-
Канал Галины Юзефович о книгах и чтении
Ну, что ж, еще один репрессивный закон по нашу с вами (то есть книжную) душу, а если вам показалось, что не по нашу, то зря оно вам так показалось. Конечно, как и в случае с "ЛГБТ-пропагандой" за книжками придут позже, чем за блогерами, рекламщиками и киношниками, и вряд ли в таком количестве, но придут. А поскольку понять, что такое "пропаганда чайлдфри" невозможно, это будет неожиданно и больно. Ну, а главное, теперь издатель в России сам двадцать раз подумает, так ли ему нужна книга, в которой действует сильная бездетная героиня, не стремящаяся как можно скорее стать матерью пяти здоровых малышей. Потому что пять миллионов штрафа, знаете ли, не шутка.
Обсуждали с подругой, где же пролегает предел законодательному безумию - сошлись на том, что где-то в районе налога на бездетность. Но это не точно.
Написала, меж тем, про роман Дэйва Эггерса "Вместе" - продолжение его же знаменитой "Сферы" (возможно, вы ее употребляли в виде одноименного фильма), которое мне понравилось существенно больше, чем собственно первая часть.
"Сеттинг, поначалу так прозрачно намекающий на предстоящую интерактивную экскурсию по цифровому ГУЛАГу, почти сразу оборачивается обманкой. Главный вопрос, который занимает Эггерса, не в том, как именно будет организован мир технологического принуждения, а в том, где пролегает та естественная граница, за которой человек готов перестать разменивать свободу на безопасность. И существует ли такая граница в принципе".
Когда я прочла "Рассказ служанки" Маргарет Этвуд лет, например, шесть назад, мне он показался абсолютно фантастичным. Ну, то есть ладно бы глобальное потепление, тотальная и тоталитарная цифровизация, возвращение репрессивных режимов - это все понимаю, это нормальные, практические, так сказать, страхи, достойные лечь в основу антиутопии. Но такой регресс в отношении прав женщины - в том числе, прав на репродуктивную свободу?.. Уж чего-чего, а этого - казалось мне - бояться не стоит.
Ну, и вот мы там, где мы есть, и Этвуд, писавшая обо всем этом всем в глухие 1980-е, выходит, молодец. В окошко щерится Трамп с его запретом абортов, а в дверь вообще ломятся депутат Зайцев (или как его там) с налогом на бездетность и коллективная Лантратова с пропагандой чайлд-фри.
Но, если честно, предельная ситуация, описанная в "Рассказе служанки", все же выглядит несколько гипертрофированно даже сегодня. Поэтому я вам расскажу о другой книге, посвященной теме репродуктивного насилия - "Красным часам" Лени Зумас, вышедшей в издательстве "Дом историй" в отличном переводе Дарьи Кальницкой. Вот этот роман с его почти незаметным поначалу сдвигом относительно наблюдаемой нами реальности кажется мне куда более правдоподобным - и от этого особенно жутким.
В маленьком городке где-то на ветренном американском взморье одна женщина, домохозяйка с двумя шумными детьми, тихо (на самом деле, не очень-то и тихо) сходит с ума от одиночества и бессмысленности своей жизни. Другая женщина - школьная учительница средних лет - отчаянно мечтает о ребенке. Талантливая школьница беременнеет от случайного дружка. И, наконец, местная знахарка, дитя природы и нерефлексивная поборница женских свобод, ищет способы помочь им всем - и в результате становится объектом современной охоты на ведьм.
До поры мы не понимаем, что мир, который описывает Зумас, это не наш сегодняшний мир. В этом мире правительство США уравняло в правах людей и эмбрионов, поэтому теперь равно невозможны ни аборты (по новым правилам неотличимые от убийства), ни ЭКО (потому что эмбрион не давал согласия на зачатие).
Все остальное - школы, машины, дома, улицы, разговоры, покупки, деньги - все остается неизменным. И читателю так легко выпестовать в себе комфортную мысль: ну а что, в сущности, такого - люди живут как раньше, небо на землю не упало, выборы не отменили, о массовых репрессиях речи нет, девочки учатся наравне с мальчиками. Нормально же все, нет?
