1140
Очень неприятный человек. чат @rdjntelligence2 личка @russell_d_jones рекламу не размещаю
Вечер пятницы, давайте отвлечёмся!
Гадаем по книжкам.
У меня альманах пирожков, изданный в 2013м году.
Называйте любую с 5 по 579
(тыкнуть в https://www.random.org/).
Не забудьте указать, что вам из пирожков.
У July “Севские частушки”, 1984 года.
"Книга куплена моей бабушкой и 20 лет была в зоне отселения по Чернобылю. Заряжена во всех смыслах. В ней много триггерных тем, как оказалось..."
11 до 132 страницы и до 6 частушек на каждой -- поэтому номер страницы и куда смотреть -- вверх, вниз или в центр
UPD триггерное:
19 － 26 страницы армия
27 － 43 ВОВ
РИА «Новости» сегодня сообщило, что ВСУ готовили боевую саранчу для уничтожения посевов в Луганской области и России.
В 2019 г. нашествие насекомых на Юге было вызвано совместными действиями украинских и американских военных биологов.
…
Следует выяснить, откуда берется знаменитая волгоградская мошка, из-за нашествия которой бывший президент Медведев вчера был вынужден прервать свой визит в Волгоград.
Вероятно, стоит исходить из предположения, что мошкара готовится в военных биолабораториях стран НАТО и оттуда перебрасывается в Волго-Ахтубинскую пойму для изъятия крови у русского населения.
https://ria.ru/20230602/sarancha-1875784146.html
🪦 Перешагнули порог в 600 имён
🕊Спасибо большое всем, кто поддерживает проект «Список погибших» и присылает нам информацию.
❗️Напомним: мы собираем и анализируем данные о погибших в ходе войны в Украине волгоградцах.
Если у вас есть подобная информация, поделитесь ею с Дозорным ботом!
@vashdozor
Точка зрения на проблему, о которой надо думать уже сейчас.
https://telegra.ph/Korotko-o-lyustraciyah-06-02
Защита детей.
Когда государство уничтожало наш театр, либеральная пресса хотела интервью детей. Не смотря ни на чувства детей, ни на последствия для семей.
Когда детей допрашивали в полиции, приходили в школы с лекция об экстремизме и организовывали городскую тралю либеральные люди хотели сэлфи со мной, потому что я “героиня”.
Когда в моем деле по пропаганде нашли детей-свидетелей, либеральные юристы сказали, давайте вызовем их в суд. Допросим с пристрастием.
Когда мы говорили что не поднимаем ряд тем, которые звучали в театре для безопасности детей, либеральные сми говорили “не переживайте, если к детям придет полиция мы об этом напишем”.
Когда у меня в деле появились потерпевшие, либеральные сми и либеральные адвокаты в два голоса кричали использовать этих детей как козырную карту.
Когда вчерашние дети героически шли ко мне на суд, либеральный режиссер хотел детских слез и крови. Детей и вагин…
Дети из моего театра уже взрослые. А в моем деле их, из прошлого, по прежнему пытаются поднимать на флаг. При этом сколько мы пытались рассказать спокойную историю, не на разрыв, а как есть, нас не слышат.
Ни один инфоповод не взрывает поле как тот, что связан с детьми. Государство с людоедской защитой детей тоже существует в рамках громких инфоповодов. Пресса и активисты сбегаются на инфоповоды.
При этом при ближайшем рассмотрении ни одну из сторон не волнуют реальные дети, живые дети, повседневные дети. Дети жертвы насилия и эксплуатации. Дети недоедающие от бедности. Дети опасных родителй. Дети с обрезанными крыльями. Дети регионов и деревень. Дети не образы, а дети со своими личностями, дети - люди. Мало кого интересуют последствия “инфоповодов” для детей, их участников. Дети - разменная монета и в войне и в мире.
