В последнее время часто вспоминаю Женю, который вот уже 15 лет работает в Иркутске, в мастерской для людей с ментальными особенностями. Делает колёса для деревянных машинок. Я, кажется, уже тысячу раз рассказывала историю (вот она), как случайно узнала в герое одного текста, который мне прислали на редактуру, своего соседа из детства — странного парня с кепке и с мячом.
Женя выходил во двор за руку с мамой, мама садилась на скамейку к остальным взрослым (среди них была моя бабушка), а Женя уходил на край площадки играть в мяч. Я в это время сидела где-нибудь на качелях, тоже одна, но к нему никогда не подходила. Наверное, он был слишком большой и странный, чтобы играть с ним в мяч. В прошлом году посчитала, сколько нам тогда было — ему 16, а мне 8.
15 лет назад семьи из Иркутска открыли мастерские для своих уже взрослых детей с ментальными особенностями. Ну как семьи — несколько женщин скинулись пенсиями и зарплатами. Так в 2008 году Женя едва ли не впервые в жизни вышел за пределы двора и начал ездить в мастерские — ему в это время было 30.
Несколько лет он учился пользоваться транспортом, выдерживать присутствие людей на остановках и в автобусах, пересаживаться из одного автобуса в другой, потому что мастерские далеко. Еще он научился спускаться и подниматься по ступенькам — от дома моей бабушки к остановке вела крутая и бесконечная лестница. В прошлом году из того текста я узнала, что Женя её боялся, но «спустя много лет он победил свой страх». А самым сложным для Жени было научиться делать идеально круглые колесики для деревянных машин. Они всегда получались немножко квадратные и машинка не ехала. Когда Женя научился, ему было 34.
Фонд со временем поддержали разные организации и люди, он получил землю под строительство большого дома, в котором сразу и мастерские, и спортзал, и тренировочная квартира, и сад, и общежитие. Дом закончили строить в прошлом году — Жене было 44.
По случаю завершения стройки я созванивалась в зуме с руководительницей фонда. Из того нашего разговора я хорошо помню одну фразу: «Моя задача — научить их делать эти несчастные колесики и жить без нас, потому что вы же понимаете — или так, или ПНИ». В конце интервью я все-таки рассказала, что мы с одним из ваших мастеров, Женей, оказывается, были соседями. «В нашем городе, в Иркутске?» — переспросила руководительница фонда так, будто в жизни Жени были еще какие-то города. — В Байкальском микрорайоне? И его точно звали Женя?» В общем, мы хорошо подружились, и она еще некоторое время присылала мне новости о том, какое сегодня в Иркутске небо, какое солнце, как Женя перестал бояться колонн в спортивном зале после того, как их обернули ковриками для йоги.
Сегодня и вчера многие у меня в ленте говорят о выступлении Нюты Федермессер в госдуме по поводу поправок в закон «о психиатрической помощи», согласно которому и без того бесправную (очередную) группу людей лишают остатков прав. Видела сегодня штук 15 текстов — от аналитики речи Нюты через фемоптику до заметки со словом «истерика» в заголовке. От комментариев, почему она все не так поняла, до текста Елены Костюченко про ПНИ и снег.
Два основных чувства, которые я чувствую от любых новостей последних полутора лет — это ярость и онемение. Второе чаще и чем дальше, тем насыщеннее. А недавно редактировала новый текст для того фонда. В нем рассказывали, как Женя — ему 45 — научился готовить обед. Читала вчера и сегодня очередные новости и думала, что вот огромный бесконечный мрак, а вот Женя, его компот из вишни и идеально круглые деревянные колесики.
Простите, я должна это задокументировать, не дожидаясь, пока накопится традиционная подборка странностей:
Пришла новая квартирантка, которой мы скоро передадим ключи от своей избушки, и доверительным полушепотом рассказала, что у нее есть тайный попугай, которого она скрывает от соседей, агентов и хозяев квартир. И уже год лечит птичку от стресса. И главное, чтобы птичке тут понравилось. Птичка будет не в восторге от сквозных дыр на улицу. Много мебели и посуды — плохо для птички. Мало ли как птичка воспримет гипсовые потолки. Главное, чтобы птичка была в порядке
В одном батумском баре готовят сэндвич «Антон» — назвали в честь сотрудника-вегетарианца, который вытаскивает мясо из еды. В том же баре по выходным проходят лекции по истории искусств.
— А по воскресеньям мы с девочками ходим в бар, едим Антона и слушаем про искусство, — говорю.
— Примерно так они и представляют себе феминизм, — отвечает К.
*
— Сначала за плохое поведение казнили свинью, потом издали указ о том, чтобы гусеницы покинули поля в шестидневный срок. Но вдруг поняли, что если гусеницы сами не уйдут, то придется сжечь все поля, — пересказываю лекцию про животных в Средневековье.
— Ты новости читаешь? — с некоторым сомнением уточняет Н.
*
Возможно, я слишком проецирую внутреннюю Белоснежку на всех вокруг, но даже наш босой друг Витя, живущий под индийской пальмой с 2012 года, не был к природе ближе любого человека в Батуми.
Все здесь знают, что солнечный день — к стирке, а дождливый — к мытью стен и потолков от плесени. Что простыни сохнут только под открытым небом, и чтобы ветер, и чтобы внизу в солнечных квадратах валялись псы. А дождь бесконечен и Antiplesen в белой бутылке бесполезна. Потому что у нас тут, знаете ли, атмосферный коридор, и все перелётные птицы прокладывают маршрут через Батуми. Кстати, вы уже наблюдали за птицами на специальном месте для наблюдения за птицами и научились ли сушить гербарий так, чтоб не сгнил?
В местных чатах круговорот спасения котят и многочасовые обсуждения сортов сосисок, которые предпочитают дворовые собаки. Все всегда знают, где особенно хорошо в этом году цветёт магнолия, облетает сакура или проклёвывается сирень. Мой любимый срач случился в апреле, когда на набережной зацвели жёлтые кусты и люди не могли решить, как правильно их называть: «акация» или «мимоза». Или вот на днях спрашивали, как бороться с грызунами. История начиналась так: «Хитрые батумские мыши игнорируют мои липкие ловушки, не ведутся на сыр, обходят стороной приманки».
— Скажите, как нам подружиться? — мысленно продолжаю я.
— Вам просто нужен котёнок! — говорят в чате.
*
Редактирую сегодня текст про дворнягу Миру, у которой есть душераздирающая история, блог, мерч и надпись на футболке «Мире — мир!»
