Сквозь оцепление прорывается крановщик Геннадий Влах. Он ошибочно считает, что в заложниках его сын Роман. С собой у него пакет с игрушкой.
Террористы прислушиваются:
— Там кто-то ходит. Сейчас поймаем.
Крановщика хватают, избивают и вталкивают в зрительный зал.
После ультиматума Мовсара Бараева с ним наконец-то связывается официальный представитель Путина — полпред в Южном федеральном округе Виктор Казанцев. В 2002 году в округ входит и Кавказ.
Он обещает вылететь из Ростова ранним утром и в 11:00 быть в захваченном театре.
Мовсар Бараев говорит «Кавказ-Центру», что если на переговоры не прибудет представитель Путина с правами решать конкретные задачи, с 12:00 «подразделение приступит к следующему этапу боевой спецоперации».
Одновременно агентство сообщает, что с 6:00 начнется расстрел заложников.
Террористы пускают в оркестровую яму, играющую роль туалета, далеко не всех заложников. Пытка не обходит стороной даже подростков. Одна из девочек умоляет шахидку, охраняющую вход в яму:
— Я двое суток не была в туалете, пустите меня…
— Сиди, терпи, я же сижу!
Снайпер занимает позицию в одной из комнат общежития шинного завода. Её окна выходят на захваченный театр.
Жильцов комнаты, нелегальных рабочих из Беларуси, юридически не существует. Поэтому и эвакуировать их никто не стал. Если они взорвутся, по документам проблем не будет.
После завершения ток-шоу «Свобода слова» ее ведущему Савику Шустеру звонит замглавы администрации президента Владислав Сурков:
— Ну, от тебя этого не ожидали…
«Владимир Владимирович в шоке», — обобщит впоследствии Шустер содержание разговора.
После очередного похода в зловонную оркестровую яму 15-летнему заложнику Станиславу Шопину нестерпимо хочется перебить этот запах.
— Можно покурить? — спрашивает он ближайшего боевика.
— Нет, ты лучше поотжимайся, поприседай, оно полезнее. Курение убивает.
«А автомат не убивает и бомба?» — мысленно спрашивает его Станислав, но вслух произнести не решается.
Мовсар Бараев созванивается со своим двоюродным братом Сайфуллой.
Сайфулла: Мы тут сидим все, думаем. И знаешь, что решили? Не надо отпускать иностранцев и женщин.
Мовсар: Не отпускать?!
Сайфулла: Да.
Мовсар: А почему ты так решил? Иностранцы нам не нужны. Здесь и так полно людей кроме иностранцев.
Последними из журналистов в театр заходят военный документалист Сергей Говорухин и репортер НТВ Борис Кольцов. Бараев срывается на них за то, что НТВ не показало его интервью. Выгоняя журналистов, террорист напоследок бросает Кольцову:
— А [оператору] Дедуху передай: я его зарежу.
Террористы едва ли не гордятся тем, как «благородно» обращаются со своими пленными. Они не видят никакого противоречия с отсутствием для них туалета, нормального питья и еды:
— Мы всегда ведем себя очень корректно. Единственно, просим — ведите себя, как заложники. Все, что вам надо, мы вам дадим. Вода? Она вам не нужна, потому что туалетов нет.
Спустя сутки использования в качестве туалета оркестровая яма заметно наполняется. На первых рядах заложники сидят в полуобморочном состоянии, обливаясь потом от невыносимого смрада. Артистки в балетках одалживают обувь у соседей, чтобы не ходить по нечистотам голыми ногами.
Читать полностью…Перед эфиром родственникам заложников проводят инструктаж:
«Выбирайте выражения — вас смотрят не только телезрители, но и террористы. Так что „не навреди“, „не вспугни“, „не раззадорь зверя“. Я воспринял это как чрезвычайно ответственное поручение», — вспоминает Марк Розовский.
Ведущему ток-шоу «Свобода слова» на НТВ Савику Шустеру сообщают, что кортеж представителей оперативного штаба, который уже выехал для участия в прямом эфире, развернулся и возвращается обратно.
У Шустера остается для телепрограммы только одна сторона — родственники заложников.
Во время очередного захода Политковской в театр с водой и соками к ней подходит боевой командир террористов Абубакар и просит положить ему деньги на телефон. Баланс на нуле, а переговоры продолжать надо.
Но все свои деньги Политковская уже потратила на соки. Выйдя из театра, она передает эту просьбу Сергею Ястржембскому. Положил ли помощник президента Российской Федерации деньги на телефон боевого командира террористов, история умалчивает.
Бараев начинает угрожать Примакову. Вмешивается Аслаханов:
— Во всем мире уважают Примакова, и вы убьете его? Хоть немного думайте! Вас убьют, но у вас есть родственники. Что с ними будет? Думайте!
Переговоры на повышенных тонах ни к чему не приводят. Парламентеры уходят ни с чем.
Террористы объявляют заложникам, что завтра приезжает полпред Казанцев:
— Все будет нормально. Они пошли на соглашение. Это нас устраивает. Ведите себя спокойно. Мы не звери. Мы вас не убьем, если вы будете сидеть спокойно.
