1491
Пишу про переводы, локализацию и тяготы фриланса. Фидбек на @leafpaw, рекламу не предлагать.
Вижу в последнее время из каждого утюга призывы строить экспертный личный бренд, вести экспертные блоги, делать экспертный нетворкинг и продавать экспертные консультации.
Про экспертность я абсолютно ничего не знаю, про формат псевдонативного взаимопиара, который как будто насадили всем за последние этак года полтора из одного горшка трендов инфобиза, тоже ничего сказать не могу, но могу сказать, что внушительное слово "нетворкинг" в локализации работает не совсем так, как думают многие юные и не очень, но изрядно ретивые на предмет войти в индустрию хоть через какой задний ход переводчики.
В частности, мне достаточно регулярно пишут подписчики, которые с варьирующимся уровнем предварительного смолл тока и вежливости просят, а то и требуют от меня "взять их на менторство". Довольно быстро выясняется, что под словом "менторство" люди понимают "субподряд". В их понимании я буду отдавать им часть своих заказов, они будут их, значит, выполнять, а я буду просто пересылать их работу клиентам, сама при этом ничего не делая. Ну ладно, может, прогоню в ворде на предмет опечаток разок.
Отличная схема работы, все агентства так делают, что может пойти не так?
mamlingvist/soupcontracting">Давайте разбираться (лонгрид в телетайпе).
Большая часть субстрата, на котором формировался творческий ум активных в индустрии на данных момент авторов — это ровно то, что в нулевых и начале десятых посчитали нужным перевести хоть как-нибудь, зная, что эта вещь либо в топе бестселлеров Times сейчас, либо была в нем... ну, лет этак пятнадцать назад.
Любой контент при этом наиболее актуален в течение примерно пяти лет с момента создания, однако тот же самый Bleeding Edge, в котором описываются события 2001 года, на русский перевели в 2016. Осмысление двух тотально перевернувших мир среднего американца событий, которые довольно мало затронули Россию даже в то время, а уж современному читателю тогда вообще было лет пять-семь, к этому моменту кальцифицировалось настолько, что стало интересным только очень узкому кругу потенциальных потребителей; ну, просто подумайте, будет ли вашим трех-пятилетним детям интересно читать книгу про ковид, которая доплетется до нас через пятнадцать лет?
Внутреннее пространство русскоязычного нарративного дизайнера, который не знает в достаточной мере английского, чтобы писать сразу на нем, и, соответственно, не погружен в мировую культуру, потребляя как шедевры литературы и искусства, так и самые низы трешовых фанфиков с ваттпада и ультралевых подкастов с пятью слушателями на спотифае, ограничено рамками компетентности и требованиями к продажам редакторов русскоязычных издательств и развлекательных каналов. Да, существуют любительские переводы, но они делаются энтузиастами, порой не знающими школьной русской орфографии, и помогают разве что ухватить общую канву происходящего, нисколько при этом не обогащая собственный тезаурус читателя.
Это ограничение среды выливается в очень слабое осознание того, что русский язык, русскоязычный интернет и русскоязычные мемы понятны только и исключительно очень малой части русскоязычных же интернет-юзеров.
Написанную русскоязычным нарративщиком игру очень просто распознать: либо это ядерная (ха-ха) местечковая клюква с набором хэштегов про постсоветскую действительность и думер-кор, либо в классическом средневековом фэнтези герои у костра поют песню времен Второй Мировой, у которой даже автор еще жив; в условных европейских семидесятых вдруг появляется отбитый солдат с очень свежим ПТСР афганского образца; американский автомеханик в сердцах роняет "мы с приятелем вдвоем...", а американская домохозяйка в match-3 списывает рецепт из "Книги о вкусной и здоровой пище".
Про два стула даже говорить не буду.
Да, для этого вроде как и нужны переводчики, чтобы всем все было понятно без необходимости лезть в твиттер Russian Memes Explained (кстати, тоже очень характерная черта: мало кому еще в интернете в принципе приходит в голову объяснять, почему нам смешно, а вам нет), но и переводчик в свою очередь еще более строго ограничен рамками авторского текста.
Перевод книг с запозданием на 15-30 лет удобен еще и тем, что автору к тому моменту уже все равно; перевод игр на английский чаще всего приходится выполнять под неусыпным надзором означенного автора, который абсолютно уверен, что пять просмотренных им В ОРИГИНАЛЕ МЕЖДУ ПРОЧИМ процедуралов на нетфликсе делают его знатоком американского прецедентного права.
Переводчика таковым они тоже не делают, но и все, что переводчик со своей стороны может сделать — это указать на несоответствие где-нибудь в query sheet, который проверяют раз в месяц.
С маркетингом все еще хуже: русскоязычные курсы по копирайтингу, может, и научили вашего смм/сео/комьюнити/маркетолога писать на русском, но вот знания английского, достаточные для адекватной оценки привлекательности переведенного текста, вложить в себя можно, только проделав огромную самостоятельную работу и начитав по крайней мере такой же объем контента на нативном английском.
Это не B1 по оценке зеленой совы, если что.
Пишу в последнее время в основном в линкедине и на английском; переводить тоже стала сильно больше именно на английский, поэтому на русские тексты совершенно не хватает сил и времени, уж простите, дорогие папищики.
Давайте сегодня поговорим про то, что вообще такое этот ваш линкедин и нужны ли вообще кому-то переводчики русского языка за рубежом.
Получился такой внушительный рекап моих приключений и, прости господи, ИНСАЙТОВ за последний год, что я решила поберечь ваши нервы и запихать его в телетайп.
Читаем, mamlingvist/kakzhit">как жить, если ты переводчик в эмиграции, как обычно, приходим в личку @leafpaw с комментариями, вопросами и мнениями, всех люблю.
Спустя год после появления в открытом доступе больших языковых моделей и прочих роботов, дописывающих к текстовому файлу статистически взвешенные слова, имею соображение, что ИИ (в кавычках, потому что до реального ИИ там как Маску до Марса), как ни странно, убил не переводческую профессию, а редакторскую.
В русскоязычном пространстве понятие "редактор" включает в себя две слабо пересекающиеся компетенции собственно редактирования уже имеющегося текста неважно на каком языке и самостоятельного написания новых текстов с нуля. Иногда так называют технического писателя в каком-нибудь образовательном или контент-продукте, а еще есть такой хитрый зверь, как литературный редактор, который вообще по идее занимается фактчекингом, но раз уж текст уже готов и его надо изменить, то пусть будет редактором; в общем, запрос "вакансия редактора" на хедхантере приведет вас в бездонную кроличью нору с диаметрально противоположными требованиями и ожиданиями работодателей.
В английском это две отдельные профессии — proofreader и editor; к переводу имеет отношение только первая, вторая — это скорее журналистика или копирайтинг.
Как исполнитель я за последний год столкнулась с тем, что понятие proofreading в интерпретации клиентов активно мутирует из "вычитка текста после переводчика-человека и доведение его до идеала" в "мы засунули текст в чатжпт, сами не поняли, что получилось, сделайте нормально".
Происходит подмена понятий: люди слышат что-то о том, что машинка все умеет и делает красиво, ей нужно только немножечко орфографию поправить, и быстро понимают, что дорогостоящее комбо белковых переводчика и редактора можно легко и выгодно заменить на кремниевого переводчика и белкового редактора. При этом надо понимать, что стандартная редактура обычно оценивается в 0,5 от переводческой ставки; редактура машинного перевода называется MTPE, требует по сути выбросить все, что нагенерировала языковая модель, и перевести с нуля, но само наличие какого-то текста в поле target дает заказчику возможность требовать скидку пусть не такую большую, как при обычной редактуре, но что-то на уровне 0,75 от перевода.
Соответственно, по цене редактуры мне все чаще пытаются подсовывать постэдитинг, а им я не занимаюсь из тех же соображений, что движут такими экономными клиентами: на полноценный MTPE уходит в разы больше времени, чем на редактуру за адекватным переводчиком, а оплачивать его никто не собирается. В таких условиях мне проще отказываться от всех предложений редактуры скопом, не разбираясь, кто именно навалил эту кучу слабо связанных между собой слов и какими инструментами при этом пользовался.
Однако то, что не возьму я, возьмет кто-то менее переборчивый и готовый работать за копейки; скорее всего, это будет выгоревший и измотанный огромными объемами неспециалист, которому нужно переводить по 6 страниц книги ежедневно, чтобы оплачивать аренду, а на эту редактуру он надеется купить себе проездной, чтобы ездить давать уроки английского. Это не та жизнь, которой я хотела бы для себя и любого коллеги, но это та жизнь, которую каждый выполненный заказ на постэдитинг приближает для нас всех.