*
Судя по всему, наступило лето. Все внуки снова приехали к бабушкам в Батуми, а собака Бэлла перешла в режим шведского стола. За год я успела подзабыть, что кроме уличных псов интересую обычно и людей от трёх до десяти лет. Пару дней мы с ними только переглядывались, но вчера произошло что-то действительно важное: я опять предложила Бэлле не ту еду. Ко мне подошла девочка в розовой футболке, села на асфальт рядом с Бэллой и говорит: «Но ведь она любит сосиски». Второе лето тут живёшь, а всё никак не запомнишь
В медиа Perito вышел текст про мою татарскую бабушку, спасибо за это им и WLAG.
Это удивительно дело, конечно, потому что начиналось всё со смешных постов в жж в 2008 году, когда я переехала из Иркутска в Набережные Челны (предварительно погуглив слово «Татарстан» и название города), читала вывески вслух и скупала местные открытки, потому что они забавно звучали. Бабушкина фраза «Ира, учи татарский!» стала моим личным мемом, если бы тогда было такое слово.
Лет через десять собрала смешные заметки в эссе для какой-то учебы, потом в документальную штуку по работе про историю Татарстана, потом в пьесу (бросила). С каждым разом смешного там оставалось всё меньше. Помню, пару лет назад говорю бабушке: «Буду брать у тебя интервью про бурундуков, включаю диктофон». А она: «Для газеты?»
В декабре 2021 на курсе сторителлинга CWS сделала маленький выпускной рассказ, потому что материал уже был. 24 февраля 2022, как бы это сказать, сменился контекст. 24 февраля 2023 умерла бабушка.
Даже не знаю, какой сделать из этого вывод. Смешные посты и диктофонные записи, если долго на них смотреть, становятся о ком-то в память. Медиа про туризм превращаются в медиа про постколониализм. Бабушки исчезают
Вчера за 20 минут до закрытия большого супермаркета я покупала там желейных медведей, чипсы и что-то еще безусловно важное. И мне дали сдачи на 20 лари меньше, чем должны были. 7 вместо 27. Как можно было сразу не заметить этого, спросите вы. Еще как, друзья, еще как. Я отошла от кассы, сложила всех медведей в рюкзак, 24 раза пересчитала сдачу, почитала чек, потупила немного, взвесила риски. Думаю: «А так ли мне нужны эти 20 лари». Решила, что, пожалуй, да. Вернулась и говорю уставшей кассирше: «Укацрават, кажется, вы дали мне меньше сдачи». Или, может быть, нужно говорить в таком случае не укацрават, а бодиши? Или экскьюз ми? Или сорри? Или пойти домой?
А кассирша такая: «Ой, это всё, что я вам дала?» Я говорю, да. А сама думаю: «Но ведь за это время я могла положить двадцатку в карман и обмануть её, почему она должна мне верить?» «Извините, пожалуйста, — отвечает эта святая женщина. — Сейчас всё исправим».
И тут начинается. Пришёл охранник, потом другой охранник, потом они куда-то позвонили и пригласили женщину в чёрном брючном костюме. Этого оказалось мало и через некоторое время из помещения “staff only” к нам вышла женщина в форме.
Я сразу вспомнила бакалейные ряды Центрального рынка города Иркутска. В ранней подростковости по субботам меня отправляли туда со списком покупок и я всегда (всегда!) возвращалась с недостачей. Однажды в ларьке с крупами мне недодали рублей 200, огромные деньги. Я вернулась к тётеньке с крупами и попросила их додать. Как же она орала.
И вот мне 37 лет, я стою у кассы с желейными медведями в рюкзаке, смотрю, как приближается женщина в форме и думаю: «Сейчас она будет меня ругать». В общем, она решила закрыть кассу и пересчитать её всю. Пока это происходило, я так долго смотрела в чек, что стало очевидно: 50 - 23 = 7, извините за неудобства. Потом она взяла мой чек, чего-то распечатала, где-то расписалась, выдала мне купюру в 20 лари и пожелала хорошего вечера. Конец истории.
Второй день пересказываю её всем как историю о настоящем чуде
Приходит к нам пару недель назад квартирная хозяйка, лучезарная женщина с голосом оперной певицы. Я сижу дома одна и издали слышу, что Мзия идёт: здоровается с играющими в нарды дяденьками, поднимается к нам под крышу, сначала от всего сердца стучит к соседям, потом к нам.
В других обстоятельствах я бы сделала вид, что никого нет, такая моя стратегия взаимодействия с неожиданными гостями, но в Грузии почему-то открываю всем, вообще всем: соседям, почтальонам, продавцам одеял, тем, кто ищет зарядку для телефона на 15 минут, женщине, которая поёт у нас на этаже Леди Гагу лучше Леди Гаги, и сейчас ей нужна соль.
И вот я открываю дверь и Мзия говорит мне своим оперным голосом: «Привет! Давайте 27 марта снимем показания счетчика. Сфотографируй второй слева столбик цифр, разберемся с электричеством, кстати, ваш дом сносят». Последние четыре слова не произвели на меня особого впечатления, а вот слово «счетчик» не понравилось сразу.
— А можете, пожалуйста, показать его и точно сказать, что мне делать, — говорю.
Мы выходим в коридор, долго копаемся в темноте, нащупываем счетчик, вычисляем второй столбик из двух, ищем лево.
— Ну всё, пока! — говорит Мзия. — Мне домой пора.
Стоя в подъезде, я записываю в заметки телефона: «27 марта сфотографировать счётчик» и кричу ей:
— Подождите, а что с домом. Скоро сносят?
— А, ну где-то месяц-два осталось, — машет рукой Мзия.
— А зачем тогда фотографировать? — говорю.
— Можете не фотографировать, — пожимает плечами Мзия. — Мы же с вами хотели узнать, что там с электричеством. Мы ещё можем успеть.
*
Или вот, например, был у нас ураган. Такой, что новости о нём за минуту добрались до Сибири и ролики с улетающими батумскими крышами приходят мне из Иркутска до сих пор. Ураган я встретила под деревом в парке, без обуви, с ноутбуком, на коврике для йоги. Пока ползла домой по дороге (там минимум деревьев и крыш), поймала улетающую на поводке собачку, пустую детскую коляску и чей-то пакет с книжками.
Забегаю в подъезд насквозь в пыли, полная голова веток. Вокруг летают какие-то бумажки, щётки и швабры, удивленных голубей по углам носит (в окнах на лестнице нет стёкол и у нас всегда много птиц) Смотрю, сосед спускается со своего этажа с невозмутимым лицом. И еще так светски мне говорит: «Погодка, да?» А я ему: «Не ходите туда, там деревья падают» «Да, — соглашается,— падают. Ты сегодня не гуляй. Я вот машину закрою и вернусь». «Да я на всякий случай больше никогда гулять не буду», — говорю. «Как не буду? — удивляется сосед. — Ветер быстро кончится, а весна пришла!»
Что вы знаете об искусстве расставлять акценты
Помню, года три назад, еще в Казани, мы с М. заметили, что если долго жить в городе и читать вывески, всё рано или поздно превращается в «Шаурму». Ларёк проходит множество этапов развития: кофе навынос, слойки, кальяны, но шаурма всегда побеждает.
