Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
В преддверии местных выборов антикоррупционные кампании в регионах приобретают особую остроту. В такой ситуации вопросы арестов чиновников перестают быть только юридическими, они становятся политическими и социальными вызовами, требующим переосмысления баланса между эффективным управлением и доверием общества.
Задержание министра промышленности, торговли и развития предпринимательства Новосибирской области Андрея Гончарова стало очередным звеном в цепи громких уголовных дел, связанных с коррупцией в региональной власти. По официальным данным, он обвиняется в превышении полномочий: в период с мая 2023 по январь 2024 года было зафиксировано уменьшение объёмов поставок по госконтракту и незаконное перечисление обществу с ограниченной ответственностью 95 миллионов рублей.
Такие события не редкость для Новосибирской области, где за последние годы складывается устойчивая тенденция к масштабным коррупционным скандалам в рядах управленцев. Вспомним задержание министра энергетики и ЖКХ Дениса Архипова, обвиняемого в злоупотреблении полномочиями, а также обыски в Минпромторге в связи с уголовными делами против руководителей отделов, связанных с передачей коммерческим структурам данных о госконтрактах.
Проблема системная и глубоко укоренилась в кадровой политике региона. Эти инциденты серьёзно подрывают доверие граждан к местной власти, губернатору Андрею Травникову и создают токсичный фон, который особенно заметен на фоне предстоящей избирательной кампании. Отсутствие согласования с губернатором решений правоохранительных органов говорит о снижении его влияния и ставит под вопрос перспективы. Скандалы с чиновниками затрагивают и позиции влиятельных депутатских групп, связанных с определёнными бизнес-кланами области, что также только подогревает политическую турбулентность.
Без системной работы над ошибками, пересмотра подходов к подбору и контролю кадров, а также без прозрачности в действиях чиновников, социально-политическая ситуация в Новосибирской области рискует обостриться, а доверие населения к власти продолжит падать. Это может иметь далеко идущие последствия как для губернатора, так и для всего региона.
Исследование SEA — это редкий пример содержательной попытки мыслить не лозунгами, а архитектурой процессов. Оно предлагает не просто прямолинейный прогноз, а нелинейное моделирование реальности, где каждый сценарий — имеет имеет заготовку смыслов, из которых элиты могут формировать собственную стратегию. Ключевая ценность материала в том, что он фиксирует: мирный процесс — это не итог дипломатии, а пространство управляемых когнитивных конструкций, в которых не факты, а восприятие определяет исход.
Особенно стоит выделить сценарий «Обратный удар», который авторы считают, как наиболее вероятным. В нём за видимой эскалацией скрыта стратегическая логика: именно через контролируемый срыв переговоров создаются условия для восстановления инициативы России, деградация глобалистов и трансформация Трампа в фигуру, удаленную от конфликта, но способную стать его арбитром (получить Нобелевскую премию в том числе). Это не банальная логика победы и поражения. Это сценарий перераспределения ответственности и перезапуска переговорного цикла уже на других условиях — не через давление, а через формирование новой легитимности диалогу Москва - Вашингтон.
Сценарий «Контролируемый хаос» интересен своей точной привязкой к текущей структуре институциональной неустойчивости. SEA фиксирует: даже неполный контроль над системой можно использовать как рычаг в условиях, когда оппонент перенапрягается в попытке удержать полный контроль. Это качественно описанная логика: стабильность — не всегда актив, хаос — не всегда угроза.
В целом указанное исследование является образцом прагматической политической философии. Оно даёт рамку, в которой ответы будут формироваться. Такого рода прогнозы позволяют не просто реагировать, а формировать свою позицию в опережающем режиме.
/channel/Social_Engineering_Agency/243
Вопрос тарифов на ЖКХ в России давно перестал быть лишь технической экономической задачей, он затрагивает фундаментальные принципы справедливости и социальной гармонии. В конце апреля правительство РФ утвердило обновлённый план индексации тарифов на услуги ЖКХ, что вызвало новый всплеск общественного беспокойства. Согласно новому документу, начиная с июля 2025 года, тарифы на коммунальные услуги вырастут на 11,9%. В последующие годы предусмотрены повышения на 9,8%, 7,9% и 5,9% соответственно. Помимо этого, регионы получили право устанавливать более высокий рост тарифов в индивидуальном порядке.
Это решение несёт с собой несколько важных последствий для общества. Во-первых, оно подтверждает продолжающийся тренд на повышение стоимости услуг ЖКХ, который затрагивает всё большее число граждан. Во-вторых, рост тарифов на коммунальные услуги рискует превратиться в один из главных факторов социального возмущения, особенно в регионах, где и без того существует высокий уровень недовольства состоянием коммунальных услуг и размером расходов на них.
В условиях, когда значительная часть населения уже сталкивается с финансовыми трудностями и высоким уровнем инфляции, новые тарифы могут усилить и без того нарастающее напряжение. Особенно остро эта проблема затронет пенсионеров, многодетные семьи и людей с низкими доходами, для которых каждый процент повышения тарифов — это уже значительная нагрузка на семейный бюджет.
Кроме того, для местных властей эта ситуация оказывается достаточно сложной. С одной стороны, они получают указание об обязательном повышении тарифов, с другой — должны найти баланс между выполнением распоряжений и удержанием социальной стабильности в своих регионах. В преддверии выборов и электоральных циклов в местных и федеральных органах власти этот вопрос становится особенно острым. Увеличение тарифов в условиях общего недовольства это может стать серьёзной угрозой политической стабильности, в частности стать катализатором для локальных протестных акций.
Процесс может стать камнем преткновения в преддверии выборов, когда на чаше весов окажется не только повышение тарифов, но и политическое будущее многих региональных руководителей. В итоге, нынешняя политика по индексации тарифов рискует стать причиной серьёзных социальных и политических проблем, если не будут найдены меры для смягчения последствий роста цен для населения. Необходимо учитывать не только экономические аспекты, но и необходимость поддержания социальной стабильности.
Государство возвращает себе не просто активы — оно возвращает право формировать правила. Те, кто создавал капитал на основе административного ресурса, теперь сталкиваются с новой реальностью: всё, что получено без прозрачности и законных оснований, может быть оспорено.