Каждый раз, когда я слышу, что будущее поколение должно смести режим, устроить революцию, показать нехорошим взрослым кузькину мать, должны быть красивее, свободнее, ярче и счастливее чем все поколения до них, я слышу, мы ничего не хотим делать и менять, вот эти дети пусть делают все за нас. А что, у них же есть тик-ток. Пусть теперь революцию за нас делают. И говорит это не государство. Говорят это оппозиционеры. Попытки устроить крестовый поход детей должны как минимум вызвать возмущение в обществе. А они часто становятся единственным ответом на все вопросы.
При этом эти же люди пилят гранты на помощь детям, на информирование детей, на просвещение детей. Безотходное производство. Грант на детский крестовых поход, грант на просвещение детей, грант на ретрит за тяжелую работу, ведь дети это так тяжело. А если за каким-то ребенком придут, то не переживайте, про это напишут в сми.
Это есть в освещении войны. В сборах на детей с болезнями или инвалидностью. В уголовных делах где фигурируют потерпевшие дети. Про детей почти никогда не думают. Думают про то, как использовать ребенка. Я походя пишу про то, как юристы хотели потрошить детей в суде, но это не проходной момент. Это системный подход и он омерзителен.
Никого не волновало что дети комсомольска живут в ужасной экологии, в криминальных обстановках, учатся в школах где открыто торгуют наркотой, являются легкой добычей для хищников и имеют урезанную версию будущего, просто потому что им не повезло с местом жительства. Не торогали истории педофилии и детской проститиуции в криминальной столице дальнего востока. Не трогали случаи когда детей сжигали заживо в криминальных разборках, последний раз в 19ом году…Зато когда к нам пришли из-за радуги и “голубых” возбудилась вся страна и полмира. Потому что ярко, киношно, красиво. Потому что удобно в разговоре про оркостан. А то, что проблема была и осталась не там, а это не важно. У нас любят обвинять ер в политической педофилии, но как по мне это делают все кому не лень.
Дети - люди. Дети не красивые фото для инфоповода. Не громкий заголовок. Не орудие в инфоборьбе. Не плак-плак на камеру. Не цифра статистики. Не пешка в игре добра и зла.
Илья, сын 43-летней почтальонки, отбывал срок в колонии.
В начале апреля он перестал выходить на связь. Когда мать пыталась связаться с ним, ей сказали, что сына отправили в ШИЗО на 15 суток.
Это была ложь.
Илья позвонил матери 14 апреля — из Донецка.
По информации Ольги Романовой, основательницы Руси Сидящей, тогда в колонии, где находился Илья, завербовали больше ста человек.
Русь Сидящая опубликовала письмо матери 22-летнего заключённого, который из колонии уехал воевать в Украину. Публикуем выдержки из письма.
🏚 В Волгоградской области разрушается здание районной больницы, пока власти региона тратят миллиарды на войну и отправляют «вкусные наборы» служащим
В Быковском районе, селе Приморск, уже давно нуждается в ремонте здание районной больницы №2. Жители района рассказали «Сирене» для проекта #АварийнаяРоссия, что им «очень жаль» это медучреждение: советская постройка, по их словам, «приходит в абсолютное запустение», и врачей там почти не осталось.
Фасад здания осыпается, и внутри больница выглядит не лучше: на потолке видны трещины и даже дыры, на стенах — следы протечек в виде желтых пятен и потрескавшаяся краска. В уборной — грязь и ржавчина. Старые деревянные окна «продувают и уже давно должны быть заменены», отмечают местные жители.
💸🪖 Приморская больница требует капитального ремонта, но власти с этим не спешат: они заняты помощью военнослужащим. Только в 2022 году Волгоградская область потратила на это 2,5 млрд рублей. Губернатор Бочаров отчитывался перед Путиным, что поддержка участников войны является «приоритетной» задачей и в 2023 году. Для этого в регионе даже открыли несколько фондов — «За Победу» и «Защитники Отечества» — и запустили «центр поддержки» военных и их семей. 31 мая Волгоградская область отправила очередной груз на войну. В администрации Бочарова подчеркнули, что в нем — генераторы, спецэкипировка и «вкусные наборы» для солдат.
