775
Когда мы будем есть его кишку с разных сторон, встретимся носиками? Авторский канал о популярной и не очень литературе. По всем вопросам @mirofomin
Бром «Потерянные боги» (2017)
Знаете ощущение, когда в ожидании чего-то любимого приходится перебиваться аналогами? Пока ждешь Elden ring, играешь в Lies of P, пока ждешь новый сезон Неуязвимого, смотришь Пацанов. Ситуация с Бромом и Стивеном Кингом на первый взгляд похожа на такой сценарий, но при более подробном рассмотрении оказывается, что между этими вупсенями дьявольская разница.
«Потерянные боги» — роман-путешествие в мир мертвых. Герой спускается в ад с невыполнимой миссией: найти своего деда, что стрелял в бабку и убил несколько собственных детей. В подземье герой встречает самых разных персонажей из пантеонов народов мира. Это само по себе уже любопытный фольклорный кроссовер, так они еще дают неплохого экшена.
Тем временем в царстве мертвых идет свой черный передел. Храмы древних богов жгут напалмом, колесо истории готовится совершить еще один оборот и переехать заученные догмы. Можно сказать, что происходит такой «Тихий дон», но с чертями.
Я не эксперт в творчестве Кинга, но кажется, для него важнее Человек: как он поступит, оказавшись наедине с неизвестным. Что вскроет в его мозгу встреча с двумя пальцами из раковины.
Брому интереснее само приключение. Он прорабатывает мир так детально и таким образом, чтобы вы могли пойти гулять по нему самостоятельно. Чтобы вас случайно не оштрафовали за нарушение частной собственности и не вышибли мозги по случаю. Бром умеет работать и с техникой крупных мазков, и умеет вкручивать важные детали, чтобы мир жил своей жизнью, когда вы закрываете книгу.
Для меня, пожалуй, единственной проблемой книги была середина, когда бои на турнире героев шли несколько дней подряд. Вот здесь динамика налетает на мель, поэтому участок нужно просто перетерпеть.
8 из 10
Касательно интересов в научпопе я как Борат: «О мои хобби: первый — пинг-понг играй, второе — про Первую мировую читай, третье — паразитов изучай». Несколько лет назад к этому добавилось еще одно увлечение: CRISPR-Cas. Сегодня хочу подкинуть пару книг, с которых можно вкатиться в изучение этой штуки.
В конце 80-ых японские ученые заметили любопытную особенность в бактериях: в их геноме были обнаружены повторяющиеся элементы, которые разделялись уникальными участками — спейсейрами. Можно сказать, что ученые открыли азбуку Морзе на клеточном уровне или своего рода язык, где смысл фраз определяется длинной паузы между словами.
Несмотря на то, что роль спейсеров до конца не определена и сейчас, ученым удалось установить, что они связаны с высокоточной передачей транскрипции в связанных генах, а значит — это можно использовать в медицине, как бы вырезая ножницами все лишнее из бумажного листа, чтобы получилась снежинка.
Современное редактирование генома, конечно, еще не подарит вам лазеры из глаз, но уже делает хорошие подходы, например, к лечению анемии и ряда других наследственных заболеваний. В этом году была новость, что из зараженной ВИЧ клетки удалось полностью вырезать ДНК вируса. Впрочем, до полноценного лекарства еще далеко.
У CRISPR нашлось и другое применение — теперь из клеток можно делать носители информации. Группа Massive Attack в 2018 с помощью этой методики закодировала Mezzanine в молекулы краски, чтобы альбом можно было распылять из баллончика. Такие дела. А теперь про книги:
1. Дженнифер Даудна, Сэмюел Стренберг «Трещина в мироздании» (2017).
2. Кевин Дэйвис «Революция CRISPR и новая эра изменения генома» (2020).
Рекомендую читать в таком порядке, чтобы был эффект повышения градуса.
Ксения Полозова “Водолаз Коновалов и его космос” (2023)
У вас бывает такое, что однажды найдя своего мастера в чем-то, ходите потом к нему долгие годы? Мне вот стричься приходится в другом городе. Эту книгу я покупал рядом по времени с “Калечиной”, но в другом магазине, куда обычно не захаживаю. Консультантка даже сказала, что эта ее любимая книга прямо сейчас. Надо было еще тогда понять, что это = “у меня сын такие носит, турецкое качество”. В общем, у подобных шагов всегда есть последствия: в виде кривой челки или тупорылого сюжета, тут уж как повезет, но обо всем по порядку.
Есть ощущение, что в русскоязычном сегменте активнее всего набирают три жанра: фэнтези, янг адалт и магический реализм. Тут мне, конечно, возразят, что янг адалт не жанр, а возрастная приставка для литературы про вчерашних подростков, которые уже прохавали жизнь со дна. Я бы предложил в таком случае перенести дискуссию за гаражи, а сейчас разобраться с магическим реализмом.
Повесть “Водолаз Коновалов и его космос” успела получить премию Литинститута “Главкнига”, и это многое говорит о нас, как об обществе. Магический реализм сегодня почему-то мутирует из тонкой игры с тканью реальности, как в той же «Калечине», в наваливание образов, потому что круто и поэтично. Даже мем на эту тему сделал, кину в комменты.
В книге Полозовой удачные и неудачные моменты сочетаются примерно в той же пропорции, что реальное и магическое, то есть 60/40. Герой истории — бывший водолаз, которого готовили стать космонавтом, но жизнь повернулась другой стороной. Вот эти кусочки про детство прям классные. Причина, по которой водолаз — бывший, очень благородная, и как из книжки для сценаристов «Спасти кошку». От героизма Коновалова местами слипается, но ладно.
Чтобы поменять обстановку после развода, Коновалов едет к морю. Море оказывается живым персонажем истории, и как бы ведет с героем игру. То принесет ему вещь близкого человека, которую он обронил в воду много лет назад, то притопит детей, чтобы Коновалов вновь проявил себя героем, а то вдруг у читателей перестало слипаться.
Основная линия сюжета связывает Коновалова, его арендотельницу и уходит корнями в прошлое их семей. Вся эта конструкция опирается на сказку про принца и море, но в итоге получается такой коэльосодержащий продукт.
В книге есть еще максимально шаблонный курортный роман, такой прям, как будто разыгранный квнщиками на летнем фестивале, но с другой стороны, чего вообще можно ждать от такого тропа.
В конце Полозова как будто понимает, что в формате повести у нее остается слишком мало времени, чтобы закрыть все арки персонажей. Я всегда говорю, что нет ничего проще, чем убить героя, и вот тут, на мой взгляд, история садится на основательную мель.
Несмотря на размытый финал, «Водолаз Коновалов и его космос» довольно комфортное чтение. Немного меланхоличное, немного наивное, с таким легким осадком, как будто зашел в приятную воду жарким днем, но теперь весь в иле.
6 из 10, но если у вас этим летом не было отпуска, то 7 из 10
Бром “Вырывашка” (2005)
Вообще я собирался рассказать про другой роман Брома “Потерянные боги”, но слишком быстрая доставка из книжного внесла свои коррективы. Пролистав книгу первый раз, оказалось, что отложить ее в сторону уже не получится. Если вы посмотрели видео выше, то поймете почему. На самом деле, автор сопровождает каждую историю своим же артом, но именно иллюстрированный роман у него пока один (насколько мне известно).
