10086
Олег Воскобойников об искусстве и его окрестностях
Бдительные пожарные прикрыли Музей ГУЛАГа, ибо угрожает безопасности и не дает комфорта посетителям. В наше непростое время сразу чуешь что-то непростое. Уж очень плохо вяжется присутствие такого музея с памятниками вождю народов, который эти народы так оперативно упаковывал. Но все же надеюсь на лучшее.
В 2010 году мы на Петровке основали истфак Вышки. Шутили на тему близости Петровки 38. Но в музей все ходили, его близость как раз четко ощущалась всеми. Поэтому и изучение сталинизма институционально важно было для нас новорожденных. Теперь все по-другому.
По форме фасад подражает одновременно триумфальной арке и традиционным средневековым итальянским церквям с кровлей «в виде хижины», a capanna. В 1457-1461 гг. Агостино ди Дуччо покрыл все пространство изысканными барельефами в сложной технике «стьяччато» (stiacciato). При глубине в несколько миллиметров использование двух-трех видов мрамора и сдержанной по гамме полихромии позволяло мастеру добиваться удивительных светотеневых эффектов. Они в свою очередь действовали на глаз кватроченто так же, как прямая перспектива в живописи – то бишь сцены из жизни разворачивались у тебя, ошеломленного зрителя, на глазах.
Барельеф, повествующий о вознесении святого в небесные чертоги, сочетается с монументальными фигурами святых покровителей города. Но, как часто бывает, не главные действующие лица, а персонификации особенно прекрасны – воплощения францисканских ценностей, вроде послушания. И еще прекраснее ангельские музыканты – настоящий рок-концерт, прям как в Ангкор-Вате!
Есть еще одна деталь, ради которой Воск потащил сюда ни в чем не повинных своих слушателей, просто поехавших перевести дух в Умбрии. В начале войны в «16 эссе по истории искусства» я опубликовал и прокомментировал один из этих рельефов. Он встречает путника, входящего в часовню, над порталом. Здесь мы видим, как св. Бернардин фактически спасает город от лукавого, разведя перед публикой большой костер. У меня даже возникает нездоровая ассоциация с Лениным, который, стоя на броневике, тоже раздул мировой пожар. Для таких аутодафе он предлагал жителям приносить всякую хрень – поэтому их стали называть falò di vanità. За последним словом скрывается всем нам известная «суета», негативно воспетая еще Экклезиастом.
Представим себе проповедника, вознамерившегося водворить мир среди перуджинцев, и впрямь строптивых. Он ставит на алтарь дощечку с триграммой IHS («Иисус») с маленьким крестиком посередине и говорит: ребята, вы тут зажрались и разнежились, отсюда дрязги и пря, несите поскорей всю накопившуюся ненужную хрень, мы ее сожжем – и вражда рассеется как дым. Бернардина очень любили, слушали и слушались. Через полвека после него похожей логике во Флоренции последовал Савонарола, флорентийцы тоже понесли хрень на огонь, чтобы прекратились заказные убийства средь бела дня. Что Боттичелли якобы тоже свои картины понес – вроде миф. А доминиканец, ошеломленный успехом, полез в политику, возглавил республику, поссорился с папой – и сам стал пищей для костра.
Все эти сожжения хрени можно числить, как я и предлагал, среди антихудожественных актов, в одном ряду с вандализмом и иконоборчеством. Но вдруг есть и что-то от национального характера? Сначала тащишь домой все что плохо лежит или блестит на прилавке, потом узнаешь от проповедника, что ты погряз в любостяжании, сребролюбии, мшелоимстве, алчности и ревновании, что от этого у тебя воспалилась железа зависти, памятозлобия, ревнования, гнева. И вот – жги! И одновременно эта история по сожжение предметов роскоши – роскошно оформлена! Просто роскошно, хоть и не люблю я это слово. Прости нам, Господи, грехи наши, вот Тебе фасад в технике стьяччато, мы на него скинулись, иже во святых отец наш Бернардушка, заступись за нас перед Всевышним, егда приидеши во царствие Его, вот сколько ангелов мы тебе в дорогу снарядили. А художник прямо под сожжением себе подобных скромно подписался: «Агостино флорентийский каменщик». Каменщик он…
Сегодня не жгут – либо не дают выставляться, либо не дают петь иначе как на кухне, либо засовывают книжку в конвертик и на нем фломастером заставляют книгопродавцев писать: говно. Примерно как на сигаретах: хочешь рак легких – покупай. Так что не станем смеяться над древними.