Меня там, оказывается, целых 15 человек не поленились НОМИНИРОВАТЬ, а я ни ухом ни рылом.
Вообще очень интересно наблюдать, как в телеге буквально за последний год сформировалась переводческая блогосфера, которая совершенно бескорыстно и почти без участия денег (ну одной интеграцией CWS на пяток самых активных каналов можно пренебречь) друг друга продвигает и набирает очень живую и отзывчивую аудиторию в комментариях.
Заглянув в свои давно не обновляющиеся подписки, замечу одно важное отличие от 2017 года, когда начинался мой канал: тогда в телеге практически не было сегодняшнего жесткого разграничения, очевидного даже по самому факту наличия номинаций в премии для переводческих каналов.
Околотекстовая тусовка была практически гомогенной, все, кто хоть как-то был связан с буквами, читали и репостили кого угодно — мне вот первые 200 подписчиков подарил "Паша и его прокрастинация" в рамках подборки "прикольных маленьких канальчиков" по средам. Сейчас за упоминание там я даже боюсь представить, сколько заплатила бы, да и сама давно отписалась, потому что контент мне перестал быть интересен ровно в тот момент, когда там появилась специально уполномоченная редакция по размазыванию двух интересных ссылок и рерайту одной статьи с грамотыру на всю неделю.
В 2023 телеграм-канал практически всегда мыслится авторским прости господи коллективом как способ дополнительного заработка и монетизации. Сменился общий тон, появились курсы по ведению телеги с зубодробительными шаблонами рекламных подводок, развилась баннерная слепота на занимательные истории из жизни — и тем удивительнее, что переводческой тематики это почти не коснулось. В целом у меня есть ощущение, что чем меньше подписчиков, тем лучше за ними видно автора; где конкретно проходит эта грань (1000? 5000? 10000?) — судить не берусь.
Не могу, однако, не обратить внимание на то, что про локализацию как было два с половиной толковых канала на всю телегу, так и осталось, и свой я в их число не вношу. Это видно даже тут по количеству номинантов: сравните сами вкладки "Лайфстайл" и "Локализация".
Неужели отрасль настолько задушена NDA и токсичностью целевой аудитории? Почему нет никого на стыке UX и локи, например, кого-нибудь из продуктовых компаний? Я бы почитала про то, как они кнопки для арабского интерфейса перерисовывают.
Там, где курсы продают, точно ловить нечего, лучше уж за "Не надо так" голосуйте, там хотя бы действительно полезные вещи говорят.
Чувствую себя совершеннейшим реликтом древних времен со своими простынями невнятного старческого бухтения без единого эмодзи раз в три месяца, но вам почему-то все еще нравится. Так и комментарии открывать придется, чего доброго.
Спасибо, что ли.
09:30 — звонит будильник мужа.
Муж героически встает и варит кофе; я прошу оставить чуть-чуть мне, но неожиданно отрубаюсь еще на полтора часа.
Сегодня у меня пока что только одна крупная и несрочная задача, поэтому ущерб от этого только моральный: теперь день еще меньше соответствует ожиданиям от будней фрилансера.
11:10 — просыпаюсь и проверяю почту с телефона.
Около часа уходит на мелкие административные задачки: подтверждаю новый таск на редактуру (ту самую, которая поспособствовала выгоранию) на 2500 слов на завтра, перевожу пару микрообъявлений о распродажах в стиме, которые прислали ночью, переписываюсь с клиентом про правки в стайлгайде и доступность на праздниках, вывожу заработок за ноябрь с нескольких разных платформ и сразу плачу страховой взнос по эстонской самозанятости. Решаю изучить вопрос подробнее и закапываюсь в дебри электронного государства.
12:20 — проверяю таблицу с заказами по постоянному софтовому проекту.
Команда здесь находится в разных часовых поясах и работает в формате живой очереди. Сегодня мне достается несколько файлов по 50-100 слов со сдачей до шести вечера, плюс нападал батч из справочных статей на три с лишним тысячи до понедельника. Подчищаю срочную мелочь; проприетарный инструмент этого клиента сделан явно людьми, которые сами переводят и знают, что нужно переводчику (в отличие от XTM, например), но бочка дегтя в том, что сохранение каждой переведенной строчки занимает не менее 10 секунд, а отправляется на следующий этап файл примерно с третьей попытки по 30 секунд каждая. К жалобам клиент глух, поэтому открываю второй ноутбук и включаю на нем запись встречи с итогами года от Duolingo. Хоть не просто так буду в экран пялиться, потому что перейти на другую страницу, пока инструмент тупит, тоже нельзя — есть риск просрать вообще весь перевод в файле.
13:10 — после примерно 700 слов перевода иду готовить обед.
Пока пьем чай, просматриваю LinkedIn. В начале недели одна из крупных локализационных компаний сократила практически весь отдел LQA (35 человек), и моя лента состоит исключительно из постов вида "мои навыки не при чем, это было лучшее время в моей жизни, пожалуйста возьмите меня". Это печально, но закономерно: в начале года они, напротив, набирали большое количество тестировщиков под крупный проект, который, судя по всему, либо провалился в продажах, либо просто закончился, а новых с учетом забастовки актеров, массовых увольнений и большого количества крупных релизов в 2023, пока явно не предвидится. Держать целый отдел на контракте с зарплатой вряд ли сейчас рентабельно.
Я с ними не работала и как раз в пятницу в очередной раз без особой надежды заполнила их форму для фрилансеров; что ж, ответа ждать теперь точно не стоит.
14:45 — беру с собой чабань и возвращаюсь за компьютер.
Чай — это в некотором роде мое хобби, я пью его в формате гунфу практически постоянно; сейчас выбрала образец, сделанный на рекультивированной грузинской плантации эстонскими энтузиастами. Мастера утверждают, что это желтый чай, как по мне — это попытка сделать даньцун из ассамики var. colhidis, но не сказать, чтобы неудачная.
Открываю файл со скриптом байопика для местного русскоязычного канала и погружаюсь в интриги на съемках британских мыльных опер 70-х.
Вижу тег в чате инди-игры, которую я перевожу на английский; отвечаю на вопросы по вчерашнему батчу и задаю пару ответных.
Некоторое время назад в релиз ушла игра, которая взлетела на вершины чартов и привлекла к себе всеобщее внимание. Я потратила на нее несколько месяцев жизни и надеялась, что этот проект станет очередным весомым именем в моем не слишком обширном официальном портфолио.
Вместо этого она стала последней соломинкой, которая доломала остатки моего желания еще хоть раз в будущем прикасаться к поточной игровой локализации.
Мое имя в титрах этой игры принесло мне не поздравления с завершением большого и важного проекта, а шквал ехидных постов в личку и комментариев от совершенно незнакомых людей, которые сводятся к "а еще вот здесь твой перевод говно".
По их мнению, "твой перевод говно" — это, например, неверно расставленные таймкоды в субтитрах, из-за чего в строчке пропал пробел и склеились два слова.
Говно — это, например, неверный размер шрифта.
Говно — это, например, термин из глоссария, который попал в игру вместе с отбивкой окончания.
Говно — это непереведенная строчка.
Очевидно, что объяснять русскоязычному геймерскому сообществу, которое славится своей токсичностью, тот факт, что между тем текстом, который я получаю на перевод, и тем, который видит означенный русскоязычный геймер, стоят не менее десяти человек, у которых спинной мозг может совершенно не быть связан с головным, совершенно бесполезно. Сейчас я обращаюсь к тем, кто хочет "принести игре пользу", "помочь мне научиться на моих же ошибках" и "попросить передать по своим каналам, чтобы исправили".
Переводчик никогда ничего не решает.
Переводчик никогда не увидит, как выглядят в игре переведенные им тексты для ААА-тайтла, если не потратит самостоятельно из полученных им за весь проект на пару сотен тысяч слов 600 долларов 60 на этот самый тайтл.
Если переводчик попытается обратиться куда-нибудь "по своим каналам", переводчику грозит судебный иск за нарушение NDA ценой в ближайшие сорок лет работы этого переводчика.
Переводчик — первое звено локализации, но в общественном сознании он несет ответственность за все изъяны всех остальных элементов этой корпоративной машины Голдберга.
Если вас действительно настолько не устраивает итоговый продукт, вы имеете полное право снять возмущенный обзор, записать подкаст, выложить в своем открытом для публики твиттере скриншоты и даже тегнуть меня, чтобы я объяснила свое переводческое решение в данной конкретной строчке.
