6464
Поисков смыслов в андеграундной музыке @g_kozhev youtube.com/@goshagoesdancing
От плясок на атомном реакторе до «Огонька» или краткая история российских электронных фестивалей:
О том, что рейв-культуру в России ждет теплый прием, стало понятно еще до развала Союза. Об этом свидетельствуют и успешные вечеринки в Питере — например, в ДК Cвязи, на Фонтанке 145 и в Планетарии, и огромный рейв «Gagarin-party», который в 91-ом собрал 3 тыс. человек в павильоне на ВДНХ. Масштаб события превзошел все ожидания — «Первый» показал репортаж с вечеринки, а газеты напечатали объемистые статьи. После столичного рейва культура танцевальных вечеринок пошла в массы, количество желающих тусоваться росло лавинообразным образом.
В середине 90-х любители электроники выбрались на природу. Первым крупным фестом стал «Казантип» — за 20 лет там выступила масса прогрессивных музыкантов (от Solar X до Виллалобоса) и потусовались многие незаурядные личности (от Пепперштейна до Михаила Прохорова). Вообще Казантип — это мыс на берегу Азовского моря, где с начала 90-х проходили вечеринки серферов. Организатором был президент ассоциации серфинга Никита Маршунок. В 95-ом году к Маршунку пришли издатель «Птюча» Шулинский, промоутер «Титаника» Горобий и др. представители клубной жизни. Они расширили программу и событие превратилось в трехнедельный рейв. С 95 по 99-ый неповторимой частью «Казантипа» были пляски на недостроенном атомном реакторе.
Другим важным для России фестом стал «Media Art Fest ФОРТ», запущенный в 2000-м. Событие отгремело в заброшенном форте «Александр I» недалеко от Кронштадта — в лайн-апе засветились десятки модных музыкантов: от DJ Слона до Компаса Врубеля. Пару лет «Форт» оставался ведущим фестом. После него рейвы «на воде» стали для питерцев традицией. По словам известного промоутера Андрея Хааса, в 2002 один такой оупен-эйр собрал 15 тыс. Все в том же 2002 в Питере запустился стадионный фест «Мэй Дэй» — младший брат одноименного немецкого парада, существовавший до 2010-х. Пожалуй, предвестник российских EDM-монстров.
В середине 00-х российские фесты тяготели к трансу и драм-н-бейсу, считает один из основателей рейв-сообщества PZDC Soundsystem Сергей Дрозд. По его словам, одним из наиболее примечательных трансовых фестов был «Тримурти». Он проводился в разных локациях — от лесов Ростова до полей Калуги — и существовал до 17-ого года. На пике его посещало 5 тыс. «Один из самых безумных фестов, на которых я бывал в 00-х, назывался Лапатёпье. Экспериментальная история с большим количеством нойза, шла с 5 по 13 год. Обычно осенью — когда дожди и ветер. Казалось, у некоторых там съехала крыша. И обстановка дикая — идешь и слышишь, как из-за дерева касатки воют», — рассказывает Дрозд.
Но попробуем пробежаться по современности. Последние годы в России появляются и «камерные» фесты, и EDM-нашествия. Примером первого можно назвать «Свору» — закрытый праздник, приглашение на который можно получить при поручительстве бывших участников. Эвент проходит с 12 года и собирает несколько сот человек. Вот часть лайн-апа последнего года. Что касается монстров, то с 14-ого в России функционирует, прости господи, AFP – огромный фест «Альфа-Банка». По сути — попытка выстроить маркетинг на EDM-музыкантах (типа Skrillex и Avicii). В том же 2014 в Москве зародилось более стоящее событие — Outline, который на момент разгона в 2016 году, без сомнения, был моднейшим фестом в России. Впрочем, организаторы (Mutabor и Stereotactics) обещают реанимировать эвент в 22-ом.
В 16-ом в Николо-Ленивце запустился Signal — на сегодня самый масштабный электронный фест. В лайн-апе стабильно присутствуют лучшие отечественные и западные хаус и техно-продюсеры. Ну и под занавес надо отметить «Огонек» — официальный эвент Burning Man в России. Он существует 6 лет и в 21-ом собрал 2,5 тыс. Пожалуй, сейчас это единственный качественный фест, на территории которого нет «денежных отношений» — все мыслимые развлечения бесплатны. Ну и если бы в посте оставалось место, то обязательно упоминался бы Present Perfect — на данный момент лучший питерский фестиваль. Кстати, сегодня в Москве проходит второй день его шоукейса. Не примените заглянуть
О том, как группа старых кубинцев хотела записать сборник любимых песен, а создала сенсационный альбом, который разошелся по миру тиражом в 12 миллионов копий:
Успех работы «Buena Vista Social Club» (BVSC) стал огромной неожиданностью для всех причастных к ней музыкантов. Эта коллекция национальных кубинских песен была записана в 1996 году, когда группа из 15 исполнителей в возрасте 60+ по счастливой случайности получила возможность поиграть в большой звукозаписывающей студии. Результат их трудов назван в честь старого гаванского клуба — «Buena Vista Social Club», где давным-давно собирались черные музыканты. После выхода альбома словосочетание закрепилось и за коллективом. За релизом последовали множественные концерты и туры, а в 1999 году Вим Вендерс выпустил одноименный документальный фильм, в основу которого легло выступление кубинских стариков в Карнеги Холле. В 2021 году сборнику исполнилось 25, а на свет появилось его расширенное переиздание.
Инициаторами записи BVSC стали американцы — продюсер Ник Голд и музыкант Рой Кудер. По их изначальному замыслу старые кубинцы должны были объединиться с музыкантами из Мали, чтоб создать концептуальный этнический альбом. Однако план не сработал — африканцам не дали визы на Кубу. В итоге местные исполнители оказались в студии одни и решили побренчать любимые песни — какие-то придумали сами, какие-то взяли из фольклора (почти все сочинялись раньше 1959 года). Созданный таким образом альбом полюбился не только ценителям этники — к настоящему моменту его физические продажи превысили 12 миллионов копий. Без натяжки можно сказать, что «Buena Vista Social Club» стал символом кубинской музыкальной культуры для западного мира.
Как вспоминает критик «Нью-Йорк Таймс» Джон Парелес, спустя 3 года после выхода альбома владельцы музыкальных баров на Кубе стали зазывать туристов словами: «у нас сегодня играют старые парни!». Кроме того, благодаря обложке «Buena Vista Social Club» образ типичных кубинцев в головах иностранцев окончательно сместился в сторону разодетых в цветастые рубашки старичков, покуривающих сигары на фоне ретро-автомобилей. Отчасти релиз способствовал и популяризации мнения о том, что кубинская культура отделена от современной реальности и застыла в 1950-х годах. Недаром предисловие Роя Кудера к альбому начинается с фразы: «Кубинские музыканты создавали эту изящную и волнующую музыку в атмосфере, которая была изолирована от влияний шумного мира».
По словам исследовательницы кубинского фольклора Александры Васкес, после выхода «Buena Vista Social Club» на свет появилось множество путеводителей по кубинской музыке, которые мифологизировали песенную культуру острова. Однако в массовом сознании работа «старых кубинцев» затмила достижения других местных музыкантов, работавших до и после ее выхода. Хотя, конечно, проект «Buena Vista Social Club» был не единственным примером кубинской музыки, получившей славу в США и других западных странах — такие певицы, как Омара Портуондо, пользовались международным успехом задолго до появления альбома (Потруондо гастролировала по США и выступала с Нэт Кинг Коулом еще в 1950-х годах).
Звучание BVSC заслуживает отдельного внимания. Все композиции были записаны на пленку с помощью видавшего виды магнитофона, который, по свидетельствам продюсеров, нуждался в ремонте уже с первого дня работы в студии. Никакого продвинутого пост-продакшна тоже не было. Все это придало композициям нехарактерный для 1996 года налет старины. На многих из них слышен общей гул зала: разговорная речь, спонтанные насвистывания и прочие посторонние звуки, добавляющие записи какой-то колоритной человечности. Благодаря всем этим нюансам «Buena Vista Social Club» погружает слушателей в очаровательный мир островного звука, вылезать из которого не возникает ни малейшего желания.
О том, как композитор Джон Кейдж наглядно продемонстрировал, что для человека не существует абсолютной тишины, или история пьесы «4′33″»:
На свете есть много разновидностей тишины. Например, тишина ночного переулка, которую нарушает отдаленный гул машин. Или тишина кинозала во время напряженной сцены на экране. Или мирная тишина рощи, в которой поют жаворонки. А еще есть тишина, свойственная произведению «4′33″», написанному в середине XX века Джоном Кейджем. Предыстория этой пьесы начинается в 1940-е, когда авангардный американский композитор увлекся дзен-буддизмом и исследовал сопутствующую ему тему молчания. Кейдж пытался понять, как отсутствие звуков влияет на людей и часами сидел в звукопоглощающей камере — помещении с нулевой реверберацией, в котором человек слышит лишь свое дыхание и биение сердца.
