Давно не было у нас кринжовых техно-манифестов от технобро: Прометеизм, автором которого является самопровозглашённый «иранский сионист» (эрго, ультраправый грифтер) Джейсон Реза Джорджани, сочетает в себе псевдо-постгуманизм, ландианскую жажду аннигиляции, капитуляцию перед энтропией Вселенной в духе e/acc и ненависть к внутренним врагам: СЖВ и черных активистам, ради поражения которых Джорджани готов «пожертвовать жизнью или даже собственностью» и поддержку Трампа.

Правый прометеизм отличается от левого прометеизма (марксистского, космистского) тем, что он глубоко конспирологичен, нигилистичен, говорит об истории как борьбе элит, выступает за планируемое умирание человека и выступает за расу сверхлюдей-прометеев, оккультистски развивающих новые технологии и превосходящих свою природу и земную твердь. Конечно, ни о каком антикапиталистическом посыле или эмансипации человечества от оков господ тут нет и речи, на пьедестал вступает вульгарное ницшеанство приправленное неореакцией:

Мы видим сообщество свободных духом, которые поддерживают процветание друг друга, исследуя каждый позитивный потенциал постчеловеческой эволюции, который предлагает нам Сингулярность — от психических аспектов Спектральной революции до биомеханических применений трансчеловеческих технологий.

Это не означает, что мы стремимся уничтожить «нежелательных» людей. Это означает, что в случае, если контролируемый коллапс начнёт инспирироваться теми, кто находится в отколовшейся цивилизации, в основном путём быстрой последовательности различных кажущихся «естественными» катастроф, мы откажемся подчиниться предполагаемой «мудрости» архитекторов этого апокалипсиса. Поскольку у нас вряд ли хватит сил остановить отколовшуюся элиту от начала коллапса, логично предположить, что сопротивление им после того, как они его уже начали, превратит контролируемый коллапс — а именно тот, который они держат под своим архонтским контролем, — в неконтролируемый коллапс. Вместо неофеодального мира, обезлюдевшего за несколько десятилетий до 10% от нынешнего глобального уровня, что соответствует численности населения Земли на заре современной научно-индустриальной эпохи около 1750 года, мы можем столкнуться с вымиранием homo sapiens. Прометеист предпочтёт риск такого вымирания любому запланированному отступлению или намеренному регрессу, приложив все усилия к тому, чтобы вымирание человеческой расы стало синонимом эволюционной революции, открывающей прометеанское постчеловечество.

Вместо этого нас ждёт мир, основанный на нерушимом товариществе сообщества людей, движимых творческими инновациями, духом исследования, смелыми экспериментами и безграничной волей к открытию новых чудесных вещей, которые переопределяют понятие «возможно». Это мир Прометея, провидческой заботы о будущем. Это мир завтрашнего дня. Это правда, потому что человечество никак не может пережить Спектральную революцию. То, что переживёт её и будет процветать в Мире Завтрашнего Дня, уже не будет «человечеством».

Весь лик Земли и вся трагедия человеческой истории - это всего лишь утроба матери. Внутри неё уже растут, уже борются зародыши постчеловеческих прометеев, чтобы родиться в холодном вакууме космоса. Они сожрут своих невольных прародителей, когда те будут дерзко тянуться к самым далёким звёздам! Подобно тому как будущая мать иногда чувствует присутствие души, которой она собирается дать выход в мир, как она иногда слышит её шёпот через свою кровь, мы слышим Их. Когда мы одержимы, это их духи захватывают нас изнутри. Даже если они находятся в зачаточном состоянии, их души уже соблазнительно шепчут миру нашими языками и зажигают наши глаза так, что от нашего взгляда, такого чужого, такого нечеловеческого, пробирает до костей. Как будто там находится кто-то другой — факелоносец, титанический трикстер с единственной истинной волей: Созидание!

Не случайно логотипом этой идеологии выступает слегка переделанный логотип французского акселерационизма Антонена Арто из мода Red Flood к HoI4.

Читать полностью…

в начале 2010х в ряде стран Северной Африки и Ближнего Востока случилась Арабская Весна, которую многи также называли твиттер-революцией, так как многие протестующие использовали твиттер и другие соцсети для организации и мобилизации. Многие исслледователи позднее отмечали, что роль твиттера в этих протестах была сильно преувеличена. Однако миф о твиттер-революции помог закрепить за цифровыми платформами такой флёр демократических трансформаций, протеста и освобождения.

В 2022 году медиа-исследователь Марк Оуэн выпустил книгу Digital Authoritarianism in the Middle East, в которой он показывает, сейчас в регионе теже самые цифровые платформы играют клучевую роль в поддержании тираний и диктаторских режимов.

Манипуляцию и дезинформацию используют разные режимы региона, от Египта до Бахрейна, однако ведующую роль играет Саудовская Аравия, которую Оуэн называет цифровой сверхдержавой. СА использует соцсети и прочие современные каналы коммуникации для подавления любого несолгласия внутри страны, регионального влияния (прежде всего против Ирана и Турции, но и для оправдания собственного сближения с Израилем), и международного влияния (фейковые боты в европейских странах, поющие оды наследным принцам из СА и отрицающие нарушения прав человека в стране).

И да, в СА есть все, что есть в России, и может быть даже больше - фэйковые медиа и журналисты, освещение несуществующих событий, липовые эксперты, армии ботов и троллей, при полном остуствии оппозиционных медиа. Оуэн пищет, отсылая кстати к Померанцеву, что в СА медиа не репрезентируют, а создают реальность.

В случае СА локальный авторитаризм успешно встраивается в неолиберальную Западную медиа-систему, в которой дезинформация и манипуляция коммодифицировались, стали нормальными пиар услугами. Оуэн также прибавляет, что Западные страны-партнеры СА смотрят на медиа-режим в стране сквозь-пальцы, не говоря уже о том, лондонские пиар-наёмники мониторят соцсети и составляют списки критиков авторитарных режимов (стр 47-48).

+ тем же США или Британии выгодно отбеливание партнерских диктаторских режимов. Как пишет Оуэн, "Under the logic of neoliberalism, human rights violations are simply another barrier restricting the exchange of goods and services."

