-
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении
Перечитала "Имя розы" Умберто Эко в рамках подготовки к курсу по медленному чтению в "Страдариуме" и обнаружила, что это вообще не та книга, которую я читала в юности.
Мне она запомнилась манерно-игровой, сугубо постмодернистской, без, как принято говорить, претензии на метанарратив. Книгой для головы, причем лишь для некоторой, не самой ценной ее части, не требующей от читателя ни специального интеллектуального усилия, ни эмоциональной вовлеченности. То есть, возвращаясь к моей любимой классификации "книги про нас" и "книги про марсиан", "Имя розы" у меня уверенно вставало на первую из двух этих полок - умная и изящная книга про каких-то чужих, не похожих на нас людей с кучей небезынтересных историко-религиозных подробностей.
Теперь же я вижу, какая (простите за непристойную банальность) это офигенная вещь и, главное, как в ней много такого, что легко и вместе с тем болезненно примеряется на нас сегодняшних.
Главный герой, носитель комически "говорящего" имени Вильгельм Баскервильский - человек, выписавшийся из инквизиторов в силу неспособности ясно отделить грех от преступления, а преступление от социальной драмы. Он видит мир одновременно и слишком сложно и дробно (вальденсы - не то же, что катары, а катаров ни в коем случае нельзя ставить на одну доску с миноритами и полубратьями), и слишком слитно и просто (нет надежной границы, отделяющей святость от ереси, все определяет взгляд смотрящего). И из этой мучительной позиции он, опираясь на скудный инструментарий чистой логики, пытается искать истину, которую при такой оптике обнаружить и узнать практически невозможно. И закономерным образом терпит поражение: не все помнят, но "Имя розы" - неправильный детектив, потому что это история о поражении сыщика.
Сегодня все больше чувствую, что я/мы Вильгельм Баскервильский.
В общем, приходите - будем говорить о политике Священной Римской империи в северной Италии, о том, владел ли Христос своим имуществом, об экфрасисе как художественном приеме - ну, и, конечно, о брате Вильгельме Баскервильском, который все понял и проиграл, и о послушнике Адсоне, который не понял вообще ничего и выиграл. Начинаем ровно через неделю.
Ну, что, коллеги, новой книге Пелевина быть! Выйдет до конца года, в электронном виде появится на "Литресе" и "Букмейте". Как же я рада, что моя конспирология не оправдала себя, господибожетымой! Я точно не тот человек, который хотел, чтобы Пелевин взял паузу - Виктор Олегович, прошу так и занести в протокол.
Пока ни названия, ни обложки (надо же выдерживать интригу и создавать инфоповоды), зато есть плейлист! Фух, все-таки земля не налетела на небесную ось, хоть что-то как прежде.
Напоминаю, что совсем скоро мы начинаем читать медленно - в "Страдариуме" стартует мой длинный-длинный практический курс. Четыре месяца, четыре книги, шестнадцать занятий. Присоединяйтесь!
Читать полностью…
В супермаркете города Лимассол меня случайно тележкой задела девушка, тут же обернулась, испуганно подпрыгнула и скороговоркой произнесла: "ой, проститепожалста, галиналеонидна". Почувствовала себя завучем в школе, еле удержала в себе "дневник на стол" или "к директору с родителями".
Читать полностью…
Помните, совсем недавно я поздравляла издание "Такие дела" с днем рождения и рассказывала, как они - одни из немногих - умеют видеть не только тьму (ее-то нынче разглядеть много ума не надо), но и свет? Теперь тьма подкралась к "Таким делам" чуть ближе - банк, через который они собирали наши с вами донаты (а медиа живет только на донаты, никаких других источников дохода у них нет) внезапно и без объяснения причин разорвал с ними контракт. Теперь все наши пожертвования уходят в пустоту (на самом деле, возвращаются обратно), а ребята сидят без денег.
Если вы уже помогаете "Таким делам", пожалуйста, переоформите подписку на пожертвования. А если еще нет, то сейчас самое время начать. Все подробности тут.
