8046
Если человек что-то начал писать, то уже не остановишь. Фанклуб любителей драматурга Евгения Гришковца. По рекламе: @artium1 Владелец: @Gerra_9
Я не буду говорить с человеком, который хочет не разговаривать, а высказаться.
© Евгений Гришковец
Вы тут… Самые беспомощные! Сидите, ждёте! И стараетесь не думать о том, что если там что-то страшное случится, то и вся ваша жизнь, которой вы сейчас живёте… Всей вашей жизни капец… Случись с кем-нибудь из ваших детей что-нибудь страшное — и вам труба! Ясно? Не они от вас, а вы от них зависите.
© Евгений Гришковец
Мне нравится, когда тебе хорошо. Просто хорошо. Не прекрасно, не супер, не шикарно, не офигенно… А хорошо.
Мне нравится, когда ты сосредоточен на чём-то, твой мозг напряжённо работает и у тебя получается понимать то, над чем ты трудишься. Ты принимаешь быстрые и правильные решения, тебя никто не отвлекает, и ты сам не отвлекаешься… Мне нравится, когда ты получаешь удовольствие от ясности ума и собственных идей. В этот момент я работаю ритмично, чётко, ровно. Я твой компаньон в это время. Приятно участвовать в хорошем деле. Я понимаю в такие моменты, что тебя беспокоить нечёткостью своей работы нельзя. Нельзя привлекать к себе внимание, что мозг в этот момент важнее. Я понимаю, что, когда ты сосредоточен, я работаю в одной команде со всем организмом. Мне нравится такая командная работа.
© Евгений Гришковец
А в Днепропетровске был один курьёз. Прямо в середине спектакля «Планета» в зал вошел мужик, по виду либо охранник, либо водитель и, не обращая на сцену никакого внимания и, скорее всего, даже не видя, что происходит, громко топая, прошёл через весь зал к первому ряду. В руках у него был большой букет прекрасных кремовых роз в сильно шелестящей обёртке. Он этим букетом шелестел так, что перекрыл мой голос. Подойдя к первому ряду, он отдал букет двум молодым женщинам и парню. И, спокойно топая, удалился из зала, громко закрыв за собой дверь. Я приостановил спектакль и поинтересовался: «А эти цветы для меня?» Компания смутилась и замахала руками, мол, нет, не для меня. «А кому, — спросил я, — вам?» Барышня закивала. Тогда я сказал: «Но тот человек, который принёс цветы, явно не дотягивает до вашего поклонника. Он что, ваш охранник или водитель?» Ребята махали руками, но это были уже непонятные жесты. Тогда я их спросил: «Скажите, а вам еду и напитки случайно так же не принесут?» Зал очень веселился, спектакль продолжился, а потом этот букет был подарен Ане Дубровской, так что все остались довольны. И я уверен, что больше они своего водителя или охранника за цветами во время спектакля посылать не будут.
© Евгений Гришковец
Считалки и песенки могли затвердиться от частого повторения в играх и осесть в тогда ещё совершенно свободной и чистой памяти. Но почему никак не забываются детские непристойные шутки, анекдоты и стишки? Некоторые довольно длинные. Ни одно из них я после раннего детства не произносил вслух ни разу, даже для того, чтобы подивиться, какую удивительную чепуху передают дети из уст в уста, чему радуются и что хранится в памяти.
Они рассказывались по секрету, на ухо, тайком, и запоминались с первого же прослушивания. Само знание таких анекдотов и стишков понималось как что-то запрещённое, преступное, хотя многое в них было непонятно. Маленькие люди четырёх-шести лет моментально соображали, что взрослым хвастаться своими такими познаниями не стоит. А если что-то по неосторожности и вылезало наружу при родителях или родственниках или другие дети доносили своим взрослым о том, откуда у них взялись столь неожиданные познания, то строгих разговоров и воспитательных мер избежать было невозможно.
© Евгений Гришковец
Жизнь, в которой не было подлинной любви, тяжёлых сомнений, жертв, настоящего, пусть даже короткого, счастья, острого ощущения непостижимости самой жизни, а стало быть, не было момента присутствия Бога… такая жизнь, сколько бы она ни была насыщена разнообразными, так называемыми результатами, всегда останется бессодержательной. Пустой!
