6358
Издание Донаты: https://boosty.to/thecenotaph Обратная связь: @thecenotaphbot thecenotaph23@gmail.com
#каррент_муд части нашей редакции в эту субботу точнейшим образом отразит эта цитата из повести (или маленького романа) Юрия Трифонова «Дом на набережной»:
«Глебов относился к особой породе богатырей: готов был топтаться на распутье до последней возможности, до той конечной секундочки, когда падают замертво от изнеможения. Богатырь-выжидатель, богатырь — тянульщик резины. Из тех, кто сам ни на что не решается, а предоставляет решать коню».
Снова пятница — и снова Егор Сенников размышляет о формах несвободы.
Уже несколько недель кряду я веду этот цикл о несвободе и говорю о самых разных ее проявлениях, образах и формах. Успел за это время подумать о многом и теперь, приближаясь к финалу этого увлекательного цикла, решил, что самое время дать слово другим людям. Все они тоже размышляли о несвободе в самых разных обстоятельствах. Их слова, как мне кажется, могут послужить замечательным дополнением к тому, чтобы разобраться, наконец, что же такое несвобода.
«Как не любить свободы или законности — ибо это одно и то же, — видя, как она исправляет, возвышает людей — и как напротив несвобода их портит, унижает!»
— Николай Тургенев, декабрист, 1822 год, Санкт-Петербург
«Замечательно, как силен не высказываемый заговор людей о том, чтобы скрыть сознание своей несвободы».
— Лев Толстой, писатель, 1870 год, Ясная Поляна
«Вы считаете, что надо свободу религии, печати, слова. Свобода эта в Америке есть, а людям нечего нового печатать, нечего сказать и ходят по воскресеньям в церковь с молитвенниками. У нас же при несвободе есть что сказать и делать».
— Лев Толстой, философ, 1905 год, Ясная Поляна
«Кумовство — это подпольная сторона России (женственность), это чем всякие дела делаются и что мешает вступиться за правду… (шурша по кустам украденною сухою бычьею шкурою, озираясь, прислушиваясь, шли куманьки…) Видел, все видел, а сказать не могу, немыслимо сказать: заедят. Кумовство — это несвобода, кумовские связи — это веревки идеала. Этими веревками на Руси притянута правда к земле».
— Михаил Пришвин, писатель, 1918 год, Москва
«Беспокоит ли меня так уж сильно несвобода личности вообще? Честно говоря — нет! Очень малое число людей достойно этой свободы. Большинство великолепно чувствует себя в рабстве. “Дай работнику небольшую собственность, — говорит Герцен (”С того берега”),- и он станет мещанином, мелким рантье”».
— Анна Баркова, поэтесса, 1957 год, Штеровка близ Луганска
«Борьба — есть крайняя степень “несвободы”. Даже борьба за свободу. Свобода — отсутствие напряжения, естественность речи, простота, добрость. Зло — всегда напряжение».
— Георгий Свиридов, композитор, 1972 год, Москва
«Магия слов и формулировок: “империализм”, “капитализм”, “эксплуатация”, “угнетение”, “освобождение” и словесных формулировок лево-социалистический и коммунистической пропаганды — вызывает чудовище несвободы, смерти — они-то этого не знают. Они-то думают, что эти слова несут энергию света, свободы, что это ещё мир изменится к лучшему. Очень жаль…»
— Алла Сарибан, физик, феминистка, 1982 год, ФРГ
«Шесть танков Таманской дивизии перешли на сторону Президента РСФСР. Все ждут штурма и готовы погибнуть, но не сдаться! Говорят, прощаются друг с другом. Вот это герои! Встаёт Россия, поднимается на дыбы! Не хочет в новую несвободу! А ещё на Манежной площади начался 500-тысячный митинг в поддержку Ельцина. Ура! Уже есть надежда на победу! Только бы не пролилась кровь. Только бы армия не стала стрелять в свой народ».
— Елена Шестакова, жительница Костромы и активист демократического движения, 19 августа 1991 года
#сенников
Раз в две недели (внимание, уважаемые коллеги, периодичность дайджеста изменилась, т.н. автор не терпит поспешности в делах, а тем более в чтении) К. Сперанский в рамках своего читательского дневника обозревает тексты из сети Интернет, показавшиеся ему интересными. Это принципиально неактуальные, на первый взгляд, далекие от текущей повестки сведения. Где-то под плитами бессмысленных наслоений таятся редкости, высветить которые может только слепой фонарь.
