-
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении
Господи, совершенно невозможно поверить. Работала с Петей, когда он был главным по культуре в "Ведомостях", и очень его любила...
/channel/fermate/5225
В любой сложной жизненной ситуации читай Пелевина. Беспокоит вопрос национальной идеи? Так вот же и ответ - четкий, прямой и одинаково неприятный всем примерно, без различия политических взглядов:
"– А насчет идеи этой я тебе прямо скажу – хрен его знает. Мне бы на бензин заработать да на хань. А там – что Дудаев, что Мудаев, лишь бы лично меня мордой об стол не били".
Йен Макдональд. Новая Луна. - СПб: АСТ, Астрель, 2017. Перевод Н. Осояну.
В предыдущем опубликованном у нас романе Йена Макдональда «Бразилья» дело, как следует из названия, происходило в Бразилии, которая под пером писателя превращалась в сложный, экзотический и совершенно невероятный мир, обустроенный с едва ли не шизофренической тщательностью. В первом романе своего нового цикла писатель проделывает тот же трюк, однако если в «Бразилье» ему пришлось строить из вторсырья, включая подлинные детали в абсолютно фантасмагорическую реальность, то на сей раз под застройку он выбирает идеально пустую площадку: действие «Новой Луны» разворачивается, как несложно догадаться, на Луне.
Люди колонизовали земной спутник чуть менее ста лет назад (а начали туда переселяться примерно в наше время, так что хронология романа выстраивается без труда), однако термин «колония» к Луне уже давно не применим. Ее население составляет полтора миллиона человек и продолжает пополняться за счет переселенцев, но главное — ее обитатели уже не вполне люди. Лунная гравитация сделала их кости тонкими и легкими, они выше обычного человека на две головы, и в земных условиях им не выжить. А еще они говорят на собственном языке — упрощенном английском с примесью португальского, корейского и йоруба и живут по собственному календарю (лунному, естественно). У лунарцев свои представления о религии (их несколько, но доминирует синкретический афро-бразильский культ умбанда), о законе (его нет, а вместо него — договорное право и судебные поединки на ножах), о семье (сложная бисексуальная полигамия и суррогатное материнство), о дорогом и дешевом (золото — дешево, вода, воздух и пространство — дорого, кофе — бесценно) — да, собственно говоря, почти обо всем. Жизнь на Луне так не похожа на земную, что ее жители уже почти не чувствуют связи с метрополией, и мир их обладает приятной устойчивостью и внутренней логикой.
Бизнес Луны поделен между пятью могущественными кланами — на азиатский манер их именуют Драконами. У каждого Дракона своя столица и свои принципы ведения бизнеса, а хрупкое равновесие между ними поддерживается посредством династических браков. Выходцы из России Воронцовы (приятный сюрприз для русского читателя — все они носят нормальные имена типа Валерий или Анастасия и никогда не предлагают выпить «на здоровье») заведуют транспортом. Австралийцы Маккензи — энергетики и металлурги. Китайцы Суни (борьба за независимость от Пекина — их постоянная головная боль) — специалисты по финансам, информации и обмену данными: все лунное общество скреплено сетью, интегрированной в организмы лунарцев на биологическом уровне. Выходцы из Ганы Асамоа ведают продовольствием и жильем, а новички в Большой Пятерке — бразильцы Корта — монополизировали разработку и продажу гелия. Именно Корта — восьмидесятилетняя Адриана, основательница династии, ее сыновья, дочь, внуки и прочие домочадцы — главные герои романа. На приеме в их родовом поместье на старшего сына Адрианы будет совершено покушение, и это событие запустит вереницу величественных тектонических сдвигов — поначалу едва заметных, а под конец катастрофических и трагичных. Между Драконами вспыхнет война, все нажитое Корта будет поставлено на карту, Луну впервые за много лет затопит кровь, а в обжитые кварталы ворвется космический вакуум.
«Новую Луну» сравнивают с «Игрой престолов», и отчасти это верно — мир Макдональда столь же многлюден и детален, а еще автор так же не церемонится со своими героями (будьте готовы: самые обаятельные могут не дожить до финала). Однако если топливом, приводящим в движение романную машинерию Джорджа Мартина, служит похоть и жажда власти, то мир «Новой Луны» живет в первую очередь по законам большого бизнеса: в его венах пульсирует лунная валюта битси, а высшей ценностью остается семья. Все вместе это делает эпос Макдональда гибридом «Атланта» Айн Рэнд, «твердой» (то есть основанной на некотором важном научно-техническом допущении) фантастики, киберпанка и классической семейной саги — диковинным и совершенно неотразимым.