Если вдруг вы франкофон или друг франкофона, то на швейцарском франкоязычном канале RTS вышел сюжет о цензуре в российской литературе. Начиная где-то с середины 15-й минуты хожу по книжному магазину "Фаланстер" в красивой юбке с пайетками и объясняю, как российские издатели и книготорговцы пытаются соответствовать новым цензурным требованиям, почему слухи о тотальной цензуре в книгах (пока) сильно преувеличены и почему на самом деле все плохо. Если вы давно не видели меня (или, что важнее, давно не бывали в любимом "Фаланстере"), то вот тут можно посмотреть на нас обоих.
Читать полностью…
О, вышла, наконец. Ну, что тут скажешь - Маск вообще не моего романа герой, но Уолтер Айзексон - лучший из ныне живущих биографов, CORPUS - одно из лучших издательств страны, а Екатерина Владимирская - лучший из известных мне литературных редакторов. Так что кто ждал, то вот.
Читать полностью…
Думаю, каждому человеку, хранящему в голове неисчерпаемый запас книжного мусора, во сне время от времени являются полузабытые стихотворные строки. Вот и у меня в ночи всплыла откуда-то из глубин бессознательного строчка "ворвались неизбежные звери" (что, пожалуй, многое сообщает о качестве моего сегодняшнего сна). И уже утром строчка эта вытащила за собой всю балладу Василия Андреевича Жуковского "Суд божий над епископом" целиком.
Новые книги для меня бесплотны, поскольку возникают в виде голого текста, без прикрас. А вот книги старые, из детства, сразу появляются в голове "во плоти", с цветом страниц, с запахом и, конечно, с картинками. Поэтому злосчастный епископ Гаттон, которого за плохое поведение съели мыши (те самые "неизбежные звери"), тоже пришел ко мне не один, а в компании с героями других баллад Жуковского - такими, какими их запечатлел на своих единственных в мире верных иллюстрациях Александр Кошкин.
Книжные иллюстраторы в большинстве своем самые неприметные в книжном мире люди после редакторов и переводчиков. Я сама видела множество читателей, не знающих имен великих Геннадия Калиновского или Г. А. В. Траугот. Вот и имя Кошкина, художника души моей, известно куда меньше, чем стоило бы.
Покажу вам несколько его картинок к Жуковскому. Вдруг у вас тоже была такая книжка. Ну, или просто посмотрите, какие же они красивые.
Отказ от еженедельной литературно-критической деятельности дарит новые наслаждения - например, возможность читать (для дела) что-то, что читал давно, или не читал вовсе, хотя давно собирался прочесть. Из двух книг, которые перечитываю/читаю сейчас, принесла вам две цитаты в защиту просто книг - без многозначительных аллюзий, намеков на современность и претензий на особую серьезность и эпохальность.
"Переписывая повесть, я не имею в виду никаких современных аллюзий. В те годы, когда судьба подбросила мне книгу аббата Балле, бытовало убеждение, что писать можно только с прицелом на современность и с умыслом изменить мир. Прошло больше десяти лет, и все успокоились, признав за писателем право на чувство собственного достоинства и что писать можно из чистой любви к процессу. Это и позволяет мне совершенно свободно, просто ради удовольствия рассказывать, историю Адсона Мелькского, и ужасно приятно и утешительно думать, до чего она далека от сегодняшнего мира, откуда бдение разума, слава богу, выдворило всех чудовищ, которых некогда породил его сон. И до чего блистательно отсут- ствуют здесь любые отсылки к современности, любые наши сегодняшние тревоги и чаяния".
Умберто Эко, "Имя розы"
"— Однако я полагаю, вы терпеть не можете романы?
— Отчего же?
— Потому что они недостаточно умны для вас — все джентльмены читают книги посерьезней.
— Любой, будь то леди или джентльмен, кто не находит удовольствия в хорошем романе, должен быть невыносимо глупым. Я читал все романы миссис Редклиф и большинство, не скрою, очень меня порадовали. Начав читать «Тайны Удольфского замка», я уже не мог оторваться. Помню, я прочел эту книгу за два дня — и все время мои волосы стояли дыбом".
