18518
Места, лики, слова ленинградской культуры 80-х. А может, не только ленинградской, и не только 80-х. Связь и реклама @kuzmichevigor Канал не продается. РКН: https://clck.ru/3GDozc
Жизнь Петроградской стороны. Новая порция снимков Сергея Подгоркова. Семидесятые-восьмидесятые.
Читать полностью…
Не помню, откуда я взял это видео и что это за фильм. В любом случае вечерний/ночной Ленинград стоит того, чтобы им полюбоваться.
Читать полностью…
Бродский довольно часто рисовал себя. Возможно, тут есть о чем поговорить. Но я к психологии равнодушен, поэтому просто смотрю на кота.
Читать полностью…
Улетают дома
на рассвете
Словно нет
ни замков,
ни мышей
Но четвертый,
и пятый, и третий
Отстают от шестых этажей
Остаются.
Толпятся над нами,
всеми окнами
сразу глядят
И горят голубыми
огнями
А шестые по небу
летят
А шестые в Москву
улетают
На собранье
шестых этажей
И пока они в небе
растают
Гул доходит
до наших ушей.
Александр Кушнер, 1962.
Рада Аллой пригласила Бродского в гости. Сказала:
— Адрес запомнить легко. Мойка 18, квартира 27: дважды девять — трижды девять.
Бродский, подумав секунду, ответил:
— У меня тоже простой адрес. Литейный 24-28, четырежды шесть — четырежды семь.
Очень изящно.
На фото №2 - Рада Аллой с Марией Моисеевной, мамой Иосифа Александровича.
Ну а желтый дом на третьем снимке - тот самый, восемнадцатый.
Невероятные снимки Станислава Чабуткина. Черное и белое.
Читать полностью…
Во время спектакля Даль неожиданно присел на краю сцены и попросил закурить у зрителя, сидевшего в первом ряду.
Переизбыток актерской энергии, я так понимаю.
Ленинградский телефильм 1979 года «Крутой поворот». Эпизод, снятый камерой с руки, причем нон-стоп. Без всяких стедикамов, что лишь добавляет достоверности. Очень интересно наблюдать.
Дело происходит у Михайловского сада. Когда-то там был проезд - двусторонний (!). Сейчас даже не представить подобное.
А вот еще занятная сцена «Крутого поворота».
Афиши фильмов, снятых на «Ленфильм» в 1963-1965 годах.
Читать полностью…
Ленинград, 1941-1944.
Остроумова-Лебедева, Бучкин, Быльев-Протопопов, Конашевич, Пакулин, Кондратьев, Калужнин, Милютина, Русаков.
Фото Сергея Подгоркова «Электрики Русского музея». Тут все прекрасно - название, идея, герои (которые выглядят как музыканты краутроковой группы).
Читать полностью…
Сегодня День чтения книги. Хорошо бы не только сегодня.
Фото Тарасевича. Шестидесятые.
Этот замечательный снимок Евгения Плюхина сделан из дома 18 по Мойке.
Дом этот тесно связан с Бродским - так же, как и соседний, номер 16, где жила адресат его стихотворения «Памяти Т.Б», загадочная девушка с трагической судьбой.
О ней - здесь.
Довлатов был нетерпим к словесным ляпам. Штерн пишет, что однажды некая барышня, описывая чей-то восторг, сказала: «Они писали кипятком». «Надеюсь, обварили себе ноги», — учтиво отреагировал Довлатов».
Читать полностью…
Художник Тихомиров оставил в двери своей мастерской записку для Бутусова. Записку обнаружили Цой, Марьяна Цой и Гурьянов, зашедшие к Тихомирову в гости и его не заставшие. В ожидании хозяина мастерской Цой разрисовал записку и оставил на прежнем месте.
Вот, собственно, записка с рисунками Цоя, он же с Тихомировым в мастерской, ну и вид из окна этой же мастерской (фото сделано осенью 2023 года).
Я давно хотел написать об Анатолии Ромме (он же Китаец, он же Кит). Мешала нехватка информации. Ее и сейчас немного, однако на краткий рассказ, наверное, хватит.
Ромм - одна из заметнейших фигур Ленинграда семидесятых, той ее части, что связана (и завязана) на «Сайгоне». Прозвище «Кит» - производное от «Китаец»; «Китайцем» же Ромм был, потому что родился в Поднебесной, где в пятидесятые работали его родители.
