9770
Всякие такие, знаете ли, слова.
Забрели вчера в Новый манеж, на выставку ранней советской скульптуры – «17/37». Внезапно очень интересно оказалось. Было ведь что-то на взлете Союза помимо тьмы. Это даже у Платонова видно. И в некоторых сохранившихся дневниках обычных людей (надо бы выложить на «Север» заметку про один такой дневник). И здесь тоже. Много, конечно, нелепого и странного. Петр Кропоткин вот, например, работа неизвестного мастера.
До 14 мая, еще успеете.
На "Севере" еще один мой старый текст. Очень люблю эту (совершенно, конечно, безумную) историю про крестьянина, который просто шел по улице на вокзал, а оказался одним из переговорщиков от большевиков в Бресте. /channel/rs_sever/41
Читать полностью…
Евгения Двоскина, замечательная, подарила вчера несколько своих рисунков, а на рисунках мои коты.
Я же вспомнил ее старую открытку. Вот эту.
Написал себе в подарок 10 лет назад.
Я все живу и живу, а оно все актуальнее и актуальнее.
Из места гиблого – микрорайона Свиблово,
Где суки завалили Васю Сиплого,
Свой батальон повел я на Отрадное.
В активе – настроение отвратное,
В обозе – тридцать восемь банок светлого.
На нас штабные сочиняли кляузы,
Но я привел бойцов на берег Яузы
(Там местные готовят шашлыки).
Смеркалось. Пахло. Мы пошли в штыки.
Аборигены бились не юля.
Метали в нас кебабы и люля.
Нет, со времен нашествия монголов
Таких боев не ведала земля!
Сижу средь раскуроченных мангалов,
Парней моих костлявая взяла.
Где стол был яств, там больше нет стола.
Некоторое время назад мы с мудрым бородачом Громовым А.А. придумали проект «Север». Ну, чтобы поделиться с людьми своей неуклюжей любовью к старым камням, еще более старым книгам и темным доскам. «Север» жил в пределах сайта Republic, объявленного впоследствии иноагентом, да и сейчас живет.
Но нас печалят не иноагентство «Репаблика» и даже не блокировка, а пейвол. Мало нас читают, хотя тексты иногда получаются неплохие.
Решили, в общем, перетащить «Север» в телеграм. Будем выкладывать потихоньку архивные материалы (без всякого пейвола, естественно), и делать специально для канала всякие штуки. Картинки с комментариями, афишу небесполезных событий и тп.
В общем, подписывайтесь.
Для примера – моя старая статья, в некотором смысле – программная.
/channel/rs_sever/32
Если кто вдруг соскучился. Анонс писал не я, это не лекция и не чтения, именно разговор. Стихов не будет, вернее, стихи будут, но еще через неделю и в "Бобрах". А пока приходите в "Клуб". День рождения и все такое. https://politru.timepad.ru/event/2374750/
Читать полностью…
Кот Петр Пуговица просил передать. Сам набрал, но отправить не смог: акогггг
Читать полностью…
Обедали вчера с мамой. Вокруг клубились ее коты (очень невоспитанные, конечно, не чета моим). Коты попрошайничали.
- Ешьте, ешьте, - бормотала мама, - может, так еще жизнь сложится, что мне вас съесть придется.
- О, вот и я своим то же самое сказал – вполне может быть. По мере нарастания экономических и гепополитических успехов вождя. Начнем с Тихона.
Мама оживилась:
- Почему не с Пети?
- Ну что там есть? Он же как воробей. А вот Тихон очень аппетитно выглядит. А ты с кого начнешь?
- Я всех одинаково люблю, - ответила мама и посмотрела задумчиво на хулиганистого кота Оксана (он же Ксений).
На фото: кот Оксан (он же Ксений).
И еще раз про котов.
Послания кота Анатолия разным людям куда менее брутальны, чем эпистолы тучного кота Тихона.
Сегодня, например, он написал мудрому бородачу: «выуфыц\».
Бородач утверждает, будто понял, о чем речь. Я нет.
Кругом крамола. Гуси, значит. Га-а-га. /channel/academyofartsmuseum/2969
Читать полностью…
В Музее русского лубка и наивного искусства (Малый Головин переулок, 10) до конца марта выставка памяти Владимира Мороза. Он умер в прошлом году.
Сам Мороз – талантливый художник, некоторые акварели его очень цепляют – такой запоздалый импрессионизм. Но еще он – коллекционер. Начинал после войны, с собирательства альбомов с репродукциями (зарабатывал, делая увеличенные копии с фотографий погибших фронтовиков – востребованный был жанр). Постепенно стал настоящим коллекционером. Дружил с Фальком (и покупал его работы), дружил с Кабаковым (и покупал его работы), собирал иконы, собирал авангард.
