845
Канал про внешнюю политику Беларуси Центра новых идей. Автор экс-дипломат Павел Мацукевич Подписаться на еженедельную рассылку "Пульс Ленина - 19" http://eepurl.com/hxaxWf
Движение присоединения
В этом выпуске речь пойдет о вступительной кампании Беларуси в ведущие объединения незападного мира – Шанхайскую организацию сотрудничества и БРИКС.
Граница миров
И ШОС, и особенно БРИКС переживают ажиотажный спрос на оформление членства. В частности, на присоединение к БРИКС претендуют около 30 государств.
В случае Беларуси и Шанхайской организации сотрудничества можно говорить о финишной прямой: ожидается, что на предстоящем в июле в Астане саммите наша страна станет 10-м членом ШОС.
Тему беларусского вступления в БРИКС актуализировало участие главы МИД Сергея Алейника в министерском саммите этого альянса в Нижнем Новгороде 11 июня.
Россия председательствует в этом году в БРИКС и это повышает шансы Беларуси на успешное продвижение беларусской членской заявки.
РФ в принципе лоббирует расширение и БРИКС, и ШОС, видя в этом возможность мобилизации международной поддержки под свое противостояние с Западом.
Министерский саммит БРИКС в Нижнем Новгороде как раз происходил в расширенном формате. Москва дополнительно пригласила к участию дружественные страны, не входящие в это объединение – в общей сложности около полутора десятка государств, включая Беларусь.
Напомню: аббревиатура БРИКС расшифровывается английскими названиями пяти стран – Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР. На прошлогоднем саммите в Йоханнесбурге в ряды влились Саудовская Аравия, Иран, ОАЭ, Египет и Эфиопия.
А вообще этот неформальный альянс сложился в 2006 году сперва из четырех государств, относившихся в то время к числу самых быстрых по темпам развития, и первоначально носил имя БРИК.
В 2011 году после присоединения к БРИКу ЮАР (South Africa) получился БРИКС, хотя тогдашний президент России Дмитрий Медведев предлагал русскую аббревиатуру БРЮКИ, но БРЮКИ, к сожалению, не подошли.
В отличие от ШОС, куда Россия, Индия и Китай тоже входят, БРИКС пока не является международной организацией – не имеет устава, секретариата и штаб-квартиры. В этом сходство с G7, которая тоже выступает как неформальное объединение стран и тоже без штаб-квартиры.
БРИКС, как и ШОС позиционируется как возможная альтернатива существующему мировому порядку. Формат работы – саммиты, тематические форумы и встречи, как в Нижнем Новгороде. Центральное и самое значимое мероприятие – ежегодный саммит глав государств.
Ближайший пройдет в октябре в Казани и, по всей вероятности, оформит новую волну расширения этого международного объединения. Беларусь в числе претендентов на то, чтобы в нее попасть. В числе других соискателей такие страны как Куба, Зимбабве, Таиланд, Шри-Ланка. Из стран СНГ к БРИКС дерзает присоединиться Казахстан.
Интригой является возможность вступления Турции – члена НАТО с тесными связями с США и ЕС. Ее потенциальное членство в БРИКС можно рассматривать как вызов западному миру, а можно как мост, который свяжет разделяющиеся на глазах миры и позволит сохранить коммуникацию между ними. Тем более, что Анкара как раз занимается поиском точек соприкосновения в том, что касается российско-украинской войны.
Критерии присоединения к БРИКС по-прежнему размыты. Судя по всему, процесс будет многоступенчатым. Насколько можно судить, в нем появится промежуточный этап на пути к полноценному членству в виде статуса “страна-партнер”. И Беларусь он вполне устроит.
Беларусский интерес к БРИКС, как и к ШОС в принципе не зависим от режима, уже исходя только из экономического веса этих альянсов. Режим как раз служит фактором, ограничивающим оффер Беларуси. В частности, наша страна в соответствии с местом на карте могла бы проводить линию, соединяющую Запад и Восток, а не разделительную как сейчас.
Ордер на трактор
Главный вопрос, который поставил во весь рост государственный визит Лукашенко в Монголию, заключается в том, зачем он был нужен монгольской стороне.
Интересы беларусской очевидны. Например, власти с каждым новым визитом рвут на тряпки изоляцию, объявленную западными странами.
Беларусь (если рассматривать отдельно от властей) тоже имеет интерес и выгоды. Беларусь в принципе смотрит на каждую страну как на возможность пристроить там свой экспорт и в данном случае – перепарковать трактора и самосвалы со складов в Минске в монгольских степях. Два из них (трактора) приехали туда в своего рода промотур в качестве подарка Лукашенко.
Тем не менее вряд ли Беларусь может предложить Монголии что-то такое, чего не может предложить Китай или другие менее значимые страны, в отличие от нашей не имеющие санкционных проблем с Западом. Это лишает монгольский интерес к беларусским товарам прагматизма. Скорее похоже на некое проявление благотворительности со стороны Монголии по отношению к Беларуси в тяжелую санкционную пору, но это тоже не тот случай.
Быть может, это просто привычка с советских времен, от которой не получается избавиться.
Любопытно, что Монголия была в числе первых стран, признавших суверенитет Беларуси. Установление дипломатических отношений между нашими странами тоже опередило большинство государств, в частности партнеров по СНГ и даже Россию. Это произошло в январе 1992 года в рамках совмещенного визита тогдашнего премьер-министра Беларуси Вячеслава Кебича в Китай и Монголию. В состав той делегации входил депутат Лукашенко.
Визит был примечателен тем, что положил начало формированию договорно-правовой базы — помимо дипотношений с обеими странами были подписаны соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве.
Однако несмотря на фактически одинаковый старт отношения Беларуси с Китаем ушли далеко вперед, а с Монголией почему-то остались на месте. В 1990-е взаимная торговля не превышала 7 млн долларов, в 2012-м был достигнут пиковый показатель в 111 млн долларов, а после – спад вперемешку с незначительными взлетами. По итогам прошлого года товарообмен скатился до 29 млн долларов.
Не факт, что подаренные Александром Лукашенко трактора смогут размножиться настолько, чтобы вытянуть торговлю за 100 млн рубеж, хотя любой рост продаж для Беларуси будет значим и важен.
Наши страны связывает участие в ШОС и на этой почве тоже возможно сближение и общий интерес. Монголия имеет статус-наблюдателя, Беларусь переоформляет аналогичный статус на полноценное членство. Ожидается, что на ближайшем саммите ШОС, который запланирован на июль в Астане, в этом процессе будет поставлена точка.
Монголия может стать следующим кандидатом на полноценное вступление, но независимо от этого ШОС остается дополнительной площадкой для двустороннего диалога, которую наши страны использовали и ранее.
Кстати, экс-президент Элбэгдорж Цахиагийн, который призывал монгольские власти арестовать Александра Лукашенко во время визита, как раз в бытность президентом самолично встречался с Лукашенко на полях саммита ШОС в Уфе в 2015-м. В этом есть своя ирония, несколько сбившая цену громким призывам этого политика по части ордера на арест.
В качестве заключения надо сказать, что Лукашенко в целом удачно воспользовался шумихой вокруг своего визита в Монголию, которая играла против него и сеяла в умах неопределенности и даже надежды. Он перевернул игру тем, что не отмалчивался, а перешел в наступление и с монгольской трибуны озвучил свои взгляды. В итоге последнее слово как будто осталось за ним и даже взять его на испуг не получилось.
Аморальный авторитет
Выпуск “Пульса Ленина-19” посвящен странностям недавних визитов Александра Лукашенко в Улан-Батор и Иркутск, которые приоткрывают особенности взаимоотношений с Россией и Монголией.
Правила съема: метод Минска
Начнем с Иркутска. Приезд Лукашенко в этот регион выглядел спонтанным и напоминал скорее частный, чем рабочий. Обе стороны воспользовались оказией: Лукашенко был с государственным визитом в Монголии, которая практически соседствует с Иркутской областью (через Бурятию), и по пути обратно в Минск сделал остановку, продлив тем самым свою командировку.
Странным явилось то, что он прибыл в Иркутск из Улан-Батора фактически в одиночестве, не считая охраны, журналистского пула и Николая. Куда и почему подевались все многочисленные отраслевые министры, сопровождавшие его в Монголии, непонятно.
Это тем более удивительно на фоне того, что всякий раз, когда в Беларусь приезжает российский губернатор, для встречи с ним Лукашенко сажает за переговорный стол полправительства, включая даже министра иностранных дел, чем формально опускает беларусскую дипломатию до уровня российских регионов. У этого есть свои резоны — торговля с отдельными российскими губерниями идет на миллиарды долларов и превышает товарообмен Беларуси с целыми континентами.
В Иркутске присутствие отраслевых министров и глав концернов тоже естественно напрашивалось, но не было никого, кроме посла Беларуси в России Дмитрия Крутого. Он встречал Лукашенко у трапа и заменил собой всю свиту на переговорах с губернатором и всех иных прогулочных и деловых мероприятиях, как посещение авиационного завода, например.