Бывают странные сближения, это нам известно еще со школы. Так вот психоаналитик, культуролог, и я не больно-то и согрешу, если назову его русским Жижеком, Вадим Руднев написал книгу «Энциклопедический словарь культуры XX века». Вышла она в 1997 году в издательстве «Аграф» и, насколько мне известно, с тех пор не переиздавалась. Там много интересного — среди непременных глав типа «Деконструкция» и «Символизм» есть отдельные под «Мастера и Маргариту» или рассказ Сэлинджера «Хорошо ловится рыбка-бананка». Но что особенно отрадно — Руднев посчитал знаменательным и великим роман Дмитрия Евгеньевича Галковского «Бесконечный тупик». Учитывая полукатакомбный статус нами уважаемого мыслителя, это безусловно делает честь г-ну Рудеву, а нам — доставляет радость. Статью о «Бесконечном тупике» я и предлагаю вам прочитать за намазыванием бутэрброда или набивкой табаку.
https://www.booksite.ru/fulltext/slo/var/cul/tur/rud/nev/rudnev_v/11.htm
Как и все слабосильные люди, автор настоящего дайджеста периодически нуждается в успокоении. С разным успехом даровать его могут вполне человеческие занятия, как например, покромсать коврижку в чай, чтобы, мечтательно вращая ложкой в получившемся месиве, глядеть в стену. Однако это не всегда работает — и тут приходит на помощь румынский философ Эмиль Чоран со своими соображениями и книгами. Перечитывание одних только корешков приносит кратковременное облегчение: «Несчастье родиться», «На вершинах отчаяния», «Признания и проклятья». Орудие Чорана — клочок фразы, обрывок мысли, как подручный инструмент вдруг становящийся опасным. Потому и весь корпус его трудов умещается в одном томе, правда, многостраничном. Но тут нам оказались доступны и его записные книжки — это отчасти черновики основных текстов, отчасти вполне дневниковые записи. По-русски они доступны в переводе Бориса Дубина. А в пору, когда так называемая художественная литература сто лет как угасла, нет нужды и ни в чем другом, кроме документа.
https://textlit.de/index.php/2018/10/03/11525/
Алексей Васильевич Лызлов — один из немногих в России специалистов по творчеству Иоганна Георга Гамана, забытого оппонента Иммануила Канта, представлявшего принципиально другой взгляд не только на эпистемологию, но и на человека в принципе; переводчик и исследователь Серена Кьеркегора и прекрасный лектор. Тут предлагаю послушать его выступление как раз о Кьеркегоре, где дается емкий и интригующий портрет этого, как кажется, необходимого сейчас мыслителя. Основным предметом для рассуждения здесь оказывается понятие «страдания» и особой кьеркегоровской христианской этики — как, осознавая ужас и боль, все же говорить жизни «да».
https://youtu.be/WpD6JaeaATQ?si=urlbCw5tsy4gFsdb
#слепой_фонарь #сперанский
Самое время воспользоваться нашей рубрикой #друзья_кенотафа и попросить вас подписаться на moloko plus.
Это бумажный альманах с многолетней для российских медиа и, тем более, small media историей. Ребята посвящают выпуски большим политическим, радикальным и маргинальным темам: «Терроризм», «Наркотики», «Территории», «Патриархат», «Государство».
И вот-вот выйдет новый выпуск — «Тело», над которым поработала и часть команды «Кенотафа».
Поэтому подписывайтесь на:
/channel/moloko_plus — канал альманаха,
/channel/molokonews — новостной проект moloko plus.
Кристина Сарханянц продолжает вспоминать книги о вымышленных музыкантах, группах и исполнителях.
Не выживут даже любовники
Накануне миллениума британский писатель индийского происхождения Салман Рушди «отмечает» десятилетие в изгнании публикацией романа «Земля под её ногами» и в нём преподносит читателю свою интерпретацию древнегреческой мифологической истории об Орфее и Эвридике. А заодно признаётся в любви к мировой — то есть западной, по большей части — поп-культуре и, в частности, к рок-музыке. Но о чём на самом деле пишет Рушди?
Пусть в судьбах его героев мы схватываем (или не схватываем — в этой викторине важнее участие, нежели число набранных очков) отсылки к эпизодам из биографий рок-героев, будь то повреждённый в аварии и застывший навсегда глаз или работа ночным диджеем на пиратской радиостанции, вещающей с дрейфующего у берегов Великобритании утлого судёнышка, — всё это лишь декорация, красивая и шумная, преходящая, как сама слава, от которой по итогу останется только привкус тепла на губах. Жизнь же и мечта так и так провалятся под землю, как бы подмигивает нам Рушди, причём для некоторых его героев в буквальном смысле. И любовь их тоже не спасёт — не выживут даже любовники.
Что неизбывно, так это тоска по родине: за «Сатанинские стихи» иранский аятолла Хомейни публично проклял Рушди в своей фетве и приговорил его к смертной казни. С тех пор о чём бы ни писал лауреат Букера, чьё бы бытописание ни вёл, он лишь бесконечно скучает и страдает текстом по Индии и продолжает размышлять об участи эмигранта поневоле, жаждущего обрести новую идентичность, но раз за разом получающего от вселенной отказ. Вот и роман «Земля под её ногами» о том же, а потому оказывается для русскоязычного читателя в двадцатых годах нового века печально актуальным.
Да, а что музыканты из книги? Нашли способ проникнуть в реальный мир: ирландский певец Боно так вдохновился историей Рушди, что со своей группой U2 записал заглавную песню из романа, и в видеоклипе на неё писатель выступает с камео.
