Обесценивание. Часть 3.
В Ереване пытался как-то самоутвердиться, что, пожалуй, вполне нормальное стремление, один молодой человек, считавший важным всех остановить, когда что-то ему стихийно приходило в голову.
Или же любил он прибежать в кафе и очень настаивать на микрофоне: "У меня кароч такое ночью сочинилось... Стихи кароч".
Стихи были (близко к тексту) примерно таковы. Белые стихи!
"Ну я карооч не мог заснуть, потому что ну бляять... Новое время карооч началось... Нам всем нужно осмотреться бляять..."
Окончив с нагромождением слов, он смотрел в толпу. Не досмотрев, требовал выслушать еще одно откровение.
"Кароч вчера норм посидели, только я смотрю в зеркало и сам себя не знаю... Ха, бля, надо еще раз посмотреть. Че-та совсем не норм...".
После этого взглядывал он уже не на себя в зеркало, а снова в толпу, и с еще более лиричными и требовательными щеками. Вероятно, после второго текста ему померещились тотальные Неблагодарность и Обесценивание, в связи с чем юноша полез с расспросами лично к каждому присутствующему. Кто-то уклонился. Мне также показалось, что за такую писанину он еще хочет Донаты наличными.
Я был не один в кафе, пытался разговаривать сквозь речи творца, и он подошел, снова помешав, с настойчивой просьбой оценить и как будто с протянутой рукой. Одет был, кстати, неплохо.
Я сказал, что пишет он полное говно и что выходил бы курить сигареты почаще, делал бы побольше перерывов, а то невыносимо.
"Евграф", - протянул он руку и затаил обиду, и в дальнейшем она проявлялась.
Юноше было около двадцати шести лет. Подобного рода экзерсисы и насильственно проводимые капустники, или как это у дедов называется, продолжались.
Обесценивание стало, как впоследствии выяснилось, одной из дальнейших тем следующего тома (Корпуса!) его сочинений. Подозреваю и надеюсь, что матерных лениво-пережеванных междометий там было еще больше, чем прежде. Возможно, книжка была мистификацией, никогда в руках не держал.
Обесценивание. Часть 1.
В течение многих последних лет я продолжаю слышать, и не только в свой адрес, упреки, касающиеся Обесценивания. В общем и целом это продолжает резать слух и критическое мышление в особенности. Забавно, что именно обладатели последнего грешат упреками прежде всего.
Обесценивать - это, в частности, как-то низко ценить выдаваемое за откровение или за художественное высказывание. Даже если оно вторично, бездарно, нагло навязывается дураком, неважно - ты обесцениваешь.
Когда это раз в десятый за короткий срок (и ты уже почти злодей) - то уже думаешь над самим предъявляемым глаголом, начинаешь как-то его делить на составные части.
Как будто любая выраженная и в любой форме хреновина уже Бесценна. Как будто всё, что отнимает время у прохожих, такое Великое. Как будто в любой беспробудно-косноязычной болтовне всегда находится что-то настолько Бесценное, что Обесценивается. Грубыми, неблагодарными людьми, не ценящими Труд болтовни или мазни. Да и не только болтологии, а в спетом, изображенном на подмостках, в плясках или просто кривляниях (какой артист пропадает). Как ты мог обесценить, не похвалил и даже не заметил.
Не знаю.
Разбирал шкафы с книгами, раз лет в десять такое случается. Отдал собакам или кому их отдавать, на улицу вынес добрую треть какой-то полнейшей графомании, хрен знает кого и чего, выдуманных, ужасно написанных, да скорее уже смешно читаемых томов. Наверное, кто-то страдал, что его Обесценили. Но думаю, что уже не страдал, все уже вмерли со своими главами и частями невероятно Важного Фикшна.
И все же диковинно звучат подобные притязания. Когда всё, что выражено, надо априори Ценить, а иначе Обидно. При этом выражается Творчества повсюду столько, что уже защищаешься от Контента, который создает каждый пользователь клавиш. Интересно, помимо Близких, обижается ли на Обесценивание вообще каждый. Или дело обстоит чуть лучше - и в целом на Земном шаре сплошь Творческих Человечков какая-то трезвость самооценки еще сохраняется. Молчат исследования.
сидя во всяких сервисах, когда пишут "выбрать способ получения", почему-то думаю, как именно меня будут отоваривать локтями и кастетами и включаются ли пожелания
Читать полностью…
Борис, Борис...