В 1974-м – арест, лагерь, коллекция конфискована и, видимо, погибла. «В период с 1954 по 1974 годы Мороз занимался преступной деятельностью, распространяя произведения, содержащие заведомо ложные измышления, порочащие общественный и государственный строй…» В тюрьме сделался толстовцем, коллекционирование решил бросить. Но потом случайно увидел рисунки крестьянки Любови Майковой, и начал собирать наив.
На выставке много его работ и несколько картин из второй коллекции. Вот, например, «Памяти дяди Казимира Малевича». Племянник рисовал, инженер Богданов. Вещь. (См. следующую запись).
Из истории русского фэтшейминга
Читаю без спешки записки крестьянина Ивана Юрова. Очень интересная книга – деревенский начетчик, прошедший Первую Мировую, плен, всякого повидавший… Стоит отдельного разговора (ну, может, как-нибудь), а пока – мелкое замечание.
Особую ненависть у автора вызывают толстые люди. Толстые – воплощение всего, что он в жизни ненавидит (а он искренний и по-хорошему наивный борец за счастье трудящихся, вернее, не борец даже, а мечтатель).
Текст совсем бесхитростный, но если речь о толстом человеке, слова у Юрова находятся сами собой. «Ожиревшая баба», «разожравшийся гад»… Или вот, описывая демонстрацию в маленьком городке во время германской революции, он возмущается, что в колонну с рабочими замешались буржуи, и у каждого «брюхо – как у стельной коровы вымя».
Впрочем, он и поел-то досыта за всю жизнь раза два, да и то – случайно, в германском плену.
Хотя я не до конца пока дочитал, у нас с ним сейчас НЭП и он пытается (безуспешно) организовать односельчан в коммуну. Может, наестся и в третий раз.
- Ты уже подумал, какой хочешь подарок?
«Подарок, подарок», - начал я лихорадочно соображать. У любимой тетушки скоро юбилей, да, пора бы подумать о подарке, а я не подумал. Но оказалось – это про меня. День рождения грядет, а я и забыл.
Да и вообще – какие мне подарки.
Но вот непраздный вопрос (удачное слово: настроение ведь тоже не праздничное). Организовывать ли вечер с чтением стихов – это почти традицией стало в последние годы – или не стоит? Непонятно. Не могу решить.
Подумаю еще пару дней, а там и поздно будет начинать суетиться, и не надо будет ничего решать.
Пишут, сегодня странный праздник - День поэзии. Раз так, моя карта для ваших добровольных пожертвований... Моя карта для ваших пожертвований… Ну, допустим, валет треф.
И себе напомнить: давно в голове сложилось небольшое эссе о назначении поэзии (и о Василии Кирилловиче Тредиаковском), но времени и воли не хватает, чтобы записать. Должок. Надо бы. Простите, Василий Кириллович.
А пока – относительно старый, из двадцать первого года стишок.
ЧЕМ КОНЧАЕТСЯ МИР
1
В окно твое птицей биться,
Похоже, не суждено:
Тяжелая выйдет из меня птица,
Могу повредить окно.
Я везучий с рождения,
Настолько, что даже и после войны миров
Оштрафуют меня, наверное, за вождение
Боевой треноги без номеров.
Был бы я разумным животным –
Птеродактилем или там бегемотом –
Коротал бы жизнь в покое дремотном,
Глядя на облака.
Но куда! – на заводе абсурдо-ремонтном
У станка от звонка до звонка.
Летние ночи сдаются зною,
Знаю, ты думаешь, что я ною,
Я, конечно, немного ною,
Я небесное злю начальство,
Ты как всегда права.
Зато меня слушаются слова.
Иногда. Но мне и не надо часто.
2
На светопреставление нас не звали,
Билетов не слали, в колокол не звонили.
Вообще, плохие вести, земеля, с воли:
Всех апостолов завалили.
Кого в молельне, кого в малине,
Андрея в Патрах
(Попробуй, найди на картах),
Петра в Риме и Павла в Риме,
Якова – в Иерусалиме.
Кого распяли, а кого – распилили
(Режут бесы небо плавниками спинными,
Глазенками бесы глядят свиными).
Нет апостолов на свете отныне,
Пожалели только Ивана, меньшого,
Потому что Иван цеплять умеет за слово слово,
А такое ценят даже блатные.