Привет, это Олег Воскобойников, научный руководитель Страдариума!
На днях, благодетели, был в миланской картинной галерее Брера. Там висит, среди прочего, "Ужин в Эммаусе" (1606), одна из моих любимых картин Караваджо, моего любимого художника. Сравните ее с его же более ранним полотном на тот же сюжет, написанным четырьмя годами ранее и висящим теперь в лондонской Национальной галерее. Между ними — четыре года жизни в Риме и убийство сутенера Рануччо Томассони. За это убийство Караваджо был осужден на смертную казнь и бежал.
Колонна спрятали преступника то ли в Дзагароло, то ли в Палестрине. Там он и писал для личного почитания маркиза Патрици.
Сравните две картины. Они почти одинаковы по размерам: 139х195 лондонская, 141х175 миланская. В обоих случаях это уже зрелый Караваджо, с его знаменитой светотенью, в которой резонно видят небольшую революцию в живописи, подхваченную затем остальными мастерами барокко. Я же специально показываю миланскую картину в четырех экспозициях, чтобы вы почувствовали разницу: совсем не все равно, при каком освещении вы смотрите на его картины, с какого расстояния, в каком настроении. И еще не менее важно, что он одинаково хорошо владел кистью и шпагой. Как и задолго до него не менее задиристый Бенвенуто Челлини. Но совсем другое дело — убить человека и скрываться. В миланской картине скатерть на столе уже не подставка под хорошо запеченную курицу и корзину начинающих разлагаться (как наша жизнь?) фруктов. Она сама как удар шпаги.
К чему я это? Я обещал как-то курс о Караваджо, которым закончил собственное повествование о рождении классической живописи. Но после долгих раздумий я решил, что честнее будет передать слово человеку, который знает про Караваджо и итальянскую живопись тех лет намного больше моего — Наде Чаминой. Он начинается через неделю!
Можно вывезти Воска из Вышки, но не вывезти Вышку из Воска. Счастье, опять же не за горами, а на равнине - в данном случае Паданской. Свозил дюжину выпускников в Парму, посмотрели все три купола Корреджо, Пармиджанино в Стеккате, баптистерий. Представлены пять факультетов: эконом, истфак (старый, героической эпохи, с Петровки), мирэк, компьютерные науки, МИЭФ. Отличие от моих экспедиций былых времен лишь в том, что в Казани, Смоленске, Новгороде, Владимире, Иванове, Пскове, «открывая Россию заново», говорили студенты, а тут говорил я. Потом подкрепились. Студенты выросли, все работают, ищут и находят себя на чужбине. Кажется, это был мой первый тост с вышкинцами на итальянском. Спасибо Ире, что всех организовала!
И вообще все это было не зря 🫶.
Из Парижа все пишут, что в Лувре офигенная выставка про разные формы безумия. Я у кого-то стянул (не могу вспомнить у кого) вот эту Филлиду, оседлавшую Аристотеля. Тот велел ученику - царю Александру - сторониться женщин. В отместку фифа философа скрутила в бараний рог, поплясав нагишом у него под окнами. Во Франции этот сюжет с XIII века полюбился, написали соответствующее ле, изображали на всех носителях. Здесь никакой насмешки, просто «любви все возрасты покорны», и она же движет солнце и светила. Но эта штуковина как-то особенно эротична, мне показалось. Живьем не видал. Жаль не смотаться эдак в Париж на выставку 🙃.
Читать полностью…
Несколько святых из баптистерия в Варезе желают нам доброго утра и предлагают не париться по поводу выборов в США. И не такое, говорят, бывало 🤦🏻♂️🫶.
Читать полностью…
Последнее время, друзья, я выступаю редко, а скоро, думаю, и вовсе перестану - забудут. Но вот позвали поговорить об эмигрантской жизни ученых в "Историческую экспертизу". Позвал очень старый друг, историк науки Дмитрий Баюк. И пока я хотя бы формально ученый, я готов выступить под заголовком "русское научное Зарубежье", все три слова ко мне имеют отношение. С нами будут также Сергей Эрлих и Валери Познер. Наш разговор состоится послезавтра, 6 ноября, в 19:00 по Москве, в 17:00 по центрально-европейскому времени.
