Вышла статья наших коллег Вероники Бурьян и Георгия Черкасова "Фикционализм, неустранимость и цикады".
В статье защищается фикционализм в философии математики, а именно утверждение, в соответствии с которым мы можем использовать математические теории и в то же время считать, что они ложны, и математических объектов не существует.
Французская философия в оксфордских глазах:
Был такой оксфордский философ, Алан Монтефиоре. Вернее есть, ему сейчас глубоко за 90 лет. В середине века это был довольно стандартный аналитической философ, который писал о морали. Писал вместе со знаменитой Филиппой Фут, редактировал книгу вместе с Бернардом Уильмсом. Но в 50-е годы, а может и раньше, у его проснулся интерес к современной ему французской философии. В 1958 году он участвует в печально известном Руайомонском коллоквиуме, где французы и англичане поссорились, но Монтефиоре, видимо, вынес оттуда другие уроки. В будущем это приведет к тому, что Монтефиоре привезет в Оксфорд Деррида и будет его покровителем на британской земле. В 1968 он мечтает о том, чтобы английские и континентальные философы найдут общий язык. (Так что если вы думали, что разговоры про «преодолеем разрыв» начались в 90-е, то это не так). Но еще до всего этого в 1957 году Монтефиоре оказался на конференции французских философов во Франции. Вот некоторые его впечатления.
«Многие различия естественным образом вытекали из тех простых фактов, что французская философия очень непохожа на британскую и что философов во Франции встречают банкетами, общественными приемами, концертами и другими гостеприимными развлечениями, когда они собираются вместе в конгрессе».
«Одним из отличий французской и британской философии, которое было особенно заметно на этом конгрессе, было то, что значительная часть французской философии является столь же литературной, сколь большая часть французской литературы — что более известно — философской. Это, без сомнения, в значительной степени вопрос обучения и учебной программы; но тенденция, естественно, усилилась из-за широкого признания в той или иной форме феноменологической программы, направленной скорее на описание ситуаций, чем на разгадывание загадок».
Далее он рассуждает о Габриэле Марселе, как хорошем примере литературности французской философии. «Хотя он действительно говорит на философском жаргоне, по нынешним британским стандартам он не столько слабый философ, сколько вообще никакой философ. И, согласно этим стандартам, он не хотел бы им быть. Но хотя он, несомненно, часто повторяется и бессвязен, было бы абсурдно отрицать какие-либо достоинства в его своего рода полусистематических размышлениях о “человеческой ситуации” просто потому, что это не что-то другое. И в любом случае термины, в которых, возможно, можно размышлять о личных отношениях, сами по себе представляют собой великое множество интригующих концептуальных проблем». Он также отмечает, что Марселя не взяли бы в главные англоязычные академические философские журналы того времени Mind и Analysis, но может быть взяли бы в Philosophy, в журнал, где публикуется сам Монтефиоре.
«Британские философы могут быть в целом более жесткими и строгими, но именно французские философы в целом проявляют большую озабоченность проблемами, которые “действительно” имеют значение, то есть проблемами, которые имеют значение и для нефилософов. Это, как ни странно, заставляет меня рекомендовать еще одну книгу о Гегеле и Марксе. Вряд ли в нашей стране найдется больше философов, которые захотят, как философы, изучить какой-либо комментарий к этим двум авторам, чем тех, кто захочет изучить комментарий к Марселю; но те, кто захочет, найдут мало комментаторов, столь эрудированных и — в рамках специфических границ предмета — столь ясных, как Жан Ипполит». Ну и дальше про то, что Ипполит молодец.
Из: Alan Montefiore, Philosophy in France, 1957.
Наш главный редактор Евгений Логинов про ответственность в подкасте Евгения Цуркана и Севы Ловкачева: внутри Парфит, Скэнлон, Стросон, шумеры, Пепи I, столы, камни, The General Composition Question.
https://youtu.be/3lrBEFmQpWQ
Многие моральные философы согласны, что универсальность — это одно из важнейших, если не самое важное, формальных свойств моральных суждений. Также многие согласны, что идея универсальности как-то связана с идеей взаимности. Довольно просто это понять, если посмотреть на всем известное золотое правило, которое одновременно основано и на универсальности, и взаимности. Наиболее выдающимся специалистом по золотому правилу у нас считается академик Гусейнов. Если посмотреть на то, когда он определяет фиксацию этой формулы, то мы увидим указание на "Махабхарату", "Дхаммападу", Гомера, Геродота, Конфуция, книгу Товита. Но ведь при желании можно увеличить возраст связи универсальности и взаимности в морали на тысячу лет. На стеле египетского царя Неферхотепа I можно найти такое определение маат, египетской правды: "Награда действующему человеку — в действовании для него: это — Маат в сердце Бога" (пер. М.А. Гарнцева). Вопрос лишь в том, есть ли такое желание, или нет.
Читать полностью…Субботние злоключения философа Басина на нашем канале завершаются (прошлая часть тут):
Были ли последствия для Баскина? Батыгин пишет, что «Мы не располагаем данными о том, как отразилась на его судьбе всенародная борьба с космополитизмом, но впоследствии при выходе советской социологии на международную арену имя Баскина в составе делегаций не обнаруживается. Не вошел он и в руководство Советской социологической ассоциации <…> В 1949 году выходит книга Баскина "Англо-американская социология на службе империализма", в которой содержание социологических идей достаточно отчетливо отделялось от необходимых обличений. Книгу читали. Во всяком случае, экземпляр баскинской работы в Библиотеке имени В.И. Ленина затрепан читателями до невозможности. В 50-е и 60-е годы Баскин издает том Монтескьѐ, редактирует издания Пейна, Франклина, Танеева и другие книги». «Совершенно непонятно, зачем Баскину была нужна атака на Маковельского. Видимо, эти слова сказались с перепугу, как это часто бывает в споре…». «Со снятием Александрова с должности начальника правления пропаганды и переходом в Институт философии положение "сектора социологии" стало весьма двусмысленным. Критическое усердие начало превозмогать возможности добросовестного реферирования западной литературы. Баскин был отстранен от активных операций на философском фронте, настали новые времена, пришли новые люди.»