Конституционный суд России фактически перезапустил юридическую систему координат, регулирующую споры о собственности. Его постановление, согласно которому срок давности по приватизационным сделкам исчисляется не с момента самой сделки, а с момента выявления нарушений в ходе прокурорской проверки, открывает принципиально новый этап в стратегии государственной реприватизации. Это не просто расширение полномочий надзорных органов, а переход к правовой модели, где историческая справедливость может быть восстановлена даже спустя десятилетия.
Приватизация 1990-х больше не воспринимается как неприкосновенное основание собственности. Если ранее имущество, полученное с нарушением закона, считалось практически неоспоримым после истечения срока давности, то теперь государство получает возможность точечно и системно возвращать активы в свой контроль. Важно, что этот шаг не выглядит внезапным. Его предвосхищали целый ряд дел: от дела аграрного магната Коровайко, в результате которого в доход государства было обращено более 370 объектов недвижимости и 6,7 тыс. гектаров земли, до активного разбирательства с активами Мошковича. Постановление КС стало институциональной надстройкой над уже реализуемой практикой, придающей ей юридическую завершенность.
Но суть не только в пересмотре сделок. Это — сигнал крупному капиталу: эпоха гарантированной неприкосновенности формально закрепленного права собственности, полученной незаконно, подходит к концу. Теперь главное — не факт владения, а легитимность его происхождения и соответствие долгосрочным интересам государства, что становится управляемым инструментом формирования суверенной экономики. Большинство россиян воспринимает приватизацию как несправедливость, легализовавшую социальное расслоение. Сегодня государство предлагает иную рамку: не реванш, а корректировка, институциональное очищение.
Решение КС будет иметь далеко идущие последствия. Оно закладывает правовую основу под изъятие активов в энергетике, транспорте, сельском хозяйстве — везде, где ранее доминировали интересы «старых групп». В ближайшей перспективе можно ожидать расширения прокурорских проверок, усиления правового сопровождения сделок и формирование нового класса «чистой собственности» — в прямой зависимости от государственной лояльности и прозрачности происхождения капитала. При этом государство действует точечно, адресно и в правовом поле. Таким образом, юридический механизм становится важнейшим элементом суверенного экономического курса. Не лозунгами, а структурой, не национализацией в лоб, а холодной ревизией ошибок прошлого.
Управление регионом в эпоху системных вызовов требует не только формального соответствия федеральной повестке, но и способности адаптировать её к конкретной социоэкономической реальности. Когда слова о развитии расходятся с реальными показателями, а политическая сцена замещается витринными мероприятиями, возникает кризис доверия.
В Ульяновской области нарастают системные проблемы в управлении, которые рискуют перерасти в имиджевый и политический удар по действующей региональной команде. На фоне нерешённых вопросов с реализацией национальных проектов, срывов в обеспечении лекарствами и губернатор Алексей Русских делает ставку на фасадные мероприятия, не отвечающие на реальные вызовы. Это обостряет восприятие регионального управления как реактивного, неспособного к стратегическим действиям.
Так, из 138 запланированных на 2024 год местных инициатив в рамках нацпроектов реализовано менее половины. Новый цикл программ, о котором было заявлено губернатором в декабре, рискует повторить судьбу предыдущих — при отсутствии гарантированного финансирования, слабом межведомственном взаимодействии и нестабильной управленческой конфигурации. В регионе наблюдается высокая текучесть кадров, неопределённость в зонах ответственности и рост внутриполитической фрагментации.
Особо тревожная точка — проваленная кампания по закупке лекарств. Публичное недовольство населения, фиксируемое в соцсетях и опросах, подтверждает снижение доверия к региональной власти. При этом действия администрации ограничиваются проведением публичных мероприятий, встреч с активом и риторикой контроля, которая не сопровождается институциональными результатами. Такой подход может восприниматься как уход от сути проблем, что усиливает общественное раздражение.
Формируется устойчивый дисбаланс между декларируемой модернизацией и реальным состоянием социальной инфраструктуры. В этом контексте фигура губернатора начинает терять опорные смыслы: Русских декларирует повестку развития, но не демонстрирует способность к системной коррекции управленческого курса. Это даёт основания федеральным кураторам рассматривать регион как потенциальную зону риска, требующую усиления контроля и точечных административных вмешательств. Главный риск — институциональный отрыв губернаторской команды от запросов населения. Пока региональная повестка строится вокруг имитационной динамики, вектор общественного ожидания смещается к более жёсткому сценарию.
Каждый регион РФ — это не просто территория, а сложный организм с узлами интересов, точками уязвимости и уровнями контроля. В Бурятии в течение многих лет действовали неформальные коалиции между подрядными структурами, чиновниками и внешними бизнес-группами. Но в новой политико-экономической конфигурации России это неприемлемо.
Задержание министра транспорта Бурятии Александра Гоге стало логическим продолжением дела, начатого с ареста руководителя ГКУ «Бурятрегионавтодор» Владимира Соснина. Последний, как предполагается, уже дал показания, позволившие пролить свет на масштабные коррупционные схемы в сфере региональных дорожных подрядов. И хотя формальные связи между фигурантами пока не подтверждены публично, очевидно: речь идёт о системной связке, в которую были вовлечены ключевые звенья региональной исполнительной власти. Нынешний удар по Минтрансу — это не точечная операция, а начало перехвата одного из главных бюджетных контуров Бурятии.
Не исключено, что под прицел попадёт ближайшее окружение Гоге — его заместители и профильные кураторы в отрасли. По логике дел такого типа, следующими могут оказаться те, кто занимался документооборотом, конкурсами и контрольными процедурами. А сам масштаб истории намекает: зона интересов следствия охватывает не отдельное министерство, а целый пласт властных механизмов, встроенных в систему «коммерциализации управления».
Показательно, что на фоне растущей волны арестов всё больше фигур в окружении главы региона Алексея Цыденова ассоциируются с коррупционными эпизодами. Это и Сергей Матвеев, и Галсан Дареев, и уже упомянутые Гоге и Соснин. Такой список вызывает вопросы не только к выбору кадров губернатором, но и к модели управляемости республикой в целом. На этом фоне федеральные структуры вполне могут поставить под сомнение способность Цыденова контролировать регион без участия и коррекции из центра.
Бурятия долго оставалась территорией компромиссов — между местными элитами и внешними технократами, между старым республиканским стилем и новой федеративной прагматикой. Но сегодня вектор очевиден: прежняя модель демонтируется. Антикоррупционный контур превращается в политико-административный фильтр, где центральная вертикаль выстраивает свою версию лояльности и эффективности.