© Евгений Гришковец
Как сказал Андрей Тарковский, счастье — слишком ничтожная цель, чтобы к ней стремиться. Важно постараться никому в жизни не сделать плохо. Есть один замечательный анекдот о том, как человек попал в рай и маялся от того, что не мог ответить на вопрос: «Для чего я прожил жизнь?». Приходит он к Богу и просит его помочь найти ответ. Ведь почему-то же попал в рай? «А помнишь, ты в таком-то году был в командировке в таком-то городе?» — спрашивает Бог. — «Припоминаю». — «Была жуткая нелетная погода и тебе пришлось возвращаться в Москву поездом?» — «Да, помню». — «Ты в том поезде пошел в ресторан?» — «Наверное». — «Когда ты сидел и ел, то за соседним столиком сидела женщина, и на нем не было солонки?» — «Может быть, вам виднее». — «Она попросила соль, и ты ей передал со своего стола?» — «Ну…» — «Так вот для этого ты и прожил жизнь!»
© Евгений Гришковец
Не могу не поделиться… Иногда в разговоре выскакивают, возникают, рождаются крайне удачные фразы, а потом силишься их вспомнить - ничего не получается. Спрашиваешь собеседников, мол, постарайтесь вспомнить, вы же смеялись, вам же понравилось… А они, дескать, да, понравилось, было смешно, но вспомнить не можем.
А эта фраза выскочила и удалось её зафиксировать. Причём давно хотел нечто подобное сформулировать, но не получалось. И вдруг само собой…
Завязалась очередная бесконечная дискуссия на тему наших русских мужиков. Мол, они такие-сякие… у взрослых дам масса претензий… я слушал-слушал и сказал: знаете, русские мужики, конечно, хуже не придумаешь, но и лучше не найдёшь.
© Евгений Гришковец
Как только вы понимаете, что способны приобрести лучшее, большее и современное жилье в том районе и месте, которое вам нравится, все сразу изменяется. Полностью! Вы вдруг понимаете, что больше не можете терпеть запахи в подъезде, курящего на лестничной клетке соседа, шум, пыль и гарь улицы за окном, тесноту и недостаток жилплощади, причуды и жадность квартирной хозяйки (если живете в съемной квартире), заставленный машинами двор и нравы, царящие в районе вашего проживания.
© Евгений Гришковец
Допустим, вы приходите на работу…, а там висит фотография в траурной рамке и подпись, дескать, вчера на таком-то году жизни… И вы: «Господи! Мы же только в среду с ним договаривались в ближайшие выходные пойти на рыбалку. Ну надо же!..» А на этой фотографии человек, живой человек, который побрился, повязал галстук, причесался, и сфотографировался, и хотел, чтобы фотография получше вышла, и не думал, что эта фотография будет вот так висеть.
И ведь любая…ЛЮБАЯ фотография… Вот мы фотографируемся,…в компании или где-нибудь в путешествии…, в любой обстановке. И каждая фотография может стать той самой, которую вот так повесят.
Но об этом постоянно нельзя думать! Это неправильно, об этом думать! Иначе будут получаться очень странные фотографии.
Хотя, конечно, можно пойти и специально сфотографироваться для вот такого вот случая. Сделать такую посмертную фотографию. Ну и что? На эту фотографию будет неприятно смотреть. И вы ее затолкаете куда-нибудь подальше, чтобы, когда будете перебирать бумаги, на нее не натыкаться. А когда вы, действительно, умрете, эту специальную фотографию не найдут…, и возьмут ЛЮБУЮ. Так что — никуда не денешься. Бесполезно.
© Евгений Гришковец
Раздражала соседка. Ни сердила, ни не нравилась, а именно раздражала. В соседнем кресле оказалась совершенно молоденькая девица. Маленького роста, очень румяная, веснушчатая, с короткими рыжими волосами и весёлыми блестящими глазами, которые буквально сверкали из за больших очков в модной чёрной пластмассовой оправе. Одета девица была во что-то мягкое и бесформенное. У неё с собой была масса каких-то предметов, предназначенных для удобства в полёте. Как только она разместилась на своём месте, она тут же разулась и натянула на ноги толстые, яркие носки крупной вязки, поджала под себя ноги и угнездилась в своём кресле, кажется, очень и очень удобно. Из своего рюкзачка она достала, моментально надула и надела на шею специальную нашейную подушку, потом воткнула в уши наушники, пристегнулась ремнём к сиденью, извлекла откуда-то большое зелёное яблоко и книгу, книгу открыла, уставилась в неё и громко захрустела яблоком. Всё это она успела сделать ещё до того, как самолёт стал выруливать на взлётную.
© Евгений Гришковец
✈️ Друзья, у «Поехали» — топового ТГ-журнала о путешествиях — стартует летний розыгрыш!
🗓 20 июля канал подарит одному из новых подписчиков подарочный сертификат Аэрофлота на 20 000 ₽.