Если вы давно читаете наш канал, то, может быть, обращали внимание на то, что у нас порой бывает довольно специфическое чувство юмора. Ну что делать, какое есть. Некоторым из нас, например, очень нравится вот это видео про Гитлера и аналитико-континентальный раздел. Кажется, чтобы в полной мере насладиться им, стоит быть знакомым с оригиналом и некоторыми переделками этого классического мема. Полезно также иметь опыт обсуждений разницы аналитической и континентальной философии. Но, наверное, это не обязательно.
Мем прекрасен сам по себе.
На своем философском пути мы порой встречаем людей, которым очень нравится начало "Анти-Эдипа", про солнечный анус судьи Шребера. А ведь мало кто задумывается на тем, насколько солнечный анус — это египетский символ.
В Текстах пирамид, одном из самых древних религиозных памятников человечества, сказано: "...рука твоя — Атум, плечи твои — Атум, живот твой — Атум, спина твоя — Атум, зад твой — Атум, ноги твои — Атум, лицо твоё — Анубис" (PT 213). Атум — завершенный, совершенный, это вечерняя форма солнечного бога. Таким образом, речь идет о солнечном заде умершего царя, т.е. того, кто может быть представлен своего рода высшим судьей на земле. А в Текстах саркофагов человеку, который занят путешествием в бессмертие, предлагают про себя помнить следующее: "Не буду я есть для вас экскременты, не буду я ходить для вас перевернутым; Не отправляюсь я для вас согбенным, отправляюсь я выпрямившись! Фаллос мой ко мне присоединен, анус мой ко мне присоединен; Ем я ртом своим, испражняюсь я анусом своим..." (CT 197, пер. Е.В. Александровой). Эта формула, видимо, используется для того, чтобы избежать искажений на пути превращения умершего человека в светоносный дух, задом которого будет собственно солнечный бог.
Вот тебе, бабушка, и ризома.
Субботние злоключения философа Басина на нашем канале продолжаются: (прошлая часть тут)
Не счел нужным молчать и философ из Фрунзе А.М. Буйницкий: «“Мы плохими советчиками оказались”, — говорил т. Баскин. Непонятно, почему плохие? Непонятно, зачем и кому вообще нужны плохие советчики на фронте философии. Откуда они взялись в Институте философии Академии наук? Что это за странная профессия — плохие советчики? (Смех.) Мы ждали, что т. Баскин скажет, почему именно он и они плохими советчиками оказались. Ответа мы не дождались. <…> Но как же, но почему же для плохих советов были избраны страницы большевистской печати? Неужели это партийность? Конечно, нет. <...> Теперь всё плохо! Не похоже ли всё это на плавание без компаса по бурному философскому морю? (с. 233). Предложенной метафорой воспользовался и сам Жданов в завершающей дискуссию речи: «Заранее прошу извинения за то, что буду прибегать к употреблению цитат, хотя т. Баскин всячески предупреждал всех нас от этого. Конечно, ему, старому морскому философскому волку, легко бороздить философские моря и океаны без навигационных приборов, на-глазок, по соображению, как говорят моряки. (Смех)» (с. 256). Ну и после Жданова оценки пошли такие: Баскин поверхностный марксист-начетчик (с. 309, 310), его рецензия выгладит «сусально», он подлизывается к начальству (с. 377), он в целом плохой рецензент (с. 474). Или вот показательный пассаж из речи товарища П.П. Черкашина из Москвы: «Так ли уж плохо у нас с людьми? Не принижаем ли мы себя? Данная дискуссия рассеивает это пессимистическое настроение. Сколько с этой трибуны мы слышали умных речей, исключая, конечно, речь т. Баскина и некоторых других представителей Института философии (с. 488). Однако Баскин нашел союзника в лице антиковеда А.В. Мишулина, который присоединился к атаке на Маковельского: «Я не хочу охаивать всю работу т. Маковельского, как делал это т. Баскин, но считаю, что теоретический уровень её недостаточный. Автор слишком положился на Дильса — немецкого собирателя фрагментов досократиков и Демокрита, некритически им воспользовался, при этом не потрудился воспользоваться новейшим изданием фрагментов Дильса (1934 г.), в котором сам Дильс исправляет некоторые свои ошибки. Я не могу признать высокой по-своему уровню и вышедшую работу профессора Лурье «Очерки по истории античной науки», ибо она также раскрывает перед нами материал путём лишь эмпирического описания фактов, а не методом исторического познания их с позиций марксизма-ленинизма» (с. 409).
Мы вошли в подборку каналов по истории:
Первый Ближневосточный — всё о Ближнем Востоке, и даже больше!
MOSCOW XXI — эстетика и атмосфера Москвы нулевых годов в фотографиях и заметках.
Вторая Мировая война/WW2History — канал о Второй Мировой войне в фото, видеоматериалах и статьях.
Катехизис Катарсиса — сборник авторских статей, мемов и постов на историческую и научную тематику.
Философское кафе – канал философов из редакции журнала "Финиковый Компот". Ни смысла, ни покоя.
Великая война — канал о Первой мировой. Тактика и стратегия, великие сражения и окопный быт, боевая техника и оружие. Все о войне, перевернувшей мир.
Ростовская Земля — социальная антропология Замкадья. Канал о субстратной истории, культуре, искусстве и метафизике "Глубинной России.
Первая мировая война — у нас вы найдете множество редких фотографий в отличном качестве, различные заметки и статьи на самые разные события Первой Мировой войны.
Белое Дело — канал об истории Белого движения и русской эмиграции.
WeHistory — всё самое интересное из мировой истории: от Вавилона до Силенда, от осады Трои до войны виски. Весело, увлекательно и со вкусом!
Ave Historia! — место, где ваши исторические запросы совпадают с нашими предложениями.
Аркадий Романов — канал лектора «Правого Полушария Интроверта», пишет об истории, музыке и популярной культуре, ведущий подкастов «На репите» и «Последний романов».
