Mid-Century, More Than

31 Mar 2025 21:07

В начале рабочей недели продолжим изучать историю кофейных агрегатов и сделаем маленький шажок назад относительно изобретения братьев Бамби, первой в мире горизонтальной кофемашины. В том же, 1939-м, году компания «La Pavoni», стремясь сделать процесс приготовления кофе более быстрым и удобным, представила прототип машины «Multi Espresso», в основе которого лежала простая мысль: чтобы увеличить число кофейных групп (и соответственно производительность бариста), а также сделать машину, обычно размещавшуюся на барной стойке и не способствовавшую общению бариста с клиентами, менее громоздкой, необходимо всего лишь вытянуть ее по горизонтали.

Сказано – сделано: предложенная «La Pavoni» машина была оснащена четырьмя группами, каждая из которых имела три носика. Таким образом, одновременно можно было обслуживать двенадцать посетителей. Вот только горячее сердце «Multi Espresso», ее бойлер, по-прежнему было вертикальным и должно было размещаться под барной стойкой – совсем как раздаточные емкости с пивом. Тем не менее, начало было положено, а в 1948 г. компания выпустила одну из самых впечатляющих горизонтальных машин, «La Cornuta», но это уже совсем другая и рассказанная нами история…

———

Let’s start this working week with yet another chapter in the history of coffee. Having already featured ‘Marus’ by Giuseppe Bambi in a recent Friday quiz, we’ll now need to take a tiny step back and do justice to another 1939 invention, this time by La Pavoni. Aware of the need to steamline streamline the coffee-making process, La Pavoni displayed a prototype called ‘Multi Espresso’ whose concept was very straightforward. As existing coffee machines did not have sufficient group heads that would accommodate an increasing demand for espresso and, towering above the counter, did not welcome casual exchanges with customers, all La Pavoni needed to do was make a horizontal machine.

The Multi Espresso was thus composed of four group heads placed side by side and each head could have up to three nozzles producing up to twelve cups of espresso simultaneously. However, it was not yet a horizontal machine per se as it still had a vertical boiler that had to be placed under the counter, just like beer kegs. That said, the innovation certainly paved the way for fully horizontal machines in the years to follow such as La Cornuta released in 1948.

(photo: lapavoni.com)

Mid-Century, More Than

30 Mar 2025 15:10

В сегодняшнем «Воскре-посте» делимся чрезвычайно прикладными новостями от наших коллег и друзей.

Лена Гуляева и сотоварищи сделали огромное и, как коллеги скромно характеризуют свою заслугу, «хлопотное» дело, составив справочник о лучших ландшафтных архитекторах страны!

Артем Дежурко записал и выложил лекцию о японском следе в западном искусстве - посмотреть можно здесь.

Известный, наверное, многим бренд «Антихрупкость» объявляет прием заявок на участие в новом проекте, на сей раз с одним из крупнейших фарфоровых производств страны, заводом «Вербилки». Уважаемые дизайнеры, архитекторы, художники, дерзайте - заявку можно подать до 10 апреля!

Света Липкина, один из главных экспертов в области предметного дизайна, объявила о консультациях «для дизайнеров и ремесленников, которые готовы расти» и найти свой голос в дизайне.

———

Today’s Post of the Week features a few hands-on links from our colleagues and friends.

Lena Gulyaeva et al. have done a colossal job (which they humbly understate as a "laborious effort") compiling a guide of Russia’s 45 best landscape architects!

Artem Dezhurko has published a recording of his new lecture on the Japanese motifs in Western art that can be found here.

ANTIKHRUPKOST, a porcelain project most of you are quite familiar with thanks to their recent series of constructivist ceramics, has announced an open call for a new collaboration - this time, with one of Russia’s major porcelain factories, Verbilki. Applications are welcome until April 10th, so you still have time to try and be part of this new story.

Sveta Lipkina, one of the leading experts on product design in Russia, has finally announced one-on-one consultations for "designers and craftsmen who are ready to evolve and find their voice in design".

Mid-Century, More Than

28 Mar 2025 20:08

Сегодня изменим своему обычаю, согласно которому публикуем заметки об истории кофе по понедельникам, и поделимся с вами очередным изобретением, поскольку оно оказалось в прямом и переносном смыслах революционным. В 1927 г. братья Джузеппе и Бруно Бамби основали в родной Флоренции компанию «La Marzocco» и начали выпускать кофемашины. Первой стала «Fiorenza», изготовленная по заказу (и проекту) Асканио Галетти. В том же году братья выпустили первую версию машины «La Marzocco», устройства, которое в последующие годы меняло форму вслед за веяниями времени и обрастало кофейными группами - неизменным оставался лишь лев, символ компании и Флоренции.

А вот в 1939 г. братья совершили настоящий переворот в кофеварении, зарегистрировав патент на эспрессо-машину «Marus». Поскольку материального воплощения этого патента не осталось, а единственные изображения машины были созданы на основе чертежей и сохранившихся первоначальных алюминиевых отливок, мы не будем показывать вам эту машину и в рамках традиционной пятничной викторины попросим желающих отгадать, что же такого революционного можно увидеть на ее изображениях.

———

We’d like to deviate a little from our routine of publishing coffee-related stories on Mondays and share yet another writeup today. The reason is that the invention we are featuring today was both literally and figuratively revolutionary. In 1927, Florence-born brothers Giuseppe and Bruno Bambi decided to convert their workshop into a company that would produce espresso machines thereby founding La Marzocco. The first machine they manufactured was the Fiorenza commissioned and designed by Ascanio Galetti. Later the same year, the brothers presented the first version of La Marzocco, a machine that would undergo numerous functional alterations, most importantly in the number of group heads, and take different shapes in response to the changing aesthetics – only the lion, the symbol of the company and its home town, remained unchanged.

When 1939 came around, the brothers filed a patent application for a truly breakthrough coffee maker, Marus. Since neither the machine nor pictures thereof have survived and the only images of the Marus were produced based on the original drawings and aluminum-cast blueprints, we are intentionally omitting visuals for this invention and inviting everyone to guess, as we always do on Fridays, what it is that was so groundbreaking about this machine.

(photos: lamarzocco.com, helleskitchen.org, coffeedesk.com, baristamagazine.com, mudeto.it, baristahustle.com, naver.com)

Mid-Century, More Than

27 Mar 2025 20:24

Может быть, кто-то из наших читателей помнит, как пару десятилетий назад ракетно-космическая корпорация «Энергия» вместе с итальянской компанией «Candy» выпускала бытовые пылесосы. Вероятно, среди подписчиков есть и те, кто знает, что это неожиданное партнерство не было первым в истории космонавтики: в начале 1960-х гг. NASA заключила контракт с компанией «Black & Decker» на создание беспроводной дрели, которая позволила бы добыть образцы лунного грунта с глубины до трех метров. В репертуаре американского производителя уже была первая в мире дрель на аккумуляторах, выпущенная в 1961 г., и инженеры продолжили работу в этом направлении, создав еще ряд бытовых устройств вроде беспроводной газонокосилки, основой для которых послужил космический проект.

В частности, разработка «лунной» дрели, успешно использованной в рамках полета «Apollo 15» в 1971 г., повлекла за собой создание многофункционального устройства «Mod 4», выпущенного в 1974 г. Это устройство было оснащено пятью насадками для разных работ по дому, обычно выполняемых мужчинами. Хоть продажи этого устройства и оставляли желать лучшего, оно помогло производителю получить крайне ценную информацию: во-первых, выяснилось, что многие пользователи забывали извлекать аккумулятор и помещать его в зарядное устройство, а, во-вторых, что женщины активно пользовались этим приспособлением в режиме пылесоса!…

Продолжение в посте ниже.

———

Some of you may remember an unlikely collaboration that took place between Energia, a Russian rocket and space corporation, and Candy, an Italian consumer goods manufacturer, two decades ago with a view to producing a household vacuum cleaner for the Russian market. As some of you may also recall, this was not the first partnership of this kind in the history of space exploration. In the early 1960s, NASA commissioned Black & Decker to design a cordless, rechargeable drill that could be used by astronauts to obtain pieces of lunar soil from depths of up to three meters. Black & Decker had already launched the world’s first cordless drill in 1961 and thus had to intensify their research and development efforts contributing a few offshoots of the space project, such as a cordless lawnmower, to the consumer market.

The Moon Drill, which was successfully used during the Apollo 15 mission in 1971, led to the development of a multi-purpose household device called Mod 4 in 1974. It was a rechargeable product that had five different attachments for domestic chores mainly handled by men. Even though Mod 4 was a commercial failure, it did provide the manufacturer with valuable information. First, it turned out that users were often forgetful of the need to recharge the batteries in the charger, and, second, women enjoyed using it as a vacuum cleaner(!)…

The story continues down below.