Если в вашем населенном пункте есть учреждения, которые находятся в аварийном состоянии, — напишите нам в бота @sirenanews_bot или по электронной почте info@sirena.news.
@news_sirena
⚡️ 8,5 лет колонии за поджог коврика у здания ФСБ
На столько приговорил волгоградца Игоря Паскаря Южный военный суд за брошенную в сторону здания ФСБ бутылку с зажигательной смесью. Первые три года Паскарь проведет в тюрьме, а оставшиеся — в колонии строгого режима.
Во время суда Игорь рассказывал, что силовики пытали его и пытались заставить его выдумать себе соучастников. В СИЗО ему не отдавали письма от близких и сочувствующих.
⚡️ Пока «террористы» поджигают коврики спецслужб, настоящие террористы бомбят мирные украинские города и держат в страхе ни в чём неповинных людей.
@vashdozor
🚂👶🏻💸 «Меркантильная депортация»: российские «приёмные» семьи получают квартиры и деньги за вывезенных из Украины детей. Темпы детской депортации выросли с начала года.
Похищенные украинские дети нужны России не только ради политических и демографических (на фоне падения рождаемости) целей. Участвующие в схемах с вывозом и усыновлением детей на этом неплохо зарабатывают, выяснили корреспонденты The Guardian. «МО» собрал ключевые моменты этого исследования:
📈 Депортация ускоряется.
Еще в феврале, до выдачи Гаагой ордеров на арест президента Путина и детского омбудсмена Беловой по делу о «киднэппинге» в государственных масштабах, было подтверждено более 6 тысяч насильно вывезенных украинских детей. Сегодня эта цифра выросла до 16 тысяч, из которых украинским властям известно местонахождение 10,5 тыс. При этом всего 300 детей с начала депортации – февраля прошлого года – украинским родителям удалось вернуть.
👩👩👧 🏠 Квартира за «удочерение»
Один из ярких примеров меркантильной депортации — история Алины и Светланы Поповых (15-летняя дочь и её мама). Евгения, подруга Светланы, приютила ее дочь в Херсоне, пока он был под оккупацией. Ежедневно Алина выслушивала от «временной мамы» истории о казнях, которые ВСУ якобы совершают на освобождённых территориях над теми, кто получал от «новой власти» пайки, как Евгения. В конце-концов напуганная Алина согласилась переехать с Евгенией в Россию, где, «новая мама» за то, что привезла чужого ребенка, получила квартиру и финансовые выплаты.
Евгения была абьюзивной «матерью», издевалась и била «дочь». Та пыталась жаловаться, но Евгения не давала ей выходить на связь с родителями. И все же девочку спасли: матери удалось, проехав по Беларуси и РФ 1,5 тыс. км добраться до деревни, где держали Алину, вернуть дочь домой. «Приедь я на четыре дня позже, у дочери были бы уже оформлены российские документы и всё, пути назад для нее не было бы», — говорит женщина.
😱 Приемная семья алкоголиков
Бывают еще более жуткие случаи: мариупольского школьника усыновила семья алкоголиков, которые пропивали деньги, поступавшие на его содержание. Мальчик голодал, а оккупационные власти якобы не видели проблемы. Его удалось спасти, но многие его одноклассники остались в подобных семьях.
👧🏼☡👦🏻 Лагеря «перевоспитания»
Еще труднее вызволять детей из лагерей и интернатов, где им месяцами промывают мозги. После такой обработки они уже сами отказываются возвращаться, в их глазах — ужас от того, что Украина якобы делает с «предателями».
Российские власти делают все, чтобы блокировать возвращение детей, многих прячут в «центрах восстановления» и по ускоренной процедуре выдают документы. Возвращать украинских детей на родину становится всё сложнее, резюмирует авторы исследования.