Если оно вообще переводческое.
Трусливые скриншотики по личечкам с рефреном "смотри, вот тут у тебя тоже говно", которые я благодаря этой нежданной-негаданной популярности получаю даже от, казалось бы, хороших знакомых, я расцениваю как полное отсутствие уважения ко мне лично. Авторов трусливых скриншотиков я в дальнейшем буду расценивать соответствующе.
Спасибо за понимание, дорогие папищики.
Помимо локализации я внезапно вписалась и в дискуссию про фриланс на конференции PROTranslation. Если кто за пятнадцать минут сегодня соберется заглянуть — заглядывайте, спрашивайте свои ответы, машите лапками. Если не соберетесь сегодня — приходите завтра в 18-30, там будет уже конкретно про тонкости локализации.
Читать полностью…
В контексте новых подписчиков с конференции и подборок поняла, что стоит и представиться, а то всплываю с лонгридами раз в месяц и исчезаю.
Меня зовут Дарья Землякова и я — специалист по локализации на фрилансе. Специально не оговариваю, кто там я конкретно, потому что моя работа включает в себя перевод, редактуру, тестирование, менеджмент, транскреацию, написание новых текстов на разных языках с нуля и черт его знает что еще, главное, денег дайте, дедлайн и контекст.
В нашей небогоспасаемой профессии с 2016 года, ни разу в жизни не была в офисе как работник, перевожу не только и не столько игры, но и прочие цифровые продукты, сервисы и приложения.
Пишу всякие размышления про профессию на русском тут и на английском в линкедине (давайте коннектиться).
В сентябре голову из отпуска высуну только на конференцию, но, если вам нужно перевести игру или приложение с русского на английский или наоборот — приходите, поговорим (@leafpaw).
Даже если не сойдемся, дам советов мудрых.
Кстати о советах: эти вопросы в регистрационной форме повторяются чаще всего, так что спикеры решили ответить на них сразу и каждый — о себе лично.
1. Перевод для меня — это... единственный вариант монотонной сдельной работы, которую я могу выполнять в любых количествах практически без напряжения. В офис ходить? Мозгой думать? Вы попробуйте меня разбудить в семь утра сначала, ага.
2. Вы когда-нибудь жалели, что стали переводчиком?
Каждый божий день, когда открываю редактуру.
3. Есть ли и каким вам видится будущее профессии в условиях цифровизации и развития нейросетей?
Единственное эфемерное преимущество белкового переводчика на данный момент — способность понимать, что нужно заказчику, намного более точно, чем нейросети, и воплощать это с первого (или хотя бы второго) раза, а не через пятнадцать итераций настройки модели хитрыми промптами.
Если заказчику русская инструкция к вакуумному термонасосу нужна только для отчетности, а как им пользоваться, все уже выучили благодаря паре оторванных пальцев, вы будете не нужны, потому что избежать оторванных пальцев ваш перевод не поможет.
Если заказчику нужно, чтобы от текста появлялись какие-либо другие эмоции, кроме "мать твою, и тут сэкономили", то вы будете нужны как минимум в качестве редактора за нейросетью.
Финансовые перспективы хуже, чем уборщиком пойти, конечно, но эксплуатация — это уже дело профсоюзов.
4. В локализации кому-то еще нужны переводчики? Стоит пытаться войти в нее с 0?
Проблема в том, что желания исполнителей очень редко совпадают с возможностями клиентов, особенно на локальном рынке, где между вами и автором текста еще примерно четыре прокладки, и каждая хочет свою долю денег.
Хороших переводчиков всегда не хватает, но не потому, что их мало, а потому, что они в какой-то момент начинают просить много денег. Вы хорошо переводите и берете за это копейки? Да вас на десять маленьких исполнителей разорвут.
5. Может ли быть/стать хорошим переводчиком человек без языкового (лингв., фил.) образования?
Любое другое образование будет лучше, чем языковое, потому что тогда есть надежда, что вы хотя бы в одном предмете будете нормально разбираться.
Более того, лингвистическое, филологическое и прочее узкогуманитарное образование вам вообще никак не поможет, когда вы будете переводить характеристики самолетов для тундры из реальной секретной документации к истребителю, которую на форум игры в очередной раз выложил какой-нибудь возмущенный неточностями военнослужащий с базы ВВС США.
У меня вот никакого образования нет, зато мне в детстве на все праздники дарили энциклопедии и я их к следующему празднику честно выучивала. Ничего, работаю, всем нравится.
6. На деньги от перевода можно прожить?
Смотри выше. Нафрилансить переводами в играх можно хоть 10 тысяч евро в месяц, но к этой сумме прилагается очень много оговорок — например, французский язык и готовность каждый день работать по 10 часов.
Русские агентства как в 2016 предлагали 80 копеек за слово переводчику с улицы, так и предлагают.
Да, мне тоже.
Свою пропускную способность и потребительскую корзину можете подсчитать самостоятельно.
Теперь посмотрим на систему с другой стороны.
Переводческое образование, как фундаментальное, так и курсового формата, подразумевает, что студент изучает предмет, пишет клиенту с открытой вакансией, делает тестовое задание — а дальше их полномочия все, как говорится. Много говорится о том, где искать клиентов, что может быть в тестовых заданиях и как правильно переводить вообще, но лично я еще ни разу не видела ни одного толкового совета для специалистов, уже достигших в своем профессиональном развитии каких-то определенных высот и столкнувшихся с одной веселой особенностью фриланса под названием "синдром золотой рыбки" (название условно).
Проработав некоторое время на того самого, кровью и слезами выцарапанного клиента, вы начинаете осознавать, что как-то он один вашу потребительскую корзину совсем не закрывает. Вы отправляетесь на биржи и сайты бюро, делаете немного или много тестовых заданий и наконец получаете предложение о совместной работе.
Новый клиент не знает о вас абсолютно ничего. Для него вы — это набор букв вида ENRUDZ в системе управления проектами, и узнать о вас что-то этот клиент может только самым неприятным путем, а именно через объективное качество переводов. Для этого он пересылает ваши первые переводы на оценку своему редактору, а редактор проверяет их с тем же тщанием, с каким проверял бы тест или отрывок на LQA.
Редактор тоже не знает о вас абсолютно ничего, а тексты на проверку ему приходят обезличенными, поэтому он без особых сантиментов и размышлений проставляет вам ошибки.
Вы получаете результаты этой проверки, открываете их и видите, что набрали 80% качества при допустимых 85%. Увидев, что две ошибки редактор нашел в 99% совпадении из ТМ, которое сам же ранее и подтвердил, одна — не основной, но вполне корректный вариант фонетической транскрипции ранее нигде не упоминавшегося имени, которое редактор расценил как major mistranslation, а еще две — это проставленные точки после сокращений типа мин., хотя в стайлгайде этого конкретного проекта указано, что точки ставить не нужно, вы тяжело вздыхаете, разминаете пальцы и пишете простыню комментариев с обоснуем, почему перевели все именно так.
Как правило, отбить свою работу и выйти на нормальное сотрудничество в итоге получается, но за доверие клиента чаще всего приходится в буквальном смысле воевать.
Здесь и возникает обозначенная выше проблема: пока вы объективно являетесь начинающим специалистом и регулярно получаете нагоняи от редактора, которого воспринимаете как нечто недосягаемое, такие проверки воспринимаются просто как очередной тест. Чужой авторитет не позволяет принимать придирки близко к сердцу, потому что ну редактор по должности выше, ему видней.
Если вы плотно и надолго цепляетесь за одного клиента, а то и вовсе попали в штат и вас устраивают объемы и ставки, то эту процедуру публичной колоноскопии придется пройти всего несколько раз в жизни. Если же ваши аппетиты и амбиции, как у меня, постоянно растут, то к стандартной административной нагрузке раз в месяц-другой будет добавляться еще и необходимость доказывать, что вы не верблюд.
Начинающие переводчики иногда пишут мне вопросы вида "а как стать редактором, если опыта нет?".
Без опыта, скорее всего, практически никак. Локализационные компании в абсолютном большинстве случаев выращивают редакторов из тех переводчиков, которые хорошо делают свою заявленную работу и готовы помогать коллегам — заполнять глоссарий, задавать вопросы, проверять ответы и самостоятельно их вносить, не забывать про запятые, пробелы и длинные тире, не пропадать с радаров с уже взятым заказом на руках и все прочие совершенно не относящиеся к переводу как таковому вещи.
