5506
Крупнейшее сетевое издание по теории архитектуры и города по вопросам сотрудничества @mnevlyutov рекламу не размещаем
4.
Итак, город как набор контекстов и возможностей.
Как архитекторы (или соучастники проектирования) мы можем закладывать аффордансы и фреймы в город. А как горожане — извлекать их.
Смысл1 -> архитектура -> Смысл2
«Город равенства» -> Берлин по проекту Хобрехта -> «Город неравенства»
«Город красивых площадей» -> Берлин по проекту Хобрехта -> «Город некрасивых площадей»
Проблема только в том, что каждый закладывает и извлекает смысл архитектуры по-своему и никогда нет однозначного перевода ни из смысла1 в архитектуру, ни из архитектуры в смысл2.
Если продолжить параллель между городом и текстом, можно заметить: так же, как смысл слова зависит от его использования [Витгенштейн], смысл архитектуры формируется в меняющихся социокультурных практиках. И математически точной корреляции между ними мы вряд ли отыщем.
Практика --- Архитектура
Архитектура --- Практика
Как я и предлагал ранее, остановимся на этом переводе, разберем его подробнее:
Практика ------------------------------Архитектура
Советский авангард ---------------Дом Наркомфина как дом переходного типа (частично коммунальное хозяйство)
Сталинские репрессии -----------Дом Наркомфина как традиционный тип жилья (полностью индивидуальное хозяйство)
Блокада Западного Берлина СССР в 1949 -----------Темпельхоф как функционирующий аэропорт, обеспечивающий город продуктами питания
Современный Берлин -------- Темпельхоф как городской парк
Переменная практика ----------------Переменная архитектура
В таких нестабильных условиях неустойчивой практики и неустойчивой архитектуры, когда невозможно опереться ни на левую часть, чтобы определить правую, ни на правую – чтобы определить левую, мы ощущаем себя неловко. Мне кажется, у этой подвижности есть опасность, и боюсь в этом переводе:
«Переменная практика ---------------Переменная архитектура»
- могут прятаться скрытые механизмы контроля. Но об этой мысли позже.
2.
«Больше соучастия и консерватизм, или меньше соучастия и новаторство?»
Cфокусируем наше внимание на переводе «больше соучастия» в «консерватизм» и «меньше соучастия» в «новаторство». Сфокусируемся на союзе «и» в конце концов – ведь он и станет предметом разговора ниже – и неважно что по обеим его сторонам.
Отбросим роль участника проектирования - архитектор ли это или обычный человек. Отбросим его мотивы, имеет ли он хоть какие-либо желания, эгоистичен ли он и тд. Речь пойдет не об этом.
Нас будет интересовать только момент перевода мысли в какую-либо форму архитектуры. Момент заключения мысли в архитектуру и ее последующее извлечение.
Возьмем радикально иной пример тому, что был вчера, для рассмотрения этих двух переводов.
В 1860-х годах в эпоху индустриализации в Берлине началась большая кампания по созданию мастерплана для расширения города. В подчинении у Министерства и короля была собрана Комиссия во главе с Джеймсом Хобрехтом.
Хобрехт еще со времен учебы в Строительной Академии симпатизировал леволиберальной повестке. Одна из его идей заключалась в смешении жителей разных классов в пределах одного района. Эти взгляды частично нашли отражение в его плане — например, через систему открытых пространств и парковых ансамблей. Возьмем это за социальный элемент концепции.
Хобрехт хоть и следовал технократским инструкциям сверху – создать оптимальную сетку улиц для идеальной работы индустриальных кварталов – все же не пренебрегал своими эстетическими принципами – стремился, например, создать площадь так, чтобы ее геометрия читалась с любой ее точки – возьмем это за формальный элемент концепции.
Что получилось в итоге?
С социальной точки зрения мастерплан вылился в появления Митказерн, тесных рабочих кварталов с плохими условиями жизни. Это противоречило исходной идее социального равенства.
С формальной точки зрения многие современники, заряженные теорией Камилло Ситте, например, упрекали его в отсутствии выразительной городской эстетики.
Таким образом произошли два перевода: заложение и извлечение – заложение мысли в город и дальнейшее восприятие и использование города. Об этих двух процессах поговорим далее.
Привет, Пила!
Меня зовут Михаил Бодров, я студент магистратуры Баухаус-Университета в Веймаре по направлению «Архитектура». Бакалавриат окончил в МАРХИ в 2023 году. Сейчас выхожу на написание магистерского диплома, и эти две недели на Пиле послужат прекрасной возможностью сформулировать некоторые вопросы и частично — ответы, которые лягут в его основу.
Больше всего меня волнуют вопросы архитектурного метода: я давно заметил, что в нашем цеху много разногласий по этому поводу. Это проявляется как в образовании — в разных университетах, — так и на практике. «Как проектировать?», «Что такое хорошая архитектура?» - нет вопросов более основополагающих в нашей сфере, и в то же время наталкивающих на более полярные ответы.
Я чувствую, что именно в наше время необходима консолидация, потому что доминирование человека в архитектуре, вследствие развития технологий, в скором времени может быть поставлено под сомнение. Чтобы не оказаться уязвимыми, важно разобраться с этими противоречиями.
Для этого я вооружился несколькими архитектурными, социологическими и философскими концепциями и попытался их объединить. Подчеркну, что это всего лишь небольшие зарисовки – никаких однозначных ответов, тем более на вышеуказанные вопросы, давать я, конечно, не берусь.
Возможно, трактовка многих текстов оказалась довольно вольной. Но я надеюсь, что чтение постов ниже будет как минимум занимательным.
Буду рад комментариям! Приятного чтения.
«Скульптурная дидактичность»
Под влиянием различных контекстов первичная методологическая модель архитектурного бюро «Меганом» претерпела серьезные изменения, результатом чего можно считать проект универмага Цветной в центре Москвы. Скульптурная оболочка отделяет в этом здании приемы работы со внешней формой, от жестко детерминированного внутреннего пространства, разделяя, таким образом, две темы – оболочку (снаружи) и деятельность (внутри).