Царская Россiя — всё о дореволюционной России.
Немного истории — немного знаний в вашу жизнь из разных исторических периодов.
CatGeek — канал для любителей комиксов, фильмов, сериалов, игр и всей современной гик-культуры в самом широком смысле.
ТЕМНОВЕКОВЬЕ — погрузит тебя в атмосферу, когда за любую оплошность ждёт костёр.
Вот тут мы дали слово Генри Мору против Декарта. Мор пытался показать, что вещь не тождественна протяженности, так как есть Бог, который не вещь, но протяжен. У него были некоторый резоны так думать: (1) Бог вездесущ, а значит, есть смысл говорить о нем, как о чем-то пространственном; (2) Бог творит мир, а творение предполагает взаимодействие, которое предполагает пространственность. Теперь послушаем, что Декарт может сказать в ответ:
….ты говоришь, что Бог и ангелы являются существующими сами по себе как и все другие вещи, поэтому мое определение слишком узкое. Со своей стороны я не склонен спорить из-за слов. Поэтому, если кто-то скажет, что Бог протяжен, так как он повсюду, я нисколько не возражаю. И все же я отрицаю, что в Боге, в ангелах, в нашем уме или, наконец, в любой другой субстанции, которая не является телом, есть реальное протяжение, такое, каким его обычно все представляют. Ибо под протяженным сущем мы обычно понимаем нечто, что можно вообразить, неважно, является ли это сущем в уме или сущем в реальности, это я пока оставляю в стороне. В нашем воображении мы можем различать в таком существе различные части определенного размера и формы, ни одна из которых никоим образом не тождественна друг другу. В нашем воображении мы можем перенести одну на место другой, но мы не можем представить, чтобы какие-либо две из них занимали одно и то же место в одно и то же время. Однако ничего подобного нельзя сказать о Боге (или о нашем уме), поскольку его нельзя вообразить, а можно исключительно постичь разумом. Он также не делится на части, не говоря уже о частях, которые имеют определенные размеры и формы. Наконец, мы можем легко понять, что человеческий ум, Бог и ангелы могут одновременно занимать одно и то же место. Из этого мы можем ясно сделать вывод, что никакие бестелесные субстанции не являются протяженными в собственном смысле этого слова. Вместо этого я представляю их как силы, которые, хотя и прикрепляются к протяженным вещам, это является следствием их протяженности – точно так же, как огонь, присутствуя в раскаленном добела железе, сам по себе железом не является. Однако тот факт, что некоторые путают понятие субстанции с понятием протяженной вещи, объясняется ложным предубеждением, а именно тем, что они считают, что ничего не существует или не поддается постижению, если только это также не доступно воображению. И действительно, все, что является объектом воображения, в тоже время является и протяженным. Но точно так же как можно сказать, что здоровье может быть приписано человеку, хотя образ жизнь, чистый воздух и многие другие подобные вещи также называются здоровыми по аналогии, я говорю, что только то, что можно вообразить, является протяженным, поскольку у него есть внешние по отношению друг к другу части, которые имеют определенные размеры и формы, даже если есть и другие вещи, которые также могут быть названы протяженными по аналогии.
Злоключения философа Басина продолжаются (прошлая часть тут)
Пнул Баскина и знаменитый ирфщик М.Т. Иовчук: «Тов. Жданов был совершенно прав, когда спрашивал у т. Баскина — есть ли у философского фронта внутренние силы развития, для того чтобы поправить положение? Я думаю, что эти внутренние силы развития у философского фронта, для того чтобы поправить положение, конечно, есть, и положение не может быть охарактеризовано бесперспективно й мрачно, как сделал это здесь т. Баскин» (с. 219). Не упустил шанса и московский философ П.Е. Вышинский: «Ещё более непозволительный выпад сделал т. Баскин по адресу т. Маковельского. Баскин здесь заявил, что книга т. Александрова “не вполне марксистская”, а книга Маковельского — “антимарксистская”. Тов. Баскин читал книгу Александрова раньше, читал позже, был, как он говорит, “советчиком”, а затем рецензентом; поэтому оценка им книги т. Александрова — это дело его философской совести. Но что касается его оценки книги т. Маковельского, то это дело его, я бы сказал, философского легкомыслия... Голос с места. И невежества. Вышинский. На основании одной цитаты о фрагменте Демокрита т. Баскин с необычайной лёгкостью мысли заявляет, что книга т. Маковельского “сплошь антимарксистская”. Разве это серьёзно? Разве т. Баскин может так выступать с этой ответственной трибуны? Вы, т. Баскин, не только плохой советчик, в чём вы сами признались, но и плохой критик. Это ведь пугливое шарахание. Это — профанация марксизма, поскольку вы превращаете марксизм в ярлык, в этикетку, с лёгким сердцем наклеивая её направо и налево на товарищей, создающих книги. Голос с места. Правильно! Вышинский. Такая “критика” прежде всего вредит вам самим, ибо вы дискредитируете свои не только прежние, но и будущие рецензии, и это достойно сожаления. (Смех.) Этой дискуссией ЦК преподал нам урок организации и проведения научной критики. Что касается меня и моего отношения к критике, то должен признаться, что приятели говорили мне: “Поменьше пиши, Петро, — не то попадёшь впросак!” Но я писал и буду писать, пока меня будут печатать. Я буду писать и призываю всех товарищей писать больше и лучше. Писать и никаких гвоздей! Только работой, только увеличением и улучшением печатной продукции должны ответить мы на критику нашей работы нашим любимым вождём и учителем товарищем Сталиным! (с. 231-2).
Эндрю Фиала (Andrew Fiala) —профессор Университета штата Калифорния, Фресно, специалист по этике, философии религии и политической философии. Часть 1.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
Э.Ф.: Позвольте мне пояснить, как я рассуждаю и как это привело меня к тому, что я стал агностиком по отношению к богу теологии, в то же время атеистом, когда речь заходит о боге религиозной мифологии.