Так вот, в Батуми всё чаще побеждают книги. На днях обратила внимание, что в крошечном павильоне, где раньше пекли хачапури, потом разливали вино, а потом продавали из мешков табак, открылся детский микрокнижный. Внутри там почему-то нет никого, кроме кондиционера, а в витрине выставлена только одна книжка, про лохматое чудище, которое задолбалось. Называется «Не обнимайте меня!»
Лучшая эволюция ларька с пирожками на моей памяти
Помните историю про мышь, которая, мягко говоря, охренела, но выжила?
Вы будете ржать, но это теперь прям официально почтовая открытка. Которую можно купить и послать. Прям как у взрослых художников.
(Есть ещё версия с "блин", но бля, кого мы тут обманывать собрались?..)
https://winterfoxmail.ru/otkrytka-nu-i-denek-s-matovoy-laminatsiey/
Часто приходят истории о людях, которые работают в инклюзивных мастерских. Вот ему или ей, например, 40 лет. Последние 20 прошли в поисках работы. Им не присылают тестовые, хотя есть какое-то образование, не зовут на собеседования, хотя человек ждёт, не берут даже раздавать листовки или клеить объявления. И тут наконец-то везёт: в городе появляется мастерская и жизнь налаживается. И ты думаешь: «Блин, как хорошо, что есть такие мастерские!». И ты думаешь: «Блин, как обидно за человека».
Потому что в целом он или она, те, кто из этих историй — ну, они как ты. Живут, по улицам ходят, что-то умеют, где-то косячат. Одна мечтает книжку издать, другой попасть в кино. Одна ведёт блог, другой пишет отзывы на Кинопоиске.
Один говорит: «У меня вечерами тревожность обостряется и панические атаки, поэтому я могу работать в утреннюю смену». Другой говорит: «В нашей деревне справку не спрячешь, так что я утром просыпался и шёл искать металлолом, сдавал на 350 рублей, и мечтал, что однажды найду его столько, чтобы сдать на 10 000».
Когда я читаю такие истории, мне кажется, мы все — «мастера сувенирного цеха» — но кто-то научился выглядеть подходящим для этой бесконечной мастерской, а кто-то нет. И если бы вторым все-таки прислали тестовое, или дали возможность работать в те часы, когда может, или доверили уже свои драгоценные листовки, то жить бы стало как-то попроще.
Короче, всё ещё хочется верить, что гуманизм и инклюзия спасут мир. Недавно написала что-то похожее в одном мотивационном письме и думаю: «Пафосно, несвоевременно и неуместно». И стёрла. А потом думаю: «Нет, надо вернуть». И вернула.
А того, кто мечтал найти много металлолома, зовут Вася. Ему 40 лет. Он недавно переехал в Петербург из своего села Левокумка и работает в мастерской «Простые вещи». Хэппи энд.
«Размышляю о жизни, и бывает грустно, — говорит Вася. — Плохие мысли в голову идут: ничего не хочу, не буду. Тогда я закрываю глаза и просто начинаю о хорошем думать. Сам себе говорю: “Вася, ты не прав. Вот если ты вернешься обратно, в Левокумку, что ты там будешь делать? Опять ничего?” Прихожу в себя и успокаиваюсь. Нет уж, в прошлую жизнь я больше не вернусь»
Наблюдаем, как маленький мальчик выкидывает из окна второго этажа разнообразные предметы и поёт.
*
— Если мы уедем, — говорю. — Тебе придётся принять от меня странный подарок в виде двух литров подсолнечного масла.
— С учётом моего имени, всё логично, — отвечает Аня. — Главное, не разлить.
*
У мамы скоро день рождения. Сестра присылает вишлист, который собрала сама путём долгих наблюдений. В вишлисте в столбик и с референсами записаны вязальная машина, внуки и сухопутная черепаха.
*
Вчера шла по улице Горгиладзе и вспомнила почему-то, как сижу в кабинете не то директрисы, не то завуча Иркутского театрального училища и читаю монолог Лии Ахеджаковой из фильма «Гараж»: «Товарищи, мы работаем в институте, который занимается охраной животных. Человек — это тоже животное. Его тоже надо охранять. От кого? Человека надо охранять от человека».
Не знаю, наверно, мозг так обрабатывает бесконечный поток плохих новостей, но у меня в голове постоянно болтается что-то странное: то биография бойфренда 15-летней давности — он из Днепра. То вдруг текст с распечаток рабочей тетради, которые выдавали по четвергам в Церкви святых последних дней. В 2004-м это была единственная возможность поучить английский бесплатно с носителями, а свидетелей Иеговы тогда не преследовали.
И вот, значит, седьмой класс, зима. Выдалось неудачное полугодие и я решила, что теперь не пойду в школу, а пойду в театралку. Мама, судя по всему, преисполнилась терпения, и мы пошли туда вместе. Понятия не имею, как ей удалось договориться о встрече с руководством. Женщина в кабинете спрашивает: «У тебя есть любимые актеры?» А я говорю: «Лия Ахеджакова». Она говорит: «А можешь что-нибудь почитать?» А на мне тяжеленная шуба — пуховик появился только в восьмом классе. Тупая серая шапка с меховыми ушами и помпоном сползает на глаза. Когда шли обратно, все в коридорах и на лестнице с нами здороваются, а некоторые даже кланяются. Так там было принято. Женщина в кабинете сказала, чтобы мы подросли немного, поучились в школе нормально, и если не передумаем, вернулись. И чтобы нам в это время было хотя бы 14. Очевидно, мы передумали.
Ещё она сказала, мол, представь, когда-нибудь прочтёшь что-нибудь Лии Меджидовне лично. Вчера иду по улице Горгиладзе и думаю: «Кто бы знал, какой нам всем выпадет случай»
Едва мы только собрались покинуть лучший город Земли, доверху наполненный морскими псами, дождями и вяленой хурмой, как все соседи мира решили с нами познакомиться.
Первым пришел продавец одеял и расстроился, что одеяла нам ни к чему. Потом — Оля. Та, что поселилась вместо Саши. Саша три дня как в Буэнос-Айресе, а Оле мы думаем оставить в наследство набор пластиковых салатниц.
Последним (хотя почему последним, воскресенье только на середине) пришел Лери, дворник, начальник ключей от щитка, хранитель нашего двора и лично собаки Бэллы. «Ты неправильно её кормишь, — говорит он мне вот уже почти 11 месяцев каждый вечер. — Охотничьи сосиски — её еда».
Лери пришёл со сливовой чачей и полными карманами мандаринов. Карманы Лери были бездонны, а мандарины бесконечны. Смешно, что за десять минут до этого мы с Л. обсуждали, как всякие гости требуют тщательной моральной подготовки и нет хуже аттракциона, чем незапланированный стук в дверь. Лери всё выкладывал и выкладывал мандарины. Почему-то хотелось его обнять.