В общем, твиттер-революция превратилась в цифровой авторитаризм, и это видима какая-то общая тенденция. Если еще в начале 2010х распространение новых цифровых средств коммуникации рассматривалось с оптимизмом - как инструмент равенства, разнообразия и демократии - то сейчас кажется, что эффект получился обратный: новые иерархии, конформизм и цифровые диктаторы.

Читать полностью…

От краха доткомов до господства платформ: как данные стали новой валютой [1/2]

В конце 1990-х годов интернет вошёл в фазу своего бурного развития. Как несложно догадаться, такая потенциально серьёзная технология вызвала огромный интерес у частных инвесторов, и предприятия, хотя бы на бумаге связанные с интернетом, получали значительные финансовые инвестиции, не имея реального дохода или проверенной бизнес-модели, тем самым надувая огромный финансовый пузырь (внутри которого зачастую не было ничего, кроме ожиданий самих инвесторов). Итак, стремительное развитие такой прорывной для своего времени технологии, как интернет, породил излишний оптимизм инвесторов, а компании, занимающиеся интернетом, выпускали акции, которые из за повышенного спроса у инвесторов постоянно росли в цене. Ожидания от будущих прибылей же превосходили реальную доходность, и когда становилось ясно, что компании не способны оправдать высокие финансовые ожидания, инвесторы распродавали свои акции, вызывая падение цены активов, за которым следовало ещё большая паника. Инвесторы в спешке выводили свои финансы из активов, создавая явление, которое принято называть "эффектом домино" - цены падали, а инвесторы, не желая упустить свою прибыль, массово распродавали акции, обваливая их до той цены, по которым они покупались изначально, и даже ниже. Так, например акции Yahoo в 1998 году находились на пике своей популярности, достигая цены в 118 долларов за акцию, и уже в конце 2001 года цены акций Yahoo упали более чем на 90%, достигнув примерно 8-10 долларов на акцию. Этому событию предшествовал резкий рост и отчетности компаний, где не было замечено реальной высокой прибыли, а значит, ожидания инвесторов не были оправданы.

Таким образом, крах доткомов предрёк серьёзные изменения для мирового капитализма. В последующие годы формируется то, что Срничек характеризует как "капитализм платформ" - специфическое для информационного общества явление, где "сырьём" для экономического развития являются данные/информация [A Hacker Manifesto, 2004. M. Wark]. Например, Amazon собирает огромные объемы данных о своих пользователях: какие товары они просматривают, что покупают, какие отзывы оставляют, сколько времени проводят на сайте и как реагируют на различные рекламные предложения. Эти данные анализируются с использованием алгоритмов машинного обучения, что позволяет компании лучше понимать предпочтения клиентов и предсказывать их поведение. Понимая необходимость в обладании информацией формируются и "платформы"; они создают инфраструктуру, которая позволяет другим взаимодействовать, обмениваться товарами и услугами, но при этом сами платформы получают основную выгоду от этого процесса. Капитализм платформ базируется на фундаментальной идее: использование данных для создания экосистемы, в которой сама платформа контролирует взаимодействие между пользователями, поставщиками услуг и продуктами. Это значит, что платформы не просто предоставляют услуги, но и становятся посредниками, которые извлекают основную выгоду из всех взаимодействий.

На фоне этого кризиса стал очевиден сдвиг в сторону бережливого бизнеса, который, в отличие от крупных индустриальных гигантов прошлого, фокусируется на максимальной эффективности при минимальных затратах. В сочетании с цифровизацией этот новый тип бизнеса становится более гибким и динамичным. Платформы, такие как Uber или Airbnb, воплощают эту модель: они не владеют значительными материальными активами, как традиционные корпорации, но используют цифровые инструменты и данные для координации услуг и взаимодействия с пользователями. Вместо того чтобы вкладывать капитал в производственные мощности, они делают ставку на данные, сетевые эффекты и алгоритмы, которые позволяют оптимизировать работу и минимизировать затраты. Ключевое преимущество платформ, перед традиционными бизнес-моделями, как отмечает Срничек, — состоит в том, что они располагаются между пользователями и создают площадку для взаимодействия. Это даёт платформам привилегированный доступ к данным и возможность контролировать каждый этап взаимодействия.

Читать полностью…

К сожалению, многие технобро и в принципе капиталисты от мира технологий представляют себе полную автоматизацию как-то вот так, как нео-капитализм со все ещё существующими рабочими, но только эти рабочие будут теперь в роли безропотных роботов, которые не сделают забастовку, не отвоюют свои права и которых легко запрограммировать извлекать прибавочную стоимость ещё сотни и сотни лет.

Маркс писал, что машина в руках капитала становится объективным и систематически применяемым средством для того, чтобы выжать больше труда в течение данного времени. В «Борьбе между рабочим и машиной» он указывает, что:

«Однако машина действует не только как могущественный конкурент, постоянно готовый сделать наёмного рабочего «избыточным». Она громогласно и преднамеренно прокламируется и используется капиталом как враждебная рабочему сила. Она становится самым мощным боевым орудием для подавления периодических возмущений рабочих, стачек и т. д., направленных против самодержавия капитала. По Гаскеллу, паровая машина с самого начала сделалась антагонистом «человеческой силы» и дала капиталистам возможность разбивать растущие притязания рабочих, которые угрожали кризисом зарождающейся фабричной системе. Можно было бы написать целую историю таких изобретений с 1830 г., которые были вызваны к жизни исключительно как боевые средства капитала против возмущений рабочих. Прежде всего мы напомним об автоматической мюль-машине, потому что она открывает новую эпоху автоматической системы».

Поэтому эгалитарному акселерационизму такая автоматизация, где машина заменяет, а не дополняет человеческий труд, чужда и опасна. Нужно не конкурировать с машинами, а кооперироваться с ними за рамками труда и капитала.

Читать полностью…

Продолжаю оправдывать название этого канала. Но теперь не про всевозможные extensions, а про сюрреализм.

