6358
Издание Донаты: https://boosty.to/thecenotaph Обратная связь: @thecenotaphbot thecenotaph23@gmail.com
Вряд ли мы смеем сказать, что издание «Кенотаф» — средство от одиночества. Но если так получилось, что вы страдаете от него, а хотя бы какая-нибудь наша публикация вам чуть-чуть помогла, успокоила, развеселила, то всё было не зря.
#цитаты_на_кенотафе
Chromatics — Kill for Love (2012), 5/5
Сказать, что я люблю этот альбом, — это ничего не сказать. Я не знаю, чего в этом больше: магии музыки, создающей пространства, где обитают души, или реальных почвы и судьбы, которые дышали надеждами и разочарованиями под эти песни?
А дело было так. Зима 2012/13. Январь. Жизненный перелом. Я понял, кем я хочу быть. И уже начал воплощать планы. Окружающий мир был загадочен, но интересен и сулил многое. И умер дорогой мне человек. Это время — смешение трагедии и обступающего будущего. Когда унималась первая, расцветало второе, и наоборот.
В январский серый день я включил этот альбом. И под первые аккорды кавера на Нила Янга со мной случился катарсис — наверное, так это называется. Но эта музыка умудрилась не привязаться к той поре жизни, а осталась со мной дальше. Каждый январь я начинаю с этого альбома. Он для меня — о торжественном и величественном чувстве: вот перед тобой огромный чистый холст наступившего года, вот карандаши, краски — твори. И чем дальше, тем больше эти песни превращаются в янтарь с застывшим временем. Я включаю Kill for Love и начинаю перебирать камушки: вот январи 2013-го, 19-го, 21-го — какие чудесные картины были написаны. А вот 2014-й, 20-й, 22-й — все надежды рухнули, краски выдавлены, холст разорван.
Kill for Love — моя самая интимная биография, какую сам я не в состоянии написать.
Что же касается формальной стороны дела, то Chromatics — группа из Орегона. Существовали они двадцать лет, распались в 2021-м. Альбомы выпускали редко. Ещё они нравились режиссёрам. Их музыка звучит в Drive Рёфна, а песня Shadow закрывала первую серию третьего сезона Twin Peaks. Тут стопроцентное попадание — музыка Chromatics неоновая, нуарная, пьянящая, онейрическая, оставляющая после себя такие же безответные вопросы и непробиваемую недосказанность, как и смерть Лоры Палмер.
Что ещё слушать у Chromatics:
In the City (2006) — 5/5
Night Drive (2007) — 5/5
Cherry (2017) — 5/5
#альбомы_кенотафа #простаков
К. Сперанский продолжает цикл мини-текстов, связанных темой подпольного человека Достоевского в кино. На сей раз выбор пал на несколько неочевидный пример — сериал «Луи» от комика Луиса Си Кея.
Лев Шестов говорил, что дело философии трагедии — уважать всякое безобразие, всякое несчастье, всякую неудачу. В сериале американского комика Луиса Си Кея, который прямо так и называется — «Луи», перед нами во всю длину развивается такая философия. Комик исполняет в нем главную роль, его героя зовут так же, занимается он тем же, и вехи жизни у них совпадают. Перед нами дважды преломленная жизнь: Луис Си Кей играет самого себя, который на сцене стенд-ап клуба в своих монологах, встроенных в каждую серию, еще и дополнительно себя потрошит.
Разумеется, Луи не может выйти на сцену и заявить: «Миру ли провалиться или мне чаю не пить?», поэтому он просто рассказывает про мастурбацию, обжорство и одиночество. Или, например, рассказывает, что дочь однажды спросила, что такое предубеждение, а он задумался и решил — это то, что он, например, «хочет трахнуть Скарлетт Йохансон»: «Я ее не знаю, конечно, как человека, но это точно было бы лучшим, что случилось со мной в жизни».
«Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Hо есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится. То есть даже так: чем более он порядочный человек, тем более у него их и есть», — эти слова подпольного человека можно считать идеальным эпиграфом для сериала «Луи».
Его герой — разведенный мужчина за сорок, смирившийся со своим, как это называют психологи, «внутренним ребенком»: когда он не гуляет с дочерьми и не выступает в клубе, то объедается мороженым, неудачно флиртует с женщинами и попадает в разные неловкие ситуации. По сути, это обыденный человек, выпавший из большой истории, и уже не вопросы хрустальных дворцов его интересуют, а проблемы простаты и лишнего веса. «Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда?» — так вопрошает последний человек и моргает. Луи — безусловно такой последний человек, но как бы на секунду осознавший свою ничтожность перед тем, как заявиться на вечеринку. И вот он вынужден во всю ее продолжительность маскировать свой страх легковесной иронией и, пригубив стакан, ощущая, как пузыри шипучки приятно щекочут нос, шутить: «А вы знаете, что у уток только одна дырка ниже пояса? Они оттуда срут, ссут, в нее сношаются и ею кладут яйца? Должно быть, это не самая приятная дырка на свете».
#достоевский_в_кино #сперанский
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Борис Гройс в «Кенотафе»!
Он — оригинальный и глубокий интерпретатор современной культуры. Чего уж там, участники издания «Кенотаф» воспринимают статьи, эссе и трактаты Гройса как интеллектуальное приключение, американские горки и сафари для пытливого ума. Новая книга, которая вот-вот выйдет в легендарном Ad Marginem, не исключение. Более того, она не оставит равнодушными даже тех, кто не знает ничего про московский концептуализм и русский космизм, ведь Гройс в ней объясняет, почему селфи и прочий автофикшн — самое главное, что происходит в современной культуре, этике и эстетике.
https://telegra.ph/Sovremennaya-politika-identichnosti--demokratizaciya-feodalno-aristokraticheskogo-ehtosa-Fragment-novoj-knigi-Borisa-Grojsa-01-11
#кенотаф_отрывок
Наблюдение Александра Трифоновича Твардовского, в котором нет никакой морали. Про некоторые вещи иначе и не скажешь.
#цитаты_на_кенотафе
Вроде ни зги…
Да только с лёгкой дуги в небе синем
опять, и опять, и опять запевает звезда.
Бой с головой
Затевает еще один витязь,
в упор не признавший своей головы.
Выше шаги!
Велика ты, Россия, да наступать некуда.
Имя Имён
Ищут сбитые с толку волхвы.
Шаг из межи…
Вкривь да врозь обретается верная стёжка-дорожка.
Сено в стогу.