В те времена Кейдж водил близкую дружбу с художником Марселем Дюшаном, который еще в 1917 году заявил, что искусством может быть все что угодно, выставив на престижной арт-ярмарке обычный керамический писсуар. Вдохновившись его примером, Кейдж решил, что музыкой тоже может быть все что угодно. Как рассказывал сам композитор, в конце 1940-х на него также оказали влияние работы американского художника Роберта Раушенберга — композитор устанавливал его огромные белые полотна на сцене во время выступлений. Творчество Раушенберга натолкнуло Кейджа на мысль о том, что искусство может быть декоративной плоскостью, своего рода чистым холстом, на фоне которого людям становится проще познавать окружающий мир.
Все это побудило американского автора создать пьесу «4′33″», которую может исполнить любой состав музыкантов. Произведение разделено на три части. На премьере в 1952 году на фестивале в Нью-Йорке начало и конец каждой части обозначались открытием и закрытием крышки рояля. Как вы уже поняли — концепция пьесы заключается в том, что на протяжении 4 минут и 33 секунд музыкант просто сидел за инструментом. Некоторые из зрителей вышли, а один из присутствовавших выкрикнул в зал: «Добрые люди, давайте выгоним этих людей из города!»
Своим произведением Кейдж постулировал, что для слушателя просто не существует такого явления как тишина. Во время любого концерта аудитория чувствует посторонние шумы: шорох одежды, кашель соседей, скрип стульев и так далее. И даже если в зале на секунду воцарилось безмолвие, то зритель слышит «звуки» своих мыслей. «Все, что мы делаем, и есть музыка», — заявил Кейдж по итогам своего эксперимента. Он не испугался негативной реакции и пошел в своих опытах дальше — исполнял пьесы на кактусах, давал концерты с помощью рюмок, ванн и кувшинов, а также препарировал пианино, вставляя в него вилки, тетради и прочую ерунду. Со временем его признали одним из главных новаторов XX века — музыку Кейджа выпускал на своем лейбле Брайан Ино, кавер-версии его работ записывали Sonic Youth, а Том Йорк назвал британского композитора «арт-героем всех времен».
Работу «4′33″» осмысляют до сих пор. К примеру, известный британский лейбл Mute Records (выпускал Nick Cave and the Bad Seeds, Moby, New Order, Yeasayer, Depeche Mode) в 2019 году издал на виниле сборник каверов «Stumm433», на котором свое видение композиции «4′33″» представило 58 разных музыкантов, среди них — Liabach, Erasure, Goldfrapp и другие. «Думаю, что сегодня мир стал даже более уместным местом для прослушивания 4′33, чем тот, в котором Кейдж впервые представил свою работу, ведь вокруг стало намного больше шума. Я не говорю, что это плохо, но учитывая обилие информации, у нас остается все меньше времени на ее изучение. Люди слышат массу вещей, но не успевают сосредоточиться и подумать, что реально происходит», — считает основатель Mute Records Дэниел Миллер.
Пир после чумы и история одного из пионеров электронной музыки в России
В эту среду в онлайн-журнале фонда V–A–C Sreda можно найти 2 обновления.
Музыкальный журналист Георгий Кожевников написал статью о творчестве культовой фигуры московской новой волны 80-х — авангардном музыканте Юрие Орлове. О его экспериментах с конкретной музыкой, эйсид-хаусом и электропанком — читайте в онлайн-журнале.
На главной странице можно посмотреть видео Виктора Тимофеева «Эдип», которое он сделал для театральной постановки в Театре в Сен-Марсель-де-Фелин (Франция). В этой работе показано вымышленное пиршество по случаю окончания эпидемии чумы.
#vacsreda
О том, как появилась британская онлайн-радиостанция NTS, совершившая революцию в мире музыкального интернет-вещания:
Когда в 2011 будущий основатель NTS Феми Адейеми остался без офисной работы, то захотел попробовать силы в новой сфере. «Я пытался устроиться на одну из лондонских станций, но не достиг особых успехов. Тогда я решил создать что-то свое, вдохновившись примером американских проектов KEXP и WFMU (независимые студенческие станции, укорененные в локальной сцене — прим). Ничего похожего в Лондоне тогда не было, ниша казалась свободной», — вспоминает Адейеми. «Нельзя рассказывать о раннем NTS, не упомянув клуб Plastic People (PP). В те времена, когда у каждого места была жанровая принадлежность, в PP исповедовали широту взглядов — там можно было услышать все. Это была настоящая семья, у нас сформировались одинаковые вкусы, и когда дело дошло до запуска NTS, я обратился к этому сообществу. Я создал платформу, чтобы делиться нашей общей страстью», — пояснил Адейеми.
Вобрав в себя хулиганистую энергию пиратского радио и в то же время выступая за жанровое разнообразие, NTS стал образецом успешного онлайн-радио, на который стали равняться все независимые станции. «Одним из первых, кто без раздумий вступил в проект, стал бармен PP Чарли Боунс. Мы познакомились в 2005, с тех пор я бесконечно благодарен ему за поддержку», — говорит Адейеми. По словам самого Боунса, который уже десять лет ведет на NTS эфир The Do!! You!!! Breakfast Show, Адейеми подарил ведущим беспрецедентную свободу. «Я с колледжа работал на пиратских станция. Каждый раз, когда я откланялся от курса и ставил какой-то редкий трек, я получал по башке. Вы не представляете сколько ограничений существует у пиратов. Так что когда Феми предложил работу, я сразу сказал “да”», — пояснил Боунс. Сегодня его шоу остается флагманом NTS. Сочетая любопытные, но при этом непретенциозные треки с незапланированными, хаотичными интервью, Боунс создал антидот стерильного мейнтстрим-эфира.
Как объясняет креативный директор NTS Табита Торлу-Бангура, радиостанция стала местом для людей, которым сложно вписаться в рамки привычных музыкальных направлений. «Хаотичная рефлексия о мире музыки, о его прошлом и настоящем — вот как бы я описала нашу программную политику. Слушатели NTS так же благодарно реагируют на хардкор-техно, как и на японский джаз. В центре нашей философии лежит понимание того, что люди стали более отрытыми, чем 15 лет назад. Разобщенность спала», — считает Табита. Судя по успеху NTS, так оно и есть — сегодня маленький независимый проект превратился в глобальную платформу с ежемесячной аудиторией в 2,6 млн слушателей со студиями в Лос-Анжелесе, Манчестере и, конечно, Лондоне. Эфир создают около 500 резидентов, среди которых есть и международные звезды (Khruangbin, Hercules & Love Affair, Floating Points), и участники российской сцены («Гост Звук», Rassvet Records, Javybz).
Процветание NTS было бы невозможно без талантливого финансового директора — Шона Маколиффа, который уже 8 лет генерирует станции прибыль, сохраняя эфиры бесплатными. «Сложно поддерживать творческую целостность, когда тебе не платят. Мы поставили себе не самую простую задачу. С первых лет решили, что в эфире NTS никогда не будет рекламы, а слушать программы сможет каждый. Эта позиция является неотъемлемой частью нашего стиля», — рассказывает Маколифф. Издержки создатели NTS покрывают за счет продаж сувенирки, организации эвентов, грантов от частных лиц и государственных структур (типа Arts Council England), крайне селективного сотрудничества с брендами, а также пожертвований от слушателей.
Подытоживая мысли своих коллег, Феми Адейеми заявил, что на самом деле на NTS нет настоящей «музыкальной политики». «Если ведущий шарит в своем материале и со страстью относятся к делу — мы хотим видеть его в своих рядах. Одна из наших главных задач — давать место для самореализации все новым и новым людям. При этом наш главных слоган — “Не суди” (в оригинале Don’t Assume – англ.) и мы должны оставаться крайне гибкими, чтобы придерживаться собственных принципов».
О личности и значении сооснователя культовой группы «Звуки Му» Александра Липницкого, трагически погибшего 25 марта, рассказывают российские критики и музыканты:
Юрий Орлов — «Николай Коперник» | «Мы с Сашей дружили с начала 80-х. Познакомились на съезде Ленинградского рок-клуба, когда я первый раз выбрался в северную столицу на разведку. На мой взгляд — басист он был очень приличный. И у него была замечательна студия на Николиной Горе, где репетировали “Звуки Му”. Часто там гостил. Были моменты, когда Саша меня здорово поддерживал, выслушивал. Чего уж там — в психологически тяжелые времена я просто жил у него на даче. Вообще он очень участливый человек, у него были добрые отношения со многими музыкантами. После “Звуков Му” Саша увлекся документалистикой, снял несколько фильмов — про меня, про Бориса Гребенщикова, про “Странные Игры”, про “Машину времени”. Его подача и посыл всегда открывали для меня что-то новое. Даже про самого себя. Последнее время мы мало общались, но его смерть — большая потеря. Для меня и всех представителей московской “новой волны”, да и питерской тоже».
