10086
Олег Воскобойников об искусстве и его окрестностях
Кстати, святителя нашего Николая, чудотворца, епископа Мир Ликийских, чтили на Востоке и Западе, среди прочего, за то, что он умел выкупать пленников. Почему? Потому что пленниками торговали примерно так же, как торговали рабами, и примерно так же, как торгуют сегодня. То есть живых, свободных людей пленили, а потом продавали. Будем называть вещи, людей и поступки своими именами.
Конечно, свою святость святитель Николай явил еще младенцем, отказываясь от молока в постные дни - это тоже запомнили и периодически изображали. Мощей святителя много, его почитают целиком в Мирах, целиком в Бари, в Мутаборе (зачеркнуто), много еще где. Но вот про выкупы - интересно.
Если свалиться из Франции в Италию вслед за Наполеоном с Монсениса, оказываешься в аббатстве Новалеза (726 г.). Здесь, на альпийском склоне, на дороге из франков в лангобарды, via francigena, в конце XI века, примерно тогда же, когда Николая утащили целиком из Ликии в Бари, появилась его косточка. Чудесным образом материализовалась. Бывает. Под это дело в одной из старых капелл написали невероятной красоты фрески, на своде.
На одном из парусов - главное из его чудесного жития. Вот юноша Николай бросает какие-то семечки в башенку, за которой спят две девчонки, а рядом не дремлет какой-то дяденька, "отец девчонок", дело происходит в "городе Патере". Отчего не дремлет? Потому что быть взрослых дочерей отцом комиссия не только во времена Пушкина, но - особенно - в древности. Дочерей без приданого не выдать - никому не нужны. Тогда всё, пиши-пропало, и девчонок жаль, и семье позор и финансовые кранты.
Почему Николай что-то бросает в башню? Да потому что брошенное летит в их спальню в количестве 7 шт., а кто бросил - не видно! Все поняли мораль? Коли даешь, и совсем не семечки, а приданое бедному отцу, - давай так, чтобы никто не видел, тогда - это милостыня, а не понты. Как ни проста эта мораль, она и впрямь нуждалась в монументальной живописи и проповеди. Я встречал эту мысль у Бернарда Клервосского и у римских пап (которым вечно нужны были финансовые вливания и желательно без процентов).
Вдали этих самых Альп, на дороге в Компостелу, т.е. тоже паломнической, ходовой, на берегу речки Луары, в местечке СенЖан-Сен-Морис-сюр-Луар, тот же сюжет в XIV веке подан прямо за алтарем, всем в назидание. Сначала может показаться, что святитель приглашает всех на партию в теннис, но теперь вы будете знать: святой подсказывает нам, что помогать людям в беде, будь то плен или дочь на выданье, нужно молча, не показываясь на пороге!
PS Новалеза, благодетели мои, если что, самый красивый и самый сохранный комплекс романских фресок, какой я видел в своей жизни. А кое-что я таки видел. Но показывают его минут десять, в капеллу помещается максимум 10 человек, экскурсовод полтора часа что-то вещает во дворе о трудностях монашеской жизни. За фотографию - аутодафе. В общем, не самое простое для посещения место.
Все-таки наблюдая за раблезианском началом Олимпиады, не мог отказать себе в удовольствии поискать истоки иконографии семичасового запуска. Нашел у себя снятую 13 лет назад в Метрополитене подарочную чернофигурную афмору, думаю, начала V века до н.э., кажется, аттическую. Ох знали греки толк в бегунах. И еще в передаче ритма, стремительно летящего времени, скорости. Только не возьму в толк, как все же они бегали, никуда не привязывая вечно мешающееся. Мне рассказывал знающий человек, что привязывали, и вроде есть изображения в той же вазописи. А тут... Но и врать художник не мог: ваза явно представляет из себя приз за победу.
Запасаемся попкорном и следим за потоком выговоров, увольнений, мудростей интеллектуалов и глупостей, которыми будут обмениваться политики. Не знаю, имеет ли еще Олимпиада отношение к спорту, но разве это важно?
Заехали в аббатство Новалезу. Под впечатлением - в Леруа Мерлен. Теперь вот тоже ко Второму пришествию готовлюсь. Иной подумает: от непутевый профессор, три квадрата двухпальцовым валиком кроет, стены не выровнял, все пятнами пойдёт, эсхатолог недобитый. Э нет, мои дорогие: в Сикстинской тоже есть неровности, хотя Микеланджело полгода положил на выравнивание под уклоном, в Новалезе 20 квадратов тридцать лет расписывали. Вот и я никуда не спешу. Главное - с колёром не прогадать ☝️
Читать полностью…
На самом деле, Сен-Филибер интересен не котиками и прочим зверьем, а нефом XII века. Это хитроумная машина для молитвы, если перефразировать того же Ле Корбюзье. Здесь тоже использован свой «модулор»: туаз в 195 см.
Ячейка нефа - травея меж четырех колонн. Между их внутренними осями, сердцевинами, 4 туаза в ширину, 3 в длину, высота колонны от цоколя до импоста арки - 5. В основе, выходит, египетский прямоугольный треугольник со сторонами 3-4-5, да по мерке здоровенного детины. Травея бокового нефа - 3х3 туаза. До замка большой арки свода - 8 туазов. Красивая математика?
Заказчикам - богатым аббатам XI-XII вв., хотелось много света. Поэтому и вышло так необычно светло. Для этого своды в травеях повернули поперек движения, и впустили в неф столько света, сколько ни у кого тогда не было. Кажется, только великая базилика Клюни III обладала чем-то подобным, но с другой системой сводов. Своды Турню встречаются очень редко.
А под нефом - большая квази-крипта для чтимых мощей. Квази - потому что она не подземная, а на склоне. И с обходом для процессий паломников, со входом и (ныне замурованным) выходом. Св. Филиберта чтут здесь вместе с Валерианом. Одного не пойму: кому 25 лет назад понадобилась голова древнего мученика? Куда, зачем, за какие деньги ее увезли? В наше-то просвещенное время.
В нефе почитают Деву Марию «Брюнетку» XII века. Таких очень любили во Франции тогда: она будто выдает верующим Сына. Во время Революции хотели продать, но местная дама выпросила ее домой в качестве… куклы детям. И вернула в наполеоновские времена. Представьте себе, что здесь пару лет поклонялись Верховному Существу. А потом 150 лет реставрировали. Удивительно, но до сих пор без охраны ЮНЕСКО, хотя входит во все национальные охранные списки.