Mid-Century, More Than

25 Mar 2025 20:39

В продолжение разговора о консольных стульях Йиндржиха Халабалы поделимся с вами относительно современной версией, созданной в 1969 г. и запатентованной в 1971 г. американским дизайнером Ральфом Раем (1925), который прошел знакомый многим архитекторам путь от общего к частному. Отучившись на архитектора, он начинал с градостроительства, в 1962 г. открыл собственное бюро и сконцентрировался на интерьерных проектах, а позднее и вовсе переместился в домашнюю мастерскую и стал заниматься проектированием мебели и светильников для ведущих американских производителей.

В частности, этот стул выпускался компанией «Dunbar». Последнее кажется интересным вот с какой стороны: главным дизайнером в компании «Dunbar» после Эдварда Уормли был Роджер Спрунгер, в 1965 г. или около того спроектировавший для своего работодателя консольные кресло и кушетку (на фото 6-10). Таким образом, работа Рая характеризуется преемственностью по отношению не только к культовым образцам предметного дизайна, но и к более современной (хоть и значительно менее известной) продукции производителя, а мир консольных стульев оказывается еще более тесным…

P.S. Примечание для душнил вроде нас: как и сто лет назад, в мире консольной мебели (особенно из гнутых трубок) до сих пор все так переплетено, что зачастую непонятно, кто был автором чего: например, есть основания полагать, что два последних предмета были спроектированы не Спрунгером, а Чарльзом Гибильтеррой, которому принадлежит авторство еще одного удивительного консольного кресла. Мы пока разбираемся с атрибуцией и вскоре вернемся к вам с уточненными данными в заметке про Гибильтерру.

———

Circling back to cantilevered chairs by Jindrich Halabala, we’d like to share a much more recent reincarnation of Halabala’s design conceived in 1969 and patented in 1971 by American designer Ralph K. Rye (1925) whose “top-down” career path was not uncommon amongst fellow designers. After graduating as an architect, Rye worked in city planning, then set up his own design studio to work in interior design, and ultimately found himself in his barn studio designing furnishings and lighting fixtures for leading American brands such as Dunbar that produced this particular chair in the 1970s.

The latter is somewhat noteworthy in the context of the company’s history and here’s why. After Edward Wormley’s retirement as Dunbar’s head of design, his position was filled by Roger Sprunger who designed numerous pieces for Dunbar including a ca. 1965 set of a cantilevered lounge chair and a settee (show in pictures 6-10). Looking at Rye’s design under this light, we cannot help tracing its origins not only to universally acclaimed cantilevers by Mart Stam and Halabala but to a much more contemporary (albeit lesser-known) Dunbar design by Sprunger. The world of cantilever chairs is indeed a very small place…

P.S. There’s evidence that the last two pieces were in fact designed by Charles Gibilterra who is known for yet another ingenious cantilever - stay tuned as we are confirming this.

(photos: 1stdibs.com, abtmodern.com, mutualart.com, patents.google.com)

Mid-Century, More Than

23 Mar 2025 20:33

Вестник постмодернизма,
выпуск №195

На рубеже зимы и весны, когда одновременно хочется и домашнего уюта, и прогулок, продолжим знакомство с французским коллективом дизайнеров «RADI Designers» и поделимся с вами двумя работами, в которых дизайнеры вновь вышли из плоскости, на сей раз с помощью изображений животных. В 1999 г. увидел свет еще один неожиданный гибрид под названием «Sleeping Cat», образованный камином и словно выплескивающимся из него шерстяным ковром. И хоть камин всего лишь электрический, а кот, свернувшийся на ковре, - вышивка, тепло, которое этот гибрид излучает, настоящее.

Годом ранее коллектив представил еще одну анималистическую работу, (парковую) скамейку «Уиппет», созданную по мебельной технологии из полиуретана, усиленного деревянным каркасом и обтянутого полиэстерной тканью. Позднее дизайнеры усовершенствовали свою концепцию, отлив 3D-профиль борзой из смолы - в этой версии 2000 года собака в прямом смысле застыла, будто ожидая команды.

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 195

As we are enjoying this space between winter and spring when a hygge day at home is just as desirable as a walk outside, we’d like to continue to explore the legacy of RADI Designers with a couple of examples of transcending the boundaries, this time with two-dimensional depictions of animals. In 1999, the designers presented yet another unexpected hybrid entitled ‘Sleeping Cat’, a cross-breed of a fireplace and a woolen carpet that extends from within the firebox. Even though the fireplace operates on electricity and the peaceful cat is basically an embroidery, the warmth that this hybrid exudes is very real.

In 1998, RADI Designers created another animal-inspired piece entitled ‘Whippet’, an indoors and outdoors bench created by pulling a 2D image into a 3D shape and composed of a wooden frame, polyurethane foam, and textile upholstery. A couple of years later, the designers took their concept one step further by casting the whippet in resin.

(photos: collections.discovernewfields.org, Studio Rémi Villaggi, Emmanuel Watteau via navigart.fr, kunsthausbaselland.ch, ideat.fr)

Mid-Century, More Than

22 Mar 2025 20:27

…Среди шведских работ Лидваля, преимущественно выдержанных в эстетике северного модерна и «Шведской грации», нам кажутся особенно примечательными его малочисленные функционалистские проекты. Да-да, хоть Лидваль, как утверждается, не жаловал модернизм, он спроектировал несколько зданий, практически полностью лишенных декора и соответствующих запросам времени. Одним из них является жилой дом на ул. Альстремергатан, который был построен в 1928-1930 гг. для Фонда Исаака Хирша, предпринимателя, распорядившегося отдать часть своего состояния на строительство жилья для малоимущих.

Получив участок рядом с кладбищем, Лидваль, сам живший в «небольшой темной квартире» вдали от центра Стокгольма, сделал все, чтобы дом не добавлял уныния обитателям, оказавшимся неспособными платить за жилье в более бравурных местах: он отделил здание от кладбища проездом, а внутренний двор от улицы – оградой с воротами, напоминающей - хоть и более величественное - оформление его петербургских курдонеров. Кроме того, он полностью застеклил лестничную клетку и снабдил квартиры, выходящие во двор большими окнами и балконами, в том числе французскими. Судя по фотографиям квартир, сдающихся в этом доме в аренду (см. в комментариях), жилье получилось скромным, но функциональным и – самое главное – небезнадежным…

———

…While most of them were done in the spirit of National Romanticism and Swedish Grace, Lidvall’s post-1918 designs include a number of funkis buildings we find noteworthy. Hardly a proponent of modernism, Lidvall did design a few simplistic and ornamented houses to cater to the tastes and demands of the time. One of them is a block of flats at 49 Alstromergatan commissioned by the Isaak Hirsch Foundation. A Swedish Jewish entrepreneur, Hirsch donated some of his earnings to provide shelter for those in need and the building designed by Lidvall was thus a social housing project.

Built on a site next to a cemetery, the house is nonetheless an uplifting and empowering place to live. Having faced hardships upon arrival in Stockholm and having first-hand experience of living in a small and dark apartment away from the city center, Lidvall made every effort to create a decent residence for those who could not afford the rent of living elsewhere. He set the building back from the cemetery, closing it off from the street with a small entryway that evokes his St. Petersburg masterpieces, incorporated a fully-glazed staircase, and added large windows, balconies, and balconettes to provide ample sunlight. As you can see from these present-day images of some of the apartments in the comments down below, the dwellings, however small and inexpensive, ended up being quite functional and, more importantly, offering hope to their residents…

(photos here and above: bosthlm.se, fastighetsbyran.com, svenskamaklarhuset.se, croisette.se, bjurfors.se, airtraction.ru, citywalls.ru)

Mid-Century, More Than

21 Mar 2025 20:43

Продолжим рассказ о малоизвестных архитекторах-первопроходцах, без которых модернистская архитектура, вероятно, была бы иной. На сей раз познакомимся с британским зодчим Питером Эллисом, изобретателем лифта непрерывного действия (paternoster), первый из которых, к слову, был установлен в «Конторском здании с эркерами» (англ. Oriel Chambers), являющемся предметом сегодняшней заметки. Это здание появилось в самом центре Ливерпуля в 1864 г. по заказу преподобного Томаса Андерсона и подверглось резкой критике со стороны профильных изданий:

«С архитектурной точки зрения, самая невзрачная складская постройка, сложенная в нашем городе из кирпича, бесконечно прекраснее этого нагромождения стеклянных пузырей, которое было построено на Уотер-стрит и называется “Oriel Chambers”» («The Builder», 20 января 1866 г.)

«Архитектурно это здание выглядит так, будто его спроектировал свихнувшийся строитель парников и теплиц… В двух словах стиль этой постройки можно охарактеризовать как “лунная готика”; полагаем, что, не увидев это здание, никто из нас не поверил бы, что оно могло быть хладнокровно возведено в наши дни человеком, называющим себя представителем архитектурной профессии» («The Building News», 7 февраля 1868 г.).

