5260
Лучшие тексты о музыке в интернете https://soundcloud.com/goshagoesdancing @grkozhevnikov
О том, какие тексты канала прочитать, чтобы понять тренды электронной сцены:
• Как техно уходит из андеграунда в мейнстрим, а мейнстрим приходит в бастионы техно-музыки
• Почему звездные диджеи больше не хотят диджеить
• Как техно, рейв и танцевальная музыка становятся плохими символами протеста
• Зачем Западная индустрия тормозит развитие новых электронных жанров
• Как конфликт России и Запада изолирует российскую электронику
• Почему имидж диджеев и продюсеров становится не менее важен, чем их музыка
На минувшем фестивале «Сигнал» в Николо-Ленивце охранники до смерти избили человека. Очень много вопросов к организаторам. Все подробности собраны тут.
Читать полностью…
Зачем жечь миллион фунтов в камине или в чем прикол классиков электроники – британского дуэта KLF:
Ровно 30 лет назад, в августе 1994-го, участники группы KLF сняли со своего счета £1 млн (118 млн рублей по нынешнему курсу), уплыли на небольшой остров и сожгли чемоданы наличных в камине прибрежного дома. Они не оповестили прессу о том, что собираются делать, а по возвращению не объяснили, какие смыслы закладывали в свой номер. Но смыслы можно уловить, пробежавшись по истории группы, которая запомнились не только яркими выходками, но и, как минимум, тем, что способствовала росту эпидемии сэмлирования и придумала эмбиент-хаус.
К слову сказать, в первый год жизни этот дуэт Билла Драммонда и Джимми Коти носил заковыристое название Justified Ancients of Mu Mu (Оправданные Древние Му Му), заимствованное из постмодернистского романа. Там им обозначали группу приспешников хаоса. Так или иначе, первым релизом дуэта был скандальный трек All You Need Is Love от 1987-го. Создавая его, они без спроса сэмплировали массу поп-музыки: от Beatles до Run-D.M.C. и Beastie Boys. Журналисты назвали композицию «первым синглом, который реалистично передает социальный и музыкальный климат конца 80-х». Правда, суд постановил уничтожить пластинки за нарушение копирайта, но их к тому моменту уже раскупили.
Следом дуэт выпустил целый альбом, напичканный сэмплами хитов, скажем, песен группы ABBA. За это их опять засудили. Но группа опередила приставов и сожгла пластинки самостоятельно. Причем сделала это на родине ABBA. В Стокгольме. Пламя поедало винил, но необратимые процессы уже были запущены: творческий метод неочищенного сэмплирования, до того в основном распространенный в хип-хопе, стал куда популярней. Электронщики все чаше сэмплировали хиты – им показали, как из ветхой коммерческой музыки делать современную.
После этого дуэт принялся менять названия, выпускать один сингл за другим и в 1988-м, уже как KLF, представил трек What Time Is Love, залетевший в хит-парады по всему миру. Он же считается предвестником волны британского рейва. Что касается аббревиатуры KLF, то обозначала она Kopyright Liberation Front (Освободительный фронт копирайта).
К тому моменту главной характеристикой дуэта (помимо попытки саботировать всю индустрию звукозаписи) была удивительная резкость саунда. Тем не менее в 1990-м они выпустили тишайший пасторальный альбом Chill Out – коллаж из полевых записей, гула синтезатора, голосов, тувинского пения, ну и сэмплов Fleetwood Mac, Элвиса, Pink Floyd... Дуэт переосмыслил эмбиент, представления о котором не менялись с момента выхода первых пластинок Брайна Ино в конце 70-х. Свежее направление назвали эмбиент-хаусом, от убаюкивающего эмбиента оно отличалось большей диссоциативностью, обилием разных звучков и кое-какой перкуссией.
В итоге KLF вывернули наизнанку притягательную доступность поп-музыки. Умудрились сплести из ее кусочков и резкие бэнгеры, и мягкую психоделию. Создав еще несколько хитов, Билл и Джимми наигрались и 1992 году объявили о роспуске группы, а вдобавок уничтожили свой музыкальный каталог, так что большинства треков все еще нет на стримингах. Тем не менее, за 5 лет творческой деятельности Билл и Джимми заработали состояние.
И вот, в 1994-м, они уплыли на островок и сожгли £1 млн, снимая происходящее на камеру, а по возвращению молча показали публике видео. Та захотела их порвать. В эпоху, когда деньги стали коллективным смыслом существования, нашим богом, в моменте жест KLF был не понят. Но позже арт-критики заговорили о том, что, жертвуя своим миллионом KLF хотели дать надежду всем, кто унывает из-за чудовищной силы денег, превращающей талантливых художников в сволочей. Они намекнули, что, даже будучи звездами, можно отрицать единственный способ рынка классифицировать искусство и задумываться, следует ли вообще приравнивать коммерческих успех к творческому. Не говоря о том, что это пример сопротивления силе, вынуждающей людей убивать, предавать и разжигать войны. Пожалуй, сегодня довольно ясно, что 30 лет назад KLF подкинули дров в огонь нужной дискуссии.
О лучших электронных релизах первой половины 2024-го. Порядок не имеет значения, чего не скажешь о факте присутствия в списке:
• Donato Dozzy – Magda | Такая музыка внушает спокойствие. Эмбиент техно от живого классика электроники — 53-летнего итальянца Донато Доззи. Из звуков тут — переливы синтезатора, еле слышный вой ветра и шум воды. Из эмоций — даже не спокойствие, а блаженное оцепенение. Будто сидишь на скамеечке ж/д станции у морского берега. Красиво, влажно, чайки, пути, вагоны.
• Skee Mask – Resort | Разноформатный, но при этом крайне слитный альбом еще одного респектабельного европейца Skee Mask. За 15-летнюю карьеру он поработал с кучей поджанров: от психоделического IDM до минимала и драм-н-бейса. Здесь же Skee Mask концентрировался на эмбиент-составляющей, но иногда терял концентрацию, так что успел проявить вариативность.
• Monokle – Tricks | Печально-завораживающие, удивительные мелодии от петербургского электронщика, который живет и выступает в России. Несмотря на высокие темпы, музыка не лишена легкости, чего не так уж просто добиться, но Monokle как-то справился. Отдельно хочется порадоваться за лейбл Fuselab, на котором вышел релиз. В этом году там много всего удачного.
• Lacchesi – Based On A True Story | Все начинается с тихой мистерии, а продолжается гипер-быстрым техно. Вместе с тем это не техно-альбом в чистом виде, но пара композиций вписываются в строгие каноны жанра. К примеру, трек Someday, по сути, материал для пиковых моментов рейва. Или для безумной пробежки. Автор музыки, глава французского лейбла Maison Close – восходящая звезда европейской сцены.
• D. Dan – sequence.01 | Второй альбом списка из категории «быстрое техно». На этот раз от молодого американца с азиатскими корнями. Гипнотичные, неброские, но тянущие за собой в пляс композиции, саунд которых чем-то напоминает релизы классика жанра — Роберта Худа. В общем-то, как и предыдущий музыкант, D. Dan тоже считается одним из самых многообещающих персонажей западного техно.
• Ezmeralda – Ruido y Flor | Тишь да гладь. Альбом для любителей медитативной, малособытийной музыки. В общем, атмосферный эмбиент без мелодий и ритма. Но каким-то чудом в нем присутствует виртуозность. Совру, если скажу, что давно знаю автора – наткнулся на релиз недавно. Зовут его Николас Вальехо, он же Ezmeralda. Родом из Колумбии, выпустил всего три альбома. Зато уже замечен критиками Pitchfork, RA и Bandcamp.
• NUG – Bong Boat | Мутноватый эмбиент. Саундтрек для лаундж-зоны, в которой все немного тронулись умом от жары и влажности. Иногда через полупрозрачные текстуры прорывается ритм барабанов, но делает это лишь для того, чтобы снова уйти. Совместный релиз двух немецких авторов Florian T M Zeisig и Jordan Juras, изданный на лейбле любимого мной американского продюсера Huerco S.
• Deetron presents Soulmate – Drone | Швейцарский электронщик Deetron начал карьеру еще в 1990-х и до сих пор появляется на лучших фестивалях и лейблах. Его фирменный саунд – мелодичное техно. Но если речь заходит о сайд-проекте Deetron presents Soulmate, то в нем он уходит в более эмоциональное звучание. Конкретно этот мини-альбом – образец исполненной эйфории музыки. Звонкие ударные на 4/4, cэмплы пианино, несусветная радость.
• Владимир Дубышкин – Ivanovo Night Luxe | Ответ на вопрос, как выглядит самая востребованная танцевальная электроника от российских продюсеров. На своем дебютном альбоме тамбовец Дубышкин, собирающий огромные клубы по всему миру, устроил традиционную для него фантасмагорию, скажем, вплел сэмплы гармони и хитов Boney M в борзое, экстраординарное техно.
• Various Artists – Lost Paradise: Blissed Out Breakbeat Hardcore 1991-94 | Компиляция архивной электроники, которую хвалили многие издания. Восемь брейкбит-хардкор-треков от признанных британских музыкантов, все записаны в золотую эпоху рейва (91-94). Прежде всего, компиляция подчеркивает, что брейкбит-хардкор — жанр широкий и бывает разным, в том числе интеллигентным и вдумчивым.
О том, как исчезли негативные рецензии на альбомы или почему сегодня не принято критиковать музыку:
Одна из самых известных заповедей – не судите, да не судимы будете. Она помогает людям установить себе рамки дозволенного не только в соответствии с уголовными статьями, положениями ПДД или налоговым кодексом, но и в согласии с правилами, созданными кем-то абсолютно неосязаемым. Благодаря ей дети понимают, что лучше не делиться c окружающими всем, что приходит в голову, а взрослые учатся вырабатывать толерантность. Конечно, как и любая другая заповедь, эта тоже постоянно нарушается. Без нареканий ей следуют только авторы музыкальных блогов и медиа, что привело к удручающим результатам – сегодня даже посредственные релизы встречаются с придыханием.
Убедиться в этом несложно. Призываю вас зайти в популярные музыкальные паблики и найти хотя бы парочку рецензий с критикой, а не с восторгами. Будь то самый известный блог о российских альбомах «Родной Звук», или успешный канал «Тихое Место», где мелькают рецензии на хитовые западные релизы, или канал единственного состоятельного музыкального медиа из РФ – The Flow. Их ревью богаты на хвалебные эпитеты и фразы а-ля «перед вами один из самых мощных/сильных/ярких альбомов года». После таких текстов возникнет ощущение, что все музыканты гениальны и улучшать в их творчестве вообще нечего.
Тут надо сказать, что наиграно-позитивный тон музыкальной прессы – проблема не только российская. Если зайти на популярнейший западный сайт с рецензиями, Pitchfork, и глянуть последние 20 ревью, то оценка ниже 7 из 10 будет только у двух альбомов. Хуже всего издание оценило (6.5) недавнюю компиляцию записей классика кантри Джонни Кэша, но в тексте вообще нет попытки объяснить, что не так с музыкой. И это рецензия Pitchfork, задающего планку качества для всего мира. У более нишевых медиа, скажем, издания об электронике Resident Advisor, рецензии еще скучней. С 2019 года RA отказался от шкалы оценки альбомов, а еще закрыл возможность комментировать тексты. Теперь в них сплошной вал позитива. Так же дела обстоят в Mixmax и DJ Mag.