Нет. Проворот крошечной, вроде бы, социальной шестеренки меняет все. Понятный, даже по-своему уютный мир романа разворачивается к нам своей страшной изнанкой в тот момент, когда мы понимаем, насколько узок коридор, по которому отныне обречена идти каждая женщина. Насколько темен выход из него.
Как все гендерные антиутопии, "Красные часы" не лишены наивности и некоторого пафоса. Однако то, что Лени Зумас намеренно отказывается сгущать краски, не впихивает читателя в репродуктивный ад прямо на старте, а оставляет ему возможность осмотреться и самому, без дидактического авторского нажима, понять, что же, черт возьми, происходит, делает ее роман по-настоящему мощным высказыванием. Ну, а еще он красивый, грустный и поэтичный, в нем много излишеств и воздуха (не характерные для антиутопии вещи), и все это делает достигаемый Зумас эффект еще сильнее.
Порекомендовала бы этот роман нашим депутатам, но ведь не будут читать. Не их это - книжки.
Первый, по-моему, случай в моей жизни, когда я могу сказать: а вот эту Нобелевскую премию по экономике я давно ждала и даже предвидела! К сожалению, не знаю третьего участника списка - Саймона Джонсона, но Джеймс Робинсон и Дарон Асемоглу мне буквально как родные, потому что их бестселлер "Почему одни страны богатые, а другие бедные" (или "Why nations fail") я пересказывала, рекомендовала и использовала в качестве учебного пособия много лет. Очень поучительная книга, рассказывающая, что бывает с непослушными мальчиками со странами, в которых институты и элиты не инклюзивные, а экстрактивные, то есть такие, в которые снаружи не проберешься.
В общем, если вы еще нет, то обязательно почитайте - книга Робинсона и Асемоглу очень дружелюбна к обычному читателю и изобилует увлекательными историями и примерами (увы, легко приложимыми и к отечеству нашему в его актуальном состоянии). А если возьметесь за русское издание, то обратите внимание на отличное предисловие Анатолия Чубайса, не утратившее актуальности несмотря на все горестные пертурбации последних лет.
О, прозевала, а оказывается, Нобелевку по химии в том числе дали Демису Хассабису за (боюсь наврать) предсказание структуры белка.
Долго вспоминала, откуда знаю это имя и вспомнила! Это же герой книги Бехамина Лабатута "MANIAC"! Хассабис там фигурирует в последней, третьей, части - той, где рассказывается об эпическом поединке в го между человеком и сконструированной Хассабисом машиной (спойлер: машина выиграла, и это, в общем, конец многовековой истории го).
Там он выведен как фигура в значительной степени апокалиптическая - безупречное и смертоносное орудие бога, явно решившего, что с человеческой цивилизацией пора сворачиваться. "MANIAC", конечно, книга скорее художественная, чем нет, и Хассабис у Лабатута не столько настоящий Хассабис, сколько зловещий символ неизбежно надвигающегося на нас будущего без нас.
Но, в общем, если кому не хватило северного сияния на Средиземном море, то вот вам еще - так сказать, в копилочку. Последние времена приходят, как и было предсказано.
В одном из давних интервью (читаю сейчас примерно все подряд - благо не так их и много) Донна Тартт рассказывает о своем любимом мопсе по имени Понго. Для тех, кто подзабыл, напомню, что Понго зовут главного героя книги Доди Смит "101 далматинец", бесстрашного и предприимчивого папу-далматинца, за своих (и чужих) щенят готового в огонь и воду. Не знаю, можно ли на этом основании утверждать, что Тартт такая уж поклонница Смит, но мне приятно думать, что да. Тем более, что о любви к этой писательнице неоднократно говорила и Джоан Роулинг - правда, называя не совсем уж малышовых "Далматинцев", а нежнейший подростковый роман Доди Смит "Я захватываю замок" (мой младший сын любил эту книгу до такой степени, что в честь главной героини нарек своего паука-птицееда Кассандрой).
Конечно, банан - это по большей части просто банан, но иногда перекинешь такой мостик от одного любимого автора к другому, пробежишься по нему из конца в конец - и как-то, вроде, повеселее.