Ты чмо, убогий кипарис...
Ты, сука, ещё чё напишешь - в реке Мурзинке посмертно пердеть будешь, всю промзону местную перепердишь. Ты как к моей бабе обратился, а? Тебе напомнить? Напомнить? Я те санкцию не выдавал.
Сука, сложу на жидовском кладбище Девятого января, да хоть десятого, ты на кого, на кого едешь-то?..
Вспорю кишки, пузырики сдувать буду, у утопленника, топлёного, ....
Ты как к моей тёлке обратился?
Ты вообще с чего взял, что можешь к ней адресоваться, ты?!
Я таким чудилам просто горизонтальный разрез делаю, пускаю кишки... А потом всё вкусненько на дне быстро становится... Малькам всяким... А где тебе ещё быть, утырок, да только на дне ведь, а? А?
Какая мишень?! Мишень... Выпрыгнул из подштанников, голос подал, говно. Хули ты ее кадришь? Хули ты кадришь мою жену, когда я это читаю, хули ты вообще отвечаешь ей, а? Покурить спокойно не отойти...
Погоди... Ну действительно. Ты эту бадягу кончай, пока тебя самого не кончили.
Ну, то есть, я не прав, да?
Тебе что, не понравилась сцена на Апраксином? Не понравилось, как мы тебя замочим, заспиртуем, без зубьёв? Не так и много, зато запомнишь... Не хочешь на рынке - окей, хромакей...
Так значит, я зову тебя в Рыбацкое... Надень только красивые носочки... Педрилоидные свои, обычные...
Я только забыл, ты на кого, гад, навонял своими замечаниями? Ты знаешь, на кого? Или ты тоже забыл? На меня или на жену? А?
(ответ не интересует)
Я тебе такое сейчас... Такое... Такое...
(отвлекают по работе)
Выступление петербургского поэта Дмитрия Одиссевского в антикафе "БутерБродский...."
- Друзья, в нашем заведении сейчас выступит со своей поэзией Дмитрий Одиссеевский! Поприветствуем поэта!
Поэт выходит, не глядя в толпу и глядя только в распечатки. Он еще раз повторяет тезис о том, что он - поэт. Стартует без какой-либо преамбулы. В зале несколько столов, за ними - увлеченные друг другом компании.
- Покинув город Гдов,
Я слышал сотню ртов,
Я выпил сотню рек.
Советский человек...
- Бля, ну дай выпить-то спокойно, епту. Умеют ведь, ни до, ни позже... - звучит безответно откуда-то из центра зала.
- Пред мной вознесся Град...
Я сделал много трат...
- Пиздатый демократ, бль... - уже ближе звучит.
- Я видел много снов...
И снял ярмо оков!
Человек в камуфляже и в возрасте разворачивается и делает Глазное Предупреждение выступающему, но тот кроме бумажек ничего перед собой не наблюдает.
- Я принял много Месс
И это жуткий крест...
Я съездил в море Мекк...
Советский человек...
Когда человек в камуфляже разворачивается повторно, полагаю, не стоит добавлять, каковы его дальнейшие действия. Такие люди не предупреждают дважды. Как и выступающие, они - Люди Слова.
Борис, мы вынуждены были отвлечься, так вот, возвращаюсь к дискуссии.
Ты знаешь, мы бы все это проделывали, пожалуй, где-нибудь на Апраксином дворе и желательно при свете дня. Итак, вспомни диспозицию: ты уже без зубов, рот не кровоточит, ты в окружении меня и моих, как было сформулировано, дружков. Их семь человек.
Забыли добавить, что ты стоишь на коленях, и ебальник должен быть поднят к небу. Под углом к туловищу он, короче говоря.
Нам нужен свободный проход в самое горло. Поэтому, если язык будет вести себя неправильно, то не ручаюсь за его сохранность. Хотя... такую кровь уже ведь не остановишь, нда... Ну ничего, можно и с кровью, в конце-то концов. Спорный, спорный пока момент...
Да, мы тебя попросим в таком положении взять горлом какую-нибудь мерзкую ноту: например, "уааааа", и тянуть ее как можно дольше.
