47917
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении Номер заявления о регистрации в РКН: 5007620042
Должна была с утра пораньше выступать на гаражной книжной распродаже в любимом книжном магазине "Переплёт" в Иркутске, рассказывать, как цензура боролась с литературой в античности и в новое время. Но в Иркутске ливень, гаражка пройдет завтра и, увы, без меня (лечу весь день в самолёте, но если кто в Иркутске - приходите обязательно!), поэтому с утра маюсь бездельем. Вот решила составить реестр список писателей иностранных агентов.
Конечно, писатель - понятие относительное, книги выходили и у Виктора Шендеровича, и у Александры Архиповой, и у Антона Долина, и у очень многих других. Но я решила собрать в столбик писателей в узко терминологическом смысле - тех, кого мы знаем в первую очередь (а иногда и исключительно) по книгам. Итак, поехали:
Дмитрий Быков
Дмитрий Глуховский
Михаил Зыгарь
Дарья Серенко
Елена Малисова
Катерина Сильванова
Татьяна Сотникова (Анна Берсенева)
Линор Горалик
Кира Ярмыш
Олег Радзинский
Боюсь, что still counting. Всем фигурантам списка - моя поддержка и сочувствие.
Я подписана в запрещенной соцсети с картинками на один аккаунт, в котором постят фоточки 70-х годов - непарадные портреты тогдашних знаменитостей (наших и не наших), уличные сценки, фотографии из семейных фотоальбомов, интерьеры. И у меня прямо сердце сжимается от умиления и вот этого дурацкого чувства "хочу туда" - назад, к этим, как выразился Джонатан Франзен в интервью, взятом мной год назад для запрещенного ныне медиа, немыслимо ужасным прическам, некрасивой одежде, уродливой обуви. К прощанию с иллюзиями и усталому похмелью после восторгов 60-х - но вместе с тем к скучноватой уверенности в том, что все как есть, так и будет, и это, в общем, неплохо. К скудному и привычному быту, к автономии частной жизни. К дурацким клешам, рубашкам в облипочку и мини-юбкам. К узкому, но по-своему уютному и обустроенному пространству дозволенного, к "воображаемому Западу", который гораздо лучше настоящего, к возможности повернуться к власти спиной.
Я вижу, что тесно, я помню, что прочно, как поет певица-иноагент Земфира - кажется, по другому поводу, но на самом деле о том же самом.
70-е - мое преддетство, я их и не помню совсем, они кончились, когда мне было 4 года, а по факту еще немного раньше - с началом войны в Афганистане. И тем не менее именно 70-е (а не куда лучше мне известные 80-е или веселые и страшные 90-е, время моей лучезарной юности), вызывают у меня жгучую и не до конца мне самой понятную ностальгию.
Поэтому я отчасти могу понять чувства тех людей в нашей власти, которые хотят эту атмосферу воссоздать, которых туда неудержимо тянет. Но в моем случае тоска по 70-м - это тоска по невозвратному, по тому, чего никогда больше не будет. Они же, похоже, правда верят, что время обратимо и если как следует постараться, можно найти ту самую заветную дверь в лето в 70-е. И это, согласитесь, большая разница.
Издательство "Corpus" выложило еще небольшой кусочек из романа Вьет Тхань Нгуена "Преданный" в переводе Анастасии Завозовой. Помню, как прочла этот фрагмент (он там в самом начале) два года назад в самолете - и влюбилась. Очень жду выхода, чтобы скорее обсудить его со всеми.
(и обратите внимание на то, как классно в переводе передана аллитерация и вообще музыка текста)
/channel/Corpusbooks/1832
А вот коллеги из "Правил жизни" очень уместно вспоминают, за что мы любим Пелевина.
