее студий выползла за пределы UK).
Почему-то в официальных сообщениях NTS не сказано, что после сделки контроль самого Адейеми над проектом снизился. Согласно еще одной выкладке из реестра юрлиц UK теперь он имеет точно такие же права, как и Universal, то есть считается «держателем акций со значительным контролем» над компанией. Иными словами, лишился права решающего голоса.
Пока что в воздухе повисла масса вопросов. Зачем Universal Music вкладывать немалые средства в независимое радио, если корпорация не получит ни контроля над эфиром, ни возможности продвигать в нем своих авторов, ни каких-либо данных. Да и тот факт, что руководство NTS пыталось замолчать сделку, ну, тоже кажется странным. Более того, недавние программные решения NTS указывают, что станция готовилась к работе с большим инвестором. Например, закрыла ежемесячное шоу лейбла «Гост Звук» из-за его национальной принадлежности и лояльности музыкантам из России и соседних стран. Весьма себе в духе международных корпораций. Какое тут пиратское радио.
О выдающихся электронщиках постсоветского пространства. Эпизод 4 — Lay-Far:
«Вырос я в городке Ухта, это Республика Коми. Короче, крайний Север. Во времена детства, то есть в конце 80-х и в 90-е – музыка попадала к нам через пиратские ларьки. Глядишь в их заиндевевшие окна, а там куча альбомов – кассеты Beastie Boys, или проекта UNKLE, или Aphex Twin. Пираты тогда были на острие ножа», – говорит Александр Лэй-Фар, глядя на меня из-под полей своей фирменной жеманной шляпы. Мы встретились в тихом кафе на Гоголевском бульваре обсудить его последний альбом, но в итоге поговорили о массе всего остального. Lay-Far уже 10 лет сохраняет позиции ведущего российского диджея и продюсера. Его работы ценят и хаус-пуристы, и слушатели отечественных fm-станций, и оголтелые музыкальные объединения вроде stvol-tv. А началось все с кассет из пиратского ларька.
«Я постоянно слушал музыку, собирал коллекцию. Сначала в Ухте, потом в Сыктывкаре, где учился на педагога, – повествует Лэй-Фар, – Учился английскому, слушал хаус, джаз. Но больше всего хотелось развиваться в хип-хопе. Правда, для диджеинга нужна была куча оборудования, для граффити – баллоны, а для еще одной весомой составляющей хип-хопа – брейкданса – только тело. Вот я и занялся брейком». Пару лет Lay-Far катался по соревнованиям и смотрел MTV Russia. Но, возвращаясь в общагу с очередного контеста, спал и видел, как стоит за диджейским пультом. «В итоге в 2005-м я упросил друга взять на него в кредит одну деку Numark и микшер. Стал учиться. Запускал трек с карманного сиди-плеера, а сводил уже на деке».
Прошло восемь лет. Наступил 2011-й. Видный столичный лейбл Shanti выпустил первый трек Lay-Far на виниле, чему предшествовал ряд событий. «Я перебрался в Москву. Сначала казалось – приеду и все мне обрадуются. Такая северная простота. В реальности все, само собой, было иначе. Днем работал переводчиком, ночами ходил по заведениям и раздавал микстейпы. Связывались со мной единицы. Но связывались. Потихоньку стал играть – то в суши-баре, то клубе. Параллельно писал музыку в “Аблетоне”. Равнялся на представителей Лондона вроде 4 hero. Конечно, были сомнения в собственных силах, пару лет убирал скетчи в стол, но в 2010-м отправил трек главе лейбла Shanti, и тот издал его на виниле». После релиза спрос на появления Лэй-Фара вырос – наметились приглашения из соседних стран. Саша наконец почувствовал уверенность и даже ушел с работы.
События развивались быстро. В те годы происходил расцвет хаус-музыки, Lay-Far оказался в нужном месте в нужное время. Его дебютный альбом появился в 2013-м на американском лейбле Glenview, который тогда курировал Кирилл Сергеев (Kito Jempere). Лэй-Фар создал радостный, по-настоящему талантливый хаус-релиз, который так удачно вписался в контекст танцевальной сцены, что на него посыпался дорогой букинг – сначала из Хорватии, затем из Германии, Англии, Франции, Японии и так далее. «Всем нравилось, что я свежая кровь, и ставлю свои треки вперемешку с классикой фанка, хип-хопа, джаза, хауса и редким диско». За 2010-е он выпустил с двадцатку релизов, которые отмечали качественные нишевые издания вроде MixMag, Stamp The Wax, DMY, а треки не раз ставили ведущие NTS. Пожалуй, уместно сказать, что Лэй-Фар стал классиком российского хауса.
Но последнее время его звучание меняется. Это по-прежнему “good vibes only”, но теперь Лэй-Фар вкидывает в сеты больше треков с рваным звучанием. В ход идет UK-хардкор и джангл. Коснулось это и его музыки – она стала более ломаной и порывистой. «Да, саунд новой пластинки соответствует духу времени. Но у меня не было цели гнаться за актуальным звуком, мол, хаус устарел, буду делать что-то помоднее. Просто создаю ту музыку, которая меня волнует», – объясняет он. Как бы там ни было – на международной сцене работу не заметили, резонанс ощущается только в РФ. Не поехал Александр и в зарубежные туры. Довольствуется российскими. Конечно, это тоже весьма в духе времени, но хочется верить, что, несмотря на войну, Lay-Far не замкнется в работе на внутренний рынок. Ради прогресса и тонуса важно не думать, что дело в шляпе.
О предстоящей пятнице – 15 сентября – нельзя сказать ничего с полной точностью. Ведь она еще не наступила. Но попытаться предсказать все же можно, особенно в части, которая коснется музыки в московском баре «Стрелка». С часу ночи я буду ставить треки российских электронных продюсеров разных эпох – от 1980-х до нашей с вами тревожной современности. Конечно, вечер славен не только этим – компанию мне составят люди, способные обеспечить гостям наиприятнейшую музыкальную нагрузку, отпираться от которой не возникнет ни малейшего желания. Следите за информационным табло и резервируйте места в ближайших отелях.
Читать полностью…
О том, как прошел Signal 2023 (или что главное в рейве):
«Спасибо за регистрацию. Хорошего фестиваля», – говорит девушка у турникетов. Последние два слова она произносит очень раздельно. Не без иронии. На часах восемь вечера 20 августа, то есть «Сигнал» идет четвертый день и в общем-то кончится через пару часов. Но получить билеты пораньше не удавалось – из-за дождя на кассах не работала связь. На территорию нас, безбилетных, запустил добрый охранник. Надо сказать, на фестивале сбоили не только кассы. Периодически закрывались сцены и бары. Скупо светилась иллюминация. После выдающихся инсталляций, которые появлялись на «Сигнале» в былые времена, оформление так себе. Бессилие света.
Но отмотаем события назад. Ведь для меня сюрпризы начались до попадания на фестиваль. Воскресное утро. Заправка где-то в Калужской области. Внутри – у холодильников – стоит любопытного вида парень. Необычные лицо, фиолетовые волосы, салатовые кеды Salomon. Прямо скажем – вряд ли рядовой житель Калуги. Разговорились. Оказалось, испанский диджей Альваро Кабана. Не побоялся. Приехал. Но уже возвращается с «Сигнала» в аэропорт. «Как поиграли?», – спрашиваю. Испанец издает стон, который можно трактовать и как болезненный, и как восторженный. Выступлением доволен, а вот к затопленным лесам не привык. Говорю, что пытаюсь успеть на сет американца Дэниела Белла. Альваро сочувственно морщится: «Белл не приедет. Вам что не сказали?». А нас, увы, в курсе не держат. Мы люди простые.
Доехал. Иду по полям Николо-Ленивца. Вдали виднеется хмурое небо. Воздух еще влажный после вчерашней ночи – можно брать в руки и выжимать, как банное полотенце. Вокруг одни незнакомцы. Казалось, после тридцати лет в Москве я должен знать хоть кого-то, несмотря на войну. Но нет. Везде неизвестные. Наверное, это нормально. Кто-то новый взрослеет и делает все, что положено делать, когда взрослеешь. Скажем, идет на рейвы. Но знакомых лиц так и не появилось. Пожалуй, по итогам первой недели, проведенной в России, стоило признаться себе, что страна изменилась. И дело не в пропаганде, не в ценах, и не в массе китайских машин. Поменялись люди. Но, все-таки, сейчас не об этом. Сейчас о «Сигнале».
Пытаюсь найти кофе. По протоколу оплата браслетами, но бармены берут наличные. А почему бы и нет? Деньги хорошая вещь в наше смутное время. Начинается дождь. Одни бредут сквозь него невозмутимо – словно осадков не существует. Другие ускоряют шаг, прикрываясь ветровками. Кругом грязь и слякоть. Невольно ругаю себя – зачем, мол, приехал? Но ливень проходит. В отсутствие Белла иду слушать арт-директора «Симача» – Сережу Оранджа, который играет в столичных клубах лет 20.
Украдкой выглядывает солнце. Orange – бледное лицо, черная футболка – встает за пульт. Сквозь занавес голосов звенит музыка. И тут окружающая реальность меняется к лучшему. Волны звука будто поднимают всех за уши в воздух. Звучит полная эйфории, наиприятнейшая электроника. Она оживляет даже тех, кто утратил способность двигаться. Спустя десять минут на танцполе появляется то, что принято называть дружеской атмосферой. Со всеми втекающими и вытекающими. Диаметрально разные с виду люди берутся за руки, кружатся, обнимаются и прыгают. С лиц сползает усталость, цинизм и снобизм. Кто-то встает на мостик посреди танцпола. Толпа превращается в дружных детей, которые светятся счастьем все два часа сета Orange. Несмотря на плохую погоду, организацию, да и вообще – времена. Это и есть самое главное.
А дальше снова пошел дождь. В голове кипела жуткая каша из воспоминаний о лучших сетах, на которые удалось попасть в этом году. Вот лысый британец Леон Вайнхолл разносит главную сцену Бергхайна. Ну или бородатый серб Ивкович вводит в экстаз лучший белградский клуб 20/44. А вот седовласый Мориц Фон Освальд наводит щелкотни в «Трезоре». И я ответственно заявляю, что если бы неведомые силы разрешили еще раз пережить что-то одно, то я бы выбрал сет Orange на сыром «Сигнале». Выводы можно сделать разные, но мне на ум приходит один (хоть и весьма очевидный) – частенько хорошие вещи рождаются вопреки.
О том, как распадаются англоязычные СМИ об электронной музыке:
Как известно, в России медиа об электронике сегодня не существует, люди читают телеграм-каналы. На Западе дело обстоит чуть лучше — СМИ об электронике есть. Но по душе ли они публике? Похоже с каждым годом все меньше.
Самый качественный, претендующий на роль “библии электронной музыки” Resident Advisor (RA) радикально обновил редакцию, но все еще качается и вздыхает на ходу. Долгое время RA окупался поскольку также был площадкой по продаже билетов, но из-за пандемии и роста аналогичных сервисов (Dice и Shotgun) экономика ресурса сдулась. В итоге упало качество текстов. Теперь RA может выкатить коротенькую заметку о том, что электроника становится все менее доступной для рабочего класса, а рядом поставить здоровое интервью с диджеем/инфлюенсером в сфере роскошной жизни Peggy Gou. В некоммерческие разделы сайта просачивается реклама, а в материалах о музыке на первый план выходят фэшн-съемки. В остальном издание выпускает простые, обтекаемые тексты на фоне которых более острыми и злободневными выглядят даже блоги журналистов вроде Шона Рейналдо и Филипа Шерберна.
Однако, несмотря на изъяны, в клубной индустрии еще относятся к RA с уважением. Виной тому два фактора — более чем 20-летняя история платформы и общее читательское незнание куда еще идти за информацией. Проще говоря, RA сохраняет самый узнаваемый бренд. Поэтому не так важно, насколько качественную работу делают его журналисты. Главное, что этот мастодонт на плаву, а значит у PR-представителей крупных музыкантов и фестивалей все еще есть цель запрыгнуть на его спину, то есть протащить на сайт своих клиентов, чтобы они могли выложить в инстаграм скриншот с текстом в свою честь. Как именно он написан уже второе дело.