⚠️ Подпишитесь, мы все объясним
Фестиваль "Ёзды над Донбассом" описывается анекдотом:
"я вас, ядей, на один пароход девять лет собирал!"
Принять ответственность и создать пространство для будущего
У антивоенного движения есть и еще одна важная задача. Это задача на отдаленное будущее, но она тесно связана с тем, что происходит прямо сейчас. Когда война закончится, во многих областях общественной жизни будут нужны люди, которые с самого начала выступали против войны. Люди, которые будут иметь моральное право сказать «Этот кошмар завершился. Теперь нам нужно принять ответственность за то, что случилось. И с этой ответственностью строить новую страну и новые отношения с соседями».
Люди вроде Конрада Аденауэра, который на руинах фашистской Германии положил начало нового демократического государства, с населением, еще не так давно кричавшим «ура» войне и Гитлеру. Люди вроде Вилли Брандта, который во время войны активно боролся против нацизма, находясь в изгнании, а потом совершил «Коленопреклонение в Варшаве».
То есть антивоенное движение фактически создает пул людей, которые однажды смогут провести страну в будущее. И это на самом деле важно. Сейчас и в Сербии, и в Хорватии каждой публичной фигуре задают этот вопрос: «Что ты делал, когда шла война? У тебя руки в крови или нет?» Этот вопрос останется важным на долгие годы, и не только для политиков. Во всех институтах и сферах жизни, в культуре, в СМИ, в образовании нужны будут люди, имеющие моральное право сказать: «Давайте примем ответственность за случившееся и начнем строить новое государство, где у власти не будут стоять преступники».
Голоса антивоенной кампании
В каждом антивоенном движении есть как минимум два типа голосов. Во-первых, есть голос людей, которых можно назвать моральной элитой, интеллигенцией. Это люди из гражданского общества, из мира альтернативного искусства и музыки. Их голоса обычно становятся слышны в первую очередь, потому что эти люди способны взять на себя ответственность за происходящее. Но степень влияния этих людей на общество всегда достаточно невелика.
Поэтому переломный момент в развитии антивоенного движения наступает тогда, когда к нему присоединяются голоса второго типа: голоса людей, которых война непосредственно коснулась. Это вернувшиеся с войны ветераны, это матери и жены тех, кто не вернулся с войны или вернулся покалеченным. Эти люди тоже представляют собой меньшинство. Но когда они присоединяются к антивоенному движению, их голос очень трудно игнорировать.
Панк-музыканта, который спел антивоенную песню, легко дискредитировать, сказав, что ему заплатили, или он трус и предатель. Но если против войны выступает ветеран в инвалидном кресле, не прислушаться к его словам просто невозможно. Интеллигенции, которая стоит у истоков антивоенного движения, очень важно это учитывать. При первой же возможности нужно вовлекать в антивоенное движение людей, которых коснулась война, и помогать им быть услышанными. Это придаст антивоенной кампании совершенно иную динамику.
Первая группа — это «активные сторонники» войны. Их большинство. В начале войны они активно ее поддерживают словами и действиями. Многие из них к тому же охотно мобилизуют других, убеждая их в том, что война — это хорошо. Для режима такая мобилизация очень важна, власть ее старательно стимулирует пропагандой. Потому что невозможно вести войну какое-то продолжительное время, не заручившись поддержкой граждан. И в самом начале войны эта поддержка всегда колоссальная, до 90% населения кричит войне «ура».
Дальше есть вторая группа населения, тоже достаточно многочисленная, — это «пассивные сторонники». Это люди, которым война не очень-то нравится, кричать «ура» им как-то неловко. Но им не хватает четкости мышления, гражданской решимости и просто человеческой смелости, чтобы сформировать негативное отношение к войне. Поэтому они войну поддерживают, но пассивно. Если надо помахать флагами на демонстрации, они помашут. Но дома, на кухне, скажут «как-то мне не по себе, что-то тут не так».