С течением времени отношение к этому проекту менялось, и сейчас оно по праву считается достопримечательностью Ливерпуля и охраняется государством. По пятничной традиции предлагаем рассмотреть это здание со всех сторон и ответить, за что именно мировая архитектурная общественность присудила ему пальму первенства, а редакторы «Книги рекордов Гиннесса» удостоили его упоминанием на страницах издания.

———

As we are continuing to explore lesser-known architectural jewels that were instrumental in shaping modernist architecture as we know it today, we’d like you to meet Peter Ellis, a British architect and engineer who is now celebrated as the inventor of the paternoster elevator, and take a look at his Oriel Chambers building, which, incidentally, became home to the world’s first paternoster lift back in 1868. Oriel Chambers is an office building commissioned by Reverend Thomas Anderson and erected by Ellis in the center of Liverpool in 1864. When it was inaugurated, the building and its architect were harshly criticized by architectural media. Here’s just a couple of reviews for you:

“The plainest brick warehouse in town is infinitely superior as a building to that large agglomeration of protruding plate-glass bubbles in Water Street termed Oriel Chambers.” (The Builder, January 20th, 1866)

“This is a kind of greenhouse architecture run mad […] The style, in short, might be described as “lunar Gothic;” and no one who has not seen it would believe, we think, that such a thing could, in the present day, be erected in cold blood by any person calling himself a member of the architectural profession.” (The Building News, February 7th, 1868)

As time went by, people came to appreciate the building, which is now an architectural landmark of Liverpool and a Grade I building, for its blend of tradition and innovation. Since it’s time for our usual Friday quiz, we’re inviting you to take a good look at it, elevation by elevation, and guess what made the world’s architectural community describe it as the first of its kind granting Peter Ellis a place on the Guinness Book of Records.

(photos: Flickr user Philip Mayer, Reddit community Architecture, facadesconfidential.blogspot.com, orme-associates.co.uk, Niel Jackson via Flickr user SAHGB, Cantacuzino, Sherban via ribapix.com)

Mid-Century, More Than

20 Mar 2025 20:44

Очередной пример того, что свет - это одновременно и частица, и волна, представили итальянцы Ливио Кастильони и Джанфранко Фраттини. В перерыве между надзором за строительством отеля «Europalace» на Капри, друзья наблюдали за тем, как сотрудники отеля очищают пустой бассейн при помощи пылесоса с длинным шлангом. Фраттини, в то время озабоченный вопросом создания уличного осветительного прибора, который можно было бы использовать для освещения бассейна, вдохновился увиденным, и в 1970 г. дизайнеры спроектировали для компании «Artemide» светильник «Boalum», который состоял из ПВХ-трубы и миниатюрных лампочек накаливания для гирлянд.

Названный журналом «Domus» «змеей из бесконечного луча», этот светильник отличался модульной конструкцией, которая позволяла наращивать его длину до восьми метров присоединением дополнительных отрезков. «Boalum» производился до 1983 г., а в 1999 г. компания «Artemide» перевыпустила светильник с незначительными коррективами: теперь источником света в нем является цепочка светодиодов.

———

This lamp designed by Livio Castiglioni and Gianfranco Frattini is yet another proof that light is both a particle and a wave. Taking a break from supervising the construction of the Europalace Hotel in Anacapri, they two were sitting in the garden of their hotel and watching the hotel staff clean an empty pool with a long vacuum-cleaner hose. At the time, Frattini was working on an outdoor lighting concept that could also be used to light the pool area. Inspired by the hose of the vacuum cleaner, Frattini and Castiglioni designed a flexible lamp made of a PVC tube and a chain of miniature festoon lamps, which was released by Artemide in 1970.

Characterized by Domus as "a snake of endless light", Boalum could be extended to eight meters by adding up to four pieces. The lamp remained in production until 1983 and was reissued by Artemide in 1999 with slight alterations. Available today, Boalum now features LED lamps instead of incandescent light bulbs.

(photos: sacrecoeur.dk, philamuseum.org, designindex.it, r-and-company.com, Aldo Ballo, Jeanne Pierre Maurer, Miro Zagnoli via gianfrancofrattini.com, artemide.com)

Mid-Century, More Than

18 Mar 2025 20:40

Настало время поделиться с вами остальной частью кресла, спроектированного в 1935 г., и заодно познакомиться с Магнусом Лессе Стефенсеном, которому Дания во многом обязана своим «Золотым веком» мебельного дела. Закончив архитектурный факультет Королевской академии изящных искусств в 1930 г., Стефенсен поначалу работал наемным архитектором, а в 1932 г. основал свое собственное архитектурное бюро. Параллельно с архитектурными проектами Стефенсен начал пробовать себя в роли дизайнера мебели. Так, в 1931 г. он создал стул «MZO», изготовленный по технологии Тонета и ставший одним из самых популярных стульев в истории Дании – собственно, именно этого и добивался Стефенсен, желая спроектировать по-настоящему доступный и массовый стул.

В 1932 г., пока многие датские краснодеревщики продолжали изготавливать мебель классических форм (некоторые из них будут заниматься этим еще несколько десятилетий, пока это снова не станет мейнстримом, только уже на правах постмодернизма), «революционер» Стефенсен, как его называли рассерженные коллеги по цеху, создал кресло с аркообразными ножками и спинкой, положение которой можно было регулировать при помощи кожаного фиксатора.

В 1935 г., как раз когда Стефенсену, курировавшему выставку Копенгагенской гильдии краснодеревщиков, удалось по-баухаусовски объединить архитекторов и профессиональных мебельщиков, на свет появилось упомянутое кресло, известное теперь как модель TMBO и сочетающее в себе модернистские формы и отзвуки классических основ скандинавского дизайна. И это было только начало дизайнерской карьеры Стефенсена…

———
 
It’s finally time to show you the rest of the 1935 chair we mentioned here and introduce you to Magnus Læssøe Stephensen, an architect Denmark owes much of its Golden Age of furniture design to. After majoring in architecture at the Royal Academy of Arts in 1930, Stephensen was employed as an architect for a while and, in 1932, set up his own studio where he would combine architectural projects with the design of furnishings. Already in 1931, he came up with a Thonet-like chair, which is now known as MZO and has since come to be one of the best-selling chairs in Denmark – something Stephensen may have had in mind, wishing to create a truly mass-produced and affordable chair.

In 1932, when Danish cabinetmakers were still producing Neo-Classicist furnishings (something some of them would continue doing well into the 1960s, when the rest of the world would already call it postmodernism), Stephensen, a “revolutionary” as he was resentfully referred to by his older colleagues, created an arched chair whose back was adjustable with a simple leather strap.

In 1935, right when Stephensen, in his role as the curator of the annual exhibition of Copenhagen Cabinetmakers’ Guild was able to bring architects and craftsmen together, he produced the chair we have already given you a glimpse of. Marketed as TMBO now, this chair combined a pared-down aesthetics with Gustavian-style elements borrowed from Louis Masreliez’s 1790s Sullastool and was just the beginning of Stephensen’s highly prolific career as a designer. Stay tuned to know more!

(photos: vadärdenvärd.se, elementcph.com, gestaltnewyork.com, twentytwentyone.com, morentz.com, bukowskis.com, mazo-design.com)

Mid-Century, More Than

17 Mar 2025 16:53

Ссылка на стрим по случаю трехлетия «Ромашкового сбора». Там есть ограничение по количеству участников, так что работает эта история по принципу first come first served.

