Сегодня у меня выходной, второй из пяти дней переезда, а также день рождения. Я лежу на кровати с видом на ножки от стола, две коробки, два пустых чемодана и две клетки для собак. Квартира у нас тут была небольшая, кровать — её центр. А клетки, в которых собаки осенью улетали из Африки, мы притащили с балкона неделю назад и положили на единственный свободный островок пола, как напоминание, что пора собираться.
В Египте переноски для собак считаются предметом роскоши. Найти их было почти невозможно. Теперь они одновременно хлам, ценность, символ и метафора. Они не лезут ни в одну дверь, не помещаются ни в одну машину, мнутся, бьются, ржавеют и бесят. Собаки их ненавидят. Все их ненавидят. Выкинуть их мы, разумеется, не можем.
В понедельник я думала: «Зачем пять дней. Переедем за выходные». А сегодня поняла: первые трое суток нужны, чтобы лежать в ужасе посреди хаоса и смотреть на клетки.
В честь дня рождения и переезда история про злыдней и любовь.
Начну издалека: собака Африка не любит непредсказуемость, и в этом мы с ней солидарны. Когда летит пакет или лежит сугроб. Когда воздушный шар. Или коробку ветром выкидывает из мусорного бака, и она за тобой крадётся. Когда неожиданный человек. Когда шпиц. Когда мусоровоз опрокидывает контейнеры в кузов или строители машут нам с какой-нибудь крыши. Собака тут же начинает буксовать, орать и пятиться.
— Злооой, — говорит какой-нибудь прохожий дяденька.
— Она не злой, — говорю. — Она боится.
— Надо быть добрым, — отвечает дяденька.
Я беру собаку на руки, становится потише.
Однажды выходим из квартиры, на нашем этаже делает уборку девушка, которая следит за порядком в доме. Собака начинает выкипать. Девушка ей: «Привет, злыдня!» «Сама ты злыдня», — думаю. Идём обратно, она ей опять: «Привет, злыдня!» Выхожу без собаки, она такая: «А где злыдня?» Или вот операцию собаке делали, и девушка ей говорит: «Бедная ты злыдня». Шло время, злыдня добрела и набиралась смелости. Недавно та девушка подошла к ней возле лифта, почесала ухо и говорит: «Не переживай, злыдня, я такая же как ты».
Хочется, чтобы рядом были такие люди
Тут в литературном журнале НАТЕ (а не хейт) вышел мой текст про длинные лестницы, гладкие кнопки, громкий пылесос и другую жизнь в тренировочной квартире: https://natelit.ru/avtory/danilyancz-ira/chuzhoj-vozduh/
Недавно читали его с редактором другого проекта, и он говорит: «А не хотите Пятёрочку заменить на "магазин", "супермаркет" или "продуктовый", так ли важна эта конкретика?» Нет, ну Пятёрочка принципиально важна, конечно. Красная корзинка с иллюстрации к тексту (спасибо художнице за неё) это подтверждает.
А также на днях случайно придумали слово «вообщежитие» (рядом спросили: «Как вообще жить?» и началось) И я подумала, что оно идеально подходит для людей, которые живут в тренировочной квартире и не только в ней
3.
Перед отъездом Аня подарила мне керамического кита на булавке. Сказала: «Подарок маленький, вам же ещё переезжать. Но ты единственная среди моих знакомых носишь брошки, к тому же кит из Петербурга, а ещё у него домик на спине — он как ты носит его с собой».
Наше сходство с китом мне очень понравилось, я стала всем про него рассказывать, потом решила сфотографировать. Был вечер, мы собирались идти гулять с собаками. Я забыла про кита на коленях и встала с дивана. Кит упал на плиточный пол и разбился.
Между обретением и утратой кита прошло не больше четырёх часов. Кусочек хвоста откололся, эмаль на животе раскрошилась, кит пошёл трещиной. Я сказала: «Да вообще норм, упал и не разбился, даже удивительно» Н. подул на кита и говорит: «Он держится на ватке, к которой крепится булавка». Наше с китом сходство стало ещё более очевидным.
Я решила, что никогда не расскажу Ане, что произошло (этот пост — оригинальный способ сделать это). Сказала, что буду его носить даже без хвоста. Л. посоветовала склеить кита по японской технике кинцуги. Н. сказал, что нам нужен эпоксидный клей, но только очень хороший. Понятия не имею, что значит «очень хороший» в этом контексте, но в то воскресенье пошла искать очень хороший клей. Побывала в строительном гипермаркете и на улице, которая состоит только из лавок с товарами для ремонта и строительства. Приняла участие во множестве удивительных смолтоков. Узнала, что такое сухая сварка, а строительные лавочники — что такое брошка и кинцуги. Хорошо бы закончить эту историю тем, что кит отремонтирован и в полном порядке, но это не так. Операция по склеиванию запланирована на выходные.
В этом году я бесконечно составляла для себя списки. Последний декабрьский назывался «Сделать до НГ» и включал пять пунктов: 1. Выдержать четверг. 2. Пережить пятницу. 3. Выдержать рабочую субботу. 4. Купить веточки. 5. Купить гирлянду.
Сейчас зачеркнула третий, не без трудностей выполненный пункт. Сегодня мы с китом ходили за мандаринами и держались неплохо, хоть и на одной ватке. Хочется в будущем году быть как кит — чтобы и дом, и очень хороший клей
Собираю Батуми сразу за всех: недавно по поручению @tales_of_minsk, которая теперь в Кракове, сходила за вишнёвыми пирожками в незнакомое кафе на улице Такаишвили. Потом навестила одного пса на Чавчавадзе. Сфотографировала. «Этот?» — спрашиваю у знакомой из 2022 года, которая давно в Буэнос-Айресе. Этот.
Хожу, и вроде бы всё как раньше и даже лучше, но, как водится с возвращениями в памятные места, что-то постоянно не сходится. То музыка за стеной не та заиграет, то в парке исчезло дерево. Собаки Бэллы, на которой держалось мироустройство улицы Грибоедова, нет, и её домик тоже куда-то делся.
А недавно снова побывала в краеведческом музее. Два года назад это было самое тихое место, где никому не было до тебя никакого дела. Во внутреннем дворике всегда было солнечно — странно для Батуми, но так мне запомнилось. На пластиковом стуле там сидел безмятежный дяденька, пил чай и наблюдал скелет кита. На табличке рядом с китом было написано, что когда его — кита — нашли, он был совершенно мёртв, и кто-то бережно доставил его в Батуми и передал в музей во имя науки. До сих пор уверена, что на табличке написано именно это, а музейный дворик — лучшее место на Земле.
Пару недель назад мы с Аней сходили к киту, перечитали табличку и выяснили, что кит was killed в середине прошлого века, один из 37 000 таких же бедняг. А безмятежный дяденька, которого в этот раз не было, потому что ноябрь и дубак, всё это время закрывал собой банку с маринованным в формалине дельфином.
*
В прошлый раз мы жили в маленьком доме без окон, дверей, номеров квартир и лампочек. В этот раз поселились в высотке с картинами, цветами и маленькой библиотекой у лифта. Над книжными полками на четырёх языках, включая польский, висит убедительная просьба не пускать в дом уличных собак. На жёлтом кресле под этим объявлением вечерами спит большой белый пёс.
*
По утрам в парке вместе с нами гуляют Тати, Хани и Малоша. Тати — на трёх ногах, Хани — на четырёх, но сильно хромает. Про Малошу я раньше думала, что у неё странный прикус, но это оказался синий мяч, без которого она не выходит из дома. Все трое — из местных дворняг. Носятся по парку, купаются в фонтанах, орут. Малоша любит неожиданно плюнуть мячом кому-нибудь в руку и убежать.
Управляет ими гром-женщина из дома напротив. «Малащан, ко мне!» — кричит она на весь парк. — Татидзе, вылезай из фонтана!» Внутри себя я зову её Ирина Рудольфовна, как завуча по воспитательной работе, от которой все 11 школьных лет получала предупреждения за внешний вид и писала объяснительные об опозданиях.
*
По сравнению с Египтом, где за целый день можно было сказать вслух два слова, оба — собакам в пустыне, жизнь сейчас — бесконечный акт социализации, а Батуми — город удивительных смолтоков. Сегодня, например, предприниматель лет 13-ти рассказал мне о своём микробизнесе «Коробка сюрпризов». В коробке «зарядка для всего, игрушка-антистресс, потому что жизнь полна неприятных моментов, сладость, чтобы было лучше, и сюрприз, который вам понравится».