Ранее в цикле:
Иэн Бэнкс. «Улица отчаяния»
#сарханянц
Clann Zú — Black Coats & Bandages (2004) 5/5
«Австралийско-ирландская группа…» — в принципе, одного этого определения было достаточно. Материк-остров на обратной стороне Земли, далёкий настолько, что происходящее там кажется не просто другой жизнью, но фантастикой из иного измерения. И остров-материк по масштабу культуры, чья внутренняя, тайная жизнь идёт каким-то своим, непостижимым внешнему наблюдателю чередом и лишь иногда проявляется нам, непосвящённым, немыслимым озарением через строчку из Беккета или сцену из Макдоны.
Фронтмен Clann Zú Деклан де Барра родился в ирландском Банмахоне, а потом по неизвестным широкой публике причинам переехал в австралийский Мельбурн и там начал играть во множестве групп, позднее основав собственную.
С ней меня и познакомил друг Андрей, наверное, во второй половине нулевых. Он сказал примерно так: «У них два альбома: с вороном на обложке и хороший». Дебютный альбом Rua (тот, что с вороном на обложке), на самом деле, тоже неплох, но именно на Black Coats & Bandages Clann Zú набрали, что называется, крейсерскую скорость. Эту музыку принято называть построком, но можно описывать и через приставки арт- и инди-. Эмоциональная ли это запись? Обжигающе. Отстранённая ли? Стужа.
Just because you have the biggest gun doesn't mean your war is won. Just because you take our homes doesn't mean our hope is gone. Just because you claim your cause as just doesn't mean that you're still not wrong. Just because you build a wall doesn't mean it will last that long. A bullet flies through the head of another ten-year-old boy who held a rock in his hand against a thirty-ton tank in his people's land.
P.S. Поскольку группа прекратила свое существование в 2005, на стримингах альбомов Clann Zú нет.
Что ещё слушать у Clann Zú:
Rua (2002) 3,5/5
#альбомы_кенотафа #сарханянц
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
В этой рубрике «Кенотаф» изучает разные лики счастья. Сегодня — люди в лондонском районе Брикстон радуются смерти Маргарет Тэтчер, премьер-министра Великобритании в 1979—1990 годах. На плакате написано «Сука мертва». Апрель 2013 года.
Danny E. Martindale/Getty Images
#в_поисках_счастья
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — строки из последнего стихотворения Сильвии Плат «Леди Лазарь».
#последние_слова
Для редакции издания «Кенотаф» Алексей Цветков — человек особый. Один из нас сформировался как личность, читая его рецензии и отредактированные им книги. Другой учился думать, изучая его эссеистику.
Поэтому когда мы решились на разговор с самим Цветковым, то не ограничивали себя такими вещами, как объём — нам хотелось получить ответы на все интересующие нас вопросы. Правда, некоторые хрестоматийные факты из его политической и интеллектуальной биографии мы затронули лишь вскользь: баррикады начала 1990-х, запрещённая НБП, «Лимонка», «Ультра-Культура», книжные истории 2000-2010-х. Зато Алексей рассказал о важности компромисса в мировоззрении, стиля в политике, Илоне Маске и проблеме собственной востребованности.
Так получилось это гигантское интервью, которое Telegraph не смог прожевать за один раз, и нам пришлось разделить его на две части. Сам Алексей утверждает, что впервые за долгое время создал программный текст, после которого не намерен давать интервью лет десять. Так что сегодня у вас уникальный шанс: «Кенотаф» публикует первую часть разговора с Цветковым.
https://telegra.ph/Bolshoe-intervyu-s-Alekseem-Cvetkovym-levym-myslitelem-i-velikim-knizhnikom-CHast-pervaya-10-27
#интервью_кенотафа #простаков
На «Кенотафе» теперь существует рубрика #каррент_мьюзик. А вот цитата из дневников Михаила Пришвина, которая с невероятной точностью отражает #каррент_муд части нашего коллектива в этот четверг.
«Встретил искусствоведа из Третьяковки (Свирина) и сказал ему, что для нашего искусства наступает пещерное время и нам самим теперь загодя надо подготовить пещерку. Или взять прямо решиться сгореть в срубе по примеру наших предков 16-го в. Свирин сказал на это, что у него из головы не выходит — покончить с собой прыжком в крематорий.
— А разве можно? – спросил я.
— Можно, – сказал он, – когда ворота крематория открываются, чтобы пропустить гроб, есть момент, когда можно прыгнуть».
Егор Сенников продолжает свой цикл о людях, которые оставили свой отпечаток в истории — и повлияли на него самого.
В детстве мне попала в руки «Всеобщая история обработанная «Сатириконом». Шуточная книга, пародия на гимназический учебник истории Дмитрия Иловайского — одно из основных учебных пособий для дореволюционных гимназистов. К Иловайскому и его труду еще до революции у общественности (да и у гимназистов) было немало претензий, которые, прежде всего сводились к его крайне консервативной позиции.