«Чача противная, а эта вкусная», — пояснил Лери и попросил стаканы. Слушаю через дверь и наушники (у меня работа) смолток, разворачивающийся у нас на кухне:
— Сколько вам лет, 20?
— Кем работаешь?
— Мультики делаю.
— А нормальная специализация?
— У нас самый близкий человек — это сосед, остальные потом!
— Камаз? Знаю Камаз!
— Чачу-то ей (мне) тоже оставим, слышишь, как сливой пахнет?
— О мире, чтоб не война, выпить обязательно надо. Очень это важно, знаешь.
Знаю, чего уж
Коллега попросила вечером 31 декабря погулять с её собачкой, пока сама будет на пробежке. Собачка часто тревожится и совсем не может оставаться одна. А зовут её Сила. Из обычной человеческой еды Силе можно только огурцы, поэтому в моём списке предновогодних покупок есть строчка «огурцы для Силы». Надеюсь, они отвлекут Силу от тревожных мыслей об убегающей хозяйке. Подумала, что это не только хорошее пожелание — всем нам огурцов для силы — но и неплохой итог моей фиксации на псах в этом году. В несуществующих итогах можно будет написать: «За три часа до Нового года кормила на набережной огурцами чужую собаку».
*
Обсуждаем жителей вселенной Дуолинго, которые делают лица и остаются тобой недовольны, если вдруг ошибаешься в предложении «Кошка не пьет вино» или «Простите, я пингвин».
— Надо им отзыв на приложение оставить про поведение персонажей.
— Здравствуйте, можно как-то отключить опцию разочарованных людей?
*
— Смотри, какие элегантные женщины.
— И так выразительно курят.
— На нас похожи: одна с короткой стрижкой, вторая — кудрявая.
— Новые ролевые модели на +30 лет.
— Опять придётся курить…
*
Кажется, никто в этом мире не верит в меня больше той девушки, которая работает в кафе при книжном магазине, и вот уже несколько месяцев каждый раз интересуется на английском принести меню или можно уже на грузинском.
*
«Прямо сейчас нас особенно интересуют короткие позитивные рассказы, поэтому до января мы ждём именно такие тексты», — пишут у себя в канале организаторы одного литературного проекта.
«Недавно я присылал вам несколько своих коротких рассказов, — отвечает один из участников. — Про тушу свиньи, про неотвратимость преступления, про агрессивных земных бактерий на чужой планете и про измену. Ни на что не намекаю, но не получил ответа»
Встретила у круглосуточного магазина двух псов: ко всем подходят, всеми интересуются, прохожие их гладят — всё как обычно. Пока стояла в очереди, решила покормить (ношу с собой пять видов еды для заинтересованных лиц). На обратном пути высыпала что-то куриное на асфальт, разделила между этими двумя. Через минуту из магазина вышел парень, который стоял в очереди позади меня, и говорит собакам: «Всё попрошайничаете?» Собаки ему: «Ой всё». А он: «Ладно этот, но ты-то чего? Плюй всё обратно». Сгребла с асфальта куриные остатки, извинилась пять раз. Последние четыре — перед собаками. Собаки выглядели разочарованными. Не поймёшь в этой стране, кто домашний, а кто общественный.
*
Часто вспоминаю одну пожилую женщину, с которой мы вместе вышли из супермаркета, а потом минуты полторы ждали светофор. Был июнь. На ней была белая блузка с открытыми плечами и замысловатые босоножки, был красный маникюр, педикюр и помада, седые волосы собраны наверх. Пока остальные толпились, торчали в телефонах или шли на красный, она красиво курила, прислонившись к фонарному столбу. Не нервничала, не подгоняла светофор силой мысли, не смотрела по сторонам. Стояла и курила в блузке с открытыми плечами. Вроде как мы все тут в круизе и времени — бесконечность.
— И я сразу подумала, конечно: «Вырасту, буду как она». Хотя не ношу блузок с плечами и открытой обуви, не делаю маникюр, не хочу длинные волосы и собирать их в прическу. Толплюсь, торчу в телефоне, бегу на красный и главное — не курю.
— Ну есть ещё над чем поработать, есть, — отвечает Аня.
*
В начале сентября, то есть примерно пять тысяч плохих новостей назад, вписалась в один текстовый проект, где можно было писать или не писать, читать написанное другими или не читать, общаться или не общаться. Проект был созидательный и про мир. В общем, меня всё устраивало, кроме слова «марафон» в названии, но и его можно было не бежать.
В один из первых дней люди делились о себе чем хотят, в том числе ссылками. Я написала, где живу и оставила рядом ссылку на микроканал с грузинскими псами. Через пару часов кто-то написал мне в ответ: «Как здорово, что вы живёте в городе моего детства. Я жил на Гоголя, 5 и каждый день ходил в школу через парк». А я ему, мол, живу на Гоголя, 8 и каждый день работаю в вашем парке.
Мой сосед из прошлого уехал 35 лет назад и думал навестить родной город со всей семьей. «Но теперь непонятно, как всё обернётся», — так он сказал и похвалил псов из канала про псов. Я живо представила, как где-то в Европе сидит человек и листает собак из батумского парка своего детства. Понятия не имею, почему именно там, наверное, потому что в проекте было много людей из Европы.
В отличие от меня сосед из прошлого выполнял задания того марафона, оставлял в чате чудесные тексты, читал чужие и писал под ними поддерживающие отзывы. И так я узнала, что он живет в Одессе, родные успели уехать весной, а он решил остаться.
Потом я сходила в соседний двор посмотреть на пятый дом. Там, вероятно, как и 35 лет назад, играли в домино дяденьки, псы спали в солнечных квадратах и пододеяльники болтались на ветру.
Всё ещё думаю, что мир состоит из микроскопических историй и прозрачных, едва уловимых связей. Что на фоне огромного и ужасного эти истории только ярче, а связи делаются такими прозрачными, что их не чувствуешь. Но они всегда есть.
Полдня редактирую удивительный коммент. Гуглю, меняю слова, переставляю местами фразы и совершенно ломаюсь на словосочетании «заключенная в пробирки цвето-мутностная гамма».
— Цвето-мутностная гамма — это отличное описание моей жизни, — говорит Леночка.
— Цвето-мутностная гамма — это как 42*,— говорит К.
*ответ на главный вопрос жизни, вселенной и вообще.*
В начале лета подарила 7-летней племяннице свою футболку из Кроноцкого заповедника от моей камчатской Даши. На ней — футболке — во всю спину большими буквами написано «Дикий Свободный Живой»
Недавно начали поступать жалобы, что вот уже полтора месяца племянница не вылезает «из этого платья» и на любые просьбы надеть что-нибудь другое, вопит: «Ничего нет! Только дикий, свободный, живой!»