Подумала, какой ещё ход Нобелевской премии по литературе мог бы меня взбодрить. Если бы награду присудили, ну, например сервису SudoWrite (специальная нейросеточка для писателей, предпочитающих называть себя assisted writers) или, не знаю - DipL. Вот это конечно будет да, Боб Дилан скучноватым решением покажется (если что, я бы все премии отдала Дилану), а все букмекеры, наконец, закроются от стыда и несостоятельности. Это, безусловно, случится, но а) надеюсь, мы не доживем, б) не в эту Нобелевскую смену - предыдущий призыв академиков тяготел к безобразиям, но знал толк в хорошей шутке. У нынешних же всё время какой-то сплошной Абдулразак Гурна получается.
Читать полностью…
Век жила, ни про каких квадроберов знать не знала, а теперь всюду мерещатся, тьфу, нечисть.
Вот совсем скоро уже выйдет наша с Екатериной Михайловной "Закладка", в которой обсудим, в частности, "Локиса" Проспера Мериме. Ну чем не повесть об опасностях квадробинга - юноша, идентифицирующий себя как медведь, в брачную ночь... Ладно, дальше спойлеры, но вы примерно поняли.
Или, допустим, новелла Амброза Бирса "Глаза пантеры". О том, как беременная женщина вступила в неосмотрительно долгий визуальный контакт с пантерой, и в результате дочь ее приобрела сложную самоидентификацию. Ну, а дальше все примерно как в "Локисе"...
Смела ли я мечтать, что буду сидеть и размышлять над темой квадробинга в литературе. Или это уже, прости господи, терианы, не квадроберы?.. Или у кого-то из начальства просто дофига свободного времени и проблем других нет?..
Не дает ответа.
Вместе с коллегами поучаствовала в вечере воспоминаний о временах, когда Виктор Пелевин был еще "торт" (с). Написала о трех его рассказах - очень хорошем ("Спи"), гениальном ("Жизнь и приключения сарая номер XII") и пророческом ("Зенитные кодексы Аль-Эфесби").
Читать полностью…
Совсем недавно я слушала "Семь способов засолки душ" Веры Богдановой и думала, как же хорошо звучит голос журналистки Саши Сулим, какой он в хорошем смысле слова "литературный". Оно и неудивительно: в сущности, то что Саша делает - тоже литература, просто документальная, а её тру-крайм книгу "Безлюдное место" я несколько лет разбирала со студентами в качестве редкого для наших осин образца жанра. Мы поговорили с Сашей о триллере в литературе и в жизни, о том, почему настоящие истории маньяков редко следуют комфортным канонам сторителлинга, а ещё о том, почему в нашей скучной реальности Ганнибалы Лекторы не встречаются.
Читать полностью…
Сегодня "Эху" исполняется 2 года, и это, конечно, очень странно, потому что у меня такое чувство, что оно было всегда. В некотором смысле это правда так, потому что нынешнее "Эхо" наследует тому самому "Эху Москвы", которое мы любили, не любили, опять любили и опять не любили, а потом потеряли и, потерявши, плачем, потому что кто ж нас вырастил, как не оно. Но, так или иначе, у маленького, младшего "Эха" сегодня день рождения, и для того, чтобы этих дней рождений впереди было много, ему нужна наша поддержка.
В общем, вы знаете, что делать, а коллегам и друзьям с "Эха" - поздравления, пожелания скорейшего мира и процветания, а также глубокая личная благодарность! Без вас не было бы нашей "Закладки", да и вообще многого прекрасного, без чего моя жизнь была бы гораздо скучнее.
Карты международных банков: PayPal и Stripe
Карты российских банков: Cloudtips
Узнать больше о способах поддержки и проектах «Эха» — тут: https://campsite.bio/echofm.
Вчера прочла у моей дорогой коллеги и подруги Натальи Ломыкиной, что ее шоу "Дневник читателя", выходившее на радио "Спутник" последние, страшно сказать, 13 лет, закрывается.
В принципе, это неудивительно - скорее удивительно, что в таком эээ... своеобразном месте, посреди разнообразных коллективных и индивидуальных егоров холмогоровых, столько времени просуществовала эта маленькая новгородская республика - островок нормальности и настоящей книжной свободы. Наташа не боялась брать у меня комментарии, когда боялись уже очень, очень многие. Она звала к себе писателей, которых и в более либеральные места обычно не звали, и говорила с ними "без фильтров" - как будто мир по-прежнему нормален, как будто можно не прятаться за эвфемизмами и говорить, что думаешь.