/channel/pravilamagru/38058?single
Мой канал превратился в какую-то газету "Ежедневный пророк", но потерпите, пожалуйста, еще недельку - это скоро кончится. А пока вот послушайте выпуск подкаста "Страдающего Средневековья", в котором мы с Олегом Воскобойниковым, Юрием Сапрыкиным - мл. и Константином Мефтахудиновым обсуждаем все того же мальчика-волшебника в его, с позволения сказать, культурологическом разрезе.
https://srednevekowje.mave.digital/ep-29
А вот и по-настоящему важные новости. Издатели сообщили, что новый роман Виктора Пелевина выйдет до конца нынешнего года - рукопись сдана и уже в работе. И даже списочек литературы для самоподготовки выкатили:
«Empire V», Виктор Пелевин;
«Batman Apollo», Виктор Пелевин;
«iPhuck 10», Виктор Пелевин;
«Transhumanism inc.», Виктор Пелевин;
«KGBT+», Виктор Пелевин;
«Чайка», Антон Чехов;
«Анна Каренина», Лев Толстой;
«Преступление и наказание», Фёдор Достоевский;
«Лолита», Владимир Набоков.
Ну, что ж - хорошие книжки, почему не перечитать. Ждем, как завещал нам граф Монте-Кристо, и надеемся.
Прочла, что Минюст выступил с очередной инициативой, позволяющей проводить внеплановые проверки у тех, кто занимается пособничеством иноагентам, по заявлениям бдительных граждан. То есть буквально по доносам.
И вот что меня в связи с этим интересует. Ведь у нас табу на донос - это буквально духовная скрепа. Ябедничать на товарища учителю - последнее дело, что бы тот товарищ ни делал. Жаловаться на соседей в полицию за шум в неуставное время - позорно, что мы, немцы какие? Это у них на гнилом Западе чуть что - сразу заявленьице, а мы сами разберемся, как люди. Доносчику первый кнут, вот это все. Лучше морду набить, если договориться не удается, чем обращаться к государству и вообще любой вышестоящей инстанции. У них - культура доносительства, у нас - справедливость, глаза в глаза, по-честному и напрямик.
У такого подхода есть и достоинства (готовность к горизонтальному взаимодействию), и недостатки (например, приемлемость семейного насилия или школьного буллинга - что ж не договорились-то по-хорошему), но это, мне кажется, очень глубоко в нас прошито. Я сама носитель этой культуры недоносительства - когда мне угрожали буквально физической расправой граждане из российского патриотического фэндома (было в моей жизни и такое), мне в голову не пришло жаловаться властям, я ходила и как дура пыталась их вразумить. Причем особенно это развито в поколении 35+ - то есть примерно в тех самых людях, которые сидят в Минюсте и принимают эти самые решения.
Непостижимо.
Господи, совершенно невозможно поверить. Работала с Петей, когда он был главным по культуре в "Ведомостях", и очень его любила...
/channel/fermate/5225
В любой сложной жизненной ситуации читай Пелевина. Беспокоит вопрос национальной идеи? Так вот же и ответ - четкий, прямой и одинаково неприятный всем примерно, без различия политических взглядов:
"– А насчет идеи этой я тебе прямо скажу – хрен его знает. Мне бы на бензин заработать да на хань. А там – что Дудаев, что Мудаев, лишь бы лично меня мордой об стол не били".
Йен Макдональд. Новая Луна. - СПб: АСТ, Астрель, 2017. Перевод Н. Осояну.
В предыдущем опубликованном у нас романе Йена Макдональда «Бразилья» дело, как следует из названия, происходило в Бразилии, которая под пером писателя превращалась в сложный, экзотический и совершенно невероятный мир, обустроенный с едва ли не шизофренической тщательностью. В первом романе своего нового цикла писатель проделывает тот же трюк, однако если в «Бразилье» ему пришлось строить из вторсырья, включая подлинные детали в абсолютно фантасмагорическую реальность, то на сей раз под застройку он выбирает идеально пустую площадку: действие «Новой Луны» разворачивается, как несложно догадаться, на Луне.