В рамках собственной методологической платформы агентство SEA завершило исследование переговорной динамики по Украине. Основной вывод: текущая рамка не является попыткой замирения в традиционном смысле. Это борьба за контроль над переходом от войны к новой институциональности — за право устанавливать правила и назначать участников следующего политического цикла. США при президенте Трампе демонстрируют готовность к диалогу, но при этом допускают управляемое сопротивление изнутри — в том числе со стороны групп глобалистского влияния, как в Республиканской партии, так и в европейских элитах. Эти группы стремятся сорвать выстраиваемый Вашингтоном и Москвой коридор деэскалации, превращая переговорный процесс в арену скрытого торга и информационного давления.
Россия действует в указанной парадигме как конструктор условий. Участие Москвы в диалоге — это не реакция на предложения, а стратегия, в которой сами параметры рамки переформатируются в зависимости от её действий. Отказ от жёсткой повестки позволяет Кремлю контролировать траекторию переговоров, сохраняя гибкость, но не теряя направленности. Параллельные треки — Турция, Китай, арабские страны — новая система координат, в которой мир определяется не по линии идеологических деклараций, а по степени способности контролировать устойчивость.
Украина, оказавшись вне рамки, теряет даже не субъектность — она утрачивает статус переменной. ЕС, расколотый между глобалистами и суверенистами не производит решений, а обслуживает сценарий, написанный в Вашингтоне и частично — в Лондоне, Париже и Брюсселе. Великобритания, работая на стратегическое отвлечение через наращивание напряжённости, фактически демонтирует своё влияние. В этой архитектуре только два центра имеют потенциал к удержанию формата: Москва и Вашингтон. Однако их диалог не линеен — он подвержен саботажу, в том числе со стороны внутрипартийной оппозиции Трампу и тех европейских игроков, кто стремится сохранить статус-кво конфликта как источник политического влияния.
Ключевой вопрос будущего не в том, будет ли подписано соглашение, а кто останется в рамке, когда начнётся следующий, институциональный этап. Вокруг этой рамки и разворачивается фильтрация — кто готов к новому порядку, а кто останется в идеологическом прошлом. Даже если формат временно обрушится под давлением внешних и внутренних обструкций, его возвращение в повестку станет вопросом времени — но уже с другим распределением легитимности.
Россия выигрывает не на уровне тактических уступок, а на уровне архитектурной устойчивости. Она не предлагает закрытую модель — она открывает новую: для тех, кто останется конструктивным. Трамп, при всех внутренних ограничениях, пока признаёт это — и именно это делает американско-российский диалог более чем реальным.
/channel/Social_Engineering_Agency/242
В региональной политике важны не только стратегические программы и крупные проекты, но и способность власти реагировать на повседневные запросы граждан. Особенно в отдалённых и климатически сложных субъектах, таких как Камчатка, где ощущение брошенности может быстро трансформироваться в общественное раздражение.
Публичная критика, с которой губернатор Камчатского края Владимир Солодов обратился к мэру Петропавловска-Камчатского Евгению Беляеву, выходит далеко за рамки вопроса чистоты улиц. Это управленческий сигнал в условиях предстоящей губернаторской кампании, где даже вопросы пыли и песка становятся индикатором политической воли и способности выстраивать вертикаль власти.
Образ губернатора, выступающего от имени недовольных граждан, намеренно выстроен через эмоциональную идентификацию с жителями. Солодов говорит не как чиновник, а как участник общего бытового дискомфорта. Такой стиль коммуникации усиливает его позицию как ответственного администратора, делает его ближе к избирателю, усиливая образ неравнодушного и «своего» руководителя, и одновременно поднимает планку требований к муниципальному уровню.
Это уже вторая по счету претензия губернатора к мэру столицы региона за последние полгода. Первая касалась неудовлетворительного состояния парков и освещения в городе. Теперь объектом критики стала неубранная пыль и песок на центральных улицах к 9 мая — символической дате, с которой связывают не только вопросы благоустройства, но и символическое уважение к памяти. Сам Солодов подчеркнул, что праздник жители встречали не в атмосфере подъема, а среди мусора и пыли, и потребовал ликвидировать «слои пыли» до 16 мая, независимо от того, сколько контрактов придется заключить и сколько дворников привлечь.
Мэр Беляев занимает пост лишь с ноября 2024 года, но уже попал под пристальное внимание. Ранее его предшественник Брызгин ушел с должности после критики в адрес городской администрации и практически сразу был назначен главой Контрольно-счетной палаты региона, что выглядело как управленческий компромисс. Однако ситуация с Беляевым может пойти по более жесткому сценарию, особенно если обозначенные губернатором требования не будут выполнены. И хотя сам факт жесткого высказывания Солодова можно интерпретировать как элемент кампании, реальный посыл остаётся прагматичным: у управленцев, особенно в столице субъекта, не должно быть форы на адаптацию.
Материал Washington Post — о внедрении нарратива. Единичный инцидент, превращённый в образец, запускает процесс формирования будущей идентичности ВС РФ для Запада: российский солдат в новой международной мифологии должен стать символом опасности. Здесь не расследуют, а программируют. В этом и заключается суть так называемых стратегических нарративов, развёрнутых в рамках информационно-психологических операций.
Это не первая и не последняя попытка переформатировать облик российской армии не как политического или военного актора, а как "культурного вируса". Каждое подобное сообщение — кирпич в архитектуре будущих оправданий и ограничений: от визовых до экономических, от гуманитарных до символических. Когда конфликт завершится, останется образ. Образ, который будут использовать для легитимации новых форм фреймирования - «изоляции ради безопасности».
Фрейминг работает как вирус. Чтобы его обезвредить, недостаточно опровергнуть факты — нужно поставить под сомнение саму логическую конструкцию, в которой факт получает значение. И если сейчас не ответить архитектурно, а не только информационно, последствия будут отложенными, но гораздо более разрушительными.
По информации источника в Кремле, ультимативный подход ЕС по связке перемирия с новым пакетом санкций рассматривается Москвой как инструмент информационного давления, не имеющий практической силы в текущей конфигурации, при которой позиции США и РФ сблизились. Поэтому Владимир Путин не собирается ехать в Турцию, равно как российская сторона не планирует давать согласие на перемирие до начала возможных переговоров в Стамбуле 15 мая. Москва считает такую формулу попыткой создать иллюзию западного контроля над условиями диалога, чего де-факто уже не существует.