А на днях иду с двумя сумками пластика, картона и банок из-под варенья к контейнерам для вторсырья и вижу на берегу удивительно красивую женщину. Стоит на фоне моря в цветных кудрях и каком-то голубом облаке, а на руках у неё маленькая собачка. Зрение у меня сейчас устроено так, что всё дальше десяти метров кажется мне невероятно красивым и лучится нездешним светом. И вот я смотрю на эту прекрасную женщину и понимаю вдруг, что она идёт ко мне. Отворачиваюсь, а она всё идёт и идёт и как-то слишком интенсивно улыбается. Я тоже улыбаюсь, и понимаю, что голубое облако — это прозрачная целлофановая накидка от дождя, а маленькая собачка — это куст в цветочном горшке. А кудри — это замысловатый берет. Женщина останавливается и говорит: «Здравствуйте, не найдётся ли у вас минутка поговорить о боге?» Не люди, а коробка сюрпризов
Вчера чувствовала себя как в день рождения, потому что в гости прилетела Катя. В последний раз мы виделись 3 марта 2022 года. Катя привезла чемодан чак-чака и тех замысловатых татарских конфет, которые я сама раньше отправляла из Казани в подарок людям и никогда не покупала себе. Катя на неделю заняла диван Дружка и борется с аллергией на шерсть посредством объятий с собаками. Говорит вдруг: «Буду варить суп». Или говорит: «Надо сходить на рынок». Или говорит: «А что, если положить в блины два вида сыра и запечь рулетики?» Как будто нельзя просто съесть сыр.
Вчера чувствовала себя как в день рождения, потому что Катя, сегодня чувствую себя как в день рождения, потому что литературный проект «Прочитано» сделал такие карточки, что даже неловко. Думаю, не буду никому показывать. Сижу работаю. Катя возвращается с рынка отдохнувшая, говорит: «Со всеми поговорила, всё купила, мне всё очень понравилось!» И я думаю, хорошие же карточки. Всем покажу.
ps Прочитано — классные. Катя, не улетай
Решила собрать заметки о том, как мы неделю ехали с двумя египетскими собаками через три страны в Армению (всё ещё не доехали), и вспомнила, что ничего не писала здесь про вторую собаку. Как сказала вчера моя мама: «Слишком тщательно вы дозируете новости из жизни Белоснежек, до нас не долетает».
Вторая собака — ещё щенок, зовут Африка, она такая же, как Дружок — из пустыни. В Египте они называются балади. Полгода назад Афри нашли в колодце, до приюта она так и не доехала, но три дня назад доехала до Батуми.
Для новостей из жизни Белоснежек у меня есть микроканал @kargidzagli, который появился в 2022 для поддержки ментального здоровья и документирования грузинских собак. Потом всё вышло из-под контроля.
Там почти никакой смысловой нагрузки, сплошные африканские псы на диванах и их друзья. Можно подписаться, если вы не планируете пропустить ни одной собаки
Редактировала вчера историю, как из новогоднего кино. Запишу.
Леонид Владимирович решил найти друга детства. Они не виделись много десятилетий. Из контактов сохранился только адрес старой работы друга. Леонид Владимирович купил билет из Астрахани в Москву и поехал.
«И всё в этой истории просто за исключением двух деталей, — пишу не я, а фонд, который помог Леониду Владимировичу сделать эту историю достаточно новогодней. — Наш герой родился в 1927 году, а ещё он передвигается на инвалидной коляске с электроприводом. Ни почтенный возраст, ни особенности здоровья не помешали Леониду Владимировичу отправиться в это удивительное путешествие».
Дед приехал в Москву. Организации, где работал друг, по тому адресу, конечно, не оказалось. Тут я представляю себе какое-нибудь производство, которое в нулевые-десятые стало лофтом, вроде питерских Этажей или Фабрики Алафузова в Казани. Арт, мерч, молодые модные люди и ни одного друга детства.
Леонид Владимирович стал думать, что ему делать дальше. Переходил дорогу, его коляску задело такси, он упал. Прохожие вызвали скорую, его увезли в больницу. Родственников не нашли, московской прописки не было. Из больницы его перевезли в Центр социальной адаптации для бездомных.
Соцработники решили помочь Леониду Владимировичу и стали искать его друга. И нашли. Друг сразу приехал. Можно предположить, что он тоже родился где-то в районе 1927 года и сразу приехал, да. «Они встретились, обнялись, вспомнили былое и распрощались», — снова пишу не я, а сценаристы новогоднего кино. Не виделись сто двадцать лет, вспомнили былое, обнялись и распрощались.
Леонид Владимирович уже засобирался домой, и тут выясняется, что после аварии на дороге у него сломалась коляска, и он не может добраться до вокзала. Из приюта его привезли в фонд, который помогает людям вернуться домой. Чаще всего тем, кто приезжает в Москву на заработки. Дальше у них случается производственная травма, больница, увольнение без компенсации, бездомность, ограбление, автостоп, опять ограбление. Короче, у Леонида Владимировича правда очень необычная история.
Ему покупают билет в Астрахань, провожают до места в вагоне, проводница проверяет его паспорт и все узнают, что у него сегодня день рождения — 96 лет.
«Возможность вернуться домой — самый лучший праздничный подарок», — говорит нам всем Леонид Владимирович.
Надеюсь, кто-нибудь снимет про него кино
многосерийная история про бутерброд для лисы
*
В пустыне, куда Дружок ходит гулять дважды в сутки — до того, как она раскалится, и после того, как остынет — живёт лиса. Сначала Дружок нашёл её нору. Потом вычислил маршрут и пошёл по следу. В первый раз лиса ждала его за небольшой песчаной скалой и с тех пор каждый день давала о себе знать. Сначала торчала ушами из-за скалы — у песчаных лисиц огромные уши. Потом стояла на ней во весь рост. Потом стала спускаться. На недавней фотке (все их встречи тщательно задокументированы) недовольный Дружок на поводке и очень заинтересованная лиса стоят в пяти метрах друг от друга.
*
У русскоязычного соседа живёт собака Джеки, такая же балади, как Дружок. В Египте люди редко берут домой уличных собак, и если видят друг друга на улице, автоматически становятся лучшими друзьями. Машут с балконов, бегут через три дороги поздороваться c незнакомым псом. Некоторые, как наша спасительница зверей Мартина, открывают приюты и занимаются стерилизацией животных. Хозяин Джеки не похож ни на кого из них. Обычный хмурый мужик лет пятидесяти. Сидит, молчит, курит. За последний месяц он произнёс в нашем присутствии ровно два слова: «Поймайте её», — про свою гиперактивную собаку.
А недавно выяснилось, что они с Джеки тоже ходят гулять в пустыню в пять утра, и пустыня — отличное место, чтобы делиться действительно важными вещами. Хозяин Джеки рассказывал, что назвал её в честь Джеки Чана (я ставила на Джеки Кеннеди). Что недавно Джеки перестала есть дома, и теперь он каждый день оборудует ей столовую на ступеньках во дворе. Что собак было три: у одного случился сердечный приступ после неудачной операции, второй живёт у сына, и третья — Джеки. Что кондиционера у них с Джеки нет, и когда совсем нечем дышать, они уходят спать на крышу. А потом из-за скалы выглянули знакомые уши и сосед сказал: «Это что там, лиса? У меня как раз для неё бутерброд». Достал из кармана хлеб с колбасой и положил на камень.
*
На днях тоже ходила в пустыню, надо было наконец-то познакомиться с лисой. Была уже почти ночь, а воздух всё ещё кипячёный и такой плотный, что его было видно в темноте. Тень лисы сидела на скале, а мы под скалой. «Что кроме бутербродов едят лисы? — спросил Н. — Будем оставлять ей еду в знак уважения». Глаза лисы светились, как лазерные указки, и луна висела большая и странная, с отрезанной верхушкой. Раньше встречала такую только в диснеевской Алисе в виде кота
В конце 70-х моя тётя-студентка работала в Египте переводчицей и год назад очень обрадовалась, что мы решили поехать именно сюда. Однажды она прислала мне в Батуми 20-минутный войс про Каирский музей, а в другой раз — про горячий ветер хамсин и лепёшки из серой муки по три пиастра. Сейчас такие стоят пять египетских фунтов, а пиастровые монетки считаются раритетом. Чаще всего мелкую сдачу здесь дают конфетами по курсу одна конфета — один фунт. Однажды хозяин лавки отсыпал мне пять конфет, подумал, забрал одну и заменил монеткой. Вид у него был загадочный, я ничего не поняла. Только потом увидела, что это 25 пиастров. То ли сэкономил конфету, то ли оказал честь.
В общем, на днях я рассказала тёте, что сегодня ровно год, как мы здесь живём, и она прислала торжественный войс, в котором попросила отчёт о знаковых для меня местах и главных впечатлениях от Египта. В это время я как раз сидела в визовой конторе — одном из двух знаковых для меня мест. Второе место, которое теперь навсегда связывает меня с Египтом — это ветеринарка. Тётя сказала: «Ладно, тогда расскажи хотя бы про этот ваш знаменитый гаузет».