Люди колонизовали земной спутник чуть менее ста лет назад (а начали туда переселяться примерно в наше время, так что хронология романа выстраивается без труда), однако термин «колония» к Луне уже давно не применим. Ее население составляет полтора миллиона человек и продолжает пополняться за счет переселенцев, но главное — ее обитатели уже не вполне люди. Лунная гравитация сделала их кости тонкими и легкими, они выше обычного человека на две головы, и в земных условиях им не выжить. А еще они говорят на собственном языке — упрощенном английском с примесью португальского, корейского и йоруба и живут по собственному календарю (лунному, естественно). У лунарцев свои представления о религии (их несколько, но доминирует синкретический афро-бразильский культ умбанда), о законе (его нет, а вместо него — договорное право и судебные поединки на ножах), о семье (сложная бисексуальная полигамия и суррогатное материнство), о дорогом и дешевом (золото — дешево, вода, воздух и пространство — дорого, кофе — бесценно) — да, собственно говоря, почти обо всем. Жизнь на Луне так не похожа на земную, что ее жители уже почти не чувствуют связи с метрополией, и мир их обладает приятной устойчивостью и внутренней логикой.
Бизнес Луны поделен между пятью могущественными кланами — на азиатский манер их именуют Драконами. У каждого Дракона своя столица и свои принципы ведения бизнеса, а хрупкое равновесие между ними поддерживается посредством династических браков. Выходцы из России Воронцовы (приятный сюрприз для русского читателя — все они носят нормальные имена типа Валерий или Анастасия и никогда не предлагают выпить «на здоровье») заведуют транспортом. Австралийцы Маккензи — энергетики и металлурги. Китайцы Суни (борьба за независимость от Пекина — их постоянная головная боль) — специалисты по финансам, информации и обмену данными: все лунное общество скреплено сетью, интегрированной в организмы лунарцев на биологическом уровне. Выходцы из Ганы Асамоа ведают продовольствием и жильем, а новички в Большой Пятерке — бразильцы Корта — монополизировали разработку и продажу гелия. Именно Корта — восьмидесятилетняя Адриана, основательница династии, ее сыновья, дочь, внуки и прочие домочадцы — главные герои романа. На приеме в их родовом поместье на старшего сына Адрианы будет совершено покушение, и это событие запустит вереницу величественных тектонических сдвигов — поначалу едва заметных, а под конец катастрофических и трагичных. Между Драконами вспыхнет война, все нажитое Корта будет поставлено на карту, Луну впервые за много лет затопит кровь, а в обжитые кварталы ворвется космический вакуум.
«Новую Луну» сравнивают с «Игрой престолов», и отчасти это верно — мир Макдональда столь же многлюден и детален, а еще автор так же не церемонится со своими героями (будьте готовы: самые обаятельные могут не дожить до финала). Однако если топливом, приводящим в движение романную машинерию Джорджа Мартина, служит похоть и жажда власти, то мир «Новой Луны» живет в первую очередь по законам большого бизнеса: в его венах пульсирует лунная валюта битси, а высшей ценностью остается семья. Все вместе это делает эпос Макдональда гибридом «Атланта» Айн Рэнд, «твердой» (то есть основанной на некотором важном научно-техническом допущении) фантастики, киберпанка и классической семейной саги — диковинным и совершенно неотразимым.
Друзья, совсем скоро у нас выйдет книга лауреата Пулитцеровской премии Вьет Тхань Нгуена "Преданный"
Перевод с английского: Анастасия Завозова.
📖 Продолжение романа "Сочувствующий", получившего Пулитцеровскую премию в 2016 году. Человек "с двумя сознаниями" приезжает в Париж начала 80-х. Город Огней и соблазняет его, и мучает, здесь ему придется ходить по тонким граням между двумя мирами — интеллектуальной богемой и преступным сообществом — и между двумя самыми близкими своими людьми. Свойственное перу Нгуена сочетание саспенса и философии создает особую атмосферу, где преданность и предательство то противоборствуют, то оказываются сторонами одной медали.
