7705
Канал Маши Буровой о книгах, написанных женщинами
Убеждена, что разобраться в истории современной России невозможно без событий первой и второй войны в Чечне и без книги журналистки Ольги Алленовой «Форпост. Беслан и его заложники».
Ровно 20 лет назад в школе № 1 сначала прогремели взрывы, а потом началась стрельба и вспыхнул пожар. Здесь погибли 333 человека — от огнестрельных ранений, жажды, взрывов и пожара. Три дня ужаса и бессилия перед людьми, которые решают, кому жить, а кому умереть.
Если и искать в календаре день, когда доверие к власти должно было пропасть окончательно, то этот день — 3 сентября 2004 года.
Что я знаю о женском футболе? Да почти ничего, как и о мужском, но, всё меняется — спасибо классным книжкам ещё и за это. Вчера в ночи узнала, что одна из первых известных женских футбольных команд появилась благодаря писательнице и феминистке Флоренс Дикси — в конце XIX века она возглавила в Лондоне Британский женский футбольный клуб. Мужчины, кстати, приходили на женские матчи и нападали на женщин, а в 1921 году женским командам Британии запретили играть — запрет продержался до 1971 года. В это же время в США приняли федеральный закон о запрете половой дискриминации во всех сферах, в том числе в спорте. Неудивительно, что 17-летняя аргентинка Камилла — футболистка и главная героиня романа «Фурия» — хочет попасть именно в североамериканскую команду.
Камила, «девчонка с крепкими ногами и упрямым нравом», обожает играть в футбол, как и её брат, вот только ему свое увлечение от родителей скрывать не надо — для него это настоящая профессия, а не прихоть какая-то. Камила в тайне от взрослых готовится к соревнованиям, победа в которых подарит ей спортивную стипендию или место в профессиональной команде. Мечтать легко — воплотить в реальность сложно, особенно, если не получаешь поддержки близких, а потом еще и по уши влюбляешься в парня, который мировую футбольную славу уже получил...
Остаться в тени, но быть с тем, кого любишь, или продолжить идти к мечте, даже если по пути придется от много отказаться? Выбор Камилле придётся сделать непростой, но не просто же так ее прозвали Фурией.
«Всегда гордитесь тем, что играете как девчонки»
#зарубежнаялитература
Одно из моих любимых издательств — No kidding press — закрывает интернет-магазин. По совсем скромным по нынешним временам ценам распродают Тове Дитлевсен, Анни Эрно и Лив Стремквист — в бумаге и в электронном варианте.
На фото — переиздание «Красных частей» с новой обложкой ❤️
Два года назад Верховный суд США признал право на аборт неконституционным. С тех пор каждый штат сам решает, запретить прерывание беременности или нет. Идет двадцать первый век, а мужчины все еще уверены, что они вправе решать, как женщине поступать с её телом. Бесит очень сильно. В России аборт пока входит в ОМС, но кто знает, что будет завтра, ведь аборты все чаще запрещают в частных клиниках по всей стране, а что там в госучреждениях лучше не знать.
Героини романа «Красные часы» Лени Зумас живут в несчастливой Америке будущего, где эмбрион получил конституционное право на жизнь, свободу и собственность, а значит за его убийство можно сесть в тюрьму. Я была уверена, что роман написан год или два назад, а оказывается аж в 2018. Что тоже логично, ведь тогда президентом был Трамп, а он сделал все, чтобы Верховный суд решил то, что он решил.
Жизнеописательница, Жена, Дочь, Знахарка — вы не сразу узнаете имена героинь Зумас, но сразу догадаетесь, что их объединяет. От каждой, кем бы она ни была, ждут послушания и соблюдения гендерных и социальных границ. Без этого жить долго и счастливо получается с трудом.
«Жизнеописательница тихо-мирно преподавала себе историю, когда все это случилось. Проснулась в одно прекрасное утро, а в Америке избрали президента, за которого она никогда не голосовала. Этот человек считал, что женщины, пережившие выкидыш, должны оплачивать похороны своих зародышей; что лаборанта, который случайно уронил пробирку с эмбрионом во время ЭКО, нужно судить за убийство. В деревне для престарелых в Орландо, где живет ее отец, поднялось настоя-щее ликование. В Портленде люди выходили протестовать. В Ньювилле — как обычно, затхло и тихо».
В аннотации на Amazon книгу Зумас сравнивают с «Рассказом служанки» Маргарет Этвуд, но мир придуманный ею все же не настолько детализирован и убийственно жесток. Да, вам не захочется оказаться во вселенной «Красных часов», но от ужаса вы парализованы не будете. Это история борьбы за свободу и репродуктивные права на менее драматичных скоростях.
#зарубежнаялитература
Собрала садово-огородную подборку про цветочки, грибочки, травмы и открытия 🍄🟫🌻🏡
Читать полностью…
Книги я не перечитываю почти никогда (поттериана каждый год не считается — это база). Слишком велик список того, что я ещё не читала, поэтому все перечитывания откладываю до пенсии, почему-то до сих пор наивно полагая, что это будет беззаботное времечко (хотя больше шансов, что я буду сидеть в бункере глубоко-глубоко под землей, если вообще доживу). Но что-то пошло не по плану и вот она я — сижу и снова читаю каждую из 740 страниц о мхах, точнее, об исследовательнице мхов, которую выдумала Элизабет Гилберт. Да, та самая, что написала «Есть, молиться, любить».