Вольный ветер на красных углях ворожит Рождество.
Кровь на снегу —
Земляника в январском лукошке.
Имя Имён…
Сам Господь верит только в него.
Александр Башлачёв, 1986
С юлианском Рождеством! Божьей милости в это лихолетье всем нам.
Даже если вы никогда не видели ни кадра из мультфильма о застенчивом и постоянно попадающем в нелепые ситуации мальчике Чарли Брауне (хотя судя по популярности этого тренда в тиктоке, скорее всего, что-то о нём вы всё-таки знаете), вы наверняка слышали эту музыку: в далёком 1965-м пианист Винс Гуаральди записал A Charlie Brown Christmas для озвучки мультика по заказу компании Coca-Cola… по совместительству, главный рождественский альбом всех времён.
Самое любопытное — пьесы с A Charlie Brown Christmas попали в чарты не сразу, в середине 60-х, а дюжину с лишним лет спустя, в 1987-м, когда те, кто смотрел мультфильм в прошлом десятилетии, подросли и успели соскучиться по этим лёгким, будто небрежно написанным, немного ленивым — таким, как рождественские каникулы! — песенкам. Стоит зазвучать O Tannenbaum — и в воздухе разливается аромат хвои, корицы и мандаринов (опционально). То же и с обложкой альбома — одного взгляда на эту картинку достаточно, чтобы в голове заиграли Christmas Time Is Here или Skating. Послушайте.
#коврик_у_кенотафа
В марте этого года я пошёл в горный поход в Заилийский Алатау. Гид в начале попросила всех представиться: назвать своё имя и нечто, что любишь, начинающееся с первой буквы имени. Я, понятное дело, назвал Солженицына. Эта фамилия части группы была знакома, люди удивились, мы двинулись в поход.
Когда же мы достигли цели, весеннего Бутаковского водопада, то начался неспешный разговор о писателе. Наш гид рассказала, что так и не смогла дочитать «Архипелаг ГУЛАГ» — слишком страшно. Я ответил, что очень удивился, когда увидел эти три тома в местных книжных магазинах в разделе казахской истории. Вроде как и странно, но ведь треть документально-художественного исследования посвящена Казахстану. Правильно, что казахи помещают Солженицына в свой контекст — имеют на то право. Другая девушка из нашей группы рассказывала о музее Карлага в её родной Караганде.
Удивительный и хороший был разговор. Совсем незнакомые люди, из разных стран и культур, с разными взглядами и опытом беседовали о Солженицыне среди весенних гор. Эта беседа стала возможна, потому что его книги несут в себе объединяющее начало. Подумалось в тот момент, что даже высказывания Александра Исаевича по поводу северного Казахстана — и те повод, прежде всего, разговаривать, а не бросаться друг на друга с ножами.
Мы, к сожалению, всё ещё не переварили кошмар и ужас нашего XX века, а потому это содержание книг Александра Исаевича ещё долго будет главным. Но всё-таки хочется указать и другой его главный мотив. Солженицын был безусловно русским националистом, жил трагедией и судьбой своего народа, но он, как никакой другой наш писатель, способен был понять и принять правду других наций. Перечитайте фрагменты «Архипелага» про эстонцев, литовцев, украинцев. «Двести лет вместе» так и вовсе начинаются с призыва поговорить: «Чувство же, которое ведёт меня сквозь книгу о 200-летней совместной жизни русского и еврейского народов, — это поиск всех точек единого понимания и всех возможных путей в будущее, очищенных от горечи прошлого».
Жаль, что за всей той горой неупокоенных трупов, разрушения жизни и растления народа, о которых рассказывают его книги, мы всё ещё не поняли, что Солженицын писал совсем о другом — о возможности будущего вопреки прошлому. Напоминанию, что эта возможность у нас есть, ей и был посвящён наш сегодняшний #день_Солженицына.
Фото: Владимир Зинин // ИТАР-ТАСС
#простаков
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Константин Крылов, чьё наследие коллега Сперанский недавно великолепно охарактеризовал как «человека из стоп-листа Дудя», в некрологе Солженицыну назвал писателя гроссмейстером. Солженицын по Крылову — это человек, который обладал редким даром первого хода и выстраивания шахматных композиций. Он никогда не довольствовался обстоятельствами, какие предлагали ему противники.
И вот автофикшн-эпопея «Бодался телёнок с дубом» — безусловно первый ход. Солженицын имел мужество себя помыслить и создать, а потому понимал, как важно первым рассказать свою версию событий. «Бодался телёнок с дубом» — это солженицыновский вариант его литературной и политической биографии. Можно ли спорить с изложенной там трактовкой событий? Необходимо! Но Солженицын, когда об этом никто и не думал, рассказал свою версию событий первым. Заставил других ему отвечать.
Мы же сейчас уклонимся от споров о достоинствах и недостатках этой книги — перед нами, прежде всего, рассказ писателя о самом себе.
Солженицын успешно совершил зерновую сделку. Он бросил семена в добрую почву и дождался всходов. Тем важнее прочитать «Телёнка» как книгу с правилами жизни успешного человека. Посудите сами. Солженицын опубликовал первый рассказ в 44 года после потери родных, войны, лагерей, рака, одиночества. Современные русские писатели карьеру заканчивают после единственной неудачной попытки получить премию «Лицей»! Отпущенное ему время Солженицын использовал по максимуму, чтобы реализоваться как писатель, как публицист, как политик, как муж и отец, как учитель жизни.
Мы взяли на себя смелость отобрать несколько высказываний Александра Исаевича из «Телёнка». Вряд ли они все вместе дадут стройную картину его жизненной философии, но точно хотя бы одного из вас поддержат в это непростое время.
Прим.: На карточках сохранена авторская орфография.
#день_солженицына
105 лет Александру Исаевичу Солженицыну. Издание «Кенотаф» решило отпраздновать этот день. Сегодня у нас #день_Солженицына.
Солженицына сейчас ненавидят громко и нестыдливо. В ненависти к нему, его книгам и идеям до сих пор сближаются люди, которые в любой другой ситуации вместе никак не могли оказаться. Солженицына не хотят видеть в школьной программе те, кто приветствует возвращение туда «Так закалялась сталь» и воспевает разрушение городов. Другие Солженицына считают виновником этого разрушения. Закраске редких муралов с ним тихо радуются те, кто сам страдает от цензуры и переживает из-за конвейера пятничных иноагенств.