Всего этого я тогда не знал. Меня больше всего восхитило то, как лихо авторы сборника — журналисты одного из ключевых дореволюционных российских изданий — сумели и посмеяться над историей, и вплести актуальные для их времени шутки про российскую цензуру (поместив их в самые отдаленные от Российской империи главы), и наплодить множество мемов. И, главное, сделать все это изящно, смешно и ярко.
Многие мемы из этой книги живут со мной до сих пор.
«Главный город Лаконии без всякой-причины назывался Спартой. В Спарте был ров, наполненный водою, чтобы жители могли упражняться в сбрасывании друг друга в воду. Сам город не был огражден стенам и: мужество граждан должно было служить ему защитой. Это, конечно, стоило местным отцам города-дешевле самого плохого частоколишки».
Эти шутки из той части книги, что посвящена древней истории и Античности. Они придуманы Тэффи — великой и единственной в своем роде. Для многих она и по сей день остается лишь автором небольших комических произведений — прежде всего рассказа «Маляр», который экранизировали даже в СССР, несмотря на то, что Тэффи как автор для советского времени была проблемной фигурой.
Но чем больше читаешь Тэффи, тем больше восхищаешься. На самом деле здесь мы имеем дело с глубокой и яркой общественной мыслительницей, которая, кажется, про свое время понимала гораздо больше, чем, например, ее современница Гиппиус. В смешных рассказах то и дело просвечивает не только наблюдение за рутиной обеспеченного столичного обывателя или истинная природа имперского туризма на Кавказе, но и понимание того, что за существующими дореволюционными институциями просвечивает некий хаос, грозящий вырваться на свободу.
Заметки о жизни «глубокого тыла», как она называла Петроград времен Первой мировой со временем превратились в документ о жизни столицы перед революцией. Послереволюционные восторги от прихода «освобождения», довольно быстро сменились трагическим отрезвлением и ощущением падения и гибели.
Тэффи принадлежала к проигравшим — и унесла с собой этот титул и в эмиграцию (уезжать в которую, кстати, совсем не хотела). Она умела посмеяться — и над собой, и над временем. И делала это талантливо.
Этот смех пережил и ее, и эпоху. Он до сих пор с нами.
#люди_и_годы #сенников
«Я чувствую больше, чем раньше, любопытные или вопросительные взгляды, на улице или в магазине, когда люди понимают, что среди них есть иностранец. Иногда взгляды заботливые».
«Кенотаф» поговорил с французским поэтом Венсаном Дево, живущим на Васильевском острове, — о жизни в России, поэзии, Петербурге и об искусстве во времена катастроф.
https://telegra.ph/Andergraund-mozhet-vsyo-i-odnovremenno-nichego-intervyu-s-francuzskim-poehtom-Vensanom-Devo-10-23
#интервью_кенотафа #секисов
Argument 5.45 — «Тысячи птиц» (2008) 5/5
Долгое время я сопротивлялся желанию ознакомиться с русской хардкор-сценой, расцвет которой пришелся на пору моей юности. Столичная ее фракция производила впечатление сообщества мажорчиков в модных шмотках и из престижных вузов, которым родители купили инструменты. Они хорошо выглядели, красиво играли, турили по Европе.
Вместе с музыкой поставлялся образ жизни и импортная философия, которая сейчас кажется суммой прекраснодушных закидонов. Мне больше были симпатичны пехотинцы этой короткой эпохи: кто ходил зимой в драных вэнсах, пил безалкогольную «Балтику» и веганил на капусте, овсяных печеньках с макаронами. Хорошие были группы в Уфе, Ижевске, Кирове. Москвичи по сравнению с ними казались бройлерными и выставочными экспонатами.
Но против альбома «Тысячи птиц» группы Argument 5.45 я устоять не смог. Плотный сплошной звук лавиной смял меня, как пятиклассник золотинку от конфеты. Никакой информации о коллективе я не имел, да и не искал, боясь разочароваться, поскольку его часто перечисляли через запятую с группами Ricochet и RAY, казавшимися мне совсем тусовочными и легкомысленными.
«Аргументам» было доступно какое-то тайное знание, что из недр земли принес в зубах трехголовый цербер. Этот альбом гипнотизировал, ввергал в транс, ты вдруг начинал казаться себе неуязвимым. Под него я прошел многие километры по непогожей Москве, когда жил на границе между районами Царицыно и Москворечье-Сабурово, шел и повторял:
Я выбрал холод, защищая себя.
Я выбрал лед.
Теперь он – моя броня.
Ни на один концерт этой группы я так и не попал: не хотелось тереться в толпе с примодненными хипстерами-ренегатами. Но вот такие прогулки были лучше всякого массового шоу. Теперь этот донельзя громкий, безжалостный альбом, сведенный, между прочим, в США, слушается еще живее — ничего подобного в русской музыке больше не будет, это ясно.
Что ещё слушать у Argument 5.45:
Атавизм (2011) 4/5
Мертвый сезон (split with When My Authorities Fall) (2004) 4/5
#альбомы_кенотафа #сперанский
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
В этой рубрике «Кенотаф» изучает разные лики счастья. Сегодня — Лионель Месси и сборная Аргентины по футболу празднуют победу на Чемпионате мира по футболу в Катаре, декабрь 2022 года.