Страница книги на нашем сайте: https://www.corpus.ru/products/vet-than-nguen-predannyj.htm
Отвлекусь на минуточку от своей бесконечной уже просто подготовки к курсу про Гарри Поттера в "Страдариуме" и 31 августа расскажу о других подростковых фэнтези, золотой век которых пришелся на рубеж ХХ и ХХI веков. Лекция бесплатная, но надо зарегистрироваться - приходите, поговорим о Филипе Пулмане, Лемони Сникете и других!
https://stradarium.timepad.ru/event/2548580/
Как и все уже люди на свете почитала немножко Тот Самый Учебник Мединского. Он, как мне кажется, слегка пятно Роршаха - все вычитывают в нем свое: кто-то ошибки и неточности, кто-то кровожадную пропаганду, кто-то неудачные иллюстрации - словом, кто что.
Я, честно говоря, особой пропаганды в нем не заметила - пропаганда все же предполагает наличие единой концепции, относительно простого и ясного тезиса, который можно протащить через весь текст и подкрепить примерами. У Мединского же концепция меняется каждые десять страниц (я, чтобы быть честной, прочла тридцать - это несложно, там все сплошь картинки), положительные и отрицательные герои не поделены, и как результат никакая пропаганда, кроме "мы очень хорошие, а нас обижали, но мы всегда собирались и давали отпор - вот и сейчас каааак соберемся, каааак дадим", из него не складывается. А такого тезиса для общей связности, убедительности и непротиворечивости маловато.
Зато я там вычитала лютую, беспросветную скуку и, как ни удивительно, полное безлюдье - несмотря на кучу имен и фамилий, там нет увлекательных сюжетов и живых вызывающих эмпатию персонажей. Есть абстрактный какой-то "героизм", а героев нет.
В скуке обычно принято упрекать школьные учебники по истории советской эпохи - дескать, там сплошь классовая борьба. Многие учебники и впрямь были скучноватые (учебник 9-го класса, полный бесконечных стачек и партийного строительства, вспоминаю с ужасом), но были и шедевры. Да, классовая борьба (читай, пропаганда) там и правда была, но в удачных случаях она выполняла функцию организующего тезиса, вокруг которого выстраивались вполне увлекательные истории с симпатичными или, напротив, отчетливо отталкивающими героями.
Очень хороший пример увлекательного (хотя и дико тенденциозного) учебника - это знаменитый учебник Агибаловой-Донского по истории Средних веков для шестого класса. Он тоже, конечно, был выстроен вокруг идеи классовой борьбы, и все события в нем подразделялись на "прогрессивные", то есть способствующие приближению Великой Октябрьской социалистической революции, и "реакционные", Великую Октябрьскую социалистическую революцию отдаляющие.
С этим связаны и многочисленные перекосы: так, несколько поколений советских детей выросли с верой в то, что главные события Средневековья - это Жакерия во Франции, а также восстания Уота Тайлера и Роберта Кета в Англии. Ну, и с персоналиями тоже не все было ладно - например, довольно маргинальный вождь Крестьянской войны в Германии, близкий к анабаптистам (которых принято было считать предтечей коммунистов) Томас Мюнцер позиционировался как фигура куда более значительная, чем Мартин Лютер и далеко превосходящая последнего в том, что касалось "прогрессивности".
Однако при всех огрехах этот учебник правда было интересно читать (а учителя, по нему учившие, говорят, что и преподавать по нему было удобно). В нем были потрясающе увлекательные истории, тот же самый Томас Мюнцер был советскому школьнику как родной, а гибель его переживалась как пресональная трагедия - уж не говоря о, например, Жанне Д'Арк (ее почему-то тоже осмысляли как "прогрессивную"). Помню, что даже в моей довольно посредственной 83-й школе Заводского района города Тбилиси ученики довольно посредственной учительницы Екатерины Никифоровны (из семьи грузинских молокан, кстати) плакали, когда Жанна поднималась на костер.
