4351
Честно и субъективно о политической науке, публичной политике и управлении в России и за рубежом. Для обратной связи: @politscience_bot
Никогда не делай вчера того, что стоило делать завтра.
Р. Хайнлайн "Все вы зомби"
Научная дискуссия бывает разной. Иногда это дебаты или заочная критика в выступлении на конференции, порой — переписка между автором и рецензентом, реже — полемика в научных текстах. В очередной раз перерабатывая одно из своих эссе, я натолкнулся ещё на один пример научной дискуссии.
Философ Hanno Sauer опубликовал статью The end of history (1). Через год философ Hanno Sauer публикует статью The ends of history (A reply to Sauer), где апеллирует к самому себе из прошлого года. Более того, определяет жанр новой статьи как rebuttal, то есть опровержение.
Звучит комично, согласитесь. Но если серьёзно, то всем, кто интересуется философией и эпистемологией науки, рекомендую с этой замысловатой петлёй научной дискуссии ознакомиться. Там очень интересный заход, которому можно посвятить несколько постов, поэтому оставлю здесь только тизер.
Автор сравнивает философов — Аристотеля, Гегеля, Витгенштейна и других — с жителями изолированного острова, которые живут в отрыве от цивилизации. Им не знакомы достижения современной науки, но тем не менее они стараются постичь основы мироздания, обсуждают свои предположения и даже документируют результаты этой мыслительной деятельности. Учёные же современного мира каким-то образом получают эти записи и с интересом читают, обсуждают, ссылаются на них и даже включают в учебные программы. Таким образом автор подводит читателей к вопросу: а не слишком ли мы много уделяем внимания изучению истории философии? Как видим, статья вызвала такую полемику, что уважаемому профессору Утрехтского университета пришлось писать ответ самому себе.
P.S. Кстати, лайфхак для учёных! В конце обеих статей, как это обычно и бывает, дана ссылка на финансирование. В данном случае это один и тот же грант!
(1) Sauer, H. (2022). The end of history. Inquiry. DOI: 10.1080/0020174X.2022.2124542
(2) Sauer, H. (2023). The ends of history. Inquiry. DOI: 10.1080/0020174X.2023.2190771
Пока вы отдыхаете в отпуске, редакция канала КРИНЖ проводит расследования. На этот раз коллеги распутали очень жирный клубок, советую ознакомиться целиком.
Выяснилось, что доктор биологических наук С.В. Петухов и его друзья из ИМАШ РАН как минимум третий год подряд отчитывается по государственному заданию лженаучными статьями про "генетическую музыку". Общий бюджет темы — 158 млн. рублей за три года. Мы не знаем, какая доля финансирования досталась именно ДНК-музыкантам, но их вклад в отчёты значителен. Кроме того, члены коллектива начали проникать в модную лабораторию РУДН, который вообще славится любовью к альтернативной науке.
Суть дела такова: биологи открыли для себя базовый курс математики, а также основы музыкального строя. Действительно, соединениям нуклеотидов в ДНК можно сопоставить числа, затем записать их в табличку (матрицу) и совершать над ними элементарные операции. Путём таких процедур авторы получают некие наборы чисел и создают на их основе ни много ни мало музыкальный строй. Затем делается внезапный вывод, что циркониевый браслет музыка, написанная в новом строе, будет оказывать целительное воздействие на организм.
Примерно в такой же логике можно сопоставить ноты и интервалы между автомобилями в пробке. И потом сделать вывод, что проигрывание "музыки пробки" должно ускорить движение на дороге. А можно сопоставить расстояниям между деревьями в лесу цвета радуги и сделать "цветную карту леса", которая (ну например) улучшает фотосинтез. И так далее до бесконечности, сотни междисциплинарных исследований.
Оговорюсь: само по себе математическое исследование структуры ДНК, в том числе статистическое, — дело в высшей степени достойное. И, естественно, по этому направлению проделано много серьезной работы, не сравнимой по уровню с жонглированием табличками два на два. Видимо, поэтому герои расследования используют изрядное количество терминов из физики, биологии и математики, включая совершенно неуместные, что может запутать доверчивого читателя. Стоит ли упоминать, что в нормальных научных журналах их статьи не выходят, а в истории фигурируют только публикации по дружбе в издательстве MDPI и разный мусор.
Короче говоря, перед нами каноническая альтернативная наука, которая выгодно отличается от общей массы наличием стабильного государственного финансирования. Интересно, а как выглядели рецензии РАН на их отчёты по госзаданию? Исполнители смогли замести лженаучную линию под ковёр? Эксперт не стал внимательно смотреть на отчётные публикации и поэтому не заметил откровенную блажь?
Тут стоит отметить пользу от ЕГИСУ НИОКР — благодаря открытому доступу к информации энтузиасты могут более предметно разобрать вопиющие случаи. Вопрос только в том, почему это делают именно энтузиасты в телеграме и будут ли хоть какие-то последствия для героев публикации.
— Мне понадобятся большие пушки. У вас есть доступ к армейскому оружию?
— Мы, считай, сами армия.
"Робокоп" (реж. П. Верховен, 1987 г.)
В целом, умение правильно делегировать некоторые функции публичного управления негосударственным институтам и структурам считается одним из признаков качественного управления (good governance). Это логично, ведь есть проблемы, которые общество способно самостоятельно разрешать намного эффективнее, чем неповоротливые бюрократии или имеющие разнонаправленные интересы политики. Спектр таких делегируемых задач может быть сколь угодно широк: от помощи бездомным до защиты окружающей среды и соуправления общими ресурсами. Инфраструктура гражданского общества, профессиональные компетенции активистов, ресурсы отраслевых объединений дают возможность оперативнее, качественнее и дешевле для налогоплательщиков решать множество общественных проблем.
В принципе, возможно и делегирование силовых функций. Но такие политические стратегии могут работать только в среде с качественными институтами, которые регулируют деятельность негосударственных структур, следят за прозрачностью расходования средств налогоплательщиков, осуществляют арбитраж и т.д. В среде же со слабыми институтами делегированные функции уже могут не вернуться обратно государственным органам. Более того, высока вероятность, что в отсутствие сильных институциональных ограничений эти практики могут распространиться на изначально не оговоренные области, обрасти дополнительным "инструментарием" и приобрести новое содержание, — в общем полностью выйти из-под контроля.
Кажется, мы неправильно расставляли акценты в произведениях киберпанка. Мы считали, что главную угрозу несут технологии. А оказалось, что технологии имеют свойство быстро дешеветь, быть доступными, и их применение в достаточной степени амбивалентно. Зато корпоративный авторитаризм, который лейтмотивом проходит через весь киберпанк, оказался самым настоящим современным левиафаном. В нашем случае, правда, сначала произошел захват государства элитами, а потом их перерождение в корпорацию, но сути дела это не меняет. Корпоративизация авторитарных элит сопровождалась эрозией государства и институтов. Без ослабления институтов захват и корпоративизация государства были бы невозможны. Но есть и обратный эффект: в какой-то момент диффузия внутрикорпоративных практик стала вызывать порчу всех (sic!) общественных институтов.
Так что появление ЧПО (частных правоохранительных органов) и, возможно, даже частного суда — дело времени. А с ними появятся и новые "правовые" нормы. Как показывает практика, при активной поддержке части общества и молчаливом согласии большинства такие процессы происходят очень быстро.
#публичноеуправление
Набор на онлайн-курс по навыкам работы с академическими текстами
Интернет предоставляет нам доступ к грандиозным потокам литературы, однако избыток исследований порой вызывает тревогу еще сильнее, чем их недостаток. Как распознать в этом шуме достойные книги и статьи? Как не превратить свой компьютер в хаотичное кладбище работ и найти мотивацию их прочитать, законспектировать и упорядочить? Как не стесняться делиться результатами с коллегами?
Летние каникулы – самое время ответить на эти вопросы, приняв участие в курсе «Редукция сложности: навыки работы с академическими текстами». Особый акцент будет сделан на выполнении небольших практических заданий дома и в классе.