Джейн Остен, "Нортенгерское аббатство"
Отсутствие комментариев в моем канале, как показывает практика, истине не помеха.
Читающая меня неравнодушная медиевистская общественность просит довести до вашего сведения, что книга, из которой ко мне пришла упомянутая выше цитата, называлась "Истоки средневекового рыцарства", а автор ее вовсе даже не Карло Гинзбург, а, напротив, Франко Кардини. И была эта книга совсем не научпоп, а вполне научная монография, так-то.
По просьбе юного медиа "Новая вкладка" прокомментировала надивагающийся на нас всех закон об изменении правил хранения книг иноагентов в российских библиотеках. Там невесело, конечно, но все же не так невесело, как могло бы быть - и как ("не в последний раз горит Коринф!"), боюсь, еще будет.
Читать полностью…
Мне иногда кажется, что вокруг меня уже не осталось людей, которые бы где-нибудь у меня не учились (хаха, всего-то двадцать три года педагогического стажа, не считая пары лет в школе, и вуаля).
Вот и Наталья Губарева когда-то училась у меня писать о книгах. С тех пор Наташа сделала карьеру, как большинству из нас и не снилось, причем в совершенно другой области, но можно вывезти девушку из книг, а вот обратное (ура) неверно. И хотя вообще Наташа в своем блоге пишет преимущественно про IT, иногда она все же не может сдержать себя и пишет о книжном, причем под каким-то совершенно другим углом - не так, как люди с нашей полянки, и от этого особенно интересно.
Я обожаю подглядывать за чужими книжными полками, и вот Наташа собрала у себя книжные рекомендации людей, работающих в ее профессиональной сфере. Еще и оформила, господипомилуй, в виде красивых карточек, как нынче модно и как я не умею.
Интересно и поучительно - а заодно развеивает популярное поверье, что успешные в IT люди читают, грубо говоря, только бизнес-литературу.
История с отменой моего выступления на фестивале в Екатеринбурге диковинным образом породила большую дискуссию по теме "мы им*, конечно, очень сочувствуем, нооооо...". Так а) люди, которых отменили по доносам "зетников", узнали, что они же еще и коллаборанты; б) все мы узнали, что до сих пор существуют люди, мыслящие в терминах "небезусловного сочувствия оставшимся".
*людям, которые в России
Это, конечно, ужасно неловко наблюдать и so 2022 год. И тогда-то было довольно глупо, но кто в 2022 году не говорил, не думал и не писал глупостей. Аффект, чего уж. Произносить такое в 2024 году совсем уж неприлично.
Можно (и должно) сочувствовать политзаключенным. Мирным жителям в Курской области, в Харькове, в Донецке, в Киеве (длинный список мест, каждый продолжит сам). Беженцам. Коллегам-издателям, писателям, переводчикам, у которых запрещают книги. Иноагентам, лишенным возможности работать и зарабатывать. Изгнанникам, бедствующими на новом месте, живущим в тревоге и неопределенности. Тем, кто хотел бы уехать, но не может. Палестинцам в Газе. Заложникам в Газе. Список адресатов сочувствия бесконечен - такое уж нынче время, можно выбирать по вкусу, а можно пытаться сочувствовать всем.
Но всерьез мыслить категорией "те, кто остается в России", а главное добавлять после своего "сочувствия" это выразительное "нооооо..." абсолютно непродуктивно и - простите за категоричность - недопустимо.
Ого, семьсот новых подписчиков за два дня! Отменяйте меня, пожалуйста, почаще (нет). Ну, в общем, пока вы все тут и не успели отписаться, расскажу вам про хорошую книжку.
Начну издалека. Когда-то на меня произвел огромное впечатление не самый, кажется, известный рассказ Станислава Лема «Формула Лимфатера». Там долгая экспозиция, но суть в том, что, наблюдая за поведением насекомых, ученый по имени Лимфатер выводит формулу того, что мы бы сегодня назвали искусственным интеллектом, и строит на ее основании мыслящую машину. И сразу же понимает, что своими руками провернул колесико эволюции – ненароком вывел новый вид, который сменит человечество. И машина это тоже понимает, и понимает, что ученый сейчас уничтожит и ее саму, и свою формулу. И оба знают, что все равно появление этого вида неизбежно – не сейчас, так чуть позже.