Потом я достану из сумки кухонную шумовку с длинной такой металлической рукояткой. Возьму ее за главный рабочий элемент, то есть крепко обхвачу плоскую часть. Ну и чего греха таить - стану долбить тебя всей ручкой, заталкивая в горло и вынимая оттуда, пролезть должна. Это такой шомпол, который буду держать за ЖАБРЫ... Ты только этот звук свой мерзкий не прерывай и никаких новых звуков не издавай. Держись стоически. Рука у меня верная, мимо отверстия не промахнется, заодно прочистит как следует. И языком не дергай, раз уж мы решили сберечь его. Но это не от великодушия: просто нам дальше еще предстоит важная устная беседа о случившемся. А пока чищу, чищу, всё погружаю и поднимаю, и палитра всё ширше. Сейчас Игорёша еще вернется... ой, сигаретка выпала, я сейчас...
С уважением,
Ольга (Игорь курит на балконе).
Дорогой Игорь Артурович!
Должен прояснить важную конфликтуозную деталь.
Я не дал тебе тогда в той пельменной по ебалу только потому, что подумал, что мне прилетит от твоих гоповатых дружков. Или кто они тебе? Вот эта вся свита, в рот сидела-смотрела которая. Силы, как их ни взвешивай, были, мягко говоря, не равны.
Возможно, ты был бы рад моему поражению даже в очевидно неправедном бою. Что я могу в ответ на это заметить?
Всё еще лелею возможность привести своих друзей, положим, в бар "Дружба", и они за тебя возьмутся с удвоенным рвением, раз ты такой радостный.
А на прощание я хотел бы чокнуться с тобой отпизженным. За поэзию Баратынского, например. Да просто за стихосложение.
Напомни, пожалуйста, где ты работаешь. Я ведь вчера совсем тебя не слушал.
С надеждой на ответ,
Борис.
чтобы поумнее выглядеть, нужно произносить не "мегапОлис", а "мегаполИс". и чуть оттягивать мизинчик на последнем слоге.
Читать полностью…
Оказывается, в Мурино есть улица Шекспира. Подходящее место.
Читать полностью…
Мама утонула в ванне, выкурив целую пачку.
Ее похоронили на Богословском. На похороны пришло пять тысяч человек. Все они сошлись во мнении, что виновата Анна Наумовна. Ее нашли и повесили на дереве. Тело Анны Наумовны хоронить не стали: было не дотянуться, не было сил...
После этого мэрия выступила с заявлением о том, что нам всем нужно подумать. Выходными объявили все ближайшие 365 дней. От безделья народ стал спиваться.
На могилу мамы стали праздно ходить фанаты Цоя и Горшка. Их беспощадно били. Фанаты Горшка и Цоя исповедовали непротивление злу насилием и не сопротивлялись. Их популяция стала стремительно сокращаться.
После этого мэрия выступила с заявлением о том, что думать надо переставать. Но для этого было уже поздно. Царили ееподчинение и кайф.
Население было беспробудно пьяно, задумчиво и при этом агрессивно. Двадцать пятого октября разгромили здание мэрии.
А после этого наступило неизвестно что. Некое состояние, которое для простоты было проще всего называть Коммунизм.
Я (стихотворение в прозе)
1
Я пиздатый, потому что я божественный.
Небо смотрит на меня даже по ночам, сквозь окна, сквозь шторы, и не может закончить любоваться тем, насколько я пиздатый.
Поначалу небо не могло поверить, но потом свыклось с этим знанием идеала: есть на свете пиздатый, и он - я.
2
Когда я выхожу в "Пятерочку" за пивом, люди застывают и внутри, и снаружи магазина: идет пиздатый, нужно любоваться. Он ограничен во времени, он не скоро еще появится. Нужно дорожить моментом и отдаться этой картинке. При этом все понимают свою вторичность и ограниченность в правах: к пиздатому нельзя приставать, нельзя с ним говорить, нельзя трогать. Его можно только ЗРЕТЬ.
3
Без людей, без этого назойливого внимания мне легче.
Божественный, я возвращаюсь с авоськой, и небо снова смотрит на меня сквозь стекло, и не смеет гладить, только восхищается.
И пиво радо влиться в пиздатого, ему это только в плюс, внутри оно преображается, становится эталонным.
Выпив пива, я становлюсь Еще Более Пиздатым (ЕБП), но это уже тема для следующей исповеди.