Правда, посол Беларуси в России имеет статус вице-премьера и, как уверял в Иркутске сам Лукашенко, возглавляет второе беларусское правительство, которое в Москве. Под ним имеется в виду пухлый штат посольства Беларуси вместе с отделениями по всей России.
В этом во всем легко запутаться, если вспомнить, что есть еще и третье (прото)правительство — которое в эмиграции и оттуда пытается изолировать режим. Правда, не особо успешно, что лишний раз подтвердил приезд Лукашенко в Монголию.
Дело в том, что его там приняли как главу государства, придав его визиту наивысший статус (государственный) и оказав максимум почестей, внимания и гостеприимства, несмотря на международную опалу, в которой с 2020 года находится гость, и (как минимум) репутационные риски для себя.
Очень может быть, что эти самые репутационные риски являются лишь продуктом нашего воображения. Иначе сложно объяснить полное пренебрежение ими со стороны потомков Чингисхана, но об этом позже, а пока вернемся в Иркутск.
Однако реакция других стран, претендующих на особые отношения с Ираном, все же превзошла высокую планку демонстративного сочувствия Беларуси, хотя, казалось бы, куда выше.
Например, президент Кыргызстана самолично явился в посольство Ирана в Бишкеке, чтобы оставить там запись в траурной книге, не став утруждать своих подчиненных. И этим, конечно, произвел более эффектную демонстрацию уважения к Раиси и участия в иранском трауре, чем беларусский коллега, который сам ничего не писал (текст соболезнования готовит МИД) и никуда не ходил.
Руководители Таджикистана и Армении — Эмомали Рахмон и Никол Пашинян, взяв с собой своих министров иностранных дел, и вовсе отправились в Тегеран на траурную церемонию, чтобы проститься с погибшим президентом Ирана лично и завязать или укрепить контакт с вероятным преемником.
Турция направила вице-президента и главу МИД, Азербайджан – премьер-министра и тоже главу МИД, Россия — председателя Госдумы, а это четвертый человек в российском табеле о рангах. Казахстан и Узбекистан поступили аналогичным образом, командировав спикеров своих парламентов. Китай был представлен на уровне члена Политбюро — вице-премьера.
В таком солидном представительстве есть не только ритуальный, но и большой практический государственный смысл.
Во-первых, уровень делегации характеризует степень заинтересованности в сотрудничестве со страной и он, конечно, считан и учтен иранской стороной на будущее.
Во-вторых, участие делегации используется для продвижения интересов — проведения встреч с другими делегациями, но прежде всего с вероятным преемником на посту президента. В Иране своя специфика – страной “рулит” аятолла Хаменеи, с которым все в порядке, и тем не менее.
Транзит власти, естественный в случае смерти главы государства, каким бы формальным он не был, не должен повлиять на отношения, если только в лучшую сторону. Делегация на похоронах решает именно эту задачу. По крайней мере, должна решать, иначе все это чисто ритуальная миссия, не стоящая денег на билеты. Ее может выполнить посол.
Работает давно известная логика: король умер, да здравствует король! И она касается не только Ирана. На этот счет есть интересный пример из истории США, когда вечером того же дня, когда на Арлингтонском кладбище торжественно похоронили убитого президента Джона Кеннеди, в банкетном зале Госдепартамента прошел прием от имени вступившего в должность президента Линдона Джонсона (воспоминания Виктора Суходрева “Язык мой – друг мой”). В один день и с участием одних и тех же делегаций.
Разумеется, деловые встречи на полях траурных церемоний происходят по очень интенсивному графику из-за дефицита времени и горы желающих. Очевидно также, что при такой плотности чем больше значимость государства и его представителя, тем выше шансы на аудиенцию у принимающей стороны.
Могу лишь предполагать, как это было организовано в Тегеране, но напомню, что там присутствовали 40 делегаций, и беларусская, если судить по уровню других, точно не относилась к числу самых значимых. Поэтому шансов у представителя Беларуси на отдельную встречу с исполняющим обязанности президента Ирана Мохаммадом Мохбером было априори мало или не было совсем. А вот, например, премьер-министр Армении и глава Госдумы РФ аудиенцию у Мохбера получили.
Возможность пожать руку вице-президенту Ирана Мохсену Мансури и высказать соболезнование, которую в итоге реализовал Сергей Алейник, не в счет. Ее гарантировал протокол церемонии.
Ритуальный визит
Выпуск “Пульса Ленина-19” анализирует уровень зарубежного представительства на траурной церемонии в Тегеране в связи с гибелью президента Ирана, чтобы определить, не промахнулся ли официальный Минск с выбором своего представителя. И похоже, что промахнулся.
Дело в том, что в церемонии прощания с Эбрахимом Раиси и иными иранскими высокопоставленными лицами, погибшими в результате крушения вертолета, приняли участие делегации из 40 стран. Беларусь представлял министр иностранных дел Сергей Алейник. От иных стран в Тегеран приехали чиновники рангом повыше, а то и намного выше – главы государств.
Отношения с Ираном, как известно, переживают очередной подъем после очередного спада, но все до недавнего выглядело многообещающе. В этом году в Минске ждали с визитами сперва (в июне) министра иностранных дел Ирана, а затем и президента (в октябре). И это после недавнего приезда в Беларусь вице-президента Ирана и визитов в Тегеран сперва главы МИД, затем премьер-министра, а потом и самого руководителя всея Беларуси, случившихся за последних полтора года.
Теперь все эти планы под вопросом, несмотря на заверения иранского посла, что все останется в силе. Им светит, как минимум, перенос на более поздние сроки.
На этом фоне тем более востребованным выглядело участие самого Лукашенко в церемонии прощания с иранским коллегой, которого он знал лично и ждал в гости с ответным визитом. Чтобы подстраховать планы и договоренности своим приездом.
Загвоздка в том, что руководитель всея Беларуси такие выезды практикует крайне редко: за 30 лет у власти ездил на зарубежные похороны лишь дважды — в 2007-м в Москву, чтобы проводить в последний путь Бориса Ельцина, и в 2013-м в Каракас, чтобы лично проститься с Уго Чавесом. То были примеры особых отношений и дружбы.
Во всех остальных случаях, а их было уже немало, Беларусь на зарубежных государственных похоронах представляли иные высокопоставленные лица — чаще всего, по-моему, спикер парламента, реже премьер-министр или вице-премьер и т.д. Зависело от страны и уровня отношений.
Например, когда в мае 2022-го умер президент ОАЭ, с которым Лукашенко был тоже хорошо знаком лично, в Эмираты от Беларуси на траурные мероприятия отправились премьер-министр Роман Головченко и президент НОК Виктор Лукашенко. И это было вполне адекватным уровнем представительства, при этом далеко не самым внушительным.
В связи трагической гибелью президента Ирана, по которому в Минске уже начали официально скорбеть, уместно подсветить технологию реагирования Беларуси на уход из жизни зарубежных политических лидеров. Знаки внимания и почтения, демонстрируемые странами в таких случаях, свидетельствуют об уровне сотрудничества или заинтересованности в нем.
Лукашенко уже направил развернутое соболезнование Верховному лидеру Исламской Республики Иран Али Хаменеи, как это принято.
Соболезнование — это письменное послание. Его проект готовится посольством Беларуси в соответствующей стране. В данном случае в Тегеране. Затем направляется в МИД вместе с описанием повода и обоснованием целесообразности, а оттуда все это оперативно пересылается в Администрацию.
Соболезнования готовятся на беларусском языке (за исключением стран СНГ и Китая — туда на русском). По крайней мере, так было раньше. Посольство Беларуси, которое обеспечивает доставку адресату, прикладывает к посланию его неофициальный перевод на нужный язык.
В большинстве случаев реакция Беларуси на те или иные трагические события как раз ограничивается соболезнованием. Однако смерть президента — особый случай. Потому что особые отношения, если говорить об Иране, и потому что, как правило, в случае смерти главы государства в стране объявляется национальный траур — закрываются все учреждения, приспускаются флаги.
В разных странах у государственной скорби свои особенности и длительность. В ЮАР скорбели неделю из-за смерти Нельсона Манделы, в ОАЭ — 40 дней по президенту Халифе ибн Заиду Аль Нахайяну, в Аргентине — три дня по Диего Марадоне, в Северной Корее — три года по Ким Ир Сену.
Траур по Эбрахиму Раиси в Иране продлится пять дней.
Особенность похорон главы государства в том, что такие церемонии — большая политика и там обычно присутствуют зарубежные делегации.
Организационная сторона этого дела выглядит примерно так: по дипломатическим каналам до зарубежных стран доводится информация о траурных мероприятиях — дате похорон, церемониях и так далее. Приглашения не рассылаются. Каждая страна в зависимости от отношений самостоятельно решает, направлять ли делегацию на похороны и на каком уровне.
Когда в мае 2022-го в ОАЭ умер президент туда от Беларуси на траурные мероприятия отправились премьер-министр Роман Головченко и президент НОК Виктор Лукашенко. Запись в траурной книге посольства ОАЭ в Минске делал тогдашний главы МИД Владимир Макей.