Что касается мифологического Бога, я думаю, у нас есть веские основания прийти к атеистическому выводу. <...> современные эмпирические знания дают нам веские основания сомневаться во многом из того, что мы находим в мифологической традиции христианства. Современная космология говорит нам, что Вселенная огромна и что геоцентрическая модель древнего христианского мифа ложна. После Коперника, Галилея, Ньютона, Дарвина и Эйнштейна очень трудно поверить в религии древнего мира, которые сосредоточены на «небесном боге». Над нами нет рая. Земля не была создана из ничто. Виды не были созданы Богом. Болезни вызываются не дьяволами. Чудеса можно объяснить. И несмотря на мифологическое утверждение о важности Вифлеема и Иерусалима, существует множество конкурирующих мифов, которые выдвигают аналогичные утверждения о священности географии в других частях света. <...>
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
Э.Ф.: <...> я думаю, что суть моих аргументов перекликается с теми аргументами, которые мы находим в размышлениях Канта о религии. Бог, после Канта, становится ноуменальным существом, которое также является необходимым постулатом морали. Этот Бог может существовать, а может и не существовать — но мы не можем знать наверняка. И все же мы можем более определенно сказать, что непостоянного и исторически локализованного Бога богооткровенной религии не существует — поскольку Бог богооткровенных религий не соответствует теологическим стандартам абстрактной теологии. <...>
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
Э.Ф.: Платон «Евтифрон», Кьеркегор «Страх и трепет», Кант «Религия в пределах только разума» и «Критика практического разума». Для дальнейшего чтения <можно взять мои работы>.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Дмитрий Волков и Эрик Олсон обсуждают разные сюжеты вокруг проблемы тождества личности в то время, как Волков пилотирует вертолет, а Олсон сидит в этом самом вертолете. Такие дела.
Читать полностью…Древние о том, что на людей без слез не взглянешь:
Египет: "Они принесли мне с собой мое Око после того, как я собрал свои члены. Я оросил их слезами, и воссуществовали люди, вышедшие из моего Ока" — так Ра, согласно папирусу Бремнера-Ринда, описывает творение людей. Тут обыгрывается сходство египетских слов "люди" (rmṯ) и "плакать" (rmj). По Коростовцеву, Религия Древнего Египта, 2023, с.66-67.
Греки: "...он молвил, а затем налил в тот самый сосуд, в котором смешивал состав для вселенской души, остатки прежней смеси и смешал их снова примерно таким же образом, но чистота этой смеси была уже второго или третьего порядка; всю эту новую смесь он разделил па число душ, равное числу звезд, и распределил их по о одной на каждую звезду." А так действует Демиург в "Тимее". Профессор Дмитрий Бугай комментирует это так: "Это различие было проведено в «Тимее», где творец вначале создает душу космоса, а затем из остатков той же смеси – души индивидуальные. По своей сущности они такие же, что и душа мира, но, будучи сделаны, так сказать, из подонков, оставшихся на дне сосуда, такие души – лишь второго сорта". (тут)
Вот такая у нас сегодня древняя мудрость.
Сэмюэль Лебенс (Samuel Lebens) — философ, доцент философского факультета Хайфского университета. Часть 2.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
С.Л.: Я не думаю, что были какие-либо однозначные доказательства существования Бога (за исключением, возможно, одного, к которому я вернусь в конце этого ответа). Соответственно, никакое доказательство не могло иметь никакого значения для философии, науки, религии и культуры в целом. С другой стороны, некоторые попытки доказательства были очень важны. Онтологический аргумент способствовал важным разработкам в модальной логике. Аргумент тонкой настройки оказал потрясающее влияние на современное естествознание (на самом деле, это, по-видимому, является главной мотивацией для принятия концепции множественности миров. Допускают существование бесконечного числа вселенных, чтобы избежать постулирования существования единого Бога, и если это действительно единственное основание для этой теории, то это кажется мне ложной экономией). Критика религии Марксом — это то, что, на мой взгляд, оказало некоторое положительное влияние на последующую эволюцию некоторых религий. К сожалению, я должен добавить, что распространение того, что я считаю очень грубым новым атеизмом среди отдельных публичных интеллектуалов, оказало пагубное влияние на некоторые слои массовой культуры, убедив людей принять грубый и непросвещенный сциентизм, который угрожает распространить заразную глухоту к возможным достоинствам религии и религиозности.
Однако, на мой взгляд, произошло одно событие, которое следует расценивать как доказательство (при некотором понимании этого слова) существования Бога. Это было богоявление на горе Синай, перед всем собравшимся народом Израиля: событие, которое сохранилось в непрерывной цепи свидетельств и сохраняется сегодня как коллективная память соблюдающих иудаизм. Конечно, учитывая то, что я сказал в ответе на первый вопрос, я не ожидаю, что все читатели поверят, что я прав на этот счет. Но субъективно я убежден, что это произошло и что это считается беспрецедентным событием в истории человечества.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
С.Л.: Кантовская критика этих аргументов оказала влияние на историческое развитие философии религии. В течение довольно долгого времени после его смерти поразительное количество влиятельных философов были готовы почти безоговорочно признать, что Кант разрушил все классические аргументы. Но последние достижения в философии и естественных науках положили конец этому беспрекословному подходу. Например, развитие модальной логики привело к новым формулировкам онтологического аргумента. Достижения в физике и космологии привели к новой версии телеологического аргумента, апеллирующей к феномену «тонкой настройки». Более того, кантовская версия немецкого идеализма уже не вызывает такого восхищения, как раньше. В той мере, в какой его критика классических аргументов в пользу существования Бога зависела от более спорных основ его философии, включая его весьма спорную точку зрения на то, что представляет собой доказательство, возможно, пришло время пересмотреть эту критику. Действительно, в отличие от Канта, я был бы рад принять релятивизм в отношении доказательств, такой, что любой аргумент может быть доказательством для одного человека, но не для другого. С другой стороны, и в той мере, в какой его критика классических аргументов была независима от его более широкой философской системы, его возражения, как правило, являются не более чем мощными соображениями, которые можно использовать для того, чтобы формулировать аргументы для обхода проблем, а не катастрофическими препятствиями на нашем пути.