Еще два крупных издания — Dj Mag и MixMag — тоже работают третий десяток лет и считаются глобальными брендами, хотя бы потому что рады продать лого по франшизе в другие регионы. Последние годы оба ресурса поработали над разнообразием текстов, но пока Dj Mag продолжает собирать смехотворные рейтинги Top 100 Djs, где среди лучших David Guetta и Armin Van Burren, репутацию не поправить. Ну а MixMag, в свою очередь, продолжает спамить всевозможными новостями о наркотиках, что, скорее всего, приносит траффик, но бесконечно портит имидж, а еще усиливает негативные стереотипы о клубной культуре.
Качественные тексты выпускает Crack Magazine, но изданию не хватает ресурсов, чтобы конкурировать с этой «большой тройкой» – оно моложе и огромного бренда не имеет. Ну а обложки с группами вроде Yeah Yeah Yeahs говорят о том, что редакция Crack давно сражается за более широкого читателя. Еще одно солидное медиа – XLR8R – уже не сражается, а просто сдувается на глазах. Последние развернутые статьи выходили в начале 2020, сейчас издание публикует маленькие новости и миксы. В такой обстановке реальным конкурентом «большой тройки» стал Beatportal — медиапродукт успешного интернет-магазина Beatport, который спокойно может тратиться на гонорары авторам. Но, понятное дело, независимой журналистикой такой проект не назовешь. Точно так же, как и Bandcamp Daily.
Небольшие СМИ вроде Inverted Audio, Ransome Note и Test Pressing вещают стабильно, но мало и не могут шагнуть вперед. Возможно, самые сильные статьи об электронике сегодня публикует огромный Pitchfork. Их история о возвращении транса стала одним из самых обсуждаемых текстов года. Но Pitchfork славен тем, что пишет о разной музыке, скажем, половина его новостей посвящена релизам рэпера Drake. Дальше можно было бы порассуждать об изданиях вроде The Wire и Quietus, но места решительно нет, поэтому обойдемся выводом.
Медиа об электронике теряют в качестве из-за нехватки спонсоров, которые утекают в соцсети. Новые издания запускают лишь торговые площадки, а значит здоровая экосистема СМИ клубной индустрии отмирает. Хорошие новости в том, что культура — это константа, как и дискурс вокруг нее, а значит скоро возникнет что-то новое. Но для того, чтобы расчистить ему дорогу, старое должно умереть.
О том, как ирландская певица Рошин Мёрфи – королева арт-попа – записала альбом с немецким техно-продюсером DJ Koze и причем здесь писатель Дмитрий Быков:
В начале июля Рошин Мёрфи отпраздновала 50-летие. Начинать, даже шестой десяток, она привыкла с музыкой, поэтому накануне объявила, что выпускает новый альбом. Пластинка записывалась в содружестве с известным техно-трикстером DJ Koze, а выйдет на британском лейбле Ninja Tune. Работа с андеграундным продюсером и лейблом вполне вписывается в логику карьеры Мёрфи. Она уже тридцать лет конвертирует любовь к экспериментам и коллаборациям в новаторский, но вместе с тем доступный саунд – сначала в составе дуэта Moloko, а затем, с 2005-го, как сольный исполнитель, чьи работы проложили путь современным звездам арт-поп музыки вроде Charli XCX и Джесси Уэйр. «Мёрфи умеет создавать хиты, но при этом не следовать трендам, сохранять оригинальность. Она остается пионером, первооткрывателем», – считает Уэйр.
Большую часть карьеры Мёрфи жила в UK, но сейчас греется под солнцем Ибицы. Смена острова прописки произошла по семейным причинам – в Испании живет новый муж. Дом певицы находится в стороне от гедонистических клубов Ибицы, в её холмистой и малонаселенной части. Если верить недавно побывавшим там журналистам Pitchfork, усадьба Рошин окружена тенистыми кедрами. Вокруг – инжировые рощи и виноградники. Комнаты уставлены остатками жизни, проведенной в клубах. Обеденный зал украшает двухметровая саундсистема, в прихожей висит триптих винтажных афиш британских рейвов, в гостиной разбросаны запчасти от вертушек. В такой обстановке Мёрфи и записала новый альбом Hit Parade, который появится в сентябре, правда, уже сейчас на стримингах доступно три композиции.
Запись релиза стартовала в начале 2020-го, когда никто не подозревал, что работать придется дистанционно. В карантин Мёрфи оказалась в своем доме на Ибице, DJ Koze – у себя в Германии. Так и трудились. Немец присылал биты. Певица, освоившая по такому случаю Ableton, добавляла на минус вокал и отправляла обратно. Спустя несколько дней Koze присылал ей сведенное демо, на котором голос Мёрфи был встроен в мелодию с абсолютно новым темпом, настроением и тональностью. Еще электронщик вмешивал туда голосовые сообщения, которые Мёрфи присылала по ходу работы. Но певица была открыта к его манёврам. В результате у них вышел самый разноформатный и сюрреалистичный альбом в карьере Мёрфи. Калейдоскоп неожиданностей.
Одна из композиций – экстатичная CoolCool – посвящена феномену поздней любви. Хоть Мёрфи и вышла замуж больше 10 лет назад, но с тех пор, по ее показаниям, витает в облаках. Правда, из этого не следует выводить, что остальной альбом такой же радостный. Есть там и песни об утрате, и о детских страхах. Объединяет композиции лишь психоделия: и мелодии, и голос Мёрфи постоянно извиваются – то плавно льются, то еле шуршат, то зловеще дергаются как робо-собака Boston Dynamics. Скажем, композиция Two Ways начинается с кантри, как бы обещая передышку от психоделии, а заканчивается борзым трэпом. Такой вот безумный коктейль. Ну и тут пора признаться. Открыть страшное. Дмитрий Быков никак не связан с альбомом Мёрфи. Виноват. Простите, мои доверчивые друзья. Это я выдумал, хотелось вас подразнить. Но если бы он и вправду на нем присутствовал, то вписывался бы в этот сюр весьма органично.
Напоследок чуток биографии. В детстве Мёрфи жила в крошечном городке на востоке Ирландии. Родители торговали антиквариатом, дом их был завален мебелью и книгами. Вела себя Рошин плохо – влезала в драки и тырила продукты в магазинах. Когда ей было 12 семья перебрались в Манчестер, где Мёрфи посетила концерт Sonic Youth и начала сходить с ума по винилу. Дружила в основном с мальчишками-меломанами. Так и повелось – коллегами Мёрфи становились одни мужчины: Мэтью Херберт, Морис Фултон, ну и Koze. Когда Рошин исполнилось 15 - родители вернулась в Ирландию, но она осталась в Англии, где через пять лет встретила Марка Брайдона, с которым основала дуэт Moloko. Знакомство их завязалось со ставшего знаменитым вопроса Мёрфи: «Тебе нравится мой облегающий свитер?»
О том, как отец умной электроники – Aphex Twin – стал равняться на ярких и безвкусных продюсеров EDM-а:
В июне 51-летний британец Ричард Джеймс, он же Aphex Twin, провел в Европе несколько крупных выступлений. Видео с его шоу разлетелись по соцсетям и разожгли споры о том, куда движутся все электронные лайвы. Особо журналистов взволновало появление Джеймса на фестивале Sonar, где он с первых минут закатил мощное аудио-визуальное представление — полную запись можно найти на Ютубе. Выглядело все грандиозно: дисплеи искрились, а цветные лучи разрезали мрак. Но критики не могли отделаться от мысли, что Aphex Twin — один из главных эксцентриков андеграунда, на чьих альбомах выросли сотни авангардных электронщиков – пошел на поводу у рынка и стал закатывать EDM-спектакли.
Да, упоминание Aphex Twin и термина EDM в одном предложении может показаться кому-то святотатством и ускорять сердечные ритмы. Понимая, что секунду назад они были в нем упомянуты, дадим отдышаться. И продолжим. Давайте оценим все непредвзято. Если выключить звук выступления Aphex Twin и взглянуть на картинку, то происходящее больше всего похоже на масс-маркет фестиваль под Лас-Вегасом, а меньше всего — на британский рейв с умной электроникой. Конечно, EDM-продюсеры вроде Calvin Harris и Martin Garrix не напишут такую же великолепную музыку как Aphex Twin — не дождешься от них композиций вроде Xtal. Но в плане общей звуковой эстетики любовь Джеймса к корявым звучкам и гремящему басу разделяют и продюсеры EDM, а с точки зрения визуала Aphex Twin просто скопировал их приемы. Судите сами — такое же оформление со светящимся кубом лет 15 использует Deadmau5. Вот его выступление в Чикаго в 2018 году, называлось Cube v3.
Конечно, история и идейное содержание проектов Aphex Twin и Deadmau5 разное, но масштаб их концертов сегодня равный, а значит они играют в одну игру, цель которой — удивить публику и музыкой, и визуалом. Причем с недавних пор участвовать в ней стали не только звезды. Артисты средней популярности вроде британца Джеймса Холдена или россиянина Flaty тоже предпочтут выступить с огромным экраном — даже если речь о небольшом клубе. Причиной тому, прежде всего, постоянная коммерциализация электроники. Ведь чем больше зал, тем сложней удерживать его внимание. Когда музыкант становится маленькой точкой на сцене зрителю нужны новые стимулы, а с ними эффективней всего работают представители стадионного EDM. Остальные же буквально не хотят теряться на их фоне.
Подчеркнем, что электроника давно стала многомиллиардным бизнесом. По итогам 2022 года капитализация этого рынка — $11,3 млрд (+34% прошлому году). Одно из следствий мощного роста — трансформация выступлений в сторону большей зрелищности. Если изначально электронная музыка звучала в камерных клубах, а диджеи старались не выпячивать свою фигуру, то сегодня такой подход почти несовместим с реальностью. Площадки становятся огромными, а диджеи - яркими. Выигрывают от этого кошельки организаторов, а проигрывает рейв-культура. Ведь электронная музыка — это не о том, чтобы восхищенно пялиться на диджея в ожидании пока тебя развлекут. Это коллективное переживание, благодаря которому человек ощущает себя единым организмом вместе с массой других людей. И раньше двигателем этого действа была музыка, а свет и оформление отходили на второй план. Но последние годы эта формула почти не работает и представления Aphex Twin – блестящее тому подтверждение.
Пожалуй, в конце стоит упомянуть, что после недавних концертов Ричард Джеймс впервые за пять лет выпустил новый релиз. Пока доступен лишь один трек, плюс особые почитатели его таланта смогли расшифровать ломанный код, вшитый в подарочные коробки, и откопали на Google Drive эмбиентальную версию той же композиции. Но судя по ее содержанию музыка Aphex Twin по-прежнему изобретательна и во многом изящна. Западные критики сравнивают звучание треков Джеймса с его же знаковым альбомом SAW 85-95. Иными словами – в своей музыке британец не пускается в инновации на потребу толпы и дает нам повод для сдержанного оптимизма.
О том, что послушать (№1)
Релиз недели – Paradise Crick от M. Sage | Пастораль. Деревенский воздух. Водная гладь, по которой бегают электроакустические помехи. Звуковое полотно для тех, кто везде успел (или никуда не спешил) и может на 39 минут затеряться в причудливых аудио-коллажах. Автор – 36-летний американец Мэтью Сейдж – выпускает эмбиент с 2014-го, но с этим альбомом впервые привлек внимание авторитетных изданий и критиков, релиз уже высоко оценили Pitchfork, Bandcamp и Boomkat.
Трек недели – Narodnaya от Димы Устинова | Трогательная пьеса для пианино, разбавленная полупрозрачным слоями синтезаторного звука. Если миру повезет увидеть еще одну киберпанк-эпопею масштаба «Бегущего по лезвию», то она могла бы её украсить. В общем – привет греку Вангелису от российского музыканта Димы Устинова, который чуть лучше известен в Москве и Питере как диджей Taras3000, игравший везде – от Shanti и «Солянки» до «Радуги» и «Мутабора».