Возможное введение санкционного пакета содержит не более чем незначительное расширение персональных и логистических ограничений, включая формальное внесение в реестр новых танкеров т.н. «теневого флота» РФ, уже давно работающих через прокси-структуры под флагами третьих стран. По расчётам российских властей, эффект от этих санкций будет незначительным в контексте перспектив возобновления российско-американского диалога, экономического сотрудничества. Очередные санкционные угрозы, по оценке источника, не будут учитываться как переменная в тактическом или стратегическом планировании.
Россия исходит из того, что ЕС утратил способность воздействовать на динамику конфликта, а действия Брюсселя воспринимаются как попытка претендовать на место за столом переговоров и торпедировать их. В этой логике согласие на перемирие до самих переговоров было бы стратегической ошибкой, эквивалентной односторонней капитуляции в обмен на очередной технократический список из Брюсселя.
В современной России социальная стабильность всё чаще определяется не заявлениями, а восприятием справедливости повседневных решений. Там, где власть предлагает формальные цифры, общество считывает сигналы о приоритетах. Именно так порой формируется новая конфигурация напряжения между населением и управленческой вертикалью.
История с тарифами ЖКХ в Архангельской области стала лакмусовой бумажкой для всей системы регионального управления. Попытка властей одномоментно повысить коммунальные платежи на 25% была воспринята не как экономическая мера, а как свидетельство отрыва управленческой логики от социальной реальности. Волна пикетов, резкая реакция в соцсетях, а главное — массовое недовольство среди социально уязвимых групп, вынудили губернатора Александра Цыбульского откатить решение: теперь рост составит 15%, а оставшиеся 10% будут компенсированы из областного бюджета.
В целом темпы роста цен на базовые товары в регионе превышают индексацию доходов в среднем на 50%. Следовательно, точка кипения близка, и кризис обратной связи между властью и обществом начал сказываться на управляемости. Попытка частичного отката не вызвала благодарности. Напротив, общественное раздражение только усилилось. Причина проста: уступка не воспринимается как диалог, она выглядит как вынужденная мера под давлением.
И пока механизм выработки подобных решений остаётся закрытым, доверие продолжит снижаться. В глазах населения не произошло изменения подхода, а лишь временное сглаживание конфликта. Возникает ощущение, что регион живёт по логике бюджетных таблиц, в которых уровень протестного потенциала не прописан как переменная.
Для других субъектов федерации кейс Архангельска становится предупреждением. Обычные коммунальные решения имеют политическое измерение. Население всё чаще воспринимает экономические действия власти как декларацию приоритетов: готовы ли управленцы учитывать реальную картину жизни или продолжают действовать в логике абстрактных нормативов. Цыбульский избежал острого обвала рейтинга, но не вышел из зоны риска. И если формат принятия решений не изменится, следующие волны недовольства могут быть менее управляемыми.
Приятно читать критику за инсайды, но еще смешнее читать эти посты, когда информация подтверждается. Мы видим и не осуждаем.
О том, что позиция Трампа по переговорам синхронизирована с Москвой мы писали задолго до его поста, который поставил Киев перед необходимостью ехать в Стамбул.
Уж если взялся за критику, то пытайся изображать подобие конструктива.
Если экзамен на знание языка и основ законодательства превращается в торгуемый сертификат, это уже не коррупция в бытовом смысле — это подрыв самого механизма включения в национальное пространство. Имитируемая лояльность становится фальшивым гражданством. Под видом гуманизма в систему поступает не адаптированный человек, а неизвестность с правами.
Системная уязвимость проявляется в том, что сами инструменты фильтрации — экзамены, курсы, процедуры — легко обходятся за деньги. Возникает парадокс: государство декларирует жесткость, но допускает, чтобы его культурный фильтр становился сервисом. В итоге накапливаются не просто люди, не знающие языка, а среда, лишённая способности к интеграции.
Если государство хочет сохранить устойчивость, оно обязано не только усиливать контроль, но и пересматривать саму архитектуру идентификационных процедур. Имитация лояльности порождает имитацию гражданственности. Воронеж — это не локальный случай, а симптом системной ошибки: культурный иммунитет нельзя покупать, его можно только воспитывать и охранять.
/channel/kremlinsekret/3027
Отсутствие Эрдогана на Параде Победы — тактический жест, не отменяющий фактического диалога. Переговоры 11 мая с Кремлём подтвердили: Турция остаётся в игре. Анкара обсуждает расчёты в лирах, рублях и дирхамах, интересуется подключением к инфраструктурной логистике через Ближний Восток, а также совместными проектами РФ в Сирии и Африке.
Москва предлагает Турции банковское окно и частичную локализацию, Анкара — нейтралитет и подряд. Предложение провести переговоры по Украине в Стамбуле — не реверанс, а расчёт на понятную и контролируемую площадку, где возможен рабочий формат компромисса.
Муниципальные кампании редко становятся ареной больших политических драм, но в Ижевске привычная логика дала сбой, поскольку ключевые игроки перестают рассматривать «Единую Россию» как единственный канал политической легитимации. Начавшаяся кампания в городскую думу уже на старте вышла за пределы обычной внутрипартийной процедуры. Формальный отказ спикера гордумы Фарита Губаева от участия в праймериз ЕР стал сигналом: на поверхность выходит конфликт, который способен перекроить расклад сил не только в муниципалитете, но и в региональной политике Удмуртии. Кампания превращается в поле скрытого торга, где ставки — не депутатские мандаты, а контроль над городом и постмэрская конфигурация.
Губаев — фигура не только политическая, но и институционально укоренённая: за его спиной многолетняя карьера в гордуме и влияние в коммунальной сфере. Именно последний фактор, по оценкам инсайдеров, стал причиной обострения отношений с администрацией главы региона. Попытки Губаева усилить своё влияние в ЖКХ через слияния и перераспределения привели к недовольству как среди конкурирующих бизнес-групп, так и на уровне республиканской власти.