Сохраню и здесь заметки из гаузета — так в Египте называется место, где иностранцам продлевают визу. Сотрудники и редкие сотрудницы там сидят за тяжёлыми лакированными столами, через одного используют амбарные книги вместо компьютеров, обладают бесконечным запасом синей копировальной бумаги и беспрерывно курят прямо на рабочем месте. Думаю, они из той же вселенной, где моя тётя покупает лепёшки за три пиастра. Кроме четырёх-пяти десятилетий от посетителей их отделяет перегородка из толстого стекла, через которую они пытаются пробиться с помощью крика.
За год я была там шесть раз с 7:30 утра по воскресеньям и провела в очереди от часа до пяти. Записывать всё, что видишь, очень помогает в таких местах
Чем дольше сюда не пишешь, тем сложнее начать. Сегодня подумала, что пора бы оживить канал, полезла в заметки в телефоне (записываю туда темы, фразы и диалоги, чтоб не забыть) и прочитала: «5 мая. У супермаркета страшно разросся базилик. На днях продавцы рубили мачете кусты высотой с плечо, иначе было не усмирить».
*
Весной соседка Лена и чихуахуа Вито (как Вито Корлеоне) возвращались домой с прогулки и встретили птицу. Птица ждала их на коврике у двери и чувствовала себя не очень. Лена забрала её домой и поселила на балконе из расчета, что хозяин увидит её с улицы и заберёт.
Шло время. Птицей никто не интересовался. Лена подобрала ей еду, купила клетку, сводила к врачу, что-то там полечила, много узнала о птицах. Прошёл месяц. Недавно к Лене пришёл человек с соседней улицы, говорит: «Я тут птицу потерял». А Лена ему: «Она у меня, мы вас давно ждём. Хотите забрать?» Человек говорит: «Да нет». «А чего, денег за птицу хотите?» «Денег тоже не хочу, — говорит. — Но у меня есть вторая птица. Вы должны её взять, им нельзя расставаться».
Теперь у Лены на балконе, между сушилкой для белья и пушистым красным цветком, живут неразлучники.
*
Доктор Эсра (я зову её Белоснежкой, потому что она поёт зверям во время приёма) называет Дружка любимым пациентом. Болтает с ним по-арабски и радуется, что он ещё не забыл язык, с которым жил на улице. Функция почек is amazing! – бежит с хорошими новостями, пока мы наблюдаем кошек во дворе ветклиники. — Функция печени is awesome! Каждому новому ассистенту, который записывает потрясающие результаты анализов великолепной собаки, поясняет: Dru – это Дружок. Дружок — это маленький друг. Летом кровь Дружка отправится в путешествие в Швейцарию, всем там, в Цюрихе, понравится, а когда вернётся с бумажкой европейского образца, нас выпустят из Египта. И это тоже будет инкредибл и даже своего рода мирикл
Вокруг полно людей, а я традиционно никого не узнаю и всех путаю. Со зверями оно как-то попроще, честное слово, а люди мало того, что обладают примерно одинаковыми человеческими лицами, так ещё и сразу начинают что-то говорить, и пока я соображаю, что происходит, они уже рассеиваются в воздухе красивыми цветыми пятнами.
Вот, например, Мартина, индонезийская спасительница собак из Нидерландов, всегда со мной здоровается, а я никак не могу запомнить, как она выглядит. Мартина довольно застенчивая и часто бывает так, что она говорит «привет», я прохожу мимо, она отворачивается и делает вид, что вообще не со мной разговаривает. Через десять шагов я понимаю, что это была Мартина, и бегу здороваться, а её там уже нет.
Недавно я приняла решение быть более социальной, увидела Мартину издалека, остановилась возле мусорки и стала ждать специально, чтобы с ней поздороваться. Солнце светило, многочисленные коты глядели на меня из мусорных баков, Мартина медленно шла с мусорным мешком, и когда подошла достаточно близко, я помахала ей, как можно более добродушно сказала «хэлооооу» и поняла, что это какой-то местный дед.
*
Однажды около нас остановилась машина и седой водитель стал спрашивать, как наши дела, как документы, как пёс. Пёс махал ему хвостом, сообщая, что всё хорошо. Я тоже сказала, что всё хорошо. Когда машина уехала, я спросила, кто это. «Это философ»,— ответил Н. Понял, что я ничего не понимаю, и добавил: «Из Дома философа». Подумал и уточнил: «Он приглашал нас с Дружком к себе на кофе». Так я узнала, что «Дом философа» — это не название жилого комплекса или музея, а «философ» — это человек, который преподаёт философию в Университете Каира.
*
Вчера узнала от Леночки, что серый бананоед, во-первых, существует, а во-вторых, по-английски называется grey go-away-bird. Так во вселенной моих внутренних птиц стало на одну птицу больше.
*
Кстати, о птицах. В прошлом месяце один фонд прислал на редактуру историю бездомной кошки из Владивостока по имени Синичка.
«Синичка появилась на улице, худая и явно сбитая с толку. Шли дни, Синичка никуда не уходила и демонстрировала полную беззащитность перед лицом окружающего мира». «Понимаем её на всех уровнях», — сказали все сбитые с толку синички, которым я тогда переслала эту фразу.
Дальше в таких историях почему-то всегда пропускают путь героини и переходят к главному: «Теперь у Синички всё в порядке. Она спит на мягкой лежанке, дважды в день ест гипоаллергенный корм и ждёт своего человека». Хотелось бы однажды стать Синичкой из второй части повествования
Недавно решила брать у старших родственниц интервью о прошлом и теперь слушаю по субботам их рассказы про 70-ые в Бухаре и рецепты сливовой пастилы, в которых солнце и крыша сарая — секретный ингредиент. Узнала вот, что фонарные столбы, деревья и вывески у меня в глазах лучатся во все стороны вовсе не потому что мир полон странного, а потому что астигматизм передаётся в нашей семье по женской линии и усиливается с возрастом.
Также узнала, что моя бабушка, оказывается, боялась попов, как кто-то боится чёрных кошек или женщин с пустыми вёдрами. Однажды ей сказали, что при виде священника необходимо покрутиться вокруг своей оси три раза. В доме через дорогу как раз жил священник, и бабушка всегда выполняла этот ритуал. Но просто так вращаться посреди двора ей было неловко, поэтому она делала вид, что танцует. Возможно, идентичность соседки с прибабахом — это что-то вроде астигматизма.
*
Раз в пару дней хожу в овощную лавку и покупаю две или три тыквы. Иногда четыре, если тыквы маленькие. Пёс Дружок по совету врача сидит на лечебной диете и съедает примерно по тыкве в день.
Всё ждала, когда хозяин лавки начнёт задавать вопросы и много раз представляла себе смолток, в котором он спрашивает, зачем мне столько тыкв, а я так небрежно: «Да это для собаки!» Но парень из лавки всё молчал и молчал. А недавно пытался уместить на весах очередные четыре тыквы и говорит:
— You are а pumpkin-girl.
— Sinderella, — соглашаюсь.
Смотрит вопросительно.
— Девушка, которая каталась на карете из тыквы, — поясняю.
— Ммм
— Ей фея её построила с помощью волшебства.
— Угу, — аккуратно по одной снимает тыквы с весов и смотрит ещё так: «теперь понятно».
— Потом она потеряла ботинок и стала принцессой, — быстро закругляю сказку.
— А, ну окей, — говорит. — 95 фунтов. Приходите к нам ещё.
*
Кстати об интервью и других устных столкновениях с людьми. Кроме вольного пересказа текстов Шарля Перро от коммуникативного провала меня удерживают только две вещи: Сибирь и собаки.
Во-первых, на случай важных переговоров всегда должна быть история про какого-нибудь пса. Во-вторых, вокруг полно незнакомых серьёзных людей, которые родились по ту сторону Урала. И когда они по-деловому начинают объяснять, что вот, знаете, Ирина, есть такая Сибирь, туда ещё декабристов ссылали, и там Байкал, а дальше Забайкалье, у нас с ним шесть часов разницы, и располагается оно в 6000 километров от того места, где мы с вами находимся (обычно мы находимся в зуме — прим.) А я отвечаю, что сама из Иркутска и неплохо ориентируюсь в декабристах. И в этот момент меняется сразу всё. Потому что мы больше не два незнакомых человека посреди долбанного хаоса и прерывающейся связи. Мы теперь соседи, друзья, знатоки черёмуховых пирогов и носители слов «гача» и «мультифора»
Недавно фонд, который помогает молодым взрослым с синдромом Дауна, прислал отзывы подопечных о стажировке в офисах, мастерских и салонах красоты. И там среди рассказов про работу с документами, управление принтером и стрижку под каре, было написано: «Можно полежать, когда захочешь, поэтому я чувствовал себя как человек».
*
Редкие и довольно странные вещи радовали в этом году. Например, в ноябре мы стояли в местной визовой конторе. Восемь утра, толпа, ничего не понятно, нужное окно не работает. Сотрудницы пьют чай, сотрудники хохочут над обложками паспортов. Кто посмелее пытаются их дёргать на всех возможных языках. А перед нами стоит пара, девушка и парень, и тихо ждут с кислыми лицами, как мы.