Мы не будем полемизировать с людьми, упивающимися этой ненавистью. Александр Исаевич всю жизнь работал под прицельными залпами наветов и лжи, сознавая свою главную миссию — вернуть имена и историю русским и всем пострадавшим от лютого террора и распада времён. Осознание этой миссии делало его устойчивым и спокойным, ценящим каждый день, любящим и умеющим работать.
Наша задача попроще — напомнить всем, что Солженицына нужно читать и перечитывать.
Для этого мы приготовили некоторое количество материалов. Костя Сперанский расскажет о том, как примирил в себе противоречия между Солженицыным и Шаламовым. Сергей Простаков — о ещё не осознанном потенциале книг и идей писателя. Вдобавок мы составили «правила жизни» Александра Исаевича по его литературной автобиографии «Бодался телёнок с дубом» и набросали очень короткий путеводитель по творчеству.
Солженицын — мир неисчерпаемый. Мы сегодня едва дотронемся до его наследия и вряд ли скажем что-то новое. Всем же заинтересовавшимся посоветуем зайти на его сайт — там есть много чего. Редкий пример, когда наследники не прячутся за так называемым авторским правом, а всё-всё выкладывают в открытый доступ. Смеем утверждать, что наследие Солженицына только так и должно существовать.
8 декабря 2023 «Полка» потеряла свой дом: в здании на Большой Покровской, 48 произошел пожар.
Пострадали все книги, в субботу, 9 декабря их вывезли из помещения, в котором магазин находился больше 5 лет. Почитайте и посмотрите у товарища букиниста, как это было: в -25 вместе с еще одним нашим товарищем вчера они вывозили все книги.
Теперь мы ищем новое помещение. И нам очень нужна ваша помощь.
Можно оформить подписку на «Бусти» — https://boosty.to/polka
Помочь единоразово — https://www.donationalerts.com/r/polka_knig (или переводом, карта Сбербанка:
Номер 4276 4200 1931 3922
Александр Сергеевич Ш.).
«Полка» уже не книжный, а огромное сообщество. Мы хотим продолжить продавать прекрасные книги для вас.
За девять лет к нам присоединились более 45 000 читателей со всей России.
Сейчас важно сохранить то, что есть, и попробовать начать новую жизнь. Снова.
У всех есть возможность сказать своё последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налёта времени и даём вам возможность посмотреть на них отвлечённо.
Сегодня — последние слова Джона Леннона, сказанные им после того, как в него выстрелил Марк Чэпмен 8 декабря 1980 года.
#последние_слова
К. Сперанский в рамках своего читательского дневника обозревает тексты из сети Интернет, показавшиеся ему интересными. Это принципиально неактуальные, на первый взгляд, далекие от текущей повестки сведения. Где-то под плитами бессмысленных наслоений таятся редкости, высветить которые может только слепой фонарь.
Скажу прямо: я не люблю писать про музыку, а тем более читать про нее. Но еще больше я не люблю группы Blur и Radiohead. Это сначала надуманная «музыка о музыке», а после — спетая. В ней нет жизни. А если и есть, то жизнь такая не интересная. Что может быть более ничтожным, чем собрание фанатов Blur в одной комнате? Только собрание фанатов Radiohead. Думаю, эти ребята задраивают форточки и щели, чтобы духоту можно было руками пощупать! Как вы уже догадались, вкусы мои приземленные. Я считаю Oasis величайшим бритпоп-коллективом, наравне с Kinks и The Who. О первых и вторых — как-нибудь потом. А вот про The Who: посмотрите первую минуту этого интервью Пита Таунсенда. Там он рассказывает, как огрел гитарой по немытой башке выскочившего на сцену во время их выступления на Вудстоке заслуженного хиппи Эбби Хоффмана. Очень духоподъемно! «Мне не понравился Вудсток. Сборище американцев, поздравляющих друг друга с тем, что этот фестиваль изменит мир».
https://youtu.be/BIuEgK6JzeM?si=NCORbxhy-dx5PPTl
Гигантское житие философа Александра Зиновьева авторства философа Константина Крылова. Зиновьев и Крылов во многом схожи. Тот и другой, в общем-то, парии. Хорошим тоном в хорошем обществе считается имена этих людей с первого раза не разбирать. «Константин Крылов как-то в своем эссе о Розанове написал...». «Кто-кто, простите?». «Константин Крылов». «Ах, этот. Он, кажется, в стоп-листе у Юрия Дудя...».Тем не менее, если не боитесь, жмите на гиперссылку ниже, и увлекательное путешествие в теневой мир контрдиссидентства и настоящего лихого пиратства вас не заставит ждать долго. «В конце жизни Александр Зиновьев всё-таки пришёл к удовлетворительному решению дихотомии „быть вне общества — действовать в интересах общества“. Формула оказалась простой: можно быть вне социума, но вместе со своим народом: отвергая социальное единство, пребывать в единстве национальном».
http://zinoviev.info/wps/archives/231
Когда вышли в сеть «Интернет», а забыли, зачем, ищите любое интервью Александра Иванова, редактора издательства Ad Marginem, и читайте. Из иных достаточно только заголовка, как например: «Рынок — это вообще полная х…ня» или «Если ты не знаешь Зебальда, ты просто suсk». А некоторые хорошо читать и перечитывать. Вот, например, такое: «Я прикинул, что в своей жизни работал только год: после школы на заводе был помощником слесаря. Всё остальное время я не работаю. Редактор в издательстве — это не работа. (...) Для Маркса самое важное — не работа, а научная, творческая, политическая деятельность, об этом потом прекрасно написала Ханна Арендт: главное предназначение человека — это предъявление себя как политического субъекта, как гражданина. Это же было главной ценностью и для Маркса, и для Ги Дебора. Гидеборовское „Никогда не работайте!“ — ключ к пониманию таких позднесоветских фигур, как Геннадий Шпаликов, герои „Утиной охоты“ и „Осеннего марафона“».
https://zavtra.ru/blogs/globalizm_perestal_bit_tcennost_yu
#слепой_фонарь #сперанский
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Сергей Простаков продолжает «Подшивку к личному делу», в которой вспоминает СМИ и медиа, которые сформировали его как личность. Сегодня — шоу «Доброе утро» на Первом канале.
В 07:15 ежедневно мать будила меня в школу. Пока готовился и уплетался завтрак, я смотрел «Доброе утро» — утреннее шоу на Первом канале.
