7705
Канал Маши Буровой о книгах, написанных женщинами
За пару недель прочитала сразу несколько книг Кристин Ханны – американской писательницы, от которой в одинаковом восторге буктьюберы и критики из New York Times. Я оказалась не из их числа, так что это текст, конечно, больше про покритиковать, но и похвалить есть за что.
Мировая история: от войны до депрессии
Война во Вьетнаме, Великая депрессия, Вторая мировая война и даже Большой террор – всем этим событиям нашлось место в книгах Кристин Ханны.
Чем сложнее обстоятельства, тем большей отваги требуется каждому её персонажу: Изабель из «Соловья» ведёт подпольную антифашистскую пропаганду в оккупированном французском городке, Элса из «Четырёх ветров» бежит от пыльных техасских бурь в плодородную Калифорнию, Лени из «С жизнью наедине» наблюдает за приступами агрессии отца, вернувшегося с войны. На фоне важных исторических событий человеческая уязвимость в текстах Кристин Ханны становится ещё более очевидной.
Травма, травма и ещё раз травма
Одна из главных проблем в творчестве Кристин Ханны – её зависимость от душераздирающих сюжетных поворотов. С персонажами постоянно происходят ужасные вещи. Недостаточно домашнего насилия: пусть возлюбленный главной героини сорвётся с обрыва и несколько месяцев проведёт в коме. А героиня не просто получит ранение на войне, а ещё попадёт в плен, переживёт пытки и концлагерь.
Травмы – двигатель сюжета, и чем их больше на душу населения литературного текста, тем лучше: как будто только смертельная опасность даёт ценный жизненный опыт, и только трагическая смерть заслуживает внимания. Кристин Ханна так боится, что читатели заскучают, что не щадит никого.
Сильные женщины
Эпохи и страны в книгах Кристин Ханны могут отличаться, но одно неизменно – женские персонажи в сложных обстоятельствах сами приходят себе на помощь. Они теряют работу и мужей, спасаются от домашнего насилия и ужасов войны, защищают детей и страну с оружием в руках.
В решительных героинях Ханны заинтересован не только читатель, но и кинематограф. В 2023 году на экраны выйдет экранизация «Соловья», главные роли в которой исполнят Эль и Дакота Фаннинг. Для сестёр это первая совместная работа.
Любовь только с первого взгляда
Важную роль в каждой из книг Ханны играют романтические отношения. Женщины ищут любовь всей жизни, хотят внимания мужчин, мечтают о детях и браке.
С одной стороны, это соответствует духу времени – действие романов Ханны происходит в разные десятилетия 20-го века. С другой – уж слишком безальтернативен такой подход романистки к судьбам своих персонажей. В любом столетии существовали женщины, мечтающие реализоваться не как мать или жена, но в книгах Ханны их редко ждёт такой сценарий.
Раздор в семье
Прошлое главных героев соткано из травм. Главный источник большинства бед для созданных Кристин Ханной несчастливых семей – холодные, равнодушные или агрессивные родители.
Матери и отцы в книгах писательницы редко любят, сопереживают и заботятся. Только некоторые из них пытаются наладить отношения с детьми и супругами – честно поговорить о чувствах, осознать ошибки и извиниться за них.
Чаще всего понимание приходит слишком поздно – на пороге смерти, когда на мгновение они осознают всю тяжесть нанесённых обид.
Подробнее о романах Кристин Ханны я написала здесь.
#зарубежнаялитература
Выход книги сопровождался в англоязычном сообществе некоторыми скандалами. Например, читатели увидели в ней расистский пассаж о дредах (кстати, в русской версии этого слова нет, видимо, авторка сдержала обещание и удалила его при переиздании, которое и было переведено на русский, либо наши переводчики сделали это за нее сознательно или бессознательно). Подробнее об обвинениях и извинениях авторки можно послушать на ютьюб-канале книжной блогерки Cindy Pham. Для меня ее видео ценно тем, что там наконец-то четко сформулировано (полностью созвучное моему) отношение к культуре отмены. Видео на английском, но с субтитрами.
Читать полностью…
6 книг писательниц прошлого, которые стоит прочитать в 2023
Подборка @writersgonnawrite и @fem_ru_lit
⚪️Тэффи «Кусочек жизни»
Издательство @shubinabooks
Сборник эмигрантской прозы Тэффи (Надежды Лохвицкой). В книгу вошли рассказы и мемуары о российских эмигрантах первой волны (после революции 1917 года) в Париже.
Тэффи была известна меткой иронией и юмором. В рассказах сборника они соединяются с нежностью и жалостью. Герои книги — эмигранты, «разношерстные и разнопородные существа, совсем чужие друг другу, может быть, искони по природе своей взаимно враждебные», которые «сбились вместе и называют себя общим именем „мы“».
⚪️Ольга Адамова-Слиозберг «Путь»
Издательство @Corpusbooks
Мемуары Ольги Адамовой-Слиозберг о сталинских репрессиях и лагерях. Она не имела никакого отношения к политике, но это не помешало обвинить её в заговоре, осудить на восемь лет и отправить на Соловки. Затем были другие тюрьмы, лагеря Колымы, повторный арест и ссылка в Караганду.
Это искренние и захватывающие тексты очень образованной и талантливой женщины о судьбах людей, столкнувшихся с машиной террора.
⚪️Евфросиния Керсновская «Сколько стоит человек»
Издательство @azbookaknigogoliki
Писательница и художница Евфросиния Керсновская прошла 20 лет ссылок, тюрем, лагерей.
В своих воспоминаниях она пишет о силе и бессилии, об унижениях и отчаянии, но главное о вере вере в то, что человек может оставаться человеком в любых обстоятельствах. Эти истории сопровождают 700 рисунков – иллюстраций-карикатур, которые полны иронии даже над заключенными. Мемуары Евфросинии Керсновской — это почти невероятная история о том, выйти победителем из поединка с тоталитарным государством.
⚪️Наталья Венкстерн «Аничкина революция»
Издательство @com_pl
Натальи Венкстерн — писательница и драматургиня, сотрудничавшая с МХАТом.
«Аничкина революция» — женский взгляд на послереволюционные события в России. Роман впервые был опубликован в 1928 году и тут же запрещен по официальной версии «из-за излишнего эротизама».
Выход в самостоятельную жизнь институтки Анички совпал с событиями 1917 года — и теперь воспитанница старой культуры пытается найти свое место в этом новом мире
⚪️Лидия Чуковская «Софья Петровна»
Издательство @azbookaknigogoliki
Лидия Чуковская родилась в 1907 году в Петербурге. С 1928-го начала работать в Детиздате в «маршаковской редакции», которую в 1937 объявили «вредительской группой». Некоторые её члены были арестованы, многие из окружения погибли. В том же году арестовали и затем расстреляли мужа Лидии Чуковской физика-теоретика Матвея Бронштейна.
В 1939-1940-е годы «по свежим следам событий» Лидия Чуковская пишет повесть «Софья Петровна» о сталинских репрессиях глазами обычной служащей женщины. Это одно из немногих произведений о репрессиях, написанных в разгар террора, а не годы спустя.
⚪️Александра Коллонтай «Василиса Малыгина»
Издательство @eksmo
«Самая известная женщина» в послереволюционной России, первая в мире женщина-дипломатка, революционерка, писательница. В начале XX столетия её идеи о женской эмансипации, описанные в книге «Новая женщина» и других произведениях, произвели фурор.
Одно из них — «Василиса Малыгина» — роман о любви и свободе в формирующемся новом государстве, о товариществе и сестринстве, о преданности и труде.
Привет, читательницы и читатели! Вы, наверное, и сами уже догадались, что сейчас я читаю совсем мало и хаотично, но хорошо, что есть люди, которые все еще регулярно рассказывают о новых (и не только) книжках, которые пишутся и издаются на русском языке в самое темное из времен. Одна из них - книжная активистка и владычица собственного книжного клуба Женя Власенко @knigagid.
Благодаря Жене, я прочитала «Читая „Лолиту“ в Тегарне», добавила в список чтения-до-которого-я-обязательно-когда-нибудь-доберусь новый сборник мистического реализма Евгении Некрасовой «Золотинка» и «Желтые обои» Шарлотты Перкинс Гилман.
Женю можно не только читать, но и посмотреть. Она записывала интервью с писательницей Оксаной Васякиной, журналисткой Сашей Сулим, феминисткой Дарьей Серенко - все ждёт вас по knigagid">ссылке.
А еще к годовщине смерти Сильвии Плат Женя написала текст о ней и других писательницах в депрессии. Читать грустно, но необходимо.
«Плат была полна решимости жить полной жизнью — писать, путешествовать, любить. Она надеялась стать писательницей, но выросла в культуре, которая открыто высмеивала женские амбиции.
Она жила в эпоху, когда женщине было практически невозможно получить ипотеку или оформить кредитную карту, когда вакансии для мужчин и для женщин публиковались в разных разделах газет. Но, несмотря на все это, Плат не собиралась сдаваться и делала все, чтобы не упустить «жизнь», не упустить ни единого стихотворения».
#рекомендации
Когда я писала итоговую магистерскую работу по гендерному неравенству в литературе, чаще других в русскоязычных и англоязычных источниках говорилось об Анастасии Вербицкой - писательнице Серебряного века с одновременно очень типичной и экстраординарной судьбой.
Как и других писательниц прошлого, ее часто критиковали просто за то, что она женщина. Ее книги именитые критики считали слишком развлекательными, слишком эмоциональными, слишком упрощенными и далее по списку из учебника гендерно-предвзятых отзывов. При этом ее романы выходили огромными тиражами (в библиотеках спрос на нее был выше, чем на Толстого и Чехова), а затем экранизировались. В 1899 году Вербицкая основала собственное издательство на доходы от своих же бестселлеров, где печатала книги, посвященные «женскому вопросу».
До чтения ее романов я пока не дошла, но зато с огромным интересом послушаю лекцию «Анастасия Вербицкая — женский голос в литературе начала XX века», которая пройдет 21 марта в Музее Москвы. Прочтут ее Мария Михайлова, специалистка по женской литературе Серебряного века, и Дарья Спевякина из Музея истории российской литературы, где в фондовом собрании хрянятся рукописи, первые издания книг и фотографии Вербицкой.
Ссылка на регистрацию📖
Каждый год 8 марта я составляю список недавно изданных на русском языке нехудожественных книг, которые говорят о женском опыте в разных его проявлениях. Страх, радость, удовольствие, гнев, бессилие, безразличие, воодушевление — в этих текстах есть место многим эмоциям, как и в каждой из нас. Не скрывайте переживаемое, найдите способ высказаться — не обязательно писать книгу, чтобы быть услышанной.
«Женщины на грани большого прорыва» Ульрика Кнутсон
Книга журналистки о «Группе Фогельстад» — независимом объединении шведских феминисток XX века, борющихся за избирательное право, сексуальное просвещение и защиту материнства.
«Женщины в России. 1700–2000» Барбара Энгель
Взгляд на четыре столетия жизни россиянок из разных сословий — дворянок, крестьянок и пролетарок — через призму гендерных исследований.
«Феминистский город. Полевое руководство для горожанок» Лесли Керн
Канадской географиня и урбанистка Лесли Керн показывает, насколько структура города — от его планировки до норм и обычаев, регулирующих общение его жителей и жительниц, — превратилась в пространство гендерной борьбы. На «Букмейте» можно послушать аудиоверсию, которую записала Настя Красильникова (канал «Дочь разбойника» @megabitch).
«Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России» Кристин Воробец
Монография почетной профессорки университета Северного Иллинойса, лауреатки Премии Хелдта в номинации Best Book in Women’s Studies о феномене кликушества в русской деревне XIX века.
«Сам секс. Как обсуждать, получать и доставлять удовольствие» Саша Казанцева
Инклюзивный гид по сексу и сексуальности от секс-просветительницы Саши Казанцевой.
«Право на гнев» Дарси Локман
Исследование американской журналистики о несправедливом распределение сил внутри современных семей. Почему мужчины до сих пор так мало делают по дому? Почему женщины до сих пор чаще всего в одиночку занимаются воспитанием детей?
«Яд материнской любви» Ольга Ярмолович
Первая книга на русском языке о делегированном синдроме Мюнхгаузена, основанная на детских воспоминаниях и вымышленных диагнозах авторки.
«Они сражались за Родину» Лори Стофф
Исследовательница гендера и войны Лори Стофф подробно раскрывает об участии русских женщин (крестьянок, работниц и потомственных дворянок) в Первой мировой и Гражданской войнах.
«Нездоровые женщины» Элинор Клегхорн
Исторический экскурс во всевозможные бредовые теории о женском организме, созданные врачами прошлого — от блуждающей матки до истерии.
«Феминистские исследования»
Выпуск журнала «Логос» прошлого года под редакцией проекта FEM TALKS, куда вошли тексты о феминистской урбанистике, критике науки, феминистской визуальности, а также переводы ключевых феминистских текстов.
#списки
«Читая “Лолиту” в Тегеране» Азар Нафиси
«Мы должны во что бы то ни стало создать собственную контрреальность». Автор этих строк – писатель Генри Джеймс. Так свой девиз по жизни он сформулировал во времена Первой мировой войны, во времена, которые поразили его своей жестокостью, во времена, которые он, как и многие, считал концом европейской цивилизации. Писательство было его спасением.
Созданием контрреальности занималась и Азар Нафиси, авторка документального романа «Читая “Лолиту” в Тегеране». Эта книга 2003 года рассказывает о жизни Нафиси и других знакомых ей иранских женщин после Исламской революции 1979 года и тех книгах, что поддерживали ее в новом государстве.
Отец Азар – бывший мэр Тегерана, мать – одна из первых шести женщин, избранных в парламент в 1963 году. «В 1960-е, когда я росла, у меня были практически те же права, что у женщин в демократических странах Запада. Тогда никому не приходило в голову считать, что наша культура несовместима с современной демократией, что существует некая «западная» и «исламская» версии демократии и прав человека. Все хотели свободы, все жаждали иметь возможности. Поэтому мы и поддерживали революционные изменения: мы хотели иметь больше прав, а не меньше». С тринадцати лет Нафиси училась в Англии, Швейцарии и США, а затем вернулась в революционный Иран, где преподавала зарубежную литературу, писала критические статьи и наблюдала, как понятное ей желание перемен обернулась тиранией: «превратив ислам в инструмент подавления, Исламская революция причинила исламу больше ущерба, чем удалось бы любому ее врагу».
В 1995 году Нафиси устроила у себя в квартире книжный клуб для своих студенток. Некоторые из них уже отсидели в тюрьме за свои оппозиционные взгляды, другие никогда открыто не высказывались против, но к порогу ее дома все они пришли с желанием сказать, что они думают о литературе, мире и себе. На несколько часов все они получали возможность высказаться от своего лица, оставив цензуру за дверью: «Именно там, в этой гостиной, к нам возвращалась вера, что и мы являемся живыми людьми, которые дышат и существуют; и каким бы репрессивным ни становилось наше государство, какими бы запуганными и задавленными мы себя ни чувствовали, мы пытались сбежать от этого и урвать свой собственный островок свободы, как Лолита».
Литература – главный инструмент сопротивления в руках Нафиси, которая лишь однажды пошла на открытый акт неповиновения: в 1981 году отказалась носить хиджаб и была уволена из Тегеранского университета. Сама писательница в одном из интервью призналась, что главная тема ее книги – «роль воображения в создании внутренних островков свободы и противостоянии тирании, как политической, так и тирании времени». Находясь в Тегеране восемнадцать лет, наблюдая за протестами, казнями и упразднением прав женщин, Нафиси часто задавалась вопросами актуальными для дня сегодняшнего: оставаться или уезжать, бороться или принять сложившийся порядок, вина коллективная или индивидуальная? Я не буду говорить, какой выбор она в итоге сделала, хотя он и становится очевидным, если учесть тот факт, что ее книга была издана. Скажу лишь, что женщины и мужчины в Иране до сих пор отвечают на те же вопросы. С начала иранской революции прошло больше сорока лет, но сопротивление репрессивному политическому режиму внутри страны продолжается.
На русском «Читая „Лолиту“ в Тегеране» вышла в августе 2022, а в сентябре полицией нравов за несоблюдение правил ношения хиджаба была задержана и убита 22-летняя Махса Амини. В знак протеста женщины по всей стране начали сжигать хиджабы и отрезать себе волосы, во многих городах начались и до сих пор продолжаются массовые антиправительственные демонстрации, главный лозунг которых – «Zan, Zendegi, Azadi»/«Женщина, жизнь, свобода».
#зарубежнаялитература
На исходе года со мной случилась автобиографическая повесть «Верю каждому зверю», в равной степени наполненная теорией и мифом. Создала ее антрополог из Франции Настасья Мартен, много лет изучавшая анимистические представления эвенков и пережившая нападение медведя в одной из камчатских экспедиций. Острые зубы хищника вонзились в череп Мартен - она лишилась части челюсти, пережила четыре операции, но осталась жива.
Сколько в вашей жизни было поворотных моментов? Встреча Настасьи и медведя один из них - редкий и смертельно опасный случай, разрезающий время на до и после. Исследовательница не просто пережила то, что удалось бы немногим, но и почувствовала с этим событием особую связь. Местные теперь зовут ее мьедкой - той, кто принадлежит двум мирам: наполовину человек, наполовину медведица. Примет ли Настасья этот новый статус или отправится на поиски прежней себя?
«Я видела слишком иной мир зверей и слишком человеческий мир больниц. Я потеряла свое место, я ищу себе зазор между этими мирами. Место, в котором я могла бы обрести себя заново. Этот шаг в сторону или назад может помочь душе воспрять.
Потому что эти мосты и двери между мирами, их все же придется выстроить; потому что для отречения никогда не находилось статьи в моем внутреннем словаре».
Большую часть книги Мартен и правда как будто заколдована. Физически она пошла на поправку намного быстрее, чем ментально. Пережитое слишком необычно, чтобы его осмыслить требуется больше времени и сил. «Вера в каждого зверя» - предисловие будущего исцеления, во многом неровное, как и подобает жанру, но одно его наличие внушает надежду.
#зарубежнаялитература #нонфикшн
Весной прошлого года я занималась околонаучной редактурой русского перевода книги американской писательницы Роксаны Гей Bad feminist. Следила, чтобы не было в переводе никаких «гомосексуалистов», чтобы женские имена не приняли за мужские, чтобы насилие было сексуализированным, а не сексуальным и прочее. У книги изначально был плохой перевод, много всего приходилось и еще надо было исправлять, так что выход книги затягивался, но сейчас ясно окончательно, что в ближайшее сколько-то лет эта очень искренняя и актуальная книга в России не выйдет. Два дня назад совет федерации проголосовал за гомофобный закон, окончательное принятие которого на государственном уровне не заставит себя долго ждать. А это значит, что на русском языке больше не будет выходить ничего, написанного лесбиянками, геями, небинарными персонами, трансгендерными мужчинами и женщинами и другими негетеросексуальными и нецисгендерными людьми. Не будет печататься ничего, где бы главными или второстепенными были лгбткплюс-персонажи. Пишу это и не верю, что такое возможно. Но этот год показал, что возможно самое худшее.
Глупо думать, что на этом все закончится. Кто-то обязательно будет следующим. Феминистки, чайлдфри, атеисты?
Оставлю здесь небольшой отрывок из главы про каминг-ауты и надежду дожить до лучших времён для всего человечества.
We are still in that time in our history when public figures come out of invisible closets largely built by a public insatiable in its desire to know all the intimate details of the private lives of very public people.
We want to know everything. In this information age, we are inundated with information, so now we feel entitled. We also like taxonomy, classification, definition. Are you a man or a woman? Are you a Democrat or a Republican? Are you married or single? Are you gay or straight? We don’t know what to do when we don’t know the answers to these questions or, worse, when the answers to these questions do not fall neatly into a category.
When public figures don’t provide outward evidence of their sexuality, our desire to classify intensifies. Any number of celebrities are dogged by “gay rumors” because we cannot quite place them into a given category. We act like placing these people in categories will have some impact on our lives, or that creating these categories is our responsibility, when, most of the time, such taxonomy won’t change anything at all. For example, there is nothing in my life that is impacted by knowing Ricky Martin is gay. The only thing satisfied by that information is my curiosity.
Если вы вдруг искали короткую, но максимально наглядную и при этом художественную книгу об отношениях, которые приносят удовлетворение одному и страдания другому, то вот она - «Магма» молодой исландской писательницы Торы Хьёрлейфсдохтир.
Лилья - 20-летняя студентка, которая встречается с мужчиной, читающим Дерриду и пренебрегающий желаниями и границами девушек. Его «любить» - это контроль, эмоциональная недоступность и пренебрежение. Сочетание, которое неизбежно приведет к печальнейшему из финалов.
Все пугающе как в песне The Police:
Every breath you take
Every move you make
Every bond you break
Every step you take
I'll be watching you
Every single day
Every word you say
Every game you play
Every night you stay
I'll be watchin' you
Закрываешь книгу, а вокруг не было и нет закона о домашнем насилии, не было и нет репутационных потерь для абьюзеров и насильников, не было и нет справедливости. Как всегда, остаётся надеяться только на самозащиту - чтение «Магмы» можно воспринимать как тренировку, чтобы при первых совпадениях в реальной жизни, найти возможность скрыться в нужном направлении.
«Эта книга — художественное произведение. Вымышленные персонажи рассказывают
о реальности женщин, которая до недавних пор умалчивалась.
В молчании цветет стыд и изоляция, если не прорвать эту тишину, история так и будет повторяться.
Я посвящаю эту книгу всем, кто поделился своим опытом».
#зарубежнаялитература
Всем привет! Несмотря на то, что в России закон о «пропаганде» ЛГБТ будет скорее всего принят, мы не собираемся останавливать свою работу и не советуем никому ставить на нас крест.
Однако наши книги, в которых присутствуют ЛГБТ-персонажи, с большой вероятностью перестанут продаваться. И перестанут продаваться уже скоро. Мы уверены, что квир-книги — важная часть литературы, пытаться избавиться от которой — это как воевать с ветряными мельницами. Запретить их — значит запретить людей. Мы хорошо знаем, как нужна и важна такая литература для сотен тысяч читателей в нашей стране.
Друзья, вы поддерживали нас на протяжении четырех лет, но, пожалуй, сейчас ваша поддержка важна как никогда раньше. В Киоске мы сделали гигантские скидки на все наши квир-книги, чтобы у каждого была возможность их приобрести.
Многие из вас спрашивают про «Окна во двор» Микиты Франко. Возможно, эта книга станет одним из наших последних квир-романов, но все предзаказы, оформленные на нее в Киоске, будут разосланы в любом случае. Так что хватайте, пока есть возможность, не пожалеете 👌
И по традиции: спасибо, что вы с нами! Любовь победит, даже не сомневайтесь.
#попкорннегорит
«Муравей в стеклянной банке» Полина Жеребцова
Первые девятнадцать лет своей жизни Полина Жеребцова провела в Грозном вместе с мамой. Она застала Первую и Вторую чеченскую войну, а потом уехала в Россию. «Муравей в стеклянной банке» - дневник, который она начала вести школьницей, а закончила молодой девушкой.
«Привет! Через 17 дней мне исполнится 17 лет. Я еще ничего не успела. Рядом со мной ссорятся, любят, воюют, умирают, рушат и строят. А я? Пишу Дневник и смеюсь, оттого что не люблю плакать».
От дневника Полины все леденеет внутри, хотя в ее собственной реальности все постоянно горит и взрывается. Леденеет по большей части от того, с какой легкостью прошлое нагоняет настоящее, впивается в него острыми зубами и не отпускает. Встречается так много параллелей с сегодняшним днём, что совсем не остаётся сомнений в невозможности некоторых оставить желание убивать, пытать и калечить.
Полине было девять лет, когда началась Первая чеченская война. Мне тогда было и того меньше - три года. Я тогда ещё слова «война» не знала, а Полина записывала, как знакомый ей мир в ее родном городе превращается в ночной кошмар или что похуже. Перестрелки, взрывы, нищета, голод, смерть и страдание - ни один ребёнок не должен жить в окружении этих слов, видеть и чувствовать их последствия. Полина понимала это с самого детства, но до мужчин, принимающих решения, почему-то до сих пор эта простая истина так и не дошла.
«Обычно я сижу в маленькой темной комнате и думаю так: Что, если бы в мои девять лет не случилась война и мы жили, как прежде? Все соседи дружили между собой, никто не враждовал! Вражду принесли войны на мою землю! Какой была бы моя жизнь без голода, ранений и болезней? Жизнь, в которой я могла бы путешествовать и любить, купаться в реках и озерах, петь песни и вплетать в волосы цветы. У меня не разбомбили бы дом, не отняли здоровье и любимого деда. Я была бы счастлива. Я могла бы пройти по траве, не боясь наступить на мину. Я не умела бы уворачиваться от пуль».
#нонфишкн
Когда-то в другой жизни я училась в российско-британской магистратуре в Шанинке и для своей итоговой работы я много читала и писала о том, как менялось отношение литературных критиков к писательницам. Спойлер: токсичных комментариев, конечно, за пару столетий стало меньше, но системная дискриминация и в этой сфере все ещё никакие не выдумки.
Например, приходилось читать много разных вариаций вот такого (орфография, пунктуация и сексизм автора сохранены):
«Известная девица Пучкова только что выпустила в свет небольшой сборник рассказцев и размышлений; я его лишь перелистывал. Сей автор женского пола - величайшая почитательница Шишкова, Шахматова, Глинки и компании. Это ей хвала. Ей не полных 20 лет, она носит очки (двукружие), повидимому, чтобы казаться более красивою, так как она очень безобразна. Говорят, что она умна; об этом ничего не знаю»
Одна из исследовательниц, на которую я тогда ссылалась и которая посвятила русской литературе сотни страниц текста и несколько лет жизни - Маша Нестеренко @rozacetkin. В этом году у Маши в издательстве «НЛО» вышла книга «Розы без шипов: Женщины в литературном процессе России начала XIX века», и в одной из презентаций этой самой книги в Москве (15 сентября в 19:00) мы будем участвовать вместе. Поговорим о том, почему мы знаем так мало женских писательских имен родом из XIX века.
Все подробности и регистрация по ссылке.
«Птицы Америки» Лорри Мур
Этот сборник рассказов с очень красивой обложкой - стопка историй без начала и конца. Как будто авторка просто бросила взгляд на прохожих и придумала эпизоды из их жизни пока они шли с одного конца улицы на другой. Это только со стороны кажется, что ничего интересного в жизни прохожих нет, а с их колокольни каждая мелочь имеет значение. Так и у американки Лорри Мур (завоевавшей в мире литературы звание мастерицы короткой прозы) - магия ее рассказов кроется в по бытовому мудрых предложениях вроде «Она осталась, ощущая лишь собственную скорбь и позор, в которых отныне будет жить, как в пальто» или «Человек - бесконечно большая куча камней, под которыми растёт всякое». Ну или вот актуальное сегодняшнему дню «Можно ехать как угодно быстро и уехать как угодно далеко, но этот мир все равно тебя догонит и пронзит».
Ее героини самые обычные - неуверенные, потерявшиеся, страдающие - появляются в жизни читательниц и читателей мимоходом. Как подруги из школьного или университетского прошлого. На вопрос «Как жизнь?» они отвечают уклончиво, но из умолчаний вроде как складывается цельная картина одиночества, тревоги, бесцельности и всего чего угодно.
«Птицы Америки» - книга, которая вышла в собственном издательстве питерского книжного «Подписные издания». Кроме неё я также советую приглянуться к у них же изданной волшебной сказке Вирджинии Вулф «Штора нянюшки Лагтон» и сборнику «Диковинные диалоги в книжных магазинах» Джен Кэмбл.
#зарубежнаялитература
«Комната по имени Земля» Маделин Райан
Книга, написанная от лица нейроотличной героини, где поток сознания не художественный приём, а способ мышления знакомый и самой авторке. Дописав книгу, после десяти лет терапии и самых разных диагнозов вроде депрессии и расстройства пищевого поведения, Маделин Райан наконец узнала, что у нее аутизм. Почему же ей пришлось проводить собственное исследование и потрудиться, чтобы получить точный диагноз? Ответ простой - андроцентризм. До недавнего времени поведенческие показатели аутизма основывались на данных, полученных от исследования мальчиков и мужчин. Маделин написала об этом несколько научно-популярных текстов. В ее дебютном романе никаких диагнозов не найти, зато можно вчитаться в образ мыслей.
Молодая девушка стоит перед зеркалом, красится, внимательно рассматривает кимоно, в котором решила пойти на вечеринку. За мыслями, что надеть и как себя вести в компании незнакомых людей, в очереди стоят мысли о женоненавистничестве, насилии, детстве, одиночестве, повсеместном притворстве и отчаянии. Перед нами всего один вечер из жизни героини, но некоторые подумать обо всем озвученном и за всю жизнь не успевают, а тут каких-то несколько часов.
Своей замкнутостью на чувствах книга напомнила мне романы Салли Рунни, только сотню диалогов заменили одним почти бесконечным монологом. Иногда важно заглянуть в чужую голову, забыв о своей. Если вас такой литературный детокс устраивает - читайте.
«Смерть, как и рождение, объединят всех нас. Она общее, что есть у каждого. Часть нашего дома. Дверной проем. И не следует считать, что другой комнаты нет только потому, что мы не понимаем, что в ней находится. Как не следует и бояться. Мы просто не знаем об этой комнате ничего. Или когда-то знали, но забыли и теперь не можем вспомнить».
#зарубежнаялитература
«Подпольные девочки Кабула» Дженни Нордберг
Что объединяет королеву Сирии Зенобию, Хуа Мулан и Жанну Д’Арк? Все они притворялись мужчинами, чтобы добиться своего - защитить родину от римлян, спасти отца, помочь в войне против англичан. Вынужденной смене гендерной роли посвящена и книга журналистки Дженни Нордберг. Она рассказывает о распространенной в Афганистане культурной практике переодевания дочерей в сыновей. Бача пош - так называют ребенка, который и не сын, и не дочь. Нордберг несколько лет прожила в Кабуле и записала интервью с женщинами, которые превратили дочерей в бача пош или сами когда-то ими были или остаются до сих пор.
Не секрет, что наиболее консервативные страны заинтересованы в рождении сыновей - именно они наследуют и защищают. Те семьи, у кого сыновей нет, готовы на многое - например, сделать вид, что очередная родившаяся девочка - мальчик. В большинстве случаев бача пош якобы становились волшебной приманкой в чрево матери нужного сочетания хромосом. Предрассудки в этом деле сильнее научных фактов. Многие афганские девочки соглашались на «смену пола» с радостью. Ведь только так они становились свободными. Можно было выходить из дома, громко разговаривать, смотреть людям в глаза, бегать, высказывать свое мнение и много чего еще. Правда, были нюансы.
«Хотя ни одна из девочек не выбирала мальчишество добровольно, большинство говорят, что им по душе заимствованный статус. Отношение зависит от того, что им приходится с этим статусом делать. Для каждого ребенка вопрос сводится к сопоставлению выгод и обременительных обязанностей. Те, кто, подобно Мехран, растет в семьях высшего и среднего класса, часто служат символами престижа и чести своих семей, упиваются возможностью смело подавать голос в школе и играть в энергичные игры на свежем воздухе в своей округе. Другие, из бедных семей, надломлены навязанным им детским трудом, как и настоящие мальчишки в том же положении. «Пусть это ужасное место для женщины. Но и для мужчины в нем нет ничего особенно хорошего», – любит говорить Кэрол ле Дюк. Среди уличных детей, занятых в торговле, продающих жевательную резинку, полирующих обувь или предлагающих на улицах помыть стекла машины, некоторые действительно мальчики, а другие – замаскированные девочки. Все они – часть подбрюшья Кабула, и для посторонних, мимохожих-мимоезжих, они по большей части просто невидимы».
Героини книги прожили мальчиками разное количество лет: кто-то обратился в женщину в 12, через пару лет вышел замуж и нарожал детей, а кто-то и к 40 годам не намерен возвращаться обратно к юбкам и платку. В желании девочек притворяться мальчиками авторка, как и многие ученые, видят один из явных симптомов сегрегированного общества.
«На деле история Надер, Шахед и других женщин, которые живут в Афганистане как мужчины, заключается не столько в том, как они нарушают гендерные нормы или кем становятся. Скорее, речь вот о чем: если выбирать между гендером и свободой, то свобода – более масштабная и значимая идея. И в Афганистане, и во всем мире. Определение гендера становится вопросом, требующим решения, лишь после того, как достигнута свобода. Тогда человек может начать наполнять это слово новым значением».
И хотя «Подпольные девочки» сфокусированы на судьбах афганских бача пош, Нордберг делится выдержками из актуальных исследований по всему миру, а также критикует белый феминизм и гуманитарные миссии, которые постоянно сменяли друг друга в Афганистане, но так и не принесли стране мир и безопасность. Абзацы про прямую связь уровня насилия над женщинами с уровнем агрессии государства по отношению к соседним странам так вообще ужасно созвучны дню сегодняшнему.
«Параллели бача пош во всех странах, где у женщин мало прав, – это параллели не западные или восточные, не исламские или неисламские. Это человеческий феномен, и он существует на протяжении всей нашей истории, в самых разных местах, при разных религиях и на многих языках. Выдавать себя за кого-то или что-то иное, чем ты есть, – это судьба многих женщин и мужчин, которые живут в угнетении и рвутся к свободе».
#нонфикшн
Сегодня хочу рассказать вам о новом магическом учебном заведении - Шоломанче, которое придумала американская писательница Наоми Новик. Школе и творящимся там ужасам посвящена целая трилогия под названием «Смертельное образование». Ее первая часть - «Первый урок Шоломанчи» - вышла на русском языке буквально вчера.
В Шоломанчу принимают детей с 14 лет и в основном следующие четыре года они учатся выживать. Все потому, что за ними постоянно охотятся злыдни – монстры всех мастей и размеров: от мелких слизней до огромных чудищ с десятками щупалец. Влечет этих тварей мана – магическая энергия, которую генерируют и используют чародеи всех возрастов. Но мана юных волшебников считается у монстров деликатесом.
Мана – источник колдовских сил, и она не берется с потолка: ее нужно собрать. Способов для этого множество. Например, можно пару часов поотжиматься, и затраченные усилия превратятся в пару капель маны, а можно высосать жизненную силу из одноклассницы – и маны будет через край. Правда, у второго варианта есть нюансы вроде стремительного гниения изнутри. Мана, высосанная из живого существа – проклятие, добровольно согласиться на которое могут только по-настоящему темные волшебники.
Чтобы уберечь своих детей, взрослые построили Шоломанчу – школу магии с сильными защитными механизмами, которые, впрочем, не всегда работают исправно: злыдни частенько находят лазейки, и численность учеников сокращается. Как правило, до выпуска доживает меньше четверти класса. Для самозащиты школьники используют заклинания. Интересно, что в мире Новик на уровень крутости колдунов также влияет знание языков. Чем большим количеством владеешь – тем больше заклинаний можешь понять, запомнить и применить.
Главная героиня – девочка, которая выжила – Галадриэль Хиггинс, или просто Эль. Она живет вместе с матерью-целительницей в коммуне «Радужное сознание» в пригороде Уэльса и учится на предпоследнем курсе Шоломанчи. Ее семья не купается в мане и не входит ни в один могущественный анклав – так называются закрытые элитные сообщества волшебников по всему миру. Школьную жизнь умной, сильной и ироничной юной ведьмы портят не столько злыдни, сколько ее способность к массовому уничтожению – такой вот у нее талант от природы. Кто-то хорошо управляет погодой или мастерит прекрасные шкатулки, а Эль может всех уничтожить, если захочет.
Что мне очень понравилось, так это то, что кроме остросюжетного романа о школе, пожирающей своих учеников, у Новик получилось написать роман о социальном неравенстве в магических декорациях. Ведь чаще других выпускаются из Шоломанчи члены нью-йоркских, лондонских, дубайских и других богатых анклавов. На их стороне нескончаемый запас маны и кучка фанатов, готовых сделать всё, чтобы стать частью престижного сообщества. Остальным, чьи запасы маны скудны, а социальные связи ограничены, приходится либо умирать в муках, либо подрывать систему.
Очевидно, именно Галадриэль суждено стоять в первом ряду назревающей революции и изменить привычный ход людоедских будней в Шоломанче. Правда, не до конца понятно, среди кого жертв будет больше – злыдней или одноклассников.
Текст о книге я писала для Читай-Журнала, его полную версию можете почитать здесь.
#зарубежнаялитература
Редко когда встретишь у графического романа в библиографии «Свою комнату» Вирджинии Вулф, но вот он этот комикс — «Высокие стандарты» французской художницы Од Пико. Эта небольшая, но концентрированная история совсем скоро выйдет в «Бумкниге» (до 2 апреля можно оформить предзаказ на сайте издательства по сниженной цене).
Главную героиню по имени Клэр с разных ракурсов мы видим на первой же странице. Она наносит крем на лицо после душа, сушит волосы, красит ресницы, выбирает наряд перед зеркалом — в общем-то знакомая многим женщинам рутина. Клэр собирается на работу в больницу — она ухаживает за младенцами, которые родились раньше срока и должны находиться под наблюдением врачей. А в обеденный перерыв молодая француженка мечтает о традиционных гетеросексуальных радостях — любимом муже и ребенке. Вот только пресловутое социальное давление в формате «тикающих часиков» (Клэр больше тридцати) не дает основательно подойти к поиску подходящего мужчины. Клэр решает снизить входной балл для потенциальных романтических партнеров и в итоге вступает в отношения с не самым выдающимся представителем своего вида. Понимает она это не сразу, еще долго убеждая себя, что на отсутствие оргазма и повсеместную лень партнера, можно закрыть глаза ради во многом навязанной мечты.
Очень, конечно, у комикса подходящее для этой типичной ситуации название. Клэр забывает о высоких стандартах, когда решает наконец начать серьезные отношения, но при этом еще долго прикладывает линеечку идеальности к себе, потому что социальные и гендерные нормы в отношении женщин работают исправно. Хотелось бы уже пожить без гостов, но они, кажется, никогда на этом свете не переведутся.
#комиксы #зарубежнаялитература
В книжные магазины подвезли новый роман Ханьи Янагихары «До самого рая». Я его прочитала заранее и мне понравилось. Во-первых, мы наконец видим женщину в более-менее главных ролях. Во-вторых, количество страданий на один квадратный сантиметр повествования здесь значительно меньше, чем в «Маленькой жизни». В-третьих, я очень люблю, когда в одной книге сразу несколько историй, а у Янагихары здесь аж три временных слота — мой любимый это антиутопия о любви и пандемии. Подробнее о сюжете и героях я написала для Читай-журнала, так что оставляю вам ссылку и замолкаю.
«Я всегда задавался вопросом, как люди понимают, что откуда-то пора уезжать — будь то Пномпень, Сайгон или Вена. Что должно случиться, чтобы ты бросил все, потерял надежду, что дела хоть когда-нибудь пойдут на поправку, помчался по направлению к жизни, которую прежде даже не пытался вообразить? Мне всегда казалось, что такое понимание возникает медленно, медленно, но верно, и перемены, каждая из которых внушает ужас, сменяя одна другую, становятся привычными, как будто предупреждающие знаки из-за своего обилия теряют силу».
До того как я прочитала книгу с заголовком «Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной», я думала, что в ней ставится под сомнение концепция счастья как единственного варианта жить эту жизнь. Типа обычно и нормально — это тоже ок, а не только счастливо, лучше всех и так далее. Однако огромнейшее значение как всегда имеет контекст. И в этом тексте он оказался совершенно другим.
Джанет Уинтерсон, известная на весь мир писательница, в самом начале своей жизни попала в приют — биологическая мать оставила ее. Переживание этой утраты и ощущение собственной нежеланности — основа книги и жизненного пути Уинтерсон.
В приюте Джанет пробыла недолго, ее усыновила английская пара из рабочего класса. Религиозная мать в депрессии и отстраненный отец — такое у Джанет следующие шестнадцать лет было окружение. Безопасность, принятие, покой — ничего из этого в комплекте с бумагами об усыновлении не шло. Никакая волшебная фея в сюжет не вмешалась и Джанет, растущая посреди запретов, неоправданных ожиданий и подозрений, превратилась в человека не способного в полной мере почувствовать, что значит быть любимой и как любить в ответ.
«Все те шестнадцать лет, что я прожила дома, отец либо отрабатывал смену на заводе, либо был в церкви. Такая у него была жизнь. Моя мать по ночам не спала, а днем пребывала в депрессии. Такая у нее была жизнь. Я ходила в школу, в церковь, гуляла по холмам или тайком читала. Такая у меня была жизнь. Я рано научилась прятаться. Не показывать, что у меня на душе. Скрывать свои мысли. Единожды решив, что я из чужой колыбели, моя мать только укреплялась в этом убеждении, что бы я ни делала. Она высматривала во мне признаки одержимости демонами».
Стоит ли говорить, что спасением для будущий писательницы стали книги. Это прямо какой-то отдельный литературный сюжет: героиня в беде — героиню спасают романы сестер Бронте. «Чем больше я читала, тем глубже училась чувствовать, тем крепче становилась моя связь с жизнями других людей. Я больше не была сама по себе» — хотя бы однажды, но вы наверняка чувствовали что-то подобное. В этом и вся магия — текст не имеет фактического адресата, но все равно способен спасти конкретного человека или сразу нескольких.
Джанет написала книгу во имя стремления к счастью с оглядкой на травмирующее прошлое, где ей чаще показывали как сильно ею разочарованы, чем рады, что она такая на свете есть. Жить зная, что счастье конкретно для тебя возможно, пусть и длится всего мгновение — важная человеческая потребность в любом возрасте. И не имеет значения какой у этого счастья источник — лишь бы был. У Уинтерсон самым волшебным образом вышел текст полный отчаяния и надежды — до слез правдоподобно.
«— Джанет, ты объяснишь мне почему?
— Что почему?
— Ты знаешь, что почему…
Но я не знала, что почему... почему я такая, какая есть... почему не могу ей угодить. Чего она хочет. И почему я — не то, чего она хочет. Чего и почему хочу я. Но одно я знала точно.
— Когда я с ней, я счастлива. Счастлива и всё тут.
Она кивнула. Она, казалось, поняла меня, и я даже подумала в это мгновение, что она передумает, мы поговорим и окажемся по одну сторону стеклянной стены. Я замерла. А она произнесла:
— Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной».
#зарубежнаялитература #нонфикшн
Мое отношение к выбору книг изменилось после 24 февраля 2022 года. Первые месяцы я не могла читать тексты «не по теме». Мне казалось неправильным убегать от происходящего в мир фантастики или остросюжетных детективов.
Первой книгой, прочитанной в новой реальности был «Выбор», ее тогда рекомендовали многие. И этот текст и правда мне помог на этапе совершенной дезориентации. Конечно, я и раньше знала, что люди выживают и находят смысл в самые неприспособленные для этого периоды человеческой истории, но в кризисной ситуации важно напомнить себе, что убегать от проблемы - это никогда не значит спастись от нее. Принять случившееся - необходимость.
Затем был чеченский дневник Полины Жеребцовой, антиутопии «Каллокаин» и «ОлимпиАда», комикс о сексуализированном насилии во время военных конфликтов «Трава», поиски национальной идентичности в графическом романе «Родина» и т.д. Эти книги переводили мой внутренний отчаянный монолог в осмысленный диалог.
Сейчас, спустя почти год, мой поиск точек соприкосновения с литературными текстами продолжает усложняться. Я ищу тексты о проживании бедствий разного масштаба и уровня необратимости. Наличие счастливого финала не обязательная, но желательная опция.
Первым произведением прочитанным в 2023 стал «Момент» Эми Липтрот. Я взялась за него скорее по старой памяти, ведь в позапрошлом году мне очень понравилась дебютная книга авторки «Выгон». Но от меня сегодняшней «Момент» оказался максимально далеко - это ничего не говорит о качестве текста, только о честном разговоре с самой собой. Я дочитала книгу до конца, но я не смогла найти нынешнюю себя в рассказе привилегированной мигрантки, как сама себя называет Липтрот, которая без каких-либо сложностей и по собственному желанию переехала из шотландской островной глуши в шумный Берлин. Трудно представить более неподходящее время для нашей встречи.
Чтение книг - это мой способ найти важные и близкие по духу идеи, а этот канал - способ поделиться ими. Рассказ о прочитанном - это не столько разговор о качестве повествования, сколько обо мне в данный момент времени и моем отношении к миру. Мир вокруг меня пылает огнем, и одно из последствий - невозможность отделить продолжающийся опыт самых разных бед от моего личного читательского опыта. Книги для меня сейчас и всегда - не щиты, а сообщники. Может быть вы чувствуете что-то похожее и общность наших переживаний немного вас поддержит.
Читала я в этом году очень мало, так что из любимого получился прямо шорт-лист:
«Событие» Анни Эрно
«Волна» Сонали Дераньягала
«Кажется Эстер» Катя Петровская
«Тело каждого» Оливия Лэнг
«Родина» Нора Круг
Списки побольше за прошлые года по ссылке.
А это новинки следующего года, которые я планирую почитать:
«Хозяйка болот» Вирджиния Хартман, издательство МИФ
В анонсе этого мистического романа говорится, что книга понравится поклоннцам Селесты Инг — я из их числа, так что в планы решила занести.
«Хорея» Марина Кочан, издательство Есть смысл и Polyandria NoAge
Автофикшн о родительстве, генах, принятии болезней и особенностей близких людей.
«Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной» Дженет Уинтерсон, издательство No kidding press
История детства авторки в приемной семье в промышленном городке на севере Англии.
«Ужасы жизни», Маша Гаврилова, издательство No kidding press
Плесневый мальчик и вулканические кошки, дружба с тараканами и расставание с драконом: в магическом автофикшне Маши Гавриловой фантастический элемент раскалывает повседневность и обживает разлом, как упрямые растения — трещины в асфальте.
Евгения Некрасова «Золотинка. О женщинах, медведях и магических существах», издательство «Редакция Елены Шубиной»
Первая книга в авторской серии «Новые сказки Евгении Некрасовой», где писательница продолжает говорить о женщине и её повседневности в России: об отношениях с профессией и семьёй, со своим телом и с государством.
«Голос пойманной птицы» Джазмин Дарзник, издательство МИФ
Роман о девушке, прототипом которой стала реальная иранская поэтесса Форуг Фаррохзад. Действие происходит в середине XX века до Исламской революции.
«Феминистский город» Лесли Керн, издательство Ad Marginem
Книга об урбанистике нового поколения. Лесли Керн через историю, личный опыт и популярную культуру раскрывает то, что было на виду: социальное неравенство, встроенное в наши города, дома и районы.
Из уже изданного, но мною непрочитанного первым делом хочу взяться за «Момент» Эми Липтрот, «Погоду» Дженни Оффилл, «Читая "Лолиту" в Тегеране» Азары Нафиси, «Сезон отравленных плодов» Веры Богданова и, надеюсь,многое другое.
Пусть будет мир.
Под конец года я дочитала первую книгу издательства «Самокат» из взрослой серии, которая наконец появилась. Хотя это, конечно, формальность, 31-летней мне всегда было какую книгу там почитать и полюбить.
«Сообщники» - сборник малой прозы о людях, объединяющихся по десятку различных причин. Кажется, что объединяться - это сейчас для многих главная форма ежедневного существования. Героиня рассказа Анны Пестеревой «Чат» решает помогать задержанным на акциях протеста, герои Евгении Некрасовой в тексте «Мелузина и ее друзья» объединяются с магическим существом, чтобы сбежать от семейных проблем, Таня Климова создает поэтический манифест сестринству «Никого, кроме них самих».
Больше всего мне заполнился фантазийный прием у психотерапевта, на котором оказалась девушка Аялги и ее родина - Тыва. Авторка Данхаяа Ховалыг описала чувства Аялги, которая со школы стремилась вписать себя в российскую культуру, но не находила там себе места.
«Знаете, ведь российская культура крайне мононациональна, кто бы что ни говорил. Школьная литературная классика, кажется, почти полностью сстоит из русских имен и фамилий, описаний русской жизни, культуры и истории . В ней практически нет места другим национальностям, представляющим малые народности.
Нет, конечно, мы знаем Шаганэ и других восточных красавиц — объекты поэтического восхищения, муз русскоговорящих творцов. Кто-то вспомнит айтматовскую «Джамилю» о жизни в киргизском ауле. Но сколько их, таких джамиль? Классика российской литературы — это тексты, воспевающие русский империализм, многогранность русской души, силу русского человека и еще много других понятий, так или иначе связанных с разными сторонами этой русскости.
А кино? Любопытно, что в абсолютном большинстве советских фильмов главные герои и героини славянской внешности. И это картины, снятые во времена Советского Союза, одной из главных идеологических концепций которого были дружба и братство народов. Что уж тут говорить про современные российские фильмы. Аналогично с музыкой. Всю мою жизнь популярные, известные на всю страну музыкальные группы, певцы и певицы исполняли песни почти исключительно на русском языке. Я не слышала на новогоднем концерте по телевизору песен на языке многочисленных народностей России.
Понимаете, культурная и медиасреда, воспитавшая меня, диктовала: нет в России другой культуры, кроме русской. И я, переехав в Москву, кажется, в это поверила».
14 историй в сборнике рассказали: Анна Пестерева, Евгения Некрасова, Данхаяа Ховалыг, Сергей Лебеденко, Наташа Подлыжняк, Александра Бруй, Таня Климова, Аня Соболева, Денис Осокин, Света Лукьянова, Татьяна Юн, Надя Ершова, Кристина Гептинг, Денис Сорокотягин.
Полномасштабная война продолжается девять бесконечных месяцев. Люди в Украине умирают, мерзнут, голодают, теряют близких, страдают, защищаются, выживают.
Каждый мой день, день россиянки, временно не живущей на родине - пир во время чумы. Я одновременно жертвую деньги на помощь украинцам и украинкам и покупаю билет в музей. Сомневаюсь в будущем и планирую его. Не верю в лучшее и жду момента, когда же оно все-таки всех нас настигнет. Чувствую, что жизнь и себя в ней надо перепридумать, но не понимаю как. Повторяю каждый день, как многие мои проблемы сейчас неважны, но при этом осознаю, как трудно помогать другим, когда не способна на заботу о себе. Мир меня подвел и это чертовски обидно.
Я знаю, что моих денег, даже если я отдам их все, недостаточно, чтобы вернуть свет и тепло и одному многоквартирному дому в Киеву, но может быть мы сделаем это вместе? Я вижу, как некоторые авторки самых разных каналов открывают сборы и собирают шестизначные суммы. Это вдохновляет и меня. Делюсь, всеми способами помочь, что знаю и использовала сама или те люди, которым я доверяю. Книги в России сейчас в среднем стоят рублей 700, если хотя бы половина из вас отправит эту сумму по одной из этих ссылок - это точно поможет.
1️⃣Деньги на генераторы для Украины можно пожертвовать «Холоду». Они уже собрали монеты на целых 20 штук.
Для перевода в любой иностранной валюте:
https://buy.stripe.com/eVa5nken5gUp47u144
PayPal: yandex@holod.media
BTC: bc1qcym8v4vp2e8yfx5au7v69rdyp8xee2rxme8zmu
Если вы хотите сделать перевод в рублях, то для вашей безопасности мы предлагаем вам перевести пожертвование на нашем сайте holod.news. А мы, в свою очередь, переведем Фонду ВСЕ рубли, полученные с 29.11 по 7.12
2️⃣Также пожертвования принимают активисты в Польше, которые закупают генераторы и передают их украинцам.
Тинькофф: 5536 9139 0420 0330 (пишите слово печка)
PayPal: qropty@gmail.com
3️⃣ Юля Старостина собирает для беженцев лекарства, куртки, тетрадки, носки и прочие предметы первой необходимости. Список здесь.
4️⃣ В сентябре 2022 года открылся Фонд помощи беженцам «Дом с маяком». Он также оказывает помощь людям, которые в данный момент находятся в Москве и ближайшем Подмосковье
Так получилось, что я начала читать графическое эссе немецкой художницы Норы Круг «Родина» в тот день, когда купила билет в один конец, чтобы начать жить какую-то новую жизнь вдали от того места, где родилась. Эта новая жизнь не была обдуманным со всех сторон решением, я не готовилась к ней, не перебирала варианты, просто получилось как получилось. Я не хотела и не хочу уезжать, но совершенно точно это не главная проблема к этому часу ни в моей личной жизни, ни в мире в принципе. Очередная неизвестная в очень сложном уравнении - я уже начинаю привыкать.
Большую часть своей жизни Нора Круг жила со стыдом за ту часть своей идентичности, которую она никак не могла изменить - немка, племянница солдата СС, внучка члена Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Что значит быть соотечественницей тех, кто причинил так много боли? Может ли она назвать Германию своей родиной без оглядки на стыд и вину? Зарываясь в семейные фотоальбомы, письма и архивы Нора пытается восстановить историю мужской половины своей семьи, о моральном выборе которых она больше всего переживала. Она думает, что узнав, что конкретно они делали в 1930-1940-е годы, она наконец сможет понять кто она такая и какое место занимает в истории.
#нонфикшн #зарубежнаялитература #комиксы
Все радуются - и я порадуюсь! Французская писательница Анни Эрно, создательница крутых автобиографических романов, получила Нобелевскую премию по литературе. Эрно мастерски сплетает художественное и документальное - за это ее и любим. На русском языке за этот год Эрно стало очень много, благодаря издательству No kidding press. Здесь я рассказывала про две ее книги: «Событие» о подпольном аборте и «Женщина» о смерти матери. В планах - «Во власти» о расставании с партнером и «Память девушки» о первом сексуальном опыте.
Читать полностью…
В мае у меня в квартире появилась собака - лохматая смесь болонки, терьера и кого-то еще по имени Добби. Последний раз такое было в 2015 году, когда я уговорила себя и маму, что пёс - это то, что нам нужно. Мы взяли его с рук у девушки, которая обнаружила его возле кинотеатра в центре Красноярска. К тому моменту Рэй жил на улице примерно 9 месяцев, то есть всю свою жизнь. Честно сказать, тогда я совсем не понимала, что значит взять собаку, которая никогда не жила с людьми - насколько это может быть тяжело. Рэй постоянно жил в стрессе, на прогулках ел все подряд, включая камни и жвачку, его почти невозможно было успокоить, он писался от радости встречи, не мог оставаться один дома, рычал и лаял. В те далёкие времена я ничего не слышала о зоопсихологии и коррекции поведения, под рукой не было ни одного песьего блогера, курса или книги. Я истолковывала все действия собаки с точки зрения человека, так что счастлив в этих отношениях не был никто: ни я, ни Рэй.
Опыт изматывающей жизни с собакой все эти семь лет был со мной. Где-то рядом было и желание вновь завести собаку, но подойти к этому более обдуманно, подготовить себя и свою жизнь к приходу шерстяного дружочка.
Именно с этой целью на моей книжной полке в прошлом году появилась книга «Гладь, люби, хвали» Анастасии Бобковой и Надежды Пигаревой. Книжка одновременно призывающая к безусловной любви и ответсвенности, нейтрализующая страхи через их принятие. Что немаловажно, книга еще и очень весёлая. Я прочитала ее и успокоилась, потому что поняла, что теперь знаю на что обращать внимание и как помочь собаке и себе, а если не справлюсь, то знаю кого попросить о помощи. Май оказался тем самым месяцем, когда я поняла, что именно сейчас хочу исполнить своё желание. Было важно на практике себе же продемонстрировать, что у меня в принципе еще есть возможность делать то, что хочется.
А летом я увидела, что в издательстве «Самокат» к выходу готовится книга иллюстратора Лены Булай «Твоя собака». Мне настолько понравились рисунки, что я оформила предзаказ. Книга сейчас лежит у меня дома прочитанная и оказалось, что это такая детская версия «Гладь, люби, хвали», хотя в некоторых вопросах мнения их создательниц и не совпадают.
В книге Лена рассказывает свою истории знакомства с Джо - как им было тяжело привыкнуть к друг другу, зарисовывает все съеденные вещи и каждое пятнышко своей собаки. Вместе с этим она делится информацией, какой может быть жизнь с собакой и как к ней подготовиться: что купить перед приездом пса, как общаться, как кормить. Идеально будет вручить эту книгу ребёнку, который форсирует появление в квартире четвероногого.
#нонфикшн
«Женщина» Анни Эрно
Написать книгу можно по множеству причин - от искреннего счастья до бездонного горя. Будь то фантастическая вселенная или русская деревня, в ней всегда найдётся место человеку, который все это придумал, и тем эмоциям, которые подошли вплотную и кроме как на бумаге, им негде было найти покоя. Роулинг начала писать книгу во время развода, за Мумидол Туве Янссон взялась военной зимой 1939 года. Французская писательница Анни Эрно, с которой, я надеюсь, вы уже знакомы по книге или фильму «Событие», написала «Женщину» после смерти матери в апреле 1986 года.
«Завтра будет три недели с похорон. Только позавчера я сумела преодолеть страх и написать на белом листе бумаги в самом верху: „Мама умерла“ - как начало книги, не письма».
Целью своего письма Эрно видит возможность запечатлеть реальную женщину, которая была не только матерью. Описать, как складывалась ее жизнь в семье сельских работяг и после того, как она ее покинула, выйдя замуж в 1928 году. Правда - вот чего она хотела бы добиться, только вот непонятно, как она выглядит и где прячется: в личных воспоминаниях или биографических фактах и социально обусловленных жизненных обстоятельствах.
«Я стараюсь не воспринимать насилие, приступы нежности и упреки моей матери исключительно как ее личные черты, а рассматривать их в контексте ее жизни и социального положения. Кажется, когда я пишу так, у меня лучше получается приблизиться к правде: я выхожу из мрака и неопределённости личных воспоминаний в поисках более объективного подхода. И все же что-то во мне сопротивляется, желая сохранить маму в одних лишь эмоциях - любви, слезах - и не искать им никакого рационального объяснения».
Этот текст короткий, а оттого очень ясный. В нем нашлось место самым разным чувствам, пусть что-то наверняка и осталось за его пределами. Пересказать другого человека полностью - непосильная задача даже для очень хороших писательниц, как мне кажется. Можно лишь уловить мгновение и себя в нем, и поверить, что именно так все и было.
«Никто не знает, что я пишу о маме. Но в каком-то смысле я о ней и не пишу, а, скорее, перемещаюсь вместе с ней в то время, в те места, где она ещё жива. Дома я иногда натыкаюсь на ее вещи: позавчера нашла напёрсток, который она надевала на палец, поврежденный станком на канатной фабрике. И тогда осознание ее смерти вдруг накрывает меня с головой; я возвращаюсь в настоящее, где ее больше никогда не будет. В этих обстоятельствах публикация книги может означать лишь одно: окончательную смерть моей матери. И мне хочется послать подальше тех, кто с улыбкой спрашивает: „Ну что, когда ждать следующую книгу?„».
#нонфикшн #зарубежнаялитература
Мне сегодня 31 год. И мне грустно, потому что встречаю свой очередной день рождения я все ещё в мире, где царский трон делят патриархат и капитализм, а значит в мире полном насилия. Я последнее время живу скорее по привычке, не обрастая новыми мечтами и планами, потому что не понимаю зачем они мне. Вот бы кончилась одна война и не началась другая, вот бы всех диктаторов расселили по тюрьмам строгого режима, а новые не рождались, вот бы не было расизма, сексизма и другой херни. Но нет, все это меня переживет и вас тоже, как бы молоды вы не были. Меня не смущает, что мне грустно вчера, сегодня, завтра - это мое более привычное состояние с самого детства, даже если я улыбаюсь. Стабильность, которой можно позавидовать. Радость всегда казалась мне ширмой, за которой прячется реальная жизнь. Это не плохо и не хорошо, просто такая я. И круто, что в 31 год мне уже сильно все равно, что об этом думают остальные.
Читать полностью…
«Однажды я буду свободной. Книга о Катарине Тайкон» Лавен Мохтади
2 августа отмечается Международный день Холокоста ромов. В этот день в 1944 году в Освенциме были уничтожены все находившиеся там представители этой этнической группы (почти три тысячи детей, женщин и стариков), однако на Нюрнбергском процессе геноцид ромов не обсуждался. Оказывается, даже среди жертв есть менее и более достойные сострадания и справедливости. Хотя если честно, я не удивлена.
Катарина Тайкон - писательница и активистка, родившаяся в 1932 году в семье шведки и цыгана недалеко от Гетеборга. Именно она написала роман, где впервые рассказ о жизни ромов прозвучал от первого лица. А ещё с друзьями в 1967 году основала журнал, благодаря которому огромное количество шведов узнали о геноциде европейских ромов во время Второй мировой.
«Однажды я буду свободной» - биография Катарины Тайкон, написанная шведской журналисткой курдского происхождения Лавен Мохтади. Разворачивая остросюжетную панораму жизни Катарины и ее семьи, авторка подробно фиксирует лицемерие шведского правительства и местных жителей, которые десятилетиями притесняли ромов на законодательном и культурном уровне, но при этом притворялись нацией, победившей расизм. Дискриминация была настолько нормализована в Швеции 1960-х годов, что за дискриминацию и не считалась - так, закон жизни. «Мне не свойственна расовая ненависть, но я считаю, что эти грязные цыганские бабы могли бы сбросить свои карнавальные платья и одеться как обычные люди» - лишь одно из писем, направленое в редакцию «Стокхольмс-тиднингег», на которое газетчики попросили Катарину дать ответ просвещения ради. Кстати, все из-за тех же тупых расистских законов и стереотипов Катарина научилась писать и читать только в двадцать лет, притом что замуж ее успели выдать в четырнадцать. Ее главным активистским делом в 1960-е стал доступ ромов к образованию: она готовила доклады, писала статьи, посещала чиновников и политиков и добилась своего.
До недавнего времени познакомиться с художественными произведениями Катарины у русскоязычных читательниц и читателей шансов не было. Только в прошлом году в издательстве «Белая ворона» вышла первая из тринадцати автобиографических книг о девочке по имени Катици. Большой шаг, надо обязательно почитать.
«Книги Катарины излучали надежду. Их встречали неизменными похвалами. За год до известия о медали Стокгольмский муниципалитет вручил ей престижную стипендию для работников культуры. На церемонию награждения Катарина пришла в ромском платье, украшенном серебряным поясом работы Розы. Аплодисменты долго не умолкали: вот она, девочка из табора, которая без устали задавала вопросы, вмешиваясь во взрослые дела. Которая не понимала, почему она и ее братья и сестры всегда должны быть послушней и чище остальных. Почему старшие сестры отругали ее, когда она во время переезда хотела взять с собой чужую куклу. Девочка с мозолями от тяжёлых вёдер на ладонях. Девочка, которая злилась, что семья живет так далеко от колодца. Которую дразнили, когда они с сестрой тащили полные ведра, а вода плескала через край. «Не обращай внимания», - говорила сестра. А девочка думала: «Я знаю, что вы считаете меня дерзкой. Отец говорит, что я наживу себе неприятностей, что я слишком много говорю, но мне дела нет до вас, потому что однажды я буду свободна…»
#нонфикшн
