Сегодня у нас середина недели, а по средам мы публикуем видео с Антоном Кузнецовым философами. Сегодня у нас философ Евгений Цуркан и комик Сева Ловкачев поговорили с философом Антоном Кузнецовым про сознание. Смотреть два часа без регистрации и т.п.
https://youtu.be/ouUbrj6XmgA
Любителям последнего Бога и разного рода германским фантазиям по его поводу стоит прислушаться к одному умному человеку:
Григорий Назианзин:
Последний бог …всех прочих проглатывает, чтобы стать «отцом всех богов и людей»…они злосчастно пожираются и изблевываются.
Такие дела. Это был наш традиционный день древней мудрости.
Майкл Руз (Michael Ruse) — британо-канадский философ, специалист по философии биологии, преподает в Университете штата Флорида. Автор книг «Дарвинская революция» (1979), «Философия биологии сегодня» (1988), «Дарвин и разумный замысел: имеет ли эволюция цель?» (2003), «Философия после Дарвина» (2009), «Атеизм» (2015), «О цели» (2018) и многих других.
ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
М.Р.: Я не думаю, что эти аргументы работают — аргумент от разумного замысла не имеет смысла с тех пор, как у нас появился дарвинизм, я не верю в чудеса, я считаю идею необходимого существа проблематичной и т.п. — это просто стандартные возражения — впрочем, учитывая проблему зла, я не уверен, что христианский Бог мог бы существовать.
ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия «Бог» Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
М.Р.: Ну да, я думаю, вы должны использовать идею Бога как необходимого существа, Творца, вне времени и пространства и так далее — проблема в том, что тогда Бог больше не является личностью, и это кажется мне проблематичным — я не понимаю, как классический Бог может быть любящим и так далее — Он или Оно просто есть.
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
М.Р.: Аргумент от разумного замысла психологически является самым сильным – по крайней мере до тех пор, пока Дарвин не показал, как можно объяснить замысел без Бога – я думаю, что онтологический аргумент самый умный – это аргумент философа, а я философ.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
М.Р.: Ну, очевидно, что они были очень важны, и я уверен, что аргумент от разумного замысла стимулировал Дарвина искать альтернативное объяснение — аналогично, я думаю, онтологический аргумент стимулировал споры в логике и философии.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
М.Р.: Это едва ли так, ведь современные католики все еще верят в естественную теологию – есть и те, кто принимает антропный принцип всерьез – а именно, они считают, что законы природы «настолько тонко настроены», что за ними должен быть какой-то разум — и еще, как сказал Ричард Докинз, «только после Давина стало возможно быть интеллектуально полноценным атеистом», имея в виду, что до Дарвина нужно было объяснять природу, которая действительно кажется результатом замысла, и Бог был единственной правдоподобной гипотезой. В любом случае, кажется, что эта идея была уже в основном разрушена Дэвидом Юмом в «Диалогах о естественной религии».
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
М.Р.: Я не совсем уверен, что понимаю этот вопрос — но в основном я согласен с Докинзом в том, что после Дарвина нет необходимости верить в Бога — что касается меня, то я нахожу идею необходимого существования глубоко проблематичной, а также существует проблема зла — кроме того, разные религии имеют разные взгляды на Бога — Бог евреев и протестантов — это личность, что в том же смысле неверно для Бога католиков — я бы просто сказал, бросьте вы это всё.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Сегодня на семинаре Московского центра исследования сознания будет обсуждаться книга Скотта Сомса «Переосмысление языка, ума и значения» (Soames, S. Rethinking Language, Mind, and Meaning. Princeton University Press, 2015). Книга просто гранитная и представляет собой, скорее, краткую аннотацию к какому-то ненаписанному тысячестраничному труду.
В 2010 году Сомс был в Москве и дал интервью МЦИС (кажется, это первое интервью центра): https://vk.com/video-8666387_145444099. Я благодарю В.В. Васильева за напоминание о существовании этой записи. После знакомства с книгой Сомса, которая появилась в 2015 году, и просмотра интервью 2010 года становится ясно, что именно в то время он был на пути к теории, изложенной в этой книге. Вот некоторые из его слов.
«Мы сейчас находимся в процессе развития настоящего научного подхода к языку и информации».
«Я интересуюсь пропозициями и сейчас я развиваю свою собственную теорию».