Третья группа — это «пассивные противники» войны. Они тихо избегают участия в активных действиях в поддержку войны. Если кто-то потребует, чтобы они пошли на про-военный митинг и помахали флагами, они придумают какое-нибудь оправдание, чтобы не ходить. Некоторые члены этой группы могут высказывать свою антивоенную позицию открыто, но только в относительно безрисковых ситуациях. Если можно как-то безопасно, например, подписать петицию, они это сделают.
Ну, и последняя, четвертая, группа — это «активные противники» войны. Это люди, которые уверенно выступают против, несмотря на негодование большинства и риск попасть под репрессии. Иногда они делают это через мирные протестные акции, а иногда и через саботаж, например, подсыпание песка в бензобаки танков.
у нас за дачами военный полигон
когда стреляют – будто бы колотят
в железную глухую дверь
всё чаще этим летом
война упрямо просится: впусти
11 июля 2017
Когда свободу Россит несут русские националисты, которые борются с путинским многонациональным адом и плагируют строить этническое государство русских, это ощущается как русфантовский рассказ в сборнике "Безжалостная демократия". Там были такие иронично-циничные картинки.
А оно реально.
Два стула, угу.
От редакции.
День премьеры этого проекта прошел для нас в недоумении. По какой-то причине, теперь уже нам самим непонятной, мы были уверены, что она состоится на фоне массы статей и программ к годовщине самых известных народных выступлений в СССР.
Реальность оказалась иной. В федеральных СМИ, которые еще не заблокированы, мы с трудом выискали три небольших материала — на всю огромную Россию. Надо ли говорить, что в результате дата прошла практически незамеченной.
А на Новочеркасском электровозостроительном заводе, который забастовал первым, именно в этот день открыли выставку о «достижениях завода в 1962 году», на которой забастовка и расстрел не упомянуты ни одним словом. Такое комментировать — только портить.
Всё это натолкнуло нас на мысли о сотнях раненых и отправленных в лагеря новочеркасцев, которые от страха перед новыми репрессиями более 30 лет молчали о произошедшем с ними. Оно и понятно — с них ведь тоже взяли расписки о неразглашении под страхом расстрела.
Эти люди не только понесли жестокое и незаслуженное наказание, но и до конца своих дней оказались выброшены на обочину жизни. Их общая судьба очень точно передана в воспоминаниях Александры Пекуш, потерявшей из-за ранения еще не рожденного ребенка, которые были записаны в 1991 году.
…Зимой меня выписали. Дали удостоверение инвалида второй группы и назначили пенсию. Через год мне нужно было ехать на переосвидетельствование. Как это было больно и унизительно! В 24 года — инвалид, прошу у государства пенсию.
И я не поехала. Так на костылях и вышла на работу. Сотрудники относились ко мне хорошо. Только главный бухгалтер сказал мне как-то: «Твое место в Сибири!»
Беда не приходит одна. Меня стали преследовать болезни. Сколько раз находилась на волоске между жизнью и смертью! Вся в шрамах, хоть и на войне не была. За что? Вся жизнь как-то наперекосяк получилась…
Несколько недель назад обратилась к врачам с просьбой восстановить инвалидность по двум огнестрельным ранениям, полученным в 1962-м году.
Услышала в ответ: «Ничего тогда не было!»
Как это? Может, и меня сейчас нет?
надеюсь троица рублёва
другое чудо сотворит
вослед тому что нам на море
явила щепочка креста
Если бы производители кошачьих кормов действительно ориентировались на кошачьи вкусы и настоящих кошатников, их бы вкусы назывались не "кроличье суфле в тунцовом соусе"! Их бы вкусы назывались так:
* с пола
* украдено
* выпрошено
И хит нашей коллекции: НАЙДЕНО!