В некотором смысле «MANIAC» чилийца Бенхамина Лабатута – книга ровно об этом. О том, как беззаботные и безответственные в своем могуществе гении проворачивают то самое заветное колесико, и этим кладут предел теплому и скудному человеческому бытию. Нет, еще не завтра, но уже скоро, как пел поэт.
В центре книги Лабатута фигура Джона фон Неймана – одного из величайших математиков ХХ века, создателя теории игр, доктрины «ядерного сдерживания», одного из первых компьютеров и множества других важных вещей. Возможно, будь этих вещей чуть меньше, Нейман считался бы гением, равным Эйнштейну. А возможно, дело в том, что – в отличие от гуманиста Эйнштейна – Нейман был восхитительно аморален. Для него не существовало дихотомии «хорошо/плохо», а при планировании бомбардировки Хиросимы его волновал только вопрос эффективности.
Однако сказать, что это книга про Неймана, будет неверным. В сущности, «MANIAC» - трехчастная драма о том, как на протяжении ХХ века светлая и рациональная наука превращается в свою противоположность, и как из черной бури искаженных пространств, из пламени ядерных взрывов, из неразрешимых парадоксов рождается новый вид – тот самый, который нас заменит.
Первая часть книги рассказывает о физике Пауле Эренфесте. Тонкий мыслитель, истинный миротворец от науки, до поры он ищет и находит точки пересечения между противоборствующими концепциями. Но чем дальше, тем сильнее его обуревает в отчаяние. Мир науки погружается в безумие, Гитлер рвется к власти, и в 1933 году Эренфест совершает самоубийство, предварительно застрелив тяжело больного сына.
Вторая часть - собственно история Джона фон Неймана, рассказанная его друзьями и врагами. Этот своеобразный «Нейман в жизни» (но фейковый – все голоса в этой полифонии "озвучивает" сам Лабатут) прочерчивает биографию ученого от детства в Будапеште до смерти в Америке, и от попыток вывести универсальные логические основания физики до создания компьютера под названием «MANIAC». Нейман умер слишком рано, чтобы пожать плоды своих трудов в этой сфере, но именно он первый сказал, что «сделать» мыслящую машину нельзя – ее можно только вырастить. Она должна учиться писать, читать, говорить. А еще она должна играть, как ребенок.
Ну, и, наконец, третий акт – рассказ о матче в го, в ходе которого специальная программа наносит сокрушительное поражение одному из сильнейших игроков в эту бесконечно сложную и вариативную игру. Машина побеждает не потому, что играет лучше человека – она просто играет не как человек.
Смутное видение неизбежного, толкнувшее Эренфеста в объятия смерти, обретает плоть, прорастая сквозь великий мозг Неймана, чтобы реализоваться в программе для игры в го – безупречной, внеположной человеческой этике и вообще всему человеческому. Формула Лимфатера найдена и реализована. Круг замкнулся.
Как я уже сказала выше, «MANIAC» не вполне нон-фикшн, хотя почти все, о чем пишет Лабатут, правда. Скорее правильно будет говорить о нем как о развернутом философском эссе, в котором все нарративные элементы – лишь способ проговорить самый страшный на сегодня страх человечества. Страх осознания собственной не обреченности даже, но конечности.
Кому от этого не страшно, что называется, поднимите руку.
Простите, вдогонку к рецензии на "Лес" Светланы Тюльбашевой. Почему-то ужасно смешно - у Светланы вообще очень клевый канал, не эгоцентричный, как многие писательские каналы, а такой - человеческий.
Вообще не помню ни кафе, ни Светлану - возможно, это и не я вовсе была, а ЗНАК СВЫШЕ.
Я уже хвалила роман Светланы Тюльбашевой "Лес", но коротко. А теперь он, наконец, стал доступен не только в бумаге, но и на "Букмейте", поэтому написала для "Кинопоиска" подробную рецензию. Кажется, удалось ничего не проспойлерить - сдерживалась изо всех сил.