Фото: Getty Images
#в_поисках_счастья
Друзья, сегодня с нами критик, обозреватель «Коммерсантъ Weekend» Юрий Сапрыкин — вспоминает о научном подходе и вере в светлое будущее рекламы девяностых. Читаем!
https://telegra.ph/Reklamnaya-pauza-s-YUriem-Saprykinym-10-21
#рекламная_пауза
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — последние слова Наполеона Бонапарта, императора французов.
#последние_слова
Кто бы что ни говорил, но по обложке всё еще встречают. В этой рубрике мы показываем полюбившиеся нам, а порой и попросту судьбоносные для нас обложки книг и журналов, музыкальных альбомов, постеры фильмов, которые произвели на нас неизгладимое впечатление.
С этой книги и началось мое увлечение дневниковой и фрагментарной формой. Композиция, и интонации автора меня пленили моментально, с первой страницы: «Если целый день писать, а под вечер включить все две лампы в каморке, вылезти на узкий балкончик отеля и поместиться там, максимально отклонившись к улице и к небу,— то можно видеть со стороны: как бы ко мне люди пришли, как бы праздник. Еще если стаканов на стол наставить. А люди где? Ну, они слева и справа, так вроде сидят, что из окна не видно, взор не досягает…»
До сих пор я считаю «Дневник неудачника» лучшей книгой раннего Лимонова. Не будем уподобляться нынешнему иноагенту, а тогда совершенно неброскому депутату Геннадию Гудкову, который еще будучи на шоу «К барьеру!» зачитывал из нее фрагменты, чтобы предъявить как претензию к заматеревшему и несколько раз преобразившему себя автору. Герой «Дневника неудачника» — совсем не наш современник, он почти целиком остался в невозвратимой поре Нью-Йорка 70-х годов и блуждает там где-то вместе с героями «Таксиста» или «Плохого лейтенанта».
Себя я раз и навсегда причислил к племени неудачников. Несметное количество раз, подобно тому, как иная барышня пересматривает фильм «Дневник Бриджит Джонс», бросался я к этой книге, раскрывая ее на случайных страницах, а любимые фрагменты знал наизусть. Тот, например, что заканчивается в духе рефрена какой-нибудь песни Ramones: «Я ебал ваш калькулейтор, ничего считать не буду!», в принципе, и посейчас остается моим девизом. Мягкая «глаголовская» обложка изрядно истрепалась и создавала ощущение, что в руках подлинный документ, фрагмент плоти. Полюбуйтесь и вы на это сокровище, уважаемые досужие коллеги.
#коврик_у_кенотафа #сперанский
Егор Сенников продолжает свой цикл о людях, которые оставили свой отпечаток в истории — и повлияли на него самого.
Ей явно не хватало воздуха. Нет, она не задыхалась — просто набранного в грудь воздуха не хватало для того, чтобы допеть строчку до конца. Приходилось вдыхать еще. И еще. Так поют люди, которые еще не овладели всем мастерством.
Но это все ничего не значило. Сила того, что я увидел тогда в Эрарте летом 2017 года, меня потрясла. Я давно не видел ничего такого сильного — тем более вживую.
Попадала мимо бокала
Пока горел в закате муэдзин
Пока горел в бензобаке бензин
Пока духи огня поджидали меня
Духи огня пожирали меня
В АИГЕЛ я влюбился сразу. У кого-то из музыкантов ты учишься любопытству. У кого-то уму. У иных — шаманству, умению так ввести тебя в транс, что ты только рад отдаться таинственной атмосфере счастья и беспамятства.
АИГЕЛ всегда для меня была образцом силы. Даже в своих самых эмоциональных песнях, несмотря на любое техно, которое выдавал монотонно машущий головой Илья Барамия, дуэт строился не от эмоции, а от всепобеждающей силы, которой был наполнен любой жест Айгель, любой взгляд, любой вздох. С этой силой не хотелось спорить или вступать в противоборство, ей можно было только покориться. И напитаться.
Под снегом ли ты, бьется ли из грудного жерла огонь, мерещится ли тебе земля или ты танцуешь и молчишь — ты стартовал быстро. Все в дыму, дом в дыму, а ты идешь куда-то, пересекая Москву или Петербург с севера на юг или с востока на запад. И все плывет. А ты стартуешь быстро — и идешь, идешь, идешь.
На концертах все время раздавались крики: «Айгель, давай на татарском! Давай на татарском!» Я это слышал часто и для меня это всегда был еще один важный элемент подлинности и силы артиста. Я видел много раз, как двигается Айгель на концертах — в каждом шаге было больше уверенности, чем у меня за всю жизнь. Это была сексуальность и сила во плоти. И все это проникало в меня так глубоко, что я и сам начинал танцевать — хотя где я и где танцы.
