47917
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении Номер заявления о регистрации в РКН: 5007620042
Тем временем Букеровскую премию по литературе вручили вчера английской писательнице и поэтессе Саманте Харви за ее роман "Orbital", который, как пишет коллега Наталья Ломыкина, выйдет и на русском (дай-то бог). Этот роман я не читала, зато хорошо помню другой ее роман, "Ветер западный", вышедший в издательстве "Фантом-Пресс" в переводе Елены Полецкой.
Поскольку издание "Медуза", для которого я писала на него рецензию, теперь объявлено чертом в ступе, позволю себе процитировать свой тогдашний текст - ну, а вы, если захотите, без труда найдете оригинал.
"Прямо накануне Великого поста средневековая английская деревушка Оукэм просыпается и обнаруживает, что лишилась самого богатого, предприимчивого, образованного и щедрого своего обитателя. Вечером Том Ньюман веселился на свадьбе сестры священника, а наутро сгинул в волнах местной реки, раздувшейся из-за весеннего половодья: то ли случайно соскользнул в воду, то ли решил свести счеты с жизнью, то ли стал жертвой злого умысла. Даже тела его не удалось найти — только воспитанник Ньюмана обнаружил в прибрежных камышах изорванную рубаху своего благодетеля.
Меж тем над деревней сгущаются тучи: на ее плодородные земли давно зарятся монахи из соседнего монастыря, прибывший из соседнего города в Оукэм церковный начальник подозревает крамолу среди прихожан, а местный лорд, которому вроде бы сама судьба отвела роль защитника смиренных земледельцев, не более чем безвольный фантазер. И теперь от того, насколько оперативно оукэмцы выяснят, что же стряслось с Томом Ньюманом, напрямую зависит их будущее.
Повествование в романе ведется от лица молодого священника Джона Рива, которому по большей части приходится разбираться с произошедшим, и выстроено оно от конца к началу: мы встречаемся с героями в Блинный вторник, венчающий Масленицу, а расстаемся четырьмя днями ранее, в Прощеную субботу, когда, собственно, пропадает Том Ньюман. Подобная структура сразу обозначает тщетность любых надежд на «нормальное» развитие детективной интриги. Несмотря на то, что в центр романа Саманты Харви в самом деле помещено убийство, а в финале читатель получит подобие разгадки произошедшего, «Ветер западный» точно не детектив в привычном смысле слова. Подлинное пространство действия в нем — душа главного героя, а основной сюжет — происходящие в этой душе метания, которые мы наблюдаем в обратной перспективе, к слову сказать, столь характерной для средневековой иконографии.
На самом поверхностном уровне «Ветер западный» очень созвучен сегодняшнему восприятию Средних веков — тому, за формирование которого в российских реалиях более всех ответственны, пожалуй, создатели паблика «Страдающее Средневековье». Английский XV век предстает здесь в обличье одновременно гротескном, жутковатом, скабрезно-площадном и вместе с тем выспренно духовном. В дремучем и нищем мире Саманты Харви, где банальная печь в доме маркирует изрядный достаток, нет места возвышенной рыцарственности (тут и рыцарей-то никаких нет), а вся эстетика романа восходит к знаменитой картине Питера Брейгеля «Битва Масленицы и Поста».
Однако узнаваемый и если не комфортный, то во всяком случае привычный уже исторический антураж служит оболочкой для персональной трагедии в духе скорее Достоевского, нежели Чосера или Рабле. Читатель довольно скоро откроет для себя, что главный герой «Ветра западного», священник Джон Рив — рассказчик не вполне надежный. Джон изнемогает под весом чужих ожиданий, и эта непосильная ноша вынуждает его совершать одну ошибку за другой. Хуже того, в душе Джона бушуют собственные демоны, и это обстоятельство поддает жару в той геенне огненной, куда он и без того ввергнут.
