-
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении
Если настоящее чудо может случиться, то именно в такой день. С днём рождения, Гарри, наколдуй нам, пожалуйста, сам знаешь чего по случаю праздничка!
(А вообще невозможно быстро растут чужие дети - был мальчик-волшебник, а уже хоп - и всего на пять лет младше меня)
Тексты, убранные, как говорили в старом ЖЖ, "под кат" (то есть опубликованные при помощи телеграфа) читают плохо, поэтому я решила дать немного кликбейта, озаглавив нижеследующий текст "О первом упоминании вибратора в русской литературе". Но вообще-то, не буду кривить душой, история не о нем (хотя вибратор правда будет, не тревожьтесь).
Поля «Закладки» становятся все шире. После нашего с Екатериной Михайловной подкаста об «Эфиопике» Гелиодора начала читать про переводчиков книги – молодых классиков из объединения АБДЕМ (писала о них тут некоторое время назад, поищите), и что-то дальше так и go with the flow, невозможно остановиться. В одной из статей, упоминающих, помимо прочего, АБДЕМитов, зацепилась взглядом за имя Адриана Пиотровского – тоже классика, тоже переводчика, сверстника и современника моих героев.
Почему зацепилась? Потому что вы тоже Пиотровского скорее всего знаете – именно его переводы комедий Аристофана считаются у нас каноническими. «Паря в пространстве, мыслю о судьбе светил» из «Облаков», про Сократа - помните? Ну, так вот, это как раз перевод Пиотровского и есть.
Дальше – как в тумане, и вот я уже почему-то читаю длинную биографическую статью об Адриане Пиотровском от 1969 года, и глаза мои лезут на лоб.
С тихим удовольствием прочла книгу Элизабет Мун "Население одна", вышедшую в "Доме историй" в переводе М. Давыдовой. Подумала, что если бы книга эта вышла впервые не в 1996 году, а лет эдак на десять раньше, ее непременно включили бы в серию "Зарубежная фантастика" издательства "Мир", такая она по-хорошему старомодная и предсказуемая (но не банальная), гуманистическая и неторопливая.
Семидесятилетняя Офелия узнает, что колонию на планете, где она прожила сорок с лишним лет, расформировывают, а всех ее жителей эвакуируют. И внезапно у Офелии вызревает дерзкий план. Она стара, старики редко выживают при долгих космических перелетах - значит, никто не будет надрываться ее искать, реши она отсидеться в лесу во время погрузки и остаться дома. А раз так, почему бы ей просто не сбежать и не попробовать пожить в покинутой колонии в свое удовольствие, без властного сына, без ворчливой невестки, без обязательств перед другими колонистами?
Поначалу все идет ровно так, как задумано - благо большая часть оборудования и припасов колонии в ее полном распоряжении. Офелия трудится по мере сил, много отдыхает, пишет в журнал подлинную историю улетевшей колонии, наслаждается возможностью ходить голой, петь во все горло, мастерить себе красивую одежду, бегать под дождем и вообще делать все, чего не смела делать в прежней жизни.
Однако ситуация стремительно меняется, когда Офелия узнает, что не так уж она и одинока на этой пустынной и, казалось бы, всеми забытой планете...
"Население одна" - это, конечно, и очередная вариация на тему Робинзона и Пятницы (с поправкой на более современное понимание того, насколько относительны понятия "дикарство" и "цивилизация"), и феминистический сюжет о женской свободе и женской силе, и даже немножко "Аватар" (только в куда более мирном, смягченном виде). Но в первую очередь роман Мун - это то, что через губу принято называть "доброй книгой" - история про то, что при некотором усилии можно вырастить фасоль, договориться с чужаками, остоять свое право жить как хочется и несмотря ни на что лечь спать в сухую теплую постель.
В книжных блогах, на которые я подписана, в последнее время вновь катится какая-то волна презрения к книгам, которые не "на века", не исполнены глубинных смыслов и не требуют неимоверного напряжения всех ментальных мышц. Ну, что я могу на это сказать - не знаю, на века "Население одна" или нет, но мне в ней было хорошо и комфортно целых три дня, за что я бесконечно благодарна автору книги, переводчику и издателю.
А кто мне по этому поводу хоть слово скажет, в того первой песнью "Илиады" на древнегреческом засвечу, ей-богу.
