К предыдущему. Еще несколько невообразимых фигурок Нила Столобенского с тверской выставки. Простите - не могу остановиться, очень уж хороши
Читать полностью…
Дефицит яблок в России сохраняется, стране есть куда развиваться, заявил Путин
Читать полностью…
В гостях у мамы. Обширный кот Ксений и малый кот Нюсик.
Читать полностью…
8 лет назад, представляете себе. Алекс живой и Толя совсем юный.
Читать полностью…
Судьбы людские
(Еще небольшая выписка из книги Владлена Измозика «Глаза и уши режима», упоминал ее уже пару дней назад.)
«2 июля 1923 года бюро Петроградского губкома партии обсуждало дело И.Ф. Маврина, члена партии с 1913 года, и А.Н. Ржавкина, члена партии с мая 1917 года, убивших на улице «бывшего белогвардейца». По предложению губернской контрольной комиссии дело в суд не передали, но было решено «исключить из РКП условно на один год» и перевести осужденных на работу в другой город, например, в Бодайбо».
(с. 411)
Примечание на этой же странице:
«И.Ф. Маврин (1894 – 1937) – из крестьян Петербургской губернии. С 1908 года рабочий на заводах Выборгской стороны Санкт-Петербурга. Член РСДРП с 1913 года. В 1917 году председатель завкома завода Эриксона («Красная заря»), депутат Петросовета. В 1930-х директор завода имени К. Маркса. Арестован 11 июня 1937 года, расстрелян 29 ноября 1937 года. А.Н. Ржавкин (1897 – 1937) – из крестьян Петребургской губернии. Член РСДРП (б) с мая 1917 года. В 1930-х годах зам. управляющего Карелгоррыбтрестом. Осужден 23 декабря 1936 года к 10 годам тюремного заключения. Расстрелян 4 ноября 1937 года».
Иван Давыдов рассказывает об удивительной книге «Слово о рассечении человеческого естества, како сечется в различные вещи» и
про то как русские книжники XVII века понимали аллегорический смысл самых обычных и совсем невероятных животных.
r-sever/s1A9Jm9akTL" rel="nofollow">https://teletype.in/@r-sever/s1A9Jm9akTL
Из очень обстоятельного исследования Владлена Измозика «Глаза и уши режима» (НЛО, 2024). Книга – об организации политического контроля за населением в двадцатые годы прошлого века. Ситуация: набор курсантов в школу ГПУ в Омске, 1923, выдержки из заключения приемной комиссии.
«Фельчатов Сергей. Кандидат РКП с 1921 г. Общее политическое развитие слабо, тупой. Обратить внимание на степень усвояемости предметов – оставить. Кутенков Иван. Кандидат РКП с 1922 г. Туповат. Оставить условно». (с. 277).
И так далее.
Новая афиша "Севера". Очень много всего. Включая большие премьеры в Третьяковке и Музее Русского Импрессионизма. Но почему-то больше всего хочется поехать в Новосибирск на выставку Зинаиды Серебряковой
r-sever/ZtxLFtZ5Pd1" rel="nofollow">https://teletype.in/@r-sever/ZtxLFtZ5Pd1
Скоро выйдет (ну, я надеюсь) пятничная афиша «Севера» - много всего интересного в Москве, а пока – непостоянная рубрика «Наши искренние рекомендации».
В Музее Востока до 17 ноября – «Восточный музей Петра Щукина». Знаменитый коллекционер много собрал индийских, турецких, китайских и персидских штуковин. Был там – так случайно вышло – целых два раза, искренне порадовался миниатюрам из «Бабур-наме».
Там же, кстати, выставка картин Аиши Каддафи (да, она дочь). Но это – только любопытства ради, художница очень посредственная.
А вам – как раз под настроение дня грустный иранский зайчик из коллекции Щукина.
Летом еще записал кое-что для подкаста «Антология современной поэзии».
Читаю стихи и беседую о возвышенном с Ицковичем Д.С. Так что если кто вдруг соскучился по немелодичному моему голосу и готов потратить 199 рублей (понимаю, что сумма страшная, но, - вдруг вас это утешит, - деньги достанутся не мне, все авторам подкаста), то можно послушать.