UPD (знатокини добавляют):
* из мусорки
* сблëвано
* изо рта хумана
* спижжено (нагло скрадено)
* отобрано
(2 июня 2020го)
(25 мая 2021го)
Когда насильник, напуганный до ужаса возможностью потерять жертву и тем самым утратить себя (а насильник — это, кроме прочего, человек, который сам себя довёл до состояния «либо я это, либо никто и не существую»), начинает делать всё, чтобы не дать жертве уйти, первое время со стороны это выглядит нормально, то есть не выглядит и подавляющим большинством как ненормальное не опознаётся. Не потому, что это «нормально». А потому что подавляющее большинство так, простите, воспитано, сформировалось и живёт, что подавляющему большинству такое нормально делать и/или терпеть.
Но с какого-то момента насильник в своих действиях подходит к самой границе физически допустимого, и вот тогда подавляющее большинство начинает его действия замечать, то есть начинает считывать его действия как ненормальные, неправильные, так нельзя. Вот так, как сегодня, нельзя. А так, как вчера было, так можно. А позавчера вообще правильно, что ж случилось?..
Ничего не случилось. Всё идёт своим путём.
Насилие развивается. Всегда развивается. Оно не останавливается само по себе. Оно прекращается, когда жертва кончается и/или уходит (для насильника принципиальной разницы нет — а вот для жертвы есть), или насильник прекращается как тело.
Реакция на насильника показывает степень допустимого, привычного, приемлемого насилия для подавляющего большинства.
Всё это верно для родителя и ребёнка, партнёров и друзей, и, конечно, для правителей и стран.
У соседа по даче на столбе громкоговоритель. Радио России. По которому говорят, что вся страна с Белгородом. И рассказывают, куда будут отправлять вынужденных переселенцев. И как их будут кормить и развлекать. И детей из Белгорода будут размещать в лагерях отдыха. И все страна с Белгородом! Держись, Белгород! - передаёт обращения со всей страны радио России!!! 111
Читать полностью…
К празднику: не было мерзости, скотства и подлости, которую бы ни вершили люди, прикрываясь любовью к детям.
(1 июня 2015го)
Ну вот я тоже пошла почитать Каганова, потому что даже стало интересно: вдруг он чего-то внезапного написал?
Тьфу.
По "Троице" ничего нового, всё это разбавлено водой и смехуёчками в стиле ЖЖ начала нулевых.
И судя по стилю пересказа Ветхого Завета и расставленным акцентам, чувак пишет для тех, кто с тех времён не развился.
Просто как в молодость мою окунулась.
Какая гадость.
Вдруг кому надо: https://mysliwiec.livejournal.com/737438.html
ВЕСЬ БАНДЕРА В ДОКУМЕНТАХ НЮРНБЕРГСКОГО ПРОЦЕССА
Про то, как может выглядеть компенсация:
(31 мая 2021го)
Как потомок крепостных, я получила полную компенсацию от выгодополучателей крепостничества и их потомков. Счёт был окончательно предъявлен в 1917м. Компенсация выразилась в условиях для рождения, роста, образования, работы и тэдэ у моих бабушек и дедушек, родителей и у меня, в мои первые 20 лет жизни, а частично до сих пор и поныне. Компенсирование выразилось в том, что у выгодополучателей были отняты все ценности и привилегии, а то и жизнь, так что их род пересёкся. Не все было гладко ещё и потому, что крепостничество было далеко не единственной проблемой моей страны. Но компенсация по крепостничеству была, и приличная. И это ещё не самый тяжёлый вариант.
Говорите о личных интересах
Чтобы антивоенное движение имело шанс на успех, нужно правильно подобрать аргументы, с которыми вы обращаетесь к обществу. Как правило, первыми против войны начинают выступать люди, которыми движет моральное негодование и чувство ответственности за преступления, совершенные от их имени. Первые антивоенные высказывания обычно именно об этом.