Когда Египет взяли копты,
Они воскликнули: "Ух, ёпты"
Владимир Арнольдович появляется перед только что собравшимися гостями в одних носках, с зажженной сигаретой за ухом и начинает ритмично трясти бурыми яйцами с многозначительным лицом.
- Владимир, вы животное, - произносит Аполлинария Глебовна. - Вы просто животное, - добавляет она и фыркает.
- Пошла на хуй, - парирует Владимир Арнольдович и поворачивается ко всем задницей, становясь недвижимым.
Собравшиеся, бурча что-то похожее, спешно начинают расходиться, а вместе с ними ретируется за входную дверь и Владимир Арнольдович.
Аполлинария Глебовна остается совсем одна в креслах. Пытается закурить, ей не нравится, сплевывает, отшвыривает мундштук, достает садовые ножницы и закалывает себя.
В этот момент в вишневом саду надрывно лопаются от перезрелости сразу несколько ягод.
Под этот звук гости так же спешно, как и ушли, возвращаются, а вместе с ними - Владимир Арнольдович. Он уже одетый, без курева и ничем не трясет.
- Кстати, хорошая водка, - звучит где-то на заднем плане.
Герой эпизода
Пронырливая электричка остановилась, когда показался очередной горный массив. Где-то в долине.
Юля-джан воскликнула на весь вагон, беспорядочно тыча пальцами в окна:
- Смотрите, облако ниже, чем гора!
Присутствующие затихли и осмотрелись. Действительно, ниже. Пронизывающий мрачный голос откуда-то ниоткуда глубокомысленной интонацией ответствовал:
- Это потому что за облаком прячется Хуй с Горы...
Пейзаж что внутри электрички, что снаружи резко потемнел, и у всех в глазах как будто задрожала картинка, хотя никакие физические объекты не качались и не вибрировали.
В качестве доминанты во мраке возник совершенно новый объект. Это был Хуй с Горы, и он с нее спускался, светясь.
- Я пришел, чтобы дать вам волю, - произнес герой эпизода.
И зачем-то погас.
Моль
В десятом классе, на третьем или уже четвертом году изучения физики меня впервые заметили и вызвали к доске. Заставили решить некую задачу. До этого тетрадь моя была пуста, а пустая голова - ещё более свободно себя чувствовала. Сам факт вызова породил нездоровые смешки. Действительно, чересчур долго, да в сущности никогда в рамках этой дисциплины не выцепляли из толпы. Не то, чтобы я был какой-то шоумен, наоборот.
Результат приглашения к изысканиям наиболее усердным физикам-сверстникам был ясен заранее, и не только им. Даже ласковый Лаптев стал усмехаться в кулачок.
Что такое задача по физике, я совсем себе не представлял. И даже не особо понимал, как чертить мелом по доске, и главное - что им чертить. Если не ошибаюсь, перед уроком мы выпили немного очень плохого пива типа "Степан Разин" за соседними гаражами. Уважение к предмету находилось на историческом минимуме.
- Так, пишем, "дано"... - похоже, учительница пожалела о своем выборе делегата сразу.
- Дано мне очень многое... - коряво попытался отшутиться я. - Но, похоже, да, не здесь, не сейчас...
- "Дано"! - настояла Елена Валерьевна.
Я повиновался. Выглядело уже как шутовство.
В общем, даже условие этой задачи написать было проблемой, и причина коренилась совсем не в плохом пиве: я не смыслил в этой дисциплине ни черта и либо не слушал, либо по полгода прогуливал. В течение всех пяти минут у доски я старался по минимуму злить мою командиршу, но был искренне беспомощен и потому злость, входившая, как казалось, в изначальный комплект, только нарастала.
Указание за указанием, диктовкой мы дошли до решения. Валерьевна сидела уже пунцовая, старческо-писклявый голос звучал неприятнее обычного и резал даже верноподданнический слух Первопартного Актива.
- "Результат". Пишем, "ре-зуль-тат". После чёрточки! Отчерти решение!
Сказано - сделано. Только ещё и мелок упал и куда то закатился. Когда нашел и поднял, то замер в очередном ожидании.
Физичка решилась додиктовать оставшееся.
- "Результат"! Пиши "Результат", - после этого повторного настояния ей через запятую очень бы пошло какое-нибудь матерное междометие, но его не изрекли.
Естественно, я исполнил директиву, ещё минуту назад, она просто увлеклась и не заметила.