Когда вышел альбом «Пыяла», меня занесло в Казань. Я стоял в снегу у казанского Кремля смотрел на реку, на город, слушал АИГЕЛ — и казалось, как будто что-то чувствую такое, чего не смогу выразить словами. Просто не хватит образов. Не хватит таланта. Ума. Но ритмичные потоки силы пробивались через любые языковые и смысловые барьеры и что-то меняли в голове. Техно и голос, техно и голос.
Прошли годы. Когда я писал очередной эпизод своего подкаста, мы умудрились с моей дорогой соавторкой пригласить гостем АИГЕЛ. Я смотрел в окошко в зуме и не верил своему счастью. Задавал Айгель какие-то глупые вопросы — но был счастлив.
Редко удается вот так вот поговорить с чистым проявлением силы — и получить невероятное удовольствие.
Она говорила, говорила — и я был бы рад, если этот разговор никогда бы не закончился.
Здорово. Офигенно.
#люди_и_годы #сенников
Плодовитый норвежский автор Карл Уве Кнаусгор со своим автобиографическим циклом «Моя борьба» давно стал литературной сенсацией. В пятимиллионной Норвегии его книги разошлись общим тиражом в 500 тысяч. С первого взгляда, это незатейливый блогер с безразмерными постами о своей жизни, в которой все патологически нормально и зажиточно. Рассказчик — не эстет, не извращенец и даже не пустившийся в путешествия по горам в поисках своей подлинной идентичности модник. Единственный его порок — писательство, и вот ему он придается безудержно, а люди по всему миру это читают. Он сам признается, что не понимает, как такое возможно, ведь он, в общем-то, пишет ни о чем, а главная его цель — хотя бы на время работы над текстом избавиться от мучительного чувства собственного существования.
Скромный книголюб К. Сперанский прочитал всего-то два из шести томов цикла Кнаусгора и смеет рассуждать о загадке его популярности.
https://telegra.ph/Knausgor-i-ego-borba-s-pustotoj-11-01
#рецензии_кенотафа #сперанский
Наша постоянная рубрика «Судим по обложке». Всё просто: мы оцениваем обложки книжных новинок раз в две недели, за редким исключением не знакомясь с их содержанием.
Если вы не согласны с нашим мнением по этому и другим вопросам, пишите в @thecenotaphbot
#обложки_кенотафа
Кто бы что ни говорил, но по обложке всё еще встречают. В этой рубрике мы показываем полюбившиеся нам, а порой и попросту судьбоносные для нас обложки книг и журналов, музыкальных альбомов, постеры фильмов, которые произвели на нас неизгладимое впечатление.
Сегодня в России День памяти жертв политических репрессий. Одна из главных книг в нашей культуре о них — «Колымские рассказы» Варлама Шаламова и почти весь остальной корпус текстов великого русского писателя-страстотерпца.
Этот сборник шаламовской прозы в пятнадцать лет произвел на меня неизгладимое эстетическое впечатление. В первый раз я увидел эту книгу в руках у парня в московской электричке. Шаламова мне и без того хотелось прочитать, но в тот момент захотелось именно в этом издании. Через пару месяцев я купил его.
Редкий для меня пример, когда работают обе стороны обложки. Это картина голландского художника Рауля Хинкеса «Губка горечи» — отсылка к евангельскому сюжету о казни Христа, когда римский легионер дал Спасителю выпить воды из губки. Но интерпретация! Голгофа. Казнь. Сломанный крест Спасения, уходящий в темноту — распятия нет. Искупительной жертвы нет. Лестница в никуда — на кресте никого нет. Череп Адама. Первородный грех. Копьё как символ насилия над умирающим человеком. Цепи, верёвки, тяжелая твёрдая земля. Библейские простота и размах. Это всё так точно отражает атмосферу шаламовской прозы, полной антропологического разочарования в истории.
Сзади на обложке был отзыв на «Колымские рассказы» Сола Беллоу: «Книга, отражающая сущность бытия». Я до сих пор не знаю, какова она, но почему-то мне кажется, что если от произведения искусства есть такое впечатление, то оно действительно стоящее.
Картина Хинкеса и отзывы Волковой и Беллоу вырывают Шаламова из прямолинейного публицистического обличительного контекста, помещая его в пространство метафизики. Но такое измерение «лагерной прозы» в России ещё долго будет избыточным. Давайте обличать и помнить. Это необходимо и достаточно.
#коврик_у_кенотафа #простаков
Вторая часть грандиозного полотна — разговора «Кенотафа» с Алексеем Цветковым. Если в первой части было больше философских заключений, то вторая посвящена, прежде всего, глобальным вопросам, как и почему сейчас меняется окружающий мир и, с позволения сказать, цивилизация.
https://telegra.ph/Bolshoe-dejstvitelno-bolshoe-intervyu-s-Alekseem-Cvetkovym-levym-myslitelem-i-velikim-knizhnikom-CHast-vtoraya-10-27
#интервью_кенотафа #простаков
Снова пятница — и снова Егор Сенников размышляет о формах несвободы.
