8259
Глубокий взгляд на психологию и культуру Пишем тексты, делаем переводы, размещаем статьи и лекции психологов, философов и ученых. Связь: @ultimatuli Сайт: https://monocler.ru/
Синестезия, eigengrau, афантазия, отсутствие внутренней речи, цветные или черно-белые сны: профессор психологии Гэри Лупян рассказывает о фундаментальных различиях в восприятии, которые встречаются среди людей и активно исследуются учеными-когнитивистами, и размышляет, как эти различия могут менять наши представления о реальности, истине и человеческих отношениях.
https://monocler.ru/razlichiya-v-vospriyatii/
P.S. Немного от себя. Когда мы говорим о восприятии как психическом процессе, мы так или иначе касаемся вопроса работы сознания и отражательной функции психики. Но что мы отражаем и как? На уровне ощущений мы преобразуем входящую информацию о физических изменениях в среде (звуковые волны, световые излучения) в некое ощущение качества и интенсивности этих изменений; на уровне восприятия мы получаем целостную интегрированную картинку, но на основе нашего же предыдущего опыта, а не на основе неких универсальных моделей; на уровне мышления наше отражение подчиняется сформированным в процессе развития индивидуальным когнитивным схемам и искажениям; на уровне памяти, которая имеет свойство перестраиваться и подвергаться конфабуляциям, мы помним далеко не то, что было на самом деле; избирательность нашего внимания оставляет за своим фокусом кучу "ненужной" здесь и сейчас информации; на уровне межличностного восприятия стереотипизация и каузальная атрибуция тоже уводят нас от реальности. Можно, наверное, и дальше продолжать. В сухом остатке - большая фантазия о жизни и о том, как устроен мир.
И тем не менее. И всё же. Как мне кажется, самое прекрасное, что в нас есть, — это наши отчаянные попытки сквозь эти границы, кривые зеркала, замутненные очки, сломанные схемы прорваться в реальность другого, чтобы увидеть его. Зачем? Один из очевидных ответов — чтобы не так остро чувствовалось экзистенциальное одиночество, изоляцию. Но в этом ответе как будто есть дефицит и нехватка.
Почувствовать близость и связь? Кажется, это звучит лучше ❤️
«Забытая правда живет и направляет наши действия».
«Довольно парадоксальный факт: японская культура, которая на первый взгляд требует от своего народа совершенства, — родина сразу двух форм искусства, почитающих несовершенство. Во-первых, ваби-саби — древняя философия, выросшая из дзен, которая признает красоту не только несовершенного, но и мимолетного, незаконченного. Она позволяет всему сущему быть таким, каково оно есть, в том числе и людям. Быть совершенным благодаря своей неидеальности, а не вопреки ей. Мы же принимаем, что в природе все находится в состоянии постоянных изменений, и можем видеть красоту во всех четырех временах года; так и каждый этап человеческой жизни совершенен сам по себе и не нуждается в корректировке. Ваби-саби можно назвать совершенным (уж извините) противоядием от постоянных попыток все улучшить. Эта философия принимает естественную суть вещей, незавершенность, вмятины времени, сюжетные линии, выгравированные на лице в виде морщин. Во-вторых, японское искусство, воспевающее несовершенство, — кинцуги («золотой ремонт»). Это способ реставрации разбитой керамики, где вместо того, чтобы скрывать швы и разломы, части соединяются с использованием жидкого золота, привлекая внимание к трещинам. В результате создаются произведения искусства, напоминающие об уникальности изъянов и величии несовершенства».
… Какое отношение ко всему этому имеет смерть? Хайдеггер отдавал себе отчет, что просто благодаря раздумьям, стойкости и "скрежету зубовному" не перейти из состояния забвения бытия в более просветленное и беспокойное состояние сознавания бытия. Нужны какие-то неотвратимые и непоправимые обстоятельства, определенный "экстремальный" опыт, который "вытряхивает", "вырывает" человека из повседневного модуса существования в состояние сознавания бытия. В качестве такого опыта (Ясперс имел в виду то же самое, говоря о "пограничных", или "предельных" состояниях) смерть превосходит все остальное: смерть есть условие, дающее нам возможность жить подлинной жизнью.
У многих авторов встречается мысль, что отсутствие факта смерти так же притупляло бы нашу сензитивность, как отсутствие идеи смерти. Например, эта мысль присутствует в пьесе французского драматурга Жана Жироду "Амфитрион 38", где происходит беседа между бессмертными богами. Юпитер рассказывает Меркурию о том, что испытываешь, когда принимаешь земное обличье, чтобы любить смертную женщину:
"Она говорит маленькие словечки, от которых пропасть между нами становится огромной... Она говорит: 'Когда я была ребенком', или 'Когда я состарюсь', или 'Никогда в жизни'. Это терзает меня, Меркурий... Меркурий, мы лишены чего-то – может быть, остроты мимолетного, чувства смертности, этой сладостной печали обладания чем-то, что не сможешь удержать?".
"Честно вообрази себе, насколько менее терпима и более мучительна для человека была бы вечная жизнь, чем такая, какую я дал ему. Не имея возможности умереть, ты беспрестанно проклинал бы меня за то, что я лишил тебя смерти. Я намеренно добавил к ней немного горечи, чтобы ты, увидев удобства смерти, не ухватился за нее слишком рьяно и преждевременно. Дабы ты остался в среднем состоянии, которое мне нужно от тебя – не избегающим жизни и не устремляющимся к ней вновь в бегстве от смерти – я смешал в той и другой сладость с горечью".
Кризисная помощь
Друзья, надеюсь, вы и ваши близкие в порядке. Выкладываю здесь наш сборник материалов по кризисной помощи для специалистов и пострадавших https://pavlovapsy.notion.site/5c5de68efcf146ddb5fa17060e1cf367?pvs=4
В МЧС есть экстренная служба психологической помощи, довольно неплохая и кризисный телефон +7(495)9895050
Не рекомендую сейчас избыточно думскролить и смотреть видео и фото с места событий, лучше от этого никому не станет. Поберегите силы для помощи себе и другим. Обняла.