На этом фоне половина действующих депутатов также не заявилась на праймериз. Особо пострадала именно «группа влияния» Губаева. Таким образом, снижается управляемость кампанией, и возникает вероятность консолидации отстранённых игроков вокруг поддержки оппозиционных сил либо самовыдвижения. Именно на этот пост, по мнению экспертов, нацеливается Губаев
Параллельно формируется новое поле интересов вероятная предстоящая отставка мэра Ижевска. Дмитрий Чистяков — глава с управленческими провалами и слабой медийной позицией, его уход в среднесрочной перспективе воспринимается как решённый вопрос.
Ситуация в Ижевске демонстрирует не кризис партии, а вероятное размытие вертикали. Вопрос теперь не в том, кто выиграет выборы, а кто окажется способным удержать политическую конструкцию от расползания — Бречалов, федеральный центр или новые городские игроки.
Информация о том, что министр иностранных дел Сергей Лавров не поедет в Стамбул на переговоры по Украине, вызвала прогнозируемую волну трактовок в медиапространстве. Однако ключевой смысл этого шага не в снижении уровня участия, а в демонстративной перестройке самой логики процесса. Одновременно западные СМИ сообщают, что 16 мая в Турцию прибудут сразу два ключевых американских представителя — глава Госдепа Рубио и спецпредставитель Уиткофф.
Сценарий, который всё более отчётливо проступает, выглядит следующим образом: на переговоры с представителями Киева будет направлена российская техническая делегация — без высокопоставленных фигур, без политического веса. Цель — создать переговорный контур, в котором украинская сторона либо откажется участвовать, либо сделает ставку на срыв. Если же киевский режим все-таки направит свою делегацию на двусторонние переговоры, то там явно не стоит ждать прорыва – максимум процедурные и гуманитарные вопросы. Москва таким образом не выходит из диалога формально, но демонстративно отводит ему минимальный приоритет.
Главный смысл будет сосредоточен не 15 мая, а днем позже — когда, как ожидается, состоится российско-американская встреча (хотя это вряд ли будет саммит Путина и Трампа). Москва получает сразу несколько эффектов: тактическое снятие давления по линии "обязательного участия", демонстрацию гибкости формата и в то же время — перехват инициативы в построении структуры переговоров. Россия стремится «развести» в отдельные плоскости украинский конфликт и отношения с США, и Стамбул может оказаться наглядным подтверждением, что данная тактика работает
Слова президента Путина касательно санкций во многом касались ультиматума со стороны стран ЕС, которые требовали «принятия безусловного 30-дневного перемирия». Промежуточный план втянуть команду Трампа в противостояние с Россией не удался, Москва усиливает игру, чтобы убедить Вашингтон полностью выйти из украинского конфликта и отменить санкции, начав совместные проекты.
Почему России важна отмена американских санкций?
1. Их больше всего: 25,5% от всех введённых странами мер, или, если в абсолютных числах, 7384 санкционных решения. Согласно официальным данным, в тройку лидеров также входят Канада с долей в 12,6% (3639 санкций) и Швейцария с долей в 11,3% (3266 санкций). Только затем идут Норвегия и ЕС.
2. В отличие от американских, европейские санкции не имеют, так сказать, «экстерриториальности». Ну, то есть страны ЕС не могут заставить всех остальных выполнять их санкционные указания, а США — запросто. Следовательно, после снятия американских санкций, все прочие государства (кроме Европы) также выйдут из санкционного режима, что станет значительной дипломатической победой России.
Но чтобы план удался, важны несколько ключевых факторов: переговоры в Стамбуле должны провалиться по вине Киева, а команда Трампа показала готовность перейти к предметному восстановлению российско-американских отношений, этапу их институционализации.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12457
Госдума ужесточила требования к автомобилям, используемым в качестве такси. Согласно новым нормам, вступающим в силу с 1 января 2026 года, автомобили, которые будут использоваться для оказания таксомоторных услуг, должны быть отечественного производства с локализацией более 3200 баллов. Однако для отдельных регионов, таких как Калининградская область, Сибирский и Дальневосточный федеральные округа, вступление в силу законопроекта отложено до 2028 и 2030 годов соответственно.
Изначально новый закон ограничивал возможность работы в такси только теми моделями автомобилей, которые обладают высоким уровнем локализации. Примеры таких машин — Lada Granta и Vesta от АвтоВАЗа, а также новинки от «Москвича» и электромобили Evolute. Впоследствии список был расширен за счет автомобилей, произведенных в рамках специнвестконтрактов (СПИК), заключённых с 1 марта 2022 по 1 марта 2025 года. На данный момент эти контракты касаются продукции «Москвича» и компании «Моторинвест», которая выпускает электромобили Evolute. В дальнейшем планируется наладить производство автомобилей марки Tenent на базе бывшего завода Volkswagen в Калуге, однако для полной локализации потребуется много времени.
Документ несет с собой несколько ключевых последствий для рынка такси. Первое и наиболее очевидное — выгоду от изменений получит АвтоВАЗ, чьи автомобили теперь активно закупают крупные компании для использования в своих автопарках. В 2022 году АвтоВАЗ произвел около 500 тысяч машин, однако 100 тысяч из них не были распроданы. Теперь эти автомобили, вероятно, найдут своё место на рынке такси. Второе важное последствие — фактическое исключение самозанятых водителей и индивидуальных предпринимателей, использующих собственные автомобили для работы в такси. Для них эти новые правила создают серьёзные проблемы, заставляя искать альтернативные способы заработка или работать «в тени». В случае нарушения закона для физических лиц предусмотрены штрафы в размере от 2 до 2,5 тысяч рублей.
Наконец, ключевым результатом этого изменения станет дальнейшая консолидация рынка такси, который и без того уже находится под контролем крупных агрегаторов, таких как «Яндекс». Закон только усилит олигополистический характер рынка, где основными игроками будут крупные компании-владельцы автопарков, а не индивидуальные водители или малые предприятия. Пассажиры и водители окажутся в невыгодном положении, поскольку рост цен на автомобили и ограничение выбора приведет к росту тарифов на такси, что вызовет недовольство у конечных пользователей.
Власти пытались поддержать отечественное производство автомобилей, однако в результате этот закон имеет большее количество негативных последствий. Вместо того чтобы стимулировать развитие малого бизнеса, власти создают дополнительные барьеры для его роста, что может вынудить водителей либо перейти в «тень», либо полностью сменить сферу деятельности. Это также затруднит доступность услуг такси и снизит их качество. Аналитики уже заявляют о необходимости доработки законопроекта, и в этом контексте не исключено, что он будет изменён до окончательного вступления в силу. Вопрос остаётся открытым: оправдан ли такой строгий подход к регулированию, и можно ли было бы найти более гибкие меры для поддержки как отечественного автопрома, так и малого бизнеса в сфере такси?