Участвовал в записи еще двух выпусков – разговаривали про стихи с Вячеславом Поповым и Всеволодом Емелиным. Они читали свое, а я их расспрашивал о тайнах ремесла. Эти не знаю, когда выйдут.
https://mobile.audiostore.media/clip/160210
Сюжет «вечного возвращения» Фридриха Ницше особенно благодатно ложится на почву русской истории, опровергая тем самым известную максиму о том, что русскому хорошо, то немцу смерть. Вот почему в паттернах двух маргинальных, но по-своему выдающихся судеб — тамбовского дьяка Семена Выморкова, раз от разу бросавшего вызов русским царям, и негодяя-выживальщика Ивана Анозова, всю жизнь переписывавшего биографию под внешние обстоятельства,— просматривается общий знаменатель.
Иван Давыдов рассказывает две истории о том, как человек движется по кругу и упирается в себя.
ЗАКЛИНАТЕЛЬ
У меня сейчас, видимо, остановится сердце
(Это способ сразу и всем сказать: «До свидания!»).
Или нет. Тогда еще успеем усесться
На обозначенные в билетах места,
Города увидим, селения и отдельно стоящие здания.
Путешествовать вместе – это моя мечта.
Дрянь какая-то в прикупе,
Бог во гневе, земля в огне,
Да и ладно, было бы только у нас на двоих купе,
И в окне –
Все, что нравится мне: клювы длинные башенных кранов,
Кленов алые буквицы, ровные строки аллей
И, наверное, даже шершавая кожа шоссе
(Я умолкну однажды, в свои сновидения канув, -
Меня не жалей;
Вообще никогда никого не жалей,
Мы такие же люди как все).
А пока
Важно быть с октябрем.
Завернуться в его облака.
Важно небо вспороть изощренным стихом.
Важно видеть, как листья мятутся испуганным стадом
И ветер у них пастухом,
Важно помнить, что мы непременно умрем.
И что мы никогда не умрем,
И еще, что я, кажется, сделался старым:
Глаза стали злее,
И мир, испугавшись, притих.
Эти рельсы как змеи.
Наверное, я заклинатель при них.
И еще я, похоже, влюблен,
Или это у осени вкус торфяной,
Вкус последних времен?
Когда рельсы упрутся в закат,
И любовь моя станет моею виной,
Мы вернемся назад.
Мы с тобой никогда не вернемся назад.
Раньше все-таки повеселей жили. Наткнулся в старой записной книжке. Февраль четырнадцатого.
«Вот угадайте, что это за текст:
"Материнский инстинкт – один из базовых инстинктов любого живого существа. Все биологические особи, за редким исключением, следуют этому чувству со времен образования мира... И только человек, искалеченный «благами цивилизации», все чаще и чаще засыпает свои врожденные глубинные чувства колючим песком мелочных устремлений к получению сиюминутных удовольствий. Не любит и не бережет родителей, рожает и бросает на произвол судьбы детей, живя эдакой «былинкой на ветру», без корней, без кроны, без высоких устремлений, с небольшим набором низменных желаний.
Однажды одна такая былинка, носящая в миру имя Людмила, прислонилась к другой былинке, покрупнее, по имени Сергей. Родился сначала один мальчик, нарекли Виталием, следом сразу другой, получивший гордое имя Игорь, а спустя еще время – дочь с редким именем Доминика. И, хотя биологическим отцом всех малышей был Сергей, документально он являлся папой только одному – старшему Виталику. Учитывая, что родители пили беспробудно, даже страшно представить, в каких условиях росли эти дети".
Угадать невозможно, потому что это фрагмент пресс-релиза Управления федеральной службы судебных приставов по республике Крым».
Умер пермский кот Крошик.
(Если вы вдруг не знаете его историю, во что поверить непросто, то вкратце вот: кот жил в подвале больницы, и сердобольные сотрудники медучреждения раскормили его так, что Крошик не мог ходить. 17 килограммов полуживого веса. Волонтеры пытались спасти, забрали в приют, кот похудел на 4 кг за два месяца, но увы; вчера стало плохо, начал задыхаться, а сегодня умер.)