Ровно 100 лет назад, в октябре 1924 года, французский писатель Андре Бретон опубликовал свой знаменитый Манифест сюрреализма:

«Представление о чудесном меняется от эпохи к эпохе; каким-то смутным образом оно обнаруживает свою причастность к общему откровению данного века, откровению, от которого до нас доходит лишь одна какая-нибудь деталь: таковы руины времен романтизма, таков современный манекен или же любой другой символ, способный волновать человеческую душу в ту или иную эпоху. Однако в этих, порой вызывающих улыбку предметах времени неизменно проступает неутолимое человеческое беспокойство..»

В журнале Galactica Media вышла моя статья
"Нейросюрреализм на службе революции. Эстетические особенности и критический потенциал генеративного искусства" (отсылка к названию известного журнала сюрреалистов).

Мне захотелось посмотреть, как можно адаптировать известные эстетические категории сюрреализма («компульсивная красота», «нездешнее», «чудесное» и др.) к современному ИИ-арту, и несколько подобная адаптация вообще может быть оправданной.

Если кто-то также задается подобными вопросами (ну вдруг), статья доступна по ссылке.

Наверху - «нейросюррелистичные» абстракции от @miragebureau

#art
#surreal

Читать полностью…

Семиотика демонов в «Человеке-бензопиле» гласит, что чем страшнее имя-знак демона, тем он сильнее, поэтому сила того или иного демона не зависит строго от его или её способностей — их силы детерриторизированы в машинном бессознательном, в генеалогии материалов и феноменов, воплощением и/или становлением которых является тот или иной демон: кровь, металл, пули, частички которых ищут главные герои, и которые находятся в телах-знаках демонов.

Вспомним «Трактат о номадологии»: металл соприроден всей материи, а вся материя — металлургии, не всё является металлом, но металл присутствует повсюду. Машинный филум является металлургическим или, по крайней мере, имеет металлическую природу. То есть оно как катализатор вмешивается в реальность, вызывает эффекты, приводит к столкновениям, которые без него не произошли бы, но при этом он не расходуется и не изменяется окончательно в ходе этих взаимодействий, так что он может продолжать вызывать эффекты в других местах — что и делают пули демона оружия в манге и аниме. Мануэль Деланда пишет, что мы можем представить нашу планету до появления на её поверхности живых существ как населённую металлическими частицами, которые катализировали реакции по мере их протекания через Землю, в некотором смысле позволяя планете «исследовать» пространство возможных химических комбинаций, то есть давая планете вслепую прощупывать своё пространство, в конце концов натыкаясь на прото-живые существа, которые, были аутокаталитическими протометаболистическими петлями материалов.

Концепция «машинного филума» была создана в попытке представить генезис формы (в геологических, биологических и культурных структурах) как связанный исключительно с имманентными возможностями потоков материи-энергии-информации, а не с каким-либо трансцендентным фактором (например, гилеморфической схемой). При наличии нескольких стабильных состояний, образуются различные флуктуации интенсивностей, подталкивающих систему с одного пути на другой, рекомбинируя демонические мутации и подключения людей и одержимых к тому или иному демону, создавая, следуя Делёзу и Гваттари, новые линии технологических объектов: эмерджентные сингулярности, ярким примером которой служит главный герой, Дэндзи, не демон, но и не человек, выпадающий как из образа типичного героя сэйнэна, так и из типичной для мира манги и аниме номенклатуры работы с техникой. Совершив спайку с демоном-бензопилой, Дэндзи послужил аттрактором новой эмерджентной технической сингулярности, новые линии общения и кооперации с техникой.

Возможно, демоны в «Человеке-бензопиле» — это петли обратной связи машинного филума, генеалогии материалов и страхов. А если учесть, что демон-оружие возник из буквально из гиперверия — его существованию предшествовало кодирование страха человечества перед оружием, то такая гипотеза становится ещё более интересной.

Читать полностью…

Подкаст на Machinic Unconscious Happy Hour про свежевышедший c/acc хит от издательства Urbanomic «Cute Acсelerationism» от автор_ок Эми Айрленд и Майи Кроник

«Пройдя по касательной через естественный и неестественный отбор, беглую сверхнормализацию, коллективную самотрансформацию Cute, гиперстационарные культуры сёдзё и отаку, дэнпа и 2D-любви, а также милые субмиры эгё и мэн, моэ и флэтмаксинга, кэтбоев и яиц догона, бобблов и жвачек, вор-машин и частичных объектов, BwOs и UwUs... сжимаясь, обжимаясь, сжимаясь и сжимаясь на пути к горизонту событий Cute, надевая кошачьи ушки и пуская пузыри на ходу, в этом несвоевременном философском обострении вездесущего явления, поддавшись самой сквишной демонической одержимости, как никогда, две подружки отправляются на поиски трансцендентальной формы Cute, только чтобы понять, что, хотя она и вокруг нас, мы еще не знаем, на что способна Cute.

Серьезно поверхностная и озадачивающе последовательная, наполовину эрудированный философский трактат, наполовину дариакоровый мэшап, стопроцентная cutagion, эта компактная маленькая текстовая машина - расплавление и сияние, а также закрученная дань уважения "Тысяче плато" Делеза и Гваттари. Добро пожаловать в kawaiizome: ничто не милое не выйдет из ближайшего будущего, а милые очень скоро перестанут быть даже отдалённо похожими на людей».

Читать полностью…

Вообще синематография раннего Синъи Цукамото изобилует трансгрессивным акселерирующимся жестоким насилием, но, это не просто насилие ради шока или эстетического бравирования. Цукамото говорил, что

Я пытался снять эротический фильм в жанре научной фантастики, выразить эротизм через железо. [...] Когда город становится разрастается, кажется, что люди эволюционируют, теряют связь со своим телом, становятся практически невоплощенными, живут только своим мозгом. Меня интересует то, как мы учимся выживать в городе. Временами я нахожу прекрасным размышлять о разрушении. Странно. Часть меня любит такой город, как Токио, но другая часть с удовольствием уничтожить его.

Цукамото прославился как один из самых экспериментальных независимых режиссёров Японии, начиная с работ в жанре партизанского анархистского кино, до крупных сюрреалистических исследований насилия и тела как в «Тэцуо», так и в «Токийском кулаке», «Балете пуль» и эпизодической роли в «Убийце Ичи» Такаси Миике. Его стиль — дикая смесь машинных трансгрессий человека, общества и технологий и индустриального шумового панка.