- Двести двадцать вольт! Двести двадцать вольт! Пиши, - прозвучало финальное указание.
Поскольку с дикцией там было плохо, особенно в минуты волнений, то последняя реплика вызвала у меня в хромой памяти что-то из химии, которую я прогуливал ещё чаще. Там всё время говорили про какую-то "моль" как про единицу измерения. И вот она мне вдруг послышалась.
В решении я написал "220 моль".
Естественно, меня заставили это исправить, под общий хохот. Зато труды мои оценили выше того, на что рассчитывал.
- Садись, ТРИ.
Обесценивание. Часть 2.
Зато когда хвалишь любое изреченное или изображенное отдельной персоной или их целым крУгом - вот тут картина вокруг преображается. Как добры становятся ауторы. Как они хотят обменяться Контактами и спрашивают, творческий ли человечек ты. Конечно, нет, отвечаю.
И совсем не из кокетства. Потому что если вы оба стремитесь к каким-то оценкам, как в средней школе, то начинается безжалостное колесо, целая колесница вранины. Это когда кто-то начал, но потом за всё друг друга надо хвалить, так устроен этот механизм, синтезатор. И это действует и на школьном, и на многомиллиардном корпоративном уровне. Вращается колесо этого бахвальства-честолюбия, и вы в нем вдвоем. Вне зависимости от реальных достоинств произведенного. Поссоритесь, перестанете друг другу подмахивать - окажетесь наедине каждый с собой.
Хорошо, если эта ярмарка тщестлавия не усугубляется подарочками на православные или иные праздники. Бывали отдельные случаи, когда хвалить требовалось совсем уже любое подавание голоса из определенного рта, поскольку логика была уже в руках этого рта и тебя хвалили превентивно и симметрично за всё. Даже когда ты сам от себя плевался.
Если обозначенный тип поведения переносишь на публичную так называемую политику или тусовку каких-то телеперсонажей, где все друг друга поздравляют и государство их поздравляет, и все только и заняты лестью, начинаешь думать об Обесценивании как о чем-то жизненно необходимом.
неудержимый личностный рост - до потери человеческого облика
Читать полностью…
Игорь, Ольга!
Я вас не вполне сумел истрактовать.
Чем же я вам стал столь резко неугоден? Почему столько насилия? И что ж вы за люди, что при встрече не смогли вашу ненависть выразить?
Я ошеломлен, удручен, обескуражен... Так описываете легко... То, как вы издеваетесь надо мной...
Абсолютно ничем не заслужил, пусть это на вашей совести висит мрачным холщовым мешком... Эти садистические описания... Да я вам даже слова дурного не сказал ни разу.
Сидите там, подзуживаете друг друга, от нечего делать, подначиваете, еще и смеетесь... Выберите себе более достойную мишень.
Борис.
Лак ю
В школе, страдая от нехватки внимания, я решил провести шутовскую псевдокоммерческую акцию. В преддверии некой вечеринки. В тот период такие вечеринки мы проводили либо с одноклассницами, либо, и оттуда выросло больше дружбы, с людьми на два года младше.
Дома у меня хранилось много всякой краски, очевидно, в технических целях: ремонт, например, весь велся вручную. Хранились и маленькие пластиковые контейнеры в огромном количестве, немного похожие на емкости для соусов.
Школу тогда уже неделями прогуливал, так что время и на подготовку, и на осуществление акции время имелось.
В одну прозрачную коробочку я налил масляной оранжевой краски, а в другую - акварельки, более нейтральной на вид. Все это в сумме жутко воняло. И даже по пути, а идти семь минут, частично протекло в рюкзак с книжками. Но в рюкзаке что-то было про каких-то Царей, так что не жалко.
Явился я со своим добром За Гаражи, где в определенные промежутки времени густо так, будто в последний раз, всегда и почти все курили. Юродствовал обе перемены, прячась где-то с чаем или пивом на время урока (уроков?) между этими самыми переменами.
При появлении Клиентуры включал Коммерческий голос, какой звучит до сих пор в старомодных объявлениях подземки.
- Сегодня на ваш выбор... Ведь впереди - ответственная тусовка... Лак "Для блядей" - пятьдесят рублей (это, естественно, была масляная) и лак "Для алко-львиц", шестьдесят!