Вы не подумайте чево, эти знойные блондины - «Солнце в Близнецах». Ничего радужного. За алтарем в базилике св. Филиберта в Турню в XII веке решили выложить календарь, божественные дни+человечьи труды, из местных камушков. Очень трогательное мероприятие, но хрупким оказалось, замуровали. 20 лет назад отрыли и теперь показывают - именно Близнецы, июньские труды, хорошо сохранились. Местная река Сона производит такие камушки. И еще раков, совсем маленьких, сегодня - по три рубля, но душистых.
Читать полностью…
В начале 1920-х, задолго до этого всего, молодой Ле Корбюзье описывал свои прогулки по руинам Акрополя, вглядывался в стыки между каменными блоками и гутты на антаблементе, анализировал связь силуэта храма с линией горизонта, находил в детали и в целом «мужество», «строгость» как духовную вершину, достигнутую «дорическим человеком». В трех линиях триглифа, таких прямых и вертикальных, — «дорическая мораль». В гуттах, оформляющих, словно «капли», нижние плоскости мутул, то есть выносных плит карниза, — такая же «пластическая механика, какую мы применяем в производстве машин, впечатление обнаженной полированной стали».
Глядя на основание Парфенона и опираясь на фотографии Фредерика Буассонá, Ле Корбюзье пишет: «Поэты-экзегеты заявляли, что дорическая колонна вдохновлена образом дерева, растущего из земли, и проч., и проч., это якобы доказывает, что всякая прекрасная форма в искусстве — от природы. Это архиневерно, потому что Греция не знает деревьев с прямым стволом, а только кривые сосны и скрученные оливы. Греки создали пластическую систему, сильно и непосредственно воздействующую на наши чувства: колонны, каннелюры, сложный, заряженный смыслом антаблемент, ступени, которые контрастируют с горизонтом и соединяют нас с ним. Они применили сложнейшие деформации, которые позволили безупречно адаптировать профилировку к законам оптики» (перевод мой).
Ле Корбюзье здесь ничего нового не открыл: то, что Парфенон прекрасен как раз благодаря искажениям и кривизне всех линий, которые должны были бы быть прямыми, открыли антиковеды XIX века. Важнее то, что его поэтические сравнения сопровождают разговор об индустрии и серийных домах, всем нам так привычных. Его иллюстрированный трактат «К архитектуре» (1923) — опять же манифест модерна и библия для всех последующих поколений архитекторов (найдите мне полный русский перевод). Подобно тому, как Афины и Рим — для них мекки.
За что мы все недолюбливаем Ле Корбюзье? За бетон и низкие потолки. Сыты ими по горло. Не могу с вами согласиться, побывав в медвежьем углу Франции - городке Фирмини. Здесь расположен второй по значимости градостроительный комплекс Ле Корбюзье после Чандигарха. Причем, что очень важно, можно не только снаружи смотреть, но и внутри - жилой дом, одну 80-метровую квартиру-распашенку, детский сад на 18 этаже, крышу, стадион и - внимание! - церковь.
В квартире - ни одного лишнего метра. Потолок низок, 226 см, но Ле Корбюзье уже на фасаде перед входом рельефно в бетоне вывел свой "модулор", "золотой стандарт": средний француз должен доставать до потолка рукой. Дом - океанский лайнер, квартиры, как каюты выстроены вокруг коридора, который он называет "улицей", rue, и дуплексы обходят этот коридор либо сверху, либо снизу, распахиваясь на запад и восток, ради прохлады.
Сказать, что здесь нет гуманизма? Здесь сплошной гуманизм! Задумывался целый зеленый район для рабочих, что-то вроде "зеленограда" при "новокузнецке". Экономический кризис помешал, но все же несколько зданий построено. Заказчиком выступил друг ЛК мэр города Эжен Клодиус-Пети, католик, поэтому здесь совершенно сумасшедшая церковь из бетона, с дырочками над алтарным пространством для мистического освещения. Об акустике и богослужении, видать, не очень думали, поэтому, чтобы это вам продемонстировать, позволил себе немного спеть - очень странное ощущение, будто ты внутри колокола. Но ЛК, конечно, срисовал трубу лайнера - его излюбленный мотив.
Да, эта поэтика бетона и сухой геометрии на любителя. Но я довольно много и давно читаю Ле Корбюзье, которого, к стыду нашему, мало переводили. Ясность мысли его поражает, красота языка - не меньше. Когда Бродский сравнивал его с люфтваффе, это одна из величайших глупостей великого поэта, ничего не смыслившего в зодчестве. И когда ты оказываешься посреди всего этого стекло-бетона, понимаешь, что и бетон может жить настоящей жизнью, если в нем веет дух. Где хочет, там и веет.
Древнеримский вытрезвитель. Около 40-30 гг. до н.э. Вилла ветерана из Беневента в колонии Лугдунум (нынешний Лион). Вьен. Галло-римский музей. Находка 2009 года. И не надо мне рассказывать, что я субботним вечером так накотдюронился, что у меня квадрат поехал и что Вакх кислый. Нет. Квадрат поехал еще ДО нашей эры, а Вакх тоже иногда страдал от похмелья. Какой есть. Имел право ☝️
Читать полностью…
Да, все непросто, но выход есть. Вон на пне написано.
Сегодня год, как мы в Италии. Что рассказать мне о жизни? Что не выгнали, уже неплохо. Главное достижение: младшее дитятко, достигшее вчера возраста дееспособности, приехало в Италию с начатками итальянского, а на днях сдало на четверки (местные восьмерки) обычные итальянские госэкзамены по четырем предметам, включая зачем-то испанский, и перешло из средней школы в гуманитарный лицей. Дитятке пришлось за годы войны учить четыре языка – и он даже пока что не убил родителей.
Жена моя, Юля, вполне вписалась в миланский коллектив юристов, международный, но все же в основном итальянский и тоже говорит по-итальянски, особенно, если рядом нет личного переводчика со штампом в паспорте.
