7705
Канал Маши Буровой о книгах, написанных женщинами
Древнегреческие мифы - не моя литературная категория. Слишком много страха, войн и смертей. Но нашлось одно исключение - роман Мадлен Миллер «Цирцея».
Созданная американской писательницей богиня, дочь Гелиоса и первая в мировой литературе колдунья, не похожа на остальных богов - жестоких, эгоистичных, не знающих слова «нет».
И хотя именно Цирцея превратила спутников Одиссея в свиней, а нимфу Сциллу в морское чудище, сожалела она об этом столетиями. Гомер назвал её «богиней ужасной с речью людской». Миллер убрала все ужасное и оставила людское. Ее Цирцея и правда больше похожа на нас, чем на чуваков с Олимпа. В её жизни много типичного: черные и белые полосы, насилие и забота, любовь и ненависть, проблемы с родителями и настоящая дружба, кризис среднего возраста (случившийся, правда, лет так в триста) и долгие вечера за любимым делом. Но ещё, конечно, было много времени на подумать - мы такой привелегии лишены, хотя ещё не ясно - это наша награда или наказание.
В этой книге столько уязвимости и силы, что она обязательно будет добавлена на мою полку в бумажном варианте и перечитана на пенсии, если доживу.
«Цирцея, говорит он, все будет хорошо. Это не предсказание пророка или оракула. Такими словами утешают детей. То же самое, я слышала, он говорит, укачивая дочерей, разбуженных ночным кошмаром, перевязывая их ранки, унимая боль. Его тело знакомо на ощупь, как свое собственное. Я слушаю его дыхание, теплое в ночной прохладе, и вроде бы успокаиваюсь. Он не хочет сказать: нет боли. Не хочет сказать: нам не страшно. А лишь одно: мы есть. Вот что значит плыть по волнам, ходить по земле и чувствовать ее под ногами. Вот что значит быть живым».
#зарубежнаялитература
Лорри Мур в романе «Запертая лестница» удалось редкое — она создала героиню, на чьем месте легко представить себя. В ней больше самого обычного, чем исключительного — ни богата, ни гениальна, ни сногсшибательно красива. Обычная настолько, что можно сначала и не понять, зачем 398 страниц быть рядом и наблюдать, но уж если втянетесь, то дойдете до самого конца. Хочется сказать «и познаете истину», но нет — только ещё больше мыслей и вопросов об уделе человеческом появится в голове. Лично у меня все это стандартная реакция на хорошую книгу. Лорри Мур отлично умеет консервировать сложную реальность в коротких рассказах, в романе самой себе она не изменила.
20-летняя Тесси Келтьин выросла на ферме в небольшом американском городке, поступила в университет почти сразу же после 11 сентября и переехала в большой город. Теперь она изучает суфизм и музыковедение и ищет работу няни — у нее вроде как выходит ладить с детьми. Параллельно наблюдает за птицами, белками и закатами — из деревни она уехала, но старые привычки пока сильны. После нескольких неудачных собеседований ей наконец везет — ее нанимает Сара Бринк, которая вместе с мужем совсем скоро удочерит ребёнка. У Тесси быстро выходит подружиться с девочкой, но со взрослыми сложнее — слишком озабочены собой и слишком требовательны ко всем остальным. Сама Тесси живет как будто в параллельной вселенной.
«Проснулась в мареве белого света. Я не закрыла жалюзи, а ночью выпал снег; лучи утреннего солнца, отражаясь от сугробов на подоконнике и на низкой соседней крыше, заливали комнату огнем. Я старалась не думать о своей жизни. У меня не было никаких хорошо продуманных долговременных планов. Плохо продуманных, впрочем, тоже не было. Никаких не было, и от этой потерянности по контрасту с четко сформулированными амбициями моих подруг (брак, дети, диплом юриста) мне иногда становилось стыдно. Но порой я мысленно дискутировала сама с собой, отстаивая такую жизнь, ее моральное и интеллектуальное превосходство. Я живу, открытая новому, ко всему готовая, свободная — но от этого не менее одинокая»
Внешняя политика Америки, личные трагедии, университетские будни, кухонные разговоры о расизме, чужие секреты, климатические перемены, забота о ребенке, первая влюбленность — все это окружает Тесси и по-разному влияет на ту роль, что она играет, то есть живет в тот или иной момент. Роль не статична, Тесси многолика, как и все мы — сегодня страдалица, завтра возлюбленная, потом заболтивая дочь или безответственная сестра. В её проживании горя и радости много знакомого. Она не уверена, что хоть кому-то в этом мире действительно интересно, услышать ее версию ответа на вопрос «Как поживаешь?». Она живет по мере сил и, кажется, что ещё одна трагедия, и она не выдержит. Но Тесси слишком молода, ей только предстоит убедиться, как много всего она ещё способна пережить.
«Тем временем все остальные люди знают, что жизнь устроена просто и идет только в одном направлении: она некоторое время колотится, как жук в стекло, и однажды перестает»
#зарубежнаялитература
Я в декабре: не буду покупать новых бумажных книг, пока не прочитаю все старые
Я в январе: 📚📚📚
Готова подвести свои читательские итоги года. Прочитано было в разы меньше, чем в прошлые два года, но сильно себя не переживаю - я переезжала несколько раз, вышла на новую работу и вообще жила обычную жизнь, а не жизнь робота, успевающего всё и везде.
В этом году решила чуть расширить список книгами, брошенными на полуслове, потому что не зашло. Тоже что-то обо мне говорит.
Классное в 2024
«Читая ”Лолиту” в Тегеране» Азар Нафиси
«Феминистский город» Лесли Керн
«Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной» Джанет Утнтерсон
«Подпольные девочки Кабула» Дженни Нордберг
«Города на бумаге» Доминик Фортье
«Вавилон» Ребекка Куанг
«Перл» Шан Хьюз
«Хорея» Марина Кочан
Заброшенное
Первый том Балканской трилогия Оливии Мэннинг
«Конец света, моя любовь» Алла Горбунова
«Акты отчаяния» Меган Нолан
P. S. Список иллюстрирует обложка книги Катлейн Верейкен о детстве, разрушенном первой мировой, с говорящим названием. Название как пожелание всем нам❤️
«Степь» Оксаны Васякиной и «Хорея» Марины Кочан
Так уж получилось, что совершенно случайно два подряд прочитанных мною автобиографических текста были об отцах, написанные после их смерти.
Отец Оксаны Васякиной — дальнобойщик с криминальным прошлым, отец Марины Кочан — радиобиолог, изучавший чернобыльскую почву после аварии. Объединила их ранняя смерть (тело одного разрушил спид, другого — редкое генетическое заболевание), а также отсутствие искреннего разговора с дочерьми. Не о погоде и оценках в школе, а о чувствах и травмах, прошлом и грядущем.
Номильно отцы были у обеих — учили их кататься на велосипеде и провожали до школы, но ни одна из них не может сказать, что по-настоящему знала своего отца, а отцы знали их. Звучит для большинства из вас наверняка знакомо. Еще одна общая и типичная черта — мужчины до полусмерти избивали своих жен.
Жизнеописание у Васякиной строится вокруг метафоры степи, которую так любил отец, всю жизнь проводивший в дороге. Степь он видел из окна машины, в ней разбивал временный лагерь, там же и был похоронен.
Когда я говорю «чужие люди», я ведь совсем не обманываю тебя. Отец был мне совершенно чужим человеком, чужим по-настоящему. Он был один, как валун на дороге. Ты можешь валун увидеть. Можешь его погладить. Но сказать ему ничего не можешь, а если скажешь, он тебя услышит, но не ответит.
Кочан концентруется на тревоге и стыде. Хорея Гентингтона, которая медленно убивала ее отца на протяжении многих лет, меняла его разум и тело. Непроизвольные движения во всем теле, неуместные гримасы, суицидальные мысли, зависание — это только часть симптомов. Марина стыдилась его, пробовала спрашивать об изменениях в его теле и сознании, но отец упорно игнорировал и вопросы, и помощь.
О причине его мучений она узнала через несколько лет после его смерти, когда была беременна — как тревожный человек Кочан гуглила, что может случится с плодом, а нашла симптомы, которые точно описывали, что происходило с ее отцом. Главным вопросом книги и жизни предсказуемо стал этот — «а разрушит ли хорея мою жизнь и жизнь моего ребенка?»
Мое письмо — неровный, сбивчивый танец. Я танцую и падаю, поднимаюсь и ищу в сумерках своей памяти, на что бы мне опереться. Мое письмо — это хорея, потому что хорея — это состояние моей семьи, отрывистые, беспорядочные, хаотичные движения, попытки склеить то, что ещё можно, соединить черепки, которые подходят друг другу.
Ни один из этих текстов не заменит другой. Их не обязательно читать друг за другом. Оба они равнозначно важны смущающей честностью и прямотой взгляда. Они не написаны для кого-то, они написаны для себя. Кочан и Васякина заглядывают в бездну семейного прошлого, ожидая, что та наконец посмотрит на них в ответ. Но в ответ — тишина.
Сегодня вновь хочется обратиться к классике и вспомнить строчку из «Рассказа служанки»: Не дай ублюдкам тебя доканать/Nolite te bastardes carborundorum.
Как жаль, что в этом мире не запрещены ненависть и лицемерие.
Букмейт запустил новый проект «Переводы Букмейта». Будут издавать тексты всем известных авторок и авторов, которые по разным причинам ранее не были опубликованы. Первым вышел роман Луизы Мэй Олкотт «Под маской, или Сила женщины». Онлайн уже можно почитать и послушать, в бумаге скоро выпустят «Подписные издания». В планах также Мэри Шелли и Эдит Уортон.
Этот текст Олкотт написала до автобиографического романа «Маленькие женщины», который если вы и не читали, то наверняка видели одну из множества экранизаций. Моя любимая - версия Греты Гервиг с Эммой Уотсон и Флоренс Пью.
Роман «Под маской» обманчиво легкомысленный. Его главная героиня - Джин Мюир - работает гувернанткой в богатом семействе, но благородство и скромность, отличающие эту профессию в большинстве викторианских романов, ей не свойственны. Она стремится к личному благополучию, а в борьбе за собственное счастье готова на многое. В этом и есть её сила - до последнего надеяться, что любой трагический поворот можно превратить в выигрышный, если постараться. Такую героиню вряд ли кто-то сегодня запишет в ролевые модели, но если напомнить себе что вышла книга ещё в 1866 году, то не удивиться ее дерзости невозможно - просто Фигаро в платье.
#зарубежнаялитература
Большое издательство «Альпина» в октябре запустило «Бель Летер» — издательство современной женской литературы. Уже вышло целых шесть книг: есть там и роман из шорт-листа Гонкуровской премии 2022 года, и французский бестселлер 2021 года. Первой книгой этого издательства, которую я прочла стала «Швея с Сардинии» Бьянки Питцорно. Я уже была с этой писательницей знакома, читала «Французскую няню». Новый роман тоже хороший.
Я насочиняла короткий отзыв, который можно найти ещё и на обложке:
«Героини нового романа Бьянки Питцорно живут вопреки традиционным для начала XX века представлениям о месте женщины: они путешествуют, пусть и до соседнего города, зарабатывают честным трудом, пусть этот заработок и покрывает самые минимальные нужды, расстаются с возлюбленными, если те оказались их недостойны, а ещё ошибаются в мелочах и по крупному, но находят силы идти дальше — искать собственный вариант счастливой жизни. Быть свидетельницей этих поисков — настоящая читательская удача»
Следующей хочу почитать «Пообещай мне весну» Мелиссы Перрон — когда брать в руки книгу с таким названием, если не в дождливом и сером ноябре.
#зарубежнаялитература
«Ваши планы не обязательно должны быть необычайными, чтобы сделать вас необычайно счастливыми»
Туве Янссон видится мне совершенной супергероиней. Не могу не идеализировать ту, что так красиво видела мир и умела сочинять чудесные истории, а ещё имела смелость быть собой в любых исторических обстоятельствах.
Пока я жду сборник её писем из заморских стран, открыла маленькую, но полную красивых иллюстраций и важных мыслей книгу — «Чему я могу научиться у Туве Янссон». Текст написала Саша Баженова-Сорокина, а проиллюстрировала Елена Смешливая.
Эта книжка — часть издательской серии «Альпины», в которой детям на примерах из биографий известных людей, пытаются подсказать как жить эту жизнь.
Так чему же учит Туве?
🪁если тебе интересно дело, которым занимается кто-то из твоих близких, понаблюдай за ним и предложи свою помощь. Так можно научиться очень многому
🎪 творчество — отличный способ выразить самые разные эмоции: от гнева до радости
🎠 если у тебя сразу несколько увлечений, это не значит, что тебе нужно выбрать то, где всё получается. Можно иметь не одно хобби, а больше, и не обязательно быть одинаково успешным в каждом
#зарубежнаялитература
Отсутствие близкого человека влияет на нашу жизнь не меньше, чем его постоянное присутствие рядом. Английская поэтесса Шан Хьюз вернулась в родную деревеньку в графстве Чешир, когда умерла её мать и начала писать свой первый роман. Мать Марианны — главной героини получившейся в итоге книги «Перл» — исчезла, когда той было восемь лет. С тех пор не было ни дня, чтобы она не думала о причинах ухода матери и её невозвращении к семье — к мужу, дочери и недавно родившемуся сыну.
Ответ на вопрос «Почему?» Марианна искала в самых разных местах — в разговорах с отцом и полицейскими, в средневековых поэмах, прочитанных матерью, в оставленных ею вещах. Но каждая новая теория сначала в голове ребёнка, а потом и взрослой женщины, так и не получила необходимого количества доказательств. Утешение — только его она и искала всё это время.
«Я до сих пор временами мысленно разговариваю с мамой. Когда родилась Сюзанна, я искала ее глазами; я подняла взгляд от лица новорожденной дочери в поисках маминого лица, мне хотелось, чтобы она взглянула на нас и признала, что вот она — самая нежная и юная красотка в мире. Я хотела, чтобы она спела со мной. Я шарила глазами по сторонам и плакала. Акушерка спросила, типична ли послеродовая депрессия для женщин нашей семьи. Я сказала — нет. Только горе. Для женщин нашей семьи типично горе. Передаем из поколения в поколение, как иммунитет при грудном вскармливании. Как песню».
Книга, написанная от первого лица, ужасающе точно (а местами ужасающе красиво) описывает потерю и разные стадии её проживания. Как справедливо заметил обозреватель the guardian, тело Марианны старело, но её сердце и память застыли в моменте, когда она потеряла мать.
О горе написано множество текстов, но мне бы не хотелось, чтобы вы пропустили этот: Хьюз не драматизирует и не интригует, она едва слышно говорит о самых простых и самых важных вещах.
#зарубежнаялитература
всем привет 💌 сегодня сделала важное - оформила подписку на издательство no kidding press на boosty и прошу вас сделать тоже самое, если есть возможность. у издательства закрывается магазин в москве, но очень хочется, чтобы книжки продолжили выходить, потому что среди них много мне очень-очень дорогих 🤍
Быть здесь - уже чудо Мари Дарьесек
Событие Анни Эрно
Трилогия Тове Дитлевсен
Сестра-отверженная Одри Лорд
Кинг-Конг-теория Виржини Депант
Плод познания Лив Стремквист
Я редко читаю детективы, поэтому очень рада, когда мне попадается что-то интересное. Для Читай-Журнала прочла «Пару из дома номер 9» – первый роман англичанки Клэр Дуглас на русском языке, но шестой в ее библиографии. Русскоязычная обложка получилась совершенно провальная: посмотришь на нее и читать не захочешь, а зря.
Что по сюжету? Саффи Катлер получает в наследство от бабушки Роуз небольшой старый коттедж с видом на лес в тихой английской деревне. Вместе со своим мужем Томом она переезжает в новое жилище и начинает ремонт, который прерывается неожиданным ужасным происшествием – строители находят два неизвестных трупа в саду. Вердикт прибывших на место полицейских однозначный: мужчина и женщина были убиты больше тридцати лет назад. Кто эти люди и кто их там закопал – всё это только предстоит выяснить. Стражи закона решают опросить всех, кто жил здесь с 1970-го года и первая в списке на допрос – бабушка Саффи, страдающая деменцией и последние несколько лет обитающая в местном доме престарелых.
«Сегодня я заканчиваю работу пораньше – как это бывает каждый четверг, – чтобы навестить бабушку. Я чувствую укол вины, когда вспоминаю, что на прошлой неделе я пропустила свой визит к ней из-за прессы, толпящейся у нашего дома. Однако нынешний четверг будет не таким, как предыдущие. Сегодня, сидя напротив бабушки, я буду гадать о том, что произошло много лет назад. Каким образом два человека оказались убиты и похоронены в её саду?»
Вам предстоит наблюдать за судьбами сразу трёх женщин, связанных кровными узами: ещё молодой Роуз, её дочери Лорны и внучки Саффи. Хронологическое повествование постоянно прерывается бабушкиными флешбеками, делая реальность главных героинь всё более запутанной. Без спойлеров рассказать о хитро закрученных поворотах сюжета практически невозможно, так что придется вам поверить мне на слово – женщина с болезнью Альцгеймера может удивить даже самых искушенных ценительниц и ценителей детективов. Да, среди героев книги встречаются типичные для триллеров персонажи вроде мужчин-тиранов, но нашлось здесь место и более редким для этого жанра темам – например, отношениям матерей и дочерей. За паутиной таинственности, которую умело плетёт Дуглас, просвечивает сложная многоуровневая реальность, не все загадки которой можно разгадать самостоятельно.
«Когда Лорна проходит мимо «рыночного креста» и маленькой аккуратной церкви, то же самое обрывочное воспоминание снова возникает из глубин её памяти. Оно маячит на границе видимости и не даётся в руки. «Рыночный крест» кажется Лорне невероятно знакомым; она направляется к нему и садится на холодную ступеньку, оглядывая остальную часть площади. И тут на неё обрушивается воспоминание, которое она старается удержать в памяти. Она помнит, как шла по этой площади вместе с двумя женщинами – те шли по сторонам от неё и держали её за руки. Её мать... и кто-то ещё. Кто-то безликий. Возможно, женщина с фотографии? Это скорее ощущение, чем воспоминание, и оно мгновенно вызывает у Лорны чувство меланхолии, немного похожее на скорбь».
#зарубежнаялитература
По обложке не догадаешься, но поверьте — никогда ещё Селеста Инг не писала такого актуального для русскоязычных читательниц и читателей романа. Чего только стоит цитата из «Реквиема» Анны Ахматовой в качестве эпиграфа.
Итак, американская писательница китайского происхождения Селеста Инг написала свою первую антиутопию «Пропавшие наши сердца». Она об Америке, которая свернула не туда, чтобы спастись от Кризиса — большой беды, истинные причины которой никто определить не смог, но вот последствия были запоминающимися — поголовная безработица и массовые беспорядки. Чтобы «спасти страну» в США был принят ПАКТ — закон о Поддержке Американской Культуры и Традиций. Главным врагом и устроителем всех политических и экономических бед был признан Китай — «желтая угроза», а смыслообразующими стали лозунги о бдительности и доносах на ближнего.
«В годы Кризиса беспорядки были обычным делом, об этом им твердили в школе, сколько он помнит. Армии безработных, закрытые заводы, дефицит; банды грабили магазины, буянили на улицах, поджигали целые кварталы. Страну парализовало. Невозможно было жить нормальной жизнью, объяснял им учитель обществознания, переключая слайды на интерактивной доске, — улицы в руинах, выбитые окна. Танк посреди Уолл-стрит. Рыжий столб огня и дыма под аркой в Сент-Луисе. Понимаете, дорогие мои, как вам повезло? — в наше время благодаря ПАКТу вооруженные протесты остались в прошлом».
В борьбе против антиамериканских настроений главным средством контроля всех неугодных стали дети. Точнее, процедура их принудительной передачи в другие семьи: у подозрительных личностей, то есть тех кто сомневается в безупречности нового режима, детей попросту отбирали и отдавали на усыновление более благонадежным гражданам. Этот метод знаком человеческой истории, в учебниках и ленте новостей примеры найти не составит труда.
Чиж — школьник и один из главных героев книги — по меркам ПАКТа весьма подозрительный персонаж. Его мама — Маргарет Мяо — «ЛАП, лицо азиатского происхождения», а ещё поэтесса и если не одна из предводительниц сопротивления, то как минимум его вдохновительница, ведь строчка из ее стихотворения стала девизом противников ПАКТа: «Верните пропавшие наши сердца». Что на самом деле случилось с его мамой, Чижу придется узнавать самостоятельно — рассказ этот будет несправедливо трагическим, и не переживайте — у Селесты Инг отлично получается не выбивать слезу силой.
Писательница не в первый раз обращается к отношениям матерей и детей и их принудительной разлуке. В «И повсюду тлеют пожары» за возвращение своего когда-то брошенного от безысходности ребенка борется молодая китаянка Биби Чоу. Маргарет также покинула свою семью не по доброй воле. Каждый раз у Инг получается убедительный синтез личного и политического: в её мире сразу ясно, на чьей стороне правда, а вот ждёт ли этих людей счастливый финал — не так очевидно.
#зарубежнаялитература
Этот текст, написанный ещё весной 2021 года, должен был стать частью книги проекта She is an expert. Экспертки из самых разных сфер написали о современности через призму гендера. Я высказалась о женской литературе и впервые поделилась там частью данных, что собрала, когда писала магистерскую работу. Вот они:
«Сегодня процесс вхождения женщин в литературу безусловно стал проще. Да и совсем уж тупые сексистские комментарии теперь себе редко кто позволяет. Но как и в прошлых веках, литературная репутация современных авторов не складывается из воздуха — ее формируют представители современного литературного сообщества: критики, обозреватели, журналисты, блогеры. Они заседают в жюри премий, пишут отзывы и рецензии, рассказывают о книгах на книжных фестивалях и т.д. И тут женщины снова в стороне. Литературный канон все еще остается преимущественно мужским: мужчины чаще, чем женщины попадают в длинные и короткие списки литературных премий, а критики чаще пишут рецензии в специализированных медиа на книги авторов-мужчин. Два последних вывода я в том числе увидела и на результатах собственного исследования, которое я провела в 2020 году для своей итоговой работы на магистратуре по культурному менеджменту в Шанинке, Московской высшей школе социальных и экономических наук.
Мне было интересно увидеть, как в количественном соотношении представлены женщины и мужчины в российских литературных медиа. Количественная оценка того, в какой степени женщины представлены в определенной области по сравнению с мужчинами — это один из самых распространенных способов исследования гендерного неравенства в мире. Существует много научных работ, в которых такой подход применяется в исследовании положения женщин в образовании, науке, технике и инженерии, медиа, политике, игровой индустрии и т.д. На основе полученных данных международные организации, политические объединения и правительства разных стран разрабатывают стратегии обеспечения гендерного равенства, а также дают рекомендации работодателям и учреждениям.
Для своей работы я выбрала четыре специализированных онлайн-издания — «Горький», «Прочтение», «Литературно» и «Лиterraтура» — и просмотрела все их рецензии и обзоры на книги с 2016 по 2020 год. Я обнаружила, что все они уделяют меньше критического внимания книгам авторов-женщин: среднее соотношение в художественной литературе — 68% текстов посвящено книгам авторов-мужчин и 32% книгам авторов-женщин, среднее соотношение в нон-фикшн — 79% и 21% соответственно. Подобный дисбаланс фиксируют исследователи и в других странах. Например, американская организация VIDA: Women in Literary Arts с 2009 года занимается вопросами положения женщин в литературном мире. Ежегодные отчеты VIDA демонстрируют, что в литературных изданиях мужчины чаще, чем женщины, фигурируют и как литературные критики, и как авторы рецензируемых произведений. И что-то мне подсказывает, что этот гендерный разрыв никак не соотносится с количеством всех изданных за исследуемый период книг».
Сегодня знакомлю вас не только с новой книгой, но и с новым издательством. Итак, «Словно мы злодеи» - новый и более точный перевод дебютного романа актрисы и шекспироведки М. Л. Рио. Вышел он в «Доме историй», главным редактором в котором работает переводчица и книжная обозревательница Анастасия Завозова.
Герои романа Рио учатся в Классической консерватории Деллакера на театральном отделении. Творческие поиски педагогов и студентов в этом учебном заведении ограничены миром, созданным Уильямом Шекспиром. Никакого «Кукольного дома» или «Пигмалиона», только «Макбет», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Король Лир» и далее по библиографии. Героев семеро, но рассказывает их историю Оливер Маркс – студент Деллакера, знакомство с которым в первой главе происходит в тюрьме, где он провёл 10 лет за убийство. Детектив Колборн, расследовавший дело, просит бывшего заключённого рассказать, что же произошло на самом деле, интуитивно не доверяя его чистосердечному признанию.
Что случилось десять лет назад - главная интрига, которую Рио распутывает не торопясь. Пролог без спойлеров такой: главные персонажи – Оливер, Ричард, Мередит, Филлиппа, Александр, Рен и Джеймс – учатся на четвёртом курсе и готовятся к постановке «Юлия Цезаря». Сложностей с заучиванием текста нет – ребята буквально общаются на шекспировском языке на сцене и за её пределами, постоянно цитируя классика.
Фундамент конфликта между ними – негативные эмоции, которые они внезапно начинают друг к другу испытывать, и главные среди них – гнев и одержимость. Эмоции, словно вирус, переходят из текста в жизнь: соперничество и заговоры становятся частью реальной жизни однокурсников. Друзья то и дело ссорятся, ревнуют и даже умышленно наносят травмы друг другу, пока наконец одного из них не находят с проломленным черепом в озере.
Возможно, регулярное погружение в мир Шекспира, полный трагических сюжетных поворотов, не проходит бесследно. Когда из семестра в семестр приходится самозабвенно душить друг друга из ревности, предавать ради власти, подвергать смертельной опасности ради любви, не стоит удивляться, что однажды на газоне припаркуются полицейские. Граница между сценой и жизнью в романе Рио стирается постепенно, а под конец друзьям приходится играть новые и самые сложные в их жизни роли – невинных студентов без злых умыслов.
Критики, говоря о М. Л. Рио, часто вспоминают другую американскую писательницу и обладательницу Пулитцеровской премии – Донну Тартт, и её роман «Тайная история». Сходства и правда очевидны: закрытая школа, загадочное преступление и ненадёжный рассказчик. Превзошла ли Рио Донну Тартт я судить не берусь. Добавлю только, что, помимо писательства, М. Л. Рио занимается научной работой – не только изучает тексты Шекспира, но и аффективные расстройства. И в её мире мании и депрессии – такие же привычные части повествования, как неверные мужья и брошенные жёны. Герои Рио напряжены, безрассудны и не способны контролировать эмоции. Они знают наизусть реплики сотен персонажей, но не знают, как искренне выразить себя и своё отношение к друг другу и происходящему.
#зарубежнаялитература
это инструкция по борьбе с дементорами из гарри поттера.
Читать полностью…
Мои главные книжные ожидания от 2024 года выглядят вот так. Классные обложки к ним (пока не у всех есть официальные) придумала Настя Вяткина ✨
«Дочь самурая», Эцу Инагаки Сугимото
@bookmate_ru
«Двести третий день зимы», Ольга Птицева
@polyandria
«История русского феминизма», Ирина Юкина
@nlobooks
Азар Нафиси, «О чём я молчала»
@livebooks
«Сад», Оливия Лэнг
@admarginem
«Развод», Сюзен Таубес
@izdaniya
«Дети в гараже моего папы», Анастасия Максимова
@alpinaproza
The Book of the City of Ladies, Кристина Пизанская
@individuumbooks
Лучшее решение в новом читательском году - начать его с продолжения любимой истории от английской писательницы Мишель Харрисон.
В 2022 году я случайно заметила в«Подписных изданиях» дивной красоты обложку и этого мне было достаточно. В «Щепотке магии» меня ждали три сестры Уиддершинс - Бетти, Флисс и Чарли. Они жили с бабушкой в крайне мрачном месте под названием Воронье гнездо. В один лишенный солнца день они узнали, что все женщины в их семье прокляты: если попытаются покинуть родные зловещие берега - умрут.
Дальше - волшебные приключения в самых разных декорациях. В первой части они пытаются снять проклятье, а помогают им магические предметы, которые передаются в их семье также по женской линии. Во второй - встречаются с призраками, ищут проклятые сокровища и знакомятся с пиратами.
Моей любимой частью остается третья, потому что там про маленький городок и ведьм в нем. У Харрисон потрясающе получается нагнетать атмосферу, что страшно и подросткам, и взрослым вроде меня. Но страшно не до ужаса, конечно, но знаете ли, хочется поскорей уже перейти к счастливому финалу!
Четвертая часть - зимняя сказка со всякими трагическими «но». Сестры вместе с бабушкой едут к тетке в Глухомань - деревеньку, где не только стоят лютые холода (кажется, это аналог Сибири в этом волшебном мире), но ещё творятся странные вещи. Ну и конечно же, героини заселись не просто в отель, а в отель с призраками. Придется им со всем разобраться.
Как принято говорить: завидую тем, у кого будет возможность выпасть на недельку или на месяц из жизни, смотря какой у вас темп чтения, и познакомиться с историей Уиддершинс, читая книги одну за другой.
#зарубежнаялитература
Весь декабрь пребываю в автофикшен-угаре, по-другому это не назвать.
«Степь» Оксаны Васякиной. «Хорея» Марины Кочан. Снова Васякина («Роза»).«Я ничего плохого не делаю» Светы Лукьяновой и опять Васякина (всё ещё дочитываю «Розу»).
Читаю и не пойму, как мне в тексте отделить писательниц от их героинь. Где кончается их опыт и начинается художественный замысел? Надо ли мне вообще это знать и разделять? Лучше всего, конечно, слушать самих авторок — не зря же существуют подкасты. Пока слушаю, одни облака сомнений рассеиваются, другие тут же появляются на горизонте.
Чтение — это часто очень сложно, когнитивная нагрузка давит бетонной стеной. Книга может быть плохой, но это обычно бывает понятно сходу и забываешь про нее сразу же как закрываешь. Но если текст хороший, то пока читаешь — думаешь, закрываешь — тоже думаешь. Пожалуй, автофикшен чаще всех других жанров заставляет думать — о чужом и своем опыте; о чужих и своих ошибках; о чужих и своих сожалениях. Автофикшеном трудно развлечься, но с ним легко тренировать эмпатию — выглядывать из собственный тьмы, заглядывая в чужую. Автофикшена про счастье почему-то пока не встречала, дайте знать, если он есть.
Где бы я ни была и что бы ни делала, она [тьма] путешествовала внутри меня. Часто она обступала меня произвольно, я оказывалась в самой ее глубине. Наблюдая за собой, я пришла к выводу, что она — неотъемлемая часть меня. Долгое время мне казалось, что, покинув Сибирь, я смогу освободиться от тяжести. Потом мне казалось, что, написав о своем детстве, я смогу поместить тьму в капсулу текста. Но я глубоко ошибалась. Моя тьма — причина письма, но письмом ее не излечить. Писать из тьмы, чтобы ее законопатить, так же глупо, как лечиться от отравления ядовитыми грибами.
Оксана Васякина «Роза»
Приз в категории «Самое долгое чтение» в этом году уходит книге Изабель Грав «В другом мире. Заметки 2014-2017 годов». Честно признаюсь, я купила ее в августе в любимых «Подписных изданиях» только из-за обложки - очень красивая. Сфотографировала я ее, кстати, на Финском заливе - это был лучший день той поездки в Петербург.
Вообще я часто захожу в независимые книжные, рассматриваю незнакомое и покупаю что-то наугад - так со мной случилось уже много хорошего читательского.
И вот спустя четыре месяца я этот сборник дочитала. Это не открывающее жизнь заново чтение, оно очень будничное, но этим и ценное. Изабель, кураторка и издательница из Германии, пишет о самых разных вещах: любимых произведениях искусства, увиденных спектаклях, победе Трампа на выборах, различиях психотерапии и коучинга, этикетках в музеях и всяким другом. Но самые интересные части они о личном - о сиротстве во взрослом возрасте и рождении дочери. С авторкой вы никогда не встретитесь, но смотря на её мир через текст, может быть что-то по пути заметите и в своем - новое или знакомое, близкое или далекое, захватывающее или отталкивающее.
«Переходы между личным, политическим, социологическим, искусствоведческим и эстетическим могут показаться слишком резкими, однако эта карусель тем иллюстрирует жизнь в сегодняшней экономике, настроенной на постоянное производство проблем и шоковых состояний»
#нонфикшн
Надеюсь, когда-нибудь женщины, читающие рассказ «Несколько обычных историй, которые случаются постоянно» Гвен Э. Кирби из книги «Что увидела Кассандра», будут одна за другой повторять «Что? Мужчины и правда себя так вели? Не верю!». А пока все что можем себе позволить — горечь узнавания. Рассказы из этого фантастическо-феминистского сборника мне понравились не все, но некоторые просто вау.
«Женщина идет по улице, и мужчина говорит ей, что неплохо было бы улыбнуться. Она улыбается, обнажая клыки. Откусывает мужчине руку, хрустит костями, выплевывает их. Но случайно проглатывает обручальное кольцо, от которого потом мучается изжогой.
Женщина ждет на остановке автобуса, вплотную к ней встает мужчина. Он кладет руку ей на задницу, не зная, что эта женщина — участница секретного научного проекта и испытания прошли успешно. Она направляет на мужчину свои глаза-лазеры и превращает его в проездной с ровно двумя долларами и семьюдесятью пятью центами на счету — стоимостью поездки.
Женщина в магазине, в отделе заморозки мужчина говорит ей: «Классные ноги». Он идет за ней мимо брокколи и гороха. «Что такая красивая девушка делает в таком месте совсем одна?» Мимо взбитых сливок. «Парень есть?» Мимо тортов-мороженых. «Ничего не ответишь?» Она останавливается у стеллажа в конце прохода. На чипсы и сальсу скидка. Вчера она бы сделала вид, что его не замечает. Пошла бы дальше, делано восхищаясь сырами, останавливаясь подолгу у соусов для пасты, пока ему не наскучит. Она бы ушла, ничего не купив, по бесконечной ночной парковке, где каждая машина таит опасность.
Но, к счастью, вчера вечером ее укусил радиоактивный таракан. Под одеждой у нее броня. Он спрашивает: «Ты скромняга или просто сучка?» Чувства обостряются. Она шипит на таких децибелах, что банки с сальсой лопаются и мужчине в грудь впиваются осколки стекла. Сальса разлетелась по всему магазину, кусок помидора приземлился ей на юбку — что, конечно, обидно, юбка только из химчистки. Женщина идет в темноте, в ее руках пакеты с продуктами; парковка выглядит прекрасно, а она раньше и не замечала. Лампы мерцают сквозь моросящий дождь. Асфальт блестит, машины не таят ничего».
«Начинаю наконец писать настоящий дневник, а те тетради прежние (их что-то оказалось 30 штук) все в печку завтра. И сегодня бы отправила, да не топится ни одна уже. Надеюсь, что хоть из этого дневника выйдет толк»
Это самые первые предложения из дневника поэтессы и журналистки Марии Шкапской, которые она написала в ноябре 1907 года. Ей тогда было 16 лет и она считала себя «экзальтированной фантазеркой, увлекающейся девчонкой, не видавшей жизни, падающей духом при каждой неудаче, из-за личных горестей – клянущая мир и людей». Узнали? Согласны?
Как же каждый раз удивительно открывать книгу столетней, а то и большей давности, особенно, если это дневники, и видеть там те же мысли, что блуждают и в твоей голове.
«Ох уж эти деньги, ненавижу я их»
«Голова не вмещает всех мыслей»
«Эх, дела мои дела! Бывает хуже, да редко»
Все это я могла бы написать в своих соцсетях, но нет. Забавно, что при этом мы со Шкапской родились на этот свет с разницей ровно в 100 лет. По меркам XIX и XX века она прожила в чем-то весьма примечательную, а в чем-то и весьма типичную жизнь. Она вышла замуж в 19 лет, сидела в тюрьме, прослушала годичный курс китайского языка в Париже, уехала в эмиграцию и вернулась, вывела породу коричневых пуделей с различными оттенками и умерла от сердечного приступа в 1952 году на выставке собак. Хочу однажды увидеть сериал по мотивам ее биографии. А пока такого контента нет, призываю вас поддержать выход полной версии её дневника в издательстве «ДА».
В городе на меня нападали, меня хватали за руки, обсуждали мою внешность и начинали разговоры, которых я не хотела. В городе мне в голову приходили важные мысли, я встречала близких мне людей, прохожие улыбались и пытались помочь. Блуждая по улицам я могу побыть наедине с собой - это ценно. Блуждая по улицам я могу почувствовать угрозу - это проблема.
«Феминистский город» Лесли Керн - книга об опыте жизни в городе с точки зрения гендера. Не думаю, что вы удивитесь, если услышите, что градостроительство всегда было делом белых цисгендерных гетеросексуальных мужчин (пора уже какую-то аббревиатуру для них придумать). Итог такой монополии - всем остальным в городах бывает не безопасно и не удобно. Что, как и почему причиняет вред исследует феминистская география - именно в этой области работает Керн.
«Будучи женщиной, я имею глубоко гендерно-специфичный опыт повседневного взаимодействия с городом. Моя гендерная идентичность определяет, как я перемещаюсь по городу, как проходит моя повседневная жизнь и какие опции мне доступны. Мой гендер - больше, чем мое тело, но мое тело - это то, посредством чего я переживаю опыт, где моя идентичность, история и места, где я жила, встречаются, взаимодействуют и оставляют свой оттиск на моей плоти. Это пространство, из которого я пишу. Это пространство, где мой опыт заставляет меня задаваться вопросами: «Почему моя коляска не влезает в трамвай?», «Почему я вынуждена выбирать безопасный путь домой, который на полмили длиннее опасного?», «Кто заберет моего ребенка из лагеря, если меня арестуют на протесте против „Большой двадцатки"?». Это не просто личные вопросы. Они приближаются вплотную к самой сути того, почему и каким образом большие города держат женщин „на своем месте“».
Одно из мерил хорошей книги для меня - чаще обычного делать мыслительные остановки вроде «как круто сформулировано, надо об этом подумать». И в книге Керн этого более чем достаточно. В тексте шесть глав: город матерей, город подруг, город на одного, город протеста, город страха и город возможностей. Важного я для себя нашла в каждой.
Начнём с плохого. Стартер-пак «женская гендерная социализация» включает страх перед незнакомцами в темных переулках. Его обычно передают старшие родственницы, а закрепляет сводка вечерних новостей. Да, ужасное происходит в темных подворотнях. Но чаще всего акторы ужасного - знакомые мужчины: бывшие и нынешние партнеры, родственники, друзья, одноклассники. Почему же большую часть жизни женщин пугают далеким и неизвестным?
«С позиции феминизма эта разница в уделяемом внимании способствует перенаправлению приоритетов женщин вовне, в сторону от дома и семьи, укрепляя такие патриархальные институты, как нуклеарная семья, и заставляя женщин опираться на гетеросексуальные отношения в надежде получить видимость безопасности. Формируя замкнутый круг, это приводит к стигматизации насилия, происходящего в «безопасном» пространстве дома, и уводит его дальше из поля зрения».
Вот так ужасно просто: общественная функция женского страха - это контроль над женщинами. Керн ни раз замечает, что женщин можно заменить на любую уязвимую группу по гендеру, ориентации, расе или классу - итог один. Вспомните, сколько раз вы отказывались от приглашений или уезжали домой пораньше, потому что знали, что так будет безопасней? Очень утомительно и нервно так жить.
Закончу хорошим. Город подруг - пожалуй, одна из самых комфортных для чтения глав. Во-первых, там говорится о многих классных сериалах и фильмах, которые я никогда не смотрела. Во-вторых, утверждается необходимость дружбы. Керн уходит от стереотипного образа женской дружбы как завистливых и токсичных отношений, считая её, - одним из инструментов выживания.
«Общение с подругами помогло мне бросить вызов глубоко укоренившемуся подсознательному убеждению, что я должна занимать очень мало пространства физически, эмоционально и вербально. Они помогли мне направить мою фрустрацию на образовательные учреждения, системы и структуры, а не на других женщин, почувствовать себя более сильной и храбрый».
#нонфикшн
Нобелевскую премию по экономике в этом году вручили американской исследовательнице Клаудии Голдин «за улучшение нашего понимания положения женщин на рынке труда». Она одна из тех, кто много лет изучал и доказывал остальным, как неравномерно оплачивается труд мужчин и женщин. К сожалению, статьи Голдин на русский пока не перевели, но список что почитать по теме я решила составить.
«Кто готовил Адаму Смиту?», Катрин Марсал
Альпина Паблишер, 2017 год
Отец современной экономической теории Адам Смит вообще-то был не прав. Решив, что вкусный ужин на его столе – результат исключительно материального интереса булочника и мясника, он совершенно забыл про собственную мать, которая этот ужин готовила. А между тем, именно она, по мнению журналистки Катрин Марсал, и есть та самая, невидимая мужчинами и экономистами фигура, что не только кормит, но и позволяет мужчинам рядом с собой зарабатывать деньги, не слишком обременяя себя готовкой, стиркой, глажкой и прочими домашними делами. Наряду со «вторым полом», Марсал вводит понятие «вторая экономика» – туда попадает все, что мужчина не делает, но от чего зависит и без чего не сможет выполнять собственную работу.
Вторая смена. Работающие семьи и революция в доме, Арли Хокшилд
Издательский дом ВШЭ, 2020
Серьезная исследовательская работа профессорки социологии Калифорнийского университета Арли Хокшилд. Ее книга — это результат наблюдений за 50 американскими гетеросексуальными парами с маленькими детьми и двумя работающими супругами. Она обнаружила, что женщины в среднем работают приблизительно на 15 часов в неделю больше, чем мужчины, а за год у них набегает лишний месяц круглосуточной работы. Хокшилд собирала материал для «Второй смены» двенадцать лет, поэтому в книге так много оглушительных выводов и статистики, а в придачу к ним восемь историй реальных семейных пар с комментариями самой Хокшилд. Все равно, что смотреть затягивающий с первой минуты мини-сериал HBO, только он максимально правдивый.
(Не)женская экономика. Как гендерное неравенство ограничивает наш экономический потенциал, Линда Скотт
Издательство Есть смысл, 2022
Эту книгу я не читала, но планирую. А пока делюсь издательской аннотацией: «Экономист Линда Скотт на конкретных кейсах из США, Европы, Азии и Африки показывает, как с вовлечением женского потенциала в экономический процесс увеличивается выручка компаний и снижаются их репутационные риски, как внедряются социально значимые инициативы и растет ВВП стран. Скотт указывает на множество экономических несправедливостей, которые ограничивают женщин во всем мире: отцы продают дочерей против их воли; банки дискриминируют женщин, обращающихся за кредитами; корпорации платят женщинам меньше, чем мужчинам; правительства лишают женщин доступного ухода за детьми; и многое другое. Но книга уникальна тем, что выходит из плоскости этики в плоскость эффективности экономики. Повышение доходности экономик становится отличным аргументом для людей, принимающих политические и бизнес-решения».
#списки
В 2020 году австралийская журналистка и писательница Мег Мэйсон издала свой третий по счёту роман «И в горе, и в радости», а в этом году он вышел на русском. Марта – главная героиня – обычная британка: с мужем, но без детей, с работой, но без карьерных амбиций, с неразведенными родителями, но с непростыми взаимоотношениями между ними. Марту ждёт вечеринка в честь её сорокалетия, после которой всё пойдёт не по плану: её муж, Патрик, через два дня выйдет за дверь и не вернётся. Нет, его не собьёт автобус, он просто решит поставить точку в восьмилетних отношениях. Марта обращается к своему прошлому, пытаясь понять, почему всё получилось так, а не иначе, и стоит ли ей принять такое положение вещей или попробовать всё изменить.
Развод мог бы быть проблемой сам по себе, но главный конфликт разворачивается в сознании Марты. 20 лет назад у неё случился первый депрессивный эпизод и первый поход к психотерапевту. Количество того и другого с 17 лет росло с каждым годом, вот только правильный диагноз, а значит и релевантное лечение в её истории болезни так и не появились. Марта послушно пила совершенно бесполезные таблетки, и предсказуемо не чувствовала себя собой, точнее, не считала себя человеком, умеющим жить эту жизнь, как все остальные.
Пассивная или вспыльчивая, вялая или напористая, ироничная или обидчивая – какой бы ни была Марта сегодня, она знала – завтра мир хочет видеть её другой. Родители, сестра, муж, врачи, одноклассники и коллеги – все понимали, что с ней что-то не так, вот только что конкретно – никому выяснить не удалось. Всё, что делали люди вокруг – это по очереди вещали на неё ярлыки плохой дочери/жены/подруги.
Худшее, что Патрик когда-либо говорил мне: «Иногда мне кажется, что тебе на самом деле нравится такой быть.
С постановкой диагноза в итоге справился лишь один врач, о существовании которого Марта узнала случайно ближе к сорока. Что интересно, Мег Мэйсон так и не напишет название расстройства, что столько лет мучило героиню. Всё, что увидят читатели это «». На вопрос Марты почему ни один врач до этого не ставил ей такой диагноз, психотерапевт ответит, что она слишком хорошо справлялась. Чего ей это стоило – читатели будут узнавать постепенно. Но Марту не назовёшь жертвой обстоятельств, хотя в тайне и желаешь ей другой судьбы. Она идёт своим путём, принимая решения, не всегда вписывающиеся в социально одобряемые рамки: она может сравнивать супруга с диваном, швырять вещи в людей и днями не вставать с кровати – но плохой в глазах других людей её делает не это, а их неоправданные ожидания.
Роман мне очень понравился присутствием в нем знака равенства между горем и радостью. Писательница не пытается романтизировать психические расстройства, но и не демонизирует людей, у которых они есть. В финале Марта не заливается смехом, отмахиваясь от прошлых проблем, не рожает пятерых детей друг за другом и не заводит золотистого ретривера – это совсем другая история. Перед читателями всё та же обычная женщина, только теперь она знает, как себе помочь. «И в горе, и в радости» – перевёрнутый с ног на голову роман взросления, где жизнь главной героини (пусть и с большим опозданием) меняет не первая любовь, а первый действительно хороший психотерапевт.
— Больше всего мне интересно узнать, какой диагноз вы сами себе поставили, Марта. Я сделала паузу, как будто мне нужно было подумать об этом.
— Что я не умею быть человеком. Кажется, мне труднее дается быть живой, чем другим людям.
Этот текст я написала для Читай-Журнала 📚
У меня сегодня день рождения, а главный мой подарочек себе — чтение хороших книг. Одну из них написала Ребекка Куанг — юная звезда фэнтези-литературы с двумя магистерскими степенями в области китаистики. Каждое её произведение неразрывно связано с Китаем — родиной самой писательницы и её главных героев, а критика колониализма и расизма — такой же важный элемент повествования, как сверхестественное. Я прочла «Вавилон», ее четвертый роман 2022 года. События разворачиваются в альтернативной версии Британии 1830-х годов, которая похожа на самую обычную империю с одной лишь разницей — вместо знакомой по учебникам истории промышленной революции произошла серебряная. Ход истории перевернули серебряных дел мастера — не чародеи и не волшебники, а студенты и преподаватели Вавилона — Королевского института перевода в Оксфорде. Только они способны с помощью удачно подобранных словесных пар из разных языков зачаровать серебряные пластины. Волшебный эффект от выгравированных на серебре слов создаётся за счёт проявления пластиной утерянных при переводе с одного языка на другой значений. Например, серебряная пластина с написанным на одной стороне китайским словом wuxing (бесформенный, бестелесный, скрытый) и английским словом invisible (невидимый) на другой, превратит человека в невидимку. От пластин зависит буквально всё: чистота канализации, безопасность транспорта, красота газонов и военная мощь — они способны решить любую из человеческих проблем, кроме смерти.
Главный герой — Робин Свифт — сирота из Кантона, все родственники которого умерли от азиатской холеры. От опасной инфекции 10-летнего мальчика спас мистер Ловелл — вавилонский профессор, внезапно появившийся на пороге его дома. Мужчина делает Робину беспрецедентное по щедрости предложение — уехать вместе с ним из Китая в Англию, где ему только и нужно будет, что учить латынь, греческий и мандаринский, чтобы поступить в Вавилон. Обо всех нюансах этого предложении Свифт узнает позже, а пока, опасаясь нищеты и скорой смерти, которые ждут его на родине, мальчик садится на корабль.
Почему профессор поехал так далеко, а не нашел одаренного сироту в Англии? Всё ради благополучия родной страны. Активировать пластины способны лишь те, кто в совершенстве знает хотя бы парочку языков. Ещё важнее, что привычные европейцам языки вроде английского и французского тесно связаны с друг другом и найти в них утерянные смыслы сложнее с каждым днём. А вот пары из английских и китайских или французских и арабских слов — это уже другой разговор. По сути студенты Вавилона неевропейского происхождения — ценнейший ресурс империи, укрепляющий её влияние. Работать на Вавилон для Робина, всё равно что предать родину. Ему и его друзьям-однокурсникам, индийцу Рами и гаитянке Виктуар, придётся сделать выбор: трудится на эксплуататоров, и иметь мнимые временные привилегии, или записаться в революционеры и бросить вызов влиятельным колонизаторам.
Сначала кажется, что роман Куанг — очередная версия «Гарри Поттера»: сирота — есть, магическое учебное заведение — тоже. Однако медленно, но верно все аллюзии исчезают. Вавилон — не школа чародейства и волшебства, а центр эксплуатации и жестокости. Британская империя в XX веке и несколько предыдущих столетий была страшнейшим врагом небелых людей по всему миру. Отличие книги Куанг от реального мира лишь в том, что британцы кроме вполне им привычных средств угнетения вроде опиума и работорговли, используют ещё и сверхъестественные — серебряные пластины, которые могут заставить траву быть зеленее, а рабов покорнее.
«Вавилон» далек от классического фэнтези. Серебряные пластины — безусловно, элемент магический, вот только меняют реальность они без лишних спецэффектов: на драконах здесь никто не летает, во времени и пространстве не путешествует. Не возникает сомнений, что Ребекка Куанг так упростила созданный ею мир намеренно, желая выразиться как можно яснее: когда магия попадает в руки тиранов, всё на что хватает их фантазии — расширить границы своей тирании.
Дочитала книгу психолога Елены Фоер и писательницы Марии Рамзаевой «Смерть в большом городе. Почему мы так боимся умереть и как с этим жить» и вспомнила себя из прошлого - девочку-подростка, непонимающую похоронных ритуалов из мира взрослых и рано узнавшую на примере самых разных родственников, каким беспощадным может быть горе, если отрицать свои чувства или наоборот отдаться им, забыв про все на свете.
У книги две стороны: теоретическая и практическая. Сначала Мария Рамзаева рассказывает о культуре смерти: о традиционном и современном взгляде на нее. Главная трансформация произошла в конце XIX века, когда зародился страх перед открытым обсуждением смерти.
«Табуирование темы смерти привело к тому, что её преподносят так, как изображают секс в порнографии. В порнографии практически не показывают естественные, самые привычные и распространенные отношения, например типичный пятничный секс пары, давно состоящей в браке. Скорее там покажут нечто необычное: секс в публичном месте, групповой, инцест. С показом смерти дело обстоит так же. Ни в новостях, ни в сериале мы не увидим историю старика, умирающего в деменции от проблем с сердцем. Скорее это будет смерть в перестрелке, от взрыва, самоубийство, а если смерть в больнице, то обязательно молодого человека и от какой-то необычной болезни».
От социокультурного контекста авторки переходят к психологии смерти. Елена Фоер, много работающая с людьми с травмой и пограничным расстройства личности, пишет, что о смерти думают академические психологи, философы, врачи, биологи и другие исследователи, а также, как психологи работаю с запросами, связанными со смертью, и как нам - читательницам и читателям этой книги - найти хорошего специалиста, если мысли о смерти мешают жить.
С нерегулярной периодичностью пару часов перед сном я, как и многие из вас, провожу в мыслях о своей трагической кончине - меня до ужаса пугает перспектива исчезнуть, перестать быть частью мира, который большую часть времени конечно дерьмо полнейшее, но другого нет, так что люблю этот. Оффтопов в эти мои личные размышления книга подкинула немало.
Например, узнала, что широкоизвестная пятиступенчатая модель проживания горя, которую в 1969 году разработала психиаторка Элизабет Кюблер-Росс, не универсальна и выделенные ею состояния не идут одно за другим: «они все происходят одновременно, приобретая пиковые значения в разное время для разных людей». А ещё пока читала много думала о методах когнитивно-поведенческой терапии при работе с травмой. Один из них меня особенно поразил, называется «пролонгированная экспозиция». На приеме у психолога вам предлагают рассказать в настоящем времени о событии, которое вызвало травматическую реакцию. Весь рассказ записывается на диктофон и затем слушается вами каждый день.
«На практике постоянно оказывается, что рассказывать о произошедшем не так страшно, как ожидалось. Ужасно, но меньше, чем могло быть. Клиент сталкивается с тем, чего боится, выживает и остается цел и его мозг, независимо от желания клиента, заново, уже иначе рассчитывает риски и угрозы. В этом красота протокола пролонгированной экспозиции. Уинстону Черчиллю приписывают фразу: «Если ты проходишь через ад, главное - продолжать идти», и она отлично описывает для меня экспозиционную терапию как пугающую, но работающую альтернативу существованию в своем индивидуальном аду».
Книга от страха перед небытием, конечно же, не убережет - он вечен и это нормально, но покажет варианты, как облегчить существование.
#нонфикшн
Я, наконец, познакомилась сразу с двумя книгами Ольги Птицевой @pticeva – нашей современницы, которую привлекают сюжеты, где реальное встречается с мистическим. Начала я с романа «Там, где цветет полынь» о девушке Ульяне со сверхспособностью, которая не приносит ей никакого счастья – в глазах случайных прохожих и семьи она видит их скорую кончину. Первой увиденной трагедией за пять минут до ее свершения стала смерть младшего брата – Уля увидела, но не предотвратила. С этого момента из жизни ее исчезла радость, зато появилась тревожность и пугающий мир ей подобных предсказателей смерти.
Совсем недавно у Птицевой вышел янг-эдалт-роман «Сестры озерных вод». Под красивой обложкой – сюжет между сном и явью, фольклором и реальностью. Как и в предыдущей книге, у авторки мастерски получается создать леденящую душу атмосферу - туман текста захватывает все уютное читательское пространство, превращая его в полосу препятствий.
В «Сёстрах» вас ждет знакомство с большой патриархальной семьей. Батюшка – глава рода и Хозяин леса, умеющий подчинить своей воле животных и людей. Три его супруги – Аксинья, Глаша и Поля – в основном заняты рождением и воспитанием детей и гаданием, кто же из отпрысков будет принят лесом и станет новым Хозяином после смерти старого. Дети разного возраста – Демьян, Олег, Стёпа, Фёкла, Стеша – помогают по хозяйству. Живет семейство в доме на краю леса в окружении фольклорной хтони и болотной жижи. Водопровода и электричества нет, зато есть наговоры, целительные травы и человеческие жертвоприношения – ужасная плата Хозяину озера за долгую и спокойную жизнь, за охрану от чудищ, живущих под водой и на болоте. После смерти Батюшки Демьян приносит в избу раненую молодую девушку Лесю, которая в перспективе должна стать одной из следующих жертв. Она ничего не помнит о своей прошлой жизни в городе, но зато постоянно видит вещие сны и может общаться с лесом. Всё это заставляет местных приглядеться к ней повнимательней.
Как и зачем Леся оказалась в чаще лесной – главная загадка первой части дилогии Птицевой. Ответы спрятаны в продолжении, которое выйдет в конце лета. Леся хочет разобраться, кто она такая, но семья Батюшки постоянно её отвлекает – жестоко убит то один член семьи, то другой. В финале «Сестёр» Леся наконец получает шанс выбраться, но какие испытания ждут её на этом пути – неизвестно.
Главный посыл всей дилогии мне пока не очевиден, нужно дождаться второй части. Но уже сейчас кажется, что главная критика Птицевой обращена к человеческой жестокости, которая сколько угодно может прикрываться необходимостью и роковым стечением обстоятельств, но по сути своей человек, способный преднамеренно отнять жизнь другого человека – всегда злодей, как бы он не оправдывался и каким бы густым и непроходимым ни был пейзаж вокруг. А сказочное в виде зазовок, упырей да кикимор – только дополнение к миру привычных для молодых взрослых проблем, в которых живут и герои, и читатели.
Как в своих интервью не раз подчеркивала Ольга, любой вымысел нуждается в реальности, чтобы наполнить художественное повествование ценностью. Пусть все вокруг шепчут заклинания, предсказывают пробуждение ужасного чудища со дна озера и носят за пазухой родовой серп для ворожбы, главное, что герои уязвимы как самые обычные люди. Они ревнуют и злятся, сдаются перед сложными обстоятельствами и избегают трудных решений, недоговаривают и обманывают.
«Неважно, сколько времени прошло. Если ты потерялся в лесу, то кричи. Кричи что есть сил, глотай влажный дух леса, ступай на опавшую хвою, на гнилую листву и зови того, кто спасёт тебя, кто отыщет и выведет. Забудь, что выхода нет, как нет тропы, ведущей из самой чащи леса, если он принял тебя своим. Кричи, покуда силы в тебе не иссякнут. Кричи и дальше, оборачиваясь этим криком, вторя сам себе, как эхо, пока не исчезнешь. Пока не забудешь, куда шёл и зачем бежал. Пока не поймешь, что нашёл искомое. Пока сам не станешь лесом. Новой осинкой, новой сосной, новым кленом, новой берёзкой. И кто-то другой обхватит тебя ладонью, истошно моля о помощи, не зная ещё, что выхода нет. И не нужно его. Не нужно».
Давно со мной такого не было, но вот она я: расстелила плед в парке и не отрываясь читаю новую потрясающую книгу. Книгу о поэзии, цветущих садах и добровольном затворничестве - идеальное сочетания для теплого выходного дня без смартфона и наедине со своими мыслями.
«Города на бумаге» канадской писательницы Доминик Форьте рассказывают фантазийную, хоть и основанную на документальных текстах, историю жизни американской поэтессы Эмили Дикинсон. Вы наверняка слышали, что та большую часть жизни провела в четырех стенах своего дома, не путешествовала, не завела мужа и детей, не стремилась к писательской славе. Все это так, вот только в этом сценарии не было никаких сожалений и трагических событий, отвернувших Дикинсон от мира. Она наоборот, развернулась к миру всем сердцем и до последних дней слушала, что он ей говорит.
Фортье мастерски удалось выразить на бумаге процесс знакомства одного человека с другим. Постепенно узнавая друг друга, мы редко слышим линейный рассказ: воспоминания о жизни до встречи фрагментарны, идут не в хронологическом, а случайном порядке. Также Доминика представляет нам Эмили: не спеша, не констатируя, а пытаясь передать суть. Чего в этих рассказах больше - правды или вымысла, - мы не узнаем, но это и не обязательно. Версия Дикинсон, которая живет на страницах этой книги - замечательная. Мне хочется верить, что женщина, родившаяся в 1830 году, прожила свою жизнь так, как сама этого хотела. Изучала ботанику, математику и астрономию, пекла хлеб, нянчилась с племянником, читала книги, наблюдала за миром из окна, писала стихи.
«В ящик своего письменного стола она складывает стихи, нацарапанные вот так, наспех, на клочке какой-нибудь обертки. Когда она достает из оттуда, то узнано по запаху: некоторые пахнут мукой, другие испускают ароматы перца или грецкого ореха. Любимое стихотворение пахнет шоколадом».
Мне сегодняшней очень нравится как жила Эмили. В её затворничестве я не вижу негативного контекста. И пусть она оставила привычную нам рутину, у нее было несколько своих миров - сад под окнами и книги на полках.
«Неправда, будто у нее есть одна лишь её комната. У нее есть пение скворцов, чернила ноябрьских ночей, короткие весенние ливни, родные голоса, которые доносятся снизу вместе с западом свежеиспеченного хлеба, аромат цветущих яблонь, жар нагретых солнцем камней на исходе дня: все то, чего нам не хватает, когда мы умираем».
После смерти Эмили остались не только тысячи стихов, но и гербарии. 480 подписанных образцов цветов и растений на 66 страницах хранятся в библиотеке Хоутона Гарвардского университета. Трогать их не разрешают никому, даже ученым, но увидеть их все равно есть возможность - каждый цветок и лепесток оцифрован и доступен вот по этой ссылке. Гербарии Дикинсон также стали частью обложки «Городов на бумаге».
«Так на первой странице своего гербария Эмили собирает все, что необходимо писателю, которым она уже является, хотя ещё не знает об этом (а может, и знает), - цветок, чтобы делать чернила, которыми она будет писать и рисовать; цветок, чтобы делать ярче краски; цветок, чтобы привлекать бабочек; бальзам, чтобы согреваться в холода, - и цветы, чтобы заваривать чай».
Дочитав книгу до конца, в том случае, конечно, если у вас бумажная версия, вам обязательно захочется сорвать какую-нибудь травинку и оставить её между страниц в память об Эмили Дикинсон. Так что выбирайте для её чтения ближайшую скамеечку в парке и да пребудет с вами пару часов спокойствия.
#нонфикшн #зарубежнаялитература
Всем давним и недавним, далеким и близким привет! Захотелось сделать новый пост-знакомство, раз уж за последние дни на меня подписалась 300+ человек (спасибо вот этой папке классных литературных каналов) ⛅️
Меня зовут Маша Бурова, я книжная обозревательница уже лет как восемь. Мои тексты выходили в самых разных медиа: самиздат Батенька, да вы трансформер, Афиша Daily, Forbes и etc. Мои блёрбы можно увидеть на обложках мифовского переиздания «Своей комнаты» Вирджинии Вулф, «Вышивках» Маржан Сатрапи и «Что бы сказали знаменитые феминистки?». В прошлой жизни даже успела прочесть лекцию на фестивале «Слёзы авторки». Как поттероманка со стажем писала для Esquire колонку, что изменилось в моем восприятии этой книжной вселенной за два десятилетия совместной жизни. Написала магистерскую работу о гендерной предвзятости в литературной критике, мысли и данные из которой должны были стать частью книги одного классного фем-проекта, но не случилось, как не случилось многое после 24 февраля 2022 года.
Здесь я с разной периодичностью рассказываю о текстах, которые написали женщины: научпоп, комиксы, готические романы, детективы, сказки, мемуары, антиутопии. Если вы видите новый пост о какой-то книге, значит это ровно две вещи:
🌟я ее прочитала
🌟она мне понравилась
А нравится мне разнообразие опытов и отсутствие гендерных стереотипов. Я против расизма, гомофобии, фэтфобии, трансфобии и других ужасных направлений человеческой мысли. Каждый год на 8 марта я собираю вместе нехудожественные книги о женском опыте.
За пределами этого канала я работаю редактором. У меня есть классный пес Добби и прикольные татуировки. Мне очень нравится вязать крючком и покупать красивые блокноты и открытки. Я люблю гулять по паркам, сворачивать в неизвестные переулки, заходить за новыми романами в независимые книжные. Все еще надеюсь на мир во всем мире.
Написать мне что-нибудь хорошее (рекламу и анонсы мероприятий не публикую) можно сюда: @maburova.
Спасибо, что читаете 📖