“Вырывашка” — это такая сказка для детей, которых не жалко. Книга рассказывает про ребенка с daddy issues и борьбу его игрушек с демоническими силами. С одной стороны, у нас как бы фольклорный хоррор с убийствами. С другой, — в сердцевине текста скорее серия из диснеевского Винни-Пуха про страну Подкроватье, а не кинговское вот это все. Думаю, что сравнение Брома и Кинга тоже как-нибудь сделаю, но все же это писатели из разных весовых категорий, поэтому какого-то принципиального противостояния не будет.
В одной из первых сцен книги отец приносит мальчику игрушку-тотем, которую он добыл в Африке. Он, как и мать героя, почти не бывает дома из-за службы — идет Вторая мировая война. Отец говорит, что местные часто вешают такие штуки над кроватями, чтобы они отгоняли злых духов. Пожалуй, в этот момент книга нажала во мне какую-то кнопку. У моего деда в коридоре зачем-то висели 4 шаманских маски, поэтому мелким я немного опасался ходить на кухню.
В этом, мне кажется, главная удача книги. Хоррор Брома не пытается напугать нас на событийном уровне. Он больше целится в давно позабытое и погребенное в слоях памяти. Он как бы говорит: “Помните вашего любимого медведя из детства? А что, если я вырву ему глаз? Не очень приятно, да? Попробуй меня остановить”.
Перед началом чтения я опасался, что в книге будет все же больше арта, чем сюжета, но Бром выдержал действительно хороший баланс и не стал размениваться, чтобы подсластить финал. Возможно, кому-то книга покажется слишком детской, а детям слишком взрослой — в этом ее сила и проклятие.
8 из 10
Дания Жанси «Путешествие Лейлы» (2024)
Когда мне попадаются сомнительные книги — это каждый раз своего рода сделка, рассказывать о них в канале или нет. В этот раз в поисках новых русскоязычных талантов мне попался настоящий гем, поэтому все же решил перекреститься и поделиться с вами. Сначала про содержание.
«Путешествие Лейлы» — история о девушке, которая посетила 54 страны, работала в индустрии моды на какой-то люксовый бренд в PR-отделе, а потом оказалась в больнице. Я, правда, так и не понял, кем работала Лейла, потому что известно про ее высокий грейд, но она и с блогерами договаривалась, и вечеринки проводила, и пресс-релизы писала. Обычно это три разных человека, но ладно.
Мир с больничной койки оказывается не таким, как помнит Лейла. В нем чего-то неуловимо не хватает, а знакомые люди делают вид, что не такие они уж и знакомые. Покинув палату, Лейла не особо пытается разобраться, почему воспоминания отличаются от реалий, а в основном проводит время в режиме ол инклюзив. Квартира оплачена на месяцы вперед, новые друзья вращаются в сфере искусства и знают толк в гедонизме. Я согласен, что принцип удовольствий удерживает в мире иллюзий лучше страха, это еще Хаксли показал, но у нас тут другой случай.
К середине книги Лейла улавливает некоторые настроения в обществе и спрашивает подругу: а как вы относитесь к художнику Ади, который двигает опасные идеи? Далее героиня получает ответ по типу: “ну идеи, может быть, и провокационные, но мы за местного дурачка его держим, никто всерьез не воспринимает”. Лейлу такое положение дел не устраивает, она решает взбунтоваться и провести ответную выставку. Проблема буквально одна — она не рисует.
Описывая работы художника в самом начале, авторка упоминает целующихся полицейских. Ого, какая провокация! А главное, что у Бэнкси такого не было. В общем, оригинальность местного трикстера сразу показалась мне сомнительной, но, возможно, в оптику Лейлы могли вмешаться образы из прошлой жизни, поэтому рано делать выводы. В собственную работу Лейла решила вложить текст “Останови зло на себе”. По ее замыслу, эта фраза в команде с парой подобных должна была переломить взгляды общественности. Я особо не гуглил первоисточник, но наткнулся на такое сообщение, датированное 2017 годом.
То есть в ситуации, когда у общества особо нет запроса на контркультуру, приходит Лейла и побеждает расизм статусом из ВК. Это что-то на уровне Дэвида Гетты или, может быть, даже выше.
Теперь про форму. Сейчас вырву из контекста, потом объясню:
“— Давид, лайк, расскажи про меня…я…Ханна говорила, наверное, про мою эм-м ситуацию. Я помню обо всем лишь э тайни бит.
— Все в порядке, Лейла, без проблем.
— Так вот, может, расскажешь немного про меня раньше? Какая я? — Она перекрикивала море, стараясь звучать уверенно, даже игриво. — Лайк познакомь меня со мной”.
Дело даже не в количестве многоточий — в жизни так бывает, а в качестве fabric и количестве details. Лейла говорит с окружающими на английском, но для читателей ее речь как бы не переведена до конца, чтобы раскрыть ее как экспата. Дело даже не в том, что Лейла слишком молода, чтобы так разговаривать. Не в том, что “лайк” становится у героини универсальным словом и посещает такие места, где бывать ему запрещено обеими грамматиками. Не в том, что английская речь вплетена непоследовательно: вот вам э тайни бит, а вот немного с разрывом в одну строчку. Не в надсаде Берджесса. Какая-то рецензентка написала: “книга-головоломка, которая не дается с первого раза”.
Дело в том, что это подбешивает, поэтому не знаю про какой второй раз она говорит. Это физически сложно читать. Единственная причина, по которой можно второй раз выбрать “Путешествие Лейлы” — в больничной библиотеке больше ничего нет.
При этом нельзя сказать, что книга плохая. Она справляется с главной задачей литературы — дает эмоции. В нашем случае комфорта и защищенности, радости путешествий и новых открытий. Жанси не водит читателей за руку, а выдает информацию о мире частями, как будто в пакетах с грифом «секретно», поэтому некоторый пазл в конце собирается.
Евгения Некрасова “Калечина-Малечина” (2019)
Эта книга появилась у меня еще в декабре. Тогда я был в Петербурге, погода предвещала конец времен, поэтому слонялся от одной точки с едой до другой. Сидел часик с книжкой под горячий чаек и шел дальше. Так и прочитал за день. Сначала думал, что вообще не буду про нее рассказывать, но в мае записался на курс, где несколько раз упоминалась эта работа. Тут я понял, что и сам несколько раз возвращался к ней, поэтому сделать обзор обязан.
Катя живет с родителями, учится в начальной школе, дружит в классе с любимицей учителей и даже не всегда понимает, за что ей выпала такая честь. С Катей часто случаются какие-то мелкие и не очень неприятности. Она не чувствует себя проклятой или отставшей от одноклассников, но почти каждый день планы разваливаются и остается только терпеть. Девочка даже придумывает мантру на +10 к терпению: “Катя катится-колошматится”, но давление на нее продолжает расти. Атмосфера в классе как бы подступает к травле — гончие уже взяли запах, дома обстановка не лучше. Родители кажутся далекими и холодными инопланетянами, поэтому лишний раз на глаза им лучше не попадаться.