Друзья, совсем скоро у нас выйдет книга лауреата Пулитцеровской премии Вьет Тхань Нгуена "Преданный"
Перевод с английского: Анастасия Завозова.
📖 Продолжение романа "Сочувствующий", получившего Пулитцеровскую премию в 2016 году. Человек "с двумя сознаниями" приезжает в Париж начала 80-х. Город Огней и соблазняет его, и мучает, здесь ему придется ходить по тонким граням между двумя мирами — интеллектуальной богемой и преступным сообществом — и между двумя самыми близкими своими людьми. Свойственное перу Нгуена сочетание саспенса и философии создает особую атмосферу, где преданность и предательство то противоборствуют, то оказываются сторонами одной медали.
Страница книги на нашем сайте: https://www.corpus.ru/products/vet-than-nguen-predannyj.htm
Отвлекусь на минуточку от своей бесконечной уже просто подготовки к курсу про Гарри Поттера в "Страдариуме" и 31 августа расскажу о других подростковых фэнтези, золотой век которых пришелся на рубеж ХХ и ХХI веков. Лекция бесплатная, но надо зарегистрироваться - приходите, поговорим о Филипе Пулмане, Лемони Сникете и других!
https://stradarium.timepad.ru/event/2548580/
Как и все уже люди на свете почитала немножко Тот Самый Учебник Мединского. Он, как мне кажется, слегка пятно Роршаха - все вычитывают в нем свое: кто-то ошибки и неточности, кто-то кровожадную пропаганду, кто-то неудачные иллюстрации - словом, кто что.
Я, честно говоря, особой пропаганды в нем не заметила - пропаганда все же предполагает наличие единой концепции, относительно простого и ясного тезиса, который можно протащить через весь текст и подкрепить примерами. У Мединского же концепция меняется каждые десять страниц (я, чтобы быть честной, прочла тридцать - это несложно, там все сплошь картинки), положительные и отрицательные герои не поделены, и как результат никакая пропаганда, кроме "мы очень хорошие, а нас обижали, но мы всегда собирались и давали отпор - вот и сейчас каааак соберемся, каааак дадим", из него не складывается. А такого тезиса для общей связности, убедительности и непротиворечивости маловато.
Зато я там вычитала лютую, беспросветную скуку и, как ни удивительно, полное безлюдье - несмотря на кучу имен и фамилий, там нет увлекательных сюжетов и живых вызывающих эмпатию персонажей. Есть абстрактный какой-то "героизм", а героев нет.
В скуке обычно принято упрекать школьные учебники по истории советской эпохи - дескать, там сплошь классовая борьба. Многие учебники и впрямь были скучноватые (учебник 9-го класса, полный бесконечных стачек и партийного строительства, вспоминаю с ужасом), но были и шедевры. Да, классовая борьба (читай, пропаганда) там и правда была, но в удачных случаях она выполняла функцию организующего тезиса, вокруг которого выстраивались вполне увлекательные истории с симпатичными или, напротив, отчетливо отталкивающими героями.
Очень хороший пример увлекательного (хотя и дико тенденциозного) учебника - это знаменитый учебник Агибаловой-Донского по истории Средних веков для шестого класса. Он тоже, конечно, был выстроен вокруг идеи классовой борьбы, и все события в нем подразделялись на "прогрессивные", то есть способствующие приближению Великой Октябрьской социалистической революции, и "реакционные", Великую Октябрьскую социалистическую революцию отдаляющие.
С этим связаны и многочисленные перекосы: так, несколько поколений советских детей выросли с верой в то, что главные события Средневековья - это Жакерия во Франции, а также восстания Уота Тайлера и Роберта Кета в Англии. Ну, и с персоналиями тоже не все было ладно - например, довольно маргинальный вождь Крестьянской войны в Германии, близкий к анабаптистам (которых принято было считать предтечей коммунистов) Томас Мюнцер позиционировался как фигура куда более значительная, чем Мартин Лютер и далеко превосходящая последнего в том, что касалось "прогрессивности".