Я не хочу сказать, что такого рода пропагандистские учебники - эталон, на который надо ориентироваться, и вобще будьте все как Агибалова и Донской. Есть гораздо более полезные и продуктивные способы преподавания истории, меньше завязанные на определенном "подходе" и оставляющие куда больше простора для интерпретации и самостоятельных умозаключений ученика. Я просто считаю своим долгом отметить, что даже пропагандистскую по своей сути, предельно тенденциозную вещь можно при желании сделать хорошо и добросовестно. И вот Тот Самый Учебник Мединского, как мне кажется, не тот случай.
Я сейчас с наслаждением погрузилась в "Гарри Поттера" и в смысле новинок толку от меня пока немного. Однако открыла вчера по рекомендации Насти Завозовой роман Кэтлин Э. Флинн "Проект " Джейн Остен" - когда я, наконец, закончу с "Гарри", это будет первая книга, которую я прочитаю. В целом это, конечно, история о попаданцах (герои из будущего отправляются в прошлое, чтобы спасти от уничтожения один из романов писательницы), но судя по 70 первым страницам, какая-то удивительно цельная, неглупая, обаятельно ироничная и вместе с тем очень серьёзная в том, что касается любви к Джей Остен и её эпохе. Обещают уже скоро - есть чего ждать.
Читать полностью…
Защищать своих - нормально, это называется "профессиональная солидарность". Для каждого человека, имеющего отношение к литературе, свои - это наш профессиональный цех, все люди пишущие, переводящие, издающие, редактирующие, пишущие о книгах. Да-да, я не оговорилась - все, независимо от их взглядов.
Сегодня Минюст ударил по "нашим" дважды - признал иностранными агентами сразу двух писательниц - Линор Горалик, один из самых чистых и ярких голосов в современной литературе на русском языке, и популярнейшую Татьяну Сотникову (вы, вероятно, знаете её под псевдонимом Анна Берсенева). Звание иностранного агента в силу абсурдной бесконечности списка изрядно обесценилось, но я всё равно, с занудством, достойным лучшего применения, хочу отметить: происходящее - ничто иное как цензура и дискриминация писателей из-за их убеждений. Это удар по литературе в целом, а не по какому-то одному её "сегменту". Это удар по всему нашему цеху. И я никогда не пойму тех его представителей, кто радуется проблемам коллег или оправдывает творящуюся в их отношении несправедливость.
А Татьяне и Линор мои сочувствие и поддержка.
Ещё один замечательный (и, как мне кажется, очень недооцененный) писатель в списке иноагентов - Олег Радзинский. Не буду давать ссылки, но писала в "Медузе" о его романах "Агафонкин и время" и "Боги и лишние" (изобретательных, сложно устроенных, умных и очень красивых) и мемуары "Случайные жизни" - интереснейшая рефлексия диссидентского опыта. Выходили в издательстве "Corpus" - берите, не пожалеете.
Читать полностью…
Александра Яковлева. Иная. Букмейт, 2023.
Когда-то давно я внутри своей головы разделила все книги на «сделанные» и «боговдохновленные», или, если угодно, написанные головой и написанные сердцем (на самом деле, какой-то другой частью писательской личности, но пусть для простоты будет сердце). Понятно, что деление это условное: если книга писалась сердцем совсем уж без применения головы, читать ее невозможно (кто первый скажет слово «автофикшн»?). А в хороших книгах, написанных головою, нет-нет да и прорвется сердце. Самый характерный пример такого рода – Борис Акунин. Хоть я и не поклонник его позднейшего творчества, первые романы фандоринского цикла я считаю важнейшей вехой в истории постсоветской литературы – и вот в них рациональная «сделанность» гармонично уравновешивается какой-то милой избыточностью в том, что касается языка, антуража и героев.