Слушатели шаг за шагом пройдут путь от поиска исследований по интересующей их теме до написания проблемно ориентированного обзора литературы.
Курс направлен на широкую академическую аудиторию: от бакалавров до исследователей со стажем, желающих улучшить свои навыки работы с текстом. Автор курса – социолог, однако лекции и практические задания не имеют жестких дисциплинарных рамок и подойдут историкам, политологам, философам.
Участие в курсе подразумевает оплату. Спешите забронировать для себя место! Для этого нужно написать @theghostagainstthemachine, представившись и рассказав пару слов о себе в качестве знакомства. По хорошей традиции предусмотрены и бюджетные места – на этот раз целых 5! Их займут победители конкурса мотивационных писем, которые можно направлять до 23 июня на гугл-форму.
Присоединяйтесь! Делитесь с друзьями с коллегами! На ваши вопросы с удовольствием отвечу в комментариях.
Завтра (15 июня в 13.00-15.30 МСК) принимаю участие в Петербургском международном регуляторном стриме, который организуют авторы канала Комиссия по регуляторике @smart_regulation.
Стрим пройдет в Телеграме в формате free talk. Открыт заинтересованным представителям экспертного и делового сообщества, органов власти всех уровней и ветвей, академическим ученым, аспирантам и исследователям.
Программа предполагает три коротких импульсных выступления академических экспертов, а также несколько реплик от профессионалов, представляющих разные отрасли. Должно получиться динамично, актуально и полезно для тех, кто интересуется регуляторикой.
Итоговую программу и ссылку на трансляцию можно найти здесь.
Если бы праймериз в США прошли в этом году, то в республиканском лагере я уверенно спрогнозировал бы победу Рона Десантиса. А как иначе? Ребятам из Флориды сейчас очень сильно везёт. Флорида Пантерс и Майами Хит — в финалах НХЛ и НБА. А ведь они в плей-офф еле попали, заняв 8-е места в конференции. Зато потом по очереди вынесли всех фаворитов. Да, финальные серии ещё впереди, но свои "праймериз" они прошли успешно. Думаю, и у губернатора Флориды, который уже заявил о своих президентских амбициях, в этом году были бы хорошие шансы. Тем более что один из вариантов слогана у его кампании очень подходящий: "Make America Florida".
Ну ладно, пошутили и хватит. Если серьёзно, то шансов на предстоящих выборах и даже на праймериз у Десантиса не так много. Дело в том, что он ещё достаточно молод по сравнению с конкурентами. К такому выводу подталкивают авторы препринта Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States (1). Исследование интересное, и я надеюсь, что дойдёт до публикации в хорошем журнале.
Действительно в некоторых странах мы наблюдаем устойчивый тренд на старение политических элит. И если с авторитарными государствами всё более или менее понятно: элиты захватили власть и стареют вместе с режимом, — то в США, видимо, есть какое-то другое объяснение.
По данным из препринта, опросы общественного мнения в штатах демонстрируют желание граждан видеть больше молодых политиков, а более 70% опрашиваемых поддерживают даже имплементацию возрастных ограничений. Но при этом американский Конгресс уступает по среднему возрасту только легислатуре Камбоджи. Почему так происходит? Ответ, как это часто бывает, кроется в финансовой стороне дела.
Авторы используют термин participation gaps и находят, что: (i) средний возраст избирателей довольно большой, (ii) избиратели на праймериз старее, (iii) пожертвования на кампании идут от людей ещё старее, (iv) и, наконец, самые крупные финансовые доноры очень стары (см. рис ⬇️).
"Медианный доллар" в американской политике приходит от 66-летнего избирателя. В свою очередь регрессионый анализ данных по избирательным округам и по донорам показывает, что донатят чаще и больше тем кандидатам, которые ближе по возрасту к самим пожертвователям.
От количества денег, которыми распоряжается избирательный штаб, в США зависит многое. А тот факт, что пожилые люди более богаты, получается, в значительной степени влияет и на результаты предвыборной гонки. Так что для "молодых" кандидатов и, в частности, Десантиса плохие новости. #выборы
(1) Adam Bonica, Jacob M. Grumbach. Old Money: Campaign Finance and Gerontocracy in the United States. WORKING PAPER.
Одна из проблем мат.образования, да и вообще естественно-научного -- студенты очень часто не понимают того, насколько их знания применимы в жизни. Отсюда и всё это: "мне высшая математика в жизни пригодилась только чтобы согнуть проволоку в виде интеграла".
Вот например в начале пандемии один знакомый с хорошим техническим образованием начал активно "не понимать" откуда в пандемии волны. Задумались, начали моделировать. Ага, скорость распространения пропорциональна количеству контактов. Ага, на среднем сроке можно считать число контактов константой. Ага, на длинном сроке скорее всего меняется ступеньками (введение ограничительных мер). Ой, это же дифур с постоянными коэффициентами..
Или вот с коллегами обсуждали вопрос. Как бы понять, насколько атомизировано общество. Ну быстро стало понятно, что по сути эти задача о выявлении компонент в очень большом графе, которые сильно связаны внутри, но слабо связаны с окружающим. Я даже вспомнил, как мне рассказывали про скорости распространения в губках и пористых средах, там прям очень похоже было. А ещё поняли, что соответствующих социологических данных нет и взять их (в РФ) неоткуда. Ну, экскьюз-муа, хули.
Или вот выборы. Ну тут понятно: без центральной предельной теоремы, формулы Байеса и прочих там вероятностных штук не разобраться. Как иначе понять, почему результаты голосования зависят от наличия наблюдателей и КОИБов? То-то!
На самом деле, применение своих теоретических и фундаментальных знаний к окружающему миру и повседневности -- сложная задача, требующая усилий и привычки. И кажется правильной идеей запилить практикум на кейсах для студентов.
Вот вам ситуация (с неполными данными, разумеется) и житейский запрос. Вперёд: постройте модель, определите недостающие данные, оцените возможность их найти. Попробуйте просчитать ответ. Может ли, например, такое быть, что число проголосовавших за кандидата П. растёт вместе с явкой или образует дивные пики на "круглых" значениях?
Одной из популярных тематик среди отечественных социологов и политологов в последнее время стало изучение волны эмиграции из России. По мнению этих исследователей, после 24 февраля страну покинуло большое число людей, в первую очередь представителей IT-индустрии и учёных. Я подчёркиваю, что это, как мне кажется, именно субъективное мнение, так как вероятнее всего оно основано на информации, циркулирующей в достаточно закрытых профессиональных сообществах, то есть информационных пузырях. Но субъективность совершенно не означает, что эти ощущения неверны. Просто неизвестны точные данные о количестве уехавших и какую долю от профессиональных сообществ, в целом, они составляют.
Я уже как-то упоминал, что в общественных науках в России сложилось несколько сообществ, которые между собой почти не пересекаются. Примерно то же самое можно сказать и об IT. Так вот по моим наблюдениям, в некоторых таких сообществах эмиграция действительно носит повальный характер, а в других вообще практически нет никого, кто бы уехал. И именно поэтому очень хорошо, что эту волну эмиграции стали так активно изучать, причем не только количественно, но и качественно. Второе даже более важно, так как речь идёт о человеческом капитале. Тем более что сам феномен отрицать бессмысленно — рост эмиграции и "чемоданных настроений" в отдельных социальных стратах налицо. Уже есть и опубликованные работы. Например, посвященные утечке мозгов из российской IT-отрасли (1) или изучению уехавших, в целом (2).
Вероятно и то, что тенденция эта никуда не денется. Особенно в связи со множеством сигналов, которые "посылает" репрессивный аппарат: от уголовных дел на учёных до давления на целые организации, как это сейчас происходит с ЕУСПб, куда сегодня пришли представители Рособрнадзора и прокуратуры. Предположу, что активность силовых структур не обусловлена приказами сверху. На мой взгляд, разросшаяся репрессивная бюрократия сама ищет себе "работу", чтобы, с одной стороны, демонстрировать свою нужность, а с другой — продолжать получать свою часть ренты. Если моя гипотеза верна, то после того, как не останется "неблагонадёжных", взор падёт на всех остальных. Кстати говоря, ситуация в Институте теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича СО РАН уже намекает на то, что репрессии носят случайный характер.