3
Говори, но так, чтобы птицами к небу цветы летели,
Взмахивая огромными лепестками,
Чтобы огненные взметались метели,
Чтобы насмерть билось море с песками,
Чтобы вздулись темные вены улиц,
Чтобы небо ласкало горячую кожу крыш,
Чтобы ангелы ужасом задохнулись,
Слушая, как ты говоришь.
Чтобы реки завязались узлами,
Чтобы свет, от слов исходящий, солнце затмил.
Так, чтобы все узнали,
Чем кончается мир.
Сергей Александрович Марков берет новые высоты:
«Человечество должно быть благодарно Путину за размещение ядерного оружия в Белоруссии. Главная причина, по которой Россия разместила тактическое ядерное оружие в Белоруссии - не допустить всеобщей ядерной войны. Такая ядерная война возможна из-за безответственной политики США и Британии и всех стран НАТО. Поэтому Путин раз в квартал напоминает НАТО, что ядерное оружие существует. "Остановитесь, безумцы!" Говорит Путин западным лидерам, размещая ТЯО в Белоруссии. И за это человечество должно быть благодарно Путину».
Глеб Олегович покойный сказал как-то:
- Сережа – выдающийся человек. Если его разбудить среди ночи и попросить объяснить, почему Путин прав, он даже не спросит, в чем. Он сразу начнет объяснять, почему Путин прав.
Вернемся к оголтелой саморекламе. В следующий четверг, 6 апреля, буду читать стихи в "Бобрах и утках" на Пятницкой (в "Бобрах" на Пятницкой, не на Чистых, не путайте). Запишите в блокнотики, ну и приходите, конечно. https://www.facebook.com/events/760887825606914/
Читать полностью…
Прислали с малой родины в подарок самогона какой-то адской крепости. Не пробовал пока.
Зато на «Севере» мудрый бородач выложил мою маленькую старую заметку. Тоже о малой родине. Да и о большой. Да и о небесной.
А на «Север», конечно, надо подписываться.
/channel/rs_sever/40
Долго шел вчера под дождем, пытаясь размышлять на различные темы, успехов не добился, зато промок.
Потом по рабочей надобности втянут был в разговор о вещах, предположительно, умных.
И понял, что люблю бессмысленные скитания и даже к дождю отношусь не без симпатии. А вот умные разговоры не люблю вовсе. Такие достижения на данный момент времени. Такая веха.
К чему это я. Ах да, приходите в «Клуб» сегодня, если вы в Москве. Там меня будет собеседовать публично один талантливый юноша. Покровский бульвар 6 дробь 20. Покровский бульвар шесть, а начало - в семь, и я честно буду рад вас видеть.
28 марта, оказывается, - Международный день уважения домашней кошки. Есть и такой. А мне телефон фотографию подкинул: это кот Тихон в начале своей карьеры, два с половиной примерно года назад. Пачка со стиками - для масштаба.
Читать полностью…
Победы, парады, прапрадеды
ВЦИОМ выяснил у россиян, с кем из исторических деятелей они хотели бы встретиться и поговорить. На первом месте в списке желанных собеседников – государь Петр Алексеевич, великий преобразователь.
В связи с чем – довольно печальная история из книжки Семевского «Слово и дело».
В июне 1721 года великий преобразователь с размахом праздновал годовщину Полтавской баталии. Во время парада лично командовал отрядом гвардии.
Зрелище, видимо, было внушительное. Во всяком случае, крестьянин Максим Антонов, трудившийся на одной из столичных строек, не выдержал и рванул к царю обниматься. Его, конечно, скрутили. На поясе у Антонова обнаружился маленький ножик.
Тайная канцелярия, пытки, допросы. Поиск следов заговора и сообщников. Еще пытки и опять пытки. Ни заговора, ни сообщников не нашли. Антонов проявил стойкость. Пришел смотреть парад заранее, по дороге выпил, к царю бежал «ради шумства своего» (то есть, как нынче бы сказали, находясь в состоянии алкогольного опьянения).
Правда, в процессе выяснилось, что за несколько лет до того Антонов в городе Почеп участвовал в ограблении местного попа, был пойман и бит плетьми.
Пытали Максима несколько месяцев, потом на его счастье в честь мира со шведами случилась амнистия. Крестьянина сослали в Сибирь на вечное поселение, казнить не стали.
Кстати, на втором месте в списке желанных собеседников у россиян – Иосиф Виссарионович Сталин. Ну, если верить ВЦИОМу.