Слушать и смотреть можно, если правильно понял, через запрещенный фейсбук и через урезанный ютуб. Вот ссылки:
https://www.facebook.com/events/1057152939448895/?ref=newsfeed
https://www.youtube.com/live/QKjDGoerfqE
В Варезе, на севере Ломбардии, небольшой замок Маснаго сохранил росписи середины XV века. По сторонам от каждой добродетели - ее противоположности, которые корчат рожи и кажут фигу. Например, Зависть и Неблагодарность - Любви. Больше всего мне понравились Лень, которой лень надеть чулок, застегнуть корсаж и причесаться, растрепанная и невыспавшаяся Уныние и Усердие с микросхемой.
Хозяин и гость, наевшись этой визуальной пропаганды, морально подготовившись, проходили в соседний зал, где оборудована часовенка. По-моему, вполне убедительная живопись, как считаете? Веселая такая осень Средневековья.
Смотрите какой союз лозы и оливы в Верхней Брианце. Это уже северные границы распространения оливы.
Читать полностью…
В таких ракурсах ассизская базилика немного напоминает наш кафедральный ХХС с его гаражом и гостиницей. Немного так и есть: наследник Франциска брат Илия из Кортоны заполучил скалу на отшибе, начал строительство в 1228 году, а первый камень заложил папа Григорий IX. Благочестивый, искренний жест друга, почитателя и канонизатора великого аскета. В обеих церквях - нижней и верхней - по папскому трону. А напротив - папский дворец. У базилики и сегодня статус Папской и строгий запрет на съемку внутри. Такая вот поэтика власти. Но красиво донельзя!
Читать полностью…
Книжный клуб «Просветитель» читал и обсуждал в октябре мое «Средневековье крупным планом», а сегодня проводит открытое обсуждение, куда и меня позвали. Поговорим о книжке и о том, что хорошего можно почитать о Средневековье вообще.
Приходите, всем будем рады.
Сегодня 31 октября, в 19:00 по Москве, по ссылке: https://us06web.zoom.us/j/86853375764?pwd=aafK0Anb9Fh5LfH6kODqdamsu7vHkt.1
На площади перед базиликой св. Франциска встретили такого вот «мендиканта». Он, видимо, решил вполне буквально следовать пути брата Франциска, очень громко что-то вещал. Но я тоже что-то вещал, поэтому сути не расслышал. Наверное, клеймил мои грехи 🤦🏻♂️.
Лоскутное его одеяние подражает идее лоскутной рясы первых францисканцев, таких бедных, что не было средств даже на единый для ордена цвет (красители, производство и т.д.). Думаю, таких можно было здесь встретить в XIII веке, площадь для этого дела подходящая.
Кстати, не меня одного волнуют древние коты. Латинист Мария Скайвола (она за классическое произношение латинских прозвищ) опубликовала забавные заметки на полях средневековых рукописей.
Я бы только чуть жестче перевел брань британского писца по поводу напакостившего в его скриптории кота: "Здесь ничего не испорчено, просто кот однажды ночью нассал. Будь проклят мерзкий кот, нассавший ночью на эту книгу в Девентере, и все остальные заодно. И остерегайтесь оставлять открытыми книги на ночь там, куда они могут забраться".
Средневековая латынь, видите ли, насколько я знаю, не знала стилистических градаций мочеиспускания. Но уверен, что писец мыслил именно так.
То же касается и мыши, сожравшей сыр великого писателя (не просто писца) Хильдеберта Лаварденского: "Дрянная мышь, вечно ты меня бесишь, покарай тебя Бог!" Сыр, думаю, был сродни нынешнему камамберу, поскольку Хильдеберт подвизался и писал прекрасные стихи в долине Луары. И чего он хотел? Естественно, сыром несло за версту.
Но это все мелочи жизни и нюансы переводческих практик. А вообще канал у коллеги интеллигентный и презабавный. Записывайтесь, как и я записался. Неровен час, откроем в Страдариуме курсы латыни - тут-то мы все и пострадаем.
Эта самая церковь Св. Августина в Губбьо, на самом деле, сохранила в хоре самый пространный фресковый цикл, посвященный великому философу. Даже в месте его захоронения, в Павии, ничего такого нет, хотя усыпальница, заказанная Висконти, роскошна.