«Происхождение всех вещей» — это морская волна, сбивающая с ног. Столько в этой книге жизни, что просто не устоять. Альма Уиттакер родилась в Америке в 1800 году в семье богатого ботаника. С детства она была в меру гениальной и любознательной, а свободное время проводила или за книжками, или в оранжереях. Она изучала мир, а больше всего остального — себя в нем: страдала и наслаждалась, верила и сдавалась, увлекалась и разочаровывалась — все понемножку до самой старости.
«Альма научилась топтать разочарования каблуком сапога. Сапоги у нее были крепкие, поэтому для этого дела она была хорошо снаряжена. И постаралась стереть свои печали в мелкую пыль и столкнуть ее в канаву. Она делала это каждый день, иногда даже несколько раз в день, и так и жила»
Мхи появился в ее жизни случайно — никто особо ими в научном мире не интересовался и она решила стать первой. К тому же мхи оказались настолько загадочны и великолепны, что на их изучение можно было потратить сразу несколько жизней. И ее выбор оказался судьбоносным: наблюдая за мхами больше тридцати лет, она пришла к тем же выводам об эволюции, что и Чарльз Дарвин. Он оказался проворнее и успел прославиться, она так и осталась в тени, но приняла это спокойно — растоптала очередную обиду сапогом.
«Я действительно считаю, что мне в жизни повезло. Мне повезло, потому что я смогла посвятить жизнь изучению мира. По этой причине я никогда не ощущала себя незначительной»
#зарубежнаялитература
Не успела вам рассказать, но в апреле я попала в Дальний Лес, из которого вообще не хотелось выходить. Совсем не ожидала, что «Зверский детектив» Анны Старобинец, формально написанный для детей, захватит мое читательское внимание на шесть книг вперед.
В Дальнем Лесу живут-поживают и звериный сон охраняют два полицейских — Барсук Старший и его помощник Барсукот. Один очень хочет на пенсию и впасть уже наконец в спячку, другой до того стремителен в своих умозаключениях, что оставить его одного старший детектив никак не может.
Кроме интересно закрученных лесных происшествий и с десяток занимательных персонажей, главная прелесть этой когтистой франшизы — блистательное умение Старобинец нагнать жути и искусно зарифмовать звериную действительность и человеческую. Да и в конце концов иногда просто очень смешно, а этого вполне достаточно в наше-то времечко.
#русскаялитература
Удивительно, конечно, но пока я жила в далекой-далекой Сибири, я успела побывать и в Лондоне, и в Париже, и много ещё в каких Европах. Но как только я переехала в Москву, так путешествиям пришел конец: сначала коронавирус, потом война. Я пытаюсь шутить: вселенная, если ты хочешь, чтобы я вернулась обратно в Красноярск, просто моргни два раза, необязательно устраивать апокалипсис. Так или иначе, теперь я исследую мир через книги.
Последняя моя поездка случилась в Японию вместе с Ито Огавой и её книгой «Канцтовары Цубаки». 25-летняя Хатоко возвращается на родину, чтобы заняться семейным бизнесом в Камакуре — небольшом японском городке с населением в 200 тысяч человек. Ее семье принадлежит лавка канцтоваров, а ее бабушка, которую она называет не иначе как Наставницей, кроме того, что продавала тетрадки да карандаши, ещё успела обучить внучку древней профессии — юхицу. Так в Японии называли каллиграфов продвинутого уровня — они помогали красиво изложить мысли на письме по любому поводу: от признания в любви до уведомления о разводе. Заказчиком мог быть хоть правитель, хоть учитель. Умению «переселяться в чужие почерки» Хатоко училась ежедневно с шести лет, вместо того, чтобы лазать по деревьям, ходить в кино и делать кучу других веселых вещей. Неминуемо нагрянул подростковый бунт: девочка сбежала от требовательной Наставницы максимально далеко — в Канаду. А вернулась, когда той уже несколько лет не было в живых. Извиниться друг перед другом бабушка и внучка так и не успели.
Сама от себя не ожидая, взрослая Хатоко занялась ненавистным юхицу. Беря очередной заказ, она не только следила за стройностью почерка и формальными правилами (а их в японской письменной культуре примерно миллион), но и пыталась передать характер и манеру общения клиентов. Погружаясь в их истории, она неизменно анализировать свою — как она оказалась там, где оказалась и что с этими обстоятельствами, которых она себе не желала, делать дальше.
Ничего не попишешь (ха-ха) — приходится просто жить дальше: от одной весны до другой. В романе полным полно повседневности в самой её очаровательной форме — зацветает сакура, соседка зовет попить вместе чай, с веревки во дворике пора убирать высохшее белье. Если комфорт мог бы быть текстом — то вот он. По закону жанра кроме чистого белья, остывшего чая и мурлыканья котов есть в книге обиды, сожаления и расставания. Будь у этого романа экранизация, номинаций на Оскар было бы не избежать, ведь истории об ошибках прошлого, которые отбрасывают тень на настоящее — это ли не вечный сюжет самой душещипательной драмы?