Но как учёного меня ещё интересуют и эффекты, которые возникают в результате эмиграции. И пока одни радуются, что "предатели" покидают страну, а другие — что утечка человеческого капитала мгновенно критически отразится на российской науке и экономике, должен заметить, что однозначного ответа нет. Есть множество исследований, демонстрирующих значимое негативное влияние, которое проявляется и в краткосрочной, и в долгосрочной перспективах. Кажется даже, что это очевидно на интуитивном уровне. Но если говорить именно об учёных и айтишниках, то почти отсутствие транзакционных издержек может минимизировать эти эффекты (3). По крайней мере до тех пор пока, эмиграция или репрессии не стали совсем массовыми. При сохранении внутри страны какого-то ядра учёных, научных центров и компаний, работающих в IT-индустрии, связи с ними из-за рубежа могут оставаться довольно устойчивыми. Даже в нацистской Германии продуктивность в краткосрочной перспективе не упала после исхода ведущих учёных (4).
Что же будет в долгосрочной перспективе? Тут прогнозы могут быть разными, но об этом в другой раз.
(1) Wachs, J. (2023). Digital traces of brain drain: developers during the Russian invasion of Ukraine. EPJ Data Sci. 12, 14 . DOI: 10.1140/epjds/s13688-023-00389-3
(2) Zavadskaya M. (2023). The war-induced exodus from Russia: A security problem or a convenient political bogey? FIIA BRIEFING PAPER 358.
(3) Rosenblat, T.S., Mobius M.M. (2004). Getting closer or drifting apart. Quarterly Journal of Economics 119(3): 971-1009. DOI: 10.1162/0033553041502199
(4) Waldinger, F. (2012). Peer Effects in Science: Evidence from the Dismissal of Scientists in Nazi Germany. The Review of Economic Studies, 79(2), 838–861.
В середине нулевых я несколько раз подряд ездил на конференцию, которую организовывал Центр изучения Восточной Европы Варшавского университета. Российским исследованиям там традиционно было посвящено много докладов. В эти годы уже наметился устойчивый тренд на усиление авторитарного режима, что способствовало росту научного интереса к политическим трансформациям в России. Тем не менее уже тогда я обратил внимание на странную оптику, которую использовали многие выступающие. В основе большинства докладов были либо морально-этические оценки, либо попытки выдать желаемое за действительное. То есть опять же политические суждения вместо результатов политологических исследований. Постепенно на конференции политическое содержание стало доминировать над научным, и я просто перестал туда ездить. Возможно, я сам чуть вырос в профессиональном плане и стал видеть то, чего раньше не замечал. Чтобы избежать неуместных обобщений, замечу, что несколько лет спустя я побывал на факультете политических наук и журналистики Варшавского университета. И там встретил учёных, которые оказались со мной солидарны в оценке своих же коллег из Центра изучения Восточной Европы.
А вспомнил я об этом в связи с недавним семинаром, в котором принял участие. Здесь в университете были учёные-международники из Польши, которые выступили с докладом о войне. И если описательная часть, которую в первую очередь сделали для студентов, была на достойном уровне, то аналитический блок и научная дискуссия, на мой взгляд, совсем не получились. На все вопросы, которые были заданы, в том числе и мной, ответы были сформулированы без опоры на какие-то исследования и данные. Некоторые тезисы совсем были взяты с потолка: вроде "85% россиян — имперцы, которые хотят поработить соседей". А прогнозы — опять же попытка выдать желаемое за действительное (wishful thinking).
Я совсем не против того, чтобы у исследователей была гражданская позиция. Это нормально. Но я регулярно сталкиваюсь с тем, когда эта гражданская позиция выдаётся за экспертное мнение. Так что проблема, о которой я написал в предыдущем посте, вообще-то существует не только в России. Политология как наука суждений кристаллизуется там, где учёные не владеют современным инструментарием политических исследований. Особенно это бросается в глаза на фоне стремительного развития методов — и качественных, и количественных, — которое можно наблюдать в последние лет двадцать. Хотя термин "революция достоверности" чаще используется в контексте развития экономической науки, в политологию и другие смежные социальные науки эта революция тоже привнесла немало.
Вышесказанное справедливо даже для США, считающихся интеллектуальным центром мировой политологии. Если обратить внимание на университеты второго-третьего эшелона, можно обнаружить множество учёных, работы которых тоже основаны на суждениях, а не исследованиях. А в такой специфической области как area studies и в ведущих университетах есть представители политологии суждений. Небезызвестный М. МакФол, работающий сейчас в Стэнфорде, например.
И последнее. Я не хочу, чтобы кто-то увидел в моих постах только негатив относительно обозначенных тенденций. Артикуляция политических суждений для науки, скорее, имеет даже положительный эффект, так как стимулирует дискуссию и исследования. Естественно, там, где для этого есть соответствующие условия. В России, к слову, их нет, поэтому и дискуссия и исследования почти отсутствуют. Но, в целом, проблема, на мой взгляд, в том, что выходя за пределы научного сообщества суждения воспринимаются обывателями как научное знание. А авторы этих суждений такому пониманию только способствуют. И происходит это не только в России. #политология
По реакции и комментариям к последней заметке понял, что нужен второй пост.
Во-первых, теперь ясно, что подписчикам интересны не только мои рассуждения о политической науке и исследованиях, но и фоточки. Принято. Визуального контента будет больше.
Во-вторых, некоторые увидели в моих впечатлениях излишние нотки восторга. Если в завершающем абзаце про кампус это действительно так, то всё остальное — просто репортаж с описанием академического быта. Конечно же тут не всё так радужно, как кому-то могло показаться. В комментариях верно заметили, что рассказ об университете подсвечивает неравенство. Да, оно в Сан-Паулу бросается в глаза почти на каждом шагу. Если в России для того, чтобы увидеть серьёзные отличия, нужно отъехать на сотни километров от Москвы или Санкт-Петербурга, то здесь достаточно выйти на улицу и перейти через дорогу. Я живу в нормальном районе рядом с кампусом, где спокойно хожу даже ночью и не боюсь достать телефон из кармана. Но есть районы, где и в светлое время суток нужно быть начеку.
Социальное расслоение проявляется и в образовании. Более того, неравные образовательные возможности только усиливают его. Поступить в государственные университеты невероятно сложно, а без качественного среднего образования практически невозможно. Но доступ к последнему есть далеко не у всех. Я обошел пять частных школ и даже в этой небольшой выборке увидел большую разницу. Боюсь представить, какой разброс наблюдается в школах государственных. При этом здесь есть много частных университетов, где даётся очень хорошее образование. Но обучение там стоит больших денег и поэтому доступно тоже далеко не всем. Да и в целом, судить о том, как устроена наука и высшее образование в Бразилии, нельзя по Университету Сан-Паулу. Я бы не сказал, что это карман эффективности, но все-таки он по многим показателям в числе лидеров во всей Южной Америке. В других университетах всё может быть совсем по-другому.
На фото ниже — постер в кафетерии в Университете Манчестера. Символично, что для демонстрации неравенства взят известный снимок, сделанный в районе Морумби в Сан-Паулу.
Фотографию постера любезно предоставил мой коллега социолог Никита Басов, исследователь и преподаватель манчестерского университета.
Друзья, я на этой неделе продолжаю набор на курс по политической философии XX века. Спасибо всем, кто поделился постом и кто решил записаться. Вы можете посмотреть подробную программу курса и литературу, которую мы будем обсуждать на занятиях.