Такое вот еще дело. Поиграем в короткие форматы. Подписываетесь на мой инстаграм: instagram.com/gosha.na.diskoteke. Буду выкладывать в сториз превью лучших свежих релизов, в основном – из неочевидного. Но очевидное и нормальное тоже иногда будет, куда без него. Да, в начале года был порыв составлять обширные дайджесты. Но случается всякое, пришлось отложить. Еще успеем
Читать полностью…
По просьбе «Гоши на дискотеке» диджей и продюсер Василий Bvoice рассказал об альбомах, которые сильно на него повлияли:
• Brian Eno – Ambient 4 (On Land) | «Начнем с классики. Когда я только делал первые шаги в музыке – во второй половине 90-х – помимо танцевальных сетов записывал эклектичные миксы для спокойных вечеров. И с тех пор часто возвращаюсь к этой практике. В ход идет и трип-хоп, и джаз, и электроника. Ну и эмбиент, о главной звезде которого – Брайне Ино – я узнал из “Птюча”. В интервью он сказал, что из всего своего творчества особо ценит альбом Ambient 4. Я чудом отыскал его и попал в точку – эта пластинка перевернула мое восприятие музыки. Очень многогранная вещь, которая позволяет почувствовать глубину эмбиента. Релиз собран с дикой кропотливостью – на конверте даже указано на какой рекордер и где записан шум ветра».
• Rex Ilusivii – Disillusioned! | «Югославский пионер электроники, чей винил я пытался раздобыть лет 10, но нашел лишь недавно. Это эксперимент на стыке многих жанров, на записи царит атмосфера большой репетиции – вот звучит фрагмент Эрика Сати, вот пианино, а на фоне поют птицы, какие-то уличные голоса залетают. Но зацепил меня этот альбом примесью электроники, которая словно выхвачена из жизни - будто автор записал ее при самых непонятных обстоятельствах прямо на улице. В 90-х Илусивий уехал работать в Бразилию, продюсировал альбом известной певицы Бебел Жилберту и трагически погиб, пытаясь спасти пленки из горящей студии».
• One Tongue – No Doubt | «Малоизвестный немецкий проект. В 90-е годы пластинку No Doubt выпустили небольшим количеством копий и никто ее не оценил, а сейчас она стала актуальной. Эта музыка, опять-таки, отличается необычностью своих форм, такой электронный фьюжн. Чуть-чуть фолка, немного джаза, примесь электроакустики и психоделии – ты никогда не знаешь, что будет дальше. Очень крутой трип. И качество записи невероятное, можно использовать для проверки аудиосистем. Треки One Tongue ставили и арт-руководитель “Стрелки” Таня Андрианова, и программный директор радио “Культура” Артем Крапивин, и хорошо известный коллекционер Тимур Омар».
• Earthling – Dance | «Отлетевшие японцы. Лет 9 назад наткнулся на их песню в миксе диггера Sacha Mambo для объединения Arma17, в котором сам тогда участвовал. Сидел в темной комнате, занимался своими делами – сначала запись играла фоном, но потом внимание привлекли необычные звуки гитары. Следом шла барабанная партия, вступил брутальный голос и я понял, что не смогу жить без этой музыки. Найти ее было нереально – ничего не гуглилось, не шазамилось. Долго пытался связаться с Mambo и вот, спустя года три, он ответил, что это композиция You Go On Natural группы Earthling. Сумасшедший японский синти-поп. Включаешь и попадаешь на чудной полуэлектронный рок-концерт».
• Idris Ackamoor & The Pyramids – An Angel Fell | «Африканский джазмен из Чикаго Идрис Акамур и его же спиритуал-джаз ансамбль The Pyramids. Релиз от начала и до конца записан живьем. По сути это путешествие в сторону даб-музыки, но с помощью джазовых приемов. Фаталистичный, супер-современный саунд, сохранивший связь с афро-корнями – недаром пластинка вышла в 2018-ом на лейбле Strut, где появлялись альбомы небезызвестных Sun Ra Arkestra, Mulatu Astatke и десятков других важных и любимых мной групп».
• D.R. Hooker – The Truth | «Американский психоделической рок 70-х. Вот уж точно эпоха, в которую хотелось бы пожить! Эта работа цепляет мелодизмом, который отлично передает дух времени, главным воплощением которого для меня стали The Doors. Естественно, помимо них в США было еще пятьсот схожих групп, которым просто не так везло с маркетингом. Их релизы – это бриллиантовая история, увлекательно в ней копаться. Что касается музыки Дональда Хукера – она перемещает слушателя на пляжи Калифорнии, окунает в атмосферу фильма Антониони – “Забриски-Поинт”. Кстати, у этой пластинки часто солд-аут, оригинал стоит около 5 тысяч евро – с одной стороны признак гнилого капитализма, с другой – маркер того насколько сильно все охотятся за этим релизом».
О том, как украинская электронная сцена пережила год войны:
Хорошие новости сейчас встречаются не чаще, чем трюфели в вологодском лесу, и эта история вряд ли станет таким уж исключением. Но безнадежной ее тоже не назовешь. Во-первых, украинская сцена жива. Во-вторых – там наметились положительные тенденции. Приятно думать, что во всем этом пиздеце может возникнуть хоть какая-то жизнь и динамика.
Взять хотя бы суровое здание старой пивоварни в Подольском районе Киева – известное как клуб ∄ (k41) – до войны укомплектованное лучшими украинскими электронщиками вроде Станислава Толкачева, Etapp Kyle, Dj Nastia. Конечно, после 24-го февраля звезды в k41 почти не появлялись. На шесть месяцев клуб превратился в бомбоубежище, укрывавшее 100 человек, а еще создал одноименный благотворительный фонд. Но с августа k41 возобновил работу – теперь его команда проводит дневные вечеринки, где люди могут обняться, выпить рюмочку в холодный день и послушать киевских диджеев, а за последние три месяца клуб собрал со входных билетов около €50 тысяч, которые передал на гуманитарную помощь.
В схожем режиме заработали другие киевские площадки – Closer, Keller, Arsenal XXII, HVLV, Kureni и Collider. Само собой западные гранды вроде Matrixxman и Dr. Rubenstein в Киев сейчас не ездят, но единичные смелые продюсеры добираются – например, в ноябре прошлого года посреди бомбежек до города доехал известный американец M.E.S.H.
Нынешнюю атмосферу украинских клубов описала для Resident Advisor (кстати, RA – единственное западное сми об электронике, сколотившее серьезный текст к годовщине войны) журналистка Мариана Березовска: «В местах, где военные пытались отнять у людей дома, жизни и радость — встреча в пространствах, наполненных музыкой — это воплощение желания чувствовать себя живым и свободным (…) Сегодня вечеринки в k41 не о том, чтобы веселиться будто завтра не существует, а о том, чтобы наслаждаться обществом друзей в надежде, что завтра наступит».
Само собой, несмотря на открытие клубов, украинским электронщикам сложно прожить на местные гонорары – за концерты и сеты в Киеве платят не больше €50. Поэтому значительная часть освобожденных от призыва авторов или покинули страну, или стараются это сделать. Музыканты мужского пола могут временно выехать за рубеж с разрешения Министерства Культуры, но по окончанию отведенного срока многие уже не возвращаются. Как объяснил RA украинский промоутер Pledov, такое поведение создает проблемы честным гастролерам: «Злоупотребления бумагами от Минкульта вызывают недоверие таможенников. Из-за этого многим музыкантам не разрешают покидать страну даже с официальным разрешением». А эвентов, на которых зовут украинцев, в Европе сейчас немало.
Только в Лондоне в марте пройдут десятки событий в поддержку Украины. Самое машстабное из них 23 марта примет клуб Fabric – там выступят украинские диджеи human margareeta, Nastya Vogan, Jana Woodstock и западные гиганты вроде Blawan и Daphni. Крупнейших украинский фестиваль электроники Iсkpa запланирован на 23 июня – он состоится на немецкой площадке Rso Berlin. В программе около 20 украинских музыкантов и диджеев, включая Noizar, Alex Savage и Nastya Muravyova, и примерно столько же западных авторов.
Что в итоге: украинские клубы уже полгода как возобновили работу и помогают десяткам тысяч людей. Продюсеры гастролируют по Европе и пишут новую музыку. Лейблы выпускают релизы – только Muscut с начала войны издал 6 альбомов. И я вам серьезно говорю: если принять в расчёт все ужасы, которые произошли за год, и все еще происходят сейчас, украинская сцена проявила завидную плодовитость и стойкость. Какой вывод сделать из этого всего я не знаю, но в таком поведении много жизни. А жизни сейчас очень не хватает.
По просьбе «Гоши на дискотеке» электронный музыкант Мирабелла Карьянова (Ishome/Shadowax) рассказала об альбомах, которые сильно на нее повлияли:
• Clouds In My Home — White Blue Black | «Первый эмбиент, с которым я столкнулась в сознательном возрасте. При его упоминании на ум сразу приходит такая сцена — я путешествовала по Гуамскому ущелью (живописный горный разлом рядом с Краснодаром) и, не имея плеера под рукой, вспомнила звучание одной из песен с этого релиза, а потом сильно растрогалась от того, насколько она красива. Вся эта музыка — сольная работа прекрасного российского электронщика Сергея Лазарева».
• Ambient Noise Level — Entropy | «Следующий этап моего знакомства с эмбиентом. Творчество англичанина Дэйва Холдера заставило меня погрузиться в абсолютную архаику. В место, где ничего не существует. Ни времени, ни пространства, ни тебя самого. Это не просто дроун-эмбиент, это волшебный градиент, по которому ты скатываешься в бездны. Под него я любила гулять ночью по железнодорожному мосту Краснодара».
• Muslimgauze — Mullah Said или Betrayal | «Трайбл-техно Муслимгаузе (британец Брин Джонс) тоже погружает меня куда-то вглубь себя. Как будто тебе пару месяцев отроду и ты не понимаешь, о чем говорят люди, слышишь лишь набор звуков. Потом это чувство некоего непонимания перерастает в неописуемую ностальгию по чему-то давно забытому... И в случае Муслимгаузе, у которого под 200 альбомов, сложно определиться с наиболее значимым. Поэтому выберу сразу два».
• Biosphere — Substrata | «И без того тихая музыка Биосфер (норвежец Гейр Йенссен) может произвести особо сильное впечатление если слушать ее на малой громкости. В отличие от предыдущих двух альбомов, она не заставляет проваливаться в небытие. Ты наоборот будто становишься более чутким и наблюдательным к тому, что происходит вокруг. Абсолютное умиротворение».
• Boards of Canada — Tomorrow’s Harvest | «Этих шотландских ребят я люблю за скромность их музыки. Она как бы проста по форме, но очень богата по содержанию. Песня Uritual с этого альбома стала для меня настоящим откровением».
• Burial — Burial | «Сложно описать впечатление от музыки Буриала. С ней я познакомилась в юношестве. При звуках такой электроники появляется ощущение будто тебя столкнули с чем-то очень близким, но обрамленным в новую, довольно стильную форму. И все пронизывает муслимгаузовский мистический вайб».
• Mark Fell & Gabor Lazar — The Neurobiology of Moral Decision Making | «Дуэт опытного британца Марка и юного венгра Лазара. Для меня их альбом — эталон минимализма, который я очень люблю. Такой безэмоциональный капкан на первый взгляд. Но приносит небывалое удовольствие от прослушивания».