Ложное «Я», страсть к первенству, зависть, зависимость от чужой похвалы, высокомерие, эмоциональная холодность, неспособность к благодарности — это все о нарциссах. При этом за чувством всемогущества, надменностью, стремлением к совершенству и жаждой внимания, которые представляют собой нарциссические защиты, часто стоит обжигающий стыд от своего несовершенства, непереносимость уязвимости, чувство пустоты, тоска по истинному «Я», тревога, агрессия, боязнь быть отверженным, жажда близости и невозможность ее утолить, от которых нарцисс отворачивается и о которых ничего не хочет знать.
Клинический психолог Владислав Чубаров, отказываясь демонизировать нарциссов, в книге «Совершенство, которое мешает жить» (изд. «Альпина Паблишер») отмечает, что нарциссические переживания, организованные вокруг самооценки и ее поддержания за счет признания другими людьми наших заслуг, — нечто общечеловеческое, знакомое каждому из нас.
«Все мы порой страстно желаем поднять самооценку, оглядываемся на мнение других о себе, испытываем стыд за собственное несовершенство. Мало того, нарциссизм — это необходимая часть любой личности, он входит в наши «базовые настройки», без него не формируется психика, без него мы не смогли бы отстаивать свои границы и добиваться успеха. Мы все в раннем детстве проходили так называемую нарциссическую стадию — правда, не все, по разным причинам (о которых расскажем ниже), смогли из нее полностью выйти. В результате для кого-то нарциссические переживания — одни из главных. Среди нас много людей, характер которых организован вокруг проблем самооценки, а та, в свою очередь, базируется не на внутренних ценностях, а на оценках окружающих. Это и есть нарциссический характер, и его не стоит демонизировать».
«…Задача-максимум для нарциссичного человека — научиться переносить стыд и принимать собственную уязвимость. Для этого нужно обязательно идти навстречу непереносимому, но идти ровно такими шагами, которые будут раз за разом позволять выстоять перед стыдом».
«Говоря о том, что прекарность поражает «заботу о себе» как онтологическую возможность человека реализовывать проект самого себя, выбирать такой способ индивидуального существования, который соотносится с его аутентичностью, мы одновременно полагаем, что осуществляя «заботу о себе», человек конструирует, верифицирует и утверждает свое «Я», порождает его как целевую самобытную ценностно-смысловую систему.
Прекарное существование создает не просто новый тип адаптивного поведения человека, но конструирует принципиально новую по сравнению с традиционно представляемой модель личности — ее «текучую / прекарную идентичность».
Характеризуя ее как экзистенциальный феномен, прежде всего, отметим, что живущее в прекарных условиях поколение постепенно отказывается от необходимости рассматривать свое индивидуальное существование как исключительно собственную жизненную задачу.
Прекарный способ существования состоит в том, что человек частично или полностью снимает с себя ответственность за самоосуществление, делая его не целевым, а ситуативным экзистенциальным продуктом, и, как следствие, должен уживаться с последствиями утраты авторства собственной жизни, подчинения ее не собственным алгоритмам.
Отказ от построения долгосрочного проекта самого себя — это и есть то, что образует «текучего субъекта», нестабильную идентичность. В этих условиях ответственные действия в отношении самого себя частично подменяются псевдоактами с их суррогатами жизни.
Неопределенность расшатывает мотивацию к постановке долгосрочных стабильных целей, поскольку обстоятельства ее достижения мыслятся мало зависящими или даже вообще не зависящими от планов и индивидуальных усилий человека.
Жизнь утрачивает приветствуемую ранее «векторность» / цельность осуществления и приобретает характер множественных краткосрочных и временных проектов себя (своеобразного «спектрального Я», не во всех проявлениях соотносимого со своей аутентичностью).
Находясь в прекарном статусе, в ряде случаев личность вынуждена временно отождествляться с одним из своих ситуативных, временных Я, и тогда возникают специфические переживания вненаходимости по отношению к собственной жизни («в это время я не живу», «моя настоящая жизнь не здесь», «когда мне приходится заниматься этим, я как бы отключен от самого себя», «там я никакой, жизнь начинается только когда я ухожу оттуда»).
Таким образом, подвижные, быстро меняющиеся контексты существования, создаваемые неопределенностью, порождают фрагментацию личности, множественные, в том числе «невоплощенные» и «невоплотимые Я».
Фрагментарность же, являясь нарушением отношений человека с временем и с со-временностью своей жизни, сужает горизонты возможностей, ограничивает взаимодействие человека с будущим и, как следствие, с самим собой».
P.S. In a existential mood. Посмотрите/послушайте на досуге текст доклада о прекарности - чувстве хрупости, шаткости, незащищенности нашего бытия в нестабильной «текучей современности», которое сегодня активно исследуется в социологии и психологии.
https://psy.su/feed/11533/
Никаких запланированных публикаций у меня, конечно, нет по поводу сегодняшнего дня, но утром вспомнились две цитаты.
Первая — Марины Цветаевой. Небольшое напоминание тем, кто любит, открыт любви или ищет её:
«Любить — видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители».
«Реализованное путем переживания не может быть действительно уничтожено тем, что оно попадает в забвение... Прожитое бытие — это тоже вид бытия, и может быть, самый надежный. И все совершенное в течение жизни может рассматриваться с этой точки зрения как спасение возможного путем привнесения его в действительность. Пусть и прожитое останется навечно в целости и безопасности, спасенное от всякого дальнейшего посягательства времени. Разумеется, прошедшее время невозвратимо; но происшедшее в нем остается неприкосновенным и нерушимым» (Виктор Франкл).
«Некоторые люди могут двигаться вперед, не беспокоясь из‑за того, что движутся вслепую, полагая, что они идут по большаку, а все пересечения – с проселочными дорогами. Но двигаться вперед с осознанием и воображением значить переживать память перекрестков, которых человек никогда больше не увидит. Некоторые люди сидят на перекрестках, не выбирая ни одной дороги, потому что не могут выбрать обе, лелея иллюзию, что если они просидят достаточно долго, оба пути сольются в один и, следовательно, оба будут возможны. Зрелость и мужество это в значительной степени способность именно к таким отречениям, а мудрость – в немалой доле способность находить пути, которые позволят обходиться как можно меньшим числом отречений».
Тема нарциссизма неисчерпаема. Кто они, нарциссы? Как и почему формируется нарциссическое расстройство личности (НРЛ)? Всегда ли нарциссическая травма ведет к полноценному «развертыванию» расстройства или может существовать как отдельная часть психики, включающаяся в определенных межличностных обстоятельствах?