Начало в 19:30

Mid-Century, More Than

15 Mar 2025 20:48

Вторым реализованным проектом Юймина (или Ио Мина) Бэя в Сингапуре стал комплекс зданий Raffles City, построенный неподалеку от малоэтажной застройки колониального периода и поэтому вызвавший волну критики. Представляющий собой город в городе, этот комплекс включает торговый центр, конгресс-центр, офисное здание, а также две гостиницы, а его доминантой является здание отеля «Stamford» (теперь – «Swissotel The Stamford»), возведенное в 1986 г. и на момент завершения строительства ставшее самой высокой гостиницей в мире. Как и многие другие здания в Сингапуре, сразу же врастающие в ткань города за счет общих стилобатов, переходов в соседние постройки, а также каналов, сообщающихся с подземными торговыми центрами и метро, этот комплекс был задуман как единая постройка и был возведен на бетонной плите разной толщины, заливка которой осуществлялась одним дублем и потребовала размещения на стройплощадке бетоносмесительного завода. Особое внимание было уделено навесным фасадам: поскольку традиционные материалы создали бы большую нагрузку на фундамент, Бэй сделал выбор в пользу алюминиевых панелей, избавив свои здания от судьбы многих модернистских построек, их чрезвычайно быстрого старения…

А теперь пришло время познакомиться с еще одним китайским иероглифом, 聿, означающим «кисть», «карандаш» или «мазок» и начертанием напоминающим силуэт гостиницы «Stamford». Как вы уже, наверное, догадались, имя архитектора, Ио, записывается именно этим иероглифом…

P.S. Нам посчастливилось ужинать в великолепном ресторане на последнем, 70-м, этаже отеля, кухня которого может конкурировать только с видами, открывающимися из него, и вдруг стало понятно, что Моше Сафди останавливался именно в этом отеле как Моше Сафди придумал увенчать свою гостиницу фигурой корабля. Однако это уже совсем другая история…

Продолжение следует…

———

The second design I.M. Pei completed in Singapore was an entire city block called Raffles City, which was built next to the low-rise colonial area triggering a lot of criticism. Conceived as a city within a city, Raffles City comprised a shopping mall, convention center, office building, and two hotels and was centered around a 73-story hotel called Stamford Westin (now known as Swissotel The Stamford). The latter was completed in 1986 to become the world’s tallest hotel at the time. Like many other modern buildings in Singapore that were embedded into the urbanscape at the ground level and connected to adjacent buildings, subways, and underground shopping areas through systems of over- or underpasses, Raffles City was designed as a single entity and built on mat foundations of different heights. The foundation had to be poured in one take and required a batching plant onsite. Just like in his previous building in Singapore, I.M. Pei was very particular about the exterior cladding. As traditional materials would increase the load of the building, he chose to use aluminum panels that helped conserve Raffles City in its original state – something many modernist buildings did not live to enjoy, falling prey to discoloration over time.

Now is the time to introduce another Chinese hieroglyph into this community, 聿, which stands for “a brush”, “a brushstroke”, or “a pencil” and very much resembles the outline of the Stamford Hotel. As you may have guessed, 聿 is also the Chinese spelling of Pei’s name, Ioh...

P.S. We were lucky to have an exquisite dinner in SKAI, a panoramic restaurant at the top of the hotel whose fine cuisine matches the breathtaking views of the city. Looking out over the marina and lots of vessels scattered in the distance, it suddenly occurred to us that Moshe Safdie had probably stayed in this hotel why Moshe Safdie had chosen to crown his famous hotel with a gondole, but that’s a whole other story…

To be continued.

(photos: Flickr users Tim OFlaherty, fiftymm99, archigardener.com, dbs.com, roots.gov.sg, Terry Meyer Boake, mothership.sg)

Mid-Century, More Than

15 Mar 2025 13:45

Природа просыпается, и самое время начинать вдохновляться высокой ландшафтной архитектурой - такой, о которой пишет наша добрая подруга Лена Гуляева в любимом нами Телеграм-журнале о ландшафтном дизайне, зеленый IN/EX. Вот, к слову, недавний пост про блистательный дуэт Оскара Нимейера и Роберту Бурле Маркса и дельный совет Лены (и Бурле Маркса) вдохновляться, но воплощать доступными средствами.

———

Nature is coming to life and it’s about time to get enthused about your garden and landscape architecture in general. Our friend and colleague Elena Gulyaeva who authors IN/EX, our favorite Telegram blog on landscaping, has just the right proportion of the inspirational and practical in her channel. For example, check out her recent post on a stellar mid-century duo, Oscar Niemeyer and Roberto Burle Marx, that encourages similar experiments, only with locally available means - something Burle Marx also stood by at all times.

Mid-Century, More Than

13 Mar 2025 21:37

«Этот степлер стоял на рабочем столе моего дедушки и служил то скоросшивателем, то лазерным пистолетом, то хитроумным механизмом, то опасным крокодилом...»

Это слова современного датского дизайнера Якоба Норманда, опубликованные им на форуме 3D-визуализаторов два года назад, а написал он их о степлере «Folle 26», спроектированном его соотечественником, Хеннингом Андреасеном, в 1977 г. для компании «Folle». С тех пор этот скоросшиватель стал одной из скреп датского дизайна и распространился по всему миру, заняв место не только в музейных витринах, но и в кабинетах музейных работников: в частности, один такой экземпляр экспонируется в нью-йоркском Музее современного искусства, а еще один – в Смитсоновском музее дизайна.

Наследуя своему предшественнику, степлеру, выпущенному компанией «Folle» в 1946 г. (фото 3), скоросшиватель Андреасена прошел проверку временем и зарекомендовал себя как удобный, надежный и долговечный инструмент. Во всяком случае пользователи сети утверждают, что им можно даже гвозди забивать без ущерба для основной функции, а тот самый Джеймс Дайсон в 2013 г. сказал, что с удовольствием пользуется своим с 1980 года.

———
 
“Here’s the stapler that sat on my grandfather’s desk, an object that was both a stapler, a laser gun, a mechanical marvel, a dangerous crocodile and more.”

The quote above is part of a post published by Danish designer Jakob Normand on a render artists’ forum two years ago in relation to the Folle 26 stapler designed by Normand’s fellow countryman, Henning Andreasen, back in 1977 for Folle. Since then, the Folle 26 has become a staple of Danish design and spread all over the world, including display spaces and back offices of major museums. One of them was acquired by MoMA and another by the Copper Hewitt Museum.

Reminiscent of the form of Folle’s first stapler launched in 1946 (pic. 3), the Folle 26 has stood the test of time as an enjoyable to use, reliable, and durable stationery tool, at least according to what multiple users claim; one of them even recalled having used the stapler as a hammer with no detriment to its function. Another, Sir James Dyson, mentioned in 2013 that he had had his copy since 1980 and it was “still nicely satisfying to use”.

(photos: cooperhewitt.org, brixdesign.com, moma.org, remodelista.com, femtrenoll.com, 13thfloor-shop.com, dailymail.co.uk, choosingkeeping.com)

Mid-Century, More Than

12 Mar 2025 15:01

Друзья, несколько дней назад отмечался день рождения Пита Мондриана, а сегодня исполняется четыре года нашему с вами сообществу! Строго говоря, канал старше, но лишь последние четыре года он ведется на ежедневной основе и в привычном вам формате. Мы хотели отпраздновать это событие анонсом одного нашего важного начинания, но пока повременим с этим. Зато у нас есть вот какая новость: встретились как-то админы дизайн-каналов и, обсуждая, пожалуй, два самых популярных в культурной среде слова прошлого года, оммаж и Хохлома, внезапно придумали еще один канал о дизайне и архитектуре, Хохломмаж.

Как следует из названия, канал этот предназначен исключительно для дивертисмента и будет наполняться мемами, примерами плохого дизайна или архитектуры, реальными историями из жизни нашей отрасли и прочим дурашливым и легкомысленным контентом на дизайнерско-архитектурную тему для увеселения духа. А самое главное - ведет его не один админ, а целых десять - да каких! Более того, поскольку не все из нас умеют в мемы, а хочется превратить канал в сокровищницу узкопрофильного народного (!) остроумия, будет здорово, если он станет нашим с вами общим детищем! Поэтому мы прикрутили к каналу бот и призываем вас делиться всем, что может вызвать улыбку на сосредоточенном лице дизайнера или архитектора. Присылайте увиденные мемы, подслушанные истории, придуманные шутейки, предлагайте рубрики, создавайте новояз, в общем, не держите юмор в себе, а делитесь им с единомышленниками!

Ваш Хохломмаж

———

Today marks the fourth anniversary of this community or, better yet, four years since we started a streak of daily posts in the bilingual manner you are used to – the channel itself is much older, but the daily streak and the format have not been broken or altered in the past four years. That said, we feel that our community is still very young, a preschooler in terms of child development, and open to lots of new ideas. We are now working on once such idea and have been intending to share an important announcement with you today to celebrate the occasion. However, this announcement can and should wait a bit and, instead, here’s another one for you!

A few weeks ago, as we and admins of other design-oriented channels were discussing what seemed to be the two most common words on the Russian design scene in 2024, hommage and Khokhloma, a new channel was suddenly conceived and born, Khokhlommage. Intended as a repository of entertaining content, Khokhlommage will feature design- and architecture-related memes, examples of bad design, funny case studies and first-hand visuals as well as any other hilarities that will hopefully put a smile on otherwise solemn faces of designers, architects, engineers, and design aficionados like us. What's more, there is not one but a dozen of admins behind this channel and we would really love it to become a collective endeavor authored by our entire community. For this reason, we have created a bot, which will be monitored by our team, and are inviting everyone to contribute whatever is funny in the world of design and architecture.

t.me/khokhlommage

Mid-Century, More Than

30 Mar 2025 21:18

Вестник постмодернизма,
выпуск №196

В продолжение вчерашней заметки и в контексте разговора о домах-книжках вспомнился выдающийся проект Доминика Перро, реализованный в рамках «Великих трудов» Франсуа Миттерана, - комплекс зданий Национальной библиотеки Франции, построенный в XIII округе Парижа в 1989-1995 гг. Интересно, что библиотечные здания укоренились не только, как сказал Миттеран, в городской почве – ища тишины и покоя, - но и во французской архитектурной традиции.