Читать полностью…
На фоне нынешней внезапной канонизации Бесланской трагедии и включения ее в единый реестр горестно-патриотических нарративов, хотелось бы злопамятно напомнить об одном интересном факте. Без малого два года назад книгу Ольги Алленовой о Беслане (единственную написанную на сегодня) требовали убрать со стенда выпустившего ее издательства "Individuum" на ярмарке "Нон-фикшн". Вероятно, чтобы не расстраивать начальство, буде тому случится заглянуть в Гостиный двор, напоминанием о неприятном. Как быстро нынче все меняется, как течет, как причудливо преображается.
Читать полностью…
Перечитываю новеллы Проспера Мериме, добралась до "Таманго". В детстве я отчетливо помнила, что там был какой-то закругленный нравоучительный финал, соответствующий читательским моральным ожиданиям. Что гордый, могучий и безжалостный черный вождь Таманго, продававший своих собратьев в рабство и сам ненароком в рабство попавший, то ли раскается и всех своих товарищей спасет, то ли, напротив, будет ими убит, то ли просто как-то красочно погибнет.
И что же? Ничего подобного.
Таманго второй раз подводит своих земляков - он поднимает восстание на невольничьем корабле и приказывает перебить всех белых без исключения. Но кораблем управлять никто из освободившихся рабов не умеет, и все они погибают от голода и жажды в открытом море - кроме, собственно, Таманго. Его история заканчивается так:
"Он был без сознания, но жизнь еще теплилась в нем. Корабельный врач занялся им, ему оказали помощь и когда «Беллона» прибыла в Кингстон, он был уже совершенно здоров. Негра стали расспрашивать об его приключениях. Он рассказал все, что знал. Плантаторы острова требовали, чтобы его повесили как негра-бунтовщика, но губернатор, человек гуманный, заинтересовался им и нашел, что его можно оправдать, так как в сущности, он воспользовался законным правом самозащиты; к тому же те, кого он убил, были ведь всего-навсего французы. С ним поступили, как поступают с неграми, взятыми с захваченного невольничьего корабля. Ему вернули свободу, то есть заставили работать на правительство, но его кормили и платили ему по шесть су в день. Он был рослый и красивый человек. Командир 75-го полка увидел его и взял к себе литаврщиком в полковой оркестр. Он немного выучился по-английски, но не любил разговаривать. Зато он неумеренно пил ром и сахарную водку. Умер он в больнице от воспаления легких".
Вот так вот. Ни раскаяния, ни воздаяния, ничего. Просто воспаление легких.
Подобную выразительную незавершенность, разомкнутость текста, отказ заканчивать историю "правильно", то есть "литературно", мы обычно соотносим с более поздней эпохой. У Мопассана или Моэма мы такого рода концовкам не удивляемся. А тут романтический 1829 год, когда всему надлежало красивым образом закругляться, и такое.
Сразу вспомнила еще один близкий по времени текст, так же нарушающий канонические читательские ожидания - "Тамань" Лермонтова, такую же намеренно незакругленную, разомкнутую. Подумала о фонетическом сходстве названий и о том, как иногда какая-то глубинная рифма проявляет себя через случайное и совершенно поверхностное совпадение звуков.
Самая поразительная литературная новость за последнее время. Книжный сайт BaBooks заблокировали из-за романа Олега Радзинского (иноагент) "Суринам". Я этот роман читала и отлично помню - там нет рыбы!
«Размещена информация, содержащая сведения о распространении материалов, произведенных и распространенных иностранным агентом, которые могут использоваться для незаконной рыбной ловли, без указания на то, что эти материалы произведены и (или) распространены иностранным агентом либо касаются деятельности такого агента, а именно, Радзинским О.Э., а также реклама указанных материалов и предложение по их приобретению, признанная запрещенной на территории РФ».
Прикладная нумерология. Продолжаю думать о Пелевине, которого все нет, и вот какая конспирологическая гипотеза пришла в голову.