Вывод такой: жить чаще всего тяжело, но временами так хорошо, что и словами не описать (а если все же надо описать, то лучше обратиться к юхицу).
П. С. Сейчас книгу можно найти в книжных и на маркетплейсах, но летом выйдет доптираж, а с ним вместе и продолжение романа 🌸
#зарубежнаялитература
📚Книжные ремейки. В историях современных авторов сказочные принцессы осмысляют свое место в мире, а второстепенные персонажи становятся главными героями. Собрали восемь книг, где знакомые сюжеты показаны с новой точки зрения.
#почитать
пропустила день рождение этого канала, а ему между тем СЕМЬ ЛЕТ исполнилось 12 мая 😍 пока листала до начала, чтобы вспомнить, когда же все это началось, увидела, что этот путь (даже не знаю с какой целью) прошли минимум шесть человек, что поставили там сердечки :)
в честь праздника решила, что пора бы попробовать комментарии, а вдруг там даже ничего плохого никто не напишет — попробуем ✨
Этой весной попробовала себя в новой роли — публично рассказала, как и зачем веду этот канал. Попросили меня порефлексировать создательницы школы текстов «Мне есть что сказать». Веду канал я уже семь лет, а возможность сесть и подумать, как я и мой блог очутились там, где они есть, получилось впервые.
Контент-плана и стратегии продвижения у меня никогда не было (если честно, то по-настоящему популярным я свой канал никогда не считала, всегда есть кто-то выше, сильнее, экспертнее). Но в первые несколько лет, я очень много писала другим людям, рассказывая про свой канал, предлагая сделать для них прикольные подборки и обзоры. Без этого, кажется, никак, в отличие от платной рекламы, которая у меня, кстати, случилась, когда в канале уже было несколько тысяч человек. Когда я начинала, деревья были большими — телеграм-каналы были всем интересны, их было не так много, а уж интересных и того меньше. Многое классное случалось без моего участия — меня рекомендовали просто так, потому что нравится.
На первой встрече от школы я поделилась своим опытом, на второй — изучила и дала обратную связь авторкам нескольких телеграм-каналов, и эта, более практическая часть, была для меня самой сложной. Синдром самозванки вошел в чат, тут все по классике. Сложно советовать, когда наверняка не знаешь секрет успеха. Единственное, в чем я уверена — делать стоит только то, что нравится тебе самой. Успешного успеха может и не будет, зато хорошо проведёте время. Я вот, например, решила, что пора и кружочки позаписывать и поговорить про книжки голосом. Ну а что вы мне сделаете — отпишитесь только, но я с этим уже почти даже смерилась, но это не точно.
Теперь главное — классные телеграм-каналы, которым не хватает классных подписчиц и подписчиков 💅
doom detective — канал Даши из издательства No kidding press об автобиографическом письме и жанровой литературе
Приключение Кати и её Киндла — канал программистки и большой поклонницы скандинавской литературы Кати
В режиме чтения — канал Полины и Кати о своих и чужих практиках чтения и хороших книгах
Письмо из смуты — канал Леры о weird-фикшн и theory-фикшн
✨ Вторая онлайн-встреча с Машей Буровой, создательницей канала «Женщина пишет»
Зарегистрироваться на разборы книжных блогов с Машей можно в Timepad. Другой вариант — вступить в наше комьюнити для пишущих с обратной связью.
Сделать это можно
➖ на Boosty (в рублях)
➖ на Patreon (в валюте)
«Руки женщин моей семьи были не для письма» Егана Джаббарова
Скромная по объему, но масштабная по смыслу первая прозаическая книга поэтессы и деколониальной исследовательницы Еганы Джаббаровой.
Руки, ноги, глаза, спина, живот — все это стандартные части человеческого тела, а ещё источники стыда и зависти, боли и наслаждения, успеха и неудачи. Егана рассказывает историю своей семьи и свою собственную через тело и его физические и культурные проявления.
Возьмем брови. Азербайджанским девочкам нельзя их выщипывать, пока не выйдут замуж. Только свадьба дает разрешение на перемены во внешности, так что в маленьких горных поселениях замужнюю девушку легко узнать по выщипанным бровям. Густые черные брови были у матери Еганы, у матери её матери и у матери её отца. Но только в жизни Еганы брови сыграли одну из главных ролей — по их движению очередной невролог наконец поставил её телу, которое болело и отказывалось подчиняться, правильный диагноз.
«Я не видела будущего, потому что все, что способны были видеть мои глаза, была боль, очередной тупик тела, его умирание и медленный распад: я чувствовала, как превращаюсь в статую, как каменнею изнутри, становлюсь сухим камнем, сосудом злости»
Под бровями — глаза. У всех в семье Еганы они были карими, ей же хотелось голубые или зеленые, ведь они были у популярных одноклассниц в русской школе, актрис в телевизоре и моделей в журналах. Однако карие и голубые глаза объединяло осуждение, с которым они смотрели на Егану — чужую в школе из-за своего происхождения и чужую в семье из-за слишком независимого нрава. Громкая в детстве и себе на уме во взрослом возрасте — такая была и есть Егана, а ещё незамужняя, бездетная и с редким диагнозом. Все это красные флажки для людей, привыкших подчиняться и подчинять.