С подачи коллеги прочла крайне неприятное - и интонационно, и по содержанию - интервью главного финансиста холдинга ЭКСМО-АСТ Татьяны Горской (возможно, холдингу стоит задуматься, насколько целесообразно выпускать к людям специалистов, скажем так, не разговорного профиля).
Горская, что интересно, еще не перешла к "дискурсивному сопротивлению", о котором я писала в статье для нежелательного Carnegie, и пребывает пока в предыдущей парадигме. Поэтому в ее рассуждениях не "у государства претензии к Улицкой из-за возможного финансирования ВСУ", а "у нас вопросы к Улицкой из-за возможного финансирования ВСУ". Не "нас заставили и руки выкрутили", а "с нами посоветовались, проконсультировались и решили". То есть пока не "мы vs они", а "мы с государством вместе работаем, одно дело делаем".
Ну, да бог с ним - до разных людей в разное время доходит. С божьей помощью и до Горской дойдет, насколько у них там одно дело, и не уголовное ли оно часом.
Но помимо прочего из интервью Горской я почерпнула мысль совершенно очевидную, конечно, но мне почему-то в голову до сих пор не приходившую. На позапрошлой, если не ошибаюсь, неделе вышли пояснения к свеженькому закону о запрете распространения любой информации о наркотиках. Из разъяснений этих следует, что цензурировать будут только книги, выпущенные после 1990 года, а до этого - не будут.
Почему же именно 1990-й взят за точку отсчета? Почему не 1986, когда издательствам горбачевским указом было разрешено печатать, что бог на душу положит? Или не 19991, год распада СССР?
Да потому что это был последний год работы Главлита, искоренявшего всяческую крамолу - и эту крамолу тоже искоренявшего. В общем, где старшие коллеги остановились, там мы подхватим. Что отцы не доцензурировали, мы доцензурируем. Как говорилось в известном стишке довоенных еще времен, "построил нам Роскомнадзор меж поколений мост". Преемственность таким образом выстраивается с советским книгоизданием, а не с постсоветским и даже не с временами "путинской стабильности".
Неудивительно, но любопытно.
А вот и само интервью - повторюсь, не кривя душой, порекомендовать к прочтению не могу, но если кому интересно, то можно ознакомиться.
Пятничный вечер перестал быть томным, когда я прочла про бегемотов в Колумбии.
(и в скобочках замечу, что если вы еще не подписаны на канал "Рембодлер", то это большое, большое упущение)
Один из самых оскорбительных вопросов, которые можно задать критику, звучит следующим образом: "Вашу рецензию я прочитал. А теперь скажите мне в частном порядке, не для передачи, что вы на самом деле об этой книге думаете?". Тут вам сразу обвинение и в коррупции, и в притворстве, и в циничной готовности это самое своё притворство разоблачить.
Не делайте так, пожалуйста.
В палящем Белграде встретились с человеком, с которым я давно искала возможности поговорить подольше (если вы не догадались, смысл всего нашего ютуб-проекта в легальной возможности пообщаться с теми, с кем очень хочется пообщаться, но как-то случая не представляется). Я очень люблю инстаграм журналиста Владимира Раевского - он так рассказывает истории об истории, о местах и людях, что сразу было понятно - "мой" человек. Ну, что тут скажешь - предчувствия его не обманули: абсолютно "мой" собеседник, умный, образованный, быстрый, остроумный и при этом очень глубокий. Поговорили с Владимиром о поэзии, о точках опоры и (да!) об образцах для подражания, об истории нашей и не нашей, и о том, как нам со всем этим богатством жить.
Читать полностью…
Уже писала о романе Джесмин Уорд "Пойте, неупокоенные, пойте" тут, в канале. А вот теперь роман вышел в "Букмейте", а моя рецензия - на "Кинопоиске". Очень, очень хорошая книжка. Хотя веселой или оптимистичной назвать язык не повернется.
Читать полностью…
А, да, кстати: еще один (не вполне здоровый) стимул дописывать и издавать книги побыстрее - "пока не запретили". Знаю как минимум две книги, с которыми издатели откровенно спешили по этой причине. Ну, тут что скажешь - в такое время живем, если кто не заметил.
Читать полностью…
Каждый раз, когда в российском литературном и, шире, культурном пространстве происходит сегодня что-то безусловно хорошее, испытываю особенно острую радость (пополам, чего уж, с удивлением и легкой тревогой).