Производные этой «лоботомии фасада» получают свое развитие в двух объектах: сарае в Николо-Ленивце и проекте Депозитария во дворе МУАР в Староваганьковском переулке. В первом случае небольшой домик с двухскатной кровлей становится манифестом скульптурной формы. Проект депозитария же напротив исходит из идеи нагромождения, накопления и хранения экспонатов. В этом смысле «бетонная этажерка» со стеклянным фасадом представляет собой «шкатулку» для объектов. Хранилище музея превращается в особого рода экспозицию, где именно экспонаты (объекты), а не люди (субъекты) становятся «добровольными пленниками архитектуры».
На всех же последующих этапах своего развития, концептуальные проекты бюро «Меганом», зачастую тяготели к совмещению в одном объекте двух канонических тем: скульптурной пластики и дидактичности содержащихся в ней пространств. Внутренняя строгость не позволяет форме становиться чрезмерно сложной и наоборот, внешняя оболочка выражает нечто большее, чем простое отражение диаграммы здания. Иными словами, творческий метод архитектурного бюро «Меганом», в данной трактовке, представляет из себя скульптурную дидактичность, образующуюся на стыке между моделью «сарая» и «депозитария».
Спасибо за внимание!
Загородные виллы. p/4
В одном из своих интервью Юрий Григорян рассказал, что вилла «Остоженка» появилась благодаря случайному стечению обстоятельств: «Во дворе "Молочного" нашелся кусочек ненужной земли, на котором можно было что-то построить вместо трансформаторной будки». Сами архитекторы бюро «Меганом» называют проект «антивиллой», подчеркивая, что устройство здания исходит из предпочтений владельца.
Доступ к вилле возможен только через узкий проход между торцом многоэтажного дома и забором соседнего участка. В плане помещения группируются в функциональные блоки, которые примыкают друг к другу по одной из сторон. В центре здания расположен вестибюль с зимним садом, напоминающий буферную зону между подземным гаражом и жилой зоной.
Формообразование основано на методе построений из неортогональных блоков, которые примыкают друг к другу по длинной стороне. Здание как будто «вырастает» из земли благодаря пластическому развитию композиции по вертикальной оси. Скаты крыш соседних объемов направлены навстречу друг другу, образуя зигзагообразный пандус.
Вилла «Остоженка» является развитием и усложнением приемов построения пространства и формы здания. Ее структура может быть интерпретирована как символическое воплощение трилистника и развитие схемы «Дом Меганом».
Таким образом, анализ ранних работ бюро "Меганом" демонстрирует нам эволюцию авторского подхода от работы с ортогональными блоками к сложным композициям из неортогональных объёмов. Также была отмечена тенденция к развитию пластического решения облика здания от самостоятельных объемов к скульптурным формам.
1. Поселок «X-парк», 2004 г., коттеджные дома (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/x-park/)
2. Вилла «Роза» (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/villa-rose//)
3. Поселок «X-парк», 2004 г., генеральный план
4. Типовые коттеджные дома поселка «X-парк», 2004 г.: общий вид, изометрическая схема
5. Сравнительный анализ проектов «X-парк» и «Дом Меганом»
6. Типовые коттеджные дома поселка «X-парк», 2004 г: артикуляция основных объемов в пластическом решении
7. Типовые коттеджные дома поселка «X-парк», 2004 г четыре объема в структуре плана здания
8. Вилла «Роза», 2004 г: центральное общественное пространство в структуре плана здания
9. Сопоставление проектов индивидуальных жилых домов, выполненных архитектурным бюро «Меганом» в период с 1998-й по 2004-й гг.
Как управлять водой?
Реки образуют обширные речные бассейны, которые могут охватывать территорию в миллионы квадратных километров, поэтому воздействие на реку в пределах одного города влияет на экосистемы в других городах и странах. Бюро Atlas в своем исследовании взаимоотношений рек и человека постарались выяснить, как в будущем будет происходить трансграничное управление водными бассейнами.
Институциональная устойчивость трансграничных рек предполагает создание межгосударственных соглашений, институтов и прозрачных механизмов разрешения конфликтов.
Водно-речное законодательство можно разделить на 4 уровня, которые дополняют друг друга. Наличие 4 уровней в одном государстве создают систему сбалансированного регулирования воды и рек, но редко встречаются все вместе.
Вот эти уровни:
- первый — общее рамочное экологическое законодательство
- второй — общее рамочное законодательство по управлению водными ресурсами
- третий — законодательство, регулирующее управление реками
- четвертый — программы по управлению отдельными речными бассейнами и реками
Первый уроень — Основной закон об охране окружающей среды (Basic Environment Law) в Японии. Это стратегический документ национального уровня, который обозначает основные цели в работе с окружающей средой, в том числе необходимость разработки экологических стандартов, определение ролей государственных и частных акторов механизмы финансирования проектов и принципы интеграции национального законодательства в международ- ные соглашения.
Второй уровень — Водный Кодекс (Water Code) в Казахстане. В его рамках описаны экологические стандарты в управлении водными ресурсами, полномочия государственных органов, вопросы собственности на воду и виды допустимого водопользования.
Третий уровень — Общенациональная стратегия развития рек (National Strategy for River Development) в Китае. Здесь прописаны меры по защите береговых линий рек и озер, мероприятия по профилактике и контролю загрязнения воды, определены экологические стандарты и практики восстановления водных экосистем.
Четвертый уровень — Программа развития дельты Рейна (The Rhine Delta Programme) в Нидерландах. Программа сосредоточена на экосистеме реки, обеспечении качества воды и доступа к реке, поддержании судоходной навигации на реке. Включает в себя 7 более точечных проектов, и интегрирована с программой по защите от наводнений, программами по устойчивому развитию сельской местности и программой развития береговых линии.
Скачать исследование полностью можно здесь — rivers.buroatlas.pro
ТГ бюро Атлас /channel/buroatlas
Авторы фото: Pixabay, Ken Lund (Flickr), RB Photo (Flickr), Bryan Pocius (Flickr), Eric Huybrechts (Flickr)
По горячим следам лекции...