Этот ультрасовременный полупрозрачный комплекс из четырех многоэтажных башен, отсылающий к работам Миса ван дер Роэ (и неслучайно в 1996 г. награжденный премией Миса), в то же время является примером «говорящей архитектуры», феномена, известного благодаря трудам Клода-Николя Леду и Этьена-Луи Булле. Четыре башни представляют собой ни что иное, как книги, распахнутые внутрь двора-сада и ограничивающие собой ту самую зону покоя и тишины посреди бывшей промышленной зоны, которую сам архитектор охарактеризовал так: «Это не здания, а место»…

P.S. Дополнительные планы и снимки см. в комментариях к посту.

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 196

Yesterday’s note and the book-like modernist COMECON building in Moscow have reminded us of another, albeit post-modernist, design by Dominique Perrault which became part of François Mitterrand’s Grands Projets, an ensemble of buildings completed in 13th Arrondissement in Paris between 1989 and 1995 to house the National Library of France. Interestingly, the new buildings burrowed not only, in Mitterrand’s words, into the soil “as if seeking silence and peace” but into the French architectural tradition.

An ultramodern, less-is-more kind of architecture alluding to Mies van der Rohe (and recognized as such in 1996 through the Mies van der Rohe Award), this Library is at the same time a nod to Claude Nicolas Ledoux and Étienne-Louis Boullée and the notion of architecture parlante, or speaking architecture, they created back in the 18th century. The four towers of the library were shaped like open books that face and embrace the inner garden, that place of “silence and peace” amidst what used to be industrial wastelands that Perrault himself described as “a place and not a building”…

P.S. More plans and images can be found in the comments down below.

(photos: Christian Richters, Georges Fessy, perraultarchitecture.com, arquitecturaviva.com, miesarch.com, archeyes.com)

Mid-Century, More Than

29 Mar 2025 21:12

Что делать, если к пятидесяти годам скопил библиотеку в 50 000 томов, которая не помещается в существующей квартире и требует работы библиотекаря на постоянной основе? Строить новый дом, который вместит в себя все книги и библиотекаря! Именно так поступил Йозеф Буттингер, австрийский социал-демократ, в 1938 г. покинувший родину и обосновавшийся в Нью-Йорке. Прибегнув к помощи знакомого австрийского архитектора Феликса Аугенфельда, в конце 1930-х гг. также бежавшего из Австрии в США, и его коллеги Яна Покорного, Буттингер в 1956-1958 гг. выстроил четырехэтажный дом на Манхеттене, три этажа в котором заняла библиотека с кабинетами, а один - жилые помещения, включавшие двухкомнатную квартиру для библиотекаря.

Набив руку на проектировании маленьких квартир для холостых заказчиков в Австрии, Аугенфельд разместил на доставшемся ему участке 7,8 х 30 метров вытянутый дом с внутренним двором, и организовал пространство таким образом, что в библиотеке могли одновременно работать 14 посетителей, пути которых не пересекались с жильцами дома. Примечательно, что главный фасад достаточно скуп на окна, и свет - непрямой, как полагается для библиотек - проникает в дом в основном за счет обильного остекления внутреннего периметра. Причем благодаря антресоли, устроенной вдоль библиотечных шкафов, архитектору удалось увеличить высоту основной части библиотеки до двух этажей.

———

What would you do, if you amassed a library of 50,000 volumes that no longer fits into your existing apartment and, what’s more, requires the services of a full-time librarian? If you are an accomplished writer (and husband of a wealthy woman) living in New York, you would probably consider building a town house with a library and an apartment for your librarian. That’s exactly what Joseph Buttinger did at the age of fifty! A Social Democrat ostracized for his political beliefs, Buttinger had to flee his home country of Austria in 1938 and settle in New York just like many of his compatriots did. In 1956-1958, he commissioned Felix Augenfeld, an Austrian architect who had also immigrated to the US in the late 1930s, and Jan Pokorny to build a four-story house in Manhattan centered around his library that occupied three floors. The remaining space contained Buttinger’s apartment and a two-bedroom one for the librarian.

Skilled as a designer of small single-owner apartments after his days in Austria, Augenfeld used the 7.8 x 30-meter land plot he had been given very efficiently and elegantly, wrapping the house around a courtyard. Moreover, he organized the inner space in such a way that up to 14 library visitors could work there simultaneously without crossing paths with the residents. Notably, the main facade has several strips of windows and ample and, what’s paramount for a library, indirect daylight enters the house through full-height glazing of the inner perimeter. Also, a mezzanine balcony that runs the length of the bookcases in the main part of the library provided a dramatic double-height space.

(photos: Alexandre Georges, Decorative Art, MADHAS studio, danismm.tumblr.com, IG user Arsin et Bieuville, kg.ikb.kit.edu, Google Street View)

Mid-Century, More Than

27 Mar 2025 20:24

…В результате инженеры и дизайнеры компании, среди которых были Марк Проетт и Кэрролл Ганц, сконцентрировались на создании беспроводного пылесоса. Они разработали настенный держатель с зарядным устройством, придали пылесосу форму хозяйственного совка и отказались от традиционной бело-оранжевой расцветки, ассоциирующейся с «мужской» продукцией «Black & Decker», и в 1979 г. выпустили новое устройство под названием «DustBuster», а в 1980 г. получили патент на свое изобретение. Пылесос оказался настолько востребованным, что за сорок лет с момента его выхода на рынок было продано более 150 миллионов экземпляров!

«Вопреки распространенному мнению успешные потребительские товары рождаются не в результате сиюминутного озарения. Как правило, их появлению предшествует долгий и сложный процесс совершенствования и уточнения исходной концепции, в том числе методом проб и ошибок, цена которых может быть высока» (К. Ганц).

———

This research prompted the design team that included Mark Proett and Carroll Gantz to focus on developing a cordless vacuum cleaner. They designed a wall-mounted charging and storage station, shaped the body of the device to look more like a dustpan, and chose a different color scheme that would not be associated with their male-oriented white-and-orange products. A brand-new vacuum cleaner called DustBuster was launched in 1979 and patented in 1980. The new device was so successful that over 150 million copies have been sold in the forty years following the DustBuster’s debut!

“… a successful consumer product is not the result of an instantaneous flash of genius that many imagine. Rather it is a lengthy and complex process of high stakes trial and error, perfecting and refining a concept” (Carroll Gantz).

(photos here and above: en.futuroprossimo.it, vistagrowth.com, roscosmos.ru, thehenryford.org, popularmechanics.com, Industrial Designers Society of America, Connie Holland/National Museum of American History via uspto.gov, Google Patents)

Mid-Century, More Than

26 Mar 2025 20:18

В 1949 г. Стиг Линдберг сменил Вильгельма Коге на посту художественного руководителя фабрики «Gustavsberg» и занимал эту должность до 1957 г., когда начал преподавать в стокгольмском Констфаке. К  этому периоду относится в том числе серия работ Линдберга из каменной массы, ставших классикой шведской керамики. Названная «Springare» (шв. мерин, шахматный конь), эта коллекция включала в себя пять разновидностей лошадок разных размеров, выкрашенных в разные цвета и украшенные нарисованной вручную сбруей и попоной.

Рассказывают, что, когда Линдберг представил эту серию на выставке работ своей студии, среди посетителей был офицер-кавалерист. Он долго рассматривал фигурку лошади и наконец воскликнул: «Эта скульптура ничего общего не имеет с лошадью и в то же время это самая что ни на есть натуральная лошадь из всех, что я видел!»

———

In 1949, Stig Lindberg replaced Wilhelm Kåge as the artistic director of Gustavsberg and remained in this position until 1957, when he focused on teaching ceramics at Stockholm’s Konstfack. This period saw Lindberg design what would become one of his signature collections and icons of Swedish ceramics. Titled Springare, which is the Swedish for “a steed” or “a chess knight”, this series was produced of stoneware and included five different horse models in several sizes and colors that were decorated with hand-painted saddles, reins, or blankets.

Legend has it that, when Lindberg presented his steeds as part of his Studio’s exhibition, there was one cavalry officer among the attendees. He looked at the figurine for a long time until he finally exclaimed, “It looks nothing like a horse – yet it is the horsiest horse I have ever seen!”

(photos: modernity.se, hemispheregallery.com, freeformsnyc.com, theexchangeint.com, fineart.ha.com, l-art-copenhagen.com, galeriecaroledecombe.com)

Mid-Century, More Than

24 Mar 2025 21:19

«Цветы – это воплощение любви между растениями».