3 марта 2011 года. На афишной тумбе у Публичной библиотеки красовался огромный плакат, посвященный 150-летию со дня отмены крепостного права. «150 лет» были выведены особо крупным шрифтом, словно круглая дата казалась дизайнеру более важным событием, чем все остальное.
В этот же день в Петербурге выступил президент Медведев. В своей речи, которую до сих пор можно увидеть на сайте Кремля и поразиться ее неуместности там, он говорил о том, что Россия твердо встала на путь европейских ценностей. Путь этот, по версии Медведева, был непростым:
«Освободить Россию от несправедливого, архаичного и бесчеловечного порядка суждено было именно Александру II… Как и любого реформатора, его, конечно, редко благодарили. Один из его современников заметил: “Что бы ни делал государь, все дела его встречала критика и нетерпеливые требования”. Но Александр II как великий реформатор знал, что Россия должна встать в один ряд с другими европейскими государствами… И крепостное рабство в нашей стране было ликвидировано — кстати, раньше, чем во многих других странах, включая те же самые Соединённые Штаты Америки… Но самое главное — был сделан выбор. Свобода впервые, может быть, за всю тысячелетнюю историю России стала ценностью, это самое важное. А тот, кто её принёс, отдал за неё свою жизнь».
Звучало все это очень красиво, с очевидными намеками на самого Медведева, который в тот момент отважно сражался с неэффективными лампами накаливания, часовыми поясами и планировал создать в России международный финансовый центр. Но веры не вызывало.
Рифмой к этому выступлению Медведева стал фильм, показанный на следующий день по Первому каналу. Документальный фильм, сделанный Леонидом Парфеновым, был озаглавлен «Он пришел дать нам волю» и был посвящен другой круглой дате: 80-летию Михаила Горбачева. Лейтмотив картины — непонятый реформатор, который шел к нам всем с распростертыми объятиями и тяжелым грузом свободы в заплечном мешке, да вот не оценил ее народ, получивший такой ценный подарок.
И та, и другая даты, вроде бы, друг с другом никак не связанные, выстраивались в единый сюжет: как здорово, что есть замечательные монархи, дарующие подданным свободу. Делают они это просто так, без всякого требования со стороны общества, просто потому, что добры, благородны и умны. Потому, что бесконечно верят в свободу и свою миссию.
И от этого елея тошнило. Все было не так, все было странной фантазией, порожденной интеллигенцией на тему того, что происходило в прошлом. Все плохое в реформаторах игнорировалось, подсвечивалось лишь замечательное. Горбачев-освободитель затмевал позднего Горбачева-консерватора, а Александр II, проводящий реформы, преподносился как единственный вариант монарха, что будто бы отменяло абсолютную отчужденность Александра от многих государственных дел в его вторую половину правления.
Но больше всего раздражала сама интонация, преподносившая свободу как ценный подарочек, как дорогое яичко к светлой Пасхе. В этой патриархальной схеме не было места обществу, требовавшему свободы и добивавшемуся ее «снизу». Не было, собственно, никакой системы, был лишь добрый царь и благодарный народ.
И было это неприятно. Несвобода от образа освобождения — бывает и такое.
#сенников
Раз в две недели по четвергам Кенотаф приглашает одного из своих героев заполнить составленный редакцией опросник. Гостьей четвёртого выпуска стала литературный критик Галина Юзефович.
https://telegra.ph/Oporosnik-Kenotafa-Galina-YUzefovich-10-26
#опросник_кенотафа
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — последние слова из выступления Владимира Ленина на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 25 октября (7 ноября) 1917 года.
#последние_слова
В 1973 году писательница и журналистка Джоан Дидион отправилась с мужем, тоже писателем и публицистом Джоном Грегори Данном в Колумбию, о чём потом вспоминала, что вся поездка обернулась для неё галлюцинацией, отчасти от того, что путешествовала она с высокой температурой. Из того трипа Дидион привезла эссе «В Боготе», которое позднее вошло в культовый сборник — учебник новой журналистики «Белый альбом».
#цитаты_на_кенотафе
Временами нашей редакции приходят письма читателей. Взаимодействие с ними тем более приятно, что сразу понимаешь — обратились по адресу. Вот Надежда В. пишет нам с вопросом о романе «Благоволительницы» — одной из главных книг новейшего времени, где ее автор, французский писатель Джонатан Литтелл, размышляет о природе насилия на фоне самых трагических событий XX века.
«Хотела бы спросить, как вы считаете, в книге "Благоволительницы" Томас, Клеменс и Везер — реальные или плод воображения Максимилиана Ауэ? Томас такой мегапроныра и везунчик и повсюду возникает рядом с Ауэ, он вообще не должен был выжить после того, как сам себе заправил в рану кишечник. И детективы тоже не могут быть повсюду…».