Очень важно было сразу включить телевизор. Пятиминутные выпуски новостей случались каждые полчаса, а перед ними показывали урезанный на минуту-полторы клип музыканта, раскруткой которого в данный момент времени занимался Константин Львович Эрнст. Допустим, на дворе 2001 год, поэтому в 07:27 я слежу за приключениями будущего иноагента Земфиры в каких-то подземельях — клип на песню «Искала».
Новости по утрам подчёркнуто скучные: пара анонсов и какая-нибудь ночная новость из жизни американцев. Последние иногда сопровождались странными пастельными рисунками из суда.
В последующие пятнадцать минут я слушаю трёп с гостями ведущих, сегодня это пара Стриженовых, который перемежался с разными рубриками.
«Это кино» с томной медлительной царицей Екатериной Мцитуридзе. От неё я узнаю о премьере какого-то фильма какого-то совершенно неизвестного мне режиссёра на каком-то крутом фестивале. Афоризм про российское кино в жопе тогда ещё не родился, но что-то такое я чувствую, потому что Мцитуридзе говорила только об иностранных фильмах.
Вот в гостях у Стриженовых участница первого «Последнего героя». Только в субботу её выкинули из племени черепах, и, вуаля, магия телевидения, она в студии рассказывает, как недоедала и проходила испытания. В Клюкве тогда немного посмеивались над остальной Россией. Благодаря утечке от депутата Госдумы Александра Федулова (он скоро подерётся с Жириновским), у которого тогда помощником работал односельчанин, мы знали, что «Последний герой» выиграет курянин Серёга Одинцов.
Следующая рубрика — о дачных посадках. Кто её вел, не помню. Но меня она дичайше бесила. Я рос среди этих грядок и всю эту эстетику «свойские огурчики» ненавижу. Но я стоически досматриваю выпуск о том, как сажать под зиму чеснок, — дальше клип. На этот раз Hi-Fi: «Ты по Малой Ордынке. По Крещатику — я. На весёлых картинках мы не находим себя». Действительно, не находим.
Дальше новости, и, хотя надежда есть, что в них покажут космос, я всё же бегу в школу.
«Доброе утро» — видимо, первое моё рутинизированное потребление медиа. Много лет, пока я учился в своей сельской девятилетке, я каждое утро начинал с этого шоу. Летом, конечно, ничего не смотрел, поэтому в сентябре было ощущение как будто возвращался в класс после каникул. А сейчас, когда очень редко утром оказываюсь на Первом канале, кажется, что встретил старого друга, которого и узнаешь с трудом, и поговорить не о чем, поэтому предпочитаешь делать вид, что не узнал.
#простаков
О личности и творчестве Юрия Юркуна известно сравнительно мало: он редко упоминается вне связи со своим многолетним партнером и литературным покровителем Михаилом Кузминым. О биографии Юркуна можно судить по разрозненным фрагментам, в том числе упоминаниям в дневнике Кузмина, а архив Юркуна утрачен: одна часть была изъята при аресте, а остальное исчезло в Блокаду. Юркун был арестован и расстрелян в 1938 году вместе с другими ленинградскими писателями (знаменитое «ленинградское писательское дело»). Современниками его проза воспринималась неоднозначно, но, судя по уцелевшим текстам Юркуна, это был автор интересный и самобытный. Юркун ярко дебютировал в прозе с романом «Шведские перчатки», публиковал рассказы. В его втором романе — «Дурная компания» — он в гротескной и ироничной манере описывает дореволюционный Петербург.
В издательстве «ДА» готовится к публикации переиздание романа Юрия Юркуна «Дурная компания». С разрешения издательства публикуем отрывок.
https://telegra.ph/Urod-podprygnul-i-sel-na-krovat-Fragment-romana-YUriya-YUrkuna-Durnaya-kompaniya-11-29
#кенотаф_отрывок
Наша постоянная рубрика «Судим по обложке». Всё просто: мы оцениваем обложки книжных новинок раз в две недели, за редким исключением не знакомясь с их содержанием.
Сегодня знаменательный день — 16 января 1933 года родилась легендарная мыслительница Сьюзен Сонтаг. Мы не могли пройти мимо этой даты и решили оценить, как в разных странах выглядят обложки её культового трактата «Смотрим на чужие страдания», который для многих стал настольной книгой в последние годы.
Если вы не согласны с нашим мнением или написанием фамилии Сонтаг, пишите в @thecenotaphbot.
#обложки_кенотафа
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
Президент РФ Б.Н. Ельцин (в центре) и мэр г. Москвы Ю.М. Лужков (слева) среди работников кафе «Русское бистро», 27 января 1996 года. «Русское бистро» было попыткой ответа «Макдоналдсу», сеть появилась по инициативе Юрия Лужкова. Полностью закрыта в 2005 году.
#в_поисках_счастья
По пятницам Егор Сенников движется из прошлого в настоящее, перелистывает дневники, мемуары и газеты и рассказывает о том, что писалось о жизни в России годы назад. Сегодня отправляемся на 40 лет назад — в 12 января 1984 года.
Из дневника советского поэта Давида Самойлова, 12 января 1984 года:
«Премьера „Рваного плаща“ в Риге. Не поехал.
Беседа с Чуприниным в „Литгазете“. Кажусь себе туповатым. Не надо бы говорить, а говоришь ради благ земных.
Вчера звонил Аким, благодарил за статью в „Детской литературе“.
Сегодня звонил маме. Больна, слаба. Говорит: устала жить».
Это всем известно — время неоднородно. Дело не только в том, что оно по естественным причинам идет с разной скоростью в разных местах (как учит нас Стивен Хокинг и школьный курс физики), и не только в том, что оно относительно, ведь час разговора с неприятным человеком и час просмотра интересного фильма — это совершенно разные часы. Еще у него меняется скорость в зависимости от политической и социальной обстановки.
Есть время медленное и быстрое. Бывает так, что времена меняются по сто раз на дню и о событиях прошлой недели ты вспоминаешь как о прошлой жизни. Так ощущается лихорадка революционных событий, так несется время в начале войны, так живется в период великих реформ.
Но бывают и времена, которые больше похожи по ощущению на немного затхлую нору. Спокойные, лишенные, на первый взгляд, внутренней драмы, бесконечно долго тянущиеся годы. Конечно, это лишь ощущение, иллюзия, но очень натуральная. Разговоры можно вести на бесконечно отвлеченные темы, думать о том, о чем обычно редко себе позволяешь, — словом, времена эти самые подходящие для изучения санскрита и духовного роста, но мало приспособленные для прорывов.