В книге «Tokyo Cyberpunk: Posthumanism in Japanese Visual Culture» Стивен Браун читает Цукамото ризоматически, находя отсылки на рождения робота в «Метрополисе» (1927), на тревожный сюрреализм
в «Андалусского пса» (1929), машинные города итальянских футуристов и биомеханического искусства Г. Р. Гигера (1940-) до постчеловеческих мутаций и эроса в фильмах «Матанго» (1963), «Муха» (1986) и «Видеодром
(1983). «Тэцуо» интересен тем, что он, как и «Эксперименты Лэйн», происходит не после конца света, великой войны и тп, а существует в настоящем, в «процессе разрушения ещё существующих городов» на отходах и одновременно острие постиндустриальной цивилизации, где тела естественные и искусственные находят общий язык, пройдя через насилие и принятие.

Сложно игнорировать и дрель-фаллос и спайку фетишиста и протагониста и не полагать, что «Тэцуо» деконструирует сущностное отождествление мужественности с фаллическим доминированием и насилием, показывая слияние плоти и металла как насильственный либидинальный захват тела машинным эросом.

Производство желания, машинный эрос, имеет и аффирмативную составляющую. Когда Лиотар в «Либидинальной экономике» пишет, что «проблема капитала состоит в том, чтобы определить, как желание, будучи утверждающей силой, становится запасом и институтом», нужно понимать, что он яростно набрасывается на экономику мысли, концептуализированную как либидинальный процесс, который в корне искажается, попадая под пристальное внимание политической теории. Разрывая в делезианском духе статичные координаты политико-либидинального компаса, Лиотар уравновешивает элементы оппозиции, в которой центральную роль играет само движение между полярностями, интенсивность мысли и производство желания. Поэтому не существует различия между капиталом и его противоположностью: «Не существует внешней точки отсчёта, какой бы имманентной она ни была, из которой всегда можно чётко различить то, что принадлежит капиталу, и то, что принадлежит ниспровержению».

А поскольку такой точки нет, то и «уход в лес» или прочтение «Тэцуо» как фильма о «вреде и опасности технологий и страхе японского общества перед ними» бессмыслен — бегство от капиталистической тотальности невозможно, и можно двигаться только вперёд, к разрушению её аппаратов подавления, к машинам освобождения верхом на хорошо смазанной амальгаме танка и секс-машины из финала фильма, к завоеванию мира с помощью великой любви.

Читать полностью…

Один из самых известных симондоновских монологов на Ютубе, посвящённый техническому объекту как таковому, отрывок из «Entretien sur la mécanologie» (1970)

Читать полностью…

Поздравляем именинника, философа, интузиаста инженерии и техники и автолюбителя, без которого не было бы этого канала и многие его техноаффирмативные инсайты так бы и остались в мире идей!🤖💻📀🛠

Читать полностью…

Хотим порекомендовать интересный курс по философии киберпанка, телесности и, отчасти, аниме, который понимает вопросы цифровизации, кибернетизации и тела в киберпанке как социальном и (анти)утопическом жанре.

Киберпанк — жанр, оказавший влияние и на культуру сегодня, и на развитие гуманитарной мысли с конца 20-го века. Фокус на телесности соединит две части курса: знакомство и погружение в концепции, связанные с телом (например, пост- и трансгуманизм), и обсуждение их в контексте определенных визуальных систем, значимых для киберпанка (например, аниме «Призрак в доспехах»).

Лекторка: Линда Квиткина — исследовательница, студентка программы DPhil in History Оксфордского университета. Академические интересы включают в себя телесность, историю танца, деколониальность.

Расписание:

📀💻🤖 Cyberpunk not dead: границы тела
🕰 четверг, 20:00 мск, сентябрь-октябрь
➡️ Ссылка на форму записи
💸 7000 руб. — восемь встреч или один курс
1200 руб. — разово

По всем вопросам: @el_pog

Читать полностью…

Перфолента: от телеграфа до компьютера

Переходим от перфокарт к перфолентам. Историк и сотрудник Центра непрерывного образования НИУ ВШЭ Антон Басов рассказывает о всемирной истории перфорированных лент: они улучшили телеграф и компьютерные интерфейсы.

Кратко: о чем статья?

Перфолента — носитель информации в виде ленты из гибкого материала (часто бумаги), на котором данные записаны при помощи отверстий, пробитых в определенных местах. Как и перфокарты, она была представлена в 1851 году на Всемирной выставке в Лондоне, а появилась даже раньше них — в 1725 году. Просто нашла применение лишь спустя сто лет. В 1846 году Александр Бейн создал телеграф, использующий перфорированную ленту и работающий с большой для того времени скоростью: он мог передавать 20 000 слов в час. Передатчик Бейна работал так: в бумажной ленте пробивались отверстия, соответствующие по длине точкам и тире телеграфной азбуки. В передатчике лента проходила между двух электродов, замыкая цепь на более или менее короткие промежутки времени. В приемнике эти сигналы разной длительности записывались как точки и тире.

В 1905 году новозеландец Дональд Мюррей создал телеграф, использующий пятибитный код. Эта система, кстати, больше всего применялась в России. Начиная с 1905 года, его аппараты работали на линиях, соединявших Санкт-Петербург с Омском, Москвой и даже Берлином.

Следующим крупным событием в истории автоматических передатчиков стало создание телетайпа — телеграфного аппарата, действующего по принципу пишущей машинки и не требующего от оператора специальных знаний. Долгое время именно телетайп с перфолентой предлагал наиболее практичный интерфейс, обогнав перфокарты.

Какое наследие оставила после себя перфолента? Сегодня, когда вы читаете или пишете текст с применением Unicode, то есть любой текст на цифровом носителе, вы используете технологию кодирования, восходящую к автоматическому телеграфу Александра Бэйна 1846 года.

Более подробную историю перфолент найдете в полной версии материала.

Время чтения: 12,5 минут.

🤖 «Системный Блокъ» @sysblok

Читать полностью…

Мы очень любим разные гейм-стадис (особенно совмещённые с философской, культурологической и политической тематиками), так что приглашаем на конференцию «Проблемы с поэтикой видеоигр», организованную кафедрой теоретической и исторической поэтики РГГУ и семинара «Проблемы с поэтикой». Цель конференции — систематизировать мировые и российские подходы к поэтике, эстетике и социологии видеоигр, расширить методологический инструментарий, а также популяризировать их изучение на гуманитарных факультетах.