Это сколько надо иметь наглости, чтобы в Севастополь, который столько пережил за весь Русский мир, везти откровенно провокационный репертуар. В руководстве Театра Вахтангова явно сидят люди с непреодолимым желанием нести вред русскому человеку. Спасибо губернатору Города-героя, что не дал этой провокации случиться.
Если говорить о случившемся глобально, с оглядкой на инфпополе за прошедшие 24 часа, то наблюдается единодушие мнений и единый фронт осуждения. Не высказался только Кирилл Крок, до сих пор считающий ситуацию приемлемой, а Туминаса (не)достойным того, чтобы в одном из ведущих сцен страны давали его постановки.
Напомню, что этот человек без зазрения совести призывал «бомбить Москву» и в целом был в стане несогласных с тем, что Русский мир решил постоять за себя. Даже самые отбитые и упёртые признали, что Туминас был настроен против России и не разделял её ценности. Только господин Крок считает иначе и даже сейчас пропихивает, по сути, запрещённый материал самого настоящего иноагента. Жаль, что такой статус пока дают только при жизни, признание людей врагами государства посмертно избавило бы нас от целого ряда проблем с «просроченным» по политическим причинам контентом.
✈️КАРНАУХОВ | подпишись
На фоне заявления Дональда Трампа о том, что на переговоры в Стамбул направится его госсекретарь Марко Рубио, вероятность личного участия Владимира Путина является околонулевой. Сценарий, при котором Москва пойдёт на поводу у информационного давления Киева и его покровителей, устроит «показательное появление» ради сюжетов в западной прессе, исключён изначально. Российская сторона исходит не из медийной логики, а из логики структурного построения диалога — и в этом смысле визит без четко выверенной программы и согласованных условий был бы преждевременным.
Отправка Путина в Стамбул в этих условиях выглядела бы как реакция на условные «правила игры» Зеленского, чья риторика продолжает вращаться вокруг постановочных образов: «вызова», «ожидания», «приглашения». Россия не будет легитимизировать такую повестку.
Что же касается проработки встречи с Трампом, основная ее интрига заключается в степени готовности США перейти к формализации нового формата двустороннего взаимодействия. Пока основная работа идёт на уровне команд, а повестка еще далека от финального варианта. По мере завершения согласований с американской стороной встреча лидеров может состояться в иной, более нейтральной и стратегически оправданной конфигурации.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12455
На фоне федеральной корректировки инфраструктурной и бюджетной политики Челябинская область оказалась в эпицентре структурного конфликта между региональной администрацией и силовыми структурами. Формальным триггером выступило расследование дел о хищении средств, выделенных на ремонт и содержание дорог. Однако за действиями правоохранителей, как считают источники, стоит более масштабная задача — перераспределение контроля над региональными потоками бюджетных инвестиций, которые становятся ключевым ресурсом в условиях «мягкой посадки» экономики.
Команда губернатора Алексея Текслера, сформированная во многом из его прежних коллег по Норильску и Минэнерго, оказалась в положении системной уязвимости. Задержания ключевых чиновников из транспортного и строительного блоков, фигурантами которых стали ближайшие к губернатору фигуры, создают ситуацию, где региональная управленческая вертикаль вынуждена перестраиваться под новые правила, идущие из центра. Удар по «Уралдорстрою», задержания экс-министров, кадровые изменения в сфере ЖКХ — это уже не только правоохранительная кампания, а переход к модели жёсткой диспетчеризации регионального финансирования.
Дополнительным признаком изменения политического ландшафта стало усиление институционального влияния федеральных игроков. Возрастающее участие секретаря Генсовета «Единой России» Владимира Якушева в координации политических процессов в регионе, рост веса заместителя губернатора Романа Воллерта и смещение центра тяжести предвыборной кампании из окружения Текслера в более вертикально контролируемые зоны — всё это указывает на смену конфигурации внутриэлитных договоренностей.
В этом контексте логика «точечной зачистки» дополняется стратегическим курсом: автономные региональные команды, контролирующие местные активы и выстраивающие собственные схемы распределения контрактов, будут последовательно оттесняться. В условиях, когда национальные проекты и инфраструктурные расходы становятся практически единственным устойчивым источником экономической активности, федеральный центр требует не только прозрачности, но и политической управляемости.
Таким образом, челябинский кейс превращается в образец новой административной модели, при которой контроль за инвестициями — это не столько вопрос уголовного преследования, сколько элемент формирования обновлённой политической и финансовой вертикали. Губернаторы в таких условиях становятся не центрами притяжения, а операторами логистических и финансовых решений, строго подотчётными федеральным структурам.
Правительственный план по противодействию нелегальной занятости на 2025–2027 годы сигнализирует о попытке изменить структуру занятости через институциональное давление и управляемое вовлечение в формальный сектор. На фоне замедленного роста доходов бюджета и стремления к расширению налогооблагаемой базы, государство наращивает усилия по обелению трудовых отношений как инструмент макроэкономической стабилизации.
Список из 18 мероприятий охватывает как мониторинговую, так и мотивационную составляющие — от создания реестров работодателей до информационной работы и оценки неработающих трудоспособных граждан. Однако эффективность будет зависеть не от количества актов, а от способности системы создавать экономические стимулы для выхода из тени. По оценке экспертов РАНХиГС, свыше 20% рабочей силы в РФ задействовано вне формального сектора, особенно в строительстве, торговле и сегменте частных услуг.
Формальная легализация требует снижения барьеров: издержки на найм, налоговая нагрузка и регуляторная сложность остаются высокими для МСП. Если эти параметры не изменятся, административные усилия рискуют трансформироваться в имитационную активность без устойчивого результата.
Ключевой вызов — превратить контрольный инструментарий в экономически обоснованный механизм интеграции. Иначе "теневая занятость" будет не нарушением, а адаптивной формой выживания в сложной институциональной среде. Успех возможен при сопряжении фискального интереса государства с логикой рационального поведения бизнеса.