«В мире, где я росла, каждый уголок был пронизан взглядами. Глаза от сглаза, глаза соседей, глаза родственников, глаза случайных прохожих, глаза недобросовестных мужчин и несчастные глаза женщин. Жизнь в общине напоминала реалити-шоу, где повсюду бесконечные камеры видеонаблюдения: каждому поступку, слову и делу находились свидетели, ничто не оставалось незамеченным»
Болезнь, отнимающая все силы, насилие в семье, переходящее по наследству, гнет традиций, желающий подавить любое проявление свободы воли — эти явления в жизни Еганы шли параллельно, оставляя реальные и метафорические следы на ее теле и теле женщин её семьи. Она первая в своем роде, чей живот не вынашивал ребёнка, чьи руки не качали его на руках, чей рот не пел колыбельные и не молчал в ответ на удары мужских рук и несправедливость.
Писать текст для Еганы (как и для многих женщин до нее и после) — выражать себя через буквы, заглушая гул чужих голосов.
«я стала писать — нарушила первую заповедь женщин нашего рода»
Шестой год подряд в этот день я публикую список новых нехудожественных книг, которые рассказывают о гендерных проблемах прошлого или настоящего. Удивительно, но такие книги на русском языке еще выходят. Списки за пять предыдущих лет ищите по хештэгу #8марта
«От дам-патронесс до женотделовок», Ирина Юкина
В НЛО уже можно оформить предзаказ на главную книгу об истории женского движения России
«Посмотри на себя», Катя Ненахова
Освобождающий автофикшн-роман о пережитом расстройстве пищевого поведения — Катя подробно фиксирует, как с подачи близких и посторонних формировалось ее саморазрушающие отношения с телом, и как трудно было освободиться.
«Почему не было великих художниц», Линда Нохлин
Столетиями талант не гарантировал успеха ни в науке, ни в искусстве. Важнее всего остального всегда были, есть и будут расовые, классовые и гендерные стереотипы. Анализу последних в художественном мире и посвящен классический феминистский текст 1971 года.
«Феминизмы», Люси Делап
Гендерная исследовательница Люси Делап решила проанализировать 250 лет всемирной истории западного феминизма. Победы и поражения интересуют ее в равной степени, ведь больше всего ей хочется извлечь пользу из ошибок прошлого.
«Как выжить женщине в Средневековье», Элеанор Янега
Костры инквизиции, высокая смертность, тяжкий труд — Средневековьем принято пугать. Много ужасного позади, вот только ложные представления о женщинах никак не вымрут. Как они зародились и почему до сих пор живы — отвечает историк Элеанор Янега.
«Леди-убийцы», Тори Телфер
Всем поклонницам ютуб-канала Саши Сулим о преступниках и преступлениях посвящается. Истории 14 женщин, от чьих действий кровь в жилах стынет. Телфер не только рассказывает, что именно они натворили, но и как их поступки воспринимали в обществе.
«О женщинах», Сьюзен Сонтаг
Сборник эссе 1972-1975 годов о двойных стандартах старения, женской сексуальной валидности, отношениях женщин друг к другу, связей женского движения с другими революционными движениями и о другом гендерном.
«Тысячеликая героиня», Мария Татар
Внушительное исследование женских образов в литературе и кино — от Шахерезады и Кассандры до Китнисс Эвердин и Арьи Старк.
«Ее жизнь в искусстве: образование, карьера и семья художницы конца ХIХ — начала ХХ века», Олеся Авраменко, Галя Леонова
Исследовательницы обращаются к мемуарам и личным документам, а также к автопортретам, позволяющим увидеть, как отечественные художницы воспринимали себя и свое положение в обществе.
Бонус для дочитавших: папка fem wave с классными каналами с фем-оптикой о кино и литературе.
Читайте книги, читайте женщин🩶
«Нагори» Рёко Секигути — идеальная книга для прощания с летом, ведь оно, как и любой другой сезон, не встаёт и не уходит по календарю. Возможно, вы начали прощаться, когда под ногами хрустнул первый желтый листок, или когда впервые заметили, что темнеет слишком рано, или когда съели чуть перезрелую сливу.
Об уходящих и снова приходящих в нашу жизнь сезонах Секигути размышляет с помощью всем понятной категории — связи сезонов с продуктами. И здесь авторке, японке по происхождению, живущей во Франции, очень помогает сохранившаяся связь с родными просторами.
«У японцев особые отношения с сезонами: это знают всюду, в том числе и во Франции, об этом много написано. Куда меньше известно о понятии, которое между тем заслуживает внимания, — его можно было бы назвать жизнью сезона. Это не только год в виде круга из четырех частей, который сравнивают с человеческой жизнью: каждый сезон — уже целая жизнь, в ней участвуют разные существа, и у каждого — жизнь своя, отдельная»
Эти отдельные периоды жизни можно поделить на три: хасири — ранний, сакари — созревший в разгар сезона, нагори — поздний или даже запоздалый, пронизанный «тоской по уходящему сезону».