Разумеется, ажиотажа акция не вызвала. Но кому-то, смеха обоюдного ради, на память всё же неумело намазал пальцы. Зато запомнил одну совсем зашуганную деву в голубой куртке, у которой, судя по новейшим известиям, до сих пор работает только первая сигнальная система. Она указала мне на отсутствие противоречий между двумя видами услуг. Ей хотелось быть в двух амплуа одновременно. Довод был, особенно в ее исполнении, неожиданно зрел и справедлив. Естественно, ее покрасили бесплатно, а как именно, это мне уже перед господом отвечать.
Борис, спасибо за оперативный отклик на события. Сегодня как раз есть время отрефлексировать и предметно ответить. Пельменная действительно стала рубиконом в наших взаимоотношениях.
Ты не прав в главном, наверное, потому что плохо нас знаешь. Если бы ты проявил физическую агрессию, пиздить тебя мы бы не стали. Ну зачем этот публичный скандал? За столиком еще полно еды, питья, зачем же с этим добром расставаться из-за одного склочника.
Но ты бы, безусловно, так просто не отделался. Вывели бы из заведения только тебя, и даже без нашей помощи. Персонал вывел бы. Ну и куда бы ты поперся, такой воинственный?
А знаешь, неважно куда. Но ты бы точно позволил нам спокойно доесть и допить.
А дальше... дальше мы бы естественным образом, во всех смыслах слова вошли во вкус.
Ты знаешь, весь остаток вечера я думал, чем бы стоило тебе выбить зубы. Так, чтобы все сразу и одним движением. И я придумал - латунным бюстом Карла Маркса, у меня их есть целых два и один ношу с собой. После мы бы залили тебе в ебальник перекись водорода, три банки, кровей твоих никому не потребно потому что для дальнейшего.
А для какого дальнейшего, ты спросишь... А дальше я тебе отдельной депешей доложу что будет, а то сейчас звонят по работе. Не думай, что ты забыт. Никто и ничто.
С уважением,
Игорь и Ольга
В школьных учебниках по физике или математике меня неизменно оскорбляло то, что авторам нужно всякий разговаривать языком каких-то идиотских загадок на пустом месте. У Маши восемь сосисок, но Паша принес еще, через час у них оставалось семь, хотя ели оба, сколько их теперь, и всё в таком духе.
Думалось мне при ознакомлении с этими текстами только одно: ты, гад, просто любишь недоговаривать и вообще нехороший человек. Ты небось сам же эти сосиски и спёр, а теперь тут лишь и всех за неразумных, рот развесивших, держишь. Но мы до тебя еще доберёмся. А пока лучше выкладывай всё так, как оно было по-настоящему.
В Петербурге живет замечательный, активный депутат с гуманистическими взглядами, всем помогающий интеллигент Борис Вишневский. С возрастом он от своей нервной работы и постоянной конфронтации с правящей, так сказать, партией и ее закидонами стал более нервным. Стал заикаться, запинаться, а кроме того стал гораздо пристальнее следить за освещением своей работы в более-менее свободомыслящих, покуда они еще оставались, СМИ.
Реакции, надо сказать, от него поступали не всегда радушные. Наиболее характерным стал эпизод 2023-го года, когда он по привычному поводу, но с необычной речью позвонил в нашу редакцию.
- К-к-костя, п-привет, это Борис. Вы з-з-зачем написали эту ху-ху-ху-хухуйню? Удалите, серьезно прошу, удалите эту ху-ху-ху-ху-хуйню.
Оказывается, мы действительно что-то чуть-чуть исказили.
Что ж, ослушаться такого человека - себя не уважать. Удаление совершилось безболезненно.
Птичье мовоко
Птицы хищного вида и звука беспрерывно залетали в квартиру номер двадцать шесть. Но не в ту комнату, где повесился Одрищев, а в соседнюю, где никого не было и не намечалось.
Кстати, почему Одрищев повесился? Его мама рассказала, что Одрищева выгнали из Нового Комсомола. За блядство. За блядство с Врагами...
Враги были повсюду, и не хватало рук и глаз, чтобы их ловить, а тем более - уничтожать. В каждом магазине были враги, в каждой парикмахерской. Господи, сколько же их было и как только мы устояли.
Птицы залетали в комнату, где не висел Одрищев, но даже если бы залетали в ту, где он висел - никто не торопился вынимать его из узла и даже клевать его печень. Любое место, где он появлялся и даже так надолго, как в этот раз, автоматически становилось неинтересным.