Слабый человек, волей слепого случая ответственный за судьбу многих; вечный неудачник, вынужденный положиться на удачу; трус, попавший на передовую; изуверившийся грешник, вынужденный полагаться на праведность и веру других, — драма Джона Рива разворачивается сразу в нескольких направлениях, и следить за этим потаенным и мучительным процессом ничуть не менее, а, пожалуй, куда более интересно, чем за выяснением обстоятельств гибели Тома Ньюмана".
Перечитала, готовясь к очередному выпуску "Закладки", воспоминания Надежды Александровны Тэффи. Вот, например, автор приезжает из темной, страшной, голодной Москвы в относительно сытый и пока благополучный Киев.
"На Крещатике прогуливаются многие без вести пропавшие. Вот общественный деятель, который месяц тому назад говорил мне, раздувая ноздри, что мы не должны уезжать, что мы должны работать и умереть на своем посту.
— А! А как же ваш пост? — неделикатно окликаю я его. Он краснеет и решает шутить:
— Слишком испостился я на своем посту, дорогая! Вот
подправлюсь немножко, а там посмотрим.
А глаза бегают, и не видно, в какую сторону они посмотрят..."
Сто лет прошло. Все изменилось, ничего не меняется.
"Никогда ещё маленькая страна не была столь разъединена политическим расколом, как Россия-вне-России".
У. Чэпин Хантингтон, 1933 г. Цит. по Эдит Хайбер. Смеющаяся вопреки: Жизнь и творчество Тэффи.
Как у каждого из нас сегодня, у меня есть список людей за которых я держусь, по которым калибрую себя, с которыми раз за разом с облегчением и радостью нахожу себя на одной стороне. Список этот возглавляет Юрий Шевчук - с его безусловным и очень мне близким патриотизмом при безусловной и бесстрашной поддержке всего и всех, в чем он видит ценность. С его простой, не требующей внутренней борьбы готовностью делать нравственный выбор и принимать его последствия. С его добротой, милосердием и пониманием. С его интеллектуальной сложностью и вместе с тем абсолютной, предельной народностью.
Вы скажете, что в моих словах очень много пафоса, но это тот случай, когда удержаться от них невозможно. Короче, внукам буду рассказывать, что вот так запросто посидела с Юрой-музыкантом, поговорила с ним о Платоне, Кормильцеве и об очках Джона Леннона в стакане с водкой. Подсаживайтесь к нам и вы.
А вот видео "Закладки" подоспело - если вы еще не послушали, то теперь можно посмотреть - Екатерина Михайловна в зелёном платье, я в красивых очках.
Читать полностью…
Второй сегодняшний иноагент - филолог, критик, педагог, писатель, телеведущий, кинематографист (всех регалий не упомнишь) Александр Архангельский.
Саша написал очень много - от биографии Александра I до методических пособий и учебников по литературе (все мои знакомые школьные учителя пользуются и не нахвалятся) и от романов до биографических книг о Теодоре Шанине, Жорже Нива, Инне Ли... Есть, в общем, из чего выбрать, но я расскажу о тех двух вещах, которые люблю у него сильнее всего.
Во-первых, это первая художественная книга Архангельского "Цена отсечения" - умный, романтичный и жесткий роман, с одной стороны, о поколении людей, разбогатевших в 90-е, а с другой, как ни тривиально это прозвучит, о любви. Если о первом мы, в общем, читали немало (хотя, как теперь выясняется, все равно мало, а что читали, то не поняли или поняли слишком поздно и не так), то любовь как-то совершенно вымылась из круга тем, важных для современной русской прозы. Ну, вот "Цена отсечения" заполняет эту лакуну, показывая, какая неистребимая и вместе с тем хрупкая штука любовь, и как губительны бывают попытки ее "укрепить" или, не дай бог, "взбодрить".