Живущий в Пярну советский поэт Давид Самойлов записывает в дневнике замечание к собственному разговору с Сергеем Чуприниным, в те годы — обозревателем «Литературной газеты». Самойлову 63 года, он заслуженный поэт-фронтовик, Чупринину всего 36 лет, через пять лет он станет заместителем главного редактора в журнале «Знамя», проперестроечном издании, и в своих статьях будет писать о демократическом плюрализме и невозможности споров в текущий момент.
Но это все потом. А сейчас, в медленное время, о чем же идет степенная беседа? О поэзии и феномене «молодых» поэтов в 1984 году и о том, нужно ли им помогать и выдавать место в истории. Самойлов раздраженно оппонирует — да немолодые это поэты, и дело не в возрасте, а в том, что они уже давно публикуются, уж чуть ли не с начала 1960-х, а место в истории никто никому не выдает, его надо заслужить талантом и способностями. Чупринин не остро оппонирует: ну, может быть, все же нужно выводить в свет, давать больше возможностей публикации? Самойлов устало соглашается.
Потом принимаются обсуждать персоналии. А вот поэт Русаков — он же талант? Ну да, ну да. Или вот Олег Хлебников — интересный. Татьяна Бек, конечно. Чернов, Поздняев, Лапин… Фамилии перебираются, как карты в руках опытных игроков; все технично, но не очень живо. Разговоры о поэзии и о ее судьбе, старческое брюзжание и анализ купажа от пресытившегося знатока.
Что-то такое разлито в начале 1984 года. Какая-то тоска. Вот готовятся очередные выборы в Верховный совет, рапортуют о скором завершении строительства БАМа. Все идет своим чередом.
Всё да не всё. Писатель Юрий Нагибин в дневнике 1 января скорбно пишет: «Вот и проводили еще один год и встретили новый. Каким кошмаром он обернется? Сам ли я устал или время устало от лжи, демагогии, угрозы войны, отсутствия жратвы, низости правителей, тщетности всех усилий добра, но у меня создалось впечатление, что всем надоело жить». Драматург Гребнев ему вторит: «Критика в газетах сошла на нет, кроме, м.б., каких-то экстремальных случаев, когда вмешиваются верхи. Тронуть никого нельзя; юбилеи, поздравления, звания, награды льются неостановимой рекой».
Через месяц умрет Андропов. Еще один человек, который устал бороться с медленным временем. На смену ему придет бледный задыхающийся призрак. Все ведь идет своим чередом? Ну, значит, продолжаем беседы о поэзии.
Шла первая половина 1984 года…
#сенников
Сергей Простаков продолжает свою автофикшн-эпопею «Подшивка к личному делу», в которой вспоминает СМИ, медиа, шоу, которые сформировали его как личность. Сегодня — КВН.
По правде говоря, я боюсь писать на эту тему. Никаких фактов я излагать не собираюсь — всё это будут, как обычно, только личные воспоминания и переживания. Но у меня есть сильное подозрение, что писать про КВН ничего нельзя — ни плохого, ни хорошего. Поэтому на всякий случай предупреждаю — если мне кирпич упадёт на голову, то вспомните этот текст.
КВН в моей семье смотрели регулярно — не пропускали ни одного выпуска. Отдельно ценились новогодние шоу, сочинский фестиваль и «Голосящий КиВиН» в Юрмале. Очень не любили конкурс «Разминка». Причём до сих пор неясно, почему он так назывался — конкурс был второй после «Приветствия». По идее, «Разминка» — воплощение духа КВН, в котором так ценится импровизация. Но вот беда: она была патологически несмешной. Больше всего же нравился «Музыкальный конкурс» — он всегда делался командами как блокбастер. Ближе к финалу появлялся «Конкурс капитанов» — стендап в духе советской трагикомедии (самый нелюбимый мною жанр кино).
Отдельным развлечением было смотреть за реакциями судей. Ярмольник всегда хохотал как не в себя. Эрнст интеллектуально усмехался и смахивал чёлку. Более других презирался Юлий Гусман за его бесконечные «двойки» и «тройки» командам.
КВН в девяностые — это СНГ, у которого получилось. Советская коммунальная квартира в этом Доме молодёжи на Фрунзенской процветала: армянские, украинские, казахские, белорусские команды — национальное происхождение команд подчёркивалось всегда, а неполиткорректные шутки «по-доброму» были нормой.
Но я взрослел, и постепенно меня начинал грызть червь сомнения — что-то с этим КВН не так. Поражало, что никогда ни при каких обстоятельствах нам не показывали кулисы шоу и вообще любой бекстейдж. Когда по «Первому каналу» рекламировали какой-нибудь сериал — в новостях постоянно рассказывали и показывали, как его снимали; актёры, режиссёры и продюсеры давали интервью, вспоминали смешные истории со съёмок. Команды же КВН, его боги, герои и демоны просто выскакивали из ниоткуда, из абсолютного ничто на сцену, а потом запускали свои «кварталы» и «камеди клабы». В интернете полно репортажей из моргов и борделей, крокодиловых притонов и пыточных подвалов, даже есть истории о внебрачных детях самых главных людей в России, но ни одна нежелательная и желательная организация в России не способна рассказать про КВН.
Идиома «испанский стыд» вошла в русский язык значительно позже, но именно его я испытывал каждый раз, когда игроки команды поворачивались налево и с пафосом греческой трагедии обращались к демиургу: «Дорогой Александр Васильевич!» А зря я его испытывал — нам тогда приоткрывали завесу, как выглядит жизнь в настоящей вертикали власти, если не сказать круче. Перед выборами действующие и будущие президенты России любят приходить на КВН — типа, хорошая примета. Во-первых, это уже мощная магическая связка на основе самой сильной энергии в мире — энергии власти. А, во-вторых, сейчас мне кажется, что они туда ходили учиться…
Понятное дело, что историю КВН можно легко провести по части крепкого семейного медиа- и энтертейнмент-бизнеса: Масляковы крепко держат штурвал. Но всё равно сложно отделаться, что перед нами реальный «Азазель» с масонами и розенкрейцерами в придачу. Но развивать эти ощущения до полноценной конспирологии я не буду. Во-первых, вокруг КВН и так много теорий заговора — непубличность этого бизнеса к тому располагает. Во-вторых, как и было сказано, просто-напросто боюсь.