Андрей Бухарин — музыкальный критик | «Я убежден, что Александр был очень значимой фигурой для русской рок-музыки не только потому что стал основателем одной из самых легендарных русских групп — “Звуки-Му”, но и потому, что он, как и Артемий Троицкий, был связующим звеном между питерским и московским андеграундом в глухие советские годы. Почти вся связь между московской и питерской сценой осуществлялась через них. Те же Гребенщиков, Цой, Науменко — и это я называю только самые важные фигуры — приезжая на концерты в Москву останавливались у него на Каретном ряду или на Николиной Горе, если было лето. Однажды он даже организовал у себя на даче фестиваль, в котором приняли участие ведущие имена — Башлачев, “Машина времени”, “Браво” и все это было нелегально! Вокруг него всегда закручивалась тусовка. В дальнейшем Саша много делал для сохранения памяти о золотом веке русского рока. Это была большая фигура».
Валерий Сюткин — экс-солист «Браво» | «Буквально неделю назад виделись с ним на премьере фильма про джазмена Алексея Козлова, мы оба выступили участниками этой картины. Перекинулись новостями, обменялись мнениями. Мы не часто общались, но, во-всяком случае, у нас с ним всегда была взаимная симпатия. Он был какой-то совершенно отдельно стоящей личностью! Безусловно, участие Александра в рок-движении, как соратника Бориса Гребенщикова и как сооснователя “Звуков Му”, абсолютно вписало его имя в историю. Пока трудно осознать все, что произошло».
Борис Барабанов — музыкальный критик | «Александр был вдумчивым, точно подмечал какие-то проекты, которые выходили на передний план по той или иной причине. И что очень важно — объединял людей, которые потом делали большие вещи. Он создавал среду и ситуацию, в которой талантливые люди находили друг друга. В его квартире на Каретном ряду или на его даче они могли самовыражаться и чувствовать себя спокойно. То есть это такая культурологическая деятельность, которая служила на благо искусству. И еще — Липницкий умел оценивать многие вещи вне зависимости от жанра, от стиля и от того какой это вид искусства. Он умел оценивать и ценить. В 2000-е мы стали часто пересекаться, с ним постоянно была съемочная группа — он фиксировал многие происходящие вокруг вещи. Он великолепный летописец, нашу музыку изучают и будут изучать по его статьям, фильмам и передачам».
Артем Ляховский — «Казускома» | «Я видел Александра только один раз на дне рождения его сына. Так что могу рассуждать только о творчестве и хочу сказать, что “Звуки Му” — одна из лучших групп России. У них достаточно самобытная музыка, это редкость. Обычно у нас кто-нибудь под кого-нибудь косит, а “Звуки Му” довольно уникальный случай. Я не встречал похожих групп, даже не могу сравнить их ни с кем. Был период, когда я без конца слушал их альбомы. Наверное, в России они для меня номер один».
О том, как маленький остров между Англией и Ирландией стал единственным местом в Европе, где можно тусоваться во время пандемии:
Если вы прямо сейчас заявите какому-нибудь молодому европейцу, что остров Мэн – это последний бастион рейверов в Евросоюзе, то он, скорее всего, крайне скептично отнесется к вашей реплике. Однако уже девятый месяц ночные заведения Дугласа – столицы Мэна, который находится в двух часах морского хода от Ливерпуля – забиты рейверами всех возрастов. Картина происходящего в местных клубах может шокировать большинство жителей Европы, которые изголодались по тусовкам, как москвичи по теплому летнему солнцу. По словам корреспондента Mixmag, каждые выходные маленький Дуглас захлестывает волна вечеринок – бары наводняются публикой, которая радостно прыгает под техно, поливая друг друга выпивкой.
И дело вовсе не в массовом COVID-диссидентстве, как это случалось, скажем, в Техасе. Благодаря особому правовому статусу острова его власти могут самостоятельно устанавливать эпидемиологические ограничения. И хотя законодательство Мэна славится своей беззаботностью (например, там не существует такого понятия, как «превышение скорости») раннее снятие запрета на вечеринки оказалось полностью оправданным. Суть в том, что по причине закрытия границ местным медикам удалось быстро свести заболеваемость вирусом к нулю среди 85-тысячного населения. В итоге островитянам вернули право устраивать рейвы задолго до того, как весь остальной мир вышел на пик заболеваемости. Ди-джеи, промоутеры и виниловые энтузиасты вернулись к своему делу, андеграундная музыкальная сцена забурлила.
«Честно говоря, просто ебануться, что происходит. Ураганный год какой-то, – сообщил корреспонденту Mixmag владелец бара Peggy’s Джейми Льиюс, заведение которого находится в эпицентре событий, – Вы просто не представляете какое количество ненависти обрушилось на нас в социальных сетях в начале года, когда люди думали, что мы здесь нарушаем правила». Льиюс уже 10 лет занимается развитием местной клубной сцены и управляет двумя заведениями. В начале карантина он был уверен, что не справится с бизнесом, но мэнская публика оказалась очень участливой и помогла его барам пережить три месяца локдауна.
«Странно так говорить, но на самом деле вирус стал для нас Божьим благословением, – заявил 22-летний диджей и продюсер Lyco, во многом предвосхитив ответы других участников местного рейверского сообщества, – Еще год назад наша сцена постепенно умирала, все уезжали жить в Англию, но недавние события стали ренессансом клубной жизни. Нам очень повезло». Зеленый свет на любые вечеринки в сочетании с отсутствием возможности легко покинуть остров (плюс огромное количество студентов и офисных работников, которые вернулись на Мэн из других частей Великобритании) подарил локальным диджеям и музыкантам шанс увидеть, как ярко может выглядеть их тусовочная сцена.
В начале 2021 года ситуация с коронавирусом начала улучшаться на всех Британских островах, однако в отличие от запретов на пересечение границ – вето на вечеринки в Англии пока отменять не собираются. Представители клубной индустрии Мэна надеются, что вскоре народ из Англии кинется к ним тусоваться. Последние десятилетия самым громким событием в жизни острова были ежегодные мотогонки TT Races (проводятся с начала XX века), во время которых население всех городов и поселков практически удваивается. Но основатели одной из крупнейших локальных промо групп Tronik рассчитывают, что предстоящей весной их фестиваль REACH In The Tipis сможет побороться с мотогонками за звание самого привлекательного и массового эвента.
Если удача продолжит быть благосклонна к населению острова Мэн – родины группы Bee Gees, где, по свидетельствам европейского Mixmag происходит бум ночной жизни – его бары могут оказаться в фокусе рейверов со всей Англии. А значит у богом забытого островка есть небольшой шанс превратиться в новую Ибицу.
О том, как упаковщик компакт-дисков разрушил музыкальную индустрию:
Субботним вечером 1994 года Бенни Гловер – 20-летний житель городка Кингс-Маунтин (Северная Каролина) – пошел на вечеринку к товарищу по работе. Гловер был временным сотрудником на заводе PolyGram по производству CD и пытался закрепиться в команде, тусовка же была отличным шансом познакомиться с управляющими. По мере того, как народ становился веселее, хозяин вечера начал ставить музыку. Гловер к своему удивлению не узнал ни единого трека за весь вечер. Позже до него дошло, что все звучавшие альбомы вынесли с завода до официального релиза.
Обычно репутацию человека, который единолично «освободил» музыку от рабства физических носителей, приписывают Шону Фэннингу – создателю знаменитого файлообменника Napster. Но на самом деле огромную роль в этом процессе сыграли люди, тайком протаскивавшие CD с производства. Наиболее влиятельным из них суждено было стать Бенни Гловеру – компьютерному гику и любителю легких денег. Он имел доступ к новым релизам и отлично разбирался в технике. Это взрывоопасное сочетание и определило его судьбу, а вместе с ней – судьбу тысяч альбомов.
К 1996 году у Гловера получилось стать постоянным сотрудником PolyGram. Он отвечал за упаковку CD в прозрачную пленку и получал 10$/час. Параллельно юноша открывал для себя возможности первых форумов по обмену пиратским софтом. Большая часть слитых в интернет файлов со временем появлялась в IRC-сетях (прим. – первых каналах для общения и обмена данными). Сообщества, наполнявшие каналы контентом, вели между собой борьбу – элитой считались те, кто регулярно выкладывал софт в день его выхода или, что еще круче, даже раньше.
Все в том же 1996 на свет появился формат mp3, позволивший интернет-пользователям быстро обмениваться музыкой. Первым треком, который оказался кем-то анонимно слит в IRC, стала композиция Металлики Until It Sleeps. В считаные дни после ее выхода IRC-сети наводнились песнями, а на свет появились сотни пиратских сообществ, специализирующихся на музыке. Тем временем Гловер купил 7 устройств для записи CD-R и в свободное время скачивал из IRC пиратские игры и фильмы, а затем продавал их на парковках по $5/штука. Он заручился ранним доступом к файлам, обменивая их на электронные копии альбомов, которые начал подтаскивать с конвейера на заводе. Но в элитные сообщества, имевшие доступ к целым каталогам контента, Гловер не входил. Пока.