Частные дома в городе Чиангмай, которые максимально интегрированы с природой [фото 1—6].
Чайные склады, которые жители выкупили и бережно восстановили, сделали из одного общественное пространство с кофейней, что далее послужило развитию инфраструктуры вокруг и созданию комьюнити — всё на частные усилия, желания и вложения [фото 7—9].
🖇Лекция профессора Ken Chongsuwat из INDA, Chulalongkorn University.
1. Жилой дом в поселки Сосны, 2001 г.. макет (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/family-house-in-sosny/)
2. Жилой дом в поселки Сосны, общий вид, изометрическая схема
3. Артикуляция объемов в рамках общей композиции на уровне используемых материалов отделки и пластических решений объема
4. Кухня-гостиная в структуре внутреннего пространства, изометрическая схема
5. Жилой дом в поселки Сосны, разрез
6. Жилой дом на Николиной горе, 2001 г., фото (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/family-house-in-nikolina-gora/)
7. Жилой дом на Николиной горе, 2001 г.: общий вид; изометрическая схема с выделением двух основных блоков
8. «Промежуток» в структуре объемно-пространственного решения здания; наполнение «промежутка» функциональными элементами, изометрическая схема
9. Сопоставление проектов индивидуальных жилых домов, выполненных архитектурным бюро «Меганом» в период с 1998-й по 2000-й гг.
1. Павильон в Снегирях , 1998 – 1999 гг. макет (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/snegiri-pavilion/)
2. Проект «Дом Меганом», 1998 г. (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/project-meganom/)
3. «Дом Меганом», общий вид, изометрическая схема
4. Павильон в Снегирях, общий вид, изометрическая схема
5. «Дом Меганом», разрез
6. Павильон в Снегирях, разрез
7. Павильон в Снегирях, план
8. Баня, как центральное ядро здания в структуре объемно-пространственного решения павильона в Снегирях, изометрическая схема
1. Основатели бюро «Меганом»: Юрий Григорян,
Александра Павлова, Илья Кулешов и Павел Иванчиков.
2. Проект «Дом Меганом». 1998 г.
3. Жилой дом в Молочном переулке. 2000 – 2003 гг.
4. Универмаг «Цветной». 2006 – 2010 гг.
5. Новое здание политехнического музея(конкурсный проект). 2013г.
6. Ризосфера. Новое основание. Проект реновации территории Пушкинского музея. 2014 – н.в.
7. Здание филиала Третьяковской галереи в Калининграде. 2018 – 2023 гг.
8. 262 Fifth. Жилой небоскреб в Нью-Йорке. 2015 – н.в
Все материалы взяты с официального сайта архитектурного бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/
Всем привет!
Меня зовут Тима Журавлев. Я практикующий архитектор и аспирант МАрхИ. В прошлом году я защитил диссертацию по теме «Пространство и пластика в проектах архитектурного бюро “Меганом”» и теперь хочу поделиться с вами результатами своего исследования.
Для начала стоит сказать, что отечественная архитектура XXI века вызывает у студентов и аспирантов явно меньший энтузиазм, чем авангард или творчество европейских бюро. Причины возникновения этого «вакуума» остаются для меня загадкой. Возможно, еще не прошло нужного количества времени, и тема современной российской архитектуры недостаточно «настоялась». С другой стороны, Юрий Эдуардович Григорян преподает в МАрхИ почти 20 лет, а некоторые из его бывших студентов уже давно ведут собственную практику. Этот факт сам по себе подталкивает к разговору о «последователях», «школах» и «преемственности».
Так или иначе, я думаю, что профессиональному сообществу было бы полезно критически оценить тот путь, который российская архитектура прошла с момента распада СССР. Особенно сегодня, когда после ухода западных студий все кинулись искать собственную «идентичность». В этом смысле творчество архитектурного бюро «Меганом» – яркий пример того, как приемы построения пространства и пластики могут изменяться в соответствии с господствующими трендами, оставаясь при этом узнаваемым авторским почерком.
Приятного чтения!
CALL FOR PAPERS — дедлайн 28 февраля!
Напоминаем, что до 28 февраля продолжается приём заявок от докладчи:ц на секцию «Спор за город: критика извне и изнутри городских исследований и практик» на конференции молодых учёных «Векторы» в Шанинке (МВШСЭН).
Желающим выступить на секции необходимо отправить свои ФИО, информацию о месте учебы или работы, название доклада и аннотацию (до 500 слов) на urbandispute.vectors@gmail.com
Мы приглашаем к обсуждению всех заинтересованных и несогласных с мейнстримом на уровне теорий, идей и практик: студентов, активистов, исследователей, практиков и преподавателей. Вместе мы предлагаем обсудить статусы и основания определения современного «города» и «городского».
Мы также ждем исследования, проекты, практики, и (само)организации сопротивляющиеся популярным логикам и/или выпадающие из них; индивидуальные и коллективные рефлексии, критические (само)анализы и автоэтнографии.
Подробнее о возможных вопросах, которые мы ставим для обсуждения на секции, можно прочитать тут: https://vectorsconference.com/urbandispute
Конференция пройдёт 10-13 апреля в очном и онлайн формате.
Ждём ваши тезисы!
Это брутально
Искать истоки брутализма можно в разных исторических явлениях — кто-то находит его корни в реакции архитекторов на войны XX-го века (и даже аутизме и ПТСР, см. эссе по ссылке), кто-то в индустриальном возрождении второй его половины, а для кого-то брутализм является прямым продолжением рефлексии на тему модернизма
После Второй мировой войны, архитекторам пострадавших от рока стран достались в наследство выжженные земли и новые технологии по производству бетона, появившиеся в ходе строительства военных укреплений (интересен пример порта Малбери, [илл. 1] построенного по технологии ферроцемента, обретшей новую жизнь во второй половине XX-го века)
Главные задачи архитекторов после 45-го года — расселить людей из разрушенных домов и возродить промышленность, чтобы вернуть мир к довоенной жизни
Модернизм концептуально основан на идее интернационализма и мирового единства, и развивался благодаря объединениям и международному сотрудничеству
Личное коллективное / часть II
Как искусство юное звенело,
Как умело согревать людей
В мастерской своей оледенелой, На аренах гулких площадей...