Более того, работа редактора в абсолютном большинстве случаев не является повышением в должности. Воспринимать карьеру в переводе иерархически вообще довольно вредно, если только вы сразу не пошли в стажеры на менеджмент проектов и планируете открыть свое агентство, занимаясь при этом только менеджментом и продажей своих услуг клиентам.
Переводчик в локализации развивается только вширь путем поиска новых клиентов с более привлекательными ставками. Редактор же получает вдвое меньше переводчика по деньгам (а то и треть от переводческой ставки), а ответственность берет на себя за всех пятерых исполнителей, за которыми надо сводить воедино средний проект на 100 тысяч слов. Это приятная и не слишком сложная работа, если переводчики толковые и получают приличные деньги — и филиал ада в тех 80% случаев, когда люди, стремящиеся хоть тушкой, хоть чучелком попасть в игры, сдали хорошее тестовое, сочиненное совместно с кем-нибудь еще, но явно не тянут то качество текста, которое от них ожидается.
Пытаясь проскочить скучный и неприятный этап нагоняев от уже имеющегося редактора, подумайте о том, что вам придется отсматривать в три раза больше текста (норма поточной игровой редактуры — 6000 слов в день), треть этого текста нужно будет переводить заново, еще треть — править на предмет еще более скучных, незаметных, но критически важных ошибок вроде неправильных запятых или устаревших терминов, а оставшееся — прокликивать, снимая ложные ошибки автоматической проверки качества используемого инструмента.
Потом вам придут результаты сторонней проверки качества от клиента: менеджер по локализации в игровой студии физически не может знать все восемь-десять целевых языков, поэтому, даже наняв крупного и проверенного вендора со всей внутренней иерархией, он будет иногда выбирать наугад кусок итогового перевода на пару тысяч слов и отдавать его другому агентству или фрилансеру. Вдруг вы там Всевышнего оскорбляете в арабской версии, а пацаны-то и не знают?
Врываюсь с прохладной историей о том, как все мои годы опыта ничуть не помогли вовремя унюхать, что от контрагента плохо пахнет.
Преамбула: одно из самых популярных заблуждений молодых и не очень переводчиков, которых просят выполнить неоплачиваемый тест — твердая и совершенно беспочвенная уверенность в том, что из этих тестов потом слепят цельный текст и бесплатно скормят его клиенту, а оплату благополучно прикарманят. Естественно, у человека, хоть раз проверявшего чужой перевод даже от проверенных адекватных исполнителей, эта идея вызывает разве что нервный смех.
Более того, тестовые задания в локализации, что в продукте, что в играх, обычно представляют собой нарезку на 350-500 слов из несвязанных между собой строчек и фрагментов текста, взятых из разных игр. Даже в самом простецком гиперказуальном мобильном кликере будет около трех-пяти тысяч слов. Сколько кандидатов придется нагреть таким образом, чтобы получить полный перевод всего текстового контента для хотя бы одной микроигры, предлагаю вам посчитать самостоятельно.
При этом настороженность в адрес новых потенциальных работодателей у начинающих более чем нормальна и поощряема, но, как только специалист вырывается с самого дна вроде широко известной в узких кругах своей дурью студии Яскъ, выясняется, что в индустрии локализации медиаконтента замешано столько посредников, что малейший сбой в работе любой из этих прокладок напрочь разрушает весь карточный домик. Проработав несколько лет, вырабатываешь некое априорное доверие к клиентам-студиям, особенно если они не первый год на рынке, и главным вопросом при обсуждении условий сотрудничества становятся ставки, а не сам факт оплаты.
Вот это самое доверие меня и подвело.
На эту студию локализации я наткнулась в LinkedIn: они очень активно ведут там свои страницы, у них есть свой подкаст, основательница компании много и пространно вещает в разных мелких медиа про empowering female business owners, а среди клиентов у них указаны крупные игровые издатели и производители настолок.
Я заполнила форму для откликов на сайте, причем в игровом подразделении она не отправлялась, так что я написала им на почту. Через пару месяцев на отклик внезапно ответили, попросили подписать NDA, прислали тест, его я прошла, причем редактор даже оставил несколько приятных комментариев.
Все выглядело более чем презентабельно, и единственным, что меня покоробило, были условия оплаты: 60 дней после выставления инвойса, то есть, по сути, 90 дней с момента выполнения работы.
Впрочем, одна крупная и уважаемая русская студия из солнечной Самары недавно откопала инвойс на 500 рублей за декабрь и любезно осведомилась, не могла бы я прислать им бумажный акт о выполнении работ по бумажной почте, чтобы оные 500 рублей мне все-таки выплатить, так что это тоже вполне обычные для индустрии условия.
Проматываем на февраль 2023 года: в моей почте начинают появляться довольно регулярные и крупные заказы от означенной выше компании. Я приступаю к работе, меня снова несколько раз хвалят, все идет неплохо — но в апреле я вижу в LinkedIn пост от переводчика на хорватский, который призывает убрать эту компанию из финансового рейтинга индустрии от Nimdzi, потому что ему они не заплатили, да и вообще мало кому платят.
Я задумываюсь, но решаю поработать до мая: обстановка все еще не выглядит угрожающей, плюс работал тот переводчик в другом подразделении компании.
Еще об уме слонов, или вечная тема тестовых заданий.
Прошлогодний пост про тесты до сих пор вызывает ненулевое количество вопросов и возмущений в личку, так что давайте накину еще порцию hard to swallow pills про нашу небогоспасаемую еще больше обычного профессию.
Если послушать и почитать известные говорящие головы индустрии, можно заметить, что к переводчикам они относятся как к неисчерпаемому возобновляемому ресурсу. В сравнениях машинного перевода с человеческим пишется усредненное human translation, которое на поверку оказывается "совпадениями из ТМ агентства, которая ведется с 2015 года для разных заказчиков, разными исполнителями и для разных целей, и хорошо еще если по одной тематике". Такие тонкости, как специализация, личный опыт и талант, в корпоративной машине массовых переводов никого не интересуют; интересны здесь дешевизна и скорость обращения контента в пространстве.
Соответственно, никто с нанимающей стороны не будет относиться лично к вам как к человеку. Оценивать вас тоже будут безлично: редактор заказчика не увидит ни вашего резюме, ни сертификатов русского медвежонка с курсов локализации, ни канала в телеграме про любовь к книгам на сто подписчиков.
Редактор заказчика (например, я) видит только голый результат вашей работы, и доказывать, что вы просто не выспались и поэтому не скопировали закрывающий тег из оригинала, вы будете уже кому-нибудь еще после другого теста.
Ни одна компания не ждет с нетерпением лично вас и ваше тестовое. О том, что на задание отведено всего два или двадцать четыре часа после получения, вам сообщат еще до того, как его выслать, и попросят вас самостоятельно назначить дату и время выполнения. В большинстве случаев, впрочем, на задание отводится не менее трех дней, а если вам вообще не поставили сроки, никто, соответственно, не будет и смотреть, надорвались ли вы, чтобы доделать его к трем часам ночи, или спокойно легли спать, просмотрели утром и отправили точно без опечаток.
Кроме того, в нынешней ситуации ни одна локализационная компания сама по себе не обеспечит новому переводчику достаточный для выживания объем заказов с английского на русский. Даже если вы пройдете тестовое, это будет означать лишь то, что вас добавили в базу фрилансеров, а фрилансеров проектные менеджеры предпочитают тех, которые уже себя зарекомендовали скоростью, качеством, безотказностью и другими софт-скиллами (выберите два из трех). Первое задание, которое придет месяца через три, может остаться единственным на долгое время или вообще навсегда, и к этому надо быть готовым.
Штата в индустрии практически не бывает. В том, что бывает, переводчик берет на себя функции еще трех смежных должностей, быстро выгорает, не проходит испытательный срок и вакансия снова отправляется в чистилище hh.
Локализация — это всегда afterthought, и бороться с этим убеждением в одиночку не сможет никто. Вместе уже можно чего-то добиться: движение #translatorsincredits уже год устраивает в линкедине фестивали ехидных комментариев на страницах особо глухих к народному мнению компаний типа Sony (принципиально не указывает ни отдельных переводчиков, ни даже агентства), и именно благодаря этому списки имен для титров неожиданно стал запрашивать тот самый провайдер, для которого я делала Pentiment, а IGDA обновили гайдлайн по составлению титров и открыто пишут, что локализацию следует кредитовать в полном составе.
Возможно, вы не в курсе, но эта игра в момент выхода оказалась в центре скандала: в титрах не указали ни одного переводчика, но при этом там есть список литературы, длинный список благодарностей и даже консультант по средневековым итальянским жестам (sic!).