Некрасовой хорошо удается передать мир глазами ребенка. Жестокий, несправедливый, с лучами яркого зимнего солнца. Со своим удивительным набором слов и реакций. Например, район с заводами и бизнес-центрами в восприятии Кати — гулливерский город, потому что туда ездят все взрослые на работу, а детей она называет невыросшими.
Катя так и страдала бы от мелких неурядиц и дебильных подколов одноклассников, если бы в дело не вмешался магический реализм. Скажем так: в книге есть отчетливая развилка между тем, как дальше воспринимать события. Девочка находит причину своих бед — кикимору, которая поселилась в их квартире и всячески портит жизнь домашним. Катя как будто приручает существо и отправляется крестовым походом по своим обидчикам. Звучит отлично, справедливость торжествует, но есть в этой истории сцена с плитой, которая намекает, что все могло быть иначе. Дальше сами.
Даже с отличным детским опытом книга все равно выбивает эмоции. Возможно, не самые приятные. Возможно, благополучно забытые, но история так быстро заканчивается, что ты не успеваешь погрузиться в них с головой, а только увидеть сквозь толщу памяти и поморщиться.
Еще я знаю, что Евгения Некрасова переписала концовку для последнего издания, которое теперь считается каноничным. Так что не удивляйтесь разночтениям.
7 из 10
Иво Адрич «Мост на Дрине» (1961)
Этой зимой я впервые побывал в Сербии. Успел потолкаться в книжных, но как-то не разобрался на месте, кого стоит взять, чтобы познакомиться плотнее с литературой страны. Через месяц мне случайно попался «Мост на Дрине», за который Иво Адрич получил Нобелевскую премию. Лучшего образца и не придумать.
Сербия долгое время была частью Османской империи, затем перешла Австрии, а независимость получила не так давно. Чтобы рассказать историю этой страны, мост кажется самым удачным символом объединения разных культур и религий.
В книге нет главных героев. Адрич скорее прикладывает частные истории к мосту, как кулисы к Невскому проспекту. По тону они часто напоминают сюжеты песен Короля и шута, но между ними довольно большие прослойки рыхлого текста.
С одной стороны, мне нравится структура, в которой автор объединяет одной идеей набор рассказов, как это делает Эллис в «Информаторы» или Веллер в своем петербургском тексте. С другой стороны, пропадает ощущение кульминации и весь текст воспринимается более спокойно. С третьей стороны, Адрич похоже не целился в удивление читателей, а старался сделать свои истории более реалистичными.
Я понимаю, что мои ожидания — это мои проблемы, и никто не обещал мне американских горок, но «Мост на Дрине» больше документалка, чем художественное произведение. Такой формат имеет право на жизнь, поэтому потраченного времени не жаль.
6 плескавиц из 10 буреков
Джон Херси «Хиросима» (1946)
Представьте, что начинаете свой обычный день. С привычных ритуалов и слегка заспанными. Ставите любимый плейлист, варите кофе, готовите завтрак, проверяете соцсети. Смеетесь с мемов, присланных вашими друзьями из других часовых поясов. А потом все это заканчивается. Стекла выбивает, но вместо свежего воздуха в дом врывается огонь. Это значит только одно — вам повезло. Вы на расстоянии около 10 км от взрыва. Детскому госпиталю, который находился в 500 метрах от эпицентра, повезло меньше.
Книга Джона Херси не пытается быть страшилкой, чтобы никогда больше или какой-то поучительной историей про не грози южному Перл-Харбору. Она фокусируется на нескольких выживших и рассказывает, как сложились их судьбы. Что они делали в первые часы, дни, недели, месяцы. Как обсуждали, что же это все-таки было? Может быть, рекордная масса напалма? Может быть, особая обработка серой или множество бомб, зародивших сотни пожаров, слившихся в один?
>Одна бомба не могла убить 150 000 человек
Что может быть страшнее атомной бомбардировки? Потеря семьи? Лучевая болезнь? Кажется, что после взрыва самое страшное позади, но из-за пепла еще не видна, пожалуй, главная проблема книги.
>Или могла?
Государству будет удобнее делать буквально все, лишь бы не признавать особый статус жителей Хиросимы и Нагасаки. Оно будет замалчивать, относиться к ним, как к прокаженным, делать облученных разменной монетой в политических играх. Все это найдет на камень японского смирения, поэтому будет казаться, что солнце покинуло эти города.
Несмотря на то, что «Хиросима» изначально была журнальной статьей, голой и фактографичной, поражает количество оптик, через которые можно смотреть на этот текст. Эта история и про страх неизведанного, и про гонку вооружений, и политический триллер, и про обычных людей, которые днями не спали, перевязывали раны и давали пить тем, кто уже не мог шевелить губами. Про тех, кто выбрал вернуться в огонь, потому что быстро понял, что их старая жизнь здесь обрывается. Про людей, которые учились жить в новых телах и заново учились улыбаться.
Марина Кочан “Хорея” (2023)
#ноунеймы
Опять будет обзор с подстрочником.
Если честно, я пока не определился, как относиться к автофикшн. С одной стороны, мне нравятся отдельные вещи и верится, что такое письмо оказывает терапевтический эффект на авторов. /Нужен ли при этом читатель вообще?/
С другой стороны, это как бы не совсем художественная литература, а зависание монетки в воздухе. То, что по закону жанра должно быть правдой априори, на самом деле, остается вопросом доверия к тексту. Как в случае с “Музеем”. /С третьей стороны, что вообще такое литература, если не умение рассказывать истории./
История Марины связана с отцом и его редкой болезнью, имеющей поэтическое название “хорея” или прозаическое – синдром Гентингтона. Она встречается с ней случайно и примеряет симптомы на то, что происходило с отцом долгие годы. Пазл сходится и во многом объясняет хаотичное поведение близкого человека. При этом часть про хорею – скорее верхний слой. Сквозь это открытие проступает вся история [болезни] их семьи.
/Согласитесь, что часто мы думаем про ушедших, что не успели с ними обсудить что-то по-настоящему важное или просто узнать ближе, хотя прожили в одних комнатах целые жизни./
Перед самым рождением ребенка Марина узнает, что может передать ему сломанный ген или же запустить собственный счетчик, открыв коробку с котом. Кажется, что кульминацией будет результат теста, но авторке классно удается сместить фокус на дорожное приключение и разговор с сестрой.
Отец Марины несколько раз был в Чернобыле по долгу службы. Срезал почву для исследований, вывозил ее огородами, потому что так делали все, а потом решил, что ему нужны дети, не подумав про риск второй головы. /Но в этот пласт мы не пойдем, хотя параллель интересная./
Мне понравился простой, но образный и красивый язык. Ненавязчивая многослойность и честность, в которой не хочется сомневаться. Немного хихикнул с маркировки 18+, которая призвана “защитить детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”. Вот так мы и получаем рекламы с синей жидкостью, а потом чему-то удивляемся.
9 из 10 и даже захотелось почитать Марину Кочан в других жанрах
Ромен Гари “Пожиратели звезд” (1961)
Старик Хаксли как-то спросил: “что если Земля – ад какой-то другой планеты?”. Ромен Гари не то, чтобы подслушивал, но вступить в диалог хотел. В его воображении возник персонаж, который не видит дьявола, но знает, что он заправляет тут всем. Даже соседней очередью, что движется быстрее. Кажется, этим вдохновится Пелевин, когда направит своего героя в поисках абсолютного зла и богини Кали на завод Лады [Калины].