Как покорить танцевальный андеграунд с первой демки, или история американца Galcher Lustwerk:
«В детстве меня отправили в католическую школу для белых мальчиков. Поэтому я постоянно чувствовал себя аутсайдером и мало с кем общался», — рассказывает афро-американский продюсер Крис Шерон, хорошо известный ценителям электроники как Galcher Lustwerk. Шерон вырос в Кливленде в 1990-е, c 10 лет начал играть на саксофоне, а еще посещать лекции по дизайну в местном Институте искусств, где работал его отец. Маленький Крис был без ума от музыки — постоянно слушал R&B станции, где крутили треки Janet Jackson, Cherrelle и Eric Benét. Робкие попытки вникнуть в электронику начались с альбомов Underworld и Chemical Brothers.
Шерон долго не подозревал, что хаус придумали выходцы из афро-коммьюнити – родители старались ограничить его интерес к черной музыке. Семья хотела дать ему максимально «белое» образование, поэтому хлопотала, чтобы после колледжа Крис смог поступить в Род-Айлендскую школу дизайна, где он вновь оказался в компании белых детишек. В итоге Шерон провел подростковые годы в режиме «свой среди чужих».
Во время учебы в институте он оставил занятия саксофоном и стал лепить электронику, творческий метод Криса оказался крайне самобытным — он скрещивал дип-хаус с рэпом (родители все-таки не доглядели), а это была почти неисследованная область музыки.
2013 год. Крис устроился дизайнером в небольшую нью-йоркскую компанию. В том же году он загрузил в сеть первый микстейп — 100% Galcher, целиком собранный из его собственных демок. Работа вызвала шквальный восторг – репосты на SoundCloud текли рекой, о микстейпе писали десятки изданий, при том что раньше о музыке Шерона знал лишь узкий круг его друзей. В описании к работе было сказано, что она собрана в целях продвижения нового музыкального проекта – Galcher Lustwerk (псевдоним подкинула Крису обычная КАПЧА). На этом все. Шерон ничего не сказал о себе, не дал ссылок на соцсети и не раскрыл настоящего имени. Он абсолютно не ожидал, что бесплатный микс запустит его карьеру. Но спустя девять лет и почти 200 тысяч прослушиваний 100% Galcher превратился в один из важнейших миксов 2010-х.
Не имея ничего кроме драм-машины Roland 808, старенького синтезатора и собственного сонного баритона Lustwerk создал особое звучание, не похожее на другие танцевальные жанры. Шерон смешивал хип-хоп, хаус и R&B, получая на выходе неброскую, мечтательную музыку, рисующую картины пустынных ночных дорог, плывущих в дыму вечеринок и переливчатых танцполов. В редких интервью Шерон рассказывал, что во время работы над 100% Galcher впечатлялся электронными проектами Basic Channel и Roni Size, а также рэперами Wiz Khalifa и Juicy J. Микс вывел Шерона из ноунеймов в ранг востребованных клубных продюсеров – в последующие годы он объездил полмира, заглянув даже в московский клуб «Наука и Искусство».
К 2020-му Lustwerk выпустил пять мини-альбомов, три полноформатных релиза и подписал контракт с авторитетным андеграундным лейблом Ghostly International. Вдобавок Шерон превратился в весьма публичную личность, а катализатором его «выхода в свет» стало движение Black Lives Matter, на волне которого Lustwerk впервые рассказал, как одиноко чувствовал себя, взрослея в районах и школах, наполненных белыми детьми. Впрочем, в конечном счете Шерон все равно вернулся к афро-американским корням — то есть к хаусу и рэпу. Его последняя на сегодня пластинка — переиздание того самого знакового микса 100% Galcher — появилась на Ghostly International под занавес 2022-го на двойном виниле. Редакция Pitchfork нарекла ее одним из лучших переизданий года и поставила 8,2 из 10, а сам Lustwerk наконец ответил на вопрос — как ему удалось записать этот микс? «Я просто вложил в него десять лет усердных занятий музыкой. Потребовалось много работы. И много людей, которые помогали на этом пути».
О том, как два россиянина взялись выпускать хаус-музыку на виниле или история лейбла Sakskobing:
Когда-то давно, когда клуб Arma17 жил на Нижнем Сусальном и задавал тон ночной жизни во всем СНГ, в рядах его резидентов числился дуэт Easy Changes – детище ди-джеев Кирилла Силантьева и Дениса Казначеева. В начале 2010-х их треки стали «базой» отечественного минимал-техно – трещащей электроники, которая имеет немало ценителей. Easy Changes играли в большинстве видных клубов России и без конца гастролировали – объездили Латинскую Америку и Европу. Более того, в 2009-ом они запустили лейбл Nervmusic, который по сей день издает пластинки костяка мировой минимал-сцены – Federico Molinari, Виллалобоса, Rhadoo. Как заверил «Гошу на Дискотеке» Казанчеев: «Сейчас лейбл продает все быстро и большим тиражом». В общем – дела у Nervmusic идут неплохо.
Чего не скажешь об Easy Changes. В 2014 году Денис и Кирилл разошлись, каждый пустился в сольное плавание. Казначеев остался верен минимал-техно – переехал в Берлин, записал три десятка релизов, однако, как хорошо известно, чуть не попал в жернова правосудия – музыканта хотели посадить по ложным обвинениям в отмывании $310 млн. Силантьев (Sil) поверил в хаус-музыку и перезапустил карьеру. С этим-то и связана наша история. Новый путь Кирилла начался в «Дефиците» – его собственном магазине винила, который ютился в особняке клуба Powerhouse. В один погожий денек туда забежал оживленный очкастый юноша – 22-летний диджей Владимир Яковенко (Ottuga). Горящие глаза выдавали в нем человека неравнодушного к танцевальной музыке.
Вот как вспоминает эту встречу Кирилл. «Вова тогда едва переехал из Лондона, где долго учился. Он светился энтузиазмом, хотел делать что-то свое, но не понимал куда направить энергию. И я посоветовал сделать свой лейбл, – рассказывает Силантьев, – В те годы я кайфовал от шведского лейбла Svek, да и Вове он был по вкусу. Нас привлекала сдержанность скандинавского хауса – он не такой кричащий, как американский. Решили двигаться в эту сторону». Новый лейбл назвали в честь датской деревушки Сакскобинг. На резонный вопрос «Почему?» Ottuga отвечает так: «Мы перебрали кучу топонимов. Долго обсуждали. Причем я сразу сказал: “Только бы не Сакскобинг, что за странное слово”. В итоге просидели пять часов и назвались Сакскобингом». Яковенко нашел дистрибьютора, Силантьев обеспечил первый релиз – в 2016-ом его дебютная хаус-пластинка Nebula открыла каталог лейбла. Кирилл оказался горазд записывать грувовую и басовитую музыку, которая неплохо подходит и для танцпола, и для атмосферных сетов.
Стартовал поиск авторов. «Мы переживали и переживаем за то, чтобы выпускать россиян, но делать лейбл лишь под отечественный хаус не можем. Объединение должно быть производительным, за рубежом просто больше хорошей электроники. Пока мы издали пластинки четырех москвичей. Помимо меня это BRTS, DJ Snils и Shine Grooves», – рассказывает Кирилл. Сначала релизы продавались так себе. «К новичкам электронной сцены зачастую мало внимания. Первый всплеск интереса произошел спустя два года, примерно когда я с друзьями открыл бар “Дефицит”», – повествует Кирилл. В 2018-ом он отважился арендовать небольшое пространство на Яузе. Вопреки скромным размерам оно превратилось в один самых оживленных клубов Москвы, а еще дом для вечеринок Sakskobing.
За шесть лет друзья выпустили 20 релизов и провели немало размашистых тусовок, включая лейбл-найт в берлинском Трезоре. Удачная селекция и кропотливая работа увенчались тем, что Кирилл и Вова оказались у руля одного из лучших хаус-лейблов России. В пользу этого говорит и качество релизов, и тот факт, что они доросли до работы с продюсерами вроде Titonton Duvanté, винил которого появится на Sakskobing в следующем году. Конечно, их размах не сравнить с популярностью таких объединений как Private Persons с их хитовым проектом Locked Club. Однако это все равно что сопоставить Курехина с группой «Король и Шут». Конечно, все прекрасно по-своему. Но для меня тут выбора не стоит.
О том, в чем прикол Джорджо Моро́дера – итальянского композитора, которого любят называть прародителем техно:
Февральским вечером 2015 года 74-летний Джорджо Мородер – величественный дед европейской внешности – вносил последние правки в новый альбом. «Изначально мы хотели назвать его “74 is the new 24”, но поняли, что он выйдет, когда мне будет 75. Пришлось переименовать в Déjà vu», – сетует композитор. Звучание его последней работы – не совсем то, чего журналисты ждали от джентльмена, который 50 лет назад электрифицировал диско на пару с Донной Саммер. Déjà vu – современная поп-музыка с участием хитмейкеров вроде Sia и Charli XCX. Но и сильно удивляться не приходится, Мородер постоянно работал с вокалистками – Джанет Джексон, Деборой Харри (Blondie) или Терри Нанн, для которой создал балладу Take My Breath Away.
Критики уверены в значительном влиянии Мородера на творчество группы Air, Мадонны и даже, прости господи, Дэвида Гетты. «Стоит только прислушаться к композициям, которые Джорджо сочинил для фильмов «Полуночный экспресс» (1978), «Лицо со шрамом» (1983) или его более современным саундтрекам к «Темному рыцарю» (2008) или «Социальной сети» (2010) и вы поразитесь сходству настроений и ритмов», – пишут авторы американского журнала Wax Poetics, не забывая упомянуть, что треки Мородера любят семлировать хип-хоп звезды: Kanye , DJ Shadow и Lil Wayne. Конечно, не обходилось без кризисов – в 90-е итальянец отстранился от музыки. Играл в гольф и лепил скульптуры из неона. «Я потерял интерес к диско, творчество не пользовалось спросом», – объясняет Мородер. Но через 20 лет после выхода на пенсию ему позвонили участники Дафт Панк. Дуэт попросил итальянца поучаствовать в записи альбома. И все закрутилась заново.
А начиналось это “все” с детства в альпийской коммуне Ортезеи. Джорджо с ранних лет решил стать музыкантом – к 16 стабильно играл на гитаре в вестибюлях гостиниц и кафе, а затем – по ночным клубам. Такой букинг не устраивал итальянца. Мородер перебрался в Берлин, где стал сочинять музыку для немецких поп-исполнителей пока не наткнулся на синтезаторы: «В конце 60-х настало интересное время. Мне очень нравился альбом Switched-on Bach Уолтера Карлоса, который впервые исполнил произведения Баха в электронном звуке – исключительно на синтах».
Джорджо влюбился в инструмент и приспособил его для коммерческой музыки. Первый продукт такого подхода – сольная пластинка Son of my Father (1972), которую спустя много лет заприметил DJ Shadow и семплировал трек Tears. Вскоре после дебюта Мородер встретил женщину, изменившую его жизнь – американку Донну Саммер, она жила Германии и работала сессионной вокалисткой. Итальянец услышал Донну, продюсируя альбом очередной рок-группы. И обалдел. «Я понял, что ее голос – абсолютная фантастика и обещал, что если у меня возникнет хорошая идея – я позвоню», – говорит Мородер. Уже спустя месяц он сочинил для Донны несколько треков вроде Love to Love You Baby (1975) – гипнотическую, пульсирующую композицию, которая развивала идеи Сержа Генсбура.
Мородер работал быстро и напористо – параллельно с совместными проектами выдал серию успешных сольных альбомов вроде Knights in White Satin. Но явный прорыв случился в 77-ом, когда он поэкспериментировал с вокалом и электроникой на новой пластинке Донны Саммер – Remember Yesterday. Финальный трек на альбоме представил слушателю будущее музыки – то была композиция I Feel Love, в которой проглядывают элементы техно и даже монструозного EDM. Принято говорить, что работа ускорила развитие танцевальных жанров. Роботизированный, чувственный ритм, слои синтезаторного звука – все это манило Мородера. Однако, по словам композитора, главным образом его манила не электроника, а женский вокал: «Думаю, что если дело касается диско – голос должен быть сексуальным, это жизненно необходимо. Не то, что мужчины не могут быть сексуальными, просто женщины сексуальнее. Диско нуждается в женском прикосновении. Женский голос излучает истинную чувственность. Особенно голос Донны». Как говорят в интернетах - ну и в чем он не прав?