А вторая книга - это под разными названиями и в слегка разном виде выходивший "Путеводитель по классике". Со счету сбилась, сколько раз я рекомендовала эту книгу - остроумную, живую, проникнутую безусловной и вместе с тем очень понимающей любовью к русской литературе - самым разным людям. Чаще всего я вытаскивала ее как козырь из рукава в тот момент, когда слышала сакраментальный вопрос "что делать, не могу полюбить классику!" (вариант "ребенок не может"). Потому что, ну, да - после "Путеводителя" классику если не полюбит, то по крайней мере "зацепится" за нее краешком души практически каждый. А еще из этой книги я почерпнула великое множество историй, сюжетов, параллелей, которыми пользуюсь до сих пор. Поэтому если вдруг в моей лекции вы услышите что-то про Карамзина или Грибоедова, на всякий случай сверьтесь - не из книжки ли Архангельского я это почерпнула.
Ну, и на блог Саши подпишитесь - если он увидит, как нас тут много и как мы все его поддерживаем, надеюсь, ему будет чуть легче переживать эти черные дни.
Невозможно смешно. И нет, хоть я и пишу для "Кинопоиска", тоже не знаю, что там не так с "Преступлением и наказанием".
Читать полностью…
Если по поводу Гайто Газданова мы с Екатериной Михайловной немного разошлись в оценках, то по поводу Проспера Мериме пребываем в воодушевленном и разностороннем согласии. Новый выпуск "Закладки" уже можно послушать на всех милых вашему сердцу платформах.
Читать полностью…
Для рецензии на замечательную книгу Ольги Тогоевой "Дела плоти" понадобилась (не спрашивайте) цитата из Гилберта Кийта Честертона, из "Человека, который был четвергом". Цитату я помнила, что называется, по ключевым словам, поэтому полезла в благословенный гугл искать по этим самым словам фрагмент целиком. Не уверена, что включу его в рецензию, но звучит он так:
"Необычно и ценно попасть в цель; промах — нелеп и скучен. Когда человек, приручив стрелу, поражает далекую птицу, мы видим в этом величие. Почему же не увидеть его, когда, приручив поезд, он попадает на дальнюю станцию? Хаос уныл, ибо в хаосе можно попасть и на Бейкер-стрит, и в Багдад. Но человек — волшебник, и волшебство его в том, что он скажет «Виктория» и приедет туда".
В этом пассаже главный герой воспевает величие обыденности - того, что Альбер Камю в другой цитате, которую я тоже помню лишь по ключевым словам, называет "светлой устойчивостью будней". Герой убежден (ну, или скорее пытается убедить себя) в том, что железнодорожный справочник поэтичнее Байрона, поскольку прославляет не поражения человеческого духа, а его победы.
Но в действительности, конечно, из этой цитаты становится абсолютно понятно, почему мы хотим читать Байрона, а не справочник. И почему писатели хотят писать не о правилах, а об исключениях. Поездки в метро случаются куда чаще, чем загадочные убийства лордов в библиотеке, но лично я с большим удовольствием почитаю об убийствах. Впрочем, и сам Честертон предпочитал писать о них, а не о поездах, прибывающих строго по расписанию.
Рисую презентацию к сегодняшнему выступлению на конференции, смотрите, как мне ИИ красиво оформил фотографию Карины Шаинян, пускающей воздушные пузыри!
Читать полностью…
Думала коротко по делу заглянуть в любимую мною с юности книгу Ольги Добиаш-Рождественской "Крестом и мечом: Приключения Ричарда Львиное Сердце", но залипла и перечитываю целиком. Знаете, как в прежние времена, когда люди еще забегали друг к другу по делу, а потом зависали на два часа с разговорами - вот так и я.
Потрясающе, конечно, что сто лет назад (именно тогда и работала Ольга Антоновна) серьезные труды по медиевистике писали таким образом - как высокую, поэтичную и вместе с тем афористичную прозу. Читаю - и выписываю бесконечные цитаты, которые вряд ли для чего пригодятся, но остановиться невозможно - вот, например, такая:
"Определение явления как запоздавшего или отжившего отменяется для тех, кто берет его в его вневременном аспекте, исключающем категорию прогресса".
Добиаш-Рождественская говорит в данном случае о том, почему нас так привлекает фигура Ричарда - ходячего, в сущности, анахронизма в эпоху куда более просвещенных, эффективных и умелых государей. Но трудно не примерить эту фразу и на нас, внезапно обнаруживших себя во времени, когда категория прогресса фактически упразднена.