Нет ничего обиднее для автора, чем получить статус локальной знаменитости.
– Он как омский Камю или Гёте из Вильнюса, – все, братан, это конечная. “Пожиратели звезд” часто рассматривают, как “Фауста” для поколения Х, но мне кажется этот текст вполне самостоятельным. Какие-то параллели провести можно, но тянуть их до “Волшебной Горы” будет ближе.
История вращается вокруг вымышленной латиноамериканской страны и правления местного узурпатра. Кроме этого, есть американская девушка – носитель всего доброго и вечного. Политические аллюзии не самое сильное место книги, будем честны, но рабство иллюзий, то как человек находит в реальности подтверждения своим безумным теориям – вот это круто. В плюсы также можно записать экзотичный сеттинг, который выписан реалистично, поскольку Гари сам бывал в Боливии с дипломатической миссией.
Есть еще проблема с уровнем дичи, с которым Гари не очень хорошо управляется. Это как бы ни рыба, ни кровь, кишки, расчленка. Хороший эксперимент, чтобы выйти из зоны писательского комфорта, но в формате романа выглядит натянуто, как скинни на сороколетних.
7 из 10
Привет! Иногда я рассказываю про графические романы, но тут у нас leo_partus-money">кое-что особенное.
Кажется, что назвать это комиксом малодушно. Это целое путешествие в мир денег, искусства и постмодернизма. А еще у главного героя роскошная шуба. Хотеть.
P.S. Новый обзор будет завтра вечером!
Был в Нижнем Новгороде, зашел в книжный, дальше все как в тумане. Новый обзор завтра.
Читать полностью…
Когда Брайан ушел из Корн — казалось группа развалится. За ним ушел ударник, и опасения усилились. В 2005 я не понимал этого поступка, был обижен, поэтому долго не слушал сольный альбом Уэлча. Кажется, включил его только через пару лет, когда стало понятно, что Корн в безопасности. За это время пришло понимание, как бы сказал Ирвин Уэлш, что Брайан выбрал жизнь. Эта книга не совсем про музыку или Корн в частности. Эта история, как вернуться и быть просто отцом, а не рок-звездой.
Завтра будет пост про художку;)
Итало Кальвино “Наши предки” (1952)
Про Итало Кальвино я узнал странным образом еще в 2009-ом. Когда разглядывал издание Леонида Андреева, ко мне подошел консультант с месседжем расширения чека и выдал следующее:
– О, а ты знал, что Вернер из “Рассказа о семи повешенных” имел прототип? Этот парень носил паспорт Марио Кальвино. Только это чужой паспорт был, а сын настоящего Марио Кальвино тоже писателем стал.
А затем протянул книгу Итало Кальвино. На обложке был человек, привязанный веревкой за ногу вниз головой. Лишних денег у меня тогда не было, поэтому план провалился, но обложка запомнилась. Потому что очень скоро случился просмотр фильма “Воображариум доктора Парнаса”, в котором Хит Леджер висел ровно также. Потом я узнал, что это символика таро, но не суть.
Этой зимой я делал выбор в пользу книг, которые умещаются в карман парки. И вот как-то зацепил взглядом “Наши предки”, словно надел куртец из 2009-ого и открыл в прошлое дверцу.
Книга “Наши предки” включает в себя три истории в жанре магический реализм: “Раздвоенный виконт”, “Барон на дереве” и “Несуществующий рыцарь”. Между ними вряд ли можно найти связь, скорее Кальвино исследует наше прошлое, но сам при этом выступает ненадежным рассказчиком. Он как бы предлагает читателям поверить в фантастические события, которые сейчас уже невозможно проверить.
Основную технику “Наши предки” хорошо описывает вторая история “Барон на дереве”. В нем героиня готовит на всю семью разнообразную дичь, но прикрывает это благими намерениями. То есть все три истории замаскированы под классические европейские романы, но постепенно в них попадают странные элементы, которые расширяют границы жанра.
Пожалуй, мне больше всего понравилась первая история про виконта, в которого на войне попало пушечное ядро, что разделило его на двух персонажей. Для справки – виконт не был дождевым червем, да и черви так не умеют, училки биологии врут.
“Наши предки” легко и интересно написаны. Хороший выбор, чтобы валяться с ней на пляже, а то вдруг у вас отпуск.
7 ай пуш май фингерс инто май айс из 10 пол – это лава
Константин Куприянов «Музей „Калифорния“» (2023)
#ноунеймы
/Это будет несколько необычный обзор с подстрочником мыслей по ходу чтения романа/
На обложке книги написано: Если бы Линч и Пинчон вместе задумали написать роман, то получился бы «Музей „Калифорния“». Повертев книгу в руках 5 минут, я так и не понял, сжечь ее на месте или побежать скорее домой и не подавать признаков жизни, пока не дойду до финала. Потому что очень нравится Линч и все книги вокруг Твин Пикса, но не очень нравится Пинчон. Я нашел выход и взял еще пару книг, чтобы не чувствовать себя погано, если эта не пойдет.
Роман начинается бодро – герой рассказывает про свой неудавшийся роман с ведьмой и службу в полиции.
/Предвкушаю неонуар с элементами “Ведьмака” Сапковского/
Известно, что протагонист из России, но несколько лет назад перебрался в США (как и сам автор), а теперь чувствует экзистенциальную тоску по дому, за которую иногда бьет себя по рукам. Однажды из воды вынимают тело девушки. Похоже, в городе появился маньяк, поскольку на бытовуху это убийство не тянет.
/Так-так, сейчас пойдут какие-то детективные штучки, герой покажет нестандартный подход к делу, чтобы вычислить убийцу Лоры Палмер/
Затем Куприянов сворачивает повествование в дорожное приключение героя и адюльтер с попутчицей.
/Ну, наверное это как-то связано. Автор дает нам этот план, чтобы показать темные стороны героя, хотя какое эстетическое наслаждение я должен испытывать при перечислении американского захолустья мне непонятно еще со времен “В дороге”/
Чуть дальше – рассказывает про отношения с девушкой из России.
/О, такое было в “тропиках” Генри Миллера, посмотрим куда заведет нас эта дорога. А, никуда, понятно/
Через всю книгу прослеживается рассуждение про человека, который представляется многоуровневой конструкцией (с уровнями допуска) вроде музея. Все это смешивается с чередой суррогатных отношений – автор достаточно постепенно дает понять, что эта книга не про сюжет. То есть, на самом деле, расстановка сил в романе такая: Линч – 3%, Пинчон – 17%, Генри Миллер 60%, Керуак – 20%.
/Надеюсь, правильно посчитал процентики/
К финалу выясняется, что книга – автофикшн, но для меня это настоящий сюжетный поворот. Я ничего не знал об авторе, на обложке об этом не было ни слова, а теперь надо уверовать в сомнительные события.
Мои подписчики часто просят /никто не просит/ объяснить, что такое автофикшн в трех словах. Я бы сказал, что это “экзгибиционизм в литературе”. Классные примеры жанра – книги Оксаны Васякиной. А когда ты не очень веришь самому автору – тут система дает сбой. Сейчас важно: писать на потоке сознания ≠ делать автофикшн. В случае с «Музей „Калифорния“» меня как будто обманули дважды. Сначала пообещали детектив, а когда я смирился и стал смотреть на текст глазами Рауля Дюка, оправдали его отсутствие личной историей автора.