В 1998 году компанию PolyGram выкупил Universal. Это означало, что на заводе, где работал наш герой, начали печатать самые ожидаемые альбомы в мире – от Dr. Dre, Jay-Z, 50 Cent и других артистов запредельной популярности. И, несмотря на то, что завод вводил новые методы контроля во избежание утечек, уникальная позиция Гловера на конвейере все-таки позволяла ему выносить CD. Вскоре с Гловером связались музыкальные пираты из Rabid Neurosis (RNS) – это сообщество считалось самым престижным и закрытым. Лидер RNS по кличке Kali предложил ему доступ к их огромным каталогам фильмов и игр, которые появлялись там за месяц до релиза. Взамен он хотел одно – музыку.
Очень быстро Гловер стал лучшим источником новых альбомов для Rabid Neurosis, а значит – главным музыкальным пиратом мира. Он поставлял им релизы 3-4 раза в неделю. Он сливал RNS работы Kanye West, Lil Wayne, Bjork и массы других известных музыкантов задолго до выхода. Благодаря этому сотрудничеству Гловер заработал сотни тысяч долларов, скачивая с серверов RNS фильмы и продавая их в розницу. Он даже начал заниматься стримингом – создал сайт для онлайн-просмотра сериалов по платной подписке, то есть изобрел Нэтфликс в 2004 году. Но всему приходит конец. Пиратский контент становился все более доступным, а значит – стоил все меньше. К 2007 году Гловер устал от пиратства. В скором времени группа RNS закрылась. Однако избежать ответственности Rabid Neurosis не удалось. В 2007 году ФБР вышла на их след и Гловера посадили. На три долгих месяца. Присяжные решили, что вред, нанесенный Гловером таким персонажам, как Eminem и 50 Cent, не помешал им разбогатеть.
Текст New Yorker: https://bit.ly/39wOqr8
История о том, как Джим Моррисон из The Doors получил по морде от полицейского на собственном концерте. Дело было в 1967 г. в Нью-Хейвене (Коннектикут, США). В то время в городе происходили частые стычки между правозащитниками, профсоюзами и полицейскими. Плюс в Нью-Хейвене расположен Йельский университет, его студенты всегда реакционно относились ко всем выпадам властей.
В тот же период в США зарождалось националистическое движение Black Panther Party (BPP). Его участники только и делали, что искали повода пристать к полиции. Основной массив BPP находился в Сан-Франциско, но в Нью-Хейвене их тоже хватало. В общем атмосфера дружбы между ментами и гражданами в городе была накалена до предела.
Так вот. В декабре 1967 некие The Doors выступали в Нью-Хейвене. Концерт уже шёл, когда один из полицейских, патрулировавших ПЕРИМЕТР, увидел, как парочка простых и молодых ребят целуется за кулисами. Он попросил их уйти, но получил отказ. Офицер смекнул, что говорить нужно языком силы и со всей дури прописал дубинкой по морде парню. А тот возьми, да окажись Джимом Моррисоном, который ещё не вышел на сцену. Правда, сразу после этого он поспешил как раз туда и начал рассказывать толпе о «маленькой голубом человеке в маленькой голубой шапочке», который на него напал. Толпа, естественно, подняла ор, начались столкновения и концерт отменили. После этого The Doors дополнили песню Peace Frog словами: «Blood in the streets in the town of New Haven».
Текст взят из нового английского издания Yes&No. От себя дико рекомендую. Правда, в вэбе ничего нет. Покупайте в Англии или просите богатых родственников привезти: https://www.magazineyesandno.com/
Нью-Йоркер недавно опубликовал профайл Ричарда Рассела (Richard Russell) – одного из самых успешных современных музыкальный продюсеров. Он развивал White Stripes, M.I.A., The Prodigy, Damon Albarn (Gorillaz/Blur), Adel и Radiohead. Вырос в пригороде Лондона. Тинейджером свободное время проводил в магазинах виниловых пластинок. Периодически ходил на рейвы, пробовал сам сочинять, но скоро понял, что раскрывать других у него получается лучше.
Сейчас возглавляет музыкальный лейбл XL, идущий наравне с американскими гигантами – Sony, Universal и Warner. Но принципы, по которым существует XL – уникальные, в то время как лейблы из США работают как станок. Если конкретней – они нацелены на максимальную прибыль и при выборе музыкантов опираются на данные из социальных сетей, пренебрегая художественной ценностью. Это помогает им избежать рисков.
Другая сторона дела - независимые лейблы. Они только и делают, что рискуют. В итоге их музыканты получают творческую свободу при маленьком бюджете. Возникает дихтомия – у богатых компаний безвкусная музыка выходит большим тиражом, а на маленьких лейблах появляются вещи со вкусом, но им не достает охвата. И тут возникает XL – едва ли не единственный лейбл, который выводит малоизвестных, аутентичных артистов на мировой уровень.
Так, Adel подписала контракт с XL в 18. На тот момент у нее не было ни одного альбома. И премий ей никто не давал. Через несколько лет ее пластинка -25- разошлась 20 миллионным тиражом. И даже после этого XL не рванул перетягивать суперзвезд, а продолжал работу с никому неизвестными ребятами. Более того, группа Radiohead сама пришла к представителям XL перед выходом альбома Moon Shaped Pool и попросила о сотрудничестве. Том Йорк объяснил свой выбор так: «XL это единственный крупный лейбл без всякой корпоративной этики». И добавил, что звук у всех на лейбле «very mellow», что он дико ободряет.
XL отличается супер-внимательным подходом к новичкам. Jamie XX рассказывал, что специально для записи их первого альбома Рассел построил рядом с офисом XL студию, которая выглядела как гараж, в котором группа привыкла репетировать. По словам Джейми, благодаря этому дебютный альбом XX оказался таким интимным по звучанию и выстрелил.
Сейчас Рассел почти отошел от управления лейблом, тем более что он замечательно функционирует сам по себе, и сделал собственную группу под названием Everything is recorded. Не буду переводить дальше. И так получается огромная простыня. Еще больше о Ричарде Расселе и XL можно прочитать тута: http://bit.ly/2qgU4bt
Доля уникальных слов в репертуаре русских рок-музыкантов.
Виктор Цой использовал меньше разнообразных слов, чем другие известные рокеры.
https://uspensky.me/2015/07/05/rock-slova-statistics/
Проедемся Музыкальной кибиткой по мелофобам мира сего. Аминь.
Читать полностью…
Сейчас не по теме выступлю. Но история выдающаяся. В 2000 г., Олимпийский комитет дал так называемую «дикую карту» спортсмену из Экваториальной Гвинеи. То есть освободил его от необходимости отбираться на турнир. Вроде бы ничего особого, надо же дарить шанс людям. Но потом выяснилось, что допущенный чувак (Эрик Муссамбани) будет плыть 100 метров кролем первый раз в жизни. И вообще первый раз в жизни попадет в большой бассейн. Естественно, он показал худший результат за всю историю Олимпиады. Чувак еле догреб минимальную дистанцию. Это было феерически плохо. Но весь стадион хлопал. Ему выдавали стоячие, блядь, овации. Спорт существует, прежде всего, именно ради таких моментов. Потому что мало кто будет помнить человека, который 17 лет назад выиграл золото. А вот Эрика будут помнить всегда: https://www.youtube.com/watch?v=r0ZePJy_nZw
Читать полностью…
Оказывается группа MGMT в 2009 г. отсудила у Николя Саркози, который тогда был президентом, около $40 тыс. Его партия без спроса использовала их песню в двух видео. Любопытно, что это были видео в поддержку борьбы с пиратством во Франции. Довольно-таки «a la Russe». Кстати, у MGMT в этом году, вероятно, новый альбом выйдет. Вот это из последнего (вообще один из самых недооцененных треков начала 2010-х): https://www.youtube.com/watch?v=rw0rtpbrjJU
Читать полностью…
Большая история о Коачелле вышла в Нью-Йоркере. Это САМЫЙ кассовый музыкальный фест в МИРЕ. Бокс-офис, если так можно выразиться, составляет $140 млн. (2016). При этом на самом старте, в 1999 г (выступали Beck, Morrissey, the Chemical Brothers), фестиваль увел своих организаторов в минус. Но ребята оказались молодцы и не сдались. И к 2011 было решено проводить его две недели подряд с одинаковым лайн-апом. Просто потому что спрос на билеты сверхвысокий.
Топовым артистам Коачеллы платят по $3-4 млн., а еще предоставляют VIP-тент площадью несколько сотен метров. Плюс всякие дикие бонусы из райдеров выполняют. Например, Мик Джагер в прошлом году просил установить 30-метровую беговую дорожку с кондиционерами, чтобы разминаться. Артистам, которые на афише Коачеллы 2017 года идут внизу мелким шрифтом, платят примерно $10 тыс. и никаких особых условий не создают.