Кит был прекрасно образован, поддерживал отношения со многими известными людьми в городе, а своими знаниями и харизмой серьезно влиял на андеграундную тусовку в том числе.
Вот что пишет Гаккель в своей книжке: «Кит, сын режиссера Михаила Ромма, произвел на меня сильнейшее впечатление. У него была совершенно поразительная внешность, орлиный нос и очень красивый голос. Дома у него всегда было полно народу, а иногда устраивались поэтические чтения».
Одно «но»: Ромм никакого отношения к Михаилу Ромму не имел, тут Всеволод Яковлевич ошибается.
Ольга, одна из моих подписчиц, знавшая Ромма, написала мне, что он «был, конечно, явлением, на много голов выше сверстников». «Я смотрела на него открыв рот, не понимая насколько он отличается от общей массы» - выразительная характеристика, согласитесь.
Родившийся в 1951 году, будучи на три-четыре года старше тех же аквариумистов (а в этом возрасте подобная разница ощутима), Ромм являлся, по словам Андрея Романова, «связующим звеном между нашим поколением и поколением более старших представителей петербургской элиты шестидесятых».
Ромм погиб в 1977 году. Ему посвящен аквариумский «Блюз для Кита».
Ты бросил всех,
кто брал твою кровь,
их горе безмерно.
Ты бросил всех,
ты бросил их вновь, ища перемены.
И пусть им будет
сладко во мгле
Не верю я, что долго
земле ты будешь
верен.
Вот этот чудесный стишок Олега Григорьева я как-то пропустил.
Я получил замечание.
Папа пришёл в восторг,
А мама в отчаяние.
«Поведение вашего сына
Внушает тревогу:
Он изучает йогу
И вместо руки
подаёт ногу.
Детям, конечно,
полезно
В движениях
разнообразие,
Но бегать по потолку –
Это уже безобразие!
Законов физики
Не признаёт он совсем,
В коридоре на люстре
качается,
За партой сидит в позе
дзен,
Терпенье моё
кончается.
И хоть он учится
на отлично,
Поведенье его
неэтично.
Даже, можно сказать,
разлагающе:
Физрук под его
влиянием
Ходит как-то летающе.
А учитель ботаники
цветами порос.
Химик на уроке
превращается
То в ртуть, то в купорос.
А учитель истории –
То в Цезаря, то во льва,
А то в гладиатора.
Но у нас же школа,
А не подмостки театра.
Вот и я поддался йоге немножко –
Улетаю из класса
прямо в окошко,
Хоть в школу вхожу
Через парадные
двери...
Прошу принять против
йоги
Самые строгие меры!».
Эта неброская работа художника Сухарева, датированная 1980 годом, напоминает, какой пустынной в ленинградское время была улица Правды и ее окрестности. Жизнь, однако, бурлила: сновали музыканты, выходили на плэнеры фотографы, встречались художники и литераторы.
По прекрасному кварталу, полному теней Цоя и Смелова, Бродского и Майка, пройдемся в пятницу в 20.00. За деталями, пожалуйста, сюда.
В 1977 году Майк сочинил «Рассказ без названия» - про жизнь ленинградского рок-артиста в идеальных условиях (рок разрешен, музыканты записываются в хороших студиях, ездят в туры и передвигаются на лимузинах).
В «Рассказе» есть такой пассаж:
«Песней «Завтра меня здесь уже не будет» я хотел сказать, что завтра я еду отдыхать в Зеленогорск и вернусь только послезавтра, - важно изрек Зу».
Два года спустя, в 1979-м, Майк напишет «Медленный поезд» - с рефреном «Завтра меня здесь не будет».
Выходит, сам себя и вдохновил.
PS.
«Медленный поезд» вошел в сольник Майка LV.
Читка 3. Евгений Цыганов.
Ленинградский писатель Генрих Шеф - классический литературный неудачник (неудачник в данном случае - слово не обидное, просто констатация факта). Работал инженером, (в)ходил в литературное объединение вместе с Битовым, например.
В конце 1960-х Шеф выпустил сборник рассказов «Записки совсем молодого инженера» (отличное название; вот это «совсем» добавляет свежести). Далее - почти все: пара публикаций в альманахах, писания в стол. Шеф ушел из жизни в 1991-м. Остались неопубликованные тексты и эта книжка, «Записки совсем молодого инженера».