Августинцы - орден, признанный в 1254 г., с 1326 г. продвигал культ Августина как отшельника, а не только как умника и церковного иерарха. Отсюда - эти фрески Оттавиано Нелли 1330-х гг. Они, как можете видеть, стилистически вполне вписываются в то, что в Италии называют "международной готикой" - чтобы отличать от "своего", то бишь тосканского извода "правильной" живописи. На самом деле, именно такая монументальная живопись в Италии главенствовала повсюду, от Альп до Палермо, на протяжении двух третей XV века. Главное в ней - множество вкусных и узнаваемых деталей, вкус к рассказу, контрастный колорит, основанный на дорогостоящих красках.
Для рассказа о богатой на события жизни потребовалось множество лошадей, три корабля, несколько святых, сотня главных и стаффажных фигур. В основе рассказа - "Исповедь" Августина, "Житие Августина", написанное Поссидием около 435 г., "Золотая легенда", "Трактат о происхождении братьев-отшельников" 1334 г. и "Жития братьев" Иордана Саксонского, ок. 1350. Короче, перед нами безусловно полемический цикл фресок, удостоверяющий древность довольно молодого ордена, приверженность мнимого отца-основателя ценностям монашеской жизни (поверх фактов). Отсюда - Августин в виде монаха, а не в виде епископа: регулярные каноники-августинцы, бодаясь с августинцами-монахами, акцентировали его статус священника и епископа в церковной иерархии.
Но еще меня заинтересовал отпечаток Троицы у него на груди: Троица, такая же, как у Мазаччо во Флоренции, сама целиком является ему и отпечатывается на груди чем-то вроде татуировки (прости господи). Понятно, что умный зритель припоминал его трактат "О Троице", догматически очень важный. Но в Умбрии, где к тому времени во всех церквях Св. Франциска изображена была история со стигматами, у паломника и у местного не могла не возникнуть соответствующая визуальная ассоциация.
Ну а Страшный суд, затребованный заказчиком в качестве рамы к жизни Августина, для уже немолодого к тому времени Оттавиано Нелли стал прекрасным поводом показать владение сложными ракурсами, анатомией, иерархической многофигурной композицией. Вот думаю, юный Микеланджело мог ли такое здесь видеть?
А вот пара фотографий, сделанных моей женой, пока я там разглагольствовал. Здесь понятно становится, какого фасад человеческого масштаба и как он соотносится с комплексом многострадальной базилики Святого Франциска.
Читать полностью…
Важнейший памятник эпохи Возрождения в Перудже – часовня Св. Бернардина. Она построена рядом с базиликой Св. Франциска, на том месте где этот францисканец, новый Франциск первой половины XV века, часто проповедовал. Как и основатель ордена, он проповедовал мир, ему удалось примирить многих непримиримых. «Августейшая Перуджа» почтила его память не только канонизацией, но и вот этим шедевром. Скромному, как полагается интерьеру, сознательно противоречит этот великолепный фасад, какому позавидовали бы и Флоренция, и Милан.
Читать полностью…
На днях, 14 ноября в 19:30, моя подруга Надежда Чамина, историк ренессансного искусства, прочтет в Страдариуме открытую лекцию о моем любимом Караваджо: записывайтесь.
А потом - целый большой курс!
Мы в «Страдариуме» давно облизываемся на Восток в целом, на Дальний в частности. Скоро стартует курс Андрея Ланькова про Корею. Если Китай у всех сейчас на слуху, поскольку мы "на пике дружбы", а Япония за морем, но хорошо известна по множеству прекрасных книг, то Корея как-то оказывается зажатой между двумя империями. Поэтому мы и позвали Андрея, прекрасного рассказчика и знатока. Курс начнется 13 ноября.
Но и это не все.
У нас в команде есть искусствоведьма искусствоведка Ксения Линькова (сходство фамилий случайно). Она начинала свой профессиональный путь как историк китайской архитектуры. Мы попросили ее рассказать нам всем сегодня вечером про архитектуру, раз уж на то пошло, сразу и Китая, и Японии, и Кореи. Сейчас Ксения занимается архитектурой в кино. Поэтому она расскажет и про то, какую церемониальную роль дворцы и храмы конфуцианской культуры играют в фильмическом пространстве.
У Ксении, кстати, есть канал про это все киноархитектурное.