«В определенном смысле мы не сможем полностью понять язык, пока мы лучше не поймем его нелингвистическую отправную точку, источник или базис».
Книга и предлагает такую долингвистическую точку опоры, при помощи которой Сомс пытается решить, если не все, то почти все проблемы в философии языка. Это точка опоры — активность агента. Пропозиции, по Сомсу, — это то, что мы делаем.
Различие сознание и тела как мыслящего и протяженного — одно из общих мест в истории современной философии. Но иногда оно дает любопытный сбой. Так, Генри Ли, рассуждая против того, что протяженность является сущностным свойством тела, пишет в своем «Антискептицизме», что, так как духи имеют своего рода протяженность, и не являются телами, то протяженность не является существенной характеристикой именно тела. Например, Бог может быть описан как присутствующий во всех местах сразу, а души людей как присутствующие во всех местах, в которых они способны чем-то управлять. Вот так, протяженные души. Текст из университетской среды, 1702 год, сильно после Декарта, с текстами которого Ли был знаком.
Читать полностью…Вышла вторая часть статьи нашего научного редактора Артема Юнусова про моральную ответственность у Аристотеля. Работа посвящена сравнению определенных элементов этической философии Аристотеля с современными теориями моральной ответственности. Показано, что существенная часть интуиций Аристотеля, касающихся уместности вменения агенту ответственности за его морально релевантный поступок, установку, черту характера и т.п., совпадает с интуициями, распространенными в современных теориях моральной ответственности. Автор приходит к выводу, что высокая степень совпадения базовых интуиций может служить косвенным подтверждением реальности самого феномена моральной ответственности. В этой части статьи сравниваются интуиции Аристотеля с современными теориями моральной ответственности в вопросах моральных агентов и условий ответственности. Первая часть тут.
Читать полностью…Читая биографию ДелёзиГваттари, наткнулись на интересное место про истину:
«Жак Донзло вспоминает: "Делёз часто говорил со мной по этому вопросу: „Жак, ты сам как думаешь, Мишель [Фуко] совсем сбрендил, что вытаскивает нам это старье, истину? Он хочет вернуть нас к этой старинной теме, к правдивому высказыванию! Нет, это совершенно невозможно“». В письме Фуко Делёз открыто высказывает свою обеспокоенность воскрешением этой тематики в работах своего друга: «Опасность в следующем: возвращается ли Мишель к некоему аналогу „конституирующего субъекта“ и почему он ощущает потребность воскресить истину, пусть даже он делает из нее новый концепт?"» — Досс Ф. Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография, 2021 (пер. И. Кушнарёвой), С. 400.
В продолжении этой милой сценки нам сообщается про истину и ее друзей следующее: «Беседуя однажды вечером с Полем Веном о концепции истинного у Хайдеггера и Витгенштейна, Фуко высказывается так: "дословно (поскольку я записал эту его фразу) вопрос таков: как получилось, что истина столь неистинна?" Если требуется извлечь это понятие из дремы традиции, задача именно в том, чтобы "разыграть его на другой сцене, пусть даже ценой его обращения против самого себя"».
Вот так. Тут можно поиронизировать над Делёзом, который волнуется уже когда истину собираются заставить плясать на сцене, т.е. даже в этом качестве она ему неприятна, но можно не думать об этом так, а взять на заметку, что французские интеллектуалы вечерами обсуждают концепции истины Хайдеггера и Витгенштейна. Любопытный набор, товарищу Бибихину было бы любо, как нам кажется.
Согласно Миллю, утверждение, которое является основанием морали, — это принцип величайшего счастья. Он состоит в том, что поступок является правильным в той мере, в какой он скорее увеличивает счастье, и является неправильным в той мере в какой он скорее увеличивает то, что счастью противоположно. Счастье тут это удовольствие и отсутствие боли. Из сказанного следует, что нормативная сила морали проистекает из свойства наших поступков, а не из того, что мы хотели сделать. Однако это противоречит нашему обыденному взгляду на вещи, согласно которому мотивы поступков имеют значение при моральной оценке. Милль блокирует это сомнение, различая мотив и намерение. Моральность поступка, говорит он, полностью зависит от того, что агент собирался совершить (will to do). Но мотив, как чувство, которое стало причиной этого намерения, ничего в моральности поступка не меняет. Что зависит от мотива — так это наша моральная оценка агента, того, какой он человек.
Читать полностью…БГ и Железнова. Одноактная пьеса.