Несмотря на то, что по итогам отдел локализации все же добавили, отсутствие вашего имени в титрах на момент выхода по сути означает забытье. Базы данных работников геймдев-индустрии формируются по титрам, доступным в первой релизной версии; если кого-то добавили в патче, то на MobyGames эта информация уже не попадет. Вы, как исполнитель, тоже вряд ли будете лично покупать каждую игру, в которой принимали участие, чтобы сделать скриншот на память, а ключей переводчикам, естественно, не выдают: самому нижнему звену игровой разработки не положено, знаете ли.
У меня с моими несколькими миллионами переведенных слов в резюме всего три проекта-флагмана, и два из них — это вообще приложения, которые я вела на полной лингвистической поддержке и получила официальные подтверждения своей работы от прямых клиентов. Конечно, я добавлю в список official game credits и эту игру, но вряд ли вынесу ее как конкретный пример своей работы.
Почему?
Первый же комментарий к новости на дтф:
"Перевод, правда, дерьмовый, как обычно, говорю с домовладелицей, а она то ты, то вы".
Тут еще три раза подумаешь, хочешь ли вообще, чтобы твое имя связывали с тем, к чему лично ты, вероятно, не имеешь отношения (см. общий список переводчиков на русский, где более десятка имен, а я редактировала чуть больше трети от общего объема) — а связывать, естественно, будут только с плохим, потому что хорошего русскоязычное геймерское комьюнити не замечает никогда, а вонять гораздо куда более, чем любые другие языки.
Англоязычная аудитория, впрочем, еще хлеще: комментарии к публикациям движения translatorsincredits в твиттере убедительно демонстрируют, что геймер относится к переводчику примерно как к уборщику в KFC. Вы же не спрашиваете, как зовут посудомойщика в кафешке, куда пришли перекусить? Если посуду будет мыть машина, все будут только рады, верно?
Заглядываю в последнее время одним глазом в UX writing и в целом техническое писательство на английском, — как в рамках основной локализаторской работы, так и для подготовки запасного аэродрома на случай захвата мира нейросетями, — и заметила занимательную тенденцию.
В абсолютном большинстве случаев в подобных вакансиях есть требование "native speaker of English", и мне сразу хочется спросить, наняли ли бы эти люди самого что ни на есть нейтива родом откуда-нибудь из Нигерии, Индии или Сингапура? Формально такой кандидат вполне прошел бы отбор, но на этом моменте обязательно выясняется, что необходим именно American English, азиатские рынки не в приоритете и вообще мы вам перезвоним.
Несмотря на то, что для перевода я всецело поддерживаю идею "переводить нужно только на свой родной язык", для контента, предназначенного для глобального рынка в отсутствие локализации, верно скорее обратное.
Продуктом на английском языке будут по умолчанию пользоваться носители всех тех языков, для которых компания не посчитала нужным обеспечить полноценный перевод. Медианный уровень английского языка у этой потенциальной аудитории вряд ли будет превышать В1 (и то для Европы, для остального мира все еще сложнее) — и вот здесь-то все преимущества изящного слога автора-нейтива сходят на нет. Юзеру важно понять, какой документ загрузить для подтверждения личности (а также где брать паспорт, если в его стране используются идентификационные карты), куда ткнуть, чтобы перевести деньги в родной Курдистан (и полное визгливого оптимизма уведомление "How kind of you to help your loved ones" будет звучать как изощренный сарказм, потому что деньги эти выцыганила троюродная тетка жены, считающая пробившегося в первый мир родственника миллионером) и что именно говорится в ошибке, когда деньги перевести не выйдет.
Автор, который сам изучал английский в сознательном возрасте, понимает эту боль куда лучше нейтива с "врожденной грамотностью". Никто не спорит, что для хоть сколько-нибудь художественного текста действительно нужен если не нейтив, то хотя бы переводчик с хорошим чувством языка, однако тексты чисто технические, призванные донести информацию без искажений, на моем опыте гораздо более внятно пишут именно копирайтеры с несколькими языками в багаже. Их словарный запас и семантический арсенал сформированы усредненным английским языком как лингвы франки международного общения; их разумы не засорены подсознательно впитанными местными диалектизмами и жаргоном, которым особенно страдает IT-индустрия; облако синонимов у них беднее, а автоматические прямые ассоциации слабее, что заставляет их подбирать более простые объяснения для сложных вещей, понятные в первую очередь им самим.
Для борьбы с квантовой запутанностью текстов официального характера еще в 70-х придумали Plain English: простой английский, без канцелярита и прочих экивоков для сетевой оптимизации. То, что у нас называют "инфостилем", на самом деле — попытка переложить принципы простого языка на русский; попытка во многом удачная, но Ильяхов слишком сильно упирается в брендинг и продажный потенциал текста, поэтому его книжка может служить только первой ступенью для разгребания мусора в собственной голове.
Корпус русского языка при этом еще с советских времен очень сильно загрязнен пассивным залогом, явлениями, сложными шипящими деепричастиями и прочим уютным и знакомым со школы и универа псевдонаучным птичьим языком. Почему-то у нас считается, что, чем более запутанно и непонятно написан текст, тем его автор умнее, но корреляция, увы, скорее обратная. Впрочем, как раз-таки на русском доверять писать не-нейтиву тексты я бы не стала банально из-за особенностей грамматики.
Мне хотелось бы, чтобы, нанимая переводчика, разработчики осознавали, что нанимают не почему-то все еще не искусственный интеллект, а коллегу, который донесет их гениальные идеи до остального мира. Если переводчик говорит, что в английском нет словосочетания "пить таблетки" и ваш пазл с этой игрой слов нерешаем, не устраивайте истерики переводчику; даже если для английского вариант чудом найдется, для остальных десяти языков локализации задача усложнится десятикратно — а выполняться локализация в абсолютном большинстве случаев будет именно с английского, потому что так дешевле и проще.
Многим локализация кажется настолько дорогим и трудным мероприятием, что ее сваливают на издателя или на поклонников; при этом абсолютное большинство игр более чем возможно перевести буквально в одиночку за очень вменяемые для конечного клиента деньги, если подумать об этом заранее, а не за три месяца до релиза.
Делаете игру с прицелом на международный рынок, но английского вам самим не хватает? Возьмите в штат профессионального переводчика на несколько месяцев, заставьте нарративщиков прислушиваться к его замечаниям, потратьте на него пять тысяч долларов и получите продукт, который действительно будет понятен и интересен аудитории по всему миру, а не только в СНГ.
Нанимая переводчика, действительно нанимайте его, а не ищите для своих убийц фоллаута готовых работать за бесплатно энтузиастов. Проблема любых энтузиастов в том, что желание прикоснуться к вожделенному геймдеву у них в абсолютном большинстве случаев в разы больше, чем их реальный уровень знания русского и английского.
Да в конце концов, если уж читаете этот телеграм-канал, сходите ко мне или к любому из моих коллег в личку за консультацией. Уверяю, никто в здравом уме вам не откажет.
В основном я работаю с текстом, направленным прямо на самого усредненного пользователя продукта: интерфейсы приложений переводят именно для того, чтобы охватить не знающую ни одного из языков международного общения аудиторию, а уж в играх текст и вовсе часто становится основным инструментом для удержания внимания игрока (вспоминаем все диалоговые ретро-игры с графикой в три пикселя, которые завоевывают любовь миллионов именно вложенным в текст сюжетом).
Эти тексты практически всегда пишутся изначально на (американском) английском, и исключения исчезающе редки. Неважно, в какой стране находится компания-разработчик, неважно, из какой страны родом сам автор текста, неважно, в каком сеттинге происходит действие игры: так сложилось, что первым и самым важным рынком для любого приложения будут пользователи iOS из США, а парень из марсианских кибер-трущоб образца 3036 года будет шутить про бейсбол.
За почти десять лет непрерывной работы количество игр, в английской версии которых присутствовали бы, ну, например, локальные бразильские мемы, я за десять лет могу пересчитать по пальцам. Да, вы сейчас расскажете мне про CDPR и Vampire Survivors, но это те самые экстремумы с разных концов шкалы: большая успешная студия, которая едет на известном (и, кстати, именно благодаря своему жирному пше курва разойдись свинопасы флеру и известном) IP, и инди в три с половиной человека, которые вообще не рассчитывали ни на какую массовость своего продукта.