Один из последних подарков, преподнесенных мне Вышкой*, зовется Федей Нехаенко. Это мой последний ученик. Философ Федя пришел уже во время войны писать бакалаврскую ВКР по истории средневековой философии, с собственной темой - об ангелологии XIII века. Показал курсовую на 100 страниц по-английски, целиком на рукописном латинском материале, которая уже сходила за выпускную. Весь год я старался как-то сдерживать его энтузиазм, указывая на то, что все это чудо кому-то потом читать.
Сейчас не вспомню, сколько там было страниц исследования, сколько - транскрибированных по 20 рукописям схоластических текстов. С полтыщи. Добрая комиссия школы философии ВШЭ поставила 10. Я, кажется, 9, из терапевтических соображений: научный руководитель ставит оценку и себе.
Федя выиграл пару стипендий, сразу на PhD, и уехал учиться в городок Итаку, во входящий в Лигу Плюща университет имени Корнéлла, что в далеких США. Там он нашел себе научным руководителем англичанина Андрю Хикса, моего сверстника, который, говорят, тоже очень любит средневековую латынь. А в библиотеке университета - 8 миллионов книг. США страна диковатая и дорогая, но Федя в надежных руках и в надежном месте. Мы встретились в базилике Св. Амвросия.
Чудесность этой ситуации в том, что до сегодня мы никогда не встречались живьем. При этом он из немногих, с кем я реально работал по часу в неделю, разбирая трудные места никому не нужных текстов. Примерно тем, ради чего я все это в 90-х затеял. Ради чего создавалась и лаборатория, а потом - магистратура. Феде 22, у него семья, несколько публикаций, его уже много где ждут и ценят, и я просто рад, что имею к этой истории какое-то отношение. Как и еще к дюжине похожих. Все ЭТО было не зря. А Феде хочется пожелать мира и успеха в нашей непростой и непрактичной профессии.
* Когда я говорю о Вышке, это не относится к ее администрации, мое мнение может не совпадать с мнением редакции. 😇
В том же замке Маснаго размещена небольшая коллекция последних работ Ренато Гуттузо (1911-1987). Поскольку он был коммунистом, его в СССР признавали и даже объявили мастером соцреализма – бог судья тем советским искусствоведам.
Гуттузо последние годы жил здесь, на окраине Варезе, очень далеко от родной Сицилии. Здесь он в 1982 году написал картину, явно подводящую итоги большого пути, философическую по композиции, деталям, цветам. Думал назвать ее «Возрастами», думал о соотношении жизни и смерти, вспоминал «Триумф смерти» (1446) во дворце Абателлис в Палермо, барочную пластику виллы Палагония в родной Багерии (под Палермо), «Гернику» своего друга и товарища по партии Пикассо, «Менин» Веласкеса, специально съездил в Кольмар, чтобы посмотреть на «Изенгеймский алтарь» Грюневальда (1516), видел, как реставрировали «Весну» Боттичелли. Вот вам источники вдохновения.
Поводом послужили круг друзей и жена (рядом с ним за картиной). Под конец к ним добавились философические символы жизни, смерти, воскресения, течения времени: черепаха, череп, яйцо. Ну и слегка смещенная от центра обнаженная женская фигура – воплощение всего жизненного. Она выходит из нынешней комнаты художника в северном Варезе – а за окном родная Золотая конха Палермо, север и юг.
К «реализму», как вы понимаете, это имеет лишь то отношение, что мы узнаем лица и предметы. В остальном, как писал он сам в дневнике, «скорее эмблемы, чем символы, смерти и жизни, бренности и воскресения, продолжения жизни». «Наверное, не сознавая того, я начинал понимать, что фантастика и реальность находятся в постоянном общении, что реальность невидима без воображения, а воображение без реальности просто не существует».
Гуттузо писал много текстов. Поскольку он большой художник, читать его так же интересно, как Леонардо, Дюрера, Пригова или Кандинского. И, как и во всех прочих случаях, его мысли на бумаге не равны его мыслям в красках. В чем, собственно, и состоит радость соприкосновения с большими картинами. Даже если они странно смотрятся в соседнем зале со средневековыми добродетелями и пороками, есть в этом сопоставлении не только географическая логика: Гуттузо, как настоящий итальянец ХХ века, создавал что-то свое не только из своих снов, воображения и товарищей по застолью, но и из полотен великих предков.
Неверно будет думать, что стены покрывали только моралью. Мораль в Средние века вездесуща, но не все же не повсеместна. В соседнем зале, где хранители так мудро поставили в камин табуретки и велели не садиться (спасибо!) изображена нормальная такая повседневная жизнь: на корабле играют в карты, охотятся с собаками и соколами, тусуются с детьми, в шатре играют на органете. Лакомый променад.
