26-летняя продавщица «Лэтуаль» Ольга Романова всю ночь смотрит репортажи о захвате заложников. Они с мамой живут совсем рядом с театром. В его здании Ольга 9 лет занималась фортепиано.
— Я, мам, пойду посмотрю.
— Оля! Там же такие головорезы! Не ходи, дочка!
— Я пойду! Я поговорю!
К захваченному театру приезжают представители чеченской диаспоры и предлагают обменять себя на женщин и детей.
Чеченец по имени Рамзан Умаров приводит на обмен всю свою семью: жену и детей в возрасте 13, 11, 9 и 3 лет.
Террористы приносят заложникам из буфета по плитке шоколада и по две стеклянные бутылки кока-колы на ряд. Их делят по одному кусочку и одному глотку. Подросткам раздают мороженое.
Некоторые заложники настроены решительно. Они прячут пустые бутылки, чтобы при случае дать отпор террористам.
«Мы готовились действовать, — вспоминает заложница Ольга Бадсон-Черняк. — Подговорили мужчин, чтобы они эти бутылочки использовали в случае заварушки или штурма для нейтрализации ближайшей к нам шахидки. Еще мы расшатывали подлокотники, чтобы наши мужчины использовали их как палки».
Исполнитель роли легендарного летчика Чкалова Евгений Башлыков сидит в заложниках в концертном белом кителе. На программке Михайловой он пишет:
«Я надеюсь, мы ещё будем вспоминать этот вечер, спектакль, эту ночь. Пусть всё будет хорошо. Мы все вместе.
Рядом… Я надеюсь».
Собравшиеся у оцепления родственники тоже пытаются держать телефонную связь с заложниками:
— Последнее, что сказала вам дочь? Каковы условия террористов?
— Чтобы их не штурмовали. Будут штурмовать — они взорвут. Якобы всё заминировано.
Родственники заложников всю ночь прибывают к театру на Дубровке. Одни энергично убеждают не начинать штурм. Другие едва могут сказать пару слов и просто держат фотографии своих захваченных близких.
Читать полностью…Террористы выпускают студентку Оксану Игнатовскую на девятом месяце беременности. Весь зал аплодирует ей, когда она идет между рядами к выходу, на свободу.
Об этом в прямом эфире НТВ рассказывает дозвонившийся заложник Игорь Гуревич.
К захваченному театру приезжает депутат Госдумы, полковник ФСБ в отставке Геннадий Гудков. Он заявляет журналистам, что спецслужбы уже вступили в переговоры с террористами, но их требования о прекращении военных действий неприемлемы.
Читать полностью…Заложница Татьяна Солнышкина снова дозванивается в прямой эфир НТВ. Говорит, что обращаются хорошо. Выпускают в туалет. Детям дают воду.
— Обстановка нормальная пока. Дай бог, всё будет хорошо. Мы надеемся, что господь нам поможет.
Спустя три часа заложникам всё еще не дают ходить в туалет. Одна из них, журналистка Алёна Михайлова, объясняет Мовсару Бараеву, что он действует «нелогично»:
— Чтобы выполнить требования, нужно время. Чтобы мы продержались, мы должны ходить в туалет, что-то пить, что-то есть.
Владимир Курбатов, 13-летняя дочь которого оказалась в заложниках, стоит у оцепления. Ему на сотовый звонит из дома старшая дочь Настя:
— Звонила Кристина и сказала: «Нас захватили в заложники. Я вас всех люблю. Говорить больше не могу».
У театра собираются родственники заложников. Никто из чиновников к ним пока не выходит. В темноте под моросящим дождем толпа предоставлена только самой себе.
«Информации о происходящем — ноль. Отсюда истерики, паника и… слухи, слухи», — вспоминает драматург Марк Розовский.