И я думаю, что в профиль девушка похожа на Н. Н. — из Минска, и может быть, эта девушка тоже из Беларуси. Но только что она кивнула женщине, которая говорит по-немецки, так что, возможно, эта пара из Германии. В Египте много людей из Германии. Стоим с ними у закрытого второго окошка, молчим и мрачно смотрим вокруг. А потом что-то происходит у этих двоих там, и девушка таким лёгким звонким голосом говорит: «Perfetto! Grazie!» И почему-то от этого на несколько секунд становится хорошо.
*
Самое нелепое, что можно было сделать в 2023 году — это уехать в Африку и стремительно завести тут собаку. За эти месяцы вокруг Дружка (здесь его зовут Dru) образовалось три дивана, четыре ветеринара, восемь бабушкиных покрывал, ведро теннисных мячей, а также международная группа поддержки, местных недоброжелателей и остальных любопытствующих.
Однажды к нам подошёл мальчик лет восьми и попросил сфотографироваться, как будто у него есть собака. Встал рядом с Дружком, взял его за поводок и улыбнулся в камеру. Мы сфотографировали их вдвоём, мальчик постоял с нами немного и говорит: «А у меня тоже есть собака, я её кормлю, хоть она и плохой мальчик». Местные люди терпеть не могут уличных собак, используют для общения с ними в лучшем случае камни, и детям в нашем районе запрещено к ним подходить. «Все собаки, которых я встречала — хорошие», — говорю. «Все хорошие, — соглашается. — А моя — плохой мальчик».
Следующим вечером он выходит из дома, оглядывается и убедившись, что никто на него не смотрит, подзывает к себе маленького особо ворчливого дворового пса с непропорционально большой головой. Мы называем его Товарищ. Товарища не погладишь. Целыми днями он охраняет свою гору песка, орёт на машины, птиц и других собак, как вредный дед, которого мало любят. Мальчик зовёт его за угол, где их не будет видно, аккуратно гладит по голове и отламывает кусок своей шаурмы.
*
В декабре умерла одна моя тётушка. Вероятно, это не самая лучшая история для конца года, который и так был тяжёлый и грустный. Но тётя моя была из смешных и лёгких. Выразительно курила, талантливо материлась и отлично справлялась с жизнью, так что хочется рассказать. В моём детстве она работала бортпроводницей и привозила из рейсов лучшие подарки ко дню рождения (баунти и стиморол в Сибири появились позже, чем в Москве) А когда её из-за возраста отправили «на землю», занималась самолётной едой, той самой, которая курица или рыба, и неплохо проводила тут, на земле, время.
В октябре ей исполнилось 75. Юбилей она праздновала с приготовлением восьми блюд на сто персон. Персоны прибыли из воздуха и с земли, надо было их чем-то кормить. Мы разговаривали по телефону в тот момент, когда они провожали её домой из кафе, кино или ещё каких-то аттракционов, и в конце своего обычного торопливого монолога она сказала: «Короче, жить сложно — летать легко», и теперь я часто вспоминаю эту фразу. Хотя, конечно, не чаще, чем «подмандить тумбочку»
Четыре истории про камни
*
Этим летом перед отъездом из Батуми мы вручили соседям и хозяйке квартиры вежливые подарки из тех, которые получают обычно дипломные руководители и врачи. Конфеты в коробке, алкоголь в красивой бутылке, что-то такое.
Сосед Лери, тот, что заведовал нашим двором и по несколько раз в неделю приносил свежую сплетню, весовые конфеты, бесхозное вино и мандарины, не мог так просто это оставить, и прибежал в последний момент с ответным подарком. Он сказал: «Представляешь, фрукты кончились, конфеты кончились, даже вино кончилось, поэтому вот. Я его сам нашёл». И дал мне прозрачный камень с берега через дорогу.
*
Пару лет назад я ехала в автобусе, набитом молодыми писателями. Мы ехали из Москвы в какой-то санаторий. Некоторые писатели в дороге пили то, что успели купить в «Пятёрочке», другие писатели декламировали избранные куски своих текстов или хвастались книжками, которые взяли на семинар. Моя соседка по креслу привезла с собой полрюкзака листьев и камней и сразу меня заинтересовала. Всё, что было, она высыпала мне на колени и стала вкратце пересказывать теорию камней, которую придумала сама. Согласно теории, у каждого человека есть собственный камень, а астрология, эзотерика и драгоценности не имеют к этому никакого отношения. Камней, как и людей, довольно много. Встретиться со своим камнем непросто, и если получилось, считай повезло. Когда я спросила, как узнать свой камень, соседка удивилась, достала один из горы у меня на коленях и говорит: «Ну вот, например. Это тебе, кварц, у вас даже лица похожи».
*
Года в четыре племянница узнала, что у меня есть коллекция камней, и стала приносить с прогулок особо симпатичные экземпляры. Однажды они с бабушкой пошли в какой-то далёкий парк, племянница нашла на клумбе декоративный булыжник килограмма на полтора и притащила домой в розовой сумке майлитлпони. Три часа они с камнем шли из парка пешком с перерывами на мороженое и подышать. Подарок она мне вручала со словами «Камни — они существа тяжёлые». На следующий день они с бабушкой отвезли камень обратно, ни одна клумба не пострадала.
*
История, после которой я подумала, что пора собрать все камни в один пост. В Египте наш дом стоит посреди пустыни. Выходишь из подъезда — один песок. Впереди песок, в ботинках песок, вместо тротуаров песок. Ещё у нас возле дома есть горы, или скалы, или сопки, не знаю, что это, но оно тоже из песка. Раньше мы думали, что там только пустота и змеи, но местные дети и собаки научили нас там гулять. А вчера мне принесли оттуда камень (древнюю окаменелость! — каждый раз поправляет) с отпечатком морской ракушки. Стало быть, мы живём на дне бывшего моря
У меня есть две цитаты, достойные рубрики «Признаки жизни», которой давненько не было.
Первая принадлежит Кате. В 2020 году она переехала из интерната для детей с инвалидностью в тренировочную квартиру и сейчас проходит стажировку в парикмахерской для собак.
Катя говорит: «Я сначала ходила учиться стричь человека, мне не понравилось, а собаки классные. Хотя с ними тоже сложно. Это же не характерно для собак — стричься. И что это за профессия такая — грумер. Нельзя же сказать "я хочу быть грумером", но я пробую. Пока очень сильно волнуюсь, часто убегаю мыть руки, потеют! А клиент крутится-вертится. Вчера стрессанула, потом взяла себя в руки и окантовала все четыре лапы. Когда сильно переживаю, воспоминаю своего друга детства Рыжика и успокаиваюсь».
Вторая цитата — это отчет. Он начинается фразой «мы прогулялись в лес за шишками».
«Мы прогулялись в лес за шишками. Потом нам привезли красивущие камни. Была куча досок, мы из них сколотили четыре клумбы и две песочницы. А потом сажали пахучие растения. Мы так волновались, было тяжело, это все-таки наш первый сад. Вот фотки».
Дальше фотки: «Тут можно строить башенки из камней. А эти можно рассматривать на свету. Теперь можно трогать траву. И вот еще дорожки вокруг клумб. Можно ходить и выбрать в чай мяту или шалфей. Особенно интересно играть в игру на ощупь "Шишка или кора". В общем, получилось очень красиво».
Это подростки из =обычного= детского дома строили сенсорный сад с подростками из закрытого интерната для детей с тяжелыми ментальными нарушениями. Вторым нельзя выходить с территории интерната, поэтому первые приезжают к ним сами. Каждый год они проводят вместе сколько-то недель лета
Расскажу про мандариновые сады
В вечном поиске куда сходить, где нет людей, мы однажды пошли в противоположную сторону от моря и попали в частный сектор. Батуми, извините, город контрастов: 25-этажки стоят впритык к огородам, задумчивые коровы пасутся под апельсиновыми деревьями, мандарины растут себе и никого не интересуют.
Дружку — он самый социально адаптированный и общительный из нас — надоедает ходить среди садов, он ложится поперёк дороги и лежит до тех пор, пока не повернём к набережной. Но чаще нам удаётся уболтать его на круг-другой по коровьей улице, мимо кладбища к лошадям, мимо злого пса к чёрной хромой подружке и дальше через ворчливого щенка домой.
Мы ходим так уже месяца полтора, утром и вечером по два часа. Я точно помню, где дом с стиле скандинавских детских книжек, где голубой из американских ромкомов, где живописная кривая коряга растёт из земли в небо. У кого какие огоньки в окнах и какие люстры. Кто оставляет обувь во дворе, и кто сушит синий зонтик под навесом. Где махнуть рукой мужику в смешной шапочке, а где улыбнуться женщине, которая читает на балконе.