Проект "Слово Толстого", цифровой путеводитель по творчеству Льва Николаевича - из тех самых редких безусловно хороших вещей. Коллеги запустили его полтора года назад, и с тех пор он прирос новыми замечательными разделами - с наслаждением потыкала в "Библиотеку о Толстом" (свидетельства современников и комментарии литературоведов), а еще в своеобразный толстовский лексикон, где собраны редкие слова из его текстов.
В общем, коллег с удачей, а нам, читателям, счастье - пользуйтесь!
Пока все слушают аудиосериал Веры Богдановой "Семь способов засолки душ" по кусочкам, я его прочитала и сразу целиком. Ну, что тут скажешь - с одной стороны, он на три примерно головы выше всех остальных аудиосериалов, выходивших на "Букмейте" (как я ругаюсь на "Когнату" Алексея Сальникова, можно прочесть тут, а на "Цикад" Аси Володиной тут).
В нем есть и атмосфера - зимний выдуманный город Староалтайск, на место которого каждый российский читатель без труда подставит знакомый ему самому депрессивный провинциальный городок. И вполне осязаемый мрак по углам - местами в "Семи способах" становится по-настоящему жутко (умение хорошо напугать читателя - редкое сегодня и потому абсолютно бесценное). И роскошно придуманные, точные детали - так, для того, чтобы избавиться от периодических наползающих не то галлюцинаций, не то видений, героиня больно щелкает по запястью резинкой для волос, а на особенно настойчивые глюки смотрит сквозь камеру в телефоне. И потрясающе музыкальные, мелодичные фрагменты, которые хочется читать вслух - возможно, даже раскачиваясь из стороны в сторону.
А дальше начинается раздел "но все же".
Я очень верю в писательницу Богданову, поэтому психологически мне сложно возложить ответственность за то, что "Семь способов засолки душ" удались не полностью, на нее. Поэтому выскажу предположение, что во всем виноват в первую очередь сам формат аудиосериала - 7-10 серий по 45-50 минут и до свиданья, мил человек, уталкивайся в предложенный объем как знаешь.
Как результат, в романе Богдановой все время сбоит ритм - то вдруг прекрасный, свободный поэтичный полет, то вдруг быстренькая скороговорочка, чтобы снабдить читателя необходимыми вводными. То струится мягкая ткань текста, то вдруг наружу прорывается грубый металлический каркас сюжета. Да и с сюжетом, если уж совсем начистоту, не вполне аккуратно вышло - два-три узелка на скорую руку развязаны, от остальных нитки в лучшем случае кое-как припрятаны под изнанку.
Короче, в "Семи способах засолки душ" я вижу те же досадные тенденции, что и вообще в современной российской прозе - писатели как будто куда-то торопятся, глотают окончания и целые слова. Вера Богданова все же один из самых талантливых наших молодых прозаиков, поэтому у нее эта словесная толкучка, это ощущение задних лап, постоянно набегающих на передние, не так очевидно, как, например, в романе Екатерины Манойло "Ветер уносит мертвые листья" (там-то я вообще глаза протирала - что, и это типа все?). И тем не менее, ощущение это есть - хотя видно, что избежать его было бы относительно легко. Просто раздвинь роман в стороны, убери фанерные ширмы, щедро понарасставленные в нужных и не нужных местах.Сложи из фрагментов целое (ясно, что в голове автора оно есть), отключи тикающие за кадром часики, и будет все не просто хорошо, а прямо блестяще. Но нет - как будто на поезд опаздывает, ей-богу.
Ну, или боги "Букмейта" стоят за спиной автора с плетью, нашептывая "короче, Вера, короче".
Нет, не поймите меня неправильно. Я очень люблю в литературе смутное мерцание на краю читательского поля зрения, и всяческие непроговоренности и точно выверенные лакуны тоже очень люблю. Но это не они - поверьте моему опыту.
В общем, обязательно напишу про "Семь способов засолки душ" поподробнее, когда все дослушают его аудиоверсию до конца, и тогда наверняка найду для него больше хороших (и не очень хороших слов). Но вот пока так. Только разбежишься, только толкнешься и полетишь с героиней в диком то ли шаманском странствии, то ли в наркотическом трипе, как обязательно больно стукнешься головой об элемент декорации.
И еще позволю себе напомнить одну свою недавнюю статью - о том, почему серьезной литературе не помешало бы немного бодипозитива. Вот в случае с "Семью способами засолки душ" он бы точно не был лишним.
Центр Carnegie у нас теперь тоже нежелательная организация, поэтому ссылки на мои там публикации придется снести. Но гугл по-прежнему за нас, поэтому если вам интересно, то вот список того, что я для них писала - найти не составит труда (правда, лучше, кажется, ищется, при включённом VPN).