Иногда позванивал городской телефон. Это звонила мама Одрищева. Ей тоже нужно было повисеть - "на проводе" - и чтобы слушали только ее. На третий день после суицида звонки и птицы прекратились.
На пятый день от общего безделья Одрищева реабилитировали в комсомоле, нашли в его биографии крайне полезные и духоподъемные высказывания. Оказывается, вот так - можно возвыситься, оставаясь в петле и издавая скверный запах.
Реабилитировали (морально и идейно) даже такого, да. Теперь Партия его не забудет, как и Родина. Мама горда настолько, что донесет гримасу гордости до последнего дня своего. Ежемесячная выплата от Родины ей вроде бы уже назначена. За блядство с Правильными.
Есть один выдающийся пожилой интервьюер, который очень помногу и подолгу говорит, заставляя гостя выслушивать свое офигительно интересное мнение, а обрывает любой свой подобный спич фразой:
"... но это неважно".
Иногда пространная тирада завершается иначе:
"... но дело не в этом".
Гость обычно теряется и даже не решается вступить в разговор. Не знает, о чем, пытается найти, в чем же дело и что же, наконец, важно, и что от него черт возьми, здесь требуется.
Как распознать
Много лет меня выводит из себя понятие "манипулятор".
Когда-то одна знакомая даже собиралась с таким составом преступления обращаться в суд. Испортить кому-то жизнь из-за своих амбиций и эго.
- Что ты хочешь там доказать? - удивлялся я. - Это мошенничество, это обман, это что? Что тебе сделали-то, блин, можешь сказать?
- Это когда тебя используют... В своих целях, - звучал глубокомысленный ответ.
- Да вроде все друг друга используют, все друг другу зачем-то нужны. Статья-то какая? Звучит как серьезное обвинение, а по факту - фигня какая-то, - разводил руками я.
Выяснялось, что ничего ей не сделали, как-то не удовлетворили, что ли, и точка.
Таких разговоров с различными персонами было несколько, и обычно это приводило к ссоре.
И вот, оказывается, имеются целые лекции и лекторы, которые выступают с одним и тем же номером: "Как распознать манипулятора...".
И собираются целые толпы, и отдают за это деньги.
Чтобы узнать хрен знает что. Ведь действительно, совершенно не поймешь, что имеется в виду. Вот я на что-то рассчитываю и не получаю. Мной манипулируют? По-моему, это детсад в стиле "мне делают обииидное". Не всегда эти условные они даже знают, что что-то такое делают. Но главное с противоположной стороны - обидеться.
Эта тема была бы безвредной, если бы не последствия такого обвинения. Поскольку оно обычно ни на чем не основано, то есть, никто не может внятно объяснить, что такое "манипулятор", то и отмыться от такого в Приличном Обществе тоже трудно. Ну потому что это просто звучит как ругательство, по факту. Не знаю, ты - "фашист". Что это, мать твою, такое? Просто бранная полупьяная реплика. Или "ты ублюдок". И потом как-то глупо ходить и отрицать: "Я не ублюдок". И тебе ничего не доказали, и ты в ответ уже ничего тем более не докажешь.
Зато распознали. А если нет - заплатят за целую лекцию, чтобы почувствовать себя тонким психологом.
Вагаршапатский Автократ
Артемий прибыл в Вагаршапат в несколько растерянных чувствах, но сразу стал Править. Наиболее властные поступки он совершал в халате. Начинал обычно с жены.
- Ну здрасьте, ёпте, - примерно такой была его первая реплика за день.
Было несколько модификаций, в том числе: "приветики, ёба".
Это мгновенно приводило Артемия в форму, а она, в свою очередь, начинала соответствовать содержанию.
Итак, перед читателем вырос Вагаршапатский Автократ.
До завтрака в сферу его властных интересов неизменно попадали также коты.
- Что, жрали? А что жрали? Ууууууу, суки.
Каждому из двоих котов он указывал, что именно есть, а когда те увлекались блюдом, прогонял, иногда пинками. Дальше есть требовалось уже ему самому.
- Ну чё там у нас, ёпте?
Жена истолковывала услышанное максимально верно и ничего не уточняла.