Что касается меня, у меня тьма итальянских друзей и даже какие-то надежды когда-нибудь найти здесь работу по специальности, то бишь продолжить учить медиевистике и писать о ней. Но пока что речь лишь о надеждах, все более слабых и все менее радужных. Это, однако, не мешает мне писать три книги одновременно, а свои десять статей военных лет я вывесил на собственной, еще не уничтоженной странице на сайте Высшей школы экономики. Кажется, я еще профессор и даже продолжу учить экономистов – но уже не медиевистов. Нет ни медиевистики, ни Воска в ней, два эти явления взаимосвязаны.
Я очень люблю итальянцев и хорошо их понимаю. И они -меня. Они отзывчивы, с ними почти обо всем можно договориться. Это не отменяет того простого факта, что, как и все, они живут своей жизнью, иногда даже замкнутой на свою деревню, свой университет, футбольное поле. Я клоню к тому, что ничего похожего на итальянскую интеграцию, к которой я был и остаюсь готов, не происходит. Зато познакомился с десятками русских, осевших здесь с 1984 по 2024 годы, с самыми разными историями. Старожилы говорят: погоди лет 5-7 пройдет, придет и интеграция. Солидарность с ними - великое подспорье.
Двойственное у меня к интеграции отношение. Мне есть что рассказать итальянцам о них самих, есть что написать о них на русском, и я даже кое-что задумал. Мне как бы не нужно для себя их открывать, я среди них себя чувствую так же легко, как среди французов и русских.
Но итальянцы совсем не обязаны интересоваться тем, что я о них думаю и как изучаю их страну, искусство, историю. И вот с этой простой мыслью мне пришлось свыкаться несколько месяцев, после того как мы получили бумаги и поняли, что мы здесь надолго.
«Страдариум», достигший двухлетнего возраста, окреп, оброс десятками тысяч подписчиков, полсотней лекторов и 20-головой командой в шести странах. Он был и остается для меня главным. Через два часа первая лекция курса моего друга Михаила Селезнева о Библии, там 400 человек (https://stradarium.ru/bible). Пойду-ка 401-ым.
Что-то сегодня с утра, с новостями, даже приличные вроде слоги складываются в неприличные слова, а те - в осколочные словосочетания. Шесть лет за пьесу. Уроды.
Читать полностью…
Узнаете оконце? Конечно, узнаете, но вдруг не все – расскажу.
Занесло нас прости господи за границу, на окраину швейцарского Тичино, в городок Мендризио, к друзьям на выпивон. Городок живет вокруг Академии архитектуры и заслуженно ей гордится. Ее основывали как филиал Лугано, но местная знаменитость Марио Ботта, зодчий с гонором и стилем, подсуетился, выстроил все как надо, и Академия стала независимой. Здесь мой друг Павел Кузнецов, до войны работавший в Музее архитектуры имени Щусева, год учил детей двадцати народов творчеству Константина Мельникова (1890-1974). И вы не могли не узнать окошко из его знаменитого дома, который сейчас реставрируют (стараюсь не думать о том, что из этого выйдет, поскольку успел увидеть его ДО начала реставрации, с платьями и котелками в шкафах).
Как положено у юных зодчих, они могут отчитываться по курсам либо письменными работами, либо макетами, но сделанными с умом, в масштабе и проч. Паша придумал гениально: все эти дети разных народов все до единого, сделали модели множества осуществленных и не осуществленных проектов Мельникова. И это, скажу вам, настоящая СКАЗКА. Сказка про нас с вами. Все мы знаем его московские гаражи и ДК. Но именно глядя на макет или сняв с него крышу, понимаешь воочию, как именно мыслил архитектор, сколько в авангарде заботы о людях, сколько мечты, идеологии, утопии. Обо всем этом писали и пишут, но совсем другое – потрогать.
Представьте себе, что православный до мозга костей, не чуждый теософских исканий, домостройный семьянин Мельников придумывает ложе для мумии Ленина – знали такое? Я – нет. Одна из диковин его личного дома – спальня с врезанными в пол кроватями для ВСЕЙ семьи, с окнами на три стороны света, чтобы солнце встречать и солнце провожать. А знали ли вы, что он задумывал такого рода спальни на сотни людей? Эдакие фабрики сна, где все спят крепко, вместе, видимо, не храпя и аккуратно помывшись, на наклонной плоскости, с речкой за окном и – внимание – с резонаторной будкой в торце, из которой в матюгальник до них должна была на сон грядущим доноситься убаюкивающая музыка. Паша назвал этот памятник «сонной сонатой».
Зодчие тех времен (о которых я знаю мало, но которые приводят меня в подобие экстаза при каждой встрече), в частности, советские, мыслили невероятно масштабно, под стать всяким Пьерам де Монтрёям, а то и похлеще. Для отдыха рабочих масс Мельников сочинил и целый город на Ярославке, не доезжая Посада (напомню, он – православный). Там эти фабрики сна, клубы, передвижная библиотека, луга, пруды, столовки, бары. Город – круглый, ноги растут из Ренессанса, который Мельников знал по переводам классиков архитектурной мысли, которых между сидками на Лубянке переводил для архитекторов Габричевский. Можно и глубже капнуть: мадинат ас-Салям, т.е. Багдад, строился в VIII веке именно таким, круглым, но иерархичным. У Мельникова, естественно, все равны.
Для всемирных выставок СССР с середины 1920-х, как только был признан, стал придумывать павильоны, архитекторы снова стали ездить, Мельников в 1925 познакомился в Париже с Ле Корбюзье – и невзлюбил. И впрямь, при всем сходстве иных приемов и мыслительных ходов, по мне, Мельников про эмоции, а швейцарец – про ratio. Его модулоры не лишены ни идей, ни своеобразной поэзии. Будучи агностиком, он построил удивительную капеллу в Роншане – потому что вторая война и его подкосила, он тоже искал покоя (но это совсем другая история). Для Парижа Мельников придумал гараж на тыщу машин – на проекте можно видеть, как они все помещались на 10 этажах. Модернисты мечтали о полной перекройке устаревшего и буржуазного Парижа – Мельников предложил надстроить с десяток функциональных этажей на мосту Александра III. Эти проекты, конечно, не осуществили, но французский минфин в Берси, длиннющий и железобетонный, хорошо видный с левого берега Сены, напоминает искания тех межвоенных лет.