Последнему — нагори — в большей степени и посвящена эта небольшая книга, где кулинария встречается с хайку, а тоска с надеждой. Кажется, что эта книга может согреть при любой погоде, а я все сильнее убеждаюсь, что решение в следующем году всем ветрам назло попасть в Японию — самое верное их всех возможных.
«Каждый сезон мы проживаем вместе с птицами, зверями, рыбами и растениями. Времена года — они для всего живого. Только пора молодости у каждого живого существа своя, как и у каждого человека. А значит, в разное время ко всем приходит и нагори»
#нонфикшн #зарубежнаялитература
Привет, сегодня у меня день рождения и если вдруг вы хотите меня поздравить, напишите о хорошей книжке или авторке, с которой вы познакомились на моем канале ✨
Если этого ещё не случилось, то просто буду рада поздравлениям в комментариях. Ну и в любой день любого года я рада рекомендациям моего канала везде и всюду 👯♀️
Крутых русскоязычных текстов издают все больше — это факт. Когда я начинала вести этот блог все было совсем по-другому, а теперь только и успеваю, что в список для чтения заносить новые имена.
Итак, знакомьтесь — Таня Коврижка и ее автофикшен о материнстве «Яд». А если точнее — о разоблачении Легенды о легкости и естественности материнства. У автогероини есть муж Максим и две дочери — старшая Диана и младшая Алиса. Именно Алиса вытащила из мусорки пожелтевший лист ядовитой диффенбахии и попробовала его на вкус. Итог трагический, но не летальный. Девочка выжила, вернулась из больницы домой, а вместе с ней в гости к маме пришло чувство вины — не досмотрела. Героиня по минутам разбирает тот самый день, стараясь понять как все случилось, а главное — насколько в случившемся виновата именно она?
В каждой статье про отравленцев и проглотышей читаю: «Ребенок остался без присмотра». Но что конкретно это означает? Родитель был в соседней комнате? Или в соседнем городе? Дети находятся под присмотром родителя, только когда он глядит на них в упор. Стоит зайти в туалет, например, защелкнуть дверь, сесть на унитаз, и вот уже «ребенок остался без присмотра». Является ли преступлением акт дефекации, если ты единственный взрослый в доме? Или это только нежелательное и потенциально опасное поведение? Можно ли сказать, что ты плохая родительница, если захотела умыться, сполоснуть блевоту с плеча в коротком душе, поговорить с матерью по телефону (умер пес, ваш старый домашний питомец, и ей нужно было утешение)? Что из этого уважительная причина, а что нет?
Таня — не первая женщина в истории этого мира, которая не досмотрела/не уберегла/не защитила. Реальность с болезнями, несчастными случаями и жестокими людьми готова в любую минуту постучаться в любую дверь. Коврижка пишет: «Лишь стечение обстоятельств отделяет женщину с жизненным опытом от женщины с чувством вины» — и это чувство отлично знакомо матерям, даже при живых и включенных отцах. Если мужчина задерживается на работе, у него не спрашивают, кто накормит его детей. Если мужчина едет в отпуск один, его не спрашивают, кто позаботиться о его сыновьях и дочерях. Обо всем этом должна позаботиться женщина. Страшно, когда дети болеют или умирают. Страшно, когда причиной их страданий по дефолту является мать.
Осознанно или нет, но за последние годы я посмотрела десятки фильмов и сериалов о женщинах, которые облажались, но все равно продолжили жить. И все эти истории потрясают меня. Особенно тем, что в разделе жанров не указан тег «фантастика». А иначе как объяснить переданные зрителю посылы? Ведь выходит, что женщина тоже человек? Она может ошибаться, не справляться, а то и вовсе быть не приспособленной для материнства? Она может быть испуганной, неуверенной, растерянной. Она может не знать всего или вообще ничего не знать.
#нонфикшн #русскаялитература
🍄 Вдохновляемся на прогулки по лесам и полям. Собрали книги, в которых представители флоры и грибного царства — важные герои.
#почитать
Иногда я очень удивляюсь тому, что жизнь как будто бы продолжается. Трамваи ходят. Березы выпускают сережки. Но потом я думаю, что это как срезанные цветы в вазе. Какое-то время они еще выглядят живыми. Но на самом деле у них больше нет ни корней, ни земли, ни будущего. Просто остальные цветы в букете, видимо, пока не осознают, что нас срезали.
Не часто я в своей жизни говорю, что экранизация лучше книги. До этого часа всего раза два: лучше текста для меня оказались сериалы «Рассказ служанки» и «Станция 11». И вот третьими в списке стали «Уроки химии» Бонни Гармус. Идеальный вариант — почитать, посмотреть, сделать выводы самостоятельно.
Главная героиня романа и сериала — Элизабет Зотт, гениальный химик, мечтающая изучать абиогенез (теорию возникновения жизни из неорганических веществ), но вынужденная стать телеведущей кулинарного шоу — в 1960-е этот путь и проще, и прибыльнее. Вот только она не стала игриво улыбаться в кадре и рассказывать американским домохозяйкам, как приготовить любимый коктейль мужа. Она говорила о щавелевой кислоте в шпинате и ее свойствах, о невидимой второй смене и о переменах, которые возможны в любой момент жизни.