А еще в этой книге обнаружилось благополучно мною забытое, но ничуть не менее выдающееся послесловие. Его автор - Борис Львович Каганович, замечательный исследователь истории гуманитарных наук, после практически полного забвения подготовивший книгу Ольги Добиаш-Рождественской к переизданию в 1991 году.
В середине 1990-х Борис Соломонович вел у нас, РГГУшных классиков, короткий курс по истории антиковедения, который тогда мне казался скучным, а теперь я бы дорого дала за возможность послушать его еще раз. Более того, понимаю, что будь у меня еще одна жизнь, посвятила бы ее изучению того призрачного, волнующего, населенного говорящими тенями мира, о котором Борис Каганович нам рассказывал. Тогда на фоне ослепительно-яркого мира собственно античности, в котором мы счастливо жили, тот мир казался блеклым, а вот теперь мне в самый раз.
Если кто-то из вас с Борисом Соломоновичем на связи, скажите ему, пожалуйста, что он-то меня, конечно, не помнит, а вот я его да. Регулярно в последние годы пересекаюсь с ним на каких-то своих одиноких и непрактичных интеллектуальных маршрутах, каждый раз низко кланяюсь и благодарю.
Не могу поверить своим глазам, переиздали, ну, давайте скажем правду, по-настоящему великий роман Сергея Жарковского "Я, хобо". У российской фантастики последних тридцати лет много грехов - и чисто литературных, и морально-этических, но за этот роман ей всё простится.
Уже лет пятнадцать жду продолжения, в которое, в общем, не особо и верю. За эти годы в голове сама себе сочинила с десяток вариантов - а теперь и вам придется, потому что вот так оно работает. А еще вы подцепите язык героев Жарковского "космачей", и иногда будете слышать его отзвуки в собственной речи. Милый мальчик, ты так весел - владей, в общем, волшебной скрипкой. Как-то я прямо разволновалась, сами видите.
И спасибо коллегам из АСТ, что взялись.
Что ж, еще один друг и коллега, доктор наук, замечательный исследователь и преподаватель Олег Лекманов в списке иностранных агентов. Как всегда, напоминаю, что лучший способ поддержать человека, ставшего объектом, так сказать, правоприменения этого репрессивного и абсурдного закона (et cetera censeo, что его не должно быть в принципе, нигде и никогда) - почитать его книги.
Если вы спросите меня, то начать можно с книги о Венедикте Ерофееве, написанной Олегом Лекмановым в соавторстве с Ильей Симановским и Михаилом Свердловым. А дальше переходите к замечательным комментариям к повестям Юрия Коваля (в соавторстве с Романом Лейбовым и Ильей Бернштейном) и книге Валентина Катаева "Алмазный мой венец", путеводителю по мемуарам Ирины Одоевцевой "На берегах Невы" и биографии Сергея Есенина. Поверьте моему слову, начнете - не остановитесь.
Ну, а Олегу - мои сочувствие, солидарность и поддержка. И, как обычно, рутинно произнесу - это не навсегда.
Десять лет назад, то есть во времена, нынче не представимые, в издательстве "Эксмо" выходила замечательная серия детского нон-фикшна, которую курировала Людмила Улицкая - тогда вовсе даже не иноагент, не то, что сейчас. Все книги этой серии я покупала для своих сыновей, а эту - "Ленты, кружева, ботинки" - купила лично для себя. Мои мальчики строго соответствовали гендерным стереотипам, и увлечься историей костюма категорически отказывались. Книгу я в итоге подарила дружественной девочке, но приятнейшие воспоминания сохранились до сих пор.
Сегодня я прочла, что Раису Кирсанову жестоко убили в ее собственной квартире. Светлая память и какой же это все кошмар. Книги в продаже давно нет, да и мира, в котором она была возможна, тоже, но пусть будет хотя бы обложка.