Однако, кажется, не менее важно разобраться не только с причинами и особенностями НРЛ, но и с тем, как нарциссы ведут себя в отношениях, кого и для чего выбирают в качестве своей «жертвы» и что делать тем, кто столкнулся с нарциссическим абьюзом. Книга «Нарциссический абьюз» психолога Шахиды Араби — о тех и для тех, кто оказался в отношениях с настоящим нарциссом, не может из них выйти или, выйдя, не может прийти в себя и залечить многочисленные раны, полученные в этих отношениях. Это полноценное руководство, в котором, с одной стороны, представлена исчерпывающая, основанная на последних исследованиях в этой области информация о нарциссическом расстройстве личности, нарциссических чертах и типичных тактиках манипуляции, используемых нарциссами, с другой стороны, охвачен огромный круг тем, касающийся нарциссического абьюза в отношениях — описан стандартный цикл абьюза, биохимия травматической привязанности, ее последствия для мозга и психики и связь с развитием признаков кПТСР у тех, кто оказался с нарциссом в отношениях.
«Дофаминовой привязанности способствует чудовищный когнитивный диссонанс, когда мы придерживаемся противоречивых убеждений относительно абьюзера, появившихся под влиянием нашей физиологической связи с ним, а также его фальшивой маски и периодических проявлений доброты. Доктор Джозеф Карвер говорит о силе когнитивного диссонанса в своей статье «Любовь и стокгольмский синдром» (Love and Stockholm Syndrome, 2004), где он характеризует его как механизм выживания в «абьюзивной, контролирующей обстановке». Мы способны оправдывать, преуменьшать и даже отрицать абьюз из‑за когнитивного диссонанса, не желая отказываться от своей изначальной убежденности в том, что нарцисс добрый, любящий, заботливый человек, постоянно вспоминая и романтизируя ранние этапы отношений. Добавьте к этому агрессию, которая побуждает наш мозг «включить внимание», а также приятные воспоминания, к которым мы возвращаемся снова и снова, и мы получим адскую биохимическую связь».
Наконец, в книге перечислены виды терапии и различные техники самопомощи для оказавшихся в этой ловушке. Но до терапии и разнообразных техник, направленных на ум, тело и дух, Шахида предлагает сделать несколько первых необходимых шагов к исцелению от нарциссического абьюза: увидеть способы манипуляции нарцисса, отказаться от привычки проецировать на абьюзера свои нравственные принципы и способность к эмпатии, доверять своему восприятию реальности, а не той искаженной видимости, которую абьюзер навязывает вам через газлайтинг и проецирование, найти поддержку у близких людей и, конечно, полностью прервать контакт или свести его к минимуму.
«…По каким эмоциональным и психологическим причинам жертвы остаются в абьюзивных отношениях? Общество считает, что сразу после эпизода насилия перед жертвами встает простой выбор: уйти или остаться в абьюзивных отношениях . Однако, как мы говорили, жертвы страдают от когнитивного диссонанса, деструктивных привычек в результате периодических подкреплений, симптомов ПТСР, травматической привязанности, травм от абьюза — недавнего или пережитого в детстве, от стокгольмского синдрома, переживания собственной ничтожности и состояния выученной беспомощности — и это еще не весь список. Хотя это кажется иррациональным, уйти из длительных абьюзивных отношений даже сложнее, чем оставить заботливого, любящего и позитивного партнера».
В общем, мастрид для всех, кто оказался в этой ловушке или когда-то сталкивался с ней. Мы же выбрали главу, в которой автор рассказывает о фальшивом Я нарцисса, цикле абьюза, особенностях и достоинствах тех людей, которых нарциссы выбирают себе в пару, а также о том, почему шаблоны нормальных отношений не работают в отношениях абьюзивных.
https://monocler.ru/narczissicheskij-abyuz/
«.. Tsewa. Это тибетское слово, оно означает «сочувствие». Но, в отличие от знакомого нам чувства сострадания, у tsewa есть два направления. В буддистской культуре Тибета это понятие выражает сострадание к другим и к себе. В общем, tsewa можно перевести как «сострадание и самосострадание». Уже ясно, что такая мысль в западной культуре кажется странной. Мы не знаем слова «самосострадание». Его нет в словаре, оно звучит искусственно, мы спотыкаемся об него.
Зачем сострадать себе? Потерпев неудачу, мы ощущаем печаль или гнев. Зачем в эту минуту нам нужен еще второй уровень? Чувство к своему чувству — звучит странно. Но если мы вспомним страх и страх перед ним, который вызывает паническую атаку, то увидим ту же схему. Как и у людей, страдающих от депрессии, которые упрекают себя за плохое самочувствие, или — в положительном ключе — когда мы утром чувствуем себя хорошо и радуемся этому или нас вдохновляет романтическая любовь. Часто мы оцениваем свои чувства, вызывая новые ощущения. Каким бы чуждым нам это ни казалось, мы в состоянии проявлять самосострадание. Что при этом важно? Это проще всего понять на примере знакомой нам стороны tsewa — сострадания к другим.
Уже годовалые дети пытаются утешать людей, которым грустно. Малыши, еще не умеющие как следует ходить и говорить, испытывают потребность поддержать другого. Очевидно, что сострадание — одно из базовых качеств Homo sapiens. И речь не об отстраненном возгласе «Ах ты бедняга!». Это была бы жалость, подсознательно выраженная сверху вниз. Так мы ставим себя выше человека, которого жалеем, и показываем, что мы в более выгодном положении.
Сострадание же подразумевает взаимоотношения на равных. На латыни это слово звучит как compati, от com — «вместе» и pati — «страдать от чего-либо». Этим оно отличается от эмпатии и жалости. Сострадание идет на шаг впереди. Здесь возникает желание помочь! Если мы сострадаем другому, то беспокоимся и стремимся утешить его, потому что буквально страдаем вместе с ним. Когда любимый человек терпит неудачу, мы передаем ему свое тепло, вселяем веру и выражаем готовность помочь. Самосострадание — те же чувства, но к себе <…>.
