В захваченную школу удается дозвониться журналистам New York Times. Трубку берет берет мужчина с сильным кавказским акцентом. Он сообщает изданию, что школа захвачена исламским батальоном шахидов «Риядус Салихийн», известным также как батальон смертников Шамиля Басаева.
Читать полностью…После того, как телеведущий сообщил о прибытии в Беслан детского врача Леонида Рошаля, главарь террористов Руслан Хучбаров ходит по коридору школы и хохочет:
— Зачем мне доктор? Я здоров!
С журналистами говорит жительница Залина, маленькие родственники которой оказались в заложниках:
— Не можем уйти домой. Будем сидеть, ждать: какой же нам ответ дадут? Ждём от власти помощи. Пусть помогут нам. Они нам должны помочь. Мы не можем уйти домой и оставить своих детей…
На ступеньках Дворца культуры родственники заложников продолжают ждать новостей из школы. Кто-то уже принес сюда горячий чай.
Вместе с ними в объектив оператора Associated Press попадают солдаты с оружием наперевес.
— Бля, ну ты дурак, что ли? — говорят они, выходя из кадра.
Родители упрекают помощника главы республики Льва Дзугаева, озвучившего цифру в «124 заложника»:
— Зачем ты врешь, там не 120 и не 300 человек, там больше 900!
«У женщин были на руках списки людей из школы, и их количество перевалило за полторы тысячи. Он ответил, что эти 124 подтверждены, остальные нет. Родители просили встречи с руководством республики, силовиками, чтобы им пояснили, что происходит. Их просили успокоиться, так как они нервируют обстановку», — вспоминает журналистка Мадина Шавлохова.
Журналисты подъезжают к ДК. На его ступеньках сидят женщины. Одна из них тихо воет. Другие ругают ее: «Накличешь беду».
— У меня в школе сестра Роза, — рассказывает Ольге Алленовой жительница Зинаида Тедтоева. — Как думаете, если пустят газ, как в «Норд-Осте», живые останутся?
Внезапно отношение Ходова к Мамитовой резко ухудшается. «Он стал лично в мою сторону агрессивным. Он стал неузнаваемым. Когда он узнал, где я работаю, он стал кричать», — вспоминает она.
Лариса не знает, что Ходов прописан в Эльхотово. С его матерью она проработала вместе 10 лет.
«Я знала, что у нее два сына. Может быть он испугался, что я его узнаю», — предполагает Мамитова.
Заложница Лариса Мамитова выслушивает нотации террориста Ходова:
— Наших женщин, наших детей убивают! Почему вы, рядом живущие с нами, ни разу не вышли и митинг не сделали в защиту нас? Наши женщины идут на жертвы: взрывают самолёты, поезда. Почему не встала, не пошла на митинг?!
У одной заложницы в спортзале плачет на руках маленький ребенок. Ей никак не удается его успокоить.
Ближайший боевик поначалу целится в нее — мол, уйми. Но затем глубоко вздыхает и достаёт бутылку:
— Это моя вода, дай ребенку. И ещё две конфеты. Через платок дай ему пососать.
— Зарегистрируйтесь, — велит провожатый водителю журналистов. — Быстрее только, и деньги давайте.
Те спрашивают, не закрыт ли Беслан.
— Могу сопровождать до Беслана. Заплатите 1200 рублей, — быстро ориентируется парень. — Нет? Ну, езжайте сами. Там всё закрыто, вас не пустят.
В пробке на въезд в Осетию уже час стоит ГАЗель с журналистами Ольгой Алленовой, Валерием Мельниковым и Эдуардом Корниенко. Подходят два парня и за 200 рублей обещают провести машину вне очереди:
— Обычно цена меньше. Но вы видите, какой день.
50 рублей необходимо дать авансом.
В Беслан прибывают заместители директора ФСБ Владимир Проничев и Владимир Анисимов.
Два года назад Проничев закрытым указом президента получил звание Героя России за руководство штабом силовиков во время «Норд-Оста». В результате штурма тогда погибли 125 заложников.
«Московскому комсомольцу» удается дозвониться до управления образования Беслана. Там рассказывают, что обстановка у них нервозная, а спецслужбы ещё и глушат мобильную связь. Чиновники обещают подозвать к телефону главу города:
— Подождите минуточку, сейчас он подойдёт.
Раненый заложник Юрий Айляров ложится на залитый кровью пол и закрывает глаза. Им овладевает странное равнодушие.
«Минут пять проходит, заходит террорист — и прямо как мы сидели начинает расстреливать, — вспоминает он. — Я все понял и не шевелюсь. И вот смотрю: ко мне стала подступать кровь от ребят расстрелянных, но они еще были живы. Потом вторую разрядил обойму — и опять в меня пуля не попадает. И слышу, мол, живые остались или нет? А террорист облокотился спиной на стену. Я выглянул — он меня увидел. Автомат у него стоял как бы на изготовке. Я делаю шаг назад — и уже он меня не видит. И задним ходом я набираю скорость. В середине класса разворачиваюсь лицом к окну и ныряю со второго этажа, головой вниз. Сзади прошла еще автоматная очередь. Вот так я и вышел из этого класса».