Чужие слова
В трамвае две дамы – мать и дочь, вероятно. Дочери сильно за семьдесят, матери – боюсь и предполагать, сколько матери.
На каждой остановке дочь смотрит в окно и строго говорит:
- Нет, мне здесь не нравится. У нас лучше.
- Да, - соглашается мать. – Дома один на одном стоят. Тесно.
Где-то в центре уже дочь замечает странную зелень на одном из балконов.
- Интересно, это бутафория или правда деревья?
- Что?
- Интересно, это бутафория или правда деревья?
- Что?
Дочь кричит дурным голосом:
- Интересно, это бутафория или правда деревья?
- Тише, - просит мать. – Я слово «бутафория» сразу поняла. Я не поняла слово «берелия». Что такое «берелия»?
Ответить дочь не успевает: трамвай подъезжает к следующей остановке.
- Нет, мне здесь не нравится. У нас лучше.
- Да. Дома один на одном стоят, тесно.
И позже, уже в маршрутке.
- Ну нет, женская половина (!) нашего класса – отличная вообще. Вот мне Олег своего класса женскую половину показал, вот там кранты, конечно.
- А что?
- Да блин, одна толстая, другая худая, вообще, не поймешь, какие.
- А Янка?
- Ну Янка да. Янка да.
В разговор вклинивается третий:
- Наташка у них еще умная.
Первый строго обрывает:
- Стас, мы сейчас не умственные способности обсуждаем. Мы обсуждаем исключительно внешнюю привлекательность. Хотя Янка – да. Или нет. Все-таки Янка – тоже на любителя.
Оглядываюсь. Строгим ценителям женской красоты лет по одиннадцать от силы.
Вагонные разговоры
Женщина по телефону кому-то рассказывает:
- Да, были в синагоге, зашли. Народищу – тьма. Не протолкнуться. И главное мацы не достать.
«Довели страну», - подумал я, но тут телефон зазвонил у мужчины, сидевшего чуть поодаль.
- Ольга, вот чего тебе надо? Ну а если я выпиваю в воскресенье?! Я в Солнечногорске сидел в ресторане, а теперь в Зеленоград еду. Да, в ресторане сидеть! Ольга, чего ты добиваешься?
Ольга, видимо, повесила трубку, а мужчина, спрятав телефон в карман, еще некоторое время объяснял пустому проходу, что он в воскресенье выпивает.
Да и правильно. А я вот нет.
Ну и для тех, кому это может быть почему-то интересно: подумав, решил традициям не изменять, поэтическая вечеринка в честь дня рождения таки будет. В "Бобрах" на Пятницкой, шестого апреля, подробности позже.
Читать полностью…
Владимир Богданов. "Памяти дяди Казимира Малевича". (Вообще это целый цикл, но на выставке только одна работа.)
Читать полностью…
Радостные новости от канала «Царьград»:
«Сопротивление глобальному Содому охватывает разные страны. В Европе примеру России следует Венгрия, чей национальный лидер Виктор Орбан активно противостоит извращенческому лобби Джорджа Сороса. Исламский мир держится стойко. Но самой последовательной в нашем общем деле стала Уганда».
Бесконечные политические ток-шоу на госТВ по-настоящему вошли в моду во времена Майдана. Я их много тогда смотрел – во-первых, по рабочей надобности, во-вторых, было даже интересно, в новинку-то: самопровозглашенные эксперты завывали, плевались, временами били толпой какого-нибудь посаженного либерала. Иногда – буквально били.
Собственно, тогда же я и придумал этот термин – «посаженный либерал» (вроде «посаженного отца» на старинной свадьбе; кстати, «свадебный либерал» - тоже хорошо звучит). Специальный такой мальчик для унижений. Вот Леонид Яковлевич Гозман, например, добрый мой знакомец, включенный впоследствии в реестр иноагентов и сделавшийся релокантом, часто в этой роли оказывался.
Содержание шоу, впрочем, довольно быстро перестало интересовать (да его и не было почти). Зато проснулось сострадание. Одних и тех же экспертов гоняли целыми днями из студии в студию, с Первого на «Россию 1», оттуда – на НТВ и далее по кругу. Самые бестолковые оседали на «Звезде». И я представлял себе, как эти несчастные люди спят вповалку в останкинских подсобках, как тычут в них какой-нибудь палкой местные служители, чтобы разбудить, как гонят в очередной эфир – разоблачать коварный Вашингтон и киевскую хунту. Мыться вовсе некогда, счастье – если удается перехватить по дороге с шоу на шоу лежалый бутерброд, о доме остается только мечтать…
Прошло не восемь даже, а десять почти лет. Шоу эти я теперь даже и не смотрю, так, изредка только натыкаюсь и выдерживаю пару минут, не больше, но успеваю заметить – ничего там не изменилось. И вот вчера в эфире у Соловьева один из участников упал в обморок.