Самосострадание появляется, когда мы признаём свои страдания; когда считаем неудачи частью своего опыта, не давая оценку чувствам, которые испытываем. В этом буддисты всегда усматривали особую силу, а мы сегодня только знакомимся с этой неизвестной нам стороной tsewa. Первой трудной задачей при этом становится истинное восприятие собственного страдания. Звучит абсурдно, но чаще всего мы в последнюю очередь замечаем, насколько велико наше страдание. Наш технологичный мир управляется разумом, в нем главное — направить все силы на сохранение контроля. В случае неудачи автоматически запускается режим анализа: «Как это могло произойти? Почему со мной? Как выйти из этой ситуации?»
Пока мы анализируем, размышляем и пытаемся решить проблему, мы вытесняем эмоциональную рану. «Чувствуя угрозу, мы боремся, бежим или замираем. Если угроза исходит от нас самих, в виде таких отрицательных эмоций, как стыд или беспокойство, мы реагируем точно так же, нападая на себя, — так описывает стоящий за этим процесс психотерапевт и доцент Гарвардской медицинской школы Кристофер Гермер. — Борьба превращается в самокритику, бегство — в изоляцию, а замирание приводит к мрачным мыслям». Самосострадание — прямо противоположное чувство. Проявляя его, мы признаём собственные страдания вместо того, чтобы вытеснять их» (Леон Виндшайд. Что делает нас людьми).
P.S. Как-то так сегодня. Желаю всем нам освоить искусство Tsewa. Человек долго пытался изменить мир, но, кажется, истина в другом (и она стара как мир) – все начинается с нас самих: способность любить другого – со способности любить себя, возможность погасить агрессию – от собственной способности сохранять спокойствие и регулировать свои эмоции, умение по-настоящему участвовать в жизни других вместо склонности искать виновных и мгновенной выдачи никому не нужных оценок и суждений – от способности сострадать себе и принимать свой собственный опыт. В общем, берем на заметку и летим дальше ❤️🔥
«Все мы, человеческие существа, являемся созданиями, ищущими смысл. Созданиями, которые имели несчастье попасть в мир, лишенный внутреннего смысла. Одна из наших главных задач состоит в изобретении такого смысла, который был бы достаточно значим, чтобы поддержать жизнь и осуществить хитрый маневр отрицания нашего авторства этого смысла. Вместо этого мы приходим к заключению, что он уже был «вон там» в ожидании нас. Постоянно продолжающийся поиск значимых смысловых систем часто приводит к кризисам смысла.
Гораздо больше индивидов, чем осознают терапевты, прибегают к терапии из-за тревоги о смысле жизни. Юнг писал о том, что одна треть его пациентов консультировалась с ним по этой причине. Жалобы принимали самые различные формы: например, «Моя жизнь никак не обоснована», «У меня ни к чему нет страсти», «Почему я живу? С какой целью?», «Несомненно, в жизни есть некое более глубокое значение», «Я чувствую себя настолько опустошенным — телевизор каждый вечер заставляет меня сознавать, сколь бессмысленна, столь бесполезна моя жизнь», «Даже сейчас, в пятьдесят, я все еще не знаю, чем хочу заниматься, когда вырасту» <…>.
На некоторых эмпирических семинарах используются методики для стимулирования рассуждения о смысле жизни. Наверное, самым простым было бы спросить у участников, какую надгробную эпитафию они хотят увидеть на своих могилах. Большинство таких расспросов о смысле жизни приводит к обсуждению таких проблем, как альтруизм, гедонизм, преданность делу, производительность, творчество, самореализация. Многие чувствуют, что проекты смысла жизни приобретают более существенное значение, если находятся за пределами нашего «я» — иными словами, направлены на что-то или кого-то вне нас, например, любовь к благому делу, человеку, божественной сущности.
В отличие от моего подхода к другим экзистенциальным первичным тревогам (смерти, изоляции, свободе), я нахожу, что лучше всего не подходить к смыслу жизни напрямую. Нам следует погрузиться в один из множества возможных смыслов, особенно уделяя внимание основе, выходящей за пределы «я». Важен только конечный результат, и нам, терапевтам, лучше всего идентифицировать и помогать удалять препятствия на пути его достижения. Вопрос о смысле жизни, как учил Будда, решается не наставлением. Нужно погрузиться в пучину жизни и позволить вопросу уплыть».
Ирвин Ялом
Во всех традициях психоанализа постулируется наличие бессознательных врожденных потребностей, но характер и качество этих потребностей рассматривается по-разному, поэтому взгляд на основной конфликт личности меняется. Так, если у Фрейда это конфликт между ид и суперэго, то Карен Хорни, представительница социального психоанализа, детально разработала культурную модель неврозов и предложила классификацию невротических потребностей и конфликтов, формирующихся в результате ранних переживаний отвержения, неприятия, гиперпротекции и определенных культурных влияний. Большую роль в невротическом развитии личности она отводила двум понятиям — базовой враждебности, возникающей у ребенка в ответ на недостаток заботы со стороны родителей и подпитываемой впоследствии культурными установками борьбы и конкуренции, и базальной тревоге (в разных переводах — «базовому беспокойству», «базовой тревоге»), появляющейся вследствие попытки подавить эти враждебные тенденции. Выбрали главу из ее ранней работы «Невротическая личность нашего времени», где она рассказывает о базальной тревоге (беспокойстве) и четырех главных способах побега от нее — рационализации, отрицании, наркотизации и, собственно, избегания. Разбираемся, чем невротическое беспокойство отличается от страха, почему сознательные попытки игнорировать базовую тревогу редко бывают успешными и как беспокойство связано с торможением в различных сферах — неспособностью делать, чувствовать или думать определённые вещи.
https://monocler.ru/karen-horni-bazovaya-trevoga/
Сила лаконизма ⬇️💪 По большому счету это все, что нужно знать о мозге, чтобы работать со своей и не только эмоциональной сферой, заботиться о себе и близких. Мы, конечно, продолжим здесь копаться в деталях в поисках удивительного и полезного, но это – база.
Читать полностью…
— Я совсем себя не знаю, не помню. Я закрываю глаза и /уже/ не могу вспомнить своего лица. А ты?
— Что?
— Ты все знаешь?
— Как каждый человек.
В «Солярисе» Тарковского есть фрагмент, в котором живой океан, принявший человеческую форму, спрашивает главного героя о том, за счет чего он способен выносить человеческое — существовать в тотальной зыбкости, в невозможности опереться ни на другого, ни на самого себя. Но тот просто не понимает этого вопроса. По существу, это недоумение и есть ответ: человеческий субъект способен выносить это лишь потому, что он просто не замечает эту зыбкость за воспроизводящимся фантазмом цельного и прозрачного для самого себя Я. В случаях пограничной и, тем более, психотической организации, когда Я испытывает дефицит цельности и буквально трещит по швам, вместо этого недоумения мы сталкиваемся с интенсивной тревогой.