«Кулинария — это химия. А химия — это жизнь. Она дает нам возможность изменить все, включая себя»
Дочитав книгу, я с надеждой спросила у интернета существовала ли Зотт в реальности, но это оказался собирательный образ из миллиона женщин, отказавшихся от научной карьеры по самым разным причинам — домогательства, замужество, беременность. Создательница «Уроков», 65-летняя копирайтерка Бонни Гармус, призналась в одном из интервью, что начала писать книгу на следующий день после того, как очередной коллега выдал ее идею за свою. Кстати, это не первый написанный ею роман — свою дебют она разослала 98 агентам и от всех получила отказ. Хорошо, что она все-таки не сдалась, пусть текст и не пришелся мне по душе. В любом случае — знакомству с Элизабет Зотт я очень рада.
#зарубежнаялитература
Как я выбираю, какую книжку прочту следующей? Два главных способа: другие классные телеграм-каналы и многочасовые блуждания по сайтам самых разных издательств. И вот однажды, перемещаясь по просторам эксмо, я обнаружила красивую обложку с потенциально привлекательным названием «Непокорные». Глядим в аннотацию: бестселлер New York Times, три временные рамки, ведьмы — подходит. Но окончательно руки зачесались роман прочитать вот после такого отзыва:
«И как же натерпелись англичанки от своих отцов, братьев, возлюбленных, что так ненавидят мужской род! Феминизм сквозит в каждой строчке».
Если феминизм аж сквозит, то мимо проходить крайне не рекомендую. Героини и правда натерпелись от мужского рода: одну пытались обвинить в колдовстве и сжечь, другую выдать замуж за первого встречного, третью запугать и лишить путей к побегу. Кейт, Вайолет и Альта живут в разные столетиях, но относятся к одному роду — Вейворд. Женщины в их семье всегда были не такими как все: жили в уединении, умели ценить природу и призывать представителей флоры и фауны себе на помощь, а ну и с мужчинами вокруг не везло. Так что главная интрига всего романа — получится ли хотя бы у одной из них построить жизнь по собственному сценарию. Держим за них кулички и мастерим обереги.
Для британско-австралийской писательницы Эмилии Харт — это дебют, ей есть куда расти, но на заметку себе я эту авторку взяла и вам советую.
#зарубежнаялитература
Ближе к лету хочется почитать то, от чего будет хорошо и я нашла одну такую книгу — пусть и наивный, но трогательный роман «Книжный на маяке» Шэрон Гослинг. Всех его героинь неминуемо ждёт хеппи-энд, а большего мне и не надо, хотя оно там есть — немного фем-оптики и достаточно драмы.
Вам предстоит наблюдать несколько историй в развитии, но центральная — судьба Рэйчел. Пять лет назад она переехала в небольшую шотландскую деревеньку, скрываясь от мужа-тирана, и устроилась работать управляющей в старый книжный на маяке. Вообще маяком это постройка никогда и не была — от моря она стоит на приличном расстоянии, а главная функция этого места скрыта от глаз и разгадать загадку предстоит именно Рэйчел.
Кроме нее в этом мире живет пожилая художница Иди, которую достал её сосед и начали подводить собственные руки, а ещё 15-летняя Джилли, которая бежит от своего прошлого и живет в палатке. Все они слетаются на невидимый свет маяка, он же всех и спасает.
#зарубежнаялитература
Собрала вместе восемь книг, где старые истории трансформируются во что-то совсем иное силами воображения современных писательниц ✨
Читать полностью…
Три года назад я участвовала в презентации книги «Мисс Исландия» Аудур Авой Олафсдоттир, а сегодня дочитала её новый роман «Человеческое животное». Его героиня — Домхильд — не начинающая писательница как Гекла, а потомственная акушерка. Профессию она унаследовала от двоюродной бабушки Фивы, в квартире которой живет после её смерти. Иронично, что по линии отца мужчины в семье Домхильд наследуют похоронный бизнес.
Роман Олафсдоттир — это красиво украшенный сундук с необычным приданным. От бабушки героине достаются три рукописи, в которых Фива рассуждает о человеке, свете и случайности. Домхильд постоянно цитирует бабушку и развивает ее идеи — кому, как ни акушеркам, размышлять о судьбе человечества, ведь они помогают людям прийти в этот мир. Младенцы, в отличие от многих других живых существ, максимально не готовы к этому событию — ни физически, ни ментально.
«Говорят, человек никогда не справляется с фактом своего рождения. Что самое трудное в жизни — появиться на свет. И сложнее всего привыкнуть к свету»
Сюжет книги постоянно петляет, погружая то в особенности исландского акушерства, то в трагедии прошлого Домхильд. Сложнее всего, пожалуй, одним предложением ответить на вопрос о чем эта книга. О таких текстах сложно рассуждать, ещё труднее их рекомендовать, потому что по сути советуешь не что-то конкретное, а делишься ощущением: читая эту книгу, ты словно долго-долго идешь в темноте по бескрайнему полю, а потом видишь вдалеке дом и свет в окне.