Пишут – он уже дома и вне опасности. Вырвался, значит, повезло. Ну, хоть в душ сходит.
Ругаются, бывает, чистоплюи на тех, кто, соблюдая абсурдные российские законы, вставляет в тексты положенные ярлыки. Особенно, конечно, из-за рубежей ругаться удобно, но это мелочи.
Я вот думаю, что это важно. Это ведь про аромат эпохи (или про вонь). Смотрите, например: «Мемориал» - организация включена в реестр иноагентов, деятельность организации прекращена по решению суда, организация удостоена Нобелевской премии мира.
Опишешь ли доходчивее наши времена, комические и кошмарные одновременно? Не уверен.
Сегодня обыски у сотрудников организации, деятельность которой прекращена по решению суда. По делу о реабилитации нацизма.
Еще раз, медленно – по делу о реабилитации нацизма. Это к вопросу про вонь эпохи.
И это, конечно, пилотный проект: нам всем показывают, что в перспективе будет с теми, кто недостаточно сильно влюблен в великого генералиссимуса, отца Победы. Реабилитация великого вождя неизбежна и она уже идет.
И тут сразу две темы для размышлений. Первая – об удивительных свойствах власти. Нет, разумеется, никакой «власти» вообще и нет у власти никакой единой программы. Есть скопище очень разных людей, решающих разные, в основном – личные и мелочные задачи (хотя, на беду нашу, и настоящие маньяки с мыслями о собственной великой миссии там тоже имеются). Но при этом действия их складываются в паззл, отсутствующую программу можно описать вполне связно.
Вторая – об избыточности репрессивного инструментария. Давно меня занимает. Читал на днях по рабочей надобности рассуждения неких молодых людей о желаемом будущем. Все они, конечно, за отмену новых карательных законов. А вот про пресловутую ст. 282 УК («разжигание ненависти и вражды»), вокруг которой кипели в свое время очень бурные споры, они, похоже, даже и не знают. И сами каратели редко про нее вспоминают. Хотя уже ее ведь вполне хватило бы для нынешних репрессий (разжигание ненависти и вражды к социальной группе «военнослужащие ВС РФ», к социальной группе «добровольцы» и т.п.). Но нет, вытачивают зачем-то себе постоянно новые дубинки неленивые люди.
Что я видел или Короткое эссе о безопасности
Музей не из самых популярных, на входе, тем не менее, аж два поста охраны. У рамки металлоискателя – дева в камуфляже. Дева погружена в собственные мысли и только изредка, словно очнувшись, останавливает кого-нибудь из входящих и просит открыть сумку.
Чуть дальше – еще один стол, за столом – мужчина в строгом черном костюме, масштабный, солидный, поживший. Он вообще ничего не делает. На столе газета, но и газету мужчина не читает.
И тут у него начинает звонить телефон. Рингтон – неофициальный гимн ВДВ: «Расплескалась синева» и так далее. По тельняшкам разлилась, по беретам.
Мужчина лезет за телефоном в карман и начинает улыбаться. Широкое лицо – как восходящее солнце. Может, любимая звонит, а может – песня нравится.
Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась по суровым, по десантным законам.
Романтики грезят революцией (лично таких знаю).
Но я-то староват для этого. В «Архиве русской революции» у Гессена сразу несколько москвичей, переживших прелести семнадцатого года, вспоминают: накануне Первой Мировой войны в городе появились новые трамвайные остановки. Удобные, уютные, похожие на маленькие домики – чтобы зимой комфортнее было дожидаться трамвая.
Случилась революция, отменилась канализация, и москвичи как-то сразу, не сговариваясь, стали использовать эти остановки как отхожие места. Летом остановки пахли, зимой напоминали чудесные горные пещеры с желтыми сталактитами и коричневыми сталагмитами.
Хожу я мимо новых собянинских остановок – изящных, прозрачных, из прочного стекла, с юэсби-гнездами - и думаю: ведь не пригодятся. Ладно я, у меня парк под окнами (хотя, конечно, с двадцатого этажа не набегаешься), а вот людей-то жалко.
Кстати, одна такая остановка (вычищенная) сохранилась, говорят краеведы, где-то между Тимирязевской и Петровско-Разумовской.