Продолжение следует
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Лейбниц как гоббист
Лейбниц обычно описывается как математик, метафизик, логик и эпистемолог, но этого человека интересовало буквально все, от геологии до истории. Интересовала его, конечно, и политическая философия. В частности, он читал Гоббса, человека с весьма сомнительной репутацией в свое время. Но Лейбниц имел свое мнение, и Гоббса очень ценил. Вот, что он ему, в частности, пишет:
"Ты говоришь, что человеку не менее, чем животному, свойственно стремление захватить все встретившееся ему, что, как он надеется, может удовлетворить его потребности, и что эту надежду обуздывает только страх, который внушают силы других устремляющихся на то же самое. Установив, что каждый имеет право на то, что представляется ему необходимым для обеспечения его безопасности, и что каждый является судьей своих надобностей, Ты легко пришел к выводу, что следствием такого положения вещей будет справедливая война всех против всех. Но так как в этом взаимном смертоубийстве силы уравнивались тем обстоятельством, что и самый сильный мог быть убит самым слабым, то возникли поиски мирного соглашения. До сих нор у меня нет возражений; не буду говорить о том, что лучше переносить обиды в этой жизни, чем отражать их с ущербом для жизни будущей, и не буду повторять других возражений, выдвинутых против Тебя богословами и юристами: я хорошо понимаю, что Твои доказательства, как в геометрии, имеют общий, отвлеченный от материи характер и что поэтому, предоставляя каждому право делать все ради самосохранения. Ты не отрицаешь, что если есть некий Всемогущий, если есть будущая жизнь, предназначенная для воздаяния, то не столько отменяется справедливость Твоих теорем, сколько устраняется их применение; ибо в этих условиях благополучие каждого состоит в ожидании лучшей жизни и справедливым будет все, что представляется каждому способствующим получению ее в удел; наконец, и защита нынешней жизни не возбраняется божественным нравом, хотя она и перестает быть высшей ценностью. Итак, исследованию теперь подлежит вопрос, каким образом можно укрепить достигнутый мир, ибо если он ненадежен, то остается состояние войны и право для каждого упредить возможного противника. С этой целью, говоришь Ты, изобретены государства, которые по общему соглашению большинства вооружены и могут всем обеспечить безопасность. Но хотя Ты, по-видимому, утверждаешь, что все право передано подданными государству, однако в другом месте Ты правильно признаешь, что и внутри государства сохраняется право защищать себя, если угрожает гибель либо в государстве, либо со стороны самого государства; так, если кому по приказу властителей угрожает казнь, то он имеет право все ниспровергнуть ради своего спасения; но прочие в силу первичного договора обязаны покоряться правителям. Но прошу Тебя, достославнейший муж, скажи, не признаешь ли Ты, что в государстве, так же как и в том первобытном состоянии, которое Ты называешь естественным, обоснованное предвидение огромной опасности является справедливой причиной для предотвращения зла. И если неопровержимо явствует, что подвергаются преследованию невиновные, если непрестанно свирепствует произвол тирании, то Ты, полагаю, признаешь, что, и согласно предписаниям Твоей философии, те, кто стоит перед этой опасностью, вправе вступать в заговоры. И я вполне согласен с Тобой, что простой народ поступит правильно, если ради достойной жизни без страха пожертвует своим покоем, повинуясь чувствам негодования, сожаления и другим душевным движениям. Поэтому итог всего, что Ты говоришь о верховной власти, по-видимому, сводится к следующему: в государстве не так легко и не при столь маловесных подозрениях может нарушаться договор, ибо он предоставляет большую безопасность".
Что такое скептицизм? Для чего воздерживаться от суждений и стремиться к атараксии? По каким источникам мы судим об античном скептицизме? Почему нам стоит допускать принципиальную возможность ошибки в том, как скептицизм описывает Секст Эмпирик? Что мы знаем об Аркесилае и Карнеаде? Почему скептицизм Нового Времени и современности отличаются от античного настолько, что их можно рассматривать как различные направления в философии? Об этом и многом другом говорим с Максимом Воробьевым.
https://youtu.be/JF8iOTFGwzI?si=YhQtV5WHP0DPcGMr
Вышла статья нашего коллеги Дмитрия Владимировича Бугая про Владимира Соловьева и Платона.
В статье речь идет об истолковании платоновской мысли и наследия Владимиром Соловьевым, знаменитым русским философом конца XIX в. Показана специфика соловьевского подхода к «платоновскому вопросу», его отношение к исследованиям Платона в филологии и истории философии Западной Европы того времени. Автор статьи рассматривает соловьевскую герменевтику Платона сквозь призму понятия «ассимиляция», противопоставляя свое понимание иным попыткам историко-философского истолкования. Для Соловьева понять мысль Платона – значит понять Платона как живую личность, а живая личность – это личность развивающаяся, идущая через кризисы к новым свершениям. Это представление взято Соловьевым из традиции немецкой филологии. Однако Соловьев по-иному смотрит на движущую силу, заставлявшую Платона переходить от одного образа мысли к другому. Любовь как primum mouens в творческом развитии Платона связывает Платона европейской филологии с внутренним самоощущением самого Соловьева, который был не только спекулятивным философом, но и лирическим поэтом. В определенном смысле и главная философская тема Соловьева, тема всеединства, – всего лишь объективация лирического пафоса любви, ставшего основой его истолкования Платона.
Сэмюэл Лебенс (Samuel Lebens) — философ, доцент философского факультета Хайфского университета. Часть 1.