— А вчера, — рассказывает мне её бабушка. — У нас был медосмотр в первый класс. И я ей говорю: «Ты можешь хотя бы надеть лосины? У тебя ведь остались те чёрные, подходящие для этого платья, лосины?» А она кричит: «Эби, ничего не осталось! Только дикий. Свободный. Живой»
В общем, меня просили повлиять, но я не вижу проблемы. И правда ведь ничего не осталось. *Эби – это бабушка по-татарски
Буду последовательна (хоть и нерегулярна) и продолжу там, где остановилась — на секретной птице из поста повыше.
За пару дней до нашего отъезда из Батуми выяснилось, что тайный попугай новой квартирантки — это голубь с тревожным расстройством и аллергией на пыль. Он покинул Россию в 2022 (в моей голове его зовут Мира, но в реальности — нет) и за это время успел принять участие в двухмесячных археологических раскопках в Турции, заболеть в Тбилиси и сменить три квартиры в Батуми из-за неподходящего микроклимата, пыли, пола, потолка, соседей или вида из окна.
Однажды квартирантка пришла к нам в гости «подышать вашей пылью» и пока вдыхала и выдыхала, стоя посреди спальни, я стала брать у нее интервью. Ну как интервью, я ей говорю: «А расскажите про вашу птицу». Она просияла, достала телефон и открыла для меня галерею. Как люди обычно забивают телефоны одинаковыми фотками своего кота или младенца, её галерея состояла из портретов ошалевшего питерского голубя.
Теперь я много знаю о телемедицине для голубей, о том, как в разных странах делают голубям УЗИ и рентген, какой ширины подоконники им подходят, на каких условиях птицы перелетают границы государств, на какой высоте им лучше живется и какой вид из окна предпочтителен (наши окна в Батуми выходили на местное силовое ведомство, а наш двор в советские годы назывался «Дома КГБ», не всякая птица выдержит).
В конце концов голубь таки заселился в квартиру после нас, а его хозяйка оставила контакты, на случай если нам понадобится онлайн-консультация орнитолога.
Подобно ошалевшему голубю с тревожным расстройством мы тем временем уехали в Турцию, а теперь на некоторое время оказались в Египте. Тут всюду песок, дома цвета песка, уйма кошек песочного оттенка и жара ощущается даже на фотографии. Стены нашего подъезда от пола до потолка расписаны песком, пирамидами, верблюдами и почему-то берёзами. За кухонным окном местные мелкие птички свили гнездо, вышагивают по карнизу туда-сюда и глядят с интересом
Стою на светофоре и вижу, как на крышу двухэтажного дома прилетела большая белая птица, села неподалеку от рабочего с инструментами и стала за ним наблюдать. Потом почему-то подняла крылья, а рабочий отвлекся от ремонта, положил инструменты, встал напротив птицы и поднял руки. И так они стояли крыльями наверх и смотрели друга на друга, пока птица не решила улететь.
Еще вижу, как ужасно стильный старик в шляпе и мягком пиджаке выдаёт щенку сосиски из пакета. Пытается оторвать одну от связки, потом две, потом три. Оно не отрывается, так что он оставляет щенку всё, что есть. Довольный щенок уходит во двор, и за ним по-киношному тащится сосисочный хвост. А седая женщина с тростью, которая всё это время в стороне ждёт старика в шляпе, говорит, мол, пошли уже, и они идут.
Сосед Лери, тот, что заведует нашим двором и вместе с собакой Бэллой работает душой этого дома, регулярно заглядывает к нам по какому-нибудь важному поводу. Счетчик света, напор воды, свежая сплетня. Внутреннее устройство не позволяет Лери заглядывать с пустыми руками, так что на столике для всего у нас вечно болтаются непонятные ярко-оранжевые лимоны, подвядшие яблоки и полупустая пластиковая бутылка с мутным домашним вином. На днях Лери нужно было пересказать что-то из жизни третьего этажа и вместе с историей он принёс две конфетки «Раковые шейки».
Когда я выхожу из дома. Обычно после 12 часов наедине с работой и новостями, заранее просчитывая, чтобы во дворе никого не было, и ни с кем не пришлось разговаривать, и можно было бы сквозь просвет между домами просочиться на улицу, никому не махать, не кивать, не спрашивать, как дела, как здоровье, а кто это у нас такая хорошая собака, не сообщать, куда пошла. И это никогда не работает, никогда. Так вот, когда я выхожу из своего унылого необщительного дома, то сразу оказываюсь внутри акварельного мультика, в котором старики носят идеальные шляпы, щенки спешат куда-то со связкой сосисок, горы растут прямо из неба, небо из моря, а море, вот оно. И когда мужик на крыше передразнивает большую белую птицу, кажется, еще секунда, и взлетит не она, а он.
Главная проблема этого микромира состоит в том, что чак-чак из Татарстана не успеет добраться до Батуми, пока мы еще здесь, и Лери это ужасно расстраивает. Поэтому надо узнать его точный адрес, телефон, полное имя и доставить им с Бэллой весь чак-чак на свете. Сейчас решила съесть конфеты и узнала, что даже инфернальные «раковые шейки» называются в этой вселенной как дисней по пятницам — crubs
Слабослышащей блогерке и переводчице современных песен на жестовый язык было бы сложно общаться в зуме, так что вчера мы выбирали способ поговорить: устно, в переписке, голосовыми, списком вопросов — списком ответов, списком вопросов — ответным монологом, как-нибудь ещё. В итоге я получила ночью 45 видеокружочков, в которых она ответила на 11 вопросов устно и на жестовом языке. Захотелось записать цитаты.
*
Человек, который привык общаться на жестовом языке, думает картинками, поэтому если просто показать ему текст песни, он не сразу поймет её смысл. Чтобы понять, о чём песня, нужно её увидеть.
*
Жестовый язык состоит не из слов, а из смысла. Вы вряд ли поймёте песню, если её увидите. Для слышащего человека — это просто танец.
*
Ещё несколько лет назад вы бы не нашли в интернете ничего развлекательного, необязательного и несерьезного на русском жестовом — только учебники. Я понимаю, почему слышащие люди редко переводят песни. В жестовом нет многих слов и понятий, которые есть в устном языке. Приходится подбирать синонимы и искать жесты, которые смогут передать не только смысл фразы, но и эмоцию. Это правда сложно.
*
С восприятием языка неслышащим человеком связана ещё одна важная вещь: у нас бывают проблемы с грамматикой и пунктуацией. Когда я опять путаюсь в запятых, кто-нибудь в комментах обязательно напомнит: «Ты же блогер. У тебя должна быть идеальная грамотность». Но вообще-то многие слышащие люди пишут с ошибками и говорят странно, ударения в словах не там ставят, да?