Каждое утро мужик в смешной шапочке и его пёс прогуливают корову вдоль улиц. Когда мы впервые встретились, многие из нас были ошеломлены. Мужик — тем, что у нас собаки носят плащи. Собаки — присутствием коровы. Корова — громкостью тех, кто в плащах.
«А что, — спросил тогда хозяин коровы. — Дорогие собаки, что ли?»
Я сказала: «Бесценные». Хозяин коровы усомнился и уточнил породу.
Потом говорит: «Вот настоящая собака: пастух, охотник, живёт в будке, всё ест, всё умеет — настоящая собака».
Вообще там много всего настоящего: настоящих собак, коров, куриц, лошадей, настоящей хурмы на голых ветках, настоящих мандаринов в канавах, мох на деревьях этих мандариновых тоже настоящий. Его хорошо трогать. А я же из Восточной Сибири, знаете, в моём представлении хурма растёт замороженной прямо из ящиков, лесные орехи из шоколадок, мартовские тюльпаны — из букетов цветочницы тёти Оли. А тут такое. Не знаю, как вы тут живёте такие спокойные, когда у вас курицы по апельсинам носятся (хочется сказать хозяину коровы).
Улицы часто заканчиваются тупиками, все тупики пронумерованы. По ним туда-сюда ездит пустой городской автобус. Кого и куда он возит. Ни разу не видела в садах остановок или людей, которые бы чего-то ждали.
Ещё нам встречаются сельские магазины с фотообоями у кассы, рисунками чьих-то детей на стенах, тусклым жёлтым светом, а не белым, как в супермаркете. Вечерами в одной такой лавке седая женщина то ли играет с кем-то в дурака, то ли раскладывает пасьянс — не видно, есть ли кто-то напротив, видно только, как она раскидывает карты.
Недавно зашла за хлебом в небольшой магазин, и продавщица мне говорит: «Представляешь, шоколадки по пять-семьдесят с ума рехнуться, надо брать пока акция по лари-девяносто-девять». И голос у неё такой, будто мы знакомы уже давно, разговор начали ещё вчера и остановились на шоколадках. «пять -семьдесят — это много», — говорю и беру одну зелёную, с фундуком из тех, что по акции. «Недавно заходили поляки, так набрали шоколадок целыми блоками, надо брать, когда выпадает такой шанс», — говорит. Я представила, как туристы из Польши приезжают на том самом автобусе к нам на огороды и идут прямиком за шоколадками. «А что поляки?» — говорю. «Так у них там шоколадки ещё дороже, — отвечает мне продавщица. — Можно совсем не покупать, конечно, а ведь хочется. Пять-семьдесят — это ведь почти два доллара. Надо брать по лари-девяносто-девять». Я взяла вторую, белую с кокосом. Дальше мы обсудили конфеты, фантики от конфет, вино, хлеб. Прошла суббота.
А сегодня Дружок категорически отказался идти в сады — улёгся прямо у подъезда и некоторое время ехал на пузе в сторону моря. Встал, только когда удостоверился, что никто не свернёт на коровью улицу. Так впервые с самого Нового года никто не трогал мох, не перелаивался с настоящими собаками, не наблюдал куриц через забор, и мандарины в канавах остались без присмотра. Надеюсь, у них было хорошее утро
Рекомендательно-дружеский пост про Сибирь №2
(первый был здесь)
Этой осенью, точнее уже прошлой, в Иркутске вышла карманная книжка про смерть, а в будущем феврале, в смысле уже в этом, выйдет такая же — про сны.
Я всё ещё не могу в это поверить, потому что «прошлая осень» — это три месяца назад. Февраль — это через три недели. Книжка — это книжка. В моём представлении они делаются год и выходят через два. Или делаются два и выходят никогда. Но в Иркутске и во сне всё по-другому.
В общем, презентация второй книжки здесь: nesgoldstein/1Pod2S8ap-Q" rel="nofollow">https://teletype.in/@nesgoldstein/1Pod2S8ap-Q
Мне очень нравится идея с открытками, нравятся названия разделов в содержании и нравится тот факт, что вот люди взяли сделали книжку, в которой можно пересказывать сны 💙
*Забыла важную вещь: Нес, которая всё это организовала, мне как-то написала: «Вот была у нас странная книжка про смерть, а теперь будет про сны — ещё более странная». Первую бумажную я всё ещё не видела, потому что они выходят быстрее, чем я решаю, где жить. Вторую, понятно, тоже не видела, но чуть-чуть читала. И да, она и правда странная, вероятно, страннее первой. Этим и прекрасна)
Три позднедекабрьские истории с участием цветных колготок и (опять) кита
1.
Когда жила в Казани, я каждый год в эти дни была Снегурочкой в благотворительном фонде. Вечерами после работы переодевалась в костюм: серебристое платье в снежинку и такую, знаете, шапочку из фольги с опушкой из ваты. Дед Мороз — каждый год один и тот же — называл эту нашу работу «декада добра», и каждый вечер был чуть пьянее, чем в предыдущий. Однажды он не пришёл и я была в ужасе, но мы неплохо поболтали тогда с детьми про космос и стёкла в калейдоскопе, пели про ёлочку и всё такое.
Но это было скорее исключение, обычно когда приходили за подарком, я ассистировала Деду Морозу, а в остальное время сидела под лестницей и читала письма из коробки — фонд начинал принимать их ещё осенью.
Важной частью моей снегурочьей идентичности были цветные колготки. Бирюзовые, оранжевые, белые в ёлочку и розовые в резиночку. Четыре пары — четыре вечера. Колготки так хорошо вписались в эти вечера, что когда моей племяннице в детском саду задали сделать новогоднюю поделку, она слепила человечка с оранжевыми ногами.
Когда уезжала, я забрала с собой коллекцию цветных колготок, два с лишним года колготки лежали в чемодане. На днях думаю: «Надо носить, декабрь всё-таки». Надела оранжевые и пошла.
В тот день обещали шторм. Потом мне показывали график, как скорость ветра двадцать метров в секунду резко превращается в сорок четыре с половиной. Когда это произошло, я всё ещё шла по набережной. Море стало чёрным и поднялось, залетали крыши, начали ломаться деревья. Вокруг ни одной собаки, не то что человека. Все подъезды домов вдоль моря закрыты, магазинов там нет. Обратно бежать смысла мало, такси не вызовешь. Стою, держусь за забор. В этот момент открывается стеклянная дверь какого-то модного офиса (открывается и тут же начинает слетать с петель — очень зрелищно). Девушка в деловом костюме хватает меня за рукав плаща и тащит внутрь.
Отвела куда-то, молча показала на диван возле ёлки. Ёлка была, как из пинтереста и под ней, кроме декоративных подарков, стояла не менее декоративная коробка с письмами. Девушка не говорила по-английски, а я по-грузински. Она показала мне кофейную чашку и я кивнула, принесла кофе и оставила одну под ёлкой. Минут через 15 море вернулось на место, все крыши улеглись и я пошла дальше. Думаю, это было лучшее, что произошло со мной в этом декабре.
2.
Однажды на Новый год мне подарили радужные колготки. Сначала для них не было случая, потом ковид. Потом война началась. Колготки пожили в Грузии, съездили в Африку, вернулись. Все шутки про «предметы с экстремистской символикой» были пошучены, а колготки всё ещё не распакованы. Пару недель назад я их наконец-то распаковала и прогуляла в музей Аджарии, потом в библиотеку и в овощную лавку.
Особенной популярностью мои радужные колготки пользуются среди людей 65+ и 8-
Недавно шла по набережной, на одном уровне со мной медленно ехал мальчик лет четырёх на голубом самокате. Улыбался и сокращал расстояние между нами до тех пор, пока строгий женский голос не крикнул откуда-то сзади: «Маркус, соблюдай приличия!»
Привет, друзья!
Сегодня вновь узнаём, а что же хотел сказать автор, из первых, так сказать, уст ❤️
Историями создания своих текстов поделилась Ира Данильянц. В каждой карточке — живые эмоции и глубина творчества 📖
Читайте, вдохновляйтесь и знакомьтесь ближе с классной писательницей и её рассказами: https://prochitano.ru/avtori/ira-danilyanc
А если вам захочется выразить свои впечатления — смело пишите в комментариях. Истории Иры наверняка найдут отклик в вашем сердце ❤️
#авторы_прочитано
Теперь заметки:
*
За ночь до рейса выяснилось, что переноски для собак должны быть украшены предупредительными наклейками, по 18 (восемнадцать) наклеек на клетку. У каждой наклейки своё место, клеить нужно по образцу, образец искать на сайте авиакомпании. Люди из чатов, которые летали с собаками, говорили, что это лишнее и всё обойдётся. Но мы подумали, что раз уж год собирали для псов бумажки, то как-нибудь осилим и 36 стикеров. Распечатали пачку цветных картинок А4 в конторе через дорогу и три часа клеили на двусторонний скотч для скрапбукинга сообщения о том, что в багаже летит живое. Клетка содержит животное. Животное — собака. Не переворачивать. Не трясти. Не открывать. Не пугать. Стрелочки вверх. Стрелочки вниз. Осторожно хрупкое. Захотелось и для себя таких наклеек.