Условия проще простого:
1. Подписаться на «Поехали» до 19 июля;
2. Поймать ТОТ САМЫЙ пост-задание (команда «Поехали» опубликует пост с пометкой “ТОТ САМЫЙ ПОСТ” в один из дней с 1 по 19 июля) и оставить под ним любой комментарий.
🏆 Итоги — воскресенье, 20 июля, 15:00 (МСК). «Поехали» рандомно выберет счастливчика и назовет его позывные в ТГ.
Не упусти шанс сделать это лето незабываемым — подпишись и участвуй! 🌍🎟️
Южные ребята гораздо проворнее меня лазали по фруктовым деревьям, скакали через заборы, плавали на лодках, гоняли на велосипедах, и бегали босиком по горячему песку и асфальту. В них было гораздо больше беспечности, какого-то летнего азарта. Они могли на собранную где-то мелочь купить в магазине большой круглый хлеб, а все остальное натаскать из садов и огородов. Они лазали за пыльными, тёплыми помидорами и огурцами, за яблоками, сливами, подсолнухами, и даже баклажанами. Баклажаны потом выбрасывали, потому что, а как их было есть? Но удержаться и не стащить баклажаны они не могли, слишком те были красивые.
Они постоянно предпринимали разные далёкие и не очень экспедиции. Например, на узловую железнодорожную станцию, чтобы полазать по вагонам, что-нибудь найти и стащить. В порт или на рыбоконсервный комбинат, с той же целью. Я ходил с ними, но всегда тревожился, опасался, а то и просто боялся, что об этом узнают родители. Это было самое страшенное. Сторожа, милиция и вполне реальные технические опасности для жизни были не столь страшны. Но мои южные, ловкие, покрытые толстым многолетним загаром летние товарищи вообще ни о чем таком не думали. Они могли сесть на велосипеды и уехать на какие-то озера за раками с ночевой, или так же, с ночевой, на военный полигон, чтобы поискать там гильзы от автоматных и пулемётных патронов. Я не ездил с ними, мне даже в голову не могло придти попросить разрешения у родителей поехать куда-то с друзьями с ночевой и без взрослых. А уйти без разрешения?… Я был не сумасшедший…
© Евгений Гришковец
А тут холодно и дожди. Но ничего. Вчера поел домашней окрошки… Холодненькой, из холодильника. И хоть жары за окном нету, но окрошка для меня — это точно вкус лета.
© Евгений Гришковец
Сделал дело — гуляй смело. Отлично! Но это вы скажите жене, когда после работы придёте домой пьяный и под утро. Я, мол, работу сделал и смело гулял, дорогая!
© Евгений Гришковец
Результативный человек почитаем в обществе. Он понимаем обществом как сильный, а сила давно и неизменно в почёте. Способность человека переступить через моральные устои, правила и даже через других людей, если эта способность приводит к результату, находит оправдание в обществе и даже в тех людях, через которых переступил сильный человек. Эта сила чаще всего понимается как отказ от переживаний — нечувствительность.
© Евгений Гришковец
Нет у меня ностальгии ни в книгах, ни в спектаклях. Совсем! Но у народа существует устойчивая иллюзия на этот счет. Даже все пародии на меня связаны с какими-то подробностями из прошлого: сколько стоила колбаса, какой был пионерский галстук, какая была школьная форма… Я все это тщательно вычищаю из своих текстов. Мне приходит много писем, где дается, скажем, подробнейшее описание двора, рассказывается, как был одет автор письма, будучи ребенком, как звали его друзей, в какой детский сад ходил. То есть читатель мне демонстрирует, что он это сам все тоже прекрасно помнит, хотя у меня и близко нет ничего подобного. Любые подробности воспринимаются мной как архаика. Меня никогда не интересовало реалистическое изображение эпохи. И сейчас не интересует. Факт человеческой биографии не так важен, как переживания по поводу этого факта. А переживания универсальны.
© Евгений Гришковец
Глупо было намечать столько дел на лето. Во-первых, большинство людей, от которых зависело решение целого ряда вопросов, разъехались, а те, что остались, были усталые, злые или какие-то… с расфокусировнными глазами… от жары, летнего звона в ушах, и от накопившегося к лету статического электричества.
© Евгений Гришковец
Я помню все твои платья, каждую твою прическу. Я помню как было, когда, я помню запахи. Я помню каждую секунду. Я помню всё!