Почему это плохо? Дело в том, что внимательный, эмпатичный разбор недостатков музыки куда лучше помогает людям ориентироваться в ней, чем позитивные тексты. Само искусство тоже выигрывает от конструктивной критики. Подчеркну, что суть такой критики не в том, чтобы просто так ругать чье-то творчество, а в том, чтобы указать на реальные промахи. Тут надо сказать, что в российских музыкальных блогах негативные рецензии все-таки встречаются, но очень редко, скажем, в каналах PRNRP или «Новая музыка, максимально коротко». То есть на весь рунет есть два автора, способных на критику.
Конечно, всеобщий подход «пишем только хорошее» можно обосновать. Ведь зачем критиковать неудачные альбомы, если можно говорить только о нормальных? Это справедливо в отношении рецензий на музыку начинающих авторов, о ней странно писать в ключе: «парень, о котором вы никогда не слышали, выложил треки, которые вам не понравятся». Но если речь идет об альбомах звезд: Нины Кравиц или Земфиры, Муджуса или Хаски, то почему бы не оценить их объективней?
Тем не менее вместо критики блогеры и медиа говорят об альбомах, как о покойниках – либо хорошо, либо ничего. Хотя музыка точно заслуживает более тщательного разбора, чем несколько позитивных строчек. Другой вопрос – насколько затраченные на критику усилия в итоге окупятся? Похоже, люди отвыкли читать полноценные рецензии, а если и готовы их воспринять, то скорее в форме видео – таких, как theneedledrop/videos">записывает один легендарный американский блогер. Текстовые ревью вызывают меньше энтузиазма, поэтому мышца «критического мышления» не используется. Критику проще сделать вид, что вся музыка прекрасна, хоть это частенько бывает контрпродуктивно и ужасно скучно.
О том, как конфликт России и Запада изолирует российскую электронную сцену:
Нынешнее поколение электронных продюсеров вязнет в работе на внутренний рынок, хотя в довоенное время охотно гастролировало по Европе. К примеру, взять известного и опытного техно-музыканта Александра Матлакова, он же Unbalance, который раньше ездил в Германию, Испанию, Чехию, Венгрию… В общем – много куда. С 2022-го Unbalance сохранил хорошую продуктивность, выпустил четыре мини-альбома, но в ЕС так ни разу и не сыграл. В схожей ситуации оказались многие живущие на родине электронщики. Неслабо сократились гастроли PTU, Ishome, AntonZap и даже Kedr Livansky, о музыке которой, тем не менее, продолжают писать европейские издания вроде Dazed&Confused и Resident Advisor.
Между тем, судя по примеру чиллрейв дуэта Geju, жить в РФ и сохранять крупные международные туры все-таки можно. В графике на 2024-й у коллектива значатся и выступления дома, и в Португалии/Голландии/Германии, не говоря об Азии. Но это скорее исключение. Западные концерты наших электронщиков, если все-таки и случаются, то ограничиваются одним шоу в год, как это видно по примеру Александры Балыковой, известной как Errortica. Сегодня она выходит в число самых успешных продюсеров/диджеев, живущих в РФ, при этом за 2024-й лишь раз выступала в Европе. Тут надо отметить, что прямо сейчас Errortica уехала в тур по Китаю. Тенденция гастролировать по Азии – еще один тренд. Чуть раньше туда ездил Raumtester, до этого – Никита Забелин. В общем, сотрудничество с Западом идет по нисходящей, а с Азией растет.
Кстати сказать, помимо сокращения гастролей снижается и количество музыки, которую продюсеры выпускают на западных лейблах. Три известных музыканта из РФ на условиях анонимности рассказали каналу, что c 2022-го стали реже получать предложения от зарубежных издателей.
Логичным образом, среди амбициозных электронщиков давно наметилась тенденция уезжать в Европу. Музыканты отправляются туда в расчёте, что облегчат себе процесс дистрибуции, получения выплат и выступлений, ведь западная сцена более развита. Получается, само собой, не у всех, но давайте пробежимся по удачным примерами: Soft Blade, Moa Pillar, Karolina BNV, HMOT, Simple Symmetry, Lipelis, Odopt, Maruwa, Varya Karpova и десяток других имен.
Кто-то из переместившихся скрывает из профилей информацию о происхождении, указывая вместо РФ, скажем, Германию или Францию, но открытое декларирование того, что ты из России не противоречит успеху. Допустим, главная восходящая звезда нашей электроники в глобальном масштабе, Владимир Дубышкин, график которого уже пару лет может соперничать по насыщенности с графиком руководителей иных стран, после переезда спокойно оставил на страницах данные о том, что он россиянин. Точно так же, как Филипп Горбачев. Так же, как Нина Кравиц.
Из этого можно вывести, что европейские клубы и лейблы, главным образом, решают иметь ли дело с нашими электронными музыкантами не по национальному признаку, а по тому, где они, музыканты, находятся. Во-первых, в силу репутационных потерь, которые возникают, если кто-то поднимает шум из-за присутствия артиста, живущего в стране-агрессоре. Во-вторых, из-за дорогих билетов и виз - доставить продюсера из Москвы в Париж втрое дороже, чем из других неевропейских стран. Вот и выходит, что российская электроника оказывается на отшибе, откуда с трудом вылезала последние тридцать лет.
Но процесс изоляции, к счастью, тормозят старые связи, которые сохраняют и промоутеры, и музыканты. Благодаря им на крупные события продолжают ездить диджеи из США/Франции/Румынии, плюс случаются поездки наших музыкантов на Запад, а на зарубежных лейблах выходят новые альбомы. И это, без сомнений, явление хорошее. Приятно осознавать, что в каких-то случаях дружба оказывается важнее политики и других обстоятельств. Как, собственно, дружбе и положено.
О том, как техно, рейв и танцевальная музыка становятся плохими символами протеста:
Вряд ли кто-то будет отрицать, что западная танцевальная сцена политизирована. Если музыкант говорит, что его быстрое и агрессивное техно — это элемент сопротивления, а сам он отстаивает права меньшинств, то его чаще зовут с концертами. Еще он получает положительные рецензии прессы. Если продюсер не выражает позицию, а скорее транслирует, что он просто музыкант, выполняющий свою работу, то рискует подвергнуться критике, инициаторы которой убеждены, что танцевальная музыка – инструмент борьбы за справедливость. Не даром активисты постоянно обновляют список российских электронщиков, не осудивших войну. Но вера в то, что при определенных условиях танцы в дорогом клубе ведут к переменам, мало кому поможет. Давайте разберем почему.
25 лет назад техно действительно было музыкой сопротивления. Скажем, детройтский дуэт Underground Resistance писал бескомпромиссную электронику: их сингл Message to the Majors распространялся с текстовым обращением, которое заканчивалось словами «дорогие детройтские менты, увидимся в аду». Дуэт избегал публичности и выпускал музыку независимо. Но уже с середины 1990-х один из его основателей, Джефф Миллс, начал сольную карьеру и его поведение оттенило протесты Underground Resistance. К примеру, в 2021-м Миллс отправился играть на гос-фестиваль в Саудовскую Аравию после убийства журналиста в саудовском посольстве в Стамбуле, объяснив это тем, что выступление может «как-то изменить» ситуацию в стране. Это не радикализм, а обычная погоня за баблом.
В то же время привычка по умолчанию связывать техно с борьбой за справедливость привела к тому, что компания Red Bull, владелец которой поддерживал Трампа и критиковал ЕС за помощь мигрантам, легко создала бренду гуманистический облик среди «модной» молодежи, спонсируя вечеринки, клубы и проводя лекции со звездами. У рейверов выстроилась устойчивая цепочка ассоциаций: техно и хаус имеют радикальные/расовые/ЛГБТ корни, а раз Red Bull выступает за техно, то и поддерживает эти ценности. Да ни фига подобного – единственное, что он по-настоящему поддерживал 30 лет – это богатого консервативного австрийца, который хотел закрыть границы.
Сейчас индустрия танцевальной музыки находится на пике: капитализация впервые превысила $10 млрд, а это значит, что для некоторых пришло время озолотиться на ее ценностях. Их используют все от водки Smirnoff, спонсирующей гендерно-равные фестивали, до певицы Бейонсе, которая в 2022 году выпустила поп-хаус-альбом Renaissance, после чего журналисты New York Times сравнили певицу с Иисусом, назвали спасителем диско/хаус культуры и заступником расовых/других меньшинств. Но единственное, что Бейонсе спасла – это традицию наживаться на творчестве маргинализированных сообществ, которую запустила Мадонна хитом Vogue еще в 1990-х, когда начался расцвет электроники.
Ну а «сознательные» рейверы и пресса вроде Resident Advisor (RA) стараются культивировать у людей на танцполах идентичность борцов за правду, ведь это помогает оправдать гедонизм, дать ощущение значимости происходящего и заломить ценник спонсорам. Критики больше не критикуют музыку – найдите на RA хоть одну негативную рецензию. Они обсуждают нравы. В таких условиях квир/социально-ответственные/черные диджеи превращаются в священников, которые предлагают отпущение грехов. Спасение души для тех, кто может оплатить проходку. В свою очередь, музыканты, не осудившие войну в Палестине/Украине, к сцене часто не допускаются поскольку не подвергались гонениям, а возможно вообще их поддерживают.
Конечно, идея отделять искусство от политики кажется глупой. Но не менее глупой оказалась идея связать техно с борьбой и параллельно рекламировать корпорации, притворяясь, что их деньги идут на благие цели. Здравый смысл подсказывает, что если ты правда выступаешь за перераспределение привилегий и благ, то Red Bull не даст тебе денег. Поэтому восприятие рейва как инструмента протеста становится утопичным, а дамоклов меч можно держать чуть пониже.
Какие тексты канала прочитать, чтобы разобраться в истории важных музыкальных институций:
• Как появился один из самых значимых журналов об авангардной музыке: британский The Wire
Как развивался журнал Rolling Stone, на страницах которого вышла книга «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»:
• Часть 1
• Часть 2
• История создания независимого радио NTS, перевернувшего музыкальное интернет-вещание
• Как радиостанция NTS перестала быть независимой
• Почему в России не осталось медиа об электронной музыке
• Как распадаются англоязычные СМИ об электронной музыке
• Каким образом упаковщик компакт-дисков развалил музыкальную индустрию 90-х
• С чего начинался самый кассовый музыкальный фестиваль: Coachella
• История маленького шведского стартапа Spotify, ныне - главного продавца музыки в мире
• Как Spotify забивает соцсети бесплатной рекламой с помощью ежегодной промокампании Wrapped
• Как Spotify следит за психологическим состоянием пользователей и продаёт эту информацию рекламодателям
• Почему камерные офисные концерты Tiny Desk стали культовым явлением музиндустрии
«Гоша на дискотеке» теперь и в Ютубе! Первый выпуск об истории британского продюсера Four Tet — одного из главных электронщиков последних 20 лет.
Вы узнаете, как из скромного ботаника он превратился в музыканта, чьи эмоциональные и живые треки собирают десятки миллионов прослушиваний, а концерты заполняют крупнейшие залы Европы. Да и не только Европы, чего уж там, а всего мира.