Океан в образе Хари неслучайно упоминает в своем вопросе лицо. Психиатр Христиан Шарфеттер отмечал, что нос в соотношении с ртом и глазами является точкой центрирования субъектности, всегда подвижной и размытой. Представления о субъектности другого связаны с образом его лица. Равно как и образ собственного лица, еще более далекого, чем лицо другого, соотносится с представлениями о своем Я.
Свое лицо вообще, как мы знаем из Лакана, узнается через лицо другого, с его помощью, всегда во вторую очередь. Контуры собственной субъектности, границ своего, и, в первую очередь, тела, очерчиваются в раннем детстве на стадии зеркала через прокладывание контуров другого, вместе с ними, через. Потому другие ближе, чем собственная плоть. Особенно остро это переживается при интенсивной влюбленности. Или при расстройствах, связанных с паранойей.
#Entwurf
А закончить сегодня хотелось бы моим любимым монологом астрофизика Карла Сагана, который посвящен фотографии нашей планеты, сделанной зондом «Вояджер-1» с рекордного расстояния для далекого 1990 года - "Pale Blue Dot" (все-таки 12 апреля):
«Говорят, астрономия прививает скромность и укрепляет характер. Наверное, нет лучшей демонстрации глупого человеческого зазнайства, чем эта отстранённая картина нашего крошечного мира».
«Каждый атом в вашем теле берёт своё начало во взорвавшейся звезде. И, возможно, атомы в вашей левой руке взяли своё начало в иной звезде, нежели атомы в правой руке. Это, действительно, самая поэтичная вещь, из тех что я знаю о физике: вы все звёздная пыль. Вас не было бы здесь, если бы звёзды не взорвались, потому что химические элементы — углерод, азот, кислород, железо, всё, что необходимо для эволюции и жизни, — не были созданы в начале времён. Они были синтезированы в ядерных печах звёзд, и единственная причина, почему они попали в ваше тело, это потому, что звёзды соизволили взорваться. Звёзды погибли, чтобы вы могли находиться здесь и сейчас».
P.S. Все мы немного дитя кинцуги, приближающееся к ваби-саби.
Читать полностью…
Метафоры вплетены в ткань языка и мышления и определяют то, как мы воспринимаем и формулируем абстрактные понятия, создавая концептуальную модель реальности, а значит, и отношение к ней. Спор — война или танец? Любовь — борьба, выбор или путь? От того, какую метафору мы выберем, будет зависеть, как мы будем проходить этот опыт, относиться к себе и Другому. Учитывая природу нашего метафорического мышления, стоит разобраться: какие коллективные концептуальные метафоры мы используем? Конструктивны они или деструктивны? Расширяют картину реальности или сужают ее? Объединяют нас или разделяют? Екатерина Тихонова перевела материал Aeon, посвященный этим вопросам.
«Лакофф и Джонсон иллюстрируют это следующим примером. В английском языке абстрактное понятие спора обычно метафорически структурируется через более конкретное понятие войны: мы говорим, что «выигрываем» или «проигрываем» спор; если мы считаем, что другая сторона говорит ерунду, то говорим, что ее аргументы «несостоятельны перед огнем критики» и мы видим «слабые стороны» в их позиции.
Новизна идеи Лакоффа и Джонсона заключается не в том, что они отмечают вездесущность метафорического языка, а в том, что они подчеркивают тот факт, что метафоры выходят за рамки обычного речевого сообщения, утверждая, что способы, к которым мы прибегаем в споре, частично опосредованы понятием войны. Чтобы убедиться в этом, они предлагают иную концептуальную метафору: СПОР — ЭТО ТАНЕЦ. Танцы, несомненно, являются более «совместным» предприятием, чем война, и тогда целью спора будет не «победа», а создание приемлемого конечного «продукта» или взаимодействия, которое устроит обе стороны. Динамика нашего мыслительного процесса в споре при таком подходе будет совсем иной. Этот мысленный эксперимент подчеркивает роль метафоры в создании реальности, а не только в ее мысленном представлении.
Таким образом, метафоры, похоже, обеспечивают основу того, как мы концептуализируем абстрактные понятия (и, следовательно, большую часть опыта). Однако для структурирования сложных понятий обычно требуется не одна, а несколько метафор. Возьмем, к примеру, понятие романтической любви. Распространенной концептуальной метафорой на многих языках будет что-то вроде «РОМАНТИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ — ЭТО ПУТЬ». Обычно говорят, что отношения находятся «на перепутье», когда необходимо принять важное решение, или что люди «идут разными путями», когда они расстаются. Метафорические концептуализации сильно влияют на то, как мы ведем себя в реальных отношениях: без идеи о «перепутье» в отношениях кто-то, вероятно, и не задумался бы о необходимости серьёзного разговора с романтическим партнёром о статусе отношений.
Однако любовь, будучи важнейшим опытом в жизни человека, осмыслена как понятие через бесчисленное множество метафор. Еще один распространенный вариант, возможно, запечатленный в одноименном стихотворении Овидия, — это метафора «РОМАНТИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ — ЭТО ВОЙНА». Часто можно встретить рассказ о том, что одна сторона «завоевывает» изначально нерасположенного партнера, или что кто-то «завоевал руку и сердце».
На вечный вопрос «Что такое любовь?» теория концептуальных метафор отвечает, что это набор метафор, которые используются для ее концептуализации. Две метафоры из этого набора: «ЛЮБОВЬ — ЭТО ПУТЬ» и «ЛЮБОВЬ — ЭТО ВОЙНА», — подчеркивают и создают разные грани понятия любви.
Любой человек, являющийся речевым субъектом, знает, что язык, который он использует, важен, и что существует сложная обратная связь между языком, на котором мы говорим, и нашими мыслями. Эмпирические исследования подтверждают эту догадку: опираясь на разные концептуальные метафоры, люди склонны принимать разные решения в одних и тех же условиях, что обоснованно указывает на то, что они являются носителями разных понятийных моделей реальности…»
И еще – пожалуй, ключевое:
«Метафоры войны встречаются повсеместно, и это многое говорит о нашей культуре».
