Telegram-канал gruz_061 - Груз 61: Unsorted - каталог телеграмм

Груз 61

01 Oct 2023 12:47

Три коротких забега — до склада и обратно.
Топ-топ-топ по деревянному полу. Половицы мерзко скрипят.
В руках — большой черный пакет.
Во время первой ходки замечаю, что пакет в общем-то весьма неплох, и застежка сбоку, и плотный он достаточно, ручки пластиковые, такой вряд ли порвется даже под большой тушей.
Шел второй год, я начала радоваться хорошим пакетам для трупов.
В первый год я тоже радовалась пакетам. Помню, вот, привезли белый пакет, а даже взвизгнула — вот сюда меня если что и положите, рыжим больше идет белый, чем черный. Никому эта шутка не понравилась, а я, в общем-то, и не шутила.
Главное — не переставать радоваться бытовому, сживаться. Это не патология, это благодать, это благословение.
А потом в руки попадает другой пакет — он явно не так хорош, я бы сказала — масмаркет. Простой, с застежкой посередине, в такие и грузить неудобно, и рвутся они часто, и даже цвета простого, черного. Ничего интересного. Но у него в упаковке лежат перчатки и масляный карандаш зеленого цвета. Мне подсказывают, что смывается он хуже, чем маркер, не размокает, поэтому его и положили. Но раньше я никогда не видела такие мелки в пакетах для трупов. Но я ничего не могу поделать с первым, примордиальным, теплым и влажным чувством — я такие карандашики видела в последний раз в первом классе. Я нежно кладу его в карман флиски, пусть будет, артефакт несбывшейся нежности.
Дети и трупы.
Дети и трупы.
Не уверенна, что есть в мире вещи, к котором можно ощущать более спокойный трепет.
Можно нарисовать и детей, и тело в пакете этим мелочком. А сверху кривыми буквами написать Л И М А Н, снизу — Рина, 23 года.
Наспех раздают маски и рукавички. Одевают все, кроме старого травматолога, он бурчит под нос о годах практики, о том, что ему и так хорошо. Наверное и правда хорошо, когда этот запах не заставляет сердце йокать.
Если хоть раз в жизни услышать трупную вонь, больше никогда ее не забудешь. Она влезет в память и будет сидеть там, как мышь, очередная мышь военного времени, но прогрызется болючим дежавю, когда этот запах опять попадет в ноздри и растянет их изнутри. И даже через годы не понятно, как такой сладкий запах может быть таким омерзительным.Сладость смерти. Чтобы ты никогда не забыл — умирать сладко, но это не то сладко, которого ты так хотел. .
Абсолютно не понятно, как он заставляет так судорожно подскакивать диафрагму, а все жидкое, что есть в организме — и блевоту, и кровь, и слезы — подступать ко рту, и внутри ты остаешься абсолютно высушенным, твердым и остолбеневшим. Проигрываешь телу. И своему, и тому, что мирно лежит под ногами.
В первый раз я слышала этот запах в нежные 18 лет, в виварии, когда из-за какой-то невиданной хвори за день вымерли все мыши. Летняя жара превратила мелкие тушки в черную кашицу. Помнится, на одном из тел мышек, в которые уже успели заселиться опарыши, сидели ее дети. Большинство умерло и разлагалось, но парочка еще жалобно пищала. Они не прожили долго, но мне очень хотелось, что прожили хоть пару дней. Это был ровно тот же запах. Неправильно-сладкий.
Возле стабпункта — огромный грузовик. 12 тел, одно наше, остальные — их. Когда это их, когда это чужое, куда проще разглядывать, менее стыдно кривиться, можно не отводить глаз и не искать год рождения в паспорте, боясь, что он будет большим, чем твой. Не думать, как люди смотрят на то, как ходят твои глаза, на чем задерживаются, как двигаются скулы, как шевелятся морщинки. Они, в общем-то, и сами перестают стесняться — бегают продышаться, смеются, подвывают о том, что это происходит именно на их смене. Такие они нравятся мне больше.