Вон, у ныне запрещённого писателя-иноагента Дмитрия Быкова годами не было проблем с изданием книг в России, какие бы стихи «гражданин-поэт» ни сочинял, но стоило ему написать книгу про видного кавээнщика…
#простаков
Вообще, из опыта личного общения с Владимиром Сорокиным, чтения его книг и размышлений над ними участники «Кенотафа» вынесли следующее: писатель очень любит использовать слово «бодрствование» и разные производные от него (как и в этом отрывке). Вот и в наступившем году всем нам — бодрости духа и тела.
#цитаты_на_кенотафе
Друзья, последняя подборка прошлогоднего «Кенотафа»! Сугубо субъективный взгляд на лучшие рубрики.
В предыдущем посте я собрал самые длинные тексты, а вот моя любимая рубрика — самая короткая: это архивные фотографии людей #в_поисках_счастья. Очень изящная в своей простоте и самая политически актуальная в нашем медиа. Лучшие посты: раз, два и три.
Самый близкий мне на уровне узнавания цикл — #ТВ_нулевых, кое-какие воспоминания отсюда за нами подхватили и другие популярные телеграм-каналы… Почитайте про MTV, «33 квадратных метра» и Витю Антибиотика.
Трагически-лаконичная рубрика — #последние_слова. Здесь советую кликнуть по тегу и пройтись по всем постам, что накануне Рождества наверняка заставит задуматься о своих последних словах, оставленных кому-то где-то когда-то.
На этом заканчиваем жить прошлым годом и возвращаемся к привычным форматам! Пишите, что в ушедшем году вам понравилось, что стоит сделать или повторить, а о чём хотелось бы забыть… в @thecenotaphbot.
С уважением,
#списки_кенотафа #кенотаф_2024 #гафаров
Друзья, вот и вторая часть подборки прошлогоднего «Кенотафа». Сегодня я хочу её посвятить объёмным форматам — тому, что традиционно считается более сложным для «продажи» читателю, да ещё и занимает обычно намного больше времени на создание от разговора до вёрстки.
У нас вышло несколько пугающе больших текстов, и я думаю, что длинные зимние выходные, если у вас они продолжаются, — отличный повод к ним вернуться.
• Фичер с moloko plus к годовщине октября 1993 года
• Интервью с тольяттинской группой «Золотые зубы»
• Интервью с французским поэтом в Санкт-Петербурге Венсаном Дево
• Интервью с левым мыслителем Алексеем Цветковым в двух частях: первая и вторая
• К. Сперанский о К.У. Кнаусгоре
• Эссе Сергея Простакова о Владимире Цымбурском
• Интервью с автором «Слова пацана» Робертом Гараевым
• Интервью с книготорговцем Михаилом Мальцевым
Читайте с удовольствием!
#списки_кенотафа #кенотаф_2024
Солженицын — прежде всего, писатель. Рассказываем максимально коротко, как и что читать у Александра Исаевича.
Александр Исаевич не считал своей главной книгой «Архипелаг ГУЛАГ». Тем более он не считал таковыми рассказы, которыми прославился в СССР и в мире в начале 1960-х. Его главная книга — эпопея о русской революции «Красное колесо».
Эту гигантскую книгу (десять томов) он задумал в 1937 году. Начал писать спустя тридцать лет. Её главная особенность — она разбита на узлы: «Август четырнадцатого», «Октябрь шестнадцатого», «Март семнадцатого», «Апрель семнадцатого». В тысячестраничных узлах очень плотное повествование в несколько дней. Увы, главная книга — главная творческая неудача писателя. И хотя он указывал, что всё главное случилось в феврале-марте 1917-го, эпопея о русской революции без хотя бы «Октября семнадцатого» выглядит незавершённой. Сейчас «Красное колесо» читают только преданные поклонники. А просто читатели любят главы «Ленин в Цюрихе». Лидера большевиков Солженицын списал с себя.
Солженицын не получал Нобелевскую премию в 1970 году за «Архипелаг ГУЛАГ». Эта помесь нон-фикшна и автофикшна о репрессивной машине большевиков была опубликована только в 1974 году после высылки писателя из СССР. Основой для вручения премии стали три рассказа, опубликованные Солженицыным в начале 1960-х в «Новом мире»: «Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор» и «Случай на станции Кочетовка». Премия — фактически признание заслуг Солженицына в деле возрождения традиции русской классический литературы. Тот факт, что впервые за полвека появился русский писатель, писавший без оглядки на официальный соцреализм, на Западе воспринимался острее, чем на родине.
Солженицын — поклонник строгости жанра. Он настаивал, что «Иван Денисович» — это рассказ. «Раковый корпус» — повесть. А «В круге первом» — его единственный роман. Солженицын выделял роман, прежде всего, по плотности и широте повествования — в нём должна быть представлена вся жизнь сверху донизу, вширь и вглубь. В «Круге» действие романа умещается в несколько дней, но Солженицыну хватает этого, чтобы показать всю советскую вселенную времён высокого сталинизма.
Кроме того, Солженицын — ещё и военный писатель. В 1990-е он создавал рассказы о Второй Мировой. Есть у Солженицына и рассказ «На изломах», где он описал пореформенную Россию, какой её увидел после возвращения: с киллерами, банкирами, разборками, «красными директорами».
«Двести лет вместе» — последняя книга и единственный пример чистого нон-фикшна у Солженицына, где он разбирает отношения русских и евреев. Книгу считают неудачной даже поклонники. Дело не в высказанных идеях (они стали, плюс-минус, общим местом), а в том, что Солженицын закопался в цитировании, сделав её очень трудно читаемой. Хотя 85-летний писатель всё равно продемонстрировал мастерское владение русским языком. «Без евреев, ещё и сам старея, большевистский фанатизм даже и перестал быть фанатизмом, он по-русски оленивел, обрежневел», — это лишь один пример.
Солженицын умел и любил писать лирическую прозу. Это стихотворения в прозе, названные им «Крохотки». Есть цикл 1960-х, есть цикл 1990-х.
И последнее. До сих пор не опубликован «Дневник "Р-17"». Эту книгу Солженицын писал на протяжении четверти века вместе с «Красным колесом». В нём он тщательно фиксировал свою духовную эволюцию из писателя, который хотел публиковаться в официальных советских изданиях, в ярого антисоветчика, а затем в великого затворника и пророка. Пока «Дневник "Р-17"» не опубликован для широкого круга читателей, о начале окончательной оценки творчества Солженицына, говорить, мягко говоря, преждевременно.