В гей-клуб «Центральная станция», находящийся в одном здании с театром на Дубровке, входят представители спецслужб. Всех просят на выход и эвакуируют в соседнюю школу. Туда же приводят 11-летнего актера Филиппа Авдеева, сбежавшего из театра.
«Там происходил полный пиздец. Какой-то сюрреализм. Травести-шоу: все разукрашенные, наряженные, в клетчатых штанах, в каких-то полуженских одеждах. Бегали люди вокруг: солдаты, МЧС, геи, трансвеститы накрашенные. Я сам стою в костюме, в [нарисованных] веснушках и не особо отличаюсь от этого безумия», — вспоминает он.
Экс-продюсер «Норд-Оста» Александр Цекало первым называет на всю страну предполагаемое число заложников: минимум тысяча человек.
Читать полностью…18-летняя заложница Татьяна Колпакова вместо того, чтобы сдать свой мобильник террористам, выключает на нем звук и вибрацию и прячет его в колготки.
Отпросившись в туалет, она пишет своему отцу сообщение, которое продиктовала ей мать, сидящая с ней в зале: «Мы вас любим. Простите нас, если что не так. Таня, Люба и мама».
«Я вас люблю и жду», — отвечает отец. Татьяна не может сдержать слез.
Корреспондент «Комсомольской Правды» Александр Евтушенко, работавший в Чечне, звонит заложнице по имени Ольга (свою фамилию она не называет).
Евтушенко. Оля, что происходит в зале?
Ольга. Сидим, ждем. Воду принесли.
Евтушенко. Как ведут себя чеченцы?
Ольга. Не ласково, но довольно корректно. Во всяком случае, не бьют и матом не ругаются.
Евтушенко. Можете передать трубку Мовсару Бараеву?
Ольга. Я не знаю, кто из них Бараев. Вот рядом со мной стоит один из них.
Евтушенко. Можно я с ним поговорю?
Террорист Асланбек Хасханов. Алло, я слушаю.
Евтушенко. Как зовут?
Хасханов. Аслан, я помощник Мовсара.
Евтушенко. Аслан, скажи Мовсару, что звонит Евтушенко. Он должен вспомнить. Я в Грозном встречался с Арби Бараевым, он при этом присутствовал. И передай ему трубку.
Хасханов. Мовсара в зале нет.
Евтушенко. А где он?
Хасханов. Контролирует подходы.
Евтушенко. На что вы рассчитываете?
Хасханов. Мы рассчитываем не выйти отсюда живыми, пока из Чечни не выведут все российские войска. Это наше единственное и последнее требование.
Евтушенко. Сам понимаешь, армию в 50 тысяч человек ни за день, ни за два не выведешь. На это потребуется, быть может, несколько недель.
Хасханов. А мы не особо торопимся.
Евтушенко. Но хотя бы всех женщин вы можете отпустить? Наверное, там и мужиков достаточно.
Хасханов. Кого отпускать, решает Мовсар. Насчет женщин, думаю, договоримся. Но не с тобой.
Евтушенко. Что это был за взрыв?
Хасханов. Кто-то из наших бросил гранату.
Евтушенко. Есть жертвы?
Хасханов. Нет, в пустую комнату. Чтобы не думали, что мы шутим.
По призыву депутата Госдумы Асланбека Аслаханова к театру приезжает 25-летний бизнесмен Заурбек Талхигов. «Я приехал. Я думал, здесь очень много чеченцев будет, а оказалось, что здесь вообще никого нету», — вспоминает он.
Аслаханов дает Талхигову листочек с двумя номерами.
— Что я могу сделать? — спрашивает молодой чеченец.
— Поговори. Они со мной не разговаривают, — сетует депутат Госдумы от Чечни.
«Я начал звонить. Звонить, звонить, звонить… — вспоминает Талхигов. — Они подняли трубку. Я сказал, что от Аслаханова. Они положили трубку».