Мысль о переплетенности жизни и смерти столь же стара, как письменная история. Всему на свете приходит конец – это одна из наиболее самоочевидных жизненных истин, так же как и то, что мы боимся этого конца и тем не менее должны жить с сознанием его неизбежности и своего страха перед ним. Стоики говорили, что смерть – самое важное событие жизни. Научиться хорошо жить – это значит научиться хорошо умирать, и наоборот, уметь хорошо умирать значит уметь хорошо жить. Известны слова Цицерона: "Смысл занятий философией – подготовка к смерти" и Сенеки: "Только тот человек воистину наслаждается жизнью, кто согласен и готов оставить ее". Ту же мысль выразил св. Августин: "Только перед лицом смерти по-настоящему рождается человек".
Невозможно оставить смерть умирающим. Биологическая граница между жизнью и смертью относительно четка, но психологически они переходят друг в друга. Смерть – это факт жизни; нам достаточно минуты размышления, чтобы понять: смерть – не просто последний момент жизни. "Уже рождаясь, мы находимся в процессе умирания; и в начале присутствует конец" (Манилий). Монтень в своем глубочайшем эссе о смерти вопрошает: "Почему вы боитесь своего последнего дня? Он приближает вас к смерти не больше, чем любой другой день вашей жизни. Не последний шаг создает усталость: он лишь обнаруживает ее".
Нетрудно (и весьма соблазнительно) было бы продолжить изложение глубокомысленных цитат о смерти. Практически каждый большой мыслитель думал и писал о смерти (как правило, в молодости или ближе к концу жизни); многие приходили к заключению, что смерть – неотъемлемая часть жизни, и, постоянно принимая ее в расчет, мы обогащаем жизнь, а отнюдь не обкрадываем ее. Физически смерть разрушает человека, но идея смерти спасает его.
Последняя мысль столь существенна, что ее стоит повторить: вещественность смерти разрушает человека, идея смерти спасает его. Но каков точный смысл этих слов? Как именно идея смерти спасает человека? И от чего спасает?
Короткий взгляд на центральную концепцию экзистенциальной философии может помочь прояснению. В 1926 году Мартин Хайдеггер изучал вопрос о том, от чего идея смерти уберегает человека, и у него состоялся важный инсайт: сознание предстоящей личной смерти побуждает нас к переходу на более высокий модус существования. Хайдеггер считал, что имеются два фундаментальных модуса существования в мире: 1) состояние забвения бытия, 2) состояние сознавания бытия.
Забвение бытия означает жизнь в мире вещей, погружение в жизненную рутину. Человек "снижен", поглощен "пустой болтовней", затерялся в "они". Он капитулировал перед повседневностью, перед заботами о том, "каковы" вещи.
С другой стороны, сознавая бытие, человек сосредоточен не на "как", а на "что " – не на свойствах и оценках вещей, а на том, что эти вещи есть, что они обладают бытием. Существовать в данном модусе, который часто называют "онтологическим" (от греческого онтос – существование), значит непрерывно сознавать бытие – не только мимолетность бытия, но и ответственность за свое бытие (о которой я буду говорить в главе 6). Лишь в онтологическом модусе существования человек соприкасается с собой как творением собственной самости и потому обладает властью изменить себя.
Обычно люди пребывают в первом модусе. Забвение бытия это повседневный способ существования. Хайдеггер называет его "неподлинным" – в нем мы не сознаем себя творцами собственной жизни и мира, мы "спасаемся бегством", "попадаем в ловушку" и становимся успокоенными; мы избегаем выбора, будучи "унесены в "никтовость". Перейдя же во второй модус (сознавания бытия), мы существуем подлинно (отсюда – частое использование термина "подлинность" в современной психологии). Мы становимся полностью самосознающими – сознающими себя одновременно как трансцендентное (детерминирующее) Эго и как эмпирическое (детерминированное) Эго; приемлющими свои возможности и ограничения; конфронтирующими с абсолютной свободой и небытием – и испытывающими тревогу перед их лицом …
«Экзистенциальная терапия», Ирвин Ялом
Взаимопомощь и человечность – вот в чем сила. И вчера, и сегодня, и завтра. Крепко обнимаю, берегите себя и близких 🤍
Читать полностью…
Бруно Беттельхейм — американский психолог и психиатр австрийско-еврейского происхождения, которому так же, как Виктору Франклу и Эдит Еве Эгер, довелось пройти через опыт концентрационных лагерей. Одна из его работ — книга «Просвещенное сердце. Автономия личности в тоталитарном обществе. Как остаться человеком в нечеловеческих условиях» — это не только ретроспективное исследование опыта пребывания в лагере, подробный анализ поведения человека в экстремальных ситуациях и механизмов, которые превращают человека в «жертву системы и шестеренку в машине уничтожения», но и попытка разобраться в сложной динамике отношений личности и среды, найти ответы на вопросы: в какой степени среда способна воздействовать на человека и формировать его и его жизнь; делает ли терапия человека свободным от условностей жизни, помогает ли при встрече с экстремальным опытом; можно ли использовать среду для формирования образа жизни и личности; как должна развиваться личность, чтобы быть автономной и способной менять среду к лучшему? Несмотря на то, что книга написана в 1960-м году и в ней чувствуются знаки времени (от бесконечного обращения к психоанализу как ключевому направлению психотерапии до примеров, далеких от сегодняшних реалий), основные мысли и посылы автора созвучны и сегодняшнему дню.
Выбрали фрагмент, где Беттельхейм размышляет о том, как массовое общество лишает нас автономности и почему время, в котором мы живем, требует от нас более развитого сознания и более глубокой цельности личности.
P.S. Еще немного об идентичности и проблеме интеграции личности. Прямиком из середины прошлого века. Можем оценить, далеко ли ушли
https://monocler.ru/avtonomnost-bettelhejm/
«Живи так, словно живешь уже во второй раз и при первой попытке испортил все, что только можно испортить» (Виктор Франкл).