Заодно станет ясно почему с Four Tet стремятся работать довольно разноплановые авторы: и гений андеграундного хип-хопа Madlib, и любимый барабанщик Майлза Дэвиса, джазмен Стив Рейд, и гигант попсовой электроники Skrillex. В общем, это история новатора, музыка которого волнует и профессионалов, и массу обычных слушателей, хоть она и не относится к популярным жанрам.
А совсем недавно, 15 марта, у Four Tet вышел новый альбом. К чему и приурочен выпуск. Спасибо всем, кто поддержит видео-дебют репостом. Летс гоу: https://www.youtube.com/watch?v=DHSjADZaaPQ
О том, как создавалась музыка к одной из главных российских картин года — «Свет» или разговор с композитором Саввой Розановым («Синекдоха Монток»):
Как хорошо известно, долгий союз режиссеров и композиторов дает неплохие результаты. Примеров тому много. Из тех, что сразу приходят на ум — Нолан и Ханс Циммер. Еще одна очевидная парочка — Дэвид Линч и Бадаламенти. В нашем кино новый тандем наметился у режиссера Антона Коломейца и композитора Саввы Розанова. В феврале состоялась премьера их фильма «Свет». Тонкой, трогательной драмы о встрече человека с его прошлым. Эта картина точно не сорвет кассу. Но уже стала примером очень удачного авторского кино из РФ. И зрительская реакция, и оценки, и цеховая поддержка на высоком уровне.
Савва Розанов и Антон Коломеец сотрудничают с 2013-го. Начиналось все, по словам Саввы, так: «Когда Антон еще учился во ВГИКе, то наткнулся на одну из моих первых песен “ВКонтакте”. И, в порядке эксперимента, снял на нее клип. Как-то сразу стало понятно, что дальше мы пойдем вместе». И вот прошло десять лет. Розанов стал востребованным музыкантом, чьи эстетичные поп-альбомы любят и критики «Коммерсанта», и молодые рэперы типа Saluki или OG Буды, и электронщики вроде Kedr Livanskiy. Издается Савва под слегка взрывающим мозг именем «Синекдоха Монток». Вот один из его образцовых треков. Между тем Антон Коломеец за 10 лет стал сильным режиссером, сценаристом и поработал с Саввой над тремя фильмами. Еще недавно самым заметным проектом Коломейца был сериал «Чики». Но теперь это явно «Свет».
«Антон пришел ко мне со сценарием в 2021-м. Мы обсудили план действий. Но сценарий и готовый визуальный материал, который в итоге получает композитор – две разные истории. По ходу съемок выходит нечто другое, даже если готовиться к ней годами, – говорит Розанов, – Поэтому вышло так, что сначала обсудили одно, но потом осознали, что фильм не стоит перенасыщать музыкой. Не нужно играть на приемах, которые используют в драмах, скажем, когда самая маленькая скрипка в мире играет самую грустную мелодию. Ну или когда оркестр взрывается на эмоциональном пике. И, во-вторых, музыка должна быть самостоятельной, то есть не растягиваться под стать сцене, и не срываться на неочевидные ритмы. Решили давать ее короткими, интенсивными вставками, которые подчиняются своей музыкальной логике. Получилось 25 минут музыки. Хотя обычно в полном метре выходит около 40».
«В картине много “внутрикадрового” насыщения звуком. Это когда, допустим, что-то играет из радио. И мы долго обсуждали, какие песни звучали на танцплощадках в ту эпоху, потому что есть сцены с плясками под живую музыку. В итоге решили перезаписать отобранные треки, чтобы они звучали слегка неумело. Будто их и правда играет кавер-бэнд 70-х из Мурманска. Получилось со всем справиться в одиночку кроме вокала».Но это тонкие настройки, которые не бросаются в глаза. В плане композиторской работы в фильме больше заметна оригинальная музыка Саввы, к слову, 7 марта она вышла самостоятельным релизом на лейбле Random Drama. По сути, это фолк с элементами эмбиента. Тихий, трогательный. Вполне считывается как отдельная работа. Но в фильме музыка оказывает более сильное воздействие. И это при том, что «Свет» выполнен нарочито просто. Зато эффект от него, как от удара в челюсть. И больно, и страшно, но глаза вдруг начинают видеть по-новому. Что еще тут сказать. Советую. Читать полностью…
О том, как драгдилер превратился в сильнейшего хаус-музыканта современности или история американца Moodymann:
Сегодня композиции Кенни-Диксона младшего, известного как Moodymann, сэмплирует суперзвезда Дрейк, разработчики GTA добавили его к себе в игру, а глобальные бренды вроде Red Bull просят читать публичные лекции. Это один из редких электронных продюсеров, которым удается быть невероятно востребованным в мейнстриме и при этом оставаться в андеграунде, чаще выступая на окраинах Детройта в клубах на 150 человек, чем на европейских фестивалях для толпы в 15 тысяч. Лайвов Moodymann особо не дает, предпочитая играть диджей-сеты, замешанные на музыке, которая звучит из окон машин в самых черных районах Детройта. К слову, иногда с диджейством возникают проблемы – Диксон любит добираться до клубов не слишком трезвым, скажем, московская публика видела его не в лучших состояниях.
Тем не менее за свою 30-летнюю карьеру Moodymann выработал особое и легендарное звучание. Распознать его можно по обилию сэмплов классических соул-исполнителей вроде Стиви Уандера и Марвина Гэя, ну или фанка а-ля Funkadelic и Chic. В 1990-х подход Moodymann к записи изменил хаус-музыку, сдвинув ее от чистого и бойкого саунда в сторону потрескиваний и вкрадчивой сексуальности. Только вслушайтесь насколько интригующего звучания Moodymann смог добиться за счет легкой перкуссии на треке Mahogany Brown. Ну или в то, как искусно он использовал сэмплы ликующей публики, чтобы нагнать томительной неги в композиции Shades of Jae. Еще одна особенность Moodymann в том, что он часто сэмплирует записи живых выступлений, что добавляет трекам атмосферы буйных музыкальных сессий.
Диксон считается одним из самых влиятельных музыкантов последних 25 лет, но личностью он долго был непубличной. Объясняется это непростым прошлым. В детстве Moodymann столкнулся с бедностью, денег у его семьи не водилось. Да и семья была небольшая: рос он без братьев и сестер, мать умерла рано, воспитывали будущую легенду хауса бабушка и дедушка. Отец впахивал сессионным музыкантом. Так что в 14 лет Moodymann начал продавать траву и прочие изменяющие сознание вещества. Заработок быстро вырос до $500 в неделю. И Диксон стал крайне скрытным. «Люди подозрительно ко мне относились. Оно и понятно: нормальной работы у меня c годами не появилось, а ездили мы на дорогих тачках. Так что будь я проклят если бы начал кому-то рассказывать о делах», – объяснял он изданию Resident Advisor.
Между делом Диксон стал записывать музыку. Играть на инструментах он научился у дедушки, работавшего в джаз-клубе. Да и бабушка его пела в церковном хоре, так что дефицита в преподавателях не было. К концу 1980-х, когда Moodymann-у было около 20, он вовсю придумывал биты детройтским рэперам вроде K-Stony Jamm. Правда, платили ему смешные деньги, а сам он ленился узнать сколько реально стоит композиторская работа. Тем не менее творчество Диксона ценили в андеграундном хип-хопе, а сам он играл диджей-сеты в клубах, но под левыми именами и закрывая лицо балаклавой. В отличие от современных продюсеров она ему реально была нужна.
Еще Moodymann сочинял хаус, но записи оставались неизданными. А затем, в начале 90-х, с ним произошло два события. Во-первых, его повязала полиция за торговлю наркотиками. К счастью, Диксона осудили условно, но, естественно, он должен был завязать. Во-вторых, в 92-м Moodymann устроился в виниловый магазин Buy Rite и влился в музыкальную индустрию: оброс знакомствами, а еще понял сколько мог заработать на битах. Перед глазами встали лютые суммы, которые ему не отдали лейблы. Решено было заняться музыкой. Денег почти не осталось так что однажды он внаглую записал трек прямо в магазине инструментов. В силу приобретенной скрытности Диксон стал выпускаться на собственном лейбле KDJ Records. Дебютный сингл, I Like It, появился в 94-м. Moodymann еще долго избегал прессы и закрывал лицо. Но дело все равно пошло и спустя 10 лет он стал одним из важнейших электронных продюсеров мира.
О том, как упросить звезду выступить в полупустом интернет-кафе или первый визит Рикардо Виллалобоса в Россию:
На свете существует не так много диджеев и электронщиков, способных собирать в клубах такие же толпы, как улыбчивый Рикардо Виллалобос. Имя этого чилийца может украсить афиши любых заведений будь то парижский Rex, ибицианский DC-10 или флорентийский Tenax.
За свою 30-летнюю карьеру Рикардо, проведший большую часть жизни в Германии, успел повлиять на облик нескольких жанров (минимал-техно и микрохауса). А еще поиграть для публики в 200 тысяч человек (скажем, на Love parade) и выпустить десятки релизов, получавших высокие оценки критиков. Рассуждая о звучании Виллалобоса надо сказать, что особо значимым в его дискографии стал альбом Thé Au Harem D’Archimède, саунд которого напоминает бесконечно тикающую бомбу. На нем Рикардо впервые нащупал свою фирменную - малособытийную, подернутую дурманом и затяжную - форму композиции. Вышел Thè au Harem в середине 2004-го на лейбле Perlon. А весной 2005-го техно-гуру оказался в Москве.
Нулевые в России, как хорошо известно, были временем возможностей. Страна оказалась тихой гаванью в шторме мировой экономики – происходил нефтяной бум и приток иностранных средств. В результате кругом повырастали огромные стройки, по дорогам заскользили мерседесы да майбахи, там и тут открывались нажористые рестораны. Ну и, конечно, ночные клубы. Денег в стране было столько, что легендарная Грейс Джонс соглашалась выступать в невзрачном «Арлекино» на Пресне. Поэтому неудивительно, что в середине 2000-х до Москвы добрался и Виллалобос. Только вот первое выступление чилийца состоялось в компьютерном клубе при ТЦ.
21 апреля 2005-го легенда минимал-техно вошел с сумкой пластинок в торговый комплекс «Охотный ряд». Рядом шагал Антон Кубиков – арт-директор интернет-кафе и бара «Флегматичная Собака». Он и стал причиной того, что Рикардо согласился заглянуть в комп-клуб. Конечно, прежде всего Кубиков воспринимался всеми не как арт-директор, а как самый успешный электронный продюсер и диджей страны: его альбомы выходили на немецком лейбле Kompakt, а немаловажный лондонский клуб Fabric звал Антона с лайвами. Так что ему не стоило великого труда организовать выступление звезды. Вместе с тем московские товарищи Кубикова упросили его стать арт-директором интернет-кафе с небольшим баром. А дальше случилось то, что можно назвать странным стечением обстоятельств.
«Я три раза пытался привезти Рикардо во “Флегматичную собаку”. Первые два он соглашался, но затея по разным причинам срывалась. А в третий он уже обязательно должен был добраться до Москвы поскольку у лейбла Perlon, который его выпускал, была вечеринка в огромном клубе “Гауди”. Но в пятницу. А Виллалобос прилетел на день раньше, в четверг, чтобы наконец сыграть у нас, — объясняет Кубиков, — Правда из-за того, что я дважды анонсировал его появления, на третий раз мало кто поверил. Ситуация как в сказке про Петю и волка. Так что, когда Рикардо все-таки доехал людей пришло немного. Но оно и здорово, получился волшебный вечер. Правда я всю дорогу отгонял девочек, которые не давали ему спокойно играть».