Я не могу сказать, что книга плохая, потому что это просто неправда, но она не то, чем кажется, иф ю ноу.
5 Ух из 10 сука сос мыслом
Юмэно Кюсаку “Догра Магра” (1935)
Человек просыпается в одиночной камере и не помнит даже, как его зовут. Из-за стены слышны стоны и всхлипывания, женский голос отчаянно зовет братца. Так проходит несколько часов, но вот в камеру входит доктор и говорит человеку, что тот должен сам вспомнить, кто он, и таким образом раскрыть убийство. Возможно, двойное. Затем доктор предлагает пациенту почитать рукопись “Догра Магра”, чтобы узнать побольше об этом загадочном преступлении. Человек открывает книгу и попадает в ловушку бесконечного чтения, такие дела.
“Догра Магра” — это такая книга-лабиринт с Минотавром в сердце и расходящимися тропками. Это и роман в романе, и смешение жанров и стилей: от психологического триллера до фэнтези. И критика материализма, и психоаналитическое исследование, и плоть от плоти своего времени — Япония, схваченная в момент сильнейшей милитаризации.
В какой-то момент повествование вырывается из клиники и уходит в такую интерлюдию на 200 страниц, что забываешь, из какой точки все это вышло. В криминальную хронику вплетается магия, в художественный текст — научные выкладки о развитии мозга, а когда на сцене появляется второй доктор с месседжем, что первый нагло врет, мир героя выворачивает как после баклахи сакэ.
Для меня было важно, чтобы автор не пускался в поток сознания, а донес чашу, не расплескав. Потому что эксперименты с формой бывают крутыми, но когда столько экспериментов с содержанием, тут появляются риски, что укачает. Юмэно Кюсаку вместе с переводчицей Анной Слащевой проделали в этом смысле колоссальную работу. Несмотря на всю сложность материала, читается легко и по-своему весело, как посещение крутого парка аттракционов, где бывали летальные случаи.
Почти половину книги второй доктор пичкает героя правдой. Герой не может вспомнить, кто он такой, хотя ему намекают и почти внушают новую личность, чтобы приобщить его к делу. Ясно одно — он оказался в центре соперничества двух докторов, искусных манипуляторов, которые готовы положить весь их род на алтарь науки. Что считать наукой тут, конечно, открытый вопрос.
Мне сложно вспомнить другую книгу, которая настолько масштабно использовала бы технику ненадежного рассказчика. Правды становится настолько много, что ее выбор превращается из уголовного дела в личное для каждого читателя.
“Догра Магра” — читательский эксперимент, в котором может снести крышу дома, а может получиться золото.
8 из 10, но, возможно, я когда-нибудь перечитаю с большим вниманием к деталям и добью до платины.
На выходных был в Таком театре на постановке по рассказу Виктора Пелевина «Хрустальный мир» (1991). Было время, когда я запойно читал автора, но сейчас как-то выдохся. KGBT+ не могу осилить с зимы и даже простил себя за это.
В театре оказалось не так много места, поэтому меня удивило наличие сразу двух экранов на сцене. Точнее так: один полупрозрачный перед сценой, а другой — на бэке. Актеры зажаты в середине, а проектор транслирует условные декорации как бы вокруг героев. Сначала подумал, что это решение, чтобы просто срезать косты на декоре, но вчера допер, что именно так работает Шлем ужаса из одноименного романа 2005-ого. В остальном — игра актеров кайф, оригинальный текст бережно втерт и экспрессивно усилен. В общем, хотелось бы посмотреть еще кого-то из современников в Таком театре. Надеюсь, у постановки все будет в порядке.
Пелевин начинался для меня именно с малой формы, если точнее — с зеленой такой книжки «Все повести и эссе» с Леннонами и бутылками Абсолюта. По случаю коротко расскажу еще про 5 своих любимых коротышей.
Спи. Герой понимает, что его жизнь — не совсем жизнь, а сон — не совсем сон. Мне нравится этот рассказ за атмосферу постепенного погружения. Как будто падаете на мягкий матрас в замедленной съемке.
Некромент. Смешная история про оккультизм, карьерный трек и урбанистику с любопытными отсылками, вроде философа Дупина, что для 2005-ого весьма показательно.
Миттельшпиль. Можно сказать, что это история про оборотней в погонах, а можно не сказать. До конца непонятно, почему этот рассказ врезался мне в память: то ли из-за шахмат, то ли из-за гротескного изображения постсоветской номенклатуры.
Ухряб. В этом рассказе герой случайно выдает магическое слово Ухряб и начинает ощущать его присутствие везде, так что даже не может нормально съесть двУХ РЯБчиков. Слово завладевает им и ведет по опасному пути к обрыву. Позже Пелевин возьмет этот прием в «Числа» (2003) и сделает классную сцену в дзенском саду.
Ассассин. Здесь Пелевину удалось сделать и крутой, но реалистичный боевик, и с дорожки не свернуть. Рассказ мощно отличается от уже привычного стиля писателя, так что становится чуть понятнее, почему мистификации вокруг его имени до сих пор живы и толкаются.
Приехал на книжный фестиваль «Душно» в Переделкино (ну куда меня еще могли позвать).
Послушал блок дискуссии авторов про автофикшен. Услышал мнение, что сейчас его мало, что жанр молодой, поэтому пока не стоит бить его палками. Штош, подождем. Я, конечно, шучу, вспомните роман «Хорея», но забавно, что почти на каждом ивенте сейчас поднимается эта тема.
Удачно попал в книжный клуб, где обсуждали Паустовского. Естественно, надушнил.
Зашел в секретный бар в библиотеке, где делали дистиллят на книжных страницах. В общем, не зря приехал.
P.S. Обзор завтра
P.S. На выходных будет новый обзор на книжку, которая пока идет на 10/10, а два других романа этого автора уже в доставке.
Читать полностью…
Алексей Смирнов фон Раух “Доска Дионисия” (2024)
По иронии книга, которая рассказывает о том, как иконы XVI века доживают свой век в тайнике монастыря, пролежала в столе 48 лет. Сам факт публикации — почти библейское чудо. Алексей Смирнов был, пожалуй, больше художником, чем писателем, но в СССР публиковаться не получалось. Дальше я хотел сослаться на их забавный дуэт с Пепперштейном, но понял, что забыл вам про него рассказать, поэтому пусть будет клиффхэнгером к одному из следующих постов.
Долго думал, за какую сюжетную ниточку потянуть, чтобы представить начало романа, но “Доска Дионисия” так многослойно и хитро устроена, что просто теряешься. Возможно, со стороны автора эти расходящиеся тропки — метафора сложности поисков тайника в монастырских лабиринтах. Ладно, попробуем так.
СССР, 70-ые. В одном уездном храме искусствоведка замечает некоторую странность вокруг иконы Спаса работы древнего мастера Дионисия. Икона поддельная, а по краске видно, что замена случилась недавно. Чем больше она старается узнать у местных, из архивов, тем меньше шансов уехать домой целой. Дело уходит корнями в начало века, в эпоху классовой борьбы и беглых дворян, мечтавших однажды вернуться и откопать свои миллионы.