Однако при всех огрехах этот учебник правда было интересно читать (а учителя, по нему учившие, говорят, что и преподавать по нему было удобно). В нем были потрясающе увлекательные истории, тот же самый Томас Мюнцер был советскому школьнику как родной, а гибель его переживалась как пресональная трагедия - уж не говоря о, например, Жанне Д'Арк (ее почему-то тоже осмысляли как "прогрессивную"). Помню, что даже в моей довольно посредственной 83-й школе Заводского района города Тбилиси ученики довольно посредственной учительницы Екатерины Никифоровны (из семьи грузинских молокан, кстати) плакали, когда Жанна поднималась на костер.
Я не хочу сказать, что такого рода пропагандистские учебники - эталон, на который надо ориентироваться, и вобще будьте все как Агибалова и Донской. Есть гораздо более полезные и продуктивные способы преподавания истории, меньше завязанные на определенном "подходе" и оставляющие куда больше простора для интерпретации и самостоятельных умозаключений ученика. Я просто считаю своим долгом отметить, что даже пропагандистскую по своей сути, предельно тенденциозную вещь можно при желании сделать хорошо и добросовестно. И вот Тот Самый Учебник Мединского, как мне кажется, не тот случай.
Я сейчас с наслаждением погрузилась в "Гарри Поттера" и в смысле новинок толку от меня пока немного. Однако открыла вчера по рекомендации Насти Завозовой роман Кэтлин Э. Флинн "Проект " Джейн Остен" - когда я, наконец, закончу с "Гарри", это будет первая книга, которую я прочитаю. В целом это, конечно, история о попаданцах (герои из будущего отправляются в прошлое, чтобы спасти от уничтожения один из романов писательницы), но судя по 70 первым страницам, какая-то удивительно цельная, неглупая, обаятельно ироничная и вместе с тем очень серьёзная в том, что касается любви к Джей Остен и её эпохе. Обещают уже скоро - есть чего ждать.
Читать полностью…
Защищать своих - нормально, это называется "профессиональная солидарность". Для каждого человека, имеющего отношение к литературе, свои - это наш профессиональный цех, все люди пишущие, переводящие, издающие, редактирующие, пишущие о книгах. Да-да, я не оговорилась - все, независимо от их взглядов.
Сегодня Минюст ударил по "нашим" дважды - признал иностранными агентами сразу двух писательниц - Линор Горалик, один из самых чистых и ярких голосов в современной литературе на русском языке, и популярнейшую Татьяну Сотникову (вы, вероятно, знаете её под псевдонимом Анна Берсенева). Звание иностранного агента в силу абсурдной бесконечности списка изрядно обесценилось, но я всё равно, с занудством, достойным лучшего применения, хочу отметить: происходящее - ничто иное как цензура и дискриминация писателей из-за их убеждений. Это удар по литературе в целом, а не по какому-то одному её "сегменту". Это удар по всему нашему цеху. И я никогда не пойму тех его представителей, кто радуется проблемам коллег или оправдывает творящуюся в их отношении несправедливость.
А Татьяне и Линор мои сочувствие и поддержка.
Самое частое пожелание от моих родных, друзей, знакомых, собеседников, читателей в прошедший день рождения - "чтобы уже скорее можно было пожелать чего-то другого". Всё так, и слово "праздновать" в этом году (как и в прошлом) видится мне трагически неуместным. Не празднуем - так, в лучшем случае "отмечаем.
И всё же нет, не совсем так. Благодаря вам моё "отмечание", скучная фиксация смены циферки на табло стало-таки настоящим праздником. Кого я обманываю, в прошедшие полтора года я утратила очень многое - начать хотя бы с веры в ценность и нужность того, что делаю. Ваши поздравления дали мне веру в то, что ценность есть, что кому-то - на самом деле, многим! - нужно то, что я делаю. На том тепле, которое вы мне подарили, я, даст бог, продержусь следующий год. А там, глядишь, можно уже будет желать чего-то другого. Спасибо вам - и простите меня те, кому я ответила слишком кратко или просто отделалась формальным лайком. Мне очень, очень важно, что вы рядом.