В начале рабочей недели хотим продемонстрировать, что место творчеству есть везде, и напомнить, что «Omnium artium medicina nobilissima est» (медицина, по Гиппократу, благороднейшее из искусств). Эти фотографии (а, точнее, радиографии) были созданы в 1930-х гг. американским лучевым диагностом Дейном Таскером, автором большого научного труда об остеопатии. Однажды доктор Таскер, работавший с рентгеновским аппаратом и увлекавшийся фотографией, решил сделать автопортрет, а затем – вероятно, чтобы дарить своим студентам, - серию рентгеновских снимков разных растений. Когда изображения были готовы, он обратился к именитому фотографу Уиллу Коннеллу, с просьбой помочь перевести эти изображения в фотографии. Последний не только помог добиться желаемого результата, но и представил Таскера фотографическому сообществу и оказал содействие в публикации его работ в разных журналах и демонстрации на выставках и в галереях. Став известным в художественных кругах, Таскер, тем не менее, по-прежнему дарил свои фотографии выпускникам своей образовательной программы…

P.S. Разглядывая эти - лирические по сути, но абсолютно конструктивистские по форме - снимки, не можем не задаться вопросом о том, как бы на них отреагировал Алексей Ган, чуть раньше объявивший войну искусству в своем манифесте «Конструктивизм» и поставивший диагноз современным ему выразителям искусства, назвав их паралитиками и подагриками…

Дополнительные изображения см. в комментариях к посту.

———

“Flowers are the expression of the love life of plants”.

We’d like to start this working week with two reminders, 1) that there is always a place and time for art and 2) that medicine, in the words of Hippocrates, is the noblest of arts (Omnium artium medicina nobilissima est). These photographs, or, better yet, radiographs, were produced in the 1930s by Dr. Dain L. Tasker, a professional radiologist and a published author whose legacy includes a profound paper on osteopathy. An avid photographer, Dr. Tasker, whose daily routine revolved around an X-ray machine, was inspired by a radiograph of a fellow physician and took a self-portrait that prompted him to create a whole series of X-ray pictures of different plants he allegedly wished to give his nursing students as graduation presents. Once the first batch of images was ready, he reached out to Will Connell, a renowned LA-based photographer, to help him with printing them out. Upon seeing Tasker’s radiographs, Connell not only found a way to print those, but introduced Tasker to the artistic circles and went the extra mile to get his works published in several magazines and displayed at major exhibitions. An acclaimed artist, Tasker would continue to present his photographs to his nursing students…

P.S. Looking at these images, we cannot help thinking of how they would have been characterized by Aleksei Gan, a Soviet constructivist who published a 1923 manifesto on Constructivism that declared an uncompromising war on art and referred to contemporary artists as afflicted by gout and paralysis… Something tells us he would have liked and embraced Tasker’s artistic method for its constructivist spirit.

For more images, check out the comments down below.

(photos: Dain L. Tasker/Joseph Bellows Gallery, npr.org, galaxyofart.wordpress.com, arthur.io, howardgreenberg.com, stinehoureditions.com)

Mid-Century, More Than

23 Mar 2025 14:46

В сегодняшнем «Воск-репосте» созвучные материалы наших коллег и друзей: Юля Кишкович (к слову, автор всех этих головокружительных декораций для фигурного катания на Первом канале, которые мы, например, имели счастье видеть своими глазами вчера на «Русском вызове» в Юбилейном) пишет о мозаике и витраже Фернана Леже, а Даша Сорокина вспоминает удивительную историю супруги художника, Надежды Ходасевич.

Плюс к этому несколько наших коллег критически высказались о выставке «Свояси». Мы на ней не были и очень бы хотели послушать тех из вас, кто сходил, поскольку, судя по фотографиям Даши Соболевой и впечатлениям Насти Ромашкевич, Юли Кишкович и Кати Шмидт, понятие «русский стиль» продолжает сужаться до ассоциаций первого порядка…

———

Today’s Post of the Week features a dialogue between a story on the preservation of Fernand Léger’s mosaics and stained glass currently underway in Moscow, written by our friend and colleague Yulia Kishkovich (who is actually behind all of the incredible stage designs at recent Channel One figure skating events), and a captivating long read about Leger’s wife, Nadezhda Khodasevich, put together by our long-time friend Daria Sorokina.
 
Also, some of our colleagues have shared highly critical views of the Svoyasi exhibition. As we left Moscow just before the opening of this exhibition, we are really curious to hear other first-hand accounts as, according to Dasha Soboleva, Nastya Romashkevich, Yulia Kishkovich, and Katia Schmidt, we are witnessing how the Russian cultural code is shrinking to some commonplace associations…

Mid-Century, More Than

22 Mar 2025 20:27

Имя Федора Ивановича Лидваля знакомо, пожалуй, всем петербуржцам, даже тем, кто не интересуется архитектурой, а уж жителям Петроградской стороны оно известно с детства – с доходного дома Лидваль начинается Каменноостровский проспект. Гораздо менее известно другое имя этого архитектора, Юхан Фредрик Лидваль, под которым он, шведский подданый, работал в Стокгольме, вынужденный покинуть Россию в 1918 г.

Стокгольмский период творчества Лидваля значительно менее блистателен, чем петербургский, и, к сожалению, хуже изучен – несмотря на великолепное резюме и портфолио, с которым Лидваль прибыл в шведскую столицу, архитектору пришлось строить карьеру в Швеции с чистого листа. Поступив на службу в бюро Альбина Старка, он долгое время помогал другим архитекторам с заказами, нескоро добившись самостоятельности…

Продолжение см. в следующем посте.

———

The name of Fyodor Lidval is certainly known to all residents of St. Petersburg, Russia, even those of them who are not keen on 20th century architecture. Those of us who were born and raised in Petrogradsky District have been familiar with Fyodor Lidval from our childhood – one of his majestic residential building flanks Kamennoostrovsky Pr. at its entry point. His other name, Johan Fredrik Lidvall, on the other hand, is much lesser-known and his designs that date back to his time in Sweden and were signed as Fredrik Lidvall are yet to be discovered and studied.

A national of Sweden, Lidvall was forced to leave Russia for his homeland in 1918, after the revolution, and start his architectural career from scratch despite an impressive resume and portfolio from his St. Petersburg years. After settling down in Stockholm, Lidvall was hired by Albin Stark and was a co-architect for multiple projects before starting to work on his own…

The story continues in the next post below.

Mid-Century, More Than

21 Mar 2025 15:10

Уникальность в интерьере

Знаете, что у этих интерьеров общего?!

Часть из них предназначены для аренды, и вы их видели уже у меня в канале.

Во всех этих интерьерах есть винтажная мебель. 🛋️ 🛋️ 🛋️

Она делает интерьер уникальным, сложным и небанальным.

В личные интерьеры винтаж и антиквариат поставят далеко не все, но для арендных интерьеров винтаж может подойти просто идеально! 💙

И вы даже не представляете, сколько невероятных вещей периода mid-century (середина XX века) или советских вариаций на эту тему можно встретить на просторах Авито иногда за копейки.

Mid-Century, More Than

19 Mar 2025 20:20

В продолжение разговора об автомобильных маскотах важно упомянуть, что на советских автомобилях они появились значительно позже, чем на зарубежных, когда на зарубежных они, напротив, начали пропадать. Первым автомобилем, сделанным в СССР и украшенным накапотной фигуркой, был грузовик ЯАЗ-200, опытный образец которого был произведен на Ярославском заводе в 1944 г. и в июне 1945 г. представлен руководству страны в Кремле. Поскольку некоторые компоненты нового грузовика были заимствованы у американского «Mack» серии L, капот которого был украшен фигуркой бульдога, заводской слесарь Виктор Заказов изготовил скульптуру медведя. Как вспоминал главный конструктор ЯАЗа Георгий Михайлович Кокин, Сталин заинтересовался фигуркой и, услышав, что выбор эмблемы был продиктован историей о Ярославе Мудром, одобрил художественное решение и постановил «медведя оставить».

Вот только увиденная Сталиным фигурка была изготовлена в единственном экземпляре, а массовое производство этого маскота потребовало дополнительных манипуляций. За дело взялся выдающийся советский автоконструктор Юрий Аронович Долматовский – он упростил фигурку и придал медведю уверенный, но дружелюбный вид.