Каждый раз, друзья мои, когда мне предлагают лекции о страданиях, адских муках, испытаниях и катастрофах, я задумываюсь: нам и впрямь их в жизни мало? Между тем, читая Писание и десятки средневековых комментариев на него, понимаешь, что мой старый друг по островскому приходу и по Вышке, библеист Михаил Селезнев прав: евреи писали ВСЕ тексты, вошедшие постепенно в Ветхий Завет, чтобы справиться с посланными небом испытаниями, разбирались, что они сделали не так и что делать дальше. Перековать ли, например, мечи на орала или наоборот - орала на мечи? Строить ли правой храм Божий, а в левой - держать пращу?
Миша пишет в анонсе этой замечательной открытой лекции, на которую я вас всех зову, что еврейская Библия писалась во времена испытаний. А какие времена не были для евреев испытанием? И не только для евреев. Может, всякая серьезная литература - ответ на испытания? "Севастопольские рассказы" - не ответ на испытания? "Потерянный рай"? "Комедия" Данте? "Доктор Живаго"? "Вечная мерзлота"? Что ни шедевр, то испытания. В общем, чем старше Страдариум, чем больше лекций, тем больше вопросов. Этого я и хотел 😇.
https://stradarium.timepad.ru/event/2941362/
Друзья, сегодня в 19:00 мск будем в эфире говорить о зарождении современной экономики в Средние века с Рубеном Ениколоповым. Может выйти интересно, потому что Рубен, по мне, из самых умных современных экономистов. Для меня честь - с ним поговорить. Сижу готовлюсь. Вот ссылки на эфир. Потом можно будет смотреть в записи.
ВК: https://vk.com/video-471300_456239812
YouTube: https://youtube.com/live/XbcxhOwY0gg?feature=share
Много лет назад – сейчас не упомнить когда – нас с Юлькой (это моя жена, если кто не знаком) занесло в Баньореджо, посреди безумных глинистых скал северного Лацио, тысячелетиями облезающих под действием воды и ветра: из здесь называют «каланки». Я в юности читал св. Бонавентуру, одного из ранних и очень важных лидеров францисканского ордена (1257-1274), и мне хотелось увидеть место, где он вырос.
Сейчас Баньореджо входит в число «самых красивых городков» Италии. И глядя на него с моста, как щас помню, да, впечатляет. Я также понимаю, что одним из эффектов эрозии стала заморозка жизни, следовательно и строительства. Далее, довольно продуманная (до недавнего времени) в Италии туристическая политика, превратила историческую консерву в «привлекательность», «атракцион». Я даже близко не могу себе представить, каково прожить здесь хотя бы несколько месяцев. Именно прожить, а не заходить по красивому мосту за стаканом треббьяно или чего там: нальют, моцион посреди «каланок» полезен для тела и нервной системы. Но жить…
И еще я все думаю о том Бонавентуре. Католики называют его Серафическим Доктором, что, переводя на язык советской поэзии, значит примерно «вместо сердца – пламенный мотор». Его «Путеводитель души к Богу» (или «путь», «маршрут», itinerarium) в переводе Виталия Задворного 30 лет назад открыл серию публикаций Греко-латинского кабинета Юрия Шичалина. Сейчас он легко скачивается и читается. Там всё – про восхождение, как можете догадаться.
Очевидно также, что дантовская «Комедия» без этого текста была бы иной. Удивительно, что этот мистический путь описан на языке зрелой схоластики. Все это вы и без меня увидите в этом тексте. В умных книгах вы также узнаете, что средневековая география не только горизонтальная, но и вертикальная: перемещаясь по земле, человек вроде как перемещался и по горизонтали, то вниз, то вверх, к худшему, к лучшему. Возвращаясь в Баньореджо, где вырос будущий Серафический Доктор: вдруг он ближе к небу, чем к земле? Вдруг, когда ты живешь посреди «каланок», что-то эдакое тебе на закате или на рассвете открывается? Ворота в небеса?
Я видел в те счастливые, мирные годы еще несколько таких подвешенных между небом и землей: Корд сюр Сьель в Провансе, Эриче на Сицилии. Не видал Мачу Пикчу (и вряд ли увижу), израильскую Масаду (шансов чуть больше). Подскажите.
30 лет назад, прочтя Бонавентуру, я думал: вот бы выучить латынь да переводить такие тексты. Главное, чтобы хорошо получалось и чтобы это кому-то было нужно. В 1998-м, на 5 курсе повели меня как будущего автора на одно из учредительных собраний новорожденной «Православной энциклопедии». Кирилл Гундяев, молодой и горячий тогда митрополит, просветил нас на тему того, как писать об инославии, порассуждал о грядущем прям завтра объединении церквей и обещал, что прям на днях запустим проект по переводу всех возможных западных духовных текстов, что у нас вот прям совсем скоро будет серия, достойная Sources Chrétiennes или Corpus Christianorum, что всем работы хватит. Юный Илларион Алфеев, ныне опальный, старательно кивал. Потом Кириллу позвонил святейший, потом он ушел и сел в свой скромный синий volvo с номером 1111. Разошлись.
Я внутри улыбался и радовался. Думал, не пропадут почем зря мои латинские страдания с Донатом Дрбоглавом. Написал на коленке три десятка довольно дурацких статей в эту самую энциклопедию, со временем ставшую очень крутым институтом и прекрасным источником знаний о христианстве, искусстве, истории. Никаких серий, никаких централизованных проектов по переводу что восточного, что западного духовного наследия так и не появилось. Что и требовалось доказать. Блеф: никакая рецепция наследия, что своего, что постороннего, им не нужна. Нужно радостное послушание. Зато Троице-Сергиева лавра получила то, о чем даже Кирилл мечтать не смел до февраля 2022-го. И я даже догадываюсь, почему Третьяковка НИЧЕГО реально сделать не могла. Но только не буду этого писать. Всех со светлым праздником Троицы!
https://stradarium.timepad.ru/event/2983211/
28 августа прочту открытую лекцию о Средневековье в кинематографе. Приходите!
https://youtu.be/HGvHmQBpkPA?si=9mNPAqT5h0NhARYf
Снова поговорили о замечательном медиевисте Ароне Гуревиче. В Комсомольске-на-Амуре. С Павлом Уваровым и Ольгой Тогоевой. Очень интересная вышла беседа. Я вырос рядом с Олей и Павлом Юрьевичем, потому что знаю их обоих ровно 30 лет. Собственно, как и Гуревича.