Продолжаю готовиться к курсу про "Гарри Поттера" в "Страдариуме" (записывайтесь, до старта всего три недели). Обнаружила, что сцена, в которой Гарри приходит в себя после поединка с профессором Квиррелом в финале "Философского камня", поэпизодно повторяет аналогичную сцену в конце первой части " Братства Кольца" Толкиена. Помните, как чудом спасшийся от Моргульского клинка Фродо просыпается после того, как им с Сэмом, Пиппином, Мерри и Арагорном удалось через кордон назгулов прорваться в Раздол? Ну, в общем, у Роулинг полный и абсолютно рефлексивный римейк - чтоб не сказать оммаж. О параллелях поттерианы с Диккенсом, Кэрроллом, Несбит и Дороти Сэйерс пишут немало, а меж тем связь с "Властелином Колец" у Джоан Роулинг тоже очень сильна, и этот пример не единственный.
Читать полностью…
Ух ты, смотрите какая красота! Помню, что читала об этой надписи у Нерваля, но, честно говоря, тогда подумала, что он сам это и выдумал. А оказалось нет.
/channel/suchstuff/1042
С восторгом прочла эссе моего любимого Джонатана Франзена о том, как писать о природе. Как обычно у Франзена, текст сильно выходит за рамки заявленной темы, и довольно быстро оказывается текстом о том, как писать вообще, а если выйти на чуть более высокий уровень абстракции, о том, как говорить о чём-то хорошем и важном так, чтобы собеседник (или читатель) а) не увидел в этом прямой инвективы, б) заинтересовался, в) согласился - ну, или во всяком случае хотя бы частично пересмотрел свою позицию. Очень, очень нужное всем нам чтение - полезное и какое-то просветляющее.
Читать полностью…
Нынешние наши каникулы во Франции неожиданно превратились для меня в какое-то путешествие по волнам, извините, моей памяти - ну, или по моей детской книжной полке. На смену Ронсевалю с Роландом, о которых уже писала чуть выше, пришел город Альби, который помимо албигойской ереси и музея Тулуз-Лотрека оказался известен ещё и как родина французского мореплавателя Жана-Франсуа Лаперуза.
В мою жизнь капитан Лаперуз вошёл в качестве героя одной из важнейших и любимейших книг детства - "Водителей фрегатов" Николая Чуковского. Этот совершенно блестящий (и практически не устаревший - опыт моих детей тому порука) сборник включал в себя повести о выдающихся мореплавателях XVIII и XIX веков - капитане Куке, Крузенштерне и Лисянском, и вот о невезучем капитане Лаперузе (посвящённая ему повесть так и называлась "Капитан Лаперуз, который плыл от несчастья к несчастью").
Герой Американской войны за независимость, борец с расовыми предрассудками (вопреки сопротивлению всей своей аристократической родни он женился на креолке, в роду которой были чернокожие, и привёз её во Францию), во главе огромной французской кругосветной экспедиции он попытался повторить путешествие капитана Кука. По дороге он совершил немало открытий (например, открыл тот самый пролив Лаперуза, который отделяет Сахалин от Хоккайдо), но потерял изрядную часть команды. А в конце концов и сам сгинул где-то на Соломоновых островах вместе с остатками экипажа и обоими своими кораблями - "Астролябией" и "Буссолью".
Исчезновение экспедици настолько будоражило умы (во-первых, из-за её стоимости и амбициозности, а во-вторых, из-за всенародной популярности самого Лаперуза), что, по преданию, всходя на эшафот, Людовик XVI напоследок спросил у палача, нет ли вестей от капитана.
Судьба экспедиции долгое время оставалась неизвестной, покуда другой капитан Жюль Дюмон-Дюрвиль (в книге Чуковского была повесть и о его плаваньях) не нашёл её следы на острове Ваникоро, где сегодня установлен памятник злосчастному капитану и его людям.
Впрочем, лучшая повесть в "Водителях фрегатов" рассказывала о мореплавателе совершенно не выдающемся, а вовсе даже вымышленном, и называлась она "Матрос Рутерфорд в плену у новозеландцев". Если все остальные тексты сборника хороши в первую очередь своей познавательностью (ужасное слово, но не могу подобрать синоним), то "Рутерфорд", как я с интересом обнаружила, перечитав его с сыновьями уже во взрослом возрасте, хорош вполне безусловно - как хорошая литература, причем даже не строго детская.