О том, как самая популярная интернет-площадка для торговли винилом – Discogs – глобально теряет аудиторию:
Вот уже больше 20 лет Discogs остается одной из крупнейших площадок для продажи музыки на носителях, а вместе с тем своего рода Википедией физических копий, хранящей миллионы записей и о пластинках, и о сиди/кассетах. Проект появился в 2000-ом когда молодой программист из Intel захотел вывесить свою коллекцию в онлайн и создал для этого нехитрый сайт. Ну, чтобы легче обмениваться. Друзья оценили маневр и попросили залить туда данные об их архивах. История разрасталась. Через 8 лет торговлей на Discogs промышляли все серьезные коллекционеры. До недавнего времени пользовались площадкой и российские диггеры, но из-за войны лишились такой возможности и переехали на Авито и Мешок. По иронии (или в качестве кары божьей) уход Discogs из России совпал с моментом, когда сайт начал терять аудиторию по всему миру.
Тут сразу лучше отметить, что Discogs – площадка во многом архаичная. Интерфейс её почти не менялся с момента запуска. Но это не помешало ей пережить эпоху популярности mp3 и даже отыграть потери во время ренессанса винила в 2010-е. Сегодня Discogs так и остается осколком первобытного интернета 1.0, в котором не было симпатичных сайтов и приложений, поглощающих/продающих личные данные посетителей. Discogs такие вещи не нужны. Весь его контент добровольно создают меломаны: если кто-то хочет продать сиди, кассету или пластинку, которой нет в базе, то он кропотливо вносит ее данные в каталог. Так на ресурсе скопился огромный массив информации.
До прошлого года многие европейские и американские виниловые магазы делали через Discogs 80% своих продаж. Но сейчас все меняется. По данным издания The Verge, сообщество Discogs рассыпается, старожилы мигрируют на другие пастбища. Их взбесило введение новой комиссии (в 9%) от стоимости доставки, которая и без того серьезно дорожала последние годы. Не говоря уже об увеличении еще одной комиссии Discogs на саму покупку (выросла с 8% до 9%). Конечно, руководству сайта посыпались жалобы на новую политику, но те не пошли на уступки и рекомендовали продавцам поднять цены на винил – мол, так компенсируете потери. А тем, кто возмущался стоимостью доставки, советовали оформлять релизы с бесплатной отправкой, то есть закладывать ее в цену, ну, или самим терять деньги.
Площадке сразу припомнили ее минусы – ограниченный функционал, плохую поддержку (ответа ждать по месяцу) и нежелание бороться с мошенниками, которые выставляют винил по сказочным ценам, а потом исчезают с деньгами. Многие задались вопросом – на что идет комиссия, если Discogs не меняется (правды ради, недавно компания все-таки запустила скромный редизайн). Многие считают, что площадку готовят к продаже и пытаются раздуть ей стоимость. Пока же эффект таков, что люди стали реже пользоваться Discogs и больше ресурсами вроде eBay и Walmart – комиссия у них почти та же, но они более высокотехнологичны и отзывчивы, хоть и торгуют всем подряд – типа российского «Озона». Так что если ничего не изменится, то любимый сайт фанатов винила рискует уйти ко дну, захватив с собой базу данных.
Любопытно, что Discogs не единственный бастион независимой музыкальной культуры, который сдает позиции. В середине октября выяснилось, что некогда финансово успешный маркетплейс/стриминг Bandcamp, на котором огромное количество музыкантов продает физические и цифровые альбомы, плохо пережил смену собственников. Напомню, изначальные владельцы Bandcamp продали его разработчику Epic Games еще в 2021-ом, но тот оказался в кризисе, уволил 16% своих специалистов, и все планы на Bandcamp у него исчезли. От сервиса избавились. Новый хозяин – B2B компания по лицензированию музыки для рекламы Songtradr – приобрел Bandcamp в силу своей агрессивной политики слияний и поглощений (M&A). И явно многое там изменит – в Bandcamp уже прошли глобальные сокращения. На улицу выставили 50% сотрудников. Так что для независимой музыки пошли тревожные времена. Впрочем, не только для нее.
О том, почему звездные диджеи больше не хотят диджеить (и что это говорит о состоянии танцевальной электроники):
Когда-то давно – в начале 2000-х годов и до этого – профессия диск-жокея была крайне экзотичным ремеслом. Овладевали им только упертые и до чертиков влюбленные в музыку люди, которые чудом находили, где тренироваться. Зачастую учиться приходилось в каких-нибудь до жути стесненных обстоятельствах и еще влезать в долги – пластинки стоили немалых денег, а других вариантов стать диджеем нежели как сформировать свою коллекцию просто не было.
Но сегодня – за счет развития технологий – процесс “вхождения” в диджеинг значительно упростился: потренируйся в какой-нибудь проге, скинь треки на флешку, воткни в cdj и вуаля. Диджеями становятся все, кто пожелает. И старожилов это выбешивает. Недавно звезда электронной сцены — американец Matrixxman — написал в твиттере: «Когда очередной человек говорит: “привет, я профессиональный диджей”, появляются рвотные позывы. Наверное, пора брать в руки гитару. Просто какой-то стыд». Сказано это в шутку, но доля правды присутствует: вал новичков дискредитирует некогда труднодоступное ремесло. Но что интересней – своей фразой о желании взять гитару Matrixxman подчеркнул тенденцию исхода электронных продюсеров в новые для них жанры.
К примеру, одна из звезд техно-сцены — американка Авалон Эмерсон — в этом году выпустила инди альбом & the Charm и проехала с туром в его поддержку по США и Европе, в том числе выступив на Primavera. Кстати, Pitchfork определил ее работу в список лучших релизов первой половины 2023-го. Но Эмерсон – лишь верхушка айсберга. Несколько раньше известный эмбиент-продюсер Сьюзан Крафт ни с того ни с сего выпустила полноформатный шугейз альбом About You, а знаменитая испанка JASSS, сделавшая имя на индустриальном техно, записала вокальный релиз A World Of Service, где намешаны реггетон, грандж и ню-метал. Причем вышел он на лейбле Бергхайна. Еще одни пример – релиз основателя известного хаус-лейбла Mood Hut – Джека Джей, который вместо электроники издал сборник инди композиций Opening the Door.
Ну или взять, скажем, недавнюю работу канадского продюсера Патрика Холланда, которого почитают за странный и мелодичный дип-хаус. Его релиз You're The Boss целиком и полностью состоит из легкого инди-рока. Еще парочка иллюстраций тренда ухода в другие жанры – польская техно-звезда VTSS, выпустившая на Ninja Tune вокальный мини-альбом Circus Vitiosus. Или один из представителей британской техно-музыки Bruce, который вот-вот должен обнародовать футуристичный поп-релиз Ready. Из наших продюсеров в тенденцию вписывается петербуржец Nocow со своей последней работой, наполненной «вокальным хантологическим R&B».
Это лишь восемь случаев из массы примеров того, как обитатели танцевального андеграунда тяготеют к поп-музыке. Конечно, все они продолжают давать электронные лайвы, диджеить и никто не воспринимает свое дело как некий «стыд». Но сложно отрицать, что танцевальная электроника надоедает все бóльшему числу продюсеров. Частичное объяснение такому тренду можно найти в словах еще одной техно-звезды – англичанина Джой Орбисона, который еще в 2021-м году сообщил MixMag: «Мы находимся в моменте, когда дух инновационности уходит из танцевальной музыки в абсолютно другие сферы. И люди, которые вчера делали электронику, сегодня хотят работать над дриллом, хип-хопом или странноватой попсой. Еще пять лет назад такого и близко не было».
В итоге танцевальная музыка быстро смешивается с мейнстримом и коммерцией, хотя долго оставалась уделом малочисленных посвященных. Нонконформитским мирком, жители которого скептически относились к массовой культуре. Но когда у пульта оказывается все больше новых людей, которые зачастую думают о музыке меньше, чем о саморекламе, а талантливые диджеи и продюсеры валят в другие жанры, миропорядок меняется. Плохо это или хорошо – каждый решает сам. Но если кто-то считает «стыдом» текущее состояние танцевальной электроники, то ему стоит пристегнуться – в ближайшие годы есть шансы расстроиться на порядок сильней.
О том, какие тексты канала стоит прочитать, чтобы узнать историю треков и песен, повлиявших на современную культуру:
• Как появилась одна из самых значимых композиций в истории становления хауса и техно — E2-E4 Мануэля Гёттшинга
• Как композитор Джон Кейдж доказал, что для слушателей не существует абсолютной тишины, или история пьесы 4′33
• Как дуэт Massive Attack променяли Мадонну на вокалистку Cocteau Twins и записали свою известнейшую работу
• Как группа The Police создала гимн всех сталкеров — Every Breath You Take
• Как незаметная песня Tom’s Diner превратилась в один из самых популярных треков 90-х благодаря ремиксу
• Как Леонард Коэн два года пытался выстрадать композицию Hallelujah
• Как Отис Реддинг записал одну из величайших песен всех времен, а затем сел в самолет и больше к нам не вернулся
• Как записанная в спальне мелодия стала самым успешным танцевальным треком 99-го или история Flat Beat от Mr. Oizo
• Как Дэвид Боуи оказался в маленькой студии на границе ГДР/ФРГ и записал песню ”Heroes”
• Как певица Q Lazzarus создала классику синти-попа — трек Goodbye Horses — и навсегда исчезла с глаз публики
Желаю осень бодрого сентября. Занимайтесь музыкой, а не войной
О том, как имидж диджеев стал важней того, что они играют:
Просматривая биографии диск-жокеев, которые публикуют у себя на сайтах организаторы электронных фестивалей, сложно не заметить их крайнюю одинаковость. Каждая содержит парочку фактов о происхождении и месте жительства диджея, кое-какие детали о начале его карьеры, ну или список клубов, где он появлялся чаще всего. Еще текст пересыпан восхваляющими эпитетами и стандартными для электронной сцены фразами — скажем, если артист молодой, то обязательно fast-rising, а если поиграл лет десять, то непременно iconic figure. В общем, обычные краткие биографии. Кстати сказать, одного в них все-таки не достает — информации о том, какую музыку человек играет (для примера можно взять тексты с сайта крутого хорватского феста Sonus). Похоже, в 2023-м стало очевидно, что саунд диджеев отходит на второй план. Куда важней – что они из себя представляют и как транслируют свои ценности через соцсети, прежде всего, инстаграм.
Дело в том, что по мере развития и роста электронной сцены ее участники стали копировать приемы поп-исполнителей. Ведь поп-звезды давно превратились в своего рода оболочки и аватары, которые могут наполнять себя любыми сочетаниями музыкальных стилей и визуальной эстетики, что дает им гибкость и своего рода кросс-культурную привлекательность. И когда речь заходит о Канье Уэсте или Майли Сайрус, то главным продуктом является вовсе не их музыка, а они сами. Так вот, на электронную сцену этот прием зашел еще в начале 2010-х со стороны веселого стадионного жанра EDM в лице Skrillex, Avicii, Diplo и других его образчиков. Самую значимую роль в их карьере играет не музыка, а образ – посты, выходки и связи с другими успешными людьми.
Теперь же эта модель разошлась по всей экосистеме электроники. Многие традиционные маркеры успеха отходят на второй план – то есть сотрудничество с качественными лейблами, удачные релизы и хорошие отзывы. Букеры фестивалей и клубов все равно чаще всего будут выбирать людей для лайн-апа, исходя из числа их подписчиков, ну и в отдельных случаях – из числа прослушивании в Spotify. Неудивительно, что многие диджеи стали тратить на соцсети не меньше времени, чем на музыку. Чаще всего подобную траекторию выбирают привлекательные девушки, заполняющие свои профайлы снимками прекрасных себя. Конечно, такой способ продвижения уж слишком поверхностный, но это лишь одна из вариаций.