Курс посвящен философскому и политическому осмыслению эпохи кризисов и катастроф, а также попыткам в условиях распада старого мира создать новый. Наш ждут обсуждение интересных теорий и жаркие дебаты о судьбах мира. Мои занятия интерактивные, включают в себя как лекции, так и семинары. В этом курсе многие семинары выстроены в виде спора героев мысли, каждый из которых отстаивает свою правду и своё видение, как выйти из катастрофы и какой должны быть политика.
Стоимость - 4500 р / 65 $. В то же время, как обычно, будет КОНКУРС на три бесплатных места. Для участия в конкурсе напишите короткое, емкое сочинение с ответом на вопрос "почему я хочу записаться на ваш курс". Приоритет в конкурсе у студентов и старших школьников, но подаваться могут все желающие. Авторы сильных заявок, не прошедших по конкурсу, получат скидки. Заявки можно отправлять через гугл-форму, ЛС или по почте koretkosergei@gmail.com. Информацию обо мне можно посмотреть на сайте http://sergeikoretko.tilda.ws/ Дедлайн по заявкам - 17 февраля. День и время занятий выберем вместе со слушателями после окончания набора, в приоритете выходные и вечера будней. Занятия проходят онлайн.
Жду всех желающих и прошу максимального репоста.
Прочитал статью Майкла МакФола в Foreign Affairs. Вроде, ничего нового, но тем не менее опять выпячивается очевидная, на мой взгляд, логическая ошибка. Думаю, возникает она не только на почве непонимания контекста, но и, в целом, в результате ряда искажений при постановке вопросов и поиске ответов на них. И встречается она не у одного МакФола, но и у множества "интеллектуалов" и "аналитиков" со всех сторон.
В части статьи, посвященной вопросам "кто виноват", неизменно всё крутится вокруг Путина и частично российских политических элит. Здесь вполне понятно обоснование, которое кроется в особенностях современного политического режима в России и его политико-административных конфигурациях. Но вот когда речь заходит о том, "что делать", то сразу возникают российские граждане, которые должны стать одной из целей для поражения санкциями, кэнселлингом и т.д.
Рассуждения про ошибочность принципа коллективной ответственности уже набили оскомину, поэтому я хочу сконцентрироваться на другом. Эта статья снова напомнила мне о диффузии политик (policies) и политических практик. В современной политической науке уже есть довольно много посвященных этому феномену исследований и, как следствие, обзорных статей (1) и мета-исследований (2). Само собой диффузия часто происходит как "списывание" более эффективных решений у соседей. Для авторитарных режимов это тоже актуально, так как они подглядывают за тем, как удается удерживаться у власти другим автократам (3). Но к чему это я? К тому, что диффузия такая может происходить и как следствие конфронтации.
Предположу, что географическая близость в случае такой диффузии является одним из важных факторов. Именно поэтому примеры unrule of law мы в последнее время чаще встречаем в близких к России государствах. Сюда можно отнести и громкий скандал с Дождем в Латвии, и тихий кэнселлинг россиян в Финляндии. Например, коллегу не пустили на самолет до Хельсинки в связи с таким сообщением финской погранслужбы: "Finnish Border Guard does not recommend boarding the passenger". Вот это "не рекомендует" и есть индикатор unrule of law, так как оставляет окончательное решение за авиакомпанией (ее сотрудником).
Поэтому такие рассуждения и предложения МакФола для меня совсем не удивительны. Вполне возможно, что источником искажений может быть именно желание противопоставить хоть что-то, что может сработать. Но есть и ещё один тезис, который я бы предложил пока в качестве гипотезы. Одним из ключевых индикаторов качества публичного управления считается именно соблюдение принципов rule of law. И полагаю, что именно стремление других стран "обыграть" Россию будет одним из факторов снижения этого качества. То есть можно будет проверить, есть ли диффузия bad governance из России, если, мы увидим падение некоторых стран, допустим, в рейтингe World Governance Indicators.
(1) Gilardi, F. and Wasserfallen, F. (2019), The politics of policy diffusion. European Journal of Political Research, 58: 1245-1256. DOI: 10.1111/1475-6765.12326
(2) Mallinson, D. J. (2021). Growth and gaps: a meta-review of policy diffusion studies in the American states. Policy & Politics, 49(3), 369-389. DOI:10.1332/030557321X16119271286848
(3) Bader, M. (2014). Democracy Promotion and Authoritarian Diffusion: The Foreign Origins of Post-Soviet Election Laws. Europe-Asia Studies, 66(8), 1350–1370.
Нашел статью, которая частично подтверждает мою мысль, высказанную в предыдущем посте. Напомню, что я очень критически оцениваю репрезентативность результатов опросов в России. То есть здесь важно подчеркнуть, что формально выборка представляет генеральную совокупность по социально-демографическим параметрам, и здесь у меня нет оснований не верить исследователям. Но эта репрезентативность иллюзорна, и те, кто проводит опросы, должны это понимать. При такой огромной доле отказов вероятность того, что выборка отражает реальное распределение мнений, стремится к нулю.
А ведь к этим результатам многие относятся очень серьезно. Пропагандисты используют их для подтверждения, будто подавляющее большинство россиян сплотилось вокруг "лидера", поддерживает руководство и его действия. Сами элиты на основе таких опросов продолжают гнуть свою линию, загоняя себя и страну в ещё более сложное положение. Граждане, выступающие против, думают, что они в меньшинстве. А для зарубежных аудиторий это ещё один аргумент в пользу коллективной ответственности россиян. Я уж не буду развивать сейчас тезисы об иллюзии большинства и спирали молчания, которые на фоне таких результатов "опросов" сразу приходят на ум.
Я упомянул, что экспериментальные исследовательские дизайны могут преодолеть эти ограничения традиционных опросов. Но здесь справедливо возражение: их тоже нередко критикуют в части репрезентативности выборки. Действительно, если более 90% потенциальных респондентов отказываются отвечать на вопросы обычной анкеты, то с чего бы это они согласятся заполнять анкету экспериментальную?
В статье Generalizability of heterogeneous treatment effect estimates across samples (1) авторы демонстрируют результаты исследования, в котором они воспроизвели 27 экспериментов (survey experiments). Разница заключалась в том, что в оригинальных экспериментах использовалась репрезентативная выборка, а в этой работе — произвольные онлайн-выборки. И оказалось, что в случае экспериментальных дизайнов в произвольных выборках успешно воспроизводятся результаты исследований, в которых использовались репрезентативные.
Это, конечно, в первую очередь свидетельствует о том, что такие эксперименты сами по себе устойчивы к возможным ошибкам (робастны). Но и в контексте того, куда двигаться отечественным поллстерам, здесь тоже есть о чем подумать. Естественно, подумать стоит не только нам, но и самим поллстерам. #методология
(1) Coppock A., Leeper Thomas J., Mullinix Kevin J. (2018). Generalizability of Heterogeneous Treatment Effect Estimates Across Samples. Proceedings of the National Academy of Sciences 115 (49): 12441–12446. DOI: 10.1073/pnas.1808083115
Все, наверное, слышали о том, что сторонники Болсонару пытались захватить правительственные здания в Бразилии. Но естественно, есть и множество публичных акций в поддержку победившего на выборах Лулы.
В этом году я работаю в качестве гостевого профессора в Университете Сан-Паулу, и вчера коллеги потащили меня на митинг в поддержку Лулы.
Очень необычный опыт. По моим ощущениям митинг собрал больше 100 тысяч человек. Но меня поразили и местные особенности: прямо на митинге с лотков продается еда, пиво и даже крепкий алкоголь. В итоге митинг, начинавшийся с кричалок типа "Лула — президент, Болсонару — в тюрьму", превратился в карнавал.
Подумал, что это может быть интересно подписчикам, поэтому прикладываю несколько видео и фотографий.