Сам фестиваль называется в честь города Choachella, который находится неподалеку от пустыни, где происходят все выступления. Примечательно, что город назвали так по ошибке. Он должен был называться Conchilla (исп. Ракушка), но кто-то проебался и напечатал слово в документах с ошибками
http://www.newyorker.com/magazine/2017/04/17/the-mastermind-behind-coachella
О зарождении культуры музыкальных фестивалей и ее пути к рейвам на открытом воздухе:
История понятия «музыкальный фестиваль» может варьироваться по продолжительности в зависимости от того, что вы в него вкладываете, но в любом случае растягивается на несколько сотен лет. Особенно если брать в расчет традиционные народные обряды вроде праздников урожая и наступления весны. Ниже речь пойдет только о коммерческих, развлекательно-туристических музыкальных фестах — таких, когда люди покупают билет, чтобы услышать артистов, представленных на рекламной брошюре. Этот вид увеселений зародился в начале 19 века, когда понятие «высокой культуры» стало приживаться в нарастающей прослойке среднего класса и ускорило становление авторитета «великих» композиторов.
Новый вид досуга получил особое развитие в Германии и Англии. Чаще всего фестивали были сконцентрированы вокруг работ одного автора (Шуберта, Моцарта, Баха и др) и проходили в живописных деревушках. Их основной аудиторией стала буржуазия. Ее представители наслаждались возможностью объединиться по интересам и окружить себя сельскими пейзажами. Отчасти успех фестов стал возможен благодаря индустриальному прогрессу — железные дороги упрощали путь до места их проведения. Следом за классикой в фестивальном формате стали слушать джаз, но произошло это уже в середине 20 века. Поскольку ностальгия по собственной культуре после кошмаров нацизма в Европе была подозрительна — музыка цветной Америки стала для европейцев отличной альтернативной. Главными посетителями фестов снова стали городские элиты. Тот факт, что в США джаз ассоциировался с бедными афроамериканцами, никому не мешал.
В 1950-х джазовые фестивали развивались и в США, а к началу 60-х годов формат распространился на фолк-музыку, или проще говоря – народные мелодии запада. Тут надо упомянуть, что в начале 1940-х в Америке начался фолк-ривайвал, который превратил этот жанр в музыкальный синоним антивоенных протестов. Композиции музыкантов вроде Вуди Гатри имели такое же значение для активистов тех лет, как песня «Перемен» для политизированных россиян в 90-х. Первые фолк-фестивали использовали уже наработанную инфраструктуру джазовых эвентов. Например, крайне известный Фолк фестиваль в Ньюпорте запустился как параллельное событие Джазового фестиваля в Ньюпорте.
В 60-х фестивали растеряли большую часть элитной аудитории даже в Европе. Они полюбились рабочему классу и молодежи, которая тоже становилась платежеспособной. Пытаясь угодить вкусу новой публики, организаторы стали делать акцент на поп-музыку. Одним из самых успешных примеров таких шоу стал Фестиваль в Монтерее (1967), который посетило около 25 тыс. человек. Программа была насыщенная: Дженис Джоплин, Отис Реддинг, The Who и др. А закрывавший событие Джимми Хендрикс так эффектно разломал и поджег свою гитару после исполнения Wild Thing, что миллионы американцев запылали к нему любовью. Фестиваль в Монтерее часто рассматривают как начало «лета любви», когда движение хиппи захлестнуло Америку. Конечно, самым известным музыкальным фестом той поры стал «Вудсток» (1969), который посетило около полумиллиона человек.
Появившееся в 70-х диско, а затем и другие танцевальные жанры (хаус, техно, электро и др), долгое время оставались в стороне от фестивалей под открытым небом — их слушатели тяготели к клубному полумраку. Но когда в 88-ом эйсид-хаус захлестнул Великобританию, то клубы перестали вмещать всех желающих и столкнулись с давлением полиции. В итоге промоутеры стали проводить загородные рейвы, используя для этого природные ландшафты и заброшенные заводы. По словам очевидцев, публика на таких событиях была еще более разношерстной, чем в клубах — здесь были и белые, и цветные, и квир-тусовка. Популярность нелегальных рейвов была огромной. Их стали сравнивать с феноменом «лета любви» конца 60-х. Веселье продолжалось до 92 года, когда правительство UK законодательно выдавило электронные фесты в Германию и Францию. И как мы знаем — семя пало на плодородную почву.
О том, как найти себя или разговор с московским композитором Павлом Миляковым о его новом альбоме «Blue»:
У всех людей есть светлая сторона и ее антипод — более темный образ, эдакий доппельгангер. Заметный персонаж российской и западной электронной сцены — Павел Миляков — не исключение из этой парадигмы. Миляков, также известный благодаря своему более танцевальному проекту Buttechno, с 2014 года выпускает альбомы, которые относятся к самым разным направлениям своего жанра и получают высокие оценки изданий вроде Pitchfork, Quietus и RA. К сегодняшнему дню Павел успел записать шесть альбомов под своим настоящим именем, и еще шесть — под псевдонимом Buttechno. Выступлений тоже было немало — музыкант объездил с лайвами и сетами значимые фестивали и площадки: выступал на Berlin Atonal и CTM, в Bassiani и Berghain.
Месяц назад Миляков представил новый альбом «Blue» — завораживающий и мелодичный. Вместе с киевской вокалисткой Яной Павловой он записал сотни треков и отобрал из них для совместного релиза семь единых по настроению. Как пояснил музыкант, в основе всей записи лежит голос Яны, который задал настроение альбома. «Мне всегда очень нравился ее тембр. У нас давно была идея сделать что-нибудь вместе и для этого Яна подготовила много материала», — рассказывает композитор. Получив вокальные зарисовки, он начал экспериментировать с ними, программируя и создавая в софте модульные системы.
«Софт дает возможность создать инструмент любой сложности — там нет лимита. Вообще, если послушать альбом “Blue”, то можно подумать, что там просто записаны бас, гитара и шумы. На самом же деле это сложное взаимодействие сэмплов, которые смешивают алгоритмы, а затем я выбираю из этого то, что мне кажется ценным. Из тысячи фрагментов один будет интересным, его и нужно дорабатывать», — рассказывает музыкант. По словам Милякова, работа шла в фоном режиме около двух лет. Весь процесс происходил дистанционно, за время создания альбома музыкантам так и не удалось увидеться. Таким же образом Миляков в 2020 году выпустил совместную работу с Алексом Чжаном Хунтаем — одним из любимых музыкантов Дэвида Линча, и еще одну — с норвежским саксофонистом Бендиком Гиске.
«Мы сделали около 200 треков с голосом Яны. Работа с ними еще продолжится. Те, композиции, что вошли на “Blue”, вызывают у меня разные ассоциации — и в плане формы, и в плане звучания. Но я не могу выделить из них что-то одно и воспринимаю все это как целое», — рассказывает Buttechno. Помимо голоса киевской вокалистки на «Blue» звучит саксофон Алекса Чжана Хунтая (трек Possibility) и бас-партия московской группы Son acido (трек Midnight Blues). Для любителей физических носителей альбом выпустили на CD тиражом в 50 копий. Миляков не исключает, что в будущем может организовать живое выступление по мотивам «Blue» и уже прикидывал состав возможных участников лайва, но из-за сложностей с логистикой в ближайшее время концерта ждать не стоит.
Обложку для нового релиза, на которой изображено по меньшей мере таинственное существо – то ли тень, то ли исчезающий темный двойник – сделал сам Миляков. Музыкант сообщил, что это кадр из клипа для композиции со следующего совместного альбома с Яной Павловой. «В этом году выйдет еще одна работа, в которой будет 10 треков с более тяжелым звучанием», — пояснил Buttechno. Что же касается «Blue», то он, напротив, оставляет после себя ощущения прозрачности и умиротворенности. В связи с этим – как и обещано в начале текста – скажем пару слов о том, как найти себя. Так вот: найти себя трудно. Но реально, если успокоиться и прислушаться, в чем отлично помогает «Blue».
Один из выдающихся ди-джеев современности — Аврора Халяль — 21 августа выступит на фестивале Signal. Пользуясь случаем, предлагаю вашему вниманию ее профайл:
Несмотря на большую популярность среди любителей электроники, Халяль старается быть непубличной — редко дает интервью, не ведет соцсети и не устраивает своим релизам pr-кампаний. Известно, что большая часть ее детства прошла в Вашингтоне — отнюдь не самом рейверском городе США. По словам Авроры, она увлекается музыкой с 13 лет и вначале этого пути отдавала предпочтение панк-коллективам вроде Fugazi. К электронике Халяль пришла в 2004 году, когда ей было около 15. «В ту пору слушать электронную музыку было, мягко говоря, немодно, а слово “техно” ассоциировалось у людей с сомнительными фестивалями вроде Eurotrance», — вспоминает она.