В общем, если вы думаете, что бы почитать детям про морские приключени, то настоятельно рекомендую воздержаться от пытки Жюль Верном и обратиться к Николаю Чуковскому - он замечательный.
Пока мы на каникулах во Франции, в медиа-иноагенте Carnegie вышел мой длинный текст про новый роман Мишеля Уэльбека - ну, и про Уэльбека в целом, наговорившего в последнее время сорок бочек арестантов (впрочем, ничего нового). Признаться, изнутри Беарни унылый алармизм Уэльбека выглядит даже более экзотично, чем при взгляде из других, менее благословенных мест. Но, как известно, турист видит совсем не то, что абориген. Словом, много букв про Уэльбека и его подозрительную внезапную человечность.
"Глобальные потрясения — такие как война, экономическая рецессия или пандемия — имеют свойство обезличивать, лишать человека индивидуальности по известной формуле: «смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика».
Подобный взгляд сверху, с высот, по сути дела, не доступных состраданию, закономерно провоцирует запрос на противоядие — на сужение ракурса, на взгляд глаза в глаза, на сопереживание отдельному человеку, а не людской массе".
https://carnegieendowment.org/politika/90363
Ну, и обложечка - в моём детстве была такая же, но и в переизданиях её сохраняют по большей части.
Читать полностью…
В процессе подготовки к сами-знаете-чему (но для тех, кто каким-то чудом пропустил, повторюсь, что речь идет о моем курсе в "Страдариуме") читаю замечательную книгу Майкла Леви и Фары Мендльсон "Children's Fantasy Literature: An Introduction". Почерпнула оттуда мысль, вроде бы, очевидную, но как-то по-новому подсвечивающую наше (мое) видение волшества в детских книгах.
Все знаменитые народные сказки вплоть до второй половины XVIII века считались чтением не детским, а взросло-простонародным. И связано это было с расхожим представлением об изначальной порочности ребенка как такового. Для того, чтобы обуздать имманентно ему присущую "греховную природу" и подготовить к вступлению в стерильный мир взрослых, ребенку требовалась жесткая санобработка, индоктринация, а значит, минимум лжи в процессе образования и воспитания. И конечно же, такой подход предполагал практически полное исключение художественного вымысла из пространства детского чтения.
Однако к началу XIX века под влиянием идей романтизма (а также некоторого снижения детской смертности) происходит плавное переосмысления концепта детства и, соответственно, природы ребенка. На смену идее "ребенок рождается порочным, и общество должно его окультурить и по возможности обеззаразить" приходит идея "ребенок рождается безгрешным, и общество должно по возможности оберегать его от мирской скверны". Это приводит к изменениям в том числе в подходе к детскому чтению - на смену "суровой правде" и Библии как основе развития приходит волшебная сказка, призванная оградить ребенка от грубой и грязной реальности.
Интересно, что подобную же постепенную трансформацию мы наблюдаем, скажем, в советском подходе к детской литературе, в которую фантастическое и волшебное начало активно просачиваться только в 70-е и 80-е годы. В эпоху застоя оформляется и стабилизируется концепция "советского счастливого детства", по телеэкранам летят крылатые качели, школьные годы оказываются чудесными, а на книжных прилавках в куда больших, чем прежде, количествах расцветают советские литературные сказки и фантастика. До этого же ребенок осмыслялся как немного недоделанный боец, строитель светлого будущего, и соответственно, чем скорее он займет свое место в шеренге, тем лучше. А помочь ему в этом должна литература полезная, познавательная, сугубо реалистичная и зовущая на подвиг - что-нибудь про геологию или жития пионеров-героев.
Любопытно, конечно, увидим ли мы нечто подобное (хотя бы на уровне интенции) на нынешнем этапе или дело ограничится начальной военной подготовкой в школе. Пока в эту сторону мысль наших культурологов в штатском, вроде бы, не движется, но кто ж их знает.