#день_солженицына #списки_кенотафа
На тему столкновения Шаламова с Солженицыным многое писано. В этом конфликте я, К. Сперанский, всегда был, как сказал бы невесть зачем вставляющий англицизмы в свои слова прохиндей, Team Шаламов. Но в последние годы стал двойным агентом. Как такое возможно, учитывая что Шаламов (и его биографы) как только не полоскали Александра Исаевича: «делец», «авантюрист», «сука» и так далее, сейчас же расскажу.
Шаламов говорил: «Мои рассказы — это советы человеку, как держать себя в толпе». Солженицын никогда и не был в толпе, он ощущал себя частью огромного общего тела народа — в языке, в исторической судьбе, в гибели, в конце концов. Он жил, умирал и возрождался как народ. Шаламов так жить не умел или не хотел — он проклинал писателей-проповедников и тех, кто брал на себя право вещать от имени какой бы то ни было общности. Героем Солженицына был Петр Столыпин, героем Шаламова — участвовавшая в покушении на Столыпина Наталья Климова.
Трагизм судьбы Шаламова в том, что он был и остался человеком двадцатых годов, кратко вспыхнувшего проекта стремительного советского авангарда. Хотя он и не сошелся во взглядах на художественный метод с представителем ЛЕФа Сергеем Третьяковым, но предъявил в своих рассказах страшно осязаемый кусок лагеря — как если бы вернувшийся из ада Данте привез лаву огненного озера. Скорее даже советский авангард упирается в Шаламова, оказывается беспомощным, а тот переходит дальше, в пост-современность, сообразуя модернистский литературный инструментарий с радикальным личным опытом.
Замах Солженицына был претенциознее. Недаром соразмерной ему величиной считают Льва Толстого (Шаламов, впрочем, считал, что соотношение масштабов личности тут 20 к 1). Автор «Архипелага» был антимодернистом, восходящим корнями куда-то к протопопу Аввакуму. Только занялся он судьбами родины, объявил себя «анти-Лениным», посмел посягнуть на ход истории, повернуть, насколько это возможно, вспять, «красное колесо». Разумеется, эта задача была изначально обречена на провал и напоминала камлание над прахом.
Эту обреченность Солженицын подчеркивает в заглавиях своих текстов: «Бодался теленок с дубом», «Угодило зернышко». Архаическим старцем с заросшим бородой усталым лицом выглядит он на фоне бурлящего в прогрессе XX века. Он оплакивает умирающую деревню, нищающих пролетариев, оскудевающую русскую речь, а никому нет до него дела. Был он вопиюще немодным. Сейчас, когда мы, соплеменники Солженицына, остро ощущаем свое сиротство, есть смысл обернуться к его фигуре и его наследию. Нам не вписаться в семью общечеловеков, эрзац-демократия, которую нам внедряли, не работает, кроме нас никто не разберется со нашими проблемами, а начинать надо с самых простых вопросов.
#день_солженицына #сперанский
Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty
Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.
В этой рубрике «Кенотаф» изучает разные лики счастья. Сегодня — Никита Михалков и его дочь Надежда Михалкова с «Оскаром» за лучший фильм на иностранном языке, 1995 год.
#в_поисках_счастья
Руслан Гафаров продолжает делиться материалами медиа недавних лет. Видели вы их или нет, сегодня они точно смотрятся по-новому — попробуйте.
Завтра доигрывают последний календарный тур чемпионата России по футболу, по этому поводу тематическое. Главный тренер сборной России Леонид Слуцкий на следующий день после вылета с финального этапа чемпионата Европы подал в отставку, а через две недели дал интервью тогда ещё не иноагенту Юрию Дудю, которое собрало рекордное число одобрительных комментариев на моём любимом медиасайте «Спортс.ру». Лично для меня это не первое — он немало работал в этом жанре на «спортсе», — но точно любимое интервью Дудя. Опубликовано 9 июля 2016 года.
Читать
#памяти_медиа #гафаров
В новом цикле постов Егор Сенников движется из прошлого в настоящее, перелистывает дневники, мемуары и газеты и рассказывает о том, что писалось о жизни в России годы назад. Сегодня отправляемся на 70 лет назад — в 8 декабря 1953 года.
Из рецензии Кузьмы Горбунова на новый роман Фёдора Панфёрова «Волга-Матушка река», Литературная газета, 8 декабря 1953 года:
«Фёдор Панфёров знает жизнь не с чужих слов. На солнечные наши магистрали, на широкие просторы страны и в закоулки быта, где еще копошатся человечки вчерашнего дня, он смотрит смело и требовательно: ломай, рушь гнилье! Находи и поддерживай побеги молодости! Но не в каждом случае новое возвещает о своем появлении на свет громким криком. А старое пытается спрятать в тени или же загримировать под молодость свои одряхлевшие черты. Все это надо видеть, слышать и различать. У Панфёрова острый взгляд и слух».
Про писателя Панфёрова говорят, что он присутствовал на вскрытии своей жены. Слухом этим делился писатель Леонов, у которого вполне могли быть свои счеты с Панфёровым, поэтому верить ему безоговорочно не будем. Но история так ложится на образ этого советского писателя, что в нее легко веришь. Панфёров, с его лицом, которое будто бы вырублено топором, писал такую же рубленую прозу, которая становилась предметом дружеских (и не очень) насмешек еще в 1920-е годы.
Писатель и критик Владимир Березин выдвигает версию, что пародия Ильфа и Петрова на «деревенского писателя-середнячка» из «Золотого теленка» — это про него, про Панфёрова. Ну что, почему бы и нет. Его главный роман «Бруски» начинается с такого абзаца:
«И в эту годину жители Широкого Буерака ждали ее, весну. Они каждое утро поднимались с одной и той же мыслью, шли за околицу, щупали там пахоту и пристально всматривались в даль полей. Над полями висело серое, тупое и вязкое, как вата, небо. Временами оно разрывалось, тогда по нему начинали метаться непричесанные тучи, посыпая землю мелким, колючим дождем».
Роман «Бруски» я не читал, врать не буду. Но читал его рассказы, а также работы других классиков социалистического реализма — вроде «Цемента» Гладкова, «Гидроцентрали» Шагинян и «Журбиных» Кочетова. Читать все это, говоря по совести, невыносимо — и делать это можно только из исследовательского, «антропологического» интереса. И говорить про Панфёрова интересно как про советского литературного генерала. Две Сталинские премии. Мастер литературно-партийной борьбы — сначала в 1920-е его критиковал Горький, потом, в 1935 году, Горького критиковал он. Многолетний главред журнала «Октябрь» — с 1931 года и до смерти в 1960 году, с перерывом в 1954–1957 годах. «Черносотенец» — по словам Пришвина, который хорошо его знал, так как постоянно печатался в «Октябре». По слухам — в фаворе Сталина в послевоенные годы.