Отвечает К. Сперанский
Чтобы получить понимание природы этих и других исторически недостоверных, фантастических персонажей, стоит почитать недавно вышедший на русском языке сборник Литтелла «Рассказы фата-морганы». В вязком пространстве текста, как в стакане воды, растворена целая пипетка снотворного — чтобы зачарованный читатель наблюдал за отсутствием какого-либо действия сквозь полуприкрытые веки. В этих рассказах, как и в «Благоволительницах», насилие правит бал, но оно вырванное, высвобожденное из формальных пут художественной необходимости. Там нет нужды во вспомогательных героях типа комической парочки детективов или друга-оруженосца (в случае с Томасом, кстати, еще вопрос — кто за кем носит оружие). «Рассказы фата-морганы» — это слишком эстетский текст, другое дело «Благоволительницы» — роман совершенно народный, недаром литературовед Сергей Зенкин наградил Литтелла званием «русский писатель».
Литтелл одновременно упивается литературным каноном и презирает его законодательство, поэтому россыпь цитат и отсылок к великим текстам у него подана так наглядно (сперва упоминается Лермонтов, затем разыгрывается сцена дуэли и так далее), а приемы вроде «Бога из машины» или героя-двойника используются абсолютно бесхитростно. Так что совершенно неважно, плод ли они воображения героя или существуют в пространстве текста как бы наравне с ним. Не обессмысливает ли мир «Твин пикса» вопрос: «А на самом ли деле есть какой-то Боб и Черный вигвам, или Лору Палмер просто задушил спятивший батя?». Вы, уважаемая Надежда, верно отметили, что Томас выживет где угодно: и под бомбежками в Берлине, и с выпотрошенными наружу кишками, а детективы выскакивают в буквальном смысле из-под земли. Все это еще и придает болезненному, макабрическому миру последних страниц романа измерение запредельное — и буквально показывает, что граница между видимостью рационального и абсолютным адом преодолевается по щелчку.
#кенотаф_отвечает #сперанский
Рецепт борьбы с трудными жизненными ситуациями от первого и единственного турецкого литературного нобелевского лауреата — на наш взгляд, работающий. В чём-то даже вдохновивший издание «Кенотаф».
Хорошей всем недели! Не замерзайте!
#цитаты_на_кенотафе
Рубрикатор «Кенотафа»
Мы обожаем телеграм, но его интерфейс затрудняет ведение канала с постоянными авторами, рубриками и форматами так, чтобы это не выглядело мешаниной. Поэтому мы составили путеводитель по каналу, который оставим в закрепе.
Авторы
Некоторые наши посты — авторские:
#гафаров
#простаков
#cарханянц
#секисов
#сенников
#сперанский
Как видите, буква «с» в начале фамилий авторов нашего коллектива превалирует.
Еженедельные рубрики
#альбомы_кенотафа — авторы «Кенотафа» рассказывают про свои любимые музыкальные альбомы.
#в_поисках_счастья — в этой рубрике «Кенотаф» изучает такие разные лики счастья.
#люди_и_годы — авторская рубрика Егора Сенникова, в которой он вспоминает знаковых людей, повлиявших на него как личность.
#последние_слова — всё просто: мы публикуем последние слова из книг, речей, песен, жизней. Может выходить чаще, чем раз в неделю.
#рекламная_пауза — авторская рубрика Руслана Гафарова, где он опрашивает друзей, подруг и кумиров о том, какая реклама на российском ТВ сформировала их как личностей и что они в ней видели тогда и видят теперь.
#слепой_фонарь — авторская рубрика Константина Сперанского, где он рассказывает о самых интересных находках в немейнстримном гуманитарном интернете.
Рубрики, выходящие раз в две недели
#коврик_у_кенотафа — авторы «Кенотафа» показывают легендарные обложки музыкальных альбомов, книг и журналов, постеры фильмов.
#обложки_кенотафа — оцениваем обложки книг, не всегда заглядывая внутрь.
#опросник_кенотафа — рубрика, в которой герои «Кенотафа» отвечают на стандартный набор вопросов о книгах и своих читательских практиках.
Рубрики, выходящие по случаю
#вещи_на_кенотафе — некие музейные редкости, артефакты из музеев, связанные с культурными деятелями (кстати, этой рубрики ещё ни разу не было).
#где_вы_были — известные и не очень люди рассказывают о своём участии в известных и не очень событиях (и этой рубрики ещё не было тоже).
#дорожное_приключение — травелоги Антона Секисова о разных местах и людях, там встреченных.
#интервью_кенотафа — иногда у нас случаются разговоры с интересными людьми.
#кенотаф_отвечает — ответы на письма читателей (пишите в @thecenotaphbot, публично мы отвечаем не всегда, а в личку — обязательно).
#рецензии_кенотафа — наше действительно важное мнение о книгах и не только.
#списки_кенотафа — книги, фильмы, альбомы периодически будем собирать в одном материале.
#ТВ_нулевых — тоже авторская рубрика Антона Секисова, где он вспоминает телепередачи, которые сформировали его как личность.
#цитаты_на_кенотафе — если нам нравится чья-то цитата, то мы с вами ею обязательно поделимся.
Надеемся, что наши хештеги и рубрики продолжат пополняться.
У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.
Сегодня — финальные строки последней песни, записанной Дженис Джоплин.
#последние_слова