Современные диджеи давно формируют себе образ, исходя из культурной и социальной повестки. Поэтому на европейской сцене последние годы и происходит всплеск популярности продюсеров, вышедших из ЛГБТ /афроамериканских /феминистских / you name it сообществ. Ведь зрителям важно видеть, что за диджейкой стоит тот, кто разделяет их ценности/жизненные взгляды. Не хотелось бы утверждать, что отдельные авторы сделали себе имя на их этнической принадлежности/сексуальной идентичности, но и сложно отрицать, что те, кто открыто постулирует свою связь с меньшинствами, получает от них серьезную поддержку. Ну и к слову, поддержку диджеям, естественно, оказывают не только меньшинства, но и “сильное большинство” – белые гетеросексуальные мужчины. Но мало кто активно размышляет о своей связи с этим сообществом.
Так или иначе сегодня успех диджея во многом определяется именно выверенностью и злободневностью его личного бренда. Да, идея не самая приятная, особенно учитывая, что она ставит крест на первостепенной важности такой штуки как музыкальный талант, но от этого она не становится менее правдивой. Конечно, бренд все еще может быть связан с музыкой, но это совсем-таки не обязательно. Примеров много даже среди российских диджеев – проект «Директор всего» заточен под креативных молодых офисников, Anfisa Letyago – под любителей красивых русских девочек, Raumtester – под маскулинных геев. Но есть на сцене и много тех, кто в эти игры не играет. Правда, собирают они в разы меньше зрителей, чем перечисленные диджеи. А это и говорит о том, что музыка отходит на второй план. В такую эпоху живем. Ну ничего. И это тоже пройдет. В прекрасной России будущего
О том, какие тексты канала стоит прочитать, чтобы лучше разобраться во влиянии музыки на психику и мозг:
• Почему мы получаем от музыки физическое удовольствие
• Как классика влияет на бездомных и способствует расслоению общества
• Как попса убивает свободу мышления
• Почему совместное пение – один из лучших способов психологического сплочения
• Почему люди с амнезией не забывают любимую музыку
• Как визуальная составляющая выступлений влияет на общее впечатление от музыки
• Как на Земле появилась музыка и каким образом это связано с половым влечением
• Что общего между музыкальной импровизацией и разговором
• Почему мы любим слушать одни и те же песни
• Почему современная музыка становится все грустнее
• Что такое белый шум и как он влияет на когнитивные процессы
• Как французы закидали Игоря Стравинского овощами или почему нам бывает трудно слушать новую музыку
Энджой
О выдающихся электронщиках постсоветского пространства. Эпизод 3 — Anton Zap:
«Мой музыкальный опыт — это опыт маленького диджея из тихой московской квартиры, который был резидентом “Пропаганды” в те 8 лет, что выпали на самый знаковый период в жизни клуба», — скромничает 44-летний Антон Барбашов, он же Anton Zap. Если говорить чуть объективней, то опыт Антона – это опыт сильнейшего российского электронщика конца 2000-х. Сравнимым авторитетом в те годы обладала разве что Кравиц, но если она тянулась к славе, то Барбашов убегал от любой публичности. Поговорить с Антоном стремились лучшие издания, однако он не дал ни одного нормального интервью, а позже — в 2010-х — проигнорировал гонку продюсеров за популярностью в инстаграме. Но давайте начнем сначала.
Москва девяностых. Взрослые люди дрались за нефть, газ и недвижимость. Молодые, включая Антона, изучали западную культуру. «Меня всегда тянуло к музыке и в середине 90-х я наткнулся на виниловый магазин “ДискоОксид”. При нем была студия, где работали начинающие продюсеры, например, Влад Лозинский, – вспоминает Барбашов, — Так вот, всякий раз, что я заходил за пластинками, из студии летели таинственные звуки. Как-то по весне я осмелел настолько, чтобы заглянуть в нее. Так началось мое путешествие в музыке». Новый друг Антона — меломан Лозинский – помог ему разобраться в хаусе, а еще — в технике сведения винила. Тем временем в Москве открылась «Пропаганда». Изначально — обычный гаштет с дискотекой. Но с подачи Антона и других молодых диск-жокеев заведение стало меняться. «При клубе формировался некислый диджейский состав — Дольщик, Дудаков, Языков и я», – говорит Anton Zap. Правды ради надо отметить, что развитие «Пропки» заметно ускорил и DJ Санчез.
С каждым годом Барбашев все глубже погружался в ночную жизнь. Он оставался одним из главных резидентов «Пропаганды» с 97 по 2005-й, после чего амбиции подоткнули Антона выпускать свою музыку. Выбор пал на басовитую и мягкую танцевальную электронику, то есть дип-хаус. Для записи Zap использовал аналоговые инструменты, например, семплер Korg Electribe-SX, благодаря чему качество треков выгодно отличалось от композиций, созданных в софте, с которым работала основная масса наших продюсеров. Не подкачало Антона и чувство стиля – материал выходил сильный. Работы он выкладывал на MySpace, где они привлекли внимание главы американского лейбла Underground Quality (UQ) Жус Эда, который и выпустил первые пластинки Барбашова.
Релизы оказались так хороши, что к Антону посыпались предложения других лейблов: Uzuri (Англия), Quintessentials (Германия), Million of Moments (Япония). Музыку Anton Zap рецензировали крутые профильные издания — RA, Xlr8r, Inverted Audio – в основном критики хвалили его за изящный и атмосферный звук. Начались гастроли – Берлин, Париж, Рим, Копенгаген, Ибица… Примерно тогда же на взлёт пошла карьера Кравиц. Но если Нина настраивалась бороться за публику и бегать по головам, то Барбашов при возможности уходил в тень. Тем не менее в 2010-м Антон запустил лейбл Ethereal Sound, где вышли релизы ключевых для сцены продюсеров вроде Nocow и Cizh. Но характер Барбашова — одиночки, который не признает бизнесового подхода — был несовместим с изданием музыки. Ethereal прожил 4 года.
Ближе к середине 2010-х Антон уплыл из дип-хауса в даунтемпо/эмбиент и стал первым российским автором, релизы которого выпускал легендарный бельгийский R&S. Самая масштабная работа в карьере Барбашева, альбом Water, появилась на “спокойном” подразделении бельгийского лейбла — Apollo. После этого Zap вполне мог начать типичную жизнь успешного электронщика — переехать в Берлин, прокачать соцсети и поднимать бабло, вращаясь в клубной инфраструктуре ЕС. Но тихий Антон остался в Москве, где живет по сей день — играет на маленьких площадках, пишет музыку и занимается мастерингом. Конечно, он заслуживает большего признания, чем получает, но музыка Антона все равно стала классикой российского хауса. Кстати, 28 июля в магазинах появится его новый релиз — Urban Underground Solutions. Как говорят в таких случаях: take a hint.
Вот такая заварушка грядет в Белграде. Всем кто на местности советовал бы присмотреться к выступлениям Миры Карьяновой, она же Ishome, она же Shadowax. Мало о каких музыкантах с равным уважением отзываются и Леонид Липелис, и Антон Кубиков, и Нина Кравиц, и Ильдар Зайнетдинов, и Никита Забелин. Мира – одна из них. Возможно, единственная. Чем не повод послушать вживую. По коду “гошанадискотеке” скидка 15% - https://fieldsrs.ticketscloud.org/. Бонусом можно будет сбивчиво поговорить со мной под очень громкую музыку
Читать полностью…
О том, какие тексты канала стоит прочитать, чтобы лучше разобраться в электронной музыке (да и не только в ней):
• Как появился дроун или краткая история одного из основополагающих музыкальных жанров
• Как чикагский хаус повлиял на рождение детройтского техно
• Как появилась чилл-аут музыка или краткая история эмбиент-хауса
• Как появился эйсид-хаус или краткая история чикагской группы Phuture
• О влиянии ЛГБТ-сообщества на танцевальную музыку или как появился рейв
• Как появилось румынское минимал-техно и причем здесь рынок энергетиков
• Почему электронная музыка все чаще звучит так будто предназначена для музейных залов
• Как встреча за бутылочкой виски привела к возникновению самой развитой техно-сцены Европы
• Чем рейв-культура обязана фильму «Блейд» с Уэсли Снайпсом (многим)
• Как жил и работал немец Клаус Шульце — один из родоночальников эмбиента и транса
• В чем прикол Джорджо Моро́дера — итальянского композитора, которого любят называть прародителем техно
Have fun. Занимайтесь музыкой, а не войной
О том, как британские медики из NHS доказали благотворное влияние эмбиента на психическое здоровье:
Если верить Кембриджскому словарю, жанр эмбиент – это “музыка без явного ритма и мелодии, которая помогает расслабиться и создать спокойную атмосферу”. Как хорошо известно, само название “эмбиент” (от англ. cлова ambient - окружающий, охватывающий) берет начало от альбома британца Брайана Ино – Ambient 1: Music For Airports (1978). Правда, из этого не следует, что Ино заложил основы жанра – он предложил термин. Впервые дорожку в этом направлении протоптали такие композиторы как Хольгер Шукай и Пьер Шеффер. Но не будем углубляться в эти дебри.
Разговоры о благотворном влиянии эмбиента на психику звучат давно, а в 2022-м Национальная служба здравоохранения Англии (NHS) решила проверить эти гипотезы в ходе клинических исследований. Медики набрали фокус-группы и пригласили британских композиторов придумать звуковое оформление для музыкальных сессий. Среди тех, кто решил поработать с NHS – опытный продюсер Ричард Норрис, выпускавший айсид-хаус с Дженезисом Пи-Орриджем и шумевший в дуэте The Grid с участником Soft Cell Дэвидом Боллом. Последние годы Норрис внезапно для критиков отошел от танцевальной музыки, выпустив тихий, баюкающий альбом “Deep Listening 2019-2022”.
Британец переключился на эмбиент после серии жизненных злоключений. «Хотелось создать безопасное пространство прямо у себя в студии. Сначала просто медитировал, дважды в день по двадцать минут, потом вместо обычной мантры (звук или вибрация, на которой можно концентрировать внимание, вроде “Ом’) стал слушать музыку, в частности – дроун. Такие медитации показались эффективней», – объяснял Норрис журналу DJ Mag. Он стал записывать композиции в спокойных тонах, а затем решил поучаствовать в медицинских исследованиях. К сотрудничеству с учеными Норриса подтолкнул товарищ – нейробиолог Университетского колледжа Лондона (UCL) Джеймс Килнер. Вот что Килнер говорит об этих опытах:
«Основной предмет наших совместных исследований с NHS – связь между сигналами тела и работой головного мозга. Последние 30 лет многие считали, что тело – контейнер, который снабжает мозг кислородом, питательными веществами. Но теперь все вернулись к идее двустороннего взаимодействия. Частота сердечных ритмов, дыхания, скорость движений – все это влияет на ментальное состояние, – рассказывает Джеймс, – Явления окружающей среды, в свою очередь, способны изменять сигналы, которые тело отправляет мозгу, поэтому создание благоприятного акустического пространства стабилизирует эмоции». Cпециалисты NHS организовали фокус-группам ежедневные 20 минутные сессии эмбиента. Медики заключили, что такие опыты снижают уровень стресса и депрессии. Ну а музыку для сессий поставлял Ричард Норрис.
Кстати, Норрис – не единственный известный продюсер, который изначально стал писать эмбиент ради своего успокоения. Взять, например, берлинского музыканта KMRU, записавшего один из важнейших (по мнению RA и DJ mag) эмбиентальных альбомов начала 2020-х – Peel. В интервью тот говорил, что работал над пластинкой в обстановке дикого стресса, не понимая, сможет ли поехать в тур, чтобы прокормить себя. «Я безвылазно сидел с мамой, которая переживала психическое расстройство. Чувствовал, что пишу музыку, чтобы заземлиться, успокоиться», – объяснял KMRU. Схожие истории рассказывали и другие электронщики – Auntie Flo, Meemo Comma и др.