Как рвалось к тысячеликой массе То искусство, только что родясь, Дискутируя во ВХУТЕМАСе,
С будущим налаживая связь.
– Яков Хелемский
Во ВХУТЕМАС в основном объединения делились по взглядам на пропедевтику и философскую составляющую архитектуры
Как пример — на стыке споров Ильи Голосова и Николая Ладовского о методах преподавания проектирования студентам
Голосов развивал среди студентов идею об органической архитектуре, но не в современном понимании — речь шла скорее о выстраивании конструктивистских объёмов с оглядкой на человеческий и животный организмы
Архитектор фактически воспринимался как творец земных и неземных существ, и каждому студенту предлагалось освоить воплощение своих идей в рамках такой модели построения форм и пространств
Ладовский, который состоял в архитектурном крыле ОбМАС (Объединённых левых мастерских), придерживался собственного психоаналитического метода преподавания
Этот метод подразумевал, что главное в процессе обучения — научить студента лучше понимать, предсказывать потребности и интересы, будущего пользователя сооружения (или наблюдателя)
В течении обучения, студент, по идее Ладовского, должен был научиться лучше понимать не только реципиента архитектуры, но и себя — как архитектора, чуткого к желаниям других людей
Разность убеждений и направлений деятельности делила архитекторов на множество лагерей, и не только внутри ВХУТЕМАС — тут и АСНОВА и АРУ (созданные Ладовским, как и ОбМАС), ОСА, ВОПРА (участники которого ругали архитекторов других объединений за буржуазность, и пытались отменить Мельникова), и другие формации
Говоря о Мельникове, он один из немногих стремился быть в стороне от объединений, хоть и не избежал участия в них — его привлекал левый психоаналитический подход Ладовского, но в итоге преподавал он в союзе с Ильёй Голосовым
Преподавательское объединение последних носило три названия: Синтетическая мастерская № 2, Мастерская экспериментальной архитектуры, Новая академия
Порой архитекторы состояли сразу в нескольких объединениях, а Моссовет к середине 20-х стал отказывать в регистрации объединений многим желающим, во избежание «многоголосицы»
К 30-му году, многие союзы вошли в МОВАНО, а через два года после она сама вошла в состав другой организации — Союз Советских Архитекторов
Такая вот матрёшка.
#единство
3.
Предлагаю представить город в виде набора возможностей и набора контекстов. Каждый раз, когда мы находимся в городе или в здании, мы участвуем в игре, которую навязывает нам архитектура и которую мы вольны переосмыслить.
Так, во время интервью, о котором я упоминал выше, мы поговорили о любимом месте Ханса Йорга Кинда в его доме. Вопрос был спонтанный – было важно получить неподготовленный ответ с описанием пространства и почему оно ему так дорого.
Его любимым местом в доме оказалась кухня — центр семейной коммуникации. Что интересно, он как архитектор не описывал детали дизайна, из каких материалов сделана столешница, отделаны ли стены плиткой и тд.
Гость описывал только возможное поведение людей в этой кухне. То, как хорошо там встречаться с семьей, беззаботно сидеть в повседневном бардаке и обсуждать наболевшие темы и громко смеяться.
Мне показалось это интересным. Ведь кухня в данном разговоре раскрылась чисто как набор заложенных в нее возможностей – аффордансов [Дж. Гибсон] – и через их использование. А дизайн кухни, о котором гость не проронил ни слова, по сути, стал вторичным.
И наверняка каждый, кто оказался бы в этой кухне, пользовался бы заложенными в нее аффордансами примерно так же, как Ханс Йорг Кинд. Ведь само пространство, вероятно, программирует его использование как кухни или как места, где можно приятно провести время с друзьями за готовкой и приемом пищи. Таким образом создаются своего рода рамки — фреймы [И. Гоффман], которые задают контекст использования аффордансов.
Вряд ли кто-то использует кухонную столешницу как офисный стол, ведь окружающие предметы наталкивают на совершенно определенное использование пространства. Таким образом возможности частично программируются контекстом и наоборот – это обоюдный процесс.
Теперь посмотрим на этот процесс в масштабе города.
Мне кажется, будет красивой иллюстрацией литературная карта Набокова “Берлин и Сиринъ», законченная в конце прошлого года исследователем Вячеславом Курочкиным и художником I—O. (https://youtu.be/s_9ckh4jzCE?si=P-pw7mojJq3ENXYQ)
Это коллаж из отрывков произведений Набокова в период его жизни в Берлине, которые так или иначе связаны с различными местами города. Можно сказать, что Набоков по-своему читал Берлин: воспринимал город как мега-аффорданс для черпания образов, как мега-фрейм для настройки своего состояния как писателя.
Далее город будет все больше сближаться с текстом.
1.
В конце прошлого года я имел удовольствие провести интервью с архитектором из Тюрингийской глубинки Хансом Йоргом Киндом. Это было частью одного учебного модуля в университете, и тема интервью вращалась вокруг Партисипаторного (Соучастного) проектирования.
Не столь важно сейчас окунаться в теорию этого метода, основанного на соучастии горожан в создании городов или зданий, сколько просто зафиксироваться на той проблеме, которую поднял гость.
Судя по его опыту, в провинции люди проявляют больше участия в проектировании, чем в больших городах. В силу иных масштабов они живут, как правило, ближе к любой стройке, которая может потенциально происходить в их маленьком городке. Значимость этих перемен намного выше и ярче сказывается на их жизни. Все друг друга знают и могут спокойно зайти к соседу на участок и поинтересоваться, что он строит, и высказать свою критику.
Большим городам же присуща почти тотальная анонимность. Люди там, как говорит Ханс Кинд, выражают свое мнение в основном посредством медиа. Да и событий у городского жителя намного больше - крупные города меняются динамичнее - и эти перемены в таких масштабах не так заметны.