Действующие лица:
Борис Гребенщиков, переводчик «Бхагавадгиты».
Наталья Анатольевна Железнова, исследователь индийской культуры и философии.
Идет экзамен по истории философии. БГ вытягивает билет про «Бхагавадгиту», идет отвечать Н.А.
БГ: Ну, начну с того, что сами индусы считают ее одним из трех важнейших текстов индийской философии наряду с «Упанишадами» и сутрами Веданты.
Н.А.: В смысле, все индусы?
БГ: Да там все так просто и ясно растолковывается, все про долг, жизнь, философию Веданты и практики йоги, что всем все понятно.
Н.А.: Что понятно?
Б.Г.: Что это важный философский текст.
Н.А.: Но, простите, это не философский текст. Как и Упанишады, кстати сказать. Это религиозный и предфилософский текст.
Б.Г.: Ну как же, там Кришна прямо так и говорит: «Я рассказал тебе все как есть // С точки зрения философии».
Н.А.: Вы в каком переводе читали?
Б.Г.: В своем.
Н.А.: Там вообще-то sāṃkhya, «рассуждение», какая философия, о чем вы говорите?
Б.Г.: Так ощущаю я; а что, разве можно как-то по-другому?
Н.А.: Ясно. Приходите на пересдачу.
Вышла статья нашего главреда Евгения Логинова про теории обиды у Дж. Батлера и П. Стросона. Батлер предложил свои идеи о природе обиды в рамках проповеди, что, однако, не означает, что теологический контекст его рассуждений подчиняет себе их морально-философское содержание. Теория Батлера тесно связана с его представлениями о человеческой природе как о чем-то целостном: обида нужна нам для того, чтобы уравновесить другую моральную эмоцию — сочувствие. Батлер также выделяет два вида обиды: внезапную и умышленную. Стросон в свою очередь представил свои взгляды на природу обиды в рамках академической лекции, которая затем была опубликована как статья. Его рассуждения касаются вопроса о соотношении свободы, моральных реакций и детерминизма. Стросон пытается показать, что наше представление о свободе тесно связано с практиками моральной ответственности, наличие которых никак не связано с детерминизмом. В заключение статьи сравниваются подходы Батлера и Стросона.
Читать полностью…Если вы вдруг ничего не успеваете, то не волнуйтесь: мало кто вообще что-то успевает. Вот старик Фреге тоже ничего не успевал, а, ты смотри, создал основы современной логики и философии языка. Вот вам письмо Фреге к Витгенштейну времён Первой мировой:
"Уважаемый господин Витгенштейн!
Спасибо большое за ваши открытки! Мне приятно, что Вы занимаетесь научной работой. Я вряд ли могу сказать о себе то же самое. Не знаю, как так получается, что у меня никогда ни на что не хватает времени. <> В сравнении со всем тем героизмом, который сейчас имеет место, мои активности кажутся мне бессмысленными и неудовлетворительными. Надежда на то, что я буду способен вести с Вами научные беседы в мирное время. (Jena, d. 24.VI.15)
Мы часто воспринимаем великих философов прошлого как своих собеседников, как тех, с кем мы исследуем те или иные философские темы. И это правильно. Правда, сами эти люди не знали, что станут нашими собеседникам. Они сами были собеседниками своих предшественников и современников. Поэтому всегда любопытно исследовать, как то, что мы сейчас знаем как великую философию, было воспринято в то время, когда впервые появилось. Мы специально интересуемся таким сюжетом в связи с Локком. Есть несколько авторов, которые подробно комментируют "Опыт о человеческом разумении". Одним из них является Генри Ли, автор труда с говорящим названием "Антискептицизм". Локк, как известно, считал, что все наши идеи имеют своим источником либо ощущение, либо рефлексию. Ли специально критикует две части этого тезиса. Пожалуй, наиболее интересна его критика рефлексии как источника знаний. Ли считает, что осознание данных чувств само по себе просто не может дать нам новую информацию. Рефлексия должна быть по поводу того, что уже есть. Прибавить она к этому чему-то может только из себя самой. Но если в ней самой есть нечто, чего нет в чувствах, то это мало чем отличается от врожденных идей, с которыми Локк воюет. То есть Локк либо должен отказаться от рефлексии как источника знания, либо отказаться от критики врожденных идей. Ощущения тоже не очень хороший источник знания, считает Ли. Тут у него есть целая серия доводов. (1) Ощущение не дает нам доступа к телесным субстанциям, нам для этого нужен разум. Например, мы часто не можем заметить, что в твердых телах есть движение, оно там слишком медленное. А движение — это первичное качество тела. Мы можем знать о нем только посредством вывода от эффектов, которые на нас тела оказывают, к тому, что является причинной этого эффекта. Мы не можем видеть, как растут деревья, как движется стрелка часов, как движется солнце на небе. То же верно для слишком быстрых движений. Обо всем этом мы знаем разумом, а не ощущением. Наблюдение, так сказать, уже является интеллектуально нагруженным. (2) У нас есть знание души, нематериальной субстанции, которую нельзя ощутить органами чувств. (3) Мы не можем знать с помощью чувств истинность общих высказываний. (4) Мы не можем знать с помощью чувств истинность очевидно истинных высказываний, в которых используются понятия, значения которых нельзя понять чувствами. Например, "небытие не может действовать". Сложно ощутить небытие.