Мне задают вопросы о забастовке курьеров Яндекс.Еды. Многие удивлены тем, что курьеры в отличие от многих других представителей прекариата смогли самоорганизоваться. А на мой взгляд, всё очень даже логично. Первый объясняющий фактор лежит на поверхности. Я уже много раз упоминал в разных контекстах, что для коллективного действия важна инфраструктура горизонтальной коммуникации и координации. В сообществе курьеров она в достаточной степени устойчива и обеспечивает поддержание плотных связей: рабочие чаты, общение в ожидании заказов и т.д. Символы коллективной идентичности в свою очередь усиливают возможности установления и поддержания связей. Человек в фирменной одежде и с коробом за плечами сразу воспринимается как свой, что резко повышает вероятность разговориться и обменяться честными мнениями о жизни и работодателе даже с незнакомым коллегой.
Но есть и второй фактор, который я пока сформулирую в виде гипотезы, так как не видел исследований на этот счет. Вероятно, курьеры считают, что обладают значительной переговорной силой (bargaining power). Яндекс.Еда для них далеко не единственный потенциальный работодатель, и, следовательно, они могут использовать преимущества достаточно конкурентного рынка неквалифицированного труда, сложившегося в крупных российских городах.
В этом контексте примечательна и дискуссия, возникшая вокруг моего предыдущего поста. В России государство — крупнейший работодатель, а нередко и монопсонист на рынке труда. Иногда напрямую (бюджетники, сотрудники компаний с государственным участием, работники госкорпораций и т.д.), иногда опосредованно как главный или единственный заказчик/покупатель. Таким образом, защита гражданских прав рассматривается индивидами как противостояние не с политическими элитами, а с единственным возможным работодателем. И в условиях монопсонии на рынке труда большинство граждан России обладают ничтожной переговорной силой.
Поэтому и российские футболисты не возьмут пример с иранских: здесь в России налогоплательщики платят им такую зарплату, какую они никогда не получили бы играя в Европе. Среди спортсменов есть множество противников происходящего, но они предпочитают молчать, так как подавляющее большинство имеет лишь один источник дохода — деньги налогоплательщиков. Обратите внимание, что свою публичную позицию обозначили, например, теннисисты, которые не зависят от бюджета.
Добавлю, что акцент на факторе захваченного авторитарными элитами государства как монопсонии мне кажется более справедливым, чем распространенный в подобных дискуссиях тезис о прекаризации российского общества. Да, второе имеет место, но наклеивание этого ярлыка чуть ли не на все социальные группы лишь размывает понимание феномена и практически ничего не объясняет в политическом смысле.
Вставлю свои пять копеек в дискуссию о деполитизации российского общества, к которой время от времени возвращаются коллеги социологи и политологи (недавно — Г. Юдин в беседе с С. Медведевым). Можно ли утверждать, что российское общество деполитизировано или, наоборот, уровень политизации на низовом уровне зашкаливает?
По-моему, такие дебаты подсвечивают не только наличие разных взглядов, но и то, что исследователи говорят о разных феноменах. Андрей Герасимов верно заметил, что в этих рассуждениях нужно разводить возникающие внутри смыслы.
На мой взгляд, начать здесь стоит с решения терминологической ловушки. Само понятие политизации почти всегда в наших контекстах подразумевается как производное от politics. Но ведь есть ещё и policy. Если посмотреть с этой точки зрения, то многое может встать на свои места. В политологической литературе в отличие от социологической политизация, в целом, реже используется в качестве термина, характеризующего вовлечение граждан в политику. Например, авторитетный учёный B. Guy Peters в ряде работ фокусируется на политизации как на взаимных интервенциях политического класса и бюрократии (1,2). В этом смысле в наших дискуссиях это скорее дискурсивное понятие, а не методологическое.
При таком взгляде получается, что российское общество деполитизировано в контексте politics, так лишено элитами субъектности во всех политических полях: от выражения своей позиции до участия в электоральном процессе. Но при этом оно же политизировано в рамках не прекращающихся разговоров "на кухне" о политике (то есть дискурсивно) и в контексте policy. Второе вообще оформилось в результате стратегии политических элит, которые насоздавали множество квазиинклюзивных институтов, которые имитируют гражданское и политическое участие: от ЦУРов и инициативного бюджетирования до практик доносительства по поводу и без. Таким образом, у граждан складывается ощущение, будто они участвуют в политике и даже обладают определенной субъектностью в процессах, которые в политологии называются co-production of policy. Более того, имитационный характер этого участия не противоречит логике элит, исключивших граждан из политики, а даже поддерживает определенный уровень политизации, который необходим как для выпуска пара, так и для мобилизационных кампаний "одобрямса" или на "выборах".
#методология
(1) Peters, B.G. (2013). Politicization: What is it and why should we care? In C. Neuhold, S. Vanhoonacker, L. Verhey (Eds.). Civil Servants and Politics: A Delicate Balance (pp. 12-24).
(2) Peters, B.G. et al. (2022). Consequences of a politicized public service system: perspectives of politicians, public servants, and political experts. Politics & Policy 50: 33-58.
Возвращаюсь из небольшого отпуска, часть которого провёл в Фоз-ду-Игуасу. Там от коллег из местного университета (UNILA) услышал шутку.
Единственная реалистичная деталь в новом Индиане Джонсе — это восьмидесятилетний профессор, который до сих пор работает*
*Для непосвящённых в особенности академического мира: тем самым не даёт возможность получить постоянный контракт кому-то из молодых коллег.
#юмор #управлениенаукой
Несмотря на мой оптимизм и веру в андердогов команды из Флориды свои финалы проиграли. Но важно, кому они проиграли, а точнее командам из каких штатов: Denver Nuggets (НБА, штат Колорадо) и Vegas Golden Knights (НХЛ, штат Невада). А теперь объясню, почему это может быть интересно в контексте общественных наук.
Американские спортивные лиги это закрытые организации, которые извлекают огромные прибыли. Высокие доходы гарантированы зрительским интересом, а он в свою очередь формируется за счёт непредсказуемости результатов. Для этого существует множество институциональных ограничений, которые делают все команды более или менее равными: драфт (худшие команды сезона получают право заключать контракты с самыми перспективными новичками), отсутствие института покупок игроков (только обмены) и самое главное — потолок зарплат. Добавим к этому наличие сильных профсоюзов игроков, доходы которых привязаны к доходам лиги, и жёсткие правила по контрактам и получим самые эгалитарные спортивные лиги в мире.
Сейчас в общественных науках популярны рандомизированные эксперименты, когда учёные искусственно создают разные условия и проверяют гипотезы о влиянии одних факторов на другие. Американские лиги, особенно НХЛ, в свете вышесказанного могут стать полем для естественных экспериментов. Если институционально все команды находятся в одних условиях, то что же их отличает? Ответ банален — налоги. Во Флориде и Неваде налог штата на доход равен 0, в Колорадо — один из самых низких по стране и составляет 4,55%. Это значит, что лучший игрок мира Макдэвид из Эдмонтона на руки получает меньше, чем, например, Маккиннон из Колорадо, хотя у них одинаковые контракты. То есть при всей уравниловке менеджеры некоторых команд могут под потолком зарплат собрать более мощный коллектив. Прекрасные условия для анализа поведения агентов на рынке труда, а также успешности бизнеса, где почти все факторы, кроме одного, равны. Кто выигрывал Кубок Стэнли в последние годы? Команды из штатов с низкими налогами. Канадцам с их высокими налогами, похоже, вообще ничего не светит в ближайшее время.
Скорее всего, в моих наблюдениях есть искажения, вроде ошибки отбора или предвзятости подтверждения. Поэтому я поискал научные работы на этот счёт. И нашёл! Например, в статье State Income Taxes and Team Performance (1) показано, что каждый дополнительный процентный пункт в налоге штата снижает долю побед команды на 0.7%. Немного, но, как видим, для грамотного менеджмента и этого достаточно.
(1) Hembre, E. (2021). State Income Taxes and Team Performance. International Tax and Public Finance. Volume 29, 704–725.