На помощь Кудзаеву приходят солдаты из оцепления. Они бросают дымовую шашку, под завесой которой заложник уползает в более надежное укрытие.
В голове его пульсирует единственная мысль: «Как мне объяснить матери того парня, что не мог я его схватить в охапку и прыгнуть вместе с ним?»
Домой к первому президенту Ингушетии Руслану Аушеву приезжает его друг, депутат Госдумы Ваха Агаев. Он протягивает свой мобильник. На связи — глава МЧС Сергей Шойгу.
Министр спрашивает, может ли Аушев вылететь в Беслан для переговоров с террористами? Тот немедленно соглашается.
Спецкор канала «Россия» Маргарита Симоньян снова в прямом эфире:
— С детьми обращаются сносно. Их выводят в туалет, им предлагают воду и питье, их держат отдельно от взрослых.
Одному из учеников удается сбежать из школы. Он рассказывает:
— Они говорили: штурм начнётся — взрываем школу. Если переговоры — или Дзасохов, или с Ингушетии прокурор, или с Москвы… как его? Врач какой-то.
— Рошаль! — подсказывают ему.
Тем временем врач прибывает в Беслан.
Фотограф «Коммерсанта» снимает рядом с Дворцом культуры БТР с омоновцами.
— Ты эти фотки Путину пошли и спасибо ему передай от Северной Осетии! — злобно говорит один из милиционеров.
— За что? — спрашивают журналисты.
— За Чечню.
Сюда же, к ДК из Минвод приезжает журналистка «Страны.ру» Мадина Шавлохова.
«Люди кидались друг к другу: „Что говорят власти? Неужели никто не может зайти и поговорить с террористами?“ Представители власти выходили и повторяли одно и то же: ведутся переговоры, заложников 124», — вспоминает она.
ГАЗель с журналистами, заплатившими 1200 рублей за проезд через все посты, на скорости 100 км/ч подъезжает к Беслану.
«Мы проехали почти без остановок, ни разу не досмотренные ни на одном посту, в день, когда боевики захватили около 1200 заложников», — вспоминает Ольга Алленова/
— Ты где работаешь? — допрашивает террорист Владимир Ходов заложницу Ларису Мамитову.
— Здесь, в больнице. И в Эльхотово в больнице, — отвечает она.
— В Эльхотово? — неожиданно переспрашивает он.
— Да.
«Наверное, не знает, где Эльхотово», — думает Мамитова.
Молодая мать боится, что террорист отравит ребенка, но учительница Раиса Дзарагасова-Кибизова убеждает ее:
— Нам всё равно не уйти отсюда живыми, пусть хоть ребенок сейчас успокоится.
Половинка одного «Марса» достается малышу. Остальные полторы — другим детям постарше.
Журналисты дают провожатому еще денег. Он садится в старую «девятку» и велит ехать следом за ним в Беслан.
«За всё время пути мы увидели только две машины ГИБДД. Нас они не останавливали. В Беслане дорогу перекрыли машины ППС, но и они нас не остановили», — напишет Ольга Алленова.
ГАЗель с журналистами объезжает пробку. Проводник говорит с постовым, и машину пропускают через шлагбаум. Никто ее не проверяет, не трясёт сумки и не спрашивает паспортов.
«Цинизм нелегальных мытарей меня потряс», — вспоминает корреспондент «Коммерсанта» Ольга Алленова.
В эфир телеканала «Россия» выходит 24-летняя репортерша Маргарита Симоньян. Она впервые озвучивает на всю страну версию о том, что захвачено лишь 300-400 заложников.
Но и это прогресс: перед этим ведущий сказал, что их и вовсе «десятки человек». На самом деле — больше 1100.
Вместо главы Беслана к телефону подходит мужчина, представляющийся заместителем начальника местного ФСБ:
— Всю информацию, которую мы могли сообщить, мы уже сообщили, — хрипит чекист в трубку. — Не звоните сюда больше.
Раненый заложник Юрий Айляров падает со второго этажа прямо на тела расстрелянных заложников. Он тут же откатывается к стене и прижимается к одному из мертвых.
— Прости, — говорит он шепотом. — Прости, что тебя убили, а я остался жив.
Раненый Юрий Айляров слышит из разговоров с террористами, что один из двух заложников, которые выбрасывали в окно тела убитых, выпрыгнул в окно, а второго они расстреляли.
Раненых заставляют пройти к дальнему окну. Соседнее распахнуто настежь. Весь подоконник и батарея под ним в кровавых потеках. Пол залит кровью.
— Ложитесь! — приказывает боевик.
Упав с пятиметровой высоты, Аслан Кудзаев повреждает ногу, но успевает заползти за стоящие рядом «Жигули».
Террористы открывают огонь. Становится ясно, что долго спасать от пуль легковушка не сможет: они ложатся все ближе и ближе…