Проблема с этими рассуждениями в том, что Локк и не говорит, что ощущение и рефлексия — это источники знания. Он говорит, что они источники идей. Но любопытно, что для Ли, видимо, это одно и то же.
Немного о том, каким был философский факультет в конце прошлого века:
При слове «кафедра» в памяти всплывает небольшая конструкция, сделанная, вероятно, из ДСП, и служившая редким, пусть и не совсем всамделишним, атрибутом чего-то именно университетского, «старого», на одиннадцатом этаже «первого гума», как все называли наш модернистский корпус напротив цирка. Доски, парты, скамейки, длинный коридор — все это бывает и в школах, а вот кафедра — это было почти так же необычно, как если бы кто-нибудь вошел на факультет в мантии и каппе с кисточкой, чего в те годы не бывало, как не было ни магистров, ни бакалавров, ни ритуально обставленного на западный манер вручения дипло-мов. За кафедрой на 11-м этаже читал свои лекции Виталий Николаевич Кузнецов, методично зачитывая длинный список имен и дат из истории французского Про-свещения, и в паузах говоря «мдя». У некоторых студентов память, увы, коротка — «мдя» и кафедра в ней остались, а вот спроси меня, что писал Ламетри в своей «Человеке-машине», — и здесь «мдя» очень бы пригодилось. Само название «Человек-машина», конечно, не может не запомниться, как и загадочные и интригующие «машины желания», которые Валерий Александрович Подорога, все в той же аудитории, противопоставлял «жигулям», чтобы как-то разъяснить непосвященным слушателям, о чем идет речь. В те годы толпы студентов еще не ходили с именем Делёза на устах, и таинственные братья-близнецы в одно слово «ДелёзиГваттари», зловещий «шизоанализ», Фуко (как оказалось — не тот, у которого маятник в Исакиевском соборе), — все это было совершеннейшей эзотерикой. Валерий Александрович предлагал «время от времени читать» «Слова и вещи» и «время от времени в них что-то понимать». «Важно понимать, что...», — повторял В.А. Подорога. Перед ним лежал убористый конспект лекций, написанный от руки, в котором правое поле было таким же ровным, как и левое, и казалось, что да, это действительно важно понимать, хотя понять что-либо студенту первого курса было очень непросто.
Д.К. Маслов, О кафедре и истории философии // Историко-философский альманах, 7, 2022. С. 243-4. Мы знаем Д.К. как эрудита и знатока схоластики (см. например, его аккуратную статью). А оказалось, Д.К. еще и тонкий стилист с нежным слогом.
Вышла статья нашего шеф-редактора Андрея Мерцалова, посвященная исследованию связи тождества личности и моральной ответственности. В статье рассматриваются выделяемые в теориях моральной ответственности необходимые условия уместности моральной ответственности: условия моральной агентности и агентности действия. Отстаивается тезис, что для их соблюдения в рамках данных теорий в релевантном для уместности МО смысле необходимо сохранение не только нумерического, но и качественного тождества личности, выражаемого через психологическую связность. Отмечается значимость данного вывода для теорий МО и тождества личности.