Читать полностью…

В издательстве Verso вышла новая книга на хайповую тему «How Silicon Valley Unleashed Techno-Feudalism» про очередные ужасы нового этапа развития капитализма — технофеодализма, где рента с платформ затеняет собой традиционные формы Капитала.

«Фактически, в руках частных корпораций цифровизация мира ведёт нас к более мрачному будущему. Возвращение монополий, господство платформ, размываемое различие между экономикой и политикой — все это олицетворяет системную мутацию. Информация и данные толкают цифровую экономику в направлении феодальной логики ренты, лишения собственности и личного господства»

Уже откровенно раздражают подобные книги, которые, как нам кажется,не служат никакой цели, кроме как шокировать рабочий класс, работающий в платформенной экономике. В этой книге вы не найдёте ни будущего, ни призраков, которые могли бы встать на нашу сторону, ни альтернативных платформ, а только критику. Это просто такая же техно-бро пропаганда и пускание пыли в глаза, критика, апроприированная технокапиталом.

Читать полностью…

Феликс Гваттари. Трансверсальность (1964).

В ходе многочисленных интервью, посвящённых первому тому «Капитализма и шизофрении», Жиль Делёз системно возвращается к утверждению, что проект «группового анализа», предлагаемый в книге как альтернатива психоанализу, среди прочего противопоставляется последнему своим подходом к интерпретации, точнее — отказом от этой операции в пользу «экспериментирования». Эта ритурнель неизменно звучит в ходе многочисленных публичных выступлений философского дуэта, никогда не получает должного развития, практически всегда исходит именно от Делёза и кажется лёгким лукавством на фоне переосмысления техники интерпретации, начавшегося в 60-х (предпосылки для этого сформировались еще в 50-х в ходе целого ряда семинаров Лакана). В эти годы интерпретация постепенно перестала трактоваться как герменевтическая операция, чье предназначение — восстановить или достать из бессознательного настаивающий на себе Erlebnis. Совершение интерпретации больше не тождественно созданию прибавочного понимания, устраняющего смысловой разрыв. Отныне интерпретировать — значит произвести разрыв, произвести «schize» (расхождение, раскол, расщепление), сконструировать проблему, но вовсе не обеспечить смысловую непрерывность. Таким образом, в психоанализе 60-х годов рождается своего рода «интерпретация наоборот» или даже не-интерпретация.

«Психоанализ и трансверсальность» — сборник ранних текстов Феликса Гваттари, в которых представлен эскиз групповой аналитической практики, впоследствии и названной «шизоанализом». Эссе «Трансверсальность», входящее в этот сборник, не просто учитывает вышеописанную трансформацию понятия «интерпретация», но и стремится — на контрасте с последующими заявлениями Делёза — адаптировать эту операцию к реалиям «группового анализа», о котором Гваттари грезил в те годы. Рефлексия молодого теоретика-активиста касается конкретной проблемы институциональной психотерапии: как и при каких условиях подобная «интерпретация наоборот» может быть адресована не конкретному индивиду, находящемуся в кабинете своего психоаналитика, но указывать на интенсивное целой группы? Кто именно должен должен совершать такую работу, если принципы институциональной психотерапии препятствуют назначению аналитика или социального инженера, которые были бы эксклюзивными обладателями этой функции? Как интерпретация может состояться в рамках более обширного образования, которым выступает институция? В конечном счёте, если возможность интерпретации быть услышанной находится в корреляции с переносом, то как мыслить последний применительно к опыту институции? В центре проблематики, образуемой этими вопросами, и находится понятие «трансверсальность», впоследствии перекочевавшее в Анти-Эдип.

Приятного чтения.

nikita-archipov/feliks-gvattari-transversalnost-1964" rel="nofollow">https://syg.ma/@nikita-archipov/feliks-gvattari-transversalnost-1964

Читать полностью…

CEO OpenAI и Anthropic опубликовали эссе, в которых ожидают появления AGI в течение ближайших нескольких лет.

Некоторые важные вопросы, которые мало кто задает, но которые изменят жизнь каждого из нас (с возможными ответами):

— Что произойдет с рынком труда, если миллионы рабочих мест будут автоматизироваться каждый год? (Подсказка: различные формы базового дохода, основанные на универсальной цифровой идентификации)

— Что произойдет с чувством смысла у тех, кто не сможет поспевать за изменениями? (Подсказка: инновации в области психического здоровья о которых писал Дарио, AI-powered персонализированный коучинг и образование)

— Что произойдет с денежно-кредитной и фискальной политикой в сценарии быстрого роста продуктивности и падении дохода? (Подсказка: отрыв монетарной системы от рынка труда, технологическая дефляция, занятость и инфляция перестают быть ключевыми показателями)

— Что произойдет с природой Фирмы, если можно будет создать «один человек — одна компания с миллиардным оборотом»? (Подсказка: сети агентов заменят многие иерархические предприятия с избыточной рабочей силой и затратами на координацию)

— Что произойдет с финансовыми и другими рынками, если покупатели и продавцы станут более рациональными благодаря ИИ? (Подсказка: программируемый рынок, ранняя версия которого — это DeFi сегодня)

— Что произойдет с управлением и демократией, если ИИ сможет создавать огромное количество неотличимой пропаганды? (Подсказка: технодемократия на основе децентрализованной репутации и нетворк стейт)

Читать полностью…

В последние пару месяцев, выкраивая небольшое количество сил и времени из ежедневных забот, я часто обращался к блогу Д.Дэвиса и еще раз к наследию Стеффорда Бира.