Спасибо Саше Бирюкову, он очень здорово ведет беседы. Недавно в его «Ликее» вышел отличный выпуск с моим Александром Сидоровым, про Каролингов и окрестности.
Пора. Очередной учебный сентябрь предлагаю начать с серьезного разговора о Средневековье. Точнее - с пяти. Как водится, пять вечеров.
В Вышке мне больше не преподавать ни-че-го средневекового. Так что все мои дидактические планы на этот счет связаны со Страдариумом. Запись здесь.
Ничего личного, мы просто церковь украшали. Котики.
Читать полностью…
В дополнение к моим досужим впечатлениям от первого реального контакта с серьезным комплексом Ле Корбюзье, решил перевести - потехи вашей ради - первые две страницы его "Градостроительства", вышедшего в Париже в 1925 году приложением к его же журналу "Новый дух", Esprit nouveau. Это именно первая глава, не предуведомление, набранное курсивом. То есть - основа его видения истории города. Переводчик я средний, но постарался передать максимально точно нехитрый ход мысли автора, сохраняя его пунктуацию и разбивку на абзацы. Попробуйте вчитаться, не спешите смеяться.
Глава 1. Дорога ослов, дорога людей.
Человек идет прямо, потому что у него есть цель; он знает, куда идет. Решил куда-то идти и направляется туда.
Осел виляет, немного артачится, мозги у него расплавлены, он рассеян, виляет, избегая камней, уходя от подъема, ища тени; лишь бы не перетрудиться.
Человек управляет своим чувством с помощью разума; сдерживает чувства и инстинкты ради поставленной цели. Своим животным он управляет с помощью разума. Разум его выстраивает правила, сформированные опытом. Опыт рождается из труда; человек трудится, чтобы выжить. Чтобы что-то производить, требуется линия поведения; нужно следовать правилам опыта. Нужно думать заранее, о результате.
Осел не думает ни о чем, только как бы не перетрудиться.
* * *
Осел спланировал все города континента, включая, к сожалению, Париж.
По землям, которые народности постепенно завоевывали, повозка с грехом пополам шла по колдобинам и рытвинам, камням и торфу; ручей оказывался серьезным препятствием. Так родились тропы и дороги. На перекрестке, у воды, построили первые хижины, первые дома, первые поселки; дома встали вдоль дорог, вдоль пути ослов. Обнесли крепкой стеной, а внутри поставили мэрию. Принялись издавать законы, работать, жить – и блюли дорогу ослов. Пять веков спустя поставили второй ряд стен побольше, еще через пять веков – третий, еще больше. Там, где проходила дорога ослов, сделали городские ворота и поставили таможенников. Поселок – великая столица. Париж, Рим, Стамбул выстроены на пути ослов.
За что мы все недолюбливаем Ле Корбюзье? За бетон и низкие потолки. Сыты ими по горло. Не могу с вами согласиться, побывав в медвежьем углу Франции - городке Фирмини. Здесь расположен второй по значимости градостроительный комплекс Ле Корбюзье после Чандигарха, построенный в 1960-х. Причем, что очень важно, можно не только снаружи смотреть, но и внутри - жилой дом, одну 80-метровую квартиру-распашенку, детский сад на 18 этаже, крышу, стадион и - внимание! - церковь.
В квартире - ни одного лишнего метра. Потолок низок, 226 см, но Ле Корбюзье уже на фасаде перед входом рельефно в бетоне вывел свой "модулор", "золотой стандарт": средний француз должен доставать до потолка рукой. Вон он стоит, рукой нам машет. Сбоку глаз, глядящий на солнце и деревья внизу - это мы с вами из квартиры глядим в "пространство" (облачко с подписью espace). Дом - океанский лайнер, квартиры, как каюты выстроены вокруг коридора, который он называет "улицей", rue, и дуплексы обходят этот коридор либо сверху, либо снизу, распахиваясь на запад и восток, ради прохлады.
Сказать, что здесь нет гуманизма? Здесь сплошной гуманизм! Задумывался целый зеленый район для рабочих, что-то вроде "зеленограда" при "новокузнецке". Экономический кризис помешал, но все же несколько зданий построено. Заказчиком выступил друг ЛК мэр города Эжен Клодиус-Пети, католик, поэтому здесь совершенно сумасшедшая церковь из бетона, с дырочками над алтарным пространством для мистического освещения. Об акустике и богослужении, видать, не очень думали, поэтому, чтобы это вам продемонстировать, позволил себе немного спеть - очень странное ощущение, будто ты внутри колокола. Но ЛК, конечно, срисовал трубу лайнера - его излюбленный мотив.
Да, эта поэтика бетона и сухой геометрии на любителя. Но я довольно много и давно читаю Ле Корбюзье, которого, к стыду нашему, мало переводили. Ясность мысли его поражает, красота языка - не меньше. Когда Бродский сравнивал его с люфтваффе, это одна из величайших глупостей великого поэта, ничего не смыслившего в зодчестве. И когда ты оказываешься посреди всего этого стекло-бетона, понимаешь, что и бетон может жить настоящей жизнью, если в нем веет дух. Где хочет, там и веет.
Шаг лестницы представляется мне принципиально важным в архитектуре. Отмерить его по моей руке - это очень гуманно со стороны великого французского зодчего. Сделать еще и скос, чтобы удобней было спускаться, не долбая задник ботинка о вездесущий бетон, - верх продуманности. Как вы думаете, что это за архитектор-гуманист? Внимание: опрос ☝️
Читать полностью…
Слушал первые лекции Миши моего Селезнева о Библии, сижу думаю. Частью дум уже поделился с подписчиками Страдариума, продолжу здесь.
Средневековые проявляли по отношению к своему главному тексту удивительную последовательность. Если нужно было отправить кого-то на спецоперацию, вспоминали, что «честна пред Господом смерть преподобных Его», что Бог Ветхого Завета - «Бог воинств» (Саваоф). Если срочно требовалось водворить мир, кричали «Не убий!», требовали «возлюбить врага», вспоминали, что на грешной земле Бог воинств воплотился в безгрешном агнце.
Если мир не устраивал, читали, что не мир Он принес, а войну - и меч в устах Его изображали. И так - до бесконечности. Характерно, что в Средние века тоже «ни на кого не нападали» и тоже знали «откуда готовилось нападение». Все время искали мира и все время готовились к войне. Жуть.
