1681
Канал о любви, дружбе и красоте в эпоху Telegram. Критикуем многое - сомневаемся во всем.
«В европейской традиции художниками и зрителями обычно были мужчины, а теми, к кому относились как к объектам – обычно женщины. Это неравноправие отношений настолько укоренено в нашей культуре, что до сих пор структурирует сознание многих женщин. Они обходятся с собой так, как с ними обходятся мужчины. Они, подобно мужчинам, наблюдают собственную женственность».
«Эта картина была подарена королю Франции Великим герцогом Флорентиийским. Опирающийся коленями на подушку и целующий женщину мальчик – это Купидон. Она – Венера. Но ее поза не имеет никакого отношения к их поцелую. Эта поза придана ее телу для того, чтобы его лучше мог рассмотреть глядящий на картину мужчина. Картина написана таким образом, чтобы будить именно его сексуальность.»
Петер Бергер.
Искусство видеть
Первое, что надо знать о прекрасном, это то, что оно иллюзорно, представляя собой не реальность или сущность природно прекрасного, а “прекрасную видимость” - кажимость или явленность для наших чувств ужасающего, без-образного, непознаваемого до конца реального объекта.
Здесь надо понимать, что изображение так называемой реальности в высоком искусстве не самоцель. Художник не изображает прекрасных людей в прекрасных интерьерах, как фотограф или порнограф. Он рисует не существующее. Даже в жанре портрета - он пытается изобразить личность, а не реального человека. Наше чувственное восприятие связано с «неопределимым в вещах» (Поль Валери), остающимся скрытым в реальности, и доступном нам лишь через чувственные качества произведения искусства, которые оно обретает благодаря мастерству художника, способного превращать невыразимое «здесь и сейчас» в художественное событие, или символическую «прекрасную видимость».
Прекрасное по Беньямину – это «предмет опытного познания в состоянии схожести», позволяющем говорить об эстетическом переживании красоты как об экстремальном чувственном опыте. Этот опыт состоит в усмотрении «соответствий» (Correspondances Бодлера) - узнавании естественного в искусственном и дальнейшем переходе к познанию с целью разобраться в том, что в объективной реальности остается тождественным себе в состоянии «сокрытости».
Беньямин:
«Кажимость [Прекрасного] соблазнительная, пока она не хочет ничего иного, кроме как казаться, навлекает на себя преследование рассудка и позволяет познать свою невинность только тогда, когда спасается бегством на алтаре истины. За беглянкой устремляется эрос, не как преследователь, а как любящий; так вот получается, что красота ради своей кажимости постоянно спасается от обоих: от рассудочного из страха, а от любящего из ужаса. И только он может удостоверить, что истина не разоблачение, уничтожающее тайну, а откровение, подобающее ей.»
(с) Уэст, Бенджамен — 1802.
Венера утешает Амура, ужаленного пчелой.
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
Мой курс о цифровой любви посвящен также феномену прекрасного. Ведь любим мы в человеке прежде всего его красоту, поручительницей которой, согласно “Симпосию” Платона, является философская Истина, представляющая собой содержание прекрасного.
Это собственно означает, что в красоте мы ищем истину.
Но ведь красивых на всех не напасешься. Что же в итоге делать? Где искать ее истину? Ее надо добывать у самых что ни на есть “сырых”, случайных, с вполне себе заурядной или даже отталкивающей внешностью людей, которые тем не менее могут стать прекрасными, в любви.
Причем не только для нас, а и для себя, и даже объективно, потому что откроются внутренней красоте, которая есть у любого человека. Надо его только полюбить. Но как это сделать. Здесь может помочь любовь к истине.
Беньямин пишет:
“Эрос не изменяет своему изначальному стремлению, направляя свое томление на истину; ведь и истина прекрасна. Прекрасна она не столько сама по себе, сколько для эроса. Да и в человеческой жизни господствует то же отношение: человек прекрасен для любящего, не сам по себе; и это потому, что его тело предстает на более высоком порядке, нежели порядок прекрасного. Так же и с истиной: прекрасна она не столько сама по себе, сколько для того, кто ее ищет.”
(С) Натуар, Шарль-Жозеф — Амур, точащий стрелу (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия)
Христанство дало Эросу выпить яду: он не умер от него, но превратился в порок.
Читать полностью…
Есть влюбленные, которые не кончают самоубийством: из этого «туннеля», следующего за любовной встречей, я могу и выбраться, вновь увидеть белый свет — либо я сумею найти диалектический выход из несчастной любви (сохранив любовь, но избавившись от ее гипноза), либо, отказавшись от этой конкретной любви, я устремлюсь дальше, пытаясь повторить с другими встречу, которой я по-прежнему ослеплен: ибо она принадлежит к разряду «первых радостей» и я не успокоюсь, пока она не вернется; я утверждаю утверждение, начинаю заново, не повторяясь.
Ролан Барт.
Фрагменты речи влюбленного.
В тексте “К критике насилия” Беньямина нашелся прямой аналог недавнему мятежу известного персонажа и божественному возмездию за него. Фигура Корея и его последователей с известной картины Боттичелли, интересна как пример ложного революционера, привилегированного в рамках существующей управленческо-правовой системы, но восставшего против нее, и потерпевшего показательное поражение, сопровождавшееся возмездием от высших сил.
Согласно библейскому тексту Чисел (16:1-3 СНB) Корей с еще 250 избранными израильтянами из колена Левитов восстали против Моисея и Аарона, поскольку были недовольны религиозным превосходством этих двух лидеров. Восставшие требовали равенства всех израильтян перед Богом и критиковали то, что Моисей и Аарон якобы поставили себя выше остального народа. Далее: Аарон, и Корей со своими последователями принесли жертву курения у входа в скинию. В ответ на это Бог призвал Моисея и Аарона, и после их заступничества за народ, попросил отдалиться от бунтовщиков, так как хотел их наказать. После этого в земле открылся разлом, поглотивший Корея со всеми его родственниками и имуществом, и они живыми ушли в преисподнюю, прежде чем земля снова сомкнулась (Числ.18-24; 31-35; 44-50). В итоге, огонь Божий уничтожил оставшихся 250 мятежников, и ещё 14.700 collateral damage.
Не люблю всякие предзнаменования, но возможно это сценарий будущих событий. Корей - «мятежник, карьерист, святотатец», по сравнению с нашим персонажем, если и не бизнесмен, то богатый человек. Все остальное mutatis mutandis совпадает почти до мелочей. Но для нас-философов, разумеется, важна не сама эта аналогия, а те проблемы и противоречия, которые вскрываются на подобных кейсах между правом и справедливостью, насилием и властью и т.д.
На прошлом занятии наши замечательные студенты, которых можно читать здесь: @renovatio_conf и
@princedeconde, убедительно деконструировали (без всякой помощи Деррида) важнейшее различие у Беньямина между мифическим и “божественным” насилием в их отношении к нормам позитивного права и установлению справедливости.
Следующий шаг мог бы состоять в прояснении фигуры Мессии и вообще понятия спасения - этих квазирелигиозных метафор в текстах Беньямина. Именно его и делает сербский ученик Деррида, Петер Боянич со своей женой Саней, в опубликованном по-русски тексте. Разберем его в следующий раз.
Пока могу предварительно сказать, что историко-филологический подход к проблемам такого метафизического уровня часто заводит в тупик, давая ложные обещания - например уличить Беньямина в “недоразумении” - ложной аналогии божественного насилия и имени Корея. Как и другой балканский философ Жижек, Бояничи, хотя и по-другому, буквализуют Беньяминовы метафоры божественности и спасения.
Но у Беньямина Мессия - это не реальный метаисторический персонаж. В тексте Критики, он пишет об этом достаточно определенно: “...формы проявления божественного насилия определяются не тем, что сам бог осуществляет насилие непосредственно в чудесах, а моментами бескровного, разящего, искупительного исполнения его.”
А “спасение” предполагает одновременно “спасение понятий” (из Происхождения немецкой драмы скорби), пересмотр исторических несправедливостей и разрешение трагических неразрешимостей в идее революционного насилия, априорного права на которое, тем не менее, ни у кого нет: “Это право им не дается” (ib.)
Но это и не шмиттеано-дугино-агамбеновская аномия, исполняющая неписаные законы в решениях фюрера. “Мессия” Беньямина не нуждается в правоустанавливающих процедурах. В этом он подобен ТЯО. Sapienti sat!
Причем здесь вообще любовь? Зачем изучать ее научными методами, и более того определять ее философски, концептуально? Это не означает искать ее исчерпывающего определение или удачную метафору. Первое будет скорее всего несоответствующим более сложной и противоречивой реальности любви, второе - всегда недостаточным, вырывающем из многообразия что-то одно, может быть и самое главное – но не целое. Поэтому нужна теория, но не ради ее самой. Самой теории нужна любовь, чтобы понять собственный смысл.
Определения любви чаще всего говорят о ее удаче, о ее сбывании, но ведь любовь понимают и как болезнь, как наказание, как катастрофу (в буддизме, например).
Что важнее, чтобы понятия в поле понимания этого феномена непротиворечиво соотносились друг с другом, или чтобы они соответствовали неопределённому и неопределимому до конца внешнему?
А если ваш уникальный случай любви не соответствует принятым определениям? Тут либо вы не любили, либо определения этого недостаточно. Ибо не правильное исключать из любви, кто не чувствует этих болезненных позывов. Ведь возможно любовь - это не чувство на манер чувства голода или религиозных чувств, а код коммуникации.
Можно ли любить то, что пожираешь? Можно ли любить без ответной любви, как бога, не требуя от него чудес? Можно ли любить без сексуального влечения к объекту любви - родину-мать, мудрость, предмет своей науки?
Ведь любовь - это еще и страсть (Passion), любовь, способная на жертву. Это отношение любви к сексуальности и смерти должно быть корректно, без перекосов прояснено.
И, наконец, главное в нашем подходе – любовь в цифре, WhatsApp или Telegram-Love – перевод слов в цифры, в эмодзи, или что-то еще, дополнительное, не только ускоряющее коммуникацию, но и меняющее содержание самих сообщений, а заодно и нас самих?
Цифровое одиночество – это отражение одиночества в реале или выход из него, спасение, цифровой протез.
Возможна ли дополненная реальность любви или это ее агония, наша общая нарциссическая судьба в условиях надзорного и спотового капитализа, приговор?
На мой межфакультетский семинар в МГУ про WhatsApp ❤️ записалось 300 и 1 человек с разных факультетов и курсов. Сегодня начинаем. Название курса правда поправили - добавилась дружба и красота с уродством), но суть не изменится. Что случится в процессе с воцап никто не знает, а любовь вездесуща и волнует всех.
Вижу старшекурсников мехмата и филологического, также взрослых с вычислительной математики и кибернетики, химического и географического факультета, социологи, историки, психологи и биологи, физико-химические и биоинженеры помладше, 2 курс будущих юристов и экономистов, и массу первокурсников с журналистики, политологии, госуправления и мировой политики, даже трёх космонавтов. Это впечатляет - смогу наконец заявить свои интердисциплинарные амбиции. Не допускают на МФК только философов. Что забавно.
Записаться внешним не получится, но я буду вывешивать здесь ключевые тезисы и задания для студентов. Так что расширим круг академической коммуникации в Telegram. Смешанно в онлайн и оффлайн.
А для начала замутим опрос.
Следом ждите.
Пишут, что выпускница философского факультета МГУ Валерия Касамара покинула ВШЭ. У нас только один вопрос: повлияла ли на данное решение экс-проректора вуза гадалка Ирма?
Немного анонсов телепередач и публичных мероприятий на вторник, 19 сентября.
Онлайн
19:00 Андрей Котков «Женская эмансипация в православной академической мысли».
19:00 Дарья Подвигина «Что делает нас людьми? Мы и другие животные».
19:30 Дмитрий Хаустов «Арендт. Жизнь ума».
Офлайн
11:00 Москва: Конференция «Концептуализация понятия “современность” в социальной философии» (МГУ). Карен Момджян, Александра Павлов, Андрей Ашкеров и др.
15:00 Москва: Елена Петриковская «Сергей Сергеевич Хоружий как критик философии Серебряного века» (ИФ РАН).
16:00 Екатеринбург: Игорь Чубаров, Александр Ветушинский, Лев Ламберов и др. «Как объяснить машине 10 заповедей, или новый цифровой завет для AI?» (УрФУ).
16:30 Москва: Круглый стол «Искусственный интеллект как фактор индивидуализации образования» (МГУ). Елена Брызгалина, Дарья Козолупенко и др.
18:00 Москва: Михаил Талалай, Анна Ганчикова «Исследователи русской мысли в Италии. Леонид Ганчиков» (Дом Лосева).
18:30 Москва: Алексей Козырев, Светлана Поляков и др. Обсуждение книги Алексея Варламова «Имя Розанова» (МГУ).
19:00 Москва: Презентация «Творческая биография А. В. Щусева» в 2 тт. (МУАР).
19:00 Москва: Милица Николич «Пейзаж, нарисованный Павичем» (ВГБИЛ).
19:00 Москва: Николай Пальцев «Луис Бунюэль» (ВГБИЛ).
19:00 Москва: Полина Белокреницкая «Интернет и Спектакль. Искусство и нейросети» (РГБМ).
19:30 Москва: Нина Лаврищева «Освобождение от академизма. Бунт в искусстве» (ММОМА).
Дни рождения
Анна Темкина (63)
Почему насилие как всего лишь средство достижения “естественных” целей, недостаточно для понимания его природы и оправдательной оценки? Люди, которые не видят проблемы в применении силы ради "благой" цели, относясь к нему как к перемещению тела в пространстве, средству для достижения справедливых цели, не учитывают его реактивного характера. Но проблема состоит в понимании самой справедливости, которая всегда субъективна и ситуативна, будучи не переносима на другие случаи ее применения. Справедливое для одного, несправедливо для другого.
Поэтому насилие не обходится без последствий, вызывая чувство мести у претерпевшей его жертвы или его друзей-родных, наконец, ему могут подражать другие члены общества, созерцая само действие (в этом смысле насилие миметично, по Жирару).
Поэтому и легитимное, правовое насилие не кажется Беньямину оправданным. Оно хоть и ограничивает масштабы распространения мести, ввиду своего анонимного характера, от мимесиса действия не страхует. Насилие выживает благодаря его монополизации государством. Однако примененное им насилие скорее устанавливает право, чем наказывает за нарушение существующих законов, и потому в практиках полицейского правоподдержания подрывает учрежденное право.
Отсюда формула Беньямина, что насилие может быть оправданным, например в случае самозащиты, но его легитимация в этом качестве никогда. Т.е. насилие оправдано только ситуативно. И только бессубъектная божественная инстанция снимает с него проклятие повторения.
Завет запрещает убийство, но не потому, что кто-то из людей хочет убивать. По Беньямину, "не убий" - это скорее руководство к действию, предполагающее, что иногда надо идти против самого завета, подражая Богу. Ведь божественное насилие наказывает без "спросу" и условий, разит преступников, но не за нарушение ими законов, а за убийство невинных. В этом смысле божественное насилие освобождает не от вины, а от закона.
С другой стороны Беньямин ищет основание для философской критики насилия и находит его в обстоятельстве, что насилие не преследует, вернее никогда не достигает правовых целей, ибо всегда превышает свои права или полномочия. Будучи манифестацией самого бытия насильника, а не его воли, насилие вообще оказывается не средством, а целью, рискуя выплеснуться и распространиться по всему обществу, уничтожая и правых и виноватых.
Нашёл у Тьерри де Дюва (за последние 10 лет Валерий Анашвили и Ад Маргинем издали три его основные книжки) чудовищные ошибки в понимании русского конструктивизма.
Имея в виду Баухаус, «Ремесленные мастерские» (Werkbund), а также CIAM Ле Корбюзье, Де Дюв ошибочно заключает, что всех “функционалистов”-производственников объединяла проблема встраивания ремесленной практики и искусства отдельного художника в контекст индустриальной революции начала XX в., и непреодолимый разрыв между «чистым искусством» и «технократическим» проектированием [Живописный номинализм].
Но все перечисленные направления и имена (можно еще Уильяма Морриса и Джона Рескина вспомнить), отличаются друг друга и в понимании природы искусства, роли художника и статуса художественной вещи, порой больше чем от традиционалистов. Разнятся они и по времени своей деятельности – государственному управлению, социально-экономической модели, общественным отношениям их стран, что имеет принципиальное значение.
Намекая в этом контексте на противоречия в Баухаусе между В. Гропиусом и Х. Мейером, а во ВХУТЕМАСе между Малевичем и Родченко, бельгиец ничего не пишет о том, как эти противоречия разрешились в Советской России – отставкой Малевича и расцветом (пусть и недолгим) ВХУТЕМАСа и ИНХУКа (связанного с увольнением и эмиграцией Кандинского).
Вместо этого он сводит к «иллюзии чистого листа» все футуристические проекты, включая левоавангардный, и обзывает «фантазмом» передачу эстафеты от художника-ремесленника «творцу-проектировщику», предполагающую трансфер «всего богатства старой, усопшей ныне, традиции грядущей культуре, своей традиции еще не имеющей».
Конструктивистов, вкупе с «функционалистами» всех мастей, он упрекает в несовпадении теории и практики: «Но они стремились воздействовать на общество и, следовательно, на «реальное», упорно отрицая план символического, в котором разворачивалась их деятельность. Подчеркивая, что «форма повинуется функции» и что функция утилитарна, эргономична, «реальна», они отрицали свое собственное вмешательство в эту форму, вселяя иллюзию механического перехода реальности употребления в реальность формы. Таково было их заблуждение, их идеология, проявление их воображаемого. Тогда как их практика свидетельствует о другом – о том, что форма, соответствующая своей функции, есть не что иное, как символ самого этого соответствия.»
И совсем уже «в молоко», де Дюв оценивает как неудачу педагогическую программу тех же конструктивистов и большевиков в «реальной ликвидации безграмотности и реального насаждения культуры».
Все эти сильные утверждения замешаны на подмене понятий – когда Родченко «отказывался» от искусства, он имел в виду станковую живопись, и художников работающих на галерею и музей, на рынок буржуазного искусства, соответственно. Но от «символической» работы он, как и множество (в отличие от одиночки Гропиуса) художников его круга — тот же ВХУТЕМАС в своих образовательных программах и практиках, никогда не отказывался [Лаврентьев].
Де Дюв исходит из предпосылки, что изобразительное искусство генеалогически привязано к своему традиционному медиуму и институции – станковой картине, скульптуре и музею, и определено ими. Поэтому единственное отрицание и дальнейшее развитие изобразительного искусства мыслимо для него только в форме дюшановского реди-мейда, с последующим возрождением этих медиумов в contemporary art. Поэтому он изолирует искусство и художественное творчество от других креативных индустрий и общественного производства в целом, рассматривая художников только в контексте истории культуры, а Дюшана вообще выводит в какую-то вненаходимость «великого отказа».
Про переход русских конструктивистов на фабрики и участие их в урбанистических проектах Де Дюв если и знает, то предпочитает не упоминать. В результате, подобно К.Гринбергу, который не признавал Черный квадрат Малевича и «Черное на черном» Родченко за живопись, он сам не признает художественной ценности поздних работ целой группы русских производственников, проявляя унылый европоцентризм и колониализм.
В понедельник появилась новость, что Match Group, управляющую Tinder, оштрафовали на 10 миллионов рублей за повторный отказ от локализации персональных данных россиян. Интересно, будут ли они платить уже после ухода приложения с российского рынка? Но говорить сегодня я буду не об этом.
Хочу вернуться к психологам из Marie Claire и антропологам из Kinsey Institute. Их объединяет незаконный переход от анализа коммуникации на дейтинговых платформах к экспертным советам как добиться удачного мэтча. Чем профессиональнее здесь эксперт, тем уморительнее его лайфхаки. Я, разумеется, понимаю, что глупо читать морали тем, кто уже пришел в публичный дом и тем более требовать от отдела по связям с общественностью цифровых борделей изменения этических норм, которые они скармливают своим нейронным сеткам и алгоритмам. Наш подход к этим темам фундаментально философский и социологический - мне интересно какие социальные механизмы и этические нормы стоят за работой этих платформ и могут ли они работать по несколько иным ТЗ, без вреда и для сообществ, и для бизнеса. Более техническая, прикладная тема связана вообще с режимом человеческо-машинного взаимодействия (HCI) в этой сфере. Или как формулируют это журналисты: "Убили ли приложения для знакомств романтику?”
Проблема в том, что незадачливые психологи обучают читателей как роботов, вместо того, чтобы обучать человеческим ценностям машины.
Встретил как-то объявление об услуге московского PR-агентства: “Ставим интеллектуальный взгляд”. Клиентам обещают открыть собственную индивидуальность, как будто это режим стиралки.
Не удержусь от цитаты от просветителей из глянца: “Чтобы добиться успеха, а для начала хотя бы первого свидания, нужно, чтобы завязался диалог. А завязывается он лучше всего с помощью юмора. Поэтому не надо стесняться - чем смешнее и забавнее будет ваше первое сообщение, тем лучше. Это может быть понравившаяся шутка или необычный мем - и собеседник тут же расплывается в улыбке по ту сторону экрана. Кстати, это также неплохой способ проверить кандидата на наличие адекватного чувства юмора, что тоже немаловажно.”
Дело таким образом не в том, что AI может стать мальчиком, а в наших собственных искусственных мозгах. Интеллект всегда был в некотором смысле искусственным, не стоит его специально автоматизировать.
Антропологи из Кинси пошли дальше, изучая возможности мозга отсматривать анкеты и делать удачный выбор партнера. Из 3 тысяч свайпов за 1,4 часа свайпинга при свайпе за 2 секунды, на осознанный мэтч рассчитывать не приходится. Поэтому “ученые” предлагают ограничить выбор 9 анкетами за один раз. Стоящие за этими советами нейро-исследования похожи на опыты врачей Освенцима - с какой когнитивной нагрузкой может справиться человек, чтобы удовлетворить потребности владельцев дейтинговых платформ. Вышеупомянутому главному научному консультанту Match.com Хелен Фишер и вице-президенту OkCupid Тому Жаку, и в голову не пришло посмотреть на проблему "усталости от приложений для знакомств" не со стороны возможностей человеческого мозга, а со стороны другого типа экономики и социального общения, другой этики, наконец. Американские ученые смотрят на людей глазами доктора Менгеле, и это настоящий ценностный разрыв. И хотя они признают свое культурное отставание от технологий, устранять этот разрыв предлагается за счёт культуры.
Поймите правильно, мы не за псевдоальтернативу возвращения в оффлайн (IRL)
- именно потому, что все сломалось первоначально в реале (не забываем и про ковидыч), человечество обращается сегодня к коммуникативным протезам, и вопрос только в том, как их приладить к нашим романтическим культям. Скрепы трещат)
Что-то забросили мы Уолтера нашего Бенжамена, а сегодня у него за тысячу подписчиков перевалило. Отметим.
Читать полностью…
Пять современных философских текстов на тему любви — как страсти, эроса, союза, брака и свободы.
PDF каждого текста можно найти в нашей группе ВК.
💛 «Что такое любовь?» Алена Бадью
Текст культового французского философа и живого классика. Бадью называет любовь «процедурой истины», которая выводит человека за привычные границы аффектов. Любовь для Бадью — это Событие встречи, которое всё время нуждается в подтверждении. Любовь порождает Двоицы и как бы не хотели влюбленные субъекты слиться в Единое, их бытие всё равно будет двойственным.
💛 «Всемирная история как приближение к любви и отказ от нее» Артёма Космарского
В статье показана история человечества через призму развития любви. Космарский выделяет три этапа: возникновение любви как эмоционального связывания, влияние христианства и воплощение любви в культуре и семье. В последние десятилетия наблюдается разрушение идеи брака по любви, переход к свободным отношениям и уход от серьезных связей в пользу «жизни соло». Автор предлагает философский и антропологический анализ этих переходов.
💛 «Le ressort de l'amour: Лакан и Платон» Лоренцо Кьезы
Кьеза анализирует интерпретацию любви у Лакана и Платона. В VIII семинаре Лакана рассматривается ситуация переноса между Сократом и Алкивиадом, сосредоточенная не на абстрактной любви, а на её связи с практическим опытом в психоанализе. Психоанализ показал, что любовь может быть искусственно создана, но это не уменьшает её значение, подчеркивая её связь с психической фикцией.
💛 «Гегель о браке» Славоя Жижека
Жижек пишет о любви через теория брака Гегеля в «Философии права». Эта идея отражена в опере Моцарта и романе Руссо. Однако «Новая Элоиза» показывает, что любовь может возникнуть даже после её жертвоприношения, что не вписывается в гегелевские расчеты. Достаточно сменить перспективу, чтобы увидеть, как после болезненного «снятия», призванного излечить от любовных страстей, эти страсти возникают в своем чистом виде.
💛 «Свобода и теория влечений Фрейда» Герберта Маркузе🧩🧩
Сегодня мой МФК про цифровую любовь заменили на день карьеры в МГУ. Для меня эти две темы связаны через книжку Евы Иллуз “Почему любовь уходит” с ее разоблачениями неолиберального капитализма, во многом определяющего сегодня своими нормами и практиками интимные отношения любви, в том числе через цифровые технологии коммуникации и медиа, предлагающие нам бесконечный выбор партнёров и услуг, оборачивающийся не-выбором и утратой социальности.
Идея ее очень проста: капиталистический рынок и культура потребления заставляют нас ощущать нашу внутреннюю жизнь единственно реальным уровнем существования, а ценности автономии, свободы и удовольствия являются единственными проводниками такой внутренней жизни.
Отсюда ее вопрос: Ставят ли цели достижения личной свободы и получения сексуального удовольствия под угрозу возможность вступления в прочные социальные связи, особенно романтические? Причём не обязательно брачные и семейные, но хотя бы более менее ответственные, связанные с нашим сакральным словом - “Любовь”.
Ответ Иллуз скорее пессимистичный и отрицательный. Но нам необязательно с ним соглашаться. Важнее понять ее социологический подход и поискать философский исход из ситуации.
Отсюда задание к занятию - прочитать предисловие к книжке “Почему любовь уходит: социология негативных отношений”, и ответить на опрос о вашем выборе между карьерой и любовью, общественным положением и личным счастьем, личной свободой и ответственностью перед другими, который ниже.
«Способна ли истина достичь соответствия красоте? – Этот вопрос, самый сокровенный в «Пире». Платон отвечает на него, назначая истину поручительницей бытия прекрасного. Т.е. он трактует таким образом истину как содержание прекрасного.
Однако оно не проявляется в обнажении, скорее оно являет себя в процессе, который можно было бы, пользуясь сравнением, обозначить как вспыхивание попадающей в сферу идей оболочки, как сгорание творения, при котором форма достигает наивысшей точки своего свечения».
#Also_spach_Benjamin
Амур и Психея. Эдвард Мунк. Живопись, 1907;
Музей Мунка, Осло, Норвегия
Я тут переосмыслил свое отношение к сотрудникам Почты России. Имел глупость поехать вчера за заказным письмом в отделение по району в конце рабочего.
Цифровизация на почте выглядит как недодополненная реальность. Просидел с талончиком полчаса - оставалось еще 5 минут до закрытия. Подошел к окошку #3 с подписанной от руки табличкой ручкой. Очень грустная и усталая, уже не на месте в своих мечтах, операционистка грубо сказала, что, во-первых, меня не вызывала (хотя номер моего талончика высветился на табло), а во-вторых, мне не сюда, а на какой-то “второй этаж”.
Всегда такое чувство от таких ответов, будто ты уже глухой пенсионер и ни черта не понимаешь как устроен мир. В «Копирке» мне девушка на вопрос - 334@ и т.д. ru - это ваш мэйл, ответила: Прикинь. Как будто мне приснится, с каких цифр начинается номер их гребаного салона. При этом от неё несло недельным потом.
Но я теперь ищу в людях красоту в любом состоянии, поэтому не стал почтальонше грубить в ответ, а поблагодарил и покорно пошел в “аналоговый” зал, где очень чуткий и внимательный почтмейстер, пусть и не сразу, на последней минуте, нашел мой конверт и бесконечно извинялся за задержку. Такие вот чудеса.
Ясно же, что наемные работники очень устают на своей однообразной работе, а под конец дня в субботу, просто уже раздражаются на любую заминку с автоматическими процессами и срываются на кого угодно.
Надо им помочь до конца цифровизироваться, а не осуждать и троллить как стендап-комики.
Я мог бы сам написать за Барта эту книгу “Фрагменты речи влюбленного”, строчка за строчкой, подробнейших феноменологических описаний любовных страданий. Но их точность не позволяет избавиться от мысли в их банальности. Это как песня в плацкарте или маршрутке - каждое слово будто про тебя, брошенной любимым/отвергнутого любимой: Под грустный дэнс… Но только голосом Jane Birkin и Сержа Гинзбура: Я тебя тоже нет…
За пределы языка вся эта история не выходит, что французского, что русского. А язык - обманщик, особенно когда он лишь описывает происходящие с тобой переживания, не предлагая никакого исхода, а лишь успокаивая или возбуждая.
Поэтому биологический подход к любви отрезвляет. Но чтобы подсадить на еще худшую иглу простых объяснений: любовь - это всего лишь обвязка, упаковка и приманка для передачи генетической информации в размножении. Т.е. все эти твои страдания яляются лишь декорацией для победной поступи эволюции.
И даже слезливые песенки и романтические признания служат лишь для воздействия на отвечающие за выработку дофамина области мозга.
Что здесь скажешь, если все предрешено, да еще и на всех уровнях - психическом, нейрофизиологическом, речевом и пищевом (помним о роли потребления белка для чувства счастья)?
Как выжить влюбленному между этих двух огней - усложненного психологизма и упрощенного биологизма, особенно если тебе тупо хочется тепла от другого? Послушаем Курпатова и Дубынина.
Может быть научимся получать удовольствие от одиночества? Как вариант.
Тем более, что в немецком Einsamkeit означает нечто не столь драматичное, чем русское Одиночество - не столько “один-ночью”, сколько уединенность, достоинство индивидуальной автономии. Послать все, послать всех? Но тот же мозг самоудовлетворением не обманешь. Прав был старик Стагирит - всякая тварь после этого бывает печальной.
Но человек - это тот, кто умеет обламывать и обламываться, идти против своей генетической программы. И даже если твой мозг, устройство которого Ваня Усович справедливо называет ублюдочным, заранее принимает решение о том, что ты скажешь, поступить ты можешь и по-другому. Точнее обмануть самого себя.
Все это бросает новый свет на смысл фразы: “я сам обманываться рад”. Нам нужен обман любви, но я всегда знаю, что это всего лишь обман, и даже если ты меня обманешь, я все равно окажусь в выигрыше. Ведь то, чего на самом деле хочет влюбленный - это осознание удовольствия другого - удовлетворение желания его желания, то есть его собственный обман - который усугубляет и усиливает твое удовольствие в два раза. Потому что, как справедливо считают лаканисты: желание - это желание другого. Удовлетворим же его)
Короче, ответы в философии, в онтологии - не столько в бытии, сколько в событии встречи со своим человеком, который может не подходить тебе ни по химии, ни по знакам зодиака, но оказаться именно тем, кто способен тебя понять. И это все изменит - убьет тебя окончательно, или наконец, примирит с действительностью. Иногда это одно и тоже.
Об этом наша завтрашняя лекция на МФК МГУ.
PhT публикует ссылку на документалку о моих учителях в философии - Мерабе Мамардашвили и Валерии Подороге. Не попадалась как-то(
Одновременно коллеги напоминают, что 9 октября магический день - в 1989 г. Центральное телевидение СССР впервые предоставило советским телезрителям возможность приобщиться к сеансам экстрасенса Анатолия Кашпировского; и в тот же самый день, но уже в 2017 г. скончался знаменитый целитель Аллан Чумак.
Я бы сравнил этих двух магов с двумя чародеями от философии. На 19 минуте Валерий Александрович рассказывает поучительную историю про Декарта, который не публиковал свою систему, так как считал, что это необязательно: Истина открыта, зачем ее делать достоянием этой черни? Это Подорога так влияние философии на общественную жизнь иллюстрировал.
Мераб Константинович вообще по-французски рассказывает о современных ему недочеловеках (а это не только до соцсетей, но и до компьютеров еще сказано). Что бы он о нас с вами сегодня сказал?
Всё это, конечно, крутой троллинг будущих поколений, но только в том случае, если открытое Картезием можно считать истиной с большой буквы и на все времена. Но тот же Подорога жизнь положил, чтобы избавить философию от картезианства. Да и о своем учителе Мамардашвили, «при всем уважении», говорил в мемуарах (на пару с Рыклиным) очень сомнительные комплименты - как тот, например, смешно плавал на одном боку. (Как истинный картезианец, видимо).
Мы, разумеется, не согласны с такой запирательской
методологией философов-монад без окон и дверей, хотя она и обусловлена советским и постсоветским временами. Но учителям своим всё равно благодарен - научили этой магии целое поколение, получше каких-нибудь чумаков-кашпировских. Заряжаем воду до сих пор.
Талантливая студентка из другой группы по теориям критики насилия спросила, почему я вообще избрал эту не популярную по нынешним временам тему для курса на философском в МГУ.
Ответ на самом деле есть - меня интересуют только такие феномены, по отношению к которым нельзя занять вненаходимую, отстраненно-объективисткую позицию. То есть, когда ты сам «кровно» заинтересован в результатах исс/расследования, как герой Микки Рурка из Сердца Ангела, который расследуя серийные убийства женщин, в какой-то момент понимает, что “да вы и убили-с, Родион Романыч!”.
С насилием ровно эта история - я пытаюсь разобраться с дискурсом самооправдания, вины и невинности в этой теме, потому что безусловно заигран в этом феномене не только как исследователь, но и как предмет исследования. И как и все склонен валить все на это неудобное понятие, которому не так повезло как «справедливости», «бытию, или «добру»)
Поэтому моя экспертиза здесь питается не столько из текстов, сколько из личного опыта, которым я обладаю благодаря службе в Советской Армии в афганскую компанию, двум разводам и неопосредованным практикам насилия, которые все мы испытываем на себе или применяем ежедневно сами.
На прошлом занятии по критике насилия разбирали миф о Ниобе и библейскую историю о бунте против Аарона и Моисея так называемых сыновей Коревых (der Rotte Korah) из базового текста Беньямина. В этом году повезло с магистрантами кафедры ИЗФ - молодые коллеги не только цельно представили истории, но и адекватно оценили их интерпретацию Беньямином. Теперь можно спокойно разобираться с искажением этой темы в дерридаобразной деконструкции у Боянича. Об этом завтра.
Подход к феномену любви предопределен возрастом, гендером, национальностью, культурой, профессией, отношением к религии, наконец:
❣️Новички от 17 будут топить за влюбленность и страсть;
❣️Верующие за бескорыстность и жертвенность;
❣️Мужчины от 30 за сексуальное удовольствие и себя любимого;
❣️Женщины от 30 за заботу и детишек;
❣️Пары за 60 поставят на нежную привязанность;
❣️Биологи расскажут про гормоны в гипоталамусе;
❣️Антропологи про размножение и эволюционный отбор;
❣️Психоаналитики про отношение к мамочке и папочке;
❣️Психологи про гармонизацию психических энергий;
❣️Социологи объяснят все капитализмом и социальной коммуникацией;
❣️Историки - куртуазией;
❣️Филологи - дискурсом романтической любви;
❣️а Философ глубокомысленно объявит, что любви не существует.
Куда же влюбленному (трансдисциплинарному ученому) податься?
Поэтому на следующем занятии нашего межфака в МГУ в среду обратимся к классике: 1) к изящной биологической реабилитации мифа о людях-половинках дорогого коллеги с биофака Вячеслава Дубынина, т.е. об андрогинах и гермафродитизме; 2) о пресловутой агапэ - любви жертвенной, божественной и нежной привязанности;
и 3) о любви Фрейдовой, замешанной на иррациональных либидозных влечениях, т.е. о бисексуальности человека и нормальном Эдипе.
Соответственно смотрим ролик Дубынина, читаем «Пир» Платона, ну и “Я и Оно" (факультативно).
Итоги опроса впечатляют, прокомментирую позднее. А пока ссылки на серию постов по нашему курсу о дигитальной любви для удобства. Последний с литературой.
#WhatsApp_love
/channel/radio_benjamin/378
/channel/radio_benjamin/382
/channel/radio_benjamin/391
/channel/radio_benjamin/393
/channel/radio_benjamin/402
/channel/radio_benjamin/403
/channel/radio_benjamin/454
Меня поймут коллеги с приблизившимся дедлайнами сдачи статей, грантовых отчетов, или диссертаций.
Это когда во сне тебе снятся не горы и море, не любимые люди, а параграфы, абзацы и список использованной литературы. Не чувственные прикосновения и нежные слова на ушко, а режим редактуры и копипаст.
Когда решения приходят тебе под утро в сновидениях, но запомнить и перетащить их на экран ты не в состоянии.
А в Москве снова лето, но время есть пойти только в любимую кофейню - «поработать».
Выступаю сегодня на Урале, в любимом Екатеринбурге - УрФУ открывает курс ИИэтики c Яндексом и Сбером. Программа экспериментальная - коллеги хотят обучать в общей группе философов и айтишников. Дело хорошее - посмотрим кто первый достигнет технологического откровения.
А я со своим цифровым декалогом зайду на территорию Альянса в сфере искусственного интеллекта с их Кодексом Dexter2.
В пятницу состоится первое семинарское занятие по курсу Критика насилия. Будем читать ключевой текст Беньямина, который до сих пор сохраняет, по крайней мере для меня, известную долю загадочности. Я переводил его на русский, и знаю, что перевод этот выгодно отличается от английского. По крайней мере, Жижек, опиравшийся на английский перевод, показательно ошибается в его интерпретации. Т.е. почитаем немного и этого словенского верхогляда. Трескучая левая болтовня Жижека раздражает желанием подобных деятелей получить у знаменитых философов прошлого подтверждение или оправдание их ходульных “экстремистских” идей, оправдывающих и призывающих к насилию.
Жижек, ссылаясь на понятие “божественного насилия” Беньямина, пытался привлечь этого мистического левака на свою сторону для оправдания революционного насилия, глашатаем и провозвестником которого он себя считает. Мы же считаем подобный тип дискурса близким доносу, сообщающем властьпридержащим о готовящемся бунте (В этом проявляется его гегельянство).
Беньямин специально предупреждает в своем тексте от подобных толкований: “против предложенного толкования выступят с аргументом, что, если продолжить логику размышлений, приведших к толкованию божественного насилия, то оно с определенными оговорками позволяет людям смертельное насилие друг против друга. Это право им не дается.”
Но не будем увлекаться здесь цитатами.
Революционное насилие того же Ж. Сореля в этом смысле, скорее вынужденность, спровоцированное властями насилие, нежели заранее спланированное кучкой заговорщиков преступление. В этом смысл всеобщей пролетарской забастовки как “чистого средства”. Оно не нуждается в праве, это власти торопятся разрешить его или запретить, боясь разрушительных последствий собственных реактивных действий.
Вообще пресловутое "божественное" насилие противопоставляется Беньямином насилию мифическому, то есть манифестации персонофицированных божеств, якобы имеющих право на насилие благодаря самому своему бытию, т.е. статусу суверена. В этом и проявляется по Беньямину главный пункт "критики насилия" - место, где право учреждается волей к власти - насилием, которое не преследует правовых целей и не является в этом смысле средством для их достижения, а учреждает само право на расправу над невинными людьми. В том проявляется по Беньямину нечто "гнилое" в праве. И если в случае гневливого «суверена» - этого олимпийского бога, его насилие может привести к заражению насилием общества, мести родных и поражению, то преступник облеченный властью и защищенный правом, не боится ничего. Кроме "божественного" насилия надо думать. Как же его понимать?
Неверный перевод слова waltende (властвующий) в английском как sovereigt (cуверенный) отождествляет Беньямина с Карлом Шмиттом. Жижек прямо об этом не пишет, но его попытка формально отождествить homo sacer'a c жертвой божественного насилия выводит на след еще одного любителя Беньямина и Шмитта - Джорджо Агамбена. Эх, натравить бы на вас Деррида, ребята - зря он укорял за подобные ошибки его незадачливых последователей самого Беньямина.
Скандалы, интриги, расследования.
Продолжим.
Пропал на пару дней, потому что готовился к элективу по Критике насилия на философском МГУ. Радикально я свой курс апгрейдил по сравнению с этим роликом 9-летней давности.
Подобралась очень крутая группа - магистранты второго года с базовым философским или социологическим образованием, пиарщики и антропологи, кто-то даже с управленческим опытом за плечами + несколько студентов философского бакалавриата, интересующихся правильными вещами.
Главный вопрос - зачем им и мне это нужно? Где и как применять результаты квазикантовской критики насилия как выявления условий его (не)возможности? Мы же не в Питере, где коллеги назвали бы подобный курс “Философией убийства” и разложили на столе пыточные инструменты для практических занятий. Как избежать банальной садистической апологии, но воздержаться и от бессильного махатмагандийского “ненасилия”?
На первый взгляд тема неподъемная. Мало того, что само насилие известно всем как непосредственно физическое - в семье, на улице и на работе, оно одновременно опосредованно системное - государственное, связанное с эксплуатацией, полицией, тюрьмой и войной. То есть оно может быть легитимным и нелегитимным, утверждающим новую государственность и право, или поддерживающее их, но и отменяющее в бунтах и революциях. То, что оно находится в очень двусмысленных отношениях с разумом и свободой, не мне вам говорить. А еще оно способно приносить добавочное удовольствие, а не только боль (Ницше, Фрейд). Добавьте сюда насилие в природе и против природы (Х.Гальтунг) - неантроцентричное. Черт же ногу сломит.
Верно, что насилие нельзя использовать как простое средство достижения оправданных целей (Беньямин), потому что эти цели сомнительны, а последствия применения насильственных средств часто фатальны - ведь насилие заразительно и взывает к мести (Жижар). Как воздержаться от его применения - как договориться с ребенком, конкурентом, врагом-насильником, на каком языке? Языке “чистого” насилия, надо думать. Отсюда идея “божественного насилия” Беньямина и всеобщей забастовки Сореля, которое в оправдании и праве не нуждаются, но способны уничтожить все живое, как атомная бомба или землетрясение. Возможно это ок? Ведь бытие “вообще“, по сравнению со “справедливым бытием” ничтожно. Но справедливо ли уничтожать все человечество ради торжества абстрактной истины и всегда субъективной справедливости?
Как минимум, насилие как концепт (а не определение), способно проблематизировать и даже отменить традиционные метафизические понятия, классические философские учения и отдельных философов. Если у истории нет цели, а у существования смысла, то может быть мы могли бы хотя бы с насилием разобраться? Чем оно хуже в этом плане респектабельных понятий Бытия и Ничто, Бога и бессмертия, истины и свободы?
-—-—-—
Здесь буду давать только анонсы лекционных занятий и выводы коллективной семинарской работы. Для начала устроим ридинг “К критике насилия” нашего святого Бенжамена, сопровождаемый разбором деконструкции от Деррида, мистификации от Агамбена и фальсификации от Жижека. Столкнем Ханну Арендт и Карла Шмитта на попытках примирения насилия, власти и права при разном понимании политического. Спилим генеалогическое древо морали и переоценим волю к насилию у Ницше. Удовлетворим культурное недовольство Фрейда. Наконец, примерим на себе парадоксы насилия и свободы самоубийц Достоевского, стравим доходягу Шаламова с ‘мусульманином’ Агамбена-Леви, и передохнём (или передохнем) на эстетизированном насилии и политизированной эстетике художественного авангарда.
Пять текстов для участия в нашем курсе:
1.Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение.
2.Аренд Х. О насилии;
3. Беньямин В. К критике насилия;
4. Вайбель П. Теории насилия: Беньямин, Фрейд, Шмитт, Деррида, Адорно;
5. Жижек С. О насилии.
И на любителя:
Derrida J. Gesetzeskraft. Der mystischeGrund der Autorität. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1991.
Метод интегрального рассмотрения социокультурных и экономических феноменов, которые “только по высшим признакам предстают как изолированные друг от друга”, позволил Беньямину усмотреть соответствия казиношной рулетки и конвейера, опознать в азартном игроке — фабричного рабочего, а в фордовском заводе — Луна-парк.
Используя этот метод сегодня мы сравниваем свайпинг и другие примочки дейтинговых приложений не только с аналоговым переключением телевизионных каналов безо всякой цели, но и с рыночным механизмом в целом, с обновлением ассортимента товаров, их демпингом и утилизацией, с конкуренцией и извлечением прибыли. А разве вы не крутите в Pure воображаемый барабан и не делаете ставки как в той же рулетке? Но в выигрыше всегда остается только казино.
Дело, разумеется, в целях. Какие цели у дейтинг-сервисов? Как точно написала в комментах @Nada: "чтобы вы продолжали там сидеть и свайпать, потому что если человек найдет пару, то на какое-то время удалит профиль или перестанет заходить в приложение, а создателям надо, чтобы ты свайпал и покупал доп. функции как можно дольше".
То есть дело не в мозге, не психологии пользователей и не в следующих им алгоритмах, а в экономике, в пресловутом "платформенном" и "надзорном" капитализме. Получается, что тот же Bumble противоречит моральным ценностям русского народа и критериям успеха в жизни, согласно ВЦИОМ - препятствует построению семьи.
Да бог с ними, с семейными ценностями, за ними есть кому заботиться. То, что утрачивается в дейтинге - это навык и целостный опыт, или словами Беньямина - желание. Удовлетворяется же, ну то есть псевдоудовлетворяется, только сексуальная потребность, зацикливая нас на нарциссические механизмы самоудовлетворения и "гордыни". Не случайно псевдоученые рассуждают о выбросах адреналина и дофамина, как раз и подсаживающих мозг на дейтинги.
Не подумайте, что я тут решил затроллить горе-психологов из сети - речь идет о целом жанре и даже научном направлении, на сегодня довольно распространенном. “Антропологи” свайпинга из Кинси-института (Х. Фишер), например, дают бесценные советы как ограничиться 9 мэтчами в день, с которыми якобы способен справиться человеческий мозг. Такое изолирующее инструментальное отношение к мозгу и человеку характерно для Отчётов, которыми в 50-е начинал этот американский Институт по изучению секса и гендера - пресловутое "Половое поведения самца человека и самки человека” чего стоит, а теперь вот продолжает тоже самое с инстасамками и инфоцыганами.
Напишу еще об этом.
Так что грехи наши скорбные не новые, а все те же. Но и иные - оцифрованные. Но не о психологии здесь речь, не об антропологии и нейрофизиологии, тем более не о заговоре AI против человечества, а об... этике. А пока что людей учат общению на дейтинг-платформах так, как если бы они были зомби, клоны или биомеханоиды.
Так что наш совет разработчикам, инфлюенсерам-психологам и просветителям-«евангелистам» - прежде чем учить нейронные сетки, надо бы поучиться самим.