Есть мнение, что «сделанная» книга – это всегда легко, но так, на мой взгляд, думают только те, кто никогда не пытался ничего «сделать». Свою «Иную» Александра Яковлева, думаю, скорее «сделала», чем родила в творческих муках, но буквально десяти страниц достаточно, чтобы понять, как же это классно и умно сделано, сколько там труда, фантазии, кругозора и просто умения аккуратно распутывать сюжетные петли.
1940 год, девушка Аня, в прошлом Анники, живет в Ленинграде со своим братом, работает швеей и скрывает тягостную тайну – стоит ей всерьез разволноваться и утратить контроль, как голос ее превращается в мощнейшее оружие, своего рода акустическую бомбу. Очередной Анин «срыв» приводит к драматическим последствиям: девушкой и ее даром начинают не по-доброму интересоваться советские спецслужбы, а параллельно с этим о ее существовании узнают оккультисты из нацистского Аненербе…
У романа есть стройный, стремительный сюжет, но по дороге Яковлева проявляет редкую по нынешним убористым временам писательскую щедрость. Наряду с Аней-Анникой и двумя не то ангелами, не то демонами, спорящими за ее душу – немецким магом-гипнотизером и советским офицером со странной резистентностью к его магии – писательница населяет роман еще добрым десятком выпуклых персонажей, далеко выходящих за рамки жесткой сюжетной необходимости. Здесь есть и еврейский мальчик-шахматист, и женщина-ученый (сегодня мы бы назвали ее психологом), и ассистентка немецкого мага со сложной душевной организацией, и много кто еще. В «Иной» есть и элегантные флешбэки, из которых мы узнаем, как же Аня с братом оказались там, где оказались, и любовно выписанные локации – то нищая карельская деревушка, то сумрачный немецкий замок, то подземелье тайного советского института… И в этих излишествах, в этих не обязательных, казалось бы, для крепкой жанровой прозы деталях проступает в тексте Яковлевой то самое «сердце» - то самое теплое писательское дыхание, способное сбалансировать холодноватый рассчет «головы».
Возвращаясь к метафоре «сделанности», нужно отметить, что, в общем, понятно, из чего «сделана» «Иная». Это и Стивен Кинг (больше всего в романе Яковлевой от «Кэрри», «Воспламеняющей взглядом» и «Института»), и «Люди Х» со всеми их сиквелами и вбоквелами, и Анна Старобинец (в блербе на обложку я вспомнила ее «Лисьи Броды», но, пожалуй, с «Первым отрядом» сходства больше), и даже Дмитрий Быков – последняя сцена «Иной», в которой герои узнают о начале войны, почти буквально повторяет финал «Июня». Однако ориентируясь на все вышеперечисленное, Александра Яковлева ухитряется нигде не впасть в грех копирования: опираясь на великих (окей, выдающихся), она строит нечто собственное, характерное и многообещающее.
Я не совсем разобралась, но кажется, «Иная» - часть большой вселенной, с комиксами, блэкджеком и группой «АИГЕЛ». Я к таким вещам отношусь настороженно – помним мы все эти «Вселенные «Метро 2033» и «Этногенезы», добра от них не жди. Может, дальше и правда пойдет какой-то коммерческий продукт, но пока прямо хорошо. Ну, и вспомним еще разок тот же «Первый отряд» Старобинец – часть франшизы, конечно, но какая книжка.
#книга_недели
Поскольку большая часть читателей, принявших участие в голосовании, продемонстрировали если не поттеролюбие, то во всяком случае поттеронейтральность, еще немного все о том же. Продолжаю читать упомянутую уже книгу Майкла Леви и Фары Мендльсон "Children's Fantasy Literature: An Introduction". Вот еще оттуда прекрасное:
"Предзаказов на "Гарри Поттера и камень волшебника" в Америке было так много, что сначала The New York Times, а после и другим главным мировым изданиям пришлось ввести отдельный рейтинг "детских бестселлеров" - чтобы авторам взрослых бестселлеров было не так унизительно, что их обошла детская книжка".