*
Самый популярный вопрос: «Почему она так разговаривает? Она иностранка или у нее во рту что-то?» Раньше я очень переживала. Вот даже сейчас, записываю вам кружочки и чувствую, что формулирую странно, хочется извиниться.
*
Иногда выложишь какой-нибудь смешной ролик или перевод веселой песни, а в комментах пишут: «Бедная девочка!» Непонятно, почему я бедная.
*
Мне всегда задавали очень много вопросов, я отвечаю на все, всегда и не по одному разу: когда и как потеряла слух, как училась разговаривать, почему делаю ошибки, как устроен жестовый язык и сложно ли его освоить. Некоторые подписчики потом приходят в личку и просят прощения за грубость. Обычно я первый настоящий живой слабослышащий человек, которого они встретили в жизни.
*
Наверное, вся проблема в том, что они не знали, что такие как я существуют. Но теперь узнали
«Это как если бы у тебя была одна шестнадцатая бабушки, а теперь вся бабушка целиком. Она состоит из странных глубоких пирогов, бессмысленных сахарниц и растительного орнамента на тонком ковре. Из чужих имен, Бурундуков, в которых никогда не бывала, и тапочек из «Икеи» — татарских, если поскрести».
Вместе с читателями мы продолжаем серию колонок о собственной идентичности. Сегодня — рассказ Иры Данильянц о бабушке, которая из далекой «второй» за время рефлексии над собственной идентичностью становится «целой татарской бабушкой».
«Одна шестнадцатая» — рассказ Иры Данильянц о татарской бабушке
@prtbrt
— Ну что, Ирина, — говорит врач после аттракциона с глотанием лампочки. — Вино не пить. Хинкали не есть (он делает эффектную паузу). И так — месяц!
Ну непростой-непростой, конечно, месяц.
*
Рассказываю, как мне вместо таблеток для желудка случайно упаковали созвучный антидепрессант, а я не заметила.
— Мне казалось, такие препараты продаются по рецепту и стоят дороже, — говорю.
— Да, — отвечает Аня. — Я видела в твиттере много радостных людей оттого, что тут антидепрессанты такие дешевые.
*
Ведём с девушкой на ресепшне клиники смолток о гастроскопических приключениях.
— Это долго? — спрашиваю.
— Ну минуты две.
— А больно?
— Нана! Ты проходила у нас гастроскопию, тебе было больно?
К нам подходит Нана, молчит и думает некоторое время.
— Нет, — наконец-то говорит Нана. — Не больно. Но, вы знаете. Неудобно.
Ну что я могу сказать. Нана была права. Это определенно неудобно, ребята.
*
— Какая интересная у вас кукла стоит, — говорю одной специалистке.
— А так это же я, не узнали? Вот на мне даже кофта та же. И ботинки мои, и юбка. И вот часы. — Она показывает левую руку. На запястье у куклы такие же часы.
— Вы решили сделать микросебя? — говорю.
— Это ваша врач мне на день рождения подарила, мы подруги.
Прихожу к гастроэнтерологу.
— Ваша подруга из 312 кабинета, — говорю. — Рассказала мне историю куклы.
— Да она совсем за ней не ухаживает! Теперь они уже не похожи.
После новостей о том, что за этим нужно еще и ухаживать, не могу перестать писать внутри себя сценарий, в котором главная героиня каждое утро тайком кормит и причёсывает у себя в кабинете микросебя.
*
Собираемся в драмтеатр. Заранее скачала неизвестную мне пьесу Макдоны.
— Когда я была в Доме Музыки на моноспектакле про Медею, — говорит Аня. — То из этих полутора часов поняла только предлоги.
Когда я была в очереди в клинике, один мальчик играл в арифметическую игру. Игра заключалась в том, чтобы звонко считать от одного до десяти и обратно, пока вселенная не схлопнется. Потом отец сказал мальчику: «Георгий, пожалуйста, хватит», и Георгий перешел на решение примеров: один плюс один, два плюс два, три плюс три. Из этих полутора часов я поняла всё
Моя любимая история, связанная с поздравлением с др, это как года три назад одноклассник Фёдоров, с которым мы не виделись с выпускного, прислал мне голосовое: «С днём рождения!» Года три назад я определенно была гораздо более приветлива, чем теперь, так что не просто послушала голосовое и ответила (буквами): «Спасибо!», но и зачем-то спросила, как у Фёдорова дела. Спустя год, в следующий день рождения, он прислал мне новое голосовое со словом «нормально».
*
Очень люблю поздравления с днём рождения как жанр, очень. Эти открытки с розами от тётушек, эти анимированные стихи с рифмой в глаголах. Казанский фитнес-клуб, который уже год должен мне 10 950 рублей, желает всего наилучшего. РЖД знает не только мою почту, но и отчество. Ассистент гугл напоминает о 125 зумах и надеется, что я хорошо проведу этот особенный день. Брат второй год подряд использует в поздравлениях слово «пиздец», а в этот раз ещё желает «оставаться уравновешенной».
*
Старшая родственница решила отправить нам празднично-повседневную посылку. В посылке самое необходимое: мой шарф-лиса, единорог, почему-то чак-чак, розовая футболка с надписью «Невыносимо». Еще я заказала в Казань несколько экземпляров мыши и попросила вложить в посылку.
— Только не открывайте конверт, — говорю. — Просто отправьте и всё.
— А что там? — спрашивает.
— Матерные открытки, вам не понравится.
— Обязательно открою! — говорит.
*
Рассказываю Ане, что у коллеги-студента, который родился со мной в один день, вишлист состоит из худи, футболок и всякого такого. В моём вишлисте три раздела: для отваливающейся спины/для отъезжающей кукухи/деньги.
— Это ничего, — говорит Аня. — Лет через пять и ему будут на массаж, йогу и терапию скидываться.
*
Хорошо помню, как писала пост в день рождения в прошлом году. Тогда мне, кстати, не пришло ни одной анимированной открытки со стихами, но пришло несколько совершенно душераздирающих писем. Большинство из них сразу и исчезли, потому что в наших переписках стояло автоудаление через 24 часа. Одноклассник Фёдоров, кстати, в прошлом году развил мысль насчет нормально и рассказал, что развёлся с женой. Сообщение до сих пор болтается в неотвеченных.