Похороны Раиси назначены на завтра, 21 мая. Лукашенко на них вряд ли поедет — все же не тот характер личных отношений. За 30 лет у власти Александр Григорьевич ездил на зарубежные похороны лишь дважды — в 2007-м в Москву, чтобы проводить в последний путь Бориса Ельцина, и в 2013-м в Каракас, чтобы лично проститься с Уго Чавесом. Но то были друзья.
Миссия участия в похоронах Раиси в Иране может быть возложена на премьер-министра или его замов. По крайней мере, это было бы логично с точки зрения заявленного уровня беларусско-иранских отношений.
Ее превосходительство посол
Первые женщины в руководстве дипмиссиями и МИД появятся в независимой Беларуси. При чем в ряде стран женщины станут еще и первыми беларусскими послами после открытия там посольств.
Это касается, например, Франции. Первым послом Беларуси в этой стране, а затем еще и в Испании и Португалии по совместительству была ныне покойная Нина Мазай. Это назначение произошло в 1993-м, а совместительства – в 1994-м.
Ее (не дипломатическая) карьера развивалась по комсомольской линии во времена БССР и достигла в тех условиях головокружительных высот: в 1985-м Нина Мазай стала заместителем председателя Совета Министров – вице-премьером. Выше поднималась, по-моему, лишь Елена Грекова, которая и вовсе на протяжении 10 лет (с 1938-го) формально возглавляла БССР в качестве председателя Верховного Совета.
В дипломатию Нина Мазай пришла в 1991-м, отправившись в Париж постпредом при ЮНЕСКО. В 1997-м на два года она стала первой женщиной – заместителем министра иностранных дел Беларуси. Позднее получила назначение посла в Канаде, проработав там почти 7 лет.
Первым послом Беларуси в Италии была Наталья Дрозд, это 1998 год. Она же представляла нашу страну еще и в Мальте по совместительству. В МИД, в частности, возглавляла департамент гуманитарного сотрудничества и прав человека. В ее карьере есть опыт работы в международных организациях: представляла Беларусь в Комиссии ООН по положению женщин, в том числе на правах заместителя председателя (в 1995-м). Наталья Дрозд была заместителем руководителя миссии ОБСЕ в Македонии (2005–2013) и главой центра ОБСЕ в Ашхабаде (2016–2021).
Женщины стали первыми послами Беларуси в таких постсоветских странах как Казахстан (Лариса Пакуш, 1997-й год), Армения (Марина Долгополова, 2002-й) и Таджикистан (Ольга Гаврук, 2011-й). Причем Лариса Пакуш возглавляла беларусскую дипмиссию в Казахстане на протяжении 9 лет.
Марина Долгополова помимо должности посла в Армении в прошлом и постпреда при СНГ сейчас возглавляла посольство Беларуси в Латвии (2013–2018). В МИД она, в частности, руководила сложнейшим управлением России и Союзного государства.
А еще в МИД работает ее младшая сестра Ольга Долгополова, которая была первым и пока последним генконсулом Беларуси в Милане: генконсульство было открыто в 2014-м под участие Беларуси в ЭКСПО-2015 в Милане, но не пережило затеянную властями оптимизацию дипслужбы и уже в 2018-м было закрыто.
Елена Купчина помимо поста заместителя министра иностранных дел (2012–2016) имеет в своем послужном списке должности посла в таких странах как Венгрия и Австрия, постпреда при ОБСЕ в Вене (одновременно с функцией посла в Вене). В ее карьерной копилке также представительство интересов в Словении и Хорватии по совместительству. В 2020-м еще до выборов Купчина перешла на работу в секретариат ОБСЕ.
Шерше ля фам
Выпуск “Пульса Ленина-19” рассказывает о женщинах-послах в истории независимой Беларуси.
Глядя на отдельные коллективные фото, которые публикует МИД в финале ежегодного слёта послов — учебы руководителей беларусских загранучреждений, можно подумать, что таких не было и нет, а они были и есть.
Однако все примеры успешных женских дипломатических карьер, а они далеко не единичны, все равно похожи на то исключение, которое лишь подчеркивает правило. В нашем случае это правило про то, что профессия дипломата в Беларуси пока остается мужской процентов на 70 с копейками.
На фото: вся посольская рать, Минск, июль 2019 года
Кнопка вызова третьей мировой
В этом выпуске “Пульса Ленина-19” – про маневры с тактическим ядерным оружием в Беларуси и ядерный чемоданчик Владимира Путина.
Александр Лукашенко все чаще рассуждает об использовании размещенного на беларусской территории российского нестратегического ядерного арсенала, словно обрел над ним некий контроль.
Например, на торжественном собрании по случаю Дня Победы в Минске он говорил о планах нанесения неприемлемого ущерба всем вражеским сапогам, которые рискнут ступить на беларусскую землю, и даже раскрыл отдельные подробности тренировок с участием беларусских средств-носителей тактических ядерных зарядов. Прозвучало это так, как будто перемещение и применение этого оружия теперь и в его компетенции.
Картонный щит, жестяной меч
Как известно, 6 мая Россия объявила о проведении учений по отработке навыков применения нестратегического ядерного оружия. На момент этого объявления не было понятно, будет ли вовлечена в тренинги Беларусь, но интрига продержалась недолго.
Уже 7 мая стало ясно, что будет: Лукашенко, демонстрируя самостоятельность, распорядился провести “внезапную проверку средств-носителей нестратегического ядерного оружия”, отработав при этом весь комплекс мероприятий “от планирования, подготовки и применения ударов тактическими ядерными боеприпасами”.
Формулировки, взятые в кавычки, позаимствованы из сообщения Минобороны Беларуси и как раз производят впечатление, что официальный Минск распоряжается российским тактическим ядерным оружием как совместным с Россией или даже своим. Не объяви РФ накануне об учениях, можно было подумать, что Александр Григорьевич и вовсе обрел свою ядерную кнопку и самостоятельно решил стереть с нее пыль в оборонительных целях. Но это не так.
Решение о проведении учений и включении в них Беларуси принимал Кремль. Об этом в присутствии Лукашенко рассказал Путин 9 мая в Москве, отвечая на вопрос журналиста, отметив при этом, что Александр Григорьевич и сам просился поучаствовать в ядерной тренировке.
Загвоздка в том, что есть Договор о нераспространении ядерного оружия, который запрещает тем, кто имеет такое оружие передавать его и контроль над ним кому бы то ни было ни прямо, ни косвенно, а тем, кто не имеет — принимать оружие или контроль над ним ни прямо, ни косвенно.
Россия и Беларусь участвуют в этом договоре и пока не афишировали намерений из него выходить, хотя сам факт размещения российского ядерного оружия на беларусской территории вызывает вопросы и подозрения.
Объявленные Кремлем учения не нарушат обязательств России и Беларуси по договору, предположительно, лишь в том случае, если участвующие в маневрах беларусские средства-носители российского нестратегического ядерного оружия, а именно искандеры, полонезы и Су-25 будут носить и применять не ядерные боеприпасы, а их муляжи. Или, как вариант, управлять этими беларусскими носителями будут российские экипажи.
Кажется, что в интересах Москвы потратиться на жесть и картон для муляжей, чтобы так и было. И Минска, кстати, тоже: Беларуси вряд ли нужны обвинения в нарушении краеугольного документа в сфере международной ядерной безопасности. Репутации страны еще есть куда болезненно падать.
В таком случае, правда, все “подробности внезапной отработки вопросов применения нестратегического ядерного оружия”, которые, как уже упоминалось выше, раскрыл Лукашенко во Дворце Республики в канун Дня Победы, становятся вырезанными из того же материала, что и ядерные боеприпасы для беларусских искандеров.
Официальный Минск, скорее всего, будет и дальше настаивать на своем, чтобы держать марку “почти ядерной державы”, а электорат в почтительном трепете. Москва же, видимо, не станет против этого возражать и оспаривать, чтобы не задевать ранимых чувств своего союзника, так хорошо и натурально играющего на нервах соседей, но специалисты все поймут.
Цель ядерных маневров Кремля как будто и состоит в этой игре на нервах западных стран. Иначе теряется всякий психологический смысл в публичности объявленных учений. Они в противном случае должны быть секретными.
Пустыня, перепаханная беларусами
Сотрудничество между странами имеет давнюю историю, более старшую, чем возраст независимой Беларуси и дипотношений. Она уходит корнями в советские времена.
Например, первые беларусские трактора доехали до Египта еще в 1965 году. С того времени МТЗ поставил в эту страну свыше 40 тысяч тракторов. Причем в мощностном диапазоне 80–90 лошадиных сил тракторам “Беларус” по состоянию на 2020 год принадлежало до 80% египетского рынка.
Дипломатические отношения были установлены 1 февраля 1992 года путем обнародования специального коммюнике в Минске, Каире и Москве. Его текст был согласован загодя, также заблаговременно был оговорен формат установления дипотношений. Присутствие Москвы связано с тем, что беларусский МИД вел коммуникацию с Каиром через посольство Египта в России, которое с тех пор и по сей день ответственно за сотрудничество с Беларусью — посол Египта в РФ аккредитован на Республику Беларусь по совместительству.
В начале 2020-го замаячила тень открытия посольства Египта в Минске: египтяне вроде бы решились, беларусская сторона согласилась и предложила участки под него. Однако дипмиссии до сих пор нет.