Тело и психика неразрывно связаны, и «поломка» одного из этой дуальной пары может влиять на состояние другого. По крайней мере, сегодня это очевидно науке. Публикуем главу из книги нейроученого и психиатра Яо Найлинь «Все мои ментальные демоны», в которой она на нескольких примерах показывает, как эти связи реализуются. Итак, разбираемся вместе с ней, как иммунная активность может влиять на поведение и развитие психических расстройств, нейродегенеративная болезнь Паркинсона зависеть от бактерий в желудке, а токсоплазма — изменять личность, влияя на агрессивность и тягу к риску.
https://monocler.ru/telo-i-mozg/
P.S. Ждем прорывных исследований по болезни Альцгеймера.
Зона .ru легла, и мы вместе с ней.
По такому поводу делюсь с вами цитатой, над которой только что задумалась, выбирая фрагмент из антологии Иосифа Зислина «Безумство глазами историков»:
«Смысл не находится, а создается, при этом он создается не только перспективно, но и ретроспективно — прошлое может приобрести иной смысл в свете будущих событий — то, что выглядело как случайная встреча, станет для двоих поворотным пунктом их судьбы» (М. Соколов).
Древнегреческая культура вообще и философия в частности заложили основу того, что сегодня принято называть европейским или западным самосознанием. При этом фундаментальные проблемы и апории, вскрытые любознательными эллинами в рамках бесконечных дискуссий, до сих пор остаются нерешенными и не теряют своей актуальности не только в контексте современного философского знания, но зачастую определяют различные сферы повседневной жизни. Так, оппозиция идеального и материального, берущая начало в проблеме отношения вечного и изменчивого, сформулированной еще досократиками, тесно сплетена с вопросом — а что представляет собой человек? Он лишь тень вечной идеи, подчиненный служению ей, или живое мыслящее существо, достойное своего уникального пути и права на счастье? С какими последствиями мы можем столкнуться, выбирая в качестве ориентира первую или вторую идею? И что представляет собой «третий человек» в заочной полемике Платона и Аристотеля? Рассказывает кандидат философский наук Алексей Корниенко.
«Ориентированная на общее и вечное мысль Платона часто становилась жертвой разнообразных политических авантюристов. Неутолимое желание надзирать и наказывать они пытались скрыть за разговорами об общем благе и сплоченности общества. В свою очередь мысль Аристотеля, увлеченная частным и изменчивым, способствовала формированию идеи государства как объединения людей свободных и равных. При этом драматизм ситуации заключается в том, что ни Аристотель, ни Платон так и не смогли дать исчерпывающего ответа на вопрос «что есть человек?», а потому выбор той или иной концепции остается выбором не рациональным, а скорее этическим или стилистическим. Эта ситуация мучительной неопределенности, как и много веков назад, обрекает сознание современного западного человека на множество неразрешимых вопросов. Чему следует отдать предпочтение: правам и свободам отдельного человека или коллективным интересам общества? Стоит ли делать ставку на прогресс или хранить верность традициям? Как нам достойно жить и что значит быть человеком?»
P.S. Пожалуй, в новом году начнем цикл наших неспешных публикаций издалека.
https://monocler.ru/tretij-chelovek/
«Человеку нужен человек» (из х/ф «Солярис»)
«Противоположностью одиночеству, Ричард, является не совместная жизнь, а душевная близость» (Ричард Бах)
Парные отношения — важная часть нашей жизни. Не только в силу социальной природы Homo Sapiens, но и в силу того, что потребность в привязанности является базовой для нас. Именно поэтому, несмотря на пестуемые современной культурой мифы о самодостаточности и идеалы независимости, мы по-прежнему придаем такое значение отношениям и так боимся боли, которую они могут нам принести. Как писал Фрейд, «мы никогда не бываем столь беззащитны, как тогда, когда любим».
В книге «Созданы для любви» доктор психологических наук, психотерапевт и создатель психобиологического подхода в парной терапии Стэн Таткин исследует природу парных отношений, рассказывает о моделях терапии, которые использовались в XX веке для решения проблем в паре, и на основе научных данных формулирует десять принципов, позволяющих открыться партнеру и избежать распространенных разрушительных ошибок в отношениях, предлагая ряд конкретных шагов по построению надежного, прочного и безопасного союза.
С одной стороны, он опирается на теорию привязанности Джона Боулби и более поздних исследователей и объясняет, почему базовая потребность в близости и безопасности не исчезает с возрастом и требует удовлетворения в зрелых отношениях. С другой стороны, используя данные нейробиологии, он показывает, как особенности работы нашего мозга мгновенно могут запускать и раскручивать реакции «бей-беги», ведущие к разрушению отношений, и насколько важна наша способность не только регулировать эти реакции, но и быть эмпатичными и способными к выстраиванию совместного нарратива в паре. За это отвечают более поздние отделы мозга, которые для простоты понимания в книге он называет «дипломатами» (в противовес условным «кроманьонцам» — настороженным, «кричащим» и остро реагирующим на любые сигналы опасности участкам лимбической системы, таким как амигдала, гипоталамус, гимофиз, запускающим стрессовые реакции во всем организме).
«Научные данные свидетельствуют, что с биологической точки зрения люди запрограммированы не столько на любовь и гармонию, сколько на борьбу и противостояние. Это плохая новость. Но есть и хорошая: недавние исследования показывают, что мы способны устранить эту предрасположенность с помощью определенных стратегий и методов. Мы можем принять специальные меры, чтобы настроиться в первую очередь на любовь. Эти стратегии помогут создавать стабильные гармоничные отношения, в которых мы будем нацелены на эффективное разрешение конфликта (в случае его возникновения)». Стэн Таткин
Мы выбрали главу, в которой он рассказывает, как более поздние, рациональные и социальные, области нашего мозга делают все возможное, чтобы успокоить «кроманьонцев» и найти компромисс, и размышляет, как нам использовать эти механизмы, чтобы сохранить любовь и мир в отношениях.
https://monocler.ru/sozdany-dlya-lyubvi/
Мы часто говорим о травме и в связи с ней о посттравматическом стрессовом расстройстве, которое может развиваться после воздействия шокирующей или экстремальной ситуации угрожающего или катастрофического характера. Однако травма может возникнуть вледствие совокупности травмирующих событий (эмоциональное и физическое насилие, пренебрежение, предательство, воспитание в деструктивной семье и т.д.), случившихся на протяжении жизни человека. Такие множественные травмы могут привести к развитию комплексного посттравматического стрессового расстройства (кПТСР), которое совсем недавно было включено в новую, одиннадцатую, версию Международной классификации болезней (МКБ-11). Публикуем главу из воркбука «Комплексное ПТСР. Как справиться с гневом и страхом и вернуть идентичность», в которой доктор психологии, клинический психолог Тамара Макклинток-Гринберг рассказывает, что такое комплексное травматическое расстройство, чем оно отличается от ПТСР и пограничного расстройства и почему людям с комплексной травмой сложно делать выбор и понимать свои чувства, мысли, ценности и цели - всё то, что помогает нам ощущать свою идентичность и быть собой.