Как бы теперь это развидеть-то, а. Зато теперь мы знаем, куда делся "Евгений Онегин" из заданий к ЕГЭ - его Андреасян отжал в личное пользование. Отчуждил, так сказать.
/channel/idiatullin/3607?single
Дорогие со-киприоты, обратите внимание. Невзирая на сложное название, говорить мы с Екатериной Шульман будем о вещах простых и понятных - о том, кто как утешается чтением во времена, темнее которых наше поколение, пожалуй, не припомнит. Оффлайн, Лимассол, записи не будет, приходите!
https://www.soldoutticketbox.com/shulman-uzefovich-sep-2023/?lang=el
Напоминаю, что уже в ближайший четверг поговорим о родственниках "Гарри Поттера" - родных и двоюродных. Лекция бесплатная, но нужна регистрация!
/channel/stradarium1/542
Не смогла устоять - утащила невероятную красоту из канала "Возвращение в Брайдсхед".
/channel/Brideshead_Revisited/2112
В процессе подготовки к сами-знаете-чему (но для тех, кто каким-то чудом пропустил, повторюсь, что речь идет о моем курсе в "Страдариуме") читаю замечательную книгу Майкла Леви и Фары Мендльсон "Children's Fantasy Literature: An Introduction". Почерпнула оттуда мысль, вроде бы, очевидную, но как-то по-новому подсвечивающую наше (мое) видение волшества в детских книгах.
Все знаменитые народные сказки вплоть до второй половины XVIII века считались чтением не детским, а взросло-простонародным. И связано это было с расхожим представлением об изначальной порочности ребенка как такового. Для того, чтобы обуздать имманентно ему присущую "греховную природу" и подготовить к вступлению в стерильный мир взрослых, ребенку требовалась жесткая санобработка, индоктринация, а значит, минимум лжи в процессе образования и воспитания. И конечно же, такой подход предполагал практически полное исключение художественного вымысла из пространства детского чтения.
Однако к началу XIX века под влиянием идей романтизма (а также некоторого снижения детской смертности) происходит плавное переосмысления концепта детства и, соответственно, природы ребенка. На смену идее "ребенок рождается порочным, и общество должно его окультурить и по возможности обеззаразить" приходит идея "ребенок рождается безгрешным, и общество должно по возможности оберегать его от мирской скверны". Это приводит к изменениям в том числе в подходе к детскому чтению - на смену "суровой правде" и Библии как основе развития приходит волшебная сказка, призванная оградить ребенка от грубой и грязной реальности.
Интересно, что подобную же постепенную трансформацию мы наблюдаем, скажем, в советском подходе к детской литературе, в которую фантастическое и волшебное начало активно просачиваться только в 70-е и 80-е годы. В эпоху застоя оформляется и стабилизируется концепция "советского счастливого детства", по телеэкранам летят крылатые качели, школьные годы оказываются чудесными, а на книжных прилавках в куда больших, чем прежде, количествах расцветают советские литературные сказки и фантастика. До этого же ребенок осмыслялся как немного недоделанный боец, строитель светлого будущего, и соответственно, чем скорее он займет свое место в шеренге, тем лучше. А помочь ему в этом должна литература полезная, познавательная, сугубо реалистичная и зовущая на подвиг - что-нибудь про геологию или жития пионеров-героев.
Любопытно, конечно, увидим ли мы нечто подобное (хотя бы на уровне интенции) на нынешнем этапе или дело ограничится начальной военной подготовкой в школе. Пока в эту сторону мысль наших культурологов в штатском, вроде бы, не движется, но кто ж их знает.
Замечательные педагоги и филологи Андрей Десницкий и Ася Штейн ведут онлайн-занятия по разного рода филологическим дисциплинам для детей и подростков. Ася много лет преподавала в знаменитой Донской гимназии (и была там одним из самых любимых и популярных учителей - знаю об этом из первых рук, от ее бывших учеников). Андрей - доктор наук, библеист, автор замечательной научно-популярной книги "Библия: что было "на самом деле" (писала о ней немножко в запрещенном медиа пару лет назад). Мои дети выросли, а так бы доверила их Асе с Андреем без малейших сомнений. И вы не сомневайтесь.