С нормой у нас сегодня сами знаете как, поэтому, повторюсь, удивиться закрытию "Дневника читателя" сложно. Подстричь его "под формат" "Спутника", не изуродовав, едва ли было возможно, поэтому закрытие - закономерный и, в общем, даже не худший итог. Примета, так сказать, времени.
Поэтому тем ценнее становится то, что Наташа Ломыкина продолжает делать - писать, читать лекции, модерировать встречи на книжных ярмарках, вести книжный клуб.
Ну, и подписывайтесь на ее канал - там весело, свободно и очень, очень книжно.
Чем дальше, тем меньше мне есть что сказать о так называемой "политике" - вот и не говорю. Такое чувство, что сижу на берегу бесконечного моря страдания и ужаса, смотрю на его волны. Вот, например, Рожава.
Читать полностью…
Обычно я рассказываю о книгах, которые уже прочла, а сейчас почему-то захотелось рассказать о том, что у меня, так сказать, в работе. Как всегда, что-то читаю утром, что-то вечером (у меня это разные режимы чтения, потому что я жаворонок и вечером могу читать только что-то очень уютное и несложное), что-то глазами, что-то слушаю, что-то по-русски, что-то по-английски.
Итак, в разной степени прочитанности:
Ян Потоцкий. Рукопись, найденная в Сарагосе
(читала в детстве и почти не помню, но это определенно лучшая книга в мире)
Джон Барт. Торговец дурманом
(классика постмодерна и оммаж "Тристраму Шенди", трудами великого издательства "Выргород" вышедший, наконец, на русском - вот про нее обязательно расскажу, когда закончу, но там 1000 страниц)
Карина Шаинян. Сапсыга
(мне чуть-чуть осталось, буквально 50 страниц, но расскажу попозже - когда выйдет)
Дмитрий Травин. Как мы жили в СССР
(очень увлекательно и неприятно актуально, тоже почти дочитала, ожидайте)
Энтони Троллоп. Вот так мы теперь живем
(это упоительное произведение вдохновило меня на пространный пост о тяжелой судьбе писателей, вынужденных продвигать себя самостоятельно, без помощи издателей - допишу на днях и выложу. Хотя, конечно, ценность Троллопа вовсе не только в дерзкой сатире на литературные нравы)
Посмотрела и ужаснулась - а заодно представила, как бы я жила, если бы читала только бумагу и только глазами. Меня бы уже точно из дома выгнали.
Смотрите, какое хорошее начинание. Ходила много лет, потом много лет не ходила, а потом война, и я жалею о каждом имени, которое могла произнести, но не произнесла.
Читать полностью…
От постоянного чтения глаза, фигурально выражаясь, перефокусируются и начинают видеть что-то странное - как в чешской сказке о лесовичках, которые воровали у людей глаза, а потом предлагали выбрать себе новые из общей кучи. И вот если ты выберешь неправильно, то тебе достанутся рыбьи глаза, и ими ты будешь видеть только рыб и водоросли. А если, например, кошачьи, то только кошек и мышей.
В общем, мне лесовички подсунули что-то такое, что бесконечно видит, как разные тексты между собой разговаривают. И выключить этот оптический белый шум невозможно.
Вот, например, у Хорхе Луиса Борхеса есть такой рассказ - "Человек на пороге", стилизованный под британскую колониальную прозу. Начинается он с того, что автор заявляет о своем категорическом нежелании уподобляться Киплингу - поэтому, дескать, все, далее им рассказанное, будет голой правдой, без всех этих киплинговских штучек и украшательств.
А потом, уже, в середине рассказа, упоминается некий сумасшедший (ему доверяют вынести приговор на суде над неоправданно жестоким английским чиновником в Индии). И что же мы читаем про этого сумасшедшего? Что он, не поверите, ходит по улицам, пересчитывая свои пальцы и дразня деревья.