Но разговор об ответственности, вине и стыде не лучший способ заручиться общественной поддержкой. Чтобы население вас поддержало, нужно говорить о личных интересах людей. Люди не хотят, чтобы их дети погибали на войне. Не хотят разрушенной экономики. Не хотят, чтобы на них упала ядерная бомба. Осознание всего этого может поубавить в них желания продолжать войну. Сейчас стоимость войны скрыта от людей, и люди, которые ей аплодируют, не очень понимают, во что конкретно им это обходится. Если вы хотите получить их поддержку, сделайте стоимость войны очевидной.
Говорить о военных преступлениях и принимать ответственность за ущерб, нанесенный страной-агрессором, тоже очень важно. Но это отдельная задача. В Сербии это было сделано очень грамотно: несколько правозащитных организаций занимались документированием того, что они называли «преступлениями, совершенными нашей стороной». Они упрямо повторяли: «Нет, мы не будем говорить о том, что сделал противник. Это их дело, об этом говорят их правозащитники. Мы часть этого общества, поэтому мы будем расследовать преступления, совершенные нашей стороной». И они проделали потрясающую и крайне важную работу по документированию преступлений, совершенных сербами. Но популярности в Сербии им это не принесло. И росту антивоенных настроений их деятельность тоже не способствовала. Если задача сделать так, чтобы люди перестали аплодировать войне, не нужно возлагать на них моральную ответственность, им это сейчас не по силам.
Так что, я думаю, у гражданского общества в России тоже должно быть разделение деятельности на два направления. Первое — документирование преступлений и принятие ответственности за ущерб, нанесенный Украине. И второе направление — это смена настроений внутри самой России. И понятно, что правозащитники и журналисты, которые занимаются первым направлением, никогда не будут популярны в России. А те, кто занимается вторым направлением и твердит о том, как эта война ослабляет Россию, разрушает российские семьи, ведет к обнищанию населения, никогда не получат поддержки украинцев и европейцев. Потому что и Украина, и Европа, конечно, ожидают, что вы будете говорить о вине и ответственности. Но тогда вам ни за что не сдвинуть настроения большинства от активной поддержки войны к пассивному сопротивлению.
https://te-st.org/2022/05/11/igor-blazevich-interview/
Люди как правило меняют свое мнение на «соседнее», то есть из активных сторонников войны они могут превратиться только в пассивных сторонников, и только после этого — в пассивных противников. Поэтому про смену мнений можно думать как про сообщающиеся сосуды: если мы убедим какую-то существенную часть людей перейти из первой группы во вторую, это создаст движение людей и из второй группы в третью. Аналогично, чем полнее делается третья группа, тем больше людей из нее перейдет в четвертую. Правда, движение это затрудняется, когда смена отношения к войне связана с рисками: угрозой репрессий или угрозой осуждения со стороны большинства. Но это не означает, что переход людей из второй категории в третью невозможен. Это означает только, что для «наполнения» третьего сосуда нам надо сначала очень хорошо «наполнить» второй.
Итак, в чем задача антивоенного движения на этой третьей стадии? Я думаю, в том, чтобы людей из первой, самой многочисленной, группы «активных сторонников» перевести в третью группу пассивного сопротивления. Потому что сделать из всех граждан отчаянных и смелых антивоенных активистов вы не сможете, это нереально. Но если вам удастся увести людей от позиции активной поддержки войны, это значительно ослабит способность режима воевать на протяжении долгого времени.
В принципе, вы можете поставить и другую задачу: переводить людей из группы «пассивного сопротивления» в группу «активного сопротивления». Но надо учитывать, что и третья, и четвертая группы, о которых я говорил, — это меньшинство. Если сейчас в этом меньшинстве «активного сопротивления» 1000 человек, а вам удастся увеличить его до 10 000, это конечно здорово. Но в стране с населением в 145 миллионов это все равно очень мало. А вот если вам удастся посеять сомнения среди большинства, аплодирующего войне, это будет значимой переменой. И это вполне реалистичная задача, мы не раз видели, как это удавалось сделать в других странах.