Обсуждение статьи Караганова про "тяжкое, но необходимое решение" напомнило мне об одной идее. Сразу оговорюсь, что это гипотетическая модель о не очень хорошо знакомом мне предмете, но через призму методологии, в которой кое-что понимаю. Поэтому прошу отнестись к ней, именно как к гипотезе. А комментарии и критика, естественно, приветствуются.
Потенциальный ядерный конфликт в научной литературе часто рассматривается с помощью теоретико-игрового моделирования. В большинстве (если не во всех) известных мне работ это модели с двумя игроками — странами или их руководством. Однако, что происходит при нажатии "красной кнопки"? Запускается механизм, в котором по цепочке участвует сравнительно много людей, включая конечных операторов ядерного оружия. Следовательно, в теоретическую модель стоит включать всех участников, которые на своих местах тоже принимают решения, следовать приказам или нет.
Это, естественно, сильно усложняет саму модель, но приближает её к реальности. В этом случае каждый участник цепочки может рассматриваться как условно рациональный агент, взвешивающий персональные издержки и выгоды вместо абстрактного взаимного уничтожения. Таким образом, ключевой стратегией для предотвращения ядерных ударов становится повышение издержек для каждого участника с другой стороны и снижение его информационной неопределенности на этот счёт. Почти у всех семьи, да и в целом есть, что терять...
В качестве работы и уровне проникновения американской разведки мы за последние пару лет убедились. Но несмотря на существующую критику российских спецслужб я склонен считать (и надеяться), что вымывание профессионалов произошло в основном только на украинской тематике в связи с тем, что часть элит использовала её для извлечения ренты. Так что, если такая модель верна и находится в равновесии, то большинство участников со всех сторон информированы о персональных издержках, которые для них неприемлемы. Это важно в том числе для случаев, когда планируется ядерный удар по третьей стране, то есть из уравнения убирается фактор взаимного уничтожения (что и предлагает Караганов).
#теорияигр
В журнале Physical Review X опубликована статья, расширяющая наше понимание того, как формируются и эволюционируют социальные сети (1).
Всем, наверное, известна гипотеза о шести рукопожатиях, которую частично проверил Стэнли Милгрэм в серии экспериментов с рассылкой писем (2). Авторы статьи идут дальше и пытаются ответить на вопрос, почему диаметр (кратчайшее расстояние между двумя самыми удалёнными узлами) практически не зависит от размера сети: с увеличением количества узлов социальная дистанция растёт логарифмически, а не линейно.
Чтобы объяснить этот феномен, учёные комбинируют сетевой анализ с теорией игр. Это не новый подход, но прежде большая часть работ была посвящена моделированию взаимодействий на микроуровне. Здесь же авторы демонстрируют теоретические предпосылки и экспериментальные результаты, на основе которых формулируется довольно убедительная модель: шесть "рукопожатий" — это свойство равновесного состояния любой сети, в которой индивиды находят баланс между стремлением повысить свою центральность и издержками на формирование и поддержание связей (см. рис. ⬇️). Более того, в работе показано, что это правило совместимо с такими свойствами, как кластеризация и безмасштабность, которые традиционно характеризуют структуру социальных сетей.
Выводы имеют значение и для концепции "слабых связей", предложенной М. Грановеттером (3). Индивиды минимизируют издержки, когда устанавливают связи с локальными посредниками, но при этом получают доступ к отдалённым кластерам и тем самым повышают свою центральность по отношению ко всей сетевой структуре. #сетевойподход #теорияигр
(1) I. Samoylenko, D. Aleja, E. Primo, K. Alfaro-Bittner, E. Vasilyeva, K. Kovalenko, D. Musatov, A. M. Raigorodskii, R. Criado, M. Romance, D. Papo, M. Perc, B. Barzel, and S. Boccaletti. (2023). Why Are There Six Degrees of Separation in a Social Network? Phys. Rev. X 13, 021032
(2) Milgram, S. (1967). The Small World Problem. Psychol. Today. 2, 60.
(3) Granovetter, M. S. (1973). The strength of weak ties. American Journal of Psychology, 78 (6), pp. 1360—1380
Разговор о математическом образовании имеет значение не только в контексте естественных наук, но и социальных, и даже гуманитарных. Однако проблема операционализации математических знаний — это даже не верхушка айсберга, а лишь её часть. Но начну издалека.
Одним из факторов становления очень качественной для своего времени советской модели образования была необходимость подготовки большого числа специалистов в области естественных и технических наук и инженеров. Это было важно для государства и экономики, да и по понятным причинам, в целом, отражало научно-образовательные тенденции второй половины ХХ века. В этой парадигме математика преподавалась как инструмент для решения задач в естественных и технических дисциплинах. В общих чертах, их преподавание строилось (и строится до сих пор) на усвоении теорий посредством освоения [научных] методов.
В то же время гуманитарные и общественные дисциплины преподавались как нарративы. Таким образом, в школе возникло, а потом и закрепилось в обществе искусственное деление на "технарей" и "гуманитариев". Сложились и стереотипы, о том, что первые — умники, умеющие решать сложные задачи, а вторые просто не справились и выбрали легкий путь, в котором достаточно вызубрить нарратив. Я упрощаю, конечно, но примерно так появилась привычка "технарей" смотреть на "гуманитариев" свысока, которая нередко проявляется в том числе в научной среде: якобы есть настоящие науки (потому что они так преподавались) и есть нарративы (по той же причине). При всём при этом за последние 30-40 лет гуманитарные и, особенно, социальные науки сделали огромный рывок в развитии методов исследования и анализа. В первую очередь количественных, но не только. Однако эти научные результаты так и не проникли в среднее и, по большому счёту, даже в высшее образование.
На мой взгляд, чтобы преодолеть проблему операционализации, математику стоит преподавать не как инструмент для решения задач, а как язык, с помощью которого можно описывать окружающий мир: и физический, и социальный. Обратите внимание, что в репосте выше примеры как раз из мира социального. Да-да, как для изучения любого языка важно научиться думать на нём, так и математическому мышлению можно и нужно учить. Но это может сработать только в случае, если и гуманитарные и социальные дисциплины тоже будут преподаваться через методы исследования (в том числе количественные), чтобы учащимся была понятна логика, как эти нарративы возникают.
Наконец, речь здесь, конечно, не только о математике. Как я заметил в самом начале, это лишь часть верхушки айсберга. В социальных науках сегодня разработано и апробировано огромное множество методов, количественных, качественных и смешанных. Представьте, например, если бы в школьном курсе истории изучались методы, которые учёные используют для верификации источников. Или, допустим, на уроках обществознания рассматривались теорема Эрроу и парадокс Кондорсе, а также изучалось всё многообразие методических подходов, используемых в социальных науках. Уверяю, тогда и "плоскоземельщиков" в обществоведческих вопросах было бы значительно меньше.
Ажиотаж вокруг ИИ не стихает, но пока в основном далеко не все знают, как использовать новые возможности в работе. Я потестировал несколько инструментов в течение месяца и хочу поделиться двумя, которые действительно повысили мою продуктивность. Я использую их расширения для Chrome.
1. Часто читая тексты, в том числе научные, приходится проверять те или иные утверждения. С помощью scite.ai можно находить релевантную научную литературу. В любом тексте выделяете предложение или фразу, щёлкаете правой кнопкой мыши, выбираете Ask sciteai assistant и получаете выжимку со ссылкой на пару научных текстов. Дальше — уже дело техники, и можно копать дальше. Полезно не только учёным, но и всем, кто любит фактчекинг. Я использую и в написании своих текстов, чтобы найти литературу, которую упустил, и добавить ссылки на исследования: для этого делаю pdf и открываю в браузере.
2. Тем, кто пишет по-английски и нуждается в пруфридинге, может быть полезен инструмент wordtune.com. Очень удобен в редактировании текстов, так как предлагает несколько вариантов для перефразирования. В бесплатной версии доступно до 10 предложений в день, а в платной можно редактировать целые абзацы.