Русскоязычные же разработчики страдают крайней узостью кругозора, обусловленной, по иронии, как раз-таки работой моих коллег еще с советских времен. Русскоязычное культурное пространство на очень большой процент сформировано под влиянием переведенного с других языков контента. "Переводное, зарубежное" в течение долгого времени было знаком качества, и во многом ему действительно можно было доверять: для перевода и тогда, и сейчас отбираются работы, которые изначально привлекли к себе хоть какое-то внимание масс, будь то простой и привлекательный сюжет про обычную американскую студентку-биологиню, которая очаровывает хмурого и закрытого аспиранта с аспергером, или же знаменитая философская работа не менее знаменитого критика капитализма. Все недостатки работы, которая самим фактом своего существования заслужила перевод, за незнанием языка большей частью русскоязычной аудитории будут списаны на непрофессионализм переводчика, а не на то, что автор действительно несет бред или проморгал собственную же отсылку из предыдущей главы; это отношение закрепляет школа с ее непререкаемым пиететом перед Авторским Замыслом и необходимостью искать Глубинный Смысл (тм) в каждом слове.
Печатное слово как таковое имеет в сознании русскоязычного человека вес несравнимо больший, чем в сознании человека из другой культуры; любой, кто кое-как научился распознавать в полотне текста несколько знакомых слов и перепечатывать их по-русски, становится вестником ЗАРУБЕЖНОГО печатного слова, добавляя этому тексту встроенного авторитета — но личность самого переводчика далеко не всегда становится полностью прозрачным фильтром для свободного перетекания смыслов из одной культуры в другую. Буквалисты были разбиты наголову еще в шестидесятых годах прошлого века, и в годах двадцатых века текущего мы имеем все оттенки профессии от Джека Сунь-хуй-вчая в "Йеллоуфейсе" и самой что ни на есть русской офени в устах мутных калифорнийских комбинаторов из Bleeding Edge до красивых изданий машинного перевода Жижека, отсутствие редактуры в которых объясняется глубокой концептуальностью замысла.
Механизация в любой отрасли работает очень просто: человеческий труд нужен ровно до тех пор, пока он дешевле машинного. Работая "ИИ-тренерами", "ИИ-редакторами", постэдиторами и прочими погонщиками ИИ, мы своими руками убиваем свое будущее. Чем более вменяемо выглядит любой полученный с использованием большой языковой модели результат, тем больше у эффективных менеджеров аргументов за то, что плохой отзыв о локализации после перехода на "инновационный формат работы" написали всего 3% неплатящих пользователей; убытка никакого, зато целый отдел локализации, где у нас 25 контракторов и каждому платим по 500 баксов в месяц, можно, так сказать, отложить в сторонку.
Можно сколько угодно кричать о том, что на самом деле мы всегда удаляем машинный перевод и пишем все заново, но суть от этого не меняется. Заказчик получает прилично выглядящий перевод в обоих случаях, а в случае с живым переводчиком еще и его личные тараканы могут вступить в игру — см. набирающий обороты скандал с woke-спиком и самовольным присвоением всяких интересных местоимений персонажу-девушке, которая просто до определенного момента сюжетно скрывает свой пол, в переводах японских игр на английский.
Большая языковая модель выдает ровно то, что в нее заложено; зажатый между гайдлайнами и стайлгайдами погонщик-контрактор по определению не заложит в нее ничего сомнительного, а если уж человеческий фактор и мгновенно развивающаяся при любой рутинной работе избирательная слепота все же сыграет, контракт можно будет еще две недели назад разорвать без объяснения причин и выплаты любых компенсаций.
Труд переводчика исторически был и остается дешевле машинного; переводчики с оттенком гордости говорят о том, что в 9 утра первого января в обнимку со вчерашними салатиками уже что-нибудь настукивали по клавиатуре, да и в целом готовы стучать по клавиатуре по 12 часов в день, но сама необходимость столько работать для минимального выживания глубоко нездорова. Локализация и АВП манят возможностью прикоснуться к любимому контенту — а постэдитинг лишает профессию этого последнего преимущества, и 50 тысяч, которые средний игровой переводчик в крупном русском агентстве кое-как наскребал раньше, превращаются в 30.
Точно на заводе не проще?
💥 Привет-привет! Это снова переводчики-энтузиасты :)
Спасибо всем за отклик, репосты и участие в предварительном голосовании ❤️
А вот и свежие новости телеграм-премии «Звёзды переводческой блогосферы».
Несколько дней мы разбирали всех-всех номинантов и составили несколько списков:
🔘Лонг-листы — в них вошли все номинированные переводческие блоги. Мы распределили каналы по количеству упоминаний, от большего к меньшему.
🔘Шорт-листы — в них вошли самые упоминаемые переводческие блоги. Именно они будут бороться за звание звезды⭐️
🔘Отдельный список у категории «Уютно и лампово». Все номинированные в этой рубрике каналы примут участие в конкурсе.
✨ Ознакомиться со всеми номинантами можно в этой таблице.
У каждого канала есть ссылка и описание. Рекомендуем изучить блоги перед голосованием :)
Заранее ответим на возможные вопросы:
🔘Не вошли в шорт-листы, но попали в лонг-листы: каналы, соответствующие заявленной теме, но не набравшие достаточное количество номинаций.
🔘Не вошли даже в лонг-листы: каналы, не соответствующие заявленной теме. А именно: блоги, не связанные с переводом или видом перевода, указанным в названии категории, а также вообще не блоги — например, информационные каналы со ссылками на свои работы.
Голосование начнётся сегодня прямо в этом канале!
Голосовать можно до 29 декабря включительно. До Нового года мы подведём итоги и объявим победителей. Удачи всем конкурсантам❤️
15:25 — приходит маленький файлик по давно забытому проекту. Всего 230 слов, но в традосе, что неприятно. Это оказывается редактура достаточно приличной машинки, проверяю за пятнадцать минут и отправляю обратно. Заодно захожу на Upwork — вчера оставляла там заявку, клиент просмотрел, но не ответил. Контакты жалко, но больших надежд не было: судя по всему, это очередной гениальный стартап с русскими корнями, который ищет переводчиков с русского на английский по ставке самого дешевого рерайта на адвего, как это обычно и бывает в гениальных стартапах. Что ж, ребята, американский рынок вашему приложению так не покорить. В целом за этот год относительно адекватные предложения на Upwork можно было пересчитать по пальцам, основная масса — сгенерированный ИИ треш из Индии и Пакистана вида URGENT DOCUMENT TRANSLATION 40 LANGUAGES.
16:40 — по утреннему маркетингу просят проверить ответы клиента. Одну строчку нужно изменить, прошу открыть мне файл обратно.
17:50 — приходит рассылка от моего любимого тренера по йоге: на ее канале новая практика.
Как раз вовремя. Устала оквадрачивать жопу, раскатываю коврик и включаю видео на 35 минут. За последний год занималась я крайне мало, и это чувствуется: тушка хрустит в самых неожиданных местах.
18:40 — муж заканчивает работу и приходит пообщаться. Ужин сегодня готовит он, так что через некоторое время я возвращаюсь к работе, успев за день ввязаться в срач в дискорде про локализацию.
19:30 — в сериале попадается редкое значение слова slut, и я минут пятнадцать ищу в статьях об оригинальной мыльной опере подтверждения тому, что там действительно имеется в виду кухарка, а не потаскуха. Дальше начинается совершенно жуткий фрагмент с вариациями британских акцентов, которые в закадре передать совершенно нереально. К сожалению, полностью переписывать на какие-то другие шутки тоже смысла нет, сюжет завязан именно на акценты, поэтому перевожу диалог как есть, оставив редактору и актерам пометку.
21:00 — у мужа готов ужин, а у меня готово 27 минут экранного времени из 43 (4800 слов из примерно 6000, но в эту цифру входят и имена с таймкодами, так что на деле чистого перевода все же меньше).
Сериал, хоть и неожиданно качественный и занимательный, уже поднадоел, так что хватит на сегодня.
21:40 — после ужина разлагаюсь на диване и прохожу пару уроков испанского в рамках проверки качества собственных переводов. На Duolingo я учила испанский еще в 2017, но через английский, поэтому в русском курсе снова приходится продираться через бесконечные склонения и спряжения пьющих молоко собак.
По работе ничего больше не делаю: перед праздниками большая часть клиентов затихает, пересчитывая прибыли и планируя расходы. Месяцем ранее я бы села дальше ковырять сериал или какую-нибудь редактуру, сейчас же отсутствие приносящих деньги задач тревожит.
Мелькает мысль доделать модель нового украшения (в последнее время вспоминаю ювелирное дело), но резко переключиться на творческую передачу не выходит.
Сдаюсь и просто читаю накопившиеся за день посты в телеге.
01:00 — спать.
Приходите в каменты и на канал, я всегда открыта для любых обсуждений.