Движение по сюжету здесь похоже на процесс реставрации. Вы снимаете копоть и видите старую краску. Где-то выцветшую и поменявшую смысл, где-то яркую, как будто нанесенную вчера. Детективная фабула ловко подтягивает исторические контексты, чтобы объяснять расстановку фигур в настоящем.
Кроме основной истории мне понравилось, как через всю книгу и через все эпохи идет образ человека, который использует свои таланты не по назначению. Особенно это видно, когда мы идем в набег за иконами вместе с криминальным элементом.
Книга не очень большая (270 страниц в бумаге), но читается непросто, вязко. Кажется, что Смирнов фон Раух сознательно пошел на усложнение речевых конструкций, потому что другим языком эту историю не рассказать. Много где потребовалась высокая детализация, но автору веришь и когда он описывает события XVI века, и когда жуткое ремесло иконщиков.
10-ое клеймо из 10
P.S. Особенно присмотритесь к книжке, если нравится “Имя розы”. Забавно, что “Доска Дионисия” появилась на 6 лет раньше.
Алексей Поляринов “Кадавры” (2024)
По всему телу прекрасной России прошлого вдруг появляются статуи мертвых детей. Это происходит не в результате эксперимента или террористической атаки. Это происходит безо всякой причины.
Возможно, теперь статуя портит вид на речку или стоит себе на глухом болоте и даже туристов не привлекает. Хуже, если в кадавре угадываются черты случайно утопшего соседа. Это просто случилось и осталось с нами. Попытки уничтожить статуи приводят к масштабным выбросам соли, а кадавры урона не получают. Соль отравляет почву, сельское хозяйство постепенно исчезает, а есть приходится пластик.
Даша и Матвей путешествуют по стране и собирают сведения о кадаврах для института, но история движется в двух направлениях.
Везде и всюду китайские товары и блокпосты, поэтому иногда накатывает ощущение, что герои колесят по сорокинской Теллурии.
Мы постепенно узнаем, что это не первая попытка ученых систематизировать данные, что в прошлый раз все закончилось не очень хорошо. Между братом и сестрой тоже ощущается какой-то наглухо забинтованный конфликт, но отношения между ними могут функционировать, поэтому травму можно пока не замечать.
В третьем романе (обзоры на Центр тяжести и Риф на канале) Поляринову удается показать еще несколько новых трюков — приятно видеть, как автор прибавляет с каждым шагом. В его нарисованных парой простых штрихов персонажей веришь, как будто вместе лазили за яблоками и играли в футбол.
Поляринов классно иллюстрирует частной историей глобальную проблему, как бы подбирая детали для одного механизма из разных конструкторов. Отдельно хочется отметить финал, который пересекает все сюжетные линии, но сохраняет многоплановость конфликта.
Мне понравилась атмосфера дороги и исследование мира. Такого похожего на наш, но уже прошедшего точку невозврата. Удивительное ощущение, когда при чтении кажется, что катишь вместе с героями с открытым окошком и ветер приятно обдувает лицо, а из колонок доносится что-то про прекрасное далеко.
9 из 10
Антуан Володин “Бардо иль не Бардо” (2004)
Прошлым летом в Бертгольд центре была книжная ярмарка. Я долго крутился возле палатки издательства Ивана Лимбаха. Больше всего, конечно, заинтересовался Островом обреченных и другой книжкой Володина, где тьма выступает главным героем. “Бардо иль не Бардо” рассматривалась скорее по остаточному принципу, но видя мой интерес, ребята решили не разлучать близнецов и просто подарили книжку. Как будто в знак благодарности я решил начать с нее, а добрался до обзора только сейчас. Такие дела.
“Бардо иль не Бардо” рассказывает 7 историй о состояниях после смерти. Бардо — концепция из буддизма, описывающая промежуточное состояние между жизнями. Причем это не просто комната ожидания, как у Нео в третьей Матрице, а настоящее испытание, в котором важна поддержка провожатого. Героями становятся люди, которые только что умерли, а кто-то с того света начитывает им текст особой книги — Махавибхаши.
После прочтения первой главы кажется, что теперь все понятно, куда еще 6 штук, но Володин как фокусник достает из кармана все новые и новые смыслы. Один и тот же конфликт жизни и смерти переливается у него покруче бензина в самой глубокой луже Миргорода. Все герои отличаются друг от друга: кого-то пугает тьма, кто-то доволен, что оказался в ней не один. Кто-то был готов к бардо с самого детства, а кто-то случайно уронил снаряд и даже не понимает, что завтра не на работу.
Сам Антуан Володин довольно интересный персонаж. Мистификация уживается в нем поровну с чувством слова. Он никогда не говорит о себе, как о профессиональном писателе, хотя многие его переводы с русского на французский считаются каноничными. Он работает под несколькими псевдонимами и под каждой маской выпускает интересные вещи, как будто для баланса. Что-то похожее можно видеть в супермаркетах, когда просят от одной свободной кассы перейти к другой.
Книга так устроена, что само слово бардо становится рефреном. Оно стучит в голове барабаном с того света, поэтому к концу от него уже хочется просто отделаться и проверить, сработают ли спички этой ночью.
6 Бардо из 7
Трики “Ад за углом” (2019)
У меня несколько месяцев лежал недописанным текст сразу про две книжки российских писательниц. Каждый раз, думая о том, что пора бы что-то выложить, понимал, что не могу его завершить. Я почему-то так зафокусился, что должен доделать этот обзор, что стал игнорировать все остальные интересные книжки, а они случились за последнее время.
Возможно, вы никогда не слышали Трики, но почти наверняка видели его у Бессона в “Пятом элементе”. Возможно, знаете его как одного из основателей трип-хопа и Massive Attack или по фитам со Скриптонитом и Смоки Мо. В любом случае то, что вы знаете о Трики имеет мало общего с историей, рассказанной в книге.
Во-первых, потому что язык, которым говорит Трики, слишком искренний. Он не пытается быть гэнста, который прохавал жизнь с низов, хотя мог бы удачно выложить эту карту. Не пытается быть интеллектуалом, что больше играет отсылками, чем занимается творчеством. Он малыш-Трики, который идет своим путем.
Во-вторых, потому что музыкант сразу предупреждает, что у него бывали сложные периоды, поэтому эпизоды, которые совсем не отложились в памяти, он попросил заполнить своих близких. От этого книга приобретает удивительную полифоничность, потому что местами Трики отвечает на эти комментарии, спорит с ними или просто смеется, каким дурачком тогда был.
Первую половину книги читал в сапсане, включая каждый упомянутый трек или исполнителя. Теперь кажется, это единственно верный способ отправиться в путешествие вместе с Трики. Так я узнал, что главная тема “Осторожно модерн!” была написана протосоставом Massive Attack. Идеальная книга для короткой поездки.
Мне всегда казалось странным, что в Британии на одном таймлайне образовалось столько крутых музыкантов. Я уже озвучивал эту мысль, когда рассказывал про биографию Роберта Смита, но “Ад за углом” достраивает важную деталь. Город Бристоль здесь такой же живой персонаж, который эволюционирует от главы к главе и немножечко разбивает сердечко отбойничком.