Кроме того, чтобы закончилась война и всё остальное, для чего мой брат так ловко подбирает слова в поздравлениях, я бы хотела, чтобы у всех нас был такой человек, которому или которой можно было бы отправить неуместное голосовое и она бы послушала и, возможно, даже ответила. И сказала бы: «Они не правы, а ты — да». Или «Пойди поспи». Или «Хватит себя жрать». Или «Давай я займу электронную очередь и буду отмечаться в ней год каждое утро, а потом схожу в консульство и сделаю тебе все апостилированные переводы этого мира». Хочу быть себе таким человеком
Март — самый холодный месяц в наших широтах. Недавно иду домой. Ботинки мокрые, джинсы тяжелые от воды. Горизонтальный дождь, град, ветер — все одновременно бьёт прямо в кости. Дедушка, когда мы в детстве ездили всей семьей за брусникой, рассказывал, что есть град — к долголетию. Каждая съеденная градина — плюс десять дополнительных лет. Тогда нам с братом запрещали жрать лёд, сидя в тайге в палатке. Но в этом году за одну мартовскую прогулку за хлебом я легко могу наесть лет 80.
И вот, значит, иду я домой и вижу, что у узбекского ресторана стоит Бэлла. Общественная собака и местная королева красоты, за которой присматривает весь наш двор, и каждый сосед считает важным подарить Бэлле ошейник. В разное время их на ней болтается от двух до шести: от блох, красный, синий, тонкий, широкий, со стразами.
Дверь, которая ведёт на кухню ресторана, открыта, там Бэлле собирают еду. Она ждёт, а я прохожу мимо. Март — плохое для здешних уличных собак время. Дождь не заканчивается, ветер сдувает, но зайти внутрь Бэлла не решается. В какой-то момент, после особо сильного раската грома, нервы у неё не выдерживают. Выглядывает хозяин ресторана. «Убежала, — говорю я. — Грозы испугалась».
И тогда хозяин ресторана берет Бэллину тарелку, в шортах и сланцах выходит на улицу и идёт её искать. Тарелку он несёт на вытянутой руке и кричит: «Бэлла! Бэлла!» Дождь, град, ветер, март. Я издали руковожу поисками и думаю, что эти двое сегодня наели себе бессмертие.
*
На той неделе узнала, что собакам в пензенском приюте каждый день по графику включают музыку.
«Вы бы слышали, какой у нас тут стоял лай, — говорит ветеринар-реабилитолог. — У них после всего нервы слабые, они только на лапы встали, а их сразу — в общежитие. А два года назад к нам пришёл кинолог на собеседование и принёс 16 часов собачьей музыки. Мы провели колонки во все помещения, наняли того кинолога и он теперь каждый день собирает успокоительные плейлисты: для собак, кошек и людей — отдельно».
*
Откровенно говоря, большУю и бОльшую часть времени мне кажется, что мир сломался необратимо, и не придумали на это никаких слов и никаких чувств. Кроме новостей, рабочего и, так сказать, повестки, я подписана на 15 тысяч каналов про психологию, заземление, проживание, сочувствие, устойчивый взрослый, осознанность, йога, коллажи, дыхание по квадрату, то-сё. Ещё я подписана на 10 тысяч каналов про искусство, творчество, осмысление, чат поорать, чат картинок, чат пожаловаться.
Но гарантированно помогает почему-то только вот это. Когда дяденька в шортах и сланцах, сидя на корточках под дождём, уговаривает Бэллу вернуться в свой ресторан. Или вот плейлист дня для собак, «пострадавших по вине человека».
В кошачьем, кстати, музыка чередуется с урчанием, звуком когтей о подушку и звуком шершавого языка. И как-то после этой информации сразу полегче дышать
К февралю 2023 та самая мышь (by Док, спасибо ей за это) стала открыткой
Читать полностью…
Рассказали про человека, который работает в заповеднике спасенных зверей. В основном там у него домашние животные вроде коз, лошадей и кабанчиков. Недавно он уговаривал вернуться домой сбежавшую свинью. А до этого пел с лошадью. Это как работать Белоснежкой, но с подкастом и без толпы утомительных гномов.
Иногда он приходит туда, где живут ослы — в заповеднике этом, судя по всему, целый квартал ослов — ставит камеру и хорошо поставленным голосом ведёт с ними беседы о жизни. На днях, например, объяснял ослу Стиву, кто такие токсичные персоны.
А вчера слышу, рассказывает Стиву, какой он классный осёл. Смелый, внимательный, понимающий, вэри хэндсам данки. Будь уверен, нам всем с тобой повезло, Стив.
Не знаю теперь, кем хочу стать больше: человеком в заповеднике или Стивом
На днях было интервью с врачом. Сложное и сильно медицинское. Должность врача занимала пять строчек в ворде, степень в онкогематологии не добавляла (мне) уверенности в себе. Я представила свою строгую маму — она работает в той же сфере. Вспомнила, как брала, а потом согласовывала с ней однажды околомедицинское интервью, и на пару дней впала в оцепенение.
Погуглила героиню, нашла рубашку для собеседований и стала готовиться. Надо сказать, что необходимость изучить иммунофенотипирование и на всякий случай почитать учебник по трансфузиологии помогает отвлечься от тягостной реальности покруче собак.
Подключила коллег, маму, ютуб и аптечную ромашку. Решила каждый день делать йогу. Сходила к соседям за утюгом (рубашка!) Плохо спала. Во сне обычно заваливала экзамен по алгебре, забывала язык, на котором надо говорить, или спасала от рака кошку своего детства. Короче, неделя была тревожной.
Всё в итоге прошло хорошо, но дело не в этом. Сегодня говорю своей спикерке, мол, нужна ваша фотография для публикации. Она присылает три файла: «Можете выбрать любую, но третья мне нравится больше всего». Смотрю фотки: там две обычные, в белом халате. За столом и у стены. А третья — без признаков доктора, но с огромными переливающимися крыльями за спиной.
Я бы тоже выбрала третью
Редактирую новость про то, как Дед Мороз поздравлял с Новым годом девочку Олю:
«Оля встречала нас с большим интересом, широко открытыми глазами и без слов. И даже пыталась рассказать стих, молча». В те моменты, когда не чувствую себя птицей, которая орёт, я — Оля, которая молча читает стихи.
*
Нашла себе новое хобби: как одержимая фотографирую новогодние фигурки в супермаркете, оставшиеся с декабря. Растаявший лепёшка-снеговик, шоколадный Дед Мороз с помятым лицом, пустая Снегурочка с дырой в середине, заяц с большой скидкой и дергающимся глазом.
— Как говорится, tag yourself, – говорю вчера, расставляя их по росту в отделе уценки.
— New year — new me, — соглашается Н.
*
Первый рабочий день ознаменовался тем, что в ответ на трогательное сообщение коллеги я вместо поддерживающего сердечка отправила ей сомнительный стикер. Пока строчила извинения, коллега написала, что это лучшее, что случилось с ней в новом году. Стикер:
— «Подскажите, где можно приобрести собаку?» — вслух читаю сообщение в местном чате.
— В каком смысле «приобрести»? — уточняет Н.
— ВЕЗДЕ
— Может, они имеют в виду «обрести»? — всё ещё не понимает Н.