Читать полностью…Вчера участвовали в семинаре Московского центра исследований сознания. Обсуждали с Дерком Перебумом его новую книгу. Пока был small talk кто-то из нас заметил, что у Перебума отличная большая библиотека видна за его спиной в зуме. Перебум на это ответил, что это его рабочий кабинет в университете. И количество книг в кабинетах отличает профессоров его поколения (Перебум родился в 1957 году) от молодых профессоров, у которых все книги помещаются на одной полке, так как они все читают в электронном виде. Впрочем, и он сам, признался Перебум, несколько лет назад перешел на чтение электронных документов, так как глаза уже не те, а с экрана читать лучше.
Это была рубрика "их нравы".
Вот такое вот наблюдение у нас во день нововременной философии: "Философия, как мне кажется, играет ныне среди людей ту же роль, какую, согласно преданию, в седой древности играли хлебные злаки и вино в мире вещей" — старик Гоббс, "О теле".
Читать полностью…Вышла статья нашего учителя и коллеги Дмитрия Владимировича Бугая. Текст представляет собой ответ на статью Ю.А. Шичалина, который в свою очередь отвечал на бугаевскую рецензию на шичалинское издание платоновского "Парменида". Начало истории тут, тут, тут. Публикуемый текст начинается по-бугаевски насмешливо и хлестко, отвлекается на историю возникновения силлогистики, затем обрушивает на читателя большое количество цитат и завершается ничем. Текст буквально не имеет заключения. Если вам интересна греческая философия или историко-философская полемика, то текст стоит прочесть.
Читать полностью…Сегодня о том, как философии случается быть представленной в художественной прозе. Есть такая книжка, «Любовница Витгенштейна», автор Дэвид Марксон. В книжке есть рассказчик, Кейт, которая расположена в мире, который, судя по всему, должен напомнить читателю безлюдные стерильные пространства «Логико-философского трактата». Это, как пишет о том Дэвид Фостер Уоллис, «философская научная фантастика», но не в том смысле, как Лю Цысинь или Герберт, а в том смысле, что с философами. В тексте постоянно упоминаются философы: собственно Витгенштейн, Рассел, Уайтхед, Хайдеггер, Кьеркегор, Камю… Иногда бывает интересно посмотреть, что можно сделать с философией ради целей искусства. Вот так, например, обсуждаются Витгенштейн и Хайдеггер в разных местах книги, порой довольно остроумно:
«Мир есть все то, что имеет место.
Кстати, я не представляю, что подразумевалось в этом предложении, которое только что напечатала.
По какой-то причине, однако, оно, кажется, вертелось в моей голове весь день, хотя я совершенно не представляю себе, откуда оно взялось.
<…>
С другой стороны, там было по меньшей мере семь книг Мартина Хайдеггера.
У меня, разумеется, нет возможности указать их названия, если только я не вернусь в подвал и не перепишу их немецкие заглавия, но это занятие, конечно, представляется мне бесполезным.
Когда я говорю, что оно представляется мне бесполезным, я, само собой, имею в виду, что я все равно не пойму ни одного слова по-немецки.
Однако одно слово, Dasein, определенно привлекло мое внимание, поскольку оно, казалось, появлялось практически на каждой странице, которую я открывала.
С другой стороны, сам Мартин Хайдеггер остается тем, о ком я знаю не больше, чем я знаю о Хуане Инес де ла Крус.
За исключением того, разумеется, что теперь мне известно, что он, несомненно, был небезразличен к слову Dasein.
<…>
Тем не менее я лишь предполагаю, что, вполне возможно, сам Витгенштейн мог запросто думать всего лишь о чайке, когда люди считали, будто он напряженно размышляет.
Я имею в виду чайку, которая каждое утро прилетала к его окну, чтобы ее покормили. В то время, когда он жил недалеко от залива Голуэй в Ирландии».
Старик Пелевин в «Священной книге оборотня» и еще недавно модный в некоторых кругах Негарестани в "Циклонопедии" обсуждают метафизику нефти с опорой на разные хтонические и мистическое штуки. Добавим к их трудам вот такие наблюдения.
Слово "нефть" восходит к аккадскому существительному napṭu, которое образовано от глагола napāṭu, "вспыхивать". Встречаются разные написания этого слова. Одно из них делается с помощью шумерограммы i-kur-ra, букв. "масло горы" (бук. то же, что и греческое πετρέλαιον, "масло камня"). Другой вариант — i-ḫab, "зловонное масло". Или i-ḫul, "масло зла". Нефть упоминается в ряде клинописных пророческих текстах. Например,
(1) Если масло при наливании моем на воду облик нефти примет — судьба; больной умрет.