«В итоге все моментально расслабились, начали улыбаться, пить воду, и даже в туалет разрешили свободно ходить. То есть не по одному, хотя и под присмотром», — вспоминает актер Марат Абдрахимов.
Борис Немцов созванивается с боевым командиром группы террористов Абубакаром.
Немцов: Но мы же говорили, что если будет спокойно, то детей отпустят.
Абубакар: Нам никто не звонит. Сюда не приходит. Люди, которые могут решать это дело, от Путина — лично никто не приходил. А приходят со стороны к нам, которые Примаков, Явлинский, вот вы — вы ничего там не решаете!
Абубакар выполняет обещание, данное азербайджанской газете «Зеркало». Террористы отпускают четырех граждан Азербайджана: трех женщин и одного мужчину. Из театра их забирает переговорщик.
Читать полностью…Путин встречается со своими заклятыми друзьями Лужковым и Примаковым — его главными соперниками на прошлых выборах в Госдуму.
Теперь они в одной лодке: недавно все три их партии слились в «Единую Россию». Содержание разговора не разглашается.
Категорически против войны в Чечне выступает Алла Пугачева:
— Все против этой непонятной, грязно пахнущей войны. Уж лучше во имя интересов людей, невинно страдающих и погибающих не знамо за что, признать поражение в войне, чем так долго продлевать эту кровавую победу.
Пугачева проходит на переговоры с террористами. Детали не разглашаются, но освободить заложников ей не удается. Отменены все показы её мюзикла «Чикаго», несколько артистов которого оказались в заложниках в «Норд-Осте»:
— Я бы не хотела, чтобы даже бутафорские выстрелы звучали сегодня со сцены.
Замглавы МВД Владимир Васильев грозит запретом телетрансляций от захваченного театра:
— Не должно быть прямой трансляции с объекта, на котором находятся террористы. Тем более из оперативного штаба! Транслировать с места событий действия спецслужб неграмотно, непрофессионально.
Выпуск «Свободы слова» с родственниками заложников оказывается крайне эмоциональным. Его кульминацией становится выступление драматурга Марка Розовского, отца 14-летней заложницы Саши.
— Сегодня единственный способ — вывести войска. Мне скажут: ну, что же ты такой «не патриот», как ты можешь такое советовать? Но когда сегодня еврей Рошаль и еврей Кобзон выводят оттуда русских людей — почему-то я не вижу русских «патриотов» там! Почему я не вижу их?!
Выйдя из театра, Сергей Говорухин передает руководителям оперативного штаба, что террористы отказываются от дальнейших переговоров. Они угрожают стрелять в каждого, кто попробует приблизиться к зданию без согласования.
Читать полностью…Журналист Валерий Панюшкин видит, как к театру приезжают оптовики. Они пытаются продать Красному Кресту (выгодно — по оптовым ценам!) чай и жвачку для заложников.
— Вы че, серьезно? — удивляется женщина из Красного Креста. — Вы че, правда хотите продукты для заложников продать?
Моча пропитывает стены и пол оркестровой ямы. От влаги в ней загорается электропроводка. Продюсер «Норд-Оста» Георгий Васильев гасит возгорание огнетушителем.
Вылезая из ямы, он как будто случайно нажимает на рычаг. Пена попадает на лицо одного из террористов.
— Вы что делаете?
— Я же нечаянно…
«А у самого в глазах такие искорки прыгают», — вспоминает актер Марат Абдрахимов.
На НТВ начинается ток-шоу «Свобода слова». Из-за того, что представители властей отказались приехать в последний момент, все его участники как один выступают против войны в Чечне.
«Нарастающую опасность штурма в тот вечер чувствовал не я один. Все выступавшие были единодушны: нельзя допустить бессмысленных жертв, войну в Чечне следует прекращать — и вовсе не потому, что того требуют террористы, а потому, что любому народу любая война — поперек горла», — вспоминает Марк Розовский.
Драматург Марк Розовский приезжает на НТВ для участия в «Свободе слова». Еще до эфира он успевает подойти к ведущему Савику Шустеру:
— Нельзя ли не акцентировать, что я отец [заложницы] Саши Розовской? Ведь если они там смотрят вашу передачу, это может отразиться на судьбе моей дочери…
— Да, может, — отвечает Шустер, внимательно глядя ему в глаза.
— Извините. Я хотел бы быть предельно осторожным сегодня.
— Понимаю.
Путин собирает лидеров фракций Госдумы. Жестким тоном говорит о недопустимости публичных заявлений депутатов, участвующих в переговорах.
Нет сомнений, что его слова обращены к либералам Григорию Явлинскому и Борису Немцову. Именно они контактировали с террористами.
Пока в театре идут переговоры, заложники перестают верить, что спасутся.
«Было какое-то… не безразличие, не отчаяние, не страх. Как будто замерло что-то внутри. Оцепенение какое-то», — вспоминает свои чувства Лилия Дудкина.
У Бараева завязывается перепалка с политиком Евгением Примаковым:
— У меня тоже племянница погибла. Взорвали. Это что, не дети, что ли? — повышает голос террорист.
— Ты же вайнах? Вайнах. Он старше тебя. Ты как-то поуважительней, — урезонивает его экс-глава Ингушетии Руслан Аушев.