Библия могла объяснить и оправдать фактически любую жизненную ситуацию любого масштаба, территориального охвата, временной протяженности. Но парадоксальным образом владело этим текстом - внимание! - Подавляющее Меньшинство. И это меньшинство очень ответственно относилось к своей прерогативе хранения Истины. Истине придавалось стратегическое значение, но и цепи поставок, и в тактике боевых действий она тоже имела значение. Деньги на войну собирали проповедники, а воевали в основном с разухабившимся и обнаглевшим внутренним врагом, мирянами.
В оправдании Библией нуждалась знать, затейники войн и спецопераций. Но и этих подпускали разве что к Псалтири - молитвенной книге Писания. По ней учились прожиточному минимуму латыни, чтобы не спать на мессе, по ней же - исповедоваться, ведь Давид там все время просит прощения, исповедуется в грехах, жалуется на жизнь, тонет в пучине, требует возмездия.
Короче, все как у нас. Большинство из нас знает Евангелия, иногда почитает Апокалипсис, если настроение дурное, псалмы звучат в храме внутри молитв. Но если читать пророков и все эти бесконечные хроники царств, там сплошная бойня. Чтобы похвастаться подвигами и отчитаться о выполненном задании, приносили отсеченные с трупов необрезанные члены - чтобы не приписал собственные потери себе в прибыль. И это не дичь для 700 года до РХ: египетские и ассирийские стелы хвастаются тем же.
Рассказы о подобных подвигах вкупе с покаянными молитвами и «пророческими» призывами покаяться составили тот боевик, который мы называем Ветхим Заветом. Это не значит, что он про войну, а вот Новый Завет - про мир. Все, прости господи, не так однозначно. Но факт: многовековые средневековые страсти вокруг доступа к Писанию, вокруг исключительного права на его толкование - это вопрос о реальной власти. Потому что реальная власть заявляет, что слова «война» и «мир» не принадлежат гражданскому обществу, но ей одной. Не верите? Выйдите в России на улицу с любым из этих слов на майке. Или суньтесь с такой же надписью в университет. Я вот на семинаре эти слова употреблял в связи со Средневековьем, и написали мне в студенческой оценке моей работы, что как-то перегибал палку, портил атмосферу. Больше не буду - мой курс будет другая преподавательница вести, очень хорошая.
Дело в пресловутой русской цензуре? Не в ней одной. Папа Франциск, как раз глава организации, отвечающей за толкование Писания, пусть и не на эксклюзивной уже, но все же авторитетной основе, заикнулся о мире - тут же был отправлен в путинское отребье. Орбан самовольно поехал, считай, на фронт - вся Европа разбирается, что делать с ним и заодно с Венгрией. Прям попахивает великим переселением народов. От всего этого такое ощущение, что не человек взялся за оружие, а оружие - за человека (как поется в одной старой французской песне).
Виновата Библия, что веками ее выкручивают в нужную кому-то здесь и сейчас сторону? Не разберу. Но Миша мне поможет.
Свозил нескольких друзей в Кьяравалле. Это сейчас южный отшиб Милана, в районе станции Рогоредо. В 1860-х взялись за железную дорогу на Геную и у древнейшего цистерцианского монастыря Ломбардии отгрызли за ненадобностью большой клуатр, построенный в конце XV века Браманте. Пару поколений спустя все же опомнились, взялись за реставрацию еще не уничтоженного, вернули братию.
Мало кто едет в Кьяравалле: слишком близко к городу, где хватает древностей. Между тем, это место многих помнит. Зимой 1135 г. св. Бернард, уже почитавшийся святым, разрулил в Милане миланские страсти, да так, что его уговаривали остаться у них архиепископом. Святой сумел отвертеться, а в компенсацию его бургундский Клерво получил дочку в четырех милях от города. Клерво и Кьяравалле примерно то же, что «Ясная поляна» или «Ясная долина». Когда-то было у этой обители множество угодий, к XV веку столько же, сколько у миланского Сант Амброджо. Аскеза аскезой, знаете ли, а землю пахать надо: цистерцианцы везде пахали, орошали, осушали, корчевали – об этом медиевисты уже писали.
Храм построили во второй половине XII-первой четверти XIII вв., из кирпича, с бернардовской скромностью. Она выразилась в квадратной апсиде и неправильном квадрате малого клуатра. Но, как со всякой аскезой всегда бывало, постепенно строгость декора пошла на убыль, храм расписали, и лучшие фрески – в средокрестии, в специфически ломбардском барабане, тибурии. Писали, видимо, ученики Джотто, но так высоко, что разглядеть можно лишь в бинокль: прямо вот для Бога старались, не для людей (лишенных бинокля).
Странная история случилась здесь около 1300 года. В 1260-1280 в Милане жила с сыном некто Гульельма по прозвищу «Чешка», la Boema. Она отличалась такой добротой, что ее все любили, в том числе, люди влиятельные. Кьяравалле ей заинтересовался. В 1282 ее не стало, похоронили в миланской церкви, по прописке. Но богослов Андреа Сарамита организовал эксгумацию, тело привезли в монастырь, омыли вином и водой, жидкость отправили в ту церковь, на алтарь, Гульельму перезахоронили в церкви конверсов здесь, в монастыре. К продвижению культа подключилась Майфреда да Пирóвано, сердобольная и влиятельная. Стали собирать документы для канонизации, как полагалось. Народное благочестие пело в унисон. А главное – поддержал архиепископ Милана Оттон, основатель династии Висконти.
24 августа стали устраивать шествия из города к мощам, т.е. культ стал обретать свой хронотоп и рутину. Священник Франческо из Гарбаньяте обращался в письмах к богослову Андреа как «первый единородный», а к Майфреде как к «господину наместнику». По домам мирян, входивших в братство «смиренных», umiliati, в церквах стали появляться иконы, на которых Гульельма напоминала мудрую св. Екатерину, а Майфреда читала проповеди на Евангелия и Послания.