#одинденьпереводчика
Понравилась идея Марии, тоже решила рассказать, че там как у меня ежедневно происходит.
Вводная: я Дарья, живу сейчас в Таллинне, занимаюсь локализацией всего, что попадется, главное, чтобы с участием русского. Веду канал @mamlingvist, что вы и так, вероятно, знаете.
У меня около десятка постоянных клиентов и проектов и еще некоторое количество тех, кто изредка всплывает с одиночными заказами. После переезда, как ни странно, я не только не просела в доходе, но и вышла на качественно новый уровень, но об этом напишу отдельно в итогах года.
Планировать загрузку на какой-то конкретный срок в моем случае непросто: на игровые проекты обычно выдается не более недели без возможности продления, а в поточной локализации приложений новые строки добавляются каждый день и перевести их надо до конца того же или следующего дня.
Надо заметить, что у меня более высокая работоспособность, чем у среднего переводчика, однако из-за этого же у меня нет жизни, хобби и социальных контактов)))
В ноябре я неожиданно для себя выгорела до физического отвращения к буковкам на экране; здесь наложился огромный объем нудной, неприятной и крайне плохо компенсируемой редактуры, поездка, во время которой работать я не прекращала, старт пары новых проектов с большим количеством требований и общий вал накопившихся хвостов за время отпуска в начале октября. Физическое отвращение я преодолела, в прямом смысле закидываясь по утрам ношпой, ментальное к некоторым клиентам и типам работ так и осталось.
Этот день — довольно обычный тихий предпраздничный четверг 14.12.2023. Обычно и заказов, и домашних дел больше, но подбирать какой-то особенный день не стала. Энджой, так сказать!
26 СЕНТ. — КОНФЕРЕНЦИЯ PROTRANSLATION — ДЕНЬ ВТОРОЙ
12:00–14:00 Дискуссия за круглым столом про фриланс в переводе — группой неравнодушных лиц поговорим о специфике организации деятельности переводчика-фрилансера, ответим на вопросы слушателей
15:30–17:00 Секция технического перевода: «Письменный технический перевод: как войти в профессию, специализации, нюансы работы» — Галина Богомазова (нефтегаз, атомка, строительство) и Римма Храбрых (горная промышленность, золотодобыча, инжиниринг)
16:00–16:30 Секция АВП: круглый стол про то, как стать, быть и оставаться аудиовизуальным переводчиком — модератор Тамара Шерстнева
Если вы интересуетесь переводом - в сентябре не пропустите онлайн-конференцию "Грани профессии". Это мероприятие нового формата, когда абсолютно все доклады и дискуссии основаны исключительно на вопросах слушателей.
Буду модерировать круглый стол по локализации, и только посмотрите, какой крутой состав панели для дискуссии у нас собрался:
🥛Дмитрий Куршин, директор по производству в The Most Games - студии, локализовавшей The Elder Scrolls Online, Yakuza: Like a Dragon и многое другое.
🥛Антон Богданов, главный редактор студии локализации Inlingo, подарил нам Hunt: Showdown, Cooking Diary и много других чудесных игр.
🥛Анна Киселева, тимлид и редактор в студии локализации Riotloc, работала среди прочего над Cuphead и Baldur's Gate 3.
🥛Дарья Землякова, фрилансер, который смог, автор канала Tsundoku-sempai!! Работает в Duolingo, приложила руку к Pathfinder: Wrath of the Righteous и Final Fantasy 16.
🥛Юлия Ноздрина, фрилансер, переводчица и LQA-тестер. Работала над лингвистическим тестированием в Atomic Heart.
А вот о чем мы с коллегами расскажем и что конкретно обсудим - зависит от вас. Занимайте место на конфе и задавайте вопросы в регистрационной форме (само собой, участие бесплатное). Не упустите шанс пообщаться с настоящими профи и ветеранами локализационного цеха 🥛
Предвосхищая вопросы: ссылку на эфир обязательно опубликую на канале, запись будет :)
В тот момент, когда редактором назначают уже вас, эти внутренние настройки начинают изрядно хрустеть от когнитивного диссонанса.
Во-первых, вы начинаете видеть, какую отборную бредятину несет среднестатистический свеженанятый переводчик, и резко осознаете, что тест — это вообще не показатель того, как человек проявит себя на реальной поточной работе.
Во-вторых, вы быстро привыкаете править бредятину, не приходя в сознание, и становится даже страшно думать о том, какую оценку получили бы эти тексты, если бы в русских локализационных компаниях в принципе был бы такой процесс оценки с градациями. Это, кстати, интересная особенность именно русского рынка: ни в одной из известных мне компаний русского происхождения этой практики нет, а исполнители либо вообще не в курсе о существовании редакторов, либо, напротив, сидят с ними в одном чате и могут обкашливать вопросики в реальном времени. Вероятно, дело в том, что менеджеры могут сами оценить качество перевода и выступать арбитрами без необходимости скрупулезно подсчитывать вес каждой лишней запятой.
В-третьих, в какой-то момент вы обнаруживаете себя на позиции вполне сформировавшегося специалиста и начинаете вместо прилива мотивации от очередного rebuttal process чувствовать себя откровенно униженным.
Вот мой список клиентов, их благодарности и рекомендации. Вот мой список переведенных и отредактированных игр, где только проектов с официальными титрами больше десятка, а в общей сложности через меня прошло несколько миллионов слов. Вот соседний чат, где я опять в ночи полоскала людям мозги про то, что в английском языке любят склеивать несколько предложений через запятую, а в русском для этого есть прекрасные знаки препинания "двоеточие", "точка с запятой" и "тире".
И вот 500 слов какого-то социального казино-треша, которое до меня переводила явно машинка с очень поверхностной корректурой, а редактор принимает эту машинку, которую сам же подтвердил, за мой реальный уровень.
Достаточно ли вы мне за это платите, уважаемые?
Вероятно, нет даже с учетом того, что в зарубежных агентствах платят обычно в несколько раз больше, чем в русских.
Для такой сторонней проверки применяется стандартная сетка оценки:
Четыре типа ошибок — critical, major, minor и preferential.
Critical — это отсутствие перевода, какая-то не относящаяся к делу херня в таргете (например, комментарии переводчика или дополнительные варианты) или полное непонимание английского исходника и отсебятина в важных частях игры (меню, магазин, главная сюжетная линия). Как правило, любая critical error сразу снимает любые вопросы к качеству вендора, проект у него забирают и больше не связываются. В процентах оценки — от 20 до 30.
Major — та же отсебятина, но не сильно влияющая на прохождение, неверный глоссарный термин, очевидная грамматическая ошибка типа жы-шы или неверно понятый пол персонажа. В процентах оценки — 10-15, две major error — вендора на мороз.
Minor — все остальные объективные мелкие правки, которые нельзя не внести, но без них никто не умрет: запятые, лишние или отсутствующие пробелы, опечатки, неверная капитализация, кавычки, короче, корректура. Каждая minor ошибка снимает 5-7% от итоговой оценки. Не отбили знак № или % пробелом, поставили название латиницей в кавычки, притащили из оригинала лишнюю запятую и большую букву после двоеточия или аббревиатуры — вендор идет на мороз и ваши проекты вместе с ним. Всего четыре совершенно незначительных по отдельности ошибки, да.
Preferential — стилистика, малозаметные кальки, сомнительные переводческие решения, принятые без контекста и другие правки, потому что редактору так показалось лучше. На оценку не влияют, но исполнители, особенно те, кто пришел из художественного перевода, всегда к ним цепляются, бурно обсуждают и жалуются на злых строгих редакторов. Как бы заносчиво это ни прозвучало, право и возможность обсуждать тонкости стилистики появляются только тогда, когда у вас действительно не к чему придраться по более важным вопросам.
Эту оценку, естественно, можно оспорить, чем редакторы регулярно и занимаются, доказывая, что 2х2=5, а вот эта запятая тут из-за авторской пунктуации, ну снимите ошибочку и натяните нам на 85%, которые дают pass.
Вы пропускаете в тестовом запятую — редактор живо представляет себе два часа придумывания складно звучащих объяснений, почему ее там у вас нет, хотя по всем правилам русского языка она должна быть. Чем больше пропущенных запятых придется расставлять, тем больше вероятность какую-то из них упустить даже с учетом того, что это и есть наша оплачиваемая работа.
Присмотритесь к своему последнему проекту сами или попросите редактора прислать правки, если знаете, кто он.
Представьте, что ваш перевод сразу уйдет клиенту и попадет в автоматизированную проверку.
Есть 85%?