(2) Если почва страны станет выделять нефть, то страна эта будет несчастной.
(3) Если почва города нефть станет выделять, то город этот вместе со всем в небытие уйдет.
(4) Если поток нефти в стране будет обнаружен — царь сделается всемогущим.
Вот такая она, нефть, амбивалентная. А вы говорите — сгустообъективность, сгустообъективность. Знали, выходит, жители древней Месопотамии толк в сгустообъективности.
Джошуа Расмуссен (Joshua Rasmussen) — доцент Тихоокеанского университета Азуса, специалист по метафизике, автор книг «Является ли Бог лучшим объяснением вещей?» (совместно с Ф. Леоном, 2019), «Как разум может привести к Богу» (2019), «Необходимое существование (с А. Пруссом, 2018), «Защита корреспондирующей теории истины» (2014).
ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
Д.Р.: Хорошие аргументы есть. Но заметьте: человек, который не заинтересован в истине, может, наверное, «изготовить» аргументы в пользу любой позиции. Вопрос, как я понимаю, в том, может ли честный искатель истины, который печется об истине больше, чем об удобстве, открыть убедительный аргумент в пользу бытия Бога. Я думаю, что да. Я знаю многих людей, которые пришли к вере в Бога путем разума – никакого прыжка веры не потребовалось. В руках искателя истины проект поиска аргументов в пользу бытия Бога подобен проекту поиска прочного моста, ведущего к великому сокровищу. Не каждый, кто находит мост, должен его пересечь, и некоторым людям могут потребоваться другие мосты, учитывая их уникальную историю размышлений и опыта. Но мост разума может дать некоторым людям надежный способ поверить в Бога. За себя скажу, если бы не аргумент в пользу Бога, я бы просто не поверил в Бога.
ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия «Бог» Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
Д.Р.: Совершенное существо, или максимально великое существо. Эти понятия концептуально простые (и поэтому их и реализация имеет не-низкую априорную вероятность). Классические атрибуты или атрибуты, подобные им, интуитивно следуют из этих представлений.
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
Д.Р.: Лично меня вывело из скептического отношения к Богу сочетание двухступенчатого аргумента от контингентности и версии аргумента о тонкой настройке. Аргумент, основанный на контингентности, продолжает интриговать меня больше всего.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
Д.Р.: Мне кажется, что аргументы могут иметь эффект просачивания. Сегодня вера в Бога часто ассоциируется с негативными интеллектуальными качествами (такими как магическое мышление, догматизм и т.д.). В результате многие умные люди мотивированы быть более скептичными. Тем не менее, аргументы могут сыграть и сыграли свою роль в смягчении этой тенденции.
Часть проблемы, однако, заключается в том, что многие из лучших аргументов не очень хорошо поняты. Я думаю, это потому, что легче ассоциироваться с определенными интеллектуальными элитами или тенденциями, чем самому углубляться в исследование.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
Д.Р.: Ну да, такова история, которую передают в академических кругах, но я не думаю, что она отражает всю историю или последние события. Современное обсуждение этих аргументов позволяет избежать возражений Канта. Развитие модальной логики в 1950-х и 1960-х годах помогло философам сформулировать аргумент от контингентности таким образом, чтобы обойти большую часть критики Канта. Кроме того, сегодня в литературе существует множество аргументов, которых критика Канта просто не касается.
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
Д.Р.: Я не знаю.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Мир наш, очевидно, не очень хорошо вышел у него создателя. И старик Артур знал в этой плохости толк. Даже когда еще не был стариком. Про это можно послушать в новом выпуске "Неискусственного интеллекта", где беседуют два историка философии: Наталья Чепелева и Антон Кузнецов.
Читать полностью…В основе классического либерализма лежат права самопринадлежности и первоначального присвоения, реализация которых оправдывает широкое неравенство в распределении экономических благ. Те же теоретики, которые считают подобное неравенство нежелательным следствием, используют «оговорку Локка» — принцип, ограничивающий объёмы присвоения и владения собственностью. Однако слова английского философа понимают по-разному, а поэтому на основе одного и того же принципа строят разные распределительные шаблоны. Об оговорке Локка, её интерпретациях и влиянии на дискуссию о распределительной справедливости — в статье Константина Морозова.
https://insolarance.com/lockean-proviso/
Лоренс Пастернак (Lawrence Pasternack) — канадо-американский философ, профессор Университета штата Оклахома, специалист по философии Канта, этике и философии религии. Интервью про доказательства бытия Бога. Начало и продолжение: тут, тут, тут и тут.