Однако любовь Авроры к электронике разжег вовсе не мейнстрим, а локальные загородные фестивали в лесах около Вашингтона, на которых звучали треки Артура Рассела, Newworldaquarium, Actress и других независимых авторов. «Я влюбилась в эту музыку и почувствовала желание участвовать в происходящем. Решила делать видеоинсталляции и демонстрировать их на рейвах», — рассказывает Аврора. Ее видео-арт стал пользоваться спросом и украшал большинство местных фестивалей. Спустя пару лет Халяль стала частью минимал-вейв дуэта Innergaze, где играла на драм-машинах и семплерах, при этом продолжая заниматься видео и продумывая сценографию для всех выступлений группы.
Прорыв в карьере Халяль случился в 2010, когда она в учебных целях перебралась из Вашингтона в Бруклин. Причем изначально Аврора прославилась не как ди-джей, а как промоутер. Дело в том, что в те годы в Нью-Йорке ощущалась нехватка камерных эвентов с самобытной электроникой. Заметив пустующую нишу, Аврора запустила серию вечеринок Mutual Daydreaming (MD). Особенность ее эвентов заключается в невероятном оформлении, некоммерческом характере и сильном лайн-апе (Ron Morelli, Terrence Dixon, Dez Andres). Основной акцент делается на отрешенность от официальной клубной сцены — Халяль снимает рандомные пустые площадки и сама занимается всей организацией. Что опять-таки парадоксально – рекламы нет, приглашения передаются из рук в руки. Тем не менее к 2014 году о начинаниях Халяль знала вся западная сцена, ее профайлы появились в RA, Vice и других не самых последних изданиях. Так что в какой-то степени можно сказать, что на Signal едет человек, ответственный за ренессанс андеграундных электронных вечеринок Нью-Йорка.
Аврора начала регулярно выступать как диджей с 2013 года, когда вечеринки MD оказались в центре всеобщего внимания. В ее сетах преобладает суровое, быстрое техно с яркими психоделическими вливаниями. «Гипнотические мотивы, рискованные комбинации, захватывающие эмоциональные перепады и даже неудобные для слуха пассажи — все это обязательные элементы моих выступлений. Мне не интересны лоу-фай и диско, моя тема — это объемные психоделические погружения», — объясняет Халяль, которую вот уже почти 10 лет с радостью принимают у себя лучшие клубы мира (Nowadays, Berghain, De School). Поучаствовать в захватывающих эмоциональных перепадах под руководством Халяль можно ночью 21 августа (с 03:00 до 05:00) на фестивале Signal. Дерзайте: https://signal.live/
О странном и увлекательном мире лайбрари мьюзик:
Историю развития такого феномена, как лайбрари мьюзик (также известного как продакшн-музыка), нельзя назвать закономерной или естественной. Прежде всего, потому что об этом жанре вообще не должны были узнать широкие массы. А еще потому что ее авторы чаще всего ничего не знали о судьбе своих произведений. Короче говоря, история продакшн-музыки богата необычными деталями.
Что же такое лайбрари мьюзик? Это сборники фоновых треков, которые создавались для использования в бюджетных телесериалах, фильмах и рекламах. Традиционными способами – т.е. какими-либо видами физической дистрибуции – лайбрари мьюзик долгое время не распространялась. Купить ее будучи обычным слушателем или даже коллекционером было невозможно. Кто занимался ее производством? Специализированные лейблы (KPM, Selected Sound, de Wolfe и другие), нанимавшие композиторов и сессионных музыкантов под создание мелодий для самых разных контекстов – мелодрам, комедий, спортивных программ и сай-фай шоу. Права на подобные произведения после записи полностью переходили звукозаписывающим компаниям и попадали в их каталоги. Музыканты же получали гонорары, кланялись и оставались не при делах.
Киностудии предпочитали продакшн-музыку обычному поп или инди-материалу исключительно из-за простоты использования. Чтобы взять произведение из каталога к себе фильм продюсерам не нужно было спрашивать чьего-либо разрешения или спорить о цене с музыкантами – достаточно лишь заплатить лейблу стандартизированную цену, и все были счастливы. В течение нескольких десятилетий лайбрари мьюзик была везде: в кулинарных шоу, в новостях, в рекламе автомобилей, в ужастиках и порно. К 1960-м на западе существовали десятки компаний с внушительными каталогами эксклюзивной музыки для кинопроизводства. К началу 70-х их стало в разы больше, в основном они располагалась в Лондоне, Париже и Риме. В 80-e стоковую музыку производили сотни лейблов – полки хранилищ ломились от винила, а киношники ходили к ним, как в дом родной.
Тем временем лишь немногие зрители понимали, что за музыка играет в значительной части рекламы и фильмов. Более того – никто не мог достать ее для частного прослушивания. Однако затем в истории лайбрари мьюзик случился переломный момент. В 90-е, когда весь мир стал переезжать на CD, а пластинки стали невостребованны, лейблы начали избавляться от залежавшегося винила, и эта редкая, непредназначенная для широкой аудитории музыка в буквальном смысле оказалась на улице. Старые телевизионные мелодии всплыли на виниловых ярмарках, и коллекционеры наконец поняли, откуда бралась музыка, которой были наполнены фильмы категории Б, классические полицейские шоу и прочая муть 70-х и 80-х годов.
На рынке винила появлялась отдельная, неисследованная коллекционерами ниша. Цены на сборники стоковой
музыки взлетели до небес. Винилы с драматическими мелодиями (Drama suite) стоили под £500, а с возвышенными и игривыми (Flamboyant Themes) под £300. Усилиями энтузиастов в середине 90-х стали появляется компиляции лучших треков с различных специализированных лейблов. Например, винил The Super Sounds Of Bosworth LP, объединивший самые значимые треки Bosworth Music. Более того, продакшн-музыка стала бесконечным источником сэмплов и для авангардных композиторов, и для популярных продюсеров. Так, записанные для безликих фильмов треки британского барабанщика Брайна Беннетта были использованы Канье Уэстом, the Alchemist, Mike Will Made It и другими хип-хоп исполнителями.
В 2010-х годах на лайбрари мьюзик обратили внимание крупнейшие музыкальные издания. Свои тексты со списками лучших лейблов и сборников этого жанра выпустили Pitchfork, RBMA, SPIN и другие. Цены на редкие винилы стали достигать £1000. В 2018 году на свет появился двухчасовой док The Library Music Film, всецело посвященный истории развития жанра. Музыканты и саунд дизайнеры нашли в продакшн-музыке огромный резерв причудливых, странных и радостных звуков. Но все это, увы, было без вокала.
О том, как маленький Bandcamp оказался прибыльней гигантского Spotify:
На момент запуска в 2008 году основатели Bandcamp хотели, чтобы их сайт стал для музыкантов тем, чем WordPress и LiveJournal когда-то стали для пишущих авторов: возможностью показать свое творчество в сети. Когда же после запуска музыканты принялись загружать на Bandcamp свои альбомы, инженеры компании смекнули, что создали инфраструктуру для торговой площадки, которая может стать альтернативой доминировавшему iTunes Store. При этом они не пошли на поводу у компании Apple, которая назначала для всех альбомов стандартные цены. Вместо этого создатели Bandcamp вдохновились стратегией Radiohead — в 2007 году группа позволила слушателям самим решать сколько платить за ее релиз In Rainbows. Как объяснял один из основателей Bandcamp Итан Даймонд, стартап взял пример с коллектива и дал музыкантам полную свободу ценообразования.
С помощью такой модели американская компания с 2012 года выходит в плюс и приносит своим немногочисленными инвесторам стабильную прибыль. Согласно оценкам проекта Components, чистый доход сервиса за 2021 год составил $21 млн. Группа исследователей провела детальный анализ продаж Bandcamp за сентябрь-декабрь (платформа открыто отчитывается по каждой сделке в реальном времени) и экстраполировала его на 12 месяцев.
Так вот, за четыре месяца через Bandcamp продалось 6,7 млн работ на $61 млн с учетом акции Bandcamp Fridays (половину прошлого года сайт по пятницам отказывался от традиционной 15% комиссии). Без учета Bandcamp Fridays платформа получила $45 млн. В среднем слушатели платили за работы $9,09 и предпочитали переплачивать в 1,24 раза от их изначальной стоимости. За работы с ценой $0 пользователи Bandcamp чаще всего платили $1,35. Наибольший всплеск покупок происходил по пятницам.
Самой крупной статьей дохода Bandcamp стали продажи цифровых альбомов — $24,8 млн. Доход от продаж физики составил $22,2 млн. Остальные средства были выручены от торговли мерчем и отдельными треками. Самыми активными пользователями Bandcamp стали жители США (2,9 млн покупок), Великобритании (1 млн) и Германии (538 тыс.). Россияне на 15 месте с 51,5 тыс. покупок. Наиболее щедрыми оказались канадцы (23,2% переплачивали за релизы), люксембуржцы (23,1%) и американцы (22,4%).