*
Из Египта в Стамбул с нами летела группа пожилых французов. По-английски не говорили, собакам очень сочувствовали. Дама в шляпе — в Стамбуле у неё была пересадка в Марсель — протиснулась к нам у стойки регистрации, спросила, как с французским, и когда выяснилось, что никак, стала с помощью пантомимы и коротких французских слов рассказывать, как собакам должно быть грустно в шкафу, страшно в аэропорту и некомфортно лететь среди чемоданов. Собака Африка, которая до этого обливала каждого, кто глядел в её сторону, замолчала и с интересом посмотрела все этюды дамы из Марселя.
*
Самым стоическим среди нас оказался Дружок. Красивый выходил из клетки, залезал на высокие весы в аэропорту, выслушивал комплименты, какой он прекрасный бельгийский малинуа, и возвращался в клетку.
*
В Стамбуле животных из багажа нужно получать в специальном отделе: лампа горит красным — клетка едет по ленте, лампа горит зелёным — можно забирать. У выхода отчитываешься, кто у тебя там и какой породы, перед этим ждёшь целую вечность.
В Ризе, городе на границе с Грузией, аэропорт маленький и люди простые: вот самолёт, вон ваши шкафы с собаками, пешком по лётному полю, выход — там.
*
Наземная граница между Турцией и Грузией похожа на вокзал или китайский рынок в детстве: одни орут «Тачка! Тачка!», другие, пока мы разбираемся с собаками, тащат куда-то чемоданы. Все лифты сломаны, все проходы закрыты, столбики эти проклятые везде понатыканы — переноски застревают. Какой-то дядя говорит: «Щас я тебе помогу», и суёт два блока сигарет. Перейди, говорит, с ними границу, я на той стороне встречу. Я говорю, у меня руки заняты. Он такой: чем. Я говорю, шкаф несу. А он, ну тогда хотя бы пуховик посмотри и ботинки зимние. Я говорю, что не могу смотреть пуховик, и ничего не могу уже, щас упаду тут. А он такой: «Упадёшь-то ты — упадёшь, всё равно встанешь, а зима уже скоро, посмотри ботинки».
*
К середине всех приключений мне решила отказать координация — так часто бывает от нервов и если долго не спать. В первый день после переездов упала особенно зрелищно: поскользнулась в своих африканских тапках не по погоде, руки в грязи по локоть, сижу в луже реву. Собака Африка традиционно орёт, Дружок волнуется, дорогой наш человек не знает, кого успокаивать. Может, и стоило посмотреть ботинки.
*
В Батуми вечный октябрьский дождь и прозрачный воздух, в украинской пекарне на углу Грибоедова и Горгиладзе всё тот же шоколадный медовик и наполеон, в овощной лавке всё та же тётушка. Собаки оценили траву, гальку на берегу и уголки от хачапури. После пустыни охота вести дневник наблюдений за природой: слышала гром. Видела облака. Деревья высокие. Всё зелёное кажется странным
Последние пару недель в свободное от работы, пустыни и общения с чат-ботами авиакомпаний время я занимаюсь тем, что веду списки списков и взвешиваю случайные предметы на кухонных весах. Это успокаивает и даёт некоторый контроль хотя бы над вещами.
Нивея в синей банке, к примеру, весит 182 грамма и не проходит конкурс на место в чемодане. Коврик для йоги — 1122 грамма — остаётся тут. Коробочка с местными цветными карандашами и огрызками пастели из Грузии — эти, конечно, едут — 121 грамм.
Грузинский букварь с фиалкой на обложке — 625 граммов, «Момо» Михаэля Энде — 597. Три так называемых скетчбука за почти три года жизни — 1792 грамма. Итого чуть больше трёх кило.
Вчера ближе к ночи Н. обнаружил меня на кухне за взвешиванием камней и говорит: «Ты повезёшь с собой камни?» Как будто мы не знакомы 116 лет и не везли эти камни через три страны. Всем здесь повезло, что местные вывозить нельзя, но батумские-то вот они: пять штук, 113 грамм плюс металлическая баночка. Разумеется, я повезу с собой камни и буду надеяться, что в аэропорту все поверят, что они из Чёрного моря, а не из Красного.
*
Один чат-бот говорит, что кроме людей их авиакомпания пускает в свои самолёты только соколов. Не собак, не кошек, не хорьков, а соколов. Не попугаев, не канареек, не голубей, а соколов. Причём — ничего необычного — соколы летят не в багажном отделении, а в салоне. Чуть больше года собака Дружок собирает по миру бумажки, чтоб уехать из Африки, а соколы вот так запросто катаются в самолётах. «Пристегните ремни», — говорит им капитан корабля. «Курица или рыба?» — спрашивают бортпроводницы. На взлёте у соколов закладывает уши, а после посадки они первые выходят из самолёта. На месте соколов я бы выбирала кресла в проходе, чтобы было куда сложить крылья.
*
На недавнем приёме доктор Эсра рекомендовала Дружку найти пальто и ботинки для нового климата. И я подумала, что, наверное, неплохо бы и мне найти пальто и ботинки.
Октябрь считается в Египте лучшим месяцем: уже не жарко (всего 28 градусов), ещё не ветрено. Мы всё так же каждый вечер надолго уходим в пустыню, а когда ближе к полуночи спускаемся обратно в город, фонари слишком яркие, музыка громкая, люди нарядные и гудят. Вчера возвращались домой почти бегом — Дружок тоже не любит толпу. «А представляешь, — сказал Н. — Мы уедем и там будет обычный октябрь, чем дальше, тем обычнее, и воздух больше не будет жёлтым»
Накопилось рабочих и других заметок, которые, наверное, можно записать в «Признаки жизни»:
*
Одна больничная клоунесса ходит по дому с телефоном, показывает мне в камеру реквизит: вот все носы, вот шапки, цветное платье на балконе сушится. Говорит, что всегда работает в красной панаме. На панаме написано «всё будет хорошо». Я спрашиваю, не бесит ли родителей в детском онкоотделении такая надпись. Тогда она достаёт откуда-то вторую красную панаму, точно такую же, но пустую, показывает, как надевает её поверх той, что с надписью, и говорит: «Когда я иду в палату, эта надпись — для меня».
*
Редактирую текст про Снежану Юрьевну, собаку, которая много лет живёт в приюте и всем щенкам вместо училки.
*
Редактирую текст про собаку Чучу и котика Ыню. Чуча — это Чучундра, а Ыня — Ынам. Фотографии Ынама нет, и в процессе обсуждения каких-то дел выясняется, что он не кот, а пёс. Сотрудницы приюта пожимают плечами: «Ыня — наш маленький котик, его тут все так зовут, а вообще он алабай».
*
Читаю о героине по имени Даша и к третьему абзацу понимаю, что текст — о собаке. Нравится, как иногда в спешке кто-то забывает указать не только технические характеристики вроде возраста героев истории, но и не уточняет их биологический вид. Так что Даша с одинаковой вероятностью может быть человеком, ежом, кошкой, исторической колонной в вековом доме, белой медведицей или птицей.
*
«Ирина Петровна, родившаяся и вышедшая замуж в Челябинске, всегда верила в лучшее».
*
Мама говорит: «Я устала реагировать, у меня кабачки»
Мама говорит: «Я обещала себе выйти на пенсию, купить десять килограммов полимерной глины и на этой неделе добилась своей цели»
Мама говорит: «Я никуда не поеду»
Мама говорит: «Если бы у меня был миллион, я бы сразу прилетела к тебе».
*
Собака Дружок ведёт себя в ветеринарке как английская королева: сидит красивый, держится на почтительном расстоянии, всем машет лапой. После очередного моего монолога о путешествии в ветеринарку Аня предлагает измерять спокойствие в Дружках. «Нужно поставить себе какую-то достижимую цель, — соглашается Н. — Например, ноль целых одна сотая Дружка к Новому году»
Видела, как дяденька, который продаёт воду и печенье во дворе гаузета, аккуратно расставляет на своей тумбе маленькие пластиковые тарелочки, насыпает в каждую зерно, особым свистом подзывает голубей и красиво осыпает их сверху — по две тарелочки за раз. Процедура повторяется каждый час. По 12 тарелочек в один приёмный день.
*
— The horse? — строго спрашивает парень из фотопавильона про лошадь у меня на рубашке.
Я говорю, да.
— In the coat? — уточняет.
Я говорю, да. А что, лезет в кадр? Могу отцепить.
— Good, — говорит. — Фотографирую вас обеих.