P.S.
Если никогда не слышали Трики, начните с моего любимого альбома “False Idols”.
Владимир Сорокин “Наследие” (2023)
После “Доктор Гарин” у меня не было особых ожиданий от третьей части истории, начатой еще в 2010-ом в повести “Метель”. Даже обзор в свое время писать не стал. Книжку купил, чтобы оправдать проходку на Non/fiction 23. Купил перед поездом, поэтому слегка кекнул, что первая часть начинается также на ЖД-станции. К счастью, на этом совпадения закончились, потому что поезд из книги топили парными обрубками врагов народа. Сорокин за первую страницу дает понять, что новое время наступило и мутировало из гротескного во что-то жуткое.
Многие авторы разменивают насилие на пыль в глаза. Показав во всех подробностях уничтожение человека, они думают, что повысили ставки. Что показали действительно опасного персонажа, но какому-то нетривиальному замыслу сложно выжить за такой ширмой из вау-эффектов. Насилие в новой книге Сорокина становится не просто языком повествования, как в “Американский психопат”. Это новая Норма, поэтому оно просто происходит, без рефлексии и высших целей. Это сама ткань milkреальности.
“Наследие” берет своей иррациональностью. Города уже не бомбят ядрами, как в “Доктор Гарин”. Мирный договор уже принят, репарации уже платятся. Люди наживают новые капиталы и даже изменили теллуровым гвоздям в пользу газа. Но теперь камера-хенелора спускается ниже и фиксирует партизанские отряды, православный ленинизм, мертвых чернышей, коих считали самыми живучими. Пролетев между сосен, она видит кровь на снегу. Видит, как вымысел проник в реальность, как автор сплелся с собственным текстом, словно брат с сестрой. Потому и страшно.
⅔ книги состоят из мата, убийств и групповых изнасилований, а финальная треть намеренно притворяется классическим русским романом. Рекомендовать такое было бы странно. Скажу только, что возможно, история приходит к своей финальной форме именно в таком составе, потому что у самого Сорокина близнецы.
8 из 10, если вам норм книжки про Патрика Бейтмена, жемчуг в бассейне и танжерские проделки молодого Вилли Б. Возможно, я отойду немного и напишу еще что-то про все новое сорокинское средневековье, как дедал схему про Пелевина, но пока так.
Хочешь насмешить бога – напиши, что пост выйдет завтра, а потом заболей, завались работой и переедь в другой город. Оставшись без своих книжных запасов, я подумал, что возвращаясь в канал, нужно рассказать о каком-то связующем звене с оставленным Петербургом, а уж потом про “Пожиратели звезд”, которые победили в опросе.
Антон Секисов “Комната Вагинова” (2023)
Помню, что уже собирался уходить из книжного с пустыми руками, но боковым зрением зацепил название на полке. Я уже как-то делился, что Вагинов – один из самых недооцененных авторов XX века. Поэтому встретить книгу, вроде как связанную с ним – настоящий подарок. Чуть позже понял, что и автор мне знаком, поэтому будет интересно посмотреть, как он вырос за 8 лет.
Фабула такая: Сеня работает над книгой о Вагинове, поэтому селится в коммуналке на канале Грибоедова, где когда-то жил кумир, чтобы найти ключ к его творчеству. Сене достается комната с приятным видом на канал, но ему обязательно нужно попасть к соседям и увидеть внутренний двор. Соседи Сени весьма колоритные персонажи: поэт-графоман, итальянский “шпион”, енот Николай Васильевич и еще пара занятных экземпляров Кунсткамеры.
Что важно понимать про книгу – это петербургский текст. Сабжанр можно считать локальной модификацией магического реализма, но обязательно с поехавшими кукухой и обилием топонимов. Читатель всегда должен чувствовать запах гнили под паркетом. Всегда понимать, что рассказчик – не самый надежный тип.
Нельзя сказать, будто жанр издох в последнее время, чтобы его потребовалось воскрешать, но Секисов делает действительно круто. Во-первых, ему удается в коротких зарисовках показать героев многомерными и по-настоящему живыми. Во-вторых, все, что связано с мистикой, проходит по февральскому льду и в любой момент готово провалиться, но справляется с балансом.
Несмотря на фигуру Вагинова в центре, книга понятна и может быть интересна читателям без специального образования. Потому что все эти отсылки ради отсылок уже достали.
“Комната Вагинова” – классная лаконичная история в лучших петербургских традициях и декорациях. Русская литература с помощью этой книги за пару вечеров докажет, что жива.
8 из 10
Стиг Дагерман “Остров обреченных” (1946)
Где-то на середине книги я решил почитать про писателя и тут же пожалел об этом. Тот момент, когда рандомно покупаешь две книги, а оба автора кончают жизнь самоубийством в 31 от удушья выхлопными газами своих машин.
Этой зарисовкой я хотел задать тон обзора. “Остров обреченных” рассказывает о группе выживших после кораблекрушения. Сам остров, на котором они оказались, похож на тропический рай, но такой — обильно политый мутагеном. На земле плотоядные ящерицы, в небе — чудовищные птицы, в воде поджидают ожившие морские мины. У героев мало еды, но они не пытаются охотиться. У них мало пресной воды, но один персонаж сливает остатки в песок. Мы понимаем, что жажда скоро добьет случайно выживших. В общем, у нас тут сериал Lost, если бы его писал Сартр.
Далее Дагерман делает шаг назад и уводит повествование в интерлюдию. Он подробно рассказывает о том, как герои попали на злополучный корабль, но не чтобы мы прониклись к ним чувствами. Оказывается, что у всех пассажиров в той или иной мере беды с башкой, поэтому для них НОРМАЛЬНО не искать спасения.
Дальше я заткнусь про сюжет, потому что хочется поговорить про символический план. Этой книге нельзя дать однозначную оценку, потому что она как бы существует в двух измерениях. Как классический роман, в котором все потекли кукухой, и как экзистенциальный эксперимент. Вот насколько Комедиант из “Хранителей” отличается от классического Супермена, настолько “Остров обреченных” отличается от “Повелителя мух”.
То, как люди ведут себя на острове — это даже не попытка вскрыть животную природу человека и показать, что слой цивилизации — легкий налет. Чуть задень и мы опять зароемся в привычные паттерны поведения, которые использовали на большой земле. Дагерман забирается глубже как гастроскопический зонд, он ковыряет самое воспаленное, иррациональное и живое, поэтому вторую половину книги читать физически тяжело.
В романе не обсуждается причина крушения корабля, но много уделяется чувству вины. Мы 460 страниц знаем, что герои вряд ли выживут, но ничего не делаем. Эту книгу сложно рекомендовать, потому что она заразная, она подселяет это чувство читателям, и мы становимся соучастниками.
Джефф Нун «Иглой по винилу» (2000)
Критика вокруг книги всегда говорит, что это максимально экспериментальный роман. Есть ощущение, что критики просто не читали другие вещи автора. Нун всегда был панком. И на сцене с гитарой, и за печатной машинкой. Даже в ранних произведениях видно, что его работа со словом — это вызов/взрыв. Это не значит, что эксперимента в книге нет вовсе, просто здесь Нун больше работает с формой и разбивает поток сознания на строфы через слэши.