Для тех, кто ждал и верил, новый выпуск "Закладки" - поговорили с Екатериной Михайловной про Проспера Мериме и его новеллы. Тизер: если вы хотите знать, как связан сбор металлолома советскими пионерами со зловещей "Венерой Илльской", то вам сюда.
Пока за донаты, которые нам, честно говоря, очень нужны, но можно и подождать, конечно.
Дорогие друзья, если вы в Ереване, то смотрите, что у вас там будет - переводчики Виктор Сонькин и Александра Борисенко расскажут, как вообще работает переводчик художественной литературы и что это за занятие такое во времена DipL и ChatGPT.
Виктор и Александра переводили (нам всем на радость) Джулиана Барнса и Ханью Янагихару, Дэниела Мейсона и Патрицию Данкер, Александра много лет преподает художественный перевод в МГУ и Вышке, а Виктор, напротив того, автор книги "Здесь был Рим", за которую получил премию "Просветитель". А если в подарок на какие-то двунадесятые праздники вы покупали родным и близким нарядные антологии восхитительного детективного винтажа "Не только Холмс", "Только не дворецкий" и "Криминальное чтиво", то это тоже Борисенко с Сонькиным придумали, спродюсировали, собрали и отредактировали.
Ну, и что, пожалуй, в данном конкретном случае даже важнее, оба они потрясающие лекторы, веселые рассказчики и мудрые объяснятели.
В общем, вам очень надо, идите обязательно
А заодно, чтоб два раза не вставать, позволю себе обратить ваше внимание на площадку "АртЛав", на которой все это будет происходить и которую открыли в прекрасном Ереване мои не менее прекрасные друзья. Здесь будут мастер-классы, студия керамики, книжные встречи и вообще много такого, что худо-бедно позволяет если не развеять ночь, то хотя бы временно ее превозмочь, как выражался некогда мой любимый писатель в переводе Андрея Кистяковского. Даст бог, когда-нибудь буду в "АртЛав" и я, а вы пока подпишитесь на их канал, чтобы не пропустить этот момент всякое интересное.
Мои друзья из Харькова и Белгорода говорят, что никогда больше не будут любить праздничные салюты. А я вот думаю, буду ли я когда-нибудь снова любить пятницу. Ведь как раньше было - рабочая неделя позади, впереди два дня сладкой лени, долгих медленных завтраков, встреч с друзьями. Были ж времена, сейчас уж трудно и представить.
Читать полностью…
Бывают дни, когда я очень остро сочувствую православным христианам в России - вот сегодня, например. Послал же Бог пастыря.
Читать полностью…
Мои друзья и коллеги готовятся к запуску курса ускоренной помощи мамам в борьбе с выгоранием, и для этого собирают средства старым добрым методом краудфандинга. Если вы поможете девочкам, то в качестве одного из лотов за поддержку вас ждет составленный мною список детективов, старых и новых, которые помогут пережить темную осень, холодную зиму, а там, глядишь, и вообще как-то развиднеется.
Читать полностью…
Всегда очень несправедливо, что горячо поддерживая знакомых и дорогих нам лично иноагентов, мы забываем о других. Поэтому добавлю, что сегодня иноагентами также признали журналистов Анну Зуеву и Алексея Серегина, которых в этом списке быть не должно - впрочем, как и никого другого. Cetera censeo, что закон об иноагентах delenda est - этого бреда и позорища не должно быть нигде и никогда, но особенно не должно его быть в нашей прекрасной стране.
Читать полностью…
И снова пятница, и снова иноагенты, книги которых я хотела бы вам от всей души порекомендовать. Ибо, напомню, лучший способ поддержать людей, которых, по мнению нашей власти, не должно быть ни видно, ни слышно, это сделать так, чтобы их было видно и слышно максимально хорошо.