*
На первом этаже конторы собрались человек 200. На улице +38, вентиляторы гоняют горячий воздух. Время от времени электрический голос просит талон номер такой-то пройти к окну номер такому-то. Из 12 окон работают три. В одной из запертых комнат идёт ремонт, но операционисты умеют переорать перфоратор. Между рядами металлических кресел ходит мальчик лет шести. Длинные белые волосы выгорели на солнце, в руке яблоко, обувь у мамы. Хмурая мама с его шлёпками под мышкой стоит в бесконечной очереди на оплату пошлины. Мальчик обходит всех присутствующих и на трёх языках интересуется: «А какой ваш любимый цвет? Синий? В одежде или в жизни? А у вас?»
*
На одном из кресел с самого утра спит бело-рыжая кошка. Пришла с улицы и уснула. Очередь стоит вокруг неё или сидит на полу, но кошку не тревожит. В конторе появляется дама с веером, видит пустое кресло, проходит к нему и только потом замечает кошку. Очередь наблюдает, что будет дальше. Дама складывает веер и довольно бесцеремонно колотит им по сиденью, кошка пугается и убегает. Очередь разочарована таким поведением и остаток дня глядит на даму и её веер осуждающе. Когда дама отходит к своему окну, кошка возвращается и минут через десять всё повторяется: приходит другая дама, видит пустое кресло, подходит к нему, замечает, что место занято. В этот раз очередь готова бороться за права кошки, но дама умиляется и отходит. Кто-то тут же уступает ей место, кто-то предлагает воду и спрашивает, откуда она. В конце они обмениваются телефонами.
*
Самые классные всегда итальянцы. Они тоже как будто из кино, только из другого. Пока дымные мужики орут по слогам, чтоб было понятнее, те машут руками, тараторят и в какой-то момент всегда кричат «mamma mia!»
*
Парень лет 16-ти без акцента говорит по-арабски и по-русски, знает английский. Выглядит как местный. Отлично ориентируется в хаосе и быстро переводит всем всё на нужный язык. «Муж-то египтянин, а сын у меня беларус», — поясняет его мама.
*
Сосед по креслу живёт в Египте 11 лет и зарабатывает на жизнь съёмками в массовке для египетский сериалов. Поскольку мы занимались тем же, но в 2010-х и в Индии, нам есть, о чём поговорить. «До места съёмки возят?» — спрашиваем со знанием дела. «Нет, конечно». Жильё? Нет. Еда? Нет. Перерывы? Нет. Хорошо платят? Нет. А что тогда? «Вот слышите, как тут орут? На съемочной площадке ещё громче»
Рекомендательно-дружеский пост про Сибирь
В Иркутске есть Death-cafe, встречи которого проходят в центре современного искусства «Огонь». Я уехала из Иркутска в конце нулевых, в последний раз приезжала в гости в конце десятых. С тех пор карта города внутри меня не обновлялась. На ней нет ни центра современного искусства, ни кафе смерти, ни «Огня». Сегодня из любопытства посмотрела его адрес и думаю: «О, это же в двух улицах от нашего дома» (который снесли в 2010-м, уже без меня). Побродила в гугл-картах по окрестностям, думаю: «Это же в трёх дворах от дома Люси» (которой теперь тоже нет). Короче, в иркутском death-cafe в огне мне было бы, о чём поговорить.
Этой осенью кафе выпустит карманную книжку про смерть. Тексты для неё написали доулы смерти, психологи, участники и участницы death-cafe. Кажется, книжка очень красивая.
Мой текст там тоже есть, потому что у меня классные друзья. Предложение написать что-нибудь про смерть (спасибо, Оли) очень жизнеутверждает. Просыпаешься, ходишь по каким-то стрёмным конторам, работаешь, читаешь новости. Потом думаешь: «Ничего-ничего, скоро суббота, будешь писать про мёртвых птиц на Байкале и похороны бабушки», и как-то сразу воздуха прибавляется от этой мысли. Уж не знаю, почему.
Вот презентация книжки: https://telegra.ph/Loskutnoe-odeyalo-karmannaya-knizhka-pro-smert-06-19
Книжку можно заказать. Там есть контакты редактора (которая на третий день нашего знакомства спросила, какой мой любимый цвет, и я подумала: «Точно хороший проект, надо брать»)
Неожиданно для всех и особенно своей ипотеки брат купил мотоцикл, поэтому поздравлял меня сегодня с днём рождения короткометражкой о том, как хорошо быть байкером: мартовский прибайкальский сугроб, солнце в соснах, шлем, врум-врум-врум. «А почему вокруг тайга?» — спрашиваю. «Это спортивный снаряд для полей, лесов и пересечённой местности», — говорит. А ведь к кризису среднего возрата я на шесть лет ближе него.
*
Всем интересующимся моими новостями и достижениями я отправляю портрет собаки или с ходу начинаю рассказывать о приключениях с документами. К. называет это «истории с налётом чуда и бюрократии».
Вот, например, несколько дней назад мы снова собирали бумажки для местной визы, и оказалось, что у меня нет подходящей фотографии. Добыть её среди ночи было сложно, а в 7:30 утра нужно было уже торчать у дверей конторы. Так что я нашла прошлогодний скетчбук с картинками из мусора, журнальных обрезков и старых фоток, выдрала оттуда своё лицо три на четыре, соскоблила ножом двусторонний скотч, чуть обрезала по краям, три часа подержала под ножкой тумбочки и то, что осталось, прилепила к анкете. Боялась, что её с такой фоткой не примут, но дядя в окошке наорал на меня не за это, а за какие-то проклятые копии.
Четыре раза отправлял в очередь к принтеру, размахивал руками, швырялся листами а4, орал с большим вдохновением. Когда я отходила, переключался на пожилого мужчину с розовой футболке. Было неловко перед ним и его швейцарским паспортом. В конце орущий человек открыл мой паспорт на странице со штампами о повторном продлении визы и говорит: «Ирина! Вы давно живёте, я не понимаю, почему вы не знаете, что вам делать?» «Никто не знает», — подумала я и скорчила рожу. Обладатель паспорта Швейцарии засмеялся. Орущий человек ничего не сказал. Наверно, решил, что это моё обычное лицо.
*
А лучшую историю с налётом чуда и бюрократии обеспечила мне консульская система РФ, назначив приём на сегодня около полудня. «Есть такая традиция — в консульство к двенадцати ходить», — сказала К. В этот раз очередь была поменьше и наконец-то дали паспорт. «Дата, подпись, — сотрудница консульства протянула мне очередную бумажку. — Сегодня двадцатое ноль третье» Я расписалась и автоматически поставила дату «20.03.1986». Наверно, потому что в последнее время слишком часто пишу эти цифры в такой последовательности. Сотрудница забрала бланк, поразглядывала его пару секунд и говорит: «Но ведь двухтысячные уже наступили».
*
Со временем, как и со словами, давно что-то произошло. Никак не могу запомнить, какой сегодня год, какой месяц, какой март, а февраль был какой? А жили мы где? Пока искала ту самую фотку в анкету, нашла посадочные на 7 марта 2022. Стало быть, улетели два года назад. Когда появился пёс, завели счётчик дней — вчера он показал 200. Время теперь похоже на пустыню, куда мы с Дружком ходим гулять вечерами: ни начала, ни конца, одни ямы, встречается колючая проволока. Много мусора. Часто бывает страшно, но и красиво тоже. Запрокинешь голову — луна. И Медведиц видно хорошо, как на Байкале или в атласе звёздного неба за пятый класс
Самое странное, что как бы тебя ни размотало, надо идти жить дальше. Не в каком-то пафосно-философском смысле, а в смысле чайник ставить, работать, собирать документы, кормить собаку, разговаривать с кассиром. Он такой: хау ар ю? А ты такая: гуд энд ю? Однажды вечером сказала, что соу таерд, он так перепугался, что теперь только гуд. 16, 24 и другого бесконечного февраля иди живи.
В пятницу я делала селёдку под шубой. (Три дня назад редактировала эту фразу в заметках раз восемь, и любые версии кроме «в пятницу» выглядели настолько оглушающими, что просто оставила день недели)
В пятницу у дорогого нашего человека был день рождения. У нас есть давний внутренний мем про шубу для сорокалетних, и вот я дождалась, когда шуба станет кому-то из нас впору и решила изобразить её в виде салата. Утром искала в чатах отзывы на майонез, потом искала свёклу, нашла белую. Сохранила картинку бордовой, ходила по овощным лавкам и всем показывала.
Потом варила овощи. Параллельно слушала наш разговор с одной католической монахиней и отмечала тайм-коды кусков, которые нужны будут для текста. Монахиня была лучезарная, часто говорила «это интересно» и «это очень грустно» и шутила про своё облачение.
Овощи разварились. Всё вокруг было в свёкле. Позвонил курьер, русскоязычный дяденька на веспе и в вязаной шапке из конопли. Как будто 2010-й и мы тут все в Гоа. Привёз специальную гипоаллергенную еду для пса, почему-то смеялся и тысячу раз извинился за то, что перепутал дом. В подъезде, по пути на свой этаж я стала гуглить слои селёдки под шубой и увидела новости. Поднялась и стала делать салат: слой картошки — майонез — слой лука — слой отчаяния — майонез.