Замечательные педагоги и филологи Андрей Десницкий и Ася Штейн ведут онлайн-занятия по разного рода филологическим дисциплинам для детей и подростков. Ася много лет преподавала в знаменитой Донской гимназии (и была там одним из самых любимых и популярных учителей - знаю об этом из первых рук, от ее бывших учеников). Андрей - доктор наук, библеист, автор замечательной научно-популярной книги "Библия: что было "на самом деле" (писала о ней немножко в запрещенном медиа пару лет назад). Мои дети выросли, а так бы доверила их Асе с Андреем без малейших сомнений. И вы не сомневайтесь.
/channel/wrongteacher/390
Пока все обсуждают неуспех российской лунной миссии (всем смешно, а мне, честно говоря, не очень - думаю о людях, которые положили на нее годы своей жизни, а теперь их всех сольют за провал, в котором, в общем, нет их вины), я вспоминаю любимую мою книжку про Луну из сравнительно новых - фантастическую трилогию Йена Макдональда в переводе Натальи Осояну. Нашла свою старую рецензию на первую часть, "Новую Луну" - выложу, пожалуй, здесь (в следующем посте), раз уж повод представился. В бумаге книжку, боюсь, сейчас купить сложно, и в силу предельной нескрепности ее вряд ли переиздадут в ближайшее время, но при большом желании все находится.
Читать полностью…
Я ужасно горжусь тем, что именно я в свое время подала Насте идею взяться за перевод этого романа Вьет Тхань Нгуена - он почти такой же ее, как "Щегол" Донны Тартт. Знаю, что многим поклонникам Нгуена "Преданный" многим понравился меньше, чем "Сочувствующий", но мне (и Насте) скорее наоборот. В общем, роман уже готов и совсем скоро появится в продаже - уже открыт предзаказ.
/channel/biggakniga/615
Ну, и минутка ностальгии - учились по такому учебнику, да?
Читать полностью…
Благая весть - переводчик, писатель, критик и один из главных моих проводников в мире фантастики Николай Караев завёл себе телеграм-канал - преимущественно о фантастике, как несложно догадаться. Как говорится, не Василием Владимирским с его каналом "Speculative fiction" единым! Подписывайтесь, в общем.
/channel/starlighthousekeeping
В продолжение сказанного выше расскажу поучительную историю про Норвегию и её ПЕН-центр.
Однажды на некоторый литературный фестиваль, который проходит при поддержке государства, подал заявку поэт-неонацист. Он хотел выступить с презентацией своих стихов, правильно заполнил форму, своевременно подал все документы - но получил отказ. На вопрос, почему он не может почитать стихи о белокурых валькириях на общегосударственном фестивале, ему ответили невнятное - что-то типа "рылом не вышел".
Неонацист оказался парень не промах: он выяснил, кто в таких случаях занимается защитой прав литераторов, и прямиком отправился в Норвежский ПЕН-центр. Чтоб вы понимали, в Норвежском ПЕН-центре работают люди, по сравнению с которыми самые наши либеральные либералы - те ещё мракобесы и консерваторы. Трудно описать словами, как именно они были не рады поэту-неонацисту. Однако что делать - права литератора нарушены, надо защищать.
И Норвежский ПЕН-центр вписался за поэта, и добился отмены решения оргкомитета фестиваля, и поэт смог выступить со своими стихами (как не без яда отметила рассказывавшая мне об этом девушка, занимавшаяся его делом, "пришло два человека, а активисты устроили пикет"). Справедливость, предполагавшая в данном случае равный доступ к ресурсу, восторжествовала.
Тогда, слушая эту историю, я восхищалась норвежцами и думала скорее о "моей" стороне литературного спектра, внутренне укоряя себя и коллег за недостаток солидарности. Но то были времена абсолютно вегетарианские, и худшее, что грозило писателю, это равнодушие к его книге. Сегодня же я с ужасом наблюдаю за тем, как люди из литературного цеха с наслаждением травят коллег, ликуют из-за их бед, а иногда и прямо подставляют их под кнут.
Pathetic, как сказал бы ослик Иа-Иа.
Какой удивительно целостный портрет абсолютной силы зла. И как же ужасно, что всех этих демонов выпустил на свободу один человек одним своим бессмысленным и бесчеловечным решением. То, что таилось по тёмным углам, теперь пирует - и вовсе не только в России, как мы видим.
/channel/podosokorsky/26291
Сегодня у меня день рождения - 48 лет. Я как-то так счастливо устроена, что возраст лежит на мне легко - не в смысле, что его не видно, а в смысле, что цифра меня не ранит. В последний раз я горевала о подкрадывающейся старости в 25 лет, а после этого как рукой сняло.