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
Л.П.: Ну, «Идеал чистого разума» в «Критике чистого разума» явно является тут центральным источником. Кантовские рассуждения об аналогии в «Пролегоменах» и «Критике способности суждения», его изложение морального аргумента в «Критике практического разума», «Критике способности суждения» и первое предисловие к «Религии…» также имеют большое значение. Что касается моих собственных работ, то можно назвать статьи о природе веры у Канта и вышеупомянутые статьи об онтологическом аргументе. Помимо Канта, конечно, существуют тысячи других источников, и хотя, например, я не публиковал ничего о Кьеркегоре, я думаю, что его трактовки веры, как и у Канта, очень важны для понимания религии, которая не противоречит науке. Я надеюсь в ближайшие годы написать книгу «Кантовская чистая рациональная система религии: интерпретация и защита», в которой я хотел бы собрать воедино взгляды Канта на религию, обозрев все, начиная с его утверждения во втором издании первой «Критики» (о том, что он искал пределы знания, чтобы найти «место для веры»), его моральный аргумент и его отношение к высшему благу, его критику теоретически обоснованной религии, его подробное исследование христианского учения в «Религии..». Может быть, если я ее напишу, это поможет перезапустить дебаты, связанные с кантовской философией религии.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Вошли вот в такую подборку каналов:
📌@vatnikstan — всё о русскоязычной цивилизации
📌@ww2history — всё о Второй мировой
📌@crypttales — всё о Древнем Египте
📌@kief_point — всё о Ближнем Востоке
📌@lecturerhistory — всё, что вы хотели знать о истории, но боялись спросить
📌@barmaleys_partisans — всё о тиранах и сопротивлении им
📌@stahlhelm — всё о межвоенной Европе
📌@catx2 — учёные коты обо всём на свете
📌@zalesje — всё о северо-восточной Руси
📌@NumisKlad — всё об истории в монетах
📌@lacewars — всё о войнах в истории
📌@rusklad — всё о кладоискателях
📌@medievalnotes — всё о Средних веках
📌@numizzmat — всё о нумизматике
📌@wehistory — всё обо всём, и всё с юмором
📌@tabernahistory — всё и сразу по истории
📌@hystor1a — всего понемногу
📌@brane_upgrade — всемирная история
📌@ourtsar — всё о дореволюционной России
Коллега Антон Кузнецов про сознание, "Матрицу", "Главный герой". Словом, метафизика и популярная культура.
Читать полностью…Когда ночь для существ наступает —
тогда бодрствует зрящий муни*,
но едва они все проснутся —
засыпает подвижник стойкий.
*мудрец
Жизнь аспиранта философского факультета, выраженная в "Бхагаватгите" (пер. В.С.Семенцова).
Пока все вспоминают о World of Warcraft в основном по поводу попыток Blizzard добавить в игру инклюзивности, в одном из промо-роликов к дополнению про драконолюдов обнаружилась внезапная философская отсылка. Происходит она здесь с 1:29 по 3:38.
Начинается всё с того, что повелитель времени и один из драконов, следящих за порядком в мире, говорит пробудившемуся драконолюду, что ему «есть, что показать перед грядущими испытаниями». На заре мира мы видим предков драконов – «примитивных животных, ведомых примитивными инстинктами». Однако у некоторых из них была «искра интеллекта». Им же пришлось преодолеть «инстинкты страха и самосохранения, чтобы сразиться с Левиафаном».
Всегда есть вероятность, что получившееся попросту выплыло из культурного багажа сценариста, но в целом сцена выглядит как очень прямолинейная отсылка на известную концепцию Томаса Гоббса. Так, показывается, что в начале времен в естественном состоянии среди драконов имела место война всех против всех, поскольку их одолевал страх и инстинкт самосохранения перед неограниченным правом на насилие, которое было доступно каждому (в ролике показывается, как один дракон произвольно нападет на кладку другого). Однако искра интеллекта сделала часть драконов способными к общественному договору, и такая смелость была вознаграждена титанами превращением их во «что-то большее». Полагаю, что изображенная трансформация в вид получше является достаточно забавной иллюстрацией предполагаемой разницы между человеком до и после общественного договора.