Итак, журналист, музыкальный критик Александр Горбачев. С чего начать? Главная для меня книга, Александром придуманная, собранная и подготовленная к изданию, это "Не надо стесняться". Рассказывала о ней в "Вечернем Урганте" и писала подробно в "Медузе" в ноябре 2021-го - полный текст вы без труда найдете сами, а я позволю себе процитировать небольшой фрагмент из той своей рецензии:
"Популярная музыка, пишет Горбачев, подобна прустовским мадленкам, которыми нас накормили насильно. Звучащие из каждого утюга эстрадные хиты проникают внутрь клеток на манер вируса, становятся нашей коллективной памятью, ложатся в основу идентичности, но все это происходит без нашего осознанного согласия. В извечной русской дихотомии «рок» или «попса» каждому приличному человеку надлежит делать выбор в пользу первого — но парадокс в том, что мгновенное узнавание, бессознательный и потому самый интенсивный отклик вызывает вторая. Попса как ничто другое формирует и воплощает в себе трудно описываемый, но безошибочно опознаваемый zeitgeist — дух времени: стоит зазвучать «Облакам» группы «Иванушки International», как вокруг независимо от нашего желания наступает 1997 год со всеми его вкусами, запахами и воспоминаниями.
Именно под таким углом предлагают посмотреть на свой предмет авторы «Не надо стесняться». Попса для них становится своеобразной «духовной скрепой», системой универсально понятных кодов, обеспечивающей точку входа во всю тридцатилетнюю постсоветскую историю. Иными словами, предпослав своей книге подзаголовок «История постсоветской поп-музыки в 169 песнях» создатели этого проекта явно поскромничали: с куда большими основаниями его можно было назвать «История России в 169 песнях»".
Хорошая новость - книгу "Не надо стесняться" можно скачать совершенно бесплатно и легально на сайте издательства - вот тут.
Также хотела бы отметить еще одну книгу Горбачева, написанную в соавторстве с Ильей Зининым - "Песни в пустоту". Это история альтернативной музыки 1990-х годов - зыбкого, миражного, словно бы из ниоткуда пришедшего и в никуда канувшего феномена, который авторы буквально ловят за втягивающийся куда-то в щель мироздания хвост и фиксируют для вечности. И, как и в случае с "Не надо стесняться" музыка для Горбачева и Зиника - это не ноты и аккорды, но в первую очередь время, вызвавшее именно эти ноты и эти аккорды к жизни.
Прошлым летом все слушали подкаст Шурика про Егора Летова - слушатель из меня тот еще, поэтому я все пропустила, но знаю, что на подходе книга - вот ее жду с нетерпением (давайте ждать вместе).
И на блог Шурика Горбачева тоже подписывайтесь - вот он.
В следующем посте - о втором фигуранте сегодняшнего иноагентского списка, Александре Архангельском.
Давно ничего не читала с таким наслаждением и вот рассказываю почему. Вообще Ольга Тогоева, конечно, мой абсолютный кумир - давно мечтаю её клонировать как-то и распределить по всем сферам человеческого знания. Вот бы зажили.
Читать полностью…
Ох, ну, вот - понеслась душа в рай. Фантаст Ник Харкуэй, автор "Гномона" и "Мира, который сгинул" (и о том, и о другом писала подробно для "Медузы" в позапрошлой жизни), пришел к оригинальному выводу, что кровь не водица. Теперь он официально продолжит франшизу романов Джона Ле Карре о британском шпионе Джордже Смайли. Боюсь, Ле Карре понятия не имел, что это называется "франшиза", но времена меняются. Нет, ну а что, наследники наверняка согласны, ибо вышеупомянутый Ник Харкуэй сам наследник и есть - Джон Ле Карре приходился ему отцом.
Испытываю по этому поводу сложные чувства. С одной стороны, на Харкуэе природа и не думала отдыхать - очень достойный писатель. С другой - боженька своего дал с избытком, зачем гальванизировать чужое, достойно отжившее и упокоившееся с миром?..
Романы Джона Ле Карре при всей своей закругленной литературности были историями о настоящем, о длящемся и болезненном, о том, к чему автор имел непосредственное отношение и касательство. В исполнении любого автора, пишущего сегодня, вся эта шпионская проблематика времен холодной войны неизбежно станет игривым ретро, к которому критики обычно применяют легковесные эпитеты типа "изящный" и "остроумный".