Дэн довольно часто пишет посты на темы очень близкие этому каналу, но два конкретных сильно выделились среди остальных в моих глазах:
1) Заметка о "Founder mode" -- в середине лета в узких кргуах стартаперов из кремниевой долины прогремели дискуссии о заметке Пола Грэхэма, посвященной собственно Founder mode: организационным методам управления небольшими технолгическими компаниями и подводным камням, которые встречаются на этом пути. Пол, проталкивая с протестантской прытью идею об исключительности "фаундеров", убеждает читателя в необходимости некого микроменеджмента: даже наняв хороших специалистов, руководителю часто надо врубаться в конкретику и менять структуру на ходу. Plot twist? Скорее всего он прав, но не в форме, а содержании (и вероятнее всего сам этого не понимает). Дэн, комментируя эти дискуссии, ссылается на "Глоссарий кибернетика" и определение "алгедонических сигналов", которые обладают высокой ценностью для системы, но при этом низкой частотой, и, вероятно, отправляются с уровней конкретных на абстрактные для реорганизации системы. Как пример: вы работаете в R&D офисе большой компании, раз в какое-то время к вам в командировку приезжает руководитель направления из головного офиса, чьи задачи кроме прямых могут включать в себя абсорбирование происходящего в офисе и ловля важных сигналов вроде "джун заметил что-то странное в процессе работы" напрямую. Дэн говорит, что "Режим основателя компании" это скорее функция в составе системы, и речь в ней идет не о микроменеджменте, а именно о реорганизации после фильтрования сигналов, и мне кажется, что с ним сложно не согласиться.
2) Заметка об "Интеллектуальной карцинизации": Дэн размышляет о кибернетических методах управления и том, как люди независимо друг от друга зачастую изобретают очень похожие элементы в организация, которые при этом имеют разные морфологию и происхождение (как крабы!). Наиболее интересный в посте один из последних абзацев, где Дэн спорит с Д.Грэбером -- тогда как последний считал появление "кредита" и "денег" инструментом, который короли придумали на менеджмента огромных репрессивных империй, Дэн считает, что любая достаточно сложная организация придет к такому же, просто с организацией того же масштаба монархи просто столкнулись первыми, и инструмент не несет в себе некого властного/государственного начала. Я в первую очередь рад здесь, что дискуссия на эту тему продолжается даже после смерти Грэбера, и, хоть тезисно я и согласен с Дэном, мне очень интересно какие формы организации существовали в Церкви на рубеже 8-12вв и как освободить деньги и кредит от рынков.

Читать полностью…

В журнале E-Flux вышла статья Тревора Паглена «Society of the Psyop Part 2: AI, Mind Control, and Magic», в которой исследуется дигитальная культура новых медиа и отношения между алгоритмами, людьми и технологиями.

Генеративный ИИ, Adtech, рекомендательные алгоритмы, экономика вовлеченности, персонализированный поиск и машинное обучение открывают новые отношения между людьми и медиа. Теперь картинки смотрят на нас, а мы смотрим на них, вызывая обратную связь и развиваясь. Мы вошли в многогранную, целевую визуальную культуру, которая показывает нам то, что, по её мнению, мы хотим видеть, измеряет наши реакции, а затем трансформируется, чтобы оптимизировать реакции и действия, которые она хочет. Новые формы медиа подталкивают и убеждают, модулируют и манипулируют, формируя мировоззрение и действия, чтобы заставить нас поверить в то, во что они хотят, чтобы мы верили, и извлекать ценность и оказывать влияние.

Как мы сюда попали? Это трехчастное эссе прослеживает краткую историю медиа, технологий и методов, которые используют гибкость восприятия, извлекая выгоду из особенностей человеческого мозга для формирования реальности. Это история о создании галлюцинаций и о том, что при определенных условиях галлюцинация и реальность могут стать одним целым.

Читать полностью…

Один из моих любимых японских режиссёров - Ёсиаки Кавадзири - известный своим сплавом киберпанка, насилия, телесных трансгрессий аналогового бодихоррора в аниме, в сборнике Neo-Tokyo снял, наверное, самое мою любимое надрывное ландианское акселерационистское аниме The Running Man.

Главный герой, гонщик на лентовидной трассе, ради победы не только над соперниками, но и над самой скоростью, врубает на овердрайв не только свою машину-авто, но и своё тело-машину: как техническое, так и биологическое тела этого сверхъобъекта наливаются кровью и искрами, корпус, фары, рот, уши, глаза сливаются в предсмертной агонии, преодолевая не только барьеры звука и призраков прошлого, но самой вирулентной амальгамы настоящего. Оьбятые пламенем и кровью, кусками стекла, взвинчивая плоть в сталь, человеко-машинный ассамбляж превосходит саму скорость и достигает победы, но ценой собственной смерти. "Тэцуо, железный человек" на максималках.

Также на это аниме вышел клип тоже мною любимого электронного дарк-вейв музыканта Lorn, чья Sega Sunset идеально подходит для репрезентации жажды аннигиляции акселерационистского гонщика.

Читать полностью…

Что именно критикует критика технологий? Вроде бы ответ содержится в самом вопросе, но не спешите. В своей недавней статье теоретик медиа Ранджод Сингх Дхаливал доказывает: от того, как исследователи на него отвечают, напрямую зависит политическое измерение их работы.

Чтобы понять, что он имеет в виду, нужно распаковать само понятие технологии. С этимологической точки зрения у этого слова два корня, оба из древнегреческого: τέχνη (техне) — это «ремесло», «искусство» или «умение»; а λόγος (логос) — это «смысл», но в данном «изучение». Технология уже заключает в себе критическую дистанцию: это изучение ремесла, или искусства, или практических навыков.

Похоже, это понятие всегда было сложносоставным: одновременно и многозначным, и предполагающим неочевидные отношения между элементами значения. А сегодня все только усложнилось. Как показал историк Лео Маркс, в одном слове техника спуталась с экономикой и политикой.

Например, цифровые технологии: с одной стороны, это просто хардвер, полупроводники, аккумуляторы и экраны. А с другой — это еще и заводские инфраструктуры, которые эти составляющие производят, и даже минералы, из которых они состоят. А еще у цифры есть и символическое измерение: компьютеры манипулируют символами и числами, и, в этом смысле, имеют литературное измерение. Наконец, технологии — это и то, как мы их используем: вокруг себя они формируют технокультуры.