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
С.Л.: <...> Меня привлекает в теизме то, что он точно соответствует моему жизненному опыту — моему религиозному опыту — и моим интуициям. В определенном смысле аргумент, основанный на религиозном опыте, является центральным в моей собственной философии. Кроме того, Алвин Плантинга говорит про аргумент от множества аргументов. Основная идея заключается в том, что, поскольку существует так много аргументов (космологических, телеологических, онтологических и других), которые указывают в одном направлении, заключение, которое является общим для этих аргументов, приобретает дополнительную степень достоверности по отношению к той достоверности, которую он получает от каждого аргумента в отдельности. Чем дольше я активно размышлял и писал о философии, тем более важной становилась вера в Бога. Это происходит потому, что на протяжении многих лет я пытался создать свою собственную философию языка, разработать основы философии математики, философию модальности и многое другое. И в каждом из этих проектов я обнаружил, что приверженность существованию Бога несколько облегчила мою работу (но не настолько, чтобы можно было выдвинуть против меня обвинение «Бога пробелов»). Это, я думаю, похоже на аргумент Плантинги от множества аргументов.
Наконец, моя собственная концепция философии, изложенная в общих чертах в ответ на первый вопрос, побудила меня переосмыслить печально известное пари Паскаля. В моем переосмыслении пари определенные люди, завися от их собственного культурного, социального и эпистемологического контекста, будут иметь решающие основания поставить «за» определенную религию. Иными словами, в моей переработанной версии пари у одного человека может быть чрезвычайно веская причина делать ставку в пользу методизма, а у другого может быть столь же веская причина делать ставку в пользу суннитского ислама. Каждый из этих людей, если бы он принял пари, действовал бы одинаково рационально, и каждый из них поступил бы нерационально, если бы не принял его. Более того, ни один добрый и разумный Бог не смог бы наказать их за поступки, совершенные в силу имевшихся у них решающих оснований для заключения пари, даже если в конечном итоге они заключают пари «за» религию, которая оказывается (без их ведома) ложной. Некоторые люди могут оказаться в ситуации, когда вообще не стоит заключать пари. Моя собственная эпистемологическая, культурная и социальная ситуация дает мне очень веские основания отстаивать истинность ортодоксального иудаизма — чем я и занимаюсь.
Продолжение следует...
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Три небольших анонса:
На этой неделе в МГУ проходит Фестиваль Науки. Это когда в университет можно зайти без пропуска и послушать популярные лекции. Философская часть Фестиваля пройдет в Шуваловском корпусе. Мы хотим представить Вам три лекции, которые будут в рамках этого мероприятия:
1). Пятница, 6 октября, 17:00, аудитория Е-335. "Символ океана в современной философии". Анна Анатольевна Костикова расскажет про следующее: "Современная философия, наследующая в том числе ницшеанскому перспективизму и его тонкому филологическому чутью, активно использует символические стратегии для представления ключевых концептов. Отказываясь от классических онтологических вопросов, новейшей философии тем не менее необходимо указать на основность и бесконечность предмета. Это касается и понимания природы, и представлений о человеческом сознании, и глубины переживаний, и богатства мысли. Метафора океана активно вовлечена в современный философский дискурс".
2) Суббота, 7 октября, 16:45, аудитория Г-309. «"Океан бытия": от классической эпохи до английского эмпиризма». Наш главный редактор Евгений Владимирович Логинов расскажет про следующее: "Современная нам культура возникла в Новое время, когда появились основы естественных наук, техники и политической культуры. Их возникновение не было моментальным, а являлось серией сложных исторических трансформаций. Одним из способов изучения таких трансформаций является анализ эволюции значимых метафор, которые люди используют для описания мира и его познания. На лекции мы возьмем одну конкретную метафору английского философа XVII века Джона Локка, метафору «Океана бытия», и разберем то, как это выражение использует Локк, и чем это радикально отличается от того, как эта метафора функционировала в Британии до Локка, в Средние Века и в Античности. Мы увидим, как этот традиционно теологический образ Локк стал использовать как метафору естественно-научного познания".
3) Воскресение, 8 октября, 14:55, лекторий В2. "Искры свободы и нейронаука". Антон Викторович Кузнецов расскажет про следующее: "Свобода воли является важным компонентом наших представлений о себе. Это то, что отличает нас от камней, столов и стульев. Человеческая деятельность не только направляется физическими законами, но и мотивами, желаниями, волениями, решениями, за которыми стоит агент или Я, отклоняющий или принимающий то или иное действие по собственному произволу. Но что если это не так? Современные исследования в нейронауке показывают, что еще до принятия решений, появления желаний в мозге происходит физиологическая активность, определяющая, какое решение будет принято, какое желание появится. Неужели мы марионетки нашего мозга? И что же тогда со свободой воли, чем человек в таком случае отличается от камня? Получается, царство свободы ничтожно мало? Этим вопросам будет посвящена данная лекция".
Одно из существенных различий в философии Лейбница — это различие между метафизической и моральной необходимостью. Метафизическая необходимость — вещь скучная; это то, противоположное чему невозможно, противоречиво. А вот моральная необходимость вещь куда более любопытная. Например, необходимо, чтобы блаженные люди не грешили, а дьявол не грешил. Но ведь нет никого противоречия в понятии святого дьявола. Должна быть какая-то другая, не метафизическая необходимость. Эту-то необходимость он и называет моральной. И поясняет так: "Г-н Николь* пользуется при этом в некотором отношении неплохим сравнением. Так, признают невозможным, чтобы умный и серьезный член магистрата, не потерявший разума, был способен на странную выходку, например, чтобы вызвать смех, пробежать по улицам совершенно нагим". Так и Бог с моральной необходимостью выбирает наилучшее, а дьявол — грехи, хотя никакая метафизика их к этому не принуждает. Словом, Бог — что почтенный чиновник, делает почтенные вещи, голым не ходит.
Николь Пьер (1625—1695), французский философ и теолог, один из главных теоретиков янсенизма во Франции
*Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла, Часть 3, 282; Сочинения в 4-х томах т.4, стр. 321.
Вышла статья наших коллег Максима Гаврилова и Артема Юнусова про моральную теорию Тима Скэнлона и проблему моральной удачи.