Жалко Крошика, и я еще думаю – умирал он среди любящих людей, но даже и понять этого не мог: что же это за любовь, когда вместо котлетки с макаронами – упражнения и диета?
Рассказал историю Крошика Тихону, коту, как многим здесь известно, довольно-таки тучному. Тихон выслушал внимательно и отправился на кухню, к тарелкам с едой.
Утешителем в скорбях – малый кот Петр Пуговица (всем, конечно, важно знать и так далее).
Пришел, стоит. Я за компьютером сижу. А он снизу вверх требовательно смотрит. Я не вижу, но знаю – смотрит. Опускаю глаза – точно, смотрит.
Прерываю труды свои бессмысленные, протягиваю Петру руку, предполагая, что оный Петр начнет, выхрюкивая громко торжественную песнь, ходить вокруг руки и биться в нее головой своей глупой, - так уж у Петра принято.
Но нет. Не сегодня. Петр руку мою взял в лапки и попытался произвести акт укушения. Петр мал, и пасть его мала, и зубы – потешные. Ничего, конечно, у Петра не вышло, но сам он, видимо, видел ситуацию по-иному. Петр, гордый собой хищник, с достоинством удалился. Как победитель.
И мне вернул хорошее настроение. Много ли человеку для счастья надо?
Волшебная фольга и фэнтезийный святой.
Тут сразу несколько историй. История о том, что вера – пусть наивная и даже примитивная – сильнее любых гонений. История о тяге к красоте – да, тоже наивной, и что? И о советской нищете, и о советской неустроенности. Во всем.
Иван Давыдов рассказывает об удивительной выставке советских икон. Тех самых, сделанных из фотографий, где вместо окладов – нелепые и трогательные украшения из фольги, самодельные бумажные цветочки и восковые ягодки.
r-sever/G6Kpme_rW2O" rel="nofollow">https://teletype.in/@r-sever/G6Kpme_rW2O
Устал почему-то очень.
В субботу прилег на секунду отдохнуть и провалился в тяжелый, пьяный какой-то сон. Будучи при этом абсолютно, до обидного даже трезвым.
Снились лидеры либеральной общественности. Порознь и группами. Один из лидеров общественности, включенный, кстати сказать, минюстом в реестр иноагентов, во сне похитил у меня кошелек.
Ума не приложу, зачем ему это – в кошельке было меньше тысячи рублей. Ну и скидочная карточка из зоомагазина.
Да и к чему бы такой сон – ума не приложу.
Да и зачем вам это знать - …
Привет, друзья, сегодня пятница, а значит, мы будем донимать вас стонами и воплями, которые и самому бессердечному человеку должны напомнить, что «Северу» нужна ваша помощь.
Но для начала – короткий мемуар.
Лет этак 25 назад один из создателей «Севера», Иван Давыдов, помимо прочих странных занятий посещал еще всякие заседания, симпозиумы и круглые столы, где люди, интернета никогда не видевшие, пытались у людей, интернет видевших, выяснить, что это вообще такое и зачем.
Иван Давыдов по просьбе коллег своих, уже научившихся разрабатывать сайты, рассказывал на этих коллоквиумах, семинарах, конференциях и народных сходах, что интернет – такое особое место, где людей почти что нет, но зато те, кто есть – сплошь богачи, лидеры мнений и вообще достойнейшие из достойных. Стараясь, конечно, при этом усесться за круглый стол так, чтобы ботинки его, видавшие виды, в глаза слушателям не бросались.
Надо, в общем, всем обзаводиться корпоративными сайтами, - вот какую мысль пытался он донести до слушателей. Тогда эта мысль была оригинальной и даже вызывающей.
Но, разумеется, в какой-то момент это ему наскучило и готовиться к выступлениям он перестал. Коллеги спрашивали:
- Что же ты им скажешь?
- А что я им скажу? Интернет развивается, сдавайте деньги.