Долгое время, как отмечает Дхаливал, критика технологий оставалась на уровне критики технотекстов — то есть как раз их символического измерения. Для этого использовался инструментарий литературной критики. Так устроена критика интерфейсов Александра Гэллоуэя, или, например, прочтение софта как идеологии у Венди Чан. И даже, казалось бы, насквозь материальная ilia-ryzhenko/istoriia-otbrosov-i-tiekhnologhichieskoie-biessoznatielnoie-chto-takoie-miedia-arkhieologhiia-i-zachiem-ona-nuzhna">медиа-археология Киттлера. Как пишет Дхаливал, даже если теоретики начинали с материального уровня, то все равно в итоге оказывались на уровне знаков.

Новый поворот в критике технологий наметился к началу 2020-х. Исследователи стали выходить за рамки привычного анализа текстов — и освоили кроссдисциплинарную перспективу. Этот тренд воплощают три сборника, которые анализирует автор — «Ваш компьютер в огне» (2021), «Технопрекарность» (2020) и «Неопределенные архивы» (2021). Но когда исследователи пишут одновременно обо всем и для всех, то неизбежно встает вопрос: так что же конкретно не так с технологиями? И почему они зачастую усугубляют социальные проблемы?

Критика технологий отвечает на этот вопрос то ли слишком конкретно, то ли слишком абстрактно. Виноваты либо конкретные люди (Марк Цукерберг или Илон Маск), либо «система» в целом. Вместо этого, уверен Дхаливал, теоретикам стоит исследовать жанр дизайн-челленджей для тех, кто разрабатывает технику. Ведь технические артефакты — это физическое решение для конкретного социального запроса.

Такая исследовательская программа приводит ученых на территорию современного искусства и спекулятивного дизайна. К примеру, исследовательская группа Forensic Architecture проводит высокотехнологичные расследования государственных преступлений. (А если вы о них не слышали, то вот наш текст о расследовательской эстетике.)

Читать полностью…

А вообще про разные типа акселерационизмов, как мемные, так и не очень, хорошо расписал наш любимый (пост)ироничный блогер Jreg:

Accelerationism accelerationism is when you accelerate accelerationism to apply accelerationism to accelerationism

Читать полностью…

В книге-антологии «Deleuze, Guattari and the Schizoanalysis of Post-Neoliberalism» делёзо-гваттарианская философия предлагает идеи для оценки пост-неолиберальной эпохи. В ней представлены эссе, описывающие и критикующие десятилетия неолиберальной гегемонии (которая вроде как кончается, а вроде как нет), которые диагностируют современное и будущее состояние сопротивления: антропоцен, радикальная экология, технократический трансгуманизм и тп.

Работая наряду с другими формами исследования пост-неолиберальной эпохи, книга предлагает новое сочетание этики и делёзо-гваттарианской философии для понимания этой эпохи. Авторы утверждают, что современная критика неолиберализма игнорирует определяющую роль колониализма и акселерирующуюся угрозу климатической катастрофы. Они подчёркивают шаткость нашего планетарного существования и предлагают новые формы исследования делезо-гваттарианского становления. Помимо прочего в книге «Делез, Гваттари и шизоанализ постнеолиберализма» рассматриваются новые формы капиталистического производства: общества, построенные на истощении желания и ресурсов, усиливающаяся цифровая власть, образование, агролесоводство, а также литературные тексты, характеризующие постнеолиберальную эпоху. Наряду с этими критическими позициями, в книге рассматривается и определённый этический фреймворк, который бросает вызов диалектическому разделению в неолиберальной критике, перерисовывает антагонизмы, недовольства и напряженности нынешнего постнеолиберального становления.

Читать полностью…

Для тех, кто понимает по-французски: фильм «Симондон в пустыне», в котором различные философы, учёные, (до)историки «от Лечче до Бреста, от ЦЕРНа в Женеве до доисторических пещер Мас-д'Азиль, от Коллеж де Франс до мельниц Фландрии» рассказывают как встреча с Симондоном изменила их жизненный путь.

Читать полностью…

подборка занятных статей из англоязычной симондонианы к годовщине сабжа, в т.ч. реца четы Мелламфи на трехтомник Стиглера 😵 Mécréance et Discrédit. из русскоязычных текстов можно особо отметить главу Кралечкина про Симондона в Хайдеггере и модернизме и его же рецу «Разум и глупость в цифровую эпоху» (также на книгу 😵 Etats de choc: Bêtise et savoir au XXIe siècle; входит в ряд текстов вокруг дискуссии про дичь). мы живем в эпоху.

кое-где есть François Laruelle jumpscare, поскольку Нандита Мелламфи — ницшеанка, симондонианка и поклонница дюниверса — вроде как официальная переводчица Nietzsche contre Heidegger. еще у нее с мужем Дэном забавный был шизотерический текст про электроцен. а текст “The Overman“ в черновой версии назывался “Nietzsche’s Pharaonic Thought: Hieroglyphic Transduction”. фараонское я знаю только обрезание, поэтому… der Penis!) #лесозаготовки #ENG #RUS #кралечкинизм

Читать полностью…

​​Фишер вводит делёзо-гваттарианскую концепцию «консистенции», связанную с плоскостями консистенции, которые они описывают следующим образом: Существуют только отношения движения и покоя, скорости и медлительности между неоформленными элементами, или, по крайней мере, между элементами, которые относительно неоформлены, молекулами и частицами всех видов. Существуют только аффекты, бессубъектные индивидуации, составляющие коллективные сборки. Марк Фишер в дискуссии со Ли Гэмблом Алексом Уильямсом и Стивом Гудманом применяет эту последовательность к рейв-урбанизму, к радикальной неопределённости мутирующего scenius, и опирается на почти стоическое извращение капиталистического соучастия и рабства, утверждая, что новое — освобождённое от капиталистической кооптации банальной новизны — возникает, когда мы настраиваемся на те процессы творческого разрушения, которые избегают динамики неолиберального рыночного фетишизма.

Барочные солнечные вспышки на горизонте, пространства, отведённые под современные формы протеста, определяют характер новых линий сопротивления и лучших миров. Таким образом, политические протесты и их уникальные формы выражения становятся решающим для понимания границ, через которые клубная культура, и в частности рейвы, становятся перформативным измерением протеста. Поэтому лозунгом известного рейв-ивента «RAVEolution» является «Мы танцуем вместе, мы сражаемся вместе».