Аннотация: Томас Майкл Скэнлон – один из наиболее заметных моральных философов современности. Его теория моральной ответственности является одной из наиболее влиятельных в современной аналитической этике. В настоящей статье мы рассматриваем основные отличительные черты этой теории и подробно касаемся одной из проблем, с которой эта теория сталкивается – случаями моральной удачи. На наш взгляд, в рамках теории ответственности скэнлонианского типа возможны более правдоподобные (хотя и не бесспорные) подходы к решению проблемы моральной удачи, чем предлагает сам Скэнлон. Вопреки утверждениям Скэнлона, его теории, в том виде, в каком он сам ее отстаивает, как кажется, не удается решить эту проблему. Впрочем, едва ли это можно считать решающим аргументом против его теории, учитывая, что другие современные неревизионистские теории моральной ответственности, похоже, справляются с этой проблемой не лучше.
Сэмюэл Лебенс (Samuel Lebens) — философ, доцент философского факультета Хайфского университета.
ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
С.Л.: <...> я сомневаюсь, что когда-либо появится аргумент в пользу существования Бога, сила которого будет такова, что для каждого человека будет рационально принять заключение этого аргумента. Я говорю это, потому что думаю, что то, что рационально принимать одному человеку, автоматически не является рациональным для другого человека. Существуют последовательные атеистические точки зрения на мир, которые могут объяснить мир таким, каким его воспринимают некоторые люди, и некоторые из них могут даже счесть это мировоззрение убедительным. Для таких людей, в силу их характера и ситуации, атеизм рационален. Для других окажется, что то же самое мировоззрение не соответствует их опыту или ему не хватает интуитивной привлекательности. Для этих людей атеизм не будет рациональным.
Если вас уже привлекает теизм, аргументы в пользу существования Бога могут придать уверенности вашему зарождающемуся теизму, сделав его более надежной частью вашей общей теории мира; приблизив положение о Боге к центру вашего мировоззрения. Более того, аргументы в пользу существования Бога могут раскрывать определенные скрытые (так сказать) атрибуты, которые теист должен приписывать Богу в свете своих других обязательств. <...>
ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия «Бог» Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
С.Л.: Я немного настороженно отношусь к предложению дать определение Бога, потому что проект имеет социологические и историографические последствия, выходящие за рамки его философского применения. Например, некоторые современные философы утверждают, что если вы не верите в личностного Бога (то есть в Бога, который в некотором смысле является личностью), то на самом деле вы вообще не верите в Бога. Ну, Маймонид и Ибн Сина не стали бы утверждать, что Бог — это личность. Значит ли это, что они были атеистами? Я не думаю, что это полезный вопрос. Точно так же споры о том, поклоняются ли протестанты, православные христиане, евреи, мусульмане, сикхи и индуисты одному и тому же Богу, часто могут быть омрачены ксенофобскими настроениями, которые мешают чисто рациональному обсуждению.
Учитывая, что я уже теист, я склонен думать, что большинство людей (и, вероятно, все), которые утверждают, что верят в Бога, верят в того же Бога, в которого верю я. Я полагаю, что, поскольку этот Бог действительно существует, Он может функционировать как то, что философы назвали бы магнитом для референций. Иными словами, все наши слабые и противоречивые определения Бога не помешают тому факту, что, когда мы используем имя для обозначения Его, это имя попадает в цель, потому что поблизости есть только одна цель, в которую может попасть любое имя.
Если отложить этот более политический вопрос в сторону, то я думаю, что для целей философской аргументации разные определения служат разным целям. Некоторые аргументы могут привести вас к убеждению, что существует по крайней мере одно всеблагое существо. Другие аргументы могут привести вас к убеждению, что существует по крайней мере одно всеведущее существо. Другие аргументы могут заставить вас поверить в существование творца. В каждом аргументе используется разное определение Бога. Соображения экономии могут тогда привести вас к убеждению, что эти три существа — одно и то же существо.
Но из-за своей абсолютной элегантности и способности стимулировать множество различных философских дискуссий, я думаю, формулировка, к которой пришел Ансельм, «существо, более которого нельзя себе представить», чрезвычайно элегантна (хотя и не лишена проблем: она порождает всевозможные вопросы об отношениях между представимостью и возможностью, в дополнение к двусмысленности относительно того, как понимать слово «более»).
Древние люди, как правило, связывали интеллектуальную деятельность с сердцем, считая его органом чувства и мышления. Видимо, первый, кто открыл, что мы мыслим мозгом, был Алкмеон Кротонец. По нашему скромному мнению, это открытие вполне сопоставимо с шарообразностью Земли, гелеоцентризмом или атомизмом. Конечно, мы не знаем подробности этого прозрения. Теофраст в «Об ощущениях» пишет, что Алкмеон различал мышление и чувства, первые связывал только с людьми. Процесс восприятия же он не связывал с подобием органа и объекта, как делали часто в то время. Для каждого органа чувств (кроме осязания) он предложил свою теорию. Например, видим мы благодаря влаге, которая находится между глазом и предметом; внутри самого глаза есть огонь (это понятно, ведь есть дать в глаз, полетят искры); «Видят посредством блестящего и прозрачного тела в глазу всякий раз, как оно отсвечивает, и чем оно чище, тем лучше. Все ощущения некоторым образом прикреплены к головному мозгу, поэтому повреждаются при его сотрясениях и смещениях, так как он затыкает каналы (πόροι), по которым передаются ощущения». Другое основание, которое он приводит: сознание находится в мозге, так как мы обоняем мозгом, который втягивает запахи при вдохе. Вообще, конечно, удивительно, что только в пятом веке до н.э. сообразили о связи мозга и мышления. И ведь не все поверили, что такая связь есть. Даже Аристотель не поверил! А Платон вот поверил. Такие дела.
Читать полностью…Генерал здравого смысла, также известный как профессор Вадим Валерьевич Васильев, и доцент Антон Кузнецов в новом выпуске подкаста "Неискусственный интеллект" про здравый смысл и метод в философии:
https://youtu.be/2aqxrmDpw2M?si=fSm9SRyksdEmNb5F
Вышла статья нашего коллеги Тараса Тарасенко про Дэвида Армстронга.