P.S. В 1951 г. в Минске стали собирать большегрузные автомобили МАЗ-200, за основу которых был взят грузовик ЯАЗ-200. Изменения, разумеется, коснулись и маскота: специально для МАЗа Юрий Аронович создал фигурку зубра, которая долгое время украшала капоты автомобилей Минского завода…

———

Coming back to Lalique’s hood ornament, did you know that Soviet manufacturers had begun installing car mascots much later than their European and American counterparts? What’s more, such ornaments were becoming a thing in the USSR when they were being phased out in the West and the first vehicle to have a mascot was the YAZ-200 truck, or, better yet, an experimental model of YAZ-200 produced by Yaroslavl Automobile Factory in 1944 and presented to the Soviet leadership in Kremlin in June, 1945. Since the YAZ-200 was partially based on the 1940s Mack L truck whose bonnet was decorated with a metal bulldog, a factory metalworker by the name of Viktor Zakazov created a bear-shaped mascot that eventually caught the eye of Joseph Stalin when the truck was being displayed in Kremlin. According to Georgy Kokin, factory’s Chief Designer, Stalin liked the figurine and, upon hearing that this symbol had been chosen in homage to Yaroslav the Wise, endorsed the mascot to be featured on all factory’s vehicle.
 
As the mascot presented to Stalin was available in a single hand-made copy, putting it into mass production would require a number of changes and that’s when Yuri Dolmatovsky, a celebrated Soviet designer, entered the scene. He simplified the initial design, creating a cute-looking yet powerful creature that became the emblem of YAZ.
 
P.S. In 1951, Minsk Automobile Factory launched a new series of heavyweight trucks, MAZ-300, that were based on the YAZ-200. The mascot obviously had to be changed to set the offspring and its parent apart. Courtesy of Yuri Dolmatovsky, the MAZ-300 got itself a bison that would adorn the hoods of factory’s vehicles for years to come…
 
(photos: eponym.ru, русская-сила.рф, kolesa.ru, city-news.ru, grizzly-bag.livejournal.com, truck-auto.info)

Mid-Century, More Than

17 Mar 2025 20:12

На этих кадрах 1973 г. можно увидеть, как Джеймс Бонд издевается над технологией приготовления кофе и здравым смыслом, смешивая и взбалтывая в чашке жиденький эспрессо и ледяное молоко при помощи струи пара. А еще можно рассмотреть интересный агрегат, бывший в моде в те годы, - леверную кофемашину «Europiccola», выпущенную компанией «La Pavoni» в 1961 г. и, хоть мы знаем, что это не так, считающуюся производителем «первой домашней кофемашиной в мире».

В действительности 23 апреля 1959 г. некий Пьеро Диаманти, владелец небольшой компании, специализировавшейся на производстве нагревательного оборудования, получил двухлетний патент на аналогичную кофемашину, которую затем стал выпускать под названием «Caferina». В 1961 г. срок действия патента истек, и компания «La Pavoni» переоформила его на себя. Появившаяся таким образом на свет «Europiccola» имела феноменальный успех, особенно после того как производитель дополнил ее поддоном, выключателем и индикатором уровня воды, и выпускается до сих пор.

———

This 1973 clip shows James Bond live and let all coffee aficionados die turn all coffee-making conventions (and common sense, for that matter) upside down and fail miserably in a pathetic attempt to produce a cup of coffee for M by shaking and stirring what is a very watery espresso together with some cold milk using steam (sic!). What this clip also shows is a remarkable contraption, which was a must-have for espresso lovers at the time. Called ‘Europiccola’, this coffeemaker was released in 1961 by La Pavoni that still claims, albeit erroneously, it to be world’s first domestic espresso machine. In fact, La Pavoni’s Europiccola was basically a modified version of a similar device called Caferina and patented, for a two-year term, by a certain Piero Diamanti, the owner of a small manufacturer of heating elements, on April 23, 1959. When Diamanti’s patent expired in 1961, La Pavoni quickly acquired product rights and released it as Europiccola. This coffeemaker enjoyed huge success in Italy and elsewhere, especially after La Pavoni fitted it with a drip tray, power switch, and transparent water tanks, and remains in production to this day.
 
(photos: francescoceccarelli.eu, lapavoni.com, voltage110.com, United Artists, EON Productions)

Mid-Century, More Than

16 Mar 2025 20:02

Вестник постмодернизма,
выпуск №194

Как известно, проект ультрасовременного небоскреба, в 1921 г. предложенный Мисом ван дер Роэ для участка в Берлине, не был реализован, но его очертания проступили семь десятилетий спустя в офисном комплексе, спроектированном и построенном Юймином (или Ио Мином) Бэем в Сингапуре. Этот комплекс появился в центре Сингапура, неподалеку от порта, в 1990 г. и представляет собой две идентичные 37-этажные башни, являющиеся словно зеркальными отражениями друг друга и вступающие в оптическую игру с наблюдателем, в ходе которой становятся то двухмерными, то трехмерными. Получивший название «The Gateway» («Портал» или даже «Ворота в Сингапур»), этот офисный комплекс, напоминающий «расколотые ворота» (или «чанди-бентар», классический элемент индонезийской архитектуры), действительно воспринимается как ворота в Азию, что подтверждается и множеством крупных зарубежных компаний, арендующих в этих башнях офисные помещения.

Утверждается, что острые углы и расположение этих зданий не соответствовали правилам фэншуй, что даже отражалось на судьбе арендаторов соседних зданий. Возможно, именно этим – противодействием - объясняются скругленные формы комплекса «DUO», построенного не так давно поблизости от башен Бэя, но это уже совсем другая история.

Напоследок познакомим вас с еще одним китайским иероглифом, 銘, при помощи которого Бэй записывал часть своего имени, Мин. Если же теперь взглянуть на три упомянутые нами сингапурские постройки Бэя с высоты птичьего полета, то видно, как они выстраиваются в одну линию, своеобразный автограф Ио Мина Бэя на карте Сингапура…

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 194

While not a winner, Mies van der Rohe’s proposal for the 1921 Friedrichstrasse Office Building competition was extremely innovative and inspired many buildings over the years. One such design that probably drew on Mies’s knife-blade skyscraper was completed in Singapore by I.M. Pei. Built in 1990 close to the downtown and port, this office building consists of two identical 37-story towers that literally and figuratively mirror each other and create an illusion of being paper-thin two-dimensional objects. Titled ‘The Gateway’, this office building recalls split gateways, or candi bentars, a classical element of Indonesian architecture, and represents a gateway to Asia – it is thus no accident that the towers became home to major Western companies.

The position and the sharp edges of these buildings were allegedly not aligned with the principles of feng shui causing hardships and even bankruptcies for some of the tenants of nearby buildings. This may explain why a more recent design, the curvilinear DUO office block built on an adjacent lot, stands in stark contrast to the Gateway, but that’s a whole other story…

We’d like to close this series of posts on how I.M. Pei carved his name into Singapore’s history and architecture with yet another Chinese hieroglyph, 銘, which stands for Ming, Pei’s middle name. Now, if we take a bird’s-eye view of the three buildings by Pei in Singapore, we’ll see that they are evenly spaced out and represent a continuous line that may be read as Ieoh Ming Pei…

(photos: Claudio Chock via wallpaper.com, veryrealandrew.com, wayfengshui.com, Flickr user Mike Cartmell, ST FILE via straitstimes.com, archigardener.com, Someformofhuman, VK35 via skyscrapercenter.com, Reddit user avandleather, aswesawit.com, singaporeland.com, architecture-history.org)

Mid-Century, More Than

15 Mar 2025 13:46

Пару часов провели за разглядыванием Casa Cavanelas – бразильского шедевра двух модернистов – архитектора Оскара Нимейера и ландшафтного архитектора Роберту Бурле Маркса. Участок в лесах под Рио-де-Жанейро принадлежал Эдмундо Каванеласу, инженеру, строившему дорогу между Рио и Минасом Жерайсом: он и пригласил на проект двух звезд. Нимейер и Бурле Маркс уже работали вместе, но, конечно, основные их “коллаборации”, как сейчас бы сказали, еще впереди – это стройки в новой столице, в Бразилиа.

Дом-трамплин Нимейера больше похож на парковый павильон. Бурле Маркс вступает с ним в диалог, играя текучими органическими и намеренно прямоугольными формами. И нас, конечно, не должны волновать неуместные в нашем климате драцены, монстеры и лагерстремии, все это прекрасно можно заменить на свой ассортимент, а вот пространственные решения и композиции вполне подойдут в копилку насмотренности.

Кстати, Роберту Бурле Маркс был искренне возмущен тем, что коллеги засаживают бразильские сады европейскими экзотами: “Здесь 50 тысяч видов местных растений и больше 5 тысяч видов деревьев – у меня фантастически богатый словарь!”. А еще он признавался, что во время проектирования мыслит музыкальными терминами: “Вот это andante ma non troppo, затем крещендо, затем более спокойный момент... скерцо». И контрапунктные аранжировки — использование двух слегка отличающихся оттенков травы для создания эффекта шахматной доски. Квадраты травы дублируются цветниками из ирезины хербста и цмина черешкового (подставь свое родное, цмин, этот, кстати, потом заменили лилейниками).