Нормальное, вроде бы, поведение для сумасшедшего, правда? Но тут в моих лесовичкиных глазах вспыхивает искра - я знаю, знаю откуда это! Вот же оно:
Затем, что волей бога капля крови
На волос уклонилась от пути
И горячила мозг его, Еварра,
Изодранный, бродил среди скота,
Шутя с деревьями, считая пальцы,
Дразня туман, пока не вызвал бог
Его на труд.
И знаете, что это? Это не самая, мягко скажем, известная "масонская" баллада Редьярда Киплинга "Еварра и его боги" в переводе Ады Оношкович-Яцыны. Не хочет Борхес уподобляться Киплингу, ну-ну.
И вот зачем я все это все время вижу, господи.
А вот и Дмитрий Горшенин пишет про "Нет никакой Москвы" Аллы Горбуновой. Обратите внимание, как все мы - даже те, кто вообще-то не сколнен к избыточным поэтизмам в письменной речи - воспаряем, когда речь идет о ее прозе.
(Но мне все же "Жестянка" понравилась чуть больше, пожалуй)
У меня сегодня какой-то colleagues' appreciation day, но я просто не могу не поделиться совершенно выдающимся интервью Лизы Биргер с Аллой Горбуновой. Если бы мне было нужно назвать современного писателя, ближе всех подошедшего к опасному порогу гениальности, я бы без колебаний назвала Горбунову. И вот из Лизиного текста этой гениальностью (а заодно и опасностью, и пороговостью) отчетливо веет.
Кстати, на обложке книги, которую Лиза с Аллой обсуждают (сборник рассказов "Нет никакой Москвы") мой блерб. Так давно его писала, что практически забыла, а меж тем книга наконец в продаже и она опять, как и все у Горбуновой, такая, что у меня искры из глаз и слов не хватает.
Коллега Наталья Ломыкина написала очень важный текст про новый извод книжного пиратства в России. Теперь то, что мы хотели бы читать по-русски, но не можем в силу решения правообладателей, мы все равно можем читать, но в нелегальных (спойлер: ужасных) переводах, причем не в интернете - о, где вы, милые времена самопальных сетевых переводов Гарри Поттера! - а вполне себе на бумаге. Книги издаются на, прости господи, новых и разного рода непризнанных территориях издательствами-невидимками, а распространяются через маркетплейсы (спойлер: по безумным ценам). Те, кто говорили, что "как в 90-е не будет", были, как выясняется, правы не во всем - подобная практика определенно копирует 90-е. В общем, почитайте - это какая-то такая реалия, которую нужно рефлексировать и иметь в виду.
(Если что, проговорю битым словом: я считаю большой ошибкой и бессмысленной жестокостью уход книжных правообладателей с российского книжного рынка - лучше бы вырученные деньги на помощь беженцам направили, если уж они так жгут им руки, но и к пиратству не питаю никаких теплых чувств).
Ну, что ж, новую Нобелевскую лауреатку кореянку Хан Ган я даже читала и даже по-русски (один роман). Давайте скажу вежливо: будем надеяться, что ее "Вегетарианка" не вершина творчества Хан Ган.
Читать полностью…
С удивлением обнаружила, что а) завтра вручают Нобелевку по литературе, б) я не помню, кому ее вручали в прошлом году. Да и в позапрошлом не очень помню. И в позапозапрошлом.
В целом, после того, как премия умерла в 2018 году (аккурат после Исигуро), а потом заново воскресла, это была какая-то уже совсем другая премия - примерно как в романе "Кладбище домашних животных" Стивена Кинга или в "Блаженны мертвые" Йона Айвиде Линдквиста. Обсуждать общую тенденцию и ее связь с акутальными реалиями по-своему интересно, конкретных лауреатов - нет.
Впрочем, если дадут Джоан Роулинг, или Стивену Кингу, или Джулиану Барнсу или Сергею Жадану, или Владимиру Сорокину, или Алану Муру, будет о чем поговорить. Да даже если Нгуги Ва Тхионго или Адонису - чемпионам мира по пребыванию в списке претендентов - будет любопытно. Но что-то я не жду хорошего.