Масштаб реальной власти Вагаршапатского Автократа поражал воображение. К окнам сбегались овечки. Они никогда не ощущали такой концентрации воли в одном организме.
Когда Артемий замечал излишнее их любопытство, он резко показывал кулак, и овечки отбегали.
Халат на нем нервически двигался, складки появлялись и исчезали во всё новых и новых местах.
Вагаршапатский Автократ думал уже на два часа вперед, то есть, как и многие властители, опережал свое время. Постоянно искал и принимал решение.
- К херам собачьим козлов этих, - например, в такие часы мог он пробормотать, листая что-то в телефоне.
- И этих...
Иногда даже такой несгибаемый человек уставал от гнета решений и действий. Где-то к обеду он приоткрывал дверь, выходил на порог одноэтажного домика и говорил куда-то в пустоту.
- Ууу, суки...
Халат в такие минуты обычно падал с него сам. Он тоже не мог не сдаться такому Автократу.
Шун
На окраине Еревана я стал свидетелем того, как два человека повздорили на пустом месте. Каждый считал конкретную уличную собаку, которую здесь нежно называют шун, своей.
- Я этого шунА чесал, хороший...
Спикеру возразили.
- Нет, это Я этого шунА чесал...
Дальше в дело пошли попытки оскорбить.
- Да я твою маму чесал...
Слушая это, я прикидывал, что более оскорбительное - когда оппонент чешет твою маму или когда твоя мама чешет оппонента. Решение ещё не принято, дело отправилось на новое рассмотрение.
Виктория без каких-либо объяснений разорвала всяческие взаимоотношения с Тарасом из Анапы. Тарас не выговаривал букву "гэ". Будучи по природе своей человеком незлобивым и искренне не разумея причин случившегося, он примерно раз в год напивался и записывал аудиосообщения следующего содержания:
"Виктория, это не'уманно, не'уманно...".
Ляяясковый Ляяптев
Запоминающаяся, выразительная была учительница русской литературы, много за ней чего числится. Завладел головой сейчас только очень мелкий эпизод с ее ярким участием.
Нас в традиционно нервной манере учили, где ставить одну «н», а где их надо ставить две. С характерными дефектами дикции и взбалмошно учительница объясняла это, хватая по пути за воротники пиджаков живые примеры. А точнее, хватая единственный пример.
Как раз накануне в наш класс попал мой друг Сергей Лаптев. Почему-то объектом филологических атак стал именно он. Признаться, подходил он для такого стиля обращения с собой менее остальных.
- Сьсмотрите, в сьслове, например, завороженный нужьно ставить два «эн»! - дефекты ее дикции, если что, не были связаны с национальными особенностями.
- Нужьно два «эн». Сьсмотрите: заворожённый Ляптев!
Сережа вздрогнул, ведь глядели прямо на него, а он точно пока не стремился к заметности в глазах начальства.
- Раськованный Ляптев! - Васильевна увлеклась.
- Натьренированный Ляптев! - пошло-поехало.
Лаптев сморщил свой выступающий красочный нос, проступили ранние морщины на лбу. Он единственный сидел на уроке не в пиджаке, а в кожаной куртке, и в эту минуту ему стало противно всё. Похоже было, что училка сделала его смешным, а ведь он весь день ухлестывал за одной дурой. Теперь его авторитет был подорванным, и дура глумливо лыбилась.
Васильевна перешла ко второй части. Затянула рассказ о том, где следует обойтись уже только одной «н».
- Утииный взгляд! Гусиииные ляпьки… Тааанино пальто!..
Я услышал еле заметный вздох облегчения от Сережи.
- Бля, ну слава богу…
Потом пошли подробности и путаные объяснения правил, почему здесь одна «н», а не четыре. Сережа уже сидел успокоенный и писал дуре новую записку.
- Но есьть и исьключения, - продолжала тем временем учительница. - Это когда в предложении появляются зависимые слова. Например, раненный в сердце Ляптев!
- Да еб твою мать... - шепнул еще тише Сережа, вздрогнув и вновь наморщившись. - Неужели народу мало…
- Пуганный мощенниками Ляптев! - Васильевна, что с ней почти не случалось, улыбнулась. - Щьто-то Ляптев сегодня нелясковый...
- Нет, Лаптев сегодня очень ласковый, - зачем-то встрял я в не самую удачно складывающуюся полемику и отнюдь ей не помог.