У 15-летнего Станислава Шопина есть с собой записная книжка. Он ведет в ней дневник заложника. На одной из страниц подросток выводит фразу: «Сижу рядом с бомбой. Красота. Здорово».
Один из боевиков замечает, что Станислав ведет какие-то записи. Он отбирает книжку, просматривает её и говорит:
— Да, бомба это правда хорошо. Один раз на кнопку нажал — никого в живых не осталось.
Заложница Алёна Михайлова заводит разговор с труппой мюзикла:
— Мне так понравилось! Это такой восторг! Что будет во втором отделении?
Продюсер «Норд-Оста» Георгий Васильев пишет на ее программке:
«Обязательно приходите досмотреть II акт! Там самое интересное!»
К театру приезжает депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. Он призывает сделать так же всех чеченцев, живущих в Москве:
— Настоящие чеченцы не хотели бы никаких терактов!
Аслаханов связывается с террористами по телефону, но переговоры не приводят ни какому результату.
«Первый канал» снова выводит своего сотрудника Александра Никитенко, оказавшегося в заложниках, в прямой эфир. Он сообщает, что настроение в зале «подавленное, но на удивление спокойное».
Запись повтора эфира. Время на экране указано неверно.
«Первому каналу» удается дозвониться до своего сотрудника Александра Никитенко, который был на спектакле и попал в заложники. Его выводят в прямой эфир.
— Скажите, что сейчас происходит в зале, захваченном террористами? — спрашивает ведущая Ольга Кокорекина.
— В зале, в принципе, ничё не происходит. Идёт только постоянное минирование — сцены, зрительских рядов, бельэтажа, и т. д., и т. п. То есть, постоянно они возятся со взрывчаткой.
— Как террористы обращаются с вами?
— Очень корректно. Очень вежливо.
— Но при этом минируют всё вокруг.
— Но при этом… Да. Они заявляют, что… Они готовы нас… То есть…
— Хорошо. Спасибо, — сворачивает разговор ведущая «Первого канала».
Террористы отпускают одного заложника, чтобы он передал их требование: прекратить военные действия в Чечне.
Читать полностью…Путин проводит совещание о захвате заложников. Телеканалам передают видеозапись встречи, но… без звука.
Канал НТВ пригласит в эфир специалистку, читающую по губам. Она озвучит слова Путина, директора ФСБ Патрушева и премьера Касьянова.
В прямой эфир НТВ дозванивается заложница:
— Пожалуйста, не начинайте штурм. Штурм не начинайте, пожалуйста. Мы все погибнем здесь. Мы умоляем вас. Я вас очень прошу, не начинайте штурм. Очень просим, пожалуйста.
Ведущий пытается вывести в эфир террориста, но сигнал отключают.
Подполковник юстиции Константин Васильев, пользуясь служебным удостоверением, проникает через оцепление. Он входит в театр и предлагает террористам себя в обмен на детей.
Те не верят, считают его шпионом. Пытаются сорвать с него погоны. Завязывается драка. Васильева убивают.
Вслед за рядовыми сотрудниками спецслужб к захваченному театру прибывает руководство ФСБ. Сегодня в ведомстве открылось всероссийское совещание по экономической безопасности, перетекшее в традиционное застолье.
«Террористы словно подгадали», — чертыхаются его участники, которых вырвали прямо из-за накрытых столов.
К захваченному театру стягиваются войска. Напротив входа встают два бронетранспортера.
Читать полностью…Милиция очищает от людей улицу перед заминированным театром.
В прямой эфир попадает стычка между милиционером и не в меру ретивым репортером «Первого канала». Его долго не могут выпроводить: «Я вас попрошу… Ну не нарушайте… Ну я на вас время трачу сколько?!»
В прямой эфир «Первого канала» выводят освобожденного мальчика, у которого в заложниках осталась мать.
Мобильники есть еще не у всех, и он обращается к своей бабушке прямо через главный телеканал страны: «Бабушка, всё нормально, не волнуйся».