#зарубежнаялитература
Как только начну, так сразу и устану считать, сколько раз мысли о моем теле и взгляды на него расстраивали и злили меня. Как бы я ни выглядела, сколько бы ни весила, я обязательно найду, что в себе исправить — рост, объем бедер, ширину щиколоток…
Хороших книг на русском языке о том, как общество в лице незнакомых и близких людей доводит девочек и женщин до беды, в том числе до расстройств пищевого поведения, не так уж и много. Книга клинического психолога Юлии Лапиной «Тело, еда, секс и тревога», «Миф о красоте» Наоми Вульф, «Тело дрянь» Мары Олтман — все, что смогла вспомнить.
Недавно я дочитала автофикшен-роман Кати Ненаховой «Посмотри на себя», который теперь к этому списку можно смело прибавить. Первым делом, ещё в раннем детстве, Катя очень хорошо научилась свое тело ненавидеть, а потом решила попробовать его принять. Состояние, в котором она находилась с восьми лет, она называет «потерей тела». Желание изменить себя ходило за ней по пятам — она терпела едкие комментарии от мамы, занималась изнуряющим спортом, голодала, с ужасом смотрела на свои фото, лечилась от нервной анорексии. Примеров потери тела в книге много, в некоторых узнала себя.
«Меня не существовало в фильмах, которые я смотрела с самого детства. Меня не существовало в книгах, которые нам задавали читать на уроках литературы. Меня не существовало в магазине одежды»
Восхищает честность, с которой Катя рассказывает о своем теле и своем переменчивом к нему отношении. Еще больше восхищает отсутствие дистанции между пишущей и читающими — Катя до самого конца остается живым человеком, а не ПРИМЕРОМ. Сегодня она не считает калории и не видит в продуктах врагов, но это не значит, что её тело вернулось к ней целиком и полностью. У принятия себя есть начало, но нет конца.
«Думаю, „лечить“ однажды потерянное тело вообще бессмысленно. В самом этом определении сквозит неуважение к нему. Принятие себя — это процесс. Некоторые люди говорят, что он не заканчивается никогда, и, наверное, это действительно так. Для меня принятие похоже на жизнь растения: эта жизнь очень хрупка, и она может прерваться, если её не поддерживать, а ещё требует терпения, потому что маленький росток не может стать ветвистым стволом за один день. Его нельзя торопить»
Текст Кати вы пока не найдете в магазинах, это самиздат. Он ждёт вас в открытом доступе здесь.
#нонфикшн
«Её стихи — белые тени, это тексты, вытканные из тишины между словами, дом, состоящих из одних окон»
Как хорошо, когда писательница, первая книга которой тебе понравилась, решает написать ещё одну. Прошлой весной я провела несколько спасительных часов в парке с «Городами на бумаге» — биографией Эмили Дикинсон, щедро дополненной вымыслом канадской писательницей Доминик Фортье. «Белые тени» — продолжение истории самой известной затворницы из Амхерста. Только теперь главных действующих лиц в разы больше — это сестра Эмили Лавиния, лучшая подруга и невестка Сьюзен, любовница брата Мейбл и её дочь Милисента.
Все началось с Лавинии — именно она не осмелилась сжечь стихи Эмили, которая та тайком ото всех записывала на обрывках бумаги. Сьюзен должна была стать редактором первого посмертного сборника стихов Эмили, но не смогла найти в себе силы — слишком тяжелым грузом легла на нее смерть лучшей подруги. Приводить в угодный издателю порядок все эти разрозненные тексты вызвалась Мейбл, желавшая когда-нибудь написать собственную книгу, но готовая увидеть свое имя на обложке и в качестве редактора. Милисента — самая юная в этой истории героиня — никогда с Эмили не встречалась, но чувствует её присутствие на метафизическом уровне.
Домыслов и фантазий в этой книге ещё больше, чем в «Городах на бумаге». Не меньше в ней и желания увековечить память об Эмили и её стихах, которые с такой легкостью могли отправиться в огонь вслед за письмами и дневниками, которые она попросила сжечь сразу после её смерти. Фортье лучше многих умеет добавить в обыденность искру волшебства и так расширить границы хронологически верного повествования, что обязательно случится чудо — и в жизни героинь, и в жизни читательниц.
«Стихи Эмили складываются в строфы некого тайного Евангелия. Это магические заклинания. Произнесите их в определенной последовательности, в нужном ритме, и вспорхнут голубка, из шляпы взметнется пламя, появится гирлянда ромашек; скажите их в обратном порядке, и набежит саранча, солнце раздвоится, на небе погаснут звезды, мир уничтожит сам себя»
#зарубежнаялитература
✨ Онлайн-встреча с Машей Буровой, создательницей канала «Женщина пишет»
Маша — книжная обозревательница. Ее тексты выходили в разных медиа: «Батенька, да вы трансформер», Афише Daily, Forbes. Ее блербы можно увидеть на обложках мифовского переиздания «Своей комнаты» Вирджинии Вулф, «Вышивках» Маржан Сатрапи и «Что бы сказали знаменитые феминистки?».
В своем телеграм-канале она рассказывает о текстах, которые написали женщины: научпопе, комиксах, готических романах, детективах, сказках, мемуарах, антиутопиях.