В очередной раз открыла для дела "Последних Каролингов" Александра Говорова - и в очередной же раз не могу прийти в себя от того, как же это прекрасно и непостижимо. Как, ну как в "глухую пору листопада", в конце 1970-х годов вообще мог появиться текст такой сияющей жанровой свободы, такой кровавой жестокости, такого, прости господи, напряженного эротизма, такого яростного феминистического накала, да еще и рассчитанный на подростковую аудиторию?
И, конечно, "Каролинги" уже давно неотделимы от великих иллюстраций великого Геннадия Калиновского. Все же советская эпоха в целом и советская литература в частности (уж не говоря о советской книжной иллюстрации) куда шире и многогранней наших узких и однобоких о ней представлений.
Год с атаки ХАМАС на Израиль. 250 заложников, значительная часть которых все еще в плену. 1000 с лишним убитых за один день израильтян (и не только израильтян). Красивая длинноногая девочка Шани Лук, которая никогда не вернется домой - почему-то ее запомнила лучше всего. Тысячи погибших в Газе - очень хорошо помню видео, на котором палестинский мальчик-очкарик ловит ошалевшего от ужаса кота на руинах собственного дома. Еще один очаг боли, крови и отчаяния (как будто прежних было мало).
Быть против войны значит быть против этого всего, а не выбирать сторону и азартно за нее болеть.
Перестав писать о книгах еженедельно, я стала существенно меньше читать молодых русскоязычных авторов. Автофикшн перестала читать вовсе (впрочем, не только русскоязычный), остальное честно просматриваю, но редко читаю полностью, а раз не читаю полностью, то и не пишу. Ну, в общем, "Аукцион" Яны Москаленко я прочла полностью, и мне есть что по его поводу сказать.
То ли в отдаленном будущем, то ли в альтернативной реальности (второе, кажется, вероятнее) мир поделен на три части. В центре собственно Город - нечто вроде Москвы в пределах Третьего кольца, место богатое, несвободное, безопасное и стерильное - здесь даже материться нельзя. Город опоясан стеной, за которой раскинулись Кварталы - место грязное, нищее, относительно свободное (пей-кури-матерись на здоровье), зато, как водится, предельно небезопасное. И, наконец, третий слой луковицы - Окраины, про которые мало что понятно, но дела там явно настолько плохи, что людям приходится растить детей на убой - по достижении 20 лет им предстоит буквально продать душу.
В этих самых душах и состоит основное фантдопущение "Аукциона": именно они стали в Городе главным объектом престижного потребления, главным наркотиком и главным же инструментом социальной стратификации. Ученые доказали материальность души и, более того, научились пересаживать ее от донора реципиенту. Донор в результате операции заканчивается (в смысле, умирает), а реципиент, напротив, чувствует себя превосходно, омолаживается и расцветает. Однако единожды начав пересаживать души, ты в некотором смысле обречен: теперь тебе нужны все новые и новые пересадки, а каждая душа стоит целое состояние. Ну, а еще случаются побочки...
В центре всего этого процесса стоит Аукционный Дом, отбирающий, продающий и пересаживающий души - вокруг него и разворачивается основная интрига романа, включающая в себя троих отчаянных мстителей и одого несчастного влюбленного. Девушка Лиса мстит за сестру, умершую при неудачной пересадке. Главврач, если так можно выразиться, Аукционного Дома Варлам мстит за убитую мать. Мотивации двух других героев до поры скрыты, но все четверо увязаны в тугой узел тактических партнерств, взаимной ненависти или, наоборот, симпатии.
Роман Москаленко очень дебютный - и в хорошем смысле слова, и в плохом. Начну с плохого, чтобы хорошее было в конце и лучше запомнилось. В "Аукционе" очень много дыр и не меньше избыточностей. Мы ничего не знаем об Окраинах, нам не жалко доноров, поэтому в полной мере прочувствовать аморальность "душевного" бизнеса мы не можем. Мы не понимаем, почему мир устроен именно так, герои второго плана выглядят грубо размалеванными картонными силуэтами, да и к центральным персонажам есть вопросики. Зато уж когда главный злодей (или не злодей, тут как посмотреть) начинает излагать свою версию событий, рука прямо тянется к клавише backspace, столько в его исповеди лишних букв. В "Аукционе" многовато пафоса и определенно не хватает крепкой редакторской руки, а ближе к концу автор явно устает "показывать" и по-быстрому рассказывает, чем же все кончилось.