Так вот. Годы прошли, но кое-что не изменилось вовсе. Интернет развивается, сдавайте деньги.
Вы нам, конечно, ничего не должны. Контент здесь останется бесплатным, и делаем мы это все, потому что нам это нравится, а иногда даже кажется важным. Но если можете помочь и решите помочь – мы вам будем очень благодарны. Номера карт ниже:
Сбербанк: 5469 3800 7744 0823
Банк “Точка”: 2204 4502 4047 5324
на картинке: Гюстав Доре. Нищие.
Кстати, Доре хоть и не был в России, но написал о ней книгу. А у нас в рубрике о приключениях иностранцев в России есть текст об этой книге: r-sever/_kWEGW5P_dx">"Русофобия в картинках. Великий Гюстав Доре и его злобный комикс про Россию"
К предыдущему.
Почему-то захотелось проверить, не Иваном ли Федоровичем звали Маврина И.Ф., который убил на улице белогвардейца.
Оказывается, да, так и звали. Нашел о нем заметку на сайте любителей вкусного пломбира. «Все о Советском Союзе». Правда, годы жизни там – 1894 – 1938, но это точно наш Маврин:
«В газете «Правда» от 6 мая (23 апреля) 1917 года была напечатана заметка В. И. Ленина «Вниманию товарищей!». В ней отмечалась громадная заслуга товарищей Лашевича, Крымова и Маврина «как представителей организаторов манифестаций» 20 и 21 апреля, подчеркивался «мирный и внушительный массовый характер» манифестаций. «Они единственно организовали достойный отпор буржуазии, демонстрировавшей в пользу своего Временного правительства».
В ту пору Иван Федорович Маврин работал председателем завкома на заводе Эриксона и имел значительный трудовой стаж и опыт революционной борьбы.
Сын крестьянина из деревни Радолицы Гдовского уезда Петербургской губернии, Иван Маврин четырнадцатилетним мальчиком ушел «в люди». В 1908 году, поступив учеником механика на завод «Сименс и Гальске», он познакомился с революционно настроенными рабочими. В 1912 году был одним из организаторов стачки на заводе. Хозяева дали «смутьяну» расчет. С большим трудом Ивану Маврину удалось устроиться на завод Эриксона. Прошло три месяца, и снова забастовщика выбросили за ворота.
В 1913 году Иван Федорович Маврин вступил в большевистскую партию». И тд, в общем – он.
Но самое прекрасное – финал заметки:
«Двенадцатого марта 1919 года В. И. Ленин присутствовал на заседании Петроградского Совета. От имени петроградских рабочих с приветственным словом к любимому Ильичу обратился Иван Федорович Маврин. Его слова прозвучали клятвой, заверением в том, что питерские рабочие, несмотря на все трудности, несмотря на лишения, голод, разруху, все-таки твердо стоят и высоко держат знамя III Интернационала, знамя мировой пролетарской революции.
Этому знамени Иван Федорович Маврин был верен до последнего удара сердца».
А что же такое случилось с Иваном Федоровичем? Отчего перестало биться сердце героя? Молчат, не дают ответа. Стесняются, наверное.
Задумался – было ли 7 ноября праздником для дедушки с бабушкой?
Отмечали мы этот день как-то по-особенному с ними? Кажется, нет. Никаких специальных воспоминаний.
Вот когда я в город перебрался – все сделалось по-другому. Все в обязательном порядке шли на демонстрацию. Очевидный минус – выходной, а вставать все равно надо рано. Все искупающий плюс: шанс разжиться шариками с водородом (думаю, они на самом деле были с гелием, конечно, но мы их называли – «водородные шарики»). Они летали. Сами. Это было чудо. И только на демонстрациях два раза в год можно было их получить. Первого мая и седьмого ноября.
Кот Петр Пуговица тут, конечно, ни при чем. Или все-таки? Есть в нем какое-то сходство с водородным шариком.