О том, как личные блоги стали лучшим источником данных о музыке и почему это плохо:
Еще не закончился январь, а в музыкальном мире куча изменений. В начале месяца один из самых известных критиков России, Артемий Троицкий, перезапустил независимую премию «Степной волк», которую вручал группам и деятелям индустрии с 2008 по 2014-й. К сожалению, как и большинство попыток воскресить прошлое, эта выглядит слегка безнадежно. Артемий Кивович захотел охватить такое подвижное, разнообразное и масштабное явление, как современная музыка, но стал делать это руками экспертов, значительная часть которых давно не следит за новыми релизами. Отчего голосование напоминает попытку кошки поймать свой хвост. Увлекательное, конечно, занятие, но тогда надо мяукать. Правда, кое в чем жюри «Степного волка» все-таки сработало абсолютно верно, а именно – зафиксировало упадок изданий, освещающих музыку.
Если в предыдущие годы проведения в категорию «Медиа» попадали только редакционные проекты (Openspace, LAM, Афиша, Rolling Stone и др), то сейчас в ней одни телеграмы/подкасты/ютуб-каналы. И это отражает действительность. Вряд ли для кого-то станет новостью, что в российским интернете, да и не только в нем, адекватную информацию о музыке лучше искать в блогах. Никогда еще они не были так развиты, как сейчас. А вот в СМИ на этот счет пустовато.
У происходящего есть масса плюсов. Благодаря телеграму/подкастам у всех появилась возможность высказаться. Поэтому вы сейчас и читаете этот пост. Разнообразие одних только каналов об электронике таково, что в этой нише сформировалась своя экосистема, которая не подчиняется никаким правилам и политикам. Конечно, есть проблема - большинство из этих инициатив основано на добровольном малооплачиваемом труде. А значит, 90% может в любой момент схлопнуться (как и этот канал). Но сильнейшие всегда выживут. А содержание таких вот каналов более самобытно, чем продукция медиа, которые беспокоятся об интересах рекламодателей и абсурдных законах РФ. Да, все так. Но.
В перспективе засилье блогов вряд ли сработает на благо музыкальной журналистики. И это не потому, что в блогах нет ценности. Дело в том, что посты каналов/подкасты не могут заменить хорошо написанные, ответственно проверенные и отредактированные сюжеты, для производства которых нужен редакционный бюджет. К примеру, возьмем этот канал. За прошлый год тут появилось с три десятка текстов, но вряд ли хоть один окажется значимым для истории. В то же время мои крупноформатные вещи, которые имеют шанс оказаться нужными спустя годы, не были бы написаны без финансовой поддержки.
Да, конечно, в блогах есть удачные рецензии, небольшие интервью, занятные байки. Но как насчет репортажей? Как насчет проектов, на которые уходят недели и даже месяцы? Такие не появятся в телеграм-канале. Возможно, раз в квартал на ютубе. Единственная бесспорно существенная работа за 2023-й – подкаст Александра Горбачева «Он увидел солнце» о Летове – был создан в содружестве с командой «Арзамаса», а значит при поддержке редакторов, факт-чекеров и звукорежиссеров.
Другой минус музыкального блогерства в том, что у него нет этики и правил. Нет представлений о том, что можно публиковать, а что нет (взять хотя бы этот пост с неуместно грубым вступлением). Да, полная свобода – явление важное, но взвешенная позиция и опыт редакции помогают создавать не только однодневные сюжеты, но и серьезные вещи, которые в конечном счете сформируют культуру. Конечно, сейчас, когда на Западе закрываются крупнейшие музыкальные СМИ, представлять себе будущее, в котором заработает хотя бы пара новых русскоязычных изданий о музыке как-то наивно. Разрозненный мир личных блогов – вот реалистичный сценарий. Но речь тут, пожалуй, не о возможном, а о желаемом.
С большим опозданием дошло до меня, что сегодня вечером в московском «ГЭС-2» представят печатный сборник из 12 больших текстов, для одного из которых я с человеком помудрее размышлял о саунд-арте, а точнее его сущности и границах. Мудрый человек, к счастью, говорил больше поэтому из текста можно сделать ценные выводы.
Сборник платный, но вход бесплатный, а там внутри люди искусства в праздничном настроении, огонечки мигают, елки везде. В общем, приходите, кто не уехал: https://ges-2.org/offline-sreda-beyond
О том, как появился один из главных танцевальных треков, сплотивших ЛГБТ-сообщество – Smalltown Boy от Bronski Beat:
В далеком 1984-ом, когда Джордж Майкл, Элтон Джон и Фредди Меркьюри исполняли благопристойные песни и боялись делать каминг-ауты, британская группа Bronski Beat записала трек, обновивший представления об допустимом уровне откровенности. Это был крик о помощи. Вспышка энергии.
Появилась композиция случайно. Стоял пасмурный лондонский день 83-го (как вспоминали основатели группы). Два светловолосых юноши – Стив Бронски и Ларри Стейнбачек – отправились на фестиваль искусств родного им британского ЛГБТ-сообщества. Шумел апрельский ветер, под фонарями что-то летело: то ли дождь, то ли снег. Стив и Ларри забежали согреться в один из павильонов, где шел показ документалки с ярким названием «Месть подростков-извращенцев». В конце показа они услышали поразительный трек. Голос исполнителя казался значительным, но вместе с тем – леденяще прозрачным. Он так впечатлил Стива и Лари, что те разыскали его обладателя, которым оказался 22-летний житель Глазко Джимми Самервилл. Обычный заводской рабочий и открытый гей.
«Мне хотелось от жизни немного большего, чем работать на фабрике по производству краски на севере Шотландии, а свою гомосексуальность проявлять только ночью. Если в Эдинбурге были какие-то места, куда гей мог пойти днем, то в Глазго – просто ноль», – вспоминает Самервилл. Так вот, Джимми приехал в Англию. Началась голодная жизнь, репетиции на дешевых инструментах, свобода, серость и сырость. Первые песни новая группа – Bronski Beat – записала в том же 83-м году. Раздала их промоутерам. И начала выступать. Самервилл пел о сложной, но полной страсти жизни британского гея, не боясь неприглядных моментов. Стив и Лари добавляли к вокалу сухих битов и синтезаторных линий. Кстати сказать, в начале 80-х годов все лгбт-музыканты вели себя крайне безобидно. Например, милашка Boy George хихикал и голосил о чудесах лондонских вечеринок. А тут три маскулинных гея поют о гонениях и расстроенных чувствах. Публику это, мягко говоря, удивило.
В 1984-м году крупный лондонский лейбл предложил Bronski Beat выпустить первый сингл на виниле. Самервилл решил использовать этот шанс, чтобы рассказать свою настоящую историю. Историю человека, который убежал из маленького городка с “нормальной” жизнью туда, где его смогут понять. И получилась песня Smalltown Boy. Простая. Короткая. Но вырывающая слушателей из их мира. Создающая новый мир. В котором и страшно, и больно, но глаза вдруг начинают гореть. Ноги пускаются в пляс, а улица подмигивает холодными огнями. Не случайно по итогам 84-го композиция возглавила чарты США, Италии, Голландии, Бельгии, и так далее. Словом, покорила самые лютые музыкальные высоты своего времени.
И дело тут, конечно, не в том, что Bronski Beat задали какое-то новое направление творческой мысли. Вовсе нет. В плане приемов они взяли то, что уже придумали Депеш Мод, ну или Джеймс Сильвестeр. Сплавили модный нью-вейв и электро-поп. Талант был в драматичной и динамичной мелодии, ну и в правильно уловленном духе времени. Вот что писал в 1985-м на этот счет британский журнал Spin: «Слова Самервилла помогли множеству сбитых с толку подростков увидеть хоть какую-то надежду на лучшую жизнь. Вероятно, даже уберегли некоторых от попытки суицида, которую предпринял сам Джимми в 15 лет». Никакой официальной статистики тут, понятное дело, нет. Сколько юных душ спала песня Smalltown не проверишь. Но пока есть места, где преследуют представителей ЛГБТ, она еще может сослужить хорошую службу. А такие места, как будто, не закончились.
Что на данный момент известно о гибели бармена музыкального фестиваля «Сигнал»:
Смерть 34-летнего Руслана Досаева в парке «Николо-Ленивец» наступила после того, как он был связан сотрудниками охраны. Об этом днем, 22 августа, официально отчитались в СК. Возбуждено уголовное дело (127 УК РФ – незаконное лишение свободы). В тексте заявления подчеркнуто, что погибший находился в парке после завершения фестиваля и конфликтовал с посетителями. При этом нет данных о том, на кого работали причастные к гибели человека охранники.
Вечером того же дня, 22 августа, представители «Сигнала» выразили соболезнования семье Досаева и в очередной раз подчеркнули, что с их точки зрения смерть наступила вне территории фестиваля и после его окончания. «В связи с этим мы располагаем ограниченной информацией о произошедшем», - сказано в сообщении. Также из него следует, что сотрудники «Сигнала» уже дали показания следствию, а сам фестиваль «заинтересован в полноценном расследовании и установлении обстоятельств происшествия и ответственных лиц».
В то же время, по информации канала «Осторожно Новости», до появления в прессе данных о гибели Руслана Досаева, переданных его родственниками, представители «Сигнала»: «запрещали обсуждать эту информацию в СМИ и среди знакомых: сообщения по теме удалялись из внутренних чатов сотрудников и волонтёров». Об удалении комментариев свидетельствуют скриншоты из аккаунтов «Сигнала», на которых пользователи жалуются на замалчивание гибели бармена. Канал «Гоша на Дискотеке» попросил пиар-службу фестиваля уточнить с какой целью сотрудники уделяли сообщения из соц. сетей, но в дирекции затруднились с ответом.
Утром в пятницу, 23 августа, «Медиазона» поговорила с очевидицей произошедшего. Девушка-волонтер, снявшая видео избиения Руслана Досаева, рассказала журналистам, что увиденный ей охранник находился в состоянии наркотического опьянения:
«Я услышала крики истошные. Я пошла на эти крики, включила фонарик, увидела, что там бьют человека и его скрутили лицом вниз, четыре человека его бьют. Он кричит: "Помогите", я включаю фонарик, прошу, чтобы они остановились. Говорю, хватит, перестаньте его бить. Попадаю фонариком в лицо охранника, который был виновен в этой ситуации. Он смотрит на меня. Дело в том, что охранник был обдолбанный, у него были огромные болты, это факт, — вспоминает Настя. — И он говорит: "Ты че, нахуй, малолетка, охуела, иди на хуй. Я тебя сейчас тоже отпизжу, если ты будешь снимать"».
Издание Resident Advisor опубликовало колонку уважаемого критика Кирана Пресс-Рейнольдса, в которой тот утверждает, что лидеры западной электронной сцены тормозят развитие новых жанров. По его словам, вместо инноваций индустрия консервативно воспроизводит одно и то же звучание. Из-за этого престижные фестивали превращаются в ночь сурка, в которой участвуют одни и те же продюсеры хауса, техно, транса и драм-н-бейса.
