Mid-Century, More Than

29 Jan 2025 20:10

Применительно к советским изделиям из стекла имя Веры Мухиной в общественном сознании прочно (хоть, вероятно, и ложно) ассоциируется с таким воплощением функционализма, как граненый стакан. Вместе с тем деятельность Веры Игнатьевны в этой области связана с возрождением в Советском Союзе именно художественного стекла. Познакомившись с творчеством муранских стеклодувов во время путешествия по Италии в 1914 г., она увлеклась этим материалом и в конце 1920-х гг. решила создать для фонтана скульптуру из льда, но этот замысел не увенчался успехом. Говоря, что самой большой любовью Веры Игнатьевны было стекло, Ольга Воронова в своей книге о художнице пишет: «Она была очарована его возможностями еще в молодости, когда любовалась витражами церкви Sainte Chapelle в Париже, изделиями стеклодувов Мурано. Потом это увлечение вспыхнуло в 1928 году, опять в Париже: увидев выставленную фирмой Лалика скульптуру из стекла, три дня ходила в магазин фирмы, купила стеклянного краба, разговаривала и с продавцами, и с мастерами, и с художниками, но секрета стеклянного литья так и не узнала».

Вылепив в 1929 г. гипсовый макет женского торса, Мухина попыталась перевести его в стекло, но ей это не удалось. В 1938—1939-х гг. она вновь обратилась к стеклу, работая на фабрике «Красный гигант»: там, помимо декоративно-прикладных изделий, она создала вазу «Астра», с которой и принято вести отсчет истории советского художественного стекла. С тех пор Мухина будет заниматься стеклоделием всю оставшуюся жизнь…

———

As far as Soviet glass is concerned, the name of Vera Mukhina has come to be closely (and falsely) associated with the famous faceted tumbler, an epitome of functionalism. That said, Mukhina was instrumental in reviving the forgotten Russian traditions of glass art. Coming across works by Murano glassblowers during her 1914 trip to Italy, Vera Mukhina was fascinated by the material and, in the late 1920s, attempted, albeit unsuccessfully, to create an ice sculpture for a fountain. In her book about Mukhina, Olga Voronova claims that glass was always Mukhina’s fondest affection: "She was enchanted by the possibilities of glass back in her youth, when she admired the stained glass of the Sainte-Chapelle in Paris and Murano glass designs. She found her interest in glass rekindled in 1928, also in Paris; after seeing a glass sculpture on display in a Lalique showroom, she spent the next three days in and out of the shop, bought a glass crab, talked to shop assistants, glassmakers, and artists but failed in having them disclose the secrets of glass casting."

In 1929, Mukhina created a plaster model of a female torso and attempted, again unsuccessfully, to cast it in glass. In 1938-1939, the artist was employed by the Krasny Gigant glassmaking factory and, among functional pieces, designed a vase, "Aster", which is commonly considered to be the starting point of Soviet glass art. Mukhina would then continue to explore the potential of glass for the remainder of her life…

Mid-Century, More Than

27 Jan 2025 20:00

…Добиться таких результатов помогли упомянутые комиссии, о которых мало кто вспоминает и которые, тем не менее, стали основными участниками мероприятий по преображению города, пережившего блокаду. Зная нужды и возможности отдельных домохозяйств, эти комиссии организовывали восстановительные работы, обеспечивали снабжение ветеранов, создавали детские площадки, скверы, культурные центры, посредством стенгазет и товарищеских судов проводили воспитательную работу с безответственными жильцами и занимались решением множества других задач непосредственно на местах.

Примечательно, что, хоть этот сборник и вышел в 1946 г. (!) и повествование в нем ведется в прошедшем времени, прошлого в нем практически нет, а вот будущего - напротив - очень много… Низкий поклон вам, ленинградцы! С праздником вас, современники!

———

…This mission would not have been accomplished if it had not been for these largely invisible grassroots committees that became one of the driving forces behind the restoration campaign. Aware of the needs and capabilities of their households, these committees helped rebuild houses, channelled aid to war veterans, created playgrounds and parks, set up cultural venues, educated the less responsible members of their communities through so-called wall newspapers and comrades’ courts, and solved numerous other housekeeping problems within their precincts.

What is especially noteworthy about this book is that, even though it was published in 1946 and written in past tense, its narrative is hardly about the past, it’s about the future…

Mid-Century, More Than

27 Jan 2025 17:54

🪆 Внимание! Публикую ссылку на анонс своей первой независимой онлайн-лекции «История тренда: (нео)сюрреализм в дизайне. Maison&Objet 2025».

🕛 Встречаемся 9 февраля (воскресенье) в 12:00 (по Москве).

⌛️ Будем говорить о вечном, и о супер-актуальном. Про параллельные миры, психоанализ, возвращение чувственного и эмоционального начала в дизайн второй половины XX и первой четверти XXI веков.

👁 Посмотрим много тщательно отобранного визуального материала, включая мои личные фотографий с выставок «Объекты желания. Сюрреализм и Дизайн» (музей дизайна Vitra, 2019) и Maison&Objet (январь 2025).

🧩 В презентации, я разберу (нео)сюрреализм на составляющие компоненты и дам вам готовые подборки работ современных дизайнеров доступных на рынке.

💸 Доступ к записи - 3 месяца, стоимость участия - 1800 рублей.
Промо-код на скидку 10% для подписчиков: MJ0OPNU5A2

🤗 Не стесняйтесь задавать вопросы в комментариях)
Приглашайте друзей и коллег!

На фото:
1, 7 Фрагменты стенда «Что нового в декоре?» Элизабет Лериш на выставке Maison&Objet (январь 2025).
2-3. Фрагменты экспозиции «Объекты Желания. Сюрреализм и Дизайн 1924 – Сегодня» (2019-20), музей дизайна Vitra.
4. Фрагмент «Международной сюрреалистической выставки» в парижской галерее «Изящные искусства», 1938
5. «Архитектура: Секреты времени», Anj Smith для Fornasetti. 2019 (Ре-дизайн трюмо Пьеро Форнасетти и Джио Понти, 1951)
6. Ле Корбюзье, сад на крыше квартиры Карлоса де Бистеги, Париж, 1929-31, опубликовано в журнале The Architectural Review, апрель 1936
8. Chemical Brothers, альбом We Are the Night, 2007 (обложка на основе коллажей Герберта Байера, 1932)
9. Сальвадор Дали, «стул c руками»/«Колыбель для кошки», ок. 1936

#Surrealism #Neosurrealism #Lecture #DesignHistory #Trends2025 #Exhibitions #Interiour #ProductDesign #GraphicDesign #Collectable #Art

Mid-Century, More Than

25 Jan 2025 20:37

…Картина была бы неполной без упоминания еще одного имени, Рихарда Корая, швейцарского плотника, специализировавшегося на проектировании и возведении строительных лесов, в первую очередь при сооружении мостов. Именно Корай отвечал за разработку временных конструкций, служивших опорой для моста. Работы по созданию лесов, осуществлявшиеся силами всего шестерых строителей, были завершены за летние месяцы 1929 г. – такие сроки стали возможны благодаря тому, что Корай свел конструкцию к необходимому минимуму и тщательно спланировал и организовал подготовительные мероприятия, в ходе которых балки распиливали вручную, сверлили и нумеровали, после чего поднимали в нужную точку при помощи канатной дороги. Кроме того, при строительстве не использовались «песочницы» и крепежные элементы с плоской головкой, и разборка лесов осуществлялась гораздо более экономичным способом, разработанным Кораем: путем подпиливания определенных балок. А сейчас взгляните на эти завораживающие снимки будущего моста - вот теперь картину можно считать полной!

———

…Missing from all of the pictures of the bridge as well as our short description is the work of another genius that made Maillart’s masterpiece possible. His name is Richard Coray and he was a talented Swiss carpenter whose forte lied in designing all kinds of scaffolding and falsework, mostly for bridges. It was Coray who designed the falsework for Salginatobel Bridge that took just a couple of months to complete in the summer of 1929, requiring six workers only! The speed of construction was achieved through reducing the structure to the bare minimum as well as through meticulous pre-construction planning whereby the beams were sawn (by hand), drilled, numbered, and transported to the spot with a cable railway. What’s more (or less), Coray minimized construction costs through opting out of using countersunk screws and sand-jacks and developed an ingenious method of removing the scaffolding by simply sawing down some of the beams. Take a look at these images of the future bridge, which are just as breath-taking as those in the post above!

(photos here and above: citywalls.ru, mostotrest-spb.ru, salginatobelbridge.com, myswitzerland.com, bernd-nebel.de, mediamadera.com)        

Mid-Century, More Than

24 Jan 2025 20:00

В продолжение разговора о тяжелых кусках мрамора слегка изменим себе сегодня и в традиционной пятничной викторине поделимся с вами современным нам изделием, которое, конечно, должно было бы стать предметом воскресного «Вестника постмодернизма». Два этих клиновидных отрезка мрамора – напольная и настольная версии – были придуманы в 2012 г. британским дизайнером Полом Кокседжем, учеником Рона Арада. Каждое такое изделие, материал для которого отбирает сам автор, изготавливается вручную после полной и невозвратной предоплаты и может быть модифицировано под потребности заказчика. По словам дизайнера, его интерпретация известного всем предмета отрицает весь набор стереотипных представлений о нем: к слову, настольная версия весит около 5 кг, а напольная версия - около 110 кг, да и ценник у обеих разновидностей не менее весомый.