Сохранность средняя, но ценность исторического источника никто не отменял. Художники, работавшие в Маснаго близки тем, что украсили тогда же, в середине XV века, дом паломников в Чивате (я его показывал здесь год назад) и дворец Борромео в центре Милана, который, к сожалению, увидеть невозможно совсем. Эти комплексы созданы тогда же, когда в живописи Италии распространяется новая перспектива. Но следует понимать, что эта самая новая перспектива была формой "пижонства", последним криком моды. 90% монументальной живописи, конечно, создавались по лекалам т.н. интернациональной готики.
Наша книжная серия «Страдающее Средневековье» потихоньку перебирается из АСТ в Альпину НФ». В отличие от серии «Страдариум» в МИФе, здесь по-прежнему будут выходить как переводные, так и русские книги, но все же только о Средневековье и окрестностях. Редсовет в Альпине будет прежним - оба Страдальца (Костя и Юра) и мы с Андреем Виноградовым.
Я лично много сомневался насчет возможности продолжать работать над этой серией, потому что тяжело следить за качеством, когда издательская рутина фактически вне твоего контроля. Кроме того, я далеко, и меня постепенно забывают не только в Вышке. Но я верю в «Альпину» именно в том, что касается качества на всех этапах подготовки любой книги. Кое-что там издам и я 😉.
Если кто-то прочтет эту книгу о викингах, расскажите потом ваши впечатления.
В Брианце по случаю дня Всех Святых дали хорошую погоду, и я хотел написать что-то солнечное в жанре, что вот праздник, всех любим, что даже и в России скоро праздник, поляков-супостатов прогнали, всенародное единство. Но нет.
Пятница последние три года - ожидание очередного списка виноватых. На прошлой неделе в иноагенты попал Олег Лекманов, историк русской поэзии. Сегодня - Александр Архангельский, тоже славист. Оба, как многие из нас, против войны. И оба вообще-то не воинственные противники войны, вполне интеллигентные. Оба - профессора Вышки моего поколения (просто чуть старше меня). Оба - лекторы моего Страдариума. И оба просто смелые и честные. И уж точно не враги России, которых надо чморить.
Я понимаю, что удивляться тут нечему. Не поверите, но и мне каждый третий русский, который знает мое имя, говорит мне, что и мой час не за горами. Друзья-иноагенты (у меня таких уже десятка два, кто б мне такое напророчил три года назад!) с грустной улыбкой: да все там будем. Но. Я знаю, что одно дело ждать и как бы готовиться к этому объявлению, и совсем другое - получить это через СМИ. Государство перестает воспринимать тебя как личность, а обязывает заводить юрлицо, через которое не ты, а это твое юрлицо отчитывается за каждый чих и рубль, как заработанный, так и потраченный. Это еще не арест, не статья, не виселица. Но ясно одно: если ты не зигуешь и имеешь наглость хоть что-то говорить на аудиторию шире собственной кухни, жди весточки. И так от этого всего мерзко!
Я прекрасно понимаю, кто там следующие на очереди, в никем не написанном, но живо растущем списочке. И знаю, что сидят в Думе умные такие ребята моего поколения, опытные во владении айпадом и с включенным VPN, собирают матерьяльчики. Они, как в старой песенке одного иноагента поется, насчет войны мирные и насчет идей верные, с учеными степенями и публикациями, верные сыновья России. Сидят и собирают. Они не пишут доносов, они обращаются с запросом в соответствующие конторы, когда собирается нужное количество писем из народа, выражают беспокойство, просят проверить. Функция такая, ничего личного. Дальше - и впрямь вопрос времени. Ненавижу всю эту публику, которую, к сожалению, знаю в лицо.
Да всё описано давно, чо там. Когда идет война, повсюду враги. И чем дальше отодвигается "победа", тем они нужнее, эти враги, а то новостная лента какая-то не оптимистичная: вон подвал борщом затопило.
А Саше Архангельскому и Олегу Лекманову - мои лучи поддержки. Вот собственно что имел сказать в день Всех Святых.
Святой Франциск молитвой вышибает воду из сухой скалы. И брат Ослик. Напомню, что для Франциска все были братьями и сестрами. Даже огонь, волк и смерть. Все кроме дьявола, зла и войны. Не перепутайте.