"Свобода или секс. Новый роман Янагихары для американского и русского читателя"
"От полифонии к травме. О новом рассвете русской литературы" (очень длинный и очень для меня важный)
"Человек на фоне заката Европы. О новом романе Мишеля Уэльбека " Уничтожить"
"Цензура и занавес. Чем нынешний тамиздат будет отличаться от советского"
А еще приняла участие в подкасте "Литература эпохи СВО. Государство, писатель, издатель"
Что-то ещё, кажется, было, добавлю, когда вспомню. Ищите и обрящете, а комментировать само решение - много им чести. И без моих комментариев все понятно.
Впервые в жизни прочла лекцию босиком и обмахиваясь веером. Вчера в Белграде было +42, и потому очень хочется поблагодарить всех героических людей, по плавящемуся асфальту пришедших меня послушать - совершенно не ожидала, что вас будет так много.
Читать полностью…
Коллеги просят напомнить. В такие времена, как сейчас, что и делать, как не прозу писать.
Читать полностью…
Меж тем, как писали в старых школьных учебниках по литературе, лето окончательно вступает в свои права, что, помимо прочего, означает ещё более радикальный переход в онлайн всего, что только может в него перейти. Вот и книжный клуб "Под обложкой", который придумала и ведёт коллега-критик и коллега-преподаватель Наталья Ломыкина, соберётся в июле онлайн, чтобы обсудить роман Ребекки Маккай " У меня к вам несколько вопросов". Поучаствовать в обсуждении Наташа позвала меня, а также Анастасию Ханину, авторку замечательного телеграм-канала "Настоящий детектив". Присоединяйтесь - мне кажется, есть о чем поговорить!
Читать полностью…
Остро завидую Надежде Плунгян, у которой будет шанс расспросить Алексея Конакова о его романе "Табия 32", но увы мне, увы. Если же кто-то из дорогих читателей, в отличие от меня, в августе в Москве, то приходите 11 числа, в следующее воскресенье, в лекторий книжного магазина "Пиотровский" на Малой Никитской.
Во-первых, это правда прекрасный роман (писала о нем для "Кинопоиска", на премию выдвигала и вообще фанат). Во-вторых, судя по немногочисленным публично доступным данным, Конаков должен быть очень, очень странный и интересный человек - посмотрите и мне потом о нем расскажите, пожалуйста. Ну, и, наконец, в-третьих, в "Пиотровском" царство света и добра (была там когда они только открылись, но уже тогда был уют и красота, теперь-то я думаю вообще рай земной).
Вход свободный, но нужно зарегистрироваться.
И еще про одну книжку расскажу - совсем другую, но моему сердцу даже более дорогую. Во-первых, потому что она очень хорошая. А во-вторых, потому, что ее написал выпускник нашей магистратуры в Вышке (уже не нашей, конечно, потому что я там больше не работаю, но все равно еще немножко "нашей"). А это значит, что мы с коллегами эту книжку знаем, если так можно выразиться, с самого детства, а то и раньше.
Едва заслышав, что речь в книге идет про интернат для нейроотличных детей, читатель обреченно ждет уж рифмы "ужас, хтонь, мучительная смерть" (вариант - "сахарный сироп, скупая слеза"). В "Неудобных людях" Ярослава Жаворонкова вы, как ни странно, не найдете ни хтони, ни сиропа.
Рассказывая историю Насти, которая решила во что бы то ни стало помочь умственно отсталому мальчику остаться в семье, автор уверенно избегает неизбежных при подобном выборе темы соблазнов. Он не впадает ни в сентиментальное умиление (Настя, честно говоря, тот еще подарочек - для собственных родных и вообще), ни в праведный гнев (родители, пытающиеся сбагрить "неудобного" сына в интернат, вообще не злодеи), ни в "ужас бездны на краю". Его проза - очень ясная, убористая, обманчиво нейтральная и очень, очень сострадательная. Обращенная не внутрь самого себя (куда все больше любят смотреться сегодня молодые писатели), а вовне - на живых людей, уязвимых, нервных, замотанных. Обычных и узнаваемых.
К тем, кого знаешь с рождения, трудно относиться объективно, и книги не исключение. Но в данном случае я уверена, что любовь не застит мне глаза, и "Неудобные люди" правда стоящая вещь. Обратите внимание.