Не уверена, что это правильно - вернее, уверена, что нет. Каждому овощу свое время - хочешь писать про шпионов сегодня, поучись у Мика Геррона. Да даже у Дэйва Хатчинсона поучись, если ты сразу и фантаст, и про шпионов. А не вот это вот все.
Если же вы спросите про мои двойные стандарты и почему я не ругаюсь на франшизу по Йену Флемингу, которую продолжали все кому не лень до вполне любимых мною Уильяма Бойда (вот уж неожиданный выбор) и Энтони Горовица, то ответ простой. Флеминг просто создан для франшизации и вообще я его люблю умеренно. А во Ле Карре великий писатель, и я его очень люблю. А значит, с ним так нельзя :)
Охохох, коллеги сообщили, что, оказывается, Борис Соломонович Каганович, о котором писала тут, умер еще в 2021 году от последствий ковида... Выходит, мои с ним встречи происходили не в мире живых, как я самонадеянно полагала, а в Лимбе, в мире его любимых теней, среди которых теперь одна из теней он сам. Уже несколько месяцев хотела ему написать, расспросить об особенно запавших мне в душу сюжетах. А теперь и написать-то некуда и спросить некого, ибо нет у меня с собой кувшина крови, чтобы вновь дать ему голос.
Читать полностью…
Вот такая у меня была книжечка 1991 года, папа купил и принес. Тогда уже даже издательство "Наука" не могло себе позволить нормальную обложку и печать - все расклеивалось и разваливалось, а бумага была странного серо-бежевого оттенка. Зато тираж 120 000 экземпляров. Может, кто-то из вас ее тоже помнит.
Читать полностью…
Если вы ведете книжный клуб, посещаете книжный клуб или планируете его создать, то сегодня (вообще-то и вчера тоже, но тут уж я прошляпила, простите) проходит посвященная книжным клубам онлайн-конференция. У меня небольшой доклад в 17.00 по Москве - расскажу о том, как можно выстроить увлекательную дискуссию на примере романа Карины Шаинян "С ключом на шее". Все бесплатно и свободно, но нужно зарегистрироваться.
Читать полностью…
О, пополнение для Cabinetto Segreto в Археологическом музее в Неаполе! И какая же, господи, красота.
Читать полностью…
Была сегодня в Брюссельском музее музыкальных инструментов и вынесла оттуда интересную литературную гипотезу - абсолютно непроверяемую и завиральную, конечно, но мне понравилось, поэтому и вам расскажу.
Все, я думаю, помнят героиню романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо" Гайде - сначала рабыню главного героя, потом его воспитанницу, потом - орудие его мести, а в самом уже конце его возлюбленную Если тут вы увидели параллель с архетипическим сюжетом "вырасти себе жену из семечка" в духе Оросмана с Заирой или педагога Ивана Ивановича Бецкого со смолянкой Алымовой (см. выпуск подкаста "Закладка" о книге Андрея Зорина "Появление героя"), то да, не зря вы ее там увидели, все есть, но сейчас не об этом.
Гайде по сюжету - дочь Али-Паши Тепеленского, албанца по происхождению, могущественного владыки Янины и вассала турецкого султана. Ценность девушки для Монте-Кристо поначалу только в том, что Гайде единственная, кто может свидетельствовать против одного из заклятых врагов графа Фернана, сначала служившего Али-Паше, а после подло его предавшего. Но и это к моей гипотезе отношения не имеет - просто приятно вспомнить любимую книжку.
Ладно, простите, хватит затянувшихся прелюдий, в чем же гипотеза?
Никогда не задумывалась, что значит имя Гайде и значит ли оно что, но сегодня в вышеупомянутом музее (кстати, горячо рекомендую при случае заглянуть) встретила музыкальный инструмент под названием "гайда" или "гайде" - балканского (в первую очередь албанского) родственника волынки. И подумалось мне, не от этого ли слова произошло имя прелестной героини Дюма?..