Своим друзьям, впрочем, любил рассказывать, как в 1937 году был под угрозой ареста, но в итоге позвонил Поскребышеву, тот устроил ему прием у Сталина — и все проблемы решились. Историю эту рассказывал со вкусом — закуривая папиросу и делая драматические паузы…
Но я думаю даже не об этом. 8 декабря 1953 года. Не прошло еще года со смерти Сталина. Почти ничего, что знаменовало бы новую эпоху, еще не произошло — да, весенняя, «бериевская» амнистия, крушение Берии, робкое обновление в культуре. Но Берия еще официально не расстрелян, не расставлены все фигуры на шахматной доске большой советской политики и не убраны лишние.
Признаки нового слишком еще робкие, неуверенные. И пока Ахматова несет свой сборник стихов в издательство (выйдет в печать только в 1958 году), а Русланова дает первый концерт после амнистии, в главной литературной газете страны один важный сталинский писатель (Горбунов, один из певцов Беломора) расхваливает книгу другого сталинского писателя о конфликте хорошего с лучшим — об отважном партработнике, неустанно борющемся за преобразование природы.
В Москве тепло и бесснежно. Первый послесталинский год катит к концу — и пока еще ничего не понятно. Тень от тирана еще не растаяла — и потому так грустно читать такие рецензии в газете, на которые раньше не обратил бы внимания.
#сенников
В начале и середине нулевых, когда большинство участников «Кенотафа» только осваивали глобальную паутину, главной площадкой для дискуссий в России стал «Живой Журнал». Личные блоги и сообщества, посты почти сплошь из картинок и простыни текста, спрятанные под кат, — каким только ни был ЖЖ, но существовали в этой вселенной и константы: current mood и current music.
В рубрике #каррент_мьюзик участники редакции делятся треками, которые звучат в их наушниках прямо сейчас или задерживаются на репите.
Current music: Lael Neale – I Am The River
Американская инди-артистка Лэйл Нил как минимум с начала пандемии проповедует принципы так называемой «медленной жизни», или slow life: переехала из шумного и суетного Лос-Анджелеса на родительскую ферму в штате Виргиния и стала записывать песни по старинке, то есть без использования цифровых технологий. Хвастается, что до сих пор ходит с телефоном-раскладушкой!
#каррент_мьюзик #сарханянц
Егор Сенников продолжает свой цикл о людях, которые оставили свой отпечаток в истории — и повлияли на него самого.
Вместе с нами на планете живут люди, которые горят как сто солнц. От них «сияние исходит» — и даже маленький отблеск этого света может изменить чью-то судьбу. Даря столько света миру, люди эти попросту никогда не узнают, что они меняют в человеческих судьбах. Их слова и дела звучат странным эхом, вызывая к жизни все новые и новые свершения людей, которые идут по их следам.
Дэвид Линч — один из таких людей. Прожектор света, который направляется в самые неожиданные углы — и с годами становится лишь ярче.
Лично на мою жизнь влияние Линча огромно и неизмеримо; достаточно сказать, что именно из-за него я заинтересовался кино как искусством, начал о нем писать и думать. Если бы не он, то, может быть, этого шага никогда не было. Есть личное, изменившееся под влиянием Линча. Есть внешнее. Есть, в конце концов, мой подкаст «Синий бархат», который я назвал в честь его великого фильма.
Бессмысленно в рамках такой небольшой записи рассказать о фигуре столь разносторонней, как Линч. Поэтому расскажу лишь о том, как он научил меня ценить тайну — и видеть ее в окружающем мире.
Мне всегда казалось, что Восточная и Центральная Европа интереснее Западной; в ней как будто осталась неразгаданная загадка. Что-то, что разлито в пространстве здесь — от венгерских берегов Дуная до польских полей, от боснийских гор и Трансильвании до черноморского побережья Болгарии. Как будто здесь есть еще какая-то непонятая правда, неразгаданная до конца — давно известная в других местах. Скрыта ли она в стенах замков? На мостовых? В горных деревнях? В бедности? В богатстве? Где ее корни? Этот внутренний вопрос меня не отпускал и каждый раз мне хотелось попробовать с ней разобраться.
Но до конца выразить и описать это ощущение мне не удавалось даже для себя — как эта тайна выглядит? Это поиск экзотики или действительно ощущение, которое я испытываю в этом пространстве.
И когда я прочитал книгу Линча Room to Dream, то нашел в ней идеальное описание того ощущение, которое годами пытался выразить.
«Когда мы с Джеком были в Европе, мы сели на “Восточный экспресс” в Афинах, который повез нас обратно в Париж; мы ехали через Югославию, и было очень, очень темно. В какой-то момент поезд остановился, станции не было, но мы видели, как люди выходят из поезда. Они шли к палаткам с тусклым освещением, где им предлагали разноцветные напитки — фиолетовые, зеленые, желтые, синие, красные, — но это была просто сладкая вода. Когда я вышел из поезда, я ступил в эту мягкую пыль, глубиной около восьми дюймов, и ее сдувало, и из земли выпрыгивали огромные мотыльки, похожие на лягушек, и они летали, переворачивались и снова опускались вниз, снова и снова. Итак, это была лягушка-мотылек [которая попала в третий сезон Твин Пикса]. Некоторые вещи появляются в мире Твин Пикса сами собой».
Ночь в Югославии, темнота, люди с разноцветной водой — и лягушкомотыльки, выпрыгивающие из толстого слоя пыли. Когда я прочитал это, то сразу понял, что Линч проходил тем же путем, что иду я — просто пока я иду окольными путями, он попал на главную магистраль. Он все понял и рассказал, а нам остается только читать и думать.
И, может быть, когда-нибудь мы и поймем.
#люди_и_годы #сенников
Должно быть, вы думали, что грибной сезон давно завершен. Но для настоящих грибников он не заканчивается никогда — в том числе и зимой. В нашей рубрике «Писатели — учителя жизни» Дарья Бобылева — о том, как правильно ходить за грибами.
https://telegra.ph/Pisateli--uchitelya-zhizni-Darya-Bobyleva-12-05
#учителя_жизни