/channel/wrongteacher/390
Пока все обсуждают неуспех российской лунной миссии (всем смешно, а мне, честно говоря, не очень - думаю о людях, которые положили на нее годы своей жизни, а теперь их всех сольют за провал, в котором, в общем, нет их вины), я вспоминаю любимую мою книжку про Луну из сравнительно новых - фантастическую трилогию Йена Макдональда в переводе Натальи Осояну. Нашла свою старую рецензию на первую часть, "Новую Луну" - выложу, пожалуй, здесь (в следующем посте), раз уж повод представился. В бумаге книжку, боюсь, сейчас купить сложно, и в силу предельной нескрепности ее вряд ли переиздадут в ближайшее время, но при большом желании все находится.
Читать полностью…
Я ужасно горжусь тем, что именно я в свое время подала Насте идею взяться за перевод этого романа Вьет Тхань Нгуена - он почти такой же ее, как "Щегол" Донны Тартт. Знаю, что многим поклонникам Нгуена "Преданный" многим понравился меньше, чем "Сочувствующий", но мне (и Насте) скорее наоборот. В общем, роман уже готов и совсем скоро появится в продаже - уже открыт предзаказ.
/channel/biggakniga/615
Ну, и минутка ностальгии - учились по такому учебнику, да?
Читать полностью…
Благая весть - переводчик, писатель, критик и один из главных моих проводников в мире фантастики Николай Караев завёл себе телеграм-канал - преимущественно о фантастике, как несложно догадаться. Как говорится, не Василием Владимирским с его каналом "Speculative fiction" единым! Подписывайтесь, в общем.
/channel/starlighthousekeeping
В продолжение сказанного выше расскажу поучительную историю про Норвегию и её ПЕН-центр.
Однажды на некоторый литературный фестиваль, который проходит при поддержке государства, подал заявку поэт-неонацист. Он хотел выступить с презентацией своих стихов, правильно заполнил форму, своевременно подал все документы - но получил отказ. На вопрос, почему он не может почитать стихи о белокурых валькириях на общегосударственном фестивале, ему ответили невнятное - что-то типа "рылом не вышел".
Неонацист оказался парень не промах: он выяснил, кто в таких случаях занимается защитой прав литераторов, и прямиком отправился в Норвежский ПЕН-центр. Чтоб вы понимали, в Норвежском ПЕН-центре работают люди, по сравнению с которыми самые наши либеральные либералы - те ещё мракобесы и консерваторы. Трудно описать словами, как именно они были не рады поэту-неонацисту. Однако что делать - права литератора нарушены, надо защищать.
И Норвежский ПЕН-центр вписался за поэта, и добился отмены решения оргкомитета фестиваля, и поэт смог выступить со своими стихами (как не без яда отметила рассказывавшая мне об этом девушка, занимавшаяся его делом, "пришло два человека, а активисты устроили пикет"). Справедливость, предполагавшая в данном случае равный доступ к ресурсу, восторжествовала.
Тогда, слушая эту историю, я восхищалась норвежцами и думала скорее о "моей" стороне литературного спектра, внутренне укоряя себя и коллег за недостаток солидарности. Но то были времена абсолютно вегетарианские, и худшее, что грозило писателю, это равнодушие к его книге. Сегодня же я с ужасом наблюдаю за тем, как люди из литературного цеха с наслаждением травят коллег, ликуют из-за их бед, а иногда и прямо подставляют их под кнут.
Pathetic, как сказал бы ослик Иа-Иа.
Какой удивительно целостный портрет абсолютной силы зла. И как же ужасно, что всех этих демонов выпустил на свободу один человек одним своим бессмысленным и бесчеловечным решением. То, что таилось по тёмным углам, теперь пирует - и вовсе не только в России, как мы видим.
/channel/podosokorsky/26291