Из-за этого люди в провинции хоть и с большим энтузиазмом и более искренне соучаствуют, они более консервативны – и архитекторам гораздо сложнее менять среду к лучшему, чем в мегаполисах, где люди более равнодушны и потому более терпимы к экспериментам.
Больше соучастия и консерватизм или меньше соучастия и новаторство? – Оставим этот вопрос пока в таком рафинированном виде, допускаю, что не так все однозначно и есть другие факторы.
Далее последуют посты, которые сначала максимально раскроют релятивизм происходящего. Придадим архитектурным догмам движения, а затем попытаемся нащупать твердые участки поверхности.
1. Сарай, павильон. 2006 г.
2. Депозитарий и лапидарий Музея Архитектуры, 2006 г.
3. Универмаг «Цветной». 2006 – 2010 гг.
4. Культурный центр в Бейруте, конкурсный проект. 2009 г.
5. Жилой дом в Курсовом переулке, конкурсный проект. 2013 г.
6. Жилой комплекс «Спектр». 2018 – 2022 гг.
Все материалы взяты с официального сайта архитектурного бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/
1. Вилла «Остоженка», 2004 г. (изображение взято с официального сайта бюро «Меганом». URL: https://meganom.team/ru/project/villa-ostozhenka/)
2. -//-
3. -//-
4. Вилла «Остоженка», 2004 г. общий вид, изометрическая схема; центральный «лепесток» в структуре объемно-пространственного решения
5. Вилла «Остоженка», 2004 г.; центральный «лепесток» в структуре плана здания
6. Вилла «Остоженка», 2004 г: развитие объемно-пространственного решения по вертикали; скатные кровли объемов в структуре объемно-пространственного решения;
7. Вилла «Остоженка», 2004 г. Отсылки к проекту «Дом Меганом»: консольный вынос жилого блока; заглубление вестибюля относительно уровня земли, интерьер
8. Сопоставление проектов индивидуальных жилых домов, выполненных архитектурным бюро «Меганом» в период с 1998-й по 2006-й гг.
Егор Курышов для своего канала перевел текст архитектора и психоаналитика Фредерика Ивана egorkuryshov/reel-de-architecture">«Реальное архитектуры», в котором он продолжает размышления Лакана об основаниях архитектуры и искусства, которые были высказаны в ходе VII семинара («Этика психоанализа»).
За очень долгую историю архитектуры в ней успел сложиться определённый тип «архитектурного здравомыслия», который легко узнаётся в речи об архитектуре по следующим словам: пустота, пространство, перспектива и т. п. Но кажется, что держать подобную здравую речь, говоря об архитектуре, — совсем не сама собой напрашивающаяся практика (как бы этот факт «миры теории» не хотели затушевать). Речь говорящего об архитектуре выступает такой же частностью любой субъективной речи, как и речь невротика. В стремлении реализовать полное тождество между словами (теорией) и вещами (самой архитектурой) теоретик архитектуры и невротик полностью совпадают. Если психоанализ в случае невротика может помочь истину этого тождества разоблачить — разделить вещи и слова, — то в случае теории архитектуры этим давно никто не занимается. Архитектура продолжает жить своим герметичным дискурсом, скроенным пустыми словами в самых проблемных местах её «психики» или речи теории. В своём тексте Фредерик Иван «приглашает к Реальному» теперь не только невротика, но и архитектуру.
"Жак Лакан не выводит систему изящных искусств полностью, однако архитектура — в частности первоначальная — представлена им в VII семинаре («Этика психоанализа») как первый момент искусства. Действительно, здесь Лакан определяет искусство как "организацию чего-либо вокруг пустоты" и первоначальную архитектуру как то, что "можно определить как нечто организованное вокруг пустоты", как её изначальное проявление. Как следует из проведённого им краткого исторического экскурса, после первоначальной архитектуры "люди стали довольствоваться образами такой архитектуры, архитектуру научились изображать на стенах архитектурных построек — и живопись тоже поначалу представляла собой нечто такое, что организуется вокруг пустоты". А открытие перспективы по Лакану следует понимать как попытку эту пустоту восстановить: нужно было "воспроизвести сакральную пустоту архитектуры, добиться как можно большего с нею сходства — откуда и открытие перспективы". В итоге перспектива сковала архитектуру: подчиняясь её законам, архитектура "обыгрывает их, делает их для себя правилом, то есть помещает их внутри чего-то такого, что было сделано в живописи для воспроизведения пустоты первоначальной архитектуры".
Иллюстрации:
Пизанелло - Люди под арками
Мазаччо - «Пресвятая Троица»
Загородные виллы. p/3
В 2001-м бюро «Меганом» спроектировало коттеджный парка на территории поселка Горки-2. Рассматривая генеральный план поселка, я отметил, что «деревянные дома» располагаются полукругом, центр которого совпадает с местом расположения «стеклянного дома» – виллы «Розы». Изометрическая модель типового коттеджа демонстрирует, что название «X-Парк» отсылает к типовой схеме пересечения двух ортогональных блоков, слабо отклоняющихся относительно центральной оси. В плане коттеджа видно сходство с проектом виллы «Дом Меганом», где форма здания также представлена как врезка двух объемов. Авторы объясняют замысел автономностью каждой части объема: «Водном крыле гараж, в другом – бассейн, в третьем – гостиная, в четвертом – кухня…» [2]. В центральном пространстве, образующемся на пересечении ортогональных призм, расположены прихожая и лестница. В этом проекте видно усложнение конфигурации и размеров центрального ядра здания относительно более ранних проектов.
Виллу «Роза» можно считать «точкой фокусировки» на генплане комплекса. Архитектурные приемы построения пространства и формы здания значительно отличаются от предыдущих объектов. Графический анализ показал, что основной формообразующий принцип – вращение вокруг центральной оси, которое прослеживается как на фасаде, так и в планировочной структуре, образованной тремя прямоугольниками. Это первый проект, где концептуальная структура имеет одинаковую трактовку на уровне пластических решений и организации внутреннего пространства. Использование принципа вращения привело к отказу от крупных функциональных блоков. Элементы, закручивающиеся вокруг композиционного ядра, представляют собой отдельные помещения: вестибюль, лестничный узел, бассейн, прихожая. Форма здания не распадается на самостоятельные части и может быть рассмотрена как цельная скульптура.