А вот смотрите, какая интересная статистика. Каждый четвёртый читатель Young Adult старше 28 лет. 74% процента читателей Young Adult совершеннолетние. Кто-кто у нас там в прозе Юрия Бондарева должен жить? Как-как их из Young Adult выманивать?
(Если что, у меня тренд вызывает лишь печаль, но все понятно, чего уж)
А вот и видео нашей с Екатериной Михайловной литературно-утешительной передачи "Закладка" к выходным подоспело. Как справедливо говорит ЕМ, будем надеяться, зрители получат от этого разговора хотя бы половину того удовольствия, которое получили его участники.
Читать полностью…
Не придумала пока аналитического комментария к этой новости, но сама статистика любопытная.
Читать полностью…
Прочитав (и написав) несколько списков литературы на лето, а также встретив некоторое количество гневных им отповедей, немедленно встретила уместную цитату из 1876 года. Некто достопочтенный Т. Де Витт Талмэдж, влиятельный тогдашний публицист пишет:
"Уверен, что в июле и августе представителями наших просвещенных сословий потребляется больше губительного книжного мусора, чем на протяжении остальных десяти месяцев года".
Ибо, в общем нет ничего нового под солнцем. И как же хорошо, что, цитируя Анастасию Завозову, "чтение - это занятие, в котором нельзя облажаться".
Цитата же почерпнута их книжки Донны Харрингтон-Льюкер "Books for Idle Hours" - немного специальной, конечно, но очень познавательной и любопытной.
А вот и новая "Закладка", так же известная как "Радио-няня" и "Клуб знаменитых капитанов" - на этот раз записанная настолько вживую, что даже с публикой (поэтому когда услышите смех за кадром, то нет - это мы не косплеим сериал "Друзья", это настоящие живые люди смеются). Разговариваем с дражайшей Екатериной Михайловной о Донне Тартт и всенародно любимом её романе "Тайная история". Пока аудио и текст, видео воспоследует.
Читать полностью…
А вот в романе Алексея Конакова "Табия 32" (писала несколькими постами выше) полная инклюзия - иноагент Каспаров строит новую шахматную Россию будущего об руку с патриотом Карякиным, и улица его имени пересекается с улицей имени Карпова. (Повторюсь - если бы вы еще не читали Конакова, то вам прямо очень, очень надо)
Читать полностью…
Меня сегодня что-то много, но прочтение "Семи способов засолки душ" укрепило меня в желании написать неприятный душный пост о том, о чем я очень много думаю в последнее время.
С одной стороны, расцветшая у нас в последние 3-4 года индустрия (иначе не скажешь) литературных фестивалей, ярмарок, поездок, паблик-токов, открытых лекций, презентаций, литературных школ и семнаров, на которых тоже можно посветиться, и красивых фоточек в запрещенных и не запрещенных социальных сетях, безусловно, очень полезна, нужна и важна. Писатели, наконец, становятся - славатебегосподи - заметными, их приходят послушать люди, вокруг них формируются кластеры поклонников или, напротив, хейтеров (что тоже нормально). По-прежнему, увы, не получая денег за собственно писательский труд, писатели, поэты, критики, блогеры и прочий литературный люд получают немного видимости, публичности, а заодно и возможности заработка - прямого или опосредованного. Выходят, так сказать, из тени.
Казалось бы, на что тут жаловаться - все ж, в кои-то веки, хорошо.
Однако с другой стороны, как мне кажется, вся эта индустрия способствует формированию определенного писательского лайфстайла. Писатель сегодня может и даже должен быть красивым, стильным, кататься по стране, веселиться на фуршетах и вообще жить свою лучшую жизнь в кругу единомышленников и коллег.
Вроде бы это справедливо и психологически понятно - раз уж за книги все равно не платят, пусть будет хоть какой-то праздник и движжж. Но это парадоксальным образом множит количество людей, которые, если совсем уж грубо, в большей степени хотят быть писателями, чем писать великие (окей, хорошие) книги. Привлекательной, становится вот эта самая веселая писательская жизнь, а не слава в веках (да хоть на три года вперед).
Но для того, чтобы быть писателем, к сожалению, надо писать книги. Иначе тебя не берут поиграть в эту песочницу - ну, или сначала берут, а потом вдруг ррраз - и не берут. Причем писать их нужно с определенной периодичностью - желательно раз в год. Написать и выпустить книгу становится важнее, чем собственно ее писать и переписывать. Никто не готов ждать.