День рождения Пригова
Когда по миру шли повальные аресты
И раскулачиванье шло и геноцид
То спасшиеся разные евреи
И русские, и немцы, и китайцы
Тайком в леса бежали Подмосковья
И основали город там Москву
О нем впоследствье редко кто и слышал
И москвичей живыми не видали
А может, люди просто врут бесстыдно
Да и названье странное - Москва
Приходите в семь в «Лампопо», кто в Москве.
Друзья!
Напоминаем, что др Д.А. уже завтра. Приходите, кто в Мск!
/channel/polit_world/13943
Сегодня пятница, а значит мы, как и обещали, продолжим терзать вас воплями и стонами.
Кстати, вот что писала газета «Неделя» в №31 за 1868 год:
«Для любителей таинственного – мы можем сообщить о появлении в Москве и около Сергиевского посада каких-то совершенно голых людей. Один из них, чиновник, просит на улицах Москвы в костюме Адама милостыню, другой зазывает в лес богомольцев, милостыни, по-видимому, не просит, но когда ему предлагают идти к становому, то он заявляет, что голому идти неловко».
Мы пока держимся и в костюмы Адама не облачились. Или как тут правильно сказать – не разоблачились? А вот в Сергиев Посад пешком хаживали (с похода в Лавру началась традиция пеших путешествий редакции «Севера») и в лесах тамошних блуждали.
В общем, у вас есть редкая возможность – помочь редакции. Дело добровольное, не поможете – не обидимся (хотя осадочек, пожалуй, останется), поможете – поблагодарим от души. И новыми текстами постараемся порадовать.
Номера карт ниже:
Сбербанк: 5469 3800 7744 0823
Банк “Точка”: 2204 4502 4047 5324
на картинке: картина Маринуса ван Реймерсвале. Сборщики налогов. 1542 г.. Но не та, что в Эрмитаже. А та, что в Лондоне, в Национальной галерее.
"Патрушев поручил чиновникам за две недели остановить рост цен на продукты".
Патрушев-фис имеется в виду. Речь про младшего.
Тут ведь по-разному можно действовать: можно ходить по магазинам, прижимать к себе пачки сливочного масла, уговаривать:
«Ну ты что, дурашка, зачем же дорожаешь, ты не дорожай». Гладить, плакать, давить на жалость.
А можно наоборот – ругаться и топать ногами.
Эх, вот при Сталине, когда порядок был, расстреляли бы просто десяток самых наглых огурцов, а остальные сами бы все поняли и подешевели.
А сейчас политической воли нет. Мужского в людях мало стало.
(Всем, конечно, важно знать)
Петр Пуговица Бдук, малый кот, взобрался на когтеточку, чтобы там предаваться греху гордыни.
Но пришел Тихон, кот довольно-таки тучный, кстати сказать, и столп с Петром начал шатать.
Дальше была попытка штурма, и Петр, между прочим, удержал господствующую высоту, однако происходило все очень стремительно и внятных фотографий сделать не получилось.
Никогда не задумывался о том, как проходил процесс реабилитации репрессированных. Думал, что это сугубо формальная процедура – все ведь понимали цену приговорам, и справки о реабилитации можно было штамповать на автомате.
Оказывается, нет. В книжке про саратовских новомучеников, про которую недавно рассказывал, есть кое-какие подробности (всех их, разумеется, реабилитировали, - кого в конце пятидесятых и начале шестидесятых, кого – уже в перестройку). Так вот, в хрущевские времена прокуроры не просто изучали дело. Они вызывали упомянутых в деле свидетелей – ну, тех, кто уцелел, кого удавалось разыскать. Свидетели, как правило, без особого стеснения признавались: говорили то, что требовал следователь, обвиняемых часто вообще не знали.
Настоящая серьезная работа и только потом – отмена приговора и реабилитация.
А в новостях сегодня мелькают разнокалиберные начальнички, которые произносят правильные слова о необходимости хранить память жертв политических репрессий. Не без казенщины, конечно, ну да что с них взять, хоть так.
Жаль только, не приходит никому из начальничков в голову совсем простая мысль: лучший способ почтить память жертв политических репрессий – прекратить политические репрессии.
Не приходит и не придет.
Делать жизнь с кого.