Какие выводы можно сделать? Bandcamp — это редкий вид доходной IT-компании, которая предоставляет людям устаревшую с виду модель, стимулирующую их желание совершать покупки и взаимодействовать с авторами музыки. А как же там Spotify? Большую часть времени компания теряет деньги. За 2020 год ее убытки составили €293 млн. Стриминг приобретает права на популярные подкасты а-ля «Джо Роган экспириенс» и заключает сделки с крупными лейблам. Тем временем большинство пользователей Spotify по-прежнему выбирают бесплатную версию приложения, а остаток слушателей вносит фиксированную плату ₽169/месяц (или больше в зависимости от региона). Средств у компании не остается.
По мнению авторов Components, связано это с тем, что представление Spotify о людях как о субъектах экономики максимально упрощено и в корне ошибочно. Они ссылаются на докторскую работу о пользователях стримингов профессора Калифорнийского университета в Сан-Диего Криса Голински, который пишет, что модель Spotify игнорирует даже тот базовый принцип, согласно которому 80% покупок совершают 20% покупателей. Также стриминг пресекает прямые отношения между пользователями и музыкантами. Более того, при возможности компания с удовольствием отдаст их работу алгоритмам — она постоянно нанимает спецов по генеративной музыке. Аналогия между действиями Spotify и Uber, переходящим на беспилотные автомобили, напрашивается сама собой.
Итак, Bandcamp прибылен, а Spotify — нет. Первый повышает ценность музыки, второй — шумиху вокруг собственных функций. Bandcamp построил современную бизнес-модель на основе того, что кажется устаревшим, а Spotify создал устаревший бизнес с помощью современных технологий. Ну и, наверное, самое важное — основатели Bandcamp уважают музыкантов, а Spotify, увы, нет
По просьбе «Гоши на дискотеке» лидер группы СБПЧ Кирилл Иванов рассказал об альбомах, которые оказали на него самое большое влияние:
• Beastie Boys – Check Your Head | «Классе в 9-ом школьные товарищи посоветовали мне послушать Бисти Бойз. Я тогда ничего о них не знал, пошел в магазин “Караван” — был такой в Петербурге на Каравнной улице. Там продавались пиратские кассеты с обложками, распечатанными на цветном принтере. И вот я купил кассету Check Your Head и меня до глубины души поразило насколько это отвязная работа, где психодел сменяется хип-хопом. Благодаря ей я понял, что альбомы можно создавать без привязки к какой-то одной концепции».
• Boards Of Canada – Music Has The Right to Children | «Я в целом обожал лейбл Warp и слушал все, что там выходило. А альбом Boards Of Canada трогает меня до сих пор. Он будто и футуристичный, и слегка ретроспективный. То есть кажется, что эта музыка обращена сразу и в прошлое, и в будущее, но при этом никогда не здесь. Включая его, я чувствовал себя и уязвимо, и будто слышал что-то, что ясно понимаю и знаю очень давно. Такая классная амбивалентность. В особенности завораживал трек Happy Cycling».
• Браво – Жанна Агузарова и Браво | «Лет в 5 или в 6 я зафанател от этой пластинки и фанатею до сих пор. Сразу надо сказать, что я не любитель такой музыки. Нет другой группы, у которой мне бы нравился такой извод рок-н-ролла. Но то, как это работает вместе с голосом Жанны Хасановны, меня потрясло с самого детства. Причем, если почитать их тексты, они могут показаться нелепыми. А в песнях все наоборот — слова кажутся естественными и это благодаря голосу Агузаровой. Куплеты про желтые ботинки и старый отель в ее исполнении звучат невероятно».
• Metronomy – English Riviera | «Самый хитовый альбом Метрономи. Он произвел на меня огромное впечатление. Слушаешь эти песни и понимаешь, какими они будут дальше, но в то же время они тебя продолжают чуть-чуть удивлять. Как писал автор книги “Хитмейеры” – для хита надо найти середину между знакомым и неизвестным. И это отличный пример такой работы. Вообще, чем старше ты становишься, тем реже появляются альбомы, про которые можно сказать: “О, ничего себе, как круто сделано!”. Это один из них».
• Portishead – Roseland NYC Live | «По-моему, случайным образом мною купленная пластинка, но заслушана до дыр. Это их знаменитый лайв. Всегда поражался, как там совмещается скретчер, клавишные и органчик. Меня удивляло свободное отношение выступающих к сочетанию разных инструментов. И этот надломленный голос Бет Гиббонс для моих подростковых ушей был бальзамом! На самом деле до сих пор помню Portishead именно в этих аранжировках и желания слушать оригинальные версии просто не возникает».
• Devendra Banhart – Oh me oh my | «Альбом состоит из всяких демо, которые Банхарт делал с помощью автоответчика – гулял по городу, звонил себе домой из автомата и пока шла запись напевал, что пришло в голову. И несмотря на то, что пластинка сделана максимально кустарно – через эту кустарность пробивается самобытность. Песни сразу располагают, поражают манерой исполнения, обилием ни на что не похожих мелодий. Сейчас аранжировки Банхарта изменились и стали намного богаче, но неповторимая манера осталась».
• William Basinski – The Disintegration Loops | «Когда я работал продавцом в “Cоюзе”, то у нас была вольница – нам разрешали заказывать любую музыку с условием, что мы ее продадим. И мы заказывали что угодно. Например, была масса дисков лейбла Tzadik, где издавали невероятную дичь. Тогда же я узнал о Басински, который пишет странные композиции, где, условно говоря, две ноты и сначала кажется, что ничего не происходит. Но уже минут через 40 незаметно для вас эта музыка кардинально меняется, хотя там остаются те же две ноты. И благодаря знакомству с этой работой мы еще на старте проекта стали использовать филд-рекордингс и накатывающий волнами синтезатор. Она сильно повлияла на наши идеи».
Послушать накатывающий синтезатор и очаровательную лирику СБПЧ можно 7 марта в «Известия Hall». Приходите, будем кайфовать вместе: http://bit.ly/3qojxuo
О том, как песня «Перемен!» стала гимном политических протестов России, хотя Цой пел немного не об этом:
«Ну что же. Спасибо большое, что вы все сюда пришли», — скромно произнес Виктор Цой в конце своего последнего концерта. За секунду до этого он исполнил финальную песню — «Перемен!». Музыкант поклонился, неспешна сошел со сцены и больше никогда на ней не появлялся. На дворе стоял теплый вечер 24 июня 1990-го. Уже в следующем году свидетелями перемен стал весь мир — Москва наводнилась танками, свершился путч, распался СССР. Но, вопреки бытующему мнению, песня «Перемен!» не была попыткой приблизить переворот и придумать лозунг для противников режима. Цой вкладывал в композицию куда более философский смысл. Чтобы во всем разобраться – быстро вспомним ее историю.
За четыре года до последнего концерта «Кино» — в мае 1986-го — группа участвовала в IV фестивале Ленинградского рок-клуба и впервые представила несколько песен: «Спокойная ночь», «Дальше действовать будем мы» и «Перемен!». По решению жюри «Перемен!» получила одну из 4 наград фестиваля, но в течение следующего года нигде не звучала. Произошло это по просьбе режиссера Владимира Соловьева. Попав на выступление Цоя, тот вдруг нашел именно то, что искал для финала своей новой картины «Асса». Соловьев уговорил Цоя не включать композицию в ближайший альбом «Кино», а приберечь ее для кино настоящего. Музыкант согласился и даже обещал принять участие в фильме.
Эпизод с Цоем получился такой: он появляется в концовке «Ассы» и пробует устроиться музыкантом в ресторан. Артиста критически осматривает грудастая администраторша, а затем начинает монотонно рассказывать о его обязанностях. Закончить она не успевает — Цой сбегает в зал и начинает исполнять «Перемен!». Следует склейка и в следующем кадре музыкант уже выступает перед 10-тысячной толпой в «Парке Горького». Посыл эпизода считывается без особого труда: долой грудастых завхозов и старый порядок вместе с ними. Фильм пользовался огромным успехом, но Цою эпизод с его участием показался неуместным, как и новая коннотация, которую приобрела композиция «Перемен!».
«Я не считаю эту песню песней протеста. И вообще не очень понимаю зачем она нужна этой картине. Потому что она выглядит, на мой взгляд, таким вставным зубом, — рассказывал певец в интервью журналисту Сергею Шолохову, — Я не мог предположить какой будет конечный результат. Только рад, что в этом фильме мне удалось выглядеть максимально отдельно от всего». Цой объяснил, что в композиции говорил про внутренние перемены, про отношение к себе и чувство свободы. Такого же мнения о песне придерживались другие участники «Кино». Но в контексте начала 90-х общество просто не могло воспринять ее иначе как политический лозунг.