Когда читал роман «Пыльца», то часто ловил себя на мысли: «О, а так можно было?». «Иглой по винилу» продолжает удивлять, но больше не играет на поле киберпанка, хотя фантастические элементы остались. Например, в книге можно переводить звук в жидкость и ставиться ей. Мне это напомнило фортепиано-смешиватель коктейлей из "Пены дней", который выдавал разные напитки в зависимости от мелодии, которую на нем играли.
Герой романа ищет новый звук и понимает, что его группа к нему не придет никогда. Затем он встречает девушку, которая предлагает присоедениться к их проекту. У команды огромный потенциал, но почти сразу видно, что музыканты темнят. А когда исчезает ударник группы – дела начинают резко идти в гору.
Книжка небольшая, поэтому про сюжет больше рассказывать не буду, чтобы не спойлить. Важно, что Нун смог сделать то, что удается очень редко в книгах, написанных потоком сознания – не потерять сюжет. Кажется, на 300 страниц MF от Берджесса я потратил пару месяцев.
С «Иглой по винилу» есть хитрость. Нужно выделить один вечер и постараться не отвлекаться ни на что, чтобы не сбиться с ритма.
Тогда роман раскроется, а вы действительно кайфанете от него.
7 из 10
Юлия Яковлева “Нашествие” (2022)
Сложно поверить, но эта книга не о том, как батя месил грязь в 2002 под Короля и Шута в Раменском. “Нашествие” притворяется классическим романом так искусно, что иногда забываешь, что там еще и про оборотней.
Любопытно, что кино и игры значительно лучше освоили жанр исторической дичи. Вещи типа Vidocq или Order 1886 всегда находили во мне отклик, поэтому, увидев “Нашествие” на полке, – сразу понес к книгу к кассе. Пока нес, увидел на форзаце, что герой не всегда был таким, а заболел ликантропией, вернувшись с фронта.
Любопытная метафора для книги из 2022 года, но из чего вообще сделан роман, как он (не)становится историческим?
С одной стороны, в книге есть очень вольные интерпретации идей Наполеона и расхождения в датах, поэтому про трушную историчность говорить не стоит. С другой стороны, я помню, как в твиттере накидывали на сериал “Великая”, где графа Ростова играл не белый парень. То, что графья Ростовы – такая же выдумка как и оборотни, думаю, опустим.
Но с атмосферой царской России у Яковлевой получается хорошо. Дело не только в языке повествования и историческом колорите наполеоновский войн. Яковлева делает отсылки на героев Толстого так, что мы как бы существуем с ними в одном мире, но не можем встретиться на мазурке. Это не дает роману превратиться в мэшап и потерять самостоятельность.
С атмосферой понятно, а что с сюжетом? Тут сложно. Читателю быстро дают проглотить детективную наживку, а потом ⅔ книги приходится наблюдать унылый дворянский быт и эротизм категории ren tv. Честно ли так делать? Не знаю. В третьей части, конечно, начинается некоторый экшен, но я уже наелся к этому времени.
“Нашествие” – интересный эксперимент, но больше аттракцион, чем художественная литература. Мне нравится, что Яковлева постаралась расширить жанровое полотно, но из этого волка можно достать еще живую бабушку – сущности плохо смешались.
6 джейкобов из 10 эдвардов
Джон Кеннеди Тул “Неоновая библия” (1989)
Джон Тул был уже 20 лет в земле, когда вышла “Неоновая библия”. Почему Тул покончил с собой неизвестно. Разбирая вещи сына, мать нашла две рукописи с очень разной судьбой. Есть версия, что Тул болезненно переживал отказ напечатать его роман “Сговор остолопов”, поэтому решил уйти из жизни в 31. Усилиями матери книга все-таки вышла и получила Пулитцеровскую премию в 1981. “Библию” нашли позже, но из-за бюрократии не могли издать несколько лет. Зато быстро экранизировали. Когда Тул закончил книгу — ему было всего 16.
Приступив к чтению “библии”, я был готов поверить в единорогов, но не в то, что это написано подростком. И дело не в том, о чем книга — это простая и местами наивная история взросления. Дело в том, как она написана. Тул уже в 16 лет показывает такой уровень детализации, к которому не могут приблизиться даже самые опытные авторы. Здесь я не имею в виду километровые “толстовские” описания дубов и телег. Тул всегда знает, когда нужно добавить красок, когда только намекнуть на события и не развивать их, потому что еще не может знать каких-то вещей в силу возраста своего персонажа.
Одни авторы придумывают классные сюжеты с кучей поворотов. Другие — умеют в эпатаж и актуалочку. Но многим не хватает настоящего интереса к жизни, умения наблюдать за людьми — и вот в этом Тул невозможно хорош. В свои 16 он понимает про мир взрослых, будто бы уже сто триллионов миллиардов лет проживает на триллионах и
триллионах таких же планет.
Представьте, что “Бремя страстей человеческих” пропустили через нейронку и сжали в 4 раза. Я не говорю, что Моэм плохой писатель и не сравниваю произведения. Скорее просто навигирую. Если понравилось “бремя”, то для “библии” должно найтись место в вашем сердечке.
9 из 10
Борис Виан “Деваться некуда” (2020)
Несколько лет назад группа авторов Улипо решила сделать фанатскому сообществу подарок, дописав последний роман Бориса Виана по обрывочным 4 главам и синопсису.
Литературное творчество Бориса Виана всегда шло как бы параллельными дорогами. Его сюрреалистические, полные иронии и отсылок книги продавались никак. В конце 40-ых во Франции была мода на все американское: джаз, машины, детективы. Поэтому друг Виана предлагает ему написать несколько классических pulp fiction историй с насилием, сексом, расовым вопросом и еще раз насилием. Первый роман “Я приду плюнуть на ваши могилы” (1946) расходится тиражом в 120 000 экземпляров. Книги выходят под псевдонимом Вернон Салливан, а Виан как бы выступает переводчиком с английского, но общественность не проведешь, и вот Борису уже в суде приходится доказывать, что это не он шатает устои французского общества.
Суд Виан проиграет, но публика полюбит его темную сторону. Он всю жизнь будет пытаться разделиться с этим симбиотом, но будет вынужден его использовать, чтобы зарабатывать деньги. Через 13 лет Виан придет на экранизацию первого “сального романа”, увидит свое имя в титрах и умрет от сердечного приступа.
Мне бы хотелось, чтобы Улипо досталась неоконченная рукопись Виана, но “Деваться некуда” — роман Салливана. Поэтому я 3 года ходил вокруг этой книги, зная, что где-то есть последний гвоздь в крышку моего любимого автора.
Но роман оказался вообще не тем, чего я ждал. На вид это классическая детективная история о парне, который вернулся с войны. Его вполне мог бы сыграть Хамфри Богарт. Внутри — Виан как будто примирился со своей второй сущностью, стал профессором Халком. Это чувствуется из описаний, нестандартных сравнений, которые точечно встречаются в тексте, чтобы не отвлекать читателя от экшена.
Книга совсем короткая, а места, которые стоило бы развить чувствуются, но Улипо не стали пускаться в самодеятельность и поставили точку ровно там, где заканчиваются оригинальные идеи.
Достойное прощание для обоих авторов.