Водоем как цветное зеркало, фигуры плотного цвета за счет листвы, симметрия и асимметрия, четкий ритм, цветное мощение – весь этот перечень приемов Бурле Маркса применен здесь в концентрированном виде и стократно усиливает архитектуру Нимейера.

Mid-Century, More Than

14 Mar 2025 20:11

Продолжим знакомство с малоизвестными ныне творцами, работы которых демонстрировали новые высоты инженерной мысли, способствуя головокружительному взлету модернистской архитектуры в дальнейшем. На сей раз перенесемся в нью-йоркский Сохо, где в 1857 г. Джон Гейнор построил роскошное здание универмага для предпринимателя Эдера Ховаута, которое, по словам одной местной градозащитницы, является «самой знаменитой постройкой с металлическим каркасом из числа сохранившихся в Нью-Йорке до наших дней». Гейнор спроектировал это здание на основе венецианской Библиотеки Марчиана, увеличив, правда, число этажей с двух до пяти. Ховаут был производителем и поставщиком изделий из фарфора, стекла и серебра и реализовывал эту продукцию в том числе в своем универмаге, в котором можно было заметить очень высоких гостей, даже, как утверждается, российского императора.

Ховаут хотел сделать свой универмаг максимально привлекательным для посетителей, чтобы они приходили поглядеть на него как на чудо и заодно приобретали товар. По пятничной традиции предлагаем вам рассмотреть приложенные фотографии и отгадать, благодаря какой передовой особенности это здание навсегда закрепилось в истории архитектуры? Только, чур, не гуглить и не торопиться с ответом, если он вам заведомо известен - пусть другие тоже подумают.

P.S. А мы в честь четырехлетия сообщества премируем первого правильно ответившего памятным призом!

———

Here’s another instalment of what is now turning into a series of posts on precursors of modernist architecture, lesser-known buildings and their creators whose engineering genius reached dizzying heights, thus paving the way to contemporary architecture as we know it. Built in New York’s SoHo by John Gaynor, this 1857 department store was commissioned by Eder Haughwout and, according to one local preservationist, is "the most celebrated of the cast-iron buildings still standing in New York City." Likely inspired by Jacopo Sansovino’s Marciana Library in Venice, this five-story building was an organic addition to the neighborhood in terms of the style and height. Haughwout was a manufacturer and supplier of fine porcelain, glass, silverware and wanted his store, called the Haughwout Emporium, to look just as respectable, hence its high-profile clientele that at some point allegedly included the Czar of Russia.

He also wished for his store to be referred to as one and only so that people would come to gaze at its bells and whistles and do some shopping at the same time. Since it’s Friday today and time for our usual quiz, we’re inviting you to guess what was so unique and innovative about this building that etched its name into the history of architecture and contributed to the rise of modernist architecture in subsequent decades? As usual, please refrain from googling and posting the correct answer if you happen to know it already - let others think a bit first.

P.S. Since this community is celebrating its fourth anniversary this week, the first one to answer correctly will be awarded with a memorable prize!

(photos: Cervin Robinson via loc.gov, sohobroadway.org, Tim Benton / RIBA Collections, josephpelllombardi.com)

Mid-Century, More Than

12 Mar 2025 21:00

В продолжение разговора о стеклянных головах не можем не поделиться историей о Рене Лалике, который так вдохновил Веру Мухину. В 1925 г. Рене Лалик начал создавать маскотов, стеклянные фигурки для украшения капотов автомобилей, и в следующие шесть лет изготовил целых тридцать статуэток, в том числе, пожалуй, самую знаменитую фигурку «Victoire». Последняя была создана в 1928 г. и была посвящена десятилетию Компьенского перемирия, заключенного 11 ноября 1918 г. Плоть от плоти ар-деко, эта фигурка в то же время предвосхитила поголовное увлечение обтекаемыми формами, ставшее известное вскоре как «стримлайн-модерн». Интересно, что, хоть маскотами Лалика предполагалось украшать любые автомобили, в чертах этой скульптуры угадываются отсылки к головам индейских вождей, которыми в то же время украшал капоты своих автомобилей американский «Понтиак» (фото 6).

P.S. Фигурка Лалика быстро распространилась за пределы Франции: в частности, в Великобритании компания «Breves» продавала ее под названием «Дух ветра» и предлагала покупателям версию с подсветкой, установленную на запатентованное ею основание. В 1930-х гг. украшение радиаторов фигурками было признано небезопасным для пешеходов, и Рене Лалик преобразовал своих маскотов в пресс-папье, ограничители для книжных полок и просто домашний декор…

———

Circling back to our post on Vera Mukhina’s glass sculptures, we cannot help sharing a note on René Lalique the Soviet sculptor was so inspired by. In 1925, Lalique set himself to design a series of car mascots, glass ornaments for radiator caps, and, in the next six years or so, produced thirty mascots including the most famous one called Victoire and designed in 1928 to commemorate the 10th anniversary of the Armistice of Compiègne, which was signed on November 11th, 1918. Exemplifying the spirit of Art Deco, this figurine was also a forerunner of Streamline Moderne, a variety of Art Deco that emerged in the early 1930s. Of note, even though Lalique’s mascots were not make-specific and could be used on basically any car, the detailing of Victoire is reminiscent of the sculptures of Indian chieftains Pontiac decorated their vehicles at around the same time in the US (see pic. 6).

P.S. Lalique’s mascot was soon commercially available outside of France. In the UK, Breves of Knightsbridge sold it as “Spirit of the Wind”, offering a patented illuminated version thereof. In the 1930s, car mascots were deemed unsafe for pedestrians and Lalique quickly adapted his sculptures to be used in household settings as bookends, paperweights, or purely decorative items…

(photos: Flickr users Roy Cousins, Theunis Viljoen, bonhams.com, hutchinsonscott.co.uk, fineart.ha.com, fr.lalique.com, rlaliquemascots.com, musee-lalique.com, thejbscollection.com)

Mid-Century, More Than

11 Mar 2025 20:20

За свою вековую историю консольный стул претерпел множество трансформаций, а уж его вариации с подлокотниками и подавно. Каких только решений не придумывали дизайнеры, чтобы подлокотники выглядели органичным и изящным продолжением консольной конструкции (в качестве аперитива загляните в комментарии - там вас ждет несколько наиболее известных и примечательных моделей). Особенно в этом преуспел выдающийся чешский дизайнер Йиндржих Халабала, известный многим по легендарному креслу H-269. В 1930-х гг., будучи главным дизайнером мебельной фабрики «UP Závody» в Брно, он вдохновился работами Марта Стама и Марселя Брейера и другими предметами из стальных трубок, проникшими в мебельный дизайн благодаря Баухаусу, и представил несколько собственных вариантов консольного стула, в том числе двойной консольный (!).

Подлокотники в моделях Халабалы выполняют важную конструктивную задачу: сворачивая стальные трубы в бараний рог, дизайнер таким образом отказывался от традиционных для консольного стула передних ножек. Вот как он объяснял свой подход: «Ранние модели обеспечивали амортизацию сиденья только в задней части стула. Конструкция моих кресел такова, что и передняя, и задняя половины сиденья имеют одинаковые амортизационные свойства, а сидящий не испытывает ощущения, что он вот-вот упадет, характерного для прежних моделей, у которых пружинила только задняя часть сиденья».

———

The history of the cantilevered chair, which spans over a hundred years, has seen lots of twists and turns some of which revolved around the armrests. There were countless examples of different designs that aimed to integrate armrests into a cantilever structure in an organic and elegant way – take a look at just a handful of such chairs that we find especially noteworthy and are posting in the comments below. A remarkable breakthrough came thanks to Jindrich Halabala, a celebrated Czech designer most of you know because of the iconic H-269 chair. In the 1930s, Halabala was the head of design at UP Závody, a leading Czech furniture-maker in Brno. Inspired by the works of Mart Stam and Marcel Breuer as well as other tubular steel products commonly associated with Bauhaus, he came up with a few cantilevered chair designs of his own, including a double-cantilever chair.

As a rule, armrests in Halabala’s chairs were structural as much as functional. Bending tubular steel into coils and single curved lines, Halabala was able to get rid of the front legs altogether. Here’s how he explained his rationale behind these intricate designs, “In the earlier models, the flexibility was one-sided. With these chairs, the design is chosen so that the chairs have the same range of backward and forward flexibility. This avoids the falling sensation that one felt with backward springing chairs.”

(photos: nanovo.cz, praguedesignicons.com, galeriefunkce.cz, zeitflair.de, architonic.com, lot-art.com, iretro.cz, Dibe via Wiki Commons, vinterior.co, morentz.com, moma.org, Dzen user Oh my. Nova)