Важное расхождение состоит в том, что словесно не подчеркивается, что драконы создают Левиафана. Хотя они, по сути, создают сразу глобального Левиафана, поскольку становятся защитниками Азерота – теми, кто в тяжелой ситуации может влиять на левиафанов помельче, то бишь государства иных рас. Вместо этого подчеркивается, что их сплотила необходимость борьбы с Левиафаном во вполне обычном смысле, то есть с огромным чудищем.
И это внезапно далеко не бесполезное рассмотрение гоббсовского естественного состояния, ведь здесь показывается правдоподобная мотивация перехода к общественному договору. В роли мотивации выступает агент, который также как и все пользуется неограниченным правом на беспрепятственное насилие, но его силы настолько превосходят силы других агентов, что те естественным образом (по Гоббсу, через страх и рациональность выживания) приходят к мысли, что такой силе можно противопоставить только договор, ограничивающий и направляющий их коллективное право на насилие. Иначе говоря, непропорционально сильный агент в естественном состоянии создает ситуацию, когда выживание иных агентов становится зависимым от их способности к кооперации.
Когда же этот договор заключается, то, осязая его выгоды, преображенные государством агенты уже не хотят возвращаться в естественное состояние, где на их детей (кладку) может покушаться голодный сосед. Вместо этого они взваливают на свои плечи миссию по распространению общественного договора, взращиванию единственного необходимого им Левиафана.
Лоренс Пастернак (Lawrence Pasternack) — канадо-американский философ, профессор Университета штата Оклахома, специалист по философии Канта, этике и философии религии.
Начало интервью тут, тут и тут.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
Л.П.: Я опубликовал ряд статей о критике Кантом классических аргументов в пользу существования Бога. Кант утверждает, что аргумент от разумного замысла и космологический аргумент зависят от онтологического аргумента, а поскольку онтологический аргумент терпит неудачу, то и эти другие аргументы тоже. В более общем плане Кант выступает против представления о том, что теоретический разум способен дать нам либо познание, либо знание вещей в себе.
В нескольких своих последних работах, посвященных онтологическому аргументу, я пытался показать, что его критика онтологического аргумента является более сложной, чем многие думают, а также более уязвимой. Вместо того, чтобы просто утверждать, что «существование не является предикатом», Кант, как я считаю, предлагает четыре различных аргумента против онтологического аргумента, кульминацией которых является вышеприведенный. Но тогда я показываю, что вопрос о том, является ли существование предикатом, зависит от ряда метафизических и модальных предпосылок о том, что такое «существование»; и поскольку эти предпосылки оспариваются, возможно, должны оспариваться (и даже по кантовским основаниям должны оспариваться), вопрос о том, является ли существование предикатом, должен будет оспариваться (см. мою статью об этом в «Kant Yearbook» за 2018 год или недавний сборник Cambridge UP про онтологический аргумент под редакцией Грэма Оппи).
Возможно, мне следовало бы больше опубликовать на эту тему, но я думаю, что, отталкиваясь от конкретных возражений Канта, можно разрабатывать классические аргументы в пользу существования Бога. Однако, как я сказал выше, я думаю, что его более общий тезис о пределах знания (и познания), а также мое предпочтение представления о Боге как о чем-то, что находится за пределами нашей способности представлять, указывают на то, что мы должны отказаться от теоретических доказательств бытия Бога. Кант, конечно, является сторонником морального аргумента, и поэтому я думаю, что его философская и практическая значимость заслуживает дальнейшего изучения.
Продолжение следует...
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Вопрос о том, что такое философия, не кажется нам ни очень сложным, ни очень интересным. Однако порой ему удается вызвать наше любопытство. Понятно, когда философию нормально понимают те, кто сам нормальный философ. Понятно, когда философию странно понимают те, кто сам странный. А вот Генри Сиджвик и его философия. Очень нормальная кембриджская философия XIX века, академическая, осторожная, обстоятельная, аргументативная, сосредоточенная на фундаментальных теоретических проблемах. Но вот он в "Методах этики" определяет философию так: "философия — это главная и высшая наука, которая занимается изучением отношений всех объектов познания". Что, простите? Весьма странное, необычное определение, на наш взгляд. Надо бы покопаться, узнать, почему Сиджвик так определяет. У него самого на этом ничего не стоит, это почти замечание в скобках. Но все равно интересно.
Читать полностью…