Проект поселка «X-парк» демонстрирует определенные изменения в авторском подходе архитектурного бюро «Меганом»: от простых ортогональных композиций к сложным скульптурным формам с усилением акцентирования центрального ядра.
(Простите за такой длительные перерыв между постами)
Реки образуют территорию в миллионы квадратных километров — для эффективного управления такими сложными водными системами необходима институциональная устойчивость на нескольких уровнях, включая межнациональный. Бюро Atlas в своем исследовании взаимоотношений рек и человека постарались выяснить, как люди пытались наладить трансграничное управление водными бассейнами.
В мировом опыте есть положительные примеры межнациональных договоренностей — такие как комплексный Амазонский пакт или экологическая конвенция о защите Дуная. Но есть и неудачные попытки урегулирования ситуации. Например, Международная комиссия бассейна Конго-Убанги-Санга в Африке существовала с 2016 по 2019 год, была создана при поддержке Федерального министерства экономической кооперации и развития Германии. Временный характер, активное участие внешних стран и неравный финансовый вклад стран-участников не позволили вывести бассейн из категории высокого риска конфликтов.
Но вместе с тем реки могут стать и поводом объединить усилия, чтобы восстановить водные экосистемы. Такие примеры тоже есть. В Чикаго действует стратегическая программа Great Rivers Chicago по видению рек города в перспективе 30 лет. Основная цель сделать реки города привлекательными (inviting), эффективными (productive) и живыми (living). Каждое из направлений имеет задачи по годам, для которых расписаны инструменты и ключевые участники для их достижения. Результаты: в 4 раза увеличилось количество мероприятий вдоль набережных, прибрежные территории генерируют экономическую деятельность, сохраняя свою роль для предприятий, транспортных систем и туризма. Разработан план по переходу к методам мягкой инженерии и план по предотвращению загрязнения речных вод, 17 организацийобъединились для сбора данных о качестве воды.
Еще один интересный пример: Weiliu Wetland Park в Китае. Для повышения устойчивости реки Вэй к наводнениям на основе существующей топографии был разработан трехуровневый ландшафтный парк: самые низкие области спроектированы как затопляемые во время разлива, области с меньшим риском наводнений используются для искусственных водно-болотных угодий, а самые высокие области отведены под рекреационные пространства для горожан. Водно-болотные угодья также используются для фильтрации городских стоков. Для сохранения биоразнообразия сделан упор на собственные восстановительные силы природы: защита местных деревьев, кустарников и водных растений позволила восстановить места обитания для для водных организмов, земноводных и птиц. В результате 2,4 млн кв.м воды в год использует повторно, проект привлек 12 млрд долларов инвестиций, до 98% составило снижение химических загрязнений в воде.
Узнать подробнее, какие подходы применяются сегодня в работе с водными экосистемами, и какое будущее ждет отношения города, человека и реки, можно на сайте нашего исследования — rivers.buroatlas.pro и в ТГ канале бюро Атлас /channel/buroatlas
Уже сегодня в 13.00 ожидается онлайн-лекция про загадочный Тайланд от ландшафтного-архитектора, эколога, координатора международной программы факультета архитектуры, Бангкокский Университет имени Короля Чулалонгкорна, (INDA, the International Program in Design and Architecture, Chulalongkorn University), Кена Чонгсувата.
Кен работал в OMA, AECOM и BIG, получил степень магистра ландшафтной архитектуры в Гарвардской высшей школе дизайна, удостоившись за выпускную работу премии Нормана Томаса Ньютона (Norman T. Newton Prize)
В лекции он обещал рассказать о взаимном влиянии климата, архитектуры, ландшафта и урбанизма в Таиланде, покажет, как условия окружающей среды формируют подходы к проектированию в разных масштабах ― от локальных строительных традиций до современного городского девелопмента. Особое внимание будет уделено современным адаптивным стратегиям, экологической устойчивости и развитию отношений между искусственной и естественной средой.
Лекция пройдет в зуме на английском языке с синхронным переводом. Для участия обязательно зарегистрируйтесь.
Forest Pavilion, The Forestias (archdaily.com)
Загородные виллы. p/2
В том же 1998 году бюро «Меганом» начинает работу над проектом жилого дома в Соснах (МО, поселок Сосны, 1998–1999 гг.). В этом объекте читается связь с предшествующими проектами: здание состоит из нескольких призматических объемов, каждый из которых при этом воспринимается как автономная часть в составе общей структуры.
Сопоставление «естественных» (дерево/камень) и «искусственных» (стекло/бетон) материалов облицовки, которые также способствуют обособлению функциональных блоков, здесь может прочитываться как отсылка к концепции «Дом Меганом».
Пространственная структура жилого дома в Соснах уподобляется плану павильона в Снегирях: кухня-гостиная, связанная со всеми функциональными зонами и открытой террасой, играет роль центрального общественного пространства. Сходство с предшествующими работами добавляет также «парящий» объём, созданный за счет консольного нависания блока жилых помещений.
Рассматривая последующий проект дома на Николиной горе (1999 г.), можно снова выделить прием построения объема здания из нескольких ортогональных блоков, смещенных относительно друг друга. В данном случае противопоставление объемов заменяется общим пластическим решением скатных кровель, использование которых визуально объединяет форму здания в подобие скульптуры.
Меняется подход архитекторов бюро «Меганом» и к развертыванию структуры плана. Роль композиционного центра в проекте на Николиной горе отводится «промежутку», оставленному между двумя объемами, куда помещается прихожая и лестница, превращая тем самым это пространство в коммуникационный узел.
Подводя промежуточный итог, можно сказать, что в рассмотренных проектах явно наблюдается тенденция к работе с ортогональными объемами, а также постепенное усложнение объединяющего их ядра.