Ассизи. Верхняя базилика. 1290 год. Возможно, мастерская Джотто. Может, и не его. Но уж больно седло хорошо «слеплено».
Действительный тайный профессор. Но вообще это счастье - говорить в базилике св. Франциска!
Читать полностью…
🐾 Лапки и кара небесная: котики в старинных рукописях
Всем, у кого есть кошка, знакома её нагловатая привычка ходить по клавиатуре, пока вы печатаете. Одна из фотографий рукописи XV в. показывает, что в этом нет ничего нового (илл. 1).
Хотя владелец этой рукописи, возможно, был раздражён отпечатками лап на своём аккуратном манускрипте, другая рукопись XV в. показывает, что ему ещё повезло. Писец, работающий около 1420 в Девентере, оказался в куда более печальной ситуации: его манускрипт был испорчен не миленькими лапками, а пятном мочи, оставленным котом, который явно не оценил высоких материй. Бедный писец был вынужден оставить страницу пустой, но, будучи человеком с чувством юмора, он нарисовал кота и оставил следующие проклятия (илл. 2):
«Hic non defectus est, sed cattus minxit desuper nocte quadam. Confundatur pessimus cattus qui minxit super librum istum in nocte Daventrie, et consimiliter omnes alii propter illum. Et cavendum valde ne permittantur libri aperti per noctem ubi catti venire possunt».
«Здесь ничего не пропало, но кот помочился сверху в одну из ночей. Да будет проклят этот мерзкий кот, который помочился на эту книгу в ночи в Девентере, и все остальные [коты] из-за него. Нужно весьма остерегаться оставлять книги открытыми на ночь там, где могут появиться коты».
Прямо как в нашей истории про словарь Дворецкого.
Учитывая склонность котиков к осквернению прекрасных книг, возникает вопрос: почему они вообще допускались в библиотеки? Ответ прост и весьма поэтичен!
Ирландский монах в IX в. написал стихотворение о своем коте Пангуре Бане, где упомянул, что его пушистый компаньон помогал ему охотиться:
Я и Пангур Бан, мой кот,
Мы занимаемся одним и тем же делом:
Охота на мышей – его удовольствие,
А я всю ночь сижу за словами.
Кошки в библиотеках, как нетрудно догадаться, должны были ловить мышей. И не зря, ведь там грузынов ждало вкусное угощение, как показывает, например, копия «De consolatione philosophiae» Боэция, датируемая XI в. (илл. 3). Манускрипт был полностью изъеден крысами и мышами, и на каждой странице видны следы их зубов.
Помимо того, что мыши едят книги, они также могут назойливо отвлекать учёных мужей от их занятий, как это проиллюстрировал писец XII в. Хильдеберт. На рисунке (илл. 4) видно, как мышь забралась на стол писца и беззастенчиво ест его сыр. Хильдеберт поднимает камень, пытаясь убить мышь. В книге, которую он писал, мы находим проклятие, адресованное зверьку: «Pessime mus, sepius me provocas ad iram; ut te deus perdat» («Никчёмная мышь, часто ты провоцируешь меня на гнев; да уничтожит тебя Господь!»).
Итак, хотя в истории зафиксировано по крайней мере 2 случая, когда котики оставили свой след (в прямом смысле) на рукописях, их умение ловить мышей, возможно, спасло куда больше манускриптов от превращения в обед для грызунов. Да и писцы могли спокойно работать, зная, что их ланч останется целым 😊
📷 1. Кошачьи лапки в рукописи XV в. (фото из архива Дубровника)
2. Будь проклята эта кошка за то, что помочилась на мою книгу! (© Кельн, Исторический архив, G.B. quarto, 249, fol. 68r)
3. Мышь съела моего Боэция! (© Corpus Christi College Cambridge, MS 214, fol. 122r)
4. Хильдеберт отвлекается на мышь (© Прага, Капитулярная библиотека, кодекс A 21/1, лист 153)
Salve, Latina!
🔜 #SL_curiosum
Чел, ты… Ты чо такой железный?
Если что, просто гостиница в медвежьем углу Умбрии, недорогая 😇.
Губбьо. Средневековая ливневка. Города умбро-тосканского региона очень всерьез конкурировали в собянинге.
Читать полностью…
Губбьо, Сант Агостино, фрески Оттавиано Нелли и ваш покорный слуга, путеводитель растерянных.
Читать полностью…