Май наступает и проходит, а оплаты, как вы можете догадаться, все еще нет. Менеджеры продолжают присылать задания, но на вопросы о том, что происходит, предлагают писать на почту HR-отдела, с которой, естественно, никто не отвечает. Два раза мне все же отвечают, но несут какой-то бред про cash flow problems; при этом на всех сколько-нибудь крупных игровых сборищах и внутренних конференциях индустрии сидит полная делегация из трех человек. Билет на один день только на одну из этих конференций, для понимания, стоит 1750 евро.
Я устанавливаю рассылку с напоминанием о неуплате раз в три дня на все известные мне адреса компании и занимаюсь другими делами.
Наступает июль, я окончательно теряю терпение и начинаю искать возможности прижать этих интересных личностей. Выясняется, что компания зарегистрирована в Великобритании, а в Великобритании действует очень удобный закон о начислении процентов на просроченные платежи в размере 8%+текущая ключевая ставка Банка Англии. Начисляются эти проценты ежедневно.
Я решаю не вдаваться в подробности самостоятельно, а обратиться в, натурально, коллекторское агентство.
К моему удивлению, через три дня после того, как дело берут в производство, статусы инвойсов резко меняются на "оплачено", и на мой счет вскоре поступает полная сумма долга с процентами. Проценты оказываются вдвое больше, чем сумма, которую запросили юристы, так что я лично ничего не потеряла.
Хэппиэнд, конечно, греет душу, но во всей этой истории есть важная мораль: перед тем, как слать куда-то резюме, посмотри отзывы, и, желательно, в нескольких местах.
Конкретно эта компания заблокирована на ProZ Blue Board (рейтинг благонадежности заказчиков перевода), что должно было отпугнуть меня еще на этапе отклика. На Glassdoor у них очень смешанные отзывы, половина которых явно оставлена штатными сотрудниками под кнутом и содержит неадекватные восхваления прекрасной рабочей атмосферы и удивительных людей. Indeed — то же самое.
На LinkedIn при этом нет ни единого намека на неблагонадежность этой компании. На их многочисленных страницах исправно публикуется по два поста в день, что наглухо забивает всю ленту по их названию и скидывает любой пост с личной страницы в самый низ выдачи, если он вообще там появляется. Судя по всему, переводчики запуганы страшно составленным NDA, в котором среди прочего запрещается разглашать business practices и employee lists, а штраф за разглашение описан очень туманно, мол, материальной компенсацией мы не ограничимся.
Такие вот дела, дражайшие коллеги. Не теряем бдительность и не забываем о своих правах.
P.S. 500 рублей мне в итоге перевели на карту.
А где тогда все эти блогеры-то работу берут, спросите вы.
Если присмотреться, то все эти блогеры обычно работают в штате локализационных или софтовых компаний менеджерами — или, если они запустили свой экспертный курс по вкату в индустрию достаточно давно, то работают менеджерами своей собственной школы перевода. Для переводчиков сериалов это тоже, как правило, работа далеко не основная, а на жизнь они зарабатывают чем-то другим. Про книжников даже не говорю, это вообще отдельная каста монахов-бессребреников.
Собственно, утверждения экспертов о том, что работа после курса будет, вполне верны — но это работа проектных менеджеров, где любовь к художественной литературе и играм поможет вам разве что фрилансить после смены на свою же компанию или на издательство для души.
Если вам быстро нужны стабильные деньги каждый месяц, на которые действительно можно прожить, то младший проектный менеджмент — ваш вариант. При известной стрессоустойчивости и цепкой памяти это на порядок проще и выгоднее собственно переводов, а платят хотя бы оклад.
Фриланс — это мутное поле экспериментов, до середины которого добредет далеко не каждый раб с нашей текстовой галеры. Да, через какое-то время репутация начинает работать на вас, позволяя, например, попасть в команду локализации софтового продукта, но до этого момента может пройти год, два, три, пять.
За это время можно получить куда более востребованную профессию даже в вузе, не говоря уже о том, чтобы вкатиться в QA за год, а тексты в наших любимых играх скоро будут генерироваться нейросетью на нескольких языках одновременно при участии всего одного промпт-инженера.
Вам оно надо вообще?
Верно, но не совсем.
Даже уборщик получает за свою работу стабильную, пусть и небольшую зарплату, за которую работодатель и покупает отсутствие претензий с его стороны.
Точно так же я не жду наличия отдельных титров в приложениях, для которых делаю локализацию: это, как правило, достаточно рутинная работа по фиксированной почасовой ставке, которая не предполагает творческого компонента. Ее действительно можно без особых сантиментов делегировать машине, да и плюсы использования МТ здесь значительно перевешивают минусы.
Игровая локализация как индустрия же сейчас зависла в очень неприятном подвешенном состоянии: с одной стороны — очень вкусная и почти бесплатная имитация интеллекта, которая мало того что переводить, еще и реплики писать умеет, можно увольнять весь нарративный отдел, оставить только одного промпт-инженера, а с другой — игроки, пока еще способные распознать, когда их кормят машинной выдачей. Для клиентов агентства пишут прочувствованные тексты о важности human touch в переводе и обвешивают свои лендинги громкими гарантиями, что НАД ВАШИМ ТЕКСТОМ ВСЕГДА БУДЕТ РАБОТАТЬ ЧЕЛОВЕК — но забывают добавить, что человек будет переписывать выдачу машинки за половину ставки, на которую и целиком-то объективно невозможно выжить.
Попадание в титры в этой ситуации должно становиться одним из ключевых условий для начала работы в принципе. Человек на данный момент обгоняет машинку только в очень слабо поддающихся объективной оценке в процентах материях вроде стилистики и эмоционального заряда, и именно благодаря этому эфемерному преимуществу у нас вообще еще есть хоть какая-то работа. Эффект разбитого окна работает и здесь: если в титрах не будет указано, кто делал перевод, очень скоро первой автоматической мыслью будет "да машинкой прогнали". В условиях катастрофически падающего уровня даже базового знания английского у тех людей, которые приходят переводить, это быстро окажется опасно недалеко от правды, а там и профессия скончается быстро и без мук.
Очень беспокоюсь, чем тогда займутся торговцы курсами по локализации и авторы докладов с названиями "Как стать успешным переводчиком".
Меня тут в кои-то веки в титрах указали, представляете.
Читать полностью…
В АВП этой предсказуемости нет вообще.
Хоть кино и стало в 21 веке совершенно поточным продуктом благодаря стриминговым платформам с тысячами сериалов средней дерьмовости, задачей кинорежиссера и сценариста все еще остается удивить зрителя. Массовый контент в целом основан на предположении, что зритель не вперивается глазами в экран на следующие 45 минут; если раз в 15 минут перед рекламным блоком его удается зацепить происходящим так, чтобы он эту рекламу в итоге тоже посмотрел, это уже большой успех. Здесь нет необходимости удерживать жертву на дофаминовом крючке, чтобы она бесконечно закликивала врагов и не уставала от переполняющих эмоций, поэтому и плотность точек катарсиса намного выше.
Переводить видеоконтент только по текстовому скрипту без параллельного просмотра собственно видео действительно невозможно еще и потому, что текст здесь пишется под кадр. Попробуйте прочитать скрипт к любой документалке: вы вряд ли в принципе поймете, кто на ком стоял и по какому вопросу весь сыр-бор. Актеры в фильме могут импровизировать, а то и вовсе ничего не говорить, но все будет понятно; в игре к визуальной и текстовой части добавляется еще и третье измерение действий самого игрока, которые автоматически нивелируют и обесценивают весь тщательно срежиссированный авторами пафос момента — но и дают возможность игрокам самим создавать эти моменты. Упустив в сериале визуальную бомбу замедленного действия, которая рванет через несколько серий, вы создадите эффект Ходора; в игре такую бомбу можно закидывать в любой момент без дополнительных объяснений, потому что игрок сам придумает для нее обоснование, найдет глубинный смысл и объявит вас гением.
Именно благодаря этой незримой условности, ломающей четвертую стену, игровые тексты существуют отдельно от всех остальных элементов конструктора. Мне совершенно неважно, дреды будут у этого персонажа в итоговом продукте или лысина; мне нужно только знать, какой пласт реальных или сформированных моими предшественниками фантазийных воспоминаний он должен затронуть в душе игрока и какую реакцию на них игрок должен выдать.
Первый же стример, который до него дойдет, к примеру, попробует его убить, проверяя, заложил ли разработчик возможность обломать самому себе весь кайф; что ж, пусть живет дальше в проклятом мире, который сам для себя создал.