Загородные виллы. p/1
Вилла «Остоженка» – один из ярких символов российской архитектуры середины 2000-х годов. В своем исследовании я предположил, что приемы построения пространства и пластики, которые архитекторы бюро «Меганом» использовали в этом проекте, сформировались в процессе работы над частными загородными коттеджами. Чтобы проверить эту гипотезу, я сравнил между собой ранние проекты бюро и постарался установить сходства в подходе к решению формы и внутренней структуры зданий.
Первым реализованным объектом бюро «Меганом», согласно информации на их официальном сайте, является павильон в Снегирях (1998 г.). В этом проекте я увидел ассоциацию с бумажной концепцией «Дом Меганом» – самой ранней работой бюро (из имеющихся сейчас в открытом доступе).
Взятые по отдельности, проекты «Дом Меганом» и павильон в Снегирях можно рассматривать как два обособленных архитектурных высказывания. Стеклянная вилла на склоне холма – манифест минимализма, отдаленно напоминающий абстрактные работы Superstudio. Здание павильона в Снегирях – оммаж модернизму Людвига Мис ван дер Роэ; ортогональные пластины-подиумы, свободный план и открытый периметр здесь явно отсылают к проекту дома Франсуорт (1951 г.).
Однако сравнение изометрических схем проектов позволяет выявить некоторые концептуальные сходства: вытянутые призматические формы; расположение зданий на склоне, когда одна часть объема «зависает» в воздухе, а вторая интегрирована в ландшафт.
В проекте «Дом Меганом» призматический объем врезан в скалу, за счет чего внутреннее пространство получается разделенным на две части: общественная гостиная и приватное пространство кухни и санузла. Форма призмы здесь противопоставляется хаотичности горной породы, что может рассматриваться как дихотомия естественного (скала/пещера) и неестественного (стекло/ортогональная призма).
В проекте павильона в Снегирях стеклянная призма также возникает на склоне холма, при этом все объемы здания находятся над поверхностью земли. Основное отличие проекта в Снегирях, от предшествующей «бумажной» концепции, заключается в том, что вытянутый объем составлен из двух ортогональных блоков, которые смещены друг относительно друга. Определенные сходства с работой «Дом Меганом» прослеживаются и в функциональном зонировании павильона: объем, который расположен «на» земле, вмещает в себя часть вспомогательных функций (открытую террасу и баню), тогда как рекреационные пространства (общественная гостиная) помещаются внутрь стеклянной призмы.
Не думаю, что «Меганом» требует отдельного представления. Уверен, что большинство подписчиков «Пилы» так или иначе знакомы с творчеством бюро, а кто-то даже лично с Юрием Эдуардовичем. Однако я все же позволю себе краткий экскурс в историю, как некоторое вступление к основной части. Думаю, что это будет полезно для тех, кто не так глубоко погружен в контекст современной российской архитектуры.
Творческое объединение «Проект Меганом», было образовано в 1998 году выпускниками МАрхИ Юрием Григоряном, Александрой Павловой, Ильей Кулешовым и Павлом Иванчиковым. Уже к середине 2000-х годов «Проект Меганом» становится известным архитектурным бюро с реализованными объектами в Москве и других городах. В 2006 году выходит журнал TATLIN mono, целиком посвященный работам «Меганома». В тексте интервью, подготовленного специально для этого выпуска, Юрий Григорян и Александра Павлова утверждали, что считают себя не «бумажными архитекторами», а скорее «зодчими нового поколения» [1].
В конце 2010-х — начале 2020-х годов «Меганом» уже ведет знаковые объекты современной российской архитектуры: новый корпус музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, центр военно-морского флота в Кронштадте и филиал Третьяковской галереи в Калининграде. В эссе «Великолепная двадцатка. Архитектура Москвы и зачем она была» Григорий Ревзин высказал предположение, что «если Россия превратится в европейскую страну…, то вещи [проекты] Юрия Григоряна станут предметом паломничества» [3].
В своем исследовании я разделил творчество бюро «Меганом» на три этапа:
— ранний период с 1998-го по 2006-й гг.;
— период становления с 2006-го по 2016-й гг.;
— поздний период с 2016-го по н.в.
Условными отсечками здесь стали выпуски журнала TATLIN mono: вышедший в 2006 году специальный выпуск № 3 [4]
и невышедший выпуск от 2016 года, материалы для которого были готовы, но по какой-то причине так и не были опубликованы.
Предлагаю не отклоняться от классической схемы и, придерживаясь
хронологической последовательности повествования, начать с раннего этапа, а конкретнее – с загородных вилл, которые бюро «Меганом» активно проектировало и строило в конце 90-х и начале 00-х годов.
1. «Игра – это всегда серьезно!» интервью с
«Проект Меганом» // Журнал TATLIN Mono: Проект Меганом 1998-2006. 2006.Специальный выпуск. № 3. С. 29.
2. Ревзин Г.И. Изнутри – наужу //ПРОЕКТ КЛАССИКА V-MMII. URL:
http://www.projectclassica.ru/m_classik/05_2002/05_classik_01a.htm
3. Ревзин, Г. Великолепная двадцатка: архитектура Москвы
и зачем она была : монография / Г. Ревзин. - 3-е изд. - Москва : Стрелка Пресс,2017. - 29 с.
4. Журнал TATLIN Mono: Проект Меганом 1998-2006. 2006. Специальный выпуск. № 3.
Памяти Александра Раппапорта
Ночью 19 февраля умер теоретик архитектуры Александр Гербертович Раппапорт. Впервые я встретил его в стенах НИИТИАГа: после одного из научных советов мы сидели с ним в маленькой кухне и обсуждали феноменологию, тему моей диссертации. Тогда он сказал, что феноменология не даст архитектурной профессии выхода из кризиса, но идея "подлинности" показалась ему интересной. Так я познакомился с одним из величайших умов современности, который был очень критически настроен к этой самой современности. Вместе с тем он во всем мог обнаружить что-то интересное, над чем можно было поразмышлять, о чем можно было вспомнить анекдот и немного посмеяться. “Подлинность, как и свежесть не бывает второй”, - сказал он тогда. Именно такой способ мышления характеризует Раппапорта - теоретика кризиса, который обращается к самому широкому спектру тем, видит там смешное и забытое, но самое важное.
Чтобы не утонуть в перечислении сюжетов, в которые погружался Раппапорт и о чем успел написать, я бы обозначил несколько, и только потому, что он успел их обсудить со мной. Современные города Раппапорт называл пространствами избыточного потребления, содержательной пустоты, и “созерцать в них можно было лишь ад”. Именно с этой непримиримой позицией связана покупка им дома в отдаленном хуторе под Ригой и долгие, до самой смерти, счастливые годы там. Теоретические позиции определяли его жизненные решения. В поисках ответов на кризис архитектуры он обратился к самому началу, туда, где возникает профессия и знание. Так формируется его длительный интерес к архитектурной пропедевтике - подготовке, предшествующей обучению и пониманию архитектуры. По той же причине возникли последующие размышления об эзотерике - к ней возвращаются в ситуациях потери горизонта перед глазами и почвы под ногами, считал Раппапорт, именно она дает надежду благодаря своей сосредоточенности на чуде и любопытстве.
Архитектурная теория Раппапорта была высказана и собрана в нескольких тысячах заметок блога “Башня и лабиринт”. Но теоретический текст часто казался ему недостаточным, разочаровывал, не увеличивал понимание. В последние годы Раппапорт все чаще говорил об отказе от блога, ради более поэтической и материальной практики - живописи. После все же возвращался к письму, непрерывному разговору с другими и поиску достойных собеседников. Но единственным, кто был способен отвечать на его вопросы, наиболее постоянным и ответственным собеседником, оставался он сам. Последним в его блоге стал пост с вопросом о размещении Бога: "Как сложилось представление о месте Бога в верху, а не в центре вселенной? То есть в планетарной топографии. Что стоит за этим жестом? И как оно влияло на астрономию". К моему большому сожалению, теперь этот и другие тысячи вопросов уже нельзя обсудить с дорогим Александром Гербертовичем, теперь мы сами должны стать способны к ответу на них.
Mode de vie moderne
CIAM (Congrès Internationaux d'Architecture Moderne) — одно из важнейших архитектурных объединений модернизма
Основными задачами Международного Конгресса Современной Архитектуры были продвижение идей модернизма среди архитекторов, создание сообщества единомышленников и публикация через печатные источники статей и проектов участников
Заявленные ценности союза — искоренение «извращённого» подхода к проектированию, возвращение в строительстве к основным потребностям человека (позволять людям просто «жить, работать, отдыхать») и, по сути, внедрить в современную на тот момент архитектуру современный, «конструктивный» проектный подход
Ле Корбюзье верил, что с помощью объединения архитекторов сможет решить сразу несколько задач — стать лидером современного контингента архитекторов-единомышленников, повысить и закрепить таким образом своей статус в мировой профессиональной среде, а также получить связи в разных архитектурных институциях в большем количестве стран
Неудачные эксперименты, критика проектов непосредственно резидентами, разногласия в политических, эстетических и этико-философских взглядах расколола CIAM, и к 1959 году назрел серьёзный кризис, впоследствии погубивший союз
Личное коллективное / эпилог
Нет лучшего времени, чтобы объединяться — лучшее время всегда было вчера или будет завтра, а у нас есть только сегодняшний день
Больше всего нас тянет друг к другу, когда случаются роковые события, меняется фон — как во времена Октябрьской революции, или когда появлялись художественные объединения в Перестройку
Можно и Абрамцево — но получилось ли в Абрамцево создать нечто новое, сразить обыденность? Нет, несмотря на прекрасные произведения, связанные с годами общения творческой интеллигенции в рамках круга усадьбы
Это не значит, что должно быть в группах что-то дерзкое, или даже деструктивное по отношению к прошлому
Это скорее некоторая закономерность — в тяжёлые времена, где зарождается новая культура сопротивления тяготам, где яркость должна перебивать горечь будней, там скапливаются жизненная, творческая, философская энергии движения
Там собираются люди, объединённые не только договорённостями, но и стихией, эмоциональным зарядом
Мельников, например, избегал сообществ, хоть и пытался ужиться с коллегами по профессии (или братьями по несчастью) — но до становления он был рядом с теми, кому тоже приходилось играть в рулетку, испытывая судьбу
Контекст определяет мотивацию — будь то коллективную, или личную, осталось придумать свой контекст
PS: всем, кто был на лекции про Леонидова — привет! Всем остальным — тоже привет
#единство
Личное коллективное / часть I
Любой коллектив держится на общих договоренностях и интересах — в рамках норм этики, морали, юридического поля, общественных настроений в тот или иной промежуток времени
Изучая природу коллективной деятельности, мне в том числе интересен разбор мотивации отдельных личностей внутри сообществ
Говоря о ВХУТЕМАСе, например, мотивация учеников была довольно интересной частью феномена объединения — мастерские нельзя было назвать на заре революции полностью легитимным ВУЗом, равно как и творческим кружком
Желание объединяться, как например писал критик архитектуры Раппапорт, подкреплялось поиском представителями новой творческой интеллигенции опоры — фактически новой семьи, на фоне культурной «безотцовщины»
Раппапорт назвал этот феномен «сиротством аванграда» — когда искусство старой формации фактически прекратило своё развитие в СССР, а формирование новой культуры только набирало обороты
Со старой интеллигенцией, кстати, искал общий язык Луначарский — нарком просвещения с 17 по 29-е года XX века — его даже называли послом доброй воли советской власти
И в его случае острее всего стоял вопрос поиск новой мотивации для тех, кто искал на замену старого новое место, в другой стране — предлагали и деньги, и позиции, и протекцию
Новый же творческий класс состоял из людей, которые строили себе пристанище на обломках старого — и в том же новом доме шла борьба за идейное и иерархическое лидерство, что говорит о превосходстве личных целей над коллективными
На кону стояла не только карьера каждого из представителей авангарда, но и их жизнь — до нас дошли истории самых успешных творцов, чья яркость затмила свет многих искателей своей ниши в стихии новой эпохи
фото — Татлин в своей мастерской во ВХУТЕМАС со студентами / 1926 / А. Родченко
#единство