В новостях и чатах писали разные слова. Мне кажется, слова давно потеряли силу. То есть буквально: ты говоришь, что тебе больно, или страшно, или жаль, но этого мало. Или пишешь «нет слов», и этого недостаточно.
Вспомнила, как однажды в Казани писала тотальный диктант. Очно — первый и последний раз. В 2021 году автором текста был Глуховский, который теперь иноагент. Диктатор — так назывались люди, которые диктуют тотальные диктанты — демонстративно вздыхал и говорил, мол, зачем это, когда есть великие Пушкин и Достоевский. Было душно, а диктант я, кстати, написала на тройку.
Потом со знакомой разбирали текст целиком. Он был о бабушке автора. Мне запомнилась фраза, которую мы потом использовали в разных контекстах: «Она никак не могла понять, действительно ли вот это всё и есть жизнь».
Все горькие слова этих дней — про то, что тьма не навсегда, и надо не терять надежду, и жизнь продолжается. Cлова как будто потеряли силу, но ещё могут утешать. И самое странное для меня не то, что жизнь продолжается, а то, что всё это — слой за слоем — и есть она
А также бытовая зарисовка о том, как на днях я искала маринованные огурцы для извините оливье. Не то чтобы оно мне так уж необходимо, но с ним в этом году как-то устойчивее, так что я уже запланировала на конец недели резку салата и пошла в эти выходные на поиски маринованных огурцов. Их не было ни в одном отделе пикулей ни одного местного супермаркета. Не было в «армянской кулинарии». Не было в сирийском маркете. В «славянском магазине в бритиш резорте» (так его называют в чатах) среди колотого гороха и золотой гречки сидел мужчина и меланхолично собирал ёлку из зелёных ёршиков.
Я говорю: «Здравствуйте, у вас есть маринованные огурцы?» Он такой: «А вам для чего?» «Да мне на оливье», — говорю. Он идёт куда-то, возвращается с ведром, прямо вот с ведром, и говорит: «Вот. Для оливье у нас малосольные. Будете брать?» Потом звонит кому-то и говорит: «Ир, это я. У тебя почём огуцы, девушка на оливье берёт» В общем , взяла шесть штук в целлофановом пакете. Не учла, что без жидкости им нехорошо, а до оливье ещё жить и жить. С другой стороны, чувствую, что миссия моя выполнена и можно обойтись без салата
Познакомилась на днях с индонезийской старушкой по имени Мартина, которая ездит по пустыне на фургоне с немецкой подругой Ману, и кормит местных собак. Еду они покупают в отелях по десять фунтов за килограмм. Иногда сажают псов в свой фургон и везут стерилизовать и лечить.
У всех знакомых собак Мартины есть имена, индонезийские или английские. Тот, что долго жил на её пороге — Jaga, «дозорный» по-индонезийски. Та, что улыбается — Happy. «It is not nice, my dear», — говорит ей Мартина и поднимает указательный палец, когда Happy решает нас облаять. Happy улыбается.
Ману строит приют, и там будет маленький круглый домик для Мартины. Они показывали фотографии. И мне кажется, это не только идеальная история и лучшая из возможных маленькая кудрявая старушка для детской книжки с картинками, но и отличный план на +35 лет.
Книжку я бы назвала «Мартина собирает друзей»
Взяли шефство над уличным псом с соседнего рынка и теперь водим его на осмотры, чистки ушей и вакцинацию. Я подключила к процессу всех знакомых кинологов, младшую сестру-ветеринара и героинь всех текстов за все годы, что работаю с приютами. Прогнозы были такие: впервые в жизни оказавшись в помещении, взрослая собака начнёт громить дом, жрать диван и грустить об улице. В реальности он весь вечер сидел посреди комнаты, задрав голову, и наблюдал потолок.
*
Как и в случае с батумской собакой Бэллой, нам достался звёздный пёс, хотя и гораздо менее благоустроенный. С ним здороваются незнакомцы всех возрастов и гендеров, собаки, кошки и особенно люди. Маленькие дети говорят бабушкам: «Почему у него поводок, это моя собака!». Дети постарше зовут его к себе, а когда он проходит мимо, кричат вслед: «Фууу, крыса-крыса!», как если бы их ровесник выбрал компанию покруче и резко перестал общаться со старой. Однажды Н. вышел погулять с ним в пять утра, увидел во дворе толстую бежевую лабрадоршу с человеком и решил на всякий случай отойти от них подальше. «Наконец-то! — крикнул ему хозяин лабрадорши вместо "здравствуйте". — Моя его уже четыре дня ищет. Они с ней каждое утро здесь играют».
*
На днях получили результаты анализа крови. Многие показатели сильно не совпадали с теми, что написаны в графе «норма». Некоторые отличались в два раза, а в клинике сказали, что всё в порядке.
Выписали плохие цифры, нагуглили самых страшных болезней и способы их лечения, хорошенько подготовились к серьезному ветеринарному разговору на английском. Оказалось, что анализы делают в человеческой лаборатории, записывают результат на стандартном человеческом бланке и нормы тоже человеческие. А чтобы было ясно, что пациент — собака, в графе «name» так и написано: «Dru Joke Dog».
*
Что касается грусти об улице, в первые дни она выражалась так: Дружок Собака выходил во двор, ложился на песок лицом вверх и смотрел в небо, иногда переворачивался на живот и трогал лапой муравьёв. «Если снять про него мультик, никто не поверит. Какой-то долбаный Дисней», — сказал тогда Н. Во время следующей прогулки Дружок Собака искупался в мерзкой жиже, поел мусора и нашёл мёртвую ворону. Тоже не любитель Диснея.
*
Легче всего вера в людей возвращается в очереди в ветеринарной клинике. Тётушки из Германии принесли пять уличных кошек, ребята из Португалии — котёнка из подъезда, русскоязычный мужчина рассказал про своих восемь кошек «на пристрой» и одного пса на ПМЖ. Лучезарная докторка идеально произносит слово «Дружок», поёт успокаивающие песенки во время приёма и целует дворнягу в лоб на прощание
Если в Батуми моя внутренняя карта местности состояла из собак — у магазина трёхцветная улыбчивая, через дорогу бородатая задумчивая, по пути за хлебом трёхлапый — то в своей Африке (так мама уже 15 лет называет любые мои перемещения за пределами Иркутской области) время и пространство легче всего измерять котами.
В первый день мы познакомились с рыжим, который спит в подъезде. Спустя неделю он решил жить у нас, зашел в квартиру и уверенно лег. Мы выдали ему еды и попросили уйти. Когда я выглянула в подъезд, чтобы забрать пустую баночку из-под йогурта, рыжих было двое.
Второй рыжий смахивает на компактного тигра: длинные ноги, большие мышцы, суровое лицо. Если бы ему пришло в голову съесть меня, как той берлинской львице, о которой недавно писала Леночка, то у него бы получилось. Ирония в том, что второй рыжий никогда не видел себя со стороны и (как и многие) не знает о себе, что большой и сильный. Когда в подъезде появляется что угодно живое, он с дикими глазами шарахается по этажам, сшибая лампочки, прячется под соседские велосипеды и сидит там, пока всё не образуется.
+38 днем и +32 ночью не способствуют активной жизни, так что из дома мы выходим, когда стемнеет. Летом все так делают: семилетние люди покупают себе скитлз в полночь в супермаркете, а пятилетние катаются по променаду на трёхколесных тележках. Коты заполняют всё пространство, все поверхности, все кафе, аптеки и магазины, всю пустыню. Люди ставят им вдоль дорог вырезанные из двадцатилитровых бутылок бассейны с водой и выносят поесть. Я всё боялась, что старшая по подъезду не оценит стихийную столовую для кошек под нашей дверью, а недавно увидела, как сама она сидит на крыльце с мешком чего-то куриного и кормит сто котов.
Самые бедняги живут коммунами на мусорках и чувствуют себя неплохо. Глядя на них я поняла, что древние египтяне рисовали кошек продолговатыми и космическими не потому что такими придумали, а потому что срисовывали со своих. Вот она лежит на краю мусорного контейнера и сразу понятно, кому поклоняться.
Корм здесь — довольно дорогое и бессмысленное изобретение, поэтому мы варим котам кашу, раскладываем по плошкам и несем на мусорку. Первую, вторую и третью. Иногда коты разбегаются от нас с кашей как крысы, а иногда слетаются как голуби. Бывают вечера, когда они остаются лежать и смотреть, это значит кто-то их уже покормил.
Аня при содействии Иосифа Александровича на днях очень точно сформулировала наше египетское бытие посреди лета:
"За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только покорми котов на мусорках — и сразу же возвращайся"