#инструменты
Мастерская исследования ценностей – 2023
Еще одно отличное летнее академическое событие для бакалавров социальных и гуманитарных наук – мастерская целой команды преподавателей из Вышки, Шанинки, In Liberty и РАНХиГС под руководством несгибаемого коллеги Земцова в рамках просветительского проекта «Летняя школа».
Кроме привычных для такого формата мастер-классов, запланировано обсуждение этических дилемм исследования и осуществление практических заданий по взаимодействию с настоящими информантами и респондентами. Короче говоря, отличный шанс попробовать себя во всем цикле настоящего исследовательского проекта.
Мастерская пройдет оффлайн на территории бывшего пионерского лагеря в Тверской области. Организаторы заверяют, что никаких вампиров бояться не стоит. Даже энергетических. Зато после продуктивного рабочего дня можно будет пожарить шашлыки на берегу Волги.
Отбор участников осуществляется по результатам конкурса эссе и коротких видео про себя и свои интересы. Остальные подробности о подаче заявок на сайте школы, где указаны и контакты для связи с организаторами. Артем и другие члены команды с радостью готовы на них ответить! Спешите успеть податься до 20 мая! Ценности ждут вашего изучения!
Уже много сказано коллегами про псевдонауку деструктологию, представители которой подготовили экспертные заключения в деле Беркович и Петрийчук. Но я добавлю ещё. Дело в том, что таких "деструктологов" в отечественных социальных науках полным полно, и они есть почти на каждом факультете политологии, социологии или международных отношений. Просто они довольно незаметны, пока их "труд" не попадает в поле зрения общественности. Я, например, знаю лично некоторых подобных экспертов (из недавнего — дело Александры Скочиленко). Это вполне нормальные люди. Я не хочу выступать тут их адвокатом, но проблему вижу не столько в том, что они "продались режиму" или спешат выслужиться перед начальством. Они, как это банально ни звучит, не понимают, что занимаются псевдонаучной работой. Выступают друг для друга на многочисленных конференциях, где не принято дискутировать, отправляют тексты в журналы, где нет нормального рецензирования. И в итоге многие за годы в науке не сталкиваются с критикой своей работы.
Политический учёный Владимир Гельман (кстати, вот его канал @grey_dolphin_3) однажды назвал российскую политологию наукой без исследований. В целом, можно согласиться с этим тезисом: большинство публикуемых в российских политологических журналах текстов представляют из себя не научные статьи, а эссе. Среди них, между прочим, изредка, но бывают очень хорошие эссе. Я в этом отношении лишь выступаю за демаркацию и точность понятий. Но я бы добавил, что российская политология — это наука суждений. Когда я пытаюсь с некоторыми коллегами на эту тему подискутировать, то меня обвиняют в том, что я позитивист, а они, мол, конструктивисты. При этом не верно ни первое, ни второе.
Политология как наука суждений произрастает из повсеместного релятивизма, с которым сталкиваются все ещё будучи студентами, когда преподаватель вместо рассказа об исследованиях и методологии вещает о своей картине мира. Откуда же у студентов и людей, считающих себя учёными, возьмётся знание о том, что мир вокруг хоть в какой-то степени, но познаваем?
Я с этим сталкиваюсь повсеместно. Иногда в комментарии к моим постам тоже приходят такие релятивисты. От них не услышишь рациональных аргументов, но зато они оперируют понятиями "нравится/не нравится". Социальное знание для них строится на основе их собственных ценностных позиций и политических суждений. Точно такие же политологи и социологи публикуют тонны "научных статей", где нет исследований, но зато есть суждения, выступают в СМИ, пишут экспертные заключения для судов.
Частично объяснение этому феномену дали М. Соколов и К. Титаев, предложив термины провинциальная и туземная наука (1). Но вот ответственность за такое положение вещей несёт всё научное сообщество. Многие настоящие исследователи регулярно воротили нос от провинциальных и туземных учёных и их мероприятий. В отсутствие дискуссии мы и получили псевдоучёных и псевдонаучные школы, от которых теперь зависят жизни людей. #политология
(1) Соколов, М. М. Провинциальная и туземная наука / М. М. Соколов, К. Д. Титаев // Антропологический форум. – 2013. – № 19. – С. 239-275. – EDN SWNIWB.
Дорогие подписчики, прошу прощения, что долго ничего не писал здесь. В последние полтора месяца был очень занят рабочими делами и другими активностями на новом месте. Наконец, моё рабочее расписание устаканилось. В ближайшие дни будут новые заметки в традиционном для канала формате, а пока пара впечатлений от работы в Университете Сан-Паулу.
Первое, на что я обратил внимание и чему до сих пор не перестаю удивляться, это совершенно непривычно высокая плотность горизонтальных связей и маленькая дистанция между профессорами, административным персоналом и студентами. Учитывая при этом, что всё здесь крутится вокруг профессоров, многие вопросы решаются с поразительной скоростью. И хотя мои коллеги регулярно жалуются на университетскую бюрократию, я на контрасте со своим предыдущим опытом замечаю, как быстро я получаю отклик на все свои запросы. Раньше я тратил часы и дни на составление служебных записок, заполнение отчетных форм, переписывание программ дисциплин и т.д. Здесь это всё занимает минуты в формате одного разговора или письма. Даже неточности в программах курсов были исправлены сотрудником учебного отдела. Просто потому, что это его работа. В России я бы совершенно точно получил программу обратно с просьбой переделать.
В этом семестре я читаю курс для магистрантов и аспирантов. Про магистратуру я потом напишу отдельный пост, но сейчас сразу отмечу, что около трети моих студентов старше 30 лет. Здесь это нормально, так как многие специально получают дополнительное образование в своей профессиональной сфере. И при этом не отбывают номер, а посещают занятия и тщательно выполняют все задания. Кстати, одна такая студентка пригласила меня с семьей на ужин. Оказалось, её муж (тоже университетский профессор) регулярно организует интеллектуальные дискуссии в неформальной атмосфере. Это тоже к горизонтальным связям и дистанции.
Институт, где я работаю, самый маленький в университете. Здесь всего около 20 профессоров. Но при этом каждую неделю организуются какие-то мероприятия. Например, сегодня был круглый стол, где выступала бывшая министр иностранных дел Аргентины. Кроме того, здесь постоянно работают несколько гостевых профессоров/исследователей. Со мной в офисе разместился профессор из Боливии. Как соседи мы с ним регулярно общаемся, пьем кофе. Он мне дал посмотреть первую главу монографии, над которой работает. Она посвящена сравнительному анализу публичной политики в сфере здравоохранения в странах Южной Америки. Аналитические модели, которые он использует, меня заинтересовали, и я полез посмотреть список его публикаций. Оказалось, что он экс-глава боливийского центробанка. Теперь жду, когда он сам в этом признается.
Ну, и отдельное впечатление — это университетский кампус, который зеленой кляксой выделяется на карте застроенного и перенаселённого Сан-Паулу. Каждый день я иду на работу по парку, населённому попугаями, колибри и большими пауками. Можно встретить игуану, а на берегу реки пасутся капибары.
Несколько мыслей про нашумевший случай, когда студент написал текст дипломной работы с помощью ChatGPT.
Во-первых, если верить тому, как описал весь процесс сам студент, то над текстом пришлось поработать и руками. Да и в итоге он получил "удовлетворительно", что вообще-то для дипломных защит может означать всё что угодно. Я несколько раз был свидетелем того, как комиссия "натягивает" оценку на трояк, ибо "неуд" воспринимается в том числе как свидетельство плохой работы выпускающей кафедры в течение всех нескольких лет обучения студента.
Во-вторых, студент, видимо, успешней остальных продемонстрировал навык, который лейтмотивом проходит через абсолютное большинство компетентностно-ориентированных учебных планов и рабочих программ дисциплин. Я имею в виду "умение использовать современные ИТ в профессиональной деятельности". Кто ж виноват, что профессиональная деятельность видится преподавателям и составителям учебных планов такой, что нейросеть может в ней заменить человека с таким дипломом? Уж явно не студент.
В-третьих, о самой профессиональной деятельности. В начале января я попробовал потестировать возможности ChatGPT. Но результаты настолько меня разочаровали, что я даже решил не писать об этом пост. Да, я получил неплохие абстракты и несколько толковых абзацев для введения в научной статье. Но все остальное было очень плохо. Нейронка не смогла нормально ни критически сопоставить разные подходы к решению научной проблемы (а это тоже в большой степени "реферативная" задача), ни сформулировать исследовательский дизайн, ни интерпретировать результаты (я давал теоретическую рамку и данные). Более того, решение несложной задачи, которую я даю студентам в рамках одного из курсов, я все-таки зачёл бы, но только на тройку. Скорее всего нейронка сейчас может заменить низкоквалифицированных специалистов, но мне пока бояться нечего. Это при том, что я не такой уж большой учёный, да и сам тексты пишу средние. В том числе в этом могут убедиться читатели канала.
И последнее. В социальных науках в России основной упор идет на создание текстов. От учёных и преподавателей требуют статьи, те в свою очередь требуют тексты от студентов. Эту задачу студенту и помог решить ChatGPT. Что хотели на выходе, то и получили. С таким же успехом можно "сварганить" статью и опубликовать в средненьком российском журнале. Но помимо написания текстов нужно уметь проводить исследования, анализировать, принимать решения и т.д. А с этим в российских общественных науках большая проблема. Обратите внимание, что даже регулярные семинары для учёных и преподавателей посвящены тому, как писать статьи для высокорейтинговых журналов. Хотя большинство нужно учить умению проводить научные исследования. Навыки написания текстов и компиляции знания из источников, конечно, важны, но они вторичны по отношению к умениям разрабатывать исследовательские/аналитические дизайны и создавать новое знание в результате своей работы. Но подробнее об этом напишу ещё на следующей неделе. #управлениенаукой #политология
Приближается новый учебный семестр, а значит пора разместить анонсы от образовательных инициатив. Всегда с удовольствием готов поддержать своих коллег.
1. Набор на онлайн-курс по исследованиям социальных и гуманитарных наук
Правда ли, что гуманитарная академия состоит из сетевых банд? В чем секрет успеха публичного интеллектуала? Можно ли сказать, что социальное знание не описывает общество, а производит его? Как европейский империализм влиял на социальные науки в XIX веке, а Холодная война – в веке XX? На эти и многие другие вопросы попытаются дать ответы Андрей Герасимов и Сергей Машуков (естественно, совместно со слушателями) на своем новом курсе «Наблюдая наблюдателей: введение в исследования социальных и гуманитарных наук».
2. Новая школа политических наук
В программе базовые курсы по основам политики, международным отношениям и государственному управлению, специальные курсы по экологической политике, политической роли искусства, а также эмоциональным режимам и политике психотерапии в России. Новшество этого семестра - ридинг-группа.
В качестве гостевых лекторов обещают Григория Юдина, Наталью Зубаревич и Владимира Гельмана. Гостевые лекции открыты для всех участников школы вне зависимости от того, на какой курс они записались.
Вся информация и форма для записи на сайте Новой школы политических наук: https://learnpolitics.online/
На прошлой неделе несколько раз пришлось разъяснять коллегам и журналистам, как интерпретировать результаты опросов общественного мнения в современной России. Про это уже много сказано специалистами, но выскажу еще несколько своих тезисов.
Большинство людей смотрят в первую очередь на графики и диаграммы, немногие читают отчеты полностью и почти никто не копается в методиках. В результате я наблюдаю сильно искаженное восприятие результатов опросов, особенно в наиболее чувствительных тематиках, связанных с оценками текущей ситуации и отношением граждан к боевым действиям.
Первое и самое главное — огромное количество отказов от интервью или прерванных интервью. Стоит в этом отношении похвалить, например, Russian Field, которые не стесняются указывать что в разных волнах их опросов доля успешных интервью составляет менее 10% (в последней волне — 5,5% успешных). Полагаю, что у остальных дела обстоят не лучше. Что это значит? Что все представленные графики и диаграммы показывают ответы лишь малой части респондентов из тех, к кому обращались интервьюеры.
Многих вводит в заблуждение тот факт, что исследования сопровождаются утверждением о репрезентативности выборки. Да, они могут быть репрезентативными по социально-демографическим параметрам, но при такой доле отказов их репрезентативность относительно реальных позиций внутри генеральной совокупности всё равно стремится к нулю.
Вообще-то в социологии есть методические приемы, которые позволяют обходить эти препятствия в исследовательских дизайнах. Например, можно использовать списочные эксперименты или комбинационные эксперименты (conjoint experiments). Это требует более высокой квалификации исследователей и больших ресурсов, но совершенно точно такие подходы будут давать более релевантную картину.
Подчеркну, что я ни в коем случае не хочу обесценивать работу тех, кто проводит эти опросы. Они нужны, и это очень важная работа. Но всё-таки хочется, чтобы люди умели читать результаты, а сами исследователи думали над тем, как сделать свою работу лучше. И добавлю, что стоит в этом отношении больше внимания уделять качественным (в смысле — не только количественным) исследованиям. Например, меня без преувеличения восхищает работа, которую выполняют коллеги из Лаборатории публичной социологии @publicsociologylaboratory. Обратите внимание на их отчет, опубликованный по результатам качественных интервью с россиянами в феврале-июне 2022г.
Поздравляю всех с наступающим новым годом!
Итогов прошедшего здесь не будет. И так всё ясно. О серьезном буду писать уже в следующем. А пока старый мем, чтобы хоть чуть улыбнуться и перевернуть страницу с подобием улыбки.
Кубок мира в Катаре помимо самого футбола наполнен и множеством разных политических контекстов. С профессиональной точки зрения меня "зацепило", как перед стартом первого матча с англичанами игроки сборной Ирана хором промолчали национальный гимн своей страны. Таким образом они попытались выразить свою поддержку протестному движению, которое не замолкает в стране уже более двух месяцев. Могла бы что-то подобное совершить российская команда? Ответ, думаю, для нас всех очевиден, и у меня в этой связи есть пара тезисов (гипотез).
Во-первых, российские элиты много лет убеждали всех, что чуть ли не любое публичное действие или высказывание носит политический характер просто по причине своей публичности. Возможно, свою роль в этом сыграл распространенный миф о том, что в России есть общественный договор, по которому граждане не вмешиваются в политику в обмен на экономический рост. Отталкиваясь от него элиты постепенно расширяли сферу "политического", чтобы сузить пространство для дискуссий. Хотя на самом деле не всякая публичная деятельность может однозначно трактоваться как политическая. Например, наблюдение на выборах и борьба за их качество, защита свободы слова и собраний, расследование коррупции и т.д. — это гражданские действия, а не политические.
Во-вторых, я бы оспорил популярное мнение о том, что российское общество атомизировано. Если бы оно было таковым, то практически любые коллективные действия были бы невозможны. А примеров таких действий довольно много. Здесь на первый план выходят различные идентичности, которые могут объединять группы людей или, наоборот, противопоставлять их друг другу. И если относительно тезиса, высказанного в предыдущем абзаце, можно сказать, что по гражданской идентичности общество действительно атомизировано, то по некоторым другим основаниям есть довольно высокий уровень сплоченности.
Так что я бы сказал, что современное российское общество — это общество разрозненных сетей разного уровня связанности. Внутри этих сетей могут довольно быстро и эффективно организовываться коллективные действия: от локальных протестов до сбора гуманитарной помощи. Проблема в отсутствии достаточного количества посредников (брокеров), которые были бы включены одновременно в разные сети и могли бы тем самым связывать их. А учитывая, что сети связываются на основе разделяемых индивидами идентичностей (в теории сетей — гомофилии), именно этот фактор может быть ключевым. Возможно поэтому противники антиковидных локдаунов, болельщики, выступающие против введения FanID и участники протестных митингов защищают одни и те же права и свободы, но при этом вряд ли объединятся в обозримом будущем.
#сетевойподход