«Глядя на лайн-апы сегодняшних фестивалей, которые могли быть возможны и 10 лет назад, нельзя догадаться, что прямо сейчас танцевальную музыку разрывает от новых направлений вроде танзанийского singeli и бразильского байле фанка, krushclub и клубно-звучащего гиперпопа, sextrance и современного джерси клаба. Эти направления фактически отсутствуют на европейской и американской сцене», – пишет Пресс-Рейнольдс. Не могу сказать, что полностью согласен, хотя бы потому что гиперпоп проекты вроде 100 gecs все-таки попадают в эфиры Boiler Room. Но направление мысли увлекательное, а к аргументам стоит прислушаться.
Для начала – в качестве примеров того, как нужно реагировать на инновации – Рейнольдс предлагает взглянуть на рэп-фестивали, организаторы которых не занимаются так называемым гейткипингом и рады новому. Поэтому на афишах наряду с известными именами Playboi Carti и Chief Keef присутствуют персонажи вроде юного Lazer Dim 700, трэп которого звучит так будто его разогрели в микроволновке. Само собой, на электронном Dekmantel такого гостеприимства не встретишь.
Но дело не только в фестивалях. О новых жанрах мало пишут в медиа, а лейблы не хотят выпускать их пионеров. Получается, что западная индустрия электроники – некогда самая футуристичная – стала медленной, неповоротливой и не хочет реагировать на передовой саунд, возникающих в разных уголках мира. Лучше всего это заметно по реакции ЕС и США на бразильский байле фанк. На родине его продюсеры давно стали звездами и собирают миллионы прослушиваний, делают вирусные Тик-Токи, а один попал на стартовую страницу все того же Resident Advisor. Но звать таких звезд с шоу и печатать их на Западе никто не торопится, хотя именно за счет бейле фанка и его поджанров в электронике виднеются новые горизонты.
Опрошенные Рейнольдсом лейбл-менеджеры сообщили, что западной публике нужно время, чтобы привыкнуть к новым звукам. Пока она не готова. Хотя бы судя по тому, что недавняя компиляция бейле фанка от влиятельного NTS-радио не всколыхнула интереса к жанру.
Кстати, единственный лейбл, периодически выпускающий бейле фанк, на который обращает внимание западная пресса - Nyege Nyege Tapes. Также через него остальной мир узнает о происходящем с электроникой в Уганде, Мали, Мадагаскаре и прочих экзотических местах.
Внимание к другим институциям пока на поверхностном уровне. Даже авторы авангардного журнала The Wire не торопятся вникать, скажем, в новую электронику Танзании. Да и букеры популярных фестивалей (Tomorrowland, Ultra) стараются организовать посетителям предсказуемый, понятный рейв-опыт. Не хотят рисковать деньгами и представлять жанры, по сравнению с которыми габбер прозвучит седативно. Поэтому пионеры малоисследованных направлений, скажем, “онлайн-джампстайла” продолжают жить в Тик-Токе и Soundcloud. Кстати, этот последний тезис Киран подкрепил ссылкой на вирусный трек русского проекта vyrval.
Что забавно: самым ярким примером “замалчивания” новых жанров критик назвал отношение прессы к дико популярному в РФ фонку: «Саунд современного фонка вращается вокруг рэп-битов с металлическим привкусом и басами, выкрученными за границы бытия – это как техно после года в тренажерном зале – пишет Рейнольдс, – В Восточной Европе это базовая музыка для вечеринок (…) Но, несмотря на популярность фонка, его волшебников не встретишь на Dekmantel, а их историй не найти в блогах». Писал ли сам Пресс-Рейнольдс раньше о фонке – не знаю, врать не буду. Но у нас о нем написано достаточно.
О том, чем запомнился Outline 2024 (или как московское веселье пошло лесом):
Сзади парковка, впереди лес, через который пролегает тропка на электронный фестиваль Outline, что устраивают около Талдома, в 100км от столицы. Над тропкой горят огни. По тропке плывут фигуры. «У тебя, кстати, есть права?», - спрашивает один голос. «Какие у меня права, я черная женщина», - усмехается второй. Поднимаю глаза. Действительно черная женщина. Все идут к фестивалю, где давно гремят саундсистемы, но здесь, перед входом в лес, практически полная тишина. Практически – потому что слышны диалоги. А еще, если замереть, слышен еле заметный, но устойчивый звон. Словно в небе вибрирует гонг. Видимо, какая-то инсталляция.
Иду мимо кочек, пней и тумана. Навстречу по тропке люди. Сначала с неприятными лицами. Потом с приятными. Дальше – с очень приятными. Давно таких приятных лиц не видел. Через 20 минут оказываюсь у проходной. Кругом охранники: здравствуйте, раздвиньте руки, раздвиньте ноги, бутылочки оставляем. Веселье проходит в недостроенном детском лагере, работа над ним замерла в 70-х и здания кинули на этапе каркасов. Теперь их оживили для фестиваля. Не отдохнули дети – отдохнут любители яркого досуга в темных местах.
И вперед, и вперед по бетонной дорожке, на так называемый Мейн, слушать одну из лучших диджеек страны – Errortica. Но при входе на Мейн давка, на лестнице тоже давка, в самом зале давка. Нет, не будем слушать одну из лучших диджеек, валим.
Лес вокруг заполнен инсталляциями. Вот огромный 7-метровый гамак, вот светящаяся колонна, а вот старый телефонный автомат, люди даже пытаются по нему пообщаться: «Алло, это кто? Тоже человек с фестиваля, но в другой будке? Давай встретимся у чайной. Ну давай же, - долго уговаривает чувак, - Обещаешь? Точно? Ну супер», - вешает трубку и довольный идет в противоположную от чайной сторону.
Выдвигаюсь на лайв итальянца Gaja, говорят, это что-то быстрое. И правильно говорят. Час проходит под бодрое техно свыше 160bpm. Суровое, но с прекрасным балансом драматургии. Звук на уровне. За такой концерт, в принципе, можно все простить. Бегу дальше сквозь теплую ночь. Вот человек с волчьей мордой, вот кто-то целуется верхом на белом единороге, вот группа голых людей в цепях и коже. Похоже, что Outline – редкий клочок земли, на котором наш человек может чувствовать себя свободно. Чудесный край. Московское веселье, каким оно было когда-то давно. Конечно, есть куча минусов – проблемы со связью, еще беда с туалетами, которая решается всеми с помощью кустиков, еще повсеместная реклама... Зато есть свобода и хорошая музыка.
Иду на так называемый Вудз, где играет румын Piticu. Играет, кстати, не ахти как, но танцующим весело. Лица их светятся. В темноте мигают цветные фигурки птиц. После сета многие сдаются, а я не ленивый, иду дальше (на самом деле очень ленивый, просто хочу еще слушать зарубежных гостей). Но тут память изменяет – с кем-то болтаю, куда-то карабкаюсь, что-то пью. Прихожу в себя к вечеру. На концерте Хаски. Рэпер выступает на сцене внутри циркового шатра, который хищно ухмыляется рядом острых флажков. Будто декорация к фильму ужасов. Хаски завораживает своим грувом. Он увлеченно коверкает слова, одни и те же фразы звучат по-разному: то «вижу страсть», то «ненавижу власть». Оказывается, и это в лесу можно. Народ пускается в остервенелую пляску. С точки зрения программирования фестивалю есть что улучшить, но сейчас все идеально – и музыкант, и место, и время.
Ошарашенный мощью постановки, бреду мимо Мейна, мимо какого-то танцевального перформанса, мимо сцены Вудз. Так сказать, по следам впечатлений. Хочется насладиться свободой еще раз. Ведь фестиваль кончится и снова начнутся охранники, менты, серьезные люди в общественном транспорте. К тому же трудно представить, как будет выглядеть Outline через год – его может испортить масштабирование и прочие обстоятельства. Но сейчас об этом думать необязательно. Пока есть силы – вперед по бетонной дорожке на сцены с хорошим звуком и музыкой. К людям, которые делают, что хотят. К свободе, которая возможна только в ночном лесу.
Если вы окажетесь на развилке выбора в том, что делать в Москве субботним вечером, 6 июля, то нижеследующее наверняка поможет принять верное решение. А, скорее всего, и не одно:
Предлагаю вам отправиться на 10-летие лейбла «Гост Звук». Это специальный во всех смыслах вечер, даже не вечеринка, не просто веселье ради веселья, нет – важное событие в контексте современной культуры. Ведь без «Госта» нельзя представить облик российской электронной музыки. Программа насчитывает больше 20 выступлений, на сцену выйдут ключевые резиденты лейбла: Flaty, Lapti, Nocow, Vtgnike, OL, Кузьма Палкин, low808.
В общем, искренне и бескорыстно рекомендую не пропускать. Большинство подробностей о времени и локации вы узнаете, если пройдетесь по ссылке: https://gostzvuk10.ticketscloud.org/
По промокоду GOSHA скидка 25%
Всего доброго. И до встречи
По просьбе «Гоши на дискотеке» диджей Марина Casper рассказала об альбомах, которые сильно на нее повлияли:
• 4Hero – Parallel Universe | «В 94-м британская группа 4Hero взяла агрессивный, жесткий саунд обычного джангла и стала делать его более легким и приджазованным. Получился альбом Parallel Universe, который нарушил все жанровые нормативы и стал образцом интеллигентного джангла, удивившего любителей электроники. Кстати, 4Hero часто сэмплировали абсолютно непредназначенный для джангла соул-джаз. То есть сентиментальную музыку. Вот и получились танцы со слезами на глазах. Вообще у меня давно ощущение, что если трек минорный, то это плюс 100 к харизме. Грусть в паре с танцевальным ритмом - волшебная штука».
• Basic Rhythm – Electronic Labyrinth | «Такие альбомы расширяют рамки дозволенного в музыке, как ночь – нормы людского поведения. Правда, то же можно сказать о других релизах английского лейбла Planet Mu, на котором он появился. В 90-е его музыканты были среди тех, кто формировал звучание жанра IDM (умной танцевальной музыки), а позже акцент Planet Mu сместился на басовую электронику. Но для меня этот лейбл, прежде всего, важен IDM-альбомами, скажем, его основателя μ-Ziq. А недавний релиз музыканта Basic Rhythm – иллюстрация того, что электроника бывает дико танцевальной даже без строгих ритмов».
• Шарль Гуно – Фауст | «Первая музыка, которая осела у меня в сознании: вальс из оперы Фауст французского композитора Гуно. Классика 19 века. Мама часто играла его на пианино. Вообще эта опера была дико популярна по всему миру и долго оставалась в репертуарах Мариинки и Большого. Поэтому неудивительно, что мама – фанатка классики – что-то оттуда играла. Я слабый знаток оперы, но, кажется, в этой нестандартное чередование инструментальной музыки с пением. А вальс – пример того, как единая пьеса может быть дико разной по настроению. Всегда ей очень сопереживаю, хотя может это просто из-за того, что вещь из моего детства».
• LFO – Frequencies | «Эталон звучания первого доморощенного английского жанра электроники - блипа (bleep), который произошел от смешения детройтского техно и ямайского даба. В основе жанра густой бас плюс тонкие, полупрозрачные звуки синтов. Данный альбом дуэта LFO появился в 91-м на тогда еще малоизвестном лейбле Warp Records, который заработал за пару лет до этого при небольшом магазине винила. К моменту выхода Frequencies лейбл был на грани банкротства, но релиз оказался сверхуспешным и спас Warp. Хочу добавить, что я заинтересовалась блипом благодаря подкасту "Планетроника” Ника Завриева, за это Нику отдельное спасибо!».