20 марта в 19:00 по Москве мы соберемся в зуме, чтобы обсудить с Машей:
➖ Почему она решила завести телеграм-канал
➖ Как выглядит ее книжно-блогерская рутина
➖ Как подружиться с аудиторией и издательствами
➖ Какие способы продвижения канала сработали, а какие — не очень
➖ Какие есть плюсы и минусы публичного высказывания
Зарегистрироваться можно бесплатно по ссылке. Это первая из серии встреч, организованных для комьюнити нашей школы. В конце марта мы расскажем о том, как в него попасть 👀А пока ждем вас на встрече!
«1984» — самая известная антиутопия всех времен и народов, а еще очень сексистская книга. Единственный женский персонаж там, которому отводится больше, чем пара абзацев — это Джулия, механик и любовница Уинстона Смита. Именно ее под пытками в комнате 101 предал главный герой. Мы видим ее только его глазами и взгляд этот полон неприязни: «Уинстон невзлюбил девушку с первого взгляда, и не без причины: от нее так и веяло здоровым духом спортивных состязаний, ледяного душа, пеших походов и ярой приверженности идеям Партии. Уинстон терпеть не мог почти всех женщин, тем более юных и смазливых». В его сознании она была особой легкомысленной, такие как она, по его мнению: «глотают все подряд, и это не причиняет им ни малейшего вреда, поскольку не задерживается в головах — так птица глотает кукурузное зерно целиком, а то проходит сквозь ее тело неусвоенным».
Благодаря тексту Егора Михайлова узнала, что не только персонаж Оруэлла, но и сам он был не очень. Вот что пишет историк Дейдре Беддо:
«Оруэлл не только был антифеминистом, но и совершенно не видел, какую роль женщины были и остаются вынужденными играть в существующем укладе. <…> Он рассматривал капитализм как эксплуатацию мужского рабочего класса мужским правящим классом. Женщины были всего лишь женами этих мужчин».
Но хватит о сексистах — давайте о Джулии. Узнать о ее жизни и жизни женщин вообще при Большом Брате можно в романе американской писательницы Сандры Ньюман «1984. Джулия», который она издала год назад с одобрения наследников Оруэлла.
Джулия — дочь политических заключенных, которая не знала жизни до Большого Брата. Ее родители были революционерами, но, как это часто бывает, новый режим их прожевал и выплюнул. Отца убили, а мать с дочерью сослали в Первую атомную зону, где они постоянно голодали. Чтобы спастись, Джулии пришлось предать собственную мать, пусть и с её согласия. Это никем не осуждалось, ведь детей с пеленок учат стучать на родителей. Джулия научилась приспосабливаться к беспощадным к любому инакомыслию обстоятельствам и даже получать удовольствие от жизни. А замечая несправедливость и распущенность партийной элиты, кляла чиновников и надеялась на встречу с Большим Братом — от него наверняка скрывают истинное положение вещей, если бы он знал, давно бы наказал всех виновных. Вот только, как мы знаем, наказали саму Джулию. Просто так, потому что могли.
Книга Ньюман чисто формально похожа на текст Оруэлла. Однако она меняет сюжет и совершенно по-другому расставляет акценты, делая мотивацию и поступки Джулии и других персонажей сложнее. Мир все такой же беспросветный, но её персонажи сопротивляются, подмечают детали, но все еще верят в другую жизнь, где можно будет обойтись без убийств, предательств и насилия. Один нюанс — этот новый мир тоже контролируют мужчины, так что Джулии придется очень постараться, чтобы выжить. Хорошо, что теперь у нее есть подруга.
«Двести третий день зимы», Ольга Птицева
1 марта многие брали в руки чётное количество цветов. Я взяла новую книгу, описание которой мрачно подчеркивало происходящее за окном: главная героиня живет в стране, где объявили вечную зиму... Мне бы очень хотелось, чтобы антиутопии перестали так сильно походить на реальность вокруг, но уж как есть.
Когда Партия холода объявила зимовье, Нюта не смогла уехать в тёплые края, как все её друзья. Дело в том, что в универе она училась на биолога, а в новых реалиях эта профессия стала стратегически важной. Вместе с коллегами она пытается сделать так, чтобы картошка и другие полезные растения могли расти при низких, а желательно при отрицательных температурах.
В заметённом снегом государстве многое идет так себе — холод и голод, страх и доносы. Самое больше преступление — нарушить целостность снежного покрова. За нарушителями приезжают холодовики: могут отвезти в морозильную камеру, а могут убить на месте. Добровольно жить в таком мире никто не захочет, но приходится. Нюта тайком выращивает в гардеробной фиалки и вопреки тотальному недоверию, знакомится в магазине с девушкой в ярком шарфе. Как вы понимаете, эта встреча всё изменит.
От романа Птицевой веет холодом. Батареи ели греют, на улице метет каждый день. Люди пропадают. Иногда можно согреться о дружеские шутки или редкую книгу о цветах и поэзии, что чудом сохранилась. Но это все временное, зыбкое, едва уловимое. Главное чувство первой части этой дилогии — это замерзание. Замерзают руки, чувства, земля и надежда. И чем ближе финал, тем меньше шансов согреться, хотя эпиграф обещает спасение.
Мы обязательно встретимся, слышишь меня? Прости
Там, куда я ухожу, весна
Я знаю, ты сможешь меня найти
Не оставайся одна