© Евгений Гришковец
Когда настроение плохое, я так легко и с удовольствием раздражаюсь, и некуда скрыться, и все задевает, и даже царапает. И если в таком настроении зайти в книжный магазин, то ничего не получится выбрать. Потому что заходишь и видишь — что-то совсем нет хороших книжек. Да что книжки! Даже если зайдешь в супермаркет, и ходишь, ходишь вдоль этих бесконечных полок, и думаешь — что-то вообще ничего нету, купить вообще нечего!
А просто ничего и не хочется, поэтому нечего покупать. Но ты же заработал деньги. Ты их заработал, ты их не нашел, тебе их не подарили. Поэтому надо как-то себя порадовать. И ты покупаешь дежурную бутылку кефира или минеральной воды, и идешь к кассе. А за кассой сидит женщина. С большой прической, блестящим золотым зубом — такая, на которую легче всего раздражаться. Но она почему-то весело взяла у тебя деньги, по-своему как-то пошутила, ты дежурно пошутил в ответ, а она посмеялась этой шутке, посмеялась по-настоящему, громко и весело…
И настроение улучшилось.
© Евгений Гришковец
Поезд шёл. Я подолгу лежал на верхней полке и смотрел в окно. Оно всегда было приопущено, чтобы нам было чем дышать в тесноте. Ветер, залетавший в окно, был со смесью леса, травы, шпал и тепловозного дыма. Любимый железнодорожный ветер. Я много раз дышал им по пути на юг к бабушке, которая там, на Юге, жила. Этот ветер предшествовал летнему счастью. А в тот раз он терзал сердце и усиливал ноющую тоску по родителям и предчувствие страшной неизвестности.
© Евгений Гришковец
Во многих городах даже не осталось ни одного настоящего кинотеатра… Такого кинотеатра, в какие мы ходили в детстве и юности. Кино перекочевало в торговые центры. Из ритуала похода в кино ушла торжественность. Когда приходится идти к кинозалу мимо магазинов спортивной одежды, обуви и, пардон, трусов, возникает ощущение, что ты просто зашел в магазин, но в котором можно еще и посмотреть новый фильм.
© Евгений Гришковец
Недавно я узнал, а я технически не очень развитый человек, я узнал, что в цифровом коде, который используется в цифровой фотографии, звуке, видео… Используется только сочетание цифр ноль и один. Это обидно и страшно! Только единица и ноль! Какой ужас!!!
Мне, как живому существу, от этого страшно. Как же так?! А фотографии детей, цвет их кожи, пальчики маленькие… Или фотографии прекрасных и любимых женщин, их улыбки, глубина глаз… Удивительные пейзажи… Да небо, в конце концов. Небо! Его особенная синева… Море, солнце. Это всё только ноль-один? Мои родители, мои дети, мои друзья, я сам – всё только ноль-один?!
А голос? Наши голоса, любимая музыка, песни, которые ранят сердце или наполняют его счастьем, — это тоже всё ноль-один? Даже живое дыхание, пение птиц, ветер, все звуки…
Так хочется, чтобы где-нибудь можно было вставить троечку, пятёрочку или девяточку. От себя. Но нет. Всё только ноль-один.
© Евгений Гришковец
Как удержать счастье, чтобы хотя бы счастливо прожить долгожданный летний отдых?
Ты долго его ждал, но этот летний отдых, например, был даже под угрозой. Была нервотрёпка перед самым отъездом, были нервные сборы, была тяжёлая дорога. Всё было плохо: задержка рейса, по прибытии тебя не встретили… Короче, всё очень плохо. Но ты добрался. И вот утром просыпаешься уже на отдыхе, открываешь глаза, оглядываешь комнату или гостиничный номер. Тихо, хорошо, никуда не нужно спешить, там, за шторами, лето, солнце, отдых. Всё то, чего ты хотел и что ты заработал себе долгой и серой зимой… И на тебя обрушивается счастье в виде мысли: «Ой! А я же здесь вот так буду ещё две недели. Ещё две недели счастья!»
Почему оно улетучивается? Почему оно улетучивается уже к вечеру? Почему всё надоедает за пару дней? Как удержать счастье? Как его растянуть?
© Евгений Гришковец
Ты бы видел себя, когда ты читаешь газету! — веселилась Аня. — Ребята, это так трогательно. Он сидит утром рано, пьёт кофе и читает газету. Лицо умное, этакий лорд просматривает утренние газеты. А сам губами шевелит, читает и шевелит губами. При этом может читать про энергетику или про какой-нибудь семейный скандал какой-нибудь актрисы… и губами шевелит. Я как увидела это, думаю: «Батюшки! Вот таким он будет старичком. Будет такой вредный, занудливый. Будет сидеть в очках на кухне, читать что-нибудь и губами шевелить».