Как уверяет Джеймс Килнер, помимо успокоительного эффекта эмбиент прекрасен тем, что помогает разуму пуститься в свободный полет и реструктурировать мысли. «Люди все реже выкраивают время, чтобы ничего не делать. Не сидеть в телефоне, ноутбуке, а найти место саморефлексии». Впрочем, для этого хорош и эмбиент, и обычная прогулка в парке. В принципе, можно даже совместить.
В мае группа «СБПЧ» совершит новый виток своего тура по зарубежью. Поговорил с ее основателем – Кириллом Ивановым – о творческом процессе, ощущениях от жизни и, внезапно, о счастье:
Белград. Вечер. Слышатся гулкие раскаты грома, то ли приближается гроза, то ли кто-то бегает по крышам гаражей. В воздухе весна. Из люка на мостовой бьет пар, плотный, тяжёлый, замазывает улицу, всю в машинах. Пятно на уличном пейзаже. Сворачиваем в тихий переулок, оттуда – во двор бара, где ждет высокий улыбчивый человек – Кирилл Иванов. Его группа «СБПЧ» считается одним из явлений, запустивших в конце нулевых волну новой российской музыки, которая смыла из плейлистов молодежи архаичный рок, неумелый рэп и прочие атрибуты прошлого. Все эти годы звучание «СБПЧ» менялось, болтаясь в диапазоне от сложных скороговорок под электронику до легких и трогательных песен, но не теряло актуальности - во многом из-за того, что Кирилл удачно подбирал музыкантов, которые разнообразили саунд «СБПЧ».
За 15 лет в записи альбомов группы участвовала орава удивительных авторов: от безумного Стаса Барецкого, угоравшего в «Ленинграде», до утонченной Александры Захаренко (Perila), чей эмбиент последние два года нахваливают Pitchfork и RA. Один из феноменов счастливого долголетия «СБПЧ» – именно в этом умении слушать ближнего – каким бы другим он ни был. «Я давно отложил в сторону свое эго и амбиции, которые, безусловно, у меня есть и до сих пор стараюсь этого придерживаться. Всю нашу музыку делаю не я, а группа. Если нам нравится чья-то работа и мы видим в ней ценность, то находим с автором общий язык, приглашаем пошуметь вместе. От этого коллектив только выигрывает. Для нас самое важное – уметь удивить себя и слушателей. И если мы дальше будем с кем-то чего-то выдумывать, то впереди еще много неожиданного».
Такая концепция завела «СБПЧ» в сферу душеспасительной либеральной музыки, которую в мирное время были рады слушать и рейверы в «Мутаборе», и зрители программы «Вечерний Ургант», и посетители VK Fest. Теперь же, когда коллектив уехал из страны и отправился в разъезды по зарубежью – концерты притягивают россиян, осевших в европейских и около-европейских столицах.
«В этом туре я чувствую какое-то невероятное единение с людьми. Безбашенное чувство, которое возникает от возможности свободно делать что-то с теми, кто тебе близок по духу. После начала войны все обострилось, будто происходит в последний раз - и на концертах во мне - вопреки всему происходящему в мире - возникает счастье. Ведь иногда оно появляется именно так – нежданно и негаданно – говорит Кирилл, – Взять, например, одно из первых счастливых воспоминаний детства. Мне лет шесть. Потом всякое случалось, и поярче. Но эту сцену запомнил навсегда. Дача. Меня отправили по утру в коровник. Пока ждал молока - залез на дерево и упал метров с трех. Было невероятно больно, лежал час. Потом встал кое-как и вижу – бабушка бежит меня искать. И тут, несмотря на страх и боль, все преобразилось. Помню ее любящие глаза и ощущение легкости от загородной жизни, лишенной сомнений и мыслей о будущем. Все это слилось в счастье».
Меж тем мысли о будущем не оставляют Кирилла сегодня. Если последний альбом «СБПЧ» – «Ничего больше нет» – записан в довоенное время, то теперь слова и музыку надо подбирать в новых страшных условиях. «С начала войны мы не написали ни одной песни. Я пытаюсь нащупать ощущение, которое больше всего хочу передать. Наверное, то же, что испытываю сам – какая-то подвешенность, растерянность, когда тебе вообще не на что опереться», – задумчиво сообщает Кирилл, покачиваясь на стуле. Тихо шумит вечерний Белград. Впереди у «СБПЧ» куча выступлений, на которых Иванов наверняка, несмотря ни на что, будет счастлив. Кстати, он чудесно умеет сообщать свое счастье окружающим.
Вряд ли в этой жизни нужно попробовать все, сельдерей, по крайне мере, точно можно пропустить, но если вы еще не слышали новый альбом СБПЧ лайвом и у вас есть шанс дойти до концерта, то стоит задуматься.
О том, как техно уходит из андеграунда в мейнстрим, а мейнстрим приходит в бастионы техно-музыки:
Ночь с воскресенья на понедельник. Февраль. Последний этаж берлинского клуба Бергхайн, известного во всем мире как главный храм техно. На танцполе около трехсот человек. От сцены исходит чуднóе рубиновое свечение. В просветах высоких окон – городские огни и холодный пустырь, уставленный гипермаркетами. Выступающий диджей – Virginia – включает даб-ремикс на популярнейшую композицию группы Moloko – Sing it Back. По залу пролетает восторженный гул. Откуда-то слева из темноты ближайших коридоров сбегаются обнаженные люди самых разных наций и гендеров. Справа на массивной колонке пляшут босые немки. Добрая треть танцпола целуется. К моменту начала этих действий на последнем этаже уже час звучали хаус и даб, но настолько известный трек заиграл впервые. Конечно, в Панораме (бар на самом верху Бергхайна) всегда можно услышать самые разные жанры, но последние годы они – эти жанры – пробираются и на главную сцену клуба.
По наблюдениям известного музыкального журналиста Шона Рейнальдо, после выступлений в Бергхайне диджеи все чаще выкладывают дежурный кадр на фоне клуба (внутри съемка запрещена) со словами о том, что играли массу всего помимо техно – реггетон, габбер, джангл, хип-хоп, футворк и так далее. Рейнальдо уверяет, что в отличие от первого поколения немецких электронщиков вроде Марселя Деттмана юные диск-жокеи и продюсеры не пытаются высказать уважение местным правилам, а хотят переписывать их под себя. И дело тут даже не в Бергхайне, а в самой техно-музыке – ее имидж ухудшился и перестал казаться большинству тусовщиков окутанным тайной и мраком, что во многом связано с появлением большого количества коммерческого техно, то есть созданного для покорения широкий масс. Конечно, в мире остается масса качественного техно, которое когда-то выпускали немцы вроде Бена Клока, но конвейерное техно для фестивалей ухудшило общую репутацию жанра. Как сообщают аналитики IMS (поставщик данных о рынке танцевальной электроники) последние годы техно-релизы не уступают по продажам крайне распространенному тек-хаусу, и даже теснят EDM со сцен крупнейших фестивалей.
«Есть что-то завораживающее в том, что фаны техно собираются на огромные события с участием самых дорогих диджеев в отрасли, а сами называют “коммерческим” все, что не относится к техно-звучанию <…> Давайте двигаться дальше, не заявляя больше о том, что диджеи с гонорарами по $20 тысяч – представитель нишевой и потаенной культуры», – иронизировала в твиттере одна из восходящих звезд электроники – VTSS, чьи релизы печатает Ninja Tune, а миксы выпускают Resident Advisor и Dekmantel. «Строгое техно для людей в черных футболках сегодня кажется устаревшим или, что еще хуже, своего рода мейнстримом», - утверждали в декабрьской статье авторы DJ Mag. Что примечательно – в том же тексте они заявили, что в клубы со строгим фейс-контролем и хорошим звуком все чаще пробивается популярная музыка.
Казалось бы – где логика? Если техно стало реже звучать в лучших клубах поскольку ушло в мейнстрим, то зачем играть хиты? Журналисты видят причину в том, что за долгую пандемию европейцы изголодались по радостным, ярким впечатлениям и хотят слышать легкие композиции – даже если это ремикс на Cotton Eye Joe, который тоже недавно звучал в Бергхайне (инцидент наделал немало шуму). «Последние десятилетие серьезное, гипнотическое техно притягивало тусовщиков в клубы Берлина, Тбилиси и Киева. Но теперь в истории клубной культуры началась новая фаза – поп-музыки, которая привнесла свежесть туда, где долгие годы царил мужественный изоляционизм техно и музыка утонченных лейблов вроде L.I.E.S и LA Club Resource», – уверяют представители DJ Mag. Конечно, в их доводах можно найти массу изъянов. Да и вообще помимо субъективных наблюдений в сети просто нет данных о том, насколько реже техно стало звучать в берлинских клубах и как часто там ставят хиты. Но стоя на последнем этаже Берхгайна в три часа ночи могу сказать одно – по залу разносится зефирный голос Рошин Мерфи из Moloko.
Салют, друзья! Это Гоша. В этом году помимо традиционных - больших текстов - на канале появятся дайджесты наиболее значимых новостей и заметок об электронике за последние 7 дней. По мере возможности (которая, чего уж там, иногда будет не слишком велика) дайджесты дополнятся анонсами 2—3 свежих релизов – как иностранных, так и российских. Так что присылайте музыку.
Новости, интервью и статьи
• Колумнисты издания The Quietus в своей регулярной колонке об электронике (Hyperspecific) рассуждают о том, почему новое поколение продюсеров из стран бывшей Югославии не может привлечь слушателей за пределами родной сцены. В попытке побороть эту тенденцию журналисты приводят список самых любопытных электронных релизов Словении за минувший год. По мнению авторов The Quietus, одна из главных причин затишья – отсутствие профессиональной инфраструктуры в виде профильных медиа, букинг агентств и пиар менеджеров.
• Американская эксперименталистка Кали Мэлоун, известная своими заторможенными, но в то же время крайне триумфальными сочинениями для классических квартетов и органа, в минувшую пятницу выпустила новый альбом Does Spring Hide Its Joy? – девять эпических дроун-композиций (общей длиной в 5 часов). Тираж в 3 тысяч винилов разлетается на ура. Накануне премьеры Мэлоун поговорила с авторами The Bandcamp Daily о том, откуда растут корни ее нового проекта.
• На сайте The Guardian появился крайне информативный текст о шеффилдском клубе Jive Turkey, который открыл свои двери в 1985 году и стал одним из первых заведений Великобритании, принявших и полюбивших хаус. По сути с этого места началась революция, которая изменила представление англичан об актуальной клубной музыке. Что показательно – Jive Turkey запустили три товарища, которые понятия не имели что делают, а просто хотели, чтобы люди всех рас и верований могли тусоваться вместе.
Грядущие и вышедшие релизы
• Любимый многими британский дуэт Overmono до сих пор выпускал лишь синглы и мини-альбомы, а теперь анонсировал выход первой полноформатной пластинки. Работа Good Lies появится в мае и будет сосредоточена на танцевальных треках вроде знаменитого сингла “So U Kno”. На этой неделе дуэт поделился первой композицией с дебютного альбома – Is U. Почитать об истории Overmono можно тут.
• Творчество Павла Милякова, также известного как buttechno, пользуется успехом как среди российских слушателей, так и за рубежом – комплименты автору расточали все от Афишы до Resident Advisor, и от Филиппа Горбачева до Игги Попа. Увы, большую часть прошлого года Миляков провел, пытаясь откреститься от связей с отечественными лейблами, которые обеспечили ему первоначальный успех – все ради карьеры в Европе. В начале января Павел анонсировал выход нового альбома Project Mirrors. Пластинка появится на британском лейбле AD 93 в начале февраля, пока доступен один трек – last dolphin.
• Жизнь украинской электронной сцены вопреки всему продолжает бить ключом – в киевском клубе Closer проходят вечеринки, а лейбл Muscut анонсировал выход сразу трех новых релизов, в частности, альбом грузинского автора Резо Глонти – Subtropics. Мечтательный, расплывчатый и легкий эмбиент, подходящий как для вдумчивого прослушивания, так и в качестве фона для повседневности. Работу обещают выпустить 10 марта, пока доступно пять треков из десяти.