И вот тут что-то пошло не так. Похоже многим нравился новый культ, но он сопровождался странноватым богословствованием. И этим заинтересовались доминиканцы конвента Сант Эусторджо. Сначала, в 1284 и 1296, аккуратно, пожурили, вытянули обещание больше так не делать. Но на Пасху юбилейного 1300 года стало известно, что Майфреда отслужила литургию по амвросианскому чину в компании ею же рукоположенных дьаконисс. Включилась репрессивная машина, в сентябре ее сожгли вместе с богословом, на которого она сначала перевела все стрелки. Часть материалов процесса сохранилась, но она, как водится, однобокая: есть только ответы, но нет вопросов. И пергамен не сохранил криков. Если верить протоколу допросов, из Гульельмы решили сделать что-то вроде Христа в юбке. Бедную Гульельму выкопали и видать сожгли, вместе со всеми иконами. И только в местечке Брунате, что нависает над Комо, посреди вилл эпохи эклектики, поклоняются некой Гульельме, то ли чешской, то ли венгерской – уже никто и не упомнит.
Встретился над во дворе тихого монастыря цистерцианец. Он куда-то спешил, но улыбнулся, остановился – и стал что-то втирать про то, что мол Он всё видит, что знаки нам посылаются, что в каждой мушке искра Премудрости. Дальше я потерял нить повествования.
Мельников придумал очень современный павильон для «Республиканского созиального федерального союза», как он почему-то назвал на фасаде совсем молодое тогда советское государство. Это просто проект. А вот «Махорку» построили – если ничего не путаю, она стояла там, где сейчас театр Стаса Намина, и Мельников там с семьей на лыжах бегал, в нынешнем ЦПКиО.
Но строитель гаражей, ДК, табачных фабрик мечтал и о собственном Дворце Советов - по мне, из самых мрачных проектов: что-то вроде поставленной с ног на голову, потрохами наружу вавилонской башни. К махине прилагались такие мельниковские вирши:
Древней хватке фараонов
Капитал не изменил
Как и прежде пирамидой
Населен подлунный мир
По системе к низу шире
Капитал мечтал,
Осчастливить только сильных
Угнетенных сжал
Мира тьму ударил большевик
Ударом раскололся мир-старик
В трещину блестящий луч проник
Ленин показал, грозен его лик
"Власть Советам" прогремело и смело...
Вихрем взвились вверх низы
Русский балет. Богатыри!
Такой вот "русский балет"...
Короче, и судьба этого архитектора-мыслителя удивительная, и судьба его знаменитого дома, вершащаяся ровно сейчас, и работы учеников Паши – всё это очень важно для меня. Я очень рад, что Паша за год вложил душу в это преподавание и что кто-то из этих ребят из двадцати стран где-то приложит этот опыт. Несмотря на то, что архитекторы те жили в страшноватое время, служили режиму, десятилетиями стоявшему на ГУЛАГе и страхе, их наследие заслуживает внимания, уважения и охраны.
В конце прошлого тысячелетия я побывал в Рокамадуре, что в Окситании, на юге Франции. Средневековые короли ходили туда поклониться Черной Деве Марии (одной из пятисот, известных сегодня науке). Как часто бывает на Западе с важнейшими паломническими центрами, святыня - в скале. К этой скале прилепилась капелла, прилепился и городок в 700 душ. Когда-то, думаю, давно, кто-то вбил в скалу меч, назвав его Дюрандалем. Присутствие именно здесь именно этого меча, которым Роланд в известной песни одним махом все шахматы побивахом, логично: Рокамадур стоит на главной дороге на Компостелу, через Пиренеи и Ронсеваль. Подлинность меча не вызывает ни у кого никаких сомнений: 80-сантиметровый клинок безусловно не мог принадлежать рыцарю Карла Великого. Но короли-то французские всегда были вояками, "Песнь о Роланде" слушали вечерами, сидя у камина, а может и по дороге сюда, в Рокамадур.
Так вот, 22 июня с.г. заметили (внимание: ЗАМЕТИЛИ), что клинок исчез. Это удивительно, во-первых, потому, что святилище открыто, естественно, лишь днем, во-вторых, потому, что меч висит на 10-метровой высоте, в-третьих, на дворе разгар турсезона, и нет ни одного гида, пишет расстроенная "Депеша Юга", который не показывал бы на меч, который здесь очень чтят; в-четвертых, кому он вообще сдался, да еще на десятиметровой высоте??? Чтобы перековать меч в карданный вал?
Раздосадованный, но не теряющий самообладания мэр уточнил, что меч был застрахован на 100 тыщ евро, что его недавно вынимали и сделали с него копию, что копия заменит "оригинал" на время розысков. Возможно, что после изготовления копии старый меч плохо всадили обратно - где богатыри былых времен?
Жаль, конечно, местной святыньки, уверен, что рокамадурцы ощущают кражу как личное оскорбление и выражаю им свою солидарность: руки прочь от мест памяти. С другой стороны, история АБСОЛЮТНО обыденная для Средневековья, я бы даже сказал, прям средневековая история.
Похоже вопрос о семейных ценностях и абортах доконал Байдена, что каждого из нас с вами касается уже потому, что от исхода выборов в США зависит … ну вы меня поняли. Зря что ли в Кремле «никого не волнует», о чем там судачат за океаном? Думаете, раз я не пишу о семейных ценностях, не волнует и меня про аборты? К сожалению, я читаю новости. Это же все про жизнь и про смерть. Так вот.
Юридически аборт постепенно стал вменяться в вину начиная с XII века, когда в Болонье взялись за гражданское право. До этого ограничивались моральным осуждением, что совсем не то же, что повестка. Церковь в «Декрете Грациана», тогда же, ясно сравнила его с убийством. Но с нюансом: кто вызывает аборт до одушевления плода – не убийца.
Папские декреталии по этому очень животрепещущему вопросу следовали той же логике. Цивилисты пошли за канонистами, при том, что римское право вроде бы рассуждало, как стоики: жизнь начинается с рождения. Между тем, «Ординарная глосса» Аккурсия на «Кодекс Юстиниана» с 1250 сделала нормой такой взгляд: аборт после 40-го дня беременности ложится обвинением на женщину «по моисееву закону».
В 1322-1332 доминиканский богослов Иоанн Неаполитанский написал «вопрос» на эту тему, quaestio, иногда считающийся первым трактатом о терапевтическом аборте. Хотя текст и маленький, его влияние прослеживается в больших текстах до эпохи Возрождения. Дело, однако, не в оригинальности его взгляда (например, на присутствие разумной души в эмбрионе), эмбриология вообще была довольно развитой отраслью медицинских знаний с XII века. Но он обратился к медикам – в этом суть.