А вот что меня с начала войны мучает невыносимо, так это ограниченность моего ресурса, связанная не с возрастом, но с природой мироустройства. Неспособность помочь всем - ну, или хотя бы достаточно многим. По сложившейся в социальных сетях традиции в день рождения приятно просить поддержки для каких-то любимых благотворительных проектов - попрошу и я.
Уже полтора года в Россию течёт поток беженцев. Многие здесь остаются, но многим надо ехать дальше, в Европу, чтобы воссоедиться с родными. Полтора года мои друзья и коллеги покупают им билеты на поезда, встречают, провожают. Я знаю этих людей давно и очень близко, и полностью за них ручаюсь. Все счета российские,поэтому помогать им безопасно. Если вы захотите и сможете перевести ребятам немного денег, это будет самым лучшим мне подарком. А у меня, ттт, пока всё и так хорошо - пруф, как говорится, на фото.
https://ua2eu.site/donate.html
Ужасная трагедия в Махачкале - невозможно ни о чем думать, кроме этого. Самые искренние соболезнования моим читателям из Дагестана...
Читать полностью…
Ещё одна минутка преподавательской гордости - у моего замечательного магистранта Ивана Шульца вышел большой, вдумчивый и подробный путеводитель по литературному феномену под названием "Алла Горбунова". А ещё у Ивана есть канал, в который он пишет нечасто, но всегда очень интересно, причём не только про книги, но и про музыку.
https://www.setters.media/post/zazor-mezhdu-zhiznyu-i-tvorchestvom-menya-vsegda-smushchaet-kak-ponyat-pisatelnicu-allu-gorbunovu
Вот такая обложка была у меня (who can relate?), но есть, конечно, множество изданий поновее.
Читать полностью…
Я не училась греческому у Марины Николаевны Славятинской - она для меня "человек-учебник": по написанному ею учебнику я училась, а после немного преподавала. Но у Славятинской учились многие мои любимые учителя, и в целом Марина Николаевна, конечно, дуайен нашего корпуса классиков, практикующих и расстриг вроде меня. Сейчас ей и её семье нужна помощь - давайте скинемся.
/channel/mayakuch/409
Так часто читаю, будто хвалить прозу иносгента и уголовника Дмитрия Глуховского меня вынуждают исключительно "идеологическая солидарность", "продажность" и другие нехорошие вещи, что нет-нет да и отчаюсь. А потом вот читаю такое у умного человека - и нет, пожалуй, продолжу в том же духе. Рано отчаиваться.
/channel/desnitsky/1317
Книгу "В стране легенд", упомянутую в предыдущем посте, кстати, тоже всячески рекомендую вашим детям в возрасте, ну, скажем, от 7 до 12. В советское время выходило множество очень хороших детских книг по истории - повестей, пересказов и литературных обработок народных эпосов, сборников легенд и всякого такого. Почему их было столько и почему многие из них настолько пронзительно хороши - история длинная и не всегда весёлая, но так или иначе я эту литературу люблю нежно, отчасти привила любовь к ней своим сыновьям и считаю одной из величайших вершин советской литературы для детей - и в целом-то очень хорошей.
"В стране легенд" - очень увлекательные и вполне самоценные пересказы ключевых западноевропейских средневековых легенд в диапазоне от Круглого Стола до Фауста. И читать интересно, и польза очевидная: когда ещё деточка прочтёт, ну, не знаю, Томаса Мэлори (и прочтёт ли), а тут опа - все ключевые имена и факты усвоены, причём без усилия, а исключительно с радостью.
Среди авторов сборника, кстати, великая Софья Леонидовна Прокофьева, лучший друг и спаситель советских детей, которым буржуазное фэнтези не полагалось - рылом не вышли, а перенестись в другой волшебный мир хотелось до зуда. Мало что я любила так горячо и благодарно, как её истории про Белоснежку, Лоскутик и Облако, жёлтый чемоданчик... Полезла вот сейчас проверить отчество Прокофьевой и обнаружила, что она до сих пор жива - 95 лет в мае исполнилось. Ну, что тут скажешь - спасибо, Софья Леонидовна, крепкого здоровья.