Неувязка состоит в том, что гайда - штука объемная и увесистая, поэтому играли на ней мужчины. С другой стороны, Дюма мог слышать только слово и не знать, что за ним стоит - может, он нафантазировал себе что-то утонченно-женственное типа лютни, например. В конце концов, откуда нормальному французу знать, на чем там играют балканские дикари, а звучит красиво. Как мы знаем, некоторые французы вообще песни западных славян сочиняют, не покидая пределов Парижа, и ничего (см. выпуск подкаста "Закладка", посвященный Просперу Мериме).
Повторюсь, совершенно не уверена, что в моей гипотезе есть хоть капля правды. Но подумать эту мысль мне было в радость, а радостями надо делиться - не так их нонеча и много. Кстати, звучит эта самая гайда/гайде довольно неожиданно и приятно - на мой вкус, получше своей шотландской сестры.
Друзья, если вы на Кипре, приходите в ближайшее воскресенье, 27 октября, на Молос в Лимасоле - с 15.30 до 17.30 читаем имена жертв сталинских репрессий в рамках проекта "Возвращение имен". Я там буду прямо к началу - сможем обняться и посмотреть друг на друга вживую в кои-то веки.
У каждого из нас найдется список "своих" погибших и пострадавших в те годы - родных или их друзей, да просто тех, кто нам по-настоящему дорог, чью гибель мы переживаем и оплакиваем как персональную утрату. Но тех, кто забыт, чьи имена не на слуху, о ком помнят лишь ближайшие родственники, да и то не всегда (сколько смертей, сколько арестов по понятным причинам вытеснялись, замалчивались) - их всех неизмеримо, в сотни, в тысячи раз больше. Их имена тоже не должны стереться. Пока мы произносим их вслух, эти люди как будто бы опять ненадолго живы.
Хотелось бы всех поименно назвать, и, в отличие от Анны Андреевны, у нас есть список и узнать тоже есть где. В общем, приходите - а если вы не на Кипре, то в вашем городе акция скорее всего тоже проходит, узнать об этом можно в аккаунте "Мемориала".
Ну, и напоследок традиционный уже, по-моему, для любого такого поста выход с протянутой рукой. "Возвращение имен" - акция абсолютно non for profit, но некоторые траты все равно неизбежны. Съемка, запись, распечатка материалов, организация трансляции - все это стоит денег, и волонтеры платят за них из своего кармана. Давайте поможем им компенсировать расходы - о том, как это сделать, читайте здесь.
Давненько, признаюсь, не доводилось мне бывать так далеко от моей зоны комфорта. Человеку, привыкшему к академической паре, утолкать миллион мыслей в жалкие 20 минут. Быть веселой, энергичной, вдохновляющей и при этом не быть банальной. Делать это всё на английском, на котором я последний раз читала лекции в, страшно сказать, 2020 году. Невероятные люди и невероятные темы до и после моего выступления. В общем, супер-комбо просто.
Ну, что вам сказать - за пределами моей зоны комфорта оказалось отлично. Самая красивая площадь Никосии - Площадь Свободы - и правда самая красивая (а уж название какое удачное). Английский мой в норме (читайте и слушайте на английском больше - разговорный язык подтянется). Невероятные люди оказались невероятными товарищами, партнерами и собеседниками. Унесла с собой примерно миллион новых мыслей, а ещё множество новых интересных и, простите за это слово, по-настоящему вдохновляющих знакомств.
В общем, спасибо огромное всей команде TEDx Eleftheria Square, отличная у вас зона моего персонального дискомфорта получилась, мне очень понравилось, не останавливайтесь!
На первой фотографии лектор, конечно, показывает размер искусственного интеллекта. А вторая подтверждает, что нобелевский лауреат по экономике Крис Писсаридес и директор архитектурного бюро Захи Хадид, архитектор той самой Площади Свободы Христос Пассас в качестве со-спикеров мне не привиделись.
#tedxeleftheriasquare #tedx