Аннотация.В статье рассматривается позиция австралийского философа Дэвида Армстронга по вопросу онтологического статуса законов природы. Через прояснение армстронговского понимания тезисов натурализма, физикализма и фактуализма кратко излагается общая суть его метафизического проекта. Затем излагается его теория законов природы, являющаяся разновидностью номологического реализма: рассматривается его версия номологического аргумента, проясняются общие основания для отказа от классических для натуралистического подхода регулярностных теорий, демонстрируется роль абдукции в теории Армстронга. Подробно обсуждается отношение номической необходимости, являющееся ключевым понятием его теории: разъясняется его статус в качестве универсалии второго порядка, выделяются элементы данного отношения, а именно – типы положений дел, представляющие собой некоторый особый вид универсалий; посредством армстронговской теории причинности проясняется сущность номической связи, предполагаемой данным отношением. Обсуждаются армстронговская критика регулярностных теорий законов природы и преимущества его номологического реализма перед ними: рассматриваются случаи, когда регулярность не является законом; когда существуют законы, которые не связаны с регулярностями; случаи, когда закон и регулярность, как кажется, совпадают, но есть основания полагать, что они различны, – именно такие случаи представляются наиболее важными. Затем, с опорой на его собственную аргументацию, обосновываются преимущества теории Армстронга перед подходом лучших систем: рассматривается проблема субъективизма и угроза антиреализма, свойственная когерентистским подходам, указывается на крайне контринтуитивную зависимость существования одних законов от существования других, а также де- монстрируется опасность возникновения актуальных противоречий внутри такой онтологии.
Мы уже обсуждали некоторые аспекты переписки Генри Мора и Декарта: тут и тут. Почему бы не написать про это еще? Вот сегодня посмотрим на то, почему, по мнению Мора, Бог должен быть протяжен:
Почему я пишу это тебе? Это не потому, что я подумал, достопочтенный сэр, что вы или республика учёных каким-либо образом выиграете от этого. Мою двигало знание необычайного удовольствия и выгоды, которое я получил от ваших работ, и я хотел каким-то образом выразить вам свою сердечную благодарность. Более того, я хотел, чтобы вы знали, что даже среди англичан есть люди, которые очень высокого мнения о вашей личности и вашей работе и которые с глубочайшим восхищением и уважением относятся к божественным дарам вашего ума. Однако никто не может любить вас так искренне или принимать вашу превосходную философию так решительно, как я.
Однако, мой прославленнейший месье Декарт, я не хочу обойти молчанием тот факт, что, хотя я люблю вашу прекраснейшую философскую систему, я должен признаться, что во второй части ваших "Принципов" есть некоторые мелкие детали, в отношении которых мой ум, по-видимому, слишком туп, чтобы их понять, или он отвращен от них слишком сильно, чтобы принять их. Тем не менее, эти аспекты не представляют никакой опасности для вашей философии в целом. Ибо они таковы, что, независимо от того, могут ли они быть справедливо признаны ложными или неотчетливыми, они не затрагивают ни сути, ни основ вашей философии, так что последняя вполне может обойтись без них. Однако, если вы не возражаете, я вкратце изложу вам эти аспекты.
Во-первых, определение, которое вы даете материи или телу, гораздо шире, чем это оправдано. Ибо Бог также представляется протяженной субстанцией, как и ангелы, да и вообще все сущее, существующее через самое себя. Следовательно, протяженность, по-видимому, совпадает с абсолютной сущностью вещей, хотя последняя может отличаться в соответствии с различиями между сущностями как таковым. Я рассматриваю Бога как сущее, протяженное своим особым способом из-за своей вездесущности, присутствуя во всей ткани мира и каждой из его частей внутренним образом. Как еще он мог бы придать движение материи, что, как вы сами признаете, он в какой-то момент сделал и что он делает по сей день, если только он не коснулся, по крайней мере, в какой-то момент до материи Вселенной? Он ни в какой момент не смог бы сделать этого, если бы не присутствовал повсюду и не занимал каждое место. Следовательно, Бог протяжен и в своим роде пространственен и, следовательно, является протяженной субстанцией.
Из этого также не следует, что он является телом или материей <…>. По этой причине «протяженная субстанция» шире, чем «тело».
По воспоминаниями современников, Гилберт Райл был довольно серьезный, даже мрачный человек. Говорят, что он был даже несколько заторможенным в демонстрации своих эмоций (привет, логический бихевиоризм!). Неясно, знал ли он сам о том, что производит такое впечатление на людей. Но тем забавнее обнаружить в середине его рассуждения про разницу имён и эпитетов такое: To say 'I am a self-nominator (or non-self-nominator)' not only is not to give one's name; it is not even to describe one's name, as I might describe my name by saying that it rhymes with 'smile'. (Heterologicality, 1950, p. 62). Если эта фраза написана с холодным умом, просто как указание на лингвистический факт, то забавно, что Райл не чувствовал трения между этим фактом и своим публичным образом. А если он чувствовал, то, может быть, это такая очень in-joke в традиционном британском стиле.
Читать полностью…Если у вас в конце недели полное падение души, то почитайте статью профессора Дмитрия Бугая про падение души у Плотина и узнайте, что душа, в общем-то, падает почти у всех. На самом деле статья про другое, а именно:
Аннотация: Статья посвящена рассмотрению основных проблем, связанных с темой падения души в «Эннеадах» Плотина, и прояснению концептуальных предпосылок, лежащих в основе представлений Плотина о «нисхождении души в тело». В качестве таких предпосылок рассматриваются определение Плотином души как особого модуса соединения единства и множественности (в связи с учением о качестве и теле), учение Плотина о тождестве субъекта чувственного восприятия (в связи с критикой стоической теории восприятия), проблема связи отдельных душ, мировой души и души как «ипостаси», «метафора наук», позволяющая по-новому описать отношение между душой как ипостасью и отдельными душами. В статье показана роль и значимость «желания» отдельной души как определяющего фактора в ее нисхождении, дан анализ соотношения «свободы» и «необходимости» в этом процессе.