А фестивали оказываются, таким образом, не столько инструментом продвижения книг, сколько кочующим коллективом своеобразных селебритиз. Причем коллективы бывают на разный вкус - и для условных "просто читателей", и для "читателей-патриотов, горячо поддерживающих СВО и вот это вот все".
Возникает странная ситуация: книга становится не целью, а билетом, пропуском в "литературную жизнь" (ТМ). Своего рода мерчем - приложением к стильной фигуре писателя. Что-то же надо продавать после выступления на литературном фестивале, в самом деле.
Именно эта тенденция, как мне кажется, и порождает те самые короткие, сыроватые тексты, которые я в последнее время так нудно и однообразно ругаю за сбитый ритм, провисающие сюжетные нитки, плосковатость характеров, отсутствие глубины и фона.
Нет, честное слово, я знаю тех, кому этот соблазн неведом - их много. Яна Вагнер, например, для которой, вероятно, возможность выгулять нарядное платье на фестивале в город N не является достаточным стимулом сильно ускориться. Ну, и вообще едва ли для кого-то из приличных писателей fear of missing out является единственным мотиватором писать. Единственным - точно нет, но баланс определенно смещается куда-то в ту сторону.
Как обычно, не могу по этому поводу породить ни хулы, ни похвалы - они в последнее время даются мне все сложнее (особенно хула - ее что-то и без меня вокруг многовато). Но не могу не поделиться наблюдением, которое мне самой ужасно не нравится, но которое я почему-то никак не могу развидеть.
Про цензуру подробно написала несколько дней назад, а теперь рассказываю о её конкретных жертвах. Неписаное правило сегодня гласит: не упоминай публично книги, которые могут привлечь недоброжелательное внимание властей. Но о тех, которые око Саурона уже запеленговало, говорить, мне кажется, можно и даже нужно.
Читать полностью…
О, главное-то чуть не забыла! Ещё один (огромный) текст о цензуре в книжной сфере вышел на Carnegie буквально на днях. Теперь-то уж неизвестно, когда напишу для них ещё что-то, но этот материал мне кажется очень важным. Если честно, я им прямо горжусь.
Называется "Оружие слабых. Книжная цензура и практики сопротивления в современной России". Ссылку по понятным причинам не даю, но вы найдете.
Маленький юбилей на YouTube - 250 000 подписчиков! Как меланхолично заметил кипрский знакомый, "одна Никосия".
Читать полностью…
А вот и новая "Закладка"! Пока за донаты, так что если торопитесь, вы знаете, что делать!
Читать полностью…
Данное высокохудожественное фото запечатлело крайне довольных Екатерину Михайловну и Галину Леонидовну, обсуждающих в Берлинском театре с уместным названием Delphi роман Донны Тартт "Тайная история" для подкаста "Закладка".
Запись будет, и если вы хотите добраться до неё пораньше, то это можно сделать за донат на Boosty или Patreon, который мы немедленно потратим на книжки на развитие проекта.
А больше фотографий с публичной записи подкаста ищите на сайте «Эха» / без VPN
А также напоминаю заинтересованным жителям Белграда и окрестностей, что уже во вторник, 16 июля, буду у вас рассказывать всякие ужасти и чудеса про книжную цензуру в России сегодня. Ну, и заодно, как всегда почему-то получается, ещё и про хорошие новые книжки, которые жалко пропустить, расскажу.
Литературная цензура сегодня: от ""авось, пронесет"" до тихого сопротивления
На протяжении тридцати лет, с начала 1990-х по 2022 год, книгоиздание и, шире, словесность в целом оставались пространством почти безграничной свободы: издавать, переводить, продавать и читать в России можно было практически все. Тем большую растерянность, недоумение и страх вызывают цензурные ограничения, обрушившиеся на литературу в последние два года. Уголовный приговор Дмитрию Глуховскому, признание Бориса Акунина экстремистом, а Дмитрия Быкова и Людмилы Улицкой – иноагентами, запрет «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары и «Наследия» Владимира Сорокина, борьба с «пропагандой ЛГБТ» и фактически любыми упоминаниями в книгах наркотиков – все это и многое другое порождает в книжном сообществе вполне объяснимую панику.
👉 О том, как развивалась литературная цензура в России в последние два года
👉 Как она работает сегодня и каковы наиболее вероятные риски на ближайшие пару лет
📍 Локация: Akademija 28
✏️ Купить билет: https://clck.ru/3BDnfa