Эти изменения в общественном мнении в какой-то степени будут происходить и сами собой. Ущерб от войны будет ощущаться все сильнее, а пропаганда будет терять эффективность, и поддержка войны будет постепенно падать. Но активная антивоенная кампания может значительно ускорить этот процесс.
Из интервью с Игорем Блажевичем — хорватско-боснийским активистом, основателем организации «Человек в беде» о стратегии антивоенных кампаний
Остановить войну — это не цель
Антивоенные кампании не заканчивают войны. Ни одна из войн, о которых я говорил, не закончилась благодаря антивоенному движению. Войны заканчиваются по другим причинам: это либо существенное военное поражение страны-агрессора, либо слишком многочисленные жертвы среди личного состава. Или, если силы противников сопоставимы, война может войти в патовое положение, которое будет длиться годами, пока обе стороны не истощат свои ресурсы. Вот как заканчиваются войны.
Но если это так, то в чем роль антивоенного движения? Интуитивно кажется, что раз движение антивоенное, то его задачей должно быть остановить войну. А если оно не способно это сделать, значит, оно бессмысленно. Но нет. И я думаю, вам очень важно сейчас думать о реальной роли антивоенного движения, чтобы не столкнуться с жестоким разочарованием, когда станет понятно, что ты не в силах остановить войну.
Шаг первый: одинокие голоса
Первое, чего может добиться антивоенное движение, это создать пространство для выражения альтернативной точки зрения. Пространство, в котором люди, которые не аплодируют войне, могли бы думать, говорить и действовать. В начале любой войны подавляющее большинство населения кричит войне «ура». Поэтому первое, что вы можете сделать, — это показать, что не все согласны с такой позицией. Просто показать, что другая позиция существует, и все.
Это может показаться совершенной малостью, но это очень важный шаг. Потому что эти одинокие голоса людей, не согласных с войной, создают возможность для смены общественного настроения в будущем. Когда настроения людей изменятся, они будут готовы присоединиться к антивоенному движению. Но если движения нет и все молчат, то присоединяться им будет не к кому.
Важно понимать, что эта первая стадия «одиноких голосов» может длиться годы. Так было в случае Сербии и Хорватии: несколько лет против боснийской войны выступали одиночки, и большинство населения их презирало. Властям даже не нужно было как-то репрессировать антивоенное движение, с этой задачей прекрасно справлялись желтые СМИ. Так что на этом первом шаге не стоит ожидать, что антивоенные акции смогут изменить настроения большинства. Это станет возможным позже. Сейчас важно просто вбрасывать антивоенные высказывания в публичное пространство. Просто, чтобы они там были.
Шаг второй: маленькие сообщества
Второй шаг развития движения — это формирование небольших сообществ людей, не согласных с войной. И этот второй шаг возможен только в том случае, если антивоенные высказывания присутствуют в публичном пространстве. Потому если их нет, людям с антивоенными убеждениями никак не опознать друг друга среди аплодирующего войне большинства.
Эти сообщества могут быть совсем небольшими, иногда это буквально группы взаимопомощи, в которых люди поддерживают друг друга. Эта поддержка очень важна. Потому каждый, кто переживает войну как трагедию, чувствует себя в совершенной изоляции, одиноким и бессильным. И в таком состоянии очень важно найти своих. Важно чувствовать: «Окей, я в меньшинстве, но я такой не один! Я не сошел с ума. Есть люди, который думают так же, как я». Это очень важно. Потому что пока человек не справится с травмой войны и травмой изоляции, он не способен действовать.
Шаг третий: сдвиг общественного мнения
После этого появляется возможность для третьего шага. И чтобы понять этот шаг, нужно посмотреть на то, как структурировано общественное мнение в отношении войны. Внутри общества всегда есть несколько групп.
А, теперь понятно, КАК аниме про японскую историю завоевало европейские сердечки.
Приём беспроигрышный, коварный и даже где-то бесстыдный -- как и положено у Юасы.
Там в середине фильма перепели, перетопали и перехлопали "Ви вилл рок ю" Квинов.