— Евгений Гришковец «Асфальт»
Как же неутомимо дети что-то делают на пляже: роют, ищут что-то в прибое и при этом непременно находят, носят ведёрками воду, с радостью разрушают из песка не ими построенное, а потом с не меньшей радостью строят что-то с теми, чьё строение только что разрушили… Жуют, пьют, куда-то всё время хотят. Даже на нытьё у них уходит очень много сил. Я смотрел на всё это и понимал, что уже могу им только завидовать, меня на жизнь в их режиме и на полчаса не хватит.
© Евгений Гришковец
Мне чудится, что моряки, погибшие в боях, те, что не опустили своих флагов, попадают в какое-то такое пространство, где тихо. Где их одежда, лица и тела не искалечены огнем и осколками снарядов. Где они сидят, каждый в парадной форме своей страны и времени, с нашивками и медалями. Сидят и курят.
В море на корабле всегда не хватает сигарет. А в бою, даже если сигареты есть, то курить некогда, а очень хочется. И эти моряки погибали с неудовлетворенным желанием закурить. А там они сидят и курят. И сигарет достаточно. А у тех, кто курит трубки — трубки целы и табаку довольно. Ну а те, кто не курили… те так сидят. Нормально.
И они молчат, не плачут, не смеются, не скучают — сидят и смотрят… куда-то. А когда к ним присоединяются вновь прибывшие, все оглядываются на них, мол, откуда вы? С подводной лодки? Закуривайте… Им хорошо.
© Евгений Гришковец
❗️«Самоубийцы»– так нас назвали на Тибете, когда узнали, сколько мы стрессуем!
Местные живут до 95 лет, потому что используют техники самопомощи. Они за 2 минуты помогут снять тревогу, за сутки искореняют детские травмы и даже скучных тюфяков превращают в интересную, сильную личность
Для тех, кто хочет сохранять спокойствие в любой ситуации и пожить на 7-10 лет дольше, был создан канал «Не тревожься, дорогая»
Там делятся простыми Тибетскими фразами, которые выгонят из головы тревогу, мгновенно избавят от стресса и даже слабому человеку помогут найти цель в жизни
Почитайте, не узнаете себя: /channel/netrevojsya
В Лондоне мы катались на колесе обозрения с Максимом Курочкиным, драматургом, и напились там очень сильно. Потом отошли в скверик попи'сать. А перед нами стояло многоэтажное здание, не очень красивое. И когда мы писали, во всем здании одновременно ВДРУГ ПОГАС СВЕТ. И было такое ощущение, что это мы виноваты. Правда. Раз — и вырубило. А Курочкин живет недалеко от Останкино. И когда там был пожар, он мне звонил и говорил: «Женька, жаль, что тебя нет в Москве, мы бы сейчас ее... погасили бы...»
© Евгений Гришковец
Люблю бумагу. Мне нравится процесс покупки новой пачки, нравится, как она пахнет. Я люблю распаковывать и доставать бумагу… Сейчас такая прекрасная бумага продаётся, одно удовольствие писать. Я стараюсь экономить листы и распечатывать черновики как можно более мелким шрифтом, чтобы тратить меньше бумаги. Это я делаю не потому, что мне жаль леса Амазонии и таёжные массивы. Мне их жаль, но бумагу я экономлю потому, что мне жаль листа бумаги: он совершенен и прекрасен.
Не могу без содрогания, ужаса и сочувствия смотреть, как распечатываются на белоснежных листах счета на мизерные суммы, да ещё в трех экземплярах. Не могу смотреть, как в копировальные машины утекают потоки бумаги, как целыми грузовиками исчезают пачки бумаги в недрах каких-то компаний. Лишь нескольким листочкам повезёт стать значительным договором, или долгожданным письмом, или… какой-нибудь ребёнок нарисует на нём каракули, пририсует в верхнем уголке солнышко, и листок будет храниться у него многие годы.
У меня сохранился лишь один мой детский рисунок: коричневым карандашом нарисован совершенно узнаваемый и очевидный медведь. Что важно: у медведя есть пуп. Зелёным карандашом нарисована трава, а в небе — улыбающееся солнце. И подпись: Винни Пух. Женя Гришковец, 4 года. Мне нравится, как у меня тогда получилось, мои дети в этом возрасте так не могли. И мне почему-то это приятно, хотя должно быть наоборот. А главное, этому листочку повезло. Бумага плохого качества, коричневатая, ноздреватая и шершавая. Но листок живёт с нами вот уже скоро сорок лет и продолжает радовать…
© Евгений Гришковец