Виктор наш Олегович с 2013 года аккуратнейшим образом пишет по книжке в год - итого ровно десять романов-бюллетеней, осмысляющих общественные настроения и актуальные тенденции в России и в мире за отчетный период. А вдруг на этом месте он закончит свою десятилетнюю вахту, возьмет паузу, а после вернется с чем-то новым? Ну, или не вернется вообще, или вернется в образе будды Майтрейи на огненном слоне, или еще как-нибудь красиво?
Виктор наш Олегович, как известно, человек-проект, так что почему бы нет. Десять - красивое круглое число, достойное завершение очередного масштабного проекта. Я, конечно, расстроюсь, но огненный слон - тоже заманчивая перспектива.
(Теперь по всем законам жанра со дня на день ждем пресс-релиза о скором выходе новой книги - ну же, Виктор Олегович, не подведите)
Сама об этом думаю. Волнуюсь - как же мы без Виктора нашего Олеговича. Кто ж нам объяснит, что это всё вообще было. И вообще, у меня поведенческих зависимость, осень без Пелевина - деньги на ветер.
Читать полностью…
Завтра стартует (многими долгожданный) второй сезон сериала "Властелин колец: Кольца власти", и по этому поводу дорогие коллеги из "Кинопоиска" попросили написать про любимое. Ну, а я и рада.
В 1970 году английский математик Джон Конвей создал так называемую игру без игроков под многообещающим названием «Жизнь». Суть ее состоит в том, что на бесконечную доску, поделенную на клетки, выкладывают набор фишек, которые в дальнейшем перемещаются, образовывают фигуры или исчезают совершенно самостоятельно, без внешнего участия, но подчиняясь заданным изначально простым и неизменным правилам. Если доска бесконечна, бесконечным будет и сам процесс движения по ней фишек, и разнообразие складывающихся на ней узоров.
Примерно так же функционирует мир Толкина: в его основе лежит очень четкая, нерушимая аксиоматика, регламентирующая каждую мелочь. И оставляющая при этом почти безграничное пространство для расширения.Читать полностью…
Современный роман на 220 страниц крупным шрифтом в одной картинке.
Читать полностью…
Я, как известно, состою не просто из "Властелина колец" Дж. Р. Р. Толкина, но и из разрыва - мучительной семилетней паузы между выходом на русском первой и второй его частей.
Я знаю еще нескольких людей, сформированных этой дырой - кто-то стал просто медиевистом, кто-то переводчиком с исландского, кто-то, как я, античником (когда кончаются германские эпосы, переходишь на Гомера), кто-то с головой ушел в ролевые игры, кто-то стал художником-иллюстратором, кто-то, кхм, переосмыслил себя как орка - со всеми вытекающими.
А еще я знаю, как по-разному люди эту дыру заполняли. Кто-то переводил доставшиеся через третьи руки слепые ксероксы с полунепонятного английского, кто-то (это был типовой путь, им прошла и я) штудировал "Беовульфа".
А еще - и это, пожалуй, самый странный подобный опыт - на мою долю выпал двухстраничный фрагмент толкинистского счастья. Мой отец читал какой-то переводной научпоп и с трепетом обнаружил в нем развернутую цитату - то самое место, где Арагорн проходит Дорогой мертвых. Папа, зная о моем помешательстве, аккуратно перепечатал на машинке этот кусочек и прислал мне в письме - я тогда жила в Тбилиси, и папа регулярно писал (вернее, печатал) мне туда письма.
Даже уж и не знаю, какой эффект произвел на меня этот волшебный осколок, который я не знала куда пристроить, он не вкладывался ни в какую картину - тогда на русском можно было прочесть лишь первую часть трилогии. Усилил чувство недостачи или, напротив, ненадолго снял ломку? Сейчас уж толком не вспомню - думаю, и то, и другое сразу. И совсем уж не помню, откуда этот фрагмент взялся - почему-то мне кажется, что это был Карло Гинзбург, но не уверена, что он выходил в СССР в середине 80-х.