*
По берегу сам с собой ходит парень, играет на саксофоне. И когда сидящая у воды женщина спрашивает, где шляпа для монеток, отвечает, что шляпы нет, он просто гуляет.
*
Обретённая собака Бэлла несётся ко мне из ресторана через дорогу и валится на ноги, так что не пошевелиться.
— Уже издали тебя узнаёт, — замечает дворник.
*
У кассы в супермаркете выясняется, что раз я купила две упаковки творожного сыра, мне полагается лотерея, главный приз которой — автомобиль. Чтобы принять участие, нужно заполнить купон и кинуть в специальную коробку. Я говорю: «Нет, спасибо»
— Вы что, не хотите автомобиль? — удивляется кассирша. — Давайте вместе заполним, вдруг вам и правда будет автомобиль.
Чувствую, что звучу неубедительно, поэтому ссылаюсь на очередь, мол, людям придется ждать. Люди позади меня хором дают понять, что никуда не торопятся, заполняй купон. Ты что, не хочешь автомобиль?
— Диктуйте имя и фамилию, — командует кассирша. — Я всё переведу на грузинский.
Диктую. Диктую. Дик-ту-ю. Думаю, что могла бы уже научиться писать свою фамилию по-грузински. Пытаюсь вспомнить, как моя фамилия выглядит в читательском местной библиотеки и всё путаю, конечно. Люди из очереди приходят на помощь.
— Смотрите, — говорит кассирша. — Первая буква у нас будет Т, мягкий знак я отсюда выкинула, а вот этой буквы нету в грузинском, так что обойдемся. И вот, что мы с вами сделаем: когда вам позвонят…
— Позвонят? 0_о
— Ну насчет автомобиля. Они позвонят. И скажут вам: «Здравствуйте, это вы?», а вы им просто скажете: «Да, это я». И всё. Понятно?
Думаю, ради такого разговора готова даже вывести телефон из вечного режима полёта и взять трубку.
*
На главной площади поставили трогательную, костлявую как рыбий скелет ёлку. На улицах продают горы чего-то блестящего и цветного. На пальмах гроздьями висят ледянки. На резном стуле в бордовой обивке, как если бы это был реквизит для Болливуда, сидит женщина с чашкой чая и продаёт чичилаки — самодельные кудрявые деревца, которые нужно украшать «древними символами жизни и плодовитости» (два граната, два яблока, яйцо), а потом — сжигать «вместе с бедами минувшего года, олицетворяя этим действом круговорот жизни, смерти и возрождения».
В последнее время охота всех обнять. И эти кудрявые штуки. И женщину, которая их продаёт, а сама — вылитая чичилаки. Не внешне, а даже не знаю, как объяснить, но это ни с чем не спутаешь. И парня с саксофоном. И всех обретённых псов вместе с дворником. И людей из долгих или коротких, неловких и грустных переписок. Всех тайных и явных сант, которые вместо подарков присылают в этом году выписки о донатах. Тех, кто звонит спросить «это вы?» И ёлку эту на площади вы бы видели. Обнять и сохранить, как проявление жизни.
Срочное сообщение от моей племянницы из второго бэ.
Нашла такое же срочное сообщение, но год назад
«Ты, — говорит, — должна знать, что в Африке есть ослы-пастухи. Они открывают любые двери, умеют считать, таскают у людей еду, и их глубоко оскорбляет эта шняга с морковкой. У них крепкие зубы, отличная скорость, они никогда ничего не забывают и живут 60 лет. Доказано, что ослы умнее собак, умнее лошадей, и если бы люди не считали их тупыми, они бы, может, далеко пошли. А так им приходится 60 лет пасти овец. И когда на территорию пролезает гиена или лиса, ослы догоняют её, тащат за шею и выплёвывают за забор. Но никогда не убивают, потому что они нормальные ребята. Просто их бесит»
Так у мытой шампунем мыши моего сердца появился серьезный конкурент.
Подумала, надо хотя бы записывать что-нибудь про лето, пока не кончилось. И тут же вспомнила один странный январский вечер.
Н, с которой мы общаемся примерно раз в год, написала тогда, что она «в Центре сохранения русского фольклора с торца девятиэтажки за библиотекой празднует закрытый юбилей». Помню, меня так впечатлила эта формулировка, что я сделала скриншот.
— Не могла бы ты прийти сюда минут на 15, если тебе по пути. Я бы рассказала про наш новый спектакль, — сказала Н.
Была глубокая зима, -35 и девять вечера. Совершенно точно мне было по пути.
Помню, как Н. возникла из темноты в сомнительных сапожках, праздничных кудрях, бумажном пальто, и позади неё хлопнула невидимая железная дверь, а потом закрылась на ключ с той стороны. Фонари не горели.
— Там что, Центр сохранения русского фольклора? — уточнила я.
— Да, только никто об этом не знает, — ответила Н. деловым голосом.
И мы пошли вперед. Было дико холодно, у меня звенели коленки, ресницы прилипали к глазам при каждом моргании, бритая голова мёрзла под двумя шапками. Н. бодро вышагивала в капроновых колготках.
— И вот они передают друг другу мячик, у кого мячик, тот говорит, а потом на авансцену выходят трое и…
Примерно раз в минуту я интересовалась, не холодно ли ей, а она говорила: «Ещё круг сделаем, у меня две сцены осталось».
И мы всё шли и шли. По каким-то странным тропинкам, мимо заброшенного рынка, старых гаражей, по крышу заваленных снегом, замороженного ковра на заборе, мимо хрущевок. Иногда она вдруг останавливалась и замолкала надолго, вспоминала что-то важное и шла дальше.
В какой-то момент мы завернули за угол в подворотню, куда бы я никогда не пошла одна в темноте, и нас ослепило красной вывеской «БАР 24». Это как круглосуточный магазин «Мечта», только бар. У входа на снегу сидели двое: пуховики небрежно накинуты на плечи, у ног полуторалитровка пива, в руках пластиковые стаканчики. И оба какие-то расслабленные, задумчивые какие-то. Тихо переговариваются. Может, спектакли друг другу пересказывают, не знаю.
У меня в это время настолько замерзла челюсть, что я ничего не могла сказать, а только ткнула пальцем в бар.
— Да-да, — ответила Н. — Это здесь всегда.
Те двое проводили нас долгим взглядом.
Вчера случайно попала в тот же портал. Уверенное лето, +35, девять вечера. На асфальте под вывеской «Бар 24» сидят со своей полуторалитровкой и пластиковыми стаканчиками. Хочется думать, что те же самые. Тихо переговариваются.
Теперь я хотя бы могу представить, о чём.
Один говорит:
— По домам?
А другой:
— Ещё немного посиди.
Тот говорит:
— Пойду.
А этот:
— Да ты не торопись.
И пока мы бесконечно ходим кругами со своими спектаклями, они снимают пуховики, потому что распогодилось.