О том, каково жилось одному из первых ди-джеев советской эпохи – румыну Сорину Лупашку (и причем здесь диктаторы):
Прекрасный городок Яссы – культурная столица Румынии – располагает старейшим университетом страны, главным национальным театром и сказочным количеством музеев. По разыгравшейся силе совпадения там же родился первый румынский диджей – Сорин Лупашку (Sorin Lupaşcu). Он начал устраивать дискотеки еще в начале 1970-х – то есть в ту пору, когда в местных магазинах водились лишь пленки с эстрадой, фолком и гимнами коммунизма. Но молодые румыны подозревали, что этим жизнь не ограничивается – поэтому Лупашку с ранних лет мониторил частоты западных станций вроде Radio Librety, где крутили актуальную музыку. Он копировал на кассеты звучавший там рок, формируя свою первую фонотеку.
В 74-ом 17-летнему Сорину впервые пришла идея организовать танцевальный вечер. Он взял свои пиратские копии, одолжил у друзей мощные колонки и уломал завуча выделить под танцы классную комнату. Лупашку ставил Джимми Хендрикса, Deep Purple, Beatles и Pink Floyd. Народ радостно плясал под все кроме Pink Floyd – школьники не могли постигнуть как двигаться под эти ритмы. Сорину показалось, что идея с дискотеками имеет хороший потенциал. Он решил подкопить денег на собственные динамики, ради чего устроился в трамвайное депо, а когда аппаратура была добыта стал закатывать танцы во всех школах города. Вечерами Лупашку играл, а в дневное время таскал аппаратуру: проигрыватель, колонки, кассеты и какой-никакой свет.
«Освещение я выпрашивал на железной дороге – их склад был забит мигающими фонарями и указателями. Еще мог одолжить что-нибудь в театре, например, цветную фольгу, чтобы обмотать лампы», – вспоминает Сорин. К концу 70-х в Румынию стали просачиваться оригинальные записи западной музыки. В руки Лупашку впервые попали альбомы Kraftwerk – Autoban и Das Model, а также хитовое диско вроде Boney M и ABBA. Он перестал записывать эфиры и стал вбухивать гонорары в покупку музыки. «Ежегодно я тратил на записи столько денег, что вполне мог скопить на новенький авто Dacia», – уверяет ди-джей.
В начале 80-х Лупашку выбил своим дискотекам постоянное помещение в химическом колледже Яссы. Он перекрасил стены, смастерил диско-бол и обустроил стеллажи для винила. Проходка стоила 3 леи (1$). Алкоголь, конечно же, не продавался, а музыка звучала до 23. Тем не менее вечеринки собирали по 400 человек. «Я не стремился играть лишь западную музыку, любил добавить колорита. Начинал сеты с композиций вроде Life is Life или Take A Chance On Me, а затем включал румынские песни а-ля Fata din Vis и все пели хором. Я никогда не переключал треки без того, что не сообщить в микрофон, что именно играло, и добавлял несколько шуток», – повествует Лупашку.
За пару лет его авторитет возрос до уровня известных футболистов – люди подбегали к Сорину на улицах, владельцы баров наливали бесплатно, а дамы то и дело пытались охмурить юного селектора. Сорин улыбался и раздавал всем билеты на танцы. Теперь его диско-вечеринки обслуживала целая команда: на входе стоял местный тренер по дзюдо, специально обученные люди следили за порядком в зале, технические ассистенты носились с проводами и светом. В 82-ом красивую жизнь ди-джея чуть не испортили представители Министерства культуры – они заставили Сорина согласовывать весь репертуар. Но, как это водится, строгость законов смягчалась отсутствием надзора – в итоге Лупашку все равно играл что хотел.
В 83-ем он перебрался из Яссы на румынское побережье и стал резидентом крупнейшей дискотеки Восточной Европы – Ring in Costineşti на 3 тысячи человек. Однако не все коту маслице. В 86-ом карьера Сорина оборвалась. На одной из тусовок к нему за пульт влез проворный молодой человек и стал давать советы по сведению. Лупашку такой наглости не оценил – он усомнился в благородстве происхождения юноши и вытолкал его в шею. А юноша оказался Ником Чаушеску – сыном того самого Чаушеску, что был главой Румынии. На следующий день 29-летний Сорин был изгнан со всех дискотек и не мог работать ди-джеем до падения режима.
По просьбе «Гоши на дискотеке» электронный музыкант Алексей Никитин (Nocow) рассказал об альбомах, которые сильно на него повлияли:
• Jose Padilla – Navigator | «Падилья своей романтичностью, мечтательностью и легкостью зародил во мне желание писать музыку. Это отправная точка. Но Хосе известен не только как продюсер, но и как диджей из легендарного Café Del Mar на Ибице. Проводы солнца в этом месте были одним из главных рейверских ритуалов. А с начала 90-х Падилья издавал музыкальные сборники Café Del Mar, которые выстрелили на весь мир — в год печаталось полмиллиона копий. Даунтемпо, лаунж, эмбиент — вместо этих терминов можно было сказать Cafe Del Mar, и в любой точке мира было бы ясно, о чем речь».
• Annie Lennox – Medusa | «Творчество Энни Леннокс для меня – переход во вселенную Джона Толкиена. Это эльфийская музыка, ватиканский эмбиент. Собственно, в двухтысячных она сочинила песню для “Властелина Колец”, которая выиграла “Оскар”. Но не убегаем вперед. Medusa — архивный альбом 1995 года, который я гипер-много слушал в подростковом возрасте и понимаю, что он все еще оказывает на меня влияние. Прежде всего, в плане вокала, который я стал много использовать в последние года два».
• Burial – Burial | «По сей день считаю, что Burial — это человек, создавший свою музыкальную вселенную. Точно так же, как гигант хауса Omar S. То есть все они сформировали собственный поджанр. В случае Burial в нем намешаны гэридж, R&B и какая-то лондонская хандра. Его семплы создают особую мрачную атмосферу, которая, тем не менее, помогает справляться с глубокими переживаниями и одиночеством. Такое поэтичное переживание грусти. Не говоря уже о сногсшибательных ритмических конструкциях. По груву альбом не уступает лучшему детройтскому техно».
• Four Tet – There is love in you | «В 2010 году, когда альбом только вышел, я не знал других музыкантов, которые могли бы с помощью бочки и легкой перкуссии делать настолько эмоциональные, живые треки. Все вроде бы просто, но в то же время и мастеровито, не без изощренности. И это радует — хорошо сделанные вещи всегда радуют. И теплое какое-то чувство появляется. Но вообще Four Tet — это продолжение Burial. Оба выжимают максимум что из ритма, что из вокала. Они во многом похожи, недаром учились в одной школе».
• Aphex Twin – Selected Ambient Works 85–92 | «Сегодня, когда с выхода компиляции Selected Ambient Works 85–92 прошло 30 лет, стало ясно, что под ее воздействием формировались целые поколения электронщиков — отсюда растут ноги у всех от Boards of Canada до Flying Lotus. Для меня Афекс — это синоним электронной музыки и если представить ситуацию, в которой надо объяснить человеку, что такое электроника, я включу этот сборник. Конечно, для многих ставить на пьедестал Афекса — это заезженная история, моветон. Но если быть честным, то он оказал на меня огромное влияние. Ричард сплавил структуры детройтского техно с более атмосферным звучанием и получил то, что дало толчок IDM сцене».
• Actress – Splazsh | «И снова музыкант из Англии, пятый к ряду. Это авангард, это ломаные ритмы, это сложная мелодика. Глубокая, грязно звучащая музыка, которая всегда обладает грувом и эмоциями. Иногда в ней вообще нет ритмической секции, но все равно хочется двигаться, танцевать, даже когда это просто скрипящие 8-битные звуки. Если проводить параллели с живописью, то треки Actress проще всего сравнить с картинами Павла Филонова. Такое же непостижимое, многослойное искусство».
• Звуки Му – 89 | «Мамонов и “Звуки Му” — это полная свобода творчества. Свобода быть таким, какой ты есть. В их музыке выражается огромный спектр переживаний и все это вопреки давлению внешних обстоятельств. А сам Мамонов для меня — символ раскрепощенности и победы бессознательного над сознанием. То есть победа мира, в котором спрятаны все коды искусства».
О том, как встреча за бутылочкой виски привела к возникновению самой развитой техно-сцены Европы:
Сегодня ночная жизнь Берлина привлекает в экономику Германии более 1,4 млрд евро в год, это примерно 8% от доходов ее туристического сектора, и наводняет город 3 млн любителей техно. Степень раскованности и отвязности местных рейверов доведена до абсолюта. Очереди в знаковые места столицы ФРГ растягиваются на сотни метров, а провести в них можно по несколько часов. У знаменитой очереди в Бергхайн есть даже собственный инстаграм на 48 тысяч подписчиков с новостями о том, как она там — на подступах. Без особой натяжки можно сказать, что клубы и очереди задают берлинскому социуму прямолинейное и бурное движение в будущее. А запускался этот процесс из глубины времен.
После войны в Берлине несколько лет действовал комендантский час, власти вынуждали владельцев пивных рано разгонять народ. В Западном Берлине, который находился под контролем Франции, Великобритании и США, бары закрывались в 21, тогда как в Восточном работали до 22. Поскольку в конце 40-х люди еще могли перемещаться между двумя частями города, то на выходных оставляли все деньги в восточной части, где можно было кутить чуть дольше. В борьбе за посетителей владельцы западных заведений продавили смягчение режима и тоже стали закрываться в 22, но тогда забегаловки в ГДР решили работать до 23. В общем происходила некая дуэль. Завершилась она в июне 1949 года благодаря бизнесмену по имени Хайнц Целлермайер.
Будучи предприимчивым отельером, Хайнц решил донести до властей, что беспрерывная работа баров несет в себе грандиозный коммерческий потенциал. Он схватил бутылку виски и отправился к командующему американским сектором Берлина — генералу Фрэнку Хоули. «Поймите, настоящий шабаш начинается в моменты, когда бармен кричит, что заведение закрывается. Горожане нуждаются в ночной жизни ровно как мы с вами в воде и хлебе», — вопил Хайнц. Он настаивал, что отмена комендантского часа несет в себе не только экономическую выгоду, но и является выражением либеральных ценностей Запада. Хоули поддался уговорам, ровно как и представители французского сектора города. Против оказались англичане, правда, их никто не слушал. С перевесом 2к1 было решено позволить барам работать столько, сколько они хотят.
По словам одного из старейших берлинских промоутеров Дмитрия Хегманна (запустил клуб Tresor) известия об отмене комендантского часа облетели город за 10 минут. Решение стало историческим. Культуролог Бен Гук из Университета Мельбурна уверяет, что принятие закона о беспрерывной работе ночных заведений предопределило становление мощной немецкой техно-сцены, а к сегодняшнему дню официально вывело ночные клубы на уровень других значимых культурных институций. Бесконечная ночная жизнь десятки лет оставалась уникальной чертой Берлина. «Бары в других городах Европы тоже пытались продавить аналогичную инициативу, но упиралась в кучу бюрократических сложностей вроде отсутствия лицензий на ночную торговлю алкоголем», — поясняет Бен Гук.
«Тусуйтесь до восхода солнца, а затем до его заката! В отличие от других немецких городов в Берлине нет официальных лимитов для веселья», — гласит баннер на правительственном сайте VisitBerlin. Такой политики придерживаются Tresor, Watergate, KitKatClub и масса других заведений. По словам Хегманна, бесконечно работающие клубы обеспечивают биение берлинского социума. «Лучшие идеи рождаются после 3:30 утра. Люди тусуются, встречаются, а потом решают открыть выставочное пространство или сделать новое медиа. Уверен, что техно движет Берлином, да и всей Европой», - говорит основатель Tresor. Вероятно, немного лукавит, однако ныне столицу Германии и правда сложно представить без насыщенной клубной жизни.