И все это, конечно, такая автоархеология, которую трудно объяснить и совершенно невозможно выкинуть. То, что Людмила Улицкая называла "священным мусором", только еще и без материального носителя, потому что квартиры в Тбилиси давно нет, а вместе с ней сгинули и все старые бумажные письма, имевшиеся там во множестве. Это - с цитатой - в том числе.
Новости все сплошь так себе - скоро в школу, лето прошло (словно и не бывало), новый закон о книгах иноагентов на подходе, про общественно-политическую ээээ... ситуацию вообще молчу... Один лишь "Страдариум" нам всем радость и опора - тем более, что сейчас у коллег сезонная распродажа, и многие курсы (с нажимом - в том числе мой курс по "Гарри Поттеру"...) можно купить со скидкой до 40%. Ну, а еще, конечно же, курс Екатерины Михайловны про Толкина и мир Средиземья, курс Анны Виленской про средневековую музыку, курс Андрея Аксенова про русскую революцию, курс Александры Архиповой про вампиров и много разного другого утешительного. Закончить волевым усилием нынешнее разнонаправленное безумие пока не выходит, поэтому что и делать, как не поучиться немного.
Читать полностью…
Каждому из нас, мне кажется, очень нужен проездной на книги, только их почему-то почти никто не делает. А вот Издательство Ивана Лимбаха сделало!
Вы можете прямо сейчас приобрести сертификат на все их книги за 2024 год (и вышедшие, и те, которые еще в печати) с 50% скидкой - книги будут приходить к вам по мере публикации, ну, или получите их все разом, под елочку (чтоб было что почитать на каникулах). А еще есть сертификаты на 5 или 10 книг - ну, или до 29 августа можете просто купить на сайте издательства любую книгу со скидкой 29% (у Лимбаха день рождения, 29 лет, поэтому и цифры такие странные, не круглые).
В этом году у коллег много интересного - я бы обратила внимание на "Триумф домашних тапочек" Паскаля Брюкнера, "Бунт" Владислава Реймонта, "Змею" Стига Дагермана, сборник стихов Александра Скидана, а еще обещают новый роман Александра Соболева (это тот, который "Грифоны охраняют лиру") и несколько переизданий - в частности, "Историю одного немца" Себастьяна Хафнера и "Дневник отчаявшегося" Фридриха Река-Маллечевена, которых в бумаге уже давно не купишь.
Словом, есть из чего выбрать - ну, и помните, что покупая книги напрямую у издателей, вы поддерживаете этих самых издателей. Которые за это поддержат нас своими книгами.
Ладно, резко сменим регистр, перестанем бичевать общественные нравы и вообще слезем с табуреточки. Мы тут все же для того, чтобы говорить о книгах, а не вот это вот все.
Поэтому продолжу про книгу Бенхамина Лабатута "MANIAC". Вернее, про другую книгу, которая, как мне кажется, очень хорошо ее дополняет и вообще всячески с ней рифмуется, поскольку тоже описывает процесс слетания с катушек рационалистической ясности, только не в науке, а в немецкой философии межвоенного периода.
Речь о книге Вольфрама Айленбергера "Время магов: Великое десятилетие философии. 1919-1929 гг", вышедшем в том же Ad Marginem в переводе Нины Федоровой.
Пару лет назад писала о ней в "Медузе", но теперь туда и ссылку-то не поставишь. Поэтому выложу свою рецензию тут - ну, а если кто предпочитает читать тексты должным образом сверстанные, то нагуглите без труда.
В прошлый пост не влезло, но из профессиональной аккуратности сообщу, что книга Бенхамина Лабатута вышла в издательстве Ad Marginem в переводе Полины Казанковой. За что и издателю, и переводчику, а также редактору Анне Нордсковой (вот уж книга, где редактор по-настоящему необходим) честь и хвала.
Читать полностью…
Образовательный проект "Ковчег без границ", живущий под очень близким моему сердцу девизом "Школа будет свободной", позвал в ближайшую субботу поговорить обо всяком книжном. Главная аудитория проекта подростки, но взрослые тоже, разумеется, welcome. Это будет не совсем лекция, а скорее беседа , так что если вам есть, что спросить, то такой шанс тоже будет.
Читать полностью…