• Yves Tumor – Heaven to a Tortured Mind | «Никогда не устаю от этого альбома, хотя его невозможно воспринимать в режиме фонового прослушивания. Он забирает на себя все внимание. В саунде доминирует властный рок, богатый на грохот барабанов и гитарные соло. В отличие от предыдущих релизов американца Ива Тюмора, на которых он хулиганил и ставил эксперименты с эмбиентом, инди и нойзом, на этом у него образ рок-звезды-искусителя. Вообще стайл Ива многим напоминает Принца, если бы тот жил сегодня. И для меня альбом Heaven to a Tortured Mind – это образец того, как звучит лучшая рок-музыка 2020-х».
• Massive Attack – Protection | «Отцы трип-хопа, который пресса поначалу называла “эмбиент-хип-хоп” поскольку в нем были те же биты, просто более заторможенные и басовые. При этом Massive Attack не держались за рамки жанра, так что на их втором по счету альбоме, Protection от 94-го, все разнообразно: есть и дроун, и шугейз, и R&B. Но звучит все невероятно целостно. Меня всегда тянет слушать его не по трекам, а от начала и до конца. В общем, если хотите прочувствовать, что такое Massive Attack, лучше включить Protection, или дебютный Blue Lines, а не их поздние вещи. Потому что именно ранние предсказали облик бит-музыки на десятилетие вперед».
О том, в чем прикол лютого 8-часового альбома классиков электроники, дуэта Autechre, который они записали для радио NTS:
«Дирекция NTS до последнего не понимала, что мы хотим сделать у них в эфире, – объяснял один из участников Autechre 52-летний британец Шон Бут, – Раньше мы писали им диджейские миксы, нас даже звали ведущими, но как-то не тянуло постоянно ставить чужую музыку. А потом мы накопили материала на восьмичасовой альбом. Идея представить такую глыбу на радио показалась заманчивой». В результате в начале 2018-го дуэт взвалил на 2-миллионную аудиторию NTS монолит из абстрактных звуков. Кажется, это была самая амбициозная в мире иллюстрация идей довольно важного композитора и теоретика XX века – немца Карла Штокхаузена. Давайте разберемся в чем эти идеи заключались.
Сначала вспомним, что благодаря Autechre на свет появился поджанр Intelligent Dance Music (да, знаю, факты общеизвестные, но потерпите). То есть “неглупая танцевальная музыка”. Произошло это 30 лет назад, когда UK захлестнуло волнами хауса и техно, а власти такой злокозненной музыки испугались и приняли «Акт общественного порядка». Он запрещал публичное прослушивание «звуков, в значительной степени характеризующихся последовательностью ритмов». То есть всю танцевальную электронику. Тогда находчивый дуэт Autechre, сочинявший клубные хиты, выпустил альбом Anti, ритмы которого менялись от такта к такту. Получился IDM. На сегодня этот термин расплылся. Если его и можно упаковать в короткое определение, то в идеале это электроника, которая постоянно меняется. В ней отсутствуют повторения. Единой остается лишь текстура. Природа объектов. Скажем, у морского берега текстура из песка, воды и камней. У древесно-стружечной плиты – из волокон. У IDM из цифровых скрипов и визгов. Представьте, как камера медленно плывет по пейзажу свалки, элементы которой не повторяются, но в то же время однородны. Вот визуальный эквивалент IDM.
Хотели этого Autechre или нет, но с 1994-го они заложили в основу творчества идеи радикального немецкого композитора Штокхаузена. Он считал, что мы, люди, дозрели до того, чтобы уйти от цикличной музыки, любовь к которой обусловлена нашими биоритмами. Именно цикличную ритмизированную музыку человечество и слушает больше 2 тысяч лет – это вся существующая попса, народная и церковная музыка, а еще почти вся классика и электроника. Штокхаузен уверял, что раз прогресс XX века позволил нам создавать новые звуки, то пора делать композиции, в которых нет пошлых припевов и вообще повторений. Мыслитель верил, что с помощью уникальных звуков биоритмы перестроятся и человек достигнет просветления.
Идеи Штокхаузена по большей части оказались безумны. Мы продолжаем жить естественными биоритмами в эпоху вечных повторов, все известные песни склеены из 3-4 аккордов – взгляните на Топ-100 от Яндекса. Но некоторые люди все-таки полюбили творческий метод Штокхаузена, а значит и жанр IDM. Конечно, с помощью IDM человек не достигнет просветления, зато может адаптироваться к абстрактным музыкальным формам и получать от них удовольствие. Точно так же, как благодаря фильмам Параджанова или Линча может получать удовольствие от необычных сюжетов.
Если включить Autechre неподготовленному человеку, то он в ужасе убежит. Возможно, правильно сделает. Чтобы привыкнуть к массе новых звуков, нужно в них повариться. Вот британцы уже 30 лет и создают все новый IDM. При этом до 2018-го Autechre не выпускали альбомов длинней 2 часов, а радикальное содержание требует радикальных форм. Поэтому скопив за 10 лет тысячи кусочков дроуна, хип-хопа, электро и блип техно группа обратилась к прогрессивной станции NTS и целый месяц ездила по мозгам ее слушателей 8-часовой работой. Получилась деконструкция 40 лет истории электроники, которая учит людей адаптироваться к острым формам. Мелодичные части тут редкость. Теряешься в такой музыке, как шестилетний ребенок в огромном городе. Но, поговаривают, что жизнь неравнодушных к электронике делится на «до» и «после» прослушивания Autechre NTS Sessions.
#промо
На днях стартовал образовательный курс о средневековой музыке от известного композитора и лектора Анны Виленской.
Рассказы Анны о классике набирают сотни тысяч просмотров, так что в увлекательности материала можно не сомневаться. Другой вопрос: зачем вам вообще нужно что-то знать о музыке средних веков?
Дело в том, что все курсы музыкальной литературы обычно начинаются с композитора 18 века Иоганна Баха, что немного несправедливо, будто он появился ниоткуда и сразу бах — и давай писать свои фуги и мессы. Естественно, его сочинения были бы невозможны без наработок прошлого. Ведь еще задолго до Баха люди придумали аккорды, тональности и вообще написали массу интересных произведений. Поэтому даже если вы уже изучали историю музыки, то курсе Виленской все равно найдется много удивительного и нового. А если не изучали, то это отличный способ начать интересоваться предметом.
Для курса Анна и команда «Страдариума» создали больше ста иллюстраций, перерисовали старинные ноты так, чтобы вы их поняли и прочитали, сделали десяток мемов, благодаря которым можно запомнить все персоналии. Это трип из 7 лекций, по ходу которого вы узнаете, какие произведения писали ученики одной из самых старинных музыкальных школ мира, Нотр-Дама, проследите появление таких базовых понятий как минор и мажор, а еще поймете, действительно ли саундтреки «Игры Престолов» и «Скайрима» имеют отношение к средним векам.
Программа курса и цена – здесь.
erid: LjN8K25pb
О том, почему недавнее 10-летие лейбла «Гост Звук» – важный этап развития нашей электроники или краткая история российской сцены:
Весна! (всегда хотелось так начать текст). Сквозь градообразующие московские тучи все чаще проглядывает теплое солнце. Юбки стали короче, лужи глубже. Любителей электроники ждет особо греющее событие – возрождение лучшего клуба страны, Arma17, который в конце апреля заработает вместо «Мутабора». Еще одним ярким событием могло бы стать празднование десятилетия лейбла «Гост Звук», правда, пока его резидентов раскидало по Европе и праздника не будет. Но и безо всяких эвентов ясно, что это одно из самых значимых электронных объединений в РФ. Благодаря «Госту» в середине 2010-х заметно вырос средний уровень наших продюсеров, ну и как следствие – увеличился интерес на Западе к тому, что за хаус и техно выпускают в России.
Чтобы лучше понять, как «Гост» влиял на развитие сцены, давайте нырнем в историю. В середине нулевых из всех российских электронщиков реальный интерес у европейцев вызывал лишь дуэт SCSI-9. Выехала группа на экспериментах с самым востребованным поджанром – тек-хаусом. Чуть ближе к 2010-м появились дебютные релизы новых заметных авторов: Easy Changes, Нины Кравиц и Anton Zap. Собственно, они и стали самыми успешными продюсерами из РФ начала 2010-х. Вскоре признания добился и Филипп Горбачев. Однако это индивидуальные успехи. Если говорить об объединениях, которые выпускают музыку – к 2014-му в стране не было ни одного лейбла, который стабильно бы издавал наших авторов, интересных и россиянам, и европейцам. Да и вообще за всю историю был лишь один такой лейбл: Art-Tek, закрывшийся в 2003-м.
Все изменилось под влиянием москвича по имени Ильдар Зайнетдинов, который запустил «Гост Звук». Ильдар с юности сходил с ума по электронике, влюбившись в нее под влиянием игры GTA, где звучала куча хауса, в том числе Тео Пэрриш. Влечение к новой музыке оказалось таким сильным, что Зайнетдинов не просто стал диск-жокеем (low808), но и основал лейбл. Причем, в отличие от других новых издателей (Трип, System108, Nervmusic, Arma), Ильдар сконцентрировался на авторах из СНГ. Ему казалось куда органичней работать с творчеством ближайшего окружения, а не с иностранной музыкой. И вот, в марте 2014-го, Ильдар выпустил первый альбом – работу петербуржца Алексея Никитина, или Nocow. Тираж был влет раскуплен, карьера Леши пошла вверх. Дальше он выпускался на сильнейшем немецком лейбле Rekids, потом на Figure, а потом у всемирно известного Тиги.
Другим ранним релизом «Госта» был альбом Yalta популярного ныне Павла Милякова (Buttechno). Как многим известно, сейчас пути лейбла и Павла кардинально разошлись, но размолвка не отменяет того, что взлет Милякова произошел благодаря «Госту». Павел начал работать с лейблом, не имея особого веса, и еще до войны превратился в музыканта, треки которого любят Игги Поп и Four Tet. Еще при поддержке Зайнетдинова на свет появились выдающиеся альбомы Lapti, Flaty, Кузьмы Палкина, а также Vtgnike (Винтажнайка), который после сотрудничества с Ильдаром вообще издался у великого Николаса Джаара.
Уже через пару лет после запуска «Гост Звука» за ним следила масса критиков и селекторов. Немцы из Бергхайна пригласили москвичей провести у них лейбл-найт. Pitchfork выпускал рецензии на альбомы. А журналисты Resident Advisor составили профайл «Гост Звука». Это был первый и пока что последний случай, когда британцы детально писали о нашем лейбле, но в последний момент текст завернули из-за ухудшения отношений ЕС и РФ. После войны «Гост» вообще оказался в кризисе, но преодолел трудности и продолжил работу. С тех пор объединение выпустило еще шесть пластинок и сейчас уверенно входит в тройку лучших электронных лейблов России. Так что его 10-летие – самая настоящая веха для сцены. И хотя на европейском уровне иногда появляются ложные обвинения в неполиткорректности облика лейбла, уверен, что небоскреб из этого вранья в один весенний день просто развалится. На то она и весна.
О том, как звездочка российской электроники - Soft Blade - пришла к новому звучанию, боролась с чувством страха и переехала в Англию:
«Церковное пение — это очень красиво. И успокаивает. Мне с детства хотелось заниматься в хоре при храме: приобщиться к таинствам, поучиться вокалу. Но я просто боялась людей, вообще тревожно мне бывает довольно часто», — говорит Виолетта Шабаш, она же Soft Blade. Саунд ее последних треков замешан на электронных битах и славянском фольклоре. Под такую музыку в голове возникают образы колядующих, которые нашли драм-машину, синтезатор и пошли по деревне. Кому-то это звучание покажется слишком «сырым», но любителей у него достаточно. Только на Spotify ee ежемесячно слушает под 100 тысяч человек. Для сравнения — у легендарной рэп-группы ТГК там 70 тысяч слушателей.
Первые композиции Soft Blade появились почти десять лет назад — в середине 2010-х. Тогда Виолетта жила в Москве. В районе Беляево. В тот период она много сидела дома, побаиваясь шумных кампаний. Если и выходила, то лишь когда друзья уговаривали сыграть диджей-сет из музыки, которую она бесконечно слушала. А слушание и привело к тому, что Виолетта записала первые треки. Вдохновлялась она андеграундным хип-хопом, скажем, американца DJ Shadow. Еще техно-панками Prodigy. Акцент в композициях был умышленно сделан на атмосферу звука, а не на качество. А вокала почти и нет.
Изменения в саунде начались в 2017-м, когда Виолетта закончила учебу на дизайнера во ВШЭ, а еще ненадолго переборола страхи и дошла до церковного хора. Занятия быстро сказались на проекте Soft Blade. Уже следующую работу, мини-альбом Zerkalo, украсил ее потусторонний голос. Кроме того, на Виолетту серьезно повлияло участие в творческих резиденциях. Первую организовал «Институт Музыкальных Инициатив» (ныне закрыт); вторую фестиваль Signal: «Когда тебя помещают в среду с другими музыкантами, то хочешь-не хочешь обмениваешься опытом. Сочиняешь новое. Хотя бы потому что вы больше ничего не умеете. Ладно, шучу. Просто из-за общения прибавляешь в уверенности. И после резиденций у меня начались выступления».
Набравшись нового опыта, в 2021-м, она выпустила очень самобытный альбом Softic, на котором уделила вокалу не меньше внимания, чем аранжировкам. И хотя критики обозначили его словами «панельный дэнс» кроме битов в нем много фольклорности. Взять, к примеру, трек Softic Dnb. Он стал прообразом звука, к которому Виолетта пришла сегодня. Электроники с народными мотивами.
«Параллельно с творческими процессами я продолжала бороться с тревожностью. У меня диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство. О причинах сейчас не будем. Но в итоге я пришла к занятиям психологией. Интерес оказался такой сильный, что я переучилась с дизайнера на психолога. Конечно, до конца тревожность не проходит. Но состояние улучшилось», — говорит Виолетта.
Как открытие музея электроники во Франкфурте разожгло дебаты об истоках техно и задело основателей жанра:
Сегодня Франкфурт, прежде всего, известен как финансовая столица Германии. Но в начале 1980-х город на реке Майн был колыбелью немецкого андеграунда. Туда стекались молодые художники и музыканты. К примеру, в одном из местных клубов начинал карьеру будущий электронный продюсер №1 всей Европы Свен Фэт. И до падения Берлинской стены во Франкфурте появилось еще много авторов синтезаторной музыки. Ознакомиться с ней можно в выдающемся миксе, собранном резидентами лейбла Perlon. Так вот, город входил в число главных центров, формировавших культуру нового времени. Не говоря уже о том, что сама ФРГ вскоре стала главной точкой опоры рейва в Европе.
В связи с этим в апреле 2022-го во Франкфурте наконец запустили Музей современной электронной музыки (MOMEM). Власти вложили в него €1,3 миллиона (или ₽129 миллионов). Перед открытием в институции заявили, что «в мире существует масса музеев о разных музыкальных жанрах, но нет такого, который мог бы сравниться с MOMEM в сферах электроники, техно, хауса и клубной культуры». Между тем мэр города разослал звездам приглашения, в которых позвал на вечеринку «в центре Франкфурта, откуда берет свое начало жанр техно». Событие вышло масштабным. Только взгляните на кадр с открытия.
Но дальше начался скандал. Международная ассоциация женщин в электронике female:pressure обвинила музей в том, что он искажает историю техно, приуменьшая роль афроамериканских представителей жанра. Ну и вдобавок подчеркнула, что совет директоров MOMEM на 100% состоит из мужчин. За этим последовали гневные комментарии «Бельвильской тройки», то есть трех 60-летних детройтских музыкантов, которых большая часть мира считает отцами-основателями техно. В итоге поднялась такая шумиха, что журнал The New Yorker, обычно игнорирующих рейв-культуру, в 2023-м выпустил огромный текст «Битва за историю техно». Издание захотело выяснить почему немцы сказали, что техно родилось во Франкфурте.
Вкапываясь с историю жанра, автор NY устроил парад известных истин, которые, впрочем, не вредно иногда повторить: в середине 80-х «Бельвильская тройка» следила за опытами чикагских продюсеров, придумавших хаус, то есть электронику, замешанную на диско-сэмплах. После этого три продюсера из Детройта стали соединять цикличность хауса с грубоватым звучанием электро-поп-композиций немцев из Karftwerk. Получилась танцевальная музыка с ритмом в 4/4 и механическим, жестким саундом. Для описания жанровой принадлежности трио придумало слово «техно».
Новую интонацию подхватили другие детройтские продюсеры, к примеру, Джефф Миллз и Майкал Бэнкс, в 89-м основавшие Underground Resistance - самый влиятельный техно-лейбл тех лет. Затем Бэнкс открыл первый в мире музей техно: Exhibit 3000, названный по номеру дома, где находился лейбл. Тем временем в далеком Франкфурте музыканты тоже записывали кучу электроники. Вот только к техно она отношения не имела. Лежала в другой жанровой плоскости. Тут резонно спросить: тогда почему же мэр города заявил, что техно появилось в Германии? И зачем основатели MOMEM подчеркнули, что у них лучший техно-музей, если есть оригинальный – в Детройте?
Ответ прост. Как случается с каждым, мэр не до конца вдумался в формулировку. Для него любая электроника – техно. Политик хотел нагнать внимания, а в итоге вызвал кучу критики. Между тем немецкий музей действительно лучше Exhibit 3000 поскольку власти ФРГ выделяют ему немалые деньги (в США такие музеи всерьез не воспринимают). Оно и понятно, три года назад Германия признала ночные клубы культурными институциями наряду с консерваториями и театрами. Их положено оберегать и защищать. Как считают ученые University of the Arts in Berlin, высокий уровень ночной жизни привлекает в страну юных образованных людей. Поэтому немцы и создают себе репутацию лидеров в сфере техно. В общем, в случае музыкальных жанров мало что-то изобрести. Важно поддерживать свое дело, а если нужно - сражаться за него. Иначе первенство перейдет кому-нибудь попроворней.
О том, как музыка обезболивает и почему трогательные треки лечат эффективней всего:
Целительность музыки люди стали подмечать как минимум с ветхозаветных времен. В Священном писании много примеров того, как с помощью игры на гуслях, свирелях, ну или хорового пения из человека изгоняют злых духов и снимают приступы всяких болезней. Но медицинские исследования анальгезирующего действия песен стали появляться только последние лет 20. Единогласное мнение людей науки в том, что музыка не просто снижает боль на 10-11%, но еще нормализует пульс и давление. Особенно если человеку повезло, и он может как-то влиять на то, что слушает. Но даже если не может, а музыка просто мелодичная, то боль все равно снижается, правда, не так значительно. Это подтверждено опытами на объемистых фокус группах, причем как в лабораторных, так и в естественных условиях.
Новые открытия в этой сфере появились в конце 2023-го, когда медики впервые определили конкретный признак трека, который лучше всего активирует обезболивающий эффект. Проходил эксперимент таким вот образом: ученые канадского McGill University уговорили полсотни человек надеть на руку датчик размером 9 cm², который периодически нагревался где-то до 50℃. Закрепив аппарат, испытуемым сперва включали их самую любимую композицию, потом случайную успокаивающую музыку, а в конце просили потерпеть жжение в тишине (видимо, в очередной раз хотели убедиться, что так больней всего). После каждого ожога люди могли оценить интенсивность боли и ее неприятность (человек способен воспринимать эти параметры независимо).
Оказалось, что любимые композиции на 7% сильней снижают неприятность и на 5% интенсивность боли, чем случайные успокаивающие. Но этот вывод, кажется, не стал неожиданностью поскольку давно уже доказано, что знакомые людям мелодии лучше всего провоцируют то, для чего в английском есть термины “eargasm” или “musical chills”, а в русском только длинное “мурашки от прослушивания”. Возникают эти мурашки из-за высвобождения дофамина – то есть активации биологической системы вознаграждения. Организм награждает нас за гармонию музыкального ряда, а еще за активацию “эффекта знакомого”, в соответствии с которым людей инстинктивно тянет ко всему узнаваемому. Скажем, к припевам любимых песен. Важно еще и то, что музыка частично оттягивает наше внимание с восприятия боли.
Ну а дальше начинается то самое новое, что канадские ученые привнесли в эту тему. Они разделили любимую музыку на четыре вида: радостную, расслабляющую, энергичную и трогательную. И, как выяснилось, сильней всего подопытных обезболивала последняя. То есть трогательная. Если конкретней, то она оказалась на 30% эффективней расслабляющей, на 23% радостной, и на 20% энергичной. Почему оно так выходит сказать сложно. Есть только гипотезы, которые ученые грозятся проверить на фокус-группах помасштабней. Пока они предполагают, что трогательные композиции сильней вовлекают людей в прослушивание, иными словами, создают стойкую эмоциональную связь. Медики даже придумали некую систему замеров вовлеченности в музыку (Musical Engagement Test - MET), но давайте не уходить в леса их метрик.
Сами подопытные удивлялись, когда им объясняли, что сила ожога при трогательной музыке была такой же, как и в остальных случаях. На бестактный вопрос, чем они объясняют свое притупленное восприятие, испытуемый N18 ответил: «По какой-то причине у меня включились сильные эмоции, я чуть не заплакал. Думаю, музыка сильно захватила меня в моменте». Другие подопытные говорили, что композиции вызывали у них амбивалентные ощущения, часто сильную грусть. Но боли все равно было меньше. В общем, если дело пойдет к тому, что будет больно, вспомните опыт ученых. Включите что-нибудь трогательное. По желанию – вальсируйте.
О том, как живется дуэту «Аигел» после успеха трека «Пыяла» или утренняя прогулка с Ильей Барамия:
Белград. Центральный Вокзал. На перроне почти никого. Хотя должен был стоять битмейкер «Аигел» – добрейший Илья Барамия. Но Илью не видать. Холодно. Ветер продувает перрон. С вокзальных экранов упитанный сербский политик рассказывает о решении вопроса бездомных. А слушают его два бродяги c пакетами. Побегав там и тут, периферийным зрением ловлю оранжевый балахон, который движется в утепленной части сооружения. Вот и Барамия. Илья ненадолго приехал в Белград из Черногории, где обитает с семьей. Нынче он выглядит крайне радостно, хотя и до этого, в сущности, выглядел довольно веселым.
Коротко напомню, что в конце 2023-го одна из композиций группы Барамии, «Аигел», взлетела в международные чарты. Оказалась на первом месте в мировом Shazam, набрала лютые миллионы прослушиваний в Spotify, возглавила кучу локальных хит-парадов. За карьеру Ильи его работы не вызывали такого шума. А успел 50-летний Барамия немало: на пару с электронщиком Александром Зайцевым создал проект «Елочные Игрушки», который стоял у истоков российского IDM – треки «ЕИ» крутили по BBC, а Radiohead просили Илью и Сашу о ремиксе. Дальше Илья стал помогать Кириллу Иванову с СБПЧ, при его участии камерная затея выросла до группы, собирающей по тысяче человек. А в 2017-м он занялся «Аигел» – электронным хип-хоп дуэтом с вокалисткой Айгель Гайсиной.
В последние месяцы их проект оценили не только по всей России, но и в Европе. Случилось это после того, как трек «Пыяла» прозвучал в одном русском сериале. Дальше в жизни Илья началось то, что в интернетах обозначают словами “историческая хуйня”. А именно – интерес крупнейших мировых лейблов, бомбардировка предложениями о концертах, интервью с Дудем и другие любопытные частности. «Недавно встречались со скаутом немецкого Universal. Чувак пришел на встречу с огромной собакой. Стал показывать российских артистов, которыми занимается. Одни стриминговые знаменитости, с десятками миллионов прослушиваний. Скажем, продюсер Oneheart. По метрикам звезда, а я его имя впервые слышу. И таких десятки». Похоже, Илья встретился с человеком, который за процент охотится для лейбла за авторами фонка и чиловых треков – такие жанры поднимаются в топы стримингов алгоритмами. На этом строится и карьера продюсеров, и заработок агента. Огромных собак кормить надо. Правда, концерты таких музыкантов не соберут и 200 человек.
Так вот, гуляем по Белграду. Семь утра. Воскресенье. Город даже не пытается просыпаться, улицы безынтересно-пусты. Заходим в единственно работающий в это время «ХОТЕЛ МОСКВА». Спрашиваю Илью, куда он хотел бы дальше целиться в плане звука. «Сейчас стараюсь слушать популярную, но крайне современную танцевальную электронику. Это даже не Diplo, и не Skrillex. И не дай бог не Armin Van Buren, который звучит так, будто работает из 2004-го. Речь об особого рода электронике, запись которой стала возможна последние 3 года из-за развития технологий. Ее продюсеры круто работают с сабчистотами, это слышно даже в плохих наушниках. Звук на новом каком-то уровне. Даже не знаю, где они ее пишут, точно не в Ableton». Барамия объяснил, что если раньше он и Айгель выстраивали звук, отталкиваясь от слов, то теперь хотят чаще отталкиваться от музыки.
Даже не пытаюсь узнать, каков эффект от «Пыялы» в финансовом плане. Но Илья впроброс замечает, что сейчас живет в километре от моря, но подыскивает дом в первой линии. «Нами занялась компания UTA, в ростере которых все от Underworld до Bjork. Хотим сделать тур по Штатам. А пока по Европе проедем». Из Белграда Илья летит выступать на Кипр. В общем, букинг «Аигел» стал выглядеть радостно, как и сам Барамия. Работать специально под сериалы дуэт не планирует, как и не пытался делать этого раньше. Продюсеры пришли к «Аигел» сами, причем выглядели киношники маргинально. Но бывает такое в культуре, что популярные вещи прорастают из маргинальных идей. Как и сам дуэт «Аигел», биты которому пишет человек, в нулевых запустивший российскую умную электронику.
О том, как первый месяц запрета «международного движения ЛГБТ» изменил российский рейв:
«Если кто-то пропустил важную информацию о мероприятии Raumtester "All Night Long", сообщаем, что оно перенесено на "неопределенный срок"», — гласит объявление в канале московского клуба RNDM, опубликованное 29 декабря - аккурат накануне события. Сергей Елисеев, или Raumtester, вступление которого сорвалось, один из наиболее успешных российских диджеев, открыто выражающих свое родство с гей-комьюнити. Сам Елисеев эту историю не комментировал, но по словам работающих с ним продюсеров, все события с участием Raumtester в РФ отменены из-за особого внимания силовиков. Эту информацию мне также подтвердили представители RNDM: «Если в вкратце, решение принималось под давлением. Мероприятие попросили убрать сверху. И мы решили не рисковать гостями».
Отмена вполне укладывается в общую логику происходившего в ночной жизни последний месяц. И речь тут даже не о несчастной звездной вечеринке в Мутаборе, после которой опечатали клуб. Речь об отменах событий и рейдах на заведения, которые раньше не привлекали внимание органов, а теперь страдают из-за нового запрета на «движение ЛГБТ». Скажем, в начале декабря о “переносе” своих эвентов в России объявили организаторы самых громких техно-квир-тусовок Popoff Kitchen. Впрочем, основатель объединения Никита Егоров-Кириллов заверил канал, что самостоятельно решил отменить все события после принятия закона. Чуть раньше, 2 декабря, полиция провела рейды в трех московских клубах, где проходили вечеринки для гей-комьюнити.
Можно констатировать, что количество людей и мероприятий, попавшее в декабре под бессмысленный каток властей из-за принадлежности к ЛГБТ, стало рекордным как минимум лет за десять. Последний раз клуб попадал под прессинг из-за ориентации артистов в 2014-м, когда в московской «Солянке» должен был выступить американский трансгендерный рэппер Микки Бланко. Тогда заведение оцепили спецслужбы, у сотрудников изъяли телефоны и технику, а внутри прошли обыски. После этого «Солянка» закрылась.
Сейчас логика саморазвития толкает государство в более жесткий радикализм. И если до недавней поры новые законы не затрагивали рейв-движение напрямую, то теперь выталкивают из него ярких представителей гей-сообщества. Тут можно было бы порассуждать о том, что значительная часть жанров, от которых берет начало современная танцевальная музыка — диско, гэридж, хаус — тесно связанны с культурой сексуальных меньшинств. А если быть точней, то диско вообще появилось на свет в начале 1970-х благодаря представителям нью-йорского квир-коммьюнити. Но апелляции к истории теряют смысл, если речь заходит о жизни в парадигме русского мира, где власти народ, скажем так, не каждый день слушают.
Пожалуй, к этому можно добавить, что рейвы давно перестали быть уделом маргиналов, и превратились в событие, где можно встретить бухгалтера из своей конторы или бывшего одноклассника. А сейчас ведь в стране неслабое социальное напряжение. И сложно понять какую выгоду можно извлечь, прикрывая эвенты, где люди напряжение сбрасывают. Выглядит это абсурдно, как и расправа над звездной вечеринкой в Мутаборе, из-за которой сначала наказали участников, потом клуб, а теперь предлагают разобраться со спонсорами. Действительно, тогда надо взяться за весь персонал спонсоров, потом наказать друзей персонала, потом домашних животных, а дальше репрессивный механизм, бесконечно прибавляя в размерах, пожрет сам себя. И тогда-то наконец станет ясно, что власть великой родины держаласть на Мутаборе.
О том, как евродэнс, ремиксы на попсу и транс-музыка стали главными трендами клубной сцены в 2023-ем:
Последний год был своеобразным во многих аспектах, включая клубную культуру. Еще в начале 2023-го издание Pitchfork подметило, что на западные танцполы всерьез возвращается один из самых эйфорийных электронных жанров, а именно – транс, который почти 20 лет считался дурновкусием. Авторы писали, что люди соскучились по легкому звучанию. В таком духе все и продолжилось. Критики и музыканты постоянно говорили о том, что на модных событиях вроде фестиваля Dekmantel звучит супердоступный и радостный материал: евродэнс, эдиты на популярные треки эпохи Y2K и транс. И если судить по постам в соцсетях, или промотать запись одного из сетов с Dekmantel, то можно убедиться, что все это и правда присутствует.
Волна коммерческих треков в андеграундных клубах, на которую все жаловались, стала формироваться еще после пандемии. Расхожая гипотеза о причинах ее появления заключалась в том, что после отсидки дома людям не хватало ярких эмоций. Плюс в клубы пришло новое поколение, большая часть которого не привыкла к классическому хаусу, техно и вообще поглощает музыку в исключительно стримингах, из-за чего все смешивается в их голове. Поэтому диджеям и понадобились заигрывания c евродэнсом, latin-club-sounds и модным рэпом.
В 2023-м история продолжилась. Общий курс на коммерциализацию саунда и рейва стал новой реальностью. Диджеи стабильно огребали от старожилов берлинских клубов за то, что ставят в попсу, но и дальше делали то же самое в погоне за новыми слушателями. Почему бы и нет? Бергхайн начал букировать звезд EDM-сцены вроде Skrillex. Индустрия танцевальной музыки достигла рекордного уровня в $11.3 млрд, то есть заработки росли. При этом востребованность диджеев все сильней зависела от их успеха в соцсетях, а не от качества выступлений. Короче, коммерции в клубной культуре становилось больше, искусства – меньше.
Конечно, это не отменяет того, что в мире остается масса клубов, диджеев и продюсеров, которые не подчиняются тенденциям. Скажем, недавно довелось слушать живьем британца Objekt, естественно, он ни разу не ушел в евродэнс. Не говоря о поп-эдитах. Но все-таки есть куча фактов, указывающих, что тема опопсения клубной сцены не пустой треп. К примеру, некогда невероятно андеграундный британец Four Tet, игравший в малюсеньких клубах, за последние годы поменял философию, стал работать со звездами вроде Fred again.. и выступать для стадионов по 100 тысяч человек. Ну или продюсер Young Marco, законодатель голландского электронного андеграунда, начал выпускать ремиксы на сомнительные хиты середины 2000-х (те же, что когда-то перерабатывал Tiësto). А самым обсуждаемым событием ночной жизни Лондона стала новая площадка на 15 тысяч человек, которую сделали в бывшей IKEA.
Тут надо подчеркнуть – сейчас речь в первую очередь о том, как в 2023 году выглядела клубная сцена, а не о новой танцевальной музыке. Это, все-таки, разные темы. Схожие тенденции есть в обоих, но вторую лучше не трогать, чтоб не путаться (кстати, там дела лучше).
В заключение хочется вбросить очевидную, но важную мысль - с каждым поколением в клубную культуру приходят новые безумцы и любители странностей. В России все еще появляются те, кто ценит андеграунд. И пока уважаемое объединение System108 пытается комплектовать свои лайнапы Пашей Техником, а Мутабор устраивает вечеринки Ивлеевой с Лолитой и Киркоровым, свежий саунд формируется на тусовках молодых команд вроде промо-группы «Дурь». У них, к слову, завтра вечеринка. Так что делайте правильные выводы. И прыгайте в русское поле экспериментов.
Лучшие интервью за 6 лет канала. Или какие тексты стоит прочитать, чтобы понять музыкантов российского андеграунда:
• Simple Symmetry
• Электрическая Собака
• Buttechno
• Koyil
• Миша Султан
• Perila
• Zumvo
• Holofonote
• Ataka51 (клипмейкеры)
• Sil и Ottuga (лейбл Sakskobing)
• Глеб Глонти (лейбл Kotä Records)
• low808 (лейбл «Гост Звук»)
Кстати сказать, в сториз инстаграма «Гоша на дискотеке» иногда мелькают превью любопытных отечественных релизов. Подписывайтесь, чтобы слушать. Да и вообще подписывайтесь. Но, разумеется, самое важное – занимайтесь музыкой, а не войной