А медики в XIII-XIV веках вырабатывали свою этику. И в вопросе об аборте они нередко исходили из того, что, если врач может спасти одну жизнь за счет другой, еще не родившейся, он может – не обязан, но может – это сделать. Им противопоставляли, как наш Иоанн, ветхозаветное «Не убий» (попробуй с эдаким на Красную площадь выйти или на Крещатик). Помнили и «не навреди». Дино дель Гарбо и Джентиле из Фолиньо писали, что нужно вынуть «сформировавшийся» плод, «член за членом», membratim, если это спасет мать, оказавшуюся в смертельной опасности из-за беременности. И живой плод иногда можно извлекать, даже с риском для жизни матери. Короче, действовать, как мы бы сказали, «по ситуации», «сообразуясь с мнением врачей», secundum sententiam medicorum.
Иоанн Неаполитанский резко против такого медицинского взгляда: никогда врач не должен давать лекарство, способное привести к аборту, даже ради спасения жизни матери. Прагматизму врача, согласно которому одна смерть лучше двух, он противопоставляет тоже очень весомый аргумент: "Никогда нельзя становиться хоть прямой, хоть косвенной причиной смерти индивида", "нельзя творить зло ради добра" (non sunt facienda mala ut eveniant bona. Tortosa, Biblioteca de la catedral, Archivio capitular, ms. 244, fol. 162r).
Просто эпизод из давних схоластических дискуссий. Но юридические своды того времени, из которых сложилась современная юриспруденция и современная же судебная система, они все про вот это, про детей законных и не законных, доношенных и не доношенных, не понятно от кого родившихся, и по доброй ли воле родительницы, и что делать жертве насилия. Средневековье местами очень дико во многих таких вопросах. Но сильно ли дичее нас?
Без комментариев
PS впрочем, друзья, на фоне всех сегодняшних смертей, пальбы и резни - судьба какой-то иконы? Пусть и великой? Да вообще на фоне известий о смерти, фотографий, видео, подробностей. Ты хоть все новостные ленты выкинь, правые, левые, на всех языках - и все равно смерть сотен и тысяч людей входит в твой дом. Находит лазейку. Где мы вообще оказались? Я годами, раз, может, тридцать или сорок, рассказывал, стоя у этой иконы, что значат взгляды трех ангелов друг на друга и почему, не глядя на нас, все равно Троица каждого из нас видит. И вот это ВСЁ она тоже видит.
Простите, что-то сил нет просто.
На границе нынешних Италии и Франции, над долиной Сузы, стоит Новалеза, один из старейших действующих бенедиктинских монастырей. Он основан богатым франком Аббоном в 726 году, задолго до франкских проектов на Апеннинском полуострове. Уже Пипин Короткий и Карл Великий обитель одаривали – а они никого не одаривали, не ожидая ответных даров. Уже после присоединения большой части лангобардских земель к Франкскому королевству, в начале IX века, здесь подвизался аббат Альдрад (781-844). Если верить житию, он загнал целый клубок змей, допекавших округу городка Бриансон, в какую-то пещеру, велел им оттуда не вылезать, запер – и вышел в святые.
В 1096 г. сюда попал палец св. Николая Мирликийского, серьезная частица серьезного святого, мощи которого к тому времени уже целиком умыкнули из Мир Ликийских в Бари. Не поверите, но в те времена такое приобретение – серьезный повод все вокруг перестроить, украсить стены дорогими фресками, растрезвонить по белому свету о спустившейся на обитель благодати. Так и произошло: при аббатах Адральде (1060-1097) и Гульельмо (1097-1129) древние постройки расписали очень сильные мастера из Ломбардии.
То немногое, что пережило бардак Нового времени, было отреставрировано в 1988 г., и выглядит настоящим сокровищем. Подозреваю, что мастерская могла быть и той же, что написала знаменитого апокалиптического дракона в Чивате, о котором я здесь рассказывал той осенью. Интересно еще и то, что дошли лангобардские капеллы, совсем маленькие, потому что лангобарды не умели строить больших церквей, большая архитектура вернулась в Европу лишь с Карлом Великим.
Надеюсь скоро попасть в это удивительное место с небольшой группой, которую мы с Кириллом собираем в самом начале августа. Если кому-то интересно, кажется, еще есть пара свободных мест.
vikivas/Piemonte_Medievale_Aug2024" rel="nofollow">https://teletype.in/@vikivas/Piemonte_Medievale_Aug2024
Данте в трактате «О народном красноречии» дал для своего времени невероятно ясное разъяснение того, что он и многие его современники понимали под Италией. Интересно, что он обожал Флоренцию. Если бы его не выгнали с позором, возможно, у нас не было бы ни «Комедии» на вольгаре, ни этого удивительного латинского трактата, посвященного итальянским языкам. Вынужденный отказ от своей «колокольни» сделал Данте не космополитом, конечно, но «итальянцем». Он увидел полуостров из Паданской равнины, понял, что здесь два моря, между которыми – горный кряж. Он высмеял говор и шамканье всех основных диалектов, но на самом деле не стал навязывать некий усредненный тосканский в качестве нормы – языковая картина Италии у Данте намного тоньше, чем тупой провинциализм.
Мне же пора в мясную лавку, там делают отличный vitello tonnato, то бишь тонко нарезанную вареную телятину, покрытую майонезом из тунца. В Брианце vitello tonnato - в ранге священной коровы. И думаю, это неспроста. Может, именно здесь бьется древнее сердце Италии? Во всяком случае, именно в таком ключе сами итальянцы в запрещенной сети комментируют выплеснутую туда кем-то упрощенную версию истории слова Italia. И эти комментарии ужасно забавны, поскольку пока что никто не собирается присоединять ничего «исконно итальянского» - Корсику, Тичино, Истрию, Ниццу, Мальту, что там еще.
А вы встречали какие-то точки зрения о происхождении слова "Русь" и, в особенности, досужие мнения на этот счет? Из досужих мнений, уверяю вас, и складывается большая - иногда болезненная - политика. Меня вот покойный академик Рыбаков, некогда советник Сталина и автор всех возможных учебников, в 1993 году учил, что слово "Русь" исконно русское, только не совсем понятно, откуда взявшееся. И что еще Геродот, описывая скифов, имел в виду нас с вами. У него был громкий, убедительный голос. Только из-за почтенного возраста он одну и ту же лекцию два раза читал...