«Петербурженка вырастила огромную тыкву, сделала из нее лодку и уплыла на ней в Псковскую область».
Решили, поразмыслив, реанимировать клубные посиделки. Бывш. «Публичные лекции Полит.Ру». И начнем с веселого. Говорят (со всех сторон), что не время теперь веселиться. Ну вот поэтому и.
В следующий вторник, 5 ноября, в клубе «Лампопо» (Рождественский бульвар, 22/23) отметим день рождения Д.А. Пригова. Один старый знакомец поэта расскажет истории о нем, один бойкий юнец поделится кое-какими результатами собственных исследований, а мы с коллегами просто почитаем стихи. Пригова, не свои. Начало в 19 00, ждем.
Если вы тоже хотите почитать стихи – придите чуть раньше, организаторы впишут вас в кондуит. Да – еще раз – Пригова стихи надо будет читать. Не свои и не Эдуарда Асадова. А то знаю я вас.
Кстати, на «Севере» была заметка про лампопо, но в «Лампопо» настоящий лампопо не продают.
/channel/rs_sever/2133
Имею привычку рыться в книгах, которые продают в лавках при церквях. Всегда что-нибудь находится.
Из последних находок – «Собор саратовских святых», Издательство саратовской митрополии, 2017. Люди, которые видят у меня в руках эту книгу, шутят одинаково (и неостроумно): «Про Володина?» Нет, не про Володина.
Не знаю даже, зачем купил. Все никак не могу заставить себя вернуться к бутовскому циклу (а чувствую, что следовало бы). Саратовские святые (за исключением епископа Иннокентия, который жил в начале XIX века) – все новомученики. Помощи что ли у них хотел попросить.
Неожиданно это оказался очень серьезный труд, большая работа, куча архивной информации – протоколы допросов, стенограммы судов, статьи из советской прессы, изобилие фотографий. И беседы с очевидцами событий. И даже с родственниками героев. NB – «как рассказала внучка святого» - неплохо звучит.
Автор-составитель – священник М. Плякин. Спасибо ему.
Есть захватывающие сюжеты – «дело о саратовской поповской провокации», например, 1918 год, первый публичный процесс против священнослужителей в Советской России. Обязуюсь эту историю пересказать для «Севера», и еще, отдельно – написать о Косме Петриченко, простом сельском мужичке, который в середине двадцатых решил стать священником, отлично понимая, что за это бывает.
Железные люди, нездешние характеры. Но пока – так, маргиналии, заметки на полях о трудах и подвигах чекистов.
Вот, например, шьют товарищи на живую нитку обвинение против одного из будущих святых. В проповедях «восхвалял врагов народа Тухачевского, Якира, Уборевича и Пятакова».
Или вот – иеромонах Федор (Богоявленский). Ордер на арест – 22 июня 1941-го. Арест – 8 июля. К Москве идет враг, а столичные следователи без устали пытают монаха, пытаясь выбить из него признание в участии в «антисоветской священнической организации». И фамилии тех, у кого он в Московской и Калининской областях останавливался в последние годы. Зачем – вообще загадка: места, где он жил, уже под немцем, арестовать там все равно никого не удастся.
Монах молчит, а враг все ближе. И подследственного эвакуируют в Саратов, где пытки продолжаются. Важнее дела у бойцов невидимого фронта нет. Ничего не добились, монах так никого и не сдал. Умер в тюрьме.
В свежем списке иноагентов – литературовед Олег Лекманов.
Одни и те же люди гундят без устали о «недопустимости попыток отмены русской культуры» и вешают позорный ярлык на автора замечательных исследований, посвященных Ерофееву, Одоевцевой, Олейникову. И на одного из главных знатоков Мандельштама.
Позорят, впрочем, только себя.
Новоиспеченный иноагент Олег, к тому же, - честный трудяга, копатель, архивный человек, сознательно избегающий всякой высокопарщины, ненужного философствования и сомнительных обобщений.
Иноагент Олег! Знаю, что прочтешь. Спасибо за книги, пиши еще, и за «Жирафа» - отдельное спасибо.