«Перемен!» звучала на баррикадах у Белого дома в 1991-м. Ее первое издание на CD вышло в крайне неспокойном 93-м. С тех пор она превратилась в атрибут крупных оппозиционных митингов и стала гимном движения «Солидарность», запущенным Немцовым, Яшиным и Каспаровым. «Пермен!» звучала на акциях «Стратегии 31», митингах «За честные выборы», «Марше несогласных» и «Марше миллионов». Не затихала она и на «Евромайдане», и на протестах 2020 года в Белоруссии. А после недавних действий нашего маловминяемого государства с 23 января «Перемен!» каждые выходные играет на улицах крупных городов России.
А перемены, братцы, российскому обществу необходимы. Вынесенный Алексею Навальному приговор — чистая трусость. Уверен, рано или поздно в учебниках истории российский суд будет упоминаться наравне с геноцидом, гражданскими войнами, фестивалем «Нашествие» и другими примерами первобытной дикости. И хотя значительная часть граждан после объявления приговора продолжит работать в поте лица — выставлять на более видное место йогурты с истекающим сроком годности, вписывать в пресс-релизы слова «элитный» и «ограниченная серия», устраивать 80% распродажи никому не нужной херни и раздавать медали бандитам — я надеюсь, что вы не останетесь в стороне. Не бойтесь выражать свое мнение. И помогайте ОВД-инфо. ACAB, братцы.
О том, почему белый шум бил рекорды прослушиваний в 2020 году, и кто на этом зарабатывал:
В конце минувшего года многие пользователи стримингов заметили в своих персональных топах необычные пункты — среди имен исполнителей и названий треков в них часто фигурировали позиции вроде «божественный белый шум»; «утренний дождь»; «успокаивающий шум океана» и другие фоновые звуки. «Данные стримингов подтверждают, что из-за пандемии люди стали больше слушать фоновые шумы, чтобы справиться со стрессом, и это совпадает с результатами нашего независимого исследования», — рассказывает профессор Университета Нью-Йорка Пабло Риполлес, который в составе международной группы ученых следил за поведением фокус-групп граждан США, Италии и Испании во время локдоуна. При этом некоторые слушатели признавались, что до выхода персональных топов от Apple Music, Spotify и других сервисов не осознавали у себя такой потребности.
Напомню — белый шум показан к применению людям с дефицитом внимания. Ученые из MIT доказали, что он помогает усваивать информацию. Так, при наличии белого шума на заднем фоне участники экспериментов начинали лучше запоминать лица и цифры. В научной работе указано, что позитивный эффект достигается за счет усиления связей между средним мозгом (прим. – ответственный за концентрацию внимания) и верхней височной бороздой (прим. – основной компонент «социального мозга»). Послушать настоящий белый шум, или проще говоря – равномерно распределенный по всему спектру звук – можно на сайте My Noise. Ну или на стримингах, чем так активно занимались западные пользователи во время пандемии.
За год популярные аккаунты с белым шумом стали набирать по полумиллиарда прослушиваний в одном только Spotify, а значит – приность их авторам сотни тысяч долларов дохода. В связи с этим журналисты из OneZero попробовали узнать – кто, собственно, создает и публикует фоновые звуки на стриминги и сколько денег это приносит. В ходе поисков авторы издания вышли на британскую компанию Ameritz. Записанные ее сотрудниками шумы попадают на стриминг через фиктивный лейбл Peak Records. «Вы не представляете сколько времени я провожу, записывая шум духовок, компьютеров, холодильников… да почти всего, о чем можно подумать», – сообщил журналистам на условиях анонимности один из сотрудников Ameritz.
От имени подставного лейбла белым шумом наводняются десятки обезличенных профилей Spotify. В названии таких аккаунтов как правило фигурируют SEO-термины, благодаря которым они легко попадают в поиск. Например, White Noise Baby Sleep и Relaxing Music Therapy. Доходность от активности этих «артистов», по оценкам журналистов OneZero, может превышать $1 млн в год. Некоторые крупные аккаунты с ценными (с точки зрения SEO) именами наводняются записями от лица сразу несколько организаций, что затрудняет поиск конечных бенефициаров. Ежедневно записи крупных аккаунтов с белым шумом могут набирать до 1 млн прослушиваний. В среднем в течение 2020 года их популярность была сопоставима с показателями артистов масштаба Chance the Rapper или Cage the Elephant.
Авторы статьи утверждают, что компаний вроде Ameritz на рынке много, а отследить их непросто. В информации о правообладателях у популярных треков с белым шумом часто значатся абсолютно непубличные лейблы. За редким исключением (например, Lullify Music) выяснить их происхождение не представляется возможным. В подобных организациях могут работать десятки людей, которые не только записывают шумы, но и беспрерывно бамбардируют ими стриминги, чтобы удержаться в топе выдачи за счет постоянной активности. При этом у Ameritz есть подразделение Mellotron, которое подписывает настоящих lo-fi музыкантов. То есть создание белого шума стало для звукозаписывающей компании одной из строчек дохода, которая может приносить до $3 тыс. в день. Кстати, официально Spotify запрещает использовать SEO-термины в названиях треков и именах профилей. Почему компания не удаляет аккаунты – неизвестно. На просьбу представителей OneZero прокомментировать ситуацию стриминг ответил отказом.
-Pitchfork- поговорил с Ланой Дель Рэй. Занятный фрагмент о ее поклонниках:
«Фанаты охуенно сильно выходят за пределы допустимого. Кто-то украл обе мои машины. Происходит страшная херня. В мой дом пробираются незнакомые люди, когда я там одна. Я постоянно, блядь, звоню в полицию, запираю все двери. Очевидно, что на сотню тысяч людей, которые следят за моей музыкой, приходятся единичные случаи сумасшествия. Но проблемы со сном у меня все-равно ненадолго возникли.
Слава оказывает изолирующий эффект. Некомфортно всегда находится в центре внимания. Если только не научиться себя преодолевать. Последние несколько лет со мной происходил этот процесс. Куда бы я ни шла: бары, шоу, концерты — везде меня узнавали. Я долго пыталась спрятаться: выходила через черных ход, не предупреждала людей о своем появлении и тому подобное. А сейчас, вроде, расслабилась, научилась проще ко всему относиться».
И политический момент. Про отношение певицы к США:
«Во время моих выступлений Американский флаг больше развиваться не будет, лучше просто помехи на экране. Думаю, что сейчас это ненормально — выступать где-нибудь во Франции с флагом США на заднем фоне. В 2013 г. подобное казалось мне в рамках разумного, но теперь это супер-странно. В моей студии никто не представлял, что во время работы над альбомом мы начнем обсуждать политику. Тут работают далекие от нее люди. Но по ходу выборов все перевернулось».
Полный текст: http://bit.ly/2gqOD3i
Шикарная дэвидлинчевская история о походе на могилу Цоя
https://vk.com/wall17453765_27008
Огромное количество оцифрованных грампластинок вчера выложили на Internet Archive. Записи начинаются с 1902 г. Невероятная вакханалия мелодий. Праздник звука беспрецедентных масштабов или просто ужасное баловство: https://archive.org/details/georgeblood
Читать полностью…
Эко диво. Оказывается, существует слово, обозначающее полное неприятие музыки.
«Мелофобия — боязнь музыки или активная борьба с музыкой, музыкантами или музыкальными инструментами из идейных соображений или иных причин». Такая противоположность термина меломания.
На последнем (2014 г) альбоме Pink Floyd есть песня Louder Than Words. Сама она унылая, но вот клип на нее любопытный. Дело в том, что он снят на Аральском море. Это огромное соленое озеро на границе Узбекистана и Казахстана. За последние 20 лет из-за ебанутых промышленников и фермеров оно почти полностью пересохло. Теперь большую его площадь занимает пустыня, посреди которой лежат брошенные корабли, а вокруг песчаных холмов стоят пристани и грузовые краны https://youtu.be/Ezc4HdLGxg4?t=118
Читать полностью…
У Кевина Паркера, основателя австралийской группы Tame Impala, есть в судьбе весьма драматичный момент. История такая. Его родители рано разошлись, детство/юность он провел с отцом, переживавшим, что сын растет долбоебом и занимается только музыкой. Он требовал, чтобы Паркер нашел нормальную работу, вследствие чего сын долго пытался обучиться на инженера, параллельно подрабатывая курьером. У них шел непрерывный спор — реально ли заработать на стабильную жизнь игрой на гитаре и не сойти с ума.
И вот, за несколько месяцев до выхода первого альбома Tame Impala (Innerspeaker), который стал слушать весь мир, отец Паркера умирает от рака. Не дождался. Увы. Но, как выяснилось, музыкой можно зарабатывать на жизнь (ничего нового). Ну и, наверное, надо поощрять увлечения своих детей. Если это не садизм и не вандализм, конечно https://www.youtube.com/watch?v=t-aw7eGDkLo
Уведомляю вас, что этот канал был освящен батюшкой и теперь будет чаще и качественннее рассказывать о музыке.
Читать полностью…