Посольство Беларуси в Каире открылось в августе 1997-го и стало первым беларусским диппредставительством в Африке. Первым послом в Египте был Игорь Лещеня, который уже в качества посла в Словакии осудил насилие после президентских выборов в 2020-м. Это один из самых профессиональных дипломатов независимой Беларуси.
История контактов на высшем уровне ведется с июня 1998 года – первого официального визита Александра Лукашенко в Египет. В 2015-м главы государств встретились на полях сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке. Затем в 2017-м и 2020-м состоялись еще два визита Лукашенко в Каир.
Единственный приезд президента Египта в Беларусь произошел в июне 2019-го. Сейчас есть расчеты на новый: Головченко заявил, что в Минске ожидают главу этого арабского государства с ответным визитом (ответ на приезд Лукашенко в Каир в феврале 2020-го).
Отношения между странами охватывают практически все сферы: от взаимодействия на международных площадках, торговли и кооперации до безопасности, образования и туризма.
Египет, в частности, держит вторую строчку по популярности как туристическое направление для беларусов, уступая Турции: в 2023 году египетские курорты посетили 77 тысяч туристов из Беларуси. Для сравнения — в 2021 году в Египет съездили 200 тысяч туристов, отправленных беларусскими турфирмами. Пиковый показатель был достигнут в 2019-м — 258 тысяч.
Штрафной круг
Думаю, что все же главный вызов для Беларуси не в том, как обрести свободу от режима и чрезмерного влияния России, но в том, как ей в следующий раз разумно распорядиться. По крайней мере, такой вывод напрашивается из бесконфликтного выхода из СССР, оформленного в Вискулях в 1991 году в форме Беловежский соглашений, что мирно похоронили союз нерушимый.
Подчеркну: тот единственный раз в истории, когда Беларусь получила независимость и международное признание, а также шанс построить демократическое государство, произошел цивилизованным способом, а не в результате вооруженного противостояния или освободительных походов.
Отцы беларусской независимости и демократии получили возможность уменьшить силу притяжения Москвы, но не имели консенсуса ни по внешнеполитическому курсу, ни по внутренней политике, чтобы ее реализовать.
Пример их непоследовательности: в 1990 году они декларировали стремление к нейтралитету, в 1991-м придали своей декларации силу конституции, но уже в 1993-м перечеркнули свои обязательства и планы, присоединившись к тому, что теперь называется ОДКБ.
Тем не менее этот ценный опыт показывает, что история время от времени приоткрывает окно неконфликтных возможностей. Вопрос в том, когда появится следующее и удастся ли воспользоваться им удачнее, чем прежде.
Если не учесть ошибки прошлого, история вероятно пойдет по второму кругу, на котором время жесткого правления автократа как раз вполне может показаться нашим потомкам благодетельной заботой крепкого хозяйственника.
Александр I Жесточайший или Благодетельный?
Выпуск “Пульса Ленина-19” размышляет над наследием, которое оставит после себя носитель действующей власти и его восприятии в будущем, а также оценивает влияние войны в Украине на судьбу Беларуси. И то, и другое на примерах из прошлого, что рифмуются с нашей действительностью.
Мутное время
Точка в истории правления Александра Лукашенко пока не поставлена. А значит еще может быть хуже, хотя и лучше тоже может. Зависит исключительно от Лукашенко, его желания войти в беларусскую историю со знаком минус или плюс. Пока жирный минус. Однако итоговый знак может не иметь значения в будущем.
Дело в том, что современные оценки эпохи Лукашенко могут отличаться от тех выводов, к которым придут наши потомки, оценивая наследие первого президента на расстоянии и в сравнении с тем, что произойдет после него.
На этот счет существуют интересные примеры.
Скажем, тот, кого современники называли “Мучителем” за ужасные злодеяние и безмерное насилие, после смерти по прошествии лет стал именоваться “Грозным” – более в хвалу, нежели в укоризну, как писал Николай Карамзин, проводя параллель между Ивана IV и его дедом Иваном III, которого народ тоже, но только еще при жизни величал “Грозным”.
Объяснение Карамзина метаморфозе, случившейся с восприятием Ивана Васильевича, такое (“История государства Российского”): потому, что “добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими”. И потому, что “доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы Царя-Завоевателя”.
Иное и, как по мне, более точное объяснение дает Эдвард Радзинский (“Кровь и призраки смуты”), и оно заключается в том, что наследники Ивана IV “доведут страну до такого срама, такое разрушение государства устроят, что страшные Ивановы времена покажутся людям благодетельными”. В результате этого, как пишет Радзинский, уже в XVII веке кровавого царя будут звать “Благочестивым, Храбрым” и почтительно “Грозным”.
Для Беларуси такая опция тоже открыта. Нет, разумеется, никакой гарантии, что после Лукашенко не наступит та самая смута, которая заставит ее современников совершенно иначе посмотреть на его правление. Хотя с позиции сегодняшнего дня уже даже появление возможности менять неугодную власть кажется гигантским прогрессом в сравнении с тем, что есть сейчас, а началось в 1994-м.
Еще один показательный пример, более близкий к нам по времени, связан с очередным переосмыслением Сталина, которое переживает РФ. Этот процесс начался не сегодня и не вчера, а уже прошел несколько циклов. По свидетельствам очевидцев (Абдурахман Авторханов “Загадка смерти Сталина”), одни и те же советские маршалы и генералы при Хрущеве единодушно писали о дутом военном гении Сталина и его паническом поведении в начале вторжения немцев, а при Брежневе — его снова превозносили до небес.
Надо сказать, что прозорливый отец народов предсказывал себе и посмертную опалу, и ренессанс народной любви. Его соратник Вячеслав Молотов вспоминал (Феликс Чуев “Сто сорок бесед с Молотовым”) откровение Сталина, сделанное во время войны: “Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!”.
Пророчество “великого кормчего” сбылось. Правда, ветер имеет свойство менять свое направление на противоположное. А значит “мусор” со временем может возвратиться на свое место. Как уже возвращался при Ельцине.
К тому же история помнит все. Она, как писал Карамзин, в отличие от народа злопамятна.
Роскошь менять партнеров
Соответствие внешней политики общественному запросу оценивает недавний доклад "Какую Беларусь хотят беларусы?". Вывод такой: ни Лукашенко, ни демократическое движение не в состоянии предложить дружественных отношений с Западом и Россией, которых желают беларусы.
Война, как показывают соцопросы, не смогла кардинально изменить общественное мнение в Беларуси, что нужно развивать оба вектора. Тем не менее она (война) подтолкнула демсилы определиться со своим. Хотя замена российского вектора на европейский, о чем в данном случае речь, не компенсирует все издержки ухода Беларуси от России, не санкционированного Кремлем. Не говоря про риски военного вторжения.
Само по себе налаживание одних отношений ценой других – так себе вариант дипломатии. Для Беларуси это и вовсе непозволительная роскошь. Даже власти, чьи действия уже привели к весьма чувствительной потере отношений с Украиной, ЕС и не только, понимают это. Поэтому не хотят отказываться от сотрудничества с Западом и регулярно декларируют заинтересованность. Правда, они не делают при этом никаких шагов, чтобы это сотрудничество разморозить, рассчитывая, видимо, что западные партнеры одумаются и первыми придут за переговорный стол.
Расчет не сказать, чтобы безосновательный. Применение прежних инструментов давления дало сомнительный эффект – усилило зависимость от России, поставив под угрозу независимость Беларуси. Кто-то возлагает всю вину за это на Лукашенко, считая, что у него есть выбор, и формально он у него действительно есть: пойти на уступки и через это начать нормализацию отношений с Западом.
Однако у беларусских предприятий и отраслей, попавших под санкции, такого выбора нет. Они в заложниках власти, не желающей менять политику, и демсил, ассоциирующих госпредприятия, особенно флагманы с режимом. В этих условиях предприятия (и государственные, и частные) решают задачу как выжить за счет России и альтернативных рынков, а также обхода санкций, где он возможен.
В интересах Беларуси, чтобы альтернативные рынки и лазейки сохранялись, иначе произойдет полное замыкание на России. Какая от этого польза демократическому делу и беларусским интересам – непонятно.
Лукашенко опять же не торопится под давлением корректировать свою линию, чтобы ценой незначительных уступок (освобождения политзаключенных, например) смягчить санкционные условия. Однако власти помогают предприятиям с поиском альтернатив и логистикой. Демсилы, наоборот, ищут возможности нарастить давление и заштопать санкционные дыры. В итоге и в этом все та же бессмысленная игра с нулевой суммой.
Таким образом, ответ на вопрос, чья дипломатия ближе к национальным интересам, выходит, что ничья. Ответственность в любом случае на Лукашенко. Продвигать национальные интересы – конституционная обязанность власти. В ее руках фактический контроль над ситуацией и возможности проводить курс куда более созвучный интересам Беларуси, чем есть.
Дабл-зеро
Выпуск “Пульса Ленина-19” соотносит действия беларусских политических акторов на международной арене с интересами Беларуси, выясняя чья политика к ним ближе.
Сперва, как в пьесе, представление действующих лиц.
Внутри страны, понятно, только один политический актор, а вот за рубежом от имени Беларуси, помимо Александра Лукашенко и его дипломатии, выступает Светлана Тихановская с демократическими силами.
Теперь о национальных интересах. Они требуют от внешнеполитического курса формально немногое: обеспечивать безопасность, суверенитет и благополучие, а также благоприятные условия для развития Беларуси и беларусов во всех положительных смыслах. Для этого внешняя политика должна учитывать особенности Беларуси. Список главных особенностей можно свести к географии, экономике и общественному запросу.
Проклятое место?
Географическая особенность – ключевая. Она дает повод вспомнить бывшего министра иностранных дел Сергея Мартынова и его формулировку миссии национальной внешней политики: география была в истории Беларуси проклятием из-за многочисленных чужих войн, и задача дипломатии в том, чтобы превратить это проклятие в благословение, потому что, с другой стороны, географическое положение Беларуси дает массу возможностей.
Речь о том, что географическое положение отводит Беларуси важную роль, например, в глобальном проекте Китая “Один пояс, один путь”. Если бы Лукашенко в 2020 году принял волю народа и ушел на пенсию или в оппозицию, то индустриальный парк “Великий камень”, который является самой крупной зарубежной зоной экономического развития Китая, имел бы шансы стать китайскими воротами в Европу. И это в интересах Беларуси.
Политика действующих властей конкретно эти интересы не обеспечивает, а линия демсил на санкционное давление – подавно. Санкции в принципе противоречат национальным интересам. Тем не менее из переходного кабинета звучит настойчивый призыв к Польше перекрыть железнодорожное сообщение с Беларусью с (наивным) расчетом подключить Китай к давлению на Минск. Дело в том, что через Брест проходит один из ключевых контейнерных железнодорожных маршрутов из Китая в Европу. На его долю приходится примерно 2–3% общего годового товарооборота между КНР и ЕС.
А еще через Беларусь проходят два из десяти европейских транспортных коридора, два трансконтинентальных нефте- и газопровода, ведущие из России в Европейский союз — нефтепровод “Дружба” и газопровод “Ямал-Европа”. В беларусских интересах, чтобы все эти артерии ожили. От Беларуси в этом деле сейчас как будто мало что зависит, хотя как сказать — можно играть на повышение конфронтации между Западом и РФ, а можно искать возможности для снижения. Вариант единения с Россией, который реализуют власти, или наоборот с ЕС, который декларируют демсилы, задачу не решает.
Что делает делегация во главе с замминистра иностранных дел Беларуси Евгением Шестаковым в Северной Корее?
Наверное, как обычно, ищет возможности пристроить беларусский экспорт на зарубежной полке – на этот раз северокорейской. Потенциально, тракторы или телевизоры, сделанные в Беларуси, имеют больше торговых перспектив в Северной Корее, чем в Южной. Хотя в Южной Корее есть и посольство, и посол, несмотря на 2020-й год, а в Северной Корее – до сих пор нет ни того, ни другого.
Дипотношения были установлены еще в феврале 1992-го. Северокорейцы открыли свое посольство в Минске в 2016-м, а в 2019-м в Беларуси появился первый посол Северной Кореи. Минск все это время не торопился открывать свое посольство в Пхеньяне. Вполне возможно, что теперь и в этом вопросе произойдут подвижки
Контакты с Северной Кореей у Беларуси были всегда. Например, в 2015-м в Минска с визитом прилетал глава МИД Северной Кореи. Протокольная переписка на уровне глав государств и вовсе никогда не прекращалась. Например, в сентябре 2023-го Лукашенко поздравил Ким Чен Ына с днем образования КНДР, выразив уверенность, что контакты Минска и Пхеньяна в различных отраслях продолжат укрепляться, внесут вклад в справедливый мир и приблизят переход международной системы к многополярному порядку. Такие вот планы!
Если судить по составу делегации Шестакова в Пхеньяне, засветившейся на фото, целью визита может быть даже проработка контактов на высшем уровне – визита или встречи глав государств. Пока, как ни странно, никогда не встречавшихся.
https://nashaniva.com/340916
Если армяне прилетят, это к новой Беларуси
Между Арменией и Беларусью снова заискрило. На этот раз из-за неосторожных, но приятных для Баку высказываний Александра Лукашенко, сделанных в ходе государственного визита в Азербайджан в середине мая. Они стали достоянием гласности, позволив Еревану обнаружить его причастность к карабахской войне.
Из них следует, что Лукашенко был осведомлен о планах Азербайджана разрешить проблему Нагорного Карабаха военным способом и даже как будто поддержал их, несмотря что Беларусь и Армения партнеры по военному блоку ОДКБ, в котором Ереван все эти годы тщетно искал защиты, а нашел “здраду”.
В принципе Минск всего лишь повторяет линию Москвы, ставшей на сторону Баку, но с ней Еревану выяснять отношения опасно и (пока) себе дороже, хотя армянская сторона осторожно пробует и это.
Так или иначе Никол Пашинян максимально поднял ставки в пикировке с Лукашенко и фактически сделал его крайним в истории осложнений в отношениях Еревана с ОДКБ, заговорив о возможностях заморозки членства Армении в блоке и даже выходе из него.
Ереван выкатил официальному Минску ультиматум: либо Беларусь выходит из ОДКБ или приносит приемлемые для Армении извинения, либо никто из официальных лиц Армении не ступит на беларусскую землю пока у руля Лукашенко.
В подтверждение серьезности намерений Ереван отозвал своего посла из Беларуси для консультаций, что само по себе не является чем-то чрезвычайным, а вполне стандартной формой дипломатического протеста. Минск ответил взаимностью, отозвав домой своего.
Мощность этого кризиса в любом случае имеет свои пределы, и этим ограничителем выступает Кремль. Он найдет развязку, если Минск с Ереваном не смогут замять историю напрямую, а на этот счет как раз есть сомнения.
Инцидент предоставляет Владимиру Путину удобный случай проявить реальную власть, помирив одно вассала с другим, но осадок в беларусско-армянских отношениях безусловно останется. Тут уже личное, а проблему личного может разрешить только уход с политической сцены одного из них – либо Лукашенко, либо Пашиняна.
Очевидно, для Лукашенко более близки по духу такие лидеры, которые не церемонятся в силах и средствах для достижение своих целей, как и он сам, и кто ему может помочь.
Ильхам Алиев продемонстрировал эти качества, когда в ноябре 2020 года вернул своей стране территории и когда в апреле 2021-го принял Лукашенко с визитом, не глядя на тогда еще очень горячие международные разговоры о мегатоксичности руководителя всея Беларуси.
В свою очередь Никол Пашинян пришел к власти в 2018-м как оппозиционер на волне бархатной революции. Таких как он Лукашенко всю политическую карьеру держал в наручниках. По крайней мере, все беларусские пашиняны, посягавшие на власть в 2020-м, сидят за решеткой или выдворены за пределы страны.
Само по себе налаживание одних отношений ценой других — довольно сомнительная дипломатия, которую Беларусь не может себе позволить. У Азербайджана и Армении, конечно, разный торгово-экономический потенциал, но эта разница может компенсироваться сотрудничеством в других сферах.
Выдерживать баланс с учетом конфликта между Азербайджаном и Арменией сложно, но возможно. Во всяком случае этим довольно успешно занимаются практически все страны СНГ, как и в отношении войны России против Украины. Только Беларусь в обоих случаях умудрилась занять сторону, не имея никакого интереса в конфликтах.
Странным в этом визите является и то, что встреча Лукашенко с губернатором Иркутской области Игорем Кобзевым напоминала отчет одного перед другим. Кобзев буквально докладывал Александру Лукашенко о своем регионе и возможностях сотрудничества, хотя в его положении как губернатора докладывать он может и должен только Владимиру Путину.
Видимо, многочасовые встречи Лукашенко с Путиным с глазу на глаз приподняли авторитет Александра Григорьевича в России, несмотря что за ее пределами его принято считать марионеткой. Иркутск трактует эту точку зрения как заблуждение и в этом смысле не является исключением, если вспомнить поездки Лукашенко в другие регионы (Санкт-Петербург, Приморский край и др.) или его контакты с губернаторами дома в Минске.
Еще один вывод может быть о том, что Лукашенко не напрасно принимает у себя практически еженедельно российских губернаторов и устраивает им прием, как если бы речь шла о главах самостоятельных государств. Такое внимание подкупает гостей, превращая их в друзей Лукашенко и Беларуси.
Таким незамысловатым способом Минск пытается сформировать региональное лобби в РФ, которое может оказаться полезным на случай, если в Кремле произойдут перемены. Нет гарантии, что лобби сработает, если в Кремле изменится настроение по отношению к беларусскому союзнику, но как профилактическое средство от возможных неприятностей оно вполне пригодно.
Кроме этого, личные связи Лукашенко с губернаторами двигают чисто экономические интересы, позволяя наращивать беларусские поставки в регионы России. Факт в том, что именно за счет РФ властям удалось в основном заместить потерю западных рынков из-за санкций. Так что схема обхаживания российских губернаторов вполне рабочая и продуктивная.
У гэтым выпуску “Пульса Леніна-19” – нататкі на палях да дзвюх важных падзей з міжнароднага жыцця Беларусі апошніх тыдняў. Гэта афіцыйны візіт прэзідэнта Расіі на мінулым тыдні і чарговы прыезд у Мінск (працоўны візіт) міністра замежных спраў Венгрыі на гэтым.
Павел Мацукевіч піша:
🤔 Чаму ад венгерскай любові ездзіць у Мінск пакуль не нарадзілася нічога новага, што можна было б назваць поспехам, калі не лічыць інтарэсаў беларускіх уладаў.
🤔 Як Ташкент пераплюнуў Мінск па частцы ўвагі Крамля, і чаму Пуцін застаўся ва Узбекістане на дзве ночы.
👉 Чытайце выпуск на сайце
👉 Чытайце без VPN
США на той траурной церемонии в ОАЭ представляла еще более солидная делегация с вице-президентом во главе и госсекретарем, министром обороны и директором ЦРУ в составе.
В случае с Ираном, если не Лукашенко, то тоже напрашивался уровень премьер-министра, исходя из примерно сопоставимого характера отношений и интенсивности контактов.
Тем не менее Александр Григорьевич принял решение отправить в Тегеран министра иностранных дел. Возможно, это было предложение самого министра, а возможно “прорывная” идея Администрации. Решение тем не менее имеет один плюс — позволило сильно сэкономить.
Судя по всему, Сергей Алейник прибыл в Иран из Казахстана, где накануне принимал участие в заседании совета министров иностранных дел стран-участниц ШОС, перебронировав обратные билеты на Тегеран, а уже оттуда на Минск. Но даже, если маршрут министра был другим, для командирования премьера пришлось бы гнать в Иран и обратно целый самолет, а это совершенно другой бюджет командировки.
Во всем остальном, что касается демонстрации государственной скорби, официальный Минск не экономил и не скупился, продемонстрировав, что тронут иранской трагедией до глубины души.
Сперва Александр Лукашенко отправил аятолле Хаменеи соболезнование, в котором рассыпался в выражениях сочувствия иранскому народу и комплиментах погибшему президенту.
Затем делать записи в траурной книге, открытой в посольстве Ирана, ринулась вся вертикаль и горизонталь, включая руководителей обеих палат парламента и исполняющего обязанности главы Администрации. При чем последний вписал в книгу соболезнование от имени самого Лукашенко, отметив, что пришел в посольство “не только по поручению главы государства, но и велению сердца тоже”.
В продолжение темы похорон президента Ирана: вчера стало известно, что они пройдут 23 мая, а Беларусь на церемонии будет представлять министр иностранных дел Сергей Алейник. Это высокий уровень. В случае премьера — был бы высший. Интересно, как будут представлены другие страны из числа друзей Тегерана. Если покруче, то выйдет что официальный Минск все же несколько “сэкономил” на уровне сочувствия Ирану.
Читать полностью…
Примеры других успешных женских карьер в беларусской дипломатии представляют Елена Гриценко — мой первый руководитель в МИД (управление внешнеполитического анализа), а также Наталья Жилевич.
Пик карьеры Елены Гриценко — должность посла Беларуси в Нидерландах и по совместительству постпреда в Организации по запрещению химического оружия (2008–2014).
Наталья Жилевич возглавляла посольство Беларуси в Турции (2002–2008) и в Южной Корее (2011–2016), была послом по особым поручениям МИД – национальным координатором по сотрудничеству с Центрально-Европейской инициативой.
Завершает мою краткую историю женских карьер в МИД Зоя Колонтай (не путать с Александрой Коллонтай). Она пришла в МИД в 1991-м, работала на разных должностях в центральном аппарате и за рубежом, была заместителем постоянного представителя Беларуси при ООН в Нью-Йорке. В 2016-м, когда был создан клуб ветеранов дипслужбы, Колонтай избрали руководителем.
В 2019-м в Беларуси отметили 100-летие беларусской дипслужбы, взяв за точку отсчета сообщение в газете “Звезда” от 22 января 1919 года о начале деятельности комиссариата по иностранным делам Советской Белоруссии. Так вот эту историческую публикацию обнаружила в архиве Зоя Колонтай. А в прошлом году вышла ее книга “Очерки истории дипломатической службы в Беларуси. Судьбы и события. 1919-1930-е гг.” с малоизвестными фактами и документами, проливающими свет на историю беларусской дипслужбы и людей, занятых в ней. Очень рекомендую.
P.S. В 2021-м году Генассамблея ООН нашла в календаре место – 24 июня, чтобы ежегодно отмечать Международный день женщин в дипломатии. Кто знает, может со временем придется подобрать денек и для дипломатов-мужчин, чтобы упредить угрозу их исчезновения. Но если серьезно, то дипломатия, не глядя на свой женский род и мужскую родословную, это обычная сфера деятельности, и пропуском в нее должна быть квалификация, а не пол.
Пол МИДа
Официальных данных об актуальной гендерной ситуации в национальной дипслужбе в публичной сфере нет. В июле 2020-го Владимир Макей в интервью Белте рассказывал, что в МИД, цитирую, “примерно около половины – представительницы прекрасного пола”.
Было бы прекрасно, если бы так.
Правда, характеристики типа “прекрасный пол” выносят на передовую образ коллег-женщин как украшения дипслужбы, а уже затем как профи-дипломатов. Это (еще) не камень в огород покойного министра, не глядя, что его цитата. Владимир Макей, по-моему, не делил профессионалов по полу и, как минимум, никак не сдерживал карьерное продвижение дам – и по его собственному признанию, сделанном в упомянутом интервью Белте, и по факту.
На этот счет можно привести, в частности, такой факт: история Беларуси пока знает лишь двух женщин, занимавших пост заместителя министра иностранных дел, и одна из них — Елена Купчина была назначена в 2012-м — как раз, когда министром был Макей. Выдвижение ее кандидатуры в 2017-м на пост Генерального секретаря ОБСЕ происходило тоже при Макее.
Служебные телефонные справочники МИД и загранучреждений, изданные в апреле 2020-го, рисуют иную гендерную картину беларусской дипслужбы, чем Владимир Макей. По этим справочникам я насчитал 735 сотрудников “прекрасного и не прекрасного пола”, включая все занятые (вакантные не в счет) дипломатические, административные и технический должности, а именно: 218 в МИД и 517 в посольствах. Возможная погрешность в моих расчетах – плюс-минус 1-2 человека. Из общего числа 735 – лишь 197 женщин, или 27 процентов. Мужчин соответственно 538, или 73 процента.
Предполагаю, что примерно такая же гендерная ситуация сохраняется и сейчас. При этом, если брать только МИД (без учета посольств), то доля женщин возрастает с 27 до 36 процентов. Это ближе к “почти половине”, но не почти половина.
Сомневаюсь, что со стороны министра имело место намеренное искажение данных. Возможно, Владимир Макей оценивал на глаз (шутка) или в его статистике только дипломаты – без административно-технического персонала. Хотя в таком случае доля женщин в штате дипслужбы, скорее всего, получилась бы, наоборот, еще меньшей.
В настоящее время у Беларуси лишь две женщины-посла на примерно 60 дипмиссий, не считая генконсульств: постпред при СНГ Марина Долгополова или постпред при отделении ООН в Женеве Лариса Бельская. Все ставшие вакантными за последние годы из-за проблем с Западом посты руководителей дипмиссий были заняты до этого мужчинами. Самое время затронуть причины этого явления.
МИД Беларуси вырос из МИД БССР, в котором женщин послами вообще не назначали, и дипломатия была мужской профессией. Советские практики и подходы по части организации кадровой политики отчасти сохраняются и культивируются. Это не может объяснить все, но объясняет многое.
Формально в советские годы и некуда было назначать послами. Из-за отсутствия полноценных двусторонних связей с зарубежными странами БССР не имела своих посольств, кроме представительства в Москве и постпредств при международных организациях — в Нью-Йорке, Женеве, Вене и Париже. Профессор Снапковский в своих трудах называл МИД БССР беларусским отрядом советской дипломатии. Потому как и наш отряд, и всю дипломатию вела Москва.
В СССР, как, впрочем, и во всем тогдашнем свете, в том числе цивилизованном, до 1970-х, если не позже, не практиковали назначение женщин на высокие дипломатические посты, хотя исключения были. Первой женщиной-послом в мире была как раз представительница Советского Союза. Ее имя Александра Коллонтай. Она, кстати, претендует на роль и первой женщины, ставшей министром, а ее посольская карьера началась в Норвегии в 1920-е. Вторая женщина-посол СССР, если не ошибаюсь, появится лишь в 1960-х. И это будет Зоя Миронова, постпред при ООН в Женеве.
Неотъемлемый атрибут власти
В целом представить передачу оружия в руки и под контроль над ним Минска можно только во сне, в котором Лукашенко становится преемником Путина, но такое вряд ли снится даже самым впечатлительным фанатам политического таланта Александра Григорьевича.
Любимую не отдают, — твердил он в 2020-м и продолжает следовать своим заповедям, судя по тому, что и второй пост в стране (председатель ВНС), задуманный для транзита власти, уже тоже его. Контроль над ядерным оружием — неотъемлемый атрибут президентской власти в России, которым Владимир Путин не станет делиться уже потому, что почти точно так же, как беларусский коллега занят узурпацией власти. Как раз отгремела фанфарами торжественная инаугурация в Кремле, распечатавшая пятый срок его президентства.
Свой ядерный чемоданчик Владимир Путин получил от Бориса Ельцина и расставался с ним лишь на то время, когда президентом был Дмитрий Медведев. Ельцин до передачи чемоданчика Путину расставался с ним лишь, когда лег на операционный стол для аортокоронарного шунтирования. Накануне операции он специальным указом на несколько часов передал этот атрибут власти председателю правительства Виктору Черномырдину. А едва придя в себя после наркоза, подписал новый указ о возвращении ядерного пульта в свои руки.
Владимир Шевченко, бывший руководитель президентского протокола, вспоминая об этом случае в своих мемуарах (“Повседневная жизнь Кремля при президентах”), пишет, что офицеры-операторы кейсов и спецсвязи, которые носят ядерные чемоданчики (основной и резервный), находятся при президенте безотлучно круглые сутки. И приводит такой пример: весной 2000 года, когда Путин летал на Су-27, рядом с ним на той же скорости летел еще один истребитель с оператором, державшим в руках ядерный чемоданчик.
Еще один любопытный пример из книги Шевченко, но уже из американского опыта, приведу как анекдот, чтобы разрядить напряженную обстановку. Итак, однажды Рональд Рейган застрял в лифте в Госдепартаменте, а офицер-оператор “тревожной сумки”, как ее называют в США, благополучно поднялся на нужный этаж в соседнем лифте. В результате те полчаса, пока Рейгана освобождали из лифта, США были лишены управления своим ракетным арсеналом.
Лукашенко говорит о ядерном оружии как средстве сдерживания и защиты для нашей страны. В известной степени оно так и есть, если считать, что Беларуси угрожает вторжение, например, со стороны Запада, о чем говорит Лукашенко и сам же публично ставит под сомнение.
Куда реалистичнее при определенных обстоятельствах, которые после российской агрессии против Украины легко представить, выглядит угроза вторжения со стороны России. И именно ей принадлежит это “средство сдерживания и защиты”, которым спекулирует официальный Минск, и контроль над ним. Так что выходит не оборонительное сдерживание, а соучастие в российском устрашении. Концентрация натовских войск по ту сторону беларусской границы с ЕС является как раз защитной реакцией на российскую угрозу, исходящую, в том числе с территории Беларуси.
Вплоть до президентских выборов 2020 года официальные власти разделяли эту точку зрения (кто есть реальная угроза), считая РФ главным союзником, но и главным вызовом для независимости Беларуси.
Перед глазами был опыт российской оккупации территорий Грузии в 2008-м и Украины в 2014-м, который в Минске не хотели повторять, а потому в отличие от Тбилиси и Киева не делали резких движений. В частности, не разворачивались на 180 на Запад, но осторожно пытались с его помощью нащупать безопасный баланс с Россией.
Принципиально ничего в плане градации угроз с тех пор не изменилось. Изменились международные возможности режима, вынужденно оказавшегося наедине с Кремлем, но делающего вид, что это осознанный выбор, а не спасение власти. Отсюда и все другие искажения. Например, попытки представить российское ядерное оружие в Беларуси и учения по его применению как благой способ повышения национальной безопасности, а не рискованный шаг в сторону большей эскалации и глобальной войны.
Кратчайший путь на Юг лежит через Запад
Ключевое направление сотрудничества между странами — экономическое. Хотя взаимная торговля не впечатляет большими цифрами. По итогам 2023 года товарооборот перевалил за 100 млн, из которых, правда, 75 млн — это беларусский экспорт.
В истории двусторонних отношений бывало, что товарооборот скатывался до 9 млн (2003 год), так что 100 млн общей торговли и 75 млн экспорт в санкционную пору – это неплохой результат. Рекордным для беларусского экспорта был 2014 год: тогда Беларусь поставила в Египет продукции на 134 млн долларов. Мотивы визита Романа Головченко в Каир в том, чтобы еще более нарастить поставки с прицелом на соседние страны региона.
На Ближнем Востоке было два государства, которые рассматривались Беларусью на роль трамплина в мир торговли с арабскими и африканскими странами. Это Сирия и Египет. Обе страны Лукашенко впервые посетил в 1998 году с разницей в несколько месяцев. Обе страны имеют выгодное географическое положение, с обеими странами у Беларуси завязался интенсивный политический диалог. Однако война в Сирии упростила выбор, исключив ее как вариант до лучших времен.
Идея Минска, которую вроде бы разделял и поддерживал Каир в досанкционную эпоху, заключалась в том, чтобы выходить с общей продукцией на евразийский, арабский и африканский рынки. Примерами общей продукции являются созданные в Египте совместные производства грузовиков МАЗ и тракторов МТЗ, сборочная линия “Амкодор” и не только. Реализации этой идеи должна помочь зона свободной торговли в Африке с участием Египта и заключение аналогичного соглашения между Египтом и ЕАЭС, которое пока еще в переговорном процессе.
Однако есть и то, что так или иначе сдерживает эти замыслы и их участников. А именно западные санкции в отношении Беларуси и трудности с логистикой из-за потери доступа к портам стран Балтии и Украины, которые обеспечивали самые оптимальные варианты доставки в регион.
Сам по себе санкционный шлейф Беларуси не является поводом для стран дальней дуги рвать отношения, но и форсировать их тоже. Тем более, если это сопряжено с осложнениями, например, для собственных связей с западным миром. В частности, Египет по-прежнему заинтересован в сохранении стратегических отношений с США как ключевым союзником и важным экономическим партнером и вряд ли станет рисковать ими ради кооперации с Беларусью в создании зерновых хабов, если такая опасность возникнет.
Проблема не решается беларусским визитом в Египет или египетским в Беларусь. Для этого Минску нужно найти общий язык с США и ЕС. Прекращение репрессий и освобождение людей из тюрем — то, что не требует средств и усилий, но с очень высокой долей вероятности послужит взаимопониманию. А это в свою очередь облегчит для Беларуси воплощение планов с Египтом и многими другими важными странами дальней дуги, связанными сотрудничеством с западным миром.
Высадка тракторного десанта в долине Нила откладывается до оттепели
Выпуск “Пульса Ленина-19” представляет обзор отношений с Египтом. Там с визитом побывал премьер-министр Беларуси, дав повод посмотреть на беларусско-египетские связи внимательнее.
Кривой рейс эконом классом
Сперва несколько общих комментариев по визиту: он официальный, что предполагает максимум протокольных формальностей и гостеприимства. Набор знаков внимания определяется принимающим государством с расчетом на взаимность. Из того, что попало в кадр в египетском случае – ковровая дорожка у трапа премьерского самолета, почетный караул, оркестр, исполнение гимнов и премьер-министр Египта, который собственной персоной прибыл в аэропорт для церемонии встречи коллеги из Беларуси.
Визит примечателен тем, что он первый в истории двусторонних отношений на премьерском уровне. При этом контакты глав государств, а тем более на других менее значимых уровнях случались неоднократно, но об этом чуть позже.
Путь из Минска до Каира с учетом необходимости облета совсем не близкий, занимает 6-7 часов лета. Эмбраер “Белавиа”, который доставлял главу правительства, не может проделать такой путь без дозаправки, а правительственные Боинги 737 и 767, которыми пользуется Лукашенко и которым такие перелеты по силам, Головченко недоступны – не тот тарифный план. Есть, правда, еще бизнес-джет Бомбардье, который иногда транспортирует премьера, но не в этот раз. Возможно, из-за длины списка сопровождавших лиц, не совместимой с салоном джета.
Поэтому стандартный пассажирский Эмбраер и вынужденная посадка в Сочи для дозаправки. При чем по пути в Каир Головченко воспользовался дозаправкой для встречи с мэром Сочи, а вот как Роман Александрович скоротал время на обратном пути, пока баки самолета заполнялись керосином, осталось загадкой.
Кстати, доставив главу беларусского правительства в Минск премьерский борт вернулся к своим повседневным функциям и рейсовой программе: если верить флайтрадару, Эмбраер отправился с обычными пассажирами в Санкт-Петербург. Вот как близок премьер в Беларуси к народу и как далек его начальник.
Программа Головченко в Египте была стандартной для подобного рода визитов: политическая часть в виде переговоров и встреч в правительстве и парламенте, а также деловая – посещение предприятий и участие в бизнес-форуме. Сообщается, что форум принес договоренности на 12 млн долларов, треть этой суммы собрал контракт на поставку тракторов.
Скорее всего, эти соглашения были бы подписаны и без форума, и без визита, но для расширения взаимодействия и появления новых контактов форум и визит несомненно важны.
Бросается в глаза отсутствие встречи премьер-министра Беларуси с президентом Египта. Такие встречи называются визитом вежливости гостя к главе государства. Возможно, президента Египта на момент приезда беларусского премьера не было в Каире или в стране. Возможно, такой встречи не предполагает египетский протокол, хотя это представляется маловероятным, но нельзя исключать. Видимых причин не принимать главу беларусского правительства у президента Египта нет.
В беларусском случае программа визитов приезжавших в Минск высоких гостей из Египта, в частности министра иностранных дел в 2017 году и спикера парламента в 2018-м включали встречу с Лукашенко. И в этом смысле беларусская сторона могла рассчитывать на взаимность.
Тень освобождения
В частности, история помнит кое-что поучительное на другую злободневную тему: касательно войны России против Украины и утверждений, что там решается судьба Беларуси. Это все же большое преувеличение до той поры, пока Беларусь не вовлечена в войну напрямую, а пока что, к счастью, не вовлечена.
С беларусской территории в Украину уже давно ничего не прилетает и не наступает, хотя звучат отчаянные предложения, которые могут изменить этот устраивающий Киев и Минск статус-кво. Типа бить по объектам на территории Беларуси, связанным с РФ.
В этом же ключе по-прежнему живут надежды на поход полка Калиновского на Беларусь, в котором мерещится беларусская освободительная армия, хотя речь все еще идет о подразделении украинских вооруженных сил, а не беларусских демократических. Звучат призывы создать на базе полка дивизию, чему вряд ли что-то мешает, кроме недостатка добровольцев. Их количество измеряется сотнями.
Однако перспективы освобождения Беларуси от режима и российского влияния обнуляет вовсе не дефицит храбрых калиновцев или украинская прописка полка.
Уже как-то приводил пример из Испании эпохи Франко: после освобождения Франции от немцев около 10 тысяч испанцев из числа воевавших на стороне французского Сопротивления, а это где-то 30 полков Калиновского, хорошо оснащенных американским оружием, перешли испанскую границу в Пиренеях и были разбиты (Хельмут Дамс “Франсиско Франко”).
Нет оснований полагать, что в нашем случае будет как-то иначе и вообще дело дойдет до перехода границы. Беларусские добровольцы, воевавшие за Украину с 2014 года и остававшиеся там после этого, в 2020-м, когда возможностей для этого было больше, а страха меньше, границу не перешли и даже не пробовали.
Исторически попытки военным путем освободиться из российских объятий и вера в “освободителя” заканчивались для беларусских земель и беларусского дела обычно плачевно.
Пример из эпохи наполеоновских войн: тогдашние патриоты грезили о восстановлении ВКЛ. Беларусские земли с приходом Наполеона официально именовались освобожденными от российского гнета. Императора встречали надеждами, восторгами и цветами. Вообще формально было все, чего сейчас не хватает освободительному походу калиновцев.
Было по-настоящему большое беларусское войско. Например, несвижский Радзивилл для похода на Москву за свой счет сформировал отдельный уланский полк, а всего в наполеоновской армии служили 25 тысяч беларусов (“Десять веков беларусской истории” Владимира Орлова и Геннадия Сагановича).
Война перешла на территорию врага и даже “Карфаген” пал – Наполеон вошел в Москву, она сгорела. В то время, правда, Москва уже (и еще) не была столицей, но являлась важным промышленным центром той империи. Однако затея, как известно, все равно не принесла свободы для Беларуси, но стоила нам миллиона жизней и много чего еще.
Примеры из 20 века, когда в последующих войнах снова показывалась тень освобождения Беларуси, но уже от большевиков, воспроизводят тот же негативным опыт. То, что для региона называлось миром (Брестским, Рижским), для беларусов означало смену иностранной власти, территориальные потери и игнорирование беларусских интересов.
Непонятно, по какой причине война России с Украиной станет исключением из этого правила.
Кадровый понедельник, случившийся во дворце (Независимости) в Минске, принес нового первого заместителя министра иностранных дел Беларуси. Им стал нынешний посол в Бразилии Сергей Лукашевич. Это первый выпускник ФМО БГУ в должности замминистра, кстати.
Однако эта новость примечательна не только этим.
Дело в том, что предшественником Лукашевича на этом посту был сам Сергей Федорович Алейник – нынешний министр. Должность была вакантна фактически с конца ноября 2022-го – с тех самых пор, как не стало Владимира Макея, и Алейник занял министерский пост сперва с приставкой и.о., а спустя пару недель уже и без нее.
Иными словами, своего “Алейника” у Сергея Алейника не было почти полтора года.
И вот интрига разрешилась и, признаюсь, для меня совершенно неожиданным образом. Я ожидал увидеть на посту первого зама фигуру калибра Алейника – сверхопытного дипломата, неоднократно побывавшего в послах и даже замах. А это все же не случай Сергея Лукашевича, только недавно стремительно залетевшего в послы.
Видимо, имели место особые заслуги перед партией и правительством, компенсирующие все остальное, включая калибр.
Полоса непреодолимых препятствий
Особенность беларусской экономики, с которой должна считаться дипломатия, состоит в том, что она ориентируется на экспорт и поэтому чрезвычайно зависит от зарубежных рынков. Это означает, что в интересах Беларуси иметь максимально благоприятные условия для торговли со всеми без исключения партнерами. Такими условиями являются интеграция в мировую экономику, беспрепятственный доступ на рынки зарубежных государств.
Конфликт со всеми соседями, кроме России – явно не то, что обеспечивает эти условия и национальные интересы. А это прямой результат действий властей. Потеряны все выходы к морю, кроме российских, и даже сотрудничество со странами дальней дуги поставлено в зависимость от беларусско-российских отношений.
Демсилы сделали ставку на евроинтеграцию, которая в случае реализации может привести к конфронтации с Россией, а значит, если продолжать логистическую тему, к потере доступа к транзитным возможностям РФ. Что тоже болезненно и тоже не в интересах Беларуси. Выходит, что и здесь по нулям.
Хотя, конечно, порты стран Балтии более выгодны для Беларуси: обеспечивают более короткое транспортное плечо в сравнении с РФ и приспособлены для перевалки основных экспортных позиций лучше российских.
Однако спектр возможных проблем с Россией не исчерпывается логистическими. Если российский рынок смог компенсировать Беларуси европейский, то в обратную сторону схема замещения автоматически не сработает. Проблема в том, что практически весь беларусский промышленный и сельскохозяйственный экспорт в РФ непроходной на европейский рынок и без каких-то чрезвычайных мер поддержки и льгот вряд будет там конкурентным.
Беларусь входит в двадцатку наиболее энергозависимых стран мира. Это означает, что внешняя политика должна обеспечивать выбор источников поставок энергоресурсов. Власти такого выбора не имеют – импортируют только российские, правда, по стоимости ниже рынка, и пытаются добиться еще лучших ценовых условий (смоленских цен).
Европейский выбор демсил потенциально как будто решает проблему некоторой диверсификации, может открыть дорогу к давним мечтам вроде Балто-Черноморского коллектора. Возможно даже получится снять политический бойкот на покупку электроэнергии беларусской АЭС, который ввели страны Балтии. Однако вероятной ценой всех этих благ станет отказ от российских энергоресурсов. Между тем РФ по многим критериям (доставка, стоимость, инфраструктура) является самым оптимальным источником нефти и газа для Беларуси и сохранение доступа к нему наряду с альтернативами в национальных интересах. Так что опять по нулям.
Меньше виз, больше отказов. Поедут ли этим летом белорусы в ЕС?
Белорусам попасть в ЕС все сложнее. Один за другим закрываются погранпереходы, на границе стоят очереди, но главный квест - получить визу. Можно ли говорить, что на страну опускается подобие "железного занавеса"? DW поговорила с экспертами.
💬Исследователь Центра новых идей Павел Мацукевич считает, что "страна не закрывается, а ее закрывают" и говорит о "железном занавесе 2.0". "Во-первых, это физическая стена, на границе построен забор. Во-вторых, это условия, которыми обставлен для белорусов въезд в ЕС: сложности с визами, закрытые погранпереходы, отсутствие транспортной коммуникации".
💬С определением "визовый железный занавес" согласен и визовый эксперт Александр Либер. Процедуры записи на подачу документов для визы усложнились в посольствах Испании, Польши, Италии в Беларуси, считает эксперт, и это лишь некоторые примеры. "Я не могу вспомнить страны, где не стало бы сложнее", - говорит Либер и добавляет, что также увеличилось количество отказов в визе.
Подробнее о проблеме, а также о том, помогут ли визы Румынии и Болгарии, - читайте в нашем материале.
👉Если не открывается ссылка, попробуйте эту.
@dw_belarus
#апрельскиетезисы
Всем привет,
В апреле пульсу исполнилось три года. Первый выпуск вышел 2 апреля 2021-го – раньше, чем у пульса появился свой ТГ-канал, и его, если что, можно почитать, пройдя по ссылке https://newideas.center/puls-lenina-1/.
Можно также подписаться на рассылку, пройдя по другой ссылке https://vision.us1.list-manage.com/subscribe?u=17a7ed35dc18aa1a9a01dc28f&id=ee9d934025, и получать новые выпуски на свою почту.
За три года вышло 136 выпусков на самые разные темы из международной жизни Беларуси и не только.
Открыт сбор пожеланий по темам для следующих 136 выпусков – пишите в комментариях.
Там же в комментариях зарезервированы лучшие места под вопросы, жалобы и предложения ко всем старым и новым пульсам💗