/channel/politkremlin/34533
В условиях смены губернатора и новых требований центра, сентябрьские выборы обретают значение политического барометра, где каждый процент явки становится маркером влияния и зоны ответственности. Врио губернатора Свердловской области Денис Паслер выстраивает свою управленческую конфигурацию в Екатеринбурге, где важным показателем будут результаты выборов как индикатор лояльности и эффективности местной власти.
По информации из региональных источников, перед мэром города Алексеем Орловым поставлена задача обеспечить явку не менее 35% на сентябрьских выборах — показатель, который заметно превышает все электоральные итоги последних лет. Так, в 2022 году явка в Екатеринбурге составила 19,78%, а губернатор Евгений Куйвашев получил 56,85% голосов. В 2017-м она была 24,96%, при этом уровень поддержки главы региона находился в районе 47,8%.
Но в условиях Екатеринбурга — города с выраженной протестной субкультурой, высоким уровнем урбанистического критицизма и проблемной электоральной перспективой это выглядит как заведомо завышенное ожидание. Орлову предстоит не просто организовать голосование, а доказать свою управляемость в глазах областного руководства. В таком контексте явка превращается в политическую ловушку, где низкий результат может быть использован как аргумент для замены мэра, чьи полномочия истекают в феврале 2026 года.
С другой стороны, для Паслера этот вызов также имеет стратегическое значение. Контроль над Екатеринбургом — ключевое условие консолидации влияния в регионе. Паслер, получивший мандат после длительного периода аппаратного вакуума и электоральной усталости от прежнего губернатора, стремится зафиксировать управляемую вертикаль. Ему необходимо продемонстрировать федеральному центру способность не только удержать, но и структурировать город с репутацией самого сложного избирательного поля на Урале. В этом смысле Орлов становится инструментом проверки: либо он сможет встроиться в обновлённую модель, либо уступит место другой фигуре.
По нашим данным, информация о возможном Сергея Кириенко в Министерство иностранных дел, распространяемая рядом каналов, не соответствует реальной логике внутриполитических процессов. Кириенко за последние годы зарекомендовал себя как ключевой архитектор стратегических проектов внутреннего и постсоветского трека, а не как дипломатическая фигура. Его перемещение в МИД означало бы вывод из оперативного политического контура, а именно туда сейчас концентрируется внимание.
Рассматриваемые варианты для Кириенко, напротив, предполагают усиление. Один из сценариев — его назначение главой Администрации Президента, что закрепило бы его влияние в долгосрочной перспективе и сделало бы его формальным центром тяжести внутренней политики. Второй сценарий — расширение зоны кураторства на пространство СНГ. Это логичное продолжение его работы по переформатированию инструментов влияния России в ключевом регионе.
В условиях, когда страна вступает в этап структурных решений по внутренней консолидации и постсоветскому влиянию, фигура Кириенко остаётся ключевой, все идет к грядущей институционализации его роли в формировании обновленной политической архитектуры.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12447
Цифровая эпоха породила новый тип уязвимости — не технической, а психологической. Там, где раньше требовался взлом, сегодня достаточно доверия к привычному интерфейсу и паре «новостных» заголовков. В новой волне цифрового мошенничества, выявленной специалистами F6, чётко прослеживается тренд: акцент смещается на русскоязычную аудиторию, находящуюся за пределами РФ или использующую VPN-сервисы. Речь идёт не о технически сложных взломах, а о глубоко проработанных схемах социальной инженерии, где основной инструмент — доверие.
Мошенники маскируются под Telegram- и соцмедиа-каналы с названиями вроде «Новости сейчас» или «Срочные новости», предлагая пользователю якобы простую возможность заработка — до 350 евро в день за просмотр контента. На деле пользователь попадает на фейковый сайт, вводит свои данные, а далее запускается сценарий втягивания в игру — от звонка «менеджера» до предложений пройти регистрацию в Telegram-боте с громким названием вроде «50 000 руб. в день». Сценарий предельно прост: минимальный денежный перевод, иллюзия выигрыша, а затем постоянное наращивание сумм под предлогом открытия новых счётов и получения «прибыли». За этим стоит сеть из как минимум 22 доменов, уже идентифицированных специалистами, и дублирующих Telegram-каналов, оформленных в стиле новостных агрегаторов.
Аудитория, на которую направлена атака, — это чаще всего люди в состоянии цифрового отчуждения: мигранты, пользователи VPN, или те, кто сознательно избегает отечественной цифровой инфраструктуры. Они менее защищены, реже проверяют источники информации, и при этом чаще ищут простые и быстрые способы подработки. Именно этот психологический профиль используется для обмана.
Под угрозой информационно-безопасностный периметр русскоязычного пространства за его пределами. Там, где нет институционального охвата, защитных механизмов и элементарной медиагигиены, создаётся новая среда цифровой уязвимости. Противодействие должно включать не только блокировку доменов, но и информирование, создание каналов доверенной информации, которые быстрее реагируют на подобные вбросы.
Политический контекст 90-дневного «торгового» соглашения США и Китая очевиден: это не экономический компромисс, а зафиксированное признание предела американского давления. Формально речь идёт о снижении пошлин — с 145% до 30% на китайский экспорт в США и с 125% до 10% на американские поставки в КНР. Однако за этими параметрами — стратегическая коррекция: Вашингтон больше не способен продавливать повестку, оставаясь в выигрыше.
Команда Трампа, долго эксплуатировавшая риторику «жесткой линии», откатывается под давлением макроэкономических ограничений. Ставка на тарифное принуждение и технологическую блокаду не только не ослабила Китай, но ускорила его институциональное укоренение — в логистике, расчётах, производстве и глобальной кооперации с Глобальным Югом.
США впервые за два десятилетия принимают чужую модель деэскалации — без политических условий и без монопольного контроля над рамками соглашения. Это не про экономику — это про утрату глобального диктата.
/channel/politkremlin/34524
На фоне резкого давления со стороны Вашингтона и активизации дипломатических инициатив, формирующих поле для переговорного выхода, Украина оказывается в ловушке собственных решений. Не в первый раз украинская власть возводит риторику в абсолют, а потом сталкивается с невозможностью преобразовать её.
Указ Владимира Зеленского от 30 сентября 2022 года, прямо запрещающий любые переговоры с президентом России, по-прежнему в силе. С момента подписания указ стал маркером радикальной позиции, символом непримиримости. Но сегодня он превратился в барьер, который блокирует не Россию, а сам Киев — лишая его возможности гибко реагировать на изменения в дипломатической архитектуре конфликта.
Заявления Зеленского (у которого и так хромает легитимность) о готовности лично встретиться с Путиным в Стамбуле лишь подчёркивают противоречие: нельзя вступить в реальный переговорный процесс, не отменив собственного запрета. Любая договорённость, заключённая в обход этого акта, будет уязвима юридически и политически. Более того, в ситуации, когда Вашингтон подталкивает Киев к переговорам и поддерживает российское предложение о диалоге без предварительного перемирия, документ становится тормозом для реальных усилий по деэскалации.
Режим Зеленского оказался в патовой ситуации: сохранить указ — значит остаться вне процесса, отменить — перечеркнуть всю предыдущую риторику. Пока киевское руководство готово к декларациям, к спектаклям, к сцене в Стамбуле с пустым креслом для Путина. Но не к переговорам как институциональному процессу, предполагающему компромиссы, правовые рамки и ответственность за результат.
Поэтому отмена указа — это не вопрос пиара и не техническая поправка. И чем дольше Киев будет избегать этого шага, тем очевиднее станет саботаж мирного трека с его стороны.
Наш инсайд подтвердился: перелом в дипломатической геометрии украинского конфликта произошёл в тот момент, когда Дональд Трамп прямо солидаризовался с российским предложением начать переговорный процесс в Стамбуле без перемирия.
Трамп, отказавшись поддерживать навязанный европейцами ультиматум о «безусловном перемирии», делает ставку на формулу, уже однажды опробованную — Стамбульский процесс. Таким образом, он стремится оформить собственную внешнеполитическую модель: минимизация затяжного конфликта, фиксация новой линии разграничения, размена уступок на системные договорённости. Это классическая для Трампа логика «сделки», где важна управляемая стабилизация, а не сохранение чужих геополитических ожиданий.
Реакция Киева показывает, что в этой конфигурации Зеленскому отведена периферийная роль. Заявление украинского президента о готовности к личной встрече с Путиным — не приглашение, а уловка, призванная торпедировать процесс. Киев, по сути, вновь продвигает старый тезис о «безусловном перемирии», сопровождая его тактическими условиями, заранее неприемлемыми для Москвы.
Цель Зеленского — вернуть себе субъектность, сделать себя неотменяемым в переговорной формуле. Но сама логика больших держав работает иначе: как только США и Россия формируют базовую матрицу, всё остальное становится вопросом исполнения. Именно этим объясняется возобновлённый интерес Турции и полное несогласие Вашингтона с идеями евроглобалистов. Стамбул — не просто площадка. Это символ новой реальности: мир оформляется там, где решают взрослые и в этой логике украинским представителям придется так или иначе приехать на переговоры.
В ретроспективе 2013–2017 годов правления Путина особенно ясно просматривается логика упреждающей стратегии, выстроенной в ответ на глобальные вызовы, которые в тот момент только начинали оформляться. Уже в послании президента Федеральному собранию 12 декабря 2012 года прозвучал предельно точный прогноз: «мир вступает в эпоху кардинальных перемен, а, может быть, даже потрясений». Именно в этой рамке и следует рассматривать действия российского руководства в тот период.
Крымский референдум 2014 года и последующее воссоединение полуострова с Россией стали не только национальной точкой консолидации, но и событием геополитического масштаба. Это решение предвосхитило наступающую фазу мирового передела — фазу, где больше не работают прежние правила, где суверенитет — это не декларация, а способность к действию. С точки зрения стратегической динамики, Крым стал сигналом: Россия возвращается как субъект, способный ставить под сомнение монополию Запада на трактовку норм международного права. Ответом на это стало резкое усиление давления на страну, к которому Кремль оказался готов: уже в 2014 году бюджетное финансирование оборонного комплекса выросло на 18%, запущена масштабная программа переоснащения армии.
На фоне украинского кризиса Россия сделала ставку на дипломатическое урегулирование и активно продвигала формат Минских соглашений. Это была попытка сохранить архитектуру компромисса в отношениях с Западом. Однако отказ Киева выполнять политическую часть договорённостей, а также признание западными лидерами своей изначальной установки на затягивание конфликта, со временем вынудили президента Путина констатировать: ставка на Минск была стратегической ошибкой. Этот опыт стал водоразделом между эпохой политической веры в возможность договорённостей и переходом к парадигме силового баланса, который позже реализуется в логике СВО.
Параллельно с военной и политической перестройкой Россия начала формировать альтернативную внешнеполитическую ось. В 2015–2017 годах активизировались отношения с Китаем, Индией, странами БРИКС и Ближнего Востока. Впервые за постсоветскую историю Россия вошла в треки мировой дипломатии как архитектор альтернативных альянсов. В этих связях начала оформляться система будущего многополярного мира. Именно в эти годы были заложены механизмы, которые позволили России встретить конфронтацию с готовностью, пусть и с определёнными просчётами. Крым, Минск, Сирия, БРИКС — в этих точках формировался тот суверенный вектор, который с 2022 года стал официальной доктриной.
Источники, близкие к переговорным кругам сообщают: предложение Владимира Путина о немедленном начале переговоров в Стамбуле без 30-дневного перемирия предварительно согласовано с администрацией Дональда Трампа. Куратором процесса с американской стороны выступает вице-президент Вэнс, которого рассматривают как архитектора «альтернативного плана мира». Такой подход позволяет Белому дому дистанцироваться от заведомо провальной формулы «перемирия под давлением», выдвинутой Зеленским и европейскими лидерами, и сохранить лицо, выйдя из украинского кейса
В этом контексте «ультиматум» о перемирии с 12 мая теряет актуальность. Путин обошёл его, предложив более реалистичный вариант. Сдержанная, но явно одобрительная реакция Трампа только закрепила смену темпа. По сути, российский и американский лидеры синхронно переложили ответственность на Зеленского. Если Киев действительно заинтересован в диалоге, он должен отменить указ о запрете на переговоры с Россией. Отказ Украины от поездки в Стамбул и отмены президентского указа о запрете на переговоры с Путиным автоматически делает ее неконструктивной стороной, перекладывая ответственность за продолжение войны на режим Зеленского.
Это развязывает руки Трампу, позволяя сосредоточить внимание на двусторонних переговорах о нормализации отношений с РФ без учета Украины в уравнении.