«Джулии около тридцати лет. Она умная, обаятельная, вдумчивая и чуткая. Она учится на медсестру, потому что интуитивно чувствует потребности людей и хочет им помогать. Можно сказать, что она добилась успеха в жизни, но прошлое не отпускает ее. В детстве родители не заботились о ней и надолго оставляли одну, когда она была совсем маленькой. Семья Джулии лишилась жилья в результате стихийного бедствия. Отношения с людьми у девушки не складывались, а некоторые мужчины не уважали ее границы.
Джулии не занимать жизненных сил, но ей мешают тяжелые воспоминания, которые хочется забыть. Она старается быть оптимисткой, но порой ее накрывают тревога и депрессия. У Джулии много друзей и знакомых, но есть негативный опыт общения, и она не знает, в чем дело: в ее невезучести или в том, что она выбирает неподходящих людей. Джулия склонна винить себя в том, что в действительности от нее не зависит. Ее беспокоит несоразмерная ситуациям эмоциональность. Она подолгу размышляет, как реагировать, чувствуя несправедливость, и вечно не уверена, адекватно отреагировала или чрезмерно.
Если вы узнали в этом описании себя, то вы не одиноки. Это лишь некоторые из последствий комплексного ПТСР (кПТСР). Вероятно, вы знаете, что такое ПТСР, и в последнее время слышали о кПТСР. В этой главе мы рассмотрим различия между ними».
https://monocler.ru/kptsr/
Три десятилетия изучения мозга дали нам три главных вывода. Вот они:
Во-первых, способность человека к обучению и процветанию в разных условиях зависит от сочетания природы (его генетического наследства) и воспитания (того, какую он получает заботу, стимуляцию, обучение).
Во-вторых, человеческий мозг, вне зависимости от этнической или расовой принадлежности людей - уникальным образом создан так, чтобы извлекать пользу из опыта и хорошего обучения, особенно в течение первых лет жизни.
И, в третьих, хотя возможности и риски больше всего в течение первых лет жизни, обучение происходит в течение всей жизни человека (Schore, R., 1997:4).
Последний вывод указывает на важность продолжать пытаться исправить нанесенный ущерб, хотя полное «исцеление» может быть невозможным.
Младенчество и подростковый возраст могут быть периодами наибольшей нейропластичности, но это не значит, что она отсутствует в другие периоды жизни.
Психотерапия может рассматриваться как микро-проводные работы, поскольку она «возможно, сначала меняет функциональные связи между нейронами, а потом превращает эти функциональные изменения в изменения в реальной структуре самой коры головного мозга» (Vaughan, 1997:68).
Начинают накапливаться доказательства того, что «психотерапия меняет нейрохимию и физиологию мозга, давая стимул, оставляющий след в памяти» (Liggan and Kay, 1999:111).
Шор пишет, что «направленный на аффект терапевтический опыт может буквально изменить орбито-фронтальную систему» (2001c:219) - область мозга, регулирующую привязанность. И в своем напоминающем Винникоттов «холдинг, которые приводит к, включает и существует параллельно с созданием первых объектных отношений младенца» (Winnicott, 1960:49), описании Шор также пишет, что «отношения между пациентом и терапевтом действуют как среда, способствующая росту, поддерживающая опирающееся на опыт созревание правого мозга, в особенности тех областей, которые связаны с подкорковыми лимбическими структурами, управляющими эмоциональным возбуждением» (1994:473).
Существуют различные модели оказания помощи младенцам и родителям с проблемами (Osofsky and Fitzgerald, 2000; Zeanah, 2000).
«Путь развития можно изменить в раннем детстве путем эффективных интервенций, которые меняют баланс между риском и защитой, увеличивая вероятность более адаптивного исхода» (Schonkoff and Phillips, 2000:32).
Но это может быть более сложным пропорционально к тому, до какой степени был неблагоприятным жизненно важный ранний опыт. Нельсон пишет, что «если ожидаемой социо-эмоциональной среды нет... неблагоприятное влияние такого опыта на мозг может создать ситуацию, при которой раннее вмешательство должно быть проведено рано и интенсивно, чтобы оно было успешным» (2000:221).
В некоторых случаях плохого обращения помощь может прийти слишком поздно.
«Ребенок, которого бросили или которому отказывали в эмоциях в раннем возрасте, будет демонстрировать проблемы с привязанностью, которые будут постоянно сопротивляться «заменяющему» опыту, включая терапию» (Perry, 1997:132).
Время наибольшего влияния, хорошего или плохого - это время, когда мозг новый. Если мы хотим помочь следующему поколению, нам нужно работать с их родителями, пока они еще дети.
Текст со страницы Марии Кондратчик (с сокращением)
#психотерапия
#психоанализ
«То, что слышит аналитик, является не тем, что он думает услышать. Впрочем, и пациент не говорит то, что он думает сказать. Аналитик «без памяти и желания», следующий рекомендации Биона, делает возможным развитие диалога, в котором бесформенный и неупорядоченный материал пациента наделяется смыслом. В результате этих блужданий внезапно появляются бессознательные мотивы и обнаруживается определенное направление» (Анни Ру).
Метод свободных ассоциаций (МСА), используемый Зигмундом Фрейдом и последователями, является одной из первых проективных методик в истории психотерапии, направленных на изучение неосознаваемого содержания психики. Однако, если учесть особенности работы мозга в состоянии «блуждания ума», МСА может нести в себе потенциал не только диагностической методики, но и способа изменения состояния сознания. О том, как и благодаря каким нейронным механизмам это может работать, размышляет автор канала @transgressivemeditation.
https://monocler.ru/metod-svobodnyh-assocziaczij-i-bluzhdayushhee-vnimanie/
«Солярис», 1972 г., реж. Андрей Тарковский. Донатас Банионис в роли Криса Кельвина и Наталья Бондарчук в роли Хари.
Читать полностью…