Рассказ «Холод», который читает Евгений Цыганов - как раз оттуда. И рассказ прекрасен, и Цыганов замечательный. У меня, по крайней мере, впечатления от текста, прочитанного (неоднократно) с листа, точно совпадают с ощущениями от читки.
Евгению - спасибо триста раз. Вы же послушайте «Холод» и поищите другие тексты Генриха Шефа. Они того стоят.
Здесь - предыдущая читка, рассказ Валерия Попова читает актриса Дарья Жовнер.
Ахматова об одной из своих знакомых:
«Если вы, разговаривая с ней, подыметесь на воздух и перелетите через комнату, она нисколько не удивится. Она скажет: «Как вы хорошо летаете».
Это оттого, что она как во сне; во сне все возможно - невозможно только удивление».
Точная характеристика, знакомый типаж.
В конце шестидесятых в «Литературной газете» действовал выдуманный персонаж в духе Козьмы Пруткова, некий писатель Евгений Сазонов.
Под этим именем творила и веселилась компания авторов, в том числе поэт Владимир Лившиц. Его вклад в «наследие» Сазонова - чудесные абсурдистские четверостишия. Например, такие.
Моя черепная коробка
Полна всевозможных
чудес.
Сейчас, например,
эфиопка
Там пляшет в одеждах
и без.
Бывает, газету листаю,
Беседую мирно с женой,
А сам средь галактик
летаю
В коробке своей
черепной.
Бродский редко бывал в «Сайгоне». В этой части Невского он выбирал бар кинотеатра «Знание» - во дворе дома 72.
В то же доме, в основном корпусе, располагалось фотоателье Моисея Наппельбаума. В ателье уже после 1917-го устраивались литературные вечеринки с участием Мандельштама, Зощенко, Вагинова, Гумилева, конечно, Ахматовой.
А в соседнем доме №74 прошло детство филолога Татьяны Никольской, знавшей Бродского.
Все рядом.
Снегом занесенный
дебаркадер.
В белой дымке тонут
острова.
Неподвижность.
25-й кадр.
Век двадцатый.
Пять часов утра.
Борис Констриктор.
«С учтивой предупредительностью Хармс помогал нам снимать пальто. При этом он, как мне показалось, не то икал, не то хрюкал, как-то по-особенному втягивая воздух носом: них, них. Я несколько насторожился. Потом я узнал, что похрюкивание составляет постоянную манеру Хармса, один из его нервных тиков, отчасти непроизвольных, а отчасти культивируемых нарочно. По ряду соображений Даниил Иванович считал полезным развивать в себе некоторые странности».
Из воспоминаний искусствоведа Всеволода Петрова.
Читаю в воспоминаниях Елены Кумпан:
«В последний год своей жизни Лидия Яковлевна без запинки произносила название группы «Поп-механика» и слушала музыку Курехина».
Речь о Лидии Гинзбург, литературоведе, ровеснице века, общавшейся с обэриутами и Шкловским, Ахматовой и Маяковским.
Скончалась Гинзбург в 1990-м; широкая, медийная известность Курехина началась - благодаря Ленину-грибу - позже, в 1991-м. Это значит, Лидия Яковлевна узнала о Курехине не через телик или газеты, а как-то иначе.
Все-таки интерес к новому в почтенном возрасте - признак жизненной силы и большого ума.
А Гинзбург и через запятую Курехин - свидетельство непрерывности культуры.
Пока, поколение,
В земле по колени я.
Леонид Виноградов.
Сегодня 100 лет исполнилось бы Юрию Трифонову. Главнейшему писателю (поздне)советской эпохи. Нет смысла излагать общее - «голос семидесятых», «голос городской интеллигенции» и проч. Трифонов - мощнейший автор, лучше других писавший про частное. Проза его - плотная, с минимальным количеством воздуха, толстожурнальная по духу, сегодня, как мне кажется, тяжела для чтения. Однако она того стоит.
Ну и еще Трифонов очень московский автор. С чем я москвичей и поздравляю. Хотя большие писатели (как и художники, и музыканты, и далее) принадлежат, конечно же, всем.
На первом снимке - Юрий Валентинович у парадной своего дома на 2-й Песчаной улице. Не знаю, где это, но уверен, место хорошее.
Здесь еще о Трифонове, точнее, о короткометражке по его рассказу «Прозрачное солнце осени».
Утро, день, вечер (пусть будет так) на работах Анатолия Левитина.
Читать полностью…