А теперь внимание, традиционная пятничная головоломка: что это за предметы? Только, как обычно, чур, не гуглить и не спешить с ответом, если он вам заведомо известен. Первый ответивший правильно получит от нас памятный сюрприз. Удачи!

———

Circling back to our quiz on heavy pieces of marble in Castiglionis’ Arco, we’d like to make a small detour and share with you what would otherwise have been the subject of another issue of Sunday Postmodernism. These two marble wedges are in fact a floor size variant and a table size variant of an extremely familiar product and were designed in 2012 by British designer and artist Paul Cocksedge, a former student of Ron Arad. Raw material is selected for each piece by Cocksedge himself and every item is crafted manually after a 100% non-refundable deposit and can be customized to fit a particular space. According to its author, this artwork is everything a certain product is not. Weighing about 5 kg as a table version and 110 kg as a floor version, Cocksedge’s reinterpretation also comes with a hefty price tag.

Since its Friday today and time for our usual quiz, do you think you can quickly guess the intended use of these beautiful marble wedges. As usual, please refrain from googling and commenting if you already know the answer – let others think first. The first one to answer correctly will receive a memorable prize from us. Good luck to all!

(photos: SolidNature, by David in den Bosch, designboom.com)

Mid-Century, More Than

23 Jan 2025 18:11

Во время Второй мировой войны программа ленд-лиза стала важнейшим звеном в сотрудничестве союзников. США поставляли в СССР огромное количество техники и материалов: от грузовиков и самолетов до консервов и медикаментов. Среди знаковых поставок особенно выделялись легендарные внедорожники Willys MB, прозванные "джипами". Однако мало кто задумывается о том, что эти машины сыграли свою роль не только на фронтах, но и в американской рекламе.

На приведенной иллюстрации из журнала The Saturday Evening Post изображены советские солдаты, управляющие Willys в суровых зимних условиях Восточного фронта. Надпись "замечательно" на русском подчеркивает восторг, который, по замыслу рекламщиков, испытывали советские солдаты от использования американской техники.

Этот пример рекламы любопытен по двум причинам. Во-первых, он демонстрирует, как американские компании, такие как Willys-Overland, использовали успех своей техники на войне в маркетинговых целях. "Джипы", созданные для военных нужд, превращались в символ надежности и технологического превосходства США, что отлично продавалось на внутреннем рынке. Во-вторых, изображение показывает, как Willys стали частью советской военной стратегии: их переоборудовали в нечто, напоминающее "тачанки" Гражданской войны, устанавливая на них пулеметы.

Сегодня подобные решения – внедорожники с оружием – чаще ассоциируются с современными конфликтами на Ближнем Востоке или в Африке. Но в 1940-х годах такие импровизации были актуальны и на Восточном фронте. Willys использовали не только для транспортировки, но и для боевых задач, что подчеркивает их универсальность.

Таким образом, Willys MB стали не только военной техникой, но и культурным феноменом, оставившим след как на фронте, так и в массовой культуре. И этот пример напоминает, как война может стать основой для неожиданных креативных решений – как в бою, так и в рекламе.

Mid-Century, More Than

21 Jan 2025 20:34

Как отмечали многие исследователи и дизайнеры, успех промышленного дизайна в Италии послевоенных лет во многом определялся его ремесленными истоками. В 1954 г., год очередной Миланской триеннале, редактор журнала «Interiors» Ольга Гуефт, рассуждая о роли ремесленных практик в эпоху индустриализации, упоминала предметы мебели из гнутой фанеры, спроектированные известным трио «Architetti Associati» и, по ее мнению, являвшиеся «достаточными свидетельствами того, что в промышленном дизайне есть место компетентности, мастерству и остроумию».

Укзанное трио, в которое входили видные итальянские архитекторы Витторио Греготти, Людовико Менегетти и Джотто Стоппино, сформировалось в 1953 г. и существовало до 1968 г. Одной из первых совместных работ этого коллектива стало кресло, которое было создано в 1953 г. для компании «Sim», сочетавшей в своей деятельности ручной труд и механизацию, и представлено на Миланской триеннале 1954 г. в составе гарнитура для социального жилья.

Использование доступных материалов и возможность массового производства (но, что важно, не без участия человека) делают это кресло хорошим примером того, что Греготти, важный представитель итальянского нео-либерти, называл «критическим рационализмом», противопоставляя его интернациональному модернизму, «идеологии хаоса, служащего фундаментом для объединяющего формализма глобализации (читай: колониализма), руками звездных архитекторов стремящейся поработить все остальные культуры, определив их в кунсткамеру в качестве диковинок». Остальные примеры критического рационализма Греготти и его коллег воспоследуют…

———

Many critics and designers have noted the artisanal nature of the success of post-war industrial design in Italy. In 1954, when Milan hosted the 10th Triennale, Olga Gueft, the editor of Interiors, wrote about the importance of craftsmanship in the age of industrialization citing bent plywood chairs by the prominent Architetti Associati trio as "sufficient proof that competence, precision and wit can exist in industrial design".

One of the first pieces by the said trio of renowned Italian architects Vittorio Gregotti, Ludovico Meneghetti, and Giotto Stoppino, which existed from 1953 through 1968, was this bent plywood chair they designed in 1953 for Sim, a furniture-maker that combined hand-craftsmanship with industrial methods, and displayed at the 1954 Milan Triennale together with a few other furnishings for social housing.

The use of affordable materials such as plywood and the synergy of hand-crafting and mechanization that contributed to its mass-production potential make this chair a telling example of what Gregotti, a leading exponent of Neo-Liberty, referred to as "critical rationalism" as an alternative to international modernism, “ideology of chaos as the foundation of the unifying formalism of globalization, considered as colonialism, that attempts by means of its starchitects to render any other culture servile, and to conserve those other cultures only as curiosities in memory.”

Other examples of critical rationalism by Gregotti et al. will follow, so stay tuned!

(photos: donzella.com, piasa.fr, wright20.com, phillips.com, smow.com)

Mid-Century, More Than

19 Jan 2025 20:35

Вестник постмодернизма,
выпуск №186

Сегодня поделимся с вами еще одним необычным гибридом, работой известной нам уже Флоренс Долеак. Созданный полностью вручную в 2002 г., этот предмет интерьера был выпущен в тридцати экземплярах под названием «Стул, раздетый догола» и интересен не только казалось бы несовместным сочетанием ковра и стула, но и настолько же неожиданным сплетением аллюзий: произведение Долеак отсылает одновременно и к инсталляции «Невеста, раздетая догола её холостяками, одна в двух лицах», первой масштабной работе Марселя Дюшана (см. последнее фото), и к древнему киргизскому обычаю, согласно которому в день свадьбы мать невесты вручала дочери собственноручно сотканный «ширдак» (шырак – кирг. стегание), разновидность войлочного ковра, в 2012 г. включенная, к слову, в список нематериального наследия ЮНЕСКО. Каждый стежок в таком ковре символизирует счастливый день в семейной жизни молодоженов.

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 186

This channel has already witnessed plenty of unlikely hybrids of typologies, so here’s another one for you. Designed and entirely hand-made by Florence Doléac in 2002, this furnishing was released as a limited-edition series of 30 copies entitled ‘The Chair Stripped Bare’ and is more than just a sum of its constituents, a carpet and a chair. This fusion is just as unexpected from a conceptual standpoint as it brings together tradition and modernity, referencing both a famous large-scale artwork by Marcel Duchamp called ‘The Bride Stripped Bare by Her Bachelors, Even’ (see the last picture) and, according to the designer, an ancient Kyrgyz wedding tradition whereby the bride’s mother gives her daughter a hand-stitched shyrdak, a type of felt carpets, which was inscribed on the UNESCO List of Intangible Cultural Heritage of Humanity in 2012. Each stitch in a shyrdak is to symbolize a day of happiness for the newlyweds.

(photos: Patrick Gries, Hélène Mauri, fondsartcontemporain.paris.fr, navigart.fr, tate.org.uk)

Mid-Century, More Than

18 Jan 2025 20:22

Одним из источников впечатляющих проектов, обещавших американцам высокое качество жизни при низких затратах, были рекламные материалы, публиковавшиеся Американской ассоциацией производителей фанеры. Сегодняшнюю подборку фотографий открывает одна такая бравурная публикация, сообщающая о том, что индустриальное жилое строительство сегодня – это не мечта, а реальность, что дом на снимке был построен лишь из одного материала, фанеры, и что использование фанеры позволяет снизить расходы на строительство. Не желая спорить с этими утверждениями, скажем только, что действительность оказалась более суровой к этому проекту, чем мечталось рекламодателю.

Дома, запечатленные на всех этих фотографиях, были спроектированы в 1968 г. выдающимся американским архитектором Полом Рудольфом в рамках федеральной программы по борьбе с жилищным кризисом в Нью-Хейвене. Первый камень был заложен в октябре 1969 г., а сам поселок под названием «Oriental Masonic Gardens», по словам Рудольфа, должен был стать первым проектом, реализованным при помощи «кирпича двадцатого века». Этим «кирпичом» были готовые модули со сводчатой крышей, изготовленные из фанеры и установленные в два яруса таким образом, что на первом этаже размещались гостиная, столовая и кухня, а на втором этаже – спальни и санузлы. Кроме того, за счет крестообразной компоновки модулей вокруг единого центра каждая из четырех семей, занимавших один дом, получала собственный дворик…

———

Enticing prospects of high-quality and low-cost housing were something that mid-century Americans learned about from all sorts of publications, including numerous ads by American Plywood Association. Opening today’s selection of photographs is one such advertisement. While we certainly don’t feel like debating APA’s claims that industrialized housing was no longer a thing of the future, that the house in the promotional photo had been built using plywood only, and that plywood kept “tooling costs down”, it turns out these promises had to be taken with a pinch of salt, at least with regard to this particular plywood project.

The houses in all of these photographs were designed in 1968 by American starchitect Paul Rudolph as a federally-aided project to counter the shortage of housing in New Haven. Known as Oriental Masonic Gardens, this settlement, whose first brick was laid in October 1969, was, in Rudolph’s terms, to be “the first project utilizing the ‘Twentieth Century Brick’”, i.e. modular units with vaulted roofs that were stacked on top of one another into two-level structures with a single core. The ground level was to house a living room, dining room, and kitchen while the upper floor contained bedrooms and bathrooms. Also, composed as a pinwheel, each block had four private courtyards, one for each family…

Mid-Century, More Than

16 Jan 2025 20:31

Выставки Копенгагенской гильдии краснодеревщиков собирали далеко не только краснодеревщиков, как вам могло показаться из Настиного обзора. Поскольку задумано это ежегодное мероприятие было для того, чтобы сохранить почитаемое в Дании столярное ремесло на фоне всеобщей индустриализации за счет тесного сотрудничества мастеров-краснодеревщиков и архитекторов, которых готовила Королевская академия изящных искусств, гостями выставок были даже королевские особы. Да и экспонировались на них далеко не только столы и стулья. Так, в 1955 г. датская королева Ингрид посетила выставку и ушла оттуда не с пустыми руками: в них она унесла небольшой ящичек, который распахивался нетривиальным образом, превращаясь в «туалетец», или настольный несессер (вещицу, пользовавшуюся большой популярностью в Европе 18-19-х вв.), и демонстрируя мастерство краснодеревщиков.

Этот туалетный прибор был создан профессиональными дизайнерами Хеннингом Андреасеном и Каем Ингеманном Хансеном, а изготовлен известным нам уже высококлассным столяром Йоргеном Вольфом – как изначально и планировали устроители выставок.

———

Contrary to what you may have surmised from Nastya’s account here, exhibitions of Copenhagen Cabinetmakers’ Guild garnered a lot of attention not only among Copenhagen cabinetmakers. Originally envisioned as a way to protect Danish cabinetmaking against the growing industrialization by fostering collaborations of professional carpenters and architects graduating from the Royal Academy of Fine Arts, Guild’s annual exhibitions were open to general public. Also, since cabinetmaking was one of Denmark’s most celebrated and respected kinds of craftsmanship, such events were also attended by royal guests. For example, the 1955 exhibition was visited by Queen Ingrid who did not leave empty-handed. She purchased an ingenious wooden box that turned into a beautifully-crafted vanity set the likes of which had been very popular across Europe in the 18th and 19th centuries.

What is also remarkable about this piece is that it was conceived by professional designers Henning Andreasen and Kay Ingemann Hansen and executed by Jørgen Wolff, a skilled craftsman we already know, showcasing the exact kind of synergy the organizing committee had attempted to attain.

(photos: luca-inc.com)

Mid-Century, More Than

14 Jan 2025 20:45

Переложите две спички так, чтобы из иконы западногерманского дизайна получилась икона восточногерманского дизайна…

В 1962 г. 33-летний лейпцигский дизайнер Рудольф Хорн в разгар рабочего дня решил сменить обстановку и отправился в Музей Грасси. Увидев знаменитое кресло «Barcelona» (или MR 90; фото 1-3) Миса ван дер Роэ, он не только потрогал экспонат, но и уселся на него втайне от смотрителей: «Меня постигло разочарование: кресло было совсем не таким пластичным, каким оно казалось со стороны, когда я рассматривал его изящные черты. Это побудило меня создать кресло, которое бы было наполнено движением и адаптировалось под положение сидящего на нем». Вернувшись домой, он изобразил увиденное кресло на отрезке пекарской бумаги и определил «слабое место» в работе Миса – точку пересечения ножек. Как и многие дизайнеры до него, создававшие консольные стулья методом «переложения спичек», Хорн изменил конструкцию опоры, превратив «Барселону» из классического курульного кресла в более современное консольное. При этом он намеренно не внес никаких изменений в остальные элементы кресла Миса.

В 1964 г. работа Хорна увидела свет: кресло было выпущено компанией «Röhl» под названием «Konferstar» и вскоре стало одним из культовых предметов, созданных восточногерманскими дизайнерами. Вот только жители ГДР не могли оценить преимущества кресла Хорна: все произведенные экземпляры отправлялись на экспорт…

———

Move two sticks to turn an icon of West German design into an icon of East German design…

In 1962, Rudolf Horn, then a 33-year-old designer based in Leipzig, was sitting in his office when he felt he needed a change of scenery and decided to take a walk to the Grassi Museum. Seeing Mies van der Rohe’s famous Barcelona chair (aka MR 90; pics 1-3) there, not only did he touch the exhibit, but secretly sat down on it: “I was disappointed. It did not provide the flexibility that its elegant appearance conveyed. That prompted me to make a chair that moves, that adapts.” Upon returning home, he sketched the Barcelona chair on a piece of baking paper and identified what he felt was a weak spot in van der Rohe’s design, the intersection of the two legs. Just like many designers before him, who had created multiple versions of the cantilever chair simply by moving “sticks” around, Horn changed the construction of the base replacing the Barcelona’s classic curule design with a spring-steel cantilever while intentionally leaving all of its other elements intact.

In 1964, Horn’s design was released by Röhl as the Konferstar chair to quickly become one of the most acclaimed examples of East German design. That said, the people of the DDR could not experience the comfort of Horn’s chair as all of the copies produced in Potsdam were exported to the West…

(photos: Werkbundarchiv – Museum der Dinge via museumderdinge.org, frankfurt-minimal.de,konferstar.com, whoppah.com, massmoderndesign.com, smow.com, the Knoll Archive, MoMA, wright20.com via knoll-int.com)

Mid-Century, More Than

12 Jan 2025 20:11

Вестник постмодернизма,
выпуск №185

Жители Нидерландов, страны, около половины территории которой находится ниже уровня моря, веками противостояли стихии, поэтому, пока инженеры разрабатывали гидротехнические сооружения, местные архитекторы тоже не бросали весла и предлагали архитектурные решения. Одним из них был Герман Херцбергер, в основном известный своими постройками на суше. В 1986 г. он спроектировал плавучий дом, который должен был держаться на воде благодаря бетонному фундаменту с вспененным наполнителем, а в 1998 г. - целую серию экспериментальных домов для гаагского района Ипенбург.

Ни один из этих проектов реализован не был, зато в 2002 г. Херцбергер усовершенствовал свой первоначальный замысел и построил прототип плавучей виллы в Миддельбурге. На сей раз вместо бетонного основания этот трехэтажный дом получил понтоны, подобные тем, которые используются при строительстве нефтяных буровых платформ. По словам главного архитектора проекта Патрика Францена, выбор понтонного основания был призван обеспечить дому подвижность и способность вращаться вокруг своей оси: для перемещения жилища по воде необходим лишь небольшой мотор, а поворот на месте - вслед за солнцем - осуществляется при помощи двух рулей.

Хоть других плавучих домов на счету Херцбергера не было, его наработки запустили волну аналогичных решений, реализуемых молодыми соотечественниками в наши дни, но это уже совсем другая история…

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 185

With about 50% of their country’s territory below sea level, the people of the Netherlands have been safeguarding their homes against water since the dawn of time and, while Dutch engineers have been designing dykes and levees to reclaim land, local architects have been proposing housing solutions to potential flooding. Herman Hertzberger, mostly renowned for his land designs, was one of the architects who did not wish to swim with the tide and, 1986, designed a floating house with a foam-filled concrete base. In 1998, he followed this project up with an experimental series of floating housing units for Ypenburg in the Hague.

While these designs remained on paper, Hertzberger improved his initial concept in 2002 and built a three-story prototype in Middelburg. Unlike the initial proposal, this house had a base of hollow steel tubes, much like those that support oil rigs. According to Patrick Franzen, the project architect, "it was necessary to change the structural system because we wanted the house to float freely in the water and be able to change orientation." The resultant house would only need a small motor to move and could rotate to follow the sun thanks to two steering wheels.

Even though Hertzberger did not come up with any other water housing concepts in subsequent years, his designs did create a ripple effect with numerous similar solutions designed by a younger generation of Dutch architects, but that’s quite another story…

(photos: Flickr user Klaas5, Patrick Franzen, ahh.nl, zoeken.nieuweinstituut.nl)

Mid-Century, More Than

10 Jan 2025 20:20

Австриец Вальтер Цайшег – еще один удачный пример скульптора, переквалифицировавшегося в дизайнеры и приложившего руку к такому бытовому предмету, как пепельница. Правда, в отличие от малоизвестной работы Ногучи, штабелируемая пепельница «Sinus», созданная Цайшегом в 1966 г., стала, пожалуй, самым знаменитым произведением этого мастера. Как дизайнер Цайшег в основном сотрудничал с компанией «Helit»: в 1966 г. директор компании Фридрих Хефендел обратился к руководству Ульмской школы дизайна, в которой преподавал Цайшег, и, познакомившись с работами последнего, привлек Цайшега к сотрудничеству. Первым изделием, выпущенным компанией по проекту Цайшега, была настольная картотека – она производится до сих пор. За ней последовали многие геометризованные предметы для дома и офиса, в том числе и упомянутая пепельница – ее Цайшег создал на волне увлечения синусоидальными кривыми, при помощи которых он придавал причудливые формы разнообразным фигурам, в том числе цилиндру. Утверждается, что Хефендел и его коллеги были в восторге от этих экспериментов и, придумав вместе с Цайшегом сделать выемку в центре цилиндра, вскоре запустили получившийся предмет в производство как пепельницу – даже несмотря на возражения сотрудника отдела продаж о том, что пепельница обязана иметь углубления в бортиках для сигареты.

Рассказ о Цайшеге-скульпторе заслуживает отдельной заметки, которую мы уже заготовили и вскоре опубликуем – иначе картина будет неполной. А пока на правах пятничной викторины предлагаем желающим отгадать, что за приспособление запечатлено на последних снимках?

———

The Austrian Walter Zeischegg is yet another successful example of a sculptor-turned-designer whose oeuvre includes an artistic take on the ashtray. Unlike Isamu Noguchi’s lesser-known piece, however, Zeischegg’s stackable ashtray, Sinus, has grown to become his best-known design since its creation in 1966. As a product designer, Zeischegg mostly worked for Helit whose director, Friedrich Hefendehl, came in contact with Ulm School of Design in 1966 and got to know Zeischegg who was teaching there. Helit’s collaboration with Zeischegg started with a small filing box which remains in production to this day. This piece was followed by many other household and office items including the famous ashtray. The latter was designed when Zeischegg was experimenting with sine waves and their potential of turning a basic geometric form into a whimsical sculpture. Allegedly, Hefendehl and his colleagues were especially interested in wave-like cylinders that originated from these experiments and, together with Zeischegg, decided to make a depression in the middle of a cylinder producing the resultant design as an ashtray, despite claims from a sales employee that it would not be an ashtray without grooves to hold a cigarette in place.

As far as Zeischegg’s career as a sculptor is concerned, his oeuvre merits a standalone post which we have already put together and will be publishing shortly. In the meantime, since it’s time for our usual Friday quiz, do you think you can guess the intended use of a Helit product shown in the closing images?

(photos: Flickr user Teddy, Oleg Kuchar, courtesy HfG-Archiv, Ulm, reliving.nl, pamono.com, modernariatos.shop, modulor.de, wright20.com, markanto.de, Ralf Milde via moderne-regional.de, quittenbaum.de, decidecadesign.fr)

Mid-Century, More Than

08 Jan 2025 20:20

В 1956 г. или около того Исаму Ногучи, вдохновленный одной своей старинной вещицей, японской глиняной чашечкой, занялся созданием чайных пар. Когда прототипы были готовы, его товарищ и помощник Цутому Хирои, знаменитый японский создатель воздушных змеев, изготовил их в японской керамической мастерской. Если верить наглядной переписке между Ногучи и Хирои, последнему не нравилась неустойчивость получившейся чашечки, и он предложил развернуть ручку на 180 градусов.

Судя по фотографиям и письмам, хранящимся в архивах фонда Ногучи, скульптор не поддержал эту идею и поручил своему поверенному подать заявку на регистрацию патента в Японии. Ногучи даже рассматривал возможность оформления патента на эти чайные пары в США, но передумал. Любопытно, что несмотря на такую подготовительную работу изделия так и не поступили в производство, по крайней мере, до 20-го века, когда компания «Vitra» все же решилась их выпустить.

———

In or around 1956, Isamu Noguchi began creating tea cups and saucers modelling them after an ancient Japanese terracotta cup he owned. When the prototypes were ready, his friend and assistant Tsutomu Hiroi, a famous Japanese kite-maker, had them produced in a local ceramics workshop in Japan. According to the visually-aided communications between Noguchi and Hiroi kept by the Isamu Noguchi Archive, Hiroi found the cup “slippery” and unstable and proposed rotating the handle 180 degrees.

As you can see from the photographs of the finished pieces also kept by the said archive, Noguchi dismissed this idea and entrusted his patent lawyer with filing a patent application for the finished sets in Japan. He even considered having them patented in the USA, but eventually changed his mind. Interestingly, despite the intense pre-production process, Noguchi’s tea cups and saucers were never mass-produced, at least until the 20thcentury when they were finally released by Vitra.

(photos: Kevin Noble, archive.noguchi.org, etsy.com, bonluxat.com, ebay.com)

Mid-Century, More Than

06 Jan 2025 20:13

Эти рисунки 1930-1940-х гг., принадлежащие кисти Ларри Остина и демонстрирующие ювелирные работы Фрэнка Хесса, являются рекламой продукции Мириам Хаскелл, женщины, которая благодаря смелости, предпринимательскому таланту и чутью вместе со своей подругой Коко Шанель раздвинула границы возможного в модной индустрии, в том числе в гендерном и экономическом смыслах. Сменив Нью-Олбани на Нью-Йорк с 500$ в кармане в 1924 г., два года спустя Хаскелл открыла ювелирный бутик «Le Bijou de L'heure» в известном отеле «Макалпин», а позже с честью выдержала испытание Великой депрессией и Второй Мировой войной, выпуская доступную бижутерию из стекла, искусственных камней, дерева, пластика, перьев и пр. и привлекая к этому ювелирных мастеров, бежавших из Европы.

Вот что, например, писал о Хаскелл журнал «Harper’s Bazaar» в апреле 1933 г.: «Негоже выглядеть мрачно, даже если в сердце тоска. Если новое платье вам не по карману, а если по карману, то тем более, отправляйтесь в магазин Мириам Хаскелл в Хекшер-билдинг, где сможете за бесценок приобрести самые фантастические и модные украшения».

P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях к посту.

———

These 1930-1940s watercolors and gouaches by Larry Austin show jewelry designs by Frank Hess and are in fact advertisements of costume jewelry produced by Miriam Haskell whose determination, entrepreneurial acumen, and sensitivity to public wants and needs contributed to game-changing advances in the male-dominated and luxurious world of fashion, which was already being reshaped by her friend Coco Chanel. Having swapped New Albany for New York with just $500 in her pocket in 1924, Haskell opened the Le Bijou de L'heure jewelry boutique in the McAlpin Hotel two years later and withstood the Great Depression and WWII by switching to art glass, strass, wood, plastic, feathers etc. and employing European jewelers who were fleeing the war.

Here’s what the April, 1933 issue of Harper’s Bazaar wrote about Haskell’s business, “It doesn’t do to look dreary, even if your heart is breaking. If you can’t buy a new dress, or even if you can, go to Miriam Haskell in the Heckscher Building. The most imaginative and smart costume jewelry going is being sold there for next to nothing.”

P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: morninggloryjewelry.com, artsy.com, bloshka.info, big-bead-little-bead.blogspot.com)

Mid-Century, More Than

28 Jan 2025 20:17

В 1968 г. Джанни Парески, за четыре года до того окончивший миланский Политехнический институт, вместе с группой «G14», образовавшейся «на полях Политеха», и другими молодыми энтузиастами, среди которых были Умберто Орсони, Роберто Убальди, Джанфранко Факкетти, Пино Пенсотти, Эцио Дидоне и Альберто Коломби, создали объединение DAM (Designer Associati Milano), подарившее миру дизайна множество самобытных предметов, не говоря уже о программных манифестах и выставках. В частности, в 1969 г. Парески вместе с Орсони спроектировали для группы «DAM» очень неожиданное кресло с предсказуемым названием «Libro» (ит. книга), которое позволяло настраивать положение сидения и спинки переворачиванием десяти «страниц», закрепленных на металлическом «корешке», который в свою очередь тоже мог менять угол благодаря шарнирам.

Хоть те годы и были отмечены расцветом антидизайна, или радикального дизайна, поначалу это революционное кресло не встретило одобрения у потребителя, зато впоследствии оно вошло в антологию дизайна, заняло постоянное место на полках ведущих музеев современного искусства, в том числе MoMA, и производится компанией «Busnelli» до сих пор.

———

In 1968, Gianni Pareschi, who had graduated from the Polytechnic University of Milan four years earlier, founded, together with G14, a group of designers “born on the banks of the Politecnico”, the DAM group, or Designer Associati Milano, an association of design visionaries that included Umberto Orsoni, Roberto Ubaldi, Gianfranco Facchetti, Pino Pensotti, Ezio Didone, and Alberto Colombi and would give birth to a lot of enlightening designs, let alone their manifestos and exhibitions. In 1969, Pareschi and Orsoni designed, under the auspices of DAM, an exceptional chair called, as you may have guessed already, Libro (the Italian for a book). The chair enabled the user to customize the seating height and angle by turning the “pages” that were attached to a steel “cover”, whose angle was also adjustable thanks to a tension screw.

Even though the late 1960s were a period when Italy’s Radical Design movement was at its height, the Libro chair initially did not find acclaim with the public. As years went by, however, it developed a cult status, becoming one of the finest representatives of the respective chapter in the history of Italian design and making its way into permanent collections of major museums across the globe. Interestingly, the Libro is just as relevant now as it was fifty years ago and is still available from Busnelli.

(photos: Flickr user Aron Danburg, busnelli.com, mbam.qc.ca, put.edidomus.it, 1stdibs.com, dorotheum.com, moebelagentur-alge.at, visconteacasadaste.com, mobilificiomarchese.com, classicdesign.it, berninigallery.it, ponteonline.com)

Mid-Century, More Than

27 Jan 2025 20:00

Поздравляем родной город с Праздником и хотим поделиться с вами небольшой заметкой по следам одной малоизвестной книги, которой буквально на днях пополнилась наша библиотека. Книга называется «Восстановим наши жилища» и представляет собой сборник докладов комиссий по восстановлению и эксплоатации (орфография сохранена) имущества. Помимо описания отдельных мероприятий местного значения, из которых и складывалась масштабнейшая работа по возрождению города, книга интересна сухим языком цифр, к которому обращаются авторы отчетов:

«Ущерб, нанесенный фашистскими варварами ленинградскому городскому хозяйству, оценивается в 5,5 млрд. рублей. Это составляет около 25% стоимости основных фондов города. За время войны Ленинград потерял 2 млн. 300 тыс. квадратных метров жилплощади, восстановить которую невозможно. Всего же было разрушено 4,5 млн. метров площади. К концу пятилетки эти потери будут восполнены. В Ленинграде уже восстановлено 1 млн. 700 тыс. квадратных метров жилого фонда. Пятьдесят два миллиона человеко-часов отработали трудящиеся Ленинграда на первом этапе восстановления. В 1946 году начался новый этап, более трудный […] За 1946—1950 гг. в Ленинграде будет построено 2 млн. 500 тыс. квадратных метров жилой площади, полностью восстановлен трамвайный парк, расширен парк автобусов (до 800 машин), троллейбусов (до 400), таксомоторный, развернется строительство метрополитена, первая очередь которого будет сдана в эксплоатацию уже к концу новой пятилетки»…

———

Today marks the 81st anniversary of the liberation of our home town of Leningrad and we would like to celebrate this important holiday with a note we’ve put together after reading a lesser-known book we recently acquired. The book is titled "Restoring Our Homes" and consists of a collection of reports on the post-war activities of Household Restoration and Maintenance Committees whose small-scale contributions made it possible to carry out an unprecedented city restoration program. In addition to first-hand accounts of the efforts of individual households, the book provides a bigger picture of the damages our city suffered during the siege:

"The damage fascist barbarians inflicted upon Leningrad and its economy is estimated to amount to 5.5 billion rubles which accounts for 25% of the city’s main assets. Over the war, Leningrad irreparably lost 2.3 million square meters of housing against the total loss of 4.5 million. These losses will be replenished by the end of the five-year plan. 1.7 million square meters of housing have already been restored in the initial stage that took a total of fifty-two million man-hours of citizens’ work. 1946 saw the beginning of a new and more difficult stage […] Over 1946-1950, Leningrad will grow by 2.5 million square meters of housing, its fleet of trams will be fully replenished and the capacities of ground transportation (buses, trolley buses, and taxi) will be expanded bringing the total number of buses to 800 and trolley buses to 400. Extensive work on subway construction will begin with the first phase to be completed by the end of the next five-year plan.”…

Mid-Century, More Than

26 Jan 2025 20:44

Вестник постмодернизма,
выпуск №187
 
Всему свое время, а потому, вне графика поделившись с вами стокилограммовой закладкой для книг, спешим показать вам другую крайность, созданную для библиофилов тем же дизайнером, Полом Кокседжем. Сам предмет, «Невидимый держатель для книг», появившийся на свет в 2012 г., вы, разумеется, не увидите на картинках, но его параметры известны: эта конструкция из нержавеющей стали (ВШГ 15 см/23 см/15 см) способна удерживать в неустойчивом положении ряд книг длиной до полутора метров, способствуя, по словам автора, тому, что «в центре внимания оказываются сами книги, их названия, отдельные слова, бумага, на которой они напечатаны». «Как мне удалось этого добиться – вопрос второстепенный», - завершает свою мысль Кокседж.
 
В качестве бонуса хотим поделиться с вами двумя другими работами британского дизайнера из той же области: в 2015 г. Кокседж создал книжную полку «Rhythm Shelf», на которой найдется отдельное место как фолиантам, так и «стихам, напечатанным на одном листе». А в 2017 г. Кокседжу пришлось освободить свою лондонскую студию, поскольку собственник здания решил переделать его в премиальный жилой комплекс, но прежде, чем покинуть студию, дизайнер вырезал не одну сотню цилиндров из бетонного пола и часть из них использовал для изготовления стеллажа, который, являясь «плотью от плоти мастерской» художника, призван напоминать о «непостоянстве созидателей и мест, которые они населяют».
 
———
 
Sunday Postmodernism,
issue No. 187
 
It’s all in good time, dear friends, so, after sharing an out-of-schedule post with you on a 100-kg marble bookmark, we’re back with another extreme for book owners created by the same designer, Paul Cocksedge. Since this 2012 piece is called the Invisible Bookend, you will fail to see it in the pictures we are publishing, so here is a description that will compensate for the lack of visuals. Measuring 230 mm (L), 150 mm (W), and 150 mm (H), this stainless steel item is able to hold a meter and a half of books at an angle, making “the titles, the words, the paper, the books themselves the focal point.” According to the designer himself, “How I’ve done this is not important.”
 
Also, as a bonus, do check out other pieces designed by Cocksedge for book lovers and design aficionados such as this 2015 Rhythm Shelf with 68 dividers to hold books of any size, “from the largest volumes to a poem on a single piece of paper”, or his Excavation Core Shelf. The latter shown in the last images came about in 2017 when Cocksedge was being forced to abandon his London studio to make room for luxury apartments. He did leave the studio, but, first, extracted hundreds of cylinders from the concrete floor thereof and used some of them “as the very fabric of his own studio” for a bookcase “to remind of the transient nature of both creative workers, and the places they inhabit.”
 
(photos: Paul Cocksedge via paulcocksedgestudio.com, untitledv.com, schoener-wohnen.de)

Mid-Century, More Than

25 Jan 2025 20:37

Прогуливаясь по Каменному острову в Санкт-Петербурге, можно заметить два изящных железобетонных моста, перекинутых через Малый канал. Автором этих сооружений был гражданский инженер Робер Майар, до революции активно работавший в России, в том числе в Петербурге, а после вернувшийся в родную Швейцарию, где в 1928 г. спроектировал конструктивно похожий мост через ущелье реки Сальгина. Впоследствии признанная шедевром мостостроения и даже самым красивым мостом 20-го века, эта изящнейшая конструкция длиной 133 метра, в 1930 г. паутинкой соединившая края ущелья на высоте 90 метров и продемонстрировавшая всему миру возможности железобетона, была выбрана заказчиком потому, что требовала меньше всего средств и времени на возведение. Посмотрите на эти завораживающие снимки готового моста, и мы продолжим…

———

Strolling down Kamenny Ostrov, a quiet and picturesque island not far from the center of St. Petersburg, one may come across two slender bridges over the Maly Kanal built of reinforced concrete. Both of these structures were designed by Robert Maillart, a prominent civil engineer whose resume had a long stint in Russia just before the revolution broke out. In 1918, he was forced to move back to his home country, Switzerland, to produce a few famous designs, including a structurally similar bridge across an alpine ravine at Salginatobel. Celebrated as an icon of bridge engineering and even the most beautiful bridge of the 20th century, Salginatobel Bridge was indeed a marvelous structure which was also the cheapest and quickest to build of all the designs submitted for the competition. Take a look at these breath-taking images of this 133-long bridge that gracefully connected the sides of the gorge at the height of 90 meters and we’ll continue shortly…

Mid-Century, More Than

23 Jan 2025 20:27

Одни из самых удивительных счетчиков и - по совместительству - выразителей духа времени в эпоху ар-деко в США производились калифорнийской компанией «Lawson Time», а самым примечательным, на наш взгляд, экземпляром является модель «Zephyr», первоначально называвшаяся «Mayfair». С атрибуцией этих электрических часов, спроектированных около 1934 г. и названием и формой перекликающихся со своим современником, дизельным поездом «Burlington Zephyr» (1934), творится полная неразбериха: долгое время авторство часов приписывалось Кему (сокращение от Карла Эмануэля Мартина) Веберу, немецкому дизайнеру, в 1914 г. осевшему в США, а несколько лет назад было установлено, что в действительности часы были созданы дуэтом «Ferher & Adomatis» (Джорджем Адоматисом и, по всей видимости, выдающимся американским скульптором и дизайнером венгерского происхождения Полем Фехером, тогда как Вебер был автором лишь эскизов нескольких моделей часов, вероятно, не принятых производителем).

Часы «Zephyr» выпускались в нескольких модификациях, но самыми удачными нам кажутся версии с декоративной полосой, на которой «лежит» циферблат: созданные во времена Великой депрессии, и своим названием, и этой лентой, плавно поворачивающей за угол, они словно напоминают об ушедшей золотой поре, одновременно вселяя надежду в будущее…

———

Ones of the most amazing keepers and markers of the Art Deco time in the US were produced by Lawson Time. This California-based company had countless models and variations, but the most remarkable one, in our humble opinion, is the Zephyr clock originally marketed as Mayfair. The authorship of this ca. 1934 clock, whose shape and name recalls those of the Burlington Zephyr train built in 1934, has caused some controversy and remains disputed to this day. For a long time, the clock was attributed to Kem (an acronym of Karl Emanuel Martin) Weber, a German designer who moved to the US in 1914. A few years ago, however, a Lawson Time brochure was uncovered that credited this design to Ferher & Adomatis (George Adomatis and, quite probably, Paul Feher, a Hungary-born American sculptor and designer). What Weber did was produce a few sketches for Lawson Time which must have been rejected.

The Zephyr clock was available in several versions including a few with a decorative band that wraps the body and the face of the clock. Created amidst the Great Depression, these versions appeal to us through both their gentle name and the perception of time they translate: while the golden age is gone, there is still a future that awaits one just round the corner…

(photos: decopix.com, coupefileart.com, nhconseils.fr,collections.discovernewfields.org, tftmmelrose.com, cooperhewitt.org, collection.carnegieart.org,unframed.lacma.org)

Mid-Century, More Than

22 Jan 2025 20:12

К слову о купающихся трактористках, образ советской трактористки действительно был запечатлен в фарфоре, и это был не обобщенный образ, а вполне конкретный - Прасковьи Никитичны Ангелиной, первой в СССР женщины, освоившей управление трактором. Родившаяся в 1913 г. в Донецкой губернии в семье бывших батраков греческого происхождения, Прасковья Никтична с детства интересовалась машинами и механизмами и, впервые увидев в своей деревне трактор, решила стать трактористкой. Уже в 16 лет она окончила курсы механизаторов и на волне стахановского движения вскоре стала известной на всю страну.

В 1930-х гг. замечательный советский художник-самоучка Исидор Фрих-Хар, в 1926 г. пришедший на Конаковский фаянсовый завод и двумя годами позже учредивший там художественную лабораторию, которую возглавлял до самой своей смерти в 1978 г., переосмыслил классический для этого завода сюжет «Урок пахаря», изобразив на сухарнице тракториста. Не остановившись на этом, в те же годы Фрих-Хар создал кувшин с изображением трактора, за рулем которого была Паша Ангелина…

———

Now that we’ve mentioned bathing female tractor drivers, it seems fitting to share yet another anecdote on motivational Soviet ceramics since female tractor drivers or, better yet, one particular driver did become a subject of mass-produced tableware. The name of this driver is Praskovya Angelina and she was the country’s first woman to operate a tractor. Born in 1913 into the family of Greek peasants, Angelina took a keen interest in machines and mechanics in her early childhood. Seeing a tractor in her village for the first time, she immediately decided to learn how to drive it and went for it. At the age of sixteen, she completed a tractor-driving course and, as the Stakhanovite movement was gaining momentum, soon became a champion of agricultural labor whose name was known all over the country.

In the 1930s, Isidor Frikh-Khar, a remarkable self-taught artist and sculptor whose highly eventful career had landed him at Konakovo Faience Factory where he would work from 1926 to his death in 1978 as head of the factory’s artistic laboratory he set up in 1928, decided to reimagine the ages-old motif, ‘A Plowing Lesson’, introducing a tractor into the factory’s signature design. However, there is more to this story as Frikh-Khar also created a jar, which he ornamented with a tractor operated by none other than Praskovya Angelina…

(photos: thevoicemag.ru, artlot24.ru, oms.ru, goskatalog.ru, litfund.ru, museum-nt.ru)

Mid-Century, More Than

20 Jan 2025 20:19

В начале рабочей недели, как водится, расскажем еще одну кофейную историю, тем более, что в архивах любимого МАММ только что обнаружили две крайне заинтересовавшие нас фотографии. Автор снимков неизвестен, а дата и место указаны – 1961 год, поселок Мирный в Сталинградской области и Гастроном №1 в Сталинграде соответственно. Именно дата и места привлекли наше внимание, ведь известно, что возрождение кофейной культуры в СССР началось с Ленинграда, где в сентябре 1963 г. в Елисеевском магазине установили первые в городе кофемашины венгерской фирмы «Омния», выпускавшиеся по итальянской лицензии. В сентябре 1964 г. открылся «Сайгон», оснащенный такими же машинами, которыми руководили Стелла и Люся, готовившие творческой интеллигенции «маленький двойной»…

В действительности же венгерские кофемашины появились в Советском Союзе чуть раньше: в 1957 г. предприятие «MÜÁRT», торговавшее разной техникой, представило рычажную кофемашину с пятью кофейными группами, а в 1959 г. в стране было выпущено 1 500 кофемашин «Casino» с шестью группами; 1 000 экземпляров в том же году были отправлены в СССР. Именно кофемашины «Casino» запечатлены на заглавных фотографиях, а рассмотреть их получше можно на остальных снимках, найденных нами в венгерских фотоархивах, в том числе в комментариях к посту.

———

Let’s start this working week with another shot of coffee history courtesy of MAMM’s archives that are in possession of two interesting photographs. Regrettably, there’s no credit for these pictures, but the date and place they were taken are there. Both of them date back to 1961 and were taken in Stalingrad Region, the opening one at a cafe in Mirny and the second one at Stalingrad’s Central Grocery Store. It was the combination of the year and the locations that prompted us to explore the history of the photographs further. The thing is that it is a well-documented fact that the rebirth of espresso in the Soviet Union took place in September, 1963 in Leningrad whose Elisseeff Emporium installed two Omnia coffee machines made in Hungary under the license from an Italian brand. In September, 1964, Leningrad also became home to the Café Saigon, which would quickly turn into a hub for writers, artists, and other intellectuals thanks to its Omnias as well as Stella and Lyucya, two bartenders who were especially apt at making “small double” espressos…

As it turns out, Hungarian espresso machines found their way into the Soviet Union a bit earlier than that. In 1957, Hungary’s MÜÁRT, which traded in electronic appliances, presented a five-group-head machine. In 1959, a total of 1,500 six-group-head machines called ‘Casino’ were produced in Hungary and 1,000 of them were exported into the USSR. These are Casinos, not Omnias, that you can see in the opening pictures from Stalingrad and are shown in these other images we have found in Hungarian archives.

(photos: russiainphotos.ru, Bauer Sándor via fortepan.hu, index.hu)

Mid-Century, More Than

18 Jan 2025 20:22

…Анонсированный проект выглядел крайне оптимистично: по словам вице-президента управляющей компании, «проект был удостоен всевозможных наград; люди, съезжавшиеся со всей страны поглядеть на поселок, говорили, что за такими проектами будущее». Оптимизм был понятен, ведь быстровозводимые и недорогие дома должны были обеспечить крышу над головой почти 150 семьям. Вот только исходная смета в 3,4 миллиона долларов была вскоре превышена на 450 000, что потребовало оптимизации издержек: полноценные фундаменты были заменены бетонными опорами, водопроводные трубы были оголены и в холода промерзали, стыки модулей не были как следует продуманы и немедленно начали гнить, а обещанные крыши над головой жильцов постоянно трескались и неисправимо текли. В 1981 г., спустя всего десять лет после завершения строительства, весь поселок был снесен.

P.S. Любопытно, что, признавая ошибки, допущенные при проектировании и строительстве поселка, сам Пол Рудольф считал, что крах этой гуманитарной инициативы был обусловлен психологическими факторами: «Эти дома стали пристанищем достойных людей, которые считали, что жить в таких условиях унизительно. Другими словами, нетрадиционность жилищ не пришлась по вкусу их обитателям. Я же думал, и, полагаю, мэр города разделял мое мнение, что жизнь в контейнерах будет для этих людей вполне приемлемым вариантом».

———

…The project did look great at the presentation stage. According to the vice-president of Techni-Co-op Inc., which managed the properties in the 1970s, “The design won all kinds of awards, people came from all over and said, ‘This is the wave of the future.’” The level of optimism was not without reason as the houses were to be pre-fabricated, which meant low building costs and swift construction, and would provide shelter for almost 150 families. The problem was that the initial budget of $3.4 million was quickly exceeded by $450,000 demanding numerous cost-saving solutions. As a result, concrete posts were used instead of full foundations, water pipes were not protected and froze in winter, the joints were not properly sealed and would soon start to rot, and the roofs were doomed to crack and leak over and over again, to name just a few congenital defects these shelters had. In 1981, ten years after the project’s completion, the entire settlement was demolished.

P.S. Interestingly, while he admitted to the engineering miscalculations and construction faults, Paul Rudolph later cited psychological factors as the root cause of the project’s failure, “…The good folk who inhabited these dwellings thought that they were beneath them. In other words, the deviation of the dwelling was not something to their liking. I thought, and I suppose the mayor thought, that trailers were perfectly good enough for them.”

(photos here and above: Library of Congress via loc.govand nytimes.com; G. E. Kidder Smith, Paul Rudolph Collection via paulrudolph.institute)

Mid-Century, More Than

17 Jan 2025 20:01

Поскольку новогоднее настроение еще теплится, мы к вам с еще одним подарком: первый ответивший правильно на традиционный пятничный вопрос получит билет на лекцию нашей подруги и коллеги Насти Ромашкевич, которая организована международной выставкой дизайна ARTDOM.

Дизайнер Лийси Марьятта Бекманн родилась в 1924 году в Финляндии. Она получила образование в Институте искусств, дизайна и архитектуры Хельсинки, где обучалась у таких известных мастеров, как Тапио Вирккала и Илмари Тапиоваара. В 1957 году Бекманн переехала в Италию. Здесь она работала с различными брендами, включая «Gabbianelli», «Vetreria Vistosi», «Vittorio Bonacina» и «Driade», а ее работы были представлены на многочисленных выставках. Однако самый значимый свой проект она создала в 1966 г., разработав кресло для компании «Zanotta», которое команда бренда назвала «нонконформистской поп-иконой и символом свободы». Это кресло стало настоящим технологическим прорывом, поскольку было полностью изготовлено без каркаса из нового материала, пенополиуретана. Модель мгновенно стала узнаваемой благодаря волнообразной поверхности сиденья и спинки.

Отгадаете, какой регион вдохновил Лийси Бекманн на создание этого кресла?

———

Since the festive spirit has not evaporated yet, we’re hosting another giveaway and the first one to correctly answer our traditional Friday night question will receive a ticket to attend a lecture on PR strategies for businesses and product designers that will be delivered by our friend and colleague Anastasia Romashkevich as part of the ARTDOM international design exhibition.

Liisi Marjatta Beckmann was a Finnish designer who was born in 1924 and studied at Helsinki School of Art, Design, and Architecture under Tapio Wirkkala and Ilmari Tapiovaara. In 1957, Beckmann moved to Italy to collaborate with numerous prominent brands such as Gabbianelli, Vetreria Vistosi, Vittorio Bonacina, and Driade and contribute her designs to many an exhibition. Her major achievement, however, consisted of designing a chair for Zanotta in 1966. Described by the manufacturer as “a non-conformist pop icon armchair of the Sixties and symbol of freedom”, this chair was a technological breakthrough as it did not use a frame and was wholly made of polyurethane foam, an innovative material at the time. The chair was instantly a hit thanks to its rippled seat and back.

Looking at the chair’s curves and grooves, do you think you can guess the name of the region Beckmann’s design was inspired by?

(photos: zanotta.com)

Mid-Century, More Than

15 Jan 2025 20:20

Если вы читали сборник рассказов «Как создавался Робинзон» Ильфа и Петрова, то, возможно, помните, как в 1932 г. авторы клеймили антифункциональность дореволюционной обстановки жилищ и пришедшую ей на смену антифункциональность предметов быта 1930-х гг.:

«…Обыкновенных полок для книг достать нельзя. Их не делают. Но зато есть полочки, предназначенные для предметов, которые должны украшать жилье. Вот, кстати, эти предметы искусства:
1. Гипсовая статуэтка "Купающаяся трактористка" (при бабушке эта штука называлась "Утренняя нега")...»

Тридцатью годами позже, в журнале «Декоративное искусство», №4, 1963 г., Варвара Иосифовна Савицкая отмечала неизбывность подобного ассортимента в продукции фарфоровых производств:

«…Бишкильский завод взял для себя случайные образцы, в число которых вошли и пресловутая скульптура "Утро", (она же "Утренняя нега" и "Купающаяся трактористка", описанная еще Ильфом и Петровым), и бюст космонавта Ю. Гагарина, выполненный столь кустарно, что подобная профанация образа героя может лишь возмутить зрителя…».

К сожалению или счастью, мы не нашли для вас гипсовых или фарфоровых статуэток «Купающаяся трактористка» и решили проиллюстрировать эту заметку удачными образами купальщиц в советском фарфоре:

1. М.Е. Пермяк
2. Г.С. Столбова
3. О.Л. Жникруп
4. Н.Б. Квитницкая
5. А.Т. Матвеев
6. Е.А. Гендельман
7. М.Е. Пермяк
8. А.Т. Матвеев
9. Автор неизвестен

———

Those of you who have read Ilya Ilf and Eugeni Petrov’s collection of short stories titled "How Robinson Was Created" may remember a 1932 anecdote about the continuity of anti-functional and anti-human furnishings that persisted despite the Socialist Revolution:

"...There are no simple bookshelves; nobody produces them. There is, however, an assortment of shelves for artworks that are supposed to decorate one’s dwelling such as, for example:
1. A plaster figurine called ‘A Bathing Female Tractor Driver’(which, in grandmother’s days, used to be called ‘A Morning Bathe’)..."

Thirty years later, Varvara Savitskaya wrote a piece for the Decorative Arts magazine (issue No. 4, 1963) that condemned this ever-present phenomenon as seen in modern Soviet ceramics:

"Bishkil Porcelain Factory picked out a few random motifs producing a notorious sculpture called ‘Morning’ (also known as ‘A Morning Bathe’ or ‘A Bathing Female Tractor Driver’ described by Ilf and Petrov back in the day) and a bust of Yuri Gagarin which is so shoddy that such a desecration can only be offensive to the spectator."

Much to our chagrin or relief, we have failed to find any Bathing Tractor Drivers either in plaster or porcelain. Instead, we’d like to illustrate this note with what are successful representations of this motif in Soviet ceramics.

1. M.E. Permyak
2. G.S. Stolbova
3. O.L. Zhnikrup
4. N.B. Kvitnitskaya
5. A.T. Matveyev
6. E.A. Gendelman
7. M.E. Permyak
8. A.T. Matveyev
9. Unknown artist

(photos: goskatalog.ru, ozon.ru, cozythings.ru, farfor.club, antonia.lv, litfund.ru)

Mid-Century, More Than

13 Jan 2025 20:33

Заглавная фотография, найденная нами в архивах любимого МАММ, была визитной карточкой советского фотографа Александра Птицына (1933-1988). О самом художнике известно, к сожалению, немного: начал карьеру в 1953 г. с должности фотолаборанта в журнале «Советский Союз», в 1954 г. были опубликованы его первые фотографии, с хоккейного матча американской и советской сборных, в 1957 г. стал спецкорреспондентом журнала (да таким, что, по воспоминаниям Сергея Киврина, приехавший в 1960 г. в Москву Анри Картье-Брессон «с ним единственным захотел познакомиться»), в 1970 г. в Югославии прошла персональная выставка Птицына, на которой было представлено 111 работ, в одной из командировок попал в аварию и лишился периферического зрения, в 1988 г. был убит на улице.

А вот об истории создания этого кадра, облетевшего весь мир и удостоенного множества наград, известно чуть больше: для материала об успехах нефтяников редакции журнала требовался «запевный кадр», и Птицын, незадолго до этого вернувшийся из командировки в Тюмень с серией фотографий, среди которых был снимок отражения нефтяной вышки в луже, решил этот кадр сделать. Он отправился в гараж МХАТа напротив редакции и попросил одного из шоферов сложить «грязные замасленные руки» лодочкой, после чего налил в ладони разведенный в воде зубной порошок, сфотографировал и смонтировал тюменский и московский кадры в один.

P.S. К сожалению, работ Александра Птицына в свободном доступе крайне мало. Публикуем все, что нашли в фондах МАММ и за их пределами, в том числе снимок рекордного прыжка Валерия Брумеля, сделанный в 1963 г.

———

Opening this selection of images, most of which are brought to you courtesy of MAMM, is a signature photograph by Alexander Ptitsyn (1933-1988), a celebrated Soviet photographer whose bio is regrettably very short. He started his career in 1953 as a laboratory assistant with the Sovetsky Soyuz magazine and had his first publication credit in 1954 already, with a series of pictures from a hockey match between the USSR and USA. In 1957, he was promoted to the role of a special correspondent, the only one on the magazine’s staff whom Henri Cartier-Bresson wished to be introduced to during his 1960 visit to Moscow, according to Sergey Kivrin. In 1970, Ptitsyn had his personal exhibition in Yugoslavia that showcased 111 of his works. The artist was also known to survive a severe car accident that required a complicated surgery and claimed his peripheral vision. His life ended in 1988 when he was killed on the street.

Compared to these bits and pieces, the opening photograph, which earned Ptitsyn multiple awards and was featured all over the world, has a better-documented background. In the early 1960s, the Sovetsky Soyuz magazine was publishing an article on the achievements of the Soviet oil industry and needed a “catchy” image to begin with. Ptitsyn had just returned from an assignment to Tyumen with a series of photos that included an image of an oil rig reflected in a puddle. He grabbed his camera and went to the garage of Moscow Art Theater, just across the street from his office. There, he found a driver whose hands were covered with grease and, after asking him to cup his hands, poured a handful of water mixed with tooth powder in and took a shot. All Ptitsyn had to do afterwards was to combine the two images into one…

P.S. Unfortunately, we have found only a few photographs by Ptitsyn, in MAMM’s archives and elsewhere, and are posting all of them here. Note that the high jump image shows Valeriy Brumel set a new world record in 1963.

(photos: russiainphotos.ru, ansari75.livejournal.com, t-i.ru, russpressphoto.ru, kulturologia.ru, sov-photo.livejournal.com)

Mid-Century, More Than

11 Jan 2025 21:25

Поскольку впереди еще Старый Новый год и мы не нашли макета дома, о котором поведем сегодня рассказ, поделимся с вами его пряничной копией, созданной несколько лет назад Питером Уильямсом. Оригинал же этого дома в Скво-Вэлли был спроектирован Хенриком Буллом, известным нам американским горнолыжником-архитектором (именно в такой последовательности, если верить словам его супруги, располагались увлечения Булла: сначала лыжи, потом архитектура, а затем семья). Булл подготовил и в 1955 г. реализовал этот проект для своего товарища по общежитию Питера Клауссена. Булл был известен своей любовью к нестандартным крышам: «Архитектура – это наука о свете и пространстве. Если вы исходите из того, что потолок у вашей постройки будет ровным, вам сложно будет сделать пространство выразительным. Размышляя об этом, я пришел к выводу, что форма крыши имеет большое значение».

Тем не менее, сначала Булл предложил заказчику довольно традиционное решение, но последний отверг его, сказав, что ему требуется что-то более необычное: «В результате мы повернули крышу на 45 градусов таким образом, что ее конек совпал с диагональю квадратного в плане дома. Мы назвали эту хижину “домом-платком”, поскольку его крыша выглядела, как платок сложенный по диагонали».

Впоследствии дом Клауссена оказался на страницах майского выпуска журнала «Sunset Magazine» за 1958 г., вызвав огромный интерес у читателей и став трамплином для архитектурной карьеры Булла: в 1960 г. в Скво-Вэлли проводились зимние Олимпийские игры, и после публикации клиенты-горнолыжники выстраивались к Буллу в очередь…

P.S. Несколько лет назад дом Клауссена был разрушен и полностью воссоздан, правда, в составе более крупной постройки. Примечательно, что Булл успел даже принять участие в проектировании нового дома, но окончательный результат не увидел. Фотографии этого нового дома см. в комментариях к посту.

———

Since the festive season is not over in Russia and since we have failed to find a model of the house we are featuring today, we’d like to start with a gingerbread copy thereof made by Peter Williams a few years ago. As for the original one in Squaw Valley, it was designed in 1955 by Henrik Bull, a renowned American skier and architect (according to Bull’s wife, this was the order of Henrik’s life loves, “number one, skiing; two, architecture; and then his family came later”). The house was commissioned by Peter Klaussen, Bull’s roommate from student days, as a ski cabin. The architect was obsessed with unconventional roofs and was quoted as saying, “Architecture is the study of light and space. If you start off with a flat ceiling, it is difficult to make the space exciting. So I began to realize the expression of the roof is important.”

With the Klaussen cabin, however, his original design was more traditional and was thus rejected by the client who wanted something more unusual, “So we ended up rotating the roof 45 degrees so that the ridge went on the diagonal of the square plan. We nicknamed it the ‘handkerchief house,’ with the roof being like a folded handkerchief making two triangles.”

The cabin created quite a stir in the architectural community. It was featured as an “idea house” in the May 1958 issue of the Sunset Magazine, spurring huge reader feedback and quickly driving Bull’s career uphill. In 1960, Squaw Valley was home to the Winter Olympics, so there was a lot of demand for Bull’s ski cabins.

P.S. A few years ago, the Klaussen cabin was demolished and fully restored as part of a much larger house. As the new owners wanted to preserve Bull’s design in its entirety, they even approached the architect for his help with initial plans. Bull did contribute to the new design but did not live to see the finished house. If you are interested in the looks of the new house, check out the photos we are posting down below.

(photos:  tahoequarterly.com, grassiandassociates.com, Vance Fox, unofficialnetworks.com, eichlernetwork.com, bullstockwellallen.com, Sierra Sotheby's International Realty via sfgate.com)

Mid-Century, More Than

09 Jan 2025 20:00

В 1946 г., когда Италия нуждалась в доступной и практичной мебели, на арену вышел Вико Маджистретти, за год то того закончивший миланский Политехнический университет. Архитектор принял участие в мебельной выставке RIMA (Riunione Italiana Mostre Arredamento), прошедшей под покровительством Миланской триеннале и призванной продемонстрировать проекты типового жилья и меблировки, авторами которых были молодые архитекторы. Маджистретти представил несколько предметов собственного сочинения, в том числе складное кресло «Piccy», которое через год было удостоено бронзовой медали восьмой Триеннале, а также два книжных шкафа: передвижной, устанавливавшийся враспор между полом и потолком, и отдельно стоящий, усиленный металлическими растяжками.

Эта прелюдия была необходима для того, чтобы поделиться с вами еще одним (и далеко не последним) стеллажом, спроектированным Маджистретти. В 1948 г. архитектор продолжил поиски изящного решения для книжного шкафа и создал наклонный стеллаж в виде лестницы, который в том же году был представлен на мебельной выставке, организованной известным текстильным дизайнером Федерикой Кети. Вот как этот предмет был описан в журнале «Domus»: «Имея всего четыре точки опоры (две горизонтальные и две вертикальные), этот чрезвычайно простой стеллаж отличается прекрасной устойчивостью. Он хорошо сложен, прост в эксплуатации и не занимает много места».

Дополнительные материалы см. в комментариях.

———

Graduating from the Polytechnic University of Milan in 1945, when post-war Italy was in desperate need of affordable and practical furniture, Vico Magistreti quickly set to work and, already in 1946, took part in the RIMA furniture exhibition (Riunione Italiana Mostre Arredamento) held by the Milan Triennale to showcase new housing projects and mass-producible furnishings by young designers and architects. Magistretti’s contributions to the exhibition included a folding chair called Piccy, which would earn him a bronze medal of the 8th Triennale the following year, as well as two bookcases. One of them was a movable system of shelves that was mounted between the floor and ceiling and the other was a standalone wooden unit with steel tie rods.

This little preamble was to set the stage for another bookcase by Magistretti that dates back to the same period. In 1948, the architect continued his bookcase experiments and created a ladder-like shelving system which was displayed at an exhibition organized by Fede Cheti, a renowned textile designer, the same year. Here’s how Domus introduced this bookcase in 1949: “With four points of contact, two of which are on the wall and two on the floor, this extremely simple bookshelf is perfectly stable. It is well-sized, easy to use and economical.”

For more images, see down below.

(photos: archivio.vicomagistretti.it, phillips.com, riflessionline.it)

Mid-Century, More Than

07 Jan 2025 20:08

С Рождеством Христовым вас, дорогие подписчики!

Мы довольного много пишем о модернистской мебели из гнутых металлических труб и считаем, что на этом фоне кованые изделия итальянского мастера Уго Тревизана будут смотреться особенно выразительно. Беда в том, что об этом дизайнере ровным счетом ничего не известно. Есть надежда на одну книгу о туринских архитекторах и дизайнерах, и, пока мы стараемся ее добыть, суммируем в одном предложении то немногое, что нам удалось о нем узнать: Тревизан родился в 1904 г. и в 1950-60-х гг. владел в Турине мастерской, специализируясь на изготовлении скульптурных предметов интерьера с разнообразными причудами.

P.S. A поскольку на улице холодно, по старой традиции делимся с вами одной более крупной работой Тревизана, монументальным камином из медных листов, декорированных чеканным узором, и двумя «каминными собаками» с профилями благородного семейства.

P.P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях к этому посту.

———

First of all, Merry Christmas to those of you who are celebrating today!

We have been publishing a lot of bent tubular steel furnishings lately, so these few wrought iron pieces by Ugo Trevisan should look especially impressive. The problem is that almost nothing is known about this Italian designer and our only hope is that we will be able to get hold of a book on Turin-based architects and furniture-makers. In the meantime, however, we’ll sum up we’ve been able to find in the public domain in just one sentence: born in 1904, Trevisan was active at least in the 1950 and 1960s when he had a workshop in Turin that specialized in producing metal pieces of furniture that bordered on surrealist sculptures.

P.S. As it’s cold outside and we have a long-standing tradition of publishing remarkable chimneys we have a stash of, we cannot help sharing a monumental fireplace of embossed copper also designed by Trevisan in the 1960s as well as two of his firedogs with a noble visage.

P.P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: 1stdibs.com, mutualart.com, morentz.com, santagostinoaste.it, art-o-rama.fr, incanto.auction, cambiaste.com)

Mid-Century, More Than

05 Jan 2025 21:36

Вестник постмодернизма,
выпуск №184

В сегодняшнем меню совершенно непохожие друг на друга изделия двух дизайнеров, которые объединяет одно: все они представляют собой подставки для фруктов и овощей, в форму и конструкцию которых заложен призыв постоянно использовать их по назначению. Керамические подставки под названием «Семейство роботов из Валлориса», отсылающим к древнему французскому центру производства художественной керамики, были созданы в 2001 г. Флоренс Долеак, одной из основательниц коллектива «Radi Designers», важного представителя «новой волны» французского дизайна. Металлические блюда под названием «Нежный бриз» были спроектированы японским дизайнером Сакурой Адачи в 2007 г. и выпускаются компанией «Alessi».

В отличие от статичных работ Долеак, побуждающих пользователя наполнять «манипуляторы» свежими плодами своими формами и цветом, кинетические перья Адачи добиваются того же результата механикой: стоит полностью опорожнить блюдо, как оно тут же принимает вертикальное положение, экономя пространство и мотивируя пользователя вновь вступить во взаимодействие с ним – посмотреть на это волшебство можно здесь.

———

Sunday Postmodernism,
issue No. 184

What we’re bringing you today are two different design concepts that have at least one thing in common: designed by two different artists, both of them are fruit holders whose shape and construction are intended to prompt their users into interacting with them at all times.These ceramic holders called Vallauris Robot Family to reference a major center of pottery in France were produced in 2001 by Florence Doléac for Radi Designers, a design collective she had co-founded as one of the drivers of the new French design movement. As for the steel bowl/centerpiece, it is called “Lovely Breeze” and was designed in 2007 by Japanese designer Sakura Adachi for Alessi.

Unlike Doléac’s static pieces that simply look their best when in use and, therefore, motivate their users to fill all of those handles with fruit and vegetables, Adachi’s feathers are just as successful with this task thanks to their kinetic design. Once the last object is removed from the bowl, it gently swings back into an upright position to occupy less space and encourage the owner to use it again and again. Take a look at this miracle in motion here.

(photos: mutualart.com, sakurah.net, Morgane Le gall via doleac.net, ddabretagne.org, Radi Designers, Adagp, Parisvia navigart.fr, alessi.com)