Однако - и это, как вы догадались, начинается рубрика "о хорошем" - в "Аукционе" очень много свежей, настоящей страсти и энергии. Несмотря на все огрехи эта энергия, это живое жаркое пламя тащит нас через весь роман - мы правда хотим узнать, за что же мстят мстители, в чем проблема несчастного влюбленного и как они все выберутся из ситуации, в которую сами себя загнали. Мы хотим, чтобы у них все было хорошо, и когда хорошо становится не у всех, нам больно. В «Аукционе» есть сложная, большая и, что немаловажно, красиво сходящаяся история, а что вокруг нее не хватает романного воздуха мы замечаем лишь задним числом. В этом романе аномально много жизни, что отчетливо выделяет его на фоне многих других – чистеньких и анемичных – новых русских книг.
Словом, не могу порекомендовать "Аукцион" безоговорочно. Но в этом романе определенно «что-то есть», и уж точно стоит запомнить имя его создательницы Яны Москаленко. Сдается мне, еще пригодится.
Куда, как говорится, заводят мечты, или Дочиталась.
Прочла в запрещенной соцсети с картинками, что Риз Уизерспун, сменщица Опры Уинфри в роли главного популяризатора чтения, амбассадор современной литературы и создательница популярнейшего книжного клуба имени себя, пишет триллер в соавторстве с Харланом Кобеном. Причем, как сообщает нам актриса, автор идеи именно она, а выйдет книга ровно через год, осенью 2025.
Не то, чтобы я была такой уж фанаткой Кобена, но по меньшей мере первые два романа из цикла про спортивного агента Майрона Болитара, с упорством, достойным лучшего применения, ввязывающегося в криминальные разборки с участием своих клиентов, были хороши (на третьем я сломалась, но, возможно, я просто недостаточно сильно люблю спорт). Ну, и вообще Кобен большая звезда в Америке, не безымянный и безликий гост-райтер.
Мы знаем пару голливудских и британских кинознаменитостей, пишущих вполне сносно или даже хорошо (Том Хэнкс, Дэвид Духовны, Стивен Фрай, Хью Лори). Знаем бесчисленное множество тех, кто выпускает свои душещипательные мемуары, написанные теми самыми призрачными работниками литературного рынка. Пример же коллаборации, объединяющей большую голливудскую звезду с большой звездой литературы, у нас пока только один - "The Book of Elsewhere", фантастический роман, написанный Кеану Ривзом в соавторстве с Чайной Мьевилем (кажется, впрочем, не слишком удачный - я ограничилась бесплатным отрывком на Amazon и зажигательной руганью на GoodReads). Теперь вот еще и Уизерспун с Кобеном добавились.
Два случая, конечно, не позволяют говорить о каком-то устойчивом тренде. Но что-то в этом есть любопытное - вот и мой любимый канал "Рембодлер" не так давно писал о чем-то подобном - только не про голливудских звезд, а про высокую моду. С другой стороны, где звезды, там и мода. Где мода, там и звезды.
А скептикам на досуге всегда можно переслушать выдающуюся песню группы Franz Ferdinand с ключевыми словами "Collaborations don't work".
Вчера была вся в делах и беготне, а меж тем у нас "Букмейт" перебрендился и теперь будет называться "Яндекс Книги" - что, в принципе, хорошо и логично (сколько можно вздрагивать от каких-то там внезапных букмекеров в собственном телефоне). Ну, что ж - я этих ребят ("Букмейт", не букмекеров) люблю под любым названием и слушаю ежедневно, так что Книги - значит, Книги, начинаю привыкать.
Читать полностью…
Сегодня свой профессиональный праздник отмечают переводчики - люди, без которых не было бы доброй половины наших любимых книг, и которые всегда получают куда меньше внимания, любви и, увы, денег, чем заслуживают. С деньгами в нашей отрасли не очень, поэтому желать больше денег было бы бестактно. Поэтому давайте я пожелаю вам, мои дорогие, большей видимости (сегодня с этим дело обстоит лучше, чем вчера, но пусть будет еще лучше) и большей свободы - пусть при выборе книг вас не ограничивает ничто, кроме вашего вкуса! С праздником!
Читать полностью…