Мысли одного из рейверов — Нойда — близки к ландианско-негарестаньевским. Нойд описывает своё видение анодической танцевальной музыки (в нашей вселенной это будет эквивалентом IDM) как имеющей потенциал растворить порядок и лицемерие морализма, в конечном итоге достигнув единства (слышно это ницшеанского понимания дионисийского искусства в «Рождении трагедии»). На ранние работы Ницше наибольшее влияние оказал Шопенгауэр, который считал, что искусство, художественная литература, поэзия, музыка могут служить встряской — временной передышкой от стремления и страдания в нашей жизни. Дионисийская концепция искусства, особенно музыки, у Ницше вместо простого избавления от страданий рассматривается как жизнеутверждающее средство, позволяющее людям встретиться лицом к лицу с фундаментальной природой мира. Это стремление — стремление к реальности мира, мира без репрезентации, стремление к свободе и распаду индивидуации. В самом простом смысле Ницше считал музыку самым дионисийским из искусств, потому что она по сути своей «бесформенна». Потенциал дионисийского искусства заключается в том, чтобы разрушить индивидуацию репрезентации: «Разделения между одним человеческим существом и другим уступают место всепоглощающему чувству единства, которое ведёт людей обратно к сердцу природы».

Анодическая танцевальная музыка — это ответ Нойда и рейверов на тотализирующий порядок режима моралистов, он считает, что она достаточно трансгрессивна, достаточно хардкорна, чтобы разрушить этот порядок и вызвать единство мира:

«Биты и яркий свет, чтобы разрушить ложь. Нервные импульсы для коллективного тела. Мы очень похожи по базовой структуре, достаточно жёсткого бита, чтобы пробудить всех к истинному призванию — к единству!»

Читать полностью…

Умер Фредрик Джеймисон, марксистский критик и литературовед. Джеймисон (хоть он и не особо близок мне) посвятил всю свою жизнь изучению политического значения утопии, что я, в свою очередь, очень ценю в теоретиках и практиках. В статье в журнале Jacobin Джеймсон утверждает, что сегодня социалисты могут возродить утопические идеалы, показав, что перемены на самом деле возможны.

«Я уже говорил, что любая утопия пишется против определённых текущих культурных возражений; так было и с «Американской утопией», где предполагаемым врагом была перспектива скуки и карамельного мира, в котором больше нет конфликтов и всё представлено в пастельных тонах. Но, очевидно и по определению, всегда существует конфликт поколений — это главная внутренняя опасность для любой утопической системы; а ещё есть проблемы, подобные профсоюзной, которые иллюстрируют напряжение между эмпирическими индивидуальными интересами и интересами всей совокупности».

Читать полностью…

Дорогие коллеги и коллежанки!

Напоминаем вам, что до конца приема заявок на «Проблемы с поэтикой видеоигр» осталось 9 дней.

Если вы еще не успели написать заявку, мы продублировали для вас памятку по написанию аннотации из группы нашей конференции.

Надеемся, что она поможет вам соориентироваться и привести мысли в порядок🥺

Ждём ваши заявки до 30 сентября на почту
problems.with.poetics@gmail.com

Читать полностью…

Вот ещё какая книжка вышла, для тех, кто в свое время читал (а может быть даже сделал на ней себе карьеру) "Что такое философия" - "Deleuze, Philosophy and the Creation of Concepts", про то, как в делезианской методологии философия связана с другими областями знания и другими видами деятельности.

"Аксель Чернявский дает ответ на эти вопросы, анализируя определение философии, которое Делез дает на протяжении всего своего творчества: творчество концептов. Благодаря этому анализу вы откроете для себя реконструкцию творческой методологии, подробную теорию философского концепта, размышления о междисциплинарности и в целом одну из самых точных и систематизированных концепций, которые когда-либо давала философия о себе".

Читать полностью…

Я попробовал выстроить краткую историю автоматического письма — в своем новом тексте на «Теллере». Она начинается с доалгоритмических практик — когда в машину для письма превращалось живое человеческое тело (спиритические сеансы и сюрреалистские компульсии). За ними следуют первые попытки формализации языка — от механической языковой машины Джона Кларка до хомскианских моделей языка как набора синтаксических правил. Последняя остановка — вероятностное письмо: когда машины учатся писать сами, опираясь на сочетаемость слов друг с другом. Это и простейшие цепи Маркова, и рекуррентные нейронные сети, и большие языковые модели.

Вот три оси, по которым проходят ключевые различия между этими типами письма:

(1) письмо и значение
(2) письмо и бессознательное, или психический аппарат языковой машины
(3) письмо и тело

Основной тезис в том, что автоматическое письмо отчуждает язык от тела — выводя его вовне как абстрактную функцию. Но, одновременно с этим, в машинном письме неизменно присутствует телесное измерение — или, вполне буквально, тело поэта, фиксирующего собственное бессознательное; или тела краудсорсеров, которые продают техногигантам свой языковой труд.

Читать полностью…

Выходит новая книга от нашей любимой Хелен Хестер и её коллеги по центру Autonomy Уилла Стронга — Post Work («Посттруд», хотя, конечно, это пост-работа, вот такой неожиданный самопромоушен получился), рассказывающая о том, что ждёт работу в новый век кризисов. Как сделать так, чтобы неопредёленное будущее, в которое мы движемся, было утопическим, а не адским? Как мы можем взять с собой удовольствие от работы и избавиться от боли? Ответ: нам нужно видение будущего после работы.

Подвергая сомнению общепринятую мудрость о том, что работа приносит пользу, что вы — это то, что вы делаете, и что «любая работа - это хорошая работа», книга «Post work» предлагает новый вызов обществу, ориентированному на работу. Книга представляет собой жизненно важное введение в дискуссию о пост-работе — одну из самых захватывающих политических и теоретических течений последних лет. В ней исследуется не только то, каким будет будущее работы, но и, что более важно, каким должно быть будущее работы.

Надеемся, что кроме социологических решений в книге будут и философские рассуждения о труде и занятости в посткапитализме, роль эмансипаторной техники, благо Хелен не раз anastasia-inopina/krizis-sotsialnogho-vosproizvodstva